Михаил Ефремов - Дифирамб - 2014-01-19

К. ЛАРИНА – Вот прозвучал эпиграф к нашей сегодняшней передаче. Вы, конечно же, узнали голос замечательного артиста, нашего сегодняшнего гостя – Михаила Ефремова. Миша, приветствую.

М. ЕФРЕМОВ – Здравствуйте всем, с праздником.

К. ЛАРИНА – «Миша, Миша, Миша» - пишет нам сразу же во время прослушивания этого стихотворения наша слушательница Лиза из Удмуртии, - «С прошедшим юбилеем! Благополучия вам и вашим близким! А нам – побольше видеть вас в кино и на телеканале «Дождь», да и ролей много хороших».

М. ЕФРЕМОВ – Спасибо большое. Но не будем забывать, что это стихотворение Шпаликова, и оно само по себе, даже без моего исполнения очень крутое.

К. ЛАРИНА – Кстати, одна из заслуг, безусловно, фильма «Оттепель», помимо художественных достоинств – это возвращение поэта. Потому что я смотрела по фейсбучной ленте – для многих молодых людей это просто было открытие, вообще не знали, что существует такой автор и что он писал такие замечательные стихи.

М. ЕФРЕМОВ – Ну вот, хорошо, что хоть это узнали.

К. ЛАРИНА – Я уже говорила сегодня, анонсируя нашу встречу, мы хотели отметить 50 лет, но прошли уже годы…

М. ЕФРЕМОВ – Отметить… отмечал я эти 50 лет месяца три, уж хватит. Давайте готовиться к 60-летнему юбилею.

К. ЛАРИНА – Но все равно, я посмотрела в Ютьюбе замечательные фрагменты вечера «Запой с Ефремовым». Я бы хотела с этого начать. Миша, вообще как эта идея возникла?

М. ЕФРЕМОВ – Ну, это такая старая идея у нас с Васильевым была, такая идея «Запой с Михаилом Ефремовым», сделать как в передаче. Но само название по себе смешное. Такую передачу: к кому-нибудь прихожу, о чем-нибудь говорю, а потом вместе поем. Но, поскольку не хватило у нас ни сил, ни времени, ни, наверное, сосредоточенности, чтобы это сделать, вот, когда юбилей подошел, вспомнилось название. И решили как в старые добрые времена сделать просто капустник. Так и слава Богу, что прошло.

К. ЛАРИНА – Ну, хорошо было?

М. ЕФРЕМОВ – Я не помню, как было, потому что мне было очень страшно.

К. ЛАРИНА – Запой был?

М. ЕФРЕМОВ – Нет, был запой, во-первых. Во-вторых, мне было очень страшно. Моя задача была – с наименьшими потерями пройти весь этот концерт. Ну, и вроде потерь было не так много. Но были. Не буду говорить, какие.

К. ЛАРИНА – Ну, там действительно Миша и пел вместе со своими товарищами, и плясал, и читал стихи, и читал фрагменты из каких-то драматических произведений.

М. ЕФРЕМОВ – Нет, это Дима Быков написал двух Чацких…

К. ЛАРИНА – С Меньшиковым.

М. ЕФРЕМОВ – Для нас с Олегом Евгеньевичем Меньшиковым. Спасибо, что он пришел, мы это прочли. Потом там были серьезные стихи Александра Гельмана, посвящение Олегу Ефремову, которые я давно хотел прочесть, но в этот раз вышло, что прочел. Ну, а вообще я не могу сказать, что это был серьезный вечер. Все-таки он был дурной.

К. ЛАРИНА – У нас были и свидетели, поскольку этот вечер был открыт, что важно сказать, дорогие друзья. На него продавали билеты, как на полноценное творческое представление. И люди, которые по билетам туда приходили, были в полном восторге. Они были, практически, вошли в ближний круг.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, я уж не думаю, чтобы все прямо в полном восторге… Я думаю, что все-таки был народ, который говорил: «Что за ерунда?» Наверняка даже был. Ну, невозможно, чтобы всем все нравилось, как мы видим это в нашей жизни. Кому-то что-то не нравится.

К. ЛАРИНА – Конечно, без «Оттепели» не обойдется наш разговор. Ожидал ли ты, Миша, что будет такой эффект?

М. ЕФРЕМОВ – Что такой эффект будет, я не ожидал. Но я могу сказать, что очень редко такие работы происходят, когда и сниматься интересно, и смотреть потом интересно. Обычно либо смотреть потом интересно, а снимаешься в муках, либо снимаешься весело, а потом смотреть скучно. А тут было и очень партнерское, и художественное, и с режиссером какое-то такое единение во время съемок в Минске. И премьера прошла, и перезванивали все, и все друг к другу, по-моему, сохранили теплые отношения после этого фильма. И все говорят о том, как же продолжать, нужно ли продолжение, будут ли осколки…

К. ЛАРИНА – Второй сезон, должны…

М. ЕФРЕМОВ – Все зависит от Валерия Петровича Тодоровского, потому что он всех нас собрал. Его заслуга в этом успехе, в этом значении художественном «Оттепели» - ее не переоценить, эту заслугу. Это процентов 95.

К. ЛАРИНА – Часто вообще бывает такое ощущение компании во время работы в кино?

М. ЕФРЕМОВ – Я и говорю, что бывает, конечно… Но бывает, когда такая обалденная компания, так весело снимает, а потом на экране – пффф… А бывает наоборот. А в этот раз и сниматься было интересно, и смотреть потом интересно. Ну, это актерских режиссер, наверное, поэтому… я же от своего цеха, актерского, говорю. Я не знаю, с очень мало режиссерским бы я сравнил. Первый, кто на ум приходит – Никита Михалков, конечно.

К. ЛАРИНА – Который умеет компанию собрать.

М. ЕФРЕМОВ – Потому что он сам актер. Он сам актер, он понимает, что нужно нам – тем странным существам, которые изображают другие жизни. Так и Валера, Валера очень…

К. ЛАРИНА – Ты в первый раз с ним работал?

М. ЕФРЕМОВ – Я первый раз с ним работал, он очень… это, конечно, банальная фраза, но он знает, чего он хочет. Он действительно знал, чего он хочет, но тоже нервничал. Было видно, что он тоже переживает. И это все сделано было по-честному, а это всегда видно, когда по-честному сделано.

К. ЛАРИНА – Он очень смешно рассказывал о том, ссылаясь на тебя, что Миша говорил, что у Тодоровского самая дорогая массовка на съемочной площадке.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, это шутка была. Там действительно же есть такие сцены, когда там шапки какие-то, посиделки…

К. ЛАРИНА – А все должны присутствовать.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, все же здесь, конечно. И все мы присутствовали, когда кто-нибудь играет сцену на крупном плане . Мы сзади веселились, как могли.

К. ЛАРИНА – Когда писали про этот фильм, обсуждали его, называли в числе самых лучших актерских дуэтов Ефремова и Светлану Колпакову – Кривицкий и его жена. Света работает во МХАТе, да? Вы с ней раньше пересекались?

М. ЕФРЕМОВ – Нет, не пересекались. Но я знал, у меня же все-таки родственники во МХАТе работают. Мама работает. Света… хороших артистов видно сразу. Когда мы пробовались, это было уже понятно.

К. ЛАРИНА – А кто режиссер в итоге, персонаж, собирательный образ?

М. ЕФРЕМОВ – Ну, я не знаю…

К. ЛАРИНА – Мы же любим гадать, как … а кто это?

М. ЕФРЕМОВ – Я настаиваю, что это Бондарчук и Познер из современных. Но это по прическе. Я не знаю… честно говоря, для Кривицкого – для него главный прототип – Хрущев, конечно. Он же такой, по ветру нос держит.

К. ЛАРИНА – Ну, тут и про Пырьева вспоминали, поскольку работы известные.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, конечно, потому что он был директором Мосфильма. Там можно вспомнить про Герасимова, про кого угодно можно вспомнить. Конечно, в этом фильме нет абсолютно точных отсылок к каким-то точным историческим фактам и историческим личностям. Это все собирательно. Поэтому это миф, все-таки это не то чтобы сказочная, а такая, скорее, легендарная история.

К. ЛАРИНА – Очень много было разговоров по поводу времени, в котором вы там существуете, в этом фильме. Кто-то говорил, что это все неправда, что все было не так, даже я видела, что были дискуссии между так называемыми «шестидесятниками», то есть теми людьми, молодость которых вы играли.

М. ЕФРЕМОВ – Значит, все получилось, если даже они сами между собой спорят, значит, там есть конфликт, заложен, значит, это произведение художественное.

К. ЛАРИНА – А мама смотрела?

М. ЕФРЕМОВ – Мама смотрела.

К. ЛАРИНА – И что?

М. ЕФРЕМОВ – Конечно, все не так было. Но мне очень приятно – мне звонил Андрей Смирнов, говорил, что все было так. То есть тут кому верить – тоже непонятно.

К. ЛАРИНА – Ну, а для тебя это время что-то значит? Это годы твоего рождения.

М. ЕФРЕМОВ – Нет, это время за два года до моего рождения. То, что было лет через 5 после моего рождения, году в 1968-1969, по поводу «много курят» и т.д. – ну, так оно и было на самом деле. Во-первых, не надо забывать, что это творческая интеллигенция…

К. ЛАРИНА – Богема, да.

М. ЕФРЕМОВ – Они показывают репетиции «Современника» в те годы, есть черно-белые кадры. Ну, они смолят все. Так что… Потом, страна же все-таки после войны. И вот те, кто выиграл войну – они же курили, они же там все курили тогда, потому что это, ну, и психологическая разгрузка, и от голода, наверное. А потом их дети, естественно, хотели быть похожи на родителей. Тут все логически обосновано.

К. ЛАРИНА – Ну, еще то, что обсуждали все время – название не соответствует содержанию, что когда узнали, что «Оттепель» - думали, что это будет про… Да, а это про оттепель. Ну, все равно, мне кажется, что здесь абсолютно совпадает по ощущениям.

М. ЕФРЕМОВ – Если будет продолжение, то там, как Валерий Петрович говорил, название должно быть «Осколки».

К. ЛАРИНА – Тот самый фильм…

М. ЕФРЕМОВ – Нет, то самое, что осталось от оттепели.

К. ЛАРИНА – Ну, мы тоже про это говорили, что, безусловно, просится второй сезон. Тем более – есть про что. Поезд Москва – Одесса – он о многом говорит в финале.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, вам он, может, и говорит. У меня гораздо больше для моего героя говорит самолет Москва – Рим.

К. ЛАРИНА – Москва – Рим. «Красную палатку» поехал снимать.

М. ЕФРЕМОВ – Только желтую.

К. ЛАРИНА – Если говорить, опять же, о партнерах, я хочу вспомнить еще об одном актере, который в этом фильме сыграл тоже ключевую роль – это Вася Мищенко.

М. ЕФРЕМОВ – С праздником, Василий Константинович, вас.

К. ЛАРИНА – Да, с Крещением, да. Василий Мищенко – актер грандиозный, но, как мне кажется, совершенно не использованный по настоящему, не реализованный, скажем так, в кино я имею в виду.

М. ЕФРЕМОВ – Да, но в кино, наверное, нет. Хотя он же режиссер-постановщик, он снимал сериалы какие-то. Потом то, что он театральный артист замечательный, никто в этом никогда и не сомневался. Гарик ему действительно обещал как-то… Гарик Сукачев, я имею в виду… И взял его на роль в нашем спектакле «Анархия»…

К. ЛАРИНА – Да, я и хотела спросить, потому что «Анархия» идет уже несколько сезонов, спектакль. И там Дима Певцов…

М. ЕФРЕМОВ – Дима Певцов, Маша Селянская, Вася Мищенко, Оля Дроздова и я.

К. ЛАРИНА – Там есть некая перекличка с «Оттепелью», по ощущению времени?

М. ЕФРЕМОВ – Ну…

К. ЛАРИНА – Там тоже есть такие воспоминания о молодости. Ну, правда, не наша история.

М. ЕФРЕМОВ – Не наша история, замешана на совсем другой, с позволения сказать, культуре. Нет, я думаю, не похожа. Может быть, это у нас, в наших русских мозгах и в наших русских нервах это такие ассоциации могут быть. Но так не похоже, там же совсем другая культура. Там культура панка. А у нас в России не может быть культуры панка, потому что Россия сама панк. Не может быть панка в панке.

К. ЛАРИНА – Но там ты и поешь замечательно, кстати.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, это не замечательно.

К. ЛАРИНА – А у вас были вокальные репетиции?

М. ЕФРЕМОВ – Конечно. Были музыкальные репетиции. Повезло больше всех Маше Селянской, потому что она как взяла бас-гитару, как встала… и все ребята говорят: «Опа, сразу встала прямо в стойку, прямо точно, бас-гитариста». А Диме, хотя Дима Певцов – он и гитарист, но не гитарист…

К. ЛАРИНА – Вокалист профессиональный.

М. ЕФРЕМОВ – Да, он профессиональный певец, но ему пришлось переучиваться, потому что там другие грифы надо брать.

К. ЛАРИНА – А ты?

М. ЕФРЕМОВ – А я же фронтмен, мне чем выше кричи… Я был на концертах Гарика Сукачева, так что я знаю, что там делать…

К. ЛАРИНА – Как надо.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, не то чтобы я знаю, как надо, но хотя бы я видел, как надо. Наверное, у меня организм… не наверное, а точно – у меня так не выйдет никогда. Но ведь там же старые панки, которые не играли 30 лет.

К. ЛАРИНА – У нас сегодня, кстати, старые панки – они беспрерывно играют. У них перерыва нет.

М. ЕФРЕМОВ – У нас не старые панки, у нас старые рокеры. У нас и Чачу Иванова старым назвать – язык не поворачивается. У нас панк, кстати, это такое элитарное сходство получается.

К. ЛАРИНА – А, на твой взгляд, почему не произошло смены поколений, кстати, в нашей рок-культуре?

М. ЕФРЕМОВ – Я думаю, произошла смена поколений, просто мы не знаем об этом. Не произошло смены поколений в средствах массовой информации, которые освещают рок-культуру.

К. ЛАРИНА – То есть есть люди, которые готовы… то есть та молодая шпана, что снесет нас с лица земли?

М. ЕФРЕМОВ – Ну, … ее пока мы не можем видеть на всех экранах, потому что, может быть, они тексты не те поют, может быть, они… такая уж музыка – совсем неприятная.

К. ЛАРИНА – Рэперы – это одна культура, рэперы – и там уникальный совершенно Вася… Вася Гончаров, Вася Обломов. Это явление, что называется. А именно в рок-культуре, я не знаю, у нас Света даже больше знает, она тоже ходит по всем этим старикам вашим, на все концерты.

М. ЕФРЕМОВ – Я честно скажу – рок-культура – она во всем мире уже пожилая культура. Сейчас рэп скорее, наверное… По поводу Васи Обломова. Во-первых, привет ему. А во-вторых, все-таки наш человек. А во-вторых, мне Вася все-таки напоминает… вот, он рэпер, но все-таки есть что-то из КСП в нем. И это приятно мне, как пожилому человеку.

К. ЛАРИНА – Я напомню нашим слушателям, что, конечно же, вопросы ваши приветствуются. Здесь огромное количество… здесь сплошные поцелуи, пока я вижу.

М. ЕФРЕМОВ – Спасибо большое, дорогие радиослушатели.

К. ЛАРИНА – Так что, дорогие друзья, напомню номер СМС +79859704545, присылайте ваши вопросы. Конечно же, много вопросов про «Господина хорошего», которого очень ждали на новогоднем вечере на канале «Дождь». Но там, как я поняла, в связи с тем, что были такие траурные дни, были какие-то изменения в структуре этого?

М. ЕФРЕМОВ – Были какие-то изменения, действительно. И Вася убрал свое выступление, потому что оно на то время совсем не подходило, наверное, к моменту. Дима убирал что-то. Ни Васильева, ни меня не было в это время просто в Москве. Наверное, поступили… Также я не знаю, у нас не было еще…

К. ЛАРИНА – Разбора полетов.

М. ЕФРЕМОВ – Разбора полетов, подведения итогов…

К. ЛАРИНА – Но это живой проект или уже нет?

М. ЕФРЕМОВ – Ну, если мы живы, я думаю, этот проект тоже живой. Только он может видоизменяться. У нас же даже идеи есть – «Венецианские дожили», из Венеции все эти пасквили делать. Но это, к сожалению, очень дорого.

К. ЛАРИНА – Хорошее название. Мы делаем паузу, слушаем новости, потом возвращаемся к передаче и продолжим дальше разговор.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Я тоже свой дифирамб все-таки хочу сказать. Потому что, мне кажется, уже прошло давно то время, когда Михаила Ефремова сравнивали с отцом в том смысле, что «а вот, это сын Олега Ефремова».

М. ЕФРЕМОВ – Давай лучше скажем дифирамб Олегу Ефремову.

К. ЛАРИНА – Конечно, это безусловно. Но это очень важный момент, который каждый сын звездных родителей переживает, если он идет по той же стезе. Тот же Костя Райкин, который до сих пор, когда кто-нибудь ему скажет про Аркадия Исааковича, его начинает бить падучая – что он… ну, имеется в виду, когда его представляют как сына Аркадия Райкина.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, его так уже давным-давно не представляют.

К. ЛАРИНА – Бывает. Бывают такие случаи, недавно был, очень обиделся на ведущего. А вот здесь, конечно, этот рубеж давно перейден. И Михаил Олегович Ефремов – абсолютно самодостаточная фигура. Большой, не побоюсь этого слова, артист, и каждая его новая работа лишний раз это подтверждает.

М. ЕФРЕМОВ – Спасибо большое.

К. ЛАРИНА – Я горжусь. Я горжусь, потому что я начинала свое знакомство с Мишей еще с детских его творческих работ. Недавно показали фильм «Когда я стану великаном». Вот, сейчас буквально проговорили с Мишей. Боже мой, километры текста выучил ребенок.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, ребенку легче учить текст, чем пожилому человеку. Сейчас мне все-таки нужен чаще всего пюпитр на сцене, потому что как выбьет – и дальше не знаешь, что говорить. Страшное дело. Это страшно … такая.

К. ЛАРИНА – То есть память уже не такая, как в юности?

М. ЕФРЕМОВ – Память, к сожалению, да.

К. ЛАРИНА – Подводит.

М. ЕФРЕМОВ – Подводит.

К. ЛАРИНА – Сейчас есть всякие… не только пюпитры, и суфлеры есть, в конце концов. Вон, у Гриши Константинопольского играл когда – по суфлеру это?

М. ЕФРЕМОВ – Да, по суфлеру. Но это телесуфлеры. «Гражданин поэт» записывается. Но есть же еще суфлер в ухо, можно поставить – и будут подсказывать.

К. ЛАРИНА – А это не мешает творческому процессу? А как же … образ?

М. ЕФРЕМОВ – А это уж как ты прикидываться умеешь.

К. ЛАРИНА – Потому что, одно дело, когда это дикторская работа…

М. ЕФРЕМОВ – Я думаю, это опыт и привычка. Не знаю, кому-то это, наверное, очень сильно мешает, кому-то, наоборот, очень сильно помогает.

К. ЛАРИНА – Я слышу иногда в некоторых театрах – из-за кулис кричат …

М. ЕФРЕМОВ – Это там, где нет суфлерской будки. Да, такое бывает.

К. ЛАРИНА – Миша, а насколько ты как гражданин и человек разборчив в связях? Не в половых, а в дружеских? Из-за чего можешь расстаться с человеком?

М. ЕФРЕМОВ – Я не знаю… это, во-первых, мое личное дело…

К. ЛАРИНА – Я не требую никаких примеров. Есть какие-то принципиальные вещи, которые не прощаются?

М. ЕФРЕМОВ – Я думаю, что они, конечно, есть. Но каждый раз это разные обстоятельства. И обстоятельства не могут быть одни и те же. Каждый отдельный случай разбирать надо отдельно.

К. ЛАРИНА – А идеологические разногласия бывают?

М. ЕФРЕМОВ – Идеологические разногласия – конечно, бывают. Идеология-то у нас разная. Но я не могу сказать, что это основное. Как-то в детстве… ну, как в детстве… в юности или даже уже в молодости, небезызвестный мой друг – отец Иоанн Охлобыстин написал такую пьесу «Злодейка, или Крик дельфина». И мы ее делали, делали, где-то 5 дней до премьеры или неделя до премьеры. И Ваня мне говорит: «Мы с Оксаной решили, я вступаю в КПРФ». А тогда были более идеологические серьезные расхождения.

К. ЛАРИНА – Это начало 90-х?

М. ЕФРЕМОВ – Середина. Это 1996 год. Начало 1996 года. И я говорю: «Ну и хрен тебе, а не твоя пьеса на сцене Художественного театра, тогда я прекращаю, если ты будешь вступать в коммунистическую партию». Он не вступил в коммунистическую партию…

К. ЛАРИНА – И спектакль вышел.

М. ЕФРЕМОВ – Спектакль вышел. Но надо сказать, что я пришел… художественный руководитель же папа мой был, и я говорю: «Вот, значит, не будет спектакля «Злодейка, или Крик дельфина»». Он говорит: «Почему?» «Потому что Иван с женой вступает в коммунистическую партию». Как он хохотал! Олег Николаевич очень хохотал. И, наверное, этот хохот его… все-таки мухи отдельно, а суп отдельно.

К. ЛАРИНА – Ну, ты сам вывел на этот разговор, упомянув в качестве примера Ивана Охлобыстина. Сегодня он у нас фигура очень сильно обсуждаемая в связи с его… считай, почти фашистскими заявлениями.

М. ЕФРЕМОВ – Да, мне мама сказала. Фашизмом попахивает. Ну, я как… вспоминая дедушку русского фашизма Сергея Курехина…

К. ЛАРИНА – Ну, это игра была.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, какая игра? Почему же здесь игра, а там не игра? Там слишком сильно доигрался, до саркомы сердца.

К. ЛАРИНА – То есть там тоже всерьез было увлечение?

М. ЕФРЕМОВ – Я думаю, там было… я не думаю, во-первых, что у Ивана всерьез может быть увлечение вот этими всеми темами, потому что он… Я думаю, что это провокационные такие, веселые понты, что называется.

К. ЛАРИНА – А ты с ним не разговаривал на эту тему?

М. ЕФРЕМОВ – Я не разговаривал, ему же невозможно узнать, по какому телефону он сейчас находится. С другой стороны, Ксюша, понимаешь, ну, все же знают – в России всегда ищут виновных. Виноваты всегда одни и те же – евреи, педерасты, коммунисты, Чубайс и велосипедисты. Понимаешь?

К. ЛАРИНА – Гайдара еще забыл.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, Гайдар, Чубайс – это одно и то же. Особенно, конечно, виноваты велосипедисты, потому что какое право они имеют закатывать правую штанину?

К. ЛАРИНА – Вопрос-то серьезный. Я тоже об этом думаю. Потому что я знаю талантливого человека Ивана Охлобыстина. Вот, я читаю, что «геев надо в печи запихивать», что они не люди. Он же всерьез пишет письмо, он же не просто так стебается по телевизору.

М. ЕФРЕМОВ – Понимаешь, в чем дело? У меня после принятия многих законов за последние 3 года все вот эти выступления кажутся попыткой… «Эй!» Ну, знаешь, как раньше писали: «А я рыл тоннель от Москвы до Токио». Думая, что это… подумают, что это абсурд. Я с Иваном не разговаривал. Я могу сказать, что… я не могу сказать, одобряю я его выражений, не одобряю…

К. ЛАРИНА – ... пишет вам: «Я поддерживаю, скажи».

М. ЕФРЕМОВ – Нет, я просто не понимаю, в какой ситуации, в каком контексте, в каких обстоятельствах он это говорил. Чтобы успокоить милых людей, я скажу, что я не поддерживаю, конечно, печи. И не поддерживаю, конечно, эту статью уголовную – пусть все любят, как хотят. Но все-таки есть просьба сильно к нам не лезть.

К. ЛАРИНА – Тут, понимаешь, какая штука – люди, когда обсуждают вот эти заявления Ивана, пишут: «А как же его друзья? У него такие хорошие друзья, про паровоз поют. А почему они ему не скажут: Ваня…»

М. ЕФРЕМОВ – Ну, потому что дозвониться, во-первых, невозможно… Потому что Ваню не остановить. И я действительно, ну, если вспомнить, что Иван все-таки не предан анафеме, не отлучен от церкви…

К. ЛАРИНА – Церковь, кстати, по-моему, поддерживает…

М. ЕФРЕМОВ – Что церковь поддерживает? Церковь… Иван… Это сказал и Кураев вчера, было написано… Насколько я помню, апостол Павел, по-моему, говорил, что это такой грех, когда бесы переворачиваются. То есть тут все-таки вопрос нравственности и морали – он может находиться. Но без насилия.

К. ЛАРИНА – Тем более что друзья-геи, отвечая на вопрос наших слушателей… «А есть ли друзья – геи?»

М. ЕФРЕМОВ – А по поводу друзья-геи – это… Самые главные антисемиты говорят, что у них есть друзья – евреи. Ну, ерунда. Вообще вся эта тема – она раньше, по-моему, лет 5 назад неловко было на эту тему говорить. Неудобно как бы. Ну, потому что это личное дело…

К. ЛАРИНА – Никто никому не мешал.

М. ЕФРЕМОВ – Давайте, теперь будем смотреть, как люди какают и писают – может, кто-то не так это делает, а нужно вот так делать. Ну, как-то это… какая-то такая тема, которая… давайте, оставим, вот, прошли мы ее.

К. ЛАРИНА – Хочу все-таки вспомнить, что эта тема была очень деликатно и очень важно затронута в фильме «Оттепель». То, что сделал Валера…

М. ЕФРЕМОВ – Но это же художественное высказывание. А мы с тобой сейчас занимаемся социальными и политическими высказываниями. Это художественное высказывание. Поэтому оно имеет право на существование абсолютное. Ну, кто как что где вякнул? Ну, мы находимся в ситуации информационной эволюции. Действительно, сейчас где-нибудь рот откроешь – и все знают уже сразу.

К. ЛАРИНА – Опять же говорю, здесь другой случай. Здесь человек говорил, чтобы быть услышанным. Это он не в частном …

М. ЕФРЕМОВ – Ну, может быть, надо узнать, как Евросеть – повысились ли продажи или нет.

К. ЛАРИНА – Ну, он же ушел оттуда теперь.

М. ЕФРЕМОВ – Но когда еще не уходил – там же было 5 дней…

К. ЛАРИНА – Он теперь ушел в какую-то компанию, которая производит одежду…

М. ЕФРЕМОВ – Ну, посмотрим, как они будут торговать этой одеждой.

К. ЛАРИНА – А главный стилист по одежде – гей. Который одевает Ваню. Открытый. Он этого не скрывает.

М. ЕФРЕМОВ – Я, честно говоря, не думаю, что там вся эта ситуация настолько ужасна. Как мама моя говорит: «Фашизм, фашизм». Да, он… есть фашистские в этом нотки и запашок. Но мне кажется, что надо его не то что понять и простить… понимать тут сложнее, прощать нечего. Но, как мне кажется, не надо серьезно относиться к заявлениям отца Иоанна. Слишком много за его жизнь было этих заявлений. Как говорил давным-давно Женька … : «Ваня – наш духовный Воланд».

К. ЛАРИНА – Хорошо. Ну, вы видите, вы вышли пока из этой непростой темы все-таки с шуткой, с юмором и с огоньком.

М. ЕФРЕМОВ – Я не очень понимаю, как иначе.

К. ЛАРИНА – На самом деле, возвращаясь к своему вопросу, то, что касается действительно каких-то разногласий идеологических, мировоззренческих, с друзьями. Эта проблема как бы решаема? Она проговаривается? Или вы вообще не обсуждаете действительно какие-то взгляды…

М.ЕФРЕМОВ – У меня нет каких-то явных представителей… среди моих друзей явных представителей Российского Национального Единства или Коммунистической партии… Я не зарекаюсь. Во-первых, а во-вторых, ну как?.. Не думаю, что идеология вообще предмет для разговора за столом. За круглым столом – может быть и об идеологии, специальные люди, они называются политики, депутаты, чиновники, которые тырят на этой идеологии и на всем остальном сколько – мы уже не сосчитаем никогда. Но это их… ну, у них такое занятие. И все время что меня раздражает – тоже, тот же Ванька ляпнет что-нибудь или что-нибудь произойдет, и все сразу начинают со страшной силой это обсуждать. Плюньте вы на это и разотрите. Не достойно обсуждения очень многое, что обсуждается в нашей стране с пеной у рта. Очень многое.

К. ЛАРИНА – У нас же не только Иван Охлобыстин дарит подобные темы для обсуждения, но и, действительно, представители нашей законодательной власти. Куда нам деваться? Они же пишут законы, по которым мы обязаны жить.

М. ЕФРЕМОВ – В том-то и проблема, что Иван хотя бы вякает. А эти пишут законы. Ну, вот пусть по ним и живут.

К. ЛАРИНА – То есть не признаем мы этих…

М. ЕФРЕМОВ – Почему не признаем? Я их просто не знаю, этих законов. Я не признаю закона об усыновлении… это, по-моему, что-то непродуманное совсем. Ну, а так – какие еще жуткие и ужасные законы ты можешь мне сказать?

К. ЛАРИНА – Ну, вот, про запрет гей-пропаганды, конечно, идиотский.

М. ЕФРЕМОВ – Запрет гей-пропаганды – понимаешь в чем дело? Я не могу сказать… я не гомофоб, мне наплевать. Но я могу понять тех больных… ну, не то чтобы больных, но очень эмоциональных, сверх-эмоциональных людей, матерей, отцов, которые за детей своих там то-то, то-то… Это происходит потому что мы отстали не только в хорошем, не только в электронике, но и в плохом. Мы отстали. Мы во всем отстали. Может быть, конечно, надо так и оставаться отсталыми в плохом. Но прогресс цивилизации человеческой… она всеобъемна, и поэтому так не выйдет.

К. ЛАРИНА – Закон о защите чувств верующих?

М. ЕФРЕМОВ – Это я не очень понимаю.

К. ЛАРИНА – Ну, вот, к тебе приходили на спектакль … православные активисты? Сорвали спектакль, кричали, что это богохульство. Когда они выставки громят – это же все… закон дает…

М. ЕФРЕМОВ – Прекрасный пиар. Я помню, как в спектакле «Так победим!» - третий или четвертый, когда еще политбюро, Брежнев… кто-то там встал в середине зала и кричал: «Верните Солженицына!»

К. ЛАРИНА – А, даже так было?

М. ЕФРЕМОВ – В то время, да, в 1982 году. Так что… Тут же еще надо… я говорю: выкрикивать, вот эти вещи совершать, вот эти православные террористы, активисты – они же все сверх-эмоциональные люди, чем-то очень обиженные в жизни. Которые всю свою энергию именно в такие акции, в эти все вещи всю энергию вкладывает. Ну, пожалеть их.

К. ЛАРИНА – Конечно, можно пожалеть, если у них нет орудия в руках. Их орудие на сегодняшний день – как раз этот самый закон. Понимаешь? Они же открывают варежку, когда понимают, что их поддерживает государство в этом. Появление православных казаков… они Додину исписали какими-то матюками весь театр, подбросили ему голову свиную, на которой написали «Додин». Это же что? Как может человек, художник, в такой атмосфере вообще что-то создавать? Это же действует невероятно на психику. Даже если можно их пожалеть. Ну, пожалеть. Но жизнь-то портят людям.

М. ЕФРЕМОВ – Ну, Додин-же это в Питере. Там же жлобы живут, это же нам губернатор рассказал.

К. ЛАРИНА – А, да-да-да.

М. ЕФРЕМОВ – Чего удивляться?

К. ЛАРИНА – Хорошо. Поехали дальше. Еще одна тема, которую хотела затронуть. Я не знала, что ты уже почти гражданин Латвии. Это действительно так?

М. ЕФРЕМОВ – Нет, я не гражданин Латвии. Нет. У меня вид на жительство в Латвии.

К. ЛАРИНА – Пора валить?

М. ЕФРЕМОВ – Нет, абсолютно не так. Такой идеи по поводу свала у меня не было. А по поводу того, что и в детстве я туда ездил, и погода там, и песок, и сосны для меня, для астмы моей… и потом – это совсем недалеко.

К. ЛАРИНА – То есть вы там купили типа дачу?

М. ЕФРЕМОВ – Да, да.

К. ЛАРИНА – На всю семью?

М. ЕФРЕМОВ – Да. Семья большая, поэтому два дома. Но таких маленьких дачных финских домика, как это…

К. ЛАРИНА – Я просто прочитала интервью латвийской какой-то газете…

М. ЕФРЕМОВ – Да, да. Они говорили: «А как вот вы… гражданство…» Я думаю, что получить латвийское гражданство невозможно, потому что невозможно выучить этот язык, а его надо знать. Но я знаю какие-то 2-3 слова, но нет. Я все-таки россиянин.

К. ЛАРИНА – А есть ли какие-нибудь… если уехать – то при каких обстоятельствах ты мог бы уехать отсюда? Когда будет понятно, что жить нельзя?

М. ЕФРЕМОВ – Опять же, если уезжать, то в Латвию, потому что она русскоязычная. Там я смотрю…

К. ЛАРИНА – Да, есть круг общения. Конечно.

М. ЕФРЕМОВ – Да. Ну, а что здесь должно произойти?

К. ЛАРИНА – Да.

М. ЕФРЕМОВ – Я не хочу даже думать об этом. Поскольку тут что угодно может произойти, я не хочу давать своей фантазии какие-то…

К. ЛАРИНА – Предлагать им варианты.

М. ЕФРЕМОВ – Это как американский кинематограф – снимают катастрофы, они и случаются. Так же, тоже многие думают люди. Поэтому лучше не трогай лихо, пока оно тихо. Хотя оно очень не тихо в последнее время.

К. ЛАРИНА – Миша, и все равно должна спросить про сегодняшнюю творческую жизнь. Что там в работе на сегодняшний день?

М. ЕФРЕМОВ – Я не скажу.

К. ЛАРИНА – А «На дне»?

М. ЕФРЕМОВ – «На дне» закончились, съемки закончили.

К. ЛАРИНА – Вот, можете рассказать? Это по Горькому, по пьесе?

М. ЕФРЕМОВ – Да, по Горькому, но с какими-то небольшими добавлениями. Были интересные съемки, они были в Минске на самой большой свалке Белоруссии.

К. ЛАРИНА – То есть натуральные декорации?

М. ЕФРЕМОВ – Да, ужас-ужас, два дня…

К. ЛАРИНА – А это в современное время события перенесли?

М. ЕФРЕМОВ – Да, конечно, ближе к современному времени. Ну, и там очень хорошие партнеры.

К. ЛАРИНА – А кого ты там играешь?

М. ЕФРЕМОВ – Я играю актера.

К. ЛАРИНА – Который удавился?

М. ЕФРЕМОВ – Да. Опять же – это же кино. Я не могу… кино пока не выйдет, не посмотришь, нельзя говорить…

К. ЛАРИНА – А это полный метр или это телевизионный сериал?

М. ЕФРЕМОВ – Да, это полный метр. По-моему, да.

К. ЛАРИНА – А еще что можно сказать?

М. ЕФРЕМОВ – О том, о чем я буду заниматься? Я об этом не скажу. У меня есть театральные работы, но я человек суеверный, пока в первый раз не прогоним – не скажу.

К. ЛАРИНА – Сам как режиссер делаешь?

М. ЕФРЕМОВ – Нет. Как артист.

К. ЛАРИНА – В «Современнике»?

М. ЕФРЕМОВ – Нет, не в «Современнике».

К. ЛАРИНА – Не скажет…

М. ЕФРЕМОВ – Не скажу. Тайна – это самое главное в нас, в артистах. Тайна – и больше ничего нам не надо.

К. ЛАРИНА – А в кино? Тоже не скажешь?

М. ЕФРЕМОВ – А в кино – ну, что? Я же сказал – «На дне». Сейчас нет у меня съемок, но сейчас же какое время – сейчас же январь.

К. ЛАРИНА – Сейчас не снимают?

М. ЕФРЕМОВ – Пара месяцев такого затишья, кто где что… «А, я же должен был ему позвонить». Сейчас такое время в России – праздников.

К. ЛАРИНА – Нет, уже закончилось. Сегодня, слава Богу, последний праздник. Потом масленица будет.

М. ЕФРЕМОВ – Масленица еще впереди.

К. ЛАРИНА – 23 февраля.

М. ЕФРЕМОВ – До Великого поста еще…

К. ЛАРИНА – Много будем гулять. Ну, что, вы должны уже уходить?

М. ЕФРЕМОВ – Да, я поеду встречать свою жену.

К. ЛАРИНА – Давай. А у нас в финале стоит, конечно же, стих из «Господина хорошего».

М. ЕФРЕМОВ – Да? Спасибо большое. Спасибо всем, что вы меня слушали. Извините, если я был скучен.

К. ЛАРИНА – Скучен он не был, он кокетничает с вами.

М. ЕФРЕМОВ – Извините, что я кокетничаю.

К. ЛАРИНА – А стихотворение из «Господина хорошего» мы с удовольствием послушаем, а Мише Ефремову большое спасибо за визит.

М. ЕФРЕМОВ – Спасибо. Спасибо, «Эхо Москвы» и, Ксюша, тебе спасибо.

М. ЕФРЕМОВ «ГОСПОДИН ХОРОШИЙ»

Новостей идиотизму

Удивляется страна:

Говорят, что оптимизма

В россиянах до хрена!

Этот Будду прославляет,

Тот влюблён в капитализм.

Что их всех объединяет?

Социальный оптимизм!

Тут какая-то ошибка!

Почему-то у врага

На лице всегда улыбка,

А у наших – ни фига!

Не берём, конечно, пьяниц…

Тут любой всегда готов

Ржать весь день, как иностранец,

Наплевать, что нет зубов.

Ну а если, скажем, Вову

С ихним, как его… сравнить?

Наш – такой… всегда суровый,

Может силу применить…

А Бараку – всё смешочки,

Рот и зубы – в пол-лица

Шустрый, как яйцо в мешочке,

Прям пришиб бы подлеца!

Вот его бы к нам бы в шахту

Или на лесоповал…

По-другому бы кудахтал,

В смайле рот не разевал.

Мы всю жизнь в социализме

Проживали в оптимизме,

Получая, кстати, шиш.

Пальцем нас не рассмешишь!

Наш народ – всегда расслаблен,

Даже если по лбу грабли,

Те же грабли десять раз,

Фиг вы огорчите нас!

Мы по жизни – пофигисты,

Социально-оптимисты

На работе, в школе, дома

И в опросах от ВЦИОМа.

Вон, гляди, огромный том,

Составлял отчёт ВЦИОМ:

Индекс – семьдесят четыре,

Нету нас счастливей в мире!

В том, что низкие зарплаты

Иностранцы виноваты,

И, конечно, – их агенты,

Бело-ленто-диссиденты,

Азиатские мигранты

И грузины-диверсанты.

С ними нужно разобраться,

И лафа наступит, братцы!

Все мы будущему рады,

Впереди – Олимпиада,

Мы там выступим отлично,

Так как мы оптимистичны!

Небосвод красив и чист,

С нами – Путин, оптимист

С нами – Дима, с нами Рома

И статистика ВЦИОМа!

Всё в России офигенно,

Запевай-ка нашу, Гена!

«И не ясно прохожим

В этот день непогожий,

Почему я весёлый такой!»