Современный учитель: источник знаний или лоцман в мире информации? - Анатолий Каспржак, Антон Молев, Эдуард Никитин - Родительское собрание - 2011-11-27

К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Родительское Собрание». В эфире ведущая передачи Ксения Ларина. Сегодня мы вновь к учительской теме: «Современный учитель: источник знаний или лоцман в мире информации?». В нашей студии Антон Молев, учитель истории московской гимназии 1505, финалист конкурса "Учитель года-2011". Антон, добрый день!

А.МОЛЕВ: Здравствуйте!

К.ЛАРИНА: Антон 1-ый раз у нас был в праздничные дни, когда мы отмечали финал конкурса «Учитель года», хотя мы тогда о проблемах тоже пытались говорить. Сейчас будем совсем говорить о проблемах.

Эдуард Михайлович Никитин, президент Академии повышения квалификации и переподготовки работников образования. Здравствуйте, Эдуард Михайлович.

Э.НИКИТИН: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Анатолий Георгиевич Каспржак, профессор института развития образования НИУ ВШЭ, заслуженный учитель РФ. Здравствуйте, Анатолий Георгиевич.

А.КАСПРЖАК: Добрый день. И бывший директор гимназии 1505, в которой работал и учился Антон Ильич.

К.ЛАРИНА: Т.е. вы знакомы?

А.МОЛЕВ: Очень давно.

А.КАСПРЖАК: Я просто учил, ну, я его знал как ученика больше, чем как учителя.

К.ЛАРИНА: Предполагали, что он станет учителем?

А.КАСПРЖАК: Всегда верил (смеется).

А.МОЛЕВ: Физику он нам не преподавал, а вел Анатолий Георгиевич предмет, который чуть ли не только в нашей гимназии был – педагогику.

К.ЛАРИНА: Видите, все пригодилось.

Нашим слушателям напомним средства связи. Наш телефон прямого эфира 363-36-59, SMS можно прислать на номер +7-985-970-45-45.

Поводов для такого разговора более чем достаточно, потому что про учителя только ленивый не вспоминает тихим, добрым словом, да? (смеется) На эту тему недавно произнес несколько судьбоносных фраз министр образования и науки Андрей Александрович Фурсенко и поставил прежде всего задачу перед своим ведомством, кадровый состав обновить в течение следующего учебного года, причем обновить его на 22%, это я цитирую по СМИ. С помощью чего? Ну, прежде всего разговоры о переаттестации учителей это в кои-то веки по-настоящему, серьезно, поскольку каждый учитель должен понимать, что он отвечает запросам сегодняшним и может работать в той школе, которая тоже отвечает запросам 21 века. Давайте теперь разберемся, что такое переаттестация? И можно ли переучить старые кадры? Можно ли обновить состав на эти 20%? И каких учителей сегодня выпускают педагогические ВУЗы, насколько этот комплекс готов к тому, чтобы перепрофилировать, переформатировать среднестатистического учителя, а не лучшего. У нас тут лучший присутствует…

А.МОЛЕВ: Я бы от этих сведений воздержался…

К.ЛАРИНА: Видите, сколько я всего наговорила. Я знаю, что у Анатолия Георгиевича есть свой взгляд на эту проблему, пожалуйста.

А.КАСПРЖАК: Свой взгляд это интересно. У нас в стране это не очень приветствуется. Тем не менее, это так.

3 замечания по этому поводу. 1-е, наверное, вся мировая школа сегодня стоит на пороге удивительных перемен, ведь смотрите. Мы говорим всегда, профессор читает лекции. Откуда это взялось? Пока не было книгоиздания, преподаватель читал текст, который ученики заучивали. После того, как появилась массовая книга, появилась 2-я педагогика, которая называется «Педагогика Каменского». На сегодняшний день мы входим в этап современного общества, в котором изменилась модель взрослого в глазах ребенка. Потому что по многим вопросам ребенок знает больше, чем учитель. Всего знать нельзя. Когда я начинал свою учительскую карьеру, к сожалению, это было 35 лет назад, то мы все боялись вопроса, на который не можем ответить. Учитель считался честным, если говорил, что не знает, но разберется. Это почти подвиг. Сегодня учитель не знает ответа на каждый 2-ой вопрос. Это вопрос всего мира.

К.ЛАРИНА: Есть такая статистика.

А.КАСПРЖАК: Да и статистика есть такая, что в инженерных ВУЗах к 3-му курсу все знания, которые получает студент устаревает ровно в половину.

Э.НИКИТИН: Есть такое понятие распад и полураспад полученных знаний.

А.КАСПРЖАК: Конечно.

В педагогике это происходит не раз в 5 лет, как это мы предполагаем, а гораздо раньше. Полураспад примерно через 1,5 года, а полный распад к 4 годам после окончания ВУЗа.

А.КАСПРЖАК: Самое интересное, что иностранцы особо впереди нас не находятся, я имею ввиду развитые страны. Просто они задумались об этом в 70-е годы, а мы считали, что надо общество переделать под школу. Мы очень часто считаем, что надо переделать под школу детей… Вот сейчас мы занимались стратегией 2020 и оказалось, что 30% респондентов хотели бы возврата к советской школе. Да на здоровье!

К.ЛАРИНА: кто хочет, родители или учителя?

А.КАСПРЖАК: Родители и учителя тоже. Но если мы возвращаемся в старую школу, нам надо немножко вернуться в старую страну. Потому что я до сих пор помню свои переживания, как в 1-м классе я прогуливался по коридору во время перемены, мне ужасно не нравилась та девочка, с которой я вынужден был гулять.

Э.НИКИТИН: К вопросу о старой школе. Состав нашего учительства, половина это старая школа. И они очень даже хотят возврата.

К.ЛАРИНА: Но это невозможно.

А.МОЛЕВ: Это ведь не просто ощущение возврата к тому, что было, за этим выбором стоит тоска по какой-то стабильности и более менее понятной и внятной школе, которую они сейчас не могут найти.

Э.НИКИТИН: Помнятся слова нашего великого вождя: «Других писателей у нас нет». Других учителей у нас нет. Попытка секвестрировать в течение года на 20%, это значит, что 20% учителей у нас не будет. Кто придет на их место?

К.ЛАРИНА: У меня тогда и к Вам вопрос. Готовы ли советские кадры к тому, чтобы переучиваться? Готовы ли они к пониманию того, что они уже не являются единственным источником знаний?

Э.НИКИТИН: Ксения, Вы сказали, что вводятся некие новые правила аттестации, они, действительно, жесткие. Там есть аттестация по формальным обстоятельствам, есть аттестация на профессию, это послужило мотивацией. Учителя валом повалили в систему повышения квалификации. Около 20 тыс. человек с разных уголков страны от Камчатки до Калининграда, находят деньги, в т.ч. и свои собственные.

Ответ на вопрос, чему мы должны научить. 2 года назад, когда мы начинали преподавание этого великого предмета «Основы религиозных культур и светской этики». Когда мы собрали 1000 тьюторов со всех уголков нашей страны, что поразило, я не хочу никого обидеть, но это некое культурное невежество, не было большого гуманитарного образования учителей, большой гуманитарной культуры. Там 6 модулей, и они требуют общекультурной подготовки. Но нет этого, и это очень смущает. И перед нами встает вопрос, подготавливать к чему? Поэтому предметную подготовку ВУЗ более менее осуществляет.

К.ЛАРИНА: А что надо, ВУЗ менять?

Э.НИКИТИН: Надо в профессии по-новому людей ориентировать, надо обозначать им какие-то зоны профессионального развития. Не понимают цели образования, не умеют ставить внятные задачи, достигать цели эти, смотреть на события с разных точек зрения, анализировать, противопоставлять, проектировать.

К.ЛАРИНА: Что тоже является продуктом советской системы образования, что тоже никаких вариантов не допускало.

Э.НИКИТИН: К сожалению. Надо учить принадлежности к профессии, умению в этой профессии существовать, быть.

К.ЛАРИНА: У меня к Антону вопрос. Есть это разделение поколенческое?

А.МОЛЕВ: Я бы не сказал, что это разделение жесткое. Более этого есть возрастные учителя, которые движутся вперед и изменяются в соответствии с теми условиями, которые к ним предъявляются. В них заложен этот общекультурный механизм, это и некоторая внутренняя потребность в компетентности и в успехе того дела, которое они делают. Это не безразличие, успех требует перемен, и человек готов к этому. Я не говорю о той компьютерной грамотности, которая для учителей старше 50-ти лет. Это решается локально.

Э.НИКИТИН: Вот согласитесь, Антон, что на 1-е место сегодня выдвигается компетенция учительская, профессиональная: умение учить учиться. Ведь через предметную область ты и жизнь не познаешь и к жизни не подготовишься. А быть тьютором-модератором, наставником по жизни, этого мы не умеем.

К.ЛАРИНА: Эдуард Михайлович, но Вы же тоже не с Марса прилетели, Вы тоже из Советского Союза, как у Вас это понимание сложилось?

Э.НИКИТИН:Я в 91 году был рекрутирован Эдуардом Дмитриевичем Днепровым в то самое Министерство на должность зам министра, когда я пришел уже с некими измененными…до этого 2 год проработал директором в посольских школах в Штатах…

К.ЛАРИНА: Тогда почему об этой проблеме не задумались тогда, в 90-е?

А.МОЛЕВ: По-моему это достаточно очевидно. Ситуации 90-х годов, там были самые очевидные, более существенные проблемы, начиная от административно-хозяйственно-финансовых, заканчивая огромным глотком свободы, когда можно было создавать все, что хочешь, конечно, коллеги знают это больше, изнутри. И этот рывок вперед, он был вперед, в сторону, неважно куда, адекватен тому времени.

Э.НИКИТИН: Вы полагаете, что свобода ответит на все вопросы, к сожалению, время показало, что…

А.КАСПРЖАК: Здесь есть проблема очень важная. Существует 2 типа систем образования: одни – централизованные, которые регулируют процесс, к процессу требования предъявляйте, это не только советская школа, это и французская, и немецкая школа. И существует децентрализованная система, которая задает результат, а как к этому результату идти решают профессионалы. И в разных школах они это решают по-разному. На сегодняшний день школа от централизованной мигрирует к децентрализованной. А когда задан результат, учитель теряется, он не понимает. Когда учитель работает в советской школе, мы не задумывались в начале, оно само все получается. А теперь получается, что разница между тем, что происходит в школе и тем, что происходит за ее стенами, стала угрожающей. Главный вопрос, и здесь я Эдуарда Михайловича поддерживаю, зачем мы учим. У меня был случай, в мае-месяце, мне было лет 35, я преподавал уравнение колебания струны или электромагнитную индукцию, что-то очень сложное. Я тогда был на уровне учителя, который методически был сильно оснащен. Я раз объяснил, а тут весна, тут гендер прет, я 2-й раз, 3-й, и потом я посмотрел в окно, там березка, я подумал, если я сейчас скажу, даже учителю, сходу иди и выведи это уравнение струны, да никто в жизни не выведет, мы никогда не задавали вопрос зачем.

Э.НИКИТИН: Моя учительница химии 4 года пила кровь не пробирками, а ведрами. Я ничего не помню из химии и слава тебе, господи, и доктор наук, профессор.

А.КАСПРЖАК: И слава богу, что мы этот вопрос поставили. У меня была встреча лет 12 назад с голландскими деятелями образования, которые в это время начинали программу информатизации систем образования Нидерландов, и они сказали, что она у них рассчитана на 50 лет, я подумал, все-таки по-английски, может, я чего недопонял, нет, на 50. по той причине, что те люди, которые сейчас работают в школе, должны уйти, и в т.ч. должен уйти и я. И боюсь, что и Антон.

А.МОЛЕВ: По поводу обновления. Все эти сверх задачи, что мы сейчас в краткие сроки 20-22%, и цифры надуманные, и задачи странные. Ведь естественный процесс обновления происходит. И кого кем мы сейчас заменим? Я не знаю, что за всем этим должно последовать. Это все создает ненужную напряженность в педагогической среде, которая и так достаточно напряжена.

К.ЛАРИНА: Я читала, Фурсенко и другие представители Министерства образования настаивают на том, что проблема решится именно с помощью обновления и омоложения. Что школа сама за счет свежей крови сама себя обновит, выдавив старые кадры.

А.КАСПРЖАК: Я все-таки больше сосредоточен на поиске ответа, чему учить надо учителей. Есть непреложная вещь, что надо учителей научить учить детей, второе, прошу прощения. Научить зарабатывать на жизнь в широком смысле, а мы никогда этим не занимались в школах. Т.е. говорить о предпринимательстве, о позициях, которые должен приобрести современный выпускник, научить внятным коммуникативным способностям, возможностям общаться, ну, и обустраивать свой быт.

К.ЛАРИНА: Мы пройдемся по предложениям, которые были высказаны в эфире. Сейчас у нас Новости, потом продолжим.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Продолжаем наш разговор. Сегодня мы говорим о том, каким должен быть современный учитель и возможно ли сделать современного учителя из несовременного. У нас в студии Анатолий Георгиевич Каспржак, профессор института развития образования НИУ ВШЭ, заслуженный учитель РФ; Эдуард Михайлович Никитин, президент Академии повышения квалификации и переподготовки работников образования; Антон Молев, учитель истории московской гимназии 1505.

Антон, а у Вас есть возможность зарабатывать?

А.МОЛЕВ: Несомненно, есть. Более того, когда мы говорили, чему должен учить учитель, я вспоминаю последние годы обучения в нашей гимназии еще в качестве ученика. И в рамках курса педагогики и еще других инновационных курсов обсуждалась модель учителя, но, правда, в то время, это была середина 90-х, и описывалась репрезентативная функция. Поскольку учитель, с психологической точки зрения, - другой для ученика. И в этом плане его образ показателен. И если мы возвращаемся к исходной теме, то лоцман это тот, кто знает, куда идти, он сам может двигаться в этом направлении. В последние 20 лет «учитель», и некоторое чувство сожаления, «ну, да, ничего-ничего». Или картина из личного опыта, юноша не очень мог произнести это буквально, но читалось примерно так: «Антон Ильич, ну…ну…ваще…вы классный! А че учитель?».

Э.НИКИТИН: У меня тоже: «Нормальный мужик вроде, чего Вас туда потянуло?!»

А.МОЛЕВ: И важно, чтобы учил тот, кто сам мог это сделать, кто сам был адекватен современности, кто мог обеспечивать себя достойно и делать это легальными, разумными методами.

К.ЛАРИНА: Чтобы не вызывал жалость человек.

А.МОЛЕВ: Конечно, и уважительными способами, тогда ему понятно, за что доверять в современном мире, когда так много альтернативных вариантов. Это уже механизм создания таких условий.

А.КАСПРЖАК: Вы знаете, ВУЗ сегодня это театральная аналогия, которая мне очень нравится. Существует репертуарный театр, существует антреприза. Для того, чтобы в школе были успешные люди, надо чтобы туда приходили люди, успешные в своих профессиях.

К.ЛАРИНА: Это то, что предлагал президент? Надо, чтобы туда приходили олигархи, рассказывали, как заработать миллионы?

А.КАСПРЖАК: Ну, не надо так в лоб…

А.МОЛЕВ: Я просто могу рассказать про проект, который я 2 года назад осуществлял в нашей гимназии. Это было за скобками образовательного процесса, свободно для старшеклассников с 9 по 11 класс. Я тогда назвал это «Мастер-класс профи». Туда ходили знакомые, по счастью, мне, и они проводили мастер-классы, там прессы не было, они не публичные люди, но достигли определенных успехов в своих профессиях, и многие из них – наши выпускники, начиная от Матвея Геллера, они рассказывали о том, что такое моя профессия и чего я в ней добился, и вы тоже можете. Работающая схема.

К.ЛАРИНА: Сама форма классно-урочная ужасно консервативна, она убивает все. У нас сегодня молодежь живет по другим критериям успешности. Почему им интереснее пойти на публичную лекцию не в свою школу, а куда-нибудь на лекцию по географии условно в какой-нибудь клуб или в тот же политехнический музей. Есть современные жанры обучения: и тренинги, и семинары, и мастер-классы. Эти слова не употребляются в школе.

А.МОЛЕВ: Это не так, просто их не так много, как должно было бы быть.

Э.НИКИТИН: Мы хором заговорили о профильном обучении в старших классах, ничего из этого не получается, просто учитель обучен дидактической системе Каменского, этому тоже надо переучивать, какие перемены должны быть в сознании.

А.КАСПРЖАК: Сейчас Антон Ильич оговорился, сказал, что когда учился в школе, «обучение» у него было. 2 глагола у нас: один – «учиться», второй – «обучаться». Обучение приклеено к учителю, а учение – к ученику. Мы же никогда не говорим о том, как ученик учится. Только что я был на конкурсе «Директор года-2011». Один директор там сказал замечательную вещь: «Хорошего учителя на уроке должно быть мало». А у нас учитель солирует, показывает свои возможности. Нам бы нужно попробовать создать условия, чтобы ученик сам мог учиться. И в этом смысле компьютеризация и информатизация – замечательные вещи. Потому что можно задать, ученики дома найдут материал, и можно при этом не владеть компьютером в такой степени, в которой владеют ученики, и на этом строить учебный процесс.

Э.НИКИТИН: Сегодня надо реанимировать слово «наставник», мы придавали ему такой пафосный смысл, а я бы сегодня говорил о таком учителе-наставнике прямом, в педагогическом смысле, чтобы готовил к жизни.

К.ЛАРИНА: Еще один парадокс, на который хотела обратить ваше внимание. Чем старше класс, тем меньше учитель успевает хоть о чем-то поговорить со своими учениками, когда учитель как наставник особенно нужен.

А.МОЛЕВ: А, ну, в силу объема информации…

Э.НИКИТИН: Ты помнишь, сколько дидактических единиц ты должен освоить за курс истории?

А.КАСПРЖАК: Естественно, что в старшей школе не все предметы должны изучаться, объем обязательного материала должен быть уменьшен раз в 10…

К.ЛАРИНА: А вот, кстати, почему так испугались возможности выбирать предметы, какая паника поднялась…

А.КАСПРЖАК: А вы разве не испугались в 91 году рынка? Мы испугались тог, что мы теперь ответственны. У нас есть люди в стране, которые знают, как надо. Почему же мы при этом говорим учителю в классе, что он должен не знать, как двигаться к тому или иному решению создать детям условия свободы? Так не бывает. Коллеги, если в стране нет свободы, то и учитель не будет свободным. А если учитель не будет свободным, он будет вещать, и не будет он никаким лоцманом в мире информации. Он будет только говорить, как надо. Тут только одно 4-стишие Галича, всем известное:

«Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы,

Не бойтесь мора и глада,

А бойтесь единственно только того,

Кто скажет: «Я знаю, как надо!».

Наш учитель всегда знает, как надо!

К.ЛАРИНА: Чего они тогда хотят? Министерство образования и науки?

Э.НИКИТИН: Нет каких-то готовых рецептов, но мне представляется, что надо начинать с того, кто учит учителей. Я недавно был в Казахстане, они идут непроторенными путями. 1-е, что они хотели модернизировать, это переучить всех, кто работает в этой системе на основе тех позиций, о которых мы говорили. Чтоб человек был состоятельный, умение критически мыслить, анализировать, сопоставлять. Нам надо ментальность профессиональную поменять, а потом к нам надо допускать учителей. А нас, кто повышает квалификацию, 30 тыс., 50 тыс. методистов и 60 тыс. завучей. Вот то самый человек, который стоит рядом с учителем, он обеспечивает ему зону профессионального развития, понимают ли они, о чем мы говорим. Методистов надо в 1-ю очередь переучивать, мы-то раз в 5 лет переучили, и учитель ушел, а кто рядом с ним – завуч и методист.

К.ЛАРИНА: Это скрытая часть айсберга, про которую мы, родители и дети не знаем ничего. Мы видим только учителя и не видим главного для него человека – методиста.

А.МОЛЕВ: Он не то, чтобы самый главный…

А.КАСПРЖАК: У нас не методисты, у нас инспекторы. У нас не бывает помогающих профессий в стране, у нас проверяющие.

К.ЛАРИНА: А методист вообще нужен?

А.КАСПРЖАК: Ну, конечно, нужен. Для того, чтобы процент успеха был выше, у молодых особенно. Говорят, давайте обновлять, кое-кто из молодых приходит в школу, но они же уходят. Уходят по нескольким причинам. Значит, замуж выйти нельзя, потому что одни женщины, зарплата маленькая и в классе ничего не получается. И года ничего не получается, вместо того, чтобы помогать, тебя начинают проверять.

К.ЛАРИНА: Зачем нужны районные управления образования? Зачем так много чиновников?

Э.НИКИТИН: Когда мы вводили тарифную сетку, я пошел в Минтруд, доказывать, что методист нужен учителю, что он учитель для учителя. А мне зам министра сказал, я не понимаю, о чем ты говоришь, методист – это тот, кто на фабрике проводит физкультминутку.

К.ЛАРИНА: А есть методисты в Европе?

А.КАСПРЖАК: Там все по-другому устроено. В Институте повышения квалификации Англии работают 12 человек. Это люди, которые знают, в каких местах существуют успехи, потому что успехи в школах, и знают, у кого дефициты. И они, имея эти 2 базы данных, организуют встречу тех, кто умеет это делать и тех, у кого дефицит. Я был в одном городе на Севере, там замечательные методисты, и учителя говорят, что у них очень хорошие методисты, они им по 4 раза все рассказали и будут рассказывать 5-ый то же самое. Потому что вопрос должности методиста крайне спорный. Сегодня есть Антон, есть еще его коллеги в школах, они же могут помочь. У нас нет учителей, у нас – урокодатели. Пока мы не сделаем ставку по учителям. А они не будут набирать зарплату часами, то я когда был директором, мне хотелось взять учителя, дать ему нагрузку поменьше, дать 2 класса и сказать, вот к этим 3 учителям ты ходишь на уроки.

Э.НИКИТИН: Такие методисты это не должность, это скорее старший учитель. Была такая забытая должность учитель-методист. Были раньше великие методисты.

К.ЛАРИНА: Не знаю, сегодня слышу только какие-то ужасы про методистов, которых боятся. У Вас прогноз какой, Эдуард Михайлович, дальше будет хуже?

Э.НИКИТИН: Будем модернизировать систему повышения квалификации, мы сейчас создаем образовательные программы для тех, кто работает в системе повышения квалификации, кто присвоил себе звание методиста.

А.КАСПРЖАК: Мой прогноз, к сожалению, пессимистичен пока. Я стратегический оптимист, а вот на ближайшее время пессимистичен. Недавно мой научный руководитель института развития образования НРЗБ сказал, тайм мы уже проиграли, мы последовательно проигрываем таймы. Я сказал, что я проиграл не тайм, а жизнь. Я работаю с директорами школ для того, чтобы они начали задавать себе те вопросы, о которых мы говорили. И если мне это удастся, то у школы появляется шанс. Просто большинство директоров и вопросы себе сегодня такие не ставят.

А.МОЛЕВ: Возвращаясь к вопросам, что делает Министерство, и чего они хотят, мы не можем на них ответить, и, наверное, это не наша задача отвечать за эти слова.

К.ЛАРИНА: Вы как-то нервничаете по этому поводу?

А.МОЛЕВ: Ровно в той степени, которая меня касается, конечно. Выстраивание горизонтальных связей гораздо важнее, чем готовность подстраиваться под вертикально принятые решения. И если мы до того, как нам расскажут сверху, поймем сами. А процесс этот проистекает, процесс на местах, это важно.

А.КАСПРЖАК: Я с большим уважением отношусь к Фурсенко, но сегодня нужен министр, который примет на себя судьбу Гайдара. В школе нужно принять ряд очень простых решений и крайне не популярных, которые приняты не будут. Половину ВУЗов, которые работают у нас в стране, нужно закрыть, потому что они никакого образования не дают. Все понимают, что половину учителей надо уволить, а второй половине увеличить зарплату. И, может быть, все понимают, что систему повышения квалификации нужно перенести в исследовательские университеты, но это тема отдельной передачи.

К.ЛАРИНА: Спасибо большое моим сегодняшним гостям, тему продолжим, до встречи!

ВСЕ: Спасибо!