У нас инфляция в районе где-то 18-20%, пятая часть, а рубль был практически стабилен весь год. - Комментарий недели - 2001-12-14

Это значит, что рубль тяжелел. Это значит, что тяжелел русский экспорт, удешевлялся импорт, импортозамещение прекратилось, основные механизмы экономического роста в России были либо заблокированы, либо крайне ограничены. В действительности, если вы посмотрите кривые валют развивающихся стран, я не беру Аргентину, Турцию, которая в глубоком кризисе, стран примерно аналогичных по экономическому состоянию России, то рубль как бы был лидером, и это совершенно не хорошо, ничего хорошего в этом нет. Мы уже имели 98 год, когда глупое правительство, исходя из каких-то совершенно странных представлений об экономике, а также корыстных интересов банковской системы всеми силами поддерживала крайне завышенный курс рубля. Мы поняли, что это стоило. Очень серьезная задача состоит в том, чтобы рубль упал хотя бы на те 20%, которые составляет инфляция, лучше немножко больше, потому что еще есть накопленное утяжеление рубля за предыдущий период. И в этом смысле политика ЦБ, у которого есть все средства, для того чтобы практически любой курс сейчас устанавливать, который хочется, что он не тратит валютные резервы на поддержание искусственного курса это очень правильная политика.

Вообще, такая макрофинансовая политика и ЦБ, и Минфина последнего времени мне все больше нравится. Она выглядит очень победительно, очень спокойно и очень неброско. И я бы хотел здесь затронуть такую вещь. Помните дикие крики: "2003 год!.." Но если отвлечься от абсолютно кретинских идей, от того, что в 2003 году одновременно произойдут все техногенные катастрофы, то действительно реальной экономической опасностью для России была одна. Это пик платежей по долгу. И тихо, без всякого крика вдруг обнаружилось, что опасности этой нет, нет пика платежей. Был и нету. За счет операций Минфина и вообще правительства российского на рынке долга, грамотных, тихих, спокойных операций. Эти операции всегда бывают тихие, потому что иначе они просто проваливаются автоматически. Но Россия практически скупила на низких значениях цены свои пиковые обязательства.

Что касается нефти и нефтяных цен. Во-первых, те цены на нефть, которые были, объективно завышены. Потом, Россия все-таки должна занять в нефтяной политике не рядом и среди арабских нефтеэкспортеров, у которых, кроме нефти, практически ничего нет, ни промышленности, ни экономики, ни мозгов, а в каком-то другом месте, конечно, не среди стран прямых потребителей нефти, а где-нибудь посередине. И лучше бы России свою нефтяную политику коррелировать с такими странами, как Норвегия, не такими странами, как Саудовская Аравия. Та цена нефти, которая существовала, нереальна в нынешних обстоятельствах, и держать ее невозможно. В этом смысле правы специалисты, что 20 примерно это очень неплохая, хорошая цена, это, наверное, верхнее значение коридора, от 18 до 20. Конечно, Россия должна иметь возможность манипулировать запасами, но не добычей. Смысла снижения добычи нет никакого. Для этого государство должно, не вмешиваясь в политику нефтяных компаний, в их курс, иметь резервы и возможности влиять на этот курс, в том числе и создать те же самые нефтяные резервы, в которые закачивать ту избыточную нефть, которую в данный момент не может принимать рынок. Закачивать по низкой цене, потом продавать по дорогой, и расплачиваться с нефтяными компаниями. Это дополнительный источник дохода, политики, стабилизации, в том числе и внутреннего нефтяного рынка. И это не быстрый процесс, потому что практически в течение 10 лет никакой нефтяной политики, ни внутренней, ни внешней, российского правительства не было вообще. Признаком этого является полная деградация министерства топлива и энергетики до уровня Гаврина, когда министром определяющей российской отрасли стал начальник профкома нефтедобывающего предприятия. О чем еще можно говорить? Сейчас процесс пошел потихоньку назад. Причем, конечно, при очень внимательном и весьма настороженном отношении российских нефтяных компаний, которые являются, безусловно, самыми сильными игроками на российском внутреннем экономическом и до последнего времени политическом рынке.

Государство должно выполнять свои функции, которые не может выполнять частный капитал, не вмешиваясь в те функции, которые частный капитал выполнять может. Это политика, долгосрочная стратегия энергетическая, долгосрочная дипломатия нефтяная, в том числе и определение влияния на стабильность внутренних цен на основное энергетическое сырье. Что касается нынешних договоренностей с ОПЕК, то опять же это прорыв, потому что Россия до сих пор вела абсолютно паразитическую линию в этом вопросе. И мы всем странам ОПЕК говорили: "Мы страшно уважаем политику ОПЕК по поддержанию цен". Они говорили: "Ребят, позвольте, кому цены-то нужны? Вам же больше всех. Вы как-нибудь поучаствуйте". "Нет, мы тут наблюдатели, мы страшно уважаем". То палку перегибать тоже не надо. Промежуточное положение России позволяет ей разруливать ситуацию, стать самым сильным игроком, не оператором, а игроком на нефтяном рынке, в качестве основного посредника между странами нефтедобывающими, опековскими, странами промышленными, как игрока, имеющего к тому же свой собственный большой ресурс. Но для этого этот ресурс надо иметь, для этого не должна быть ситуация, когда у нас из трубы сколько течет, столько течет, мы ничего не можем сделать.