Оксана Дмитриева - A-Team - 2017-03-08
А.Дурново
―
Это программа A-Team. Традиционно это самая непростая программа для наших гостей, но есть одна в ней для гостей несомненно приятная деталь: никак не перепутаешь имена ведущих, потому что ведущих зовут одинаково: все они Алексеи. И сегодня у нас классический состав: представлены все сословия. Алексей Нарышкин, родовая аристократия; Алексей Голубев, духовенство; Алексей Соломин, простой народ, и я, Алексей Дурново. Оксана Дмитриева – наш сегодняшний гость, депутат законодательного собрания Санкт-Петербурга.
А.Соломин
―
Здравствуйте! Хотелось у вас спросить прежде всего о вашем отношении к нынешней работе. Вы занимаетесь, как нам отсюда кажется – вы извините, что мы с колокольни Ивана Великого – занимаетесь сейчас в основном петербуржскими проблемами, а были когда-то таким, очень крупным федеральным политиком. Вам не кажется, что вы ушли от серьезных дел, грубо говоря?
О.Дмитриева
―
Во-первых, я всегда занималась петербуржскими проблемами, потому что я всегда была депутатом от Петербурга. Либо я избиралась в одномандатном округе в Петербурге, либо возглавляла региональную группу в Петербурге. Даже когда я возглавляла федеральный список, все равно мой как бы регион был Петербург. Поэтому эти проблемы всегда были моими.
О.Дмитриева: Я всегда занималась петербуржскими проблемами, потому что я всегда была депутатом от Петербурга
Теперь, что касается - федеральные проблемы, региональные. Дело в том, что в региональной области есть очень много проблем и абсолютно белых пятен. И когда я сейчас столкнулась с региональным законодательством, я удивилась, каким образом можно было столько лет в Санкт-Петербурге иметь такую законодательную целину. Особенно это касается вопросов использования земли, передачи земли, продажи земли, аренды земельных участков, градостроительства, охраны памятников. Потому что очень многие проблемы, которые вырастают, политические проблемы, они связаны с тем, что полное отсутствие какого бы то ни было законодательства в этом плане.
Ну и это касается, прежде всего, тех вопросов, которые в правоведении субъекта федерации, то есть: земля, градостроительство, ЖКХ, благоустройство и так далее. Поэтому тут объем работы огромен. То есть так как я в думе, когда я пришла в 94-м году, я начала с наведения порядка с бюджетом, и мы тогда сделали законы о порядке рассмотрения в бюджет… Вот все теперь рассматривают: первое, второе чтение, когда бюджет подан, какие поправки…
А.Соломин
―
Вы в думе с 1-го созыва, получается?
О.Дмитриева
―
Как в думу – да, с первого созыва.
А.Соломин
―
Так очень странно, что сейчас вы переключились на региональную политику. Я понимаю, что работы там непочатый край, но в любом муниципалитете работы непочатый край. А вы все-таки воспринимаетесь как политик федерального уровня. У вас есть некое разочарование, что не удалось пройти в Государственную думу?
О.Дмитриева
―
Разочарование, естественно, очень большое, поскольку абсолютно фальсификация выборов. И это самое главное. Даже не то, что лично я не прошла в Государственную думу и не могу там заниматься вопросами федеральными, но проблема в том, что если в 2011 году это были фальсификации на значительном числе участков, то теперь в Санкт-Петербурге это фальсификации везде. Это полная имитация выборов. Вот как раз до эфира мы обсуждали, что если в 11-м году мы оспаривали из 2 тысяч участков 221 участок, то есть это где-то 15 % участков, то сейчас по моему избирательному округу из 211 участков мы оспариваем 194 и считаем, что не сфальсифицированы 1-2 участка. Поэтому это абсолютно фантастические уже фальсификации и даже это не фальсификации, а это полная имитация выборов.
А.Дурново
―
А вы прошли бы, если не фальсификации?
О.Дмитриева
―
Если бы были хотя бы частичные фальсификации. Если бы они были хотя бы на уровне 2011 года, то я бы прошла.
О.Дмитриева: Удивилась, каким образом можно было столько лет в Санкт-Петербурге иметь такую законодательную целину
А.Дурново
―
Но при этом «Партии Роста» в федеральном списке нет или прошла бы тоже?
О.Дмитриева
―
На федеральном уровне вряд ли, не прошла бы, но на региональном уровне «Партия Роста» получила после фальсификаций 11 %, а по нашим расчетам реально мы бы получили больше 20 %.
А.Нарышкин
―
Это вы про Петербург?
О.Дмитриева
―
Про Петербург.
А.Соломин
―
Какие отношения у вас были с Эллой Панфиловой во время работы в Государственной думе и как они поменялись, если поменялись, сейчас?
О.Дмитриева
―
Ну, Элла Панфилова в Государственной думе была очень давно. И тогда я не помню, чтобы мы активно сотрудничали, потому что это был очень активный период. Что касается последующей ее работы, в частности, когда она работала уполномоченным по правам человека, то да, мы к ней обращались. И я обращалась к ней даже по выборам 2011 года, и она, действительно, хотя это не являлось ее основной работой, но, тем не менее, она тогда провела слушания по этому вопросу, она послала группу, которая тоже изучала ситуацию в Санкт-Петербурге в 2011 году. Я всячески приветствовала ее назначение и на пост уполномоченного по правам человека и мы поддерживали ее назначение на пост председателя Центризбиркома. Поэтому…
А.Соломин
―
Но вы разочаровались в ее работе как председателя Центризбиркома?
О.Дмитриева
―
Я не могу сказать, что я разочаровалась. Я думаю, что, может быть, можно было более жестко на стадии уже подведения итогов пресекать те вопиющие нарушения, которые были выявлены. Хотя я понимаю, что не было такой традиции, не было прецедента, не было соответствующих сотрудников в Центризбиркоме, которые бы это могли осуществить. Потому что мы говорили, что может Центризбирком сам отменить результаты выборов, коли выявлены такие вопиющие нарушения - все эксперты Центризбиркома говорили: «Нет, идите в суд». А в суд мы уже ходили. То есть наш праведный суд по выборным ситуациям мы уже знаем.
А.Соломин
―
А ваши наблюдатели закрыли все наблюдательные участки? По-моему, по спискам наблюдателей от партий там было какой-то очень незначительное количество.
О.Дмитриева
―
По-моему, округ закрыли весь. По Санкт-Петербургу мы закрыли примерно две трети. А по моему округ все участки: по два на наблюдателя на все участки.
А.Нарышкин
―
В 2012 году ваш бывший партийный босс Сергей Миронов, лидер «Справедливой России» называл вас возможным премьером российским. Как так получилось, что за несколько лет ваши отношения испортились настолько, что вы больше не в «Справедливой России»?
О.Дмитриева
―
Очевидно, Сергей Михайлович Миронов уже сейчас перешел на другие позиции: социальные, экономические, профессиональные и прочие.
А.Нарышкин
―
Не понял. Где вы с ним разошлись?
О.Дмитриева: Разочарование, естественно, очень большое, поскольку абсолютно фальсификация выборов
О.Дмитриева
―
Если говорить о «Справедливой России», то я полагаю, что сразу после выборов 2011 года, то есть это, начиная с 2012, произошло перерождение «Справедливой России» как партии. Во-первых, если до 2011 года и в предыдущий созыв «Справедливая Россия», в общем, отвечала запросу на интеллектуальную, профессиональную, конструктивную оппозицию. И действительно, готовила социально-экономическую альтернативу. Она была – альтернативная социально-экономическая программа практически по всем вопросам. И мне кажется, что успех на выборах в 2011 году – это было не только в результате того, что «Справедливая Россия» собирала протестные голоса и не за кого было голосовать. Частично благодаря тому, что она оправдала своими действиями, своим поведением и своей законотворческой позицией, и голосование в Государственной думе ожидания и свои предвыборные обещания и это сказалось уже на результата выборов.
А.Нарышкин
―
Но там же было – если мы про 2011 год – и протестное голосование.
О.Дмитриева
―
И протестное голосование и, тем не менее, голосование за конкретную программу, и за конкретных людей.
А.Нарышкин
―
А после выборов начались метаморфозы.
О.Дмитриева
―
Да. Во-первых, произошло полное перерождение и фракции и партии.
А.Нарышкин
―
Вот смотрите, сразу уточню: оно началось внутри самой партии или это сверху сказали: «Ребята, вы слишком активны. Давайте немножко попроще»?
О.Дмитриева
―
Я думаю, это началось изнутри.
А.Нарышкин
―
А почему вы говорите, «вы думаете», если вы были свидетелем этого? Вы не последний человека были.
О.Дмитриева
―
Я все равно говорю: я думаю. Вы скажете: «Вы думаете?», я скажу: «Я думаю». Но, тем не менее, не будем придираться к словам. Я думаю, и то и то. Почему произошло перерождение? На 70 % фракция, которая была создана по итогам выборов 2011 года – это вопросы к формирования партийного списка –состояла из бизнесменов с неоднозначной репутацией, с чрезвычайно сомнительной репутацией. Во-первых, соответственно, отсюда было у них отсутствие профессионализма и профессиональных убеждений в работе. Во-вторых, очень большая уязвимость к любым – если вы бизнесмен с сомнительной репутацией, то вы не можете быть независимым политиком, потому что вы чрезвычайно уязвимы со стороны правоохранительных органов, что, в общем-то, и выявилось.
А.Нарышкин
―
Это кто такие, простите, бизнесмены?
О.Дмитриева
―
Пожалуйста, можно перечислять: Михеев, Ванчугов, с которым на последней стадии мы очень много скандалили, поскольку он возглавлял компанию «Город», которая дала городу 10 миллиардов долга и 5 тысяч обманутых дольщиков. Ну, там еще целый ряд фамилий.
А.Дурново
―
Простите, Оксана Генриховна, а вот вы в какой-то форме протестовали против бизнесменов с неоднозначной репутацией в вашей партии?
О.Дмитриева
―
Ну, конечно, протестовала. Даже вот история с Ванчуговым. Потому что мы начали протестовать и разбираться в этой ситуации, еще когда я была в «Справедливой России», руководила региональным отделением. Более того, у нас были разногласия с Сергеем Михайловичем Мироновым даже при формировании партийного списка в 2011 году. Там же было много еще до… разрыв со «Справедливой Россией» был постепенным, потому что я выступала против и на конференциях, которые были до и на съезде партии «Справедливая Россия» и говорила, что позиция непоследовательная, что мы не только раскачиваем маятник, а вот качаемся…
А.Нарышкин
―
А вы хотели возглавить «Справедливую Россию»?
О.Дмитриева: Была ли я в одной команде с Гудковым и Пономаревым, то нет, не была, это абсолютно точно
О.Дмитриева
―
Говорить о том, что я хотела возглавить, сложно, потому что в партийной структуре – а это была партия – так или иначе, возможности лидерства определяются позицией региональных отделений, аппаратом, поэтому сказать, что вот меня люди поддерживают, за меня голосовали наши избиратели: я завтра возглавляю «Справедливую Россию» или какую-либо другую партию - это невозможно.
А.Нарышкин
―
То есть вы не проводили какой-то опрос, есть у вас достаточное количество сторонников, чтобы вас выбрать на съезде?
О.Дмитриева
―
Здесь ест доказательства от противного или опрос от противного. Поскольку на том съезде, где фактически всю нашу команду снимали со всех постов и исключали из руководства, то где-то треть делегатов, несмотря на давление сверху, несмотря на то, что все голосования фиксировались, несмотря на то, что многим это стоило партийной карьеры, все-таки меня поддерживали. То есть это говорит о том, что в спокойной ситуации, в демократической ситуации это была бы половина. Но сказать сложно.
А.Дурново
―
Мне вот что интересно, Оксана Генриховна. Просто когда Сергей Михайлович у нас был перед выборами здесь, он нас клятвенно уверял, что было проведено некое исследование внутри «Справедливой России» - социальное, социологическое, - которое показало, что та доля протеста в голосовании, которая была в 11-м году она, на самом деле, какие-то копейки – меньше процента, и что там вовсе не за Гудковых и Пономаревых голосовали, а совсем за других людей. Но, правда, пока прошли выборы, о казалось, что вместо 12 - 6,5.Но все-таки, вот что мне интересно: ведь вы же не были, по крайней мере, публичных признаков было не видно, что вы как-то тяготеете к Гудковым и Пономареву. Вот вы себя относили, скажем, к протестной части «Справедливой России» не в плане протеста, который внутренний, против Миронова, а протеста именно внешнего, который против всего: и против «Единой России» и даже против Путина, политики партии, правительства?
О.Дмитриева
―
Если говорить, была ли я в одной команде с Гудковым и Пономаревым, то нет, не была, это абсолютно точно. Потому что у нас по многим позициям были разные взгляды и чьи более протестные, а чьи менее – это большой вопрос. Потому что, если разобраться, то по многим позициям социально-экономическим, допустим, Гудков Дмитрий, он поддерживал гораздо более правительство, чем я. Это к этому вопрос.Теперь, что касается протестов по результатам выборов, то, я думаю, мы были гораздо более активны, потому что у нас гораздо больше в Санкт-Петербурге украли. У нас украли не просто голоса в 2011 году – у нас украли победу, потому что мы опережали «Единую Россию». И в законодательном собрании, если бы не было фальсификаций, мы были бы партией номер один. Поэтому, естественно, мы там были инициаторами и митингов, и, собственно говоря, судебные процессы шли в основном у нас. Ну, я наверное, ответила.
А.Дурново
―
Еще один вопрос: неужели нет в «Партии Роста» бизнесменов с неоднозначной репутацией?
О.Дмитриева
―
Я сейчас сказать не могу, возможно и есть. Но в «Партии Роста» бизнесмены с неоднозначной репутацией не прикрываются лозунгами о защите трудового народа.
А.Соломин
―
Скажите, по поводу бизнесменов с неоднозначной репутацией: сможете ли вы подтвердить или обвинить, заявить о том, что в «Справедливой России» продавали депутатские мандаты?
О.Дмитриева
―
Я такого заявления сделать не могу, потому что, если я это сделаю, я должна это доказывать – доказывать в суде. Я могу допускать, что такое могло быть.
А.Соломин
―
Но свидетелем этому вы не были.
О.Дмитриева
―
Естественно, не была.
А.Соломин
―
Партия, тот же самый Сергей Миронов, когда был здесь в программе A-Team, сказал, что…
О.Дмитриева: Гудков Дмитрий, он поддерживал гораздо более правительство, чем я
А.Дурново
―
Я помню. Он сказал: «Жаль Бориса Титова, потому что с ним будет работать Оксана Дмитриева».
А.Соломин
―
Для вас это что: обидное изречение или это уже такая обыденная абсолютно деталь?
О.Дмитриева
―
Вы знаете, одна из причин ухода из «Справедливой России» - политика, в общем, это вещь не чистая. Все говорят, что это грязное дело, что это компромиссы, что ты встречаешься с людьми разными. Но есть какая-то определенная нравственная планка, моральная планка. Что касается «Справедливой России», то там эта нравственно-моральная планка уже давно была пройдена «Справедливой Россией» в целом и Сергеем Михайловичем Мироновым в частности. Поэтому я уже не реагирую и не комментирую любые его высказывания, потому что многие из них, они просто за пределами моих нравственных и моральных критериев.
А.Дурново
―
Вы можете его назвать достойным человеком?
О.Дмитриева
―
Нет, не могу.
А.Соломин
―
Скажите, пожалуйста, когда вы вступили в «Партию Роста» - вы говорите про депутатов, которые теперь не прикрываются лозунгами о социальной защите…
О.Дмитриева
―
Не депутатов – членов… Там нет депутатов, кроме нас.
А.Соломин
―
Получается, что лозунги и у вас немного поменялись, потому что «Справедливая Россия» - это такая, действительно, строго ориентированная левая партия, по-настоящему левая партия. «Партия Роста», она позиционируется как партия профессионалов, но все-таки она больше про бизнес, как мне представляется, она больше правая, что ли, так скажем, она про селфмейдменов, про то, что абсолютно не вяжется как-то с социальными лозунгами.
О.Дмитриева
―
Что касается «Партии Роста». «Партия Роста» - это коалиция… Я, кстати, не член «Партии Роста» и ни один из депутатов законодательного собрания Санкт-Петербурга, которые избирались от «Партии Роста», не является ее членом. Поэтому это была с самого начала коалиция. Мы входили в эту коалицию как партия профессионалов, которую мы создали. В основном эта та команда, которая вышла из «Справедливой России», создало партию профессионалов и та, которая в свое время входило в «Справедливую Россию» как Партия развития предпринимательства. Поэтому, если говорить о исторических корнях, то это та партия, которую мы делали…
А.Соломин
―
Но взгляды свои вы не пересматриваете?
О.Дмитриева
―
Взглядов мы не пересматривали. Более того, что касается социальной программы, предвыборной программы «Партии Роста», то она во многом базируется на той программе, которая была у партии профессионалов.Что касается экономической части, тут есть много совпадений, поскольку та стратегия роста, которую сейчас разрабатывает Титов и та экономическая программа, которую мы разрабатывали еще, будучи в «Справедливой России», - это антикризисная программа, альтернативные бюджеты – они во многом совпадают. Какие их основные черты?
Первое: это приоритет развития реальной экономики и ограничение аппетитов…
А.Соломин
―
Мы программу, если честно, знаем, потому что мы готовились и к передаче, и у нас был Борис Титов здесь еще во время предвыборной кампании…
О.Дмитриева
―
То есть вы изучили.
А.Соломин
―
Естественно.
А.Дурново
―
Очень внимательно, кстати.
А.Соломин
―
Он рассказывал, где внимательно прочитать это всё. Всё было нормально.
О.Дмитриева
―
И вы потом читали.
О.Дмитриева: У нас украли не просто голоса в 2011 году – у нас украли победу
А.Соломин
―
Конечно. Мы перед эфиром читали. Борис Титов - ваш единомышленник по взглядам, по убеждениям?
О.Дмитриева
―
В полном объеме сказать не могу, но по многим вопросам мы совпадаем.
А.Дурново
―
Вот на Алексея Голубева Борис Титов грозился подать в суд.
А.Голубев
―
Вот он говорил, что всячески поддерживает присоединение Крыма. Ваша сейчас позиция по этому вопросу?
О.Дмитриева
―
Я и голосовала за это присоединение Крыма и я поддерживаю.
А.Голубев
―
То есть вы вполне искренне голосовали не как Вороненков, который, как оказывается, не мог нажать, но вот…
О.Дмитриева
―
Нет, вполне искренне. Я более того, я не видела другого выхода для страны на тот момент и сейчас, в общем, последующие события показали, что это был абсолютно правильный шаг.
А.Нарышкин
―
Напомните, пожалуйста, Крыму что-то угрожало, была какая-то опасность?
О.Дмитриева
―
Я думаю, что если бы это не произошло, то в Крыму было бы, скорей всего, то же, что сейчас происходит в Донбассе: были бы, безусловно, жертвы, а так мы должны признать, что воссоединение Крыма произошло без единой человеческой жертвы.
А.Нарышкин
―
То есть вы один из тех депутатов, которые спасли сотни тысяч жизней?
О.Дмитриева
―
Мы не спасли сотни тысяч жизней, потому что это было решение, которое в данной ситуации Государственная дума просто поддержала.
А.Соломин
―
Вы свое решение сформулировали на основе того, что показывают по телевизору? Вот как вы поняли, что, действительно, этим людям угрожает опасность, что там, действительно, начнется гражданская война, на основании каких сведений?
О.Дмитриева
―
Мы свое решение приняли на основании того, что референдум, который происходил в Крым. Ну, можно спорить, проголосовало там 92 % либо 98 %, либо 90 %. Но мне, как опытному политику, который видит даже невооруженным взглядом, как идет голосование, это говорит о том, что да, подавляющее, абсолютное большинство проголосовало за воссоединение с Россией.Что касается международного права. Есть как бы две линии, которые существуют все равно и ссылаются то на одну, то на другую. Есть линия нерушимости границ, и есть линия правы наций на самоопределение.
А.Дурново
―
Но смотрите, вы признаете, тем не менее, что какие-то положения, нормы международного права были нарушены при переходе Крыма из одного государства в другое.
О.Дмитриева
―
Я ответила уже на вопрос. Есть две линии. Первая: нерушимость границ. Второе: права наций на самоопределение.
А.Дурново
―
Вы какой придерживаетесь?
О.Дмитриева
―
В данной ситуации, я считаю, было, безусловно, реализовано полностью право нации на самоопределение.
А.Дурново
―
А как вы голосовали, когда принимался закон в России, который фактически запрещает проведение где-либо в России референдумов о самоопределении.
А.Нарышкин
―
НРЗБ.
О.Дмитриева
―
Не поняла.
А.Дурново
―
У нас есть уголовная ответственность. По закону о сепаратизме у нас сепаратизмом считается даже попытка где либо, в каком-то регионе даже призывать к самоопределению. Этот закон принимался Государственной думой, когда вы в ней работали. Как вы голосовали?
О.Дмитриева
―
Я думаю, что я проголосовала за.
А.Дурново
―
Несмотря на то, что вы придерживаетесь принципа самоопределения.
О.Дмитриева
―
Понимаете, здесь есть всегда какой-то исторический контекст и историческая правда. Поэтому, если вдруг часть Каталонии объявит о том, что она присоединяется к России – это одно.
А.Дурново
―
То есть мы апеллируем к исторической правде, а не к нормам международного права?
О.Дмитриева
―
И то и другое. Знаете, как говорят юристы: системное толкование права.
А.Нарышкин
―
Вы же в экономике понимаете и довольно неплохо. С экономической точки зрения присоединение Крыма, насколько оправдано?
О.Дмитриева
―
С экономической… То, что я и говорила, когда этот вопрос встал, что с экономической точки зрения дополнительные расходы на воссоединение Крыма не идут ни в какое сравнение с многочисленныи финансовыми аферами, которые осуществляются в нашей стране. То есть это одна 20-я часть от расходов на Сочи, одна 10-я часть расходов на форум АТЭС. Можно еще привести массу…
А.Нарышкин
―
Подождите, а суммы можно конкретные в долларах, в рублях? В Сочи, по-моему, говорили, 50 миллиардов…
О.Дмитриева
―
Около одного триллиона рублей.
О.Дмитриева: Одна из причин ухода из «Справедливой России» - политика, в общем, это вещь не чистая
А.Нарышкин
―
И вы говорите одна 10-я часть затрат на Сочи – это приходится сейчас на Крым?
О.Дмитриева
―
Да, я думаю, что в целом в совокупности расходы где-то на тот момент, я помню, мы увеличили расходы по трансфертам где-то 10-20 миллиардов. Думаю, сейчас определенные инфраструктурные расходы на мост и инфраструктурные проекты. Не думаю, что это является серьезным экономическим бременем, тем более, если говорить о перспективе Крыма, то как регион Крым в перспективе, он по возможности своего развития, самоокупаемости примерно такой, как краснодарский край.НОВОСТИ
А.Дурново
―
Продолжается программа A-Team, второй тайм. Программа, которую ведут исключительно Алексеи. В гостях у нас сегодня Оксана Дмитриева, депутат законодательного собрания Санкт-Петербурга. Оксана Генриховна, еще раз, здравствуйте! Напомню, Голубев, Соломин, Нарышкин, Дурново сегодня ведут.
А.Соломин
―
Вы говорите о прямых расходах на Крым, но при этом же есть совершенно необъятные косвенные, наверное?
О.Дмитриева
―
Вы имеете в виду санкции?
А.Соломин
―
Связанные с санкциями, связанные с тем, что развитие Крыма не может наступить, если территория считается подсанкционной, кампании туда просто крупные не хотят идти работать. Знаете, какая проблема была для Севастополя очень большая? «Макдональдс» ушел. Представляете, как местные жители – я просто знаю – не то что расстроились, сейчас, может, уже привыкли, но для них это был шок. Это было самое посещаемое место по вечерам.
О.Дмитриева
―
Что касается санкций и как они сказались на экономике. Я полагаю, что самое большое влияние оказали не столько санкции по отношению к отдельным предприятиям, гражданам, сколько искусственное снижение цены на нефть. Потому что ее снизили и искусственно держали.
А.Соломин
―
Вот. Это очень хорошо, что вы об этом сказали. Искусственно снизил кто? Наши оппоненты, правильно? Распечатав добычу нефти в США, сланцевой нефти, в том числе…
О.Дмитриева
―
Ну, сланцевая нефть как раз наоборот, она играет на повышение.
А.Соломин
―
Сейчас да, потому что добывать трудно при дешевой нефти, невозможно.
О.Дмитриева
―
60 долларов, да.
А.Соломин
―
Хорошо. Но опять же, если воспринять это как искусственное деяние, то сделано это было против России. Россия находится в изоляции. Россия привела себя в изоляцию своим поведением по Крыму. Получается, что себе создали проблемы достаточно грандиозные, учитывая то, как сильно упала нефть.
О.Дмитриева
―
Да, вопрос снижения цены на нефть и санкции связаны с воссоединением Крыма. Вопрос о том, стоило ли это, то есть достаточная ли это была цена? И второе: насколько кризис, который имеет место быть, он был неминуем вследствие снижения цены на нефть и санкций?Так вот вопрос по поводу того, кризис был неизбежен или кризис можно было преодолеть? В моем понимании снижение цены на нефть и следующая за ним девальвация рубля при другой политике могла и не быть фактором кризиса. Потому что, вообще, девальвация национальной валюты во многих странах, наоборот, используется для подхлестывания экономического роста. И проблема, допустим, стран Южной Европы: Греции, Португалии – они связаны с тем, что у них нет национальной валюты, они связаны с евро и находятся в зоне евро, и они не могут подхлестнуть свой экономический рост выйти из своего кризиса за счет девальвации национальной валюты.
У нас этот фактор использовался не во благо, а во вред, потому что одновременно с девальвацией национальной валюты, которая произошла стихийно, осуществили повышение ключевой ставки запредельное, дорогой кредит, повышение налогов, ограничение бюджетных расходов, зажим платежеспособного спроса население – это все повлекло кризис.
Вот если внимательно посмотреть, то первый год с нулевыми темпами роста, можно сказать, сейчас отрицательными, был 2013-й. Еще до Крыма, до падения цен на нефть. То есть всё, экономика встала еще в 2013 году. Наоборот, в 2014 году она кончила с плюсом, хотя это был год Крыма. Почему она кончила с плюсом? Только за счет девальвации, которая немножечко подхлестнула экономику. Но потом вступил в действие наш доблестный Центробанк, который задрал ключевую ставку так, что кредит стал безумно дорогой…
А.Соломин
―
Он предотвратил панику при этом.
О.Дмитриева: Мы должны признать, что воссоединение Крыма произошло без единой человеческой жертвы
О.Дмитриева
―
Ничего подобного! Он ее создал.
А.Соломин
―
Действия были очень, во-первых, спекулятивными, во-вторых, это было вообще непредсказуемо.
О.Дмитриева
―
Он ее создал. Потому что, если мы посмотрим буквально по дням… Я уже сейчас не взяла с собой эти документы, но если посмотрим, как действовали на рынке участники рынка… Во-первых, до повышения ключевой ставки и до вброса были целенаправленные операции РЕПО, причем вдруг они была на длительные сроки. Что значит РЕПО – это просто раздача, причем валютное РЕПО, это была раздача этой валюты как раз до того всплеска девальвации. Это тоже отдельно. У меня был даже депутатский запрос по этому вопросу, чтобы разобраться с действиями операторов на рынке как раз до повышения ключевой ставки.
А.Соломин
―
Получили ответы?
О.Дмитриева
―
Получили очень такой… туманный. И потом мы обсуждали этот вопрос со Счетной палатой, чтобы они более детально проверили, но вопрос бы в том, что у Счетной палаты нет доступа к конкретным операциям на ММВБ.
А.Дурново
―
Алексей Голубев очень хочет спросить.
А.Голубев
―
Оксана Генриховна, из теплого солнечного Крыма – в холодный, пасмурный Санкт-Петербург. Вы сейчас там чуть ли не первая активистка в стане противников передачи Исаакия церкви. Почему у вас такая позиция?
О.Дмитриева
―
Во-первых, Исаакиевский собор – это музей. И для Санкт-Петербурга он второй по посещаемости, то есть его посещает 3,8 миллиона человека в год. При том, что Эрмитаж посещает 4,1 миллиона. То есть Исаакиевский – чуть меньше 4 миллионов, Эрмитаж – чуть больше 4 миллионов. Все остальные музеи, допустим, Петропавловская крепость вместе с собором Петра и Павла, еще с целым рядом музеев – чуть больше 2 миллионов. А известный всем Русский музей посещают чуть меньше 1,5 миллионов.Что значит, передача церкви? Это закрытие музея.
А.Голубев
―
Почему? Там даже бесплатный вход будет.
О.Дмитриева
―
Закрытие музея. У вас музей есть. В нем работает 400 человек.
А.Голубев
―
А музей – это что? Там какие-то кости древние лежат динозавров? Музей – что там? Вот там стены, фрески – это и есть музей.
О.Дмитриева
―
Вот специфика Исаакиевского собора – что музеем является сам собор.
А.Голубев
―
Вот именно. Люди приходят как в любой храм. Они открыты там сейчас до 10 вечера. Люди приходят и смотрят…
О.Дмитриева
―
А экскурсии.
А.Голубев
―
И экскурсии там будут тоже проводиться.
О.Дмитриева
―
Каким образом?
А.Голубев
―
Сейчас огромное количество частных экскурсий.
О.Дмитриева
―
Каким образом?
А.Голубев
―
Берут, ведут людей и рассказывают все, то там происходит.
О.Дмитриева
―
То есть они будут просто заходить бесплатно в музей, вести экскурсии? Но уже церковь сказала, что с групп она будет брать деньги.
А.Соломин
―
Вы будете требовать отставку Полтавченко в связи с передачей такой радикальной РПЦ Исаакиевского собора?
О.Дмитриева
―
Я думаю, что пока у нас обсуждение наших требований уже на консолидированный митинг, который будет 19 марта, где будут подняты все вопросы, потому что Исаакиевский сбор – это не единственный объект культуры и науки, которые сейчас находятся в опасности…
А.Голубев
―
В опасности… Извините, у вас там Никольский единоверческий храм. У вас такие антикриликальный власти в Питере, я прямо диву даюсь. 20 лет единоверцы… всего 7 общин старообрядцев в Питере, они 20 лет пытаются свой храм себе вернуть – 20 лет. А там Музей Арктики и Антарктики - потрясающее здание и для единоверцев построено. Почему вы не можете отдать? В часовенке какой-то маленькой, задрипанной молится 50 человек. Ну, куда это годиться?
О.Дмитриева
―
Знаете, мы этот вопрос еще… я ничего вам не могу сказать, я его как бы не знаю. Теперь давайте вернемся к Исаакиевскому собору. Если у вас есть одно учреждение – это музей, если передается к церкви – у вас другое учреждение, это религиозное учреждение. Всё.В учреждении, где музей, у вас помимо экскурсоводов, у вас реставраторы, научные работники, которые ведут изыскательскую работу, архитекторы, то есть это у вас учреждение, которое занимается помимо экскурсионной деятельностью, еще научно-исследовательской, еще реставрационной деятельностью, еще изыскательской деятельностью. Все этого у церкви нет. Более того, у церкви даже нет специализированного реставрационного подразделения.
А.Голубев
―
Как это нет?
О.Дмитриева
―
Нету. У нас же уже есть опыт. Я не являюсь специалистом в области реставрации. Мы это все подробно рассматривали на заседании фракции «Партии Роста» у нас, мы приглашали всех в Санкт-Петербурге: общество по охране памятников, специалистов из Института русской литературы, историков, представителей музейного сообщества, культурного сообщества. Уже есть опыт передачи Казанского собора и Смольного собора. Если, например, Казанский собор… Давайте я вернусь к тому, почему мы против передачи. Первое: закрывается учреждение, которое является музеем. 400 человек работников теряют свои рабочие места…blockquote class="tw">О.Дмитриева: Для моей личной веры совершенно необязательно, чтобы масло откуда-то лилось
А.Нарышкин
―
Слушайте, а правда, 400 человек – является поводом, чтобы выходить на акции протеста, тусоваться с «яблочниками»? По-моему, для вас это просто возможность снова оказаться в федеральной повестке. О вас, о тех, кто против передачи Исаакия начинают говорит в масштабах хотя бы Москвы и Петербурга.
О.Дмитриева
―
Для Петербурга закрытие крупнейшего (я уже сказала, по посещаемости это второй музей) – 400 музейных работников – это очень много. Причем это же не единственное… Вот у нас закрытие Исаакиевского собора. Второй вопрос – это слияние библиотек, которое тоже объявлено: Российской национальной библиотеки, бывшей библиотеки Салтыкова-Щедрина, библиотеки, бывшей «Ленинки», Государственной российской библиотеки. Это тоже сокращение еще людей.
А.Дурново
―
Я с вам поделюсь. У меня просто боль старинная уже, сто лет примерно. Там позади Исаакия есть особняк, некоторые говорят, дача Дурново. Я вот уже сколько приезжаю в Петербург, все думаю: вернуть бы ее, наконец уже, семье.
О.Дмитриева
―
А почему у вас там дача? Там дачи не может быть в этом районе.
А.Дурново
―
Ну, потому что называют, в том числе, этот дом еще и дачей Дурново. Почему, честно говоря, не знаю
О.Дмитриева
―
Потому что дачи начинались даже в 18-м веке по границе Фонтанки.
А.Дурново
―
Да, там очень далеко. Я все-таки хотел спросить, знаете о чем? Вы видите компромиссное решение ситуации с Исаакием?
О.Дмитриева
―
Компромиссное решение следующее: остается музеем, то есть в собственности государственной. И учреждение, которое там работает, это музей, но при этом расширяются возможности поведения различный церковных обрядов, богослужений – всё, что церковь захочет…
А.Голубев
―
Не компромисс. Это так и было, собственно. Службы там велись.
О.Дмитриева
―
Службы велись. 600 с лишним служб. Может быть, есть еще какие-то обряды либо богослужения, которые церковь считает целесообразным… Еще я хочу сказать, почему Исаакиевский собор отличается от других музеев, которые переданы. У нас по закону музейный фонд не принадлежит передаче. Государственная часть музейного фонда не подлежит передаче. Применительно к Исаакиевскому собору музеем является сам собор, а объектами музейного фонда являются объекты, неотделимые от самого собора: это фрески, это мозаики, которые идут по нефу и по куполу, это колонны, которые облицованы различными видами мрамора; это мозаики, потому что, допустим, малахитовые колонны – это тоже мозаики – то все поименованные объекты музейного фонда.Есть закон. В том же самом законе о передаче объектов религиозного назначения, где второй пункт 1-й статьи говорит о том, что это закон не распространяется на музейные коллекции, государственную часть музейного фонда. Всё. Вы не можете вытащить, отодрать фреску, отодрать мозаику, отодрать колонну и перевезти ее в какое-то другое место. Поэтому это неотъемлемая часть с собора.
А.Соломин
―
Я вас на секунду верну. Вы сказали, что будет митинг, что вы будете обсуждать. Ваше-то личное мнение: губернатор Полтавченко ответственный за это человек, за эти проблемы, за такую ультимативную передачу собора, долен все-таки уйти в отставку, с вашей точки зрения, или он не ответственный, а ответственный кто-то другой? Хотелось бы знать, кто, как вы думаете?
О.Дмитриева
―
Во-первых, мне не совсем в данной ситуации, может быть, не совсем пристало об этом говорить, потому что все, в общем, знают, что я являюсь давним оппонентом Полтавченко, что были губернаторские выборы, на которых я не смогла зарегистрироваться и пройти муниципальный фильтр. Что касается отставки. Вы меня спрашивали, будет ли ставить «Партия Роста» вот сейчас вопрос об отставке…
А.Соломин
―
В данным момент я спрашиваю, как вам кажется, должен ли он покинуть свой пост?
О.Дмитриева
―
Я думаю, что в целом не только по Исаакиевскому собору, а по целому ряду позиций иных в Санкт-Петербурге, конечно, нужна совершенно другая политика. Я уже сказала: абсолютно целина в области землепользования, градостроительства, благоустройства и так далее. Мне представляется, что должны быть тогда реальные выборы. А в данной ситуации мы будем требовать отставки Полтавченко – и что?
А.Соломин
―
Вопрос к вам: и что?
О.Дмитриева
―
И что? И будет следующий очередной назначенец, который будет так же через эти выборы, псевдовыборы… Откуда мы знаем?..
А.Дурново
―
Матвиенко лучше была, чем Полтавченко?
О.Дмитриева
―
Ну, это большой вопрос. У меня нет этого понимания. Особенно, когда мы начинаем рассматривать то количество градостроительных афер, проектов, губительных для города - когда, кем они принимались? Кстати, тот же вопрос о стадионе, который стоил городу 40 миллиардов.
А.Нарышкин
―
В любом случае, даже если Полтавченко уйдет…
А.Соломин
―
Может быть, Владимир Путин придет на его место в 18-м году?
А.Нарышкин
―
…будет все равно преемник – и вы разочаровались в институте губернаторский выборов…
О.Дмитриева
―
В таком виде. Потому что губернаторские выборы… Для того, чтобы быть уверенными, что будем требовать отставки, мы должны требовать иной политики…
А.Соломин
―
А если Полтавченко отставят, будут выборы, вы будете выдвигать свою кандидатуру на пост губернатора?
О.Дмитриева
―
В данной ситуации пройти муниципальный фильтр абсолютно бесперспективно.
А.Соломин
―
Вы будете этим заниматься?
О.Дмитриева
―
Это невозможно. Абсолютно невозможная ситуация – пройти муниципальный фильтр.
А.Нарышкин
―
В «Партии Роста» вы рассматриваете уже вариант выдвижения кандидата на президентские выборы? Может быть, вы хотите на этом уровне попробовать себя?
О.Дмитриева
―
Этот вопрос не рассматривался пока в «Партии Роста».
А.Нарышкин
―
Следующий вопрос: если в целом смотреть на ситуацию, вы за Владимира Путина или против? Скорее его сторонница или?..
О.Дмитриева
―
Невозможно быть за или против. Это уже все-таки президент Российской Федерации. Он проводит политику в области: внешняя политика, социальная политика, экономическая политика, экономическая политика…
А.Нарышкин
―
Во внешней политике вы согласны с ним? В Сирию правильно влезли?
О.Дмитриева
―
По внешней политике по большинству позиций я согласна. Что касается социального экономического курса, я считаю, что он абсолютно неудачный; что благоприятная экономическая конъюнктура по нефти была потеряна, что сейчас мы сталкиваемся с рукотворным экономическим кризисом, что в предыдущий кризис мировой вы вышли крайне неудачно. И, более того, если говорить уже о внутренней политике, то отсутствие демократии, демократических процедур привело к масштабной деградации государственного менеджмента на всех уровнях. Это тоже является одним из негативных факторов развития экономика.
А.Нарышкин
―
Очень хорошо. В этой связи Владимир Путин должен уйти? Если из вот из трех направлений – экономика, внутренняя политика и внешняя политика – вы говорите, что по двум - провал полный.
А.Соломин
―
Нам нужны радикальные точки зрения.
О.Дмитриева
―
Вопрос следующий: кто? Если я демократ, я считаю, что все должно решаться на демократических выборах.
А.Нарышкин
―
Выборы будут и мы знаем, когда: 2018 год. Вот фигура Путина – Путин должен поменяться?
О.Дмитриева
―
Кто вместо?
А.Нарышкин
―
Я не знаю. Слушайте, есть «Единая Россия», которая выбирает…
А.Дурново
―
Мы же неизбежно придем к этому. Он же не бессмертный. Каким бы великим и гениальным он не было, однажды придется отвечать на этот вопрос.
О.Дмитриева
―
Еще раз: это вопрос не к политику. Я считаю, что должны быть демократические выборы. Я считаю, что должны быть сильные кандидатуры, которые реально имеют опору и социальную и экономическую, которые реально могут противопоставить иную социально-экономическую программу.
А.Нарышкин
―
Несменяемость власти – это главная проблема страны?
О.Дмитриева
―
Это одна из…
А.Нарышкин
―
Слава богу…
О.Дмитриева
―
Потому что несменяемость и случайные назначения, они решают возможности очень многих тысяч людей.
А.Нарышкин
―
Несменяемость – это проблема основная?
О.Дмитриева
―
Несменяемость везде, на всех уровнях – вот это проблема, скажем так.
А.Дурново
―
Спасибо большое! К сожалению, вышло наше время. Оксана Дмитриева, депутат законодательного собрания Санкт-Петербурга.