Ответы Андрея Кураева на ваши вопросы - Андрей Кураев - Без купюр - 2015-05-22

Здравствуйте Андрей. Может ли Церковь сейчас (должна ли) стать неким высшим арбитром в конфликте России с Украиной? Т.е. как по-вашему, должна ли Церковь (в высшем ее смысле, не применительно к церквям конкретной страны), применяя все христианские заветы, стать миротворцем между братскими народами? Или это все химера и каждая церковь есть только лишь продолжение государственной политики конкретного государства?

Конечно, очень бы хотелось, чтобы все произошло по вашему совету.

Проблема в том, что слово Церкви значимо только для людей, для которых оно значимо, простите за тавтологию. То есть вопрос в степени воцерковленности этих людей, принимающих решения. Смотрите, ведь предыдущие 20 лет любое проявление церковности тем или иным политиком, государственным деятелем высмеивалось аудиторией «Эха Москвы». А сегодня вы хотите, чтобы эти люди были бы послушниками Патриарха в этом вопросе. Но это невозможно. Человек, который невнимателен к Церкви, к ее иерархии, к ее учению по частностям в повседневности, он, естественно, и в самую ответственную минуту тяжелейшего политического выбора не прислушается.

Что Церковь может приказать людям, которые не привыкли читать Евангелие дома?

Взывать к по сути атеистической элите, чтобы они жили по христианской совести – это означает взывать к пустоте.

Патриарх говорит нужные и красивые слова о мире. Но я думаю, он сам понимает, что именно самые важные умы на эти слова никак не откликнутся.

И, кстати, я не помню за последние несколько веков, какой разгоревшийся конфликт смогли бы погасить увещевания римского папы…

А.Кураев: К сожалению, священники могут быть такими же пленниками телевизионной пропаганды, как и все остальные люди

Добрый вечер, отец Андрей. В последнее время в обществе активно обсуждается вопрос о многоженстве. Ряд православных деятелей, в частности Всеволод Чаплин, высказали точку зрения, что в России должны уважаться любые традиционные формы семьи, а противники исламской полигамии часто являются сторонниками однополых браков. Предположим ситуацию, когда к власти в России приходит исламист, призывающий покончить с «безнравственным» светским государством и активно насаждающий ислам. Многие поборники традиционных ценностей перейдут в этой ситуации в мусульманство, потому что разница между православным и исламским фундаментализмом минимальна. Какой выбор сделаете лично Вы? Предпочтете светское государство, уважающее права христиан, но и геев тоже, или фундаменталистское, но при этом исламское государство?

Во-первых, декларация отца Всеволода Чаплина до неприличия манипулятивна.

Она очень похожа на то, что мы последние три года слышим из уст кремлевских пропагандистов – и там, и там демонизация людей, в чем-то с ними не согласных, записывание оппонентов в какие-то отморозки. Если ты сейчас не поддержишь ту или иную кремлевскую инициативу, значит, ты национал-предатель, ты развязываешь гражданскую войну и приглашаешь сюда Антанту и интервентов…

Я лично не встречал в прессе и даже в блогах ни одного высказывания, которое было бы именно в таких интонациях написано: дескать, мы за гей-браки, поэтому мы против шариатских браков.

Люди, которые высказываются против появления многоженства в Россия, – это сторонники обычной моногамной христианской модели семьи. Сама по себе идея многоженства у мусульман по идее не должна была бы меня как христианина интересовать, по той причине, что это люди других убеждений, и я вовсе не должен им указывать, как они должны жить. В конце концов, действительно в Российской империи разрешалось в мусульманских регионах жить по законам шариата.

Но сегодня есть две новых черты.

Первое – это то, что наше общество изрядно перемешано и поэтому огромная многомиллионная чеченской диаспора живет и в Москве, и в других мегаполисах России, и поэтому эти правовые эксклавы из общего права уже не могут быть территориальными. Тогда возникает ситуация, что буквально в одном подъезде соседствуют люди, живущие в разных правовых пространствах. Это сложно. Это не неразрешимая задача, но она все-таки довольно сложная.

И второе – это то, что эта новелла приходит именно из весьма проблемного региона по имени Чечня.

Она обновляет серьезнейший вопрос: В какой степени этот регион еще является частью России, насколько он действительно находится в ее правовом поле? Потому что столько исключений уже для него сделано по самым разным вопросам, что в результате и эта новость ложится в длинную-длинную ленту этих странных преференций. Какие-то у нас граждане первого сорта появляются в нашей стране. Поэтому не надо быть сторонником гей-браков для того, чтобы изумленно приподнимать брови, слыша о таких новостях.

Что же касается моего предпочтения – да, я предпочитаю жить в светском государстве, в сложно-устроенном обществе, где разные группы людей мешают друг другу реализовать на своих согражданах свои утопические прожекты (типа чаплинской социалистической православной монархи с разрешенной полигамией).

А.Кураев: Кучка крикливых горлопанов может навязать свою волю и целому автобусу, а бывает, что и целой стране

Вы родились в православной культуре и стали православным человеком. Если бы Вы родились в другой среде, пришли бы Вы к православию и почему? На какие вопросы ответило для Вас православие, на которые не ответила римо-католическая церковь, ислам или иудаизм? Извините за мой русский, он для меня иностранный.

Во-первых, я родился не в православной среде.

Я родился с Советском Союзе, скажем так, в достаточно интеллигентной номенклатурной среде. И меня в детстве даже не крестили. Чего-то специально атеистического в моем детстве и воспитании не было, но и каких-то добрых слов именно о православии я тоже не слышал. И я точно помню, что когда пришло время какого-то интереса к религиозности, я заметил, что друзья моих родителей увлекались эзотерикой. Перепечатывали на машинках, переводили с английского самоучители по йоге, восхищались агни-йогой Рерихов и Джуной и тому подобное (моя мать работала в Институте философии в секторе академика Спиркина – того самого, кто и ввел Джуну в московскую элиту).

То есть как раз на православие в моем окружении никакого спроса не было. Позже я с большим трудом находил людей, которые что-то знают о православии, могут поделиться какой-то литературой.

Так что для меня это был именно выбор.

И более того, этот выбор я делал уже, учась на кафедре атеизма в университете (по сути, это уже была кафедра религиоведения). То есть у меня уже были какие-то фоновые представления о самых разных религиях. И то, что мне тогда показалось дорогим в православии, остается для меня таковым и до сих пор. Представление о Боге, который не уничтожает личность, не растворяет ее в себе. Это, говоря словами Иосифа Бродского, тот Бог, который сохраняет всё. Он ценит и любит свое создание.

Чтобы не читать лекцию по сравнительному религиоведению, скажу лишь, что все религии мира говорят о том, какие жертвы людям должны приносить своим богам. И только Евангелие рассказывает о том, какую жертву Бог приносит людям.

Дьякон Андрей, добрый день! В последнее время в СМИ появлялось много скандальных историй с участием священнослужителей, в некоторых из которых участники представали людьми лживыми и трусливыми. В связи с этим хотел бы задать вопрос: все эти люди действительно проходили обряд рукоположения и могут проводить таинства? Если да, то в принципе любой человек, выполнивший требуемые условия хотя бы формально, может стать священнослужителем? Мой отец утверждает, что да, что священнослужитель тоже человек, одолеваемый страстями, потому могут быть подобные ситуации, он лишь является проводником Божьей благодати. Я же внутренне не могу смириться с этим и согласиться тоже. Очень надеюсь на Ваш ответ. Большое спасибо! Игорь, Москва.

Это действительно серьезнейший вопрос, который неоднократно ставился в истории церкви, потому что ясно, что сегодняшние грехи не сегодня были изобретены.

Грех есть категория общечеловеческая. И никакое сословие людей не может быть, к сожалению, исключением из него.

Вопрос вот в чем: таинство – это то, что Бог делает через Церковь для людей.

И поэтому вопрос о личном достоинстве служителя (а не совершителя) таинства все-таки в церкви считается вторичным. Конечно, всегда приятно, когда святой человек для тебя что-то делает. Но если требовать от каждого служителя таинств святости, в итоге мы окажемся в некоей пустыне. И поэтому в православной церкви надо просто различать, зачем и к кому я пришел. Если я хочу освящения материи – освещения воды, или хлеба и вина, или масла – то предполагается, что по молитвам Церкви, по любви Бога к людям, это может свершиться даже у недостойного священника. Но если я хочу освятить свою мысль свою, получить духовный и жизненный совет, то в этом случае, конечно же, надо искать собеседника, у которого что-то уже накоплено в его душе. И поэтому одно дело – священник-требоисправитель, и другое дело – священник-духовник. В качестве первого подойдет и совсем неидеальный священник, который знает про свою греховность и потому не лезет к вам в душу, а просто молится с вами и что-то материальное освящает. А вот духовного наставника, перед которым вы откроете не машину для освящения, а душу - его нужно выбирать, и искать его можно всю жизнь.

А.Кураев: Церковно-государственное сотрудничество в чем-то сродни детскому обмену фантиками

Наша страна на одном из первых мест в мире по количеству: абортов, сирот, убийств, самоубийств, разводов, потреблению табака, алкоголя и др. наркотиков. При этом более 70% населения считают себя православными. Как такое противоречие возможно? И нужно ли нам такое православие?

В православии нет внятных критериев церковности человека.

И любой социолог и священник прекрасно знает, что одна статистика говорит о национально-конфессиональном самоопределении человека. А совсем другая – о количестве людей, и в самом деле открывших свои души и судьбы для суда Евангелия.

Знаете, еще в начале 80-х годов, помню, в Болгарии я удивился, что очень многие мои собеседники называли себя православными.

Для меня это было как раз время выбора веры, для меня это было очень серьезно и очень трудно. И я был удивлен: как же так, почему же мои ровесники, студенты в Болгарии так легко говорят, что они православные? Я потрясенно спрашиваю: «Вы что, действительно принимаете православную догматику, что Бог есть Троица, что Христос телесно воскрес из мертвых и так далее?». А в ответ я услышал: «Нет, конечно». Еще более недоуменно я продолжаю расспрос: «А почему же вы тогда православные?» - «Ну мы же не турки».

Поэтому одно дело – это национально-религиозная самоидентификация человека.

Она обычно вдохновляется нерелигиозными мотивами. А другое дело – реальное участие человека в церковной жизни. Пока что посещаемость храмов в наших городах - даже не в селах, а городах, которые сегодня гораздо более религиозны – не превысила 5% населения. То есть число хотя бы внешне церковных людей, тех, кто хотя бы на Пасху заходят в храм, еще ниже планки в 5%. При этом мы понимаем, что просто регулярное посещение храмов – это хороший критерий для социологов, но это не есть критерий для самой церкви, потому что Евангелие говорит о многих-многих иных ожиданий от верующего христианина. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, что будете иметь любовь между собою».

Как сейчас церковь относится к войне? Исторически церковь ведь далеко не миролюбивая организация, признающая существование различных точек зрения. А сейчас, в контексте текущих событий в России? Известны случаи, когда священники наставляли/благословляли отправляться воевать на Донбасс "защищать русское население".

К сожалению, священники могут быть такими же пленниками телевизионной пропаганды, как и все остальные люди.

Вряд ли у священника будет какое-то послание с небес, комментирующее ему политические новости или предупреждающее о том, что «не верь телевизору в этом вопросе». Поэтому не может быть таких профессиональных – мол, количество священников, которые не верят телепропаганде, на 30процентов ниже, чем количество водителей локомотивов, подверженных той же самой пропаганде. К сожалению, здесь показатели будут теми же самыми. А, может, и выше - поскольку священник работает с миром идей и слов, и поэтому он может быть еще больше доступен для словесных манипуляций.

Впрочем, екатеринбургский священник Владимир Зайцев, благословивший добровольцев на войну в Донбассе, был наказан местным митрополитом и на время запрещен в служении.

А.Кураев: Не надо быть сторонником гей-браков для того, чтобы изумленно приподнимать брови, слыша о таких новостях

Как Вы думаете, должна ли современная РПЦ осудить своих предшественников (дореволюционную церковь и священнослужителей) за то, что в течение нескольких веков они поддерживали и оправдывали крепостное право, а также сами являлись владельцами крепостных и ростовщиками? Возможно ли вообще развитие церкви без честного разговора на эту тему?

Я противник всех таких нарочито публичных покаянных акций за деяния многовековой давности.

Другое дело, что в семинарских лекциях по церковной истории должны меняться оценки. В самом деле, есть какие-то странные зоны нравственной слепоты в разных эпохах. Это касается не только Церкви. Мы с вами знаем, что в 19 веке многие прекрасные ученые, герои-офицеры, писатели были крепостниками и владели крепостными душами. Нас удивляет - как странно в них совмещались потрясающее владение словом, удивительная чувствительность к природе, и даже чуткость в передаче движении человеческой души, личная жертвенность с тем, что этот человек реально покупал и продавал души своих крестьян.

Такие пятна совестной слепоты, которые характерны для целых обществ и целых эпох.

И снова я с горечью должен сказать, что церковное сообщество не выглядит здесь каким-то добрым исключением. Инициативы отмены рабства и освобождение крестьян шли не из церковной среды. Это скорее было западное влияние, просветительское, масонское, но не влияние церковной иерархии. Это печально, конечно. Но сегодня публично в этом каяться было бы дешевкой. Гораздо лучше просто честно об этом говорить в учебниках по истории Церкви и истории России, по которым ведется преподавание в семинариях и в церковно-приходских школах.

Отец Андрей, вы можете объяснить, почему после революции 1917 года, население в едином порыве уничтожало, громило церкви? Ведь в Российской Империи народ был глубоко верующий. Как можно объяснить такой мгновенный и массовый переворот в сознании?

Я не могу этого объяснить, потому что такой факт мне все-таки неизвестен.

Для меня это очень болезненная тема, над которой я постоянно задумываюсь. Но вот сами факты, которые мне доступны, не позволяют мне сказать, что был какой-то мгновенный переворот в общественном сознании. Во-первых, перепись населения, которая была в 37-м году проведена и в 38-м повторена (в этой переписи населения задавался вопрос от отношении к религии) показала, что большинство населения России считало себя религиозным. Это через 20 лет после октябрьского переворота и после двадцати лет активной атеистической борьбы. Эти цифры показывают, что люди, которые получили какое-то базовое образование, воспитание в царской России, свою религиозность в большинстве своем не утратили, но они не смогли эти свои верования передать своим детям в условиях, когда школа, молодежные детские организации, государственная пропаганда работали против них.

Кроме того, в известной мне мемуарной литературе 20-х годов видно, что было, например, серьезное обращение к вере в среде интеллигенции, которая до революции относилась пренебрежительно к Церкви.

Как раз в 20-е годы был большой приток интеллигенции в Церковь.

Кроме того, мы знаем из советских источников более тысячи случаев сопротивления людей, обычных прихожан, церковной толпы, скажем так, чекистам, которые приезжали конфисковать церковное имущество, и дело доходило до пулеметных расстрелов.

Вот именно этих расстрельных случаев – их больше тысячи. То есть это показывает, что все-таки это очень примитивная формула, что, дескать, «Святая Русь слиняла за одну ночь», что все сразу массово отреклись. Это не так.

Другое дело, что эта Святая Русь (в отличие от Руси баптистской или униатской) показала свою неспособность к самоорганизации и самозащите – пусть не от пулеметов, но хотя бы от атеистических брошюрок.

Мы с вами прекрасно знаем и по современности тоже, что кучка крикливых горлопанов может навязать свою волю и целому автобусу, а бывает, что и целой стране.

А.Кураев: Взывать к атеистической элите, чтобы они жили по христианской совести – это означает взывать к пустоте

Андрей Вячеславович, как Вам кажется, почему до сих пор не состоялась встреча Папы Римского и Патриархом РПЦ? Что мешает? Разногласия: религиозные, политические или может всё зависит от личности глав Церквей? И в чём знаменательность этого события в практическом плане (если так можно сказать), помимо того, что это историческая долгожданная встреча? Спасибо. Илья.

Полагаю, что мешает отсутствие кейса с готовыми решениями.

Если не превращать встречу в фотосессию, надо обозначить повестку дискуссии на ней. Есть ли в отношениях РПЦ и РКЦ такие проблемы, которые требуют встречи наших патриархов? Я их не вижу. Именно по той причине, что эти отношения достаточно добрые и рабочие.

Андрей Вячеславович, такой философский вопрос: почему, на Ваш взгляд, так получается, что Церковь всегда на стороне власти? Это конформизм или попытка сохранить, сплотить народ, т.е. поддержка государственности так таковой? Спасибо. Илья.

Во-первых, все-таки моя философская культура требует быть осторожней с кванторами всеобщности, то есть выражением «всегда».

Вы говорите, что Церковь всегда поддерживает власть. В многовековой истории церкви, чья история прошла через историю сотен народов, естественно, не так трудно указать исключения, когда конфликты были. Но главное вот в чем может быть. Возьмем советский опыт. Дело в том, что политическая повестка государственной власти и повестка жизни религиозных людей - они не совпадают. Для верующих людей не было вопроса в том, чтобы пойти мученическим путем, если от тебя требуют отречься от веры во Христа. А если от тебя требуют отдать корову в колхоз? Каков тут религиозный мотив для того, чтобы этому повелению гражданской власти сопротивляться или оспорить его не в качестве экономиста, а в качестве христианина?

А если власть заявляет, что надо поддержать такую-то нашу внешнеполитическую миротворческую инициативу?

Если Брежнев за детант, то патриархия должна быть против?

Церковно-государственное сотрудничество в чем-то сродни детскому обмену фантиками.

На, тобi, Боже, шо нам негоже… Для светских руководителей малоинтересны чисто религиозные вопросы, для них это фантики. Им значима финансово-политическая повестка.

А для церковных людей напротив: какие-то финансово-политические вопросы – это фантики, мало чего значащие для религиозного человека.

Вот и происходит обмен фантиками между элитами.

То есть обе стороны жертвуют чем-то, что для них не так уж важно.

Светская власть говорит: «Да ладно! Вы там себе, бабки, разбивайте лоб в своих храмах. Нас это не касается. Но зато, если нам будет нужно, дайте интервью в правильном духе какому-нибудь иностранному изданию или нашему».

Патриархия отвечает - хорошо, для того, чтобы мы могли спокойно молиться – для нас это действительно самое важное – мы готовы дать какое-то интервью и похвалить управдома.

И еще за этим кроется очень серьезный этический вопрос.

Для вашей аудитории я сформулирую его так: «Твардовский и «Новый мир»». На какие подвиги должен или, напротив, не должен идти руководитель проекта, в который вовлечены многие тысячи людей. Когда, из-за чего можно и нужно вступить в конфликт? А что не стоит мученичества, причем не твоего личного, а ущемления высоких интересов тысяч других людей? Этот вопрос решал для себя не только каждый священник, но и каждый журналист и преподаватель в СССР. Тут иная степень ответственности, чем в интернет-трёпе или в разговоре с таксистом, у которого, конечно, всегда есть ответы на все вопросы.