Эдуард Успенский - Дифирамб - 2011-07-17
Л.ГУЛЬКО: 14 часов и почти 10 минут. Мы начинаем нашу передачу «Дифирамб».
Сегодня у нас в гостях Эдуард Николаевич Успенский.
Здравствуйте, Эдуард Николаевич! Я Вас не буду представлять, писатель, теле-радио и прочие ведущий. Вот, Эдуард Николаевич Успенский – уже всё всем понятно.
Э.УСПЕНСКИЙ: Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!
Л.ГУЛЬКО: Здравствуйте, Эдуард Николаевич.
Хотел бы начать вот с чего: однажды Аська, Гевейчик, Персик и Брюхастая Терпсихора сидели на балконе и рассуждали о смысле жизни, в смысле, зачем мы живём?
«Мы живём затем, чтобы скакать и прыгать», - сказал Гевейчик.
«Чтобы съесть как можно больше печенья», - сказал Персик.
«Мы живём затем, чтобы с нами произошло, как можно больше разных событий», - сказала Аська.
И вдруг из дыры с половой высунулся худощавый молодёжный Крыс и сказал: «Вы живёте затем, чтобы платить мне дань. Я – господин Крыс, повелитель подземелья и окрестностей».
Вот, это всё из книжки «История про Гевейчика, гуттаперчевого мальчика».
Книжечка лежит, вот она. Книжка лежит. Случайно Эдуард Николаевич нашёл ее в Московском Доме книги.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да.
Л.ГУЛЬКО: Случайно, потому что это сейчас большая редкость – книжка только что вышла «История про Гевейчика, гуттаперчевого человечка». Это следующий этап, так сказать, Вашей жизни, Эдуард Николаевич, да, насколько я понимаю?
Э.УСПЕНСКИЙ: Год назад он закончился.
Л.ГУЛЬКО: Несколько слов просто о том, как это начиналось. И как вообще появился Гевейчик? Насколько я понимаю, это какой-то такой герой, он не совсем из России.
Э.УСПЕНСКИЙ: Вы знаете, очень странная книга.
Однажды издательство «Расмэн» предложило мне придумать книгу, где было бы несколько супер-героев. Несколько бриллиантов таких, как Чебурашка, чтобы герои были новые со своим характером, со своим лицом.
Придумать героев – вообще, это очень трудная задача, потому что он рождается не только от автора, а ещё от времени, в котором он живёт.
Ну, я взялся за эту работу, и придумал таких героев. Написал книжку, пришёл в издательство, показал им. Они сказали: «Мы думали развивать этих героев в других книжках, делать мультфильмы. Мы книжку издадим, но Вы с задачей не справились».
Тогда я разозлился, снова сел за книгу, очень здорово её перелопатил, переделал, прояснил какие-то линии – не получилось, книжка неправильная, потому что тут собраны персонажи из разных жанров, стилей, с разных областей – то, что обычно не стыкуется между собой. И, к моему удивлению, они все прекрасно стыкуются, огромное количество замечательных событий. Живой текст, - я сейчас полистал.
Л.ГУЛЬКО: Скажите, пожалуйста, а мне, я вот немножко почитал про эту книжку, и мне показалось, что она вообще про нашу страну. Вот про ту жизнь, которая сейчас происходит. Нет?
Э.УСПЕНСКИЙ: Вы знаете, это резко улучшенный вариант. Потому что здесь нету, тут понимаете, всё игрушечное. Тут нет боли, нет страданий, а если есть, то они такие…
Л.ГУЛЬКО: Ну, это же для детей.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да, поэтому и страна получается для детей. В ней много намёков на нашу страну, безусловно.
Л.ГУЛЬКО: Да, я про это и говорю.
Э.УСПЕНСКИЙ: И в детском саду, как происходит действие, и отношения между людьми, и так далее. Но в принципе, это сладкая книжка, ну очень сладкая, весёлая, и честно, не могу рассказывать.
Л.ГУЛЬКО: Не надо, лучше прочитать. Вообще, я так понимаю, что она скоро появится в таком количестве, в каком надо в продаже, и все, кто хочет, сможет вполне её себе приобрести.
Э.УСПЕНСКИЙ: И очень хорошие иллюстрации есть, просто замечательные.
Л.ГУЛЬКО: Хорошо. А дальнейшая судьба мальчика Гевейчика? Книжка да, появилась. А для того, чтобы он стал таким же популярным, как все Ваши герои?
Э.УСПЕНСКИЙ: Ну, нужны мультфильмы, или игровые фильмы. Нужно что-то такое, - телевидение нужно.
Вообще-то, нужно, что совершенно сегодня не работает для детей.
Правда, очень большую роль играет «сарафанное радио». Вот, если первые 10 экземпляров понравились людям, то завтра будет 20 экземпляров, потом больше и больше. Ну, у меня такое впечатление, что будет какая-то судьба у этой книги интересная очень.
Л.ГУЛЬКО: Вы сказали, что нужно то, что сегодня не работает: ни телевидение, ни мультипликация, которая как-то сейчас, не понятно, в каком состоянии она находится.
Что, наше государство, это я просто вот, Интернет великая вещь, поэтому, знаете, я нашёл там всякие разные вещи. Наше государство нашло в себе силы признать хотя бы на словах, что существующая система детских домов является неэффективной, а воспитанники выходят из них совершенно не адаптированными к взрослой жизни.
Во властных структурах сделали курс на семейное устройство. Это хорошо, но, судя по всему, от детдомов быстро избавиться не удастся.
Вопрос: что нужно воспитанникам детских домов, чтобы стать успешными людьми? Чем, по-вашему, им можно помочь? Разные люди отвечают. Здесь и Марат Гельман есть, и Всеволод Чаплин, протоирей, и Олег Малышкин, бывший депутат Госдумы. В том числе и Вы здесь есть. Я процитирую Ваш ответ: «Знаете, если у государства не получается помогать таким детям, то значит надо государство менять на то, которое будет помогать».
Что тут ещё скажешь? Наверное, есть какие-то специальные благотворительные организации, которые обычно этим занимаются. Это их дело. А вот помогать по зову сердца – это бред сивой кобылы.
Есть дети-инвалиды, есть пожилые люди, пенсионеры, есть бомжи, которым негде жить, поэтому сердца на все зовы не хватит. Разве выбрать какой-то один зов? Так каждый, собственно говоря, и действует. Меня, собственно, фраза-то, если у государства не получается помогать таким людям, значит надо государство менять на то, которое будет помогать. И это объясните, это как? Сейчас Вы знаете, как все говорят, некоторые, которым как-то живётся не так, или не нравится ничего? – Они говорят: Так, поеду я, да пошли они все!».
Некоторые уезжают, но кто-то остаётся.
Э.УСПЕНСКИЙ: Вот это большая беда русского человека. Ему всегда трудно живётся в отрыве от корней, ностальгия.
Л.ГУЛЬКО: Мы об этом говорили сейчас с Татьяной Устиновой. Вот сейчас мы как бы продолжаем этот разговор.
Э.УСПЕНСКИЙ: Вот я один пример приведу: я был в Голландии недавно. Там есть у меня русские друзья, которые очень помогают питерскому одному детскому дому. И там они долго-долго бились: один университет взял шефство над этим домом детским. И они стали учить детей, детей таких, совсем слабоумных, - скажем так, с какими-то дефектами. И они построили там теплицы, огороды. Расчистили пустырь, сделали сад. Они работали там несколько лет.
Но обязательное условие было их такое, что, когда выпускники выходят из детского дома, надо оставить несколько человек, которые уже научены, через которых можно многое объяснять. Потому что голландцы плохо знают русский, а эти будут им помогать. Так новый директор сказал: «Нет, пусть уходят!». И на корню погубил всё дело. Потому что без этих 4-5 человек, которых надо содержать ещё один год, рушится дело. Они выходили с профессией эти дети. Так вот эта нелепая административная кожура, цепь, которой надета кольчуга, которая стягивает все наши руки и наши головы, резать её надо, убирать. Почему-то этого никто не делает. Наоборот, всё забюрокрачивается и забюрокрачивается. Всё больше справок надо, всё труднее начать маленький бизнес. Всё труднее сделать мультфильм.
Л.ГУЛЬКО: Понимаете, как? – С одной стороны, все, я сейчас какие-то банальные вещи буду говорить. Все вспоминают то советское время, - зажимали, не давали, не пускали, не снимали там, не писали ничего.
С другой стороны, как говорят многие люди искусства, сейчас цензура ещё хлеще, цензура денег, которых на всех не хватает, всем недостаточно. Я не помню, кто это сказал, что это даже похлеще, чем та цензура.
Э.УСПЕНСКИЙ: Не совсем это правильно. Деньги наоборот могли бы…
Л.ГУЛЬКО: Почему путы не снимают эти самые чиновники, как Вы говорите?
Э.УСПЕНСКИЙ: Я думаю, не потому, что деньги, а потому что чиновники получили такую вертикаль власти, которая их подпитывает. Они, как клопы размножаются. Как на больной собаке блохи размножаются. Понимаете? И никто не сделал ничего, чтобы облегчить.
Ну, просто моя дочка я ей там подарил участок земли шесть соток. Она там два года не может приватизировать этот участок. Два года она ходит, ездит туда.
Л.ГУЛЬКО: А если бы она заплатила денежку… Прилично… Понимаете, о чём я говорю? Да? Ну, то есть, вот так – слева, сбоку там, с правого, не знаю.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да, наверное. Но всё равно, всё равно, даже, когда там платят денежки, это не два года, но это два месяца, когда это должно делаться на почте.
Если, опять же, в Голландии я покупал машину, я на почте заключил сделку, здесь я месяца два, наверное, болтался. Почему здесь я не могу на почте сделку завершить? Почему никто ничего не делает? Поэтому самое страшное – самоцензура. Люди теперь боятся потерять работу. И, наверное, цензура денег, но всё равно боятся больше: боятся Путина, боятся Медведева. Все чиновники на телевидении трясутся: не дай Бог, ты в программу позовёшь кого-то, не очень удобного человека.
В начале перестройки, при Ельцине мы брали любого человека в эфир. У нас даже был Шандыбин. Начальство не хотело, но мы взяли. И он у нас…
Л.ГУЛЬКО: Это «В нашу гавань заходили корабли?».
Э.УСПЕНСКИЙ: Да, да. А сейчас мы должны согласовывать. Мы пригласили Петросяна, а начальство говорит: «Зачем он с другого канала?». Понимаете?
Л.ГУЛЬКО: С одной стороны. С другой стороны, все говорят: все боятся, а с другой стороны, все говорят: «Да никто ничего не боится, и поэтому никто ничего и не делает». И законы поэтому не соблюдают. Понимаете? Такой странный российский, русский парадокс, в котором мы сейчас с Вами находимся.
Э.УСПЕНСКИЙ: Понимаете, я иногда боюсь. Я написал книжку перед этой книжкой, она называется «Зав Завуч метит в президенты».
Зав Завуч – это большая такая, мыслящая лягушка, которая очень дружит с детьми, и дети её хотят сделать мэром города.
Так я был уверен: ещё годика 2 мы бы продержались, её бы не напечатали. Потому что она очень смелая, в ней абсолютно…
Л.ГУЛЬКО: Вдруг в ней кто-то нашёл бы какие-то аналогии.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да. Сатирические вещи, да. И прикрыли бы, Да. Слава Богу, она проскочила, теперь она есть. Но через два года она уже не пройдёт. Сжимается поле. Но это не денежная цензура, потому что книжка деньги принесёт. Цензура политическая.
Л.ГУЛЬКО: Ну, естественно. И что делать? Вот как Вы на всё это смотрите, и что Вы думаете по этому поводу? Вы же наверняка что-то, как-то вот, правда?
Э.УСПЕНСКИЙ: Понимаете, мне всё-таки 70 лет. Это не возраст для создания партии и партизанского движения.
Л.ГУЛЬКО: Не все, между прочим, борцы для того, чтобы партию создать. А просто Ваше отношение?
Как говорят: писатель и власть. Вот эта вот вечная, вечная история.
Э.УСПЕНСКИЙ: Знаете, я могу ещё что-то делать. Дайте мне телевидение, хоть один канал на 4 месяца. Я знаю, что леса будут очищены, потому что я буду убеждать людей не кидать банки, буду объяснять им, что не надо окурок выбрасывать. И они меня послушают. Нет, - так других людей.
Л.ГУЛЬКО: Как, Эдуард Николаевич? Как? Как можно убедить вот этих людей не кидать банки?
Э.УСПЕНСКИЙ: Можно. Убедить, можно. Потому что у людей есть совесть. Но всё ниже и ниже опускаются люди.
Я не могу понять, почему не принимают бутылки? Почему бутылки все кидают в помойку?
Л.ГУЛЬКО: Потому что невыгодно их сдавать – 3 копейки они стоят.
Э.УСПЕНСКИЙ: Сделайте рубль. Сделайте их 5 рублей. Сделайте сто рублей, господи, и всё! Будет проблема решена. У меня такое впечатление, что нарочно делают это.
Значит, вот, если было бы телевидение, я бы поднял этот вопрос. Он бы всё время висел над нашими руководителями. Да? Сделали бы эту проблему.
Я не понимаю проблему, почему, я жил в Германии, находился на лечении. Мне надо позвонить в Москву 5$ звонок, и 5$ минута разговора.
Я покупаю карточку немецкую – 7 центов звонок, 7 центов минута. Почему? Что, у нас другие радиоволны? Куда идут деньги вот эти бешенные, которые с нас государство берёт, или вот эти компании?
Почему я написал в «№Новую газету» два раза письмо об этом. Они мне ответили: «Мы взяли на заметку». Но не напечатали ничего.
Л.ГУЛЬКО: Ой, вопросов много.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да, наш патриарх – замечательный Кирилл захватил кусок леса в Переделкино, в парке, там пару гектаров отхватил леса.
Я написал стихи:
«Раньше был он патриарх,
А теперь он олигарх.
Раньше был он за народ,
А теперь – наоборот».
И в «Новую газету» написал. «Новая газета» прислала корреспондента. Корреспондент походил, походил и он напечатал, в смысле: «Всё по закону».
Как это по закону можно забрать 4 гектара парка? Это значит, по закону можно отдать под дачу второго патриарха, Это национальный парк культуры и отдыха.
Л.ГУЛЬКО: Ну, если это будет по закону, то отдадут.
Э.УСПЕНСКИЙ: А закон, какой? Вот эта вертикаль?
Л.ГУЛЬКО: Не знаю, какой. Какой закон? Вот такой закон.
Понимаете, как, вот я тоже не могу понять, откуда, чего больше в людях – жажды наживы и невыполнение законов, или что? Или просто вот как-то хочется, вот не могу понять. Как? Или это власть, которая, а власть – это деньги, само собой. Вот как за неё цепляются, так, что, как она?
Это какой-то наркотик.
Э.УСПЕНСКИЙ: Ой, господи! Давайте поменяем тему.
Л.ГУЛЬКО: Давайте, давайте поменяем немножко тему, давайте поговорим о детских книжках.
Вас тут спрашивают о Вашем творчестве, естественно, о многом, в том числе и историю про Гевейчика. Но что ещё будет? Куда Вы дальше будете развиваться? Знаете, как обычно спрашивают?
Э.УСПЕНСКИЙ: Когда я стою перед детьми в школе, и они говорят: над чем Вы сейчас работаете, за эти вопросы я убиваю, потому что вопрос три слова, а говорить надо полчаса.
Значит, две работы у меня есть сейчас, которыми я горжусь. Это одна книжка называется «По ту сторону компьютера». Эта книга закончена, я предложил её издательству. Как ребёнок-компьютерщик, игроман попадает в ту среду, с которой они воюют.
Я всегда говорил своему пасынку: зачем ты стреляешь вот этих там монстров, которые там бегают? У них же детишки есть. Ты его подстрелил, а дома там дети плачут.
- Нет, он виртуальный, - он говорит.
- Ну, у них и дети виртуальные.
И вот мой герой попадает туда. И оказывается это так интересно там, что происходит внутри компьютера. И он становится на сторону этих монстров, которых уничтожают. Понимаете? Он начинает организовывать сопротивление какое-то.
В общем, вышла книжка у меня, я работаю много. Одна на подходе книжка «Оранжик» называется. Это мальчик, который всё время протестовал. С детских лет протестует человек.
Однажды он вывел два детских сада на Красную площадь. Они пришли и прошлись по Красной площади маршем с криком: «Мы не хотим стареть! Мы не хотим стареть!». К ним вышел президент и стал их убеждать, что, если они не будут стареть, будут маленькими, а другие будут стареть, то скоро одни маленькие окажутся в стороне, значит, некому будет их содержать. В общем, убедил их, что это нормальный процесс.
И чем старше он становится этот мальчик, тем более сложные проблемы его окружают. И очень было трудно довести его до суворовского училища. А там он не хочет присягу принимать военную.
Он говорит: «Я принимаю присягу, а там написано: «Я готов там защищать Родину с оружием в руках, и готов отдать за неё жизнь. Он говорит: «Я готов защищать». Он говорит: «А жизнь я не готов отдать». – Ну, как же так? Ведь такая у нас Родина: поля, реки, водопады.
Л.ГУЛЬКО: Широка страна моя родная. Да, да, да.
Э.УСПЕНСКИЙ: Он говорит: «Тем более, мне жалко, если меня убьют». Собрался генералитет, - так всегда, когда начинается бунт, собрались начальники и стали говорить: «Это надо, чтобы можно было отдать жизнь за Родину».
Он говорит: «Почему? В Израильской армии – не обязательно, в Немецкой армии написано, что если попал в положение, когда тебя убьют, бросай оружие – жизнь всего дороже. Почему это мы должны этого избегать?». – Вот такой герой, очень много с ним событий происходит одно другого страшнее и веселее.
И самая трудная работа, которую я сейчас пишу, я пишу много лет, называется «Умственно отсталый Бог».
Это история контакта семьи одной с высшими силами. В высших силах тоже есть свой раритет. Есть самый высший, и есть низший. Вот наши высшие силы, с их совестью мы установили контакт. И это очень интересно.
Л.ГУЛЬКО: Это такая философская, такая, такая…
Э.УСПЕНСКИЙ: Очень философская. У меня мозгов не хвататет. Вы знаете, вот не хватает мозгов. Приходится продумывать каждую ситуацию. Я не знаю, как, вот просто по-настоящему. Как помещать это в настоящую жизнь, и просчитывать всё до ступенек. Так что, делом я занят.
Л.ГУЛЬКО: Скажите, пожалуйста, вот я опять же, в этом самом Интернете нашёл такую новость: Маша Серебрякова, восьми лет отроду, может быть, Вы даже знаете уже, учится в школе и пишет рассказы, которые запрещают городские чиновники города Дзержинска.
Значит, Маша начала писать после прочтения страшилок из книги Эдуарда Успенского «Красная рука, Чёрная простыня, Зелёные пальцы».
Её страшные рассказы, которые она начала сочинять, оказались настолько хорошими, что её тексты отпечатали на библиотечном принтере, и стали выдавать желающим почитать.
Дети были в восторге от этих страшилок, а вот взрослые, как раз наоборот. Их серьёзно обеспокоило то, что каждый рассказ обязательно заканчивается чьей-нибудь смертью. Она такие действительно, настоящие страшилки пишет.
После экспертизы произведений девочке в городском Центре психолого-медико-социального сопровождения детей-подростков писхологами было вынесено заключение о том, что давать такое чтиво в руки детей нельзя.
Местная газета опубликовала статью о том, что детская библиотека тиражирует опасную литературу.
В результате городская администрация объявила директору Централизованной библиотечной системы выговор и запретила распространять Машины рассказы.
Ну, и они дальше приводят сами запретные произведения.
Я хотел спросить Вас об этой ответственности, которая лежит, наверное, на писателе. А вот девочка, талантливая девочка, и я не знаю, можно тут зачитать пару её снов и рассказов.
Но зачем запрещать её? Ну, хорошо, ну, как-то по-другому можно.
А она начала писать стихи после прочтения страшилок из книги Эдуарда Успенского.
Э.УСПЕНСКИЙ: Вы знаете, много лет я занимался этими страшилками, и однажды я обратился к детям всей страны: «Ребята, присылайте мне страшные истории». Сюда письма шли бумажные из Владивостока, из Молдавии, - со всех сторон посыпались эти письма. У меня все поверхности в доме: подоконники, столы – всё было засыпано письмами.
Я очень удивлялся: почему рассказ про Зелёный пистолет» приходит из Молдавии и из Владивостока? Почему он существует? Почему есть Чёрная простыня? Почему есть Красная рука? Я стал думать: а есть ли у Красной руки муж, Красный рук? Есть у неё Ручонок, сын? И почему они вообще существуют?
И я написал эту книжку. Задача моя была: объяснить, что это за существа, что это за сгустки материи. И, чтобы после прочтения моей книжки ребёнок перестал их бояться.
Вот с такой целью я написал повесть.
А дальше уже, сейчас в Ленинграде есть такой Рольсен, писатель. Он пишет страшилки по-настоящему,
по-писательски.
Л.ГУЛЬКО: Лена Усачёва пишет такие стихи.
Давайте мы прервёмся. Мы продолжим рассказ о страшилках, мы об этом ещё поговорим. Сейчас у нас Новости, а затем вернёмся в студию и продолжим разговор.
НОВОСТИ
Л.ГУЛЬКО: 10 часов и 37 минут. Мы продолжаем наш «Дифирамб». Эдуард Николаевич Успенский у нас сегодня в гостях.
Вопрос, который пришёл sms-кой: «Скажите, рассказывают про «Ябеду-Корябеду» в «Мурзилке». Это Ваша работа? – спрашивает Илья из Тулы. Это Ваша рука.
Э.УСПЕНСКИЙ: Хорошо, что помнят эти рассказы. Это были смешные рассказы. Написал их художник Александр Семёнов. Кстати, куда-то он делся, не знаю. Очень хороший художник, очень хороший автор.
Л.ГУЛЬКО: Может, кто-то Вам сейчас скинет на sms, может, кто-то знает, куда он делся.
Э.УСПЕНСКИЙ: И я немножечко помогал ему. Нет, не писать. Просто чуть-чуть ставил руку.
Л.ГУЛЬКО: «Эдуард Николаевич за одну только «Гавань» достоин памятника при жизни!». – пишет Семён из города Москва.
Очень много про «Гавань» они, на самом деле, пишут. И много, так сказать, они ас хвалят, ну, поскольку у нас «Дифирамб», поэтому много хвалят Вас наши уважаемые радиослушатели за передачу «В нашу гавань заходили корабли».
И вот студент из Вильнюса, из Литвы на Интернет сайт прислал: «Здравствуйте, уважаемый Эдуард Николаевич! Большое Вам спасибо за программу «В нашу гавань заходили корабли», самую живую и добрую. За музыкальный проект, лучший – он считает на телевидении.
Скорбим по поводу ухода великого, уникального пианиста, маэстро Дмитрия Петрова. Но, слава Богу, программа продолжает жить и после его смерти. Дай Бог долгих лет жизни Вам и «Гавани».
Э.УСПЕНСКИЙ: Спасибо за хорошие слова.
Л.ГУЛЬКО: Да, студент из Литвы. А пенсионерка из города Петербурга она почему-то спрашивает: «Эдуард Николаевич, куда делась «Гавань?». Я телевизор держу из-за неё и из-за погоды. Город Санкт-Петербург.
Э.УСПЕНСКИЙ: «Гавань» никуда не делась, она сейчас выходит на Пятом канале, Питерском. И можно в городе Петербурге спокойно её смотреть.
В Москве не все принимают, некоторые районы.
Л.ГУЛЬКО: Почти все, я Вам скажу. Многие районы всё-таки не принимают в Москве.
Э.УСПЕНСКИЙ: Вот удивительно, я, в частности, не могу принимать у себя в Переделкино.
Л.ГУЛЬКО: Нет, а я-то у себя, тут, на Кутузовском проспекте, мне хорошо видно.
Э.УСПЕНСКИЙ: Ну, живая программа, господи! Валяем дурака. Умные, валяем дурака, - это называется. Люди у нас простые. Но думается, что мы берём любого человека с улицы. Да нет! Мы собираемся раз в месяц, объявляем прослушивание. Приходят десятками – человек 50-60 с гитарами, с гармонями. Мы их отслуживаем, и выбираем лучших. И потом на радио их «прокатываем», они у нас на радио поют. И только после этого мы приглашаем на телевидение. Это не случайные люди, это люди хорошие, с хорошими песнями. Они могут быть там, не знаю, высокого роста, или там, наоборот, низкие, или не очень, допустим, фотогеничные, но это с хорошим слухом, с обаянием и с хорошей песней.
Л.ГУЛЬКО: А скажите вот, а тематика песен, она какое-то значение имеет? Это что вообще такое? – Авторская песня? Русский шансон?
Э.УСПЕНСКИЙ: Нет, это не авторские песни, не русский шансон, не эстрада и не народные песни. Это песни рабочих окраин. Песни, которые пели в электричках, песни, которые пели, выпив немножко дома, это песни-баллады, как правило, слезливые песни. Потом почти все они ненормативные – у них не три куплета, а 15 куплетов, поэтому им места нет ни на радио, ни на телевидении в настоящем. Потому что они многоформатные. Понимаете?
Когда мы начинали программу, мы думали, что мы через годик закроемся, потому что мы спели «Маруся отравилась». Три варианта, спели «В Кейптаунском порту», мы собрали эту песню по клочкам тогда. А сейчас её все знают.
А потом – мы думали конец. Нет! Присылают песни, совершенно неожиданные, какие-то гимны военных частей, какие-то студенческие песни. Всё время приходят и приходят. Песни афганские были у нас, чеченские песни идут. В общем, нехватки песен нет.
Л.ГУЛЬКО: А Вы не видели передачу «Песня для вашего столика», по-моему, она называется, которую ведёт Андрей Ургант? Мне кажется, она несколько так перекликается. А, может быть, это совсем другое. Это ресторанный такой немножко шансон.
Э.УСПЕНСКИЙ: Михаил Ефимович сделал программу, похожую на нас, когда нас закрыли, он тут же появился со своей программой. Тоже похожа. Принцип такой: собираются люди, поют песни. Но только у нас простые люди, а у него – заслуженные и народные артисты.
У нас – только гитара с пианино, а у него там оркестры работали. То есть, то же самое.
Л.ГУЛЬКО: Мне кажется, что у него всё-таки немножко другая была направленность.
Э.УСПЕНСКИЙ: Принцип тот же самый, только у него советские песни, а у нас – народные песни. И всё.
Л.ГУЛЬКО: А вообще, конкуренция – это же хорошо должно быть. Она же должна как-то немножко подстёгивать.
Э.УСПЕНСКИЙ: Конкуренция – да. Но понимаете, трудно конкурировать с тем, кому открыты все пути и дороги тому, для которого всё практически закрыто. Который держится только на обаянии и на имени своём. Только на моём имени и держится «Гавань», конечно. Ну, сейчас возьмёт другой человек «Гавань, и её сразу закроют, потому что… И тоже, нас всегда почему-то хотели закрыть.
Сначала нас хотели закрыть на радио. Нас спас Зиновий Ефимович Гердт, Володя Меньшов нас спасал. Никулин. Когда они приходили, уже трудно было закрывать передачу, которую Гердт принимал.
Потом на телевидении нас закрыли, когда мы с ним работали там.
Л.ГУЛЬКО: А почему? Мотивация, какая была? Неформат, - как теперь говорят? Да?
Э.УСПЕНСКИЙ: Знаете, люди хотят, чтобы было так. Вот, понимаете, нам сейчас говорят: «Пришлите сценарии». Я написал начальнице письмо: «Какие сценарии? За 15 лет у нас никто сценариев не требовал, потому что мы работаем в режиме прямого эфира, импровизационно.
Или говорят: «Вы знаете, пусть к вам приходят гости (гости у нас часто бывают), пусть гости поют по пять-шесть песен, а простые люди пусть поют по три песни.
Я опять им пишу письмо: «Вы, ребята, не сдвинулись случайно? – Придёт к нам Степашин, и будет 5 песен петь? Или там какой-нибудь политический деятель?».
Или что, мы Марка Захарова не будем приглашать, потому что у него слуха нет, он не может петь. Одну-то песню ещё может спеть. Понимаете, почему-то хотят загнать в какие-то понятные им рамки. А мы вне рамок.
Хотите, я расскажу одну историю?
Л.ГУЛЬКО: Да, давайте, давайте.
Э.УСПЕНСКИЙ: Замечательная история была. К нам пришёл Елисеев – генерал-майор, у него ансамбль МВД. Он пришёл, человек 15 красавцев- ребят привёл с собой, все с аксельбантами. И они должны были выступать у нас отдельным номером.
Я вижу, что, если они выступят номером эти ребята и споют одну песню, то мы на их фоне всё, уже кончены, потому что…
Л.ГУЛЬКО: Они профессионалы, у них такие голоса поставленные.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да, и красивы. А после наш выйдет инвалид с гитарой. И всё! И мы не вытянем. Я тогда сказал: «Знаете, ребята, выйдите все на сцену, пожалуйста, я вас прошу». Они вышли на сцену. Сидит наш генерал-майор и руководитель. Я говорю: «Скажите, вот я, когда был в самодеятельности, мы часто пели песни в автобусе. Свои песни, не репертуарные. Есть у вас свои песни?». Они растерялись. – «Ну, что вы поете, когда в тесном в кругу остаётесь?» Один говорит: Ну, может быть, «Постой, паровоз»? Я говорю: «Ну, давайте». И они запели: «Постой, паровоз, не стучите, колёса».
Поют красиво, песня замечательная. Спели. Я понимаю: со сцены их отпускать нельзя. Я говорю: постойте. И дальше наши участники – там женщины пели с ними, а они подпевали. Голоса красивые, всё стало такое интересное!
Вдруг выходит одна девочка. И она начинает петь:
Зачем Герасим утопил Муму?
Зачем Герасим утопил Муму?
Зачем Герасим утопил Муму?
И это было ни к чему.
Она уже хочет петь дальше, а я говорю: «Стой, стой, стой. Я говорю:: «ы поёшь один куплет. Ребята, а вы
чего-нибудь придумайте, что-нибудь между».
И подсказывает у нас ведущая, Элеонора Филина, и подсказывает этот генерал, и вот, что получилось: она поёт там, а вы пойте ля-ля-ля-ля.
Два кирпича он привязал к Муме,
Два кирпича он привязал к Муме,
Два кирпича он привязал к Муме
Два кирпича он привязал к Муме,
Чтоб лучше ей лежать на дне.
А они поют: Ай, люли люли, ай, люли люли! Ай, люли люли! Ай, люли люли!
Люди с кресел сползали от смеха. Было так здорово!
Л.ГУЛЬКО: Конечно.
Э.УСПЕНСКИЙ: Ну, вот это всё происходит, разве можно это в сценарий вогнать?
Л.ГУЛЬКО: Нет, невозможно.
Э.УСПЕНСКИЙ: И вот это вот очень часто такие вещи происходят.
Л.ГУЛЬКО: (Тяжело вздыхает). 363-36-59 наш телефон. Может быть, мы успеем, вы успеете немножко поговорить с Эдуардом Николаевичем Успенским. Я же, чтобы вы готовы были, наши уважаемые радиослушатели спеть дифирамб Эдуарду Николаевичу Успенскому и задать свой вопрос.
А у меня к Вам есть ещё вопрос о Вашем отношении, как сейчас говорят к этим, извините за незнакомое слово: гаджетам – «Живой журнал», Фейсбук очень многие деятели культуры и искусства они там просто живут, они заводят живые журналы, и потом, вот я знаю, Борис Акунин он хочет вообще сделать книгу из этих самых своих постов в «Живом журнале». Вы как относитесь к этому средству коммуникации?
Э.УСПЕНСКИЙ: Вы знаете, у меня настолько есть интересная работа, что отвлекаться на что-то, что будет забирать время, мне не хочется.
Л.ГУЛЬКО: А это забирает время? Это же тоже какое-то, так сказать, самовыражение.
Э.УСПЕНСКИЙ: Мне достаточно книги, достаточно «Гавани», достаточно борьбы за мои брэнды со всякими конкурентами. Жалко время! И пропагандировать меня уже не надо, потому что достаточно популярен уже я сам, как личность, чёрт побери, нельзя проехать в метро! И книжки мои популярны.
Л.ГУЛЬКО: Просто Вы понимаете, как? Многие люди говорят: вот то, что я не могу сказать вот так, мне не дают, мне не дают эфир, я вот здесь, вот этой самой Богосфере, в этой самой сети вот здесь я свободен.
Э.УСПЕНСКИЙ: Это тысяча человек, две тысячи человек, это пять тысяч человек. Зачем, когда я имею возможность общаться с миллионами? Понимаете?
Когда-то я рвался на телевидение. Я делал «АБВГДЕЙКУ» первый. У меня был Саша Филиппенко, у меня был Фарада Семён, Точилины клоунами играли. Великие акт ёры! Они молодыми были и валяли дурака. Ой! Это была такая классная передача!
Но меня прикрыли, потому что сказали, что нужна идеология, а я уж слишком распоясался. А, когда передача популярна, надо было немножечко добавлять туда про родную партию. Ну, в общем, прогнали.
Л.ГУЛЬКО: В «АБВГДЕЙКУ»? Про родную партию? Я помню передачу.
Э.УСПЕНСКИЙ: И «Радионяню» тоже по этой причине. Говорили, что она очень популярна, но надо что-то делать патриотическое.
А я валяю дурака про буквы там:
Всем известна буква А,
В алфавите главная,
Потому что эта буква очень слваная.
Помнят её и Андрей, и Аллочка,
Палка так, и палка так, а в середине палочка.
Вот это мы приглашены,
И вот явились дружно,
Клоуны поют,
Хотя они убеждены,
Что это очень нужно.
Это всё не нравилось такие вещи.
На нас, ребёнок, не смотри,
Мы – клоуны из цирка,
Три и три, три и три,
И в результате будет дырка!
Ну вот, я бы провёл всю жизнь на телевидении.
Я однажды Марку Розовскому сказал: «Я бы не писал книг. Меня государство выгнало с телевидения и посадило за письменный стол». Я на этом столе написал книжку «Грамота». Она очень популярна и расходится. И «Школа клоунов» я написал книжку. Тоже они издаются и переиздаются, они обучают детей грамоте.
Розовский сказал: «Я бы сроки установил на телевидении. Ты поднял на миллиметр огромный свой пласт. А твоя книга будет работать 20 лет, 30 лет, она больше работы воспитательной проведёт для воспитания, для пользы человеческой.
Поэтому можно выйти, открыть свой сайт. Мне достаточно общения с Сергеем Александровичем Филатовым, руководителем Фонда Филатовского. Он проводит обучение писателей молодых при помощи старших писателей.
Там мне хватает работы с молодыми писателями. Вот это очень тяжело, потому что все молодые писатели они уже знают, что они гениальные писатели, и совершенно не хотят читать других, негениальных писателей, потому что плохо знают детскую литературу, хотя бы.
Л.ГУЛЬКО: А как это писатель, который плохо знает детскую литературу?
Э.УСПЕНСКИЙ: А как? Как писатель: зачем читать, когда я сам могу читать, господи! Зачем читать Маршака, когда это прошлый век? И зачем читать Бориса Заходера, или Успенского? Ну, где-нибудь прочитал в «Мурзилке». А взять книжку, да ещё и штудировать – это не каждый на это способен.
Л.ГУЛЬКО: Как-то я сейчас немножко обомлел. Хотя мне говорили, что, в общем, не знают того, не знают этого. И поступают в университеты, не зная ничего, и в институты. Но это какое-то, да. Но это уже другой разговор, из другой серии.
Э.УСПЕНСКИЙ: Но это какое-то ученическое, скажем так.
Д.ГУЛЬКО: Между прочим, вот Максим просит рассказать о встрече с финскими детскими писателями, поскольку Вы много встречаетесь и много ездите.
Э.УСПЕНСКИЙ: Я не очень много встречаюсь с финскими детскими писателями. В частности, мой друг Хану Мякеля, замечательный финский писатель. Мы с ним 30 лет уже в друзьях. Я перевёл его книжку «Дядюшка Ау». Вот, может быть, Вы видели мультфильм про такого лесовичка сурового, который там всех гоняет детей. Он в Москве.
Он написал книжку «Ету». Книга такой толщины, сантиметров восемь, про меня, с фотографиями, он за мной следил внимательно. Я никак не могу эту книжку издать. Книжка интереснейшая. Не только про меня, а как финн приезжал в Россию, как его таскали по разным городам. И как будто он не финн, а там латыш, потому что нельзя было иностранцам ездить в Ясную Поляну.
Л.ГУЛЬКО: Ну, конечно, нужно было разрешение получить.
Э.УСПЕНСКИЙ: А я их таскал по всяким деревням, и они видели всю страну мои финские друзья по-настоящему.
Ну вот, он – замечательный писатель, умница большой. И вот мои встречи с финским детским писателем.
Л.ГУЛЬКО: Никогда не хотелось написать книжку для, ну вот, помимо вот этого большого труда, который Вы пишете, философского, книжку такую для взрослых, не очень серьёзную? Но для взрослых.
Э.УСПЕНСКИЙ: Я начинал с этого. Я написал юмористические рассказы.
Л.ГУЛЬКО: Да, это я помню. Но вот сейчас уже?
Э.УСПЕНСКИЙ: Нет, нет, нет, не хочется. Сейчас ума на это не хватает, мозгов не хватает. Но я написал одну книжку.
Л.ГУЛЬКО: Для детей же сложнее, мне кажется, книги писать.
Э.УСПЕНСКИЙ: Нет, нет. Для детей писать, как дышать. Господи, а для взрослых – надо думать.
Но я написал книжку про Лжедмитрия. Я 4 года писал. Я много лет собирал книжки о Лжедмитрии, лет 20 я собирал эти книжки. В конце концов, один издатель предложил мне написать книжку. Я с дуру согласился, и 4 года я жил за городом и писал книгу. Вот очень интересная книга, если вам попадётся, ругаться не будете.
Л.ГУЛЬКО: А почему Лжедмитрий?
Э.УСПЕНСКИЙ: А меня часто чувство справедливости моё толкает на какие-то поступки.
Мне казалось, несправедливо его ругают. Вот ругают, не приводя конкретных данных. Вот он привёл там на Россию поляков, Россию разорил. Понимаете? – В общем, просто набор криков, а факты были один другого лучше: что, сдав драгоценности, мог спать, положив седло под голову. Плакал, когда кончались его битвы, когда он шёл на Русь, ему было жалко людей. Собирался построить университет в России. Ну, и я стал поэтому собирать всё, что с ним связано. У меня было много материалов, больше, чем у Пушкина, когда он писал «Бориса Годунова».
Л.ГУЛЬКО: Ну, посмотрим, может она появится, книжка-то.
Э.УСПЕНСКИЙ: Она вышла уже.
Л.ГУЛЬКО: Она вышла уже? Да. Но как-то вот ещё хочется немножко, чтобы она появилась, поскольку это, ну, наверное, какие-то краски придаст другие нашей истории, я так понимаю.
Поскольку выходит масса же книжек, правда? Масса книжек, и как-то, наверное читают то, что попроще. Я имею в виду взрослых, безусловно. То, что попроще, не то - что популярнее, а привлекательнее, вот то, что завлекает, знаете, попса это называется. Вот так, в плохом смысле слова.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да я и сам сейчас стараюсь не брать Гесса читать, или там, Томаса Манна.
Л.ГУЛЬКО: Нет, есть же разные книжки. А что Вы читаете? Вот Вы читаете, помимо своих книжек?
Э.УСПЕНСКИЙ: Я люблю читать дневники и мемуары. Мемуары, в основном, я люблю читать. Я много их прочитал за последнее время. Начиная от Нагибина, и, кончая мемуарами, связанными с Маяковским. Потом сейчас вышел четырёхтомник Бенедикта Сарнова «Сталин и писатели». Это жгуче интересная книжка, просто читается, как детектив. Там столько труда вложено в эту книгу, и такая интересная.
Л.ГУЛЬКО: Ну, это серьёзные вещи. На самом деле.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да, очень, очень серьёзные.
Л.ГУЛЬКОВ: 363-36-59 наш телефон. Давайте мы обратим внимание на наших уважаемых радиослушателей.
Ваши вопросы к Эдуарду Николаевичу Успенскому. Вы и ваши дифирамбы, - сказал бы я, потому что передача у нас называется «Дифирамб».
Добрый день, слушаем Вас.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Добрый день, это Лариса, Москва.
Л.ГУЛЬКО: Здравствуйте, Лариса. Я пою дифирамбы писателю, очень его люблю. Но вопрос об ответственности.
Вы в своё время написали известную книгу. Зовут меня Лариса, а папу моего зовут Гена. Вот знаете, вы всё описали, а я в детстве в школе испытала (неразборчиво).
Л.ГУЛЬКО: Понятно, понятно. Ну, тут какая ответственность?
ЛАРИСА: А я, Вы знаете, хотела узнать есть ли у Вас сайт?
Э.УСПЕНСКИЙ: Сайт у меня есть. А насчёт имени, Лариса, Вам не поздно поменять.
Л.ГУЛЬКО: На какое? Поменяешь, а потом вдруг Вы опять книжку напишете.
Э.УСПЕНСКИЙ: Мы договоримся, она мне скажет, и я уже не буду касаться этого имени.
Л.ГУЛЬКО: Тогда да.
ЛАРИСА: Вы как писатель ощущаете чувства вот ребёнка?
Э.УСПЕНСКИЙ: Понимаю. Передайте привет папе. Ну, что я могу сделать? Ну, вот так вот получилось.
ЛАРИСА: А Вы в честь кого-то это назвали?
Э.УСПЕНСКИЙ: Нет, нет, нет, нет, нет. В следующий раз я его назову какой-нибудь Мариной, и так далее.
ЛАРИСА: Я очень надеюсь. Спасибо.
Л.ГУЛЬКО: Спасибо, Лариса.
Сайт Вы хотели свой назвать.
Э.УСПЕНСКИЙ: А! «Успенский. (точка). РУ».
Л.ГУЛЬКО: Вы наберите в поисковике «Сайт Эдуарда Успенского». И тут же этот сайт, как я понимаю, выскочит.
Добрый день!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Дмитрий зовут.
Скажите, пожалуйста, как у Вас решилась эта проблема с авторскими правами, насчёт «Чебурашки»?
Л.ГУЛЬКО: Решается, насколько я понимаю с авторскими правами.
Э.УСПЕНСКИЙ: Да. Самое удивительное, что эту проблему решил Путин.
Когда он узнал, что есть «Союзмультфильм», который собирает деньги за наших персонажей, и тратят эти деньги, в основном, на своё собственное содержание, не делая никаких мультфильмов, он сказал: «Кому нужна такая организация, которая только сама себя и содержит?». И её закрывают. А больше у меня нет конкурентов таких серьёзных по поводу Чебурашки.
Л.ГУЛЬКО: Хорошо. Хотя, на самом деле, я бы «Союзмультфильм» сохранил бы, честно Вам скажу.
Э.УСПЕНСКИЙ: Ради Бога! «Союзмультфильм» поделился на две организации – одна называлась ГКО (Государственная коллекция), а другая – «Союзмультфильм». Они должны были: один должен был деть фильмы, а эта должна была торговать брэндами и отдавать деньги «Союзмультфильму».
Она брэндами торговала. Деньги - «Союзмультфильму».
«Союзмультфильм» за эти два или три года ничего не создал, а она занималась тем, что продавала брэнды и содержала сама себя.
Поэтому «Союзмультфильм» можно восстановить, можно создать новую организацию, которая будет как-то по-другому называться. Это надо делать, это будет сделано, если Путин, при всём моём к нему разном отношении, принял такое решение. И это замечательно! Все вздохнули с облегчением, потому что мультфильмы тянут за собой и пьесы, и какие-то сцены в детских садах. Они колоссальное воспитательное значение имеют.
А ещё надо телевидение заставить, чтобы оно давало детские мультфильмы, а оно не хочет их никак пускать на свои экраны.
Л.ГУЛЬКО: А что это, - Катя спрашивает вот СМС пришла: «Разрешите спор с ребёнком: «Гарантийные человечки»? Для детей, или для взрослых? Это кто такие?
Э.УСПЕНСКИЙ: Гарантийные человечки? – Так называется – это о человечках, которые живут в изделиях с гарантийным сроком. Они ремонтируют его, чинят это изделие, а потом прилетает маленький вертолётик, его отвозят на завод и помещают в новое изделие.
Вы знаете, эта книжка, конечно, для детей. Но просто многие люди, став взрослыми, эту книжку помнят. И благодарят меня за эту книжку, понимаете? Потому что ко мне часто подходят пожилые бабушки и говорят: «Я росла на Ваших книжках». Я себя чувствую… (Хохочет).
Л.ГУЛЬКО: Ну, может быть, они просто выглядят так эти бабушки. На самом деле, они не очень пожилые ещё, эти бабушки.
Нет, Вы-то ещё не очень пожилой человек. А подходит бабушка 50 лет, она уже бабушка. Но не пожилая, молодая бабушка подходит. Да. Хорошо, давайте так обозначим!
14 часов 58 минут. Осталось две минутки.
Не могу не спросить о Чебурашке, который так стал популярен во многих странах, в том числе и в Японии. А они, что, японцы поняли, что это вот тот брэнд, или та фигура, которая нужна их детям?
Э.УСПЕНСКИЙ: Японцы удивительные люди. Когда я встречался с клубом, с фанатами Японии Чебурашки, я вошёл в зрительный зал. Я думал, там будут дети. Там сидели женщины от 20 до 30 лет. Полный зал женщин. Они любят Чебурашку, и это главные поклонники Чебурашки.
Конечно, дети любят Чебурашку. Но больше всего он нравится японцам. Японцы очень интересные люди! Умные, потом они такие мягкие-мягкие до определённого предела, пока их вот в угол не загонят. Они становятся тогда железными совершенно. Вот эта нежность, которая есть в восточных людях, в созерцании сакуры, вот это там.
Л.ГУЛЬКО: Другая планета, вообще-то.
Э.УСПЕНСКИЙ: Ну вот, борцы, СУМО, господи! По моим понятиям, это лучше два бульдозера друг на друга наедут, интересно смотреть. Они вышли, толкнули друг друга животами, и весь зал ахает. Понимаете? И я спрашиваю: «Чем вас это привлекает?». – Ой, такой сгусток энергии! Господи! Какой там энергии!
Л.ГУЛЬКО: То есть, в Чебурашке японцы увидели самих себя.
Э.УСПЕНСКИЙ: Что-то им приглянулось очень серьёзно. Что-то очень, наверное, похожи.
Л.ГОУЛЬКО: Эдуард Николаевич Успенский, ПИСАТЕЛЬ Эдуард Николаевич Успенский был у нас сегодня в гостях.
Я вместе с нашими радиослушателями, вот пишут много СМС: «Мы желаем Вам творческих успехов», такие банальные вещи, да? Творческих успехов, здоровья и, естественно, здоровья, чтобы были творческие успехи, и счастья, радости – в общем, всего самого хорошего в этой самой нашей с вами не очень лёгкой жизни. Но, тем не менее.
Спасибо Вам большое!
Э.УСПЕНСКИЙ: Спасибо, спасибо.
Л.ГУЛЬКО: Всего хорошего!