Алексей Рыбников - Дифирамб - 2005-12-10
К. ЛАРИНА – Тот самый случай, когда фильм вспоминаешь с трудом, музыка просто мучительная. И думаешь: боже мой, как жаль, что у нас нет "Оскара" своего. У нас сегодня в гостях Алексей Рыбников. Алексей Львович, здравствуйте. Композитор, которого вы прекрасно знаете, прежде всего, конечно по музыке к кино. Именно эта музыка стала хитами и даже иногда необязательно песню вспоминаешь со словами, а мелодию, которую сразу узнаешь, потом понимаешь, что это Рыбников, потом понимаешь, какое это кино. Мы сегодня послушаем музыку еще и не только из кино, но симфоническую, которую Алексей Львович пишет и которую иногда выносит на суд зрителей, как это было на прошедшей неделе на большом концерте в Большом зале Консерватории, который, судя по отзывам, прошел с огромным успехом. И там многие вы свои вещи показали симфонические.
А. РЫБНИКОВ - Да, там было 4 произведения, которые писал в течение всей жизни в разные периоды.
К. ЛАРИНА – Музыка, которую мы сейчас с вами слушали, фрагмент композиции это из музыки к фильму "Звезда". Фильм, посвященный Великой Отечественной войне, ремейк известного фильма советских времен. По повести Казакевича. И вот эту музыку я совершенно там не помню. Кино с трудом вспоминаю, но музыка потрясающая. Бывали ли в вашей жизни, не про этот случай, не хочу никого обижать, хороший фильм, достойный, случаи, когда вы понимали, что музыка лучше кино.
А. РЫБНИКОВ - В "Звезде" я не скажу, что музыка лучше, чем кино. Очень нравится. И я как раз сочинял музыку под впечатлением того материала, который мне Николай Лебедев показал. Но часто бывало так, что особенно в прошлые годы, что понятно, что фильм не получается, именно здесь было нужно работать в три раза лучше, чтобы, во-первых, и помочь фильму, и чтобы перед собой тоже не было стыдно, и чтобы музыка эта осталась. Так действительно и получалось.
К. ЛАРИНА – А мы вообще на тему музыки кино много достаточно разговаривали с Александром Журбиным, который тоже немало написал хороших песен и музыки именно для кинематографа. Мы как раз сетовали тогда с ним в этой передаче, что прошли те замечательные времена, когда музыка освобождалась от кинематографа и становилась просто музыкой. Как это было с музыкой Дунаевского, который писал к фильмам, а потом уже стало просто музыкой. И это очень хорошо видно на примере истории Голливуда, когда огромное количество великих музыкальных произведений рождалось как закадровая музыка. А потом это все превращалось в отдельное произведение, поскольку она сама по себе самодостаточна, извините за тавтологию. Почему эта культура нашей жизни сегодня ушла? Музыкальная.
А. РЫБНИКОВ - Но то, что сейчас делается в кино, это действительно музыка. Вчера мне буквально один кинопродюсер и сказал: это такие музыкальные обои. Лучше или хуже, иногда от этого фона тоже очень много чего зависит. И настроение. Но в основном очень много безвкусного и бездарного сейчас появляется в музыке в кино.
К. ЛАРИНА – Может быть, задачи такие ставит сейчас перед композитором режиссер?
А. РЫБНИКОВ - Наверное, да. Задачи, которые раньше ставились перед композиторами: вот напишите так, чтобы была такая мелодия, чтобы за душу брала, чтобы потом весь народ ее пел, сейчас трудно уже такую задачу получить от режиссеров. Хотя с теми режиссерами, с которыми я сейчас работаю, это Эльдар Рязанов, Николай Лебедев и Тигран Кеосаян, они мне ставят самые высочайшие задачи и даже больше, чем раньше кто-либо ставил.
К. ЛАРИНА – Не боятся.
А. РЫБНИКОВ - Да у них фильмы такие. Эльдар Рязанов снимает фильм об Андерсене. Эпопею настоящую огромную большую, очень интересную. Николай Лебедев снимает наше фэнтези "Волкодав", а Тигран Кеосаян уже закончил фильм свой последний "Заяц над бездной". И скоро будет его премьера в феврале. Там вообще была задача совсем другая. Музыка в стиле, что ли Бесарабии, Балкан, очень интересная.
К. ЛАРИНА – Название странное. Что это такое?
А. РЫБНИКОВ – "Заяц над бездной" это фильм фантазия про Брежнева и английскую королеву, про их любовь, и как у них не получился их роман.
К. ЛАРИНА – Как вы просто все это рассказали.
А. РЫБНИКОВ - Да, это фильм совершенно необычного жанра. Совершенно, казалось бы сумасшедший замысел. Но смотрится почему-то и трогает, и молодежь, которая смотрела, для которых Брежнев это уже было то, что до их рождения что-то, смотрят с большим интересом. Наверное, настало время для каких-то фильмов экспериментальных, не скажу, абсурдистских, но во всяком случае…
К. ЛАРИНА – А родственники Брежнева в суд не подадут?
А. РЫБНИКОВ - Да нет.
К. ЛАРИНА – А то сейчас модно.
А. РЫБНИКОВ - Там замечательный получился Брежнев.
К. ЛАРИНА – То есть ни в коей мере не оскорбляет его память.
А. РЫБНИКОВ - Нет. Там замечательный Брежнев и английская королева. Причем интересно, что цыгане похищают английскую королеву, привозят ее к Брежневу в Молдавию.
К. ЛАРИНА – В Бесарабию. Слушайте, какая прелесть. Надо запомнить это кино. "Заяц над бездной" Тигран Кеосаян режиссер этого фильма. И музыку к фильму написал Алексей Рыбников. Вы сейчас уже перечислили три названия и, судя по всему, сейчас у нас хороший, тьфу-тьфу, благоприятный период в кино, когда оно творится, делается, значит, есть всем работа. Не только тем, кто работает над сериалами. Но и тем, кто работает в большом кинематографе и дай бог. Но я так понимаю, что все равно эта ваша кинематографическая жизнь она была параллельной. Или вы с самого начала себя только так оппозиционировали, как композитор, который работает в кино. Вряд ли.
А. РЫБНИКОВ – Конечно, была параллельной. И основным было совершенно другое. Но время было такое, в котором было очень трудно осуществить себя как симфонический композитор. Практически невозможно. Мне перекрыли в какой-то момент дорогу на концертную эстраду.
К. ЛАРИНА – А чем мотивировали?
А. РЫБНИКОВ - Да ничем не мотивировали. Просто отстранили и все и перестали допускать туда. Во время советской власти никто ничем не мотивировал, никто никому ничего не объяснял. Просто тебя убирали, и дальше как хочешь.
К. ЛАРИНА – У них же тоже своя логика, они же чем-то пытаются объяснить. Шостаковичу говорили, что это сумбур вместо музыки. Шнитке просто и Губайдулину не считали музыкантами и композиторами. А вам-то что инкриминировали?
А. РЫБНИКОВ - Во-первых, у меня были тоже достаточно авангардные произведения.
К. ЛАРИНА – То есть музыка сложная, не для народа.
А. РЫБНИКОВ - Во-первых, сложная музыка и для народа, это лозунг такой, вчера это понял, то есть позавчера в Большом зале Консерватории. А перед этим в Концертном зале Чайковского, где исполнялась "Пятая симфония". Просто музыка должна быть насыщена какой-то энергией, которая передается слушателю. Если это есть, то народ ее воспринимает. Потому что на концерте были молодые люди, которые первый раз вообще пришли в концертный зал. Вот их реакция мне была очень интересна. И, в общем, они были достаточно впечатлены тем, что услышали.
К. ЛАРИНА – Я вам скажу, что они были ошеломлены. И я все эти отзывы почерпнула из модного СМИ под названием Интернет. Где на вашем официальном сайте есть форум, в котором, естественно живет совсем молодая аудитория. И вот они все поклонники песни из фильма "Вам и не снилось", пришли на ваш концерт и судя по их отзывам, вау-вау, это все понятно, но все просто были ошеломлены этим масштабом вообще содеянного вами за долгие годы в творчестве. Это конечно о многом говорит, что совсем юные люди они это так все воспринимают.
А. РЫБНИКОВ – В общем, наверное, соскучились. Наверное, вы знаете, что уже наступило время, чтобы что-то грандиозное происходило, песни тоже нужны, безусловно, но при этом нужно, чтобы что-то происходило и в концертных залах. Новое причем, я понимаю, что Бетховена, Брамса обязательно нужно играть, Чайковского и это будет происходить и все ближайшие столетия, но нужно, чтобы и в наше время что-то создавалось.
К. ЛАРИНА – Многие сегодня говорят о том, что такое время у нас наступило достаточно серое. То есть никаких талантов не произрастает на российской почве. Ни в литературе, ни в музыке, ни в театре, ни в кино, ни в поэзии.
А. РЫБНИКОВ - Вы знаете, когда были какие-то интервью, связанные с моим юбилеем, и просто это был вопль мой, я говорил, нет сейчас молодой даже и не очень молодой поросли ярких выдающихся талантов в области музыки, сочинения музыки. Нового поколения. И что это очень страшно, очень опасно. Потому что должно быть будущее у России в этом смысле.
К. ЛАРИНА – А почему это происходит?
А. РЫБНИКОВ - Рынок ориентирован, посмотрите на что. То, что вы сами сказали, что это не для широкой аудитории. То, что не для широкой аудитории, значит, это не приносит много доходов, значит, следовательно, в это вкладывать деньги не нужно. Потому что сейчас исполнить симфоническое произведение стоит очень дорого. Это действительно так. Просто исполнить. Даже без гонорара композитору. Просто оплатить исполнителей, зал стоит безумные деньги. Кто-то должен вложить эти деньги, чтобы исполнить произведения молодых композиторов, и никто этого не делает. И поэтому получается, рынок не предъявляет требований к новым талантам.
К. ЛАРИНА – Это только у нас или это проблема мирового масштаба.
А. РЫБНИКОВ – Мирового, конечно, тоже. Хотя там немножко уже есть традиции спонсорства, когда крупные банки, организации, корпорации финансируют и содержат симфонические оркестры, фестивали, где исполняется новая музыка. Это, безусловно, есть. У нас пока такого нет.
К. ЛАРИНА – Я вас слушаю и понимаю, что не от хорошей жизни три тенора отправились когда-то на футбольное поле и сегодня многие исполнители как вокалисты, которые работают на инструментах, они, что называется, «попсеют» потихоньку. То есть выходят к широкой публике и свои концерты они делают как шоу, зрелище. Мы знаем несколько звездных имен, которые к нам приезжают на гастроли, наших же замечательных пианистов. Тот же Денис Мацуев. Но понятно, что то, что он показывает здесь на концертах для широкой публики, это, наверное, не только этим он владеет и не только этим он завоевал весь мир. То есть они тоже это все понимают, что сегодня это продается. Вот попроще.
А. РЫБНИКОВ - Да, и у исполнителей та же самая, ну не та же самая ситуация, конечно, им нужно играть безукоризненно, замечательно, но при этом нужно быть еще и внешне как-то выразительным. То есть сейчас стремятся к театрализации симфонической музыки. Для того чтобы ее легче было слушать, и интереснее было.
К. ЛАРИНА – Как для детей, как книжка с картинками.
А. РЫБНИКОВ - Если хорошо играют, хорошая музыка, вполне достаточно просто, чтобы сидел оркестр, хор и играл скрипач, и это слушалось просто. К этому надо стремиться все-таки.
К. ЛАРИНА – То есть опять же вы считаете, что это рынок, таким образом, сейчас обустроил нашу культурную жизнь, что серьезным композиторам, музыкантам, писателям, художникам, в конце концов, просто не предоставляется возможности как-то себя проявить.
А. РЫБНИКОВ - Да, если кто-то бы сделал серьезный заказ на какое-то новое произведение для симфонического оркестра, хора молодому талантливому композитору, я уверен, что такие есть. Не может быть такого. Надо просто посмотреть, что сейчас в Консерватории происходит. У них просто выхода нет. И исполнить его, разрекламировать все, это привлекло бы и публику, и всем было интересно, и все бы почувствовали, что у нас что-то происходит.
К. ЛАРИНА – Подождите, ведь при советской власти, которую мы сейчас с вами уже вспомнили, когда вам вообще никакого выхода не давали на серьезные концертные площадки, тогда немало родилось гениев в музыке в том числе. Почему? Обязательно нужно такое сопротивление?
А. РЫБНИКОВ - Тогда было, знаете что, тогда достаточно было стать диссидентом, чтобы тебя начали поддерживать с Запада. А ничего лучше рекламы нет. Начинали исполнять на Западе, во всем мире и у человека создавался уже, во-первых, он был счастлив, что его музыка звучит, да еще на лучших концертных площадках, в хорошем исполнении издается. И здесь у него был некий ореол мученичества, и который тоже у нас в России очень любят. Вот поэтому это создавало остроту ту самую, остроту напряженности, при которой каждое новое произведение воспринималось с большим интересом у публики. Сейчас конечно такой системы нет. И происходит с одной стороны потеря интереса политического что ли, а с точки зрения художественной просто не поддерживается.
К. ЛАРИНА – А у вас не было такого искушения, такой проблемы? Вопрос такой перед вами не стоял никогда. Вот взять и уехать отсюда.
А. РЫБНИКОВ – Уехать, безусловно, в 70-х годах все об этом думали, потому что было совсем уже тяжело. Но меня не то что спасло, а просто наполнило мою жизнь сотрудничество с Ленкомом тогда, когда была "Звезда и смерть", я нашел своей выход. Да, меня там немножко задвинули, но я нашел свой выход в музыке, кино и в этих спектаклях "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты" и "Юнона и Авось". И, в общем, у меня была полноценная творческая жизнь. Я на компромиссы не шел никогда, писал то, что мне хотелось. И так как мне хотелось, несмотря на все давление. И чувствовал себя абсолютно самодостаточно, поэтому, зачем менять было. И все эти мысли, которые были об отъезде, они со временем просто погасли.
К. ЛАРИНА – А интересно, в то время цензура музыки касалась?
А. РЫБНИКОВ - Безусловно.
К. ЛАРИНА – То есть они тоже просили вырезать пару нот. Текст я понимаю, вот эту фразу уберите. А в музыке?
А. РЫБНИКОВ - Конечно. Тем более музыка была связана с текстами и религиозными, что тогда казалось просто… Поэтому количество, процент этой религиозной музыки очень точно взвешивался: больше не надо, это будет уже какая-то религиозная пропаганда. А так вроде можно и вроде как историческое что-то. В общем, влезали достаточно серьезно. За это дрались, боролись.
К. ЛАРИНА – Но и цензоры были грамотные.
А. РЫБНИКОВ - Да.
К. ЛАРИНА – Отличали музыку религиозную от светской.
А. РЫБНИКОВ - Конечно.
К. ЛАРИНА – Они это слышали.
А. РЫБНИКОВ - Я помню у Шнитке в "Восхождении" музыка была замечательная, и там должна была быть духовная музыка, так вот они что-то там мычали, это как бы хор, который поет церковную музыку. Но со словами не разрешили.
К. ЛАРИНА – Это и получилось потрясающе в итоге. Еще лучше.
А. РЫБНИКОВ - Так что цензоры они тоже иногда помогали.
К. ЛАРИНА – Когда изучаешь всю эту историю цензуры в России, вдруг посещает крамольная мысль. Что может быть, без этого бы и не было вообще великой русской литературы, того же Пушкина или Достоевского. Или Гоголя.
А. РЫБНИКОВ - Запретный плод сладок. И для публики нет ничего слаще, чем что-то запрещенного, что-то такого, что не пускает, это очень привлекательно.
К. ЛАРИНА – Так мало этого, там еще было потрясающее чувство, которое мы испытывали в те времена. Это радость узнавания, понимания. Когда вдруг я понимала, о чем он говорит на самом деле.
А. РЫБНИКОВ - Вообще раньше относились к тем людям, которые писали стихи, музыку, создавали спектакли почти как к пророкам. Потому что услышать живое слово со страниц газет, журналов было невозможно. Единственное - прорваться на Таганку, в Ленком, какие-то другие театры. Там услышать живое слово о нашей жизни. Вот это было важно. Это было не только искусство, это было еще и какой-то политической акцией очень важной все эти новые спектакли.
К. ЛАРИНА – Что получается, что мы с вами ностальгируем сидим по советским временам.
А. РЫБНИКОВ – Нет, нет. Этот период, который сейчас, он должен был быть обязательно в России. Но ничего на месте не стоит, и этот период тоже пройдет и наступит другой, он уже наступает, я надеюсь очень, расцвета творческого, мне в это верится, и все это очень хочется.
К. ЛАРИНА – А как мы этот период сегодняшний определяем? Как вы для себя его называете, если можно это описать.
А. РЫБНИКОВ - Постсоветский, постсоциалистический. Когда изуродована была психика людей, их сознание ложными доктринами. Потом, когда это разрушилось, веры у людей нет, я имею в виду религиозной, потому что это было уничтожено в поколениях, ненависть даже к этому. Не просто отрицание Бога, а именно активное отторжение. То есть духовной доктрины не было, замена ее социализм, коммунизм тоже разрушился. И люди остались в таком беспомощном состоянии. И должно, конечно, смениться 2-3 поколения, прежде чем снова будет, обретется какая-то новая духовность. И тогда возникнет и творчество и искусство.
К. ЛАРИНА – То есть при нашей жизни мы этого не дождемся?
А. РЫБНИКОВ - Да нет, уже считайте почти…
К. ЛАРИНА – Уже на пороге.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА - Пока шли новости и реклама, мы вспомнили, что сегодня оказывается день рождения "Юноны и Авось". И именно 10 декабря 1980 года, 25 лет опере.
А. РЫБНИКОВ - Да, сегодня ровно 25 лет с того дня, когда впервые прозвучала "Юнона и Авось" публично.
К. ЛАРИНА – Еще спектакля не было.
А. РЫБНИКОВ - И больше того, он даже еще не планировался в это время. Как раз, после того как состоялось прослушивание, оно было в церкви Покрова на Филях, мы слушали фонограмму фирмы "Мелодия", и там, в церкви не было отопления, собралось 150 человек, все сидели в шубах, дубленках и слушали фонограмму. Это был, конечно, я думаю единственный в своем роде, больше такого никогда не было и я думаю, не будет. Корреспондент из "Deutsche rundfunk" Клаус Кунце говорил тогда в западногерманском радио, что эта атмосфера напоминала послевоенные культурные программы Германии. Когда в нетопленых кирках, храмах собирались люди и слушали музыку. И он говорил, что это взорвало серую зону культурной советской жизни. Но там были Геннадий Хазанов, Илья Фрез, Гарри Бардин и Грамматиков. То есть была московская творческая элита.
К. ЛАРИНА – А Марк Захаров был?
А. РЫБНИКОВ - Не было. Его тогда не было, по-моему, в Москве. Почему-то его не было, в общем. Но мы перед этим с ним целый год готовили этот проект. Потом он затормозился по ряду причин. И после этого прослушивания через месяц-два начались репетиции в Ленкоме. И потом уже премьера была в июле.
К. ЛАРИНА – А никто тайком не записывал на магнитофон?
А. РЫБНИКОВ - Нет. Это не записывалось, но у нас существовали запасные копии, потому что мы боялись, что это просто будет уничтожено. Давалось с пленки, никаких дисков не было. Просто давались пленки, которые уничтожишь, и уже не было бы и произведения записи. Так что у нас были свои подпольные копии на всякий случай.
К. ЛАРИНА – Елена пишет, послушав фрагмент из фильма "Звезда": "Алексей, ваша музыка обладает таким внутренним надрывом, что впору спросить: счастливы ли вы в жизни"?
А. РЫБНИКОВ – Композитор, даже если он очень счастлив в жизни, должен испытывать все эмоции, если он пишет музыку для драмы, оперы, фильма. Потому что если в фильме кто-то погибает, композитор должен погибнуть с этим героем, если у кого-то чудовищная трагическая любовная история, композитор обязан пережить ее, причем абсолютно всерьез. Если не переживет, такой музыки, то есть музыку вообще невозможно написать. Поэтому я думаю, что и писатели тоже и актеры и режиссеры, если они не умирают со своим героем, то они не должны заниматься искусством.
К. ЛАРИНА – Здесь наши слушатели уже вас причисляют к высокому искусству, а меня к плебсу. Но я обычно никогда не читаю замечаний в свой адрес, поскольку не мне программа посвящена. Но мне бы хотелось услышать ваши комментарии. Объясняю почему. Вот я призналась как-то в эфире, что плакала на концерте Пола Маккартни, когда он выступал на Красной площади. Здесь меня упрекают в том, как же я могу разбираться в серьезной музыке, если я плакала на концерте Маккартни. Скажите что-нибудь про Маккартни и вообще про эту эпоху "Битлз".
А. РЫБНИКОВ - Я тоже плакал, когда слушал музыку "Битлз", это такая любимая, уже практически родная музыка. Потому что вся молодость прошла с этим. Мелодии замечательные. Они абсолютно не пошлые. Они абсолютно не для плебса. Основаны на вековых традициях английской народной музыки. В этом их громадная ценность была. Что это не была попса в том смысле, в котором мы сейчас представляем. И достаточно сложные, но абсолютно искренние и достающие до сердца. Это музыка не холодная…
К. ЛАРИНА – Она очень честная музыка. Сейчас просто у нас все эти мелодии в голове как "Чижик-пыжик", но тогда же это было открытием каждая песня.
А. РЫБНИКОВ - Конечно. Это замечательные мелодии. Именно "Битлз". Я про других не могу такое сказать. У других по-разному. И есть и хорошие мелодии и более низкого качества. У "Битлз" безупречно практически все.
К. ЛАРИНА – А вы с чего начинали музыкальное образование? Как слушатель музыки. Звучало что-то в доме вообще?
А. РЫБНИКОВ - Как слушатель, из-за чего собственно и стал писать музыку. Послушал "Щелкунчик" в Большом театре, посмотрел балет Чайковского, послушал "Шестую симфонию" Чайковского, музыку Прокофьева.
К. ЛАРИНА – Как послушал? Вам кто-то же должен был это показать.
А. РЫБНИКОВ - Ну конечно. Папа приводил и туда и сюда. Родители конечно. По радио много слушал музыки. "Танец с саблями" Хачатуряна послушал. Он на меня произвел громадное впечатление, слава богу, это потом стало моим учителем всю жизнь. Но я до сих пор считаю, что "Танец с саблями" это был прорыв, первая рок-музыка. Вот по ритму, если взять, по насыщенности, такой музыки не было в 40-х годах. Элвис Пресли появился позже, но вот эта атомная энергия, которая есть в этом танце, до сих пор весь мир это слушает. Это был настоящий прорыв тогда. И я вообще любил такую эмоциональную музыку воздействующую. Потом появился Элвис Пресли, когда мне было 12-13 лет, и появилась первая рок-музыка. Мы ее переписывали, увлекались. И у меня всю жизнь сочеталось увлечение и джазом и роком, и серьезной академической музыкой.
К. ЛАРИНА – А родители почувствовали у вас музыкальный дар, талант?
А. РЫБНИКОВ - Наверное, мама. Она хотела, чтобы я занимался музыкой. Когда я чуть-чуть научился играть на пианино, меня оторвать было уже невозможно. Я просто понял, что это моя судьба, жизнь и только этим я…
К. ЛАРИНА – А инструмент был в доме или специально для вас покупали?
А. РЫБНИКОВ - Пианино было конечно.
К. ЛАРИНА – То есть дома кто-то играл на пианино.
А. РЫБНИКОВ - Нет, его купили специально для меня. Никто не играл. Мой папа скрипач, а мама не играла ни на одном инструменте.
К. ЛАРИНА – Но скрипка все-таки была. А почему на скрипку не отдали вас?
А. РЫБНИКОВ - Папа вообще не хотел, чтобы я занимался музыкой. Ему казалась судьба музыканта достаточно тяжелой. Хотел, чтобы дипломатом я стал, в общем, все хотели получше устроить в этой жизни. Хлеб музыкантский очень и очень тяжелый. Но все равно потом победило то, что хотелось играть и сочинять.
К. ЛАРИНА – Здесь вспоминают вашу дочку, которая звучала как певица на некоторых ваших записях. Она, по-моему, музыкой не стала заниматься.
А. РЫБНИКОВ - Нет. Она никогда не планировала музыкой заниматься. Она немножко училась играть на классической гитаре, но вообще музыкой не занималась и пела как в некоторых моих… Кстати, в недавнем тоже спела для мультфильма "Ключи от времени" по сказке Анатоля Франса. Такой был симпатичный мультфильм. Просто тембр ее голоса мне нравится, когда нужен именно такой тембр, я зову ее в свою работу.
К. ЛАРИНА – Андрей просит вас рассказать о ваших рок-операх. В том числе о последней "Лесной песни" по Леси Украинке. Это ваша? Это у Назарова будет.
А. РЫБНИКОВ - Это ко мне никакого отношения не имеет. Я не писал такой оперы.
К. ЛАРИНА – Слава богу, но про рок-оперу мы все вам рассказали, Андрей. А по Леси Украинке это другой человек написал.
А. РЫБНИКОВ – Кстати, написал сам Владимир Назаров.
К. ЛАРИНА – Серьезно? Тем более. Просто, даже неприлично. Это Владимир Назаров написал. "Цензоры раньше были стимуляторами создания высокого искусства. Не кажется ли вам?", - спрашивает Иван.
А. РЫБНИКОВ - Мы уже этот вопрос обсуждали. И конечно, сопротивление я считаю, оно полезно.
К. ЛАРИНА – То есть вы призываете? Кстати сопротивление оно сегодня существует. Попробуйте, пробейтесь, я уже обращаюсь и к Ивану, и вообще тоже хорошая тема для разговора, приятная для композитора Рыбникова. Когда через запятую идет Рыбников, Пупкин, Васькин, Дуськин. Они все композиторы. Так же как и режиссеры у нас через запятую идут: Рязанов, Митта и остальные вышеозначенные Пупкин и Васькин. Или художники или писатели. У нас сейчас любую книжку написал – писатель. Вот какое время настало.
А. РЫБНИКОВ - Певец, который сочинил песню – композитор. Вы знаете, терминология это не самое важное. В конце концов, в искусстве имя потом даже без всяких званий лауреат, народный такой, сякой. Просто имя. Вот скажем Высоцкий и все, ему не нужно никаких званий. Достаточно этой фамилии. И, в конце концов, в истории остается фамилия и больше ничего.
К. ЛАРИНА – Но это хорошо рассуждать – в истории, но живете-то вы сейчас. Мне кажется, что в какой-то мере все-таки эти творческие профессии они девальвируются с помощью того же самого пресловутого рынка. Или нет?
А. РЫБНИКОВ - Безусловно. И развитие техники еще сейчас позволяет очень многим просто компилировать какие-то куски в области музыки, компьютер помогает это все делать. И, в общем, это уже называется новая композиция. И даже законом охраняется удивительно, это считается уже как переработанное произведение, все это новое, у него новый автор. Невероятно.
К. ЛАРИНА – То есть пройдет немного времени и вообще композитор как человек канет в лету. Как, между прочим, я сейчас вспомнила. Операторы тоже сейчас переживают точно такой же кризис. Операторское искусство. Когда действительно все можно сделать с помощью компьютера с высокими технологиями.
А. РЫБНИКОВ - Да никто не будет слушать эту музыку в результате. Послушают один раз, второй раз не будет. Композитор обязательно останется, потому что нужна будет, прежде всего, музыка. Потому что композиторы не нужны, а музыка-то нужна. Просто так ее не возьмешь, чтобы она действительно воздействовала и давала энергию.
К. ЛАРИНА – Давайте послушаем небольшой фрагмент из "Воскрешения мертвых". Может, несколько слов скажете об этом.
А. РЫБНИКОВ - Исполнение состоялось в мае этого года, дирижер был Теодор Курентзис из Греции.
К. ЛАРИНА – Очень хороший дирижер. Молодой.
А. РЫБНИКОВ - Да, очень интересный молодой режиссер. Был оркестр Спивакова, хор из Новосибирска специально приезжал. Теодор Курентзис сказал, что это лучший хор, который у нас есть в стране, в общем, собрали 200 человек в зале Чайковского, они исполнил это произведение на фестивале "Черешневый лес". Кстати один из немногих фестивалей, который помогает новым произведениям звучать и огромное спасибо устроителям.
ФРАГМЕНТ
К. ЛАРИНА – Алексей Львович, многие слушатели спрашивают про театр ваш. Он вообще существует?
А. РЫБНИКОВ - Театр существует. Мы подготовили сейчас мюзикл "Буратино", новый взгляд на это произведение. Конечно песни из фильма. Играет группа "Тайм-аут" с новыми аранжировками. Хорошие очень актеры известные как Лазарев Немоляева, Анна Большова, Федор Чеханков. Задействованы в этом молодые актеры.
К. ЛАРИНА – Звездный состав.
А. РЫБНИКОВ - Да. И практически уже есть декорации, костюмы, спектакль готов. Но сейчас, это проблема, с которой сталкиваются сейчас очень многие постановщики мюзиклов. Нам нужна площадка, где его выпустить.
К. ЛАРИНА – А у вас же есть помещение ваше.
А. РЫБНИКОВ - Нет.
К. ЛАРИНА – Нет уже?
А. РЫБНИКОВ - Помещения и не было. Битва за помещение, к сожалению, пока может быть, я просто каких-то секретов не знаю, но, по крайней мере, своего помещения у нас нет, и как только мы найдем эту площадку, на которой выпустить, сразу этот спектакль появится.
К. ЛАРИНА – То есть если бы у вас был свой театр, я имею в виду именно помещение, театр как дом, вы бы набрали репертуар?
А. РЫБНИКОВ - Конечно. Есть семь произведений, которые можно было показывать. Это и "Литургия оглашенных", которую тоже пока мы могли играть, в здании Академии наук мы играли, потом, к сожалению, не смогли дальше продолжать там. Есть произведение "Время молчать, время говорить" на духовную прозу наших поэтов. Музыкальный спектакль. И другие. Во всяком случае, если бы у нас было свое помещение. И планов много. Мы и "Звезду и смерть…" восстановили бы обязательно.
К. ЛАРИНА – А сейчас для театра ничего не делаете? Для другого театра?
А. РЫБНИКОВ - Нет.
К. ЛАРИНА – Почему? Как вы так категорически сразу.
А. РЫБНИКОВ - Просто так писать музыку для театра мне совсем уже неинтересно. А музыкальный спектакль это особая стихия и сейчас таких музыкальных спектаклей, по-моему, даже никто и не собирается делать.
К. ЛАРИНА – А пресловутые мюзиклы, которые у нас почкованием размножаются и проваливаются бесконечно.
А. РЫБНИКОВ - Мюзиклы там все импортированное, по-моему, в основном.
К. ЛАРИНА – Вы что-нибудь смотрели?
А. РЫБНИКОВ - Я смотрел "Метро", "42-ю улицу". "Ромео и Джульетта" к сожалению не смотрел.
К. ЛАРИНА – Ну и что скажете?
А. РЫБНИКОВ – "42-я улица" мне очень понравилась. Потому что это оригинальный американский мюзикл. Вот удивительно, почему наш народ в таком виде как настоящий бродвейский спектакль как-то не очень у нас принимают, и вообще жизнь показывает, что французы, даже поляки все равно ближе к нам, чем американский классический мюзикл, который почему-то у нас народ не очень принял. Но мне кажется, что будущее все-таки за нашим русским мюзиклом. Мюзикл вообще это национальный продукт должен быть обязательно. Очень понятный…
К. ЛАРИНА – Но это не наш продукт национальный.
А. РЫБНИКОВ - Он должен быть нашим…
К. ЛАРИНА – А можно?
А. РЫБНИКОВ - "Норд-Ост" наш и воспринимался, конечно, ближе, чем американский, скажем. Поэтому нужно что-то наше создавать обязательно.
К. ЛАРИНА – То есть вы считаете, что эту нишу еще можно занимать и это поле вскапывать. Оно не до конца использовано.
А. РЫБНИКОВ - Простите меня за нескромность, но все-таки "Юнона" идет уже…
К. ЛАРИНА – Но это все-таки не мюзикл. Как назвали - рок-опера.
А. РЫБНИКОВ - Вы имеете в виду мюзикл в таком классическом. Не знаю, может быть в России и не нужно. Нужен какой-то свой жанр. Кстати у нас возник очень интересный жанр. Вот Геннадий Гладков его развивал. Было "Укрощение строптивой" в Петербурге. Был "Тиль" в том же Ленкоме.
К. ЛАРИНА – Музыкальная драма.
А. РЫБНИКОВ - Да, когда поют драматические актеры очень выразительно, и для них и собственно было написано. И потом постепенно все стало более музыкальным, появилась "Юнона и Авось" как опера для поющих драматических актеров. Вот этот жанр у нас может быть очень перспективным. Кстати был "Человек из Ламанчи". И все эти спектакли были, безусловно, успешными. "Три мушкетера" Дунаевского в ТЮЗе. Тоже был очень громкий спектакль. Все валом валили, смотрели. То есть у нас в России был создан свой жанр и почему-то сейчас именно в этом жанре и особенно ничего нет.
К. ЛАРИНА – Вот может быть главная ошибка всех этих продюсеров мюзиклов, которые покупаются нашими постановщиками, что они, прежде всего, ищут вокалистов. А может быть это не главное.
А. РЫБНИКОВ - Нужно создавать для замечательных драматических актеров, которые почти все поют.
К. ЛАРИНА – Все поют, и при этом сохраняется глубина какая-то необыкновенная драматическая.
А. РЫБНИКОВ - Актерское мастерство, талант проявляется в пении.
К. ЛАРИНА – Я хочу успеть про "Оперный дом" спросить. Поскольку я помню, что это было, наверное, получается последнее, что сделал в своей жизни Григорий Горин, когда вы это показывали в Доме звукозаписи.
А. РЫБНИКОВ - А вы были тогда?
К. ЛАРИНА – Да.
А. РЫБНИКОВ - Замечательно. Это ведь прозвучало 8 числа тоже в финале всего. И вызвало наибольший энтузиазм у аудитории. И называлось это "Viva, al mondo ". Драматические сцены в стиле позднего классицизма. Для хора, солистов, органа и так далее. Вы говорите это последняя работа Гриши. К сожалению, это не было его последней работой. Он просто написал синопсис, а пьеса так не была написала. Поэтому собственно и не появилось этого спектакля. Потому что без Гришиной пьесы представить какой-то другой спектакль невозможно. Музыка сейчас в таком концертном симфоническом…
К. ЛАРИНА – То есть музыка остается как музыка к ненаписанному спектаклю.
А. РЫБНИКОВ - Ведь история была какая. Я "Четвертую симфонию" свою писал именно в таком стиле. Показал Марку Захарову и Гриша очень много играл, тогда еще не было записей, а просто играл на рояле, на других инструментах. И захотелось создать некое произведение в стиле конца 18 века, как мы когда-то нашли язык духовных песнопений для "Юноны и Авось" как основу и русского романса. То здесь хотелось немножко дальше, сделать шаг глубже в историю в стиле 18 века написать музыку и сделать такой спектакль. Это обросло дальше какими-то новыми номерами, спектакль этот, к сожалению, не состоялся. А вот музыка со всеми этими номерами она осталась и сейчас жизнь показывает, что она достаточно жизнеспособна в концертном исполнении.
К. ЛАРИНА – Вообще история, конечно, была задумана очень интересная. Тут надо слушателям объяснить, что речь идет можно так сказать о первом русском композиторе?
А. РЫБНИКОВ - Да.
К. ЛАРИНА – Композиторе-профессионале. Березовский.
А. РЫБНИКОВ - Да. Максим Созонтович Березовский, который в 18 веке учился в Италии, и жил вместе с Моцартом, стал членом Болонской академии и получил столь же высокий балл, как и Моцарт. Много из его произведений просто исчезло, и не было известно. И трагически закончилась его жизнь в 30 лет. Загадочно абсолютно. Никто не знает. Считают, что он покончил самоубийством. Но очень не похоже. Похоже, что это был первый наш творческий творец, который прошел это трагический путь, который прошли дальше и Пушкин, и Лермонтов, и Маяковский, и Есенин. Это очень типично было, что человек талантливый, создающий свои произведения и ушедший из жизни при загадочных обстоятельствах.
К. ЛАРИНА – Какая мы молодая республика, как у нас все поздно. 18 век - первый композитор. Ужас вообще. До этого, сколько всего в мире было создано.
А. РЫБНИКОВ - Наша музыка началась, считают, Глинка, начало 19 века.
К. ЛАРИНА – То есть нам приходится быстрее гораздо проходить все эти ступени развития.
А. РЫБНИКОВ - Но зато русская музыка в 19 веке дала то, что уже никакая страна в это время не давала.
К. ЛАРИНА – И литература.
А. РЫБНИКОВ - Да. Конец 19, начало 20 века – это наш расцвет.
К. ЛАРИНА – Ну дай бог, мы доживем до следующего расцвета. Обещал Рыбников, что мы стоим на пороге буквально. Следите, не пропустите этот момент расцвета. Давайте мы сейчас послушаем в финале еще фрагмент адажио. Если вы хотите что-то сказать про это, то скажите.
А. РЫБНИКОВ - Это адажио играла на концерте Алена Баева, 20-летняя скрипачка, которая уже Гран-при получила на всех, по-моему, самых престижных скрипичных конкурсах. Играла на скрипке Страдивари, совершенно изумительной. Я считаю, что это наша просто восходящая звезда в нашей академической музыке классической. Здесь, к сожалению, у меня нет записи с этого концерта, который был позавчера. Это прозвучит запись, оркестровый вариант этого произведения.
К. ЛАРИНА – Спасибо большое. Алексей Рыбников наш сегодняшний гость. Очень рада вас видеть, удачи вам желаю, Алексей Львович.
А. РЫБНИКОВ - Спасибо вам большое.