Олег Кашин, Лиза Лазерсон - Атака с флангов - 2021-09-02
М. Курников
―
Как всегда теперь в 20 часов – «Атака с флангов». И атакует сегодня Олег Кашин, журналист, из Лондона. Здравствуй, Олег.
О. Кашин
―
Привет. Я через вой глушилок. У меня плохой интернете. Заранее традиционно прошу прощения. Привет, Лиза.
М. Курников
―
Феминистка Лиза Лазерсон в студии в Москве. Здравствуй, Лиза.
Л. Лазерсон
―
Привет, Олег. Привет, Максим.
О. Кашин
―
Привет, привет.
М. Курников
―
Я Максим Курников. Я тут в качестве зрителя, слушателя. Я читаю ваши сообщения и в том числе переадресовываю их «атакующим с флангов». +7 985 970 45 45 – это номер для СМС, Вайбера, Вотсапа и так далее. Пишите. Я постараюсь все это дело накидывать. Я предлагаю Лизе начать. Тем более, что историю с Идраком она воспринимает, кажется, острее нас всех.
Л. Лазерсон
―
Ох, с чего ты это взял? Но да, действительно, я чувствую себя даже немножечко как-то участником этого конфликта, потому что я была, наверное, единственной из феминисток против конкретной этой шутки. Я действительно ее считаю оскорбительной. Но что важно здесь сказать. Вот я сама сравниваю действия властей с подходом культуры отмены, потому что я писала пост, что представьте, если не вы отменяете, а вас отменяют. А МВД в России, как известно, может отменить кого угодно. И мне начали противоречить.И вот я хочу объяснить, в чем все-таки, во-первых, принципиальная разница. А она в том, что когда отменяют маленькие люди какого-то властного дядю – это кажется справедливым, а когда, наоборот, власть приходит и отменяет маленького Идрака – это кажется совсем несправедливым, и это уже никому не нравится. Конечно, это сравнение очень натянутое. И самое страшное здесь, что отменяют, к сожалению, совсем не за те преступления, за которые новая этика отменяет людей. То есть, например, что самое главное? Это что, например, в Америке сейчас считается, что шутить над меньшинствами нельзя: нельзя шутить над латиноамериканцами, над геями, над чернокожими
А у нас почему-то нельзя шутить над большинством. И вот это тоже принципиальная разница. То есть власти, во-первых, хотят кого-то прижать сверху. А во-вторых, власти не дают шутить над большинством, над тем, кто является вершиной вот этой вот иерархии. И, помимо каких-то посадок за шутки над белыми, можно предположить, какие еще наказания грядут от вот этой новой культуры отмены по-российски. Это какая-то принудительная женитьба после изнасилования, например, или кастрация за гомосексуализм, ГУЛАГ за критику Сталина и так далее. Вот в этом принципиальная разница. И на этом попался, к сожалению, Идрак.
Но я хочу сказать, что почему-то, к сожалению, никто не отметил, что в его стендапе очень большое место было уделено как раз угнетению меньшинств. То есть он же начал с того, что ему очень сложно снять квартиру, и он пытается с риелторами говорить как можно больше слов до того, как он скажет свое имя, чтобы люди услышали, что он говорит без акцента.
И вот просто подумайте, насколько человек находится в угнетении, что он такое говорит. Представьте себе, что вы даже не можете назвать свое имя, чтобы вас не послали, и вы вынуждены какую-то телегу загонять. По-моему, это реально очень страшно. И, по-моему, вот тот факт, что на это никто не обращает внимание, как, например, не обращают внимание на какие-то абсолютно ужасные шутки «Что было дальше?», самого злого шоу… Никто не обратил внимание. Почему? Потому что они высмеивали группы, которые принято угнетать.
М. Курников
―
Казахов, например.
Л. Лазерсон
―
Казахов, например. Чернокожих, негров.
М. Курников
―
Казахов каждый, каждый, каждый раз.
О. Кашин
―
Максим и его казахи.
Л. Лазерсон
―
Вот, например, помните, как был Мигель. Это уже было на грани, даже за гранью. Это прям было отвратительно: «Негр, негр, черный». Ну и так далее. Это было ужасно. И то же самое со словом «пидор», которое всегда звучит из уст Щербакова. И это уже не кажется даже шуткой. Это какие-то прямые оскорбления. Почему никто не оскорбляется этим?
О. Кашин
―
Лиза, слово «пидор» звучало у нас на той неделе в эфире.
Л. Лазерсон
―
Да, Олег. И тебе рукоплескали в твоем чатике очень умные люди. Вот такие же, которые смеются над шутками Щербакова.
О. Кашин
―
У меня в чатике сидят реально умные люди, густопсовые. Шлем им привет. Потому что мы имеем в виду, что речь идет все-таки не о вполне таком человеке, как мы, а об иностранце, который в России жил по виду на жительство, и, в общем, это немножко другая градация, другая степень свободы в том числе. Идрака можно через запятую с той женщиной взрослой из «BBC» поставить, которую также выслали в контексте обострения отношений России и Британии.И проблема в том, что мы говорим об Идраке, как о своем. А он нам не вполне свой. Даже формально у него есть другая Родина – Белоруссия. И я не исключаю, что завтра он всплывет на белорусском телевидении через запятую с Протасевичем и этим мерзавцем младшим Азаренком. В общем, не будем считать Идрака членом нашей большой семьи. Он не наш.
Л. Лазерсон
―
Человек, который говорит на просто идеальном русском языке, который, очевидно, начитанный русской литературой.
О. Кашин
―
Разве в этом дело? Да на русском языке, как говорится, и Гитлер говорил.
Л. Лазерсон
―
А в чем еще?
О. Кашин
―
В паспорте дело и в степени вовлеченности.
Л. Лазерсон
―
Прекрасно.
М. Курников
―
То есть для тебя паспорт важнее культуры человека?
О. Кашин
―
Я отдаю себе отчет, что я живу в Великобритании, и если вы скажете мне: «Олег, а скажи “долой королеву”», я скажу: «Почему я скажу “долой королеву”? Нет, я не хочу никак вообще задевать британский контекст, я здесь в гостях». В гостях поведение другое.Но также я еще раз хочу сказать, естественно, что все репрессии всегда начинаются с людей, которые нам не нравятся. Вот как Елена Сергеевна Булгакова радовалась тому, что посадили Киршона, автора стихотворения «Я спросил у ясеня» и параллельно гонителя Михаила Афанасьевича Булгакова. В итоге, естественно, за Киршоном пересажали и поубивали много кого. И да, уже забыты имена плохих людей, которых убил большевизм, потому что хороших убили больше.
И, естественно, сама эта такая абсолютно даже не чеченская, а какая-то, в любом случае, дикарская тема «а вот он нас задел словом, давайте мы ему ответим каким-то уголовным или административным производством» – это, конечно, абсолютная мерзость, абсолютная дикость, которая гораздо более дикая, чем та самая шутка про говно. Здесь разговоров нет.
Л. Лазерсон
―
Олег, а кто требовал вот этого наказания? Ты обратил внимание, что самое страшное и смешное в этом было, что статью 282 почему-то вспоминали в контексте Идрака русские националисты, твои братья – вот Холмогоров все время про нее говорил, Егор Погром, – что вот посмотрите, такой прям оголтелый экстремизм.
О. Кашин
―
Ну Лиза, я не сторож Егору Погрому.
Л. Лазерсон
―
Но тем не менее интересно, что русская статья народная…
О. Кашин
―
Если ты от меня хочешь добиться сказать, что рад ли я тому, что русская статья применяется к нерусским, оскорбляющим русских – нет не рад. Не нужна такая статья. Но все же надо разделять.
Л. Лазерсон
―
Но ты разве не был рад, что Идрак уехал? Ты не говорил что-то в духе «скатертью дорожка», Олег?
О. Кашин
―
Нет, не говорил. Тебя дезинформировали, естественно.
Л. Лазерсон
―
Значит, как-то менее однозначно, но все-таки ты…
О. Кашин
―
Не, Лиза, как говорила Ксения Ларина, мир ей, Кашин – самый скользкий чувак на свете. Поэтому тебе не удастся меня схватить. Я еще раз скажу, в чем проблема любого российского дискурсмонгера. В том, что из первого пункта «наказывать за слова – плохо» следует второй пункт «Идрак нам друг, мы любим Идрака, мы с Идраком вместе резала барана, как велел Сергей Шойгу (такой же дикарь, как Идрак, естественно, как уже было сказано)». Нет.
Л. Лазерсон
―
Почему Идрак – дикарь? Почему ты делаешь такие обобщения? Это прямое оскорбление.
О. Кашин
―
Ну потому что шутить про говно…
Л. Лазерсон
―
Сказал человек, который шутит про пидоров, говорит слово «пидоры» и смеется.
О. Кашин
―
Нет, Лиза, я не шучу про пидоров никогда. Я самый толерантный человек.
Л. Лазерсон
―
Но ты говоришь это слово, и считается, что должно быть смешно, Олег.
О. Кашин
―
Нет, я не говорю это слово, чтобы было смешно. И слушай, шутить и про жопу, и про пидоров, и про евреев, и сравнивать мексиканцев с червеобразными, как учит нас Фейсбук – нет, неправильно. Мы здесь интеллигенция. Но все же, когда говорят: «Идрак – не враг», нет, Идрак – враг по всем пунктам, начиная буквально с того, что КВНщик и эстрадный юморист нормальному человеку, конечно, не товарищ буквально. Тем более, что, если не ошибаюсь, боюсь соврать, но он же начинал в этой гнусной, говноедской тусовке «“Спасибо”, Ева!», которая при поддержке пресловутой «Росмолодежи» еще в те годы дала нам много кого, многих легенд рунета.Естественно, государство заинтересовано в том, чтобы общественная дискуссия, тем более в предвыборные недели, велась вот на этом фоне: говно, жопа, говно, жопа. Вот эта девушка-учительница… Как ее зовут? Давай. У тебя, может быть, есть под рукой. Если нет, то я сам посмотрю.
Л. Лазерсон
―
Подожди. Я еще про Идрака хочу сказать.
О. Кашин
―
Да мы говорим про него, конечно.
Л. Лазерсон
―
Перед тем, как мы перейдем к девушке, я имею в виду. Я просто хочу сказать, что у Идрака, с одной стороны, была вот эта тема, что он хотел привлечь внимание к тому, что его самого угнетают. С другой стороны, я посмотрела его другие стендапы. И вот что должна сказать. Юмор очень часто строится на таком допущении, что сам человек, который является автором комедии, он немножечко должен говорить про такие банальные вещи, он должен немножечко встать на сторону условного быдла, то есть он должен выглядеть вот таким как раз человеком, который кричит слово «пидор», который не любит геев и должен разделять самые обывательские, людоедские цели.
О. Кашин
―
Лиза, скажи это, я хочу это услышать: «А нормальный человек должен не любить быдло». Мы не любим быдло, мы лучше быдла, да, Лиза?
О.Кашин: Вы каждый свой кирпичик в новый ГУЛАГ вносите
Л. Лазерсон
―
Нет, я не то говорю. Я говорю не что мы лучше быдла, а что человек пытается играть…
О. Кашин
―
Мы хуже быдла.
Л. Лазерсон
―
Мы хуже быдла, потому что комедианты пытаются играть роль быдла и делать вид, что они разделяют какие-то быдляческие ценности на примере Щербакова, который играет роль такого быдлоты-гомофоба. И Идрак как будто бы очень интеллигентный мальчик, у него не настолько хорошо получается роль такого быдлоты-гомофоба (вообще не получается), и он говорит какие-то вроде бы правильные вещи, но, с другой стороны, у него есть стендапы про велосипедистов: зачем нужны велосипедисты, кто их угнетал, почему у них все привилегии?
О. Кашин
―
Это ж тоже, Лиза, классика: «Давай убьем евреев и велосипедистов. – А велосипедистов за что?» Да, естественно.
Л. Лазерсон
―
Если бы Идрак сам не вставал на эту сторону вот такого обывательского взгляда и не транслировал такие вот ценности в своем стендапе, то, возможно, мне, например, было бы его гораздо более жалко. И я сама критиковала вот эту шутку, если ты помнишь.
О. Кашин
―
Репрессии за шутки, даже за плохие шутки – плохо.
Л. Лазерсон
―
Конечно, быть не должно.
О. Кашин
―
Да. А дискутировать про Идрака, хороший он или плохой – давай оставим это специалистам по юмору, культурологам каким-то. Потому что, я честно скажу, я не люблю юмор и лишен его, анекдоты не рассказываю.
Л. Лазерсон
―
Нет, анекдоты ты рассказываешь. Например, ты нам рассказывал про талибских девушек.
М. Курников
―
Афганский юмор, да.
Л. Лазерсон
―
Но тем не менее, мне кажется, юмор немножечко сам по себе становится токсичным, и рамки этого юмора и того, над чем можно шутить, они все сужаются и сужаются. И вот уже даже Олег Кашин против юмора. И уже даже скоро мы не услышим слово «пидор» в эфире. Вообще, куда катится мир?
М. Курников
―
Господи.
О. Кашин
―
Слово «пидор» запрещенное. Давай договоримся на берегу, никаких «пидоров» в нашем эфире. Никакого слова, естественно.
Л. Лазерсон
―
Ну вот опять.
М. Курников
―
А можно вопрос по поводу юмора? Та версия, что якобы на самом деле дело в Сечине и в шутках над ним, насколько эта версия, на ваш взгляд, имеет под собой что-то?
О. Кашин
―
Лиза.
Л. Лазерсон
―
Я считаю, что дело о велосипедистах и велосипедное лобби во главе с Одуваном выгнало, пролоббировало уход, изгнание Идрака.
О. Кашин
―
Не, версия красивая про Сечина, от себя добавлю.
Л. Лазерсон
―
Красивая, красивая.
О. Кашин
―
Не такая фантастическая. Тем более, есть же цепочка понятная: есть Сечин, рептилоид на своем нефтяном облаке, у него есть Леонтьев Михаил, уже человек поколения Евгении Марковны, условно говоря, который более-менее в медийной контексте, у Леонтьева есть разные прихлебатели из интернета, вплоть до Телеграм-канала «Караульный». В общем, до Сечина шутка дойти могла. А Сечин, как мы знаем, вполне такой обидчивый мужчина. Почему бы и нет?Но, с другой стороны, понятно, перебивать тему русофобии и тему сечинофобии – нет. Даже сечинофобия, а мы согласны с Идраком по его оценкам Игоря Ивановича Сечина (отчасти, может быть, согласны), перебивать сечинофобию и русофобию не надо. Это вот такой вечный перехват дискурса.
Меня порадовало на днях, что Фейсбук МИДа России (или Мария Захарова, я не помню) запустил хештег под названием #ихтамнет. Знаете, да. #ихтамнет про то, что на Украине, по версии украинских властей, нет нацистов. То есть понятно, что на самом деле цель – забрать бренд. Потому что классическое #ихтамнет про это, как мы понимаем. Или ЧТД то же самое. Ходорковский запустил свой медиа «ЧТД», использовав главный, наверное, симоньяновский мем. В общем, такая игра. И здесь, наверное, то же самое.
Нет, вот еще раз, я русский человек, мне, понятно, не нравится, когда меня называют «говном». Но я люблю евреев или таджиков, кого угодно, которым тоже не нравится, когда обижают русского.
Л. Лазерсон
―
Господи, у меня есть друг еврей и есть друг гей.
О. Кашин
―
Не, не, не. Ты не дослушала. Мне приятно, когда нерусские люди согласны со мной в оценках русофобии. Понятно, я всегда буду против русофобов, потому что я объект русофобию. Мне хотелось бы видеть больше людей, которые не такие, как я, жертвы русофобии, но они рядом со мной, они встают со мной плечом к плечу и говорят: «Олег – мой брат. Олег – русский. Русских обижать нельзя, потому что русские хорошие».
М. Курников
―
Если ты не против, я буду представлять тебя теперь: Олег Кашин, жертва русофобии.
О. Кашин
―
Да, пожалуйста.
М. Курников
―
Это просто прекрасно звучит. Мы сейчас послушаем рекламу. После рекламы вернемся в студию.РЕКЛАМА
М. Курников
―
Продолжаем. И я напомню, что по видеосвязи с нами – журналист Олег Кашин, а в студии – феминистка Лиза Лазерсон. Я надеюсь, что меньше «п» слов будет в этой части эфире. Напомню, что вы можете присылать свои вопросы: +7 985 970 45 45. И я предлагаю пойти дальше. Вы тут упомянули уже про учительницу, которая станцевала.
О. Кашин
―
Да, Юлия Марченко, школа №76 Хабаровска.
Л. Лазерсон
―
Кстати, про учительницу. Извини, Олег, я тебя перебью. Просто в чате пишут, чтобы я сидела смирно и не крутилась буквально за партой. Это очень смешно.
О. Кашин
―
Но, я думаю, не эта учительница пишет, потому что мэрия Хабаровска сегодня выложила совершенно безумное видео. Я дословно процитирую фразу: «Изображая птицу счастья, я никого не хотела оскорбить».
Л. Лазерсон
―
Господи.
О. Кашин
―
Да. То есть это уже Сорокин или что-то еще такое совсем. И она говорит дословно: «Приношу извинения всем детям, родителям, бабушкам, всем тем, у кого мое выступление вызвало какие-то негативные эмоции, непонимание, какие-то чувства, которые ввели вас в резонанс». А дальше объясняет, что ее костюм был телесного цвета, то есть она была не голая. Танцевала учительница танцев, насколько я понимаю, или музыки. Танцевала на линейке.
М. Курников
―
Хореографии.
О. Кашин
―
Хореографии, да. И пошло: «Стриптизершу пригласили». Ладно, это смешные разговоры в соцсетях. А не смешные, когда стандартный поведенческий сценарий – это видео под камеру и в официальном аккаунте мэрии, полиции, где человек уже с лицом, которое указывает на набутыливание буквально, извиняется, приносит извинения.
Л. Лазерсон
―
Господи, какое набутыливание могло грозить девушке, хореографу, учительнице?
О. Кашин
―
Так вот именно! Понимаешь, танцевать – нормально.
Л. Лазерсон
―
Так вот именно. Не нужно сгущать краски.
О. Кашин
―
А если человека вытаскивают под видео и заставляют извиняться, то это, естественно, продолжение понятных историй, которые пришли к нам с чеченских гор, спустились, и по любому поводу люди извиняются.
Л. Лазерсон
―
Я не считаю, что они пришли к нам с чеченских гор. Я считаю, что это как раз пришло к нам с Запада – вот эта политика извинений публичных. И просто она в уродливом виде изменяется.
О. Кашин
―
А вот надо прямо хронологию, Лиза, смотреть, кто первый извинялся: вот тот чеченец без штанов не беговой дорожке лет 7 назад или как раз какие-то абьюзеры из Голливуда. По-моему, в Чечне копирайт все-таки. Извини, в Туркмении было, когда ловили каких-то оппозиционеров, и они говорили: «Мы, террористы и наркоманы, хотели убить Туркменбаши». При сталинизме люди на московских процессах говорили: «Да, мы вредители».
Л. Лазерсон
―
Ну вот при сталинизме вероятнее.
О. Кашин
―
Сталинизм – это торжество левой идеи, предельное воплощение левой идеи. И еще раз и Лизе сказать, и другим всем левачкам, людям левых взглядов. Естественно, вы каждый свой кирпичик в новый ГУЛАГ вносите. И долг, честь и самовыживание любого человека, живого, необязательно с какими-то взглядами – быть чуть-чуть правее, чем можно было быть лет 20 назад. Сегодня быть правым – это бороться буквально за спасение человечества от нового большевизма.
Л. Лазерсон
―
Олег, наверное, где-то на Западе – да. Но не у нас, когда у нас культурой отмены является то, что Идрака за шутку над белыми сажают.
О. Кашин
―
Ты сама, Лиза, начала говорить с того, что очень хорошо Российское государство практики западной культуры отмены себе перехватывает. И как раз твоя растерянность, как я ее себе вижу, она очень показательна, что ты говоришь: «Но погодите, это мы – меньшинства, защитники меньшинств».
Л. Лазерсон
―
Да, конечно, я говорю про то, как они уродливо это взяли, вывернули и себе на службу приспособили, как и любые новшества.
О. Кашин
―
Да, естественно, а Ленин и Сталин уродливо построили социализм. Просто практика всегда уродливее теории красивой. И если ты ждешь, что где-то будет реализован идеал – нет, не будет идеала, а будет опять же райком, обком, комсомол и все на свете. Иначе не бывает.
Л. Лазерсон
―
Олег, я хочу тебе сказать, что, например, даже в Лондоне если бы ты публиковался с подобными взглядами в газете «Гардиан» – это было бы круто. А в России это, как ты сам говоришь, с позиции – не зассав. Потому что быть против левачков – это официальная позиция Богомолова, Латыниной, Путина и Скабеевой с Поповым.
О. Кашин
―
Не, я это выступаю по «Эху». Не, не, не, Богомолов – он нормальный. Его тоже закенселили в МХТ – отменили его легендарный спектакль «Идеальный муж».
Л. Лазерсон
―
Я бы тоже хотела про это сказать. Скорее бы он сам себя текущий закенселил. И новый Богомолов кенселилит предыдущего Богомолова. Это очевидно.
О. Кашин
―
Но, Лиза, это тоже наш с тобой вечный разговор: а почему прогрессивные некогда люди от Нади Толоконниковой до Богомолова или Эдуарда Боякова в какой-то момент превращаются в самых мракобесных мракобесов? Может быть, продвигаясь вперед, дальше нас по линии культурного развития, они однажды понимают, что там сатанизм, и бегут от этого сатанизма. Куда? В объятия Владимира Путина. Может быть, и нас это ждет. Но мы этого боимся. Я это боюсь.
Л. Лазерсон
―
Прекрасно, что ты солидаризировался с Путиным. Тем не менее я должна сказать, что в этих страшных, как ты их называешь, извинениях, на самом деле, нет ничего страшного. Давай подумаем, что бы грозило этой девушке.
О. Кашин
―
Конечно, конечно! Представь себя. Увольнение грозило. А если ты учительница танцев в Хабаровске, то, может быть, да.
Л. Лазерсон
―
Именно, увольнение. А теперь, Олег, она просто извинилась на камеру, и это сняло напряжение.
О. Кашин
―
Это гуманизация, да?
Л. Лазерсон
―
Ну разумеется.
О. Кашин
―
Я это слышал про кадыровских людей, что раньше убивали, а теперь всего лишь видео.
Л. Лазерсон
―
Конечно.
О. Кашин
―
Но это же кошмар.
Л. Лазерсон
―
Если бы Идрак Мирзализаде извинился вовремя нормальным образом, а не так, как он сделал: «Я не буду извиняться, потому что не за что извиняться. Это была шутка», я тебя уверяю, что градус вот этого напряжения сильно бы понизился, и, возможно, таких последствий не было бы. Но он тоже принципиальный молодой человек, который считает ниже своего достоинства извиняться почему-то. Хотя он действительно оскорбил людей. И это опять мой такой очередной тейк про чувствительность, про то, что люди стали внимательнее к своим чувствам. И нет ничего плохого извиниться перед вот этими, простите, папами, мамами, бабушками, которые не хотели, может быть, видеть полуголую девушку.
Л.Лазерсон: Если Путин – дед, то он такой дед из кино, который в конце оказывается самым крутым суперагентом
О. Кашин
―
Бабушками и дедушками, да. И мы знаем их по именам. Не, не, не. Просто с этого же начинается опять же путь в тысячу ли. А почему бы не извиниться перед чеченским народом, как известный боец ММА по кличке Акаб. Недавно гениальное было видео, где он пьяный говорит: «Мужики, что происходит? Кадыровцы беспределят. Лысый этот 20 лет правит». Через 2 дня видео, где этот же боец-герой сидит испуганный и говорит: «Вы знаете, был пьяный, насмотрелся Ютубов всяких. Я приношу извинения великому чеченскому народу, Рамзану Ахматовичу, Путину».
М. Курников
―
Лиз, скажи, пожалуйста, я правильно понимаю, что перед людьми с автоматами, которые оскорбляются на все подряд, надо извиняться, это самая лучшая тактика?
Л. Лазерсон
―
Я считаю, что надо извиняться перед всеми, кого ты действительно оскорбил.
М. Курников
―
А те, кто с автоматами, они не будут извиняться и будут оскорблять.
Л. Лазерсон
―
Это неправильно.
М. Курников
―
А как в реальной жизни с этим жить?
Л. Лазерсон
―
Как жить где, в «Талибане»*?
М. Курников
―
У нас.
Л. Лазерсон
―
Никак не жить. Уезжать оттуда.
О. Кашин
―
Уезжать оттуда куда? В объятья митушного Голливуда феминистско-всевозможного? Некуда. Вот именно сейчас такая проблема, что глобальный интернационал, жаба и гадюки делают общее дело.
Л. Лазерсон
―
Просто извинения – это нормальная христианская практика.
О. Кашин
―
Извинения под принуждением – ненормальная практика. Даже молитва под принуждение – ненормальная практика.
Л. Лазерсон
―
Я не вижу проблемы в том, чтобы эта девушка извинилась.
О. Кашин
―
Когда человек извиняется под страхом увольнения, которое мы подразумеваем – это неправильно.
Л. Лазерсон
―
Почему мы должны его подразумевать?
О. Кашин
―
Потому что это даже не ее личный Инстаграм. Она это выложила в мэрии Хабаровска.
Л. Лазерсон
―
Девушка живет жизнью новой этики.
М. Курников
―
Мы послушаем новости и рекламу и после этого вернемся в студию.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
М. Курников
―
Продолжаем мы «Атаку с флангов». Олег Кашин, журналист, на связи с нами по видео и феминистка Лиза Лазерсон здесь в студии. И давайте поговорим про красивых девушек, которые танцуют на хоккее. Хоккейный «Ак Барс» сказал, что отказывается от такой практики, потому что у них семьи приходят на матчи, мужчины отвлекаются. Это ж хорошо, это ж по-феминистски? Потому что, как ни крути, они же сексуализированные эти девушки.
Л. Лазерсон
―
Конечно. Это чистейшая объективация. Когда Максим скинул нам эту новость, чтоб мы ее обсудили, я такая: «О, господи, вообще существовали вот эти женщины?» Может быть, еще рабы, которые дерутся, загрызают друг друга до смерти на потеху свободных жителей Казани? Может быть, женщины в грязи должны перед детьми срывать друг с друга лифчики?
О. Кашин
―
Максим, я уточню. Они говорили именно в таком контексте, как Лиза говорит, или в исламистском, типа у нас мусульманские семьи?
М. Курников
―
В семейном контексте. Они сказали: «У нас семьи приходят. Мужчины отвлекаются. Мы решили не раздражать».
Л. Лазерсон
―
В исламистском я тоже не вижу ничего плохого. Если религиозная семья хочет прийти, почему она должна смотреть на женщин, которые трясут ляшками? Это какой-то вреднейший образ.
О. Кашин
―
Ты мой «Талибан», дорогая Лиза, «Талибанище», «Талибанчик».
Л. Лазерсон
―
Я уже говорила, что и «Талибан», и феминизм третьей волны – это такая категоричная реакция на феминизм второй волны, на сексуальную революцию.
О. Кашин
―
Я думаю, да, все придет к организации под названием «Женское государство», которое будет кошмарить те бизнесы, которые иногда позволяют себе…
Л. Лазерсон
―
Да здравствует женское государство.
О. Кашин
―
Долой женское государство. Не хочу жить в государстве, которое основано на доминировании какой-то группы.
Л. Лазерсон
―
То есть ты хочешь прийти с Нилом на шоу хоккейное или чемпионат чего-нибудь, чтобы там женщины трясли сисяндрами перед маленьким Нилом?
О. Кашин
―
Да, ради бога. То есть как раз мы уже, бывает, идем, я говорю: «О, Нил, смотри, баба голая». Он говорит: «Точно, баба». Нет, это нормально. Я не вижу в этом проблемы.
Л. Лазерсон
―
Господи, Олег, ты просто растишь мужлана из прекрасного, нежного, тонкого мальчика. Зачем?
О. Кашин
―
С любой идеологией рука об руку идут ханжество, с ханжеством идет цинизм и лицемерие.
Л. Лазерсон
―
Какое ханжество, Олег? Мы говорим про женщин, которых объективируют, которых, как проституток каких-то, в рядок выставляют и заставляют всякие па делать, показывая, какое у них тело.
М. Курников
―
Но их не заставляют, они сами хотят.
Л. Лазерсон
―
Хорошо, они сами, но они живут в этой культуре.
О. Кашин
―
Художники рисовали женщин миллион лет, а потом пришли талибы и говорят: «Рисовать людей – неправильно, потому что Аллах не велел». В итоге живопись умирает.
Л. Лазерсон
―
Нет, а потом пришли феминистки и такие: «Ребят, а почему у вас одни только голые женщины в музеях?» Сначала было все-таки вот это.
О. Кашин
―
Неправда. Сходи в музей. Там не только голые женщины. Я помню, там Боярыня Морозова, в тулуп укутанная.
М. Курников
―
В конце концов, голые мужчины тоже есть.
О. Кашин
―
Да, голых мужчин навалом. Как я впервые пошел в 9 лет в Пушкинский музей, а там мужик с членом стоит. Меня так поразило. И что же теперь, в рамках твоего ханжества и член ему прикрыть, как говорится?
Л. Лазерсон
―
Да нет, дело не в том, что член прикрыть ему, а дело в том, что… Был такой феминистский мем, были такие партизанские феминистские группы «Guerrilla Girls». Они развешивали огромные баннеры на всяких музеях и говорили: «Чтобы попасть в музей, ты должна быть голая». То есть дело в том, что именно художники изображали голых женщин, таким образом их объективируя.
О. Кашин
―
И мужчин, как, действительно, было сказано.
Л. Лазерсон
―
Кто изображал мужчин? Караваджо? Он был гомосексуалом. Про античную и по возрожденческую давайте мы не будем говорить, ближе к нашему времени.
О. Кашин
―
Все-таки ты приводишь примеры позитивные, прорывные: люди голые в музее. Опять же это начало большевизма. Общество «Долой стыд!», если ты помнишь, люди, которые голые маршировали по улицам. А потом товарищ Сталин все левые группы унифицировал.
Л. Лазерсон
―
Есть большая разница между образом в музее, образом картины. Это совсем не то же самое, что живой голый человек, который трясет своими причиндалами. Это во-первых.
О. Кашин
―
Товарищ политрук, дай мне положняк по Позднякову уже, а то у нас истекает наше драгоценное эфирное.
Л. Лазерсон
―
Подожди, пожалуйста. Сейчас будет положняк по Позднякову. С удовольствием тебе дам. Я просто хочу сказать, что, во-первых, это не нужно, потому что на это смотрят дети. Во-вторых, это дает очень вредный пример того, что телочки должны завлекать и развлекать каких-то реальных мужчин, которые сейчас делают дело.
О. Кашин
―
Дети должны смотреть на красоту. Красивая женщина модельной внешности (полуголая или не полуголая) – это красота, это нормально.
Л. Лазерсон
―
Почему раздетая – это красота? Это объективация, Олег.
О. Кашин
―
Но там они же не с голым верхом.
Л. Лазерсон
―
Но они в каких-то микро-юбках абсолютно однозначным образом танцуют.
О. Кашин
―
Микро-юбках, да. Это красиво.
Л. Лазерсон
―
Почему я должна со своей маленькой дочерью прийти, чтобы моя дочь понимала: «Ага, девочки – это те, кто пляшут, чтобы нравиться мальчикам, а мальчикам реальные какие-то задачи ставят (например, выиграть)».
О. Кашин
―
Лиза, не ходи тогда на хоккей. Это вопрос выбора. И вот даже ирландская сборная по футболу – тоже пример в твою пользу – объявила, что футболистам мужской сборной и футболистам женской будут одинаково платить. А это же тоже мрак и дикость, потому что, извини, сколько народу ходит на женский футбол, сколько ходит на мужской футбол. Идеология заставляет идти против рыночной стихии, в которую мы продолжаем верить.
Л. Лазерсон
―
Рынок – зло. Но тем не менее рынок распорядился таким образом, что девочки, которые пляшут за копейки, стоят рядом или выступают рядом с реальными мужиками, которые зарабатывают деньги. Все, Олег. Вот эта система, когда у тебя на обочине поля какие-то девчонки пляшут, и вот реальные люди что-то делают, и ты должен смотреть на них, а они должны развлекать и вдохновлять вот эти полуголые объекты. Это вообще вреднейший какой-то образ. И они считают, что он должен существовать. Это суперустаревшая фигня. Мне кажется, это никому не нравится.
О. Кашин
―
Я с тобой соглашаюсь, да, этого не будет через год. И через год вот этот талибанский опять же дискурс, что: «А давайте все будут в длинных юбках. – А может, еще платок? – О, давайте платок. Отлично. Платок – по-феминистки». Это все будет. Но пока еще старый мир остался, осколки старого мира, дай мне полюбоваться на женщин, танцующих у кромки казанского ледового дворца, куда я никогда, наверное, не приеду. По крайней мере, иметь в виду, что если хочешь увидеть красивых женщин, съезди в Казань. Этого не будет, да. Вы этого добьетесь.
Л. Лазерсон
―
Подожди, какое это отношение имеет к спорту? У вас уже есть достаточное количество вот этих вот инфраструктур для объективации, для сексуализации, для проституирования женщин, где ты можешь воспользоваться этим за деньги. Зачем в спорте это демонстрировать?
О. Кашин
―
Не, подожди, это ж тоже классика: проституирование за деньги. Нет, голая женщина или женщина в мини-юбке, танцующая на хоккейном поле – не проститутка.
Л. Лазерсон
―
Она не проститутка, конечно же.
О. Кашин
―
И подхватывая эту риторику, ты уподобляешься бабушке советской вот это стандартной: «О, Пугачиха голая!» В таком духе. Так нельзя. Это плохо, это неправильно. Нормально, когда женщина надевает мини-юбку, если она этого хочет. Говорить ей: «Ты знаешь, подруга, ты не понимаешь. Эта юбка тебя объективизирует».
Л. Лазерсон
―
Конечно, нормально. Ты мужчина. Ты не видишь в этом никакой проблемы. И у тебя сын. И ты учишь его тому же самому. Но я тебе просто как женщина могу сказать, вот я сейчас ехала на такси. У нас очень холодно и плохая погода. И я обращаю внимание, что во всех городах России, какая бы ни была погода, девушки ходят без шапок, потому что девушки считают, что они должны быть красивые и с прической.
М. Курников
―
Лиза, в Англии в Манчестере в +10 они ходят в топиках вообще.
О. Кашин
―
И дети. Вот мой ребенок ходит в шортах в мороз. В Англии так принято.
Л. Лазерсон
―
Ну это потому что вы привыкшие, закаленные. Молодцы. Речь идет про другое. Речь идет о том, что женщина всегда должна ставить себя в позицию объекта, даже самообъективироваться, чтобы понравиться. Зачем ее с детства этому учить? Зачем эти несчастные, бедные девочки, которые не поступили в школу хореографками и им негде показать свой талант, кроме как…
О. Кашин
―
Лиза, Максим, breaking news. В канале Позднякова написано, что его якобы задержали при пересечении азербайджанской границы. Я думаю, это неправда, потому что в этом же канале когда-то писали, что его убили. В общем, формально имеем в виду, что «Мужское государство» объявило о задержании своего лидера.
М. Курников
―
Можно я скажу? Ведь удивительно, Лиза, как совпадает твоя риторика как раз с представителями «Мужского государства», которые находят то, как женщины раньше себя где-то демонстрировали, и теперь позорят их за это, таким образом, побуждая других женщин не демонстрировать себя.
Л. Лазерсон
―
Я тебе скажу, почему это совпадает. Потому что, например, реклама «Ёбидоёби», которая сделана таким образом специально абсолютно… Я напомню, там сидел чернокожий мускулистый, большой, крупный парень и рядом с ним три девушки. Так вот эта реклама специально была сделана, сконструирована так, чтобы поднять всех: и феминисток, и «Мужское государство». Просто тот факт, что «Мужское государство» напало, так скажем, первым и первым начало страйкать и критиковать, вынудило феминисток, к сожалению моему огромному, защищать эту ужасную сексистскую рекламу.
О. Кашин
―
Важный момент. Давайте внесем его в стенограмму. То есть, действительно, борьба мужского государства и женского государства – это внутривидовая борьба. Она, естественно, более яростная, чем межвидовая борьба, как всегда в природе, как писал Брэн.
Л. Лазерсон
―
Вообще не то. Я тебе говорю просто про то, как пиар-технологии используют.
О. Кашин
―
Нет, ты сказала, что сожалеешь о том, что фашисты перехватили ту проблему, которую так-то должны были вы разоблачать.
Л. Лазерсон
―
Я не то сказала. Я сожалею, что феминистки из-за вот этих уродов начали защищать эту рекламу, которая действительно плохая. Но она плохая не просто потому, что она не нравится мне, а она специально сделана плохой, чтобы все возбудились.
О. Кашин
―
Лиза, опять-таки, если долго…
Л. Лазерсон
―
Можно, как дедушка, не делать: «Ой, ой, ой…»? «Дед, надень штаны» хочется сказать.
О. Кашин
―
Ты вглядываешься в эту идеологическую бездну. Она тебя съела. Еще раз, негр и три женщины за столом – это не указание на то, что они сейчас съедят суши и пойдут заниматься поревом. Нет, естественно. Они просто сидят и обедают, кушают, если угодно.
Л. Лазерсон
―
Но ты видел, как там это было сделано?
О. Кашин
―
Когда мужчина с женщинами сидит и есть – это не значит, что потом они пойдут в постель. Ты рассуждаешь, как советский военный пенсионер.
Л. Лазерсон
―
Да они там кормят друг друга разными роллами.
М. Курников
―
«Я всегда о ней думаю», да?
О. Кашин
―
Да, да, да. Ну правда. Ну господи, необязательно.
Л. Лазерсон
―
Да нет, Олег, давай не будем, правда. Красивые девушки, ты все понимаешь. Все мы понимаем, почему так оно было.
М. Курников
―
Подождите, главная дискуссия между правыми и левыми: 282 к Позднякову надо применять или нет? И к «Мужскому государству».
О. Кашин
―
Нет, у него есть другой явный состав – угроза убийством и так далее.
Л. Лазерсон
―
Да у него уголовка. Конечно.
О. Кашин: 282
―
это вообще не должно быть. Но ее уже формально декриминализировали, но при этом по разжиганию остались статьи, которые обычно подверстывают к чему-то другому. Более того, наши коллеги из Телеграм-канала «Жаба и Гадюка» выяснили, что он проходил по уголовным делам до этого, и наверняка его как-то включили в обойму этих подментованных, как обычно бывает, провокаторов.Потому что, как показывает практика и Фонда борьбы с коррупцией, запрещенного в России, и Национал-большевистской партии, запрещенной в России, и даже футбольных хулиганов, которых после Чемпионата 2016 года прижали к ногтю, когда Российское государство хочет, чтобы не было какой-то общности людей, объединенных каким-то желанием действия, назовем это так, оно справляется с этой функцией. И я думаю, что если поставить цель, Путин скажет Патрушеву, Бортникову: «А давайте послезавтра не будет “Мужского государства”», его не будет.
Моя вечная тема, вечный лозунг: если вы в России функционируете, занимаетесь деятельностью, тупо если вы живы – это добрая воля режима, добрая воля власти. Захотят, чтоб вас не было – вас не будет.
Л. Лазерсон
―
Это был твой прекрасный тейк про «Мужское государство»?
О. Кашин
―
Да, разумеется.
Л. Лазерсон
―
Ну, хорошо, прекрасно. Принято. Я думаю, что про «Мужское государство» стоит еще сказать, что, помнишь, ты, по-моему, тоже постил их конфликт с Яндексом, что Яндекс каким-то образом возымел какое-то действие…
О. Кашин
―
Не, ну это ж я на троллинг. Зачем это всерьез обсуждать? Какой Яндекс, елки-палки? Им товарищ майор позвонил в лучшем случае.
Л. Лазерсон
―
Хорошо, им позвонил товарищ майор. Тем не менее мы понимаем, что эта опция была раньше. То есть их могли просто-напросто закрыть, прижать, полностью обнулить все их каналы. Но почему-то это не делается.
О. Кашин
―
Я об этом и говорю. Если они есть, то это добрая воля власти. Более того, помнишь же, был ВБОН. Одно время говорили, вот есть такие жуткие азербайджанские фашисты в Москве, которые заставляют извиняться. Они реально заставили извиниться «Ленту.ру» и удалить статью о разгульной жизни азербайджанских женщин в Баку, потом они заставили «Мегафон» извиниться за тариф «Карабах» (это было до Карабахской войны), а потом о них стала писать пресса и ваш покорный слуга тоже. И как-то гэбуха поняла, что ненормально, когда есть какой-то субъект, заставляющий извиняться без разрешения. В итоге ВБОН набутылили.
Л. Лазерсон
―
Ты знаешь, мне кажется, про заставляющих извиняться – это же все такая раздутая немного история. То есть какая-то кучка уродов, которая что-то такое делает явно противозаконное, и вместо того, чтобы нам всем писать на него коллективно заявления и иски…
О. Кашин
―
Донос.
О.Кашин: Бегут от этого сатанизма. Куда? В объятия Владимира Путина. Может быть, и нас это ждет
Л. Лазерсон
―
Донос, да. Нет, это уголовные дела. Они конкретно запугивали женщин. О чем речь?
О. Кашин
―
«Мужское государство» занимается мелкой уголовкой, за которую не наказывают.
Л. Лазерсон
―
Да. Вместо этого что происходит? Вот большие компании, включая и «Тануки», которые прекрасно отпиарились и точно пошагово знали, что они будут делать, и есть «Ёбидоёби», которые с этим чернокожим парнем… Кстати, можешь взять у меня, подрезать тейк, что если бы парень не был чернокожим, то феминистки бы сами эту рекламу отменили. Про обратную дискриминацию. То есть это просто история про какую-то тягу к хайпу. СМИ пишут про Позднякова, потому что это дает трафик. Поздняков чувствует себя таким всесильным – про него все написали. Можно еще. И конца и края этому нет.И вот это ужаснейшее «Ёбидоёби», простите, просто они прям с самого своего названия настолько хайпожорские какие-то ребята, потому что они говорят: «Это просто суббота». «Доёби» – это суббота. А «Ёбидоёби» – мы все понимаем, что это означает. «Тануки» каждый раз делал сексистскую рекламу. Я про это хочу напомнить.
О. Кашин
―
Секунду. Маленькая ремарка. Она потом стала называться «Япоша» по-доброму, а раньше назвалась «Япошка» сеть сушечных. А потом им пригрозили статьей за разжигание, и они переименовались. Опять-таки, если есть какая-то опция, что кого-то это всерьез задевает, можно правовым или неправовым способом добиться, чтобы не было оскорбительных названий.
Л. Лазерсон
―
Речь о том, что это все был какой-то дурацкий совершенно общественный договор, в котором на одной стороне были люди, которые засчет этого пиарились (это большие бренды). Про «Тануки», например, я хотела сказать. Ты меня перебил. У них всегда была суперсексистская реклама вот прямо специально. И я принципиально про эти штуки не пишу. А другие фемблогеры пишут. Я думаю: «Зачем? Это же расчет на вас».
О. Кашин
―
Заметь, мы уже час разговариваем о каких-то буквально медийных разводках, которые придумали для того, чтобы мы о них говорили.
Л. Лазерсон
―
Вот ваши нацисты, националисты виноваты в том, что случилось с Идраком. Никто бы не узнал про эту шутку с матрасом грязным.
О. Кашин
―
Долой нацистов. Естественно, Лиза, долой нацистов.
Л. Лазерсон
―
Никто бы не узнал. Что ты, Олег, что Владимир Соловьев. Вот вы вместе проходились про Идрака.
О. Кашин
―
Долой феминисток, долой Владимира Соловьева. Слушай, я ничего про Идрака не говорил. Я говорил, что когда говорят: «Идрак – не враг, Идрак хороший» – это ерунда. Но это не отменяет того, что наказывать за шутки – плохо. Но опять-таки о чем мы говорим? Вот слушай, скажи мне лучше, будет импичмент Байдену или нет? Потому что это тебя по твоей замполитской профессии касается. Если будет, то женщина будет президентом США.
Л. Лазерсон
―
Ты знаешь, я не понимаю, почему все… Реально ему грозит импичмент из-за того, что он вывел позорно войска?
О. Кашин
―
Да, да, да. Не знаю, но сенаторы подписывают петицию. Мы не специалисты, но тем не менее.
Л. Лазерсон
―
Я думаю, что это очень круто. Тем не менее вот эта Камала Харрис вообще какой-то загадочный ноунейм. Я не понимаю, почему все очень сильно радовались, когда ее назначили, потому что это такая роль кукольная.
О. Кашин
―
Да ведьма.
Л. Лазерсон
―
Почему ведьма? Я имею в виду, что сама вот эта роль вице-президента – это самая пустая и бессмысленная роль.
О. Кашин
―
Почему? Ходить за президентом и ждать, пока он помрет.
Л. Лазерсон
―
Никто никогда ей не пользовался.
О. Кашин
―
Мне очень нравилось, когда были выборы эти кошмарные и скандальные, когда Трампа свергали буквально по беспределу, и говорили все люди условно твоих взглядов: «Ну вот да, Байден старенький, зато вот Камала Харрис, у нее есть шансы стать первой женщиной-президентов».
Л. Лазерсон
―
Да, я помню, что все хотели его скорее похоронить.
О. Кашин
―
То есть именно надежда на то, что победа феминизма случится как бы немножко в обход законной процедуры.
Л. Лазерсон
―
Но тем не менее давай все-таки скажем, что никакой победы феминизма в мире нет, потому что даже женщине предпочитают престарелого буквально не очень адекватного человека.
О. Кашин
―
Ведьме предпочитают пожилого человека.
Л. Лазерсон
―
Почему ведьме?
О. Кашин
―
Ну она ведьма, ну правда. Посмотри на нее.
Л. Лазерсон
―
Что, простите? Подожди, что? В смысле?
О. Кашин
―
Посмотри на нее. Она ведьма.
М. Курников
―
Олег, ну что это?
Л. Лазерсон
―
А я ведьма?
О. Кашин
―
Ты почему ведьма? Нет, ты хорошая.
Л. Лазерсон
―
Мне кажется, мы одинаково выглядим с Камалой Харрис.
О. Кашин
―
Не, вы разные абсолютно. И вот да, к вопросу о ведьмах и не ведьмах. Еще одна победа феминизма. Я хотел тебе сказать, что Поклонская будет послом на Кабо-Верде. Это будет третья женщина-посол российская. Как ты на это смотришь?
Л. Лазерсон
―
Женщина-посол?
М. Курников
―
Да.
Л. Лазерсон
―
Господи, прекрасно. Где?
М. Курников
―
В Кабо-Верде.
Л. Лазерсон
―
Желаем ей адьос, амиго. Желаем ей хорошей командировки.
О. Кашин
―
Почему ты так легкомысленно к этому? Это важная новость. Сейчас в России во всем мире будет третья женщина-посол, остальные все послы – мужчины. А ведь Россия была Родиной первой женщины-посла в мире вообще – пресловутая Коллонтай, которая придумала всю вашу повестку миллиард лет назад.
Л. Лазерсон
―
Вашу повестку, нашу повестку, всемирную повестку. Вообще умничка Коллонтай.
О. Кашин
―
Коллонтай была мразь, конечно, абсолютная, как все большевики.
Л. Лазерсон
―
Просто бред. То, что ты имеешь возможность водить в садик Нила сейчас в Лондоне – именно за это отвечает Александра Коллонтай. И она была, между прочим, послом… Я не могу придумать феминитив, извините меня.
О. Кашин
―
Послихой.
Л. Лазерсон
―
Да, послицей.
О. Кашин
―
Послессей.
М. Курников
―
Послиней.
Л. Лазерсон
―
Она была послом в Финляндии. Благодаря этому Финляндия – страна, где, наверное, самый лучший гендерный баланс во всех отношениях и самая высокая степень равенства.
М. Курников
―
В Финляндии ли?
Л. Лазерсон
―
В Финляндии, в Норвегии.
О. Кашин
―
Он в Швеции была послом.
М. Курников
―
В Швеции все-таки.
Л. Лазерсон
―
В Финляндии она была послом.
О. Кашин
―
В Швеции. А с Финляндией Советский Союз воевал в те годы.
Л. Лазерсон
―
Неправда. И там было впервые введено в мире избирательное право благодаря Александре Коллонтай. Браво ей.
О. Кашин
―
Еще при Российской империи, да.
М. Курников
―
Все-таки в Швеции. Прости, пожалуйста.
О. Кашин
―
Она была послом в Швеции, конечно же.
М. Курников
―
Да. Лиза, прости.
Л. Лазерсон
―
Извините.
О. Кашин
―
А Лиза МГИМО заканчивала. Бе-бе-бе.
М. Курников
―
А можно я все-таки скажу…
Л. Лазерсон
―
В Швеции еще лучше гендерная ситуация.
М. Курников
―
Это правда. Не хуже. Как минимум, несильно.
Л. Лазерсон
―
Еще лучше Александра Коллонтай, чем мы о ней думали.
М. Курников
―
Извините, но соседний Казахстан нас опережает по этому вопросу. 30% предложил президент Казахстана сделать гендерную квоту в парламенте страны. Ты поддерживаешь такие гендерные квоты, Лиза?
Л. Лазерсон
―
Я или Олег?
Л.Лазерсон: Господи, какое набутыливание могло грозить девушке, хореографу, учительнице?
М. Курников
―
Ты.
Л. Лазерсон
―
Я, конечно, поддерживаю. Я вообще не понимаю, почему мы каким-то образом хотим представлять разные округа Москвы, например, в парламенте…
О. Кашин
―
Лиза, не говори опять же про свою Алену, пожалуйста. Это уже неприлично. Не надо никакого представлять.
Л. Лазерсон
―
Ну хватит. Я не говорю про Алену. Алена прекрасная. Не буду я никого представлять. Вот просто ты знал, что, например, один округ равен по численности целой огромной республике?
О. Кашин
―
Казахстан?
М. Курников
―
Нет.
Л. Лазерсон
―
Нет. Например, какая-нибудь Бурятия – от нее идет один депутат, и от округа Москвы идет один депутат, от 5 районов.
О. Кашин
―
Когда мы с тобой по квотам придем к власти, Максима назначим губернатором Казахстана? Я думаю, это будет нормально. Он оттуда родом, он знает специфику.
М. Курников
―
Казахстан – отдельное государство.
О. Кашин
―
Сегодня – отдельное, завтра – не отдельное. Всякое бывает, как известно.
М. Курников
―
надеюсь, что мы не будем никого нигде захватывать.
Л. Лазерсон
―
Нет, я конечно за квоты, особенно если в бизнесе. Это действительно такая острая и спорная тема. То, что касается законодательной власти, я не понимаю, почему там не должно быть пропорциональное количество мужчин и женщин. Сейчас у нас такая ситуация, что женщин никто не представляет.
О. Кашин
―
Отличная идея по мужчинам и женщинам. Давай по национальностям. Есть в России 2% бурятов – вот в Госдуме должно быть 2% бурятов. Есть в России 1,5% евреев – вот 1 еврей должен заседать. Есть в России 100 украинцев – вот украинцы должны в Госдуме сидеть. Давай так тоже. Давай еще и пометочки заведем.
Л. Лазерсон
―
Давай.
О. Кашин
―
Это же полная ерунда. Причем национально-пропорциональное представительство – это буквально программа общества «Память», на котором мы все росли во времена великого Дим Димыча Васильева. И это привело буквально к фашизму со свастиками и так далее. Потому что когда ты начинаешь прикидывать: «А вот давайте квоты введем. А давайте лишенцев сделаем лишенцами», потом вдруг оказывается, что надо заказывать колючую проволоку на фабрике колючей проволоки, она перевыполняет план и все такое. Ну, буквально, конечно.
М. Курников
―
То есть ты против такой гендерной квоты?
О. Кашин
―
Против любых квот. Один человек равен одному человеку.
М. Курников
―
Но дело в том, что гендерная квота мужская уже была. И она была 100%.
О. Кашин
―
Неправда. Где она была? В России, где императрица великая самая?
М. Курников
―
Везде. Императрица не была депутатом, прости. Но она была везде.
О. Кашин
―
Нет, секунду. Давайте разбираться, когда избирательное право дали женщинам. И тогда окажется, что советская власть дала раньше, чем Швейцария, допустим, которая в 1970 году дала. Давайте разбираться. То есть тоже к этим квотам надо идти с разными скоростями. Вот у вас в Швейцарии были проблемы с бабами – делаете им квоты. У нас в России нет проблем. У нас женщина этот костыль забивала миллиард лет уже в железную дорогу и платили ей как мужику.Поэтому давайте не будем повторять зады западной социальной философии и делать вид, что мы закрыли глаза и мы находимся где-то, как говорит Лиза, в Швеции. Нет, мы не в Швеции, мы в России. И в России главная проблема – русофобия, во-первых. Во-вторых, политзаключенные. И в-третьих, выборы в Госдуму, которые пройдут с нарушениями. Вот девушка из этого Музея современной истории России, которую принуждали к электронному голосованию. Алексей Венедиктов пообещал разобраться, связался с министром культуры и так далее. В общем, одна девушка спасена. Но мы понимаем, сколько девушек и мужчин принуждают к электронному голосованию на самом деле. Это, конечно, позорище. И мы сейчас находимся за 3 недели буквально до очередной узурпации Госдумы «Единой Россией» силами в том числе электронного штаба, как говорится.
Л. Лазерсон
―
Олег, вот я ошиблась, и вы меня поправили, почти как мальчик Путина. И даже вы не наглые совсем. Да, я ошиблась. Извините, ребят.
М. Курников
―
Кстати, по поводу мальчика и Путина. Простите, пожалуйста, но я вас спрошу. То, как все начали ржать над тем, что он дед – это окей или не окей? Вот в смысле как раз того, над чем можно смеяться, а над чем – нет.
Л. Лазерсон
―
Слушайте, во-первых, мне кажется, про то, что Путин не понимает в интернетах, вот этот самый мем про интернет… Это же Буш в 2000 году буквально придумал этот мем. То есть он так называл интернет, потому что не понимал, что там происходит. И вот сейчас принято говорить, что Путин тоже ничего не понимает в 2021 году, что происходит в интернете.Но тем не менее давайте посмотрим правде в глаза. У нас в России, наверное, самые вообще выдающиеся IT-компании в мире, которые конкурируют с Гуглом, с всемирными гигантами. Мне кажется, что если Путин – дед, то он такой дед из кино, который в конце оказывается самым крутым суперагентом и все знает, во всем шарит, во всем разбирается. И конечно, сейчас Олег из Лондона, у которого вообще не пашет интернет, будет говорить, как в России все плохо с интернетом.
О. Кашин
―
Нет, я не буду говорить, Лиза. Но как раз на таких вещах и палятся скрытые агенты Кремля, когда: «Лиза, скажи, Путин – дурак?», а Лиза не может сказать – ее куратор из КГБ накажет.
Л. Лазерсон
―
В смысле? Почему? Я сто раз говорила. Он оговорился. Он не знает историю.
О. Кашин
―
Разумеется, про Семилетнюю войну абсолютно пустая история, дутая. Как бы да, Путин клевый. А интернет был сильнее 10 лет назад. И как раз его неклёвость в России именно благодаря…
Л. Лазерсон
―
Олег, ладно, скажи, Путин – дурак?
О. Кашин
―
Путин умнее нас вместе взятых.
Л. Лазерсон
―
Вот ты агент Кремля!
М. Курников
―
Пока, пока. Все. Вот на этом заканчиваем. Всем пока.
*
деятельность запрещена на территории России