Евгений Хорошевцев - Дифирамб - 2008-06-29
К.ЛАРИНА – Добрый день, начинаем программу «Дифирамб», здесь, в студии «Эхо Москвы» Ксения Ларина, а напротив меня народный артист России… но это не главное все-таки. Диктор протокольных мероприятий президента Российкой Федерации Евгений Александрович Хорошевцев. Добрый день, здравствуйте!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Ну, надо что-нибудь еще сказать, чтобы Вас услышали.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ой, ну услышат сейчас, я думаю.
К.ЛАРИНА – Дорогие товарищи…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Дорогие товарищи… да?
К.ЛАРИНА – Мы начинаем…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Мы начинаем нашу программу.
К.ЛАРИНА – Так, прекрасно. Я могу вообще уйти отдыхать сегодня.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да. (смеются)
К.ЛАРИНА – Потому что на самом деле, конечно, голос – это Ваше, вот, главное Ваше приобретение, Ваше главная, наверное, тайна, и Ваш главный источник дохода.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, где-то да, но…
К.ЛАРИНА – И репутация. Да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – И это тоже правильно. Это тоже правильно.
К.ЛАРИНА – Я напомню, что мы в прямом эфире, поэтому, конечно же, вы можете вопросы наши посылать, дорогие друзья, Евгений Александрович ждет, с нетерпением, вопросов уже много. И первый могу прямо сейчас уже задать, что сразу покончить с этой историей, нашумевшей уже, Евгений Александрович.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да.
К.ЛАРИНА – «Ой, - пишет нам Михаил, - а это не Вы Медведева чуть Владимиром Владимировичем не обозвали?»
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это я. Это я.
К.ЛАРИНА – (смеется)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Но дело было не так. Дело в том, что на открытии форума – на открытии форума – я провел все нормально, без ошибок, без ничего. А тут что-то помешало на второй, вот, встрече – и я просто начал говорить «Президент России Вла… Дмитрий Анатольевич Медведев». Т.е. я без остановки. Но раздули в прессе, но… я только обиделся на «Комсомольскую правду».
К.ЛАРИНА – А что написали?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Она озаглавила статью «Диктору не наливать». Я хотел им позвонить и сказать: ребята, если бы вы написали «Диктору наливать», я бы с удовольствием согласился и не имел бы к вам никаких претензий. Но, конечно, это смешно, это казус, и ничего там страшного нет. Восемь лет продолжаю читать одного человека, да, объявлять одного человека – естественно, инстинкты Павлова никто еще не отменял, понимаете. И то, что сидит уже под коркой, к сожалению…
К.ЛАРИНА – Я Вас умоляю, да – это происходит не только с Вами…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно.
К.ЛАРИНА – …но и со многими другими. Со всеми жителями большой страны…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Естественно, естественно.
К.ЛАРИНА – …под названием Российская Федерация.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да.
К.ЛАРИНА – Потому что трудно все-таки привыкать к новому президенту
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Но дело даже не в этом – и конечно, здесь есть моя вина, безусловно, потому что при таких… вот все говорят: ну вроде бы, ну что такого особенного – взять и объявить? А на самом деле, это все на стыке каких-то эмоций, каких-то человеческих чувств – тем более, ты понимаешь, какая ответственность…
К.ЛАРИНА – А скажите, Вас выбирали туда?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вы знаете, там…
К.ЛАРИНА – Вы при Путине пришли, да, на эту должность?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я пришел, в принципе, при Путине, да… При Путине. Ну, а так-то я давно в этой области…
К.ЛАРИНА – Нет, мы сейчас про это поговорим…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да.
К.ЛАРИНА – Мне просто интересно, как это происходит вот здесь вот, на этом уровне. Там что, какой-то кастинг голосов или что?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Пригласили меня… Нет, кастинга не было, потому что все, так сказать, давно знают, что я занимаюсь этим делом. Пригласили, и вроде как, все понравилось, все хорошо, и все пошло дальше.
К.ЛАРИНА – А до этого Вам приходилось озвучивать именно, вот, официальные мероприятия государственные – концерты правительственные? Да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, я вел официальные… Концерты, да, конечно. И концерт очень много за кулисами… Я, как это говорится, голос невидимый, я все время за кадром. Никогда в кадре не работаю. Правда, многие радиослушатели и телезрители должны помнить мой образ по такой передаче как «Старая квартира», где я играл роль. Играл роль архивариуса.
К.ЛАРИНА – Да, да, да, я помню.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Где, вот, я сообщал разные… сидел в центре зала, сообщал…
К.ЛАРИНА – Это то, что вели Виктор Славкин и Лев Новоженов, по-моему, передачу?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, нет, нет, это Гриша Гурвич вел.
К.ЛАРИНА – Гурвич – точно!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Гриша Гурвич, и вот, я проработал три года там, на этой программе, т.е. мы прошли огромное количество лет. Вот, и потом, когда Гриша умер, к сожалению, уже все потихонечку посыпалось. Но спасибо Малкину и Кире Прошутинской тоже за то, что они во мне что-то увидели и пригласили, и в общем-то, это было органично – именно органично…. именно с Гришей это было, потому что мы как-то с ним находили общий язык.
К.ЛАРИНА – А страшно, вообще, голосу вот так вот обнаруживать, что у голоса есть тело, вообще… что это мужчина, такой красивый…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, Вы знаете, как…
К.ЛАРИНА – Представительный…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Мне всегда вот так…
К.ЛАРИНА – Обаятельный, с усами.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вы знаете, как мне всегда говорят? Даже кто-то, по-моему, это «Московский комсомолец» написал однажды со мной… взяли у меня интервью, и говорит: «Мы-то думали, что это высокий, статный… а вышел такой маленький, плотненький человек…»
К.ЛАРИНА – Наговаривает, наговаривает на себя! Посмотрите, какой красивый мужчина. Ну? В самом расцвете сил.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Так что… так что вот так вот. Ну, дело в том, что действительно, все это началось очень давно, и…
К.ЛАРИНА – Подождите. А президенты Вас видели?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно.
К.ЛАРИНА – Вот Вы же озвучивали сначала Владимира Путина…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да.
К.ЛАРИНА – Теперь Дмитрия Медведева. Они Вас видели?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну а как же? Мы не только виделись, мы и здороваемся.
К.ЛАРИНА – И как, и что говорят?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, ничего. «Добрый день, Евгений Александрович», или, там, «Доброе утро». И все.
К.ЛАРИНА – А Вы им что отвечаете? (смеется)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я говорю: «Добрый день». Все, а что я могу сказать?
К.ЛАРИНА – А там режиссер есть у Вас?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я обычно говорю: «Можно объявлять?» Они говорят: «Да, объявляйте». И все.
К.ЛАРИНА – Т.е. там нет режиссуры никакой?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Никакой.
К.ЛАРИНА – Вы сами себе хозяин, да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я сам себе режиссер. Я сам себе режиссер.
К.ЛАРИНА – Т.е. можно такую интонацию сотворить, что…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Но это все живьем, Вы понимаете – ведь от этого, вот… ну, допустим, вот маленький пример. Можно сказать так: с инверсией наверх, да, что называется: «Президент России Владимир Владимирович Путин» - это одно. А можно сказать: «Президент России (короткая пауза) Владимир Владимирович…» Можно так и так. Понимаете? И я поэтому иногда это варьирую…
К.ЛАРИНА – А объявите главного редактора радиостанции «Эхо Москвы»?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов.
К.ЛАРИНА – Слушайте, мне хочется сразу встать, товарищи.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот, понимаете, так. (смеется)
К.ЛАРИНА – Товарищи. Ой, какой… какой кошмар! Я думаю, что Венедиктов мечтает об этом, чтобы его так…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А вот тогда вот ему теперь это надо…
К.ЛАРИНА – Алексей Алексеевич, мы теперь будем тебя объявлять только так, мы же… записывается наша программа?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Правильно.
К.ЛАРИНА – Можно использовать?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Правильно, правильно. Ну конечно.
К.ЛАРИНА – Этот слоган.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я думаю, я думаю, что даже интереснее ему поставить к себе на телефон…
К.ЛАРИНА – Автоответчик (смеется)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да. «Алексей Алексеевич слушает». И все, понимаете? (смеется) В программу «Без посредников».
К.ЛАРИНА – Ну, давайте теперь немножечко поговорим о том, что было до этого в Вашей жизни. Вот, насколько я понимаю – сколько? – 40 лет Вы на радио работали, да? С 1968 года…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – На радио да, но дело в том, что еще до этого. Вообще-то творческую свою деятельность я начал в далеком 1953 году. Когда я жил у Белорусского вокзала на Лесной улице, и был такой клуб имени Зуева на Лесной улице.
К.ЛАРИНА – ДК Зуева сейчас по-прежнему существует.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, сейчас ДК Зуева, так он и остался…
К.ЛАРИНА – Да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Но самое интересное, что я пришел туда записаться в театральный коллектив – ну, хотелось очень. Хотя я очень сильно заикался, надо сказать. И продолжаю заикаться и сейчас, кстати говоря. Но уже по истечении столького времени я просто знаю, где, как сделать остановку…
К.ЛАРИНА – Понятно. Учились сами этим управлять, да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, это же безумно сложно, Вы понимаете? Т.е. все время себя контролировать, да? Это очень сложно.
К.ЛАРИНА – Но кстати, это тоже удивительный факт медицинский – я знаю, что многие актеры, которые заикаются в жизни, они на сцене, когда они работают…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Не заикаются.
К.ЛАРИНА – Как это? Раневская, мы знаем, заикалась…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Раневская безумно заикалась.
К.ЛАРИНА – Николай Бурляев заикается, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Коля Бурляев, потом, в Малом театре вот этот, рыженький-то актер, как его? Забыл… ну, все время…
К.ЛАРИНА – Потапов.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, Потапов.
К.ЛАРИНА – Да, да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Он все время заикается, причем со страшной силой.
К.ЛАРИНА – Да, да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Со страшной силой заикался. Но как-то это… В общем, в 1953 году я пришел в этот коллектив театральный, это был молодежный коллектив. А руководитель этой театральной студии – Владимир Владимирович Книппер, племянник Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой. Вот, его отец был режиссером Большого театра, Владимир Нардов очень известный. Вот, мать была певица из Большого театра. И вот, он любил это дело. А сам был, в принципе, очень неплохим и хорошим корреспондентом, журналистом, он работал в «Пионерской зорьке». И вот, ему пришла такая мысль, создать при этом коллективе детскую такую студию и создать такой, пионерский театр «Еж». Это было очень смешно. У ежа иголки очень даже колкие. Вот я играл там роль звеньевого Васи Рыбкина. Вот, вот с этого все и началось. Потом была Пионерия номер 10, где мы сняли как раз фрагмент вот этого в школе – этого безобразия, что делает этот звеньевой. Ну такие, знаете, все ребята, все были тогда… Вот и пошло, пошло, поехало, потом уже серьезные спектакли – «Сережа» Веры Любимовой, где я играл Сережу, главную роль, «Барабанщица», где я играл Сашку.
К.ЛАРИНА – Это все вот в этой студии?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это все в этой студии, да.
К.ЛАРИНА – И сколько лет Вы там прозанимались?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, я с ним долго был еще, даже уже ушел работать, все равно с ним, как бы, продолжал. Но дело в том, что где-то в году 60-м вернулась из ссылки Наталья Ильинична Сац и стала художественным руководителем детского отдела Всероссийского гастрольно-концертного объединения. И он меня повел к ней, потому что они как-то были через что-то знакомы – не знаю – к ней меня повел, и «вот, - сказал, - Наталья Ильинична, я, вот, к вам привел молодого человека, мне кажется, из него будет толк». Наталья Ильинична: «Ну что будешь читать?» Она была удивительная женщина, такая серьезная, вот… уж если ругалась, так ругалась. Но все по делу, что называется. Вот, и она послушала, говорит: «Отлично. Петь умеешь?» Я говорю: «Умею». «Ну спой». Я чего-то спел…
К.ЛАРИНА – А сколько Вам лет было, когда Вы к ней пришли?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – 60-й год – считайте, с 44-го года…
К.ЛАРИНА – 16 лет, да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – 16 лет, да. 16 лет.
К.ЛАРИНА – Просто думаю, голос уже к этому времени как-то сформировался?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Уже было, у меня уже стал низкий. Почему-то вдруг, неожиданно стал низким. Я помню, как я обманул мать: звоню по телефону ей на работу – по этому… ну, на улице стоят которые… автоматы. И говорю: «Будьте любезны Валентину Сергеевну». Она говорит: «Да, я слушаю». «Валентина Сергеевна…» - она меня не узнала… Т.е. как-то в день голос сломался, понимаете, вот и все. Но потом там были прекрасные педагоги у нее – вот она сделала эту студию для того, чтобы, вернувшись уже из ссылки, она думала о детском музыкальном театре. Вот она сделала эту студию для того, чтобы мы уже стали бы работать в этом театре, так сказать, и все, все, все, т.д. И получилась вот такая удивительная штука, что, значит…
К.ЛАРИНА – А пели?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, там были… у меня педагог по вокалу была Вера Духовская, ученица Месковского, исполнительница… первая исполнительница песни «Орленок». Вот она была такая певица. Она поставила мне голос – это было удивительно. Был Аркадий Григорьевич Вовси – педагог по актерскому мастерству. Потрясающий артист театра имени Ленинского комсомола. Вы помните, наверное, «дело врачей», и там был его брат, Вовси, который, так сказать, попал под это, под эти жернова. Ну в общем, удивительно, что вот так история складывалась. И одновременно, учась в этой студии, я пошел работать в театр Пушкина… Нет, вернее, сначала в театр Оперетты осветителем, где я просто светил и учил арии из оперетт. Это было потрясающее, вообще, это ощущение, когда слушаешь – Ярон, Алчевский…
К.ЛАРИНА – Т.е. подождите, и параллельно Вы занимались…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Параллельно. Да.
К.ЛАРИНА – …актерским мастерством в студии Сац, да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да, и параллельно… и еще работал – надо же было зарабатывать, надо же было жить, потому что у меня отец погиб в Великую Отечественную войну в 1944, 8 марта, вот, не дожив года, и поэтому как-то, вот, видите, приходилось работать. Одновременно, значит, там какие-то были небольшие отрезки работы, и затем я пришел на киностудию Горького. На киностудию Горького.
К.ЛАРИНА – Так.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Хотелось сниматься.
К.ЛАРИНА – Т.е. быть артистом настоящим?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Хотелось быть артистом, да. Вот хотелось, понимаете? И вот, я пошел туда. Кем? Разнорабочим. В какой цех? Естественно, в строительный – больше никакого там не было. Носил железо на крышу, там, все, такие все… подметал студию и смотрел на этих артистов, которые снимались…
К.ЛАРИНА – Но мечтали быть… в кадре работать?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Мечтал, мечтал, мечтал просто.
К.ЛАРИНА – Голливудская история.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Голливудская история, да. Но действительно мечтал. И вот, однажды, идя по коридору, увидел табличку: «Кинокартина «Мишка, Серега и я»». Думаю: дай-ка зайду. Чего я потеряю? Ничего. Зашел – сидел там режиссер Юрий Победоносцев, и говорит: «Вы к кому?» Я говорю: «Знаете, вот, не нужен ли… не нужен ли вам вот такой мальчик, как я?» Он посмотрел на меня, говорит: «Нужен». И я стал сниматься в этом фильме, а в главной роли у нас был никто иной как Василий Макарович Шукшин.
К.ЛАРИНА – Надо же, я совершенно этого фильма не помню. Так и назывался, под таким названием существовал?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, он так и назывался – «Мишка, Серега и я». Вот так и был этот фильм. В общем, ну, потрясающие, конечно, вещи были по тому, с какими людьми по своей жизни мне приходилось встречаться.
К.ЛАРИНА – Да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – В 1967 году я случайно, я познакомился на одном из каких-то смотров художественной самодеятельности, познакомился с очень известным тогда режиссером музыкального радиовещания Анатолием Давидовичем Липовецким. И он послушал меня, говорит: «А что, давай-ка, приходи к нам читать передачи, будешь… я тебя буду учить». И он меня взял к себе.
К.ЛАРИНА – А вот Вы тогда понимали уже ценность…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно.
К.ЛАРИНА – …того органа под названием голос?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, не совсем еще.
К.ЛАРИНА – Потому что это, конечно, не каждому дается.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Не совсем.
К.ЛАРИНА – Я так понимаю, что здесь была и природа, здесь была и постановка голоса, которая, вот, у Вас… у Сац…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно, да, да, да. Но самое главное, что потом… он однажды говорит: «Так, идем, сегодня будем записывать Левитана на лозунги и призывы ЦК КПСС на Красную площадь на демонстрацию».
К.ЛАРИНА – Так.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, и пригласил меня…
К.ЛАРИНА – Т.е. Вы как звукорежиссер?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет. Я его как…
К.ЛАРИНА – Или уже работали?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – …ассистент был.
К.ЛАРИНА – А, Вы как ассистент.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я как ассистент. Вот ассистент главного режиссера.
К.ЛАРИНА – Так.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Анатолия Давидовича Липовецкого. И вот, он, значит, делает замечания, Левитан пишется, так сказать, всё, все лозунги… Я думаю: ну как здорово! Может, и я так смогу однажды как-то это сделать? Ну, потом на следующий год, значит, 68-й, он говорит: «Все, мне некогда», а Толя был очень такой, разбросанный человек, у него тысяча работа там, там, там, сям. Вот, он говорит: «Так, ты с Левитаном поработаешь один. Все, давай». И оставил меня одного на один с мастером, с которым я… знаете, вот до сих пор, я не забуду, когда эта черная тарелка, и я слышу его голос, когда он объявлял, в дни смерти Сталина он объявлял сводки…
К.ЛАРИНА – Бюллетень.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, бюллетень его.
К.ЛАРИНА – Т.е. в дни его болезни, предсмертный…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да, перед смертью. И вот это я… вот на слуху до сих пор у меня эти вещи. И когда значит, вот я с ним стал работать – ну, я молодой, надо же показать, что я чего-то умею, да, и я Юрию Борисовичу говорю: «Юрий Борисович, вы, мне кажется, здесь вот неправильно ударение сделали».
К.ЛАРИНА – Не страшно было?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Не страшно, нет. Вот не… ну молодость, молодость, понимаете? И он мне говорит: «Ну-ка, ну-ка, давай». Я говорю: «Ну, здесь надо так: да здравствует 1 мая, день международной солидарности трудящихся – вверх». Он говорит: «Так, иди сюда». Я зашел в студию. Он говорит: «Что ты меня учишь? Ну-ка иди, давай прочитай сам. Вот бери оковалок этот и читай». И я прочитал. И когда я все закончил – он слушал в студии, в аппаратной… Вот дело случая, да? Дело случая. И он, значит… потом я подошел к нему, он говорит: «Значит, вот так, дорогой мой Женя. Вот с сегодняшнего дня и по самый день моей смерти лозунги и призывы на Красной площади я буду читать только с тобой».
К.ЛАРИНА – (смеется)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – И все, и вот с этого и началось. Вот и все, даже когда я уже был в Германии главным режиссером радиостанции «Волга», и то меня оттуда выцарапывали, чтобы я 1 мая и 7 ноября приезжал в Москву и читал здесь вот эти все призывы.
К.ЛАРИНА – Ну вот смотрите, в то время, конечно, недопустимы… невозможно даже себе представить, что человек может ошибиться… как вот мы начали с Вами с такого курьезного случая сегодня…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну а что, а Вы знаете, какие были ошибки? Мы стоим с Левитаном на трибуне Мавзолея…
К.ЛАРИНА – Вы на трибуне?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да. Мы с ним вдвоем – на маленькой на трибуне, живьем тогда какие-то вещи шли…
К.ЛАРИНА – Т.е. у микрофона?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – У микрофона. Микрофон не выключали…
К.ЛАРИНА – Ну подождите, а все вот эти главные люди-то, они где?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А все главные выше.
К.ЛАРИНА – А Вы… Вас там не видно? Вы ниже?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, а мы, вот, ниже на так называемой горкомовской трибуне. И вот, я начинаю читать текст. Т.е. он прочитал свой лозунг, следующий я иду. Я, значит, начинаю читать: «Да здравствует Ленин…» И кто-то меня толкает в спину. Я думаю: может, я рано начал? И естественно, пауза. И…
К.ЛАРИНА – Т.е. обрывается, вот..?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, обрывается. «Ле…» и обрыв, да? И он мне говорит: «Извини, Женя, случайно». Левитан говорит. Я понял, надо как-то выходить из этой ситуации. И я продолжаю, на том же… «…ский комсомол! Ура!» Понимаете? Т.е. смотрите, вышло, что якобы что-то с линией, микрофон.
К.ЛАРИНА – Да… Я думала, там пожестче были все-таки такие вот требования.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну требования были, конечно – ну о чем Вы говорили? Вернее, о чем Вы говорите? Ну конечно.
К.ЛАРИНА – Могли и расстрелять.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, это было потрясающе… это была потрясающая встреча с Леонидом Ильичом Брежневым. Это я уже… да, рассказываю как анекдот, но это была правда.
К.ЛАРИНА – Так.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это была правда, когда, значит, закончилась демонстрация, выходит Леонид Ильич, спускается вниз, подходит к Левитану, говорит: «Здравствуйте, Юрий Борисович! Вы знаете, мне так сегодня понравилось, что я даже прослезился». Тот говорит: «Здравствуйте». Подходит ко мне, говорит: «Здравствуйте, Женя!» И я вдруг ему влет и отвечаю: «Здравствуйте, Леонид Осипович!»
К.ЛАРИНА – (смеется) Хорошо!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот Вы смеетесь, а тогда-то мне было уже не до смеха.
К.ЛАРИНА – Ой, Боже мой!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Стоит за спиной Виктор Васильевич Гришин, машет мне кулаком, я понимаю: вот она, Лубянка, вот Лефортово оттуда видно…
К.ЛАРИНА – Т.е., как бы, все понятно, перспективы сразу нарисовались.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – И вдруг неожиданно Леонид Ильич говорит: «Ну же, Женя, должны знать, что Леонид Осипович – это Утесов, а я Брежнев». Т.е. он меня спас практически.
К.ЛАРИНА – Ему чувства юмора хватило. Выйти из…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, вот хватило чувства… Ну, все рассмеялись, естественно, все… Ну, бывали такие случаи. Ну, так же, как и президент России Вла… Дмитрий Анатольевич Медведев – ну? Ну что делать?
К.ЛАРИНА – Поэтому все так и удивились, и когда это все обнаружилось – ну Боже мой!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Но 8 лет никогда этого не было, ни одной ошибки не было. Вы извините, я вел вот сейчас вот, буквально 12 июня вел вручение Госпремии.
К.ЛАРИНА – Да, да, да, я слышала. Сейчас поговорим еще про это.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это значит, нужно…
К.ЛАРИНА – Это прямой эфир? Ничего не записывается?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это прямой эфир. Ничего никогда не записывается.
К.ЛАРИНА – А почему нельзя было записать?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А нельзя, потому что они идут, и мне нужно вымерять так…
К.ЛАРИНА – А, нужно распределить.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – …чтобы они закончили свой шаг у президента, и у меня закончился текст.
К.ЛАРИНА – Да, да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот в чем все дело. Поэтому никогда это не живьем не бывает.
К.ЛАРИНА – Сейчас мы новости слушаем.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Давайте.
К.ЛАРИНА – Потому что мы в прямом эфире работаем – мы тоже ничего не записываем.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Тогда я объявлю. Новости на «Эхо Москвы».
НОВОСТИ
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Здравствуйте, дорогие товарищи, здесь, на «Эхо Москвы», я, народный артист России Евгений Хорошевцев, и естественно, моя собеседница…
К.ЛАРИНА – Ксения Ларина.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ксения Ларина. Вот.
К.ЛАРИНА – А вот с душевностью Вас учили?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Душевности – нет, этому нельзя научить.
К.ЛАРИНА – Душевность, я понимаю, задушевность, есть такой термин – профессиональная задушевность…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я понимаю. Этому нельзя научить.
К.ЛАРИНА – Когда ведут концерты такие, задушевные.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А это смотря за…
К.ЛАРИНА – «Мы получили письмо от Кости Попова из Волгодонска…»
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это я терпеть не могу, когда вот это начинают делать, это ужасно.
К.ЛАРИНА – Да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да.
К.ЛАРИНА – Такая фальшивая…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это фальшивая, да…
К.ЛАРИНА – Фальшак такой.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да. Вот я вчера вел большой концерт в Кремле по поводу 1020-летия принятия христианства. Там были дикие, вообще… кровавый был концерт для меня, потому что были вот такие оковалки текстов… И причем все из «Повести минувших лет» - там все это нужно было читать, подводить к номеру… Вот это сложная очень работа. И сейчас этот жанр вообще исчез. Я…
К.ЛАРИНА – Как это называется? Ведущий концерта? Это же не конферансье, наверное?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот, это не конферансье…
К.ЛАРИНА – Это что-то другое.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, конферансье уже, конферанс, давным-давно вообще жанр исчез…
К.ЛАРИНА – Да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот что очень обидно, да. Сейчас этого нет вообще. Самое интересное, что нет теперь, скажем, на радио такого понятия как литературное чтение. Т.е…
К.ЛАРИНА – Мы… как раз у нас такой день радио сегодня…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да.
К.ЛАРИНА – …потому что мы говорили с нашими гостями в «Книжном казино», что, конечно, есть разница между теми радиоспектаклями, теми замечательными чтецкими программами, которые великие артисты наши делали на радио, и так называемой «аудио-книгой», которая сегодня популярна – это совсем все-таки другое.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, ну аудио-книга – это все-таки, читается и читается…
К.ЛАРИНА – Читает человек с листа, и даже слышно, как страницы перелистывает.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да, это не то.
К.ЛАРИНА – Да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Понимаете? Когда, вот, я работал на всесоюзном радио в литературной редакции, это же было все вылизано…
К.ЛАРИНА – Ну вот Вы рассказывали мне до передачи про работу с Саввой Кулишем. Вообще, такие мастера работали режиссерами, делали спектакли профессиональные…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно, конечно. Савва Кулиш, Слава Любшин, Васильев…
К.ЛАРИНА – Тарковский, кстати, делал на радио спектакли.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, Тарковский до меня делал чего-то, я просто… я его не застал. Вот…
К.ЛАРИНА – Эфрос делал.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Баталов… Вот, я работал с Эфросом, я работал с Баталовым, я работал с Васильевым, я работал со всеми крупными мастерами, которые приходили на наше радио. Ну вот если только вспомнить, что мы сделали с Баталовым – это «Казаки», «Герой нашего времени», «Ромео и Джульетта», «Композитору 9 лет» о Прокофьеве. Т.е. понимаете, там передач было немерянно…
К.ЛАРИНА – И важно сказать нашим слушателям, которые вообще не понимают вот эту разницу между вчера и сегодня, что никаких компьютеров тогда… об этом можно было… даже мечтать невозможно было. И все было вручную.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Какие компьютеры? Стояли обыкновенные МЭЗы-28 – вот если Вы помните, были такие железные банки. Пленку клеили уксусной эссенцией – ну, это специальный был…
К.ЛАРИНА – Ну, это даже мы застали в начале своей жизни здесь, на радио.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да. Вот, и клеили это все. Но как? Мы же вообще удивительно это делали. Когда нужно было, скажем, в сцене у «Казаков» показать въезд казаков в станицу, сколько там шумов, сколько там каких-то реплик, каких-то чего, разговор действующих лиц… И потом правильно, что кто-то мне сказал… Да, Алексей Владимирович сказал, что «это у вас не радиоспектакль, это радиофильм». Потому что когда мы слушаем его, мы все это видим.
К.ЛАРИНА – А каким образом достигался этот эффект, когда все, вот, все шумы выдумываются тут же у микрофона?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, не тут же, не тут же.
К.ЛАРИНА – Или как?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это они все делались… шумы, вот, делались вот такие (изображает). Это все можно сделать в студии.
К.ЛАРИНА – Даже по этому поводу были целые шутливые миниатюры, связанные…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну конечно…
К.ЛАРИНА – В тазу когда, там, с водой… (смеются)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да. Вот, а на самом-то деле это были пленки, и мы ездили специально записывать. Я, например, для «Казаков» ездил записывать табун лошадей в Горки-10.
К.ЛАРИНА – Т.е. настоящих…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я брал тогда «Нагру» - вот эту вот огромную, которая весила немерянно, дорогущую аппаратуру, вешал ее себе шею, садился на лошадь и вместе с табуном…
К.ЛАРИНА – Скакали.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Мы скакали, выезжали. И потом я чувствую, я… у меня «Награ» потянула вниз, и я сейчас уже, думаю, под копыта туда упаду. Каким образом я выбрался, до сих пор не понимаю, но тем не менее, запись не получилась. А не получилась она вот почему, потому что мы не знали, что лошадь в бегу записывать нельзя.
К.ЛАРИНА – А почему?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А потому что нету вот этого (изображает стук копыт).
К.ЛАРИНА – Стука копыт о землю.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нету. А есть только звук хрякающей селезенки.
К.ЛАРИНА – Ну тоже пригодилось, наверное – хрякающая селезенка. Для другого.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Все. Нет, нет, нет, ну не пригодилась. Ну не пригодилась. Всегда нужен (изображает стук копыт).
К.ЛАРИНА – Да, да, да. Как поезд…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Делать вот эти вещи, понимаете? Вот, ну а все остальное – атмосферу, воздух, все это записывалось – птички, там, вот это все…
К.ЛАРИНА – Потом то, что важно – Вы сказали – радиофильм. Потому что это же не только набор звуков…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно.
К.ЛАРИНА – …это же еще и какие-то образы должны возникать у слушающего человека.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Безусловно.
К.ЛАРИНА – Когда нету текста, когда нету слов, а есть только какая-то визуальная картинка. Да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, например, Печорин лежит, Печирин лежит…
К.ЛАРИНА – Визуально – неправильно я сказала. Аудиокартинка. Да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Аудиокартинка. Вот лежит он, значит, смотрит на небо, говорит: «Что такое жизнь?» Вот как это озвучить, вот чтобы это было? Нашли – цикады. Гул цикад, который вдруг неожиданно вырастает во что-то необыкновенное, в какую-то фантасмагорию, и получается потрясающе… Т.е. мысли идут… за ним идет звук мысленный, он его как-то опережает, и ты понимаешь, что ты попадаешь в какую-то… ну, делали так, чтобы воссоздать еще, ну, большую фантасмагорию, брали бокал хрустальный и водили – вот, и получался такой, потрясающе мелодичный звук. Вот из этого рождалось вот это все. Или как, вот, у того уже, у Кулеша, когда мы делали радиоспектакль «Засада», «Засада», то там, значит, нужно было показать, что человек попал в засаду, он не может выбраться, он ищет, ищет и никак не может найти выход. Как, вот? Они говорят, говорят – пауза. Тягущая пауза. На радио не может быть пауз, здесь она должна быть чем-то заполнять же, естественно…
К.ЛАРИНА – Да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А заполняться она может только одним – каким-то звуком. И мы нашли этот звук. Муха, бьющаяся о стекло. (изображает) И вот это потом переходило в стук сердца, потому что он… мы понимали, что надо показать, вот, состояние героя. Вот это, я считаю, вот это большое искусство.
К.ЛАРИНА – Это то, что сегодня утрачено совершенно.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нету, нету, к сожалению, нету.
К.ЛАРИНА – Это ужасно обидно. В Думу ходили?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ходил. А что?
К.ЛАРИНА – Пытались депутатом стать?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ой…
К.ЛАРИНА – Расскажите, зачем.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Попросили…
К.ЛАРИНА – Кто попутал?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Как… как кто? Ну, попросили ребята. Давайте, говорит, отымите голоса… ну, что – отнимите голоса…
К.ЛАРИНА – А как это, вот, в Вашей жизни это было?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да никак, это ужасно. Я вспоминаю как страшный сон. Я вспоминаю как страшный сон, потому что непонятная борьба эта, непонятные отчеты – сколько ты денег израсходовал, куда ты их…
К.ЛАРИНА – Не Ваш, не Ваш путь, да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это не мой, абсолютно, нет. Это… Хотя жена говорит, что… «почему бы тебе не стать депутатом? Так все сейчас делают»…
К.ЛАРИНА – А много платят, вот, кстати, голосу президента Российской Федерации?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Давайте не будем на эту тему, ладно, да?
К.ЛАРИНА – Не будем. И еще наши слушатели интересуются, застрахован ли Ваш голос?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А не страхуют.
К.ЛАРИНА – Голоса у нас не страхуют.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Голоса не страхуют. Я же не Пласидо Доминго, понимаете. Это они могут застраховать, а тут… Ну вот, хотя говорят, что незаменимых не бывает, но мне очень помогло все-таки то, что я работал с Юрием Борисовичем Левитаном очень много. Это, как бы, мой, вот, еще один учитель, так же, как Ольга Сергеевна Высоцкая, с которыми я очень много проработал в своей жизни, они действительно были, вот, моими учителями. Причем не учителями даже, а друзьями, Вы понимаете. Вот друзьями, которые помогали мне незримо. Т.е. конкретно учеником я их не был. А вот работая с ними, я получал как раз вот то, что мне как раз нужно было. Потому что потом, дальше, вот сейчас уже озвучено 168 фильмов сводки Совинформбюро.
К.ЛАРИНА – Т.е. как бы, вот…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Как Левитан.
К.ЛАРИНА – Как Левитан, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Почему?
К.ЛАРИНА – Т.е. по сути, Вы его жизнь продливаете.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я продливаю, да. Почему – потому что однажды позвонили мне с Мосфильма и говорят: «вот, Евтушенко снимает фильм «Детский сад», и там, вот, нужно прочитать, значит, голосом Левитана сводки Совинформбюро». Я говорю: пожалуйста. Знали, что я умею это делать, как-то, так сказать, все. Ну, и пригласили, выходит Евгений Александрович, мой тезка, сидят Кириллов, Балашов, еще…
К.ЛАРИНА – Лучшие силы, вообще.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Лучшие силы, да, они пришли, чтобы делать. И вдруг, значит, он говорит: «Ну, давайте, вот, начнем с молодого человека». Зовут меня в студию, показывают картинку, куда я должен уложить этот текст. Я потихонечку, вполголоса прочел. Он говорит: «Ну а как, может, вот сейчас мы попробуем?» Я говорю: «Не надо, давайте мы запишем. Сразу прямо». Он говорит: «Ну хорошо. Вы вложили?» Я говорю: «Да, я вложил». Мотор, я начал: «От советского информбюро. В течении ночи с 25 на 26 декабря советские войска, овладев городом Тверь…» И т.д. И тишина. И знаете, я никогда этого в жизни не забуду, вбегает в студию, в тон-зал Евгений Александрович Евтушенко, падает на колени и говорит: «Я не знал, я не думал, что можно не только интонационно, но и душой это делать так, как это делал Юрий Борисович». Я говорю: «Я иначе не могу, потому что я не могу делать это просто так». Он выходит и всем говорит: «Спасибо, ребят, до свидания». Т.е…
К.ЛАРИНА – А Вы когда-нибудь пользовались в жизни этим своим даром вот так вот схватывать интонацию другого человека? Ну, наверное, да, потому что я сейчас Вас слушаю, я вспомнила фильм, может быть, Вы о нем знаете, который основан на реальных событиях – фильм Петра Тодоровского «Какая чудная игра».
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, это я делал.
К.ЛАРИНА – Нет, ну Вы же… А, Вы там и читали все!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это я читал. Я читал.
К.ЛАРИНА – А, ну, чего я рассказываю, действительно?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Так что я вместо этого делал…
К.ЛАРИНА – Просто напомнить нашим слушателям, что там речь идет… там ребята разыгрывали друг друга в общежитии, имитировали голос диктора…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да. И вот я вот это как раз, да…
К.ЛАРИНА – …который…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – О снижении цен.
К.ЛАРИНА – …о снижении цен.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, вот это я…
К.ЛАРИНА – В итоге кончилось все это ужасно.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Плачевно, да, я знаю. Но Тодоровский меня, вот, пригласил, и мы…
К.ЛАРИНА – А он Вам рассказал, что это реальная история?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да, да.
К.ЛАРИНА – Да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я это знал, да. Да, конечно, я это знал. И, так сказать… ну, потом также, вот, Евгений Александрович меня взял в фильм «Похороны Сталина», где на протяжении всего фильма за кадром идут как раз вот эти все медицинские справки о состоянии здоровья Иосифа Виссарионовича.
К.ЛАРИНА – Здоровья, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот это была, конечно, кровяная работа, потому что весь фильм прочитать… там много их, справок…
К.ЛАРИНА – Ну, возвращаясь к моему вопросу все-таки, более такому, простому…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да.
К.ЛАРИНА – Наверняка же пользовались в жизни? Наверняка разыгрывали кого-то? Вот Вы рассказывали, что маме, там, звонили…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, это маме – это я просто так уже…
К.ЛАРИНА – Ну как, не могло быть, чтобы друзья, вообще, не воспользовались тем, что у них такой есть талант в компании.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Не, ну, была одна такая удивительная история – я решил напугать ребят. Но абсолютно как-то незлобно. Значит, мы собирались где-то на даче, я должен был туда приехать. Но я приехал вместо положенного времени – у меня была работа, я опоздал на очень долго. Я приехал где-то часов в 10 вечера только. Открываю, тишина, там, они чего-то сидят, пьют… Я потихонечку прикрыл… т.е., вернее, открыл дверь и начинаю говорить: «Говорит Москва. Московское время 6 часов утра. Доброе утро, товарищи!»
К.ЛАРИНА – (смеется)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – И у них поднялся переполох.
К.ЛАРИНА – Крыша поехала!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Крыша поехала. Они говорят: «Мы смотрим, где радио включил? Как, только же что было… а уже 6 часов утра – что ж такое делается?» Ну, вот такие вот чисто такие…
К.ЛАРИНА – А пародировали кого-нибудь?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Пародировал, да.
К.ЛАРИНА – Вы же схватываете так сразу…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я очень любил Эраста Павловича Гарина.
К.ЛАРИНА – Ой, ну это вообще, одно удовольствие, наверное. Как Эрдмана, наверное, тоже все любят пародировать.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, я не очень, так сказать, а…
К.ЛАРИНА – Да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А вот Эраст Павловича – да, потому что с ним была такая история: вот сидят они в кругу, значит, друзей, наливают водку, естественно – ну, артисты, Вы же понимаете, всегда после отдыхают. Вот, и Переверзев подходит, по рюмочке каждому, доходит до рюмки Эраста Павловича, говорит «Эраст Павлович, а Вам сколько налить?» И вдруг Эраст Павлович без остановки говорит (изображает голос Гарина): «Ты все равно столько не нальешь!»
К.ЛАРИНА – (смеется)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот, т.е. ну, вот такие вот вещи. Не, ну Эраст Павлович – это, конечно, да. (изображает голос Гарина) Туалетный работник, скажи мне, что случилось?
К.ЛАРИНА – Чудо!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Потрясающий артист был. Ну это, Вы знаете, вот это вот как-то все в душе, это многое перекликается, остается, конечно.
К.ЛАРИНА – Слушайте, вообще столько людей через всю Вашу жизнь проходило…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да.
К.ЛАРИНА – Вот мы с Вами разговариваем, и Вы мне попутно, когда у нас возникают технические паузы…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А Лидия Андреевна Русланова…
К.ЛАРИНА – А про Мирей Матье вы мне рассказали.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А, ну Мирей Матье – ну, просто…
К.ЛАРИНА – Вообще подруга жизни.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – (смеется) Это да, подруга жизни.
К.ЛАРИНА – Как, вообще, так случилось?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, случилось, что мы однажды на одном концерте в Питере – вот мы познакомились с ней, и все, и вот с тех пор и дружим. Она, я и…
К.ЛАРИНА – Вся ее семья.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вся ее семья, и маман, потрясающая женщина – 92 года. У нее 17 детей, Вы не поверите. Она героиня Франции, мать-героиня.
К.ЛАРИНА – Да что Вы! Надо же.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – 17 детей! Т.е. это кошмар, потому что, вот, Мирей и Матита – это ее старшие, так сказать, ну, дочери – Мирей больше, Матите чуть меньше. Но тем не менее, ну, встречи… ну как, Ирина Абрамовна Быстрицкая – с кем я работал в своей жизни очень много.
К.ЛАРИНА – Русланова – вот Вы сказали.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну, Русланова – мы с ней, когда она вернулась в Москву, ее же не пускали на московскую сцену, она работала только по колхозам, что называется. И вот, мы ездили, я вел ее концерты, однажды ко мне обратились, чтобы я поехал вместе с ней в такую поездку по колхозам нашего Подмосковья. Вот, ну, потрясающая женщина. Сколько спела частушек – шикарных просто, потрясающих. Я ее обожал. Вот, и потом как-то раз… Да, с Клавдией Ивановной Шульженко. С Клавдией Ивановной Шульженко я был режиссером ее последнего концерта на 70-летие. В колонном зале. И я помню, как она мне звонила, говорит: «Все, я отказываюсь от концерта, все. У меня голоса нет, пропал, я не знаю, что делать». Ну, и все же в панике, все билеты уже проданы, телевидение, все, как это, 70 лет, и она не будет? «Ну, говорят, Жень, давай, к ней иди, как-то…» Я говорю: нет, сначала…
К.ЛАРИНА – Уговаривать, да?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, уговаривать. Нет, сначала я ей позвоню. Я ей звоню, говорю: «Клавдия Ивановна, ну что ж такое, что случилось?» «Женя, нету голоса, не знаю, что… чем петь». Я говорю: «Я вам посоветую. Знаете, есть прекрасное средство, я сам им лечусь все время». «Какое?» «Ну, значит, вот такое: берете десять листочков лаврового листа, кладете в кружку, завариваете кипятком, ждете, пока остынет, листочки вынимаете, и три раза в день пьете вот эту воду. Все».
К.ЛАРИНА – Отвар?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, отвар лаврового листа. Все. Все пройдет. Через день она звонит: «Я стала говорить. Теперь ты для меня лавровый лист мой!» - она мне сказала. И все. Ну, вот таких много случаев в жизни.
К.ЛАРИНА – А у Вас есть свои секреты, кстати?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Секреты?
К.ЛАРИНА – Вот как голос привести в чувство.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А Вы знаете, дело в том, что я когда-то начал заниматься тем, что я каждое утро пью холодную воду. Холодную воду - где-то +3, +4 градуса.
К.ЛАРИНА – Это же наоборот должно все – должно все осипнуть.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, никогда.
К.ЛАРИНА – И усесться куда-нибудь. Нет?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Никогда. Никогда. И вот я ее пью, полощу горло, чтобы было все нормально. Вот, и выпиваю ее вместе…
К.ЛАРИНА – Т.е. холодная вода каждое утро, ледяной воды каждое утро…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да.
К.ЛАРИНА – И будешь звучать, вообще, как…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да. Да нет, это… это закалка. Закалка горла…
К.ЛАРИНА – Это же Ваш инструмент.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это инструмент, да, его надо закаливать, потому что не дай Бог, простуда. А потом, раз горло – значит, и нос.
К.ЛАРИНА – Да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нос – значит, уже так не течет, ты уже, ты не простужаешься. А в наше время, если нос немножко заложен, как-то вести не очень удобно, да? Потому что все равно слышно, что что-то у тебя в носу, или как говорил Аркадий Райкин, у него вот такая диссертация – вот так же, чтобы и в носу этого не было. Вот и все.
К.ЛАРИНА – Почему Вы книжку не напишете? Вы скольких… столько людей повстречали в своей жизни, Вы так замечательно рассказываете, помните все.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вы понимаете, какая ситуация, Ксения… ну, мемуары писать еще рано.
К.ЛАРИНА – Ну почему мемуары? Вот рассказать – вот Вы сейчас рассказываете замечательно.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Ну вот, я рассказал – это же останется.
К.ЛАРИНА – Это же можно столько всего рассказать в книге!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Это же останется. Это же останется – значит, уже приятно.
К.ЛАРИНА – Только все как-то привыкли, что дикторы – это люди, которые читают чужие тексты.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да я еще и пою, между прочим.
К.ЛАРИНА – Это мы сейчас услышим, как Вы поете, в конце нашей встречи, обязательно.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да.
К.ЛАРИНА – Но то, что вот Вы абсолютно умеете импровизировать – ведь наверняка же от текста часто приходится отходить, когда Вы работали ведущим концерта, и до сих пор…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно, ну что Вы! А как же!
К.ЛАРИНА – Это момент импровизации, он же присутствует. Ну, выходишь на сцену – вот дали вот такой текст, его учить невозможно.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, да. Потому что там такие все слова, знаете, как у нас… Выходишь на сцену и начинаешь понимать: надо зрителя чем-то собрать, чем-то взять его, и начинаешь… это, опять-таки, не псевдо-задушевность, а это отношение к зрителю. Вот ты говоришь: «Добрый вечер, здравствуйте! А что вы такие грустные? Вы устали? Я понимаю – вы после работы, но все-таки вы пришли на концерт. Давайте все-таки с вами немножко свободно сядем. Уже артисты все готовы, шлют вам привет. Давайте, давайте…». Т.е. это другая вещь…
К.ЛАРИНА – И артисты вообще – вот актеры вообще, вот выходит артист после Вас, должен выходить уже на подготовленную публику…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно.
К.ЛАРИНА – …она уже ждет его.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно.
К.ЛАРИНА – Она уже вся… Вы ее сделали.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Конечно.
К.ЛАРИНА – А сейчас они сами приходят все делать.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, ну то, что сегодня делают ведущие, простите, с телевидения, когда ведут… Я понимаю, что они лица, так сказать, канала и…
К.ЛАРИНА – Это бренды.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, это бренды…
К.ЛАРИНА – Это уже не люди.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – И… ну это кошмар. Вы знаете, я не могу. Но это… это другая профессия. Вот я говорю, как есть жанр Красной площади. Как я… Кстати, вот, Вы после…
К.ЛАРИНА – А парад Вы читали?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, конечно. Вы парад вот только что, вот, обсуждали с…
К.ЛАРИНА – С Ириной Петровской.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – С Ириной Петровской. И Вас это возмутило – то, что вдруг на мой голос пошли какие-то непонятные «тю-тю-тю…»
К.ЛАРИНА – Да, да, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Помните, да?
К.ЛАРИНА – Да. Два мира, два кефира.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да. Я Константину Эрнсту сказал. Я говорю: «Костя, это неправильно, что ты меня будешь зажимать. Это жанр». И я специально начал весь парад со слов: «Внимание! Говорит и показывает Красная площадь. Слушайте и смотрите Красную площадь». Там-та-дам-та-дам. И пошло: «По Красной площади идут те-то, те-то и те-то». Тогда ты понимаешь… Вот жанр, сам жанр Красной площади, он настраивает тебя, что это идут наши войска. Поэтому и голос тут должен идти другой абсолютно. А не вот это (изображает) «вот они пошли… вот они вот это делают»… Все то, что я говорил, это не напыщенность. Это жанр. Вот, кстати говоря, видите: «Парад принимает министр обороны России Анатолий Эдуардович Сердюков» - я, вот, комментирую те кадры, которые сейчас у Вас идут здесь». Понимаете? Вот. Нельзя…
К.ЛАРИНА – Мешать жанры нельзя!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нельзя!
К.ЛАРИНА – Одно другое убивает.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Правильно.
К.ЛАРИНА – Не бывает. Сразу все превращается в имитацию. Конечно.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Абсолютно правильно. У нас еще есть с Вами время.
К.ЛАРИНА – Да, мы сейчас переходим, да, к последнему аккорду…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вопросы еще есть какие-то?
К.ЛАРИНА – …во всех смыслах. Ну, нет, я думаю, что мы должны уже подвести нашу песню, которую мы с Вами поставили, поскольку… У Вас пластинок-то нет записанных сольных?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет.
К.ЛАРИНА – Что это такое, вообще?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нету, нету.
К.ЛАРИНА – Такими талантами! Ну?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет…
К.ЛАРИНА – Ни пластинки, ни книжки!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – А Вы знаете…
К.ЛАРИНА – Голос не застрахован, денег получает мало… Вообще, несчастная жизнь какая-то у голоса.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – (смеется) Ну, дело в том, что… я Вам скажу: я рад тому, что я есть, и то, что мое творчество еще кому-то нужно.
К.ЛАРИНА – А у Вас есть жена?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Есть, конечно.
К.ЛАРИНА – Вы с ней разговариваете каким голосом?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нормальным.
К.ЛАРИНА – Да, говорите? «Дорогая»…
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нет, ну у меня сын, у меня дочь, так сказать, все нормально, и жена, которая все время говорит: «Что ты все медали приносишь? Что ты все медали..? Лучше бы деньгами давали!» Ну, жить-то надо – это шутка, конечно, все.
К.ЛАРИНА – А дети чем занимаются?
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Дочка у меня учится в Московском международном университете. Вот, учится на факультете руководства крупными городами – что-то такое…
К.ЛАРИНА – В общем, нужное дело.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Нужное дело. Сейчас поедет, вот, она в Америку на стажировку, на четыре месяца. Сын у меня работает в ФСБ.
К.ЛАРИНА – На этом мы завершаем программу.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Вот так вот, т.е. все…
К.ЛАРИНА – Кодовое слово прозвучало. (смеются)
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Да, кодовое слово… Нет, ну нас за это с Вами ругать не будут, понимаете…
К.ЛАРИНА – Ну давайте, мы запускаем песенку.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Давайте.
К.ЛАРИНА – Это Ваша любимая песня? Вы любите этого автора? Это Олег Митяев – просто скажу, да.
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Я люблю… Да, это Олег Митяев, я очень люблю, и я просто решил попробовать, как же все-таки я буду звучать вот в неожиданном для себя жанре такой, хорошей, легкой песни.
К.ЛАРИНА – Евгений Хорошевцев – наш сегодняшний гость. Спасибо Вам большое!
А.ХОРОШЕВЦЕВ – Спасибо!
ПЕСНЯ