Опрос, результаты которого Вы мне напомнили, довольно забавен. - Комментарий недели - 2003-08-22

Дело даже не в том, что у нас население мало что знает и помнит, что, конечно, правда. Дело в том, что я думаю, что сами руководители этой самой "гэкачепы" сейчас бы с трудом ответили на вопрос, а чего, собственно, им было надо, и чего они хотели получить на выходе. Среди этих людей можно было бы назвать как минимум, которые представляли себе, что они хотели и доказали это своим последующим поведением. Это Пуго и Ахромеев. Что касается остальных, наиболее адекватен, по-моему, вообще, всей ситуации был Валентин Павлов, наш премьер-министр, который находился в том состоянии, в котором должен был находиться человек, представлявший себе, что на самом деле происходит.

С другой стороны, мне кажется, что в подавляющем своем большинстве те люди, которые защищали Белый дом тогда, тоже в очень малой степени представляли, что на самом деле происходит. И если какие-то там профессиональные демократы, наверное, остаются при своих прежних идеях, иллюзиях и т.д., то сама эта публика опять же во многом доказала свою самобытность, потому что у нас недаром появилось такое совершенно патологическое явление, как дважды защитники Белого дома.

Что же на самом деле, на мой взгляд, происходило, в общем, достаточно ясно. Во-первых, как в анекдоте про старичка, который говорит: "Старуха, все, что мы всю жизнь считали оргазмом, оказалось астмой", все, что мы считали демократической революцией, оказалось катастрофой, крахом системы, страны. Система сама по себе была больная, не все ее любили и не во всем она была достойна любви, но это была страна. И распад ее не был очищением, а был именно катастрофой. Собственно, почему все так и получилось, что это был совершенно типичный системный кризис. И действия гэкачепистов больше всего и показывали уровень и степень системного кризиса, то есть неспособность системы самой принимать адекватные меры, неспособность общества воспринимать, вообще, как либо эти меры, кроме как исключительно конфронтационно. Это был момент начала такого катастрофического падения и распада. И очень это напоминает одну штуку.

Чтобы понять, что произошло в августе 91 года, можно вспомнить просто совершенно аналогичную ситуацию, почти в то же самое время, чуть попозже, сентябрь. Это Корниловский мятеж. Это абсолютно такая же ситуация, это попытка охранительных сил в последний момент спасти ситуацию, которую практически было безнадежно спасти, невозможно. И эта попытка и последующие за ней события, то есть распад страны, распад, по сути, России, потому что очень значительная часть тех территорий и тех вещей, которые отвалились, и была Россия, как в свое время сказал очень известный, видный демократ Евгений Сабуров, который был тогда министром экономики. Он сказал, что он не понимает смысла выхода РСФСР из состава России. Понять это действительно трудно. Корниловский мятеж, то есть когда охранительные силы предприняли последнюю попытку, эта попытка сорвалась в результате того, что страна действительно находилась в глубочайшем системном кризисе, и не действовали эти механизмы, и после этого, когда уже произошел большевистский переворот, никто существующую власть не хотел защищать. Никто не хотел защищать Керенского, охранительные силы, реальные, имперские, не хотели защищать Керенского, они же не хотели и защищать Горбачева, потому что совершенно не видели отличий его от остальных разрушителей.

И нам понадобилось 10 лет реальной деградации. То есть, конечно, все очень приятно, что у нас есть какие-то там элементы демократического общества, демократической системы, начало рыночной экономики, тоже какие-то довольно странные, уродливые. Но самое главное, что у нас и в политике, и в экономике, и в технологии, и в образовании, и во всех остальных вопросах в целом происходила деградация, страна деградировала. И, в общем-то, эта деградация притормозилась совсем недавно. И пока общество не почувствовало признаки краха и катастрофы, пока оно не поняло, что оно находится не в процессе обретения счастья, свободы и всеобщего благоденствия, а в процессе распада дома своего, государства, ни о чем, вообще, мечтать не приходилось. Единственное, что можно сказать, хотя бы сравнивая с тем, что произошло 70 лет назад, что этот процесс катастрофы был гораздо мягче, и реальные потери, издержки от него, реальные жертвы гораздо меньше, чем могли были быть, которые могло бы представить любое, самое восторженное воображение. То есть, в принципе, пока мы дешево отделались, и у нас еще все впереди.