Владимир Квачков - A-Team - 2019-05-01
А. Гусаров
―
20 часов и 4 минуты в Москве. Здравствуйте! Вы слушаете программу «A-Team» на волнах радиостанции «Эхо Москвы», программу, которая считается самой сложной для наших гостей. Ее ведут по традиции Алексеи – Нарышкин, Голубев и Гусаров. А в нашей студии полковник Владимир Квачков. Здравствуйте!
В. Квачков
―
Здравия желаю!
А. Нарышкин
―
Добрый вечер!
А. Голубев
―
Владимир Васильевич, можно первый вопрос я задам? В одном из первых интервью после того, как вы освободились совсем недавно, вас спросили: «Ну что, чем вы сейчас занимаетесь?». Вы сказали: «Я оцениваю обстановку». Сумели ли вы уже оценить обстановку и к чему пришли?
В. Квачков
―
Процесс оценки общественно-политической обстановки завершается. Есть такая традиция в армии: до дембеля 100 дней, еще до чего-то 100 дней, первые 100 дней кого-то. Вот я ориентировочно в конце этого месяца думаю доложить, говоря военным языком, обществу, народу и миру, простите за амбиции, ту оценку общественно-политической обстановки, которая сложилась сейчас в России.
А. Нарышкин
―
А она интересна кому-то? Извините. При всем уважении.
В. Квачков
―
Моя оценка?
А. Нарышкин
―
Да.
В. Квачков
―
Я думаю, что она интересна прежде всего мне самому, а также тем людям, которые поддерживали меня все эти годы в тюрьме, которые встречают меня сейчас на улице, здороваются, узнают, обмениваются информацией. Да, практически меня пригласили многие политические силы здесь уже.
А. Нарышкин
―
Вы согласитесь, что ваша оценка может быть так же интересна, как, например, оценка Сергея Удальцова. Почему? Потому что Сергея Удальцова с Развозжаевым, своим коллегой, осудили за подготовку беспорядков. Вас осудили за подготовку мятежа. Правильно? То есть вы люди, которые не просто выходят на какие-то акции и что-то там кричат, транспаранты и прочее, а вы с точки зрения закона люди дела, которые действительно что-то могут.
В. Квачков
―
Я б сказал, хорошего дела. Хотя нет, нельзя говорить «хорошее дело», потому что это может быть расценено как оправдание терроризма.
А. Нарышкин
―
Видите, как тюремный срок вас отучил сразу.
В. Квачков
―
А то! У меня два высших образования атеистических официальных и третье, я считаю так амбициозно, говорю еще раз, может быть, с некоторой доле самомнения, тюремно-юридическое образование.
А. Нарышкин
―
Это что такое?
В. Квачков
―
А за 11 лет тюрем и лагерей я, думаю, освоил достаточно кодексы – уголовные, процессуальные и другие. И поэтому я, в принципе, уж по крайней мере в области политической борьбы хорошо знаю статьи как изнутри, так и снаружи.
А. Гусаров
―
А помимо юридического образования что было важного в заключении? Изменились ли как-то ваши взгляды, отношение к жизни?
В. Квачков
―
Сами взгляды политические, может быть, и не изменились. Изменилось понимание места этих взглядов в общественной политике в системе миростроения, мироустройства. Я стал более религиозным человеком. Не потому, что больше делать было нечего, а потому что меня первые годы меня очень жестко держали. 3 года в «Лефортово», потом – 4 года в различных ШИЗО (штрафной изолятор), СУС (отряд строгих условий содержания), ПКТ – это внутренняя тюрьма на зоне. Ведь то, что называется, в принципе, «зоной строгого режима», оно имеет внутри себя еще минимум три подразделения: обычное, усиленное и очень усиленное.Поэтому в ходе этого время было подумать, время было осмыслить. И поэтому я, в принципе, оценивал религиозно-духовную составляющую в качестве какой-то параллельной составляющей своей общественной жизни. Сейчас я убежден, что без религиозного понимания нашего мира, нашей жизни вообще, независимо от того, веришь ты в бога или не веришь, системообразующим являются духовно-религиозные, нравственные ценности. Вот я к этому пришел жестко и твердо.
А. Нарышкин
―
Что-то у нас пока разговор абстрактный очень получается.
А. Гусаров
―
В штрафные изоляторы вы часто попадали, когда сидели?
В. Квачков
―
Наверное, часто. Ведь в штрафные изоляторы за разовую какую-то акцию тебя туда посылают. А есть такая вещь как помещение камерного типа (ПКТ сокращенно) – это когда ты сидишь в камере, которая размером с ваш стол.
А. Гусаров
―
Вас за что туда помещали?
В. Квачков
―
Интересный вопрос. Вы в армии не служили?
А. Гусаров
―
Нет.
В. Квачков
―
Никто не служил? С кем я сижу… Ну ладно. Так вот, если нужно наказать солдата. Вот если вижу – за расстегнутую рубашку, за плохую стрижку.
А. Нарышкин
―
Я исправлюсь. Если еще не поздно.
В. Квачков
―
То есть одного только взгляда на этого Алексея достаточно, чтобы посадить его на гауптвахту. Вас, кстати, тоже.
А. Нарышкин
―
У нас у Венедиктова… Он организовал для нас, собственно, гауптвахту. Не волнуйтесь.
В. Квачков
―
Если без ерничества, я скажу так. В принципе, за что мне пишут взыскание. Уж коли спросили, я обязан отвечать. Кратко. У меня было взыскание. Я отсидел 3 месяца в одиночке. Мне нужно было продлить. Пишут: «Курил в неположенном месте». А я вообще не курю. Это выясняется в конечном итоге. – «Так, Квачков вообще же не курит. Что вы написали ему?! Напишите, что он ругался матом». Мне пишут: «Ругался матом при НРЗБ камеры (в ШИЗО)». А я матом вообще не ругаюсь лет 20 уже. Вообще не ругаюсь. Даже с заключенными. Что делать? Находятся свидетели.Есть хорошие информаторы, что даже это нельзя приписать. Знаете, что они меня посадили? За то, что я не поздоровался. Заключенные обязаны первыми здороваться с любым сотрудником Администрации. Ты увидел любого сотрудника – ты обязан сказать ему: «Здравствуйте!». А здесь доказать можно каким образом только? У них обычно здесь висит видеорегистратор. По идее, они должны были в доказательство того, что я не поздоровался, приложить на дискомиссии запись, что Квачков идет и он со мной не здоровается. Нет, такой записи не сохранилось.
Поэтому, если нужно тебя держать… Максимальный срок в ПКТ (это там, где мы лишены свиданий вообще) составляет полгода. Люди сидят там годами. Есть такие технологии. Тебя из ПКТ на сутки (или на 5 суток) переводят в ШИЗО. Это еще хуже, чем ПКТ. Поскольку у тебя срок ПКТ закончился, тебя потом перекидывают опять в ПКТ. ШИЗО отличается от ПКТ тем, что тумбочка еще есть, где можно держать какие-то печенюшки, еще что-нибудь.
А. Гусаров
―
На зоне вы сталкивались со вашими сторонниками?
В. Квачков
―
«Сталкивался» – не очень хорошо. Встречался, я бы сказал. Да, встречался, конечно. Более того, продление срока как раз было связано с этим. Когда я, – все-таки года-то уже сказываются иногда, – лежал на больничке тюремной, ко мне подошел один из людей молодых и сказал: «Владимир Васильевич, не могли бы записать видеоролик об отношении к русским националистам, политзаключенным на воле и в неволе?». Мы пошли в барак, где содержатся «тубики» и «вичевые» (туда милиционеры не любят ходить) и там записали видеоролик – мое обращение к соратникам на воле и в неволе.
А. Гусаров
―
На телефон, который запрещено проносить?
В. Квачков
―
Да, конечно. Телефон запрещено проносить. Уж если эту тему разбирать… Может быть, это не слишком значительная тема. Ну хорошо, завершим ее, коль вы спросили. Дело в том, что, безусловно, запрещены телефоны. Надо должное отдать ФСИНу: сейчас в каждом отряде стоит телефон «Зонателеком», ты можешь подойти и согласно тем номерам, которые разрешили опера тебе, позвонить домой, что и делал. Ни в ПКТ, ни в ШИЗО, ни в СУСе таких возможностей нет. Но в обычном отряде это есть. Он, допустим, закрыт с 22 до 6 – нельзя позвонить. Потом, там нет интернета.Ребята, особенно ваши сверстники, они все-таки уже привыкли к интернету как к источнику новостей. Поэтому, если у тебя обычный телефон – позвонить, то можно и так позвонить. А если ты хочешь, допустим, что-то узнать, покопаться в новостях… Потому что даже там понятно, что это не новости никакие в телевидении. Даже зекам это понятно, а, может, им даже больше понятно, чем здесь. Чтобы узнать новости, люди берут телефоны и входят в интернет. Это запрещено. Но я скажу сразу, сама по себе запись не являлась уголовным преступлением. Ну, записал – это административное правонарушение.
А. Гусаров
―
Вам дали полтора года за экстремизм.
В. Квачков
―
Не сразу.
А. Гусаров
―
Который был обнаружен в этой записи. Какие у вас были эмоции, когда вы узнали, что вам придется сидеть еще срок?
В. Квачков
―
Дело в том, что, вообще-то, мне вначале, – не хочу эти слова использовать, – мне хотели приписать (говоря этим языком – пришить) дело по терроризму, а не по экстремизму. Дело в том, что в этом видеообращении рассматривалась ситуация, при которой Путин по каким-либо причинам уходит (или его «уходят»), и в России возникает ситуация аналогичная ситуации в Киеве, то есть Янукович ушел, идет какой-то Майдан.И кто придет к власти теперь, понимаете, или кого приведут к власти? И я рассматривал ситуацию. Говорю: «Если Путина уберут или отстранят от власти другое либеральное крыло, то нам нужно будет – русским и другим коренным народам России – не допустить повторения в Москве киевского варианта, что вместо одного, скажем так…» Как бы его назвать, чтобы не оскорблять…
А. Голубев
―
Президента.
В. Квачков
―
Да. Хорошее слово. «Президент» – ругательное слово при этом. «…Вместо одного президента чтоб не пришел такой же, еще хуже». Вот это рассматривалось в моем видеообращении. А мне возбуждают дело по 205-й о свержении Путина.
А. Гусаров
―
Свержение конституционной власти.
В.Квачков: После тюрьмы я стал более религиозным человеком
В. Квачков
―
Адвокаты говорят: «Ребята, как свергать Путина, если рассматривается ситуация после его отстранения от власти?». Но если сказано сажать по 205-й, то будут сажать по 205-й. И более того, мордовская экспертиза психолого-лингвистическая показала, что в моем видеообращении нет разжигания розни (социальной, религиозной, другой), но есть зато призывы к свержению власти.А когда приехали два доктора наук из Москвы (профессор Сулакшин и профессор, доктор наук Савельев Андрей Николаевич), они сказали: «Вы что делаете? Как можно свергать Путина, если по тексту рассматривается ситуация после его свержения? Слово “после” понять не можете?». Судья понял, что опозорится с этим. По идее, нужно оправдывать. Он заказывает другую экспертизу в Москве. Экспертиза другая показывает, что у меня нет свержения власти, что есть разжигание вражды к евреям и иудеям. И мне вот так «вдули», простите за это слово, экстремизм.
А. Нарышкин
―
Я напомню слушателям, у нас Владимир Квачков в эфире. Как вы относитесь к евреям?
В. Квачков
―
К евреям я отношусь приблизительно так же, как русские относились, допустим, к монголам в ходе нашествия Батыя, к шведам времен Карла XII.
А. Нарышкин
―
У меня с историей плохо. Я не очень понимаю.
В. Квачков
―
Ну, может, другие знают. И я отношусь к евреям так же, как относились к немцам во время нашествия. Я надеюсь, вы это знаете, да?
А. Голубев
―
Во время нашествия немцев русские обычно стремились их убивать, потому что они хотели захватить их дома.
В. Квачков
―
Не то что убивать, они хотели избавиться от иностранного нашествия. Я так бы сказал.
А. Нарышкин
―
Евреи в России – это иностранное нашествие?
В. Квачков
―
Безусловно. Это не коренные народы России. Это иностранный, чужеродный элемент в России.
А. Нарышкин
―
Просто, знаете, я несколько раз и в эфире, и коллегам рассказывал один эпизод, который меня удивил. Когда вас судили последний раз здесь в Москве в Мосгорсуде, я помню, я пришел корреспондентом на одно из ваших заседаний, вы у вашего адвоката (по-моему, Оксана Михалкина) поинтересовались, глядя на журналистов, сколько среди них евреев. И улыбались. И, по-моему, прошло лет 5 или 6 – меня эта история до сих не отпускает.
В. Квачков
―
Я до сих пор улыбаюсь. Из вас нет никого евреев здесь?
А. Нарышкин
―
Ну, я.
В. Квачков
―
Вы еврей.
А. Нарышкин
―
Да. И чего?
В. Квачков
―
Да ничего.
А. Нарышкин
―
Владимир, а как дальше нам быть? Я даже не знаю.
В. Квачков
―
Никак.
А. Нарышкин
―
У меня потеют руки уже.
В. Квачков
―
Да? Отчего?
А. Нарышкин
―
Я как-то нервничаю.
В. Квачков
―
Вот смотрите, вот я русский. Я татарин.
А. Нарышкин
―
Точно?
В. Квачков
―
Точно, да.
А. Нарышкин
―
А у вас генеалогическое древо какое-то есть с собой?
В. Квачков
―
С собой? Нет. Зачем? Оно в душе. Любой человек любой национальности – русский, татарин, башкир, дагестанец, любой народ – всегда с гордостью говорит о своей национальности. И у них руки не потеют. Я русский. Смотрите, у меня руки нормальные, сухие. А вы: «Я еврей – и руки вспотели». Отчего?
А. Голубев
―
А чего вот теперь с этим евреем теперь делать, по-вашему, надо? Вот он сидит здесь.
В. Квачков
―
Да нехай сидит.
А. Нарышкин
―
Квачков разрешил.
В. Квачков
―
Да.
А. Голубев
―
Представляете, если бы русские так относились к немецко-фашистским захватчикам и к монголам, тогда бы что с нами стало? Как же так?
В.Квачков: Это никакие не новости в телевидении. Даже зекам это понятно
В. Квачков
―
В самом деле, человек не знает истории. Он не знает, что монголы были. А вот вы сказали, немцы. Были немцы антифашисты. И есть, допустим, Эдуард Ходос. Это, по-моему, еврей.
А. Голубев
―
Нет, но вы же сказали, как относиться.
В. Квачков
―
Сказал, в общем как относиться. Евреи – это племя, которое не является коренным народом России. Ну, нехай живут. Только нам не вредят. И все.
А. Нарышкин
―
То есть можно евреям жить.
В. Квачков
―
Можно. Сидеть даже можно, не то что жить.
А. Нарышкин
―
Еще раз спасибо большое!
В. Квачков
―
Да.
А. Нарышкин
―
Смотрите, скажите мне, пожалуйста. У нас политолог Валерий Соловей был в этой студии за час до вас. Я его попросил сформулировать несколько вопросов, ответы на которые были бы интересны. И вот один из них: «Жалеете ли вы о чем-то из того, что вы делали вообще в своей жизни?».
В. Квачков
―
То есть отношусь ли я с сожалением к тому, что я что-то делал, да?
А. Нарышкин
―
Да.
В. Квачков
―
Я думаю, что нельзя так относиться. Я еще православный христианин. Если Господь положил мне это пройти, значит я это должен был пройти. Вот выводы делать из того, что было, точно нужно, потому что есть вещи, которые, может быть, возможно, можно было сделать лучше, чем я сделал, или вообще, может быть, даже и не делать. Но это уже прошло. Поэтому я расцениваю свою собственную жизнь, а мне уже 70 полных лет, с точки зрения выводов: как мне понять волю Господню в отношении себя самого. Потому что моя воля должна быть исполнением воли Господа нашего – Иисуса Христа.
А. Гусаров
―
Это вы имеете в виду покушение на Анатолия Чубайса или что?
В. Квачков
―
Что вы говорите?
А. Гусаров
―
«Лучше можно было бы сделать». Это вы про дело о покушении на Анатолия Чубайса?
В. Квачков
―
Значит, в отношении Анатолия Чубайса у меня следующая позиция. Меня как-то раз спросили в отношении этого. Я повторю свой ответ. Мне Чубайс пожелал счастливой старости. Я пожелал Чубайсу дожить до старости. А если говорить о том событии, то уже 15 лет находится в розыске мой старший сын Александр. Я вспомнил, что я тюремно-юридическое образование имею. Есть такое понятие в юриспруденции как возбуждение уголовного дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Поэтому никаких вновь открывшихся обстоятельств по делу. Все, что нужно было сказать по Чубайсу, я сказал во время процесса.
А. Нарышкин
―
А вы с сыном виделись?
В. Квачков
―
Я не отвечаю на этот вопрос. Он в розыске.
А. Нарышкин
―
А он жив?
В. Квачков
―
Я не отвечаю на вопросы о своем сыне.
А. Голубев
―
Владимир Васильевич, а можно вернуться к тому, с чего мы начинали – оценки обстановки. Видна ли для вас какая-то тенденция, которая сейчас в стране? Ну вот какие-то тренды вы уже нащупываете?
В. Квачков
―
Конечно, да. Прежде всего, я бы сказал так, что прошла дефрагментация общества, его расслоение, атомизация, измельчание общества. Только усилилось еще. Более того, этот процесс принял какой-то характер обессмысливания. Если еще 10 лет назад, когда я сам участвовал в общественном движении, был руководителем запрещенной потом русской террористической организации «Народное ополчение имени Минина и Пожарского»*…
А. Голубев
―
Запрещена на территории. Еще раз повторим эту фразу, да.
В. Квачков
―
Да, да, да. Вы можете представить, Минин и Пожарский расцениваются как террористы, потому что они же тоже шли на Кремль, понимаете, а в Кремле сидели бояре столбовые.
А. Нарышкин
―
Не надо. Вы сейчас придумываете. Такого никто не говорил. Никто Минина и Пожарского не называет террористами или экстремистами.
В. Квачков
―
Молодой человек, вы истории не знаете, вы не знаете, что было принято. Верховным судом Российской Федерации «Народное ополчение имени Минина и Пожарского»*, на знамени которого было изображение Минина и Пожарского, было признано террористическим. Доклад закончил. А теперь по вашему вопросу.
А. Нарышкин
―
Подождите. Еще раз, это не значит, что Минин и Пожарский – какие-то отрицательные персонажи. Я историю не знаю. Меня Голубев именно по этому кейсу брифинговал.
В. Квачков
―
Вот он потом вам расскажет, хорошо? Вас как зовут? Алексей же, да?
А. Нарышкин
―
Алексей.
В. Квачков
―
Легко запомнить – всех зовут Алексеями. Хорошо.
А. Нарышкин
―
Не, подождите, я за истину, а правду. Зачем вы грубите?
В. Квачков
―
А я за что?
А. Нарышкин
―
Если запрещали вашу организацию, почему вы говорите, что запрещали организацию из-за того, что там были нарисованы исторические персонажи?
В. Квачков
―
В том числе. Символ «Народного ополчения»* - изображение памятника Минину и Пожарскому на Красной Площади. Поэтому я считаю, что «Народное ополчение имени Минина и Пожарского»*…в том числе одной из посылок было – переводится наше запрещение и на наши символы, где находится Минин и Пожарский. Вот такая моя позиция.
А. Гусаров
―
Но точно так же запрещаются символы любой террористической организации. К вам не было никакого особого отношения.
В. Квачков
―
Если уходить сейчас в эти юридические дебри… Я могу в них уйти.
А. Гусаров
―
Не, не будем уходить. Просто это медицинский факт – запрещаются символы любой террористической организации.
В. Квачков
―
Да. Ну хорошо, запретили и запретили, да. Так вот, если брать тренды, – я вернусь к среднему Алексею, – если брать направления, то усилилось направление обессмысливания. То есть если 10 лет назад имели смысл, какое-то было подобие смысла политических партий – они какие-то программы говорили, общественные движения создавались и другие какие-то структуры общественно-политической деятельности существовали, то сейчас за 10 лет практически все эти партии, все эти движения обессмыслены. То есть сейчас общественно-политическая деятельность является игрой симулякров таких вот.Это симулякр «КПРФ», это симулякр «Единой России», это симулякр еще чего-то там, это симулякр «Общероссийского народного фронта». «Общероссийский народный фронт». Какой фронт? С кем вы воюете? Против чего? То есть есть название. Если брать его содержание, а его там нет. Поэтому в этом смысле сейчас если обессмыслены сами общественно-политически организации, то обессмыслена и Государственная Дума также, обессмыслена ее деятельность, обессмыслен Совет Федерации и обессмыслен сам пост Президента Российской Федерации. Путин обессмыслил всех и обессмыслил самого себя.
В.Квачков:Любой человек всегда с гордостью говорит о своей национальности
А. Голубев
―
Себя вы вот в такой ситуации в обществе видите в какой роли?
В. Квачков
―
Я вернусь к одному из первых вопросов. Сейчас завершается процесс моего ознакомления с общественно-политической ситуацией в стране. После завершения этой работы следующий пункт работы командира – принятие решения. Вот тогда будет принято это решение.
А. Голубев
―
Кого вы считаете своими политическими союзниками сейчас и оппонентами?
А. Нарышкин
―
С языка снял.
А. Голубев
―
Да. И с кем вы никогда не объединитесь в коалицию? Это спрашивает Стас Путильцев.
В. Квачков
―
Своими союзниками, если так можно назвать… Все-таки союз борьбы. Союз борьбы за освобождение рабочего класса, что-то такое еще… А я вам скажу так. Сейчас любой мой союзник, если я его сейчас назову, тут же попадает на заметку или Центра по борьбе с экстремизмом, или организации из трех букв – она называется ФСБ, понимаете. Почему? Потому что сейчас, – и скажу, я очень рад этому вопросы, – буквально 10 дней назад арестован Юрий Екишев.Арестован по обвинению в том, что он продолжает дело запрещенной террористической организации «Народное ополчение имени Минина и Пожарского»*, хотя никакого отношения Юрия Екишев к этому… Он официально заявлял во всех своих информресурсах. Он член Союза писателей, член Союза журналистов. С ним арестован Сергей Финогин, отец шестерых детей, его семья была признана лучшей в России жена красавица Алена. У него шестеро детей. У третьего – Антонова Павла – трое малолетних детей. Им предписывают то, что они продолжали работу в запрещенной террористической организации.
А. Нарышкин
―
По-моему, логично ответственность наступает.
В. Квачков
―
Что вы говорите?
А. Нарышкин
―
По-моему, логично все. Вот вы сейчас говорите о тех, кто пострадал за участие в незаконной организации. С точки зрения государства, все здесь правильно.
В. Квачков
―
Правильно, если бы они продолжали действовать в организации.
А. Нарышкин
―
А они не продолжали?
В. Квачков
―
Конечно нет.
А. Нарышкин
―
Так вы же говорите…
В. Квачков
―
Я вам говорю еще раз, ни Екишев… Финогин вообще прямо писал в своих: «Я никакого отношения не имею сейчас. Деятельность прекращена. Квачков сидит в тюрьме». Кстати, меня посадили в 10-м году, а признали ее террористической через 5 лет – в 15-м году в августе. То есть я нахожусь в тюрьме, организация пресеклась. А теперь, после 15-го года сейчас 19-й год. И через 4 года людям предъявляют обвинение в том, что вы продолжаете деятельность. Доказательства какие? – «А у нас есть один человек, который это сказал». Вот и все.
А. Нарышкин
―
Я все-таки не совсем понял по персоналиям. С кем вы могли бы в коалицию войти? Значит ли из вашего ответа, что среди известных, например, оппозиционеров – Алексей Навальный, Дмитрий Гудков – нет людей, с которыми вы готовы садиться за один стол и принимать какие-то решение совместно.
А. Голубев
―
Навальный, если что, уже давно на заметке в ФСБ и где угодно.
А. Нарышкин
―
Вот-вот.
В. Квачков
―
Еще раз скажу. Я не назову ни одной фамилии ни одного человека, с кем нахожусь в союзнических отношениях.
А. Нарышкин
―
Нет, с кем вы готовы.
В. Квачков
―
И с кем я готов тоже.
А. Нарышкин
―
Слушайте, вы «кот в мешке» прямо.
В. Квачков
―
Ну, не кот. Почему в мешке?
А. Голубев
―
Мешок с котами.
В. Квачков
―
Да, мешок с котами.
В.Квачков: Евреи – племя, которое не является коренным народом России. Ну, нехай живут. Только нам не вредят
А. Нарышкин
―
Вот вас тут попросили в чате Ютюба сформулировать вашу политическую программу. Вы считаете себя политиком?
В. Квачков
―
Да.
А. Нарышкин
―
Хорошо. Вот сформулируйте вашу политическую программу в течение минуты, а ведущих попросили не перебивать.
В. Квачков
―
Моя политическая программа заключается в идеологии: русский христианский социализм. Вот моя идеология. Поэтому, кроме того, я еще являюсь убежденным монархистом. Поэтому если говорить сейчас о соединении людей… Вы меня спросили. Я вернусь к вашему вопросу, чтобы вообще не уйти и сказать: меня спросили – я не ответил. Не красиво. Поэтому трудность сейчас заключается в том, чтобы соединить русский национализм всех его оттенков с православием, с христианством, точнее нужно говорить, и с социализмом.Потому что монархисты меня ругают за социализм, социалисты – за православие, православные ругают за то, что мое отношение критическое к Ветхому Завету. Там много чего есть. но тем не менее моя идеология заключается в том, что называется – русский христианский социализм. Меня спросили даже, есть ли какие-то аналогии с Теологией освобождения, если, может быть, знаете. Знаете. Вижу по глазам.
А. Нарышкин
―
Нет, вам показалось.
В. Квачков
―
Показалось, да? Ну, хорошо Ладно. Даже в ФРГ есть такие партии – Христианско-демократический союз и Христианско-социальный союз. То есть соединение христианства с социализмом или с социальностью – это достаточно общее место.
А. Нарышкин
―
Минуту вы потратили. Кто-то что-то понял, ребята, из вас?
А. Голубев
―
Я понял.
В. Квачков
―
Хоть один.
А. Нарышкин
―
Слава богу!
А. Голубев
―
Владимир Васильевич, вы не замечаете, что вы по выходу из тюрьмы, в общем-то, очень совпадаете с существующей властью: патриотизм, военная такая бравада, все дела, православие, государственность, самодержавие. Это сейчас все очень в тренде. То есть вы здесь совпадаете.
В. Квачков
―
Ой! Алексей.
А. Голубев
―
Да.
В. Квачков
―
Вы путаете симулякры.
А. Гусаров
―
20 секунд до перерыва.
В. Квачков
―
Всего? За 20 секунд разложить все? Вы путаете, простите меня за такое выражение, симулякры государственные, путинские симулякры – православие, самодержавие, народность – с действительным содержанием всего этого. Путин – великий политический… Не скажу кто.
А. Гусаров
―
Владимир Квачков, полковник ГРУ, в нашем эфире. Вы слушаете программу «A-Team». Ведут: Алексей Нарышкин, Алексей Голубев и Алексей Гусаров. Оставайтесь с нами и никуда не переключайтесь. Мы вернемся в радиоэфир через 5 минут и продолжим сейчас трансляцию в Ютюбе.НОВОСТИ\РЕКЛАМА
А. Гусаров
―
20 часов и 33 минуты в Москве. Продолжаем программу «A-Team». Алексей Нарышкин, Алексей Голубев и Алексей Гусаров. В нашей студии – полковник Владимир Квачков. И пользователи Ютюба могли слышать, как Владимир Квачков осваивал свой первый смартфон – Айфон. И вы начали отвечать на вопрос «Как вам собянинская Москва?», потому что вы попали в заключение, когда был еще Лужков.
В.Квачков: Моя политическая программа заключается в идеологии: русский христианский социализм
В. Квачков
―
Слишком много чести для Собянина называть ее. Москва в большей степени стала Вавилоном безнациональным, вненациональным и даже в какой-то степени антирусским. Если 10 лет назад я встречал русских, татар, других людей на улицах Москвы (или даже евреев в нашей местности), то сейчас, я вам скажу, такое ощущение, что я попал… Есть такое банальное выражение – Москвабад. Она даже не Москвабад. Это что-то непонятное. Знаете, совершенно вненациональный, безнациональный Вавилон. В Москве азербайджанцев больше, чем в Баку.
А. Нарышкин
―
Ну и что? А в чем проблема-то?
В. Квачков
―
Потому что Москва – это столица России. А Россия – это русские и другие коренные народы России, но никак не азербайджанцы.
А. Нарышкин
―
Извините, чем азербайджанец на улице отличается от… Вот Голубев Леша азербайджанец. Я не знаю. Может быть.
В. Квачков
―
Да неважно.
А. Нарышкин
―
Чем он отличается от другого жителя Москвы? Вы запах какой-то другой ощущаете?
В. Квачков
―
Да почему? У вас какое-то отношение…
А. Нарышкин
―
У меня со всем проблемы: с историей, с этикой.
В. Квачков
―
Я понимаю. Ну, есть проблемы.
А. Нарышкин
―
Ну сжальтесь, да.
В. Квачков
―
Дело в том, что азербайджанец отличается от русского тем, что он говорит и мыслит как азербайджанец и себя отождествляет с историей азербайджанского народа. А русский человек отождествляет себя с историей русского народа и это его дом. Для его азербайджанца это поле для зарабатывания денег и для чего-то еще другого, а это мой дом, русский дом.
А. Нарышкин
―
Мы теперь в какое-нибудь Средневековье вернемся и будем строить крепостные стены, чтобы к нам случайно не зашли никакие иноземцы?
В. Квачков
―
Нет, я хочу, чтобы в моем русском доме были другие народы, но в качестве гостя, а не хозяев. Я здесь хозяин.
В.Квачков: Путин никогда не был и не будет патриотом, то есть человеком, любящим Отечество
А. Нарышкин
―
Как это обеспечить? Вот смотрите, Владимир Квачков выигрывает на выборах мэра города Москвы.
В. Квачков
―
Да слов «мэр»… Вообще, мэр, пэр… Помните, Мокрашов сказал, проще…
А. Нарышкин
―
Городской глава – Владимир Квачков.
В. Квачков
―
Завершим этот вопрос. Представьте себе, что думают сейчас о нас Кутузов, Багратион, Денис Давыдов. Что они думают о том, что главой Москвы является мэр?
А. Гусаров
―
Слушайте, я думаю, Денис Давыдов по-французски лучше говорил, чем по-русски.
В. Квачков
―
Нет. Дело в том, что Денис Давыдов – это величайший не только поэт… Это военный теоретик, которого признают даже американцы.
А. Гусаров
―
Просто, к вопросу о русском языке.
В. Квачков
―
Это был русский человек. И Пушкин говорил по-французски неплохо. А Лев Толстой вообще начал свой роман «Войну и мир», если мы помним со школы, с двух страниц на французском языке. Я говорю, кто хозяин в этом доме. Мы русские и другие коренные народы России перестали быть хозяевами в этом доме.
А. Нарышкин
―
Делать-то что?
В. Квачков
―
Восстанавливать в России русскую православную власть.
А. Нарышкин
―
Как? Ну хорошо, есть азербайджанцы, есть евреи, которых вы, по-моему, все-таки не любите…
В. Квачков
―
Это ваше предположение.
А. Нарышкин
―
Ну это мне показалось, да. Есть приезжие из Средней Азии. И чего делать? Вот они сейчас среди нас. Может быть, даже в этой комнате, с этой студии.
В. Квачков
―
Да. Да пускай будут. Допустим, пусть азербайджанцы делают шаурму или подметают улицы.
А. Нарышкин
―
Так и есть.
В. Квачков
―
Да нет еще. Но их слишком даже, понимаете.
А. Нарышкин
―
Какая норма должна быть?
В. Квачков
―
Норма? Их вообще не должно быть в большом количестве.
А. Нарышкин
―
В Москве или на белом свете?
В.Квачков: Москва стала Вавилоном безнациональным, вненациональным и даже в какой-то степени антирусским
В. Квачков
―
Я говорю о русском доме – о России. Россия – это государство, которое построили русские и другие коренные народы России. В нашем русском доме (российском доме) я не желаю видеть в таком количестве чужеземцев, которые мою квартиру, мой дом превратили в какую-то гостиницу или проходной двор. Вот чего не хочу.
А. Нарышкин
―
Мы их возьмем и депортируем. Давайте, вот вы – президент, я – премьер.
В. Квачков
―
Мы же договорились, слово «президент» ругательное.
А. Нарышкин
―
Ну давайте, вы – император.
В. Квачков
―
Я не император.
А. Нарышкин
―
Ну кто вы? Царь. Давайте просто: Владимир Квачков – царь.
В. Квачков
―
Нет, до царя нам лет 25-30. Интересная тема. Мы ее обсудим еще.
А. Нарышкин
―
Вы доживете, я уверен. Ну хорошо, вам 100 лет, вы – царь.
В. Квачков
―
Еще раз говорю, вопрос о царе совершенно особый, отдельный, а не ернический и не смешной вопрос. Это вопрос о государе.
А. Нарышкин
―
Замыливаете тему. Как нам избавляться от чужеземцев?
В. Квачков
―
Вы меня пытаетесь увести от ответа. А я хочу вас вернуть к ответу. Так вот, для того, чтобы Россия стала действительно православной державой, в ней необходимо строить русскую православную власть. В каком виде будет эта власть? Я считаю, что это будет монархия лет через 25-30. Что делать на переходном периоде? Я думаю, что нам необходимо после возвращения власти русскому и другим коренным народам поставить такие условия, чтобы все иностранцы, чужеземцы – китайцы, азербайджанцы, евреи – работали только в том виде, в котором выгодно нам – русским, татарам, башкирам, дагестанцам.
А. Нарышкин
―
Например, приезжие из Средней Азии, по-моему, поправьте меня, коллеги, они сейчас работают в тех секторах городской в том числе экономики, в которых русское, коренное, может быть, православное население не очень-то сильно хочет работать: дворники, продавцы.
В. Квачков
―
Эту тему хорошо мы знаем. Докладываю голосом сидя. Разрешите сидя. Докладываю. Этот миф о том, что мы, русские, не хотим здесь работать… Все те, кто живут сейчас в Иваново… У меня жена ивановская, другие мои родственники живут на Алтае, допустим. Встречаюсь с людьми из Владимира, из Тулы. Недавно приезжали люди даже из Твери, из Воронежа. Там нет работы.
А. Нарышкин
―
Там и мигрантов в таком количестве нет и в таком процентном соотношении, как здесь в Москве.
В. Квачков
―
Дело в том, что сейчас, если им ехать сюда, то им нужно получать такую зарплату здесь, чтобы можно было содержать семью там и жить здесь на 2 дома. А вот этим приезжим, которые работают здесь практически без медицинского обеспечения, без социальной защиты… Он сюда приехал зарабатывать деньги. В этом смысле его используют…
А. Нарышкин
―
Мир открыт. Послушайте, 2019-й год. Мир без границ. В США люди приезжают. США – страна, которая построена из всех приезжих. И Россия такой будет.
В. Квачков
―
Да упаси Господи! Господи, помилуй, чтобы Россия была как Соединенные Штаты. Это же Вавилон, понимаете. Нет, уважаемый еврей Алексей, – видите, как я сказал, – Россия никогда не будет Америкой. Никогда.
А. Нарышкин
―
Посмотрим.
В. Квачков
―
Посмотрим. Хорошо, посмотрим.
В.Квачков: Впечатление о том, что спецслужбы являются провокационными службами -ложь
А. Голубев
―
Владимир Васильевич, опять-таки, в одном из первых интервью после того, как вы вышли на свободу, вас спросили, что бы вы хотели присоединить к России – Белоруссию, Казахстан и так далее. Вы сказали, что сначала займемся Новороссией, присоединим ее к России, затем займемся Северным Казахстаном. Вот что вы имели в виду? В каком формате вы планируете это реализовывать?
В. Квачков
―
Пользуясь возрастом, Алексей, я скажу, что вопрос не вполне корректный, потому что я никогда не говорил, что мы присоединим к себе Новороссию и что-то. Дело в том, что историческая Россия… Алексей, послушайте меня внимательно.
А. Нарышкин
―
Я?
В. Квачков
―
Да. Про историю буду говорить.
А. Нарышкин
―
Так это не мой конек.
В. Квачков
―
Ну хоть что-нибудь.
А. Нарышкин
―
Ну давайте попробуем.
В. Квачков
―
Так вот, Россия – это Великороссия, Малороссия и Белоруссия. Вот то, что сейчас называется РФ… У меня бывает дикция плохая. Я на самом деле много зубов потерял в тюрьме. Вот у меня вместо буквы «ф» всегда буква «п» получается. Не Российская Федерация, а что-то другое получается у меня. Так вот, нынешний осколок… Российская Федерация – это просто осколок, самый большой осколок исторической России. И то, что сейчас с 22-го года, по-моему, называют русскими только тех, кто живет в Великороссии, это историческая ошибка. Русские – это великороссы, малороссы и белорусы.Поэтому когда я говорю о том, как воссоздать единую историческую России – это как союз Великой, Малой и Белоруссии, чтобы было в титуле государя – нам прежде всего необходимо в России самой, в Великороссии, в нынешней Российской Федерации восстановить действительно (то, о чем сейчас говорили с Алексеем) русскую православную державу. Вот тогда, когда появится у нас в России, в Великороссии, правда (социальная правда, нравственная, духовная правда прежде всего), вот тогда эту правду мы можем понести и в Малороссию, и в Новороссию, и даже в Северный Казахстан.
А. Нарышкин
―
А вы там очень нужны со своей правдой.
В. Квачков
―
Вам-то она не нужна, я понимаю. Вам деньги нужны. А людям нужна правда вообще-то всем остальным. Всем остальным нужна правда. Без правды русский человек жить не может. Еврей – может. Еврей без денег жить не может. А русские – без правды.
А. Гусаров
―
Владимир Васильевич, как правильно заметил Алексей Голубев, вы же сейчас абсолютно в новом тренде. Потому что 10 лет назад, возможно, ваши векторы с существующей властью еще не так совпадали, но сейчас-то прям совпадают практически полностью. И по поводу присоединения новых территорий как-то тоже очень похоже. Официально, возможно, это не декларируют премьер, президент и так далее, но настроения такие, судя по всему, есть. В чем тогда расхождения вас и, допустим, Кремля? Может, вам стоит предложить свои услуги? Опытный специалист.
В. Квачков
―
Вообще, хорошая идея: прийти в Кремль и взять Путина в советники. Да? Или что?
А. Гусаров
―
Я не знаю. Как вам угодно.
В. Квачков
―
Если отвечать посерьезнее, я вам скажу, разница между…я пытался это сказать в прошлый раз, при прежнем затрагивании этой темы…разница между мной и моими убеждениями и убеждениями гражданина Путина и его, скажем так, дружков заключается в том, что они используют патриотизм для укрепления своих позиций политических внутри России. Путин никогда не был и не будет патриотом, то есть человеком, любящим Отечество.Патриотизм – это любовь к своей Родине, к патрии (патрия – это по-французски родина, отечество). Все эти патриотические вещи Путина, связанные с нынешним патриотическим воспитанием и так далее, это симулякры, которые Путин использует в своей работе пропагандистской, идеологический по оболваниванию и оглуплению населения.
А. Голубев
―
Вот Путин Крым присоединил. Сейчас поговаривают, Белоруссию вроде собирается. Плохо ли, Владимир Васильевич?
А. Гусаров
―
Про Северный Казахстан тоже были разговоры.
В. Квачков
―
Вот насчет Крыма. Крым наш, да? А Россия чья?
А. Голубев
―
Чья?
В. Квачков
―
Чья Россия? А Россия не наша. С точки зрения геостратегических позиций, безусловно, присоединение Крыма было крайне важным, потому что без Севастополя наш Черноморский флот практически терялся. Никакая база в Новороссийске не могла принять на себя боевой состав флота. Поэтому я за… Мне говорят: «Почему ты как с Путиным?». Мне по барабану кто там, Путин или Шмутин. Мне важно, что Крым вошел сейчас под геостратегическое, под военно-стратегическое управление Россией. Это очень важно.Но еще в мае 14-го года, будучи в тюрьме, я в ответ на обращение ко мне людей с воли написал статью. Она называлась так: «О недопустимости бездействия Верховного главнокомандующего Путина после завершения военно-политической операции в Чечне». То есть сам по себе Крым без Херсона, без Николаева, без Одессы, не говоря уже о без Харькова, без Днепропетровска, без Луганска, в общем, без Новороссии это очень сложный субъект, которым нужно управлять. Ведь одна из причин… Ну мы знаем, это общеизвестная истина, что Крым был завязан энергетически и по водоснабжению с оставшейся Украиной.
И когда я был часто в Крыму, мне не волновало, какой флаг висел на флагштоке – либо Украинской ССР, либо Российской Федерации. Мы были единым государством. Меня этот вопрос не интересовал. Более того, я скажу даже, административная граница между Великороссией и Малороссией, на мой взгляд, сейчас будет проходить по той границе, которая была до воссоединения Украины с Россией. Но это, скажем так, предположение. Это совершенно отдельная большая тема. Я вернусь все-таки к правде.
До тех пор, пока в России не появится власть, которая действительно удовлетворяет религиозным, духовным потребностям русского народа, пока не появится действительно социальный, я не боюсь слова социалистический образ ведения народного хозяйства в качестве доминирующего (как в Китае хотя бы – 70/30: 70 государственного и 30 частного), вот когда мы в России начнем строить социальное, справедливое, духовно-нравственное государство, вот тогда возникнет возможность присоединить к нам…
А. Гусаров
―
А как такая власть должна появиться?
В. Квачков
―
А вот это статья 279-я «Вооруженный мятеж». Мне тут же в голову почему-то приходит.
А. Гусаров
―
А вы действительно готовили вооруженный мятеж?
В. Квачков
―
Да, действительно. Я сегодня был на митинге у Сулакшина. Очень прекрасный лозунг выдвинут там был в качестве ведущего лозунга: «Путин, уходи в добровольную отставку!». Или просто: «Путин, уходи по-хорошему, пока не будет по-плохому». Поэтому сейчас каким образом это произойдет… Вот в этом смысле, помните ваш вопрос о том, какие изменения в моем мироощущении за последние 10 лет? Я думаю так: ты живи по совести, пусть каждый из нас живет по совести, а Господь решит, каким образом он вернет нам русскую православную…
А. Гусаров
―
Зачем тогда готовить мятеж, если Господь сам все рассудит?
В. Квачков
―
А кто готовит мятеж?
А. Гусаров
―
Некоторые, наверное, готовят.
В. Квачков
―
Я говорю еще раз, пусть каждый выполняет то, живет по своей совести, а каким образом Господь избавит нас от этого морока либерального, это уже…
А. Гусаров
―
Смотрите, если вы верующий человек, ведь власть от Господа Бога?
В. Квачков
―
Цитирую. «Несть власть аще не от Бога. Сущие власти суть от Бога установлены». Конец цитаты. Как интересно на меня смотрит Алексей.
А. Нарышкин
―
Я просто в оцепенении.
В. Квачков
―
Да? Ну вы так спокойненько. Нормально все. Это Апостол Павел, кстати.
А. Нарышкин
―
Первый раз слышу.
В. Квачков
―
Так вот, это совершенно, простите меня, неверное понимание христианского. Сущие власти… «Сущие» часто переводится – существующие власти. Это ложный перевод церковнославянского. Сущие власти как сущая правда, то есть настоящие власти. Сущие власти несть власти аще не от Бога.
А. Гусаров
―
Это ваш собственный перевод?
В. Квачков
―
Нет. Это церковнославянский перевод.
А. Гусаров
―
Хорошо. Я просто уточнил.
В. Квачков
―
Да, я изучал церковнославянский. Но не получилось – книжку забрали.
А. Нарышкин
―
Слушайте, а у нас ведь православная власть уже есть. Вот Путина видел на Пасху в Храме Христа Спасителя. Он со свечкой стоял.
В. Квачков
―
И он делал крестообразные движения рукой, да?
А. Нарышкин
―
По-моему, да.
В. Квачков
―
Ну да. Ну так что это?
А. Нарышкин
―
Надо порадоваться просто за Владимира Путина. Все, о чем вы говорите, уже есть. единственная проблема в вот этих вот иностранных элементах.
В. Квачков
―
Ну что вы говорите? В России нет православно-духовной власти. Потому что власть не может быть православной. Мы не теологическое государство. Не теократия должна быть в России. На гербе Российской Империи был двуглавый орел – это сочетание светской государственной и церковной власти: это власть государя-самодержца и патриарха.
А. Нарышкин
―
Закон об оскорблении чувств верующих знаете?
В. Квачков
―
Да, слышал.
А. Нарышкин
―
Как он вам?
В. Квачков
―
Ну, нельзя оскорблять чувства верующих. Вы про «пусек» говорите или про что?
А. Нарышкин
―
Ну это не только про «Пусси Райот». Вообще, в принципе, желательно с точки зрения закона не говорить ничего обидного в адрес верующих.
В. Квачков
―
А кто говорит о верующих. Я православный человек.
А. Нарышкин
―
Я же не про вас говорю.
А. Голубев
―
Это как аргумент.
А. Нарышкин
―
Я говорю про закон, про норму закону, про Уголовный кодекс об оскорблении чувств верующих.
А. Голубев
―
У нас защищаются верующие. То есть у нас государство, которое вполне себе православное.
В. Квачков
―
Государство наше антиправославное, антихристианское. Государство нынешнее путинское антихристианское.
А. Голубев
―
С чего вы взяли, что у люде есть запрос на какое-то большое православие? По данным опросов Великий пост соблюдают 1-2%.
В. Квачков
―
Вы ведь, как и многие попы нынешние рпцшные, уводите веру в соблюдение обрядов, понимаете. Обрядность и вера – это совершенно разные… Более того, я вам скажу, вот я не то что хочу похвастаться, я действительно соблюдаю пост. И сейчас, и в тюрьме соблюдал его. Дело в том, что обрядность не является признаком… Хотя есть – «нет веры без поста и молитвы». Это старое. Так молитвы НРЗБ бесы. Вместе с тем, у русского народа есть вечная тяга… Мы, русские, богоизбранный народ, народ-богоносец. Мы должны жить для правды.Вот правда долгие тысячелетия ассоциировалась (кроме 70 советских лет) с христианством. В конце концов, в силу ряда причин утратили веру. И уже к 17-му году она была подорвана. Тем более, 70 лет советской власти ее подорвали. То есть сейчас православие больно. Обряды соблюдаются. Но, в принципе, христианские духовные ценности живут внутри церковной ограды и больше нигде. За пределами – педерасты. Это литературно слово, чтоб вы знали. А то мне не раз говорили, что это…
А. Нарышкин
―
Вы как к ним относитесь?
В. Квачков
―
К педерастам? Как к педерастам. Ну как… пидор можно сказать еще. Не будет обидно для них?
А. Нарышкин
―
Я, просто, не понимаю, это нейтральная оценка, отрицательная?
В. Квачков
―
Педераст? Ой, вы меня заподозрили в нейтральной оценке к этим вот гнусам. Это смертельный грех – содомия. Содомия – смертельный грех.
А. Нарышкин
―
То есть педерасты, геи – это плохо?
В. Квачков
―
Даже не плохо, это плохо, плохо, плохо, плохо. Надеюсь, вы не относитесь к этим, а то мне скажут еще…
А. Нарышкин
―
Но вы же понимаете, что с этим рождаются вроде как?
В. Квачков
―
Пидорами не рождаются, пидорами становятся.
А. Нарышкин
―
Народная мудрость. Это Владимир Квачков.
А. Голубев
―
Я очень хотел задать вопрос. Вот несмотря на то, что Чубайс вас назвал «дедушкой на восьмом десятке лет», я должен сказать, что Владимир Васильевич в очень хорошей форме. Вы только что вышли из тюрьмы, но ваше рукопожатие очень крепкое. Вы выглядите крайне бодрым, энергичным и готовым вершить великие дела.
А. Нарышкин
―
Не дай бог.
А. Голубев
―
Можно рецепт для сторонников ЗОЖа, фитоняшек и так далее, как вам удается сохранять такую физическую форму?
А. Гусаров
―
Ты прям как журналист путинского пула.
В. Квачков
―
А кто это такие?
А. Нарышкин
―
Это как педерасты.
В. Квачков
―
Ой, Господи!
А. Нарышкин
―
Фитоняшки. Ты расшифровывай хоть. Человек 9 лет сидел.
А. Голубев
―
Поборники здорового образа жизни.
В. Квачков
―
Педерасты?
А. Голубев
―
Да нет. Не слушайте его.
В. Квачков
―
Я не могу его не слушать, он ведущий.
А. Нарышкин
―
Еще раз. Голубев спрашивает, в чем секрет вашей молодости. В чем секрет вашего долголетия?
В. Квачков
―
В духе. Говорю совершенно искренне, говорю серьезно. Сущность нашей души, а душа наша вечна, заключается в духе. И если твой дух с Господом, с Христом, а другого бога не бывает, если ты с ним, то Господь дает тебе силу. Вот даже у меня был случай. Я в подтверждение скажу. Я вышел после отсидки по Чубайсу (это 3 с лишним года). Дочка у меня кандидат медицинских наук. И после афганской контузии мне нужно переливание, ну периодически кое-что мне в кровь вливать. И медсестра была православная тоже. Сидит 40 минут. Это безделье для меня просто невыносимо. Хоть что-нибудь нужно делать в силу вот этих вот своих качеств.И я говорю: «Валентина, дайте почитать что у вас есть». Она берет толстую книгу. Это Паисий Святогорец. Это такой пятитомник, белая книга. У меня одна рука занята и поэтому я одной рукой открываю где угодно. А до этого у меня был разговор. Думаю: «Господи, что ж я берусь». Получается, сейчас я вышел после отсидки по Чубайсу, уже начинаем создавать «Народное ополчение»*, которое потом запретили, начинаем вести активную общественно-политическую деятельность.
Думаю: «Ну кто я? Я обычный полковник. Я уже пенсионер. За что я берусь?». А в себе чувствую потребность взяться за это. И я открываю книгу Паисия Святогорца. Как это бывает часто, что-то открою, там и откроется. Открываю и там написано: «А если кто по дерзновение своему возьмется за то, что ему не было отпущено Богом на Земле, но его помыслы будут чисты, то Господь даст сверх сил».
А. Нарышкин
―
Это Шекспир.
В. Квачков
―
Это не Шекспир. Это Паисий Святогорец.
А. Нарышкин
―
Друзья, можно вопрос? Две минуты осталось. Из Ютюба, чтобы зрителей уважить. Пипикс вас спрашивает, вот такой ник у человека, такой псевдоним: «Что бы вы изменили в современных спецслужбах, если бы там сейчас работали?». Ну, про ГРУ спрашивают вас.
А. Гусаров
―
Наверное, после Петрова и Боширова, после всей этой истории.
В. Квачков
―
Вы знаете, что бы я изменил вообще – не только в спецслужбах, а вообще в государстве – это восстановление религиозного мироощущения.
А. Нарышкин
―
Нет, давайте только про ГРУ.
В. Квачков
―
Я про это и говорю, молодой человек.
А. Нарышкин
―
Ну у вас везде религиозность! Президент религиозный, армия религиозная.
В. Квачков
―
Поэтому с этого все начинается, уважаемый Алексей. Если у вас нет духовных ценностей в голове…
А. Нарышкин
―
Абсолютно.
В. Квачков
―
…То какая разница, где вы будете строить департаменты, общественные организации, отделы, направления и так далее.
А. Нарышкин
―
А вы до тюрьмы тоже таким были?
А. Гусаров
―
А как высоконравственным людям работать в органах? Это же невозможно.
В. Квачков
―
Сейчас я отвечу на вопрос. Вы друг дружку перебиваете. Давайте по очереди.
А. Нарышкин
―
Мы не вместе. Я в первый раз вижу его.
В. Квачков
―
Дело в том, что если говорить о том, кем я был до тюрьмы… Я раньше был православным. Я воцерковляюсь порядка уже 35 лет. Тем не менее, Последние 10 лет помогли мне в большей степени понять системообразующую значимость духовных ценностей, религиозных ценностей. Теперь ваш.
А. Гусаров
―
Как нравственным людям работать в органах, в спецслужбах?
В. Квачков
―
Только им и нужно работать там.
А. Гусаров
―
Как же они будут устраивать провокации, делать новых стукачей, нанимать агентов?
В. Квачков
―
Вы книжек начитаетесь каких-то, простите меня за слово, это к вам не относится, дурацких про спецназ…
А. Нарышкин
―
Я не читаю. Свободен от этого.
В. Квачков
―
Да я знаю. Вы ничего не читаете, ничего не знаете. Замечательный человек. Самый нормальный ведущий. А вот человек читал.
А. Гусаров
―
Я прикидываюсь.
В. Квачков
―
Алексей, впечатление о том, что ГРУ или спецслужбы (КГБ или ФСБ) являются провокационными службами – это нужно убить, зарезать, а потом сделать – это ложь.
А. Гусаров
―
Спасибо! Владимир Квачков был в нашем эфире. Это была программа «A-Team».* организация запрещена на территории РФ