Игорь Маркин - Игорь Маркин - Какого черта - 2007-06-02
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, зачем вы живете в Москве? Ну как же, скажет образованный человек, здесь театры, концерты, выставки, музеи. Образованные могут радоваться – одним музеем в Москве стало больше. Он называется «Арт4.ru» и открылся благодаря коллекционеру современного искусства Игорю Маркину. Здравствуйте, Игорь.
И. МАРКИН: Здравствуйте.
Э. НИКОЛАЕВА: Так сейчас модно стало – все коллекционерами стали, и все ни много ни мало коллекционируют у нас авангард, современное искусство. Вот ко мне тут тоже надысь приходил коллекционер, у него тоже «Арарат груп», «Арт Ньюс» газету выпускают о современном искусстве. И вы вот теперь тоже, наше полку прибыло. Или вашего полку прибыло.
И. МАРКИН: Ну, не совсем так. Коллекционеров современного искусства крайне мало в России. Серьезных, амбициозных коллекционеров меньше десятка по всей России. Ну, в каком-нибудь Майями намного больше.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, это француз, который был у меня в программе, Пьер Броше.
И. МАРКИН: Пьер Броше, это мой товарищ, тоже коллекционер. Его я включаю в эту десятку, он молодец, хороший русский коллекционер. Смешно, что француз, да? Крутой русский коллекционер.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, он же обрусевший уже.
И. МАРКИН: Но музей, частный музей современного искусства открывается впервые за последние 100 лет. Последний был, например, Щукина. Он у себя дома взял и открыл частный музей 100 лет назад. 150 лет назад то же самое сделал Третьяков. Вот примерно с такими же амбициями, с такими же площадями музея, месторасположение точно в центре города – это Хлыновский тупик, дом 4, прихожу в это я, то есть это как бы не еще один музей, а это всего лишь один.
Э. НИКОЛАЕВА: А Игорь Маркин у нас входит в эту десятку лучших коллекционеров России?
И. МАРКИН: Да, я самый крупный в этой теме. Я коллекционирую с послевоенного до наших дней современное искусство, крупнейшая коллекция.
Э. НИКОЛАЕВА: Я понимаю, вы любите себя позиционировать и как коллекционер, и фамилия у вас подходящая – Маркин.
И. МАРКИН: Маркин, да, это марки коллекционировать. Думали с этим шутить, но там, правда, такой двоякий смысл получается, поэтому не стали.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть у вас была мысль, я не оригинальная?
И. МАРКИН: Марки мы будем выпускать с картинками из коллекции, там все серьезно, с почтой сейчас договариваемся. Открытки уже выпустили к открытию. Так что коллекционеров марок и открыток – велком, добро пожаловать, можете поживиться у нас, причем сначала бесплатно, платите за вход 200 рублей, а внутри получаете бесплатно.
Э. НИКОЛАЕВА: А что он получает внутри бесплатно?
И. МАРКИН: Он получает буклетик такой коротенький. Не такой, как я вам подарил, огромный, типа справочника МГТС, это наш каталог, его нужно купить, а буклетик маленький он получает, может взять себе открыток сколько хочет, выпить чашечку кофе и вообще прекрасно провести там 40 минут – час в очень дружественной атмосфере.
Э. НИКОЛАЕВА: Уже открылась ваша галерея?
И. МАРКИН: Открывается 1 июня для публики, Хлыновский тупик, дом 4, пожалуйста.
Э. НИКОЛАЕВА: По вашему такому фривольному виду, достаточно расслабленному, не скажешь, что вы такой бизнесмен, который отдал немало сил, чтобы открыть галерею.
И. МАРКИН: Родине.
Э. НИКОЛАЕВА: Родине и искусству.
И. МАРКИН: Я отдал Родине 15 лет работы…
Э. НИКОЛАЕВА: Нет изможденного этого лика, достаточно такой самодостаточный мужчина.
И. МАРКИН: Да, я оттягиваюсь в Куршавеле.
Э. НИКОЛАЕВА: Пухленький такой блондин с длинными волосами.
И. МАРКИН: Да ладно, у меня прекрасная фигура была 15 лет назад. Бизнесу я отдал 15 лет жизни, я построил в своей жизни три завода, такие очень технологичные, мощные, там работают тысячи людей.
Э. НИКОЛАЕВА: Обеспечили рабочие места. То есть вы строитель, что ли, профессиональный, ко всему прочему, хоть и Маркин?
И. МАРКИН: Нет, я производственник. Я примерно то же, что, вот, Третьяков, он какие-то ткацкие фабрики строил, а я строил заводы по производству профиля пластикового, алюминиевого.
Э. НИКОЛАЕВА: Слушайте, Игорь, неподходящая фамилия, надо сменить, а то Третьяковская галерея, а у вас что будет – Маркинская, что ли?
И. МАРКИН: Маркинская не будет, потому что в Москве есть галерея Шилова, Глазунова, и чтобы не считали, что я еще один художник странный, я решил не называть своим именем галерею.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы очень революционно настроены, вы же должны бы все говорить, что все искусство должно быть для кого-то, оно должно принадлежать народу. Одному народу – такое, богемное искусство, авангардное, другому народу – другое искусство. Кто-то любит соцреализм…
И. МАРКИН: Тут гораздо жестче. Есть история искусства, в которую одни художники входят, потому что они хорошие, другие не входят. В стране порядка 20 тысяч художников и только не больше 100 хороших, но в эти 100 Шилов и Глазунов не входят.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, ладно, больше список продолжать не будем.
И. МАРКИН: Мы не будем продолжать список. Никоса Сафронова давайте еще вспомним.
Э. НИКОЛАЕВА: Входит?
И. МАРКИН: Тоже не входит, он, кстати, в тысячу не входит.
Э. НИКОЛАЕВА: А денег зашибают.
И. МАРКИН: Да, потому что он пользуется безграмотностью публики и тем, что современное искусство, ну, как бы поздно пришло в эту страну. Был огромный перерыв. Почему, собственно, не строились музеи – Музей Ленина строился, а Музей современного искусства – нет. Вот он как бы воспользовался этим «железным занавесом».
Э. НИКОЛАЕВА: Сидит сейчас у нас в студии Игорь Маркин, коллекционер, большой знаток и тонкий ценитель современного искусства, и утверждает, что если у вас возникли, уважаемые господа, которым некуда отдать кому-то свой лишний миллион долларов, могут брать консультации у этого замечательного гостя нашей программы. Он вас достойно проконсультирует, но тоже, я думаю, не безвозмездно.
И. МАРКИН: Достаточно заплатить 200 рублей или просто зайти на сайт «Арт4.ru» и там посмотреть, что хорошо, что плохо.
Э. НИКОЛАЕВА: На сайте?
И. МАРКИН: Да, потому что на сайте выложена почти вся коллекция. Для ленивых, для иногородних. В принципе, можно не ходить.
Э. НИКОЛАЕВА: А если я человек с большими миллионами, с туго набитыми мешками, я хочу, чтобы написали мой портрет в интерьере моего замка на Рублевке с бассейнами в центре дома, может быть, я хочу, чтобы написали всю семью, к какому художнику мне обратиться, если мне некуда девать свои миллиарды?
И. МАРКИН: Я советую этого не делать, это неактуально сейчас. Делайте фотографию хорошую. Найдите хороших фотографов и сделайте в студии. Писать портрет – это неактуально, это выглядит архаично и глупо.
Э. НИКОЛАЕВА: А ведь некоторые как любят себя в кисти – поколениям же передать.
И. МАРКИН: Ну, это, вот, нефтяники, приехавшие в Москву, вот у них мечта такая, чтобы быть как какой-то богатый нарисованный. Вот они рисуют себя. Брынцалов, там, не знаю, такие одиозные очень персоны. Нормальный человек не закажет себе портрет.
Э. НИКОЛАЕВА: Нормальный не закажет?
И. МАРКИН: Мне кажется, нормальный не закажет. Потому что есть фотография, есть более современные способы…
Э. НИКОЛАЕВА: Передачи себя в будущее.
И. МАРКИН: Да, да. Можно файлы сделать и на компьютере смотреть себя, если есть желание.
Э. НИКОЛАЕВА: На компьютере, если Василий Петрович из соседнего особняка шестиэтажного придет, не будете же на компьютере смотреть?
И. МАРКИН: Зато можно купить панель жидкокристаллическую какую-нибудь…
Э. НИКОЛАЕВА: И лежа в бассейне с пультом на резиновой подушечке показывать именно в этом антураже. Что ж, вы знаете, между прочим, вы, наверное, понасмотрелись, как они там, все эти новые русские…
И. МАРКИН: Ну, конечно, я ж из этой среды. У меня и домик на Рублевке есть, и все. Конечно, смешно смотреть на моих друзей многих, у которых особняки по 10 миллионов долларов и они покупают совершенно чудовищную мазню маслом, какие-то натюрморты…
Э. НИКОЛАЕВА: При том, что Игорь Маркин является их дружбаном, корешем.
И. МАРКИН: Они меня давно знают, они не верят, они не знают, что я светоч в этом и могу хороший совет дать.
Э. НИКОЛАЕВА: Не авторитет вы для них.
И. МАРКИН: Да, для них – нет.
Э. НИКОЛАЕВА: Но вы им говорите – Вася, что ты купил?
И. МАРКИН: Даже не говорю, потому что человек может расстроиться, поэтому я помалкиваю. Я говорю, что лучше купить. Кстати, мы можем поговорить о том, что у нас хорошо, а не то, что плохо.
Э. НИКОЛАЕВА: Что у нас хорошо? Сейчас, Игорь, по очереди. Вы вообще для чего коллекционируете – для будущих поколений или чтобы нажиться? Нажива есть в вашей душе? Жажда?
И. МАРКИН: Не нажива, я трачу на это деньги, вкладываю, не наживаю. Если я продам – я наживусь. Но случится ли это при моей жизни – я не уверен.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть вы не стремитесь к тому, чтобы продать что-то побыстрее при вашей жизни подороже?
И. МАРКИН: Да, путь Третьякова меня прельщает. Путь Щукина – меньше, потому что у него во время революции все отобрали, а его поставили смотрителем уже государственной коллекции. Так что путь Третьякова меня прельщает, наверное, может быть, этим я и закончу жизнь и не наживусь. Я это делаю, потому что, во-первых, я коллекционер, во-вторых, я люблю искусство и как бы я делаю музеи, показываю это людям.
Э. НИКОЛАЕВА: Хорошо так держится, уверенно. Я на него прямо так это, а он – ничего, нормально, достойно.
И. МАРКИН: Я знаю, что я делаю просто.
Э. НИКОЛАЕВА: А, он просто уверен в своем пути. Ну и как, нажиться, значит, вы не наживаетесь, тем не менее иногда-то хоть получается? Вкладывают наши олигархи свои миллиарды в предметы искусства или они по-прежнему лохи?
И. МАРКИН: Знаете, Вексельберг, купив яйца, как бы насмешил всю страну и до сих пор шутят.
Э. НИКОЛАЕВА: Вексельберг и его яйца. Ну, человек купил, то, что в цене, наверное, было.
И. МАРКИН: Это безошибочно – покупать то, что в цене. А я, когда начинал покупать искусство, 15 лет назад, 10, то цены особой не было, я фактически тратил деньги без надежды это продать, хотя, конечно, я был уверен внутренне, что все это невероятная ценность. Ну, вот, последние годы подтвердили как бы мое предположение и все выросло в цене в 10-20 раз за последние два года.
Э. НИКОЛАЕВА: Вот этих художников, их же по пальцам пересчитать, штук 5 от силы достойных фамилий?
И. МАРКИН: Хороших художников этого периода у меня в коллекции 100, порядка 100 есть. Я уже говорил – 20 тысяч художников в стране, 100 только хороших.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы уже заранее на них как-то глаз положили?
И. МАРКИН: Ну да, существует история искусств, которая написана в книгах, которую можно почерпнуть из бесед и, собственно, самому смотреть на то, что нужно, самому чесать, по всему миру ездил, во Франции, везде покупал.
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Игорь Маркин, коллекционер актуального искусства. А вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Блиц – короткие ответы на любимые мои вопросы. Где родились?
И. МАРКИН: Москва, Российская Федерация.
Э. НИКОЛАЕВА: Где учились на коллекционера?
И. МАРКИН: У меня образование радиоинженер, Институт связи я окончил. На коллекционера я учился – народные университеты, сам, самообразование.
Э. НИКОЛАЕВА: Сколько раз вас обманывали?
И. МАРКИН: У меня где-то штук 5 фальшаков в коллекции, фальшивые работы.
Э. НИКОЛАЕВА: Сколько раз обманывали вы?
И. МАРКИН: Несчетное количество раз, но только по мелочи, по-крупному я никого не обманывал.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть на миллионы не кидали?
И. МАРКИН: Ни в коем случае.
Э. НИКОЛАЕВА: А мелочь для вас что?
И. МАРКИН: Ну, это не в деньгах, а так, бытовой какой-то обман.
Э. НИКОЛАЕВА: Жену, к примеру…
И. МАРКИН: Вот сижу, вас здесь дурю.
Э. НИКОЛАЕВА: А вы пришли не с женой?
И. МАРКИН: Нет, это пиар-директор.
Э. НИКОЛАЕВА: Жена знает об этом?
И. МАРКИН: Ну, вообще-то я не женат практически.
Э. НИКОЛАЕВА: А, практически не женат. То есть вот так вот – попользовался девушкой, «а я практически не женат». Нормально, вот он мелкий обман.
И. МАРКИН: Зато у меня много детей.
Э. НИКОЛАЕВА: Да? Богатый человек, можете себе позволить много детей. Хорошо. «Саврасов – это рухлядь» ваши слова?
И. МАРКИН: Рухлядь не Саврасов, а то, чем торгуют на антикварных салонах, вот это рухлядь, потому что все классные действительно вещи, они осели в музеях и они не попадают на арт-салоны. Конкретно Саврасов – хороший художник, мне очень нравится.
Э. НИКОЛАЕВА: Мне тоже нравится. Вот я и думаю, вот как я ему сейчас под дых-то, Саврасов, говорит, рухлядь.
И. МАРКИН: Нет, Саврасов… Вот давайте, XIX век, в принципе, локальное искусство русское, оно не мировое, в отличие от сегодняшнего искусства, то есть сегодняшнее даже лучше, я считаю, но там были действительно классные, настоящие русские такие пейзажисты, это Саврасов, Куинджи, Васильев, Левитан, конечно…
Э. НИКОЛАЕВА: Репин.
И. МАРКИН: Ну, Репин тоже хороший. Да.
Э. НИКОЛАЕВА: Мне очень нравился. Я была маленькая, я через кальку перерисовывала некоторые любимые картины.
И. МАРКИН: Да, это вот в XIX веке очень русские, очень наши для нашего понимания.
Э. НИКОЛАЕВА: Коллекционеров должны грабить и разворовывать. Грабили вашу коллекцию?
И. МАРКИН: Пока ни разу, но еще не было инвентаризации. Вот как раз мы вчера сделали и сейчас посмотрим. Если вы меня пригласите через недельку, я скажу.
Э. НИКОЛАЕВА: Как получили помещение под музей? 600 квадратных метров и не на окраине Москвы. Кому взятки заносили?
И. МАРКИН: В самом центре Москвы, Хлыновский тупик, дом 4, это напротив театра Маяковского. Я увидел котлован 12-метровой глубины, там строилось новое жилое здание элитное, ну и нашел, купил весь первый этаж и часть второго под офис, то есть это первый этаж весь элитного дома.
Э. НИКОЛАЕВА: Я думала отдельно построили галерею.
И. МАРКИН: К сожалению, нет, но это наша цель, если этот проект пойдет, то через несколько лет мы, как Гуггенхайм в Нью-Йорке построим здесь колоссальное замечательное здание.
Э. НИКОЛАЕВА: Но уже в другом месте, наверное, не в Хлыновском тупике?
И. МАРКИН: Ну, если для этого придется школу снести, мы ее снесем.
Э. НИКОЛАЕВА: Зря вы это сказали, мы очень не любим этих новых русских, которые сносят школы…
И. МАРКИН: Это же музей, это святое, это общественный проект.
Э. НИКОЛАЕВА: Да ладно, знаю я вас, взятки занесете, все снесете…
И. МАРКИН: Никаких взяток.
Э. НИКОЛАЕВА: Москвы вообще не осталось.
И. МАРКИН: И купил, естественно, за свои денежки, то есть мне никаких денег пока…
Э. НИКОЛАЕВА: Вы новую школу постройте сначала, детский садик. Вы знаете, что у наших детишек…
И. МАРКИН: Детских садов нету, я знаю, у меня дети есть.
Э. НИКОЛАЕВА: Сколько у вас детей?
И. МАРКИН: Четверо.
Э. НИКОЛАЕВА: И некому ходить в детские сады. А тут же сидит, пальцы веером – школу снесем.
И. МАРКИН: Музей построим.
Э. НИКОЛАЕВА: Вот ничто вас не учит, собственный опыт даже.
И. МАРКИН: Мне очень нравится фраза «ради друга я готов продать Родину», вот это так же – школу снесем, музей построим. Шутка, шучу.
Э. НИКОЛАЕВА: Хороший, добрый такой, похож на викинга – большой блондин. Основные имена в вашей коллекции и, соответственно, в музее?
И. МАРКИН: Самый известный русский художник Илья Кабаков есть, естественно. Всех известных у меня помногу работ. Дмитрий Краснопирцев, Вейсберг, Яковлев, Звездочетов. Из более молодых Гутов, Кулик. Все, кто на слуху.
Э. НИКОЛАЕВА: Кулик – в виде чего у него работы? Где он голый?
И. МАРКИН: Фотографии. Голый – это перформансы, и они будут показаны на видео. Да, это очень интересно.
Э. НИКОЛАЕВА: Очень интересно посмотреть, давно не видели это. Каждый, вон, спустись в метро, пойди посмотри на этих Куликов, прямо штабелями просто валяются.
И. МАРКИН: Ну, это гораздо круче. Есть разница.
Э. НИКОЛАЕВА: Тот, кто с голыми яйцами бегает, поэтому и круче.
И. МАРКИН: Есть разница, почувствуйте.
Э. НИКОЛАЕВА: Почувствуем. Почитаем, что пишет пресса: «Игорь Маркин – один из самых целеустремленных и удачливых представителей новейшего поколения коллекционеров. Он прошел вполне традиционный для современных собирателей путь от случайной покупки антиквариата, увлечения актуальным искусством, спонсирования больших выставок, открытия собственного музея». Так вы, значит, еще и спонсор? Мечта всех девушек. А деньги откуда?
И. МАРКИН: Я же говорю, я построил несколько заводов. Например, фирма «Проплекс» – это лидер для производства пластиковых профилей для окон…
Э. НИКОЛАЕВА: Мало того, что мы коллекционируем тут музей «Арт4.ru», тут еще и это. Хорошо. Молодой. Сколько вам лет?
И. МАРКИН: 40 лет.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, где-то там затусовался на Рублевке, построил домик рядом с нужными людьми и все пошло-поехало, коли он уже акционер четырех заводиков…
И. МАРКИН: Я пошел в сторону как бы от нужных людей, без них, это совершенно самостоятельный путь, очень оригинальный, как бы это единственный музей…
Э. НИКОЛАЕВА: Не верю я в этих всех светлых личностей, которые ниоткуда-то вдруг с неба падают…
И. МАРКИН: Вот, практически святой.
Э. НИКОЛАЕВА: …незамутненный взор, незагрязненный никакими черными делишками, без черных пятен на душе. Я сам, говорит, акционер. Да всех перестреляли, которые такие были, уже.
И. МАРКИН: Сидят в тюрьме, Ходорковский. Нет, было два пути бизнеса. Первый – дележ награбленного, второй – честно брать, строить, продавать, складировать.
Э. НИКОЛАЕВА: Нужно же найти какого-то инвестора на это дело, не свои деньги же?
И. МАРКИН: Нет, я 15 лет назад это начал, брал кредиты банковские какие-то, а потом свои, все же идет, все прибыльно.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну что же, если вы в этом еще и разбираетесь, тогда вам легче. Все равно я вам не верю. Как у вас с другими знатоками-собирателями искусства, до драки дело не доходит?
И. МАРКИН: В последнее время за некоторые работы приходится уже напрягаться, чтобы купить. Если не купил сразу, то потом увидишь в своего конкурента. У меня прямо сердце кровью обливается, когда я вижу потом на выставке работу, которую я не взял. Она мне нравится, она мне снится, это ужасное чувство.
Э. НИКОЛАЕВА: А не взял почему?
И. МАРКИН: Ну, либо мне показалось дороговато, либо денег не было.
Э. НИКОЛАЕВА: А как они учуяли, что вы на нее глаз-то положили, на эту работу?
И. МАРКИН: Ну, существуют дилеры, которые ходят по этим 10 коллекционерам…
Э. НИКОЛАЕВА: По вам ходят и набивают себе мошну за ваш счет.
И. МАРКИН: Мошну набили, да.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть, получается, это продюсеры у художников?
И. МАРКИН: Дилеры галериста? Да, это продюсеры…
Э. НИКОЛАЕВА: Художники их посылают, как посыльных – продай, Ванька, вот это и то?
И. МАРКИН: Да.
Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. А все имена покупателей известны. Ну что ж, в принципе, все установлено, устаканено. А если подсунули фальшака, пользуясь вашей терминологией, то по башке канделябром?
И. МАРКИН: Нет, я ничего не делаю. Фальшак – ну, это моя ошибка, он остается у меня и все. Он не входит в коллекцию, естественно, показываться не будет никогда.
Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. Вы любите оперировать понятием халтура. Что вы в него вкладываете? Приведите всем известный пример халтуры в современном искусстве, о котором люди не догадываются?
И. МАРКИН: Ну, люди, может быть, догадываются. Это то, что на набережной ЦДХ, допустим. Какие-то пейзажи по 100 долларов маслом однообразные. То есть это отсутствие новизны и отсутствие качества. Вот такой высокий пример халтуры – это Никас Сафронов.
Э. НИКОЛАЕВА: Бедный Никас.
И. МАРКИН: Он то же самое практически то, что на набережной продается, но он это продает с помпой, хорошо продает. А по качеству живописи, по качеству интеллектуальному – это халтура полная.
Э. НИКОЛАЕВА: То есть мазня?
И. МАРКИН: Это мазня. Шилов – очень хороший пример, он даже музей государственный сделал, а это мазня чудовищная совершенно.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну что же, каждый гость имеет право на собственное мнение, а я не искусствовед…
И. МАРКИН: Но я специалист, мне вы можете верить.
Э. НИКОЛАЕВА: Хорошо, ладно. Я буду прислушиваться.
И. МАРКИН: Вы достаточно негативный человек, вас больше интересует халтура, чем то, что хорошо.
Э. НИКОЛАЕВА: О хорошем еще не поговорили, все говорим только о плохом.
И. МАРКИН: Нет, может быть, плохое более интересное, более остренькое.
Э. НИКОЛАЕВА: Я коллекционер, знаете, ко мне приходят люди, и я их оцениваю, понятия качественное, некачественное, добро, не добро.
И. МАРКИН: Ну и какая ваша оценка?
Э. НИКОЛАЕВА: Еще пока не составила своего впечатления. Итак, Игорь Маркин, коллекционер актуального искусства. Искусство требует жертв и, в частности, рекламы. Послушайте. Плохого мы вам не предложим.
РЕКЛАМА
Э. НИКОЛАЕВА: Итак, в студии нашей программы Игорь Маркин, коллекционер актуального искусства, а вопросы здесь задаю я, Элина Николаева. Итак, ваш музей, это что – бизнес на билетах, тусовка или раскручивание вашей коллекции с целью наживы? Вот я вас все с наживой, вы должны уже обидеться и уйти.
И. МАРКИН: Тусовка… Нет, я не уйду отсюда никогда. Бизнес на билетах не сделаешь. В принципе, музей затратный бизнес. Это не бизнес. А тусовка – очень верно. Нам нужно, чтобы это место стало модным, это как театр, не знаю, какое-то ледовое шоу мы сделали, там машем руками, прыгаем, а людей нет. Это грустно. Нам нужны люди. Да, это тусовка.
Э. НИКОЛАЕВА: Чтобы все-таки ваши картины увидели своего зрителя.
И. МАРКИН: И не только картины. Дело в этом проекте. Коллекция, понятно, основа этого проекта…
Э. НИКОЛАЕВА: Вам нужно ее продавать, что ли? Для чего вам эта тусовка? Ну, чтобы приходили с новыми предложениями, новыми работами. Вам нужно, я знаю…
И. МАРКИН: Ну, скажите, что мне нужно.
Э. НИКОЛАЕВА: Флер, флер, который должен вас окружать.
И. МАРКИН: Нет, я интроверт и мне это не так важно.
Э. НИКОЛАЕВА: Все-таки для чего это все нужно?
И. МАРКИН: Для чего нужно – смотрите, я творческий человек, я жизнь кладу на то, что собираю коллекцию. Представьте, человек – писатель, писал и клал себе в стол написанное, никому не показывал. Вот то же самое, коллекцию я не могу под замком держать. Я должен издавать, показывать, общаться, даже не для флера общаться, а мне нужно это общение, чтобы двигаться дальше. Я должен сам смотреть на нее, иначе я не могу продвигаться, как коллекционер. Собственно, наверное, этим же мотивом руководствовался и Третьяков, и Щукин, когда у себя дома открывали двери и приглашали публику.
Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. А у нас – Маркин. Вы обладаете идеальным вкусом?
И. МАРКИН: В области искусства – нет, не идеальным. Вы знаете, есть идеальный слух, когда человек распознает ноты без камертона, таким я не обладаю, но поставив работу новую перед собой на какое-то время – день, неделя, месяц, я очень точно ее позиционирую. А идеальный вкус – это сходу, это гениальное, так я не могу.
Э. НИКОЛАЕВА: А бывает такое, что смотришь, сначала нравится, душа горит прямо, а потом…
И. МАРКИН: Да, бывает, и я стараюсь не поддаваться, не хватать, не покупать. Особенно раньше это было. Сейчас я как-то стал уже… приторможу… Потом, я знаю очень много. Я смотрю десятки, сотни тысяч работ по всему миру, езжу, сравниваю.
Э. НИКОЛАЕВА: Хорошо, а где вообще можно посмотреть настоящее, истинное, ценное? Вот вы ездите, сравниваете. Куда вы смотрите? Где надо смотреть, чтобы развивать вкус?
И. МАРКИН: Настоящее современное искусство лучше всего на международных ярмарках и на биеналле. Вот сейчас венецианское биеналле открывается через две недели в Венеции. Оно будет длиться три месяца, все съездите туда, это интересно. Вот там самое свеженькое, самое острое искусство. Оно может быть непонятно. Такое чуть-чуть менее свежее, но крайне качественное – это международные ярмарки. И вот «Арт-Москва» это одна из ярмарок, но она просто микроскопическая по сравнению с тем, что проходит в Базеле, в Майами.
Э. НИКОЛАЕВА: А в какие месяца они проходят эти все?
И. МАРКИН: Круглый год идет, месяц за месяцем, есть десяток этих ярмарок, сейчас не буду называть…
Э. НИКОЛАЕВА: То есть, есть эта информация, кто хочет – тот найдет.
И. МАРКИН: Плюс музеи. Важно и музеи. Есть Центр Помпиду. В Третьяковке. Вот в ЦДХ стали нормальные, хорошие выставки, неплохая экспозиция. Ну и, конечно, наш музей, это будет нечто потрясающее.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы делите художников на жадных и не очень.
И. МАРКИН: Да, этот момент есть. Сейчас все стало стоить дорого. Любой талантливый художник, жадный он, не жадный, стал стоит дорого.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, тем более если у него имя есть, он же хочет виллу где-нибудь на Майами иметь.
И. МАРКИН: Да, и они уже десятки тысяч называют долларов за работу…
Э. НИКОЛАЕВА: Сейчас тяжела стала доля коллекционера.
И. МАРКИН: Уже тяжела, да. Пять лет назад на миллион можно было собрать шикарную коллекцию. Сейчас за миллион у Красноперцева Дмитрия одна работа продалась только. В музее 11 таких работ, так что приходите смотреть. На Сотби прошлым летом самое дорогое произведение Москвы, современное искусство сейчас.
Э. НИКОЛАЕВА: И что же там нарисовано?
И. МАРКИН: Это небольшой такой натюрморт, метр 20, приходите, увидите, что там.
Э. НИКОЛАЕВА: Вы не боитесь рассказывать про это? Как у вас с охраной в вашем музее?
И. МАРКИН: О, охрану мы в связи с недавними событиями увеличили в два раза, теперь два человека.
Э. НИКОЛАЕВА: А вы знаете, что у меня есть пулемет неподалеку в Чеховском райончике.
И. МАРКИН: Мы никого не боимся, потому что после эпохи начала 90-х, когда у нас тут Чикаго просто был гангстерский, сейчас уже не так страшно.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, ладно. Блажен, кто верует. А они как к вам относятся, эти художники? Есть такие, которые не хотят общаться – «не буду я общаться с этим Маркиным, я вот только с Пупкиным буду общаться»?
И. МАРКИН: Это крайне редкое явление. Только сумасшедший художник не будет общаться. Такие есть, да. Потому что для художника, в принципе, это предел карьеры, предел мечтаний попасть в музей. Ну, как бы в государственный – самое-самое, Третьяковка…
Э. НИКОЛАЕВА: Поэтому вам нужен статус. Я поняла, зачем вам музей нужен.
И. МАРКИН: В том числе.
Э. НИКОЛАЕВА: Чтобы цену сбивать.
И. МАРКИН: Поэтому они общаются, с удовольствием делают работу на заказ. Сейчас мы очень много новых работ заказали специально к открытию. А не общаются, скоре, такие немножко сумасшедшие люди, но их очень мало.
Э. НИКОЛАЕВА: Гениальные среди них тоже попадаются? Талантливые?
И. МАРКИН: Да, талантливые попадаются.
Э. НИКОЛАЕВА: Сколько из 100 человек талантливых сумасшедших?
И. МАРКИН: Вот сумасшедших из 100 человек где-то 40, наверное, но из тех, кто не общается, пара человек есть таких. Потому что талант и сумасшествие, они близки, знаете, фанатичные художники есть.
Э. НИКОЛАЕВА: Какой, по-вашему, идеальный возраст для художника продуктивный?
И. МАРКИН: Художники поздно взрослеют очень, то есть 40 лет это молодой художник. Представляете? Я не знаю, как у вас тут на радио…
Э. НИКОЛАЕВА: У нас практически то же самое.
И. МАРКИН: 40 лет – молодой художник. Старшее поколение – это 70 лет. Вот, представляете, до 30 лет у меня вообще ни одного художника нет в коллекции.
Э. НИКОЛАЕВА: Ничего себе. Это они до 40 лет зубы на полке или уже зарабатывают все-таки?
И. МАРКИН: А, до 40 лет что они делают? Ну, чего-то они где-то зарабатывают, но очень бедно жили, все в сквотах жили в Москве. Было несколько сквотов, в выселенных домах творили…
Э. НИКОЛАЕВА: И только к 40 годам крылья их расправились и они зажили.
И. МАРКИН: Да, они стали известными, стали дорогими и востребованными.
Э. НИКОЛАЕВА: Представляете, сколько нужно было к этому ползти.
И. МАРКИН: Да, не все выдержали, многие ушли либо в бизнес, либо спились, разные пути выхода из ситуации.
Э. НИКОЛАЕВА: Лучше, конечно, всегда положительный искать выход даже из очень неприятного. Вообще, это нервное дело – заниматься профессионально коллекционированием, да, Игорь?
И. МАРКИН: Не очень нервное. Я занимаюсь в свое удовольствие, поэтому если я чувствую, что я перегрузился, я спокойно совершенно останавливаюсь и говорю, что я вот это не покупаю, потому что мне сейчас это не в кайф, приду через недельку, посмотрю.
Э. НИКОЛАЕВА: А есть какие-то у вас свои подводные течения в вашей профессии? Камни? С кем-то задружиться, кого-то подмазать…
И. МАРКИН: Есть группировки, но они все-таки не среди коллекционеров. Это среди критиков, арт-критиков, арт-тусовки такой, они блокируются и друг друга кто-то поддерживается, а кто-то хает обязательно, причем одного уровня художники, это постоянно так.
Э. НИКОЛАЕВА: Сейчас все критики как начнут кричать «да Маркин ваш этот…»…
И. МАРКИН: Меня очень редко критикуют, потому что у меня не универсальная коллекция, достаточно такой равномерный подход ко всем, хотя есть любимчики, конечно.
Э. НИКОЛАЕВА: Зачем вы хвастаетесь, что составили самую мощную коллекцию русского актуального искусства? Зачем всем об этом знать?
И. МАРКИН: Принципиально важно это, потому что чтобы открыть музей, нужно иметь эту коллекцию, потенциал, иначе я не имею права называться музеем. С какой стати я вообще отнимаю у людей время своей персоной и чего-то там заставляю их смотреть, поднимаю вот эту информационную волну. Но я как бы уверен, просто я знаю все коллекции, я знаю тему.
Э. НИКОЛАЕВА: Опять к вопросу о средствах. Вот вы хотите купить несколько картин Булатова. А какой уровень цен у подобных художников? Ну, вы уже называли миллионы какие-то немыслимые…
И. МАРКИН: Мне посчастливилось, что Булатова у меня 7 или 8 картин. Уже достаточно, они же огромные, по два, по три метра. Сейчас его картины стоят несколько сотен тысяч. Я уже, наверное, не куплю. Может быть, одну я еще хочу купить, вот он сейчас приедет на открытие, может быть, договорюсь. Уже очень дорого. А покупал я меньше 100 тысяч каждая.
Э. НИКОЛАЕВА: Чего – рублей?
И. МАРКИН: Долларов, долларов. Булатова я покупал, стоила тысяч 60 работа два-три года назад, сейчас работа стоит 300 тысяч такая.
Э. НИКОЛАЕВА: Понятно. Ведь, кстати, у вас может быть сговор с художниками. Вы таким образом можете говорить «я у них покупаю за 300 тысяч работу», чтобы поднять цену.
И. МАРКИН: Понимаете, я неподкупный, я не продаю, мне в этом нет смысла участвовать. Но такие сговоры могут быть между галеристом и художником.
Э. НИКОЛАЕВА: Но вы ж теперь у нас уже галерист.
И. МАРКИН: Хотя все это на поверхности. Нет, галерея – это там, где вы бесплатно входите и покупаете картины. А в музее вы покупаете билетик и смотрите на картины. Тут принципиальная разница, хотя, казалось бы, несправедливо.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, картинки с собой не выносить.
И. МАРКИН: Да, картинки не выносятся, а только впечатления. Но зато вы смотрите действительно отличные картины, а галереях смотрите подряд.
Э. НИКОЛАЕВА: Да, потому что раньше было все – какие-то выставки, куда-то ездили постоянно, вот в этой богемной тусовке, там галерея, тут картины, а сейчас как-то это все…
И. МАРКИН: Нет, нет, сейчас как раз вал этого. Вот открылся винзавод, туда основные галереи переехали, у них огромное пространство замечательное. Винзавод объединил много галерей в одном месте. Это очень правильно. Скажем, в Нью-Йорке Челси есть такой, потому что человек может приехать, походить, провести время, и сейчас как раз вал этих выставок идет, намного больше, чем раньше. Просто, видимо, вы немножко из этой тусовки выпали. Вот «Арт-Москва» только что прошла, биеналле было два месяца назад…
Э. НИКОЛАЕВА: Да я не выпала из этой тусовки, я не доехала до этой тусовки из-за пробок. Ведь тяжело очень сейчас передвигаться по городу.
И. МАРКИН: Да, поэтому вот пешочком или на велорикшах, велосипедах.
Э. НИКОЛАЕВА: Мы плавно подошли к рубрике «Культура-мультура». Вот вы представитель арт-мира, вы все понимаете, во всем ориентируетесь, у вас там какая-то жизнь, какой-то бизнес. Вам никогда не бывает стыдно за эти неоформленные московские площади и скверы? Почему же художественная мысль оставила наши городские пространства?
И. МАРКИН: А это вопрос очень скользкий, тут придется, наверное, затронуть кое-кого, но я не буду этого делать. А дело в том, что система монументального искусства в Москве как-то устроена путем личный связей некоторых художников с правительством, поэтому ставятся совершенно чудовищные памятники на улицах либо они не ставятся.
Э. НИКОЛАЕВА: Я не говорю о самых таких, я говорю об обычной…
И. МАРКИН: Я вам приведу пример. Например, Жуков на коне перед Красной площадью совершенно чудовищный памятник, совершенно несвоевременный.
Э. НИКОЛАЕВА: А кто его сделал?
И. МАРКИН: Я не помню, кто его сделал, но он чудовищный по сути своей.
Э. НИКОЛАЕВА: Кто его сделал? Врете вы, Игорь, знаете все.
И. МАРКИН: Я не знаю, нет, не знаю. Ну, хорошо, я приведу пример – медведь с рыбой стоит там же, рядом, недалеко от Вечного огня на Манежной площади.
Э. НИКОЛАЕВА: Медведь с рыбой, я знаю, кто сделал, это хороший художник сделал.
И. МАРКИН: Хороший художник, памятник чудовищный. Поэтому вот такой вот ужасный… Причем это по всей стране. Должна измениться система, должно современное искусство выйти на улицы, и мы, кстати, прикладываем к этому руку сейчас. Вот мы объявили конкурс на памятник Ельцину, например. Мы приведем действительно классных, хороших художников, ну, достаточно молодых. К этому сделаем конкурс проектов, в августе будет народное голосование, комиссия, и мы сделаем три, скажем, лидирующих проекта и двинем это в Москву, в московскую Думу. Либо на родине у него поставим, либо прямо перед музеем, там есть сквер, по идее, можно поставить. Вот появится современный памятник.
Э. НИКОЛАЕВА: Только не будет рядом сквера и площади.
И. МАРКИН: И школы, потому что все это придется снести, будет современное искусство.
Э. НИКОЛАЕВА: Зато у нас будут в галерее Игоря Маркина картины авангарда, современного искусства по очень высоким ценам.
И. МАРКИН: Они не продаются.
Э. НИКОЛАЕВА: Которые не продаются, а только выносятся особо одаренными людьми. Итак, Игорь Маркин, коллекционер актуального искусства. Как наше современное искусство принимают там?
И. МАРКИН: За кордоном вы имеете в виду?
Э. НИКОЛАЕВА: Да, иноземцы как принимают наше современное искусство?
И. МАРКИН: Было несколько мод на современное наше искусство. Было на волне перестройки - «Горби», когда сметали все здесь в мастерских художников, не важно, какого качества.
Э. НИКОЛАЕВА: Матрешек…
И. МАРКИН: Нет, это классные художники, тот же Звездочетов, Гутов, Кулик, все, кто сейчас самыми знаменитыми стали. Все сметали. Потом было некое угасание, сейчас опять идет подъем. На всех международных ярмарках сейчас есть русские галереи либо галереи, торгующие нашим «мэд ин Раша» искусством. Искусство наше стало действительно международное. Не так много имен, я назову десяток, может быть, 15 максимум таких международно известных наших художников, но они есть, в отличие от XIX века, например. Это принципиальная разница. А вообще гениальных художников всегда в России было очень мало. И сейчас они есть, но их мало.
Э. НИКОЛАЕВА: Хорошо, а кому они доверяют, если собраны в этих галереях представители русского искусства, кто их отбирает? Это есть гарантия того, что там качество?
И. МАРКИН: Есть авторитетные галереи, которые занимаются качественными художниками. Это Эксель, Гельман, Айдан, Риджина. Вот они участвуют в выставке, они сами решают, что они будут выставлять. Эта система работает.
Э. НИКОЛАЕВА: Хорошо. Как современное искусство принимают здесь? Где вы видели последний раз очередь на выставку?
И. МАРКИН: На биеналле было огромное количество народу. Там была выставка в башне федерации, наверху, и там лифтом поднимали людей, на морозе стояла колоссальная очередь. Больше часа простояли.
Э. НИКОЛАЕВА: Специально, наверное, устроили такую катавасию…
И. МАРКИН: Чтобы создать очередь, как в клубы какие-нибудь модные? Нет, никакая не видимость, люди идут на современное искусство, их стало больше намного, и это уже создает очередь. На «Арт-Москву», в ЦДХ, например, днем, в выходные там можно заметить очередь, Третьяковка.
Э. НИКОЛАЕВА: В общем, воспринимают.
И. МАРКИН: Да, и там, и тут. В общем, интерес растет и это нормальный совершенно процесс, потому что мы современные люди, мы живем в этом веке и этим интересуемся. Мы же смотрим современное телевидение, кино, а не пересматриваем постоянно, книги читаем современно, мы же не перечитываем Чехова постоянно. То же самое с искусством. Нужно что-то новенькое, свеженькое, отвечающее нашему времени.
Э. НИКОЛАЕВА: Современные технологии.
И. МАРКИН: Технологии очень важны, да, интерактивные какие-то вещи.
Э. НИКОЛАЕВА: Какие-то современные технологии, как они ценятся, если это не краска, не кисть, не холст? В чем цена этого?
И. МАРКИН: Знаете, цена видео, такой самый известный видео-арт, тиражная работа, где-то тираж 5 экземпляров, цена 300 тысяч за одну работу, то есть фактически он диск дает, 300 тысяч долларов стоит.
Э. НИКОЛАЕВА: Диск?
И. МАРКИН: Да, вы представляете…
Э. НИКОЛАЕВА: Для истинных эстетов уже.
И. МАРКИН: А этот диск, ну, это 10 минут видео. То есть это все ценится. Либо компьютер с выезжающим каким-нибудь дисководом, либо еще… Это все ценится, все работает.
Э. НИКОЛАЕВА: А еще что ценится? Приведите нам, таким дикарям от искусства, какие еще такие? Чем еще разводят, короче, богатых ценителей, кроме дисков?
И. МАРКИН: Нет, просто про современное искусство – Полак продал сейчас… Самый дорогой художник современный Джексон Полак, его, правда, уже нет в живых, но он современный художник, он продал за 140 миллионов на Сотби, то есть дороже Пикассо, всех-всех…
Э. НИКОЛАЕВА: Что продал-то?
И. МАРКИН: Картину. Очень красивая большая картина. Вот как бы ценность.
Э. НИКОЛАЕВА: Какие еще есть примеры современного искусства, за которые выкладывают деньги, типа дисков, но при этом это эфемерно все, и глазами не посмотришь?
И. МАРКИН: Например, инсталляция. У меня в том числе в музее несколько инсталляций новых заказано. Инсталляция – это некое в помещении делается, в пространстве, что-то наклеивается, что-то ставится, которое потом невозможно хранить, оно уничтожается, то есть платишь только за показ.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, я надеюсь, не 300 тысяч?
И. МАРКИН: Ну, если бы это был иностранец и, скажем, Кабаков – наверное, заплатил бы миллион, чтобы такое.
Э. НИКОЛАЕВА: За такую инсталляцию? А что, тяжело придумать такую инсталляцию, что ли?
И. МАРКИН: Конечно. Что значит тяжело? Может, и легко, но ему легко. Платят за имя. Стоит имя художника.
Э. НИКОЛАЕВА: А, стоит имя. И можно придумать любую ерунду уже, галиматью.
И. МАРКИН: Галиматью.
Э. НИКОЛАЕВА: А зачем платят тогда? Зачем?
И. МАРКИН: Но, понимаете, вот в чем парадокс – когда гениальный художник придумывает галиматью, у него получается красиво и потрясающе.
Э. НИКОЛАЕВА: А когда неизвестный художник…
И. МАРКИН: А когда неизвестный художник пытается сделать красиво – получается набережная ЦДХ, мазня получается. Вот такой парадокс есть.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, там красиво, но не талантливо.
И. МАРКИН: Да нет, там не красиво, это чудовищно.
Э. НИКОЛАЕВА: Чудовищно, да. Просто мы были, вот как называется этот музей в Хельсинки, тоже современного искусства…
И. МАРКИН: Да, да, я там тоже был. Кясма.
Э. НИКОЛАЕВА: Кясма. Вот были мы там прошлым летом, любим мы по этой Финляндии, и вот там какие-то пух, перья, гусей нефтяным озером, все это залито нефтью, лавочки, да? Ну и что, железки какие-то. Ну, понятно, ну, как три копейки. Ну, что тут хотел художник сказать? Гибнет природа…
И. МАРКИН: Вы привели плохой пример. А есть же в этом Кясме прекрасные работы. А видео – девочка сидит, и как это все течет, и языком ловит мух. Ну, потрясающе.
Э. НИКОЛАЕВА: Точно-точно, это прикольно очень. Это видео было.
И. МАРКИН: Да, видео очень хорошее. Там были и хорошие, и плохие работы. Вот с червяками какие-то там трупы – тоже впечатляющая работа.
Э. НИКОЛАЕВА: Да. А могилы зачем роют? Тоже какие-то земли выкидывают… Ладно, это бог с ним. Да, девочка с языком очень интересно, как в мультике каком-то. А вот эти слова, которые там, колодец такой, заходишь в помещение темное, и какие-то буквы там…
И. МАРКИН: Очень красиво.
Э. НИКОЛАЕВА: Ну, красиво, ну а что это? Черные, белые, черные, белые, и слова в разные стороны…
И. МАРКИН: Ну, красиво, вы смотрите, забавно это, наслаждаетесь. Собственно «красиво» – это ключевое слово понимания искусства. Вот это эстетическое удовольствие. Оно на вас действуют.
Э. НИКОЛАЕВА: Слушайте, Игорь, у вас свое эстетическое удовольствие, а у каждого свое.
И. МАРКИН: У каждого сове, да.
Э. НИКОЛАЕВА: А некоторые за свои миллионы получают эстетическое удовольствие, что он вложил в это три яблока с четырьмя виноградинами с кистями миллион долларов, и он считает, что он тоже получает эстетическое удовольствие.
И. МАРКИН: Ну, он вложил в хорошую картину, которая хорошо действует. Она действительно действует.
Э. НИКОЛАЕВА: На него.
И. МАРКИН: Почему на него? Она универсально действует. Любой, кто в этом разберется, надо просто труд немножко приложить, сознание, походить, посмотреть, разберется в этом.
Э. НИКОЛАЕВА: Вот это понятие – красиво – оно такое обманчивое, у каждого свое оно, это понятие.
И. МАРКИН: И разная музыка нравится, разные фильмы. Кому-то экшн, кому-то еще чего.
Э. НИКОЛАЕВА: Почему люди так любят говорить «ну, придурок, он вообще ничего не понимает, дебил, потратил такие деньги»?
И. МАРКИН: Почему? Ну, это элитарное искусство это современное. Оно понятно очень небольшому количеству людей сначала. Пикассо тоже возьмите. Сейчас понятно, что это звезда. Сначала о нем знал он сам и его родственники. Потом росла-росла популярность. То же самое сейчас. Это новизна. Человеку нравится, когда он может узнать вещь и с чем-то сопоставить в мозгу. Если он видит новизну, то у него ничего не включается в голове, ему это начинает не нравиться и даже отторжение вызывает. Но самый класс, когда вы себя образованием, смотрением доведете до того, что вам будет именно новизна нравиться. Вот вы увидели новое – вы в восторге именно от этого.
Э. НИКОЛАЕВА: Ясно. Новое, новое, новый вкус. В общем, вы гурман, надо сказать.
И. МАРКИН: Я гурман, визуальный гурман.
Э. НИКОЛАЕВА: В общем, вы испытываете расцвет в условиях общей культурной деградации, пришла я к выводу. Можно так сказать?
И. МАРКИН: Что я считаю – культурный прогресс идет. Эпоха накопления капитала несколько уже закончилась, по Марксу…
Э. НИКОЛАЕВА: В метро ездите? Спуститесь, посмотрите, какой там культурный прогресс.
И. МАРКИН: Есть культурный прогресс. В метро – не знаю, извините.
Э. НИКОЛАЕВА: Одни бомжи теперь ездят уже. Если раньше еще люди какие-то ездили приличные, студенты, сотрудники НИИ, инженеры – все, бомжи и бабки, больше никого.
И. МАРКИН: Ну, культурные люди потому что в музеях проводят время.
Э. НИКОЛАЕВА: У Игоря Маркина.
И. МАРКИН: Да, надеюсь, что они у нас все будут.
Э. НИКОЛАЕВА: Хорошо, значит, вы за расцвет, никакой культурной деградации у нас нет.
И. МАРКИН: Конечно, ну что вы, у нас страна движется вперед, это смешно отрицать. Вы же помните времена 10-15 лет назад, что было.
Э. НИКОЛАЕВА: Тогда Игорь не мог открыть галерею.
И. МАРКИН: Тогда это было бы несвоевременно, да. Это сейчас своевременно.
Э. НИКОЛАЕВА: Тогда еще картин не было.
И. МАРКИН: Даже если бы тогда были картины…
Э. НИКОЛАЕВА: Страна дала вам возможность стать тем, кем вы стали.
И. МАРКИН: Да.
Э. НИКОЛАЕВА: Тот же Ельцин…
И. МАРКИН: Горбачев. Да. Мы Ельцина и Горбачева вместе ставим.
Э. НИКОЛАЕВА: Отлично. Спасибо за ваши труды, которые, будем надеяться, не только на ваше благо. Какого черта? Даешь актуальное искусство. Всем пока. В эфире были я, Элина Николаева, и…
И. МАРКИН: Игорь Маркин. Жду вас в музее. Хлыновский тупик, дом 4.