Андрей Смирнов - Дифирамб - 2008-06-08

КСЕНИЯ ЛАРИНА: Ну что ж, мы начинаем программу «Дифирамб». Я с большой радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя. Это, как и было сказано, кинорежиссер, актер, драматург, отец Дуни Смирновой надо добавлять, Андрей Сергеевич Смирнов в нашей студии. Здравствуйте, Андрей Сергеевич, очень рада вас видеть.

АНДРЕЙ СМИРНОВ: Здравствуйте, взаимно.

К. ЛАРИНА: А мы в прямом эфире, дорогие друзья, поэтому приветствуется ваше активное участие. Готовьте ваши вопросы: 363-36-59 – это телефон прямого эфира, и номер, по которому можно смс отправлять +7-985-970-45-45. Пришло уже очень много вопросов на наш сайт. «Спасибо вам за все, за защиту фильма Балабанова в отдельности. Жаль, что вы больше не снимаете игрового кино. Понимаю, что вы уже перешагнули через этот этап и все же, все же, все же...» – пишет нам Наталья Алексеевна Миронова. Я почему начала именно с этого грустного вопроса? Потому что нет, не перешагнул этот этап Андрей Сергеевич Смирнов, наоборот, возвращается к своей основной работе, и я рада сообщить вам, дорогие друзья, что он запускает новый фильм. Через сколько лет перерыва?

А. СМИРНОВ: Почти тридцать.

К. ЛАРИНА: Страшно.

А. СМИРНОВ: Немного страшно.

К. ЛАРИНА: Давненько «Мотор»! не кричали?

А. СМИРНОВ: В семьдесят девятом году последний раз.

К. ЛАРИНА: Ну и как же вот вы решились?

А. СМИРНОВ: Ну вы знаете, конечно, я в какой-то мере чувствую себя дебютантом, но с другой стороны я все это время вертелся там же около камеры.

К. ЛАРИНА: Не мешали режиссерам, кстати, вы, как артист?

А. СМИРНОВ: Вы знаете, это странное представление. Нет послушнее артиста, чем профессиональный режиссер. Потому что ты знаешь по опыту, что есть только один человек, у кого в голове фильм, – это режиссер. Поэтому лучшее, что может сделать артист, – это постараться как можно качественнее выполнить все то, что от него хочет режиссер. У меня никогда не возникало не то, что конфликтов с режиссерами… Какой бы ни был режиссер: умный или глупый, очень талантливый или не очень талантливый, - нет другого выхода, как следовать его указаниям.

К. ЛАРИНА: Мы в последнюю нашу встречу говорили про вашу задумку, про что вы хотите снимать кино – это Тамбовское восстание, да?

А. СМИРНОВ: Ну как вам сказать… Когда отменили цензуру в России, я подумал, что пришло время сделать то, о чем я мечтал всю жизнь, но прошло больше десятилетия, почти двадцать лет, пока я, городской человек, влез в крестьянскую жизнь. Начинал я с изучения истории Тамбовского восстания и его подавления. Это потребовало понять, что такое вообще крестьянская жизнь не только через литературные источники, но и пришлось много раз ездить в тамбовские деревни и искать бабок, слушать, как они разговаривают. К сожалению, в историческом плане они мне почти ничего не дали, потому что память народу отшибло, никто ничего не помнит. Когда Красная Армия под командой Тухачевского подавляла Антоновское восстание, то была принята неукоснительная жесткая система. Вся губерния была разбита на квадраты, туда вводились войска, все оккупировалось. И селение за селением проходили через такую процедуру, ну или экзекуцию. ЧК внедрило своих осведомителей в ряды антоновцев, армия входила в село, всех вместе, все население, сгоняли на площадь, зачитывались списки тех, кто воюет у Антонова, и давался какой-то срок, в который эти люди должны явиться и сдаться, сдать оружие. А если в течение двух часов они не явятся, то заложники будут расстреляны. И брались заложники и неукоснительно расстреливались. Скажем, в селе Парьевка в один день было расстреляно более восьмидесяти жителей, из которых добрую треть составляли подростки и старики - в основном бабки, потому что мужики все в лесу, или в Красной Армии, или у Антонова. Вот я пришел… Это довольно большое село, школа двухэтажная, милая учительница говорит: «А у нас есть музей». Повели меня в этот музей. В этом музее висят две фотографии: чекист и не помню, не то председатель Комбеда, не то председатель Сельсовета. Я говорю: «Как же так, уже советская власть давно кончилась, в вашем селе погибло столько народу». Она говорит: «Ну вот так нас учили. Кто это помнит?». Вот такова память народа. И бабки часто говорили: «Вот те бандиты ушли, а другие пришли». Спрашиваю: «А эти – какие?», - чтобы понять, кто это был: Красная Армия или антоновские партизаны. Она говорит: «Да эти, милок, хорошие бандиты, а те плохие». И поди разбери, какие. Вот и пока я все это изучал. Надо было как следует познакомиться с историей восстания, с историей Тамбовской губернии, ощутить особенности Тамбова и этой губернии, в отличие, скажем, от соседей, привыкнуть к этому языку. Это язык примерно героев Бунина, его повестей и рассказов девятого-двенадцатого года, таких, как повесть «Деревня». И сегодня бабки разговаривают так, молодежи, конечно, телевизор речь уже сравнял, она уже общероссийская, сегодняшняя. Жалко, потому что уходят некоторые языковые особенности. Вот и пока я все это делал, надо же было еще и зарабатывать на жизнь. В основном я зарабатывал все эти годы как артист, кроме того преподавал, писал.

К. ЛАРИНА: Ну подождите, не будем уходить далеко от темы, которую вы задали. Намечается серьезный разговор, как это обычно случается. По поводу истории. Учитывая, что сегодня происходит вокруг истории, каким образом пытаются сегодня развернуть все, что было до сегодняшнего дня и вновь переставить акценты. И я знаю, что вы об этом знаете и следите за этим. Как в этот контекст входит ваше кино и ваша идея? На вопрос «кому это нужно» я ответ ваш знаю: «это вам нужно, прежде всего». А как вам кажется, насколько это вписывается в сегодняшний день?

А. СМИРНОВ: Ну вы знаете…

К. ЛАРИНА: Опять на обочину куда-то.

А. СМИРНОВ: Так а жизнь - она на обочине. Генеральная линия всегда не совпадает с жизненными потребностями нормального обывателя. Я всю жизнь прожил на обочине и не собираюсь с нее сходить. Я понимаю, что вы имеете в виду вот те целенаправленные попытки манипулирования сознанием нации, которые сегодня, прежде всего, видны в школе, как в средней, так и в высшей. Эти учебнички, которые рассказывают, что Сталин был замечательный менеджер, что расстрел командиров Красной армии в 37-38 годах – это была необходимая мера для будущей защиты родины. Я все это знаю, но я не из Парижа приехал, я в этой стране прожил всю жизнь. Ну до меня это доходит, поскольку у меня четверо детей разного возраста, и новости какие-то до меня доходят. Но я уже давно не читаю никаких газет, кроме газеты «Спорт-Экспресс», которая дает вполне объективную информацию, телевизор включаю только вот со вчерашнего дня, на месяц вечерами придется сидеть. Футбол – ну конечно.

К. ЛАРИНА: Дайте пожму вашу руку, Андрей Сергеевич.

А. СМИРНОВ: Спасибо. Ну, конечно, хоккей. Какой у нас был радостный май! Работать было очень трудно. В этом смысле я иду в общей колонне, а вот что касается… Да мне, честно говоря, наплевать, потому что я уже… Конечно, в году девяностом я думал: «Какое чудо, что люди моего поколения, что мы дожили до зари свободы, воссиявшей над Россией». Выяснилось, что эта радость была преждевременной. Я уже вряд ли уже увижу демократическую Россию, Россию, в которой демократия пустила бы глубинные корни, прежде всего, в России, а не в Москве, потому что это две разные страны. Ну что, надо пахать свою ниву, поэтому я даже не задумывался над тем… Я вот задумался над тем, что пока я не снимал кино, выросло совершенно новое поколение зрителей, сформированное, прежде всего, голливудским кинематографом и по телевизору и в кинотеатрах. И если раньше я не задумывался о зрителе, потому что знал по опыту, что в России есть большая часть людей, которые думают и чувствуют так же, как я, вот на них я как бы рассчитывал. И не обманывался, не мог пожаловаться на зрителей ни с «Белорусским вокзалом», который шел по всей стране, ни с «Осенью», которая почти нигде не шла, и расчет был правильный. Сегодня этого мало. Необходимо считаться с тем, что основной зритель в кинотеатрах, прежде всего, как и во всем мире, это 14-22, или там 25 лет. Их сознание привыкло к другому кинематографу, поэтому мне в значительной мере пришлось переучиваться, в частности, искусству драматургии. В какой мере мне это удалось – это только практика покажет, но, во всяком случае, строя сценарий, его интригу, я учитывал это.

К. ЛАРИНА: То есть там должен быть, извините за выражение, «экшн», какая-то мощная интрига, да?

А. СМИРНОВ: Да.

К. ЛАРИНА: Действие.

А. СМИРНОВ: Понимаете, я все равно думаю, что картина все равно будет русская, российская, но некоторые уроки сегодняшнего кинематографа я постарался учесть.

К. ЛАРИНА: Ну пока попытки снять историческое кино для кино, а не для телевидения – это все-таки, две большие разницы, мне кажется, что особых удач не было, почему-то не попадает в кинозрителя, который ходит. Либо «лабудень» какая-то получается, и сами это понимают, что «лабудень» - типа вот этот «Александр Невский», который идет, или то, что Володя Хотиненко снимал «1612», ну да вот такое, извините за выражение, «детское кино». А на другое кино, не знаю, пойдут ли. Допустим, если показать, как «В круге первом» только вариант «большого метра», на большом экране, вот вы уверены, что пойдут? Не знаю.

А. СМИРНОВ: Разве в этой жизни можно быть в чем-то уверенным?

К. ЛАРИНА: Хотя вот «Катынь» показывали. Получается, что мы возвращаемся к этим подпольным просмотрам, Анжея Вайды «Катынь» показывали: в Доме кино был один показ, и один показ был, по-моему, в Польском культурном центре. Так там на люстрах висели, в том числе и молодые люди, совсем молодые люди.

А. СМИРНОВ: Меня очень вдохновляет пример Вайды, которого я обожаю, он великий режиссер и человек потрясающий, ему сейчас 83 года, вот он приезжал, у него глаза светятся как у тридцатилетнего.

К. ЛАРИНА: Вы смотрели фильм?

А. СМИРНОВ: Конечно.

К. ЛАРИНА: Ну как?

А. СМИРНОВ: Вайда мой близкий друг, он и его жена. Потрясающе, 83 года – это же подвиг художника! Ведь его отец погиб в Катыни, и картина сделана… Хотя я видел кое-какие отклики, где ее объявляли антироссийской и так далее…

К. ЛАРИНА: Так ее и не показывают в России.

А. СМИРНОВ: … это неправда, это глупость, это близорукость - эта картина сделана с необыкновенным художественным и политическим тактом. А показать бы эту картину в России было бы чрезвычайно полезно, она бы многое рассказала молодежи о недавней истории их родины.

К. ЛАРИНА: Почему так получается, что до сих пор, когда уже все понятно, все признано везде, в том числе и в России, почему опять возникает эта тема: «А кто расстрелял этих польских офицеров? А почему вы решили, что это сделали НКВД и почему вы решили, что это сделал Сталин? А это еще неизвестно, а это посмотреть». Откуда берутся эти разговоры, на чем они основаны?

А. СМИРНОВ: Они основаны, прежде всего, на попытках пересмотреть всю ту попытку ограничить власть спецслужб, которая была сделана во времена президентства Ельцина, а сейчас все вернулось на круги своя, сейчас опять кто у нас главный - фельдфебель Вольтера, как Александр Сергеевич Грибоедов писал, это вечная мечта российских властей. Сегодня у нас в Вольтерах кто – ФСБ, армия, МВД и так далее, а к сожалению, знаем, что коррупция, разъедающая наше общество, не миновала и эти замечательные органы, где сидят те самые чекисты с холодной головой и горячим сердцем.

К. ЛАРИНА: И чистыми руками, не забудьте. Про чистые руки… Тухачевский у вас есть в фильме?

А. СМИРНОВ: Нет, конечно.

К. ЛАРИНА: Нет?

А. СМИРНОВ: У меня нет там исторических персонажей. И вообще называется фильм «Жила-была одна баба», и Антоновское восстание там есть, но оно проходит как бы краем, там финал с ним связан, а в общем - это попытка рассказать о жизни крестьянки простой. К. ЛАРИНА: То есть на фоне таких вот исторических событий.

А. СМИРНОВ: История бабы, четырех ее мужиков. Начинается эта история в девятом году, когда героиню из бедного дома берут в жены в богатый дом, а кончается в двадцать первом году, при разгроме, когда вот расстреливают заложников как в Парьевке. Это попытка рассказать о том, как она пытается прожить эту жизнь, это история женщины и четырех ее мужчин, как она пытается выжить и самой как не продать душу дьяволу. Там никого нет кроме деревенских, все – это глухая тамбовская деревня, больше ста персонажей и ни одного интеллигента.

К. ЛАРИНА: Что сегодня собой представляет тамбовская деревня? Когда Александр Прошкин снимал свой фильм «Живи и помни», про который мы сейчас говорим, на Кинотавре сейчас состоялась его премьера, мы с ним разговаривали, как раз он только запустился с фильмом, и он был совершенно потрясен тем, что он увидел. Он был под впечатлением таким гнетущим от того, что он увидел в деревнях, как сегодня живут люди, вообще, от того, что происходит с народом с нашим, которого мы совершенно не знаем здесь, в Москве. Вот у вас какие сложились впечатления от людей, от быта, от уклада, от отношения к жизни?

А. СМИРНОВ: Вы знаете, мне кажется, что российская деревня, что ее уже не вернуть. Дело в том, что ведь фундамент вообще не только российской культуры, великой русской литературы 19 века или начала 20 века, того культурного взрыва, который мы называем сегодня Серебряным веком, когда в России были выдающиеся деятели во всех областях духовной жизни: в философии, в науке, в театре, в нарождавшемся кино, в живописи. Достижения таких художников, как Малевич, Кандинский или Филонов во многом определили пути развития мировой живописи в 20 веке. Так же было с философией, так же было с театром. Но ведь фундамент всего того, что мы называем «российским менталитетом», плоды которого я только что перечислил, основа его, фундамент - это два элемента: крестьянская страна, крестьянский образ жизни и православная религия, нравится она нам или нет, но эти две струи сформировали русского человека. Носители этого начала российского, живущие еще в деревне, хотя сегодня в деревне живет что-то около 20 процентов населения, боюсь, что это процесс объективный, во всяком случае, я не представляю себе, что нужно сделать, какие нужны материальные средства и усилия, чтобы возродить российскую деревню. Тамбов в этом смысле мало чем отличается от других областей русского черноземного центра. Конечно, там есть и очень успешные, скажем там есть бизнес-успешные в области агробизнеса. Я знаю там целый ряд молодых, не знаю, правильно ли их назвать олигархами, молодых предпринимателей, которые успешно работают в этой области. В Липецкой губернии, в Тамбовской губернии – это тысячи гектар, где работают люди, крестьяне, где стоят маслозаводы, спиртозаводы, заводы минеральной воды. Несколько из них просто мои близкие друзья, как, скажем, Игорь Тиньков в Липецке, или Юрий Хохлов в Кирсанове Тамбовской губернии. Там это все работает и живет, но, как мне кажется, это скорее островки такого благополучия, в основном в деревне живут старики и старухи, и дети, если там бегают, так это дети этих стариков приехали на лето на дачу и их привезли. Вот, скажем, в селе Кривополянье, где мы будем снимать, когда-то огромное село, а сейчас оно еще не обезлюдело, но там уже мало народу, мне рассказывала бабушка одна, что еще в прошлом году выгоняли там полторы сотни коров, а в этом году их уже два или три десятка. Так что в этом смысле картина, конечно, печальная.

К. ЛАРИНА: Крестьянство, как класс, существует сегодня?

А. СМИРНОВ: Мне кажется, нет.

К. ЛАРИНА: Они же там что-то кричат про крестьянство в телевизоре.

А. СМИРНОВ: Есть, но, скорее, это островки, или это наемные рабочие у тех успешных бизнесменов. Это, конечно, полноценные крестьяне, вполне, но воспроизводства этого образа жизни уже нет, деревня пустеет. Но, с другой стороны, мне приходилось встречаться с выдающимся демографом Анатолием Вишневским, и, прочтя его книги, я понимаю, что это процесс во многом объективный. К примеру, говорят, что в Соединенных штатах 4 процента живет в сельской местности, работает в сельском хозяйстве, и кормит всю Америку и еще и нас, бывало, прикармливает. Поэтому я не знаю, правильно ли подходить к этому только вот с тоской русского человека, что той деревни, в которой многие из нас выросли, ее больше нет.

К. ЛАРИНА: Какой – «той»? Я тоже не очень понимаю, когда мы говорим про возрождение, то до какого уровня. Что можно привести в пример в истории России, когда деревня была на том уровне, которого мы уже никогда не достигнем. Когда?

А. СМИРНОВ: Понимаете, я при всем при этом не думаю, что Россия куда-то могла деться. Понимаете, она была, есть и будет и на этих просторах… Какая красота в Тамбовской губернии, глаз не оторвать! Видишь и только думаешь, как среди такой красоты так некрасиво живут люди.

К. ЛАРИНА: Новости слушаем, потом продолжаем. Напомню, что в гостях у нас сегодня Андрей Смирнов.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Андрей Смирнов в нашей студии, через несколько минут будем принимать ваши звонки и ваши вопросы по телефону прямого эфира 363-36-59. А вновь я обращаюсь к тем вопросам, которые были присланы к нам на сайт. Здесь много разного, но вот не оставляет в покое «Груз 200» наших слушателей, тем более, что вы, как защитник этого фильма, не на всех произвели впечатление положительное, кое-кто с вами не согласен, и вы знаете об этом.

А. СМИРНОВ: Конечно.

К. ЛАРИНА: «Ваши яркие выступления в поддержку фильма «Груз 200» на Первом канале были очень эмоциональны. Если бы вы сегодня снимали римейк фильма по сегодняшней жизни, где очень много оборотней в погонах, то какие ужастики вы бы включили в фильм? И еще хотелось бы вас спросить: молодым женщинам фильм «Груз 200» лучше смотреть до родов или после? Рекомендуете ли вы смотреть «Груз 200» своим внучкам и внукам? И, пропагандируя фильм «Груз 200», мне кажется, вы взяли на себя маленькую часть ответственности за появление в Интернете видеоролика с казнями», - так считает Олег из Санкт-Петербурга.

А. СМИРНОВ: Могу только посочувствовать Олегу из Санкт-Петербурга. Что касается молодых женщин, то я, прошу прощения, не гинеколог, и советы им не даю, а что касается моих детей и внуков, то, они, конечно видели «Груз 200». Что я должен на это отвечать? Все, что я хотел сказать, я сказал в эфире.

К. ЛАРИНА: Борис, Москва: «Спасибо за искренний и очень честный фильм «Свобода по-русски», жаль, что смотреть приходится не на телевидении. Как вам удалось придумать для него Шевчука, ни один самый хороший артист не смог бы так читать».

А. СМИРНОВ: Ой, как приятно, спасибо большое, Борис. Это очень приятно, потому что фильм «Свобода по-русски», о котором мы с вами говорили когда-то по «Эхо Москвы», он существует, он продается на DVD, он висит в Интернете, но, конечно, эта аудитория не сравнима с тем, как если бы его показали по одному из национальных каналов. Но тут я оказался бессилен.

К. ЛАРИНА: «Можете ли вы отказаться снимать актера, если узнаете, что его политические взгляды прямо противоположны вашим, или если получите команду «сверху» этого не снимать. Возможно ли последнее?» - Виктор спрашивает.

А. СМИРНОВ: Нет. Во-первых, сегодня такого нет. Я знаю, что существует практика на каналах – один актер задействован в работах Первого канала, так он не попадает во второй канал, я слышал об этом сплетни, так или не так это я не знаю, но никаких указаний сверху. Сегодня цензуры нет, по-прежнему, в кино, по крайней мере, пока ты его делаешь. А что касается политических взглядов, то я с этим не сталкивался, но да, допускаю, что мы могли бы разойтись по политическим взглядам. Вот я считаю Бурляева гениальным артистом, но мне трудно представить, чтобы мы сегодня работали вместе.

К. ЛАРИНА: А если вам понадобится такой актер?

А. СМИРНОВ: Знаете, режиссер в этом смысле профессия глубоко аморальная, ради хорошего результата в искусстве режиссер пойдет, и будет уговаривать и говорить: «Я буду помалкивать, считай, как знаешь, но только сыграй мне эту роль».

К. ЛАРИНА: Я помню, была такая пьеса «Там же, тогда же», ставил ее Леонид Трушкин у себя в театре Антона Чехова. Играли Костя Райкин и Татьяна Васильева. Там герой и героиня в течение многих лет периодически встречаются в одном и том же отеле, то есть у них у каждого своя жизнь и вот такая любовная связь всю жизнь. Там есть один момент, когда они встречаются в очередной раз и только в постели она выясняет, что он голосовал за республиканцев. Она в бешенстве вскакивает и кричит: «Я никогда не лягу в постель с человеком, который голосует за республиканцев!» Я, конечно, понимаю, что они могут позволить себе такую иронию, у них в этом смысле страна не выбирает курс, когда она меняет президента. У нас, к сожалению, я допускаю, что это возможно, у нас муж и жена могут расстаться по политическим разногласиям. Могут?

А. СМИРНОВ: Конечно, могут, но точно так же могут и в Америке, не стройте иллюзий, точно так же и во Франции. Во Франции, я знаю, очень часто в семье муж не говорит жене, за кого он будет голосовать, то есть это считается его частным делом, тем не менее, семьи, которые я знаю, политическая платформа их едина.

К. ЛАРИНА: Единомышленники?

А. СМИРНОВ: Конечно.

К. ЛАРИНА: Как интересно. Нам всегда казалось, что именно нам присуща излишняя политизированность, в Европе и Америке, думаете, так же люди активно реагируют на политическую жизнь?

А. СМИРНОВ: Мне кажется, что формы несколько другие. Вообще мне кажется, что русские, в частности, склонны, с одной стороны, преувеличивать свою «особость», а с другой стороны им очень часто кажется, что мы во всем хуже других. Да не правда, мы из того же теста сделаны. Да, наш политический режим развивался иначе. Как известно, в Лондоне первая станция метро открылась в том самом году, когда у нас отменили крепостное право, но у нас своя история, понимаете. Я всей душой понимаю и уверен, что Александр Сергеевич Пушкин, когда он говорил: «Я не мыслю себе другой истории, кроме истории наших предков», - говорил это не для чьего-то чужого уха, а говорил совершенно искренне. Я обожаю Францию, французскую литературу, французский язык, я работал там, но я не могу себе представить, чтобы я мог жить там и пытаться стать французом – это невозможно.

К. ЛАРИНА: Вот посмотрите, Андрей Сергеевич, вот мы с вами живем в течение этого времени вот эту вот новейшую историю, и даже за эти двадцать лет сколько раз нашу страну швыряло из одной крайности в другую, и поразительна для меня обратимость всего, что с нами происходит. Одно время была очень популярна фраза: «процесс необратимый», оказался очень даже обратимый. На прошедшей неделе, буквально два или три дня назад, я услышала одну из инициатив кого-то из думцев: «А давайте лишим российского гражданства Буковского. Как, опять?». Так что вполне возможно, что и Бунина вновь признают антироссийским писателем и запретят вообще его издавать. Почему нет?

А. СМИРНОВ: Я в это не верю. Вы знаете, мне кажется, что у нас в значительной мере искаженное представление о жизни Запада. Ну, например, Англия для нас образец демократии и парламентаризма, давно въелась им парламентская система, конституционная монархия прямо в крови у них. А сколько народа участвовало в Англии в выборах в конце прошлого и в начале нынешнего века? Пять тысяч. Вот на этих пяти тысячах и держалась вся эта система. А знаете, в каком году в Англии было введено всеобщее избирательное право и женщин допустили до голосования? В 1920, через три года после Октябрьской революции. Это Октябрьская революция подвигла английские министерства ввести всеобщее избирательное право, чтобы у них не повторилось то, что было в России. А когда в Швеции ввели всеобщее избирательное право? Тогда же, в двадцатые годы, нет, чуть раньше, чуть не в восемнадцатом или в девятнадцатом году – сразу после Октябрьской революции, потому что шведская буржуазия, которая стояла у власти, трезво отдавала себе отчет, что то же самое может быть у них. Ну да, в Швеции не было крепостного права, там крестьяне были всегда свободны, но сколько лет Швеция привыкала к этому демократическому правлению? Последние шестьдесят лет. А у нас оно только началось.

К. ЛАРИНА: То есть это все для самоуспокоения про газон, который триста лет нужно стричь, чтобы получить?

А. СМИРНОВ: Так вот у этих пяти тысяч газон стригли триста лет, но в Англии-то было тридцать с лишним миллионов людей. Помните замечательный роман Юрия Трифонова о народовольцах, назывался «Нетерпение»?

К. ЛАРИНА: Да.

А. СМИРНОВ: Конечно, я понимаю, что молодому человеку трудно с этим смириться, но вот нетерпение у нас в крови. Мне, старику, уже легче, я уже на свое шкуре знаю, что история идет очень медленно и далеко не всегда туда, куда мне бы хотелось, большей частью в совершенно обратную сторону.

К. ЛАРИНА: 363-36-59 – телефон прямого эфира, и сейчас я передаю слово вам, дорогие друзья, для того, чтобы вы задали свой вопрос Андрею Сергеевичу Смирнову. Пожалуйста. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, здравствуйте. Это Валерий, Тамбов беспокоит.

А. СМИРНОВ: Очень приятно.

СЛУШАТЕЛЬ: Я бы хотел спросить, а как попасть в картину Андрея Смирнова хотя бы статистом?

А. СМИРНОВ: Очень рад, Валерий, вашему звонку. Где-то в начале июля мы приедем туда всей командой, там уже строятся декорации в Лысых горах, в Царевке, ну в Кривополянье будем снимать, как есть. Олег Иванович Бетин, губернатор Тамбова, который… Хочу просто воспользоваться случаем и выразить благодарность тамбовским властям, которые горячо приняли к сердцу идею сделать такую картину, ну обещали. Во всяком случае, помощь во многом. Мы обязательно выступим по каналу тамбовскому, расскажем, когда и куда являться, мы очень будем нуждаться в участниках массовых сцен, а может быть кто-то и слова какие-то получит и скажет. Мы только что с ассистенткой моей Татьяной Тальковой смотрели актеров и Тамбовского театра, и в Мичуринск ездили. Там прелестный театр, прелестные ребята, замечательная директриса, так что мы надеемся на сотрудничество всех тамбовцев. Спасибо за звонок.

К. ЛАРИНА: Але, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Можно обратиться к Андрею Сергеевичу?

А. СМИРНОВ: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Дорогой Андрей Сергеевич, это Миша из Москвы. Нижайший поклон за все то, что вы делаете. И за ваше творчество, и за радостные секунды общения с вами. Я вот из больницы, совершенно счастлив слышать ваш голос, обнимаю. Мунтян. Спасибо.

А. СМИРНОВ: Спасибо. Ай, Мишенька, дорогой, обнимаю и желаю тебе здоровья!

К. ЛАРИНА: Это ваш товарищ?

А. СМИРНОВ: Это Миша Мунтян, замечательный пианист, он много лет работал с Юрой Башметом, ну это близкий друг я бы сказал. Я от всей души желаю скорейшего выздоровления тебе, дорогой Миша.

К. ЛАРИНА: Але, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, очень рада, что дозвонилась. Огромное спасибо Андрею Смирнову за его творчество, за все, что он делает. Вообще мне кажется, что он художник редкой искренности и честности.

А. СМИРНОВ: Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: Очень люблю ваш фильм «Осень», и вообще все ваши работы. «Осень» в самом начале видела, удалось посмотреть. И еще огромное спасибо за обращение к тамбовской теме. Дело в том, что я сама москвичка, родилась в Ленинграде, а муж мой из Тамбовской области. И вопроса у меня два: как на ваш взгляд, сохранилась ли в Тамбове интеллигенция, которая там, безусловно, была. Просто мама моего мужа - преподаватель русского языка, человек необыкновенно глубоких знаний и вообще очень свободолюбивый. И большая беда ведь в этом крае – пьянство. Вот это, конечно, не к вашему творчеству…

К. ЛАРИНА: Поняли, а второй вопрос у вас какой?

СЛУШАТЕЛЬ: Просто хотела узнать мнение человека умного, честного и талантливого.

К. ЛАРИНА: Поняли, спасибо.

А. СМИРНОВ: Спасибо. Конечно, в Тамбове есть интеллигенция, о чем говорить. Что касается пьянства, то это ведь не местная беда, а я бы сказал наша общенациональная. И я не могу сказать, что в Тамбове пьют больше, чем в Орле, у меня нет такого впечатления. Что же касается интеллигенции… Да братцы мои, что было бы с Россией, если б в самых дальних ее уголках не было бы нормальной полноценной интеллигенции! Какие люди есть в Тамбове, какая там есть замечательная художественная галерея, директриса ее, и сотрудники – это мои близкие друзья, прекрасный высокого художественного уровня музей, какой там прекрасный Краеведческий музей. Они нам все помогают. Хочу передать привет, кстати, директору музея и сотрудникам. Или с нами работает этнографы, преподаватели там в высшей школе какие там, в университете! Скажем там Александра Михайловна Кальницкая – этнограф, которая нам очень помогла, которая прекрасно знает губернию. Конечно, там есть полноценная интеллигенция! А как же.

К. ЛАРИНА: Подождите, опять же к тому замечательному образу, который возник у вас перед новостями. Вы сказали, что такие красивые места и там так некрасиво живут люди. Вот вы сейчас говорите, что и интеллигенция есть и перечисляете каких-то замечательных людей: и преподавателей, и краеведов, и историков, которые есть. А почему же тогда все равно?

А. СМИРНОВ: Ну это я говорил прежде всего о деревне, понимаете, об этом ощущении умирания деревни.

К. ЛАРИНА: А разве у вас нет такого ощущения от сегодняшней страны в целом, от некрасивости жизни во всех смыслах этого слова?

А. СМИРНОВ: Нет, у меня нет такого ощущения. Понимаете, в России действительно есть большое противоречие между тем, что дело рук божьих и дело рук человека. По моему ощущению, за семьдесят четыре года советской власти нет ни одного памятника, ни одного здания от Бреста до Камчатки, которое бы украсило Россию, а не уродовало практически, ну за очень небольшим исключением. Это правда. И массовое строительство, ну вот новые спальные районы чуть получше, и в провинции, не только в Москве. Нет, у меня нет такого ощущения умирания и загнивания, потому что это умирание и загнивание, а рядом с ним ростки какие-то новые, живые. Вот я говорил о предпринимателях нового поколения, я видел и людей, которые там трудятся. Вот, например, я одно время был в замечательном месте Ивановка, где музей Рахманинова, благодаря Александру Ермакову, человеку совершенно сумасшедшему, который из ничего воссоздал усадьбу Рахманинова, где теперь каждый год проходит фестиваль. И пока строилась эта усадьба, вымершая деревня возродилась, появилась работа. Это было на моих глазах.

К. ЛАРИНА: Это благодаря губернатору местному, да?

А. СМИРНОВ: Я думаю, что, конечно, губерния в этом участвовала. Но в первую очередь благодаря энтузиасту, у которого в голове родилась эта идея, потому что рахманиновская усадьба было сожжена в 1906 году, как почти по всей России, но парк только роскошный остался. Так вот Ермаков даже птиц там тех поселил, там иволги исчезли, а иволги есть в переписке Рахманинова. Так он их привез - и иволги теперь там живут. И деревня рядом, поскольку появились рабочие места, возродилась. Поэтому нет: Россия слишком огромная страна, она настолько разнообразна, настолько непохожи тамбовские люди на уроженцев Иркутска или Благовещенска, одно с другим мешается. В России скрыта огромная великая жизненная сила.

К. ЛАРИНА: Там правда есть памятник тамбовскому волку?

А. СМИРНОВ: Его я не видел. Там поставили памятник тамбовскому мужику, я даже участвовал в открытии этого памятника. Это было прошлой осенью.

К. ЛАРИНА: Давайте еще звонок, у нас еще есть время. Але, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Але, здравствуйте. Можно задать вопрос?

К. ЛАРИНА: Да, говорите, вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу спросить, вернее, посоветовать Андрею Смирнову прочитать статью Николая Ульянова. Это русский философ, который был посажен на пароходе, в сборнике, посвященном семидесятилетию Пастернака. Статья называется «Ignorantia est» о свойствах русской интеллигенции, при всем уважении к ней. Булат Шалвович Окуджава когда ее читал, это было лет пятнадцать назад, я была в аспирантуре, но меня потрясла эта статья по самокритичности русской интеллигенции, которая должна у нее присутствовать.

К. ЛАРИНА: А ее нет?

СЛУШАТЕЛЬ: Она в сборнике, посвященном семидесятилетию…

К. ЛАРИНА: Я поняла, но скажите, что для вас самое главное в этой статье.

СЛУШАТЕЛЬ: Главное то, русская интеллигенция очень часто шла в народ, но когда народ ей не отвечал взаимностью, она к нему поворачивалась спиной и переставала обращать на него внимание.

А. СМИРНОВ: Понятно.

К. ЛАРИНА: Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Татьяна Серова.

К. ЛАРИНА: Спасибо.

А. СМИРНОВ: Так вот, Татьяна Серова, я эту статью читал, но в юности большую роль в моем самообразовании сыграли и «Вехи» и сборник «Из глубины». Все это я, конечно, знаю, в какой-то мере разделяю эти мысли, но я не согласен с теми, кто постоянно противопоставляет интеллигенцию и народ в России. Во-первых, между интеллигенцией и народом нет сегодня такой пропасти, какая была в начале века. Хотя я тоже думаю, что эта пропасть была несколько преувеличена, потому что те самые люди, философы, были не все из дворянства, кое-кто были дети купечества. Гершензон вообще был из местечкового семейства. Сегодня тоже очень модно говорить, что «я ненавижу интеллигенцию». Вы знаете знаменитую статью Александра Исаевича «Образованщина». Мне кажется это поверхностным, потому что свалена вся интеллигенция в одну кучу. Интеллигенция – это, прежде всего те, кто постоянно работает вместе с этим народом и для него. Вот те люди, которых я перечислял, в краеведческих музеях, в художественных галереях, в частности, я считаю, что работники - это женщины, в основном, провинциальных музеев России. Они совершили подвиг, ведь были годы, когда они совсем нищенствовали, денег им практически не платили, они сохранили огромное художественное достояние России. И сейчас большинство выставок русской живописи, которые путешествуют, и их встречаешь то в Нью-Йорке в Метрополитен, то во Франции, то в Голландии. Это все картины, русский авангард, прежде всего, авангард начала века. Скажем, была потрясающая выставка, которая объехала весь мир - «Амазонки русского авангарда». Это ведь все из провинциальных музеев, это вот эти женщины, которые сохранили. Ничего не украдено, все реставрировано, сохранили огромное художественное достояние. Это работники высшей школы, наконец, учителя, которые влачат, порой, жалкое существование, инженеры, ну что я буду перечислять? Понимаете, ведь интеллигенция-то в основном работающая, «пашущая» и сплошь и рядом получающая гроши. Как эту интеллигенцию отделять от народа? Они такая же часть народа, не говоря уже о том, что корнями-то откуда она вышла, интеллигенция? Из дворянства? Так его погубили давным-давно. Из купечества? Оно уничтожено. Она такая же часть народа, как крестьянин, как работяга, как кто угодно. Поэтому давайте не будем. И все, что хлебнул, выхлебал русский народ в этом страшном двадцатом веке, все это интеллигенция хлебала вместе с ним и продолжает хлебать все, что положено.

К. ЛАРИНА: Андрей Сергеевич, на чьи деньги вы снимаете кино про русскую бабу в Тамбове?

А. СМИРНОВ: Знаете, пять лет я собирал эти деньги и все равно не хватает. Ну тут я должен сказать, что без помощи власти, прежде всего, ничего бы не вышло.

К. ЛАРИНА: Какой власти? Советской?

А. СМИРНОВ: Сегодняшней российской власти. Примерно треть бюджета выделяет (по конкурсу я прошел, как и все остальные кинорежиссеры) Федеральное агентство по культуре и кинематографии.

К. ЛАРИНА: То есть вы предоставляете свою заявку на фильм?

А. СМИРНОВ: Да, Госкино, как это раньше называлось. Сейчас эта структура меняется, но что-то же останется.

К. ЛАРИНА: То есть бюджетные деньги там присутствуют.

А. СМИРНОВ: Конечно, примерно треть бюджета фильма – это бюджетные деньги, еще практически треть мне выделила Администрация президента, за что я ей очень благодарен.

К. ЛАРИНА: Она понимала, на что она выделяет?

А. СМИРНОВ: Я давал читать сценарий, просил помощи, и такая помощь была оказана. И еще треть – это два олигарха. Не буду пока называть их фамилии, но я им очень благодарен за то, что они мне помогают.

К. ЛАРИНА: За кого вы будете болеть на чемпионате Европы по футболу?

А. СМИРНОВ: Ну, естественно, за Россию! За кого ж мне болеть?

К. ЛАРИНА: Это понятно, а потом?

А. СМИРНОВ: А потом – это трудный вопрос.

К. ЛАРИНА: Это все так отвечают.

А. СМИРНОВ: Португальцы вчера произвели очень сильное впечатление. Но там есть и Италия, и Франция, и Германия, потом хорваты, конечно, наши друзья. Нет, наверно, все-таки, за хорватов.

К. ЛАРИНА: Хорошо. Спасибо вам большое! Андрей Сергеевич Смирнов у нас в гостях, ждем фильма, желаю удачи. Или вернее, нет - ни пуха ни пера.

А. СМИРНОВ: К черту!

К. ЛАРИНА: Отлично. До встречи.

А. СМИРНОВ: До встречи.