Эпоха просвещенного патриотизма: какие знания нужны школьникам в сегодняшней России? - Ефим Рачевский, Александр Адамский, Татьяна Малкина - Родительское собрание - 2015-08-30
К. Ларина
―
13 часов 13 минут, добрый день еще раз, у микрофона Ксения Ларина, начинается наше «Родительское собрание», первое собрание, которое вот почти уже на пороге нового учебного года, поэтому, конечно же, мы поговорим о том, чего каждый из нас ждет от этого нового учебного года, каких прелестей и каких гадостей. Хотя, как вот мы сейчас перед передачей говорили, уже нам Дмитрий Ливанов, министр образования и науки, пообещал, что никаких реформ не будет. Я не знаю, это хорошая новость или плохая.Итак, тема нашей сегодняшней передачи: «Эпоха просвещенного патриотизма: какие знания нужны школьникам в сегодняшней России?». В нашей студии Александр Адамский, научный руководитель Института проблем образовательной политики «Эврика». Здравствуйте, АлександрИзотович.
А. Адамский
―
Добрый день.
К. Ларина
―
Ефим Рачевский, директор центра образования «Царицыно» №548. Здравствуйте, Ефим Лазаревич.
Е. Рачевский
―
Здравствуйте.
К. Ларина
―
И Татьяна Малкина, коллега моя, журналист, и мать. Самый страшный возраст у нее впереди – 9 и 11 класс. Ужас!
Т. Малкина
―
Здравствуйте.
К. Ларина
―
Так что, наша сегодняшняя задача – успокоить мать Малкину…
А. Адамский
―
… что она мать-героиня.
К. Ларина
―
(смеется)
Е. Рачевский
―
Давайте именно этой терапией мы и займемся.
К. Ларина
―
Давайте, давайте, обязательно, я готова к этому. Я лишь напомню слушателям номер смс: +7-985-970-45-45 для ваших вопросов или ваших ответов. А мой первый вопрос все-таки такой уточняющий: согласны ли вы с тем, что атмосфера в стране у нас все-таки сильно изменилась за последний, скажем так, год? Именно год, я на этом настаиваю. Не двадцать, не эпоха Путина – давайте все-таки уже успокоимся, да? А именно за последний год. Да или нет и почему? Александр Изотович, на вас смотрю, хочу понять.
А. Адамский
―
Да, безусловно. И я бы здесь очень коротко пока выделил бы все-таки два направления изменений. Общая ситуация, так сказать, общественная:очень сильно поменялись акценты, все, что происходит, не могло не отразиться. И отношения к школе и в школе. Потому что есть несколько институтов в обществе, которые традиционно балансируют или, так сказать… ну, не хочется говорить «сопротивляются», но создают некоторую возможность по-другому воспринимать – это религия, это церковь, это искусство и так далее. Вот у школы, как мне кажется, снизилась вот эта резистентность, вот эта возможность детям, родителям, взрослым показать, что есть другой мир, есть другие миры, есть другие точки зрения и так далее и так далее. Учитель устал, энтузиазм угас, придавленность некоторая общая учительская, отсутствие энергетики и так далее. То есть, вот эти два изменения я бы выделил: общая, и все-таки школьная атмосфера, на мой взгляд, она, так сказать, ухудшилась.
К. Ларина
―
Ефим Лазаревич, ваше ощущение изнутри, что называется.
Е. Рачевский
―
Ну, если руководствоваться ощущениями, я нахожусь в состоянии оптимистического идиотизма, я этого среди своих учителей не наблюдаю.
К. Ларина
―
То, о чем говорим Александр, да?
Е. Рачевский
―
Да, не наблюдаю. Ну, наверное, по той причине, что средний возраст примерно лет под сорок, и так много изменений происходило за последние двадцать лет, что учитель, волей-неволей, ориентирован на свою прямую задачу – чтобы они хорошо знали и понимали. Они – это дети. Выстраивается диалог и так далее. Мне иногда говорят о профессиональном выгорании, знаете, такая тема есть.
К. Ларина
―
Да-да-да.
Е. Рачевский
―
Я долго изучал это и понял, что субъектами профессионального выгорания могут быть только непрофессионалы. Ну, и хорошо, потому что парадокс, если года два назад какой-нибудь большой начальник мне звонил и говорил: возьми в первый класс. На днях позвонил и сказал: у меня знакомая учительница русского языка – возьми на работу. Я говорю: нет вакансий. Нет вакансий, рвутся в школу. Я говорю про Москву и крупные мегаполисы. И, кстати, в сельской местности тоже. Вакансий становится все меньше и меньше, по всей видимости, потому, что сельская школа, каким бы скудным этот остров ни был, но это остров бюджетной какой-то стабильности. Это первое.Что касается изменений. Ну, конечно, Саша прав абсолютно, что изменения произошли. Но поскольку это гигантская гуманитарная сфера, они не могут начаться в понедельник и закончиться в пятницу, они непременно, непременно дадут о себе знать через несколько лет, это точно совершенно. По-разному произошли, разные изменения.
К. Ларина
―
Но то, что касается атмосферы в стране, то, что я вот пытаюсь от вас услышать, она изменилась?
Е. Рачевский
―
Конечно, да, она изменилась.
Т. Малкина
―
Ксения, онагнилостная.
К. Ларина
―
Смотрядлякогокак…
Е. Рачевский
―
Восприятие этого у всех разное, и у детей, и у учителей, и у родителей тоже и так далее. Ну, даже есть взять последние проблемы, связанные с экономикой, последние буквально, месячной давности, двухмесячной давности, я наблюдаю… я с родителями встречался, провел уже целую серию родительских собраний, были разговоры один на один и так далее. Мне немножко напоминает ситуацию конца 90-х: во всей этой круговерти концентрация усилий на благополучие и на какие-то перспективы для своего ребенка. Поэтому я разделяю маму, у которой 9-11 класс, и я иногда вспоминаю теорию разумного эгоизма Чернышевского: давайте сделаем хорошо в своей зоне ответственности. Ваша зона ответственности – ваши двое детей.
К. Ларина
―
Ну, вот Татьяне теперь и передаем слово.
Т. Малкина
―
Я как раз хочу сказать, что я вот с Александром-то не очень согласна, в том смысле, что атмосфера в стране мне лично кажется чрезвычайно угнетающей. У меня как раз как у профессионального непрофессионала, а именно журналиста – вы даже по образованию журналист – таки наконец произошло полнейшее профессиональное выгорание, такая выжженная пустыня у меня на том месте, где была журналистика. Но у меня, да, по счастью, забот полон рот.И мне как раз кажется, что школа в этой ситуации,как мне кажется, нарастающего давления чуждых мне сил – как раз зона самая резистентная оказалась по целому ряду причин. И как раз там еще зон свободы и окон возможностей гораздо больше, чем во многих других местах. И как раз интересно, что, невзирая на так называемый экономический кризис, не знаю, как его назвать… в общем, непонятно, длинный, короткий, все ли кончится совсем плохо или все пройдет. Совершенно очевидно, что родители, безусловно, во всяком случае за последние двадцать лет, научились думать о том, что главная их инвестиция – это инвестиция в образование детей. Я не представляю себе, как можно удушить школу, например, до тех пор, пока существует все-таки свободная информация. Например, вот мы сейчас сидим в студии, у вас тут непрерывно работает телевизор на всякий случай, и там вот по телевизоруEuronews и какой-то умный дядечка сейчас серьезно обсуждает вопрос, следует или не следует посылать людей на Марс. Ну, трудно в такой…
К. Ларина
―
У них свои заботы.
Т. Малкина
―
Трудно в такой ситуации, пока мы не отрезаны еще механически и физически от мира, где обсуждаются такого рода фривольные, я бы сказала, проблемы… Ключевое слово «пока», да, но, тем не менее, мы пока не отрезаны. Я не думаю, что есть возможность удушить то, что делается в школе. А в школе, собственно, делается или должно делаться главное. И, конечно, каждый родитель ищет ту школу, которой он может доверить… Идеальных школ, как мы знаем, нет, простите, господа, но каждый родитель ищет ту школу, где он чувствует, что он может доверить воспитание, взращивание своего ребенка людям компетентным, не выгоревшим, свободным и адекватным.
К. Ларина
―
Ой, как хорошо говорит!
А. Адамский
―
Я думаю, что я должен примирить.Наоборот, я за дискуссию, но я думаю, что мы отчасти все правы. Потому что пока еще школы разные. И тут очень важно, знаете, как Буденного спросили, любите ли вы Бабеля – смотря какая бабель, да? Вот так и здесь. Смотря какая школа. В этом смысле школы пока очень разные, и можно найти школу, где, значит, вот будет так.
Т. Малкина
―
Безусловно.
А. Адамский
―
Но насколько это долго продлится, насколько разность школ, где люди могут быть увлечены своим делом и где людям не до того, не до детей, может быть. Сейчас вот этот процесс, он такой… не до конца тенденция эта сложилась. Да, мы знаем про унификацию, и, да, мы знаем про вариативность и многообразие. Наиболее острое сражение идет по литературе и по языку.
К. Ларина
―
История.
А. Адамский
―
История – там уже все-таки как-то более понятно: три учебника, концепция и так далее. А вот то, что происходит, я с огромным интересом наблюдаю за дискуссией по русскому языку, вот недавно была комиссия у Нарышкина и так далее, и там все-таки две стороны достаточно аргументированно друг с другом спорят. Так что, пока еще школы разнообразные, можно найти школу, где мне, моему ребенку будет комфортно и так далее. Насколько долго это продлится…
Т. Малкина
―
Можно я сразу вставлю? Вы меня сейчас можете закидать – слава богу, у вас нечем закидать…
К. Ларина
―
Найдем.
Т. Малкина
―
… виртуальными яйцами и помидорами. Был такой у нас в свое время министр Фурсенко, который, собственно, стоял у истока многих реформ, которые принято ругать, который при этом объяснял, что, в конечном счете,вот этот вот – простите меня, так укороченно – «деньги за учеником» или «деньги за пациентом» подход, он как раз и должен привести к тому, что плохие школы, плохие просто в смысле уровня академического, например, они таки перестанут существовать, а хорошие процветут, и у плохих будет очень простой и очевидный стимул становиться хорошими и тянуться за ними.
А. Адамский
―
Справедливости ради надо сказать, что Андрей Фурсенко пришел на пост министра, когда эти процессы были уже инициированы, да? И ЕГЭ, и финансово-экономические механизмы и так далее. И на его долю пришлась реализация…
Т. Малкина
―
И много объяснений.
А. Адамский
―
Да, и много объяснений, что было иногда не совсем удачно, честно говоря.
Т. Малкина
―
Да.
А. Адамский
―
С другой стороны, плохие и хорошие школы, да? Что делать с плохими, что делать с хорошими школами. В этом смысле здесь ситуация такая двойная. С одной стороны, сколько в плохую школу денег ни вкладывай, надежды, что она изменится к лучшему…
Т. Малкина
―
Нет.
А. Адамский
―
… мало. Даже вот за последнее время проводилось огромное число исследований, которые показывают, что зарплата на качество работы учителя не влияет. Она должна быть адекватной…
Т. Малкина
―
Нет, речь шла о том, что ученики перестанут идти в эту школу – соответственно, перестанут идти и деньги.
А. Адамский
―
А вторая история, да, куда должны идти ученики. Если вы хотите, чтобы у вас был выбор, тогда у вас должно быть право отправлять своего ребенка туда, где его лучше учат. Так?
Т. Малкина
―
Тут тяжкая тема горизонтальной мобильности встает.
А. Адамский
―
Выбора родителя прежде всего. (неразб.) Мы за родителя, который имеет право, и должна быть возможность учить своего ребенка в более лучшей школе, чем, так сказать, в более худшей. Если у него есть такая возможность, если это не маленькое село.
К. Ларина
―
Смотрите, давайте мы все-таки, да… а то мы сидим слушаем, Рачевский уже засыпает, надо как-то его уже разбудить…
Е. Рачевский
―
Вы меня взбодрили на самом деле…
К. Ларина
―
Давайте так. Мне очень нравится ваш оптимистический настрой, мы уже заразили, я так понимаю,Адамского, он уже не с таким печальным лицом сейчас сидит, с каким пришел. Но я не знаю, как тамтатьянины дети будут добиваться свободы мысли, что называется, свободомыслия в своих школах, но, видимо, действительно школе повезло. Они в одной школе учатся, дети, да?
Т. Малкина
―
Нет, старший мальчик сошел с дистанции, эта школа слишком для него оказалась сильной академически. Я вообще даже не могу сказать, строго говоря, что он учится. Ну, как-то учится, он что-то читает. И мы стараемся не забывать о самом важном, для чего, собственно, и нужна школа – о том, что человек должен развивать в себе критическое мышление, а все остальное…
К. Ларина
―
Прекрасно. Значит, смотрите, что я хочу… то, о чем мы говорили до передачи, чтобы какая-то полезность былаот программы. Полезность для родителей, прежде всего, в чем выражается, если мы остаемся в контексте той темы, которую я заявила сегодня в передаче? Вот наши слушатели спрашивают: «А каким образом можно бороться и протестовать против внедрения обязательного воспитания? Я не хочу, чтобы моего ребенка воспитывали на уроках, я хочу воспитывать его сама», - пишет нам Ирина.
Е. Рачевский
―
Ирина хочет, чтобы оставили в покое ее ребенка, чтобы она воспитывала сама. Я убежден в том, что появится Ольга и спросит: почему раньше школа воспитывала, а теперь перестала воспитывать? Если мы посмотрим очень такой немножко официальный документ, как стратегия воспитания детей и так далее, мы увидим, что там есть такая доминанта – семья. Кстати сказать, СССР была, по-моему, единственной страной в мире, где была введена в 20-е годы должность классного руководителя. Причина же была одна: государство коммунистическое не могло доверять воспитание детей некоммунистическим папам и мамам. Идеальный вариант – Павлик Морозов и так далее и так далее.Сегодня повернулся вектор в другую сторону. И Ирина пусть воспитывает своего ребенка, а школа что сможет, то и сделает. Школа может воспитывать ведь не классными часами, не внеурочными мероприятиями, не лозунгами, не дай бог, не призывами, а качественной математикой или возможностью реализовать себя.
К. Ларина
―
Ок, то есть, вы хотите сказать, что невозможно сегодня… вот как вы говорите, каждый занимается своим делом. Возможно сегодня школе как институту, извините за выражение, каким-то образом себя отделить от той атмосферы, о которой мы сегодня говорили, уже в стране. Идти абсолютно параллельно общему вектору, общему тренду. Я имею в виду этот курс на патриотическое воспитание не только детей, но и взрослых. Каким образом, каким образом это возможно?
Е. Рачевский
―
Во-первых, я бы не стал его отделять.
К. Ларина
―
Так.
Е. Рачевский
―
Хотя бы по той причине, что я не вижу ничего ни дурного, ни криминального в этом самом патриотическом воспитании. Я жену на месяц отправил в Калифорнию, она недавно вернулась…
К. Ларина
―
Стала патриотом американским?
Е. Рачевский
―
Нет, она была ошарашена. Там был какой-то маленький праздник. Это в районе Лос-Альтоса. М елкий праздник, но невозможно было пройти спокойно по тротуару, потому что везде торчали эти самые флаги. И они очень их оберегали, эти самые флаги.
А. Адамский
―
Сейчас мы в опасную сторону…
Е. Рачевский
―
Пошли в опасную сторону.
Е. Рачевский
―
Я бы сказал так: во всем должна быть мера, во всем должна быть мера.
К. Ларина
―
Во всем должна быть не мера, а искренность.
Е. Рачевский
―
Честность должна быть. Не столько искренность, сколько честность должна быть.
А. Адамский
―
У Рачевскоговисит плакат в школе, хочу…
Т. Малкина
―
… донести.
А. Адамский
―
Да. Цитата известная: «Никакая школа не помешает мне получить образование».
Е. Рачевский
―
Немножко не так: «Хождение в школу не должно мешать моему образованию».
А. Адамский
―
Ок. Это висит у Рачевского в кабинете. Просто реплика ни о чем.
К. Ларина
―
Вы тоже считаете, что ничего опасного в разжигании патриотизма нету?
Е. Рачевский
―
Нет, эта реплика – это иллюстрация нового закона об образовании, который говорит, что ходить в школу, в буквальном смысле слова ходить, необязательно.
А. Адамский
―
Я думаю, что сама по себе эта проблема, воспитывать в школе, не воспитывать, она, конечно, надумана. Потому что любые отношения взрослых и детей, где бы они ни происходили, даже в школе – это в любом случае воспитание. И вопрос заключается в том, относительно государства, большевиков и так далее, раз у нас пошла такая вот дискуссия, институты, почти экспертная… Ксения отдохнула, у нее запал есть, я хотел бы это поддержать тоже. Значит, у Маркса есть замечательная цитата из «Критики Готской программы», что никакое государство не может выступать воспитателем народа. Это, так сказать…
К. Ларина
―
У Маркса?
А. Адамский
―
У Маркса.
К. Ларина
―
А мы другие цитаты его заучивали наизусть.
А. Адамский
―
Ну, да. Значит, в этом смысле семья, сам человек, государство и школа находятся в сложных отношениях по поводу того, как воспитывать, кем быть и так далее. И это то, что вот раньше классики называли общественным договором. Я тебе отдаю ребенка, и давай как бы мы договоримся, что ты можешь с ним делать, а чего ты не можешь с ним делать. Как (неразб.): душа мое, тело твое. Или как? Давай договоримся. Вот осмысленного этого договора нет, потому что у нас долгие десятилетия перед родителями не ставился вопрос, просто физически, фактически не ставился: а что вы хотите от школы?К. Ларина
―
На этом пока остановимся, новости.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Родительское собрание», говорим мы о том, что нам несет будущий грядущий учебный год. Александр Адамский в студии, Ефим Рачевский и Татьяна Малкина. Программу ведет Ксения Ларина.Повторю, мне очень нравится настрой моих гостей. В сущности, все хорошо, как говорил Гаев, когда был продан вишневый сад.
Е. Рачевский
―
Не знаю, как вот у моих собеседников, я как директор школы по-другому ситуацию фиксировать не могу и не буду.
К. Ларина
―
Понимаю. Давайте мы слово дадим Татьяне, поскольку…
Е. Рачевский
―
Собрание-то родительское у нас.
Т. Малкина
―
Слушайте, вот я как… понимаете, тут странная история. Мне кажется, ты, Ксюш, позвала неудачных в этом смысле гостей, потому что совершенно очевидно, что ни у Рачевского, ни у Адамского, ни у меня нет проблемы ежедневного столкновения на рабочем месте или месте, куда я отправляю своих детей, с вот этим вот каким-то удушливым непристойным…
К. Ларина
―
Не очень понимаю. Значит, мы живем в разных странах. Потому что я с этим сталкиваюсь каждый день. На работе тоже, наверное, нет…
Т. Малкина
―
Ты сталкиваешься с этим, потому что ты журналист…
К. Ларина
―
Нет, почему же? Я включаю телевизор…
Т. Малкина
―
А зачем его включать? А я не включаю телевизор, не включаю радио.
К. Ларина
―
Подожди, а как можно существовать без этого?
Т. Малкина
―
Другой вопрос, что я встречаюсь с некоторым количеством родителей, учителя меня всегда только радуют и прочее. Но, тем не менее, все-таки…
К. Ларина
―
Ты хочешь сказать, что это никаким образом не повлияет? Это невозможно.
Т. Малкина
―
Это не очень презентативно, потому что каждый из нас живет в достаточно тщательно и любовно отстроенном мире. Вот Адамский занимается, чем считает нужным, и ясно, что он не выполняет ничьих директив о внедрении или не внедрении того или иного рода патриотизма.
К. Ларина
―
А я не сказала про директивы, Татьян, я же говорю не про директивы и не про законы. Я могу, конечно, вам рассказать о том, где каждый день будут петь гимн с 1 сентября, в каких школах, в каких регионах. Люди сами это делают, им не нужны для этого директоры.
Т. Малкина
―
О том и речь, да. Люди вообще многое делают сами.
К. Ларина
―
Когда я говорю про изменение атмосферы, я имею в виду именно это в первую очередь, что сегодня не нужны уже директивы, законы, запреты, не нужно, чтобы кто-то приходил в школу и цыкал на учителей, на директоров. Они сами это делают, они делают это сами.
Т. Малкина
―
Я повторюсь: я сознательно долго и любовно выбирала школу своим детям. Я очень дружу, кстати, с нашей школой, совершенно независимо… не как родитель, потому что мне кажется страшно интересным то, что они делают. Они правда замечательные. То есть, это люди, которые думают, люди творческие, а никаких…
К. Ларина
―
Давай так я тебя спрошу: вот что заставит тебя как маму забрать своего ребенка из школы? По каким причинам ты могла бы его забрать? Что должно произойти, чтобы ты сказала: в этой школе мой ребенок больше учиться не будет?
Т. Малкина
―
Знаешь, мне даже трудно как-то ответить тебе на этот вопрос, потому что у меня сразу конкретная школа в голове. Я не отдала ребенка во все те школы ни одного, откуда я могла бы их забрать, потому что что-то там произошло. Я не имею в виду форс-мажорныекакие-то нечаянные ситуации и прочее. Мне кажется, это всегда ответственный выбор родителя. И, в конце концов, родители сегодняшние – это люди достаточно, с одной стороны, взрослые, для того чтобы уже немножко соображать. А с другой стороны, люди, которые все-таки не то чтобы выросли целиком и полностью в Советском Союзеи каждый день на ночь или перед ужином смотрели программу «Время». Это родители, которые живут в новый информационный век, у которых, безусловно, есть абсолютно свободный доступ к любой информации относительно того, какая должна быть школа, что бывает хорошего в школе, что бывает плохого, как они устроены и прочее. Поэтому родители, которые не сделали свою домашнюю работу и отдали детей в дурные школы – это либо просто ленивые родители, либо таков их выбор. И, собственно, всякий человек должен иметь свободу выбор.
Е. Рачевский
―
Есть еще третий фактор: таковы обстоятельства.
Т. Малкина
―
Таковы обстоятельства. Что, кстати, вот единственная как раз грустная тема. И то, в общем-то, повторюсь, мне кажется, что для сегодняшних родителей, даже не самых образованных самих по себе, образование детей является настолько огромной сверхценностью, что люди борются за то, чтобы иметь возможность отдать детей в хорошие школы. Уж как там они определяют, хорошая школа или не хорошая – это другая история.
А. Адамский
―
Относительно обстоятельств у Салтыкова-Щедрина есть такая сказка про либерала, относительно обстоятельств, относительно подлости, и это вот показательно.Я хочу, может, немножко искусственно связать Татьяну Малкину с образованием.
К. Ларина
―
Между прочим, Татьяна долги годы возглавляла журнал «Отечественные записки», я до сих пор выпуск журнала, посвященный просвещению в дореволюционную эпоху.
А. Адамский
―
Я хотел связать другой период ее жизни.
К. Ларина
―
Давайте.
А. Адамский
―
Потому что, смотрите, вот есть верхние этажи: политика, образовательная политика, решения министерства и так далее. Есть учителя, которых директор защищает от этого всего, дает возможность заниматься своими делами. Директор или какой-то еще начальник. И если повезло, то вот эти верхние события, они не мешают. Если не повезло, то напрямую влияют. В этом смысле я почему хотел вспомнить? Потому что классический ваш вопрос на пресс-конференции ГКЧП: а вы понимаете, что вы совершили? Вот этот вопрос, он очень часто верхним этажам не задается. А вы вообще вот понимаете, что вы делаете, когда вот унификация, учебник, еще один экзамен, засилье проверок? Вот понимается ли, что за этим происходит в той школе вот конкретной, где учителя вынуждены либо с этим дело иметь, либо не иметь дела.И это всегда вот такая проблема. Либо учителю дай возможность работать и отстань от него, либо не все же учителя талантливы, вот как наше министерство полагает: ну, не все же учителя талантливы, не все школы хорошие – ими надо руководить. И вот и получается, что руководить грамотно не очень хорошо получается, и это создает некоторые помехи в работе тех учителей и директоров, которые действительно профессиональны и могут понимать… Я почему хочу связать? Потому что ключевой вопрос – как отделить хорошую школу от нехорошей. Вот это ключевой вопрос для родителя.
Т. Малкина
―
Я думаю, каждый родитель его решает в соответствии с собственным…
А. Адамский
―
Вот, а раз каждый родитель решает его сам, и он имеет право, как Рачевский сказал, да? Значит, разнообразие, вариативность, многообразие школ – это естественное состояние системы образования, где ответственность за вот этот выбор лежит в том числе и на родителе. А унификация – это неестественно. Потому что если каждый решает сам, а выбора нету, тогда удовлетворение людей по поводу образования никогда не наступит.
Т. Малкина
―
О какой унификации вы говорите? В конце концов, вы же знаете, вот Рачевский точно знает, что сколько бы ни спускалось указивок о том, что вот только по этому конкретному учебнику вот в этой зеленой обложке в синий цветочек мы учим детей истории, всякий учитель истории будет учить истории так детей и по таким учебникам и книгам, по каким он считает нужным.
А. Адамский
―
А зачем эта двойная бухгалтерия в таком святом месте, как школа? В школе дети очень хорошо чувствуют. Мы это все проходили в 70-х годах, когда я начинал работать в школе, и там все это было. И дети очень хорошо чувствуют, что учитель с ними по-одному, а потом по-другому.
Е. Рачевский
―
Я сейчас скажу страшную вещь.
К. Ларина
―
Давайте.
Е. Рачевский
―
Я за унификацию.Я категорически за унификацию школ. И тенденция – вот я Москву беру – она проглядывается потихонечку. Знаете, за какую я унификацию? Давайте возьмем одну небольшую скандинавскую страну – нашего соседа Финляндию. Там ведь вплоть до 16лет выбора у родителей нет никакого: либо частная, либо государственная. Частных школ очень мало. Государственные школы дают непременный стандарт на достаточно качественном уровне. После шестнадцати– пожалуйста, уже иди выбирай. Там намного легче эту проблему было решить, и унификация там с колоссальным знаком плюс, поэтому финны, финское образование лидирующее абсолютно во всем мировом пространстве. Саш, ты согласен?
А. Адамский
―
После этого – не значит в следствие этого.
Е. Рачевский
―
Это понятно. Дальше.
Т. Малкина
―
Все-таки надо уточнение для слушателей, что мы говорим тогда, вот вы, мне кажется, говорите в данном случае об унификации так называемых… о введении образовательных стандартов.
Е. Рачевский
―
Конечно. Теперь, второе. Вы знаете, если бы сегодня было не 30 августа, а какое-нибудь 30 ноября, если бы послезавтра не начался новый учебный год, я бы с удовольствием вступил бы в дискуссию вот про это. У нас передача называется «Родительское собрание».
К. Ларина
―
Все знают, как вести передачи.
Е. Рачевский
―
Два слова скажу, что вот старый учебный год заканчивается в ночь с 31 августа на 1 сентября. Что 1 сентября никого не ждут никакие ни содержательные, ни организационные потрясения. Вот это вот Ксения сказала об этомуже, я бы акцент на этом поставил. Дальше.
К. Ларина
―
Это кто говорит? Кто сказал, что не будет никаких потрясений?
Е. Рачевский
―
Министр.
К. Ларина
―
Вы верите словам министра?
Е. Рачевский
―
Верю, да, невзирая ни на что. Когда я говорю «невзирая ни на что», я имею в виду, невзирая на потуги множества политиков решить те или иные якобы государственные, а чаще всего свои проблемы немедленными какими-то инъекциями в школы на предмет изменений: ведение того курса, другого курса, отмена иностранных языков…
К. Ларина
―
То есть, вы Яровую не боитесь с Пожигайло, нет?
Е. Рачевский
―
То есть, изменений не будет. Наоборот, вы знаете, министерство инициировало изучение второго иностранного языка в школе, невзирая ни на что.
К. Ларина
―
Еще китайский введен будет в качестве одного из…
Е. Рачевский
―
Да, в качестве ЕГЭ китайский будет введен, слава богу, потому что многие школы России его изучали и этого хотят.Третья очень существенная и важная тенденция – появление электронных учебников. Сегодня школа не вправе получать на бумажном носителе учебник, если у него нет электронного дублера. И ситуация, когда информационная культура детей превышала информационную культуру учителей, осталась далеко позади.
К. Ларина
―
По поводу электронных журналов – это как бы отдельная песня. Поскольку, мне кажется, здесь не все разделяют ваш восторг по этому поводу.
Е. Рачевский
―
Я про журнал не сказал ни слова, я сказал про учебник, электронный учебник. Про журнал я еще не говорил – если хотите, мы поговорим.Дальше. Что надвигается? Надвигается достаточно серьезная проблема? Помните бэби-бум дошкольников? Они сейчас пойдут в школу. И катастрофически, к сожалению, в России растет проблема двухсменности. Даже в Москве уже появилась двухсменность. И в связи с этим становится очень непредсказуемо, как будет развиваться дополнительное образование: кружки, секции и так далее и так далее. Начинает не хватать места. Эту проблему тоже требуется решить.
А вот Саша Адамский, мне кажется, сказал одну золотую вещь. А, вы вместе об этом сказали – что невозможно публично врать, а не публично в школе не врать. Любая ложь, произнесенная в школе, наносит урон и просвещенному патриотизму, и процессу познания и так далее. Поэтому мой призыв простой. Потихонечку нас вынуждают научатся не врать, и давайте дальше будем…
К. Ларина
―
А кто вынуждает научаться не врать?
Е. Рачевский
―
Электронный журнал.
К. Ларина
―
А, в этом смысле.
Е. Рачевский
―
Конечно же. Невзирая на то, что многие демонизируют школу, школа – это, прежде всего, место учения. А в учение я вкладываю очень большой смысл. Здесь и воспитание, и все остальное тоже.
К. Ларина
―
Ну что, тогда давайте пойдем действительно к ожиданиям, то, что будет в грядущем году. Вот что добавит АлександрИзотович?
А. Адамский
―
Спасибо Ефиму, что он такую позитивную линию…
К. Ларина
―
Ну, а куда деваться?
А. Адамский
―
Да, это дает возможность как бы…
Е. Рачевский
―
Слушай, при чем куда деваться? Я бы давно ушел в другую профессию, если бы я не был в таком состоянии.
К. Ларина
―
Журналистика.
Е. Рачевский
―
Я многое умею делать руками и так далее.
А. Адамский
―
Значит, есть хорошие новости, есть плохие. Вот мы завтра выпустим«Уроки» в «Новой газете», там есть хорошие новости, есть плохие новости. Плохие новости, на мой взгляд – это финансовая ситуация в образовании. Мне кажется, что это очень серьезное будет испытание. И они по зарплате тоже, к сожалению, ударят, потому что денег на то, чтобы держать вот этот уровень, нету, и будут всякие испытания, скажем так.Вторая плохая новость – это то, что в этих условиях удерживать управляемость ведомство сможет только усилением контроля и надзора. И в этом смысле проверки, их неприятные последствия, ужесточения. И вот эта линия, в том числе и на академические проверки, введение проверочных работ в четвертом классе, чуть ли не по каждому предмету, чуть ли не в каждом классе – это вот нагнетание вот этой проверочной, извините за резкое слово, истерии, оно, мне кажется, негативно все-таки скажется, потому что сместит акцент с интересной учебы на хорошие результаты.
Еще одна вещь, которую я могу ожидать,но это моя экспертная точка зрения.Мне кажется, что вот эта открытость, о которой мы говорим, она может дать эффект образовательной эмиграции. То есть, к тому, что люди уезжают по разным причинам, может добавиться еще причина боязни вот этого нагнетания образовательной атмосферы и желание ребенка избавить от этого. Я уже несколько встречал людей, которые про это со мной говорят. Поскольку я сейчас занимаюсь обследованием зарубежных образовательных систем, они мне задают этот вопрос: а где, как и что? Этот мотив появился, и я думаю, что он будет…
Хорошие новости.Как обычно в этих условиях – это было в 70-80-х, начале 70-х – начнут распространятся самодеятельные объединения учительские. Вот я недавно узнал про клуб словесников – очень интересный. То есть, люди ищут выход, где же это все обсуждать. И начнется вот это вот разное.
Второй сюжет. Я надеюсь, что начнется развитие негосударственного образования настоящего.
К. Ларина
―
Это возможно?
А. Адамский
―
Это возможно, это очень даже возможно. Потому что у нас прекрасный закон об образовании, он позволяет выплачивать финансовый норматив, независимо от формы собственности. Этим мало кто пользуется, но это есть. У нас замечательные стандарты, у нас отличнейшие примерные образовательные программы, которые Реморенко сделал, во многом его заслугами, дай бог ему здоровья. И у нас есть все институциональные условия для рывка. И негосударственное образование в этом смысле может его совершить, если оно будет не для элиты, а если мы поймем, что частное образование – это и для среднего, и даже для не очень имущих людей, потому что государство может за это платить.
К. Ларина
―
А как вообще в условиях кризиса может развиваться частное образование?
А. Адамский
―
Именно в условиях кризиса и может развиваться.
Т. Малкина
―
Осталось надеяться на то, что государство будет платить за то, что мы считаем адекватным образованием.
Е. Рачевский
―
Саш, получают они деньги, но при этом у них колоссальные накладные расходы. Вот за последние две недели девять человек из негосударственных школ… я спрашиваю: в чем проблема? Вы уходите из хорошей школы. Называть не буду. Проблема – дорого просто очень, у нас сокращения на работе и так далее и так далее.
К. Ларина
―
Простите, а есть какое-нибудь соотношение процентное? У нас вообще много частных школ?
Т. Малкина
―
Нет.
А. Адамский
―
На уровне погрешности.
Е. Рачевский
―
Их количество не изменилось практически с 90-х годов.
К. Ларина
―
То есть, не больше и не меньше.
Е. Рачевский
―
Не больше и не меньше. Какие-то рухнули из-за отсутствия ресурсов, какие-то рухнули из-за достаточно жестких условий, допустим, по налогам.
А. Адамский
―
Коррупция, налоги, проверки, бюрократия огромнейшая.
Е. Рачевский
―
Тем не менее, сложно назвать большое количество сильных негосударственных школ. Сегодня – я беру элиты – предпочитают надежную хорошую государственную школу, и таких школ становится все больше и больше. Я это серьезно. Одна из причин того, что все больше, назвала Татьяна. Вот эта формула: деньги следуют за учеником. Дурные школы начинали пустеть лет пять назад, и этот процесс практически завершился. Если это не маленький уездный город, где все три-четыре школы. И то из этих трех-четырех какой-то отдают предпочтение тоже все равно.Что касается миграции, Саш, кто смог, это уже сделал. Я имею в виду образовательную миграцию, опять-таки, по причинам исключительно материальным. Дорого, все-таки там учиться дорого. Даже не столько дорого учиться, сколько дорого содержать там ребенка.И это будет незначительный поток. Я не уверен в том, что это будут самые сильные.
А. Адамский
―
Я хочу еще одну очень коротко положительную тенденцию отметить. Мне кажется, что с обострением всех вот этих процессов дурь станет очевиднее. И уже сейчас вот эти все законопроекты и так далее. Вот я сейчас просто замечаю: дурь становится очевиднее.
Е. Рачевский
―
Она стала очевидной, и слава богу.
К. Ларина
―
Слушайте, она очевидна всегда.
Е. Рачевский
―
Ксения, вы знаете, в кризисной ситуации…
А. Адамский
―
… она очевидней, да.
Е. Рачевский
―
Вот Саша упомянул экономический фактор, я вспоминаю кризис 98-го – 2004-го и так далее – для школы это очень хорошо на самом деле. Колоссальная волна репатриантов, тех, кто в свое время получил диплом хорошего вуза и ушел работать в посредственный банк. Опять пошла волна уже сейчас вот этих возвращенцев: дайте, пожалуйста, работу в школе. Это закономерно, так было…
К. Ларина
―
Дайте слово матери.
Т. Малкина
―
Ничего-ничего, я с удовольствием слушаю. Я, кстати, вот хоть меня обозвали матерью-героиней, совершенно почему-то не беспокоюсь ни про ГИА, ни про ЕГЭ. Во-первых, это не мое дело: как сдадут – так сдадут. Сдадут плохо – пересдадут. Сдадут хорошо – флаг им в руки. Во-вторых, я хотела все-таки уточнить, что, мне кажется, образовательная миграция, я бы не отнесла ее к плохим новостям. Вот я сама человек, имеющий два гражданства, о чем я официально сообщила моему государству, и дети мои, соответственно, тоже имеют российское и американское гражданство. Мы совершенно сознательно решили, что оба они должны закончить школу здесь, а дальше посмотрим, как увидят…
К. Ларина
―
Вот это важный момент. У тебя была возможность…
Т. Малкина
―
Отличные школы потому что...
К. Ларина
―
А там что, плохие школы?
Т. Малкина
―
Там разные школы. Они немножко поучились совсем в детстве. Очень разные. Потому что здесь и сейчас, пока что, для моей семьи, включая моего совершенно американского мужа, центр мира и жизни пока что находится здесь, невзирая на то, что есть ощущение, что воздух выпит.Ты меня спросила, что меня заставило бы забрать моих детей из школы. Мне действительно трудно в отношении этой конкретной школы смоделировать, но ты упомянула двух персонажей – Пожигайло и Яровую, спросила, боимся ли мы их. Нет, я их не боюсь. Один особенно смешон, а другую жалко. Но, в общем, если так как-то извернуть, мозг вывернуть, представить себе, что их предложения, касающиеся…
К. Ларина
―
Всего.
Т. Малкина
―
… всего, да, каким-то образом проникли в мою школу – конечно, я заберу оттуда детей и уж как-нибудь я сделаю так, чтобы они доучили свою математику, физику, химию. Слава богу, компьютер есть. Если компьютер запретят, тогда нам придется эмигрировать. Вот. И поэтому… вот ты старалась такую катастрофическую сделать историю, но, видишь, все пока не так плохо.
Е. Рачевский
―
Очень плохо, знаете, с чем? Катастрофически не хватает учителей физики.
Т. Малкина
―
Вот физика, физика, физика…
Е. Рачевский
―
Не хватает.
К. Ларина
―
Ну, на самом деле я хочу вам вот что сказать. Конечно же, мы сидим в столице, в Москве, и понятно, что выбор пока есть, слава тебе господи, конечно, есть. Но люди нас слушают в самых разных местах, в том числе и в тех, где выбора вообще никакого нет, где бери, что есть.
Е. Рачевский
―
Пишут что-нибудь, да?
К. Ларина
―
Вот пишут, что, типа, вы там зажрались в вашей Москве, вам хорошо.
Т. Малкина
―
Все бежать, бросать, снимать маленькую квартиру рядом с хорошей школой, учить детей.
К. Ларина
―
Вот это тоже, кстати, вопрос, да. Видите, у нас люди в этом смысле, к сожалению, почему-тоне мобильны, бояться менять жизнь…
Т. Малкина
―
Вопрос мотивированности.
А. Адамский
―
… повышения ценности, понимания ценности, что разбейся в лепешку, но дай хорошее образование.
Е. Рачевский
―
Татьяна сегодня сказала одну очень важную вещь – о том, что в ситуации, когда инвестиции в одно, другое, третье – непредсказуемый результат, инвестиции в детей… я не имею в виду в буквальном смысле финансовую инвестицию. Это время, это еще что-то. Потрясающий пример. Под домом стоит, площадку недавно построили под окнами спортивную. Бум-бум, бум-бум три года уже. Выхожу, смотрю: все больше становится отцов, играющих со своими этими самыми в футбол или еще во что-то…
К. Ларина
―
Уволенных, наверное, с работы.
Е. Рачевский
―
Да. Я начинаю понимать, что этот небольшой вроде бы фактор влияния…
К. Ларина
―
Матери работают, а эти в футбол играют.
Е. Рачевский
―
Да, но зато они теперь с пивом не сидят где-нибудь на лавочке.
К. Ларина
―
Я вас умоляю, вы в выдуманной стране живете, Ефим Лазаревич.
Т. Малкина
―
Мы, Ксения, живет хорошо и интересно.
К. Ларина
―
Давайте я вам прочту телеграмму завершающую: «Поскольку в стране диктатура военного режима, образование швондерское, то есть, все сводится к навязыванию в школах патриотизма и фальсификации истории. А чтобы этой учебой дети могли заниматься, дополнительно учат и русскому языку, и математике, и немного другим предметам, в том числе и литературе по отобранным литературным произведениям. На этом обучение в госшколах кончается».
Е. Рачевский
―
Человек чем-то очень сильно обижен в этой жизни.
Т. Малкина
―
Если это родитель, то мой совет – просто немедленно ищите своим детям другую школу, они есть.
К. Ларина
―
Значит, мой вывод такой. На следующую программу мы других позовем…
Т. Малкина
―
Более лучших надо позвать, да, которые будут говорить: а-а-а, все пропало, все пропало.
К. Ларина
―
Спасибо вам большое. С наступающим учебным годом!