Мария Филиппенко, Марат Алимов, Сергей Сафронов - Родительское собрание - 2006-10-08

К. ЛАРИНА – 11 часов 9 минут. Добрый день еще раз. У микрофона Ксения Ларина. Мы начинаем наше традиционное «Родительское собрание». И сегодня мы подводим итоги конкурса «Учитель года» - ежегодно мероприятие, которое сколько лет уже проводится, Сергей скажет.

С. САФРОНОВ – 17.

К. ЛАРИНА – 17 лет. Мария Филиппенко в какому году получила это звание?

М. ФИЛИППЕНКО – В 99-м.

К. ЛАРИНА – Мария Филиппенко - учитель латыни гимназии № 1567, учитель года 99-го. То есть в ту пору была еще совсем юной девушкой.

М. ФИЛИППЕНКО – Да, в прошлом веке!

К. ЛАРИНА – Это почетное звание не передается, как переходящее знамя, оно пожизненное да?

М. ФИЛИППЕНКО – Да.

К. ЛАРИНА – А повторять можно? Можно принимать участие еще раз?

М. ФИЛИППЕНКО – Я не знаю. вот Сергей.

С. САФРОНОВ – Можно конечно. Но только через определенный промежуток времени.

К. ЛАРИНА –Сергей Сафронов - исполнительный директор Фонда поддержки российского учительства и как я понимаю – один из организаторов, идеологов этого конкурса «Учитель года», которому уже и добрый день можно сказать.

С. САФРОНОВ – Добрый день.

К. ЛАРИНА – Кстати, и Маше сказать добрый день.

М. ФИЛИППЕНКО – Здравствуйте.

К. ЛАРИНА – Марат Алимов - учитель года, учитель русского языка и литературы наверное школы центра образования № 1874; учитель года-2006. Да?

М. АЛИМОВ – Да.

К. ЛАРИНА – Просто вас поздравляем, Марат. От всего сердца, от всей души. Присоединяйтесь, коллеги, поздравляйте.

М. ФИЛИППЕНКО – Поздравляю, потому что знаю, как это непросто.

С. САФРОНОВ – Мы этим и занимаемся постоянно, что поздравляем. Но я еще раз поздравляю Марата, потому что самое сложное для участника конкурса начинается после конкурса. Потому что это и внимание прессы, и особое отношение и учеников, потому нужно все время подтверждать каждый день этот статус. Ну и вообще.

М. АЛИМОВ – Родители.

С. САФРОНОВ – Родители само собой конечно.

К. ЛАРИНА – Насколько я знаю, здесь самодвижение. Какая тут происходит технология?

С. САФРОНОВ – Вы знаете, конкурс проходит везде по-разному.

К. ЛАРИНА – Захотел человек – я хочу поучаствовать.

С. САФРОНОВ – Либо самовыдвижение, либо его выдвигают коллеги.

К. ЛАРИНА – Вот, Марат, в вашем случае?

М. АЛИМОВ – Как правило, коллеги. В моем случае коллеги выдвигали.

К. ЛАРИНА – Вы не возражали?

М. АЛИМОВ – Нет, у нас много очень участвовало людей в школе. Каждый раз приходили, рассказывали, меня это все потрясала. Когда директор остановился на моей кандидатуре, я сказал, ладно, я согласен.

К. ЛАРИНА – Вот интересно, мы сейчас сравним, как изменились все эти туры, которые надо проходить с 99-го года по 2006-й. Маша, ты там плясала, пела, ходила в бикини?

М. ФИЛИППЕНКО – Нет. Ну там всякое было. Масса было и открытых уроков. И уроки были и на взрослых, и на детях, и на коллегах. И надо было несколько прочитать докладов на тему своей педагогической философии. И нужно было выиграть творческий конкурс, нужно было показать какое-то свое хобби, или что-то такое рассказать, чтобы представить себя как личность.

К. ЛАРИНА – Самое сложное что для тебя было?

М. ФИЛИППЕНКО – Самое сложное для меня было - урок на чужих детях.

К. ЛАРИНА – Которых ты не знаешь?

М. ФИЛИППЕНКО – Это такое самое сложное в том смысле, что и самое адреналиновое. Когда меня привезли в другую какую-то школу, причем довольно долго искали школу по Москве, чтобы там дети были с латынью. И когда заходишь в совершенно чужой класс, видишь первый раз детей и понимаешь, что тебе за 45 минут их надо было зажечь. Вот это, пожалуй, трудно, но и это здорово, интересно.

К. ЛАРИНА – А они как были настроены, дети? Их предупредили? Они держались до последнего не зажигались.

М. ФИЛИППЕНКО – Нет, им ужасно понравилось. Мы начали с того, что мы спели «Гаудеамус». Слава богу, они знали этот гимн студенческий. Мы с ними спели «Гаудеамус», и дальше все уже пошло веселее.

К. ЛАРИНА – Ну и теперь Марат пусть расскажет, что там у вас происходило.

М. АЛИМОВ – Я думаю, что в целом все такое же остается. Но уроков было очень много на чужих детях. Была визитка – представление человека. Если говорить, что самое сложное было на московском этапе – последний конкурс был лекция 5-минутная. Ее называют Нобелевская лекция. То есть нужно за 5 минут такую дать речь, чтобы уж все сказали, да. Почему это было самое сложное, потому что это был решающий конкурс, он был самый последний. И в этом году двадцатка московская была настолько сильная, настолько шли все буквально один за другим, там в сотой доле расхождение было, и нам никто ничего не говорил, мы понимали, что сейчас последний этап, лекция, и будут определять победителя. И поэтому нужно было собраться, нужно было свою ноту эту провести, не запнуться, нигде не подсмотреть не… в общем, сыграть так, чтобы это было явно. И вот это получилось. А вообще все сложно. Дети чужие – сложно, мастер-класс на коллегах – сложно. Но с другой стороны хорошо, что все это было, потому что российский конкурс в Челябинске, он практически повторяет эти этапы. И туда уже приезжают люди подготовленные. Они уже знают, что это такое, насколько это тяжело, насколько так вот играет кровь.

К. ЛАРИНА – Адреналин.

М. АЛИМОВ – Драйв такой. Я когда сюда приехал в Москву после Челябинска на московскую землю, думаю, боже мой, чего мне не хватает, какое-то спокойствие, даже какая-то опустошенность внутренняя. Думаю, не поехать ли мне обратно к Сергею в Челябинск. Но к сожалению, время уже обратно не возвратишь.

К. ЛАРИНА – Хочу обратить внимание теперь ваше. Вот сейчас к Сергею обращусь, чтобы он это прокомментировал. В чем сходятся впечатления у Марии и у Марата. Самое страшное оказалось для учителя– это чужие дети. Вообще само это понятие чужих детей резануло слух. Для вас это нормально. Но я понимаю, что это самое страшное. Как вы думаете, почему?

С. САФРОНОВ – Вы знаете, чужие – скорее всего сленг. У нас на конкурсе очень много. 15 лауреатов: чужие дети и т.д., и т.п., потому что это определенное такое пространство, движение, сообщество, которое очень захватывает людей. И тот, кто не был, не может понять. Ну а если говорить о сложности задания. То вы знаете, действительно конкурс еще является институтом повышения квалификации. И в этом смысле эта мясорубка, через которую учитель проходит – это возможность посмотреть немножко со стороны, потом посмотреть обратную реакцию коллег, посмотреть реакцию чужих детей и может быть что-то пересмотреть в своем педагогической концепции. Может быть, вернувшись после этого адреналинового такого шоке к себе в класс, начать немножечко по-другому или может быть убедиться в чем-то, в том, что раньше были какие-то сомнения. Поэтому чем сложнее, тем эффективнее. И даже те, кто не побеждают в этом конкурсе, такую статистику проводим, у них идет карьерный рост. Карьерный – не в смысле, что они сразу становятся директорами школ и начальниками управления образования. Что такое, кстати, очень часто бывает. Но люди начинают обобщать своей опыт, издавать книжки, защищать диссертацию, огромная серия публикаций специальных, которые учителя года фактически отдали своим коллегам своей опыт, и конкурс был стимулом.

К. ЛАРИНА – Теперь пришла пора немножечко поговорить о сути профессии учительской, как меняются основные функции, хотя понятно, что главное, безусловно – это все-таки знания дать ребенку, чтобы оны вышел с каким-то багажом необходимым для его дальнейшей жизни. Но тем не менее, опять же, сравнивая 99-й и 2006-й, сильно изменилась страна, сильно изменился контекст, извините за выражение, в котором вы работаете, а наши дети учатся. И мне кажется, что в этих изменениях наверняка есть некоторые ловушки, на которые многие учителя стараются не обращать внимание, немножко законсервировано существуют. Вот вы чувствуете эти изменения во времени? И каким образом они влияют на вашу работу? У Маши спрошу сначала.

М. ФИЛИППЕНКО – Если честно, не очень поняла, что имеется в виду? Какие изменения? В политике? В государстве?

К. ЛАРИНА – В стране. В государстве. В общественном сознании, в требованиях, в конце концов, которые предъявляются к школьникам или к выпускникам сегодняшней школы.

М. ФИЛИППЕНКО – Я, к сожалению, сейчас не бывала в последнее время на конкурсах, поэтому я не знаю, как сейчас это проходит.

К. ЛАРИНА – Как на твоей работе это сказывается?

М. ФИЛИППЕНКО – Ну, мне кажется, что безусловно это стало… какое бы слово подобрать? Что уровень гораздо выше, мне кажется, и профессиональный, и технический уровень, и требования. И учитель сейчас должен быть гораздо более универсальным, очень гибким, мобильным. Должен быть очень образованным во всех областях, не только в своей области, потому что я, к сожалению, в свое время встречала учителей, которые хорошо себя чувствовали только в своей области, в своем предмете. И таких учителей я и на конкурсе тоже встречала. И у нас, кстати, побеждали и были фаворитами, любимчиками как раз те, кто умел говорить на все темы. Математик говорит о литературе, физрук говорит о философии и т.д. А сейчас, мне кажется, это абсолютное требование ко всем. То есть учитель гораздо стал более подкованным и универсальным человеком.

К. ЛАРИНА – Я понимаю, о чем маша говорит, у меня свои аналогии как у человека театрального. Как актер, с которым можно разговаривать только о роли, которую он в данный момент репетирует. И больше ни о чем. Вот это страшная вещь, потому что актерская профессия, я думаю, что она очень близка по своей сущности и вам, я имею в виду не в смысле лицедейства, а в смысле перевоплощения, эмоциональной заразительности, и в конце концов, публичности. Когда вы выступаете перед аудиторией. И Маша, мне кажется, говорит очень верные слова. Мне кажется, что Марат тоже согласится. Да?

М. АЛИМОВ – Да. Конечно. Но вообще когда мы беседовали с участниками конкурса, фактически все регионы были представлены. Возникает такая проблема, что наши дети на выпуске 11-ти классов, они не социальные. То есть они не готовы. Я что имею в виду. С одной стороны, мы хорошо учим русскому языку, литературе, математике, физике. И вот они в теоретических знаниях весьма сильны. Бывают разные дети, но в целом сильны. Но когда они вступают во взрослый мир. Они не очень понимают условия этого взрослого мира, социальные условия. Социум им очень трудно в этот контекст, как вы сказали, вписать. И поэтому наверное сейчас в начале нового тысячелетия новая задача стоит для педагогики в целом для образование – не просто насыщать их конкретными теоретическими знаниями, а делать их людьми социальными. И мы беседовали когда с министром Фурсенко, и он передавал пожелания ректоров московских вузов, что мы вот эту часть должны на новый виток поставить. Потому что на самом деле сегодня технологии все изменились. Во многих случаях ребенок может самостоятельно получать информацию. Нет уже такого, как раньше было: один учебник на всю страну, один учитель как материализованная истина. И вперед. Поэтому наверное мы должны больше сейчас обращать внимания на то, какими источниками они пользуются, учить их оценивать эти источники, отсекать лишнее. И вести их к тому, что не только знания человека делают успешным, но и вот эта социальная черта – это умение вписываться в контекст взрослой жизни.

К. ЛАРИНА – Как Жванецкий. Его спросили, чему вас не научили в школе. И он ответил, в школе меня не научили учиться в институте, а в институте меня не научили работать. По сути, основная проблема. Действительно надо пользоваться этими знаниями, которые ты в школе получаешь. Теперь то, что касается воспитательного момента. Я тут хочу к Сергею обратиться как к теоретику, как к главному оценщику способностей учительских. Вот здесь можно ли какие-то выработать критерии по оценке именно воспитательной функции учителя?

С. САФРОНОВ – Вы знаете, сразу воспитательная функция – сразу что-то такое бюрократическое звучит, правда? На самом деле мне кажется, что главная воспитательная функция, если так можно выразиться, может быть сама личность учителя. И поэтому почему востребованы и сами участники конкурса, и несмотря на то, что меняются технологии оценки внутри конкурса, учителя по-прежнему побеждают наиболее яркие и интересны? Поэтому что и обществу, и ребенку, и родителю нужен учитель-личность. К сожалению, мы прекрасно это понимаем, что талантливых способных учителей, как и в любой профессии, процент определенный существует. И поэтому если говорить о каких-то технологиях, то наверное нужно разделить их на две части. Дать возможность тем учителям, которые сами по себе могут реализовывать какие-то концепции, могут быть творцами, могут продуцировать какие-то новые идеи, им просто не мешать и дать возможность самовыразиться, при этом естественно, в контакте с родителями и т.д. А вторым действительно дать какие-то не жесткие, но технологии, которые позволяют грамотно преподносить содержание. В этом смысле информационные технологии очень хорошо подходят. Все участники у нас работали с интерактивными досками, которые сегодня очень популярны. Я очень уверен, что воспитательных моментах тоже существуют различные направления, которые взял, добавил воды, и у тебя что-то получилось. Но так, чтобы это было конечно же безвредно. И в этом смысле мне очень нравится система, которая есть в Германии. Там учитель имеет право выбора. Он может быть государственным служащим очень зажатым, то есть все очень регламентировано, он не имеет права ни на забастовки, ни на что. Но он имеет соответствующие гарантии от государства, то есть социальные и прочие. А другой учитель свободный, и он никаких гарантий не имеет, он может творить и т.д. И тот, и другой на-равных существуют в системе. Мне кажется, если бы мы такую возможность предоставили нашим учителям, по их способностям, по их личностным качествам, то тогда личностей не зажимали и не уравнивали со всеми остальными. А те, кто фактически выступает как инструмент государственной социализации или включения детей в общество. Они бы выполняли технологии, которые бы контролировались обществом. И тогда что-нибудь из этого бы получилось.

К. ЛАРИНА – А есть разница между учителем и классным руководителем?

С. САФРОНОВ – В каком смысле?

К. ЛАРИНА – В каком-нибудь. Потому что я знаю учителей, когда к ним предъявляют какие-нибудь претензии родители по части воспитания, они отвечают, это не ко мне, это к классному руководителю.

М. АЛИМОВ – Если говорить о классных руководителях, вообще об учителях, то надо еще и контекст понимать.

К. ЛАРИНА – Любимое наше слово сегодня.

М. АЛИМОВ – Потому что в крупных городах, которым является Москва – это одна ситуация. Где школьник может взять, пойти на соседнюю улицу в театр, в кино или в музей. Здесь больше возможностей, здесь сама культурна среда может в определенном смысле воспитывать. Другое дело в тех регионах, где доступа прямого к определенным благам культуры не существует. И классный руководитель берет на себя эту функцию. И ему и самому интересно с детьми, потому что в некотором смысле он и сам познает эти моменты или повторяет и тоже учится. Самый лучший учитель – это тот, который вместе с детьми учится. Соответственно тот классный руководитель хорош, который вместе с детьми воспитывается.

К. ЛАРИНА – Я по-другому вас спрошу. Каждый учитель должен быть классным руководителем? Может быть классным руководителем любой учитель?

М. АЛИМОВ – Формально да. Нно наверное нет. Я считаю, что если бы эта нагрузка, должность, функция была бы конкурсной, и на нее можно было бы назначать... не назначать. Наоборот выбирать – конечно это было бы более эффективно, потому что действительно бы классный руководитель мог смягчать какие-то вещи, учителей огрехи, которые он допускает как любой профессионал. Быть таким стакером, проводником в образовании и не только в образовании – в воспитании как вы говорите. Поэтому почему бы и нет.

К. ЛАРИНА – Маша?

М. ФИЛИППЕНКО – Я считаю, что классный руководитель – это вообще святые люди.

К. ЛАРИНА – Ну ты же классный руководитель.

М. ФИЛИППЕНКО – Нет. Мне предлагали, Но я боюсь.

К. ЛАРИНА – Даже не пробовала ни разу?

М. ФИЛИППЕНКО – Нет. Я пока не готова. Я просто действительно боюсь, потому что это такая ответственность. Тут одного-то ребенка воспитать – жизни не хватит. А тут 25 у тебя, и с каждым как с родным. Я смотрю на наших классных руководителей в школе. Я конечно… восхищаюсь. Другое дело, что не секрет, что многие берут классное руководство как просто дополнительную финансовую поддержку. Хотя эти деньги, конечно копейки. Но все равно для многих эти копейки играют роль. И вот это ужасно. Потому что мы сейчас все время говорим, что школа должна бороться с детским алкоголизмом, с детской наркоманией. Сейчас выясняется, что должна школа и родителей воспитывать уже. А сейчас если введут еще 13-летку, то там еще будут беременные школьницы, там уже будут водительские права и детские аварии и т.д. И все это ложится на классного руководителя. И мне кажется, что им надо резко поднимать зарплату конечно. Эти надбавки должны быть огромными за классное руководство. Либо вариант вводить должность классного инспектора или куратора, как это было раньше в гимназиях.

М. АЛИМОВ – Но сейчас тоже это есть в некоторых школах. В Москве…

М. ФИЛИППЕНКО – Кто может себе позволить.

К. ЛАРИНА – А вы классный руководитель?

М. АЛИМОВ – Я в данном случае не классный руководитель. Но был конечно классным руководителем. Я вот сейчас то, что мы обсуждали с коллегами, вспоминаю одно из конкурсных заданий, уж так получается, что мы пока не отходим от конкурса. В Москве это было. Проект «Школа будущего». И одно из положений – возродить в России институт классного руководства. Сделать отдельную должность, которая бы как раз и соединяла, сопрягала в себе ученика, учителей и т.д. В принципе, неплохой вариант. Но мы говорим о том, что хороший учитель – это всегда личность. И мы же все прекрасно знаем, что дети любят не предмет изначально, они любят учителя. Если у учителя глаза горят, и он готов бесконечно об этом говорить. И дети заряжаются этой энергией. Но если у учителя будет еще его дубле в виде классного руководителя, у сильного учителя. У сильной личности. То получается, ребенок будет выбирать между кем и кем. И это, на мой взгляд, не очень хорошо. Поэтому вы спросили о том, может ли быть учитель классным руководителем. Он должен к этому стремиться. Если ты личность, если ты видишь в детях и свою реализацию какую –то определенную, тогда надо вести детей за собой. Слово «пророк» мне не очень нравится, слишком пафосно. Но тем не менее, тогда он и классный руководитель. Это все вместе. Это опять, пардон, контекст. Но с другой стороны, не у каждый это может. А раз это в массовой школе не всегда возможно. Значит мы рано или поздно я думаю, придем к тому, что классные дамы, классный руководитель – это будет отдельная должность. Но здесь есть такие подводные течения, которые могут дело испортить. Так что проблема очень остро стоит и какого-то одного решения мы не видим сейчас.

К. ЛАРИНА – Я напомню, что сегодня у нас в студии Сергей Сафронов - исполнительный директор Фонда поддержки российского учительства, а также учителя года 2006-го Марат Алимов и 99-го – Мария Филиппенко. Мы продолжим нашу программу после выпуска новостей. Я напомню нашим слушателям что передача открыта и для вас. Наш пейджер 725-66-33. SMS можно отправлять по телефону – 7 985 970-45-45, и наконец телефоны прямого эфира 783-90-25 и 783-90-26.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Ну что, читаю. Георгий Константинович пишет: «Ксюша, учитель года проходит по форме такой же, как «лучший дворник», «лучший водитель», «лучший пекарь» и т.д., поэтому уделять большое внимание этому нецелесообразно. Это сплошная показуха. Я сам учитель, - пишет Георгий Константинович. – я это знаю. Лучше поговорить о других проблемах – о связи школы и семьи. Сергей».

С. САФРОНОВ – Ну, нет смысла опровергать мнение.

К. ЛАРИНА – Учитель все-таки пишет.

С. САФРОНОВ – Я думаю, что многократно с разными мнениями мы сталкиваемся на этот счет. Не хочу отстаивать нашу 17-летнюю программу. Я думаю, что то, что она живет, значит она востребована, значит у нее есть и будущее. А Георгия Константиновича я просто приглашаю к нам на мероприятие. Пускай подышит нашим воздухом и поймет, что на самом деле не случайно люди говорят об этом. Наверное и правильно, не нужно ради конкурса. Сегодня мы собрались не ради конкурса. Сегодня собрались мы не ради конкурса. А «Родительское собрание» действительно – это повод поговорить о серьезном.

К. ЛАРИНА – В том числе и о проблемах учительских. Лидия пишет: «Можно ли достигать таких высот такого лицедейства, такого качества, если учитель для того чтобы заработать на жизнь, должен давать 36 часов в неделю? По каким-то причинам ваши гости находятся в заоблачных высотах», - судя по вопросу, я так понимаю, что Лидия тоже связана со школой, либо сейчас, либо в прошлом учитель, понимает, о чем говорить. Марат готов ответить.

М. АЛИМОВ – Я готов ответить. Единственное, против чего хочу возразить – слово «лицедейство». Мы уже говорили в первой части программы, что лицедейство – это не связано с учительством нисколько. И я не знаю лучший дворник остается ли он дворником после того как стал лучшим дворником. Но что касается конкурса «Лучший учитель России», все мои коллеги, которые были на конкурсе, победители прошлых лет, ни один не ушел из школы - это тоже аргумент за то, что мы здесь не витаем в облаках совершенно. Если говорить о сути, я убираю слово «лицедейство», потому что оно совершенно здесь не вписывается в данную ситуацию –это то, что мы называем кратким, но очень ярким курсом усовершенствования. И мы приходим обратно в школу, понимая. Что здесь мы работаем не так, здесь нам нужно подтянуться. А вот здесь мы были правы. И в любом случае мы возвращаемся обратно к детям. И я хочу добавить, что в том году учебном у меня была нагрузка 35 часов.

К. ЛАРИНА – Понятно. «Спросите, пожалуйста, у своих гостей. Заставляют ли их составлять списки грузинских детей». Я ждала этого вопроса. Давайте мы сначала на этот вопрос ответим. Я так понимаю, что не было таких директив ни у Марии, да?

М. ФИЛИППЕНКО – Да, я с удивлением об этом слышу.

К. ЛАРИНА – Ни у Марата?

М. АЛИМОВ – Я не слышал об этом.

К. ЛАРИНА – Но давайте вот так. Гипотетически. Если бы вот такая телефонограмма вам пришла. И вызывает вас директор школы. Гимназии и говорит, вот такая штука, будьте добры, помогите нам, пожалуйста, вам поручение, Мария и вам, Марат, составить список детей с грузинскими фамилиями, это нужно для нашей же безопасности, давайте поможем правоохранительным органам. Что вы делаете, Маша?

М. ФИЛИППЕНКО – С грузинскими фамилиями или грузинской национальности?

К. ЛАРИНА – Я так понимаю, что речь идет о списках детей с грузинскими фамилиями, поскольку именно такие прецеденты у нас произошли буквально на прошедшей неделе.

М. ФИЛИППЕНКО – Я вообще сейчас в затруднении, не знаю даже, как ответить на этот вопрос. Потому что, с одной стороны мы, учителя – люди подневольные, и мы составляем массу различных списков детей с заболеваниями, детей из неполных семей и т.д.

К. ЛАРИНА – То есть ты не спрашиваешь, зачем? Приказы не обсуждаются.

М. ФИЛИППЕНКО – Единственное, меня бы насторожил этот вопрос. Меня бы очень сильно насторожил этот вопрос. Я надеюсь, что моя директриса мне не даст такого задания. Потому что это как-то… я бы спросила, как это поможет педагогическому процессу, как это поможет этому ребенку. Но это… это совершенно… не вяжется ни с какими принципами, чем нас учили и чему мы учим наших учеников.

М. АЛИМОВ – С одной стороны, если это рядовое какое-то поручение, поскольку мы составляем список детей, которые малоимущие из малоимущих семей, детей, которые приехали имеют только регистрацию, а не московскую прописку – да, можно составить такой список. Но, учитывая современную ситуацию политическую, мы понимаем, что это не просто список, что здесь есть некая ведь. И поэтому я знаю нашу школу, я знаю наш коллектив, здесь слово директива не пройдет. То есть соберутся учителя, я думаю, что и директор тоже будет с нами разговаривать, если такое случится. И мы какое-то коллективное решение должны вынести, если это вещь, которая навредит. Она может навредить, согласитесь. Разговоры по школе пойдут. И в детском коллективе это может произвести некую ненужную революцию. И вся толерантность, о которой мы говорим, Она будет тотчас же нарушена.

К. ЛАРИНА – А вот кстати, Марат, а у вас не было таких проблем?

М. АЛИМОВ – Вы что имеете в виду?

К. ЛАРИНА – Я имею в виду ваше имя и вашу фамилию. А вы учитель русского языка. Есть такие родители, которые могут сказать, а чего это у нас русский язык и литературу нерусский преподает.

М. АЛИМОВ – Вы знаете, так впрямую мне никто ничего не говорил. Наоборот…

К. ЛАРИНА – Я буду первой.

М. АЛИМОВ – Более того, сейчас я просто вспоминаю случай из недавнего прошлого, когда подошел ко мне представитель Татарстана на конкурсе и сказал (Виктор, абсолютно русский человек), слушай, больше всего удивления вызвало то, что Москва направила на конкурс человека не просто абсолютно татарина не в первом поколении, и плюс еще учителя русского языка и литературы. Что касается реакции родителей и детей. Вы говорили об этом. То у нас, во-первых, школа очень многонациональная.

К. ЛАРИНА – А вы там учитываете каждую национальность?

М. АЛИМОВ – Нет, а зачем мне учитывать? Нет, никто ничего не учитывает. Это же видно. Это видно по фамилиям, это видно по лицам.

К. ЛАРИНА – Сейчас. Я думаю, что любая школа многонациональная.

М. АЛИМОВ – Да, любая школа абсолютно будет многонациональной. И за 8 лет я работаю в школе, последние 8 лет я работаю в школе, у нас никогда не было таких жалоб. Я не знаю, жалобой это назвать, удивлением, вопросов. И более того, учитывая, что массово и родители и дети коллектив поддержали именно меня, благословили на участие в конкурсе, я думаю, что вопрос этот просто не стоял.

К. ЛАРИНА – Вы же прекрасно понимаете, опять волшебное слово «контекст». Возвращаясь к процессу воспитания. Все-таки все эти разговоры (Маша знает, мы не первый раз встречаемся, и на эту тему отдельно у нас было несколько программ – по поводу толерантности), и вообще растущей ксенофобии в обществе и конкретно даже в молодежной в детской среде. Мы об этом говорили 300 раз, что с этим делать. Вот как на эту тему говорить? И вообще политика и дети – здесь должна быть какая-то граница, которую не надо пересекать? Есть вещи, темы на которые в детьми лучше не разговаривать. Как объяснять? Наверняка есть вопросы, которые вас ставят в тупик, вы не знаете, что ответить. Я имею в виду не откуда дети берутся, а почему вы говорите нам так, а у нас в стране во так. Ведь такие вопросы тоже возникают, если мы говорим о каких-то свободных дискуссиях, которые наверняка в ваших школах происходят. Я уже хочу к Сергею обратиться. Вот именно его взгляд на эту проблему. Чтобы нам не возвращаться к советскому лицемерию, чтобы у нас не было этой двойной жизни, типа, ну мы же все понимаем. Вот как-то этого не хочется.

С. САФРОНОВ – Абсолютно точно – не хочется. Но вы знаете, есть проблемы, которые вечные. Например, Интернет появился, и сразу же появились проблемы о том, как доступ ко всем тем ресурсам, как его ограничить. Появляются какие-то фильтры, все время об этом говорят. Сами прекрасно понимаете, насколько они эффективны. И если есть желание, любой фильтр можно обойти. Точно так же и с политикой, и со всем остальным, что вокруг происходит. Есть вещи, которые в принципе учитель не может накрыть ребенка и класс покрывалом и там… это невозможно. Мне кажется. Что здесь единственный выход – это продуцирование, или создание, или стимулирование различных сообществ, которые бы сами регулировали те сложные проблемы, которые существуют, сообщество класса. Если оно существует, то внутри этого сообщества многие проблемы хорошо решаются. Есть свои лидеры, формальные, неформальные, есть какие-то группы. Но когда это единое образование, то учителю значительно проще (классному руководителю) работать с таким сообществом. То же самое – сообщество родителей. Если у школы есть сообщество родителей, если есть попечительский совет или управляющий совет, который может совместно с директором решать проблемы, то самые сложные моменты можно обсуждать, и не будет одной какой-нибудь правильной единственной точки зрения учителя или директора. А она всегда может подвергаться сомнению. Точно так же и в сообществе нашей общественной жизни. Те же национальные сообщества, землячества, которые в Москве развиваются, когда возникают какие-то проблемы на национальной почве, ведь в первую очередь начинаются консультации именно с этими сообществами. Поэтому мне кажется, что один в поле не воин. Если у нас все проблемы будет решать за страну на уроке один учитель или кто-то другой, то наверное ничего не получится. А если учителя сообща объединятся, если они будут какие-то сложные моменты обсуждать, в том числе на клубах, в рамках конкурса, у нас, кстати, тоже были обсуждения всевозможные, самые жаркие дискуссии. И был даже педагогический ринг, на котором и основа православия – была тема очень жесткая. И патриотизм. То есть учителя тоже выступают, как перемалывают некоторые проблемы и самое главное – их не замалчивают. Поэтому фильтры – это конечно наверное хорошо. Но дать возможность людям самим прийти к определенному мнению, людям – в том числе ученикам. Это очень важно.

К. ЛАРИНА – Ну вот Копцев начитался говорят, всякой дряни в Интернете и пошел в синагогу резать всех.

С. САФРОНОВ – Вы понимаете, кто-то читает…

К. ЛАРИНА – Достоевского почитает, возьмет топор и пойдет…

С. САФРОНОВ – Вы мне подсказываете, значит это вопрос риторический. Мы можем его сколько раз повторять в эфире столь уважаемой радиостанции, ничего не изменится. Нужно действовать.

К. ЛАРИНА – Хорошо. Сергей. Маша, Марат. Правоохранительные органы идут нам навстречу. Дают нам еще один случай, который мы тоже недавно обсуждали – в Воронеже правоохранительные органы, милиция предложила сотрудничество учителям, пол, давайте друг другу поможем, составьте нам списки (у нас же все со списков начинается, мы это помним) потенциальных скинхэдов, комсомольцев и гомосексуалистов. И даже целая идет список в Воронеже: они даже указали приметы, по каким примета м можно узнать потенциального скинхэда, гомосексуалиста или комсомольца. Там еще несколько групп есть. Там даже, по-моему, молодежное крыло «Открытой России» попало под подозрение. И его тоже оказывается можно по каким-то приметам опознать. Это я вам говорю конкретный случай. Мы тоже его обсуждали здесь на «Родительском собрании». Вот вам помощь. Что мы скажем на это?

М. ФИЛИППЕНКО – Это дикость какая-то совершеннейшая. В одну кучу и нацистов, и гомосексуалистов. Это говорит уже о полной безграмотности и бескультурии абсолютном. Я не говорю уже о корректности вообще. Это рядом не валялась корректность.

К. ЛАРИНА – Но ведь это такая инициатива.

М. АЛИМОВ – Потом слово «потенциальный» - не понятно. То есть человек не является на сегодняшний день, не доказано, что он гомосексуалист…

К. ЛАРИНА – Но он склонен .

М. АЛИМОВ – Ну, склонен. Ну что значит склонен.

М. ФИЛИППЕНКО – Вспомним, что в Германии нацистской тоже все со списочков начиналось. Потом звездочки нашивать заставляли и т.д.

К. ЛАРИНА – Ну а если всерьез, стоит обращать внимание на политические убеждения старшеклассников? У старшеклассников они есть, я думаю, вы тут не будете со мной спорить.

М. ФИЛИППЕНКО – Они есть и они такие глупые. Они очень часто это настолько случайное повторение попугайное за родителями. У меня был один мальчик в классе из серии, который всегда говорил: «Москва для москвичей», «Россия – для русских», «Спартак – чемпион». То есть все в одну кучу у него это было. С ним было невозможно вообще общаться.

К. ЛАРИНА – А что делать.

М. ФИЛИППЕНКО – А ничего не делать. Я с ним просто на эти темы не разговаривала. Я просто гасила, как только он начинал, я: тут же вот, птичка полетела, сразу отвлекаю внимание. Потому что я понимаю, что с этим мальчиком учительница истории наша вела какие-то разговоры после школы, чтобы он не баламутил детей. И т.д. но это как правило, конечно не их собственные убеждения. Это абсолютно детская глупость подростковая, которая на этом максимализме замешана. Они пытаются найти свою индивидуальность и находят ее в том, что Москва – для москвичей.

К. ЛАРИНА – Марат что скажет?

М. АЛИМОВ – Я думаю, что политика и дети – вещь такая важная. И беседовать надо все-таки. Уходить от этого нельзя. И вот я поддержу Сергея в этом смысле, что есть точка зрения учителя. Он не бог, не провидец какой-то… это моя личная точка зрения вы можете со мной поспорить, выдвинете свою точку зрения, аргументируйте ее. Не просто Москва для москвичей, а аргументируйте, почему вы так считаете. И если какие-то назревают серьезные проблемы в этом вопросе, то можно сделать с детьми круглый стол. Не надо один на один, потому что мы для детей остаемся все-таки людьми из другого мира – из мира учителей. А когда на круглом столе ребенок высказывается и его слышит окружение, друзья, а может быть и не друзья вовсе, но такие, как он сам, он не будет уже говорить что-нибудь голословно, и пользы от такого диспута будет достаточно высока. Мы же говорим, что человек должен прийти во взрослую жизнь со своей позицией. Но эта позиция должна быть аргументирована. Если он транслирует точку зрения родителей или страны в целом. Что такое страна в целом? Это не понятно.

К. ЛАРИНА – Почему? Я не сказал так: страна в целом. Я имела в виду, из телевизора она ее.

М. АЛИМОВ – Вы сказали, что есть точка зрения учителя, а есть: почему учитель говорит одно, а в стране происходит другое. Вот если об этом говорить, то слово страна тоже нужно разделить: это средства массовой информации. Что такое страна? Это родители, это какие-то кумиры существующие, власть. И соответственно давайте устроим этот диалог не между абстрактным понятием страна и личностью человека, а конкретно между власть, представителями власти. Между газетой такой-то, такой-то, мнением газеты, и все сразу встанет на свои места. Никакой каши в голове у ребенка не будет. Тем более старшеклассника. Они достаточно взрослые для этого. Может быть они глубины не видят, у них нет опыта исторического прошлого, но акценты они все расставят. Каждый для себя.

К. ЛАРИНА – «Зачем составлять списки детей из неполных семей? - спрашивает Наталья. – Не является ли это нарушением тайны личной жизни?»

М. ФИЛИППЕНКО – Это имеются в виду малообеспеченные семьи, которым школа может предоставить бесплатные обеды, путевки в какие-то лагеря летние и т.д. это обязательная такая социальная работа школы.

К. ЛАРИНА – Чтобы помочь?

М. ФИЛИППЕНКО – Да конечно.

М. АЛИМОВ – Но может отказаться? Как я понимаю, да?

М. ФИЛИППЕНКО – Да. Совершенно добровольно.

М. АЛИМОВ – Если вы не хотите оглашать свое семейной положение, вам не нужно бесплатное питание и все прочее, вы просто никак себя не позиционируйте, это останется тайной. Совершенно спокойно.

К. ЛАРИНА – «Вопрос к учителям. Почему Москва должна обучать детей нелегалов?»

М. АЛИМОВ – А что значит нелегалов?

К. ЛАРИНА – Видите, а вы говорите.

М. АЛИМОВ – Кто таки нелегалы? Люди с регистрацией, люди без регистрации? Я не понимаю, что значит слово нелегалы? Может быть, уважаемый оппонент уточнит?

М. ФИЛИППЕНКО – Вы знаете, я сейчас могу что-то напутать, но меня потрясло на нашем первом педсовете перед 1-м сентября в школе был общий педсовет, я услышала такую мысль. Может быть мои коллеги меня скорректируют, что теперь при приеме в школу не требуется прописка. То есть не смотрят учителя прописку. Что-то вы слышали об этом?

М. АЛИМОВ – Ну, регистрация-то должна быть. Какой-то документ должен быть все равно.

С. САФРОНОВ – Имеется в виду, что регистрация может быть не сильно привязана к тому образовательному учреждению. Но вообще в принципе предполагается, что у человека должна быть временная регистрация (у родителей). Но если говорить о нелегалах. Это действительно опять же такая политическая проблема. И город большой Москва, он все равно будет привлекать, как и другие столицы других стран мира много людей, которые не имеют здесь постоянного места жительства, потому что здесь есть работа, здесь есть возможность себя реализовать. Поэтому эта проблема будет существовать всегда. Вопрос заключается в том, что конечно же школы и наши общественные государственные структуры должны выработать какой-то механизм, который позволяет адаптировать этих детей в эту среду. Потому что дети совершенно не виноваты, что их родители приехали сюда в город, чтобы выжить, может быть очень часто. И вполне возможно, что эти будущие дети – это и Ломоносовы… у них равные возможности. Если мы говорим о стране равных возможностей, что конституцией продиктовано, то вообще слово «нелегалы» по отношению к детям ну… сами понимаете.

К. ЛАРИНА – Это к вопросу о воспитании, о чем говорила Маша, что воспитывать сегодня надо не столько детей, сколько взрослых. Видите, мы ушли в эту тему, но она неизбежно возникает, поскольку каждый раз, когда мы на этом собрании встречаемся, наши слушатели нас возвращают с этих заоблачных высот на грешную земли и предлагают нам целый клубок проблем, которые здесь начинаются именно в школе. И уж сколько у нас уже сломано копий вокруг этой ОПК пресловутой – основ православной культуры. И по поводу преподавания истории. Я имею в виду истории нашей страны. И по поводу преподавания литературы. Поскольку всем понятно, что гуманитарные предметы, которым и вы и занимаетесь (присутствующие здесь) – это все часть и большее даже воспитание, чем само образование. Тут уж никуда не деться. Давайте уже будем потихоньку двигаться к финалу. Я бы так спросила бы теперь вас. Маша, на ваш взгляд, какие самые важные пока еще нерешенные на сегодняшний день проблемы перед школой перед учителем сегодня необходимо решать в первую очередь, на ваш взгляд. Вот Андрей Александрович встречался в Челябинске… в этом сезоне, он как никогда часто предъявлял претензии к самой система школьного образования, и про качество учебников говорил, и про качество образования. И про прочее, про прочее. Пожалуйста, Маша. У тебя было какое-то альтернативное предложение? Я тебя сбила.

М. ФИЛИППЕНКО – Нет. Там огромное количество проблем, которые мы сегодня перечислили, но я хочу добавить, что плюс ко всему, к этим всем вопросам то, что мы не называли. Я бы сказала, две вещи. Первая очень практичная, вторая очень умозрительная. Умозрительная вещь - это то, что уже все подтверждают учителя в первую очередь, что пришло новое поколение детей, что нынешнее 15-летние, 13-летлние – это принципиально другие дети, уже дети эпохи Интернета и прочих технологий и т.д. И школа катастрофически по своим технологиям, и по своим методикам, она отстает, она запаздывает очень сильно. И это уже скоро может стать действительно проблемой. Нужно срочно подстраиваться под новых детей и ни в коем случае не пытаться их уложить в прокрустово ложе наших старых методик. Надеюсь, что конкурс «Учитель года» в авангарде будет решения этой проблемы. И вторая – вечная проблема – это конечно материальная проблема. И здесь мое мнение такое, что если государство не в состоянии обеспечить 1,5 миллиона своих учителей, своих самых главных людей, материально и классных руководителей и не классных, и учителей начальных школ – то пусть хотя бы поднимают статус социальный учителя, пусть хотя бы имидж создают хороший.

К. ЛАРИНА – А как? Памятник поставить?

М. ФИЛИППЕНКО – Вот конкурс «Учитель года» с том числе. Что это не конкурс дворников…

М. АЛИМОВ – Я хочу дать справку, в 5 или 7 регионах такие памятники существуют – памятник первой учительнице. В Саратове, я знаю, в Ульяновске.

К. ЛАРИНА – Фигня это все.

М. АЛИМОВ – Нет. Я говорю для справки без оценки.

К. ЛАРИНА – Давайте и кино снимать про хороший учителей.

М. АЛИМОВ – Есть хорошие фильме.

К. ЛАРИНА – Но они не решают проблем.

М. АЛИМОВ – Конечно.

К. ЛАРИНА – Статус – все-таки вещь, которой должно государство заниматься. И должно прежде всего представители власти и власть должна уважать своих граждан и в первую очередь проявить уважение к учителю, к врачу. Ну что, мы перечисляем уже банальные вещи. Марат, на ваш взгляд.

М. АЛИМОВ – Я полностью подписываюсь под тем, что говорили мои коллеги.

К. ЛАРИНА – То есть техническая отсталость.

М. АЛИМОВ – Методическая отсталость. Продолжая тему методической отсталости. Сейчас мы наблюдаем кризис гуманитарного образования. Потому что мы подходим к этому как к проблеме интерпретации всего на всего. Проблема интерпретации текста, картины и т.д. - это не интересно. Это не конечная цель. Конечная цель – это самоопределение человека. Вот если мы сможем повернуть нашу методическую базу у тому(я о себе говорю и об учителе литературе), мы интерпретируем книгу не ради интерпретации, чтобы знать, что сказал автор, а для того чтобы через интерпретацию выйти на личности читателя-ребенка.

К. ЛАРИНА – Ой, мечта.

М. АЛИМОВ – Ну почему мечта? Если это заложить в основу то можно многое сделать. Это нужно признать. Вы не согласны?

К. ЛАРИНА – Я не то, что не согласна. Это моя личная места. Это вообще моя любимая тема. Но никто не может сказать, как. Это же нужно целиком всю систему обучения литературе переделать. у нас же в этом смысле абсолютно советские традиции. Мы меняем названия в программе по литературе. Это вынули, то положили, это убрали. Эти споры смешные. Это понятно. Но система же та же осталась преподавания, обучения предмету, как вы говорите интерпретировать.

М. АЛИМОВ – Да, интерпретация. Мне кажется, что это может быть не самая главная проблема, помимо всех социальных проблем, которые существуют. Но мы говорим об интересе, о том, что дети плохо учатся, что не хотят идти в школу. А почему они не хотя? Потому что они не видят в этом смысла. Значит мы должны для них найти другой смысл, который будет им интересен. И если они через книгу будут чувствовать, что они взрослеют, что у них появляется личное аргументированное я, это, по-моему, самое главное, что школа может сделать для ребенка. Это будущее России.

К. ЛАРИНА – То есть вертикаль построить, выражаясь современным языком, внутри себя.

М. АЛИМОВ – Да, конечно .

К. ЛАРИНА – Сергей.

С. САФРОНОВ – Знаете. Я думаю, самое главное, мы говорим о личности, о личном. Я думаю, что гражданский заказ на образование складывается из личного заказа. Когда мы для себя каждый скажем, какая школа нам нужна, мне нужна, может быть что-то изменится. И когда мы перестанем на три, два года проектировать наше образование, будем проектировать надолго вперед, и стараться к этому всеми технологиями и всеми личными устремлениями двигаться вот тогда наверное будет результат, и проблемы будут решены. А проблемы констатировать – безусловно, мы для этого и собрались. Наверное следующий этап – чтобы мы попытались их сделать в том числе с помощью замечательных учителей, который здесь у нас присутствуют. Мы на них опираемся.

К. ЛАРИНА – Дипломатично завершил нашу программу. Сергей Сафронов - исполнительный директор Фонда поддержки российского учительства. Марат Алимов - учитель года-2006, которого мы еще поздравляем с этой замечательной победой важной. Напомню, что Марат – учитель русского и литературы центра образования № 1874. Где он находится-то?

М. АЛИМОВ – Северо-запад Щукинская.

К. ЛАРИНА – Самые лучшие школы все на окраинах. Мария Филиппенко - учитель латинского языка гимназии № 1567. А это где у нас?

М. ФИЛИППЕНКО – Это на Кутузовском проспекте.

К. ЛАРИНА – Сохранились еще хорошие школы в центре. Напомню еще, что Мария Филиппенко – лауреат конкурса «Учитель года-99». Спасибо вам большое и до встречи!