Людмила Штейн - A-Team - 2017-11-01
01.11.2017
А.Соломин – 20
―
06 в российской столице. В эфире радиостанция «Эха Москвы» программа A-Team, самая сложная программа и сегодня у нас в гостях Люся Штейн, муниципальный депутат Басманного района Москвы. Люся, приветствуем тебя!
Л.Штейн
―
Здравствуйте!
А.Соломин
―
У несколько сегодня среди Алексеев: Гусаров, Соломин, Голубев и Осин. И первый вопрос я отдам сидящему по правую руку от меня Алексею Гусарову.
А.Гусаров
―
Люся, у вас сейчас пока возраст не позволяет баллотироваться в президенты, но когда позволит, пойдете?
Л.Штейн
―
А в мэры позволяет? - я вот, кстати, не уточняла.
А.Гусаров
―
Тоже нет.
Л.Штейн
―
Вот, к сожалению, нет.
А.Осин
―
Хотите начать с малого?
Л.Штейн
―
Нет, у меня Мосгордума, потом Государственная дума. Я буду идти, как положено. Нет, на самом деле, у меня, если серьезно, нет никаких политических амбиций. Я это воспринимаю как общественную деятельность. То есть это немножко не про политику, по крайней мере, на данный момент.
А.Гусаров
―
В чем разница?
Л.Штейн
―
В том, что я не принимаю законопроектов, допустим. То есть я, по сути, человек-хозяйственник. То есть мы осуществляем контроль за осуществлением – тавтология – всяких учреждений, которые влияют на какой-то вопрос жизни района. То есть это ограничивается, по сути, какими-то хозяйственными проблемами. У меня есть какие-нибудь взгляды, допустим, на то, что происходит в стране, но я их транслирую не как муниципальный депутат, а просто как человек, гражданин. То есть я не называют это политической деятельностью, я бы себя политиком не называла. Это слишком громко.
А.Гусаров
―
Но при этом вы участвуете в акциях.
Л.Штейн
―
Да, как Люся Штейн, а не как муниципальный депутат.
А.Гусаров
―
Вы звезда оппозиционных соцсетей.
Л.Штейн
―
Ну, не знаю.
А.Гусаров
―
У вас есть уже своя аудитория, да?
Л.Штейн
―
Какая-то есть.
А.Гусаров
―
За то сравнительно небольшое время, что вы занимаетесь публичной деятельностью, вы успели заявить о себе очень ярко. То есть в будущем, не сейчас – в будущем у вас могут возникнуть политические амбиции, вы это допускаете?
Л.Штейн
―
Я не знаю. У меня так быстро жизнь меняется. В разные стороны меня бросает. Может быть. Я не исключаю такого исходы, но я вот как-то… по течению…
А.Соломин
―
Я хочу уточнить, что тебя смущает в политике сейчас? Вот почему ты себя рассматриваешь исключительно как общественника, а не как политика?
Л.Штейн
―
Во-первых, у меня все-таки нет соответствующего образования, что мне ставили в упрек. У меня кинематографическое образование, мне это ставили в упрек на выборах в муниципальные депутаты.Но здесь была другая тема, поскольку муниципальным депутатом может быть любой человек, которых хочет заниматься жизнью своего района. Там не нужно никаких специальных знаний, чтобы осуществлять полномочия, которые у нас регламентированы.
А.Соломин
―
Политиком может быть любой человек.
А.Гусаров
―
У нас Государственной думе – спортсмены и деятели кино.
Л.Штейн
―
Да, но они неэффективны. Всю эту Государственную думу надо поувольнять, на мой взгляд…
А.Осин
―
Как можно уволить тех, кого избрали? Вас тогда тоже можно уволить.
Л.штейн: У меня, если серьезно, нет никаких политических амбиций. Я это воспринимаю как общественную деятельность
Л.Штейн
―
Ну, не поувольнять, а как-то… отозвать.
А.Осин
―
Вот мне ваши политические взгляды не нравятся – давайте я вас отзову.
Л.Штейн
―
Если есть за что меня отозвать, можете, в принципе, да…
А.Осин
―
А вы за что хотите отозвать спортсменов и кинематографистов?
Л.Штейн
―
Думаю, что есть, за что этих людей отозвать.
А.Осин
―
Ну, скажите тогда. Вы же сказали. Не я сказал, это ваши слова.
Л.Штейн
―
За то, что они не занимаются тем, чем обязан заниматься депутат Государственной думы.
А.Осин
―
А чем обязаны депутаты Государственной думы заниматься и чем они не занимаются? Кого вы имеете в виду конкретно? Может быть можно конкретно? Или вы как по либеральной привычке в воздух что-то сказали…
Л.Штейн
―
Есть вот эти звездные… допустим, Валуева приведем в пример, Марию Кожевникову – это медиаперсоны, которые были назначены в депутаты Государственной думы, потому что они медиаперсоны и не более того. Вы знаете, что они делали в Государственной думе? Можете назвать хоть одно их полезное…
А.Осин
―
Это вы мне? У нас как бы…
Л.Штейн
―
Но вот я не могу назвать, и вы не можете. О чем это говорит?
А.Осин
―
Но если вы не можете называть, это не значит, что этого нет.
Л.Штейн
―
Полно трансляций с этих заседаний, где они просто сидят и ничего не делают.
А.Осин
―
Почему? Они голосуют.
Л.Штейн
―
Все голосуют, как им нужно голосовать, а кто голосует против, их сразу оттуда, как какого-нибудь Дмитрия Гудкова… То есть к чему я это все говорю. Я не хочу стать этими людьми, которые в силу того, что они некомпетентны, допустим, по ряду вопросов, они просто там просиживают задницу, получают деньги. И я не хочу превратиться вот в эти…
А.Осин
―
Вы кстати, лукавите. Вы материализовали вашу политическую популярность, которую нажили вашими акциями, в депутатский мандат и теперь говорите, что вы общественник.
Л.Штейн
―
А что мне приносит депутатский мандат? Вы знает, что депутаты не получают зарплаты…
А.Осин
―
Статус.
Л.Штейн
―
А статус мой заключается в том, что всему миру уже, всей России от меня что-то нужно, даже не нужно, а я что-то должна, то есть они думают, что я якобы сижу на их налогах, что я обязана какие-то вне Москвы… То есть они не понимают, кто я. То я депутат Мосгордумы, что уже Государственной думы – меня называют, не разбираясь. Люди от меня требуют, люди обвиняют меня, что я сижу на их налогах.Я не получаю денег за это вообще, кроме того я трачу на это время в ущерб - то есть я не жалуюсь, но просто объясняю, как это получается – в ущерб своей основной работе. Соответственно, я еще в убытке нахожусь.
А.Осин
―
То есть люди говорят вам то же самое, что вы говорите депутатам Государственной думы. И вы, как бы ставя себя на место этих людей, то же самое говорите, что говорят вам, не разбираясь в том, что они делают…
Л.Штейн
―
Сложная конструкция слишком.
А.Осин
―
Но ваша логика… То есть в одном случае ваша логика не работает, вы говорите: «Вот люди не разбираются, обращаются ко мне по любым поводам». А в другом – та же самая логика работает: «Эту Государственную думу надо разогнать…». Я может быть, тоже к ней отношусь… это мое дело. Но вот так огульно про всех сразу сказать…
Л.Штейн
―
Слушайте, но Государственная дума с депутатом Поклонской, совершенно невменяемой, с депутатом Милоновым, тоже просто шизофреник…
А.Осин
―
Его выбрали.
А.Соломин
―
Секундочку, выбирали партию.
А.Осин
―
По списку, да. И продолжать выбирать.
Л.Штейн
―
То есть вы защищаете этот состав Государственной думы?
А.Осин
―
Я ничего защищаю. Я защищаю принцип, который защищают либералы. Потому что я, например…
Л.Штейн
―
Я за то, чтобы находились независимые люди, которые голосуют независимо…
А.Осин
―
То есть партийные списки надо отменить, вообще, да?
Л.Штейн
―
Да.
А.Осин
―
И выбирать одномандатно?
Л.Штейн
―
Да.
А.Голубев
―
А где так есть? Такое есть где-нибудь, вот такая избирательная система?
Л.Штейн
―
Я вам так не скажу, я не знаю.
А.Голубев
―
Где нету партий, в парламентах государств отсутствуют партии…
Л.штейн: Они неэффективны. Всю эту Государственную думу надо поувольнять, на мой взгляд
А.Осин
―
То есть НЗРБ Великобритании похерить, Франции, Германии.
Л.Штейн
―
А при чем здесь, вообще-то, другие страны?
А.Осин
―
Ну как?
А.Голубев
―
Вы предлагаете совершенно революционнее вещи. Сейчас все подумают: Люся Штейн такую классную штуку предложила, а Люся Штейн пришла и сказала: «Давайте партии отменим». Действительно…
Л.Штейн
―
Нет, просто боюсь ориентироваться в каких-то ситуациях на другие страны, потому что у нас многие вещи не работают.
А.Осин
―
… Партии вообще не нужны. Давайте вече сделаем или Агору или как это называется…
А.Соломин
―
Какие самые неожиданные были просьбы от людей к тебе, как к депутату?
Л.Штейн
―
Буквально сегодня мне написали, что деревня какая-то погибает где-то в тайге или что-то такое, чтобы я их каким-то образом спасла. Потом, если поближе, в Басманном районе, допустим, меня просят закрыть Artplay.
А.Гусаров
―
А Artplay – это что такое?
Л.Штейн
―
Культурный центр большой. Днем какие-то проходят выставки…
А.Гусаров
―
А почему хотят закрыть?
Л.Штейн
―
Затем, что там ночью вечеринки, техно-вечеринки ночью походят. И там единственный дом, который примыкает к Artplay на территории совсем близко. И людям слышно что-то оттуда. Но как я могу закрыть Artplay? И вообще, против закрытия клубов…
А.Гусаров
―
А муниципальных депутатов нет полномочий?
Л.Штейн
―
Нет, конечно. Закрывать клубы…это нет.
А.Гусаров
―
Вы говорили про вашу основную работу. Она сейчас в чем заключается?
Л.Штейн
―
Я сейчас как раз перехожу на новую, возможно. Я не буду сейчас точно говорить. Возможно на канал RTVi устроюсь. Журналистикой, я занималась…А-а, то есть насчет неожиданных просьб. Меня попросили избавить Мясницкую улицу от мигрантов. В таком духе я получаю каждый день.
Вот. Я занималась журналистикой года три, наверное. Потом попала в штаб Гудкова в качестве организатора тренинга для кандидатов, а потом сама стала кандидатом, потому что сама там всё это увидела. И штаб, собственно закрылся после окончания выборов, и сейчас я устраиваюсь на новую.
А.Гусаров
―
Вы стали говорить, что вы не получаете зарплату. Хотел позже этот вопрос задать, но раз уж вы сами об этом сказали… Вот у меня, ну, наверное, у многих всё время уходит в основном на работу, еще немного на семью. Вам приходится делить две важные сферы: ваша работа, на которой вы, наверное, зарабатываете, деньги получаете, и общественная деятельность, которая вам ничего не приносит, или что-то дает?
А.Осин
―
Ну как? Если бы не общественная деятельность, вас бы не взяли на RTVi. Вы капитализировали свой мандат.
Л.Штейн
―
Нет, если не общественная деятельность, я бы сейчас не сидела в эфире здесь.
А.Осин
―
Совершенно верно.
Л.Штейн
―
Да, но RTVi… Почему? Я работала до общественной деятельности на РБК, в издании «Мел», то есть я просто этим занималась, а в какой-то момент стала интересоваться политикой и общаться с людьми, активистами, которые этим занимаются и вот втянулась.
А.Осин
―
Я не говорю, что это единственная причина, но она важна.
А.Соломин
―
Чтобы наши слушатели понимали, скажи, сколько тебе лет.
Л.Штейн
―
21 год.
А.Соломин
―
Времени, я так понимаю, было не очень много. Где там работать до общественной деятельности…
Л.Штейн
―
Я с 16 лет работаю.
А.Осин
―
Простите, а как вы успели за это время получить высшее кинематографическое образование.
Л.Штейн
―
Я в 16 лет поступила во ВГИК. Этим летом закончила его.
А.Голубев
―
Вы говорили, что вы не политик, а хозяйственник. Но, во-первых, тут не так давно сидел ваш соратник или, не знаю, товарищ, начальник Максим Кац, который говорил ровно обратно, что «мы не просто тут депутаты и лавочками занимаемся – мы политики, причем претендующие на изменения на федеральном уровне».
Л.Штейн
―
Кто «мы»?
А.Голубев
―
Вот муниципальные депутаты…
Л.Штейн
―
У нас никогда не позиционировалось… То есть во время предвыборной кампании Максим тоже никогда не говорил, что он нас какой-то предводитель, допустим, глава условной незарегистрированной партии «Депутат». Он просто был менеджером, который помог независимым депутатам с разными взглядами – либеральными, но в отношении разных вопросов разными. То есть он не то чтобы говорит за всех…
А.Гусаров
―
А у вас есть теперь чувство благодарности или обязательства по отношению к Максиму Кацу или Дмитрию Гудкову?
Л.Штейн
―
Вот, ну, к Максиму Кацу в больше степени, потому что он занимался… Максим Кац и Аня Кузнецова была глава штаба. Потому что они сделали очень большую работу. Это был какая-то круглосуточная штука. Они сделали - рассказывали, наверное, про это много раз – квест, который помог обойти всю эту бюрократическую систему, чтобы мы как можно больше смогли уделить на агитацию. То есть они, действительно, помогли, этим людям, в том числе и мне, поэтому я, конечно, благодарна.
А.Гусаров
―
Максим Кац – это человек, к советам которого вы сейчас прислушиваетесь?
Л.Штейн
―
Мы особо не общаемся, но так, может быть, по мелочи.
А.Гусаров
―
Но есть люди, мнение которых для вас очень важно, публичные фигуры?
Л.Штейн
―
Публичные?
А.Гусаров
―
Я имею в виду не ваши родственники или друзья, а те люди, которых мы тоже знаем.
Л.Штейн
―
Был Белковский. А тут сейчас вдруг какая-то произошла… Я пока не поняла.
Л.штейн: Всей России от меня что-то нужно, даже не нужно, а я что-то должна. Они не понимают, кто я
А.Соломин
―
А что произошло, что не понравилось?
Л.Штейн
―
Эта ситуация с Собчак. Я пока еще, на самом деле, не сформулировала для себя свое отношение к Собчак, поэтому и пока что тоже отношение к Белковскому… Хотя раньше он мне… наверное, можно его назвать. На самом деле, разные. Я даже не знаю, кого я могу выделить, с кем я могу согласиться прямо с каждым словом.
А.Соломин
―
Ты подходишь под возрастное, во всяком случае, определение людей, которые выходят на митинги в поддержку Навального. Ты на них была, на этих митингах?
Л.Штейн
―
Да.
А.Соломин
―
Считаешь ли ты себя сторонницей Алексея Навального?
Л.Штейн
―
Да, я думаю, что, конечно, считаю. Не потому, что я, безусловно, какая безумная фанатка личности Алексея Навального. Но я считаю, что в ситуации, которая сейчас в стране, лучше кто угодно. Намного, конечно, лучше Навальный, чем Путин. Люди ищут… Никто не идеален, вы никогда не найдете…
А.Осин
―
А чем?
Л.Штейн
―
Что «чем»?
А.Осин
―
Чем Навальный лучше Путина?
Л.Штейн
―
Да всем. Кто угодно лучше Путина.
А.Осин
―
А конкретно?
Л.Штейн
―
Потому что Путин у власти уже больше, чем Брежнев. Я просто выступаю за сменяемость власти, говорю о том, что лучше Навальный…
А.Осин
―
А я говорю, Меркель – больше, чем Брежнев.
Л.Штейн
―
Лучше вы.
А.Соломин
―
Выдвигайся…
Л.Штейн
―
Выдвигайтесь в президенты, пожалуйста.
А.Гусаров
―
Вот лично Алексей Навальный – что с ним не так? Просто вы так сказали, что неважно, какой он лично человек. Создалось впечатление…
Л.Штейн
―
Я не хочу сейчас просто озвучивать какие-то сплетни… Смотрите, есть ряд претензий: правые взгляды, что он любит считать чужие деньги…
А.Гусаров
―
Он любит.
Л.Штейн
―
Нет, это не мои претензии.
А.Гусаров
―
Я говорю, лично ваше отношение?
Л.Штейн
―
Да у меня нет… У меня такое отношение, что нет идеального лидера, его быть не может.
А.Соломин
―
Тогда так. Ты сказала, что ты его поддерживаешь. Какие вещи тебя в нем раздражают?
Л.Штейн
―
В общем, ничего меня в нем не раздражает. Я как-то особенно за ним пристально не слежу в отличие от ряда людей которые постоянно шпыняют его за каждое… Но, по-моему, вполне он бы мог быть… Допустим, для меня был всегда идеалом, чуть раньше, Борис Немцов. Возможно, Алексей Навальный до него - я даже не знаю, как это сформулировать – какими-то своими лидерскими качествами не дотягивает. Не знаю, масштаб личности, наверное, можно это называть.
А.Соломин
―
Харизма.
Л.Штейн
―
Харизма, может быть, да. Но я бы не стала… Люди любят искать какие-то изъяны. Политик – это человек в первую очередь. Поэтому можно простить Алексею Навальному, что они там в нем видят, просто потому, что человек, действительно, много сделал.
А.Осин
―
Все-таки, что вы готовы ему простить-то, я так и не понял.
Л.Штейн
―
У меня лично претензий к Алексею Навальному нет. Люди говорят, допустим, мои знакомые – но это какая-то личная информация, сплетни ходят - что он неприятный человек, что он монополист и считает, что у него монополия на оппозицию, что он ни с кем не идет на контакт, не договаривается, что вокруг нет сильных личностей, потому что он к себе не подпускает. То есть в штабе Навального кроме Навального никого нет.
А.Осин
―
Ну, это даже для меня не отрицательное качество. Во-первых, все оппозиционные лидеры не готовы делиться ничем, даже статусом кандидата.
Л.Штейн
―
Что он такой же, как Путин – ему говорят. Из-за этой черты его сравнивают с Владимиром Путиным. Но не знаю. Я опять же не знаю, что происходит с Собчак. Там очень все непонятно, потому что вроде как возможно была санкция, но при этом оказалось, что нет денег. Но был момент – было озвучено, что Навальный не согласился вообще ни на какие переговоры с Собчак, то есть опять же это в ту же копилку. Но опять же мы про все эти истории ничего не знаем, кто там с кем договорился, поэтому очень сложно об этом судить.
А.Голубев
―
Про политику я всё хотел спросить. Вы отрицаете свою заинтересованность в политике, тем не менее, во всех ваших интервью сквозит этот пафос, что вы новое поколение, которое готово представлять молодых людей. Как это всё связать-то в одно, я не понимаю.
А.Осин
―
С лавочками и с клумбами.
Л.Штейн
―
Ну, как-то… Я говорю, я разделяю немножко свою муниципальную деятельность и свою личность. То есть я как человек, гражданин, который живет в России, вот я, Люся – я же могу выступать со своей точкой зрения перед своей минимальной аудитории в Фейсбуке.
А.Голубев
―
Ну так это политическая деятельность.
Л.Штейн
―
Вам обязательно нужно ярлык навесить какой-то?
А.Голубев
―
Да. Вы говорите, молодым людям нужен представитель, живущий как они, то есть как вы. Это вы про себя говорите. Это, по-моему, в «Афише». Как вы живете, чтобы у вас потребность у кого-то была?
Л.Штейн
―
Обычной жизнью молодой девушки в Москве. Днем я занимаюсь своей работой, а вечером хожу с друзьями играть в баскетбол или в клуб. То есть совершенно обычно, ничего в этом…
А.Соломин
―
В Artplay на техно-вечеринку. То есть понятно, почему Басманный…
Л.Штейн
―
Я имела в виду, что между политиком, то есть между чиновником, человеком с мандатом не должно быть какого-то препятствия, дистанции… Все мои избиратели, кстати, сейчас появились среди моих друзей, то есть таких же ровесников из моей условной какой-то компании… они мне тоже начали писать, хотя раньше даже в голову не могло прийти, что у них, я не знаю... крыша протекает и им нужно куда-то обратиться, теперь они пишут мне в Телеграм. То есть, видимо, речь шла про какую-то доступность.
Л.штейн: Меня попросили избавить Мясницкую улицу от мигрантов. Просьбы в таком духе я получаю каждый день
А.Гусаров
―
Можно рубрику: «Великие цитаты»? Люся Штейн: «Мы им еще покажем, что мундепы – это не просто так». Люся, это как?
Л.Штейн
―
Это было сказано в «Открытой России» в шутки. То есть не в шутку...
А.Голубев
―
Все-таки в шутку…
Л.Штейн
―
А э то была такая ирония. Они это внесли в заголовок – это было смешно, да. Но это я сказала в шутку.
А.Голубев
―
Действительно, смешно.Люся, скажите, а вот Басманный район, он такой же специфический, как Басманный суд? Там, действительно, дырявые крыши? Там золотая недвижимость.
Л.Штейн
―
Нет, каких-то катастрофических проблем у нас, наверное, нет.
А.Соломин
―
А какие у вас самые большие проблемы в районе?
А.Гусаров
―
У вас же, наверное, один из самых благополучных районов, вообще, в стране. Самый центр Москвы.
Л.Штейн
―
Нам повезло, в принципе. Ну как, есть частные проблемы. Какой-то ужасно, чтобы с чем-то одним боролись и не могли побороть - наверное, нет такого.
А.Гусаров
―
Чего не хватает сейчас в Басманном районе. Чего выбудете добиваться? Вот сейчас придет к нам Сергей Семенович Собянин, сядет здесь. И чего вы ему скажете, чего потребуете для своих избирателей.
А.Осин
―
Но к вам же обращаются, вы же сами сказали, не только по поводу Амазонки и сибирской тайги, но и по поводу Бассманного района, наверное, тоже.
Л.Штейн
―
Была история, допустим, с электромобилями, когда у нас на Фурманном переулке во дворе пытались места для обычных автомобилей забрать, там чего-то всё перерыть, перекрыть подходы к подъездам и забрать эти места, чтобы выполнить план, видимо, мэрии, под парковки для электромобилей. Это, конечно, здорово, но там в пределах десяти километров ни у какой бабульки нет электромобиля. И они все были в шоке и нам позвонили. Потому что так и так не хватало мест для автомобилей. Потом, они должны были для этого перекопать какие-то их деревья, которые они любили. И мы приходим, допустим, тогда, когда должны начаться эти раскопки, представляем их интересы, то есть говорим, что отбой. В таком духе… Потом, капремонт сейчас я буду…
А.Соломин
―
Были случаи, когда приходилось в рамках своих полномочий и в рамках запроса от каких-то людей, жителей района приходить в крупные компании и ставить вопрос ребром, говорить: «Ребята, вы здесь ничего строить не будете», бороться, короче говоря, с крупными воротилами?
Л.Штейн
―
Нет, с крупными - пока нет. Но все впереди. Мы полтора месяца работаем.
А.Соломин
―
Ты ожидаешь этого?
Л.Штейн
―
Сейчас, допустим, ситуация, что каждый депутат закреплен за домом, и он должен там подписать капремонт, то есть принять его. И, допустим, подрядчик тебе звонит, вот как у меня сегодня было, говорит: «Давайте мы где-нибудь с вами встретимся. Уже все всё подписали, все документики. Мы с вами встретимся, подпишете и всё, разойдемся. То есть это делается… ну, я не знаю, я не буду сейчас… потому что я завтра только пойду в этом дом – может быть, там, действительно, всё сделано, я не буду сейчас клеветать на подрядчика.То есть это, в принципе, такая схема, что ты подписываешь… то есть хотят, чтобы ты подписал не глядя. А наша обязанность… у меня есть план работы, у меня есть вся документация, смета, мы должны прийти туда и оценить, насколько работа действительно выполнена.
А.Гусаров
―
А есть такие депутаты, которые, не глядя, подписывают?
Л.Штейн
―
Насколько я понимаю, были в прошлом созыве.
А.Осин
―
Люся, а вот смотрите, понятие «депутат», оно стоит рядом с понятием «программа». Мы сейчас говорим о том, как вы реагируете на обращение граждан. Но ведь вы, когда шли, вы же должны были знать, чего вы конкретно хотите добиться в своем Басманном районе. Вот та самая программа… Или вы просто избрались, чтобы избраться, к чему я самого начала передачи веду.
Л.Штейн
―
У нас в чем заключалась программа… Я сразу говорила, что программа – это чепуха, что это вешанье лапши на уши людям, потому что ты пока не столкнешься с конкретными вещами, ты не можешь там… «я озеленю, я покрашу лавочки…». Это всё ересь, чтобы обмануть, чтобы за тебя: «О, как он все обещает хорошо всё сделать».Поэтому мы шли буквально с одним тезисом: «Установим такую форму коммуникации, при которой мы сможем обрабатывать заявки, принимать… человек может мне буквально на телефон позвонить, мой личный номер и рассказать о том, что его беспокоит, и мы как-то вместе с ним это решили. Но тезис этой программы был вполне осуществляем, то есть я никого не обманула.
А.Соломин
―
Полпрограммы прошло, мы еще даже ни слово не сказали про «оппозиционную грудь». Обещаем исправиться через несколько минут.НОВОСТИ
А.Соломин
―
Продолжается программа A-Team на волнах радио «Эхо Москвы». Сейчас в столице 20-35. Мы работаем в прямом эфире. Вы можете присылать, если хотите, свои вопросы. Мы до них не всегда добираемся. +7 985 970 45 45 если что. В чате в YouTube тоже можете писать, трансляция идет. В студии «Эха Москвы» - Голубев, Гусаров, Осин и Соломин. Четыре Алексея против Люси Штейн, муниципального депутата Басманного района Москвы.
А.Осин
―
Можно я закрою одной фразой предыдущую тему?
А.Соломин
―
Передачу нашу, главное, не закрывай ради бога.
А.Осин
―
Это не в моей компетенции.
Л.Штейн
―
Меня закроет сейчас.
А.Осин
―
Нет, ну зачем? Я просто хочу констатировать: Люся пришла в депутаты с простым обещанием все время поднимать трубку телефона, как я понял. Если захотите, вы меня опровергните.
Л.Штейн
―
Можно и так сказать.
А.Осин
―
А вот того самого плана, например: электронные очереди в поликлиники, дорожки для любителей велосипедов, озеленение, работа транспорта…
Л.штейн: В ситуации, которая сейчас в стране, лучше кто угодно. Намного, конечно, лучше Навальный, чем Путин
Л.Штейн
―
Ну, смотрите, у меня за два месяца моей деятельности ни один человек не жаловался на недостаток озеленения. Вот зачем мне это обещать?
А.Осин
―
Я просто перечислил те вещи, которые волнуют людей. Проблемы ЖКХ и так далее. Я могу еще рассказать. Вы сами сказали, что абсолютно никакого плана у вас нет.
Л.Штейн
―
Мне хотелось сначала узнать, что, действительно, нужно. Не то что я там наобещаю, из своей головы вытащив ́эти идеи. Совершенно это бесполезны все эти программы. Вместо того, чтобы, действительно, прийти к людям и послушать, чего они хотят.
А.Осин
―
Подожди, как бесполезно? Вот я, кстати говоря, в Басманном районе жил достаточно долго, в Аптекарском переулке. И могу вам сказать, что какие-то вещи мне в районе нравились, какие-то нет. И если бы я куда-то шел в управляющие органы – да, это законодательная, но все же власть, я имею в виду муниципальные депутаты, - то я бы точно озаботился мнением, где и что я бы хотел изменить, вот что меня раздражает.А вы на этот вопрос ответить не смогли. Вы, так сказать, бюро добрых услуг: мне позвонили - я решила. А не позвонили – просто бы сидели. Получается так. Если нет требований… Вам всё нравится, если у вас нет плана преобразований. Значит, нравится всем, то стало быть вы сидите на той же самой попе ровно, как вы говорили в первой части.
Л.Штейн
―
Нет, просто у меня нет каких-то проблем общих, которые можно обрисовать. Они все частные, на самом деле, то есть конкретно вот здесь такая-то история.
А.Осин
―
Нет, я понял, что плана нет, есть трубка телефона. Спасибо! Всё, я закончил.
А.Гусаров
―
В соцсетях вы активно обсуждаете тему легализации наркотиков. Вам это зачем?
Л.Штейн
―
Нет, не легализацию. У меня есть свои взгляды насчет легализации, но там обсуждалась непосредственно декриминализация наркотиков.
А.Гусаров
―
Нужна?
Л.Штейн
―
Да, конечно.
А.Гусаров
―
Зачем.
Л.Штейн
―
Ну, затем, что наркотики – это сейчас огромный черный бизнес, благодаря которому… собственно, на примере той истории с девочками, которые делали закладки – студентки – и их посадили на три года. При этом поставщиков этих девочек крышуют те же самые люди, которые их сажают. Это всё наркомафия, где замешаны коррумпированные органы.
А.Осин
―
Дело не в наркотиках, а в коррупции. Надо посадить тех, кто крышует…
Л.Штейн
―
Если мы легализуем наркотики, соответственно, наркомафия, то есть бизнес выходит…
А.Осин
―
Слушайте, но они много чего крышуют. Может, мы всё легализуем? Кражу автомобилей давайте легализуем.
Л.Штейн
―
Кроме того второй пункт - это, конечно, чистота продукта. Потому что люди, если они хотят употреблять наркотики, они их будут употреблять. Но если они легализованы, они хотя бы проходят какую-то проверку, люди не травятся и не умирают.
А.Гусаров
―
Все наркотики или какие-то отдельные?
Л.Штейн
―
Начать хотя бы с легких наркотиков. Так, в принципе, я, наверное, думаю, что с героином у нас карательная наркополитика, из-за которой люди… Мне вот сегодня писали: «Посмотри: наркоман с ломкой напал на девушку и убил ее» - это мне в качестве аргумента против моей позиции. Но если бы у нас была заместительная терапия метадоновая, если бы этих людей не гнобили, как Евгений Ройзман делает: без лечения просто сажает в какие-то…
А.Гусаров
―
Евгений Ройзман, насколько я понимаю, пытается их вытащить.
Л.Штейн
―
Он их не лечит. Это ужасные просто пытки для людей. У него нет заместительной терапии.
А.Голубев
―
Ройзман – это не государство, его организация. А государство имеет заместительную терапию. Оно колет наркоманам другие наркотики.
А.Гусаров
―
Чем лучше, если будет ларек, и в нем будут продаваться наркотики? Можно будет пойти как сигареты купить себе травы или…
Л.Штейн
―
Это не как ларек работает. Потом, есть опыт, собственно… Ну, есть легализация, а есть декриминализация. Проблема в том, что России люди вообще ничего… Я пообщалась последние пару дней с людьми по поводу наркотиков. Они вообще не отличают марихуану от героина, они всех называют наркоманами…
А.Голубев
―
С кем вы общались?
Л.Штейн
―
Да большинство россиян…
А.Голубев
―
Не понимает, чем отличается героин от марихуаны…
Л.Штейн
―
Да.
А.Осин
―
Употребляют, но не понимают…
А.Голубев
―
Если вы возле детского сада проводили беседы свои… Что за россияне, которые не понимают…
Л.Штейн
―
Ну, слушайте, у меня в комментариях довольно репрезентативная выборка, там очень много людей, особенно когда такие темы…
А.Голубев
―
О’кей. А чего вам до наркотиков, вообще? Какая разница? Вы употребляете что-то активно?
Л.Штейн
―
А нужно быть во что-то включенным, чтобы это обсуждать?
А.Голубев
―
Нет. Но почему именно наркотики. У вас там город, обустройство, урбанистика, журналистика, все что угодно.
Л.Штейн
―
Но я не как муниципальный депутат об этом говорю, я говорю об этом, как человек, которого беспокоит такая несправедливость, что людей, которые являются наркопотребители – они так называются… Есть наркопотребители, есть наркозависимые люди – это разные вещи вообще. Потому что есть наркотики адективные, неадективные. Есть статистика смертности. Есть исследования Глобальной комиссии.
А.Голубев
―
Почему вас так тема наркотиков интересует, не пойму.
Л.Штейн
―
Потому что меня, в принципе, корежит от глупости и несправедливости. И когда человек, который употребляет, допустим, марихуану, называют наркоманом, хоть наркозависимые – это в основном группа наркотиков опиаты – да, неадективны. Всё остальное… Мне пишут: «Эти люди, которые делают закладки, провоцируют убийства… смертность населения…». Не было зафиксировано ни одного случая смерти от марихуаны. Они этого не хотят знать. При этом наркоман – это клеймо на человеке.
А.Осин
―
Метадон, который вы упомянули, он тоже в этом ряду, от него тоже люди очень зависимы и умирают.
Л.Штейн
―
Но употреблять ли, не употреблять наркотики – это выбор человека.
А.Гусаров
―
А у вас, какой выбор? Вот давайте честно. Вы травку курили?
Л.Штейн
―
Ну да, я не буду отрицать, пробовала, да.
А.Гусаров
―
А еще какие наркотики?
Л.Штейн
―
Вы серьезно хотите, что ли?..
Л.штейн: Путин у власти уже больше, чем Брежнев. Я просто выступаю за сменяемость власти
А.Гусаров
―
Конечно. Ну, вы рассуждаете на тему легализации, естественно вопрос: вы сами это пробовали?
Л.Штейн
―
Я могу рассуждать на тему кино, литературы. Вы спросите меня: «Ты снимала кино или писала?..»
А.Осин
―
Вы можете рассуждать как зритель.
Л.Штейн
―
Я знаю людей, которые употребляют наркотики, употребляют. Конечно, я имею об этом представление. Кроме того это не какой-то личный опыт. Допустим, там про героин – конечно же, нет. Я читала про это просто. Мне интересно – я читаю об этом.
А.Соломин
―
У тебя появятся дети, и ты будешь формировать для них повестку. И ты будешь прятать их от наркотиков или ты скажешь: «Ну, слушай…»
А.Осин
―
«Попробуй - и сам решишь».
Л.Штейн
―
Ко мне придет мой сын, допустим, в подростковом возрасте и скажет: «Мама, я хочу попробовать марихуану». И я понимаю, что мой сын найдет марихуану без меня. И у меня выбор: мой сын пойдет, найдет какой-нибудь некачественный спайс и им отравится и умрет, или из моих рук, допустим, получит, действительно, настоящую марихуану…
А.Соломин
―
Секунду. Ты ему скажешь, что? «Тебе это нужно?» или «Тебе это не нужно, сынок. Это вредно».
Л.Штейн
―
Я не буду говорить своему ребенку, что ему нужно, а что ему не нужно.
А.Осин
―
А он придет спрашивать? Чего тогда спрашивать? Пошел и попробовал.
Л.Штейн
―
Ну, слушайте, я не хочу навязывать какие-то свои…
А.Соломин
―
Ты бы хотела как?
А.Осин
―
Он пришел и спрашивает… Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха: Что такое хорошо и что такое плохо?
Л.Штейн
―
Мой ответ: я объясняю ему, что такое марихуана, какие она оказывает действия эффекты. И потом говорю: «Я не могу тебе сказать, что ты должен делать. Вот я тебе предоставляю все необходимые…». Это причем касается не только марихуаны, а вообще всего. Я информирую человека.
А.Осин
―
То есть вы не будете говорить, что курить плохо, воровать плохо. Иди попробуй!
Л.Штейн
―
Мой ребенок должен быть достаточно развит, чтобы самому сделать вывод о том, что хорошо, а что плохо.
А.Осин
―
Он пришел к вам и вас спрашивает, хорошо ли это или плохо. Это оценочное суждение. Это ваше мнение. Он спрашивает как авторитетного для него человека, самого близкого: «Мама, вот курить…». И вы ему говорите «Вот табак… алкалоиды…».
Л.Штейн
―
Хорошо или плохо с какой точки зрения: с моральной, с физиологической?
А.Осин
―
Скажите ваше отношение к этим процессам? Условно: алкоголь, курение, наркотики и так далее. Мы вас спрашиваем, а вы говорите: «Я ему объясню – пусть сам решает».
Л.Штейн
―
Да, конечно.
А.Соломин
―
Просто мы все, я уверен, что каждый из нас скажет: «Нет, это плохо, - о любом наркотике: о марихуане, о таблетках, о каких угодно наркотиках, - нет стоит». То есть достаточно простой у каждого…
Л.Штейн
―
Я скажу того, что это может плохо сказаться на тебе, потому-то и потому-то…
А.Осин
―
То есть это поразительно! Просто варианта не «Попробуй и реши», а варианта, что он вообще никогда это не будет пробовать…
Л.Штейн
―
Потому что мне не нравится вообще система отношений, когда родители навязывают ребенку какие-то свои…
А.Осин
―
Почему навязывают? Мне никто ничего не навязывал. Я никогда не пробовал наркотики и никогда не курил. Никогда
А.Гусаров
―
И не пил.
А.Осин
―
Нет, пил-то пил. Почему нет?
Л.Штейн
―
Кстати, насчет алкоголя – это тоже тема…
А.Осин
―
НРЗБ. Начал поздно.
Л.Штейн
―
Россияне, которые так огрызаются на слово «наркотики» при этом все спокойно, по крайней мере, если не пьют, то хорошо относятся… то есть это нормально.
А.Соломин
―
Потому что наркотики – это очень страшно для россиян.
Л.Штейн
―
Да, в том-то и проблема, что на самом деле водка намного страшнее, чем условная марихуана. Просто они это не изучали. Им чего-то там сказали: «Наркотики, героин – смерть» - вот это всё.
Л.штейн: Для меня был всегда идеалом Борис Немцов. Возможно, Алексей Навальный до него не дотягивает
А.Соломин
―
Ну, подожди, героин и марихуана – ты сами говоришь…
Л.Штейн
―
Я выступаю за ликбез. Есть еще, кстати, фонд Рылькова, замечательная организация, которая занимается защитой прав наркопотребителей. Если кому-то интересно в этой теме поглубже разобраться, зайдите на их сайт….
А.Осин
―
Нам ваше отношение интересно.
А.Гусаров
―
Во-первых, у нас у всех есть дети почти (кроме Алексея), поэтому мы задаем такой вопрос, как бы вы относились, если бы это был ваш ребенок. Наверное, в таком возрасте вашем спрашивать бессмысленно.
Л.Штейн
―
Да, кстати говоря, я совершенно…
А.Гусаров
―
Когда я был примерно в вашем возрасте, я тоже думал так же. Но у меня все-таки другое было отношение к наркотикам, потому что я вырос в Калининграде в 90-е годы. Это был один из самых тяжелых в плане наркотиков городов России. И у меня на лестничной клетке валялись шприцы. И мои знакомые – я с ними не дружил, но я их видел – один за другим уходили из жизни от героина за два года. Ну, человек сгорает - раз! – и его нет. Откуда у вас такое легкое отношение к наркотикам?
Л.Штейн
―
Нет, оно не легкое. Я, на самом деле, считаю, что, когда человек зависим от героина, - это, безусловно, страшно. Я как раз выступаю за ликбез в плане того, чтобы люди, во-первых, не считали сразу этих людей отбросами общества, чтобы они вместо того, чтобы швырять их в какие-то ублюдочные или, как это называется, отстойники…
А.Гусаров
―
А что, им пенсии повышенные давать?
Л.Штейн
―
Нет, лечить этих людей. Во-первых, лечить, во-вторых, относить к ним как к членам общества, то есть с такими же правами…
А.Голубев
―
Откуда человеку знать. Человек вырос в Басманном районе Москвы при Путине в благополучные, замечательные годы. Она не видела ни шприцов в подъездах…
Л.Штейн
―
Но я знаю людей, которые сидели на героине.
А.Голубев
―
…Ни одноклассников, которые один за другим дохнут просто как собаки от наркоты. И поэтому приходите и говорите: «Надо легализовать, потому что наркотики – это, в общем-то, даже иногда прекрасно».
Л.Штейн
―
Вы не слышите. Я не говорю, что это прекрасно. Я выступаю за безопасность этих людей.
А.Осин
―
Вы отказались сказать, что это плохо в гипотетическом разговоре с вашим ребенком.
Л.Штейн
―
Гипотетический разговор про что именно? Про героин – да, я скажу, что не надо употреблять героин.
А.Осин
―
Значит, все-таки с героином вы договорились. Вы меняете свое мнение. О’кей, спасибо.
Л.Штейн
―
Договорились.
А.Осин
―
Мы в чем-то вас переубедили, слава богу.
А.Соломин
―
Я к другой теме хочу перейти. Вот ты упомянула Ксению Собчак. И многие сейчас вменяют Ксении Собчак, выдвигающейся в президенты ее прошлое: «Дом-2», ее появление на обложках журналах и всякое развратное поведение в тот или иной период. Твоя карьера, человека известного, медийного началась, в общем-то, с акции новосибирского художника Артема Лоскутова, как она называется… она связана со слепками твоей груди.
Л.Штейн
―
«Грудью на защиту вашего дома» - она называется.
А.Соломин
―
«Грудью на защиту вашего дама», да. Не считаешь ли ты, что таким образом ты роешь себе яму для себя же будущей, которая, возможно, будет выдвигаться в депутаты, в президенты, на какую угодно выборную должность, и что ты окажешься ровно в той ситуации, в которой сейчас оказалась Собчак?
Л.Штейн
―
Чем это яму? Есть всегда люди, которые вырывают из контекста и говорят: «Прикрепила сиськи на дома». Звучит непонятно. Но если немножко про это узнать, можно понять, про что это было и к чему это было, и что это не про какие-то сиськи, вообще… Во-первых, непонятно, почему такая реакция у людей на женскую грудь, из которой они ели…
А.Голубев
―
Я ем из тарелок обычно…
Л.Штейн
―
Но в детстве вы из чего ели?
А.Соломин
―
Кто-то ест и из груди. Может быть, кстати говоря, им повезло больше, чем…
А.Голубев
―
Согласен.
Л.Штейн
―
Грудь есть у их матерей, их дочерей. Грудь висит обнаженная во всех картинных галереях…
А.Голубев
―
А вот это, вы сказали: «Вырвем женскую грудь из рук порнографов и вернем ее в революционный протест». Вы насколько глубоко готовы в революцию уйти?
Л.Штейн
―
Слушайте, это была такая постирония.
А.Гусаров
―
Опять шутка. Да что ж такое!..
Л.Штейн
―
Даже не шутка. У нас же был репортаж…
А.Голубев
―
Вам надо в «Камеди Клаб», вы, понимаете…
Л.Штейн
―
Да, я очень веселая. Это был манифест. Мы сделали пародийный телерепортаж, где все якобы серьезные, присутствуют на открытии моего бюста, ну как «Последний адрес», то есть это был стеб, которые почему-то люди восприняли как то, что мы это выдаем за реальный репортаж и пытались его разоблачить, хотя это был очевидный стеб. Это же обыгрывается просто фразеологизм «встать грудью на защиту чего-либо». Поэтому я не вижу здесь ничего пошлого.А что касается Ксении Собчак, это последнее дело выкапывать какие-то – особенно, чем сейчас занимаются – 2012 года твиты…
А.Гусаров
―
Это нормальная журналистская деятельность.
А.Голубев
―
То есть Навальный – чего он копает? Чего там кто-то купил в 10-м году… Медведев, Шмедведев… Сел бы человек и оценивал дела сегодняшнего дня, правильно? Нечего там, коррупция…
Л.Штейн
―
Нет, это разные вещи. То, что ты воровал – это остается. А то, что ты твитнул несколько лет назад – господи, а кто не твитил что-то?
А.Осин
―
О, про детей…
Л.штейн: Наркотики – это сейчас огромный черный бизнес. Это всё наркомафия, где замешаны коррумпированные органы
Л.Штейн
―
А вы знаете обстоятельства, в которых этот разговор происходил? А никогда не было у вас…
А.Осин
―
Я не баллотируюсь никуда, в этом вся разница, вот и всё.
Л.Штейн
―
Это всё, по-моему, мелочно и недостойно – вытаскивать какие-то компроматы про людей из каких-то далеких… а вот это он сказал – смотрите!
А.Гусаров
―
Люся, можно про компромат? Вот сейчас Кевина Спейси, Дастина Хоффмана только что обвинил в сексуальных домогательствах. Ваше отношение к этим актерам изменилось?
Л.Штейн
―
Кого только не обвинили в сексуальных домогательствах.
А.Гусаров
―
Ну вот, когда уважаемый актер, предположим… Я не знаю, может быть, вам нравился Кевин Спейси?
Л.Штейн
―
Да, обожаю Кевина Спейси.
А.Гусаров
―
Изменилось отношение к этому человеку?
Л.Штейн
―
Из-за обвинений в домогательстве?
А.Гусаров
―
Да.
Л.Штейн
―
Я, во-первых, не увидела там состава преступления в этих обвинениях.
А.Соломин
―
Просто домогался к мужчине.
Л.Штейн
―
Нет, я, на самом деле, и женским домогательствам отношусь с подозрением, потому что, допустим, я только что читала про Дастина Хоффмана. Там пишут, что он хватал за задницу – второй раз я это слово произношу… мне сейчас напишут.
А.Осин
―
Без него никак.
Л.Штейн
―
Ну да, хватал он за нее…
А.Осин
―
«За ягодицы» - давайте.
Л.Штейн
―
За ягодицы, флиртовал и говорил о сексе. Вот это нам предъявляют и об этом нам пишут новость. Серьезно? Давайте я вам напишу список: 101 человек, которые говорили со мной о сексе.
А.Гусаров
―
Вы сами сталкивались с таким?
Л.Штейн
―
Конечно, сталкивалась. Я не сталкивалась с какими-то, действительно, серьезными…
А.Осин
―
Нет, вопрос в том, вы считаете это харассментом, когда обнимают за плечико и говорят: «А, может быть, мы с тобой там…». Ему говорите: «Уходи отсюда!» - и человек уходит. И потом на него телегу целую…
Л.Штейн
―
Нет-нет, конечно, нет. Мне не нравится всё это.
А.Соломин
―
Но для них это очень серьезное, важное дело.
Л.Штейн
―
Для феминисток сейчас вот этих, появились какие-то кулуарные феминистки твиттерские, которые очень хотят всех…
А.Соломин
―
Последний герой, я напомню, он сейчас мужчина, тогда был 14-летним парнем.
А.Голубев
―
Товарищи, можно к городу вернуться? Я успею быстренько. Вот вы критикуете Собянина, вот, что вы говорите по его поводу: «Бело-зеленая Москва меня травмирует. Я хожу по улицам и искренне раздражаюсь. Это безапелляционная наглость». То, что власть ремонтирует город…
Л.Штейн
―
Это вы резко от Кевина Спейси и секса переключили…
А.Соломин
―
Времени мало просто…
А.Голубев
―
Почему это наглость безапелляционная?
Л.Штейн
―
Потому что это происходит уже сколько времени… просто это наглость, потому что обычно какие-то коррупционные схемы или круговорот денег, он происходит хотя бы немного скрыто от глаз москвича, но здесь как бы человек выходит…
А.Осин
―
Вас ремонт не устраивает или коррупция?
Л.Штейн
―
Человек выходит на улицу и видит: там плитку положили…
А.Осин
―
И что?
Л.штейн: Проблема в том, что России люди вообще не отличают марихуану от героина, они всех называют наркоманами
Л.Штейн
―
А через месяц выходит на ту же улицу и видит, как эту плитку снова перекладывают. Ну как? Вот это наглость, потому что это делается уже в открытую. Так всё это у них устроено, что надо постоянно… Потому что, они все лето, когда хотелось, действительно, гулять по городу, нигде нельзя было пройти…
А.Осин
―
Когда в придете власти, улицы Москвы чинить не будут никогда.
Л.Штейн
―
Как минимум не сразу весь город будет в стройке невыносимой: никуда нигде не пройдешь.
А.Осин
―
Одну улицу – через 30 лет справитесь…
Л.Штейн
―
Слушайте, но вы же не говорите о том, что они, действительно, их чинят.
А.Осин
―
Чинят. А что они делают?
Л.Штейн
―
Они несколько месяцев у нас на Садовом копали, как раз наш Басманный. Копали, копали, несколько раз переложили эту плитку, наконец, положили. Эта плитка – ну блин! – если вы столько раз ее перекапывали, давайте хоть сделайте это нормально. Она вся криво лежит, там ямы, впадины…
А.Осин
―
Не знаю. Я вижу Ордынку, Пятницкую – улицы прекрасные. Вижу наш Новый Арбат, например.
Л.Штейн
―
Какие-то делают, действительно, я не буду отрицать. Но в целом вся ситуация…
А.Соломин
―
У нас такая рубрика: Кого бы вы скорее обняли?
Л.Штейн
―
Кевина Спейси.
А.Осин
―
Называется «обнимашки».
А.Соломин
―
Нужно будет из этих людей выбрать, условно, кто тебе менее отвратителен или более привлекателен.Ленин или Сталин?
Л.Штейн
―
Господи! А можно никого не обнимать или нет такого варианта?
А.Соломин
―
Желательно все-таки кого-то обнять.
Л.Штейн
―
Ну, Ленина. В Мавзолей приду, обниму.
А.Соломин
―
Путин или Медведев?
Л.Штейн
―
Медведев.
А.Соломин
―
Екатерина Гордон или Ксения Собчак?
Л.Штейн
―
Ксения.
А.Соломин
―
Трамп или Хиллари Клинтон? Самая долгая пауза здесь.
Л.Штейн
―
Я просто подумала, конечно, с каких-то идеологических точек зрения Клинтон, но было бы, в принципе, смешно - это такая галочка – обнять Трампа. Поэтому, наверное, пусть будет Трамп.
А.Соломин
―
Всё, я закончил.
А.Голубев
―
Последний, наверное, вопрос. Вы сказали, что реновация – это безумие, плевок в лица жителей. Вам не приходил в голову, что это не совсем так, потому что 90% поддержали реновацию?
Л.Штейн
―
Вот я сейчас общаюсь с людьми, допустим. Мне вчера прислали фотографии, условия переселения… О’кей, если выселяют, действительно, из ветхих домов… Эта акция была направлена, во-первых, на дома, которые на самом деле не аварийные, не ветхие, но в них нуждаются застройщики. Во-вторых, это было против условий переселения…
А.Гусаров
―
В каком доме вы живете? Это сталинский, новый, апартаменты?
Л.Штейн
―
Нет, не сталинский. Я живу с соседями в трехкомнатной квартире.
А.Соломин
―
Люся Штейн, муниципальный депутат Басманного района Москвы. Программа A-Team. Сегодня Осин, Голубев, Гусаров и Алексей Соломин. Спасибо большое, что слушали и смотрели. Люся, спасибо тебе. Всего доброго!