Русский революционный лоббизм в США - Дмитрий Нечипорук - Цена Революции - 2019-08-25
25.08.2019
М. Соколов
―
В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ведёт её Михаил Соколов. Сегодня у нас в гостях Дмитрий Нечипорук - историк, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник центра «Природа, человек, технологии» Тюменского государственного университета и автор книги (длинное название) «Во имя нигилизма. Американское Общество друзей русской свободы и русская революционная эмиграция 1890-1930». Вот такая книга, монография, хорошо изданная в издательстве «Нестор-История». Она даст нам возможность поговорить о русских революционерах XIX и начала XX века - народовольцах, народниках, эсерах, об их восприятии в Европе и в Соединённых Штатах Америки или, как их тогда называли в России, Северо-Американских Соединённых Штатах. Добрый вечер, Дмитрий!
Д. Нечипорук
―
Добрый вечер!
М. Соколов
―
Вот мы в этом году можем отметить юбилей создания подпольной революционной партии «Народная воля», которая ассоциируется в первую очередь с убийством Александра II 1 марта 1881 года. Насколько это действительно было такое важное событие для русских революционеров - появление двух фракций «Народная воля» и «Чёрный передел» на российской революционной сцене?
Д. Нечипорук
―
Моя книга начинается с событий, которые разворачиваются после убийства Александра II. Эти события разворачиваются не внутри России, а за рубежом, когда зарубежная пресса, европейская и американская, начала обсуждать значение и последствия теракта. Моя история начинается с того, что те, кто уцелел после разгрома «Народной воли», или те, кто уже несколько раньше оказался за рубежом, задумываются о том, как рассказать, как поведать миру о том, что происходило в 1878-1881 годах, как оправдать тот террор, на который пошли народовольцы. Ключевой фигурой был Сергей Михайлович Кравчинский, который за рубежом станет Степняком, а уже после смерти за ним закрепится фамилия Степняк-Кравчинский. Он, как известно, участвовал в теракте против шефа жандармов Мезенцева и после убийства удачно избежал ареста.
М. Соколов
―
Да, в общем, такая яркая была акция. Нанёс смертельное ранение кинжалом шефу жандармов Мезенцеву, ускакал на каком-то рысаке. В общем, романтическая террористическая история. И бежал за границу.
Д. Нечипорук
―
И бежал за границу. Некоторое время он за рубежом никак не давал о себе знать. Считается, что он несколько приуныл, понимая, что в ближайшее время вернуться в Российскую империю не удастся. Но после 1881 года он нашёл для себя занятие, которым занимался до своей гибели, до 1895 года. Он стал апологетом нигилизма (так называли революционеров в 80-90-е годы XIX века) и апологетом революционного террора народовольцев. Его книга «Подпольная Россия» вышла сначала на итальянском, но она имела большой успех и была переведена на самые разные языки, в том числе английский. И именно с этой книги начинается поворот в европейской и американской прессе: меняется отношение к нигилистам.
М. Соколов
―
То есть ему удалось объяснить, собственно, что идея была в том, что других способов политической борьбы в таком террористическом репрессивном государстве не остаётся.
Д. Нечипорук
―
Да, Степняк-Кравчинский объяснял, что на тот момент это был вынужденный шаг. Это во-первых. Во-вторых, что немаловажно, в своей агитации он всячески доказывал, что российские нигилисты добиваются тех целей, тех задач и хотят видеть тот строй, который уже есть в странах Европы и Америки. Тем самым они совпали с той частью европейской и американской общественности, которая могла понять вынужденность террора в России, но ни в коем случае не оправдывала его внутри стран Европы - во Франции, в Англии - и в США.
М. Соколов
―
Но интересно, что, я так понимаю, он не афишировал какие-то социалистические взгляды, а скорее представлял как идеал такую даже конституционную монархию типа британской.
Д. Нечипорук
―
Да, считается, что в Великобритании он стал умеренным социалистом и на него оказало большое влияние общение с английскими «друзьями русской свободы». В своей агитации он не то чтобы отказывался от социализма - он скорее делал его умеренным.
М. Соколов
―
В духе фабианства?
Д. Нечипорук
―
В духе фабианства, в духе поссибилизма и умеренных течений конца XIX века в европейских странах.
М. Соколов
―
А вообще его издательская деятельность была удачной? Я смотрю, он издал книгу «Россия под властью царей», потом была «Русская грозовая туча», «Русское крестьянство и его экономическое положение». То есть всё это, в общем, пользовалась спросом, продавалось и он входил в какую-то, как бы сейчас сказали, обойму экспертов по России в Великобритании.
Д. Нечипорук
―
Да, совершенно верно. Действительно, ему удалось стать здесь экспертом. Я в своей книге как раз показываю и объясняю, что прислушивались не только к Джорджу Кеннану, который своими глазами увидел сибирскую ссылку, но многое американские «друзья русской свободы» почерпнули и из книг Степняка.
М. Соколов
―
Дмитрий, а что Степняк-Кравчинский делал в Лондоне и как он пытался создать это лоббистское движение в поддержку революции в России? Кто его поддержал в Великобритании?
Д. Нечипорук
―
В Великобританию он перебрался, потому что на тот момент это было единственное по-настоящему безопасное место. В случае обнаружения того, что он сделал, в Швейцарии у него были бы проблемы. Швейцария могла выдать.
М. Соколов
―
Да, Нечаева же они выдали, в конце концов. Был такой случай.
Д. Нечипорук
―
Да, Великобритания бы не выдала. В конце его жизни стало известно о том, что сделал Степняк. Оказавшись в Великобритании, Степняк-Кравчинский подружился с либеральными деятелями, которые заинтересовались идеей пропаганды российских революционных идей в Великобритании и предложили создать Общество друзей русской свободы. Не буду об этом рассказывать подробно. Скажу лишь, что в конце 1889 года такое общество было создано и оно было создано в британском духе. Оно было коалиционным: туда вошли и либералы, и умеренные социалисты.
М. Соколов
―
Там были и члены парламента?
Д. Нечипорук
―
Да, были. Имена их вряд ли нам сейчас что-то скажут - Лефевр-Шоу и другие. Главной фигурой, который делал многое для общества, в том числе помогал собирать деньги на текущую активность, участвовать в кампаниях, был Роберт Спенс Уотсон из города Ньюкасл-апон-Тайн. У него была блестящая характеристика, которая заключалась в том, что он не являлся членом парламента, но, как говорили про него, если бы хотел, он бы избрался в любой момент. Это была влиятельная фигура. Познакомившись со Степняком, он предложил ему создать такое общество. Оно было создано. Самое главное, почему можно говорить о том, что общество было успешным - это то, что общество в течение четверти века издавало ежемесячный журнал (хотя он был тоненький, тощенький, но тем не менее, это скорее журнал) «Свободная Россия» - «Free Russia».
М. Соколов
―
А кто там, собственно, печатался? Русские революционеры или, в том числе, британские, опять же скажем, эксперты по России?
Д. Нечипорук
―
Совершенно верно, печатались и те, и другие. С российской стороны это были не только народники и в последующем эсеры, но также там было заметно участие социал-демократов. Самая известная фигура, которая тоже довольно долго участвовала в деятельности общества и имела публикации в этом журнале - это Фёдор Ротштейн, в последующем даже видный деятель Коммунистической партии. Он начинал свою политическую деятельность как английский политический эмигрант.
М. Соколов
―
Скажите, а каковы были мотивы поддержки русских революционеров со стороны британских политиков? Я так понимаю, что у них был свой интерес - ослабить внешнюю экспансию царизма.
Д. Нечипорук
―
Это отрицалось. В начале XX века на страницах журнала появилась статья «Разве мы русофобы?». То есть они отрицали такое обвинение, хотя в историографии присутствует такое объяснение, что это совпадало с внешнеполитическими интересами Великобритании, у которой в начале 1890-х годов были весьма сложные отношения с Российской империей. Всё-таки не надо забывать о том, что часть людей, которые участвовали в обществе, были верующими и религиозными. И там был достаточно силён искренний гуманитарный мотив. Россия воспринималась как часть Европы и, казалось, надо сделать совсем немного: превратить её из отсталого абсолютного самодержавия, скажем, в прогрессивную просвещённую монархию, как в Великобритании.
М. Соколов
―
То есть не надо недооценивать такой искренний идеализм. Сочувствие к угнетённым крестьянам и всё прочее.
Д. Нечипорук
―
Да, сочувствие к угнетённым крестьянам. Между прочим, влияние идей Льва Николаевича Толстого. По обе стороны Атлантики члены и американского, и английского Общества друзей русской свободы восхищались Толстым, его проповедями. И там, и там мы найдём членов, которые увлекались творчеством Толстого и писали об этом книги и статьи.
М. Соколов
―
Скажите, а заграничная агентура Министерства внутренних дел России интересовалась деятельностью этого общества?
Д. Нечипорук
―
Да. Наверное, это был не главный интерес. Главное - какие планы были у эмигрантов, британских и американских. Как показывают данные Государственного архива Российской Федерации, в общем-то, основные планы были хорошо известны.
М. Соколов
―
То есть там была заслана агентура?
Д. Нечипорук
―
Агентура была заслана. Главный человек - это Александр Михайлович Иволенко, успешный книготорговец, который помог революционерам перевести и издать Карла Маркса. Некоторые из них задумывались о том, откуда у Иволенко деньги. Некоторые говорили, что всё похоже на то, что он провокатор. Но до 1909 года не было чётких доказательств, что он работает на охранку. Затем уже с помощью вездесущего Бурцева его удалось разоблачить.
М. Соколов
―
Да, в общем, агентура была заслана серьёзная. Давайте теперь поговорим про Соединённые Штаты. В Великобритании создано общество, издаётся журнал, а что происходит в Соединённых Штатах Америки, где к России, в общем, относились с определёнными симпатиями, особенно за поддержку законной власти в Гражданской войне? Россия же посылала туда эскадру и так далее. То есть был такой миф, что ли, что Россия и Соединённые Штаты могут быть такими, опять же, как сейчас бы сказали, геополитическими союзниками против британского империализма.
Д. Нечипорук
―
Да, и кроме того уже в то время Америка представлялась как место, где можно найти серьёзные деньги для нового революционного предприятия, для агитации за рубежом. Агитации, с одной стороны, для оправдания террора внутри России, а с другой стороны, для дискредитации самодержавия. После того, как английское Общество друзей русской свободы встало на ноги, Степняк-Кравчинский засобирался в США. Газеты лишь предполагали, кто это может быть. Одна газета предположила, что это Драгоманов. Это тепло, потому что это близкий друг Степняка-Кравчинского, но всё-таки это был не он.
М. Соколов
―
То есть приедет загадочный русский агитировать американцев за русскую революцию.
Д. Нечипорук
―
Да, за создание общества. Действительно, когда Степняк стал искать на Северо-Востоке людей, которые возьмутся за создание общества, быстро выяснилось, что такие люди есть в двух городах - Бостоне и Нью-Йорке. Там ему объяснили, что да, мы не против. Он нашёл там много по-своему искренних идеалистов, но идеалисты ему объяснили, что не надо рубить с плеча, что в документе, который провозгласил создание Общества друзей русской свободы и тему помощи России, к теме надо подойти аккуратно. В итоге была включена фраза: «Мы помним о той поддержке, которую оказала Россия в борьбе за отмену рабства». В США Степняка-Кравчинского также поддержали американские протестантские пасторы - по своим гуманитарным соображениям. Тем не менее, можно увидеть некоторую закономерность. Кто был каким-то образом напрямую связан с Россией (например, был там или близко общался с русскими нигилистами), тот был настроен более радикально и, по сути, проникался настроениями русских революционеров и террористов. К ним можно отнести Джорджа Кеннана, автора книги «Сибирь и ссылка», которая в конце 1880-х наделала много шуму в американской печати. К ним можно отнести и менее известную фигуру (я как раз представляю эту фигуру в книге) Эдмунда Нобла, который был корреспондентом в России, проникся симпатией к русским революционером, первым из иностранных журналистов взял интервью у вернувшегося из ссылки Чернышевского и в конце концов женился на молоденькой девушке, которая участвовала в революционном движении. Он стал редактором американского издания «Свободной России».
М. Соколов
―
То есть создали и американскую версию.
Д. Нечипорук
―
Да. Разумеется, что американская версия должна была существовать в условиях рынка. Постоянно искали спонсора. В итоге в качестве спонсоров в то время выступали люди, близкие к Джейкобу Шиффу, еврейскому банкиру, у которого на протяжении всего его участия (в разной степени) в Обществе друзей русской свободы идеалистические мотивы сочетались с прагматическими. С одной стороны, он, как и другие, хотел видеть Россию свободной и демократической, как Соединённые Штаты Америки. С другой стороны, он достаточно жёстко и решительно пытался влиять на правительство Соединённых Штатов Америки, пытаюсь от них добиться, говоря сегодняшним языком, введение санкций против Российской империи. Я чуть забегаю вперёд - это связано с реакцией на погром в Кишиневе в 1903 году.
М. Соколов
―
Про погромы ещё обязательно поговорим и вообще про роль еврейских организаций. Мы же, наверное, где-то в 1890 году находимся - вот я бы хотел про Джорджа Кеннана. Какую роль он сыграл и каков эффект его книги «Сибирь и ссылка»? Я недавно просматривал - действительно, блестящие исследование Сибири, каторги и ссылки. Им действительно была собрана масса информации. Я бы, конечно, не упрекал его ни в какой тенденциозности. Он что смог, то и сделал в условиях, как бы мы сказали, тоталитарного режима, чтобы получить максимум информации. Кстати, я помню, и чиновники тоже с ним общались. В общем, не боялись, хотели доказать, что в России, так сказать, всё в порядке с пенитенциарной системой. Каков был эффект этой книги?
Д. Нечипорук
―
Эффект этой книги внутри США был таков, что было создано влиятельное петиционное движение за смягчение условий содержания политических ссыльных. Второе влияние, которое оказал Джордж Кеннан - среди лидеров общественного мнения появилось большое количество противников самодержавия. Это затем и помогло создать американское Общество друзей русской свободы.
М. Соколов
―
То есть он своими лекциями, поездками сделала эту тему такой модной. Ввел её, так сказать, в первые ряды дискуссии о внешней политике.
Д. Нечипорук
―
Да, то, о чём неоднократно говорил в своих мемуарах и статьях Егор Лазарев: появление Кеннана воодушевило небольшую часть политических ссыльных. Они смогли бежать из ссылки. Затем (об этом есть отдельная глава в книге) была амбициозная попытка через своего связного во Владивостоке наладить регулярные побеги из Сибири через Японию в Соединённые Штаты Америки.
М. Соколов
―
А что-то получилось вообще?
Д. Нечипорук
―
Нет, не получилось.
М. Соколов
―
Но 2 побега было.
Д. Нечипорук
―
Да, но я говорю, что когда они задумали поставить это на регулярную почву, из этого ничего не вышло. До этого Лазарев и Волховский смогли бежать.
М. Соколов
―
По-моему, через Владивосток?
Д. Нечипорук
―
Да, через Владивосток.
М. Соколов
―
А если говорить о роли самого Кеннана, он возглавил общество или он был таким ментором, что ли - человеком, который помогал развивать связи, собирать деньги? В общем, занимался таким своим медийным бизнесом.
Д. Нечипорук
―
Да, он продолжал заниматься журналистикой. Он с самого начала чётко обозначил условия участия в этом движении. Он хотел возглавить газету, у которой есть твёрдое и внушительное финансирование. Речь шла о 5 тысячах долларов.
М. Соколов
―
В год?
Д. Нечипорук
―
Да. Это очень большие деньги по тем временам. Найти их не удалось, поэтому Кеннан посылал какие-то небольшие суммы, находил людей. Но то участие, которого от него ждали, не состоялось.
М. Соколов
―
А кто были, собственно, эти люди, которые вошли в общество? По вашей книге я понял, что это были такие социальные реформаторы, борцы с рабством - ветераны, я бы сказал - борцы за права женщин. То есть такая социально озабоченная публика.
Д. Нечипорук
―
Совершенно верно. К этому надо добавить, что общество существовало, потому что в Нью-Йорке проживал Лазарь Борисович Гольденберг. Пока он выступал, прежде всего, в роли менеджера журнала «Свободная Россия», общество функционировало и поддерживало себя на плаву. Как только стало ясно, что денег на новый, 1894 год больше не будет, и он засобирался к своим единомышленникам в Лондон, и газета прекратила своё существование. Гольденберг уехал и общество уже даст о себе знать только с приездом новых росийских революционеров в начале ХХ века.
М. Соколов
―
Скажите, а как шла борьба против ратификации соглашения о взаимной выдаче преступников, чтобы не выдавали политических?
Д. Нечипорук
―
В это время в США был взят курс на заключение двусторонних договоров о взаимной выдаче уголовных преступников. С середины 80-х годов XIX века шла речь о том, чтобы подписать такой договор с Российской империей, и делались конкретные шаги. Российские революционеры были настроены против этого, потому что они боялись, что затем по этому договору начнут выдавать и политических беглецов. Когда, наконец, дошли слухи о том, что договор будет ратифицирован в Конгрессе США, газета «Free Russia» (американское издание) стала уделять главное внимание материалам против того, чтобы был заключён этот договор. На сегодняшний день этот журнал ценен, в частности, тем, что они опубликовали обширные подборки из тех газет, редактора которых были настроены против подписания такого договора. Это была чисто печатная кампания в американской прессе. Какого-то серьёзного выхода на то, чтобы убедить самих сенаторов не ратифицировать договор, у них не было. Такой договор был подписан, но благодаря давлению политические преступники никогда не выдавались.
М. Соколов
―
То есть фактически было создано общественное мнение, которое блокировало применение этого договора к политическим преступникам.
Д. Нечипорук
―
Да, можно так сказать. Это работало потом. Это стало очень актуально по итогам Первой российской революции, когда часть революционеров, которые участвовали в революции, оказались в США и возникал вопрос, а не выдать ли их за то, что они учинили в России. И тогда включалось общественное мнение. Оно было даже несколько шире, чем участники Общества друзей русской свободы. И правительство уверяло, что таких планов нет.
М. Соколов
―
Скажите, а посольство Российской империи и, там, уж не знаю, агентура как-то пытались противодействовать деятельности такого прореволюционного общества? Вели какие-то дискуссии, печатали статьи?
Д. Нечипорук
―
Это было очень важно делать в Великобритании, на европейском направлении. В «Новом обозрении» («New review») была опубликована статья против Степняка и против Общества друзей русской свободы, которая имела свой эффект. В США, пока издавался журнал и на территории Соединённых Штатов Америки находились такие энергичные революционеры, как Гольденберг и Егор Лазарев, за ними присматривали по линии консульств. Я уже упоминал Иволенко. Он писал отчёты о том, что планируют революционеры и какие у них планы в связи с Обществом друзей русской свободы.
М. Соколов
―
А уже вторая волна оживления деятельности Общества друзей русской свободы, я так понимаю, связана с партией эсеров, когда она начала создаваться, активизироваться. Это уже начало XX века.
Д. Нечипорук
―
Да, совершенно верно. Так получилось, что кружок Степняка-Кравчинского примерно через 6 лет после его гибели, в начале XX века полным составом примкнул к партии социалистов-революционеров. У них за плечами был огромный опыт революционной борьбы и ещё одно преимущество: у них к тому времени уже были обширные связи в Англии и США. Затем эти связи были использованы для пропаганды в пользу партии социалистов-революционеров и по линии Общества друзей русской свободы.
М. Соколов
―
А что они могли получить своей активностью в Соединённых Штатах? Я так понимаю, что туда организовывались такие, я бы сказал, экспедиции за финансовой помощью.
Д. Нечипорук
―
Да, совершенно верно. Туры, как говорили тогда. Здесь уже можно напрямую проследить корыстный мотив, потому что он присутствует в переписке между членами партии эсеров: «Ступай и собери побольше денег», - цитата из письма Волховского Чайковскому. Посылались люди проверенные, опытные, те, кто мог произвести впечатление на американскую публику. Недостаточно было послать просто революционера. Это должны были быть женщины или мужчины, у которых был подходящий образ. В конце 1904 года в Америку отправились 2 человека. У одной было прозвище Бабушка (среди узкого круга людей - Бабка) - Екатерина Брешко-Брешковская. И был ещё один человек, которого в переписке называли Философом. Это Хаим Житловский. Они работали среди разных аудиторий. Житловский работал в еврейской среде среди трудовых иммигрантов.
М. Соколов
―
Да, иммиграция как раз очень сильно выросла с 1890-х годов.
Д. Нечипорук
―
То есть нужно было знание идиша, знание революционного языка и свой человек. Брешко-Брешковская работала в совершенно другой среде. Она работала с теми, кто в своё время поддержал Общество друзей русской свободы в начале 1890-х годов, или с теми, кто был готов снова примкнуть к этому обществу. Был создан образ просвещённой аристократки, которая воспитана в духе идей Просвещения, вышла из благородной семьи, воспитанной в духе общественного долга. Этот образ был воспринят американской публикой. Она получила значительную поддержку, в том числе и финансовую. Она собрала примерно 10 тысяч долларов на партийные нужды эсеров.
М. Соколов
―
Да, она же как выглядела - она фактически занималась филантропией, благотворительностью. Открывала школы у себя в поместье и всё прочее. Царский режим её репрессировал за такую гуманитарную работу, сослал и так далее. Это производило впечатление на американцев: видите, дикое самодержавие угнетает абсолютно нормальных, понятных нам людей.
Д. Нечипорук
―
Да, можно я проясню. Действительно, она родилась в Невельском уезде, где я прожил 4 года. Затем семья из-за Витебской губернии переехала в Чернигов, где была развернута обширная просвещенческая работа по созданию частных школ. Этот эпизод в биографии помог ей найти единомышленников и друзей на всю оставшуюся жизнь среди деятелей социальных приютов (или есть английское слово «сеттлменты»). То есть в это время создавались социальные приюты для иммигрантов. Там в том числе оказывались иммигранты из Восточной Европы и Российской империи. Некоторые из них рассказывали, что они бежали от притеснений, от того, что боялись, что пострадают за свои убеждения и веру. Главы этих сеттлментов или социальных приютов стали соратниками и друзьями Брешко-Брешковской.
М. Соколов
―
Хорошо, а всё-таки, насколько я понимаю, не так всё было просто - приехать, поагитировать, торжественный красивый образ... Уже, по-моему, 1905 год - это поездка Максима Горького, социал-демократа, в Соединённые Штаты за сбором средств. Почему она провалилась? У вас это забавно описано.
Д. Нечипорук
―
Она провалилась, потому что никогда нельзя недооценивать влияние религиозных нравов на мировоззрение американского общества. Горький не был эсером. Он был социал-демократом, у которых были ярко выражены пренебрежение к существующим нравам общества и атеизм. В конце концов, стало известно о том, что Горький не женат официально. Эта информация просочилась в прессу. В итоге американцы стали отказываться от уже заявленных банкетов, встреч, ужинов.
М. Соколов
―
Наказали за аморальное поведение.
Д. Нечипорук
―
За аморальное поведение. И мы видим, что, скажем, движение Metoo - это не что-то новое. Это просто новое движение в других условиях, но вот этот американский ригоризм прочно укоренён.
М. Соколов
―
И совсем денег не собрал? Или всё-таки что-то такое натаскал?
Д. Нечипорук
―
Ну, это случилось не сразу. Я думаю, что-то натаскал. Точнее, собрал. Для моей темы этот сюжет интересен тем, что в конце концов подключилось Общество друзей русской свободы, которое организовало хороший ужин с влиятельными членами нью-йоркского истеблишмента. Но всё это оборвалось в самом начале. К приезду Горького подключилась видный член Общества друзей русской свободы Элистон Блэкуэлл. Но даже она, очень симпатизировавшая социалистам и в конце концов ставшая сторонницей Советской власти, сказала, что не сможет представлять американское общественное мнение и вынуждена отменить всё, что было запланировано.
М. Соколов
―
А уже после революции, перед Первой мировой войной были ещё какие-то интересные сюжеты, связанные с взаимодействием «друзей русской свободы» и русских революционеров?
Д. Нечипорук
―
Конечно же, очень интересный и до сих пор подробно не исследованный сюжет - это приезд Владимира Бурцева.
М. Соколов
―
Это борец с провокаторами.
Д. Нечипорук
―
Да, «Шерлок Холмс русской революции», охотник за шпионами. Бурцев никогда не приезжал просто так. Он должен был соответствовать своему образу - кого-нибудь найти, разоблачить, изобличить и представить американской публике. Приехав в США, он привёз доказательства того, что известный, респектабельный книготорговец Александр Иволенко долгое время был шпионом царской охранки и, пользуясь псевдонимом «Сергеев», писал отчёты. Это активно обсуждали в газетах - и в американских, и в эмигрантских, которые выходили на идиш. В конце концов в американский суд был подан иск за клевету. Тоже интересный и, как выясняется, совсем не новый, с точки зрения современности, сюжет: русские выясняли отношения в американском суде.
М. Соколов
―
Чем кончилось?
Д. Нечипорук
―
Кончилось тем, что Иволенко отозвал свой иск, не добившись главной цели - вытрясти из Бурцева 100 тысяч долларов за клевету.
М. Соколов
―
То есть ничего не доказал. Ещё один сюжет - это уже Первая мировая война и, собственно, революция. Как «друзья русской свободы» встретили эти события? Были ли они на стороне Временного правительства или кто-то даже перешёл на сторону большевиков?
Д. Нечипорук
―
Во время Первой мировой войны, до 1917 года общество находилось как бы в таком анабиозе, оцепенении - ничего не происходило. Но как только Вудро Вильсон, президент США на тот момент, объявил о том, что Америка может вступить в войну, некоторые из членов Общества друзей русской свободы поддержали курс Вильсона. Когда мы смотрим, кто это, вдруг выясняется, что это выпускники Принстонского университета, да ещё и в тот период, когда Вильсон был ректором университета. Эти члены Общества друзей русской свободы, так называемые «джентльмены-социалисты», засобирались в Россию после того, как в России была свергнута монархия и установилась власть Временного правительства. «Друзья русской свободы» к лету 1917 года оказались в очень интересной ситуации. То, чего они добивались, они достигли. Ветераны революционного движения, хорошо знакомые с американцами - Брешко-Брешковская, Чайковский, Соскис - сами стали властью и поддерживали Керенского. Американские «друзья русской свободы», которые сочувствовали эсерам, в это время хотели, чтобы этот статус кво сохранялся. То есть чтобы у власти продолжал оставаться Керенский и Россия продолжала оставаться в войне. Брешко-Брешковская активно взывала к своим американским знакомым, чтобы они посылали ей деньги для разворачивания новой агитационной кампании. Нужно было образовывать крестьян, нужно было разворачивать борьбу с большевиками, которые были грозной силой и вели антивоенную пропаганду. Прибывшие летом 1917 года американские «друзья русской свободы» (уже не как участники организации, а как искренние друзья и как сторонники Вудро Вильсона и сторонники участия США в войне) как могли поддерживали средствами Брешко-Брешковскую. Но внутренние события развернулись очень неблагоприятно для эсеров и для Керенского. В октябре 1917 года Керенский теряет власть. Одним из первых, кто обозначил свою позицию, был Джордж Кеннан. Он написал статью с характерным названием «Кто на самом деле освобождал Россию?». Он заявляет о том, что это не большевики - это всего лишь банда узурпаторов и мы не должны забывать о том, что большую роль сыграли те, кто на протяжении десятилетий боролся против российского самодержавия. Конечно, среди прочих он упоминает «бабушку русской революции» - Брешко-Брешковскую и «дедушку русской революции» - так в этом кругу называли Николая Чайковского. В 1918 году Общество друзей русской свободы начинает раскалывается. Линия раскола проходит по тому, как члены Общества друзей русской свободы относились к участию США в войне. Сторонники Вильсона однозначно были противниками большевизма. А вот пацифисты оказались условными или безусловными сторонниками новой Советской власти. Они оказались в такой ситуации, что на них, на сторонников продолжения социальных реформ в США, стали смотреть косо, потому что они продолжали заниматься социальными приютами, а это вроде как сборище красных, анархистов, коммунистов. С другой стороны, им нравилось в большевиках то, что большевики показали себя политической силой, которая провозгласила необходимость масштабных социальных реформ, борьбы с беспризорностью, борьбы за права женщин. И Общество друзей русской свободы раскололось, проведя свою, по сути, последнюю заметную акцию по приёму Брешко-Брешковской в 1919 году. Больше оно никак не давало о себе знать и в 1924 году прекратило своё существование.
М. Соколов
―
Ещё, я так понимаю, были какие-то сборы в пользу эмигрантов. Вот я знаю, что на эсеровские крестьянские антикоммунистические организации в Соединённых Штатах собирали деньги. И, в общем, во многом за счёт этого некоторые политические структуры и жили.
Д. Нечипорук
―
Совершенно верно. К сожалению, это уже не вошло в книжку. Когда я был на стажировке по программе Фулбрайта, я работал с бумагами одного из видных членов общества Герберта Парсонса, где отложились письма Николая Чайковского - в том числе письма 1919 года, где он просит прислать деньги уже на поддержку Архангельского правительства. И Общество друзей русской свободы, понимая, что их миссия уже исчерпана, что идёт какая-то внутренняя борьба между разными революционными силами, сказало: да, поскольку мы знаем Чайковского, мы передаём ему эти деньги.
М. Соколов
―
А Чернову не помогали, когда он ездил по Америке уже в конце 20-х годов?
Д. Нечипорук
―
К этому времени Общества друзей русской свободы не было. И отличие тура Чернова от туров Брешко-Брешковской, Чайковского и других в том, что у Чернова не было связей с влиятельными американцами - нью-йоркскими и бостонскими. Поэтому когда я пишу о последней попытке создания Общества друзей русской свободы, это выглядело немножко жалко по сравнению с тем, что было раньше. Общество попытались было создать внутри эмигрантской среды в Калифорнии. Долго оно не существовало. В общем-то, даже, наверное, не заявив официально о самороспуске... В письмах можно встретить свидетельства о том, что создать какое-то репрезентативное общество по борьбе уже с коммунистическим режимом не удалось.
М. Соколов
―
Ну что ж, я благодарю нашего гостя. Это Дмитрий Нечипорук, историк. Мы поговорили о революционном лоббизме. Кстати говоря, в книге ещё есть интересный сюжет о помощи голодающим в 90-е годы XIX века. Но это мы уже не успели. Я бы сказал, что, на мой взгляд, интересно, что можно говорить о таком движении «друзей русской свободы» независимо от того, были там общества или нет. Эта тенденция, как мне кажется, продолжается. Вспомним акт Магнитского, который наказывает российских коррупционеров и в каком-то смысле делает то, что не делает нынешняя власть России. Всего вам доброго! Вёл передачу Михаил Соколов. До свидания!