Сергей Соловьев - Дифирамб - 2008-06-01

К.ЛАРИНА – Ну вот, не знаю, какие ассоциации у вас вызывает эта мелодия, но может, поскольку я знаю, из какого фильма эта музыка, то я прямо эту картинку перед глазами и вижу. Я вижу этот бал и вижу этот первый танец Анны Карениной и Вронского. Это музыка из фильма «Анна Каренина», который мы еще с вами не видели, но надеюсь, посмотрим. А здесь, в нашей студии, кинорежиссер Сергей Соловьев – здравствуйте, Сергей Александрович!

С.СОЛОВЬЕВ – Здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Вот приятно слушать музыку – скажите?

С.СОЛОВЬЕВ – Ну, музыку всегда приятно слушать.

К.ЛАРИНА – Хорошую! Которую дочка написала.

С.СОЛОВЬЕВ – Да. В том числе, которую дочка…

К.ЛАРИНА – К фильму, который Вы сняли. Действительно…

С.СОЛОВЬЕВ – Между прочим, это первое публичное исполнение этой музыки.

К.ЛАРИНА – Серьезно? Т.е. мы впервые вот сейчас слушаем?

С.СОЛОВЬЕВ – Первое публичное исполнение.

К.ЛАРИНА – Я Вам благодарна. Музыка, на самом деле, потрясающая, и сразу ассоциативный ряд работает сразу в голове. Ну, скажу еще раз, что действительно, это музыка Анны Соловьевой, дочки Сергея Соловьева, которая дебютирует в качестве кино-композитора. Она у Вас закончила что-нибудь специальное, консерваторию?

С.СОЛОВЬЕВ – Она закончила Мюнхенскую консерваторию по классу рояля, и сейчас она заканчивает там же, в Мюнхене, в той же консерватории – такой у них есть, уникальный совершенно класс – «Музыкальная композиция кино и телевидения». Вот она его заканчивает сейчас.

К.ЛАРИНА – Ну, значит, мы обязательно сегодня еще услышим музыку из фильма «Анна Каренина», какой-то фрагмент обязаны еще вам показать. И я напомню, что мы в прямом эфире, поэтому, конечно же, доступны все средства связи для наших слушателей. Ну, поскольку мы начали с этого фильма, давайте мы с него и начнем. Конечно же, всех интересует, когда это мы, наконец, это посмотрим. Вот, Вы замечательный принесли еще и календарик с портретами персонажей из фильма «Анна Каренина» - здесь замечательные артисты. Ну, начиная с Татьяны Друбич и Олега Янковского, и Александра Абдулова. Вот как раз я сегодня, когда анонсировала нашу встречу, говорила о том, что, вот, человека уже нет на свете, а роли еще доходят – вот как свет, который, вот… погасшей звезды, как бы ни банально это звучало, это сравнение. Но это так. Это так. Вот я сейчас дала на DVD фильм, который вышел тоже уже без него – «Веселые похороны или ниоткуда с любовью» с Александром Абдуловым. И в Вашем фильме он сыграл Стиву Облонского, да?

С.СОЛОВЬЕВ – Ну, в общем, это последняя его роль.

К.ЛАРИНА – Последняя его работа?

С.СОЛОВЬЕВ – Самая последняя его работа. Да, и так еще обстоятельства сложились, что, в общем, он все успел сделать. Все успел сделать.

К.ЛАРИНА – Озвучить? Да?

С.СОЛОВЬЕВ – И озвучил, и, так сказать, это полностью доведенная им до конца работа.

К.ЛАРИНА – Ну так и что? Где, когда зрители это все увидят?

С.СОЛОВЬЕВ – Ну, теперь это надо… мы уже полностью закончили картину, сейчас это зависит уже не от нас, этим занимаются прокатчики. Но тем не менее, я надеюсь, что где-то в конце сентября – начале октября картина выйдет на экраны. Там же…

К.ЛАРИНА – Там же есть телевизионный вариант еще, или как?

С.СОЛОВЬЕВ – Там есть телевизионный вариант, который выйдет на «Первом канале» через год после того, как выйдет киновариант. У нас такая договоренность с руководством «Первого канала». Но фильм «Анна Каренина» будет выходить не один. Он, в общем… мы на экране, в общем, как бы, делали фильм-дилогию – вторая «Асса» и «Анна Каренина». Поэтому сначала выйдет вторая «Асса», которая тоже закончена. Вот, вторая «Асса», и через десять дней выпустим «Анну Каренину».

К.ЛАРИНА – Так работаете, очень по модному – в пакете это называется. Пакетом снимают кино. Сразу парами. (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ – Да, да, да. Ну, долго я не выпускал картин, давно не выпускал картин, поэтому… в общем, эта дилогия, она… в общем, она образовалась в процессе съемок «Анны Карениной». Она не то, чтобы была задумана, или, там… Она образовалась в процессе съемок «Анны Карениной».

К.ЛАРИНА – «Асса» планируется в сентябре, да? Премьера.

С.СОЛОВЬЕВ – В сентябре – обе картины планируются в сентябре. Но я повторяю, точные даты все время, там, переносятся туда-сюда, но это сейчас занятие прокатчиков.

К.ЛАРИНА – Ну хорошо. Давайте все-таки про Александра Гавриловича еще поговорим. Потому что у нас сейчас такие дни – буквально 29-го числа ему бы исполнилось 55 лет, юбилей, который отмечали уже впервые без него. Еще года не прошло с его смерти. И по телевидению было несколько программ, таких, как мне кажется, очень человеческих, очень трогательных, посвященных памяти Александра Абдулова, в которых и Вы принимали участие. И у меня тут в Живом Журнале вдруг диспут завязался на тему, странную для меня – а хороший ли он артист? Хороший он артист?

С.СОЛОВЬЕВ – Да Вы знаете, на самом деле, есть какие-то явления в нашей жизни, в нашей культуре – в русской культуре – где, как бы, ну это бессмысленное такое, странное обсуждение… Знаете, ну типа того, что… хороший писатель Лев Толстой или нет?

К.ЛАРИНА – Да?

С.СОЛОВЬЕВ – Давайте, вот, в живом эфире подумаем – может быть, он фуфлыжник просто с бородой, да?

К.ЛАРИНА – (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ – Да, он фуфлыжник с бородой, и начинается дискуссия. Ни о чем, кроме дурости участвующих в этой дискуссии, эта дискуссия рассказать нам не может. Того же типа и дискуссия, хороший ли артист Александр Гаврилович, понимаете? Хороший ли композитор Моцарт?

К.ЛАРИНА – Ну для Вас это по теме. Давайте расскажем про него, про артиста. Вот чем он Вам ценен как артист именно?

С.СОЛОВЬЕВ – Вы знаете…

К.ЛАРИНА – Очень смешно рассказывали про то, как он текст не учит.

С.СОЛОВЬЕВ – Да…

К.ЛАРИНА – Но при этом же он работал потрясающе.

С.СОЛОВЬЕВ – Да нет, он не учит, не учит, а этот текст у него в конечном итоге звучит лучше, чем у какого-нибудь очень такого, добропорядочного артиста, который, так сказать, знает текст назубок. Только он как-то не вылезает из него, так сказать – назубок знает, но не вылезает. А Саша действительно… Саша – неважно, учил – не учил – в Саше была одна драгоценная черта. Он был исключительно, действительно, хорошим человеком. Просто вот как хороший человек – исключительно хороший человек. И вот эту вот свою человеческую сущность хорошего человека он каким-то образом умел всадить в любую свою роль. Поэтому для меня, например, значит, в Сашиных работах нет работ удачных или неудачных, нет работ хороших или… есть фильмы, которые мне нравятся больше или меньше…

К.ЛАРИНА – А где впервые Вы с ним встретились?

С.СОЛОВЬЕВ – А мы с ним… Да мы с ним даже уже забыли тот момент, когда мы с ним впервые встретились. Казалось нам, что мы, вообще, знакомы всегда. А снимался он в первый раз у меня в «Черной розе». В «Черной розе».

К.ЛАРИНА – Сразу попал, вот, в Вашу стилистику.

С.СОЛОВЬЕВ – Да. Причем, очень смешно: он пришел, значит, первый раз сниматься у меня. А он чего-то опоздал, потому что была репетиция в театре. И я без всяких, вообще, систем Станиславского, без разбора роли, без поиска зерна говорю: «Сань, ты ложись сейчас на пол, поднимай ноги, руки и так, знаешь, как младенец «А-а-а, а-а-а»…» Он на меня посмотрел, как на умалишенного: «Ты, - говорит, - чего, одурел что ли? Как это? Ты хоть расскажи…» Я говорю: «Сань, некогда сейчас рассказывать. Ложись, подымай руки, ноги, «ау-ау». Он говорит: «Ты, может быть, обалдел? Я вообще пришел… я «Гамлета» сейчас репетирую». Я говорю: «Как «Гамлета»? Самого Гамлета?» «Нет, ну не самого Гамлета, но там вторая главная роль в «Гамлете», она у меня, а ты мне говоришь «ложись на спину, «ау-ау». Я говорю: «Сань, ну некогда, правда. Мы с тобой потом поговорим. Ты пока ляг, сделай все это – потом мы с тобой про Гамлета поговорим, про все поговорим…» Он говорит: «Вот дикий человек!» Лег и гениально сделал «Ау-ау-ау». И больше у меня уже ничего не спрашивал, всю картину. И… даже не всю картину, а сколько мы их потом уже вместе сделали – он меня уже никогда больше ни о чем не спрашивал, не хотел ничего разобрать – почему он лежит, почему он ноги поднял. Это было неважно.

К.ЛАРИНА – Ну, разные существуют еще, и в том числе и Ваши работы. Но в «Анне Карениной» наверняка там все-таки другой подход к поиску зерна?

С.СОЛОВЬЕВ – Я бы Вам мог, конечно, рассказать…

К.ЛАРИНА – Или нет, или тот же?

С.СОЛОВЬЕВ – …что другой подход (смеется).

К.ЛАРИНА – Тот же самый?

С.СОЛОВЬЕВ – Тот же самый подход, тот же самый. Ну смешно, ну как, ну какому нормальному человеку нужно объяснять, что такое Стива Облонский? Если он нормальный человек, он превосходно… который читал Льва Николаевича Толстого, он превосходно понимает, что такое Стива Облонский, кто он такой, и почему Саша Абдулов играет Стиву Облонского. Нету тут никаких комментариев. Если он ненормальный, хоть ему, там, с утра до ночи с ним это зерно ищи – ничего ты, никакого зерна не найдешь. Птицеферма пуста.

К.ЛАРИНА – Ну, я понимаю, каких артистов Вы предпочитаете, они у Вас совершенно невообразимые и непредсказуемые – там, того же Баширова взять. Но тем не менее, получается, что у Вас спросить нельзя «Сергей Александрович, а что я сейчас делаю?» На этот вопрос у Вас есть ответ? Вот что Вы артисту отвечаете, если он задает Вам этот вопрос?

С.СОЛОВЬЕВ – А Вы знаете, таких и нет.

К.ЛАРИНА – Вот! Вы таких не берете. (смеется).

С.СОЛОВЬЕВ – Таких нету. Да, никто не подходит. Вот сейчас у меня снимались в «Ассе-2» ну просто, там… я лично считаю, что просто два великих человека – Юрий Абрамович Башмет – он играл драматическую роль.

К.ЛАРИНА – Да Вы что! Это его дебют актерский.

С.СОЛОВЬЕВ – И Сережа Шнуров. Вот. У них по большой роли, вообще, там, какие-то… они первый раз на съемочной площадке. Ну, нет Сережа Шнуров еще бывал – Юрий Абрамович на съемочной площадке не бывал никогда. Они так… у них был такой позыв, я видел. Они собирались что-то у меня спросить. Потом они поняли, что, пожалуй, не надо. (смеется). Пожалуй, не надо. Потому что действительно, ну что я могу объяснить Юрию Абрамовичу Башмету? Ни-че-го. Он мне может объяснить все – я ему ничего. Что я могу объяснить Сереже Шнурову? Ничего. Он мне многое. Я ему ничего.

К.ЛАРИНА – А в чем тогда смысл Вашего существования?

С.СОЛОВЬЕВ – Не мешать, не мешать. Это, по-моему, была такая замечательная формула Георгия Григорьевича Натансона, был такой… и есть такой замечательный режиссер, который много картин снял в кино. Он говорил: «Главный принцип работы режиссера на площадке…» Может, он и не говорил – мне говорили, что он говорил. «Главный принцип работы режиссера на площадке – это не мешать людям работать». (смеется) Я с этим совершенно согласен.

К.ЛАРИНА – Ну нет, ну бывают же моменты, когда артисту нужна помощь Ваша? Вот в чем она заключается?

С.СОЛОВЬЕВ – Вы знаете, конечно, конечно.

К.ЛАРИНА – Помочь, когда, вот, Вы чувствуете, что у него что-то, вот…

С.СОЛОВЬЕВ – Да нет, ну я это шучу, и все…

К.ЛАРИНА – Конечно.

С.СОЛОВЬЕВ – …что делается на площадке, находится под единым контролем, и наоборот, я даже…

К.ЛАРИНА – Или наоборот, потом Вы всю эту кучу получаете, и на монтажный стол, и тут-то и начинается!

С.СОЛОВЬЕВ – Нет, нет, ничего подобного нету. Все это находится под жесточайшим индивидуальным моим контролем. Просто нужно сделать… нужно так обставить съемку, так обставить ее обстоятельства, предложить такие мизансцены, поставить камеру туда, чтобы актеру не было… деваться некуда просто, как только в этих обстоятельствах все гениально сделать. А если он делает как-то не очень удачно, то бессмысленно к нему приставать. Нужно к себе приставать. Что-то… или камеру переставить, или мизансцену поменять, или… потому что если все сделано правильно, все все будут делать правильно. У них нет другого выхода, понимаете? Выбора нет – только правильно. А если в принципе неправильно, то хоть ты с этим зерном изведись, понимаете? – все равно будет нулевой результат.

К.ЛАРИНА – (смеется) Вы сегодняшнее время чувствуете, воспринимаете, оно Вам нравится?

С.СОЛОВЬЕВ – Вы знаете, как? Я вообще перестал верить во времена. Вообще перестал верить во времена. Потому что жизнь довольно длинная за плечами. Мы жили при социализме, мы жили при переходном периоде неизвестно от чего неизвестно куда, мы жили при капитализме. Все одна и та же лажа, в общем, только в разных обличьях. Там, в одно время были трудности с едой и голод, сейчас трудности с перееданием и жирным блеском в глазах, и все это ничего не объясняет для человеческой жизни. Все находится внутри человека – все. И все находится внутри человеческой личности, и все находится внутри очень узкого круга общения. Очень узкого круга общения.

К.ЛАРИНА – Это правда.

С.СОЛОВЬЕВ – Потому что даже уже широкий – вот я, там, недавно разговаривал с одним близким мне человеком, я говорю: ты знаешь, неправильно, что ты говоришь, «кем себя окружаешь, такой ты и будешь человек». Это неправильно. Потому что на самом деле за человеческую жизнь есть, как бы, ты, вокруг тебя такой, очень узкий постоянный круг общения. Близкий круг называется. Это как, вот, в театре – постоянная труппа. А вокруг крутится большое количество контрактников. И нужно очень хорошо различать просто, кто твои, а кто контрактники. Вот я понял, что все эти общественные, значит…

К.ЛАРИНА – Перегрузки?

С.СОЛОВЬЕВ – Я бы даже сказал, общественные шутихи, включая такие, так сказать, фундаментальные шутихи – ну, как социализм и капитализм – ну, в общем-то, шутихи. И все это контрактники. Ну, контрактник – надо и относиться как контрактник. Заключать с ними на какое-то время этот контракт, а потом контракт кончается, и забывать их к чертвой матери, и не мучить себе ни голову, ни душу, ни сердце. Жить нужно со своими, их мало. И вот, я со своими прошел все эти общественные перемены. Ничего с нами не случилось. Какие мы были в период хрущевской оттепели – еще с некоторыми, да – такие мы и сейчас.

К.ЛАРИНА – Кто дожил.

С.СОЛОВЬЕВ – Кто чего из себя представлял, кто как жил – все осталось на месте. Все осталось на месте.

К.ЛАРИНА – Ну подождите, все-таки, как я понимаю, что все-таки это знание, оно приходит с годами, вы с этим не рождаетесь, и это не свойственно юности, безусловно, вот то, о чем Вы сейчас говорите. Значит, тогда у Вас менялись Ваши… ну, не знаю, если не амбиции, то Ваши мечты, связанные с Вашей профессией. Ведь когда Вы только начинали, в студенческое время, дипломные работы, первые работы – наверное, совсем по-другому представляли свое будущее? Или не ошиблись?

С.СОЛОВЬЕВ – Нет, ничего не менялось.

К.ЛАРИНА – Нет?

С.СОЛОВЬЕВ – Нет. Я недавно пошел, значит, на Горбушку и увидел фильм Годара – там продается такой – фильм Годара «Жить своей жизнью». И я вспомнил, что в 1964 году смотрел, нас возили в Белые Столбы, там была выкопана – Белые Столбы – это Госфильмофонд – там была выкопана такая землянка, в эту землянку нас загоняли, и там показывали в диком, вообще, эксклюзивном показе вот, значит, эту самую «Жить своей жизнью», картину Годара, которая была сняла в 1967 или 1965 году – не помню. И я вдруг вижу эту картину. Дмаю, интересно… она тогда на меня произвела такое впечатление – нужно, думаю, взять ее посмотреть. Я купил эту, значит, кассету… диск этот. Пришел домой, засунул… был шок просто от грандиозности этой картины. Нет сейчас таких картин, нет! Такое количество, так сказать, дорогостоящего фуфла – и этого нету!

К.ЛАРИНА – И это учитывая, что тогда вообще никакой информации не было, ни про что.

С.СОЛОВЬЕВ – Вы знаете, и тоже неважно. Оказывается, та информация… я помню прекрасно поезд Венеция – Рим, в котором я сидел и читал «Доктора Живаго». Понимаете, не было информации, но она была. Не было Годара, но я его видел. Понимаете, а сейчас все есть, но нет жажды. Нет жажды – жажды услышать, жажды увидеть. Вот я сейчас читаю, например – ну, я благодарен, конечно, жизни, что складывается так, что, вот, я могу вечером прийти, там, включить свет, открыть книгу Дзефирелли «Воспоминания». Выдающуюся книгу, просто выдающуюся книгу – по изяществу душевной жизни, по изяществу отношения к жизни, по уму, по широте, изданную замечательно – вот уже продюсером нового времени, Куснирович ее издал, и дай Бог ему здоровья и счастья вообще за то, что он просто вот это только сделал. Я все это читаю, понимаете… И я спросил вчера, там, человек десять: кто-нибудь слышал? Нет, никто не слышал. «А что это?» «Да, это какой Дзефирелли?» «А, это тот, который… да, чего-то, да, помню»… Т.е. даже как ни дико…

К.ЛАРИНА – Когда все рядом, да?

С.СОЛОВЬЕВ – Все валяется, понимаете?

К.ЛАРИНА – Ну, значит тогда так: кому нужно было, тот тогда доставал и сегодня это же выберет.

С.СОЛОВЬЕВ – Совершенно верно.

К.ЛАРИНА – Правда? А кому не нужно, тому абсолютно неважно, в каком мире он живет – вот тут Вы абсолютно правы.

С.СОЛОВЬЕВ – И та же самая история, понимаете? Он встанет сегодня, пойдет в книжный магазин и среди скопища макулатуры со значками с этими… с, как бы, буквенными значками найдет Дзефирелли и прочитает Дзефирелли. Так и было тогда. Поэтому это, конечно, очень эфемерное все понятие – эти времена… «о времена, о нравы»…

К.ЛАРИНА – Ну, все равно, все-таки, согласитесь, лучше… я правда не знаю, что лучше –вот так вот, в Белых Столбах смотреть, как Вы говорите, в землянке, в подполье, или действительно, вот, сегодня в полном комфорте…

С.СОЛОВЬЕВ – Лучше все.

К.ЛАРИНА – Годара завались просто – выбирайте.

С.СОЛОВЬЕВ – Лучше все, лучше все.

К.ЛАРИНА – Чтоб было, да?

С.СОЛОВЬЕВ – Нет. Лучше… и так хорошо, и так хорошо. И если есть желание, чтобы было хорошо. А плохо тогда, когда общественная ситуация складывается так, что желание исчезает, становится «а, да все равно». Все равно.

К.ЛАРИНА – А это с чем связано? Это кто-то виноват в этом? Может быть, это средства… вот, которое вот тут у нас висит в студии, у нас очень любят по этому поводу выступать, что вот это телевизор всех развратил, вот этой пищей.

С.СОЛОВЬЕВ – Да нет, никто никого развратить не может. Вы понимаете, ну это все какие-то… если есть внутри какая-то… какой-то энергетически правильный мотор, то ему нужна… нужна подпитка, нужно питание.

К.ЛАРИНА – Топливо, да.

С.СОЛОВЬЕВ – Он сам будет искать это дело. Поэтому рассказывать про то, что, там, «мы мало воспитываем в человеке прекрасное». Да столько воспитываем, сколько и воспитываем. А вот как он воспринимает, насколько оно ему нужно – это вопрос другой. И зависит он только от самого себя.

К.ЛАРИНА – Сергей Соловьев в нашей студии. Мы продолжим через несколько минут после выпуска новостей. Еще раз напомню, что это прямой эфир, поэтому готовьте ваши вопросы нашему гостю. И музыку еще обязательно послушаем.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА – Сергей Соловьев в нашей студии. Уже много вопросов приходит, и большинство вопросов связаны все равно с «Анной Карениной», поскольку, вспоминают наши слушатели, Сергей Александрович, что и выставка была у нас в Москве, посвященная этому фильму в «доме Нащокина». И сейчас Вы его в Канны возили, насколько я помню – я смотрела по телевизору репортажи. Это вокруг фильма без конца какая-то жизнь происходит. Это, не знаю, промо-акция какая-то, или как-то по-другому это назвать – не знаю, что это.

С.СОЛОВЬЕВ – Ну, во-первых, жизнь происходит.

К.ЛАРИНА – Ну, я понимаю, но это как-то обычно бывает, когда фильм уже посмотрят. А Вы его в Каннах не показывали – вне конкурса хотя бы?

С.СОЛОВЬЕВ – Нет, мы в Каннах участвовали в кинорынке, и мы изучали просто практический спрос на этот фильм, и как бы, результат нас очень порадовал.

К.ЛАРИНА – А Вы сами довольны результатом своим?

С.СОЛОВЬЕВ – А я не могу, откуда же? Я говорю, у меня всегда одно и то же чувство, когда я заканчиваю картину. Я думаю: вот сейчас хорошо бы, чтобы привезли тележку, сложили все эти коробки, увезли куда-нибудь, и чтобы это никто не видел никогда. Но деньги чтобы заплатили. Вот у меня единственное чувство. Никогда в жизни, действительно, у меня нет такой страсти показать, чтобы сейчас увидели…

К.ЛАРИНА – Ну а как? А для чего же тогда?

С.СОЛОВЬЕВ – Нет, я понимаю, что для этого. Когда внутренне просто это заканчиваешь, какое-то время чувствуешь, как бы, такое странное состояние абсолютного опустошения. Вот опустошения. Поэтому мне, наоборот, сейчас будет интересно, как это все пойдет по экранам, как посмотрят зрители. Но в принципе, это не промо-акция, это не промо-акция. Это действительно, ну, работа вокруг картина, обыкновенная работа вокруг картины.

К.ЛАРИНА – Потому что мы уже к ним привыкли, мы их уже узнаем в лицо, этих людей.

С.СОЛОВЬЕВ – Ну, это замечательно, это замечательно.

К.ЛАРИНА – И нам уже хочется посмотреть, как они, вообще, живут и действуют.

С.СОЛОВЬЕВ – Да, это замечательно. И Вы знаете, у меня еще такое тоже чувство, что мне необыкновенно повезло, что долго эту картину снимали… она не снималась долго – мы ее очень быстро сняли – долго эта картина, волдохались мы с ней. Вот это вот – есть деньги, нет денег, начались деньги, закончились съемки…

К.ЛАРИНА – А Вам вообще везет в этом смысле.

С.СОЛОВЬЕВ – Да, да, все это…

К.ЛАРИНА – Вы как-то любитель вот так помучиться. (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ – Да, все это такая… такая длинная история. Я думаю, как замечательно, что все это происходило с нами – вот теперь уже, задним числом я думаю – т.е. мы практически, вот, все это время прожили, во-первых, в той России, которую все мы обожаем, любим, она драгоценная для нас и мы в ней прожили жизнь. Это та Россия, которую описывает Лев Николаевич Толстой. Это какая-то корневая Россия, подлинная Россия, настоящая Россия. Вот, не вот эти вот патриотические истерики по поводу того, что, там, «виктория, виктория, мы, там, лучше всех», а это…

К.ЛАРИНА – «Мы всех порвем» еще мне нравится.

С.СОЛОВЬЕВ – «Мы всех порвем, как Тузик грелку». Понимаете, а это та корневая прекрасная Россия, из-за которой стоит, вообще, жить и любить, и страдать, и надеяться. И это прекрасно, понимаете? Потом, прекрасно прожить в мире этих людей. Они же все… не то, что, там, кто положительный, кто отрицательный, они все все восхитительны. И Стива, понимаете, и Вронский, и Каренин, и Анна. Т.е. они все – круг превосходных людей. Мы привыкли к тому, что основной конфликт любого произведения – есть один, значит, подонок, а есть один… о-о-о, совсем просто отморозок, и есть один очень хороший мент, очень хороший мент с очень добрыми глазами. И мы, конечно, сострадаем доброму менту, с хорошими глазами. Но если отморозок победит, то значит что ж, такая жизнь. Это все придурственные конфликты. На самом деле, есть, опять-таки, ближний круг каждого человека – это все… ближний круг любого человека – это превосходные люди. Вот. И есть контрактники. Есть контрактники. Вот эти вот отморозки, это все такие контрактники. И вот мы счастливы были, что вот эти вот времена мы прожили в этом мире. В этом мире. В мире этих людей, в круге этих понятий, в этих пейзажах, в этих интерьерах, в этой мебели, в этом воздухе. Вот, поэтому… я, собственно, давно уже знаю, что все, что ни делается, все к лучшему, поэтому хорошо, что долго длилась картина.

К.ЛАРИНА – Слушайте. Учитывая, что, действительно, так Вы настаиваете на ближнем круге…

С.СОЛОВЬЕВ – Да.

К.ЛАРИНА – Все равно этот продукт, который Вы сделали, он рано или поздно выйдет к нам.

С.СОЛОВЬЕВ – Ну как рано или поздно, он вот-вот выйдет.

К.ЛАРИНА – И мы, контрактники, мы его увидим.

С.СОЛОВЬЕВ – Ну, не такие уж вы и контрактники.

К.ЛАРИНА – Ну, я обобщаю.

С.СОЛОВЬЕВ – Да.

К.ЛАРИНА – И тогда какие-то люди, которые Вас не чувствуют, не понимают, вообще Вас ненавидят, начнут писать, говорить…

С.СОЛОВЬЕВ – Да ради Бога, Господи.

К.ЛАРИНА – «Какое дерьмо снял Соловьев, какая ужасная эта, какой ужасный тот…»

С.СОЛОВЬЕВ – Да ради Бога.

К.ЛАРИНА – Т.е. получается, что Вы, вот, себя, как бы, разоблачили, раздели перед этими людьми… это, я понимаю, что в этом смысл… искусство – всегда риск, да?

С.СОЛОВЬЕВ – Ну конечно, конечно, конечно.

К.ЛАРИНА – Я прекрасно это понимаю. Но Вам не жалко вот это вот так на растерзание отдавать – то, что является для Вас очень личностным?

С.СОЛОВЬЕВ – Так я же и говорю, так я же и говорю, почему у меня такое чувство после каждой картины – чтобы увезли…

К.ЛАРИНА – Чтобы никто не видел, не трогал бы ее грязными руками!

С.СОЛОВЬЕВ – …увезли бы, да. Увезли бы куда-нибудь, да, в темную комнату, там сложили, опечатали. А деньги заплатили – вот это очень важный момент. А деньги заплатили.

К.ЛАРИНА – Вас всегда принимали, вообще, вот, сразу? Мне кажется, что нет – я вот сейчас вспоминаю, каждый фильм…

С.СОЛОВЬЕВ – Да нет, ну что Вы, каждая картина… каждая картина выходила с каким-то абсолютно непонятным общественным резонансом.

К.ЛАРИНА – Да.

С.СОЛОВЬЕВ – Потом, через три года, через пять лет, через десять лет, потом, как бы, все вставало на место. А так я привык, я привык. Я как-то и не очень, вообще, переживаю по этому поводу. Честно скажу.

К.ЛАРИНА – Почему Вы никогда не снимали больше – хотя, может, я ошибаюсь, может быть, я чего-то не знаю – не снимали фильмов, вот, в стилистике «Чужой Белой и Рябого»? Вот совсем какое-то отдельное кино.

С.СОЛОВЬЕВ – Вы знаете, просто я был связан со временем тогда, когда я снимал эту картину, о котором я рассказываю. Которая требовала этой стилистики. Вот она требовала. И я понимал, что если я стану снимать как-то по-другому, то это будет какая-то художественная ерунда, какая-то жуткая неправдивость художественная. А, там, «Анна Каренина»…

К.ЛАРИНА – Другое.

С.СОЛОВЬЕВ – …требовала другой стилистики. «Асса» требовала другой стилистики. Т.е. я пытаюсь и стараюсь сохранить, ну, свой собственный почерк. Т.е. меня никогда не привлекала, там, например, когда-то Андрон Сергеевич Кончаловский, он сказал вот такую вещь, он говорит: «Я всегда хочу снять свою следующую картину так, чтобы она никак не напоминала предыдущую». Понимаете, мне… я никогда не мог… я его очень люблю, Андрона, и очень всегда внимательно слушаю, что он говорит, но я как-то тут… в этом его не, значит, пассаже не очень с ним согласен.

К.ЛАРИНА – Ну, это лукавство, потому что все равно его почерк узнаваем.

С.СОЛОВЬЕВ – Да, ну так же, как бы, там, Шостакович поставил себе задачу написать 15-ю Симфонию, чтобы она никак не напоминала 14-ю.

К.ЛАРИНА – (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ – Какая-то в этом есть ахинея. Понимаете, ахинея. Поэтому я страюсь, чтобы картины были мои, но опять-таки, мои, но разные. Мои, но разные. Поэтому вот это такая…

К.ЛАРИНА – Ну, этот сумасшедший мир, который Вы сами вокруг себя, вот, создали еще, наверное, во время «Ассы» первой, вот так Вы его сохранили – в него, конечно, надо… надо попасть. Вот тоже не сразу. Вот, кстати, вот в моей жизни я тоже не сразу, вот, любовь случилась с этим Вашим миром – я сначала его не почувствовала. Может быть, у каждого свой, конечно, свое время.

С.СОЛОВЬЕВ – А Вы знаете, я Вам сейчас скажу. Вот сейчас… вот вчера или позавчера я был на открытии выставки Тимура Новикова, которого я знаю только по «Ассе». И вдруг, так сказать, я увидел, какой это выдающийся художник. Вне андеграунда, вне питерского андеграунда, вне каких-то группировок, не группировок, просто сам по себе. Вот такое огромное, так сказать, море вообще потрясающих… ну, эти тряпки, да, его – это просто… каждая тряпка – это потрясающее лирическое стихотворение, понимаете? Колоссальное лирическое стихотворение. Колоссальной напряженности, силы. Поэтому ведь все там… или, там, допустим, на этой выставке была такая дискуссия, круглый стол. И там выступал Африка, Сережа Африка. Прошло много… я поразился… я на него смотрел, как бы, со стороны сейчас, абсолютно со стороны. И я думал: Боже, какой, вообще, достойный, умный, сильный человек. Какие мощные доводы. Как артистичен. И мне вдруг, вот Вы понимаете, вот то, что тогда казалось таким, значит, как бы, эпатажем, таким, значит… вдруг это все настоящие большие люди.

К.ЛАРИНА – Ну, люди же взрослеют. Ну они же тоже уже не дети.

С.СОЛОВЬЕВ – Ну конечно. Вы пойдите на любой концерт Бори Гребенщикова. Понимаете? И там, когда Боря играет в Альберт-холле. Не где-нибудь он играет, а… понимаете, не в каком-нибудь подвале, не… в Альберт-холле Боря играет. А, там, Сережу Шнура называют: «вот, там, матершинник, дурила, там, значит, там, для пьяных людей». Я был у него на концерте юбилейном. 15 тысяч человек. С потрясающей, вообще, режиссурой и с потрясающим дизайном. Я сидел, смотрел, думал: что-то мне напоминает это. А он все со своей ненормативной лексикой… Я думаю: что это мне напоминает все? А, Ля Скала! Ля Скала! Понимаете? Или концерт Паваротти на огромной… на огромном количестве публики. Т.е. на самом деле… т.е. только масштаб личности, масштаб человека, который… либо, там, в консерватории выходит Юрий Абрамович Башмет и играет, там, допустим, Канчели – вот это вот, великое сочинение Канчели «Styx», да? И я… я просто не могу поверить собственным ушам и собственным глазам, и собственному сознанию, что я с ними знаком, потому что это, ну, как бы, все равно такая же глупость, как говорить, что, там, ты знаком с Бетховеном, скажем. Ну, такой же бред, да? Они живые, они рядом с нами. Но это абсолютно другая жизнь, нежели то, что мы называем жизнью. Это абсолютно другая жизнь.

К.ЛАРИНА – Я сейчас Вас слушаю и еще одного человека вспомнила, которого ужасно сейчас не хватает, мне кажется, он бы сегодня прозвучал бы совсем неожиданно. Это Сергей Курехин, конечно.

С.СОЛОВЬЕВ – Конечно, конечно, и Сережа Курехин.

К.ЛАРИНА – Ой, конечно…

С.СОЛОВЬЕВ – Тоже, тоже его же держали тоже за своего рода такого придурка, экстравагантного придурка. А какой же он экстравагантный придурок, когда он великий пианист. Великий пианист! Он играл так на рояли, как редко кто играет, понимаете? И великий, вообще, музыкант и великий режиссер, потому что вот так сделать «поп-механику»… Мы вот сейчас…

К.ЛАРИНА – Такой придумщик!

С.СОЛОВЬЕВ – Да, да.

К.ЛАРИНА – Такой фантазер!

С.СОЛОВЬЕВ – Сейчас мы собираемся делать промо-акцию, огромную промо-акцию, мы хотим, ну, не повторить то, что было в МЭЛЗе, но что-то подобное.

К.ЛАРИНА – Это вот в связи с «Ассой», да?

С.СОЛОВЬЕВ – Да, да. И вот мы думали, как это назвать? И вот мы поняли, как это назвать – «Люди Ассы», понимаете? Вот эти люди «Ассы» - прошло 20 лет, они оказались все, практически все, настоящими. Вот настоящими. Кто ушел, как Сережа Цой, как… ой…

К.ЛАРИНА – Виктор Цой…

С.СОЛОВЬЕВ – Как Витя Цой, как Сережа Курехин, понимаете? Кто жив, здоров, понимаете? Кто… они все настоящие. Они все не фуфлыжники. Поэтому их не нужно бояться, нужно просто, как бы, ну, иметь открытой душу и сердце, и очень хорошо отличать фуфло от настоящего. Вот самое главное, что ли, что ли и единственное для меня не сегодняшний день эстетическая позиция. Вот фуфла сколько хочешь, в разных, вообще… академического фуфла – сколько хочешь. Андеграундного фуфла еще больше сейчас. Еще больше!

К.ЛАРИНА – А человеческого сколько!

С.СОЛОВЬЕВ – А настоящего всегда очень мало. И вот это настоящее нужно видеть и любить. Поэтому я их всех очень… я их всегда любил, но я их сейчас еще уважаю, глубочайшим образом уважаю.

К.ЛАРИНА – Давайте послушаем наших зрителей-слушателей – уж я не знаю, кто там, контрактники или свои, сейчас проверим.

С.СОЛОВЬЕВ – (смеется).

К.ЛАРИНА – Алло, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Добрый день!

К.ЛАРИНА – Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Это «Эхо Москвы», да?

К.ЛАРИНА – Да, да, да.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Очень приятно. Я бы хотела господину Соловьеву задать такой вопрос. Вы знаете, я была поражена прелестью фильма «Анна Каренина», сделанного Александром Яковлевичем Зархи. Я обожаю его роман. И мне немножко страшновато смотреть, вот, Ваш фильм, понимаете? Вдруг я буду разочарована чем-то.

К.ЛАРИНА – А в чем вопрос?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – А в чем вопрос…

С.СОЛОВЬЕВ – Вы знаете, я кажется понял вопрос.

К.ЛАРИНА – Что делать?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Да?

С.СОЛОВЬЕВ – Да. Потому что иногда делают, значит, следующую, там, экранизацию – там, можно сделать следующего «Гамлета»…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Да.

С.СОЛОВЬЕВ – В полемике с предыдущим «Гамлетом». А я сам обожаю фильм Зархи. Мне очень нравится. Больше того, там главный художник моей картины – это Александр Тимофеевич Борисов, великий художник. Он был главным художником фильма Зархи. Значит…

К.ЛАРИНА – Серьезно?

С.СОЛОВЬЕВ – Да. Главный художник фильма Зархи. Он тогда был и сейчас главный художник. А дальше, значит, Татьяна Самойлова – это уникальное, потрясающее явление нашей культуры, потрясающее.

К.ЛАРИНА – А Вы здесь не дали ей роль никакую?

С.СОЛОВЬЕВ – Нет, ну как, не надо было, и не нужно, понимаете? Хотя мы с ней разговаривали, и она говорит: «Я так, вообще, жду и с такой надеждой, вообще, жду Вашей картины». Поэтому я совершенно не настроен на полемический лад, понимаете? Дайте-ка я сделаю что-нибудь такое, чтобы как-нибудь обидеть Александра Григорьевича Зархи или сказать, что Самойлова неправильно чего-нибудь понимала… Все все правильно понимали, просто идет время, идет время, приходят новые люди, которым, этим новым людям, страшно полезно побыть в этой оболочке великих толстовских героев. Поэтому никакого…

К.ЛАРИНА – Не бойтесь.

С.СОЛОВЬЕВ – Никакого полемического задора у меня нет. Не бойтесь, все будет хорошо в этом смысле.

К.ЛАРИНА – Алло, добрый день!

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Здравствуйте! Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Меня зовут Андрей Николаев, Казань.

К.ЛАРИНА – Пожалуйста, говорите.

С.СОЛОВЬЕВ – Да, да, мы Вас слушаем.

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Я, во-первых, хотел бы принести огромное, ну, чувство удовлетворения за то, что Вы сделали. Блестящий Вы режиссер. А хотел спросить о Вашем отношении, и когда Вы работали с Виктором Цоем. Можно?

С.СОЛОВЬЕВ – Пожалуйста, пожалуйста.

К.ЛАРИНА – Спасибо!

С.СОЛОВЬЕВ – Я… я… Вы знаете, у меня никакой особой работы с Виктором Цоем не было. Мы с ним как-то познакомились сначала, потом я им восторгался и был его таким, фанатичным слушателем на концертах. А потом мы, как бы, даже и приятельствовали. Я не могу сказать, что дружили, но очень приятельствовали, очень с большой симпатией относились друг к другу. И вот этих вот обстоятельств было достаточно для того, чтобы с ним вместе сделать, вот, его маленькую роль в «Ассе» вот такой, что она, вот, запомнилась. Она запомнилась. Поэтому я просто счастлив, что жизнь меня с ним столкнула, с Витей, и что мы, вот, как бы, хорошо относились друг к другу, и это действительно какой-то очень-очень хороший и радостный кусок моей жизни.

К.ЛАРИНА – Алло, здравствуйте! Пожалуйста, говорите!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАДЕЖДА – Я прошу прощения, я попала на «Эхо Москвы»?

К.ЛАРИНА – Да. Да, да.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАДЕЖДА – Спасибо большое!

К.ЛАРИНА – Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАДЕЖДА – Надежда.

К.ЛАРИНА – Вас слушают внимательно, Вы уже в прямом эфире, Надежда.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА НАДЕЖДА – Ой, здравствуйте, извините, пожалуйста, что я почему-то не догадалась, что я в прямом эфире. Вы знаете, мне кажется, что в нашей ситуации сейчас самое важное, что вот эти люди, которых Вы показали в фильме, они были поддержаны старшим поколением. И вот сейчас, конечно, изумительно, что вот эти люди, они действительно состоялись. Тимур Новиков, он 1 июня в 2000 году был на детском отделении онкологии. Это были достаточно мудрые люди, и спасибо Вам огромное. Огромное спасибо!

С.СОЛОВЬЕВ – Спасибо!

К.ЛАРИНА – Спасибо!

С.СОЛОВЬЕВ – Спасибо Вам! Вы знаете, уже, к сожалению, все эти люди, и Тимур Новиков, если бы он был здоров, как-то неожиданно и очень плавно и страшно переехали в старшее поколении. Т.е. мы еще по привычке относимся к ним как к таким, как бы, молодым и задорным…

К.ЛАРИНА – Бунтарям.

С.СОЛОВЬЕВ – Бунтарям. А на самом деле, они уже старшее поколение.

К.ЛАРИНА – Еще, пожалуйста. Алло, добрый день! Добрый день, алло, алло!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЛАРИСА МИХАЙЛОВНА – Добрый день! Лариса Михайловна, Москва.

К.ЛАРИНА – Да.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЛАРИСА МИХАЙЛОВНА – Я одна из первых, кто посмотрел фильм «Асса» в 1988 году в доме Политпросвещения. Спасибо большое Вам за этот фильм. Всего хорошего!

С.СОЛОВЬЕВ – Спасибо Вам большое!

К.ЛАРИНА – Спасибо!

С.СОЛОВЬЕВ – Я помню этот просмотр, между прочим. Помню…

К.ЛАРИНА – В доме Политросвещения… И такое было?

С.СОЛОВЬЕВ – И такое было. Конечно.

К.ЛАРИНА – Алло, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Алло, здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Вы знаете, я хочу сказать, что у Вас каждый фильм – это событие. Каждый по своему хорош… я вот помню совершенно потрясающее впечатление о фильме «Сто дней после детства», «Чужая, Белая, Рябой». И мне удалось побывать на премьере «Ассы» в… как он назывался? ДК МЭЛЗ?

С.СОЛОВЬЕВ – ДК МЭЛЗ, да.

К.ЛАРИНА – ДК МЭЛЗ, да.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Это было что-то необыкновенное. Мне все мои друзья завидовали, потому что вся Москва тогда гудела – «вот, там такое происходит!» Я выражаю Вам глубочайшую признательность за Ваше творчество.

С.СОЛОВЬЕВ – Спасибо Вам огромное, спасибо! А что касается «Сто дней после детства», вот, тоже недавно – здесь вот, рядом, недалеко от нашей радиостанции есть кинотеатр «Художественный». Удивительный кинотеатр, который сумел во всех этих коммерческих таких истериках, коммерческих поп-корновых таких, как бы, преображениях сохранить облик и существо старого московского кинотеатра. Я так обрадовался, попав туда, просто увидев фойе, увидя зал, который я помню очень хорошо. И… а главное, он был битком набит абсолютно нормальными какими-то людьми.

К.ЛАРИНА – А там, кстати, сейчас вот «Черешневый лес», по-моему, тоже была ретроспектива такого…

С.СОЛОВЬЕВ – Вот я говорю… ну вот, я на «Черешневый лес»…

К.ЛАРИНА – Детско-взрослое кино.

С.СОЛОВЬЕВ – Да, я попал на закрытие, где показывали «Сто дней после детства». И я удивлялся… но ведь это же очень давно – ну я ее снял, 1974, по-моему, год.

К.ЛАРИНА – Ужас!

С.СОЛОВЬЕВ – Ужас какой-то, понимаете? Я даже не собирался ее смотреть, потом заглянул, смотрю: хорошая копия. Копия очень хорошая, хорошо сделана копия. Вообще, смотрю, замечательно сделана копия, лучше, чем тогда она была, когда выходила. Я стал от качества копии немножко смотреть. И я вдруг посмотрел – реакции зрительного зала те же самые, что были! В тех же местах! Т.е. они даже стали ярче как-то, эти реакции. И Вы знаете, у меня вдруг такое, опять-таки, было такое чувство, что на самом деле… конечно, что-то со страшной силой крутится, меняется, так сказать, там, нефть качается, баррели куда-то эти булькают, понимаете, все это…

К.ЛАРИНА – Нанотехнологии развиваются.

С.СОЛОВЬЕВ – Нанотехнологии, там… да. Иногда мне Шнур звонит по телефону, я говорю: «Ты чего?» Он говорит: «Да так, хотел просто поговорить про нанотехнологии».

К.ЛАРИНА – (смеется)

С.СОЛОВЬЕВ – Вот нанотехнологии, значит, все это… А что-то стоит на месте. И вот то, что стоит на месте, оно для жизни человека, внутренней жизни человека, оно и есть главное. Не то, что меняется, а то, что стоит на месте. И когда-то ведь я… я недавно прочитал совершенно феноменальную вещь. Александра Александровича Блока, который тоже был когда-то, значит, бунтарем, там, вообще, и, там, Бунин говорил: «Его бы, там, в арестантские роты сдать за его стихи». Бунтарь. Его как-то спросили: «Александр Александрович, вы чего-то в последнее время мало пишете стихов. Может быть, вам кто-то мешает? Что-то мешает?» Он говорит: «Да, да». «А что мешает?» Он говорит: «Лев Толстой». «Как Лев Толстой? Чем он вам мешает?» «Тем, что он сидит в Ясной Поляне и в любой момент может написать новую «Анну Каренину». Вот в чем… вот в чем существо, понимаете? «Александр Александрович, вам что-нибудь мешает?» «Да». Вот очень важно, чтобы всем нам мешал Лев Николаевич Толстой. Мешал, а не помогал.

К.ЛАРИНА – А Вам он не мешает.

С.СОЛОВЬЕВ – Ну как, ну тоже…

К.ЛАРИНА – Он Вам, кстати, помогал во время съемок, как Вы чувствовали, вообще?

С.СОЛОВЬЕВ – Помогал, конечно, помогал.

К.ЛАРИНА – Поскольку Вы человек мистический…

С.СОЛОВЬЕВ – Конечно, конечно, помогал.

К.ЛАРИНА – Да?

С.СОЛОВЬЕВ – Конечно, помогал. А как Ясная Поляна помогала, что Вы! Мы же там снимали, например, сцены с Левиным нам разрешили снять в той комнате, в который была написана «Анна Каренина». Вот в этой комнате, в этой комнате…

К.ЛАРИНА – Можно с ума сойти.

С.СОЛОВЬЕВ – Можно сойти с ума. И Гармаш там чуть не… не съехал. Понимаете? Потому что нам говорят: «Да, вот здесь вот, вот здесь». Т.е. и мы вдруг поняли, что в этой комнате, до прихода в какой-то момент в эту комнату Льва Николаевича Толстого никто в мире не знал, что есть такая Анна Каренина, вообще никто не знал. Ее не существовало, больше того. И она появилась там, в той комнате, в которой мы снимали. Конечно, помогал.

К.ЛАРИНА – Мы должны заканчивать. Вот мы начали с музыки Ани Соловьевой, с музыки к фильму «Анна Каренина» - я вот тоже сейчас ее выведу в эфир – и хотела спросить вместе с нашими слушателями – они здесь спрашивают, естественно, и про Вашего сына, который прекрасно совершенно сыграл в нежном возрасте, да?

С.СОЛОВЬЕВ – Да.

К.ЛАРИНА – Вот он-то чем сейчас занимается?

С.СОЛОВЬЕВ – Витя занимается дизайном. Вот весь индивидуальный дизайн и весь веб-дизайн по «Анне Карениной», по «Ассе»…

К.ЛАРИНА – Т.е. все рядом, все в ближнем круге? Никто никуда не делся.

С.СОЛОВЬЕВ – Никто никуда не делся. Никто.

К.ЛАРИНА – Спасибо Вам большое. Я здесь хочу просто сказать, что слушатели вспоминают огромное количество Ваших фильмов – ну все, практически, что Вы сняли – у каждого есть свой Соловьев. Тут и «Станционный смотритель», и «Нежный возраст», и многие другие фильмы. Ждем с нетерпением премьеры, и я надеюсь, что премьеру мы здесь тоже отпразднуем. Может, Вы придете с кем-то из творческой группы? Да?

С.СОЛОВЬЕВ – С удовольствием.

К.ЛАРИНА – В сентябре, давайте?

С.СОЛОВЬЕВ – С удовольствием.

К.ЛАРИНА – Все, отлично.

С.СОЛОВЬЕВ – Спасибо Вам большое!

К.ЛАРИНА – Спасибо, спасибо!