Горячая линия по вопросам ЕГЭ - Любовь Глебова - Родительское собрание - 2010-06-06

А.ВЕНЕДИКТОВ: 11 часов 8 минут в Москве. Здравствуйте, в прямом эфире «Эха Москвы» я, Алексей Венедиктов и Любовь Глебова, глава Рособрнадзора. И сегодня у нас практически горячая линия по ЕГЭ-2010. Доброе утро.

Л.ГЛЕБОВА: Доброе, доброе, Алексей.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Значит, смотрите. Я буду задавать, в основном, вопросы наших слушателей, по интернету пришло около 100 вопросов. Плюс у нас есть SMS +7 985 970-45-45 – не забывайте подписываться. Если останется время, будем включать телефон. Первый вопрос риэлтора из Санкт-Петербурга Валентины: «Любовь Николаевна, есть два вопроса. Первый. Есть ли статистика этого года по предметам, сдаваемым по выбору? Какие, в основном, выбрали, сколько в среднем доп.предметов выбрал один ученик? Экзамены по каким предметам сдают больше в этом году, чем в прошлом?» Вот, сначала такой вопрос.

Л.ГЛЕБОВА: Ну, во-первых, в этом году ребят, которые сдают, стало на 100 тысяч меньше. У нас выпускников больше, чем на 10% меньше, чем в прошлом году. Ну и на этом фоне, безусловно, отрадно то, что почти на 20% на добровольные предметы заявилось больше ребят, чем в прошлом году. То бишь не по отношению к цифре вот этой, на 100 тысяч меньше, а по отношению еще к той цифре. Другой вопрос, что анализировать, насколько это в реальности будет, нужно тогда, когда закончатся экзамены. Потому что у ребят есть право подать заявление на добровольно выбранные предметы. Но если они приняли решение как-то по-другому, пойти на другое направление и он им не нужен, они могут не приходить на сдачу экзамена. Поэтому мы обычно и орган управления образованием, я надеюсь тоже, агитируем за то, что «выбирайте, ребята, как можно больше предметов».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Потом можно отказаться.

Л.ГЛЕБОВА: Потом можно не приходить и не сдавать, если передумал. Или если ты пришел и сдал, но не прошел минимальную границу, ничего не случилось. На аттестат это не влияет никоим образом.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть дополнительные предметы не влияют на аттестат?

Л.ГЛЕБОВА: Нет, на получение аттестата – нет. У них выставлена текущая оценка по пятибалльной системе по этому предмету в аттестате, в аттестате она и стоит.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть только русский и математика?

Л.ГЛЕБОВА: Да, русский и математика как проверочные с точки зрения того, насколько объективно эти проблемы выставлены. Вот, по структуре выбираемых предметов мне в этом году очень радостно. Постольку поскольку, знаете, половина ребят все выбрали Обществознание, немножко рост по Обществознанию.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Половина?!

Л.ГЛЕБОВА: Да, половина. Из добровольно выбранных.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну я понимаю, из добровольных. Это ж гуманитарий.

Л.ГЛЕБОВА: Гуманитарий. Ну, это понятна структура высшего образования. В экономику, в юриспруденцию, в гуманитарную сферу по сравнению с техническими явно кренит. Это данность.

А.ВЕНЕДИКТОВ: По-прежнему.

Л.ГЛЕБОВА: Так вот. Чуть-чуть по ним увеличение. А, вот, по физике, по химии у нас увеличение на 25%, на 30%. Собственно, можно ожидать в этом году, что ребят, которые пойдут на технические специальности, судя по структуре сдаваемых предметов должно быть больше. Но это, на самом деле, мне кажется очень позитивной вещью.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И второй вопрос от Валентины же: «Правда ли, что в этом году можно будет послать результаты ЕГЭ через интернет в вузы, где такой прием предусмотрен?»

Л.ГЛЕБОВА: Абсолютно правда. Если приемная комиссия в вузе обеспечила с точки зрения материально-технического обеспечения прием, то, действительно, в правила приема заложена такая возможность передачи информации в электронно-цифровом формате, и вузы не обязаны это делать, но могут, если у них есть такая возможность. Другой вопрос, мы еще забываем о той возможности, которая и в прошлом году была, и которая в этом году еще более уточнена. Ребята могут по почте отправлять даже не...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ой, я умоляю, почта...

Л.ГЛЕБОВА: Да подождите вы. Сделайте так. Вы сделали набор копий со своих документов. И даже не надо нотариально заверять.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не надо?

Л.ГЛЕБОВА: Не надо. Не надо. Вы сформировали пакет и отправили его. Пусть он 10 дней идет, вы сделайте только одно. Если уж вы совсем не верите почте – мне было, правда, на месте Роспечати очень сильно обидно за эти слова.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не, ну, она долго ходит. Просто могут опоздать.

Л.ГЛЕБОВА: Хорошо. Ну подождите, ну, проверьте дня за 4 пришло или нет. Не пришло, не продублировали – ну, тогда сдайте документы сами. Мне, все-таки, кажется, что мы преувеличиваем эти все недоверия. Смотрите, после 25 июня, когда на руках уже будут практически все результаты, до 25 июня целый месяц. Ну, отправьте документы сейчас. Через 10 дней посмотрите, пришли или не пришли. Если пришли, замечательно, да? Кстати, я думаю... Я не знаю, там, какие будут опять случайности на почте.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Важно.

Л.ГЛЕБОВА: Да. Поэтому сделайте поэтапно. А в режиме электронно-цифрового формата можно, но об этом вузы должны заявить, о такой возможности у себя на сайтах. А то вот тут можно отправить в никуда – вузы не получат.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Следующий вопрос от Сергея Ивановича из Московской области: «Какие новые способы борьбы со списыванием на ЕГЭ предлагаются? Что делать, если в РОНО дают твердую установку на максимальное количество двоек не больше одной-двух на школу? Ради этого даже члены комиссии готовы отлучаться в процессе экзамена, быть в зале в начале и в конце письменного экзамена. Не говорю точное место – Московская область. Спрашиваю: как системно с этим бороться? Наблюдатели, видеонаблюдение, включение в комиссию лиц, не относящихся к образованию, и так далее?» Контроль.

Л.ГЛЕБОВА: Ну, мне кажется, да, мне кажется, автор вопроса сам, в общем-то, говорит. Вот, есть формы системного решения и он абсолютно прав. Вот, представьте себе, да? Вот, 15 человек, которые за 1 час до начала экзамена рассадили по местам, которых они не знали до этого, где они будут. Дальше в этот класс пришло 2 организатора, они не учителя-предметники, они не работники этой школы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А кто они?

Л.ГЛЕБОВА: Ну, работники системы. Это может быть учитель географии на экзамене по математики из школы, которая из другого района этого города. Это первое. Второе, мы настойчиво рекомендуем и сейчас субъекты РФ это делают. 50% организаторов, вот, с моей точки зрения как мера системная, должны быть работники вузов. Это они все кричат, что у нас коррупция перешла в школу. Так, идите и делайте так, чтобы этой коррупции не было. Встаньте в каждый пункт приема экзаменов. У нас их не так много. Ведь, раньше вы принимали – я к работникам вуза сейчас обращаюсь – вы по 4 экзамена с каждого ребенка. В вашей школе находили на это время. Теперь придите один раз. Один раз в одну школу.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И вы предложили это?

Л.ГЛЕБОВА: Да, безусловно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И чего?

Л.ГЛЕБОВА: Ну, многие откликнулись. Ну, в смысле, как откликнулись? В системе сейчас среди организаторов пунктов приема экзаменов есть как работники системы общего образования, так и систем высшего профессионального образования. Вот там, где высшее профессиональное, там тяжелее делать то, о чем говорит наш коллега. Вот, например, выполнять поручения РОНО, чтобы двоек было столько-то, столько-то, столько-то. Ну, во-первых, здесь я немножечко, все-таки, критически отношусь. Все-таки, человек живет немножечко в прошлой жизни.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, например, вот, мы с Ростовской областью нарвались с историей.

Л.ГЛЕБОВА: На что мы нарвались, Алексей?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы нарвались на то, что чиновник дал приказание учителям...

Л.ГЛЕБОВА: Кто? Кто вам сказал? Алексей, кто вам сказал?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я читаю газету «Известия».

Л.ГЛЕБОВА: Это другая... Не читайте советских газет перед обедом.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но, тем не менее. А что, вы разобрались тогда?

Л.ГЛЕБОВА: Отвечаю вам. Вот, в Ростове конкретным образом.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, в этой истории мы разобрались?

Л.ГЛЕБОВА: В пункте приема экзамена рядом, в соседнем образовательном учреждении было обнаружено, что группа учителей прорешивала какие-то задания, которые были с точки зрения задерживающих – очень правильная мера, это, кстати, говорит о том, что правоохранительные органы молодцы, они взялись за это. Кстати, в прошлом году мы сильно добивались, чтобы они это делали. Теперь они уже по, скажем так, по технике идут. Ну, взяли какие-то, я повторяю, копии с каких-то контрольно-измерительных материалов. Сейчас правоохранительные органы установили, что завтра будет экспертиза, связанная с тем: это копии с чего? Вот, это копии с чего? Это наша гипотеза – вернее, не наша, а гипотеза журналистов – что это копии тех контрольно-измерительных материалов, которые были в соседнем доме. Вот, подтвердится эта гипотеза или нет? (у нас презумпция невиновности). Поэтому кто там кому какую?.. Ну, если бы я была, к примеру, да?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не, ну, кто-то же их собрал?

Л.ГЛЕБОВА: Слушайте, подождите.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Этот человек уже уволен. Зачем собрал?

Л.ГЛЕБОВА: У нас, с одной стороны, мы говорим, учителя, вообще, должны понимать, сами должны прорешивать КИМы. Может, это в рамках повышения квалификации для педагогов. Коллеги, здесь я прошу быть предельно четкой. Вот, до тех пор пока не поставлена точка, нельзя предъявлять обвинения.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но вы сейчас как государственный чиновник, я понимаю. Но есть проблема.

Л.ГЛЕБОВА: Вот! Я как человек. Вот, как государственный чиновник, я бы точно сказала «Всех уволить! До суда, до следствия». И у меня такие, как бы, знаете, ожидания от моих действий такие есть. Но я боюсь, как бы, с водой не выплеснуть ребенка. Знаете, мы так до много можем дойти. Поэтому идет следствие и мы установим. К системным действиям, все же, нашего коллеги абсолютно правы, значит, организаторы и еще общественные наблюдатели. Президент в этом году сказал, общественных наблюдателей в обязательном порядке. Мы это зафиксировали. У нас общественные наблюдатели, какая штука есть?

А.ВЕНЕДИКТОВ: У нас родители – общественные наблюдатели, которые своим чадам должны помогать, это нормально.

Л.ГЛЕБОВА: Ну, безусловно. Только общественный наблюдатель – это тот человек, который понимает, про что он наблюдает. Он не за 15 минут пришел со стороны и вдруг решил «Я буду общественным наблюдателем». Спаси и сохрани, постольку поскольку дети экзамен должны сдавать, а не бороться с общественными наблюдателями. В этом смысле у нас общественные наблюдатели – это те, кто знают эту процедуру. Их должны этому обучить и аккредитовать. Вот, во всех пунктах приема экзаменов, в которых я была в ходе этой итоговой аттестации, как правило делают так: 2 общественных наблюдателя на пункт приема экзамена. Это не значит, что он в каждой аудитории сидит.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю, да. Он ходит.

Л.ГЛЕБОВА: Поэтому, коллеги. А дальше я, вот, спрашиваю. Слушайте, дети не знают, где они будут сидеть, в какой аудитории. Никто не знает, кто у них будет организатором. Все аудитории должны быть закрыты, другие аудитории, где не проходят экзамены. Там общественные наблюдатели. Слушайте, если каждый будет делать свое дело, скажите мне, как выполнить поручение РОНО, чтобы двое было не большое одной?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, всегда найдется.

Л.ГЛЕБОВА: А, вот тогда мне отвечают: «Общественный наблюдатель-то – родитель. Ну, вы, Любовь Николаевна, какая».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Конечно!

Л.ГЛЕБОВА: «А у меня ребенок-то в этом районе учится. А если он чего-нибудь такое зафиксирует?»

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Все правильно.

Л.ГЛЕБОВА: Ну, знаете ли, голубчики. Давайте честно. А вы что думаете? Придет Глебова или весь Рособрнадзор и сделает каждого ребенка с его родителями счастливым? Такого не было, нет и не будет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Николаевна Глебова, сразу SMS уже пришли. Дмитрий, который сдает ЕГЭ: «Скажите, почему не объявили минимальный порог по русскому языку, хотя обещали в субботу?»

Л.ГЛЕБОВА: Я не знаю, кто кому обещал. В соответствии с законом, в течение 8 дней после проведения экзамена комиссия устанавливает шкалу. Но в связи с тем, что мне нужно поехать в республики Северного Кавказа.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Там другая шкала.

Л.ГЛЕБОВА: Нет-нет-нет, шкала одна и та же для всех. Поэтому комиссия будет проведена сегодня вечером. И минимальную границу баллов по русскому языку мы объявим сегодня на информационных лентах. Я надеюсь, где-то часам к 7-8, потому что комиссия у меня будет в 5.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А мы передадим.

Л.ГЛЕБОВА: Хотя, имею право провести ее во вторник. А кто обещал вам в субботу, гоните в шею таких обещальщиков.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот смотрите, тоже SMS: «Здравствуйте, у меня сын сдает ЕГЭ и уходит в армию. Смогу ли я подать за него документы в вуз, чтобы после службы он приступил к обучению?» - спрашивает Владимир. Вот, он сдает ЕГЭ и уходит в армию.

Л.ГЛЕБОВА: Ну, на мой взгляд, конечно, имеет право от имени человека, который не имеет права производить действия, любой человек, который.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, папа в данном случае.

Л.ГЛЕБОВА: Во-первых, ответ: конечно, может. Но если он будет зачислен по итогам этого сданного периода, надо посмотреть – мне кажется, он имеет право учиться уже в этом году.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Даже так?

Л.ГЛЕБОВА: Надо посмотреть эту конкретную ситуацию.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А, может, они решили, что он пойдет в армию.

Л.ГЛЕБОВА: Может быть, может быть.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Так тоже может быть.

Л.ГЛЕБОВА: Ответ на его вопрос: да, может.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Так. Тамара, преподаватель из Томска: «Простите мою горячность, но никто ни разу не ответил мне на мучивший меня вопрос: почему у ученика не остается копия бланка его варианта билета с ответами? Ученик абсолютно бесправен при попытке оспорить оценку по частям A и B. Я была свидетелем сцен отчаяния, когда ученик видел «0» в протоколе – он был уверен, что дал правильный ответ. Наибольшее количество баллов теряется при выполнении заданий частей A и B, а не части C. Ошибка, сбой компьютера – ничего невозможно доказать. Итак, почему у ученика не остается копии бланка с ответами? Буду благодарна, если получу ответ».

Л.ГЛЕБОВА: Ну, ответ-то простой: потому что этот бланк отправляется на обработку. Для того чтобы понять как оценить его результат, надо нам взять этот бланк. Если мы отдадим его...

А.ВЕНЕДИКТОВ: А если делать бланк, вот, знаете, как квитанции, да? Копия отрывается и у него копия остается.

Л.ГЛЕБОВА: Слушайте, откуда я знаю? Может быть, на одной части он напишет одно, а мне передаст другое. А потом будет говорить, что «я написал вот это»?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, а как можно оспорить? Тогда вопрос вернули назад.

Л.ГЛЕБОВА: Вернули назад. Здесь нет вообще предмета вопроса. При желании, если в апелляционной процедуре есть предмет для апелляции, если даже ты не знаешь, есть у тебя предмет или нет, подай апелляцию – тебе вернут части A и B, и будете разговаривать, чем вы здесь недовольны. В любой апелляционной процедуре. В чем проблема-то?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не знаю. Вот вопрос.

Л.ГЛЕБОВА: Ну, это, знаете, вопросов у нас достаточно много от недоинформированности.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну вот поэтому мы здесь с вами и сидим, чтобы информировать.

Л.ГЛЕБОВА: Совершенно правильно. Поэтому ответ ясен и прост: отдайте нам этот бланк на обработку. Если вам хочется в данном смысле оспорить, мы вам вернем не то, что там физически на бумажном носителе, а то, что мы обработаем. То, что в компьютер ушло, никто его оттуда...

А.ВЕНЕДИКТОВ: А если сбой компьютера?

Л.ГЛЕБОВА: Слушайте, ну какой сбой компьютера?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, бывает. Ну, вот, сбой компьютера.

Л.ГЛЕБОВА: Я любым актом... Вернее так. На сегодня ни одного сбоя компьютера, который изменял бы результат, у нас не было ни в прошлом году, 2009-м, ни в половине прошедшего. Сейчас экзамены прошли, тоже ни одного сбоя. Дайте мне факт, где у нас есть сбои компьютера. Ни техника, который по-разному прочитал и мы все это имеем возможность учесть. Страхи преувеличены. И слишком не доверяют нашей информационной среде.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, просто у каждого человека его личная судьба. Про информационную среду можно говорить, но если человек увидел как здесь «0», а он знает, он считает, что он решил.

Л.ГЛЕБОВА: Он считает или знает?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, он считает, значит, знает.

Л.ГЛЕБОВА: Так, пусть проверит. Пусть проверит. Нет вопросов.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Апелляция?

Л.ГЛЕБОВА: Апелляцию подает и все разберем.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А много было в прошлом году апелляций?

Л.ГЛЕБОВА: 1,5% от сдающих у нас обращались к результатам своей работы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И в результате рассмотрения, если эти 1,5% взять за 100%?

Л.ГЛЕБОВА: По-разному, по-разному.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Что «по-разному»?

Л.ГЛЕБОВА: У нас бывало, и в другую сторону изменялись результаты, в худшую. Потому что как раз тогда то, что хотят помнить, помнят. То, что хотят забыть, иногда забывают.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не, ну, это понятно.

Л.ГЛЕБОВА: Знаете, как правило, где-то... Я скажу таким образом: больше половины остается без изменений, но изменения есть. Основные в сторону увеличения, и все это по части C - не по части A и B.

А.ВЕНЕДИКТОВ: По части C, да?

Л.ГЛЕБОВА: По части C. Потому что там оценка экспертов лежит.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы слушаете «Эхо Москвы», Любовь Глебова, глава Рособрнадзора у нас на прямой линии. У нас идут и смски, SMS +7 985 970-45-45. Вот, в частности, Илья из Тулы нам пишет: «ЕГЭ надо принимать в здании вузов. Иначе это будут решения местных специалистов, а не детей».

Л.ГЛЕБОВА: Знаете, в Китае ЕГЭ вообще принимают в армии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть?

Л.ГЛЕБОВА: Ну так, очень просто.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Детей?

Л.ГЛЕБОВА: Не, подожди. Берут, знаете, здания, которые никому не принадлежат, - ни школе, ни вузу, ни всем тем, кто заинтересован.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Казармы.

Л.ГЛЕБОВА: Казармы берут, да. Там у них свои правила. Как правило, во всех...

А.ВЕНЕДИКТОВ: В Китае ЕГЭ, извините?

Л.ГЛЕБОВА: Национальная образовательная система, все используют объективную независимую оценку, проводимую в форме тестирования как правило. У нас единственная страна, где позиции экспертов еще в этом присутствуют, то есть часть «C». Во всех остальных это в виде тестов, ну, в основном своем.

Так вот, могу сказать, что, во-первых, я поддерживаю очень точку зрения нашего коллеги, задающего вопрос. Он ищет пути, каким образом вывести из системы образования, из тех, кто обучал, возможный ответ.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, независимой оценки.

Л.ГЛЕБОВА: Я думаю, что в этом будущее. И не обязательно вузы. Постольку поскольку вузы тоже заинтересованы в том, чтобы принимать к себе тех или иных ребят и подправить результаты, знаете, тем, кого они хотят получить себе в студенты, тоже такая заманчивая идея. Поэтому я думаю, что перспектива, которая у Единого государственного экзамена, она, все-таки, будет уходить в сторону того, чтобы совсем не зависеть от системы образования. Ни от общего уровня, ни от уровня общего образования, ни от уровня высшего образования.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Глебова. Вот, вопрос, который несколько раз повторялся, но сейчас он пришел на SMS от Юли. Видимо, какое-то ваше выступление, которое я пропустил. Вы по-прежнему предлагаете экзаменуемым постучать друг на друга. Это что такое?

Л.ГЛЕБОВА: Хороший вопрос. Вы знаете, вот, Алексей, так хочется с вами подискутировать на эту тему. Вот, смотрите, это то, о чем я сказала. Вот, сидят в аудитории люди, 15 человек. И, вот, сидит паренек, он выполнил все правила, мобильный телефон оставил, все, нигде там никакими другими средствами, где знания есть, не напичкал себя. А, вот, другой сидит у него за партой, человек, который пользуется мобильником, к примеру. Этого организатор или не видит, или не хочет этого видеть. Вот, я, которая точно понимаю, что это несправедливо, я исполняю правила, а мой сосед не исполняет. Или следующая история: я с этим соседом, может, в один вуз поступаю. Я с ним в один вуз поступаю, так, значит, понимаю: у него будет баллов 90, потому что он с мобильника стучал, а у меня будут мои 70 – это мои, я их заработал. Мне ж будет... Ну как? Вот, скажите. Вот, в моем понимании только в том случае независимое оценивание будет развиваться, если в нем будет заинтересован каждый сдающий. Поэтому если это называется «стукачество», то тогда этому одна эмоциональная краска. Если я говорю «несправедливость и нарушение правил», я сижу без телефона, мой сосед сидит с телефоном, я требую от организаторов в пункте приема экзамена, чтобы мы все находились в равных условиях. Это стукачество?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это вопрос, все-таки, мне кажется, к тем, кто наблюдает. Это не дело учеников друг за другом наблюдать.

Л.ГЛЕБОВА: Подождите-подождите, что значит «не дело»? Послушайте, не надо друг за другом наблюдать. Вот, в большей мере заинтересован в объективной оценке сдающий. До какого времени мы этого сдающего будем в тепличных условиях держать и ждать, когда за него будут кусаться и бороться другие – родители, Глебова, Рособрнадзор? Он когда-нибудь будет точить собственные зубки? Он не доносит, он фиксирует.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ладно. Хорошо.

Л.ГЛЕБОВА: У меня такая позиция. Я знаю, что она очень неоднозначно воспринимается. К доносам это не имеет никакого отношения.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Глебова. Сергей Павлов, преподаватель математики из Луги, говорит: «Любовь Николаевна, в СМИ прошла информация о том, что тем, кто закончил школу до 2009 года, не надо будет сдавать ЕГЭ». Это так?

Л.ГЛЕБОВА: Да, это правда.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И каков для них порядок поступления в вузы?

Л.ГЛЕБОВА: Значит, в прошлом году такое право было определено только для тех, кто на вечернюю, заочную форму. В этом году это распространяется и на тех, кто учится по очной форме обучения. Для них во всех вузах организуются традиционные формы, то бишь ты можешь принести ЕГЭ, но каждый вуз для разных категорий – вот, для этих категорий, для детей с ограниченными возможностями, которые тоже имеют право сдавать в традиционной форме. Есть ряд ребят, которые у нас из-за рубежа приезжают и тоже могут там какие-то...

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть некоторым категориям можно будет не сдавать?

Л.ГЛЕБОВА: Не будет – так оно и есть, так оно всегда и было – в этом году прибавилась категория: если на очную форму, а школу закончил до 2009 года, то можешь в традиционной форме.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть все по-разному, грубо говоря?

Л.ГЛЕБОВА: Ну как все? Вы знаете, количество вот этих категорий, которым дано, очень небольшое по объему тех, кто поступает. У нас сейчас настолько вузы тянутся за абитуриентом, что подбирают всех уже по итогам каждого года. Вы же понимаете, что количество мест у нас в вузах сейчас больше, чем ребят, которые пришли после школы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Глебова, руководитель Рособрнадзора у нас в эфире. Я напомню, +7 985 970-45-45, на «Эхе» новости, потом вернемся в студию.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Глебова, глава Рособрнадзора у нас в прямом эфире. Сейчас в Москве 11:35, Алексей Венедиктов, мы говорим про ЕГЭ. Елена, пенсионерка из Москвы пишет: «Инвалиды-абитуриенты должны иметь льготы при поступлении, трудно с этим спорить. А если инвалид и здоровый абитуриент набрали одинаковую сумму баллов, тогда, безусловно, сначала зачисляется инвалид, а потом остальные. А тут получается, что инвалид со 150 баллами поступает, а здорового с 300 – нет. Что делать? Как быть?»

Л.ГЛЕБОВА: Значит, ну, Елена абсолютно права в этом смысле. Даже не надо сравнивать их потом будет по баллам, потому что они идут по разным конкурсам. Вот те, кто имеют льготы, и категории эти идут, вообще, без конкурса. То есть подали документы, и им нужно лишь подтвердить, что у них пройдена вот эта минимальная граница. Идут они на экономику, там, русский, математику, обществознание сдадут – вот, везде нужно, чтобы минимальная граница. А когда по основному конкурсу ребята туда пойдут, абсолютно правильно. Там будет 90, 90 и 90 соревноваться, и там будет, конечно, по мозгам совершенно по-другому устроен человек. Но тот инвалид пройдет в первую очередь. Это другая система, система социальной функции образования, когда по всяческим разным позициям дают эту льготу. Знаете, ноги болят – пусть поступает в институт бесплатно. Оказался в зоне Чернобыля, когда там был взрыв 30 лет назад, он продолжает 30 лет, его дети, внуки продолжают поступать. Вот эта система предоставления преференций не тогда, когда надо соревноваться по голове – вы же абсолютно правы, ноги парализованы, но с головой-то все в порядке. Вот, если бы нам эту систему перенести. Вот, когда они поступили все по общему конкурсу и посмотрели. Вот, пришли ребята, которые с одинаковыми головами или лучшие головы. У одного из них там мама болеет, у другого, там, с ногами не в порядке, третий из зоны Чернобыля, четвертый – сирота. И вот здесь бы выстроить определенный набор социальных преференций.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть когда они уже пришли?

Л.ГЛЕБОВА: Когда они уже пришли. Общежития в первую очередь. Если мама инвалид, индивидуальный график обучения – не обязательно на все лекции ходить, на дистантку там поставить и так далее. Но с этим комплексом мер надо возиться, понимаете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Л.ГЛЕБОВА: Мы сейчас говорим: «Коллеги, мы внесли законопроект, связанный с ограничением категорий тех, кто имеет право на льготный прием. Но! Этот законопроект обязательно должен сопровождаться усилением мер социальной поддержки после зачисления». Но это уже сфера социальной политики. Думаю, что здесь такое, коллективное только.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А, вот, сколько в прошлом году людей, которые с ограниченными возможностями (ну, мы там справки можем посчитать, на самом деле), было от общего числа принятых?

Л.ГЛЕБОВА: Ну, вы знаете, все уже посчитали. В этом смысле она, цифра прошлого года не выходила за рамки традиционных предыдущих лет. У нас около 4% зачисленных абитуриентов.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть не было всплеска какого-то?

Л.ГЛЕБОВА: Нет. Ну, например, они же подавали в разные вузы?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Л.ГЛЕБОВА: И, вот, в МГУ посчитали. К примеру, в МГУ на какой-то факультет, конечно, много пришло. Безусловно. И вот здесь для тех вузов, у которых большой конкурс, вот этот льготный прием – он становится проблемным. И я понимаю, что он, действительно, становится проблемным и изменения надо вносить в систему льготирования, о котором я только что говорила. А так, 4% в общем по стране, и я бы еще обратила внимание на то, что попыток-то было, конечно, больше. Вот эта лжесправка, это лжеподтверждение того, что ты на определенный там... На июль-месяц у нас вдруг становятся инвалидами большее количество людей, чем, в принципе, их есть по стране. В этом году мы затвердили в правилах приема право и обязанность за высшими учебными заведениями перепроверять те документы, которые подтверждают право абитуриента на льготный прием. Например, если раньше принесли им «Инвалид 2-й степени, там, из Мурманской области, такой-то такой-то». Наши приемные комиссии делали запрос в Мурманскую область, а Мурманская область говорила «Это не есть предмет вашего полномочия. Вот, сделают нам наши – мы и ответим». Вот теперь таких ответов не будет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Теперь условная Мурманская комиссия обязана ответить?

Л.ГЛЕБОВА: Да, обязана ответить приемной комиссии из вуза по источнику этой справки, то есть давалась такая справка или не давалась. А уже дальше за процедуру... Надо сказать, кстати, что в прошлом году Минздравсоцразвития очень внимательно мониторил потом, не было ли... Ну, это надо уже с Татьяной Алексеевной Голиковой по этому поводу дискутировать. Ей есть что сказать по этому поводу, они внимательно следили за этой ситуацией – это область их ответственности.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вторая история по большой группе поступающих – это так называемые олимпиадники. Должен сказать, что в этом году очень много вопросов по поводу Олимпиад. Вот, в частности, филолог из Петрозаводска Ольга пишет: «Олимпиады, ну, буквально дискредитируют, потому что 21 тысяча олимпиадников, они занимают бесплатные места. Проверить эти Олимпиады – это вузы проводят Олимпиады. Здесь какие возникли проблему?»

Л.ГЛЕБОВА: Алексей, если к истории вопроса обратиться, ведь, сама идея проведения Олимпиад возникла как форма отбора тех ребят, которые несистемные знания по ЕГЭ показывают, а имеют какие-то такие изюминки, такие эксклюзивы, которые подтверждают, что он будущий, не знаю там, Ломоносов или кто-то еще. И в этом смысле дискуссия во время эксперимента была таковой: «Коллеги, давайте сделаем так. Вот все, что системные знания, за что отвечает школа, это будет оценивать как по закону записано, государственная итоговая аттестация». А, вот, совет ректоров, который более всего говорил о том, что ЕГЭ не дает оценку, достаточную для того чтобы принимать ребят, и мы оставим за порогом, вот они приняли решение о проведении такого действа. Все-таки, видимо, как время показывает, действо стало очень широким – слишком большой у кувшина оказался вход. И я знаю, что наши коллеги (Совет ректоров) – это полностью их процедура, они обеспечивают ее чистоту, отвечают за нее. Но все дело в том, что сами уже коллеги обращают внимание на необходимость пересмотра этих правил и более жесткого контроля за тем, что происходит во время Олимпиады.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот смотрите, Ольга нам пишет: «21 тысяча Олимпиадников получили высший бал в 100 по предмету. На ЕГЭ такого количества стобалльников не было».

Л.ГЛЕБОВА: Давайте так. Во-первых, это не 100 баллов по предмету.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не, ну, понятно. Высший балл. Ну хорошо, да.

Л.ГЛЕБОВА: Не-не, вот здесь очень важная вещь. Тоже немножечко недопонимание. Вот, смотрите, он стал призером Олимпиады или победителем. Победителем или призером. Вот, у него появился по этому поводу документ. Каким образом вуз учтет этот документ при приеме, это дело вуза. Например, первое, что может сделать вуз. Вуз говорит: «Если у него есть диплом по профильному предмету, я его вообще без конкурса возьму». И он должен записать это в правилах. Вторая возможность в правилах. Он должен написать: «Так, я вижу, он победитель по математике, а математика у меня профильный предмет. Я ему зачту как 100 баллов по математике». Ну, не так уж велики возможности.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, если этот человек сдал математику на 20 баллов на ЕГЭ, как это?

Л.ГЛЕБОВА: Послушайте, знаете, ответ: «Ну, это к вопросу о том, как совет ректоров проводит Олимпиады, как это у них вдруг человек с минимальным, который дважды два не знает, вдруг такие таланты в области сложной математики?»

А.ВЕНЕДИКТОВ: Бывает-бывает.

Л.ГЛЕБОВА: Это не бывает. Это не случай.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я говорю, случай известный.

Л.ГЛЕБОВА: А, это другой вопрос. Но, кстати, большинство результатов – мы первую сессию смотрели – те, кто олимпиадники, они же и высокобалльники. Они сдают же все равно. Так вот, третья возможность у ректора. Там, где есть дополнительные испытания, это всего 11 вузов по разным направлениям подготовки, они могут использовать как 100 баллов за доп.испытания. И есть четвертая возможность, которой мы не пользуемся, вузы, вернее, не пользуются. Они могут вообще не учитывать эти результаты. Если в этом смысле общественное мнение так не доверяет результатам Олимпиады и вузы – либо они прислушаются к общественному мнению и тогда они не будут объявлять эту льготу. А если они не прислушаются к этому общественному мнению, тогда они пойдут по пути выбора одной из трех. Поэтому здесь вещь такая. Хотели получить механизм – получили. Механизм должен быть не избыточным. Сегодня он избыточный. Кто бороться будет с этим? Опять Рособрнадзор?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, Рособрнадзор – вы же обрнадзираете.

Л.ГЛЕБОВА: Знаете, мы надзираем закон об образовании. Там написано «Совет ректоров имеет право проводить Олимпиаду». В этом смысле я, все-таки, вернусь к той части, где я аморальна с точки зрения доносительства.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Народ завелся, да.

Л.ГЛЕБОВА: И, вот, коллеги, вот еще один пример. Послушайте. Никто не сделает людей счастливыми. И если вуз не хочет принимать результаты этих Олимпиад, то тогда он должен не вписать это и все. Но лукавство заключается в том, двуличие заключается в том, двойная мораль заключается в том, что когда они будут разговаривать вот так с Алексеем Венедиктовым, они скажут «Мы все разделяем». А когда правила будут писать, напишут, что не принимают. А я 2 раза не говорю. Я говорю о том, что человек должен отстаивать свои права. И в аудитории в том числе. И вузы должны отстаивать, если это, действительно, их позиция. А когда это такое двойное, здесь мы скажем, что, конечно, неправильно. А на самом деле, зная что неправильно проведена Олимпиада, все равно ребят-победителей Олимпиады возьмем. Проблема разрешается только на уровне данных прав и возможностей.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, то есть в законе это есть, и она Совета ректоров предоставлена?

Л.ГЛЕБОВА: Да, Совету ректоров. Совет ректоров проводит это, ведь.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вячеслав из Москвы спрашивает вас: «Любовь Николаевна, можете ли вы назвать количество студентов, отчисленных с 1-го курса, поступавших по результатам ЕГЭ, ну, скажем, в несколько ведущих вузов Москвы?»

Л.ГЛЕБОВА: Ну, мы, скорее, мониторили ситуацию не тех, кто поступил по результатам ЕГЭ, потому что они все поступили по результатам ЕГЭ, а количество людей, воспользовавшихся вот этими льготами – оно такое, минимальное в общей массе, скажем так. Поэтому мы мониторили ситуацию отчисленных из числа высокобалльников и олимпиадников.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, это имеется в виду.

Л.ГЛЕБОВА: Значит, в основном у нас все ребята, которые олимпиадники и стобалльники, в основном где-то, я не знаю, процентов за 95 все подтвердили свои знания. По этому поводу мы проверяли 6 вузов – все понятно, то есть нормальную оценку получили. Из числа тех, кто у нас соревновался друг с другом, например, Мехмат МГУ. Ну, это понятно. Потому что там все высокобалльники, и они, соревнуясь между собой, все равно какие-то высокобалльники ушли. По результатам отчисления в первую сессию на Мехмате отчислен 21 высокобалльник и 26 олимпиадников.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Из?

Л.ГЛЕБОВА: А мне трудно сказать, какая процентовка. Ну, знаете, там процент по отношению к общему количеству. Они все там высокобалльники.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, я понимаю, да.

Л.ГЛЕБОВА: Понимаете, да? И в этом смысле ответ: в основном, все ребята, высокобалльники и олимпиадники подтвердили свой высокий уровень знаний. В тех случаях, которые мы зафиксировали (их достаточно немного), вы знаете, мы дошли до каждого этого человека. Вот, сейчас, например, в Татарстане у нас с 12 людьми разбираются, просто интерес, какая у него была текущая оценка. Оказалось, что плохая. Потом получился высокий балл. В первую сессию его отчислили. Вот, в этом пункте приема экзамена, где этот ребенок сдавал, на сегодняшний день директор школы уволен и организаторы в пункте приема экзаменов – совсем другие люди. И этот пункт приема экзаменов под контролем под особым – мне их показывают, я их смотрю. Поэтому вот эти мониторинги – они имеют, скорее, знаете, такое, это не контроль впрямую, а такой, опосредованный мониторинг, который дает анализ того, а куда идти контролировать в первую очередь.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Глебова. Вы сказали слово «Татарстан» - это называется «получи фашист гранату». Ольга из Набережных Челнов из России описывает такую историю: «Живем, учимся в Татарстане. Ребенок перешел в 6-й класс общеобразовательной школы. Русский язык у нас в школе преподается 2 раза в неделю, татарский – каждый день. Притом, что директор утверждает, что татарский язык – наш родной, мы должны его знать. При этом руководство школы ссылается на закон об образовании Татарстана. Я хочу, чтобы мой ребенок изучал русский язык в тех объемах, которые утверждает российское законодательство. Когда в Татарстане будет действовать российский стандарт образования? И нас стращают ЕГЭ по татарскому языку. Вправе ли мы отказаться от него». А ребенок еще в 6-м. Правильная мама, думает заранее.

Л.ГЛЕБОВА: Молодец-молодец, она думает заранее и в этом смысле анализирует.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Проблема не только, наверное, в Татарстане, но, вот, с языками.

Л.ГЛЕБОВА: В данном случае абсолютно на лицо соблюдение закона об образовании в РФ, который дает, во-первых, обязанность исполнять стандарт, 2 раза в неделю – это стандарт. И в Татарстане его исполняют, и во всех других местах тоже. Русский язык – 2 раза в неделю в соответствии с теми часами, которые предусмотрены по стандарту. Если в какой-то татарской школе не исполняется федеральный стандарт, значит, вы мне скажите – мы приедем и посмотрим. Хотя, в данном случае я не думаю, чтобы те необходимые 2 часа не преподавали.

Законом же об образовании предусмотрена возможность на региональном уровне дополнять образовательную сетку тем, чем считает необходимым дополнить регион. Они живут в Татарстане, и регион считает необходимым изучать татарский язык. Значит, он имеет на это право. И в этом смысле это не факультативно, это, действительно, обязательное занятие. Он в Татарстане живет, этот ребенок.

Третье. Никакого ЕГЭ на татарском языке не было, нет и не будет. Есть Единый государственный экзамен для определенного количества ребят, которые поступают на учителя татарского языка. Это не ЕГЭ на татарском языке, а ЕГЭ по татарскому языку.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но это по выбору?

Л.ГЛЕБОВА: Это по выбору. Только по выбору.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Никто не может обязать сдавать ЕГЭ по татарскому языку?

Л.ГЛЕБОВА: Никто никогда ни по какому. Он потому и Единый, что он единый по всей стране, издается на государственном родном языке. И никаких перспектив в этом смысле давно не обсуждается, в том числе и в Татарстане, уже целый год не обсуждается.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но, видимо, на местном уровне родители чего-то там.

Л.ГЛЕБОВА: Алексей, знаете, вот, мы с вами обсуждаем явление такого масштаба, в него включено так много людей. Вот, мы давным-давно, год назад об этом уже дискуссию закончили. Пока она доходит с точки зрения информирования до директора школы, до учителя, да? Это такой, достаточно сложный процесс. Не сразу все. Если сегодня наверху сказали, это не значит, что завтра начали жить по этому правилу. Сложный процесс. Именно поэтому мы с вами столько времени тратим на то, чтобы объяснять, что происходит в связи с ЕГЭ, чтобы, наконец-то, все, что задумано наверху, стало бы практикой внизу.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, вопрос был о том, что учителя не советуют, мягко говоря (Ксения написала): «Учителя не советуют, мягко говоря, подавать апелляцию».

Л.ГЛЕБОВА: Значит, как бы мне попробовать мягко сказать в адрес этих учителей, да? Не получается у меня мягко. Гнать в шею надо таких учителей.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это ученица. Подожди, это ученица!

Л.ГЛЕБОВА: Отвечаю дальше. Ученик-то, зачем он про апелляцию к учителю к своему пошел? Черным по-белому в правилах написано, что апелляция подается в Государственную экзаменационную комиссию – не своим учителям. У нас в каждом городе есть уполномоченный Государственной экзаменационной комиссии. Сидит в органе управления образованием. Потому что у меня вчера была точно такая же история. Значит, мне рассказывают о том, что учащийся говорит: «Вы знаете, я результаты апелляции, мне уже оказались отрицательными». Я говорю: «Как это? Вы же только что подали» - «Ну да». Я говорю: «Куда вы подали?» - «Ну, туда, к себе в школу». Я говорю: «И что?» - «Наши учителя посмотрели и сказали, что здесь нет предмета апелляции». Я говорю: «Слушайте, коллеги. Апелляция – это как раз то, что вашего учителя должно поставить... ну, это оценка и его знаний. Не ходите в школу подавать апелляцию, чтобы не провоцировать учителей вас отговорить от этого». Такие случаи, действительно, есть. Наши учителя еще тоже боятся, что если по результатам их ребят их будут оценивать как учителей, то лучше пусть этих результатов будет поменьше, понимаете? И пусть они не будут пересмотрены, ну, чтобы потише были.

Учителя наши тоже привыкнут. На самом деле, никому не разрешается оценивать учителей по итогам абсолютных цифр сдачи ЕГЭ учеником. И в этом смысле у них эта боязнь и пройдет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, как раз Светлана пишет: «Будет ли оцениваться работа школы по результатам ЕГЭ?»

Л.ГЛЕБОВА: Ответ: никогда. Я еще раз говорю, впрямую по абсолютным цифрам никогда. Но другой вопрос, что эти результаты являются у нас основанием для разных-разных анализов, и там можно получить огромное количество (НЕРАЗБОРЧИВО). Например, смотрите. Вот, сдали математику, в городе Воткинске сдавало, например, 100 человек. И, вот, проанализировать эти результаты и поймут, что в математике в прошлом году, например, плохо преподавался такой-то раздел в таких-то школах. Давайте мы посмотрим, как там учителя знают. Вытаскивают этих учителей проверяют их с точки зрения знаний и отправляют их на курсы переподготовки. Вот это в результатах аттестационных процедур учитывают. Но это не означает, что в этой школе 80 баллов получило 5 ребят по математике, значит, здесь хороший учитель математики. Ребята разные, школы разные, условия разные. Обеспеченность школ очень разная. Поэтому никто по этому признаку никогда не позволит сравнивать школы. Но по признаку того, насколько учителя хорошо дали предмет, чтобы вот этого системного западания не было... Это уже делается, кстати, во всех регионах каждый год.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Вот, вы сказали. Опять, вторая граната. Вы сказали слово «регион». Вот, я знаю, что в прошлом году вы взяли на контроль, по-моему, 5 или 7 регионов, где были какие-то очень высокие баллы, потом неподтвержденные. Как сейчас обстоит дело? У нас, в основном, говорят, это Северный Кавказ, говорят у нас. Вот, Северный Кавказ, в основном.

Л.ГЛЕБОВА: Ну, значит, да. Давайте так. Я если пойду комментировать все, что говорят наши СМИ, я буду говорить...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это не СМИ, это разные люди в СМИ.

Л.ГЛЕБОВА: Да, хорошо. Договорились, принимаю, это правда – не надо обобщать там, где есть частные случаи. Значит, ответ по этому поводу. Из республик Северного Кавказа мы внимательно взяли на контроль Карачаево-Черкесию и Кабардино-Балкарию.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это по прошлому году?

Л.ГЛЕБОВА: Прошлому году. Воронеж на особом контроле, Мордовия на особом контроле с точки зрения результатов.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Подождите, а Воронеж?..

Л.ГЛЕБОВА: Ну, в Воронеже было очень много стобалльных результатов, которые не коррелировались с результатами Олимпиад и так далее, и так далее. Мы же мониторили эту ситуацию и по ребятам во время первого семестра, и по первой сессии, и так далее.

Значит, смотрите. Только тогда можно говорить о результатах, когда есть результаты. И в Карачаево-Черкесии, и в Кабардино-Балкарии, и в Дагестане у нас работает комиссия Рособрнадзора, федеральная комиссия, которая наблюдает. Кстати, во вторник мы в Пятигорске вместе с Александром Геннадьевичем Хлопониным будем проводить совещание со всеми этими 6-ю республиками по результатам того мониторинга и тех проверок, которые мы сейчас ведем.

Ну, если честно сказать, мы же только 3 предмета имеем, химию, биологию и информатику – у нас там выбросов нет, у нас в выброс пошли другие регионы. Я не буду называть их, постольку поскольку надо будет еще смотреть – не пойман, что называется, не вор. Вот, там, где у нас сейчас меры контроля достаточно сильные, вот такого явного выплеска результатов нет. Ну, выплеска такого, явного. Ну, тем не менее, знаете, вижу, что мастерство растет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мобильная связь.

Л.ГЛЕБОВА: Мобильная связь. Ну, знаете, это уж абсолютно точно. Вот здесь без контроля со стороны всех участников процесса за этим процессом не обойтись. Никто не будет вытаскивать мобильный...

А.ВЕНЕДИКТОВ: Есть прямой запрет?

Л.ГЛЕБОВА: Конечно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Чей? Какой уровень запрета, мобильники на ЕГЭ?

Л.ГЛЕБОВА: Положение о проведении Единого государственного экзамена.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть, есть нормативный документ?

Л.ГЛЕБОВА: Нормативный документ, который запрещает использовать это во время Единого государственного экзамена. Это очевидно. Кстати, сами учителя, сами органы управления понимают, к чему это может привести. Очень внимательно сейчас к этому относятся. Там где хотят. Нет, там где не хотят, там где хотят нарисовать результаты своим питомцам, это там история такая. Вот, поэтому я говорю, туда общественных наблюдателей, туда организаторов из вузов, туда, в конце концов, чувство несправедливости со стороны ребенка «Ну почему? Ну почему я потом не поступлю в этот вуз, потому что туда пройдет вот этот сосед мой по парте, который списывал с мобильника?» Так, к кому этот вопрос? К кому?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, Аня пишет: «Директор сказала, что отзовут лицензию у школы, если 10% будут плохие оценки».

Л.ГЛЕБОВА: Значит, врет директор школы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, сказала ученице.

Л.ГЛЕБОВА: Значит, ответ. Я не знаю, кому, как, я не знаю, что за беседа такая была между директором и ученицей.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Может быть, учитель. Может быть, Аня – это учитель. Может быть, это учитель.

Л.ГЛЕБОВА: Вы знаете, Алексей, у нас очень много разных интерпретаций сказанного. Вот, если в этом режиме говорить, лицензия – это вообще условие образовательной деятельности. Никакого отношения к качеству образования оно не имеет. Качество образования имеет аккредитация. Но это совершенно другой процесс. И никаких там 10% нет. Ну, если, например, при текущем контроле (ну, это в системе высшего образования) половина не подтверждает минимальный стандарт, то не подтверждается качество, не выдается свидетельство об аккредитации.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Половина в вузе?

Л.ГЛЕБОВА: Ну, если половина выпускников по этому предмету, которые проходят в ходе аккредитационной процедуры.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Именно по этому предмету?

Л.ГЛЕБОВА: Именно по этому предмету, да.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это вас запугивают тогда. Таким образом вас запугивают – это я Ане говорю.

Л.ГЛЕБОВА: Конечно, запугивают, очевидно. Кстати, очень многими способами в последнее время пытаются запугать выпускников. Значит, «Не сдавайте экзамены, не выбирайте добровольный экзамен». Даже потом не договорились с ребенком и с учителем, сами просто, как будто бы технический этот. А потом человек приходит на экзамен и говорит: «Да я ж записывался». А они говорят: «Ничего не знаем, вас тут нет. Вас там где-то в компьютере потеряли». А ее просто-напросто не вносят. Не хотят учителя, чтобы сдавали множество предметов, потому что по множеству предметов будет материал для анализа того, как учат в школе.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Глебова. И последнее – у нас 30 секунд – скажите, какая главная проблема новая, может быть, для вас появилась в этом году в ходе ЕГЭ? Вот то, о чем вы раньше, может, и не думали как о проблеме?

Л.ГЛЕБОВА: Вы знаете, все-таки, это все на уровне техники. Конечно, появляются такие вещи. Но глобальные для меня до тех пор, пока независимое оценивание по поводу собственной головы не будет востребовано самим носителем головы, его родителями и учителем, который хочет понять, на самом-то деле чему ж я научил? Я, вот, учил-учил-учил. Надо посмотреть со стороны. Слушайте, мы все ходим в больницу для того, чтобы сдать анализ крови. Анализ на наши мозги – это ЕГЭ. Либо мы откажемся от объективной картинки наших мозгов, либо мы рванем вперед, потому что будем знать, чего лечить.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Любовь Глебова, руководитель Рособрнадзора была в эфире «Эха Москвы». Спасибо.