Приштина - Олег Рубежов, Любинка Милендчич - История одного города - 2008-04-13

М.МАЙЕРС: 23 часа и почти 6 минут уже. Здравствуйте. У микрофона Маша Майерс. Это программа «История одного города». Борис Туманов, добрый вечер.

Б.ТУМАНОВ: Добрый вечер.

М.МАЙЕРС: Слушайте, сегодня у нас, мне кажется, будет такая сложная передача. Перед нами стоит довольно сложная задача – рассказать историю одного города, который, как мне кажется, пишет эту историю сегодняшним днем просто-напросто.

Б.ТУМАНОВ: Совершенно верно. И при этом надо придется к делу прилагать все усилия, чтобы избежать политической дискуссии. Хотя я абсолютно уверен, что без этого нам, увы, не обойтись.

М.МАЙЕРС: То есть мы будем… давайте устроим в историческом ракурсе – например, поговорим о неких спорных моментах между Османской империей и австрийским войском, например. Вот я вам такой предлагаю политический ракурс.

Б.ТУМАНОВ: Да, бесспорно, об этом можно говорить. Но я пробежал историю этого и города, и региона, и я думаю, к сожалению, что за всю свою историю не было, по-моему, никакого исторического периода в жизни этого региона, когда бы его принадлежность тому или иному государству, той или иной нации не оспаривалась бы.

М.МАЙЕРС: Я хочу представить наших гостей. Уж извините… Я понимаю, что Вас не остановить, но тем не менее, мне хотелось бы поприветствовать наших гостей, тех людей, которые пришли в эту студию в столь поздний час, да еще и в воскресенье. Это Любинка Милендчич – переводчик и сербская журналистка. Здравствуйте.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Добрый вечер.

М.МАЙЕРС: Добрый. Олег Рубежов - ветеран миротворческой миссии ООН в Косово. Здравствуйте.

О.РУБЕЖОВ: Добрый вечер.

М.МАЙЕРС: И, как Вы уже, наверное, догадались, сегодня мы Вам будем рассказывать историю одной Приштины – это город, к которому привлечено внимание всех СМИ и всего мира, наверное, на протяжении последнего времени. Ну вот сегодня мы поставили перед собой задачу рассказать историю этого города, описать этот город, поговорить о судьбе этого города. Вот скажите, мне хочется Любинке первый вопрос задать – Вы слышали, о чем говорил Борис Туманов - это справедливо по отношению к Приштине? Мы его сделали вообще не городом, а центром политической жизни планеты Земля. Это не обидно звучит, как Вам кажется?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну, зависит от того, как человек смотрит на эту проблему.

М.МАЙЕРС: Как Вы на нее смотрите?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну, что сказать… Чтобы понять, как выглядит город Приштина, надо знать, что тот город, который сейчас является столицей одного незаконного государства, был 500 лет под турецким игом. Только в 20-м веке, с 1912-го года город освободился. Город был маленьким – турецкий маленький городок. Там были маленькие улочки, крошечные домики, дворы, цветы. И только после Второй мировой стали сносить эти дома и строить новые, большие. И что случилось? Я, конечно, тогда еще не родилась и не помню этого, но часть этого турецкого я видела. И тогда, когда я бывала в Приштине, я была ребенком, - там были и большие здания, и эти маленькие очень симпатичные домики. Там были маленькие лавочки, там все жили дружно. Продавец знал всех из соседнего дома – сегодня у нас есть это, завтра будет то, я тебе оставлю, приходи в 10 часов. Я думаю, что коллега, может, тоже застал это. Шашлыки мы покупали в маленьких лавочках, которые были… мне кажется, я вкус еще ощущаю.

Б.ТУМАНОВ: А кто их делал? Это албанская специализация была или сербы тоже делали?

М.МАЙЕРС: Это вкус Вашего детства просто.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Это пища, которая сейчас там стала национальной. Это делали и албанцы, и сербы. Но это все турецкое. Если человек хочет понять этот вкус, его можно почувствовать только в Турции. И, конечно, там Косово. И в Сербии много турецких блюд – вот это сармо, голубцы, кебаб – у нас чеваб. Так что это все я помню – этот вкус, запах.

М.МАЙЕРС: Колорит турецкий.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Колорит турецкого города. Но там потом многое изменилось. Вот, может быть…

М.МАЙЕРС: Олег, в те времена, когда Вы бывали в Косово…

Б.ТУМАНОВ: Это было уже, я предполагаю…

М.МАЙЕРС: Да, я тоже предполагаю, что это было позже. Вот Вы застали этот турецкий дух? Он ощущается до сих пор или нет? Или все-таки он выветрился?

О.РУБЕЖОВ: Первый раз я увидел Приштину, когда мы прилетели в сентябре 1999 года.

М.МАЙЕРС: Ну, 10 лет почти, да? 8…

О.РУБЕЖОВ: Да. И, откровенно говоря, то зрелище, которое предстало перед нашими глазами… я прилетел во второй партии наших российских миротворцев – зрелище предстало очень печальное, потому что буквально несколько месяцев назад была бомбежка, и мы видели разрушенные здания, казармы сербской армии, видели разрушенное Министерство внутренних дел в центре города, а по дороге из аэропорта – мы прилетели в Скопье, Македония – конечно, очень печальное зрелище: это груды мусора, трупы животных, ну и кругом танки, вооруженные люди Кейфор, и энергетика была такая, что достаточно сложно было оценить ту красоту, которая, конечно, была прежде. Но, тем не менее, город очень красивый, и когда мы видели этот город со стороны Грачаницы, когда едешь по дороге, очень красивый вид, потому что сам город находится в низине, а вокруг этого города очень красивые горы, на этих горах выстроены очень красивые особнячки, а в самом городе много высокоэтажных домов, и центр города – это улица, сейчас она называется улица Матери Терезы, многие ее знают…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Маршала Тито была.

М.МАЙЕРС: Маршала Тито – потом стала Матерью Терезы.

О.РУБЕЖОВ: Она албанка, родилась в Скопье, католичка, всемирно известная женщина, очень добрая, и ее чтут во всех странах и католических, и в Косово мусульмане к ней очень хорошо относятся. Сам город очень живописный – очень интересные и красивые домики. Но, конечно, то, что мы увидели в первые дни – это, во-первых, сотни, а может, даже тысячи галок, в пять утра вот эти вот крики мы услышали из гостиницы, где мы жили, в центре Приштины. Ну и конечно, грязь и вот эта вот сложная энергетика, которая сказывалась.

М.МАЙЕРС: Ну еще бы… Если город несколько месяцев назад пережил то, что пережила Приштина, то, в общем, удивляться не приходится. Какой уж тут турецкий дух?

О.РУБЕЖОВ: Мы турецкого духа не застали.

М.МАЙЕРС: Дух войны.

О.РУБЕЖОВ: Но мы были там в те времена, когда там было еще достаточно много сербов. И, к сожалению, те люди, которые жили в то время в Приштине, нуждались в нашей помощи. Мы просто-напросто им помогали передвигаться даже от дома, где они жили, практически не выходя, до автобусных остановок. Потому что они просто-напросто рисковали своей жизнью. И в то время, когда мы были там, были случаи, когда гибли не только сербы, потому что послевоенная ситуация была очень жесткая – были очень серьезные провокации со стороны албанского агрессивно настроенного населения, и гибло не только сербское население, гибли и миротворцы. Причем я знаю случай, когда 15 октября, если я не ошибаюсь, погиб Валентин Кромов, это болгарин – они прилетели, по-моему, из Нью-Йорка, и в этот же день буквально вышли погулять, и была сцена, когда через три дня этого человека просто отправили в цинковом гробу – его убили на улице в центре города совершенно случайным образом: подошли, по-сербски спросили, который час, он ответил по-сербски, потому что славянские языки похожи, а он, возможно, ранее и был в Косово или в Сербии… ответил по-сербски и поплатился за это жизнью. Позднее, когда мы прилетели уже во второй раз, это был уже 2003-2004 год, очень изменилась Приштина, очень изменилось Косово, потому что много новых домов выросло – очень красивые, современные дома. Но были и другие изменения. В первой миссии были наши десантники, которые охраняли аэропорт Приштины, - ребята были настроены очень серьезно, и когда тот знаменитый марш-бросок проделали наши десантники из Боснии в Приштину, конечно, эта политическая победа была в первую очередь сделана этими замечательными людьми, и им нужно отдать должное, потому что в такой сложной ситуации нужно было видеть глаза сербов и тот дух, когда российские воины появились в центре города, - там несколько дней было затишье, все ждали какой-то серьезной перемены. Но ситуация, в принципе, потом разрешилась так, как мы знаем. Ну, наши войска – я имею в виду российский Кейфор – был выведен из состава ООН по своим причинам. Но полицейские ребята, кто прошел тесты экспертов ООН по стрельбе, по вождению, по английскому языку, остались. И очень много добрых дел было сделано. Нужно отдать должное, что МВД в лице главного управления кадров подобрало замечательный контингент англоязычный со всей России, и эти ребята…

Б.ТУМАНОВ: Олег, это все замечательно, но у нас не столько рассказ об истории российского Кейфора в Косово, сколько рассказ о Приштине. В независимости от того, сколько там было сербов, сколько албанцев, сколько было турок... Вот я хотел бы задать вопрос Вам. Скажите мне, пожалуйста, Вы уроженка Приштины, да?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Нет.

Б.ТУМАНОВ: Или Косова?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да, Косова.

Б.ТУМАНОВ: Ну неважно. Скажите - давайте забудем об этих драматических событиях сегодняшнего дня, и я хотел бы, чтобы Вы вспомнили о том… вот Вы обронили, что, в общем, все жили дружно, что соседи обменивались рецептами или говорили, что у меня завтра шашлык, послезавтра чебаб… на каком языке, во-первых, мне очень интересно, общались между собой люди?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну, в основном на сербском языке. Ну, все знали, с кем общалась. Но моя бабушка говорил по-албански. Я училась в школе албанской. К сожалению, я много забыла, но тогда я знала. У меня в классе было несколько подруг и друзей албанцев. Все могли учиться на албанском языке – в школе, потом университет. Но некоторые – обычно это были дети интеллигентов – предпочитали учиться на сербском языке, потому что казалось, что перспектива – в Сербию. А потом, когда я училась в школе, в Приштине только появился университет. Лучшие университет был в Белграде, и они хотели там оканчивать факультеты. Ну, потом многое изменилось, к сожалению, и я боюсь говорить – может, человек что-то и по-другому видит, когда он совсем молодой, когда он ребенок. Но я помню, что мы действительно дружили, нормально дружили. Потом, когда я уже была студенткой в Белграде, приезжала. Первый раз, когда я увидела, что что-то случилось, если не говорить о демонстрациях, а на бытовом уровне, - это было, когда я вошла в лавочку и хотела купить хлеб. Я сказала – «Пожалуйста, килограмм хлеба», а он на албанском спросил – «Скажите «бук». Я вышла. Это первый знак был. Но я об этом дальше не буду говорить. Может, это тоже история. Но сейчас речь идет о другой истории. Я вам хочу сказать, что этот город находится на очень важном историческом месте – в нескольких километрах от Приштины есть Косово поле. Это можно сравнить с вашим Куликовым полем. Там была Косовская битва в 1389 году. Просто это было очень интересно, потому что погибли два царя – сербский и турецкий. Но все-таки турок было намного больше, и вопреки тому, что говорит легенда, что колокола в Париже на Соборе Божьей Матери звонили в честь сербской победы, все-таки турки победили, и там просто открылась дверь для дальнейшего турецкого продвижения в глубь Европы. И тогда Сербии просто как государства не стало. 500 лет было турецкого владычества. И, может… не буду говорить, что из этого осталось сербам, но там интересно, что турки позволяли много монастырей. Это просто странно. С 14-15 века, может, позже. И турки это не запрещали.

Б.ТУМАНОВ: Они были толерантны?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Но вот чем интересно – эти монастыри в основном византийские, и я смотрю – в России тоже очень много монастырей, и они покрыты золотом, там много золота, икон. У нас золота нет. И есть легенда, почему. Цари говорили – «Если у нас будут золотые купола, турки возьмут золото, будут делать украшения для своих жен. А если будет что-то другое, оно останется». И украшение в наших церквях – не иконы, а фрески.

Б.ТУМАНОВ: Их со стены не сдерешь, да.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Иногда им выкалывали глаза, делали разные вещи, но многое сохранилось до последней войны, а потом было очень много уничтожено в бомбардировках. И после… я все не хочу говорить о том, что случилось, но когда пришли вот эти миротворческие силы ООН и НАТО, тогда было уничтожено большинство сербских монастырей. Они пережили турецкое иго, пережили бомбардировку, а в последние 10 лет их уничтожали и уничтожают.

Б.ТУМАНОВ: Ну, да мы говорим обычно о варварстве турок средневековых, а тут в 20-м веке…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: И в 21-м…

М.МАЙЕРС: Так изменились люди…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: К худшему, да.

М.МАЙЕРС: Ну, уж не к лучшему, точно. Я хотела у Олега спросить. Скажите, вот Вас с Косовым полем что-то связывает. Правда?

О.РУБЕЖОВ: Ну, очень тесно связывает это место, потому что первые полтора года я проработал именно в Косово поле.

Б.ТУМАНОВ: Это город?

О.РУБЕЖОВ: Это маленький городок, населенный пункт, километров 6-7 от Приштины, это пригород Приштины.

М.МАЙЕРС: Агломерация, да?

О.РУБЕЖОВ: Да. Причем Приштина расположена внизу очень красиво, а вокруг дороги соединяют с другими городами. Вот сербские ближайшие два города – это Грачаница, где очень красивый монастырь.

М.МАЙЕРС: Сохранился, да?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Он сохранился. И это сейчас духовный центр сербов. И там сейчас ведутся переговоры с международными силами. Это просто часть сербская компактная. Их там мало, конечно, но все-таки это духовная часть сербов.

Б.ТУМАНОВ: Олег, а Косово поле – это действительно поле, это равнина?

О.РУБЕЖОВ: Да. Косо – по-сербски это «дрозды». Кулики, дрозды – то есть птичье поле…

М.МАЙЕРС: Ну правильно – у нас Куликово поле, а у них Дроздово.

О.РУБЕЖОВ: И в 1389 году 28 июня там произошла битва между сербским царем Лазаром и его правой рукой Милошем Обиличем и турецким султаном Мурадом. Битва была неравная, потому что практически все сербы там полегли. Но моральную победу все-таки, на мой взгляд – я смотрел фильм замечательный, сняли сербские кинематографисты, называется «Битва на Косовом поле» - прекрасный фильм, который показывает боль, трагедию этого замечательного народа. Народ очень братский, и даже флаг, который сербы имеют, похож на российский флаг, перевернутый наоборот, то есть красный цвет вверху, белый внизу. И конечно, несмотря на то, что мы все-таки исполняли международные обязательства и как миротворцы выступали, выполняя свой долг, объективно, конечно, история интересует всех. И очень интересный опыт был общения с миротворцами в ООН из других стран – это были и африканцы, и европейцы, и американцы, канадцы. Вы знаете, каждый по-своему, наверное, эту боль впитывал в себя, но равнодушных было мало. Потому что это историческое место обозначено башней, которая была построена в честь 600-летия, если я не ошибаюсь, - такой параллелепипед около 50 метров высотой…

М.МАЙЕРС: То есть 1389 – это 1989-й год.

О.РУБЕЖОВ: Буквально перед войной, да. Я хочу сказать, что эта башня была только-только построена, ее не раз пытались взорвать, сравнять с землей, ее охраняет норвежский Кейфор. Я когда первый раз там побывал, меня поразило это место, потому что по легенде и даже не по легенде – мне рассказывали такой случай, что вот на этом поле после битвы растут красные цветы, которые больше не растут нигде в мире.

М.МАЙЕРС: Правда?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да, их называют «косовский божур».

М.МАЙЕРС: А на что они похожи?

Б.ТУМАНОВ: На маки?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Они походи на маки, да.

О.РУБЕЖОВ: Ну, легенда говорит о том, что это та кровь, которую впитали воины с обеих сторон, вот в качестве призыва к миру эти цветы несут людям – не воюйте, перестаньте воевать!

Б.ТУМАНОВ: Не очень эффективно, к сожалению.

О.РУБЕЖОВ: Ну, я тоже посчитал не очень эффективным. Но так как я все-таки имею немножко отношение к творчеству, пишу стихи и песни, была написана песня, которая так и называется – «Косово поле». Мне очень жаль, что ту запись, которую я сегодня взял, в формате мп3 мы не можем послушать.

М.МАЙЕРС: Да, здесь мы поднимаем руки – Борис, поднимите руку, - мы сдаемся.

О.РУБЕЖОВ: меня не предупредили – я бы мог взять и другой формат…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Но ничего страшного.

О.РУБЕЖОВ: Песня очень хорошо разрядила бы и показала бы именно исторические фрагменты и ту трагедию народа…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Вы сейчас договоритесь – мы Вас живьем петь заставим.

О.РУБЕЖОВ: Я бы взял гитару, если бы вы предупредили.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Смотрите, сейчас нарветесь. Мы Вас акапелло заставим. Знаете, мы можем с Тумановым.

О.РУБЕЖОВ: Получилось так, что когда мы закончили миссию, мы летели из Приштины через Вену, и в самолете оказалось так, что моим соседом был Андрей Андреевич Вознесенский. Мы летели с моими друзьями, была гитара в руках, мы спели эту песню Андрею Андреевичу, и Андрей Андреевич Вашему покорному слуге посвятил несколько строк. Было очень приятно, потому что это стихотворение, эта песня была очень востребована, и резонанс произошел.

М.МАЙЕРС: Слушайте, Олег, имейте совесть. Вы представляете, нас слушают люди – и мы им как будто показываем сладкую конфету, но мы им ее не дадим. И вы даже представить не можете, насколько она вкусная.

О.РУБЕЖОВ: Я думаю, что эта конфета может прозвучать – просто-напросто можно записать мой адрес Интернета, и я могу вам выслать эту…

М.МАЙЕРС: Найдете, господа, найдете, если вам интересно. Олег – ветеран миротворческой миссии ООН.

О.РУБЕЖОВ: Послушаете, да, в ближайшее время, и я думаю, что эта проблема разрешится. И там будут другие песни, которые будут тоже интересны.

М.МАЙЕРС: Олег Рубежов - ветеран миротворческой миссии ООН в Косово и Любинка Милендчич – переводчик, сербская журналистка. Сегодня мы пытаемся рассказывать вам историю одной Приштины. По-моему, пока не очень у нас получается. Ну так…

Б.ТУМАНОВ: Ну, в общем, да, не очень получается. Но все-таки еще раз попытаемся вернуться к мирным аспектам.

М.МАЙЕРС: Мне бы хотелось спросить у Любинки – скажите, а что сегодня из себя представляет этот город? То есть если турецкого духа уже нет, если развалины, я так понимаю, что город все-таки восстанавливается, а потом – я смотрела фотографии, и мне показалось, что там такой отпечаток советской архитектуры, культуры и стиля. И вот этот симбиоз, это сочетание такое неудобоваримое – во что это сегодня превратилось?

Б.ТУМАНОВ: Любинка, прежде чем Вы начнете отвечать, я хотел бы, чтобы Вы рассказали и об этом тоже – когда я просматривал снимки Приштины, готовясь к этой передаче, мое внимание было привлечено фотографией национальной библиотеки, которая представляет собой, если я не ошибаюсь, какую-то совершенно причудливую смесь такой сталинской, титовской архитектуры и мусульманских мотивов. Это так, да?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да, это так. Но к сожалению, я Вам не могу сказать, как сейчас Приштина выглядит, потому что я очень долго там не была.

М.МАЙЕРС: А когда Вы там были последний раз?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: 15 лет назад.

М.МАЙЕРС: То есть Олег видел больше?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да, он Вам лучше расскажет…

Б.ТУМАНОВ: Да, но он видел более печальную картину.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Последнюю печальную картину я видела в городе Косовская Митровица, это недалеко от Приштины. Это было действительно очень печально. Это был день сразу после бомбардировки. Так что об этом не буду говорить. А что касается этой библиотеки – вы знаете, много денег из арабских стран пришло в Косово за 15-20 лет до случившихся…

Б.ТУМАНОВ: Еще до этого?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да. К сожалению, в разговоре о Косово всегда политика должна присутствовать. Но на эти деньги финансировалось много вещей. Кроме прочего, там и памятники каким-то незнакомым людям - достаточно было, что у него албанское имя и фамилия, и там рождались памятники огромные. Вот эта библиотека – я не знаю, чему и кому она памятник, потому что она такая арабская… вот Вы хорошо описали.

М.МАЙЕРС: Хорошо, что есть библиотека, в общем.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да. Есть библиотека. Туда огромные деньги шли из всей Югославии. Это был неразвитый край. И из Словении, и из Хорватии, и из Сербии, их Черногории – из всех стран, из всех республик деньги шли туда, а они их тратили, мы знаем, как.

М.МАЙЕРС: Хорошо. Тогда Олег, еще раз – все-таки на что похожа современная Приштина? Если она уже не советская, уже не турецкая и, допустим, уже восстановленная все-таки.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: И не сербская.

М.МАЙЕРС: Да, соответственно. И не разрушенная, а уже восстанавливается. Вот как бы Вы описали?

О.РУБЕЖОВ: Она уже восстановлена. Причем дома там растут, как грибы после дождя. И мечети. Идет поддержка международных организаций. Но хочется сказать, что город очень быстро вырос.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Он большой сейчас? Сколько человек живет в Приштине?

Б.ТУМАНОВ: 600 тысяч.

О.РУБЕЖОВ: Я думаю, что около миллиона, может быть, уже сейчас. Но я точно затрудняюсь ответить. Я был последний раз в 2004 году. И город, конечно, разросся по сравнению с тем периодом, когда я там был первый раз.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Но там еще осталось что-то похожее на Советский Союз, на наше, родное?

Б.ТУМАНОВ: На социалистическое? Советского Союза там не было.

М.МАЙЕРС: Не придирайтесь.

О.РУБЕЖОВ: Я смотрел те книги, которые были изданы в 70-80-е годы.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Сегодня кроме книг что, ничего не осталось? Сервис?..

О.РУБЕЖОВ: Нет. Осталось что? Ну, во-первых, храмов становится, к сожалению, все меньше и меньше.

М.МАЙЕРС: Ну, храмы – конечно, самая яркая социалистическая черта любого города, я понимаю.

О.РУБЕЖОВ: Нет. Косово и Митохия – вообще перевод с сербского, Любинка не даст мне соврать… переводите, пожалуйста.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Митохия – это от греческого слова «метох» - это значит «земля, принадлежащая монастырю».

М.МАЙЕРС: Это центр города или что?

О.РУБЕЖОВ: Территория. Косово и Митохия – это земля, которая принадлежала православным монастырям. И нужно, конечно, говорить о том, что когда Тито разрешил албанцам селиться, когда было действительно социалистическое время, когда не было религиозных никаких распрей и территориальных проблем. Но то, что произошло – этот демократический взрыв расколол народность, которая населяла. Там и турки живут, и боснийцы, и албанцы, и сербы, и черногорцы.

М.МАЙЕРС: Как они сегодня живут? Как они одеваются? На каких автомобилях они ездят? Или предпочитают ходить пешком? В каких домах…

О.РУБЕЖОВ: Европейский город. Одеваются в основном так же.

М.МАЙЕРС: То есть можно сказать, что это европейский город?

О.РУБЕЖОВ: Да, и то, что там работает до сих пор миротворческая миссия ООН, этот синтез, симбиоз самых разных стран ассимилирует все самое интересное, ну и, может, какой-то негатив тоже.

М.МАЙЕРС: Что самое интересное? Вот Ваше любимое место в Приштине? Что Вам нравится там? Я не знаю – здание, улица, бульвар, парк, сквер, ресторан…

О.РУБЕЖОВ: Там очень интересный рынок. Причем и продукты там особенные.

М.МАЙЕРС: Так. А рынок европейский?

О.РУБЕЖОВ: Нет, он восточный.

М.МАЙЕРС: Турецкий?

О.РУБЕЖОВ: В таком албанском стиле.

М.МАЙЕРС: Так, вот мы находим и какой-то турецкий дух.

О.РУБЕЖОВ: Дух турецкий там есть, потому что женщины там курят очень часто и много, и традиция пить черный кофе по маленьким чашечкам 10-20 раз в день осталась.

Б.ТУМАНОВ: Маша, я просто хочу напомнить, что албанцев и турок в принципе роднит только одно – это то, что они мусульмане. А так это лингвистически разные народы.

О.РУБЕЖОВ: Ну, до битвы на Косовом поле многие албанцы были православными. То есть они приняли веру уже после победы турок.

Б.ТУМАНОВ: Вынужденно.

О.РУБЕЖОВ: Да. Но тем не менее, есть албанцы, которые приняли католическую веру, и, откровенно говоря, те безобразия, которые мы видели – я имею в виду разрушение храмов, разрушение икон… католики, которые видят, что делают их сородичи, приходят в православные храмы и отмаливают грехи. Это говорит о том, что в общем, та трагедия, которая существует, конечно, больно отражается не только на сербском народе, и многие люди, принимавшие участие в миссии ООН, сопереживают и хотят, чтобы действительно эта земля жила в мире и согласии и те проблемы, которые существуют, разрешились бы мирным путем. К сожалению…

М.МАЙЕРС: Вы о рынке рассказывали.

О.РУБЕЖОВ: Рынок – это экономика. Еще Бисмарк говорил, что тот, кто контролирует Балканы, контролирует всю Европу…

М.МАЙЕРС: Я имею в виду рынок в плане помещения, где можно купить свежие помидорчики и огурчики.

О.РУБЕЖОВ: Ну, мне больше всего запомнилась та американская база в Бонстиле, которая тоже находится недалеко от Приштины – километров 20, может, побольше. И, откровенно говоря, экономика это экономика, рынок это рынок, но вот то, что видишь своими глазами, и как разрушается духовное пространство, видишь, как то, что делается при помощи оружия…

М.МАЙЕРС: Это страшно.

О.РУБЕЖОВ: Попирается международное право… Это, конечно, боль. И об этом тоже нужно говорить. Но наверное, пусть эту проблему решают политики. Хотя народная дипломатия тоже очень много может сделать, и мне бы хотелось как-то акцентировать момент, что мы сейчас живем в третьем тысячелетии – хотелось бы, чтобы эти проблемы – войны, международный терроризм существует, есть, - но чтобы люди как-то все-таки объединились, и сообща, наверное, эту проблему можно решить. В одиночку, особенно такому маленькому народу, как сербы, эту проблему разрешить очень трудно.

М.МАЙЕРС: Ну, албанцам тоже непросто. Я хотел бы Вас спросить, Любинка. Расскажите, пожалуйста, о Вашем любимом месте в Приштине.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Я не знаю, что сказать. У меня нет любимых мест в Приштине просто. Многое изменилось, и я не чувствую больше какой-то любви к Приштине.

М.МАЙЕРС: Ну вот если бы Вы сейчас там оказались, это Ваше право – любить или не любить этот город, но этот город – часть Вашей жизни.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Он сейчас другой.

М.МАЙЕРС: Условно – вот я сегодня собираюсь туда ехать, и я к Вам пришла и попросила бы Вас мне посоветовать – куда мне сходить, что мне посмотреть, что бы Вы мне сказали? «Я не знаю»?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Конечно. То, что я смотрела, Вы этого сейчас не увидите. Этого не существует. Сейчас это совсем другой город. Что-то бомбардировки уничтожили, что-то люди снесли. Ну вообще другой город. Там вложили огромные деньги и построили совсем новый город. Он слишком большой сейчас, там дух другой. Так что того, что я смотрела когда-то, Вы больше не можете увидеть.

М.МАЙЕРС: Олег, если б я Вам задала вопрос – что Вы посоветуете мне посмотреть? При том, что, конечно, на американскую военную базу я не пойду – меня туда не пустят.

О.РУБЕЖОВ: В первую очередь, я посоветовал бы съездить в Грачаницу.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну да.

М.МАЙЕРС: То есть: «Что посмотреть в Приштине?» – «Нужно из нее уехать».

О.РУБЕЖОВ: Там замечательное красное вино. Вот что умеют сербы – это прекрасное вино делать. Потому что виноград там растет, и яблоки прекрасные растут, растет все. Причем там даже павлины живут.

М.МАЙЕРС: Павлины?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да.

М.МАЙЕРС: Так. В прошлый раз – извините за лирическое отступление – у нас город Сан-Диего стал городом панд, потому что они живут в местном зоопарке. Но у меня как-то Сан-Диего с пандами ассоциируется в последнюю очередь. Теперь оказывается, что город Приштина – это город павлинов?

Б.ТУМАНОВ: Ну вот.

О.РУБЕЖОВ: Не сам город Приштина, а пригород Приштины. То есть там, где маленькие домики двух-, трехэтажные.

М.МАЙЕРС: Пригород. Там живут павлины, по улицам ходят. Да.

О.РУБЕЖОВ: И окраина Приштины – это очень интересные такие каменные домики, двух-, трехэтажные…

М.МАЙЕРС: А зайти туда внутрь можно?

О.РУБЕЖОВ: Можно. Причем примерно как у нас, наверное, такие же. Но я хочу сказать, что у сербов и албанцев немножко свои обычаи. У них таких ванн, как, допустим, у нас.

М.МАЙЕРС: А что есть? Душ?

О.РУБЕЖОВ: В основном душ, да. Сербы не пользуются банями.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Нет, есть, конечно, нормальные ванны. А бань нет, конечно. Турецкие бани есть.

О.РУБЕЖОВ: Турецкие бани есть. И они есть и в Македонии, я видел. Сам не заходил, но очень красивое зрелище, конечно, - такие купола красивые…

М.МАЙЕРС: Ну, что такое турецкие бани, я представляю. Что такое павлины, я, в общем, тоже имею некоторое представление. Все-таки что такое Приштина и самые интересные места этого города? В Грачаницу мы едем смотреть монастырский комплекс, который сохранился, я правильно понимаю?

О.РУБЕЖОВ: Да. Причем это 14-15 вв., очень красивые…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: 1310 года, начало 14-го века.

М.МАЙЕРС: Еще что, Олег?

О.РУБЕЖОВ: Ну, есть очень интересные заводы, которые до сих пор работают.

М.МАЙЕРС: Вы предлагаете мне поехать на заводы?

О.РУБЕЖОВ: Да.

М.МАЙЕРС: Я не знаю, как Вы, Борис, а я бы лучше прошла по улице Матери Терезы – мне как-то название нравится…

О.РУБЕЖОВ: Она очень красивая. Можно остановиться там – отель называется «Приштина», в самом центре. Есть штаб-квартира миссии ООН. Интересные очень кафе…

М.МАЙЕРС: Меня туда тоже не пустят.

О.РУБЕЖОВ: Почему не пустят?

М.МАЙЕРС: А, кафе! А куда ты, Маша Майерс, пойдешь покушать? А я пойду покушать, конечно, в кафе, которое находится в здании миссии ООН в Косово.

О.РУБЕЖОВ: если Вы знаете английский язык, Вы очень быстро найдете людей, с кем действительно можно пообщаться, узнать последнюю информацию, выпить кофе.

Б.ТУМАНОВ: Маша, я попытаюсь разрядить обстановку…

М.МАЙЕРС: Я найду какого-нибудь американского военнослужащего, и мы посидим…

Б.ТУМАНОВ: Почему обязательно американского?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Русского не найдете.

М.МАЙЕРС: И мы там посидим в кафе в здании миротворческих сил ООН, и это будет мое знакомство с городом Приштиной.

Б.ТУМАНОВ: Я сейчас Вас вообще уведу в глубь веков. Я вспомнил, что еще когда там не было даже ни албанцев, ни сербов, ни даже славян, ни аваров, которые тоже туда забегали в этот район – Косово и Митохия, - там жил народ, и эта местность называлась Дардания.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да.

Б.ТУМАНОВ: Правильно? А от этого что произошло, какое название, какого пролива?

О.РУБЕЖОВ: Дарданеллы.

Б.ТУМАНОВ: Дарданеллы. Видите, вот Вам доказательство.

М.МАЙЕРС: Доказательство чего?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: А вот еще что Вы можете видеть, Маша. Я сейчас вспомнила, когда Вы сказали о Дардании. Есть там следы старого римского города – Ульпян называется. Я надеюсь, что это сохранилось. Это окраина Приштины. Это прекрасно, это надо увидеть. Только если Вы захотите, вот Вам есть что посмотреть.

М.МАЙЕРС: Вы знаете, я хочу сказать, что я искала какую-то информацию про историю Приштины, но я не Туманов, у меня не так много времени свободного…

Б.ТУМАНОВ: Ничего себе.

М.МАЙЕРС: Я Вам сейчас скажу…

Б.ТУМАНОВ: Это клевета.

М.МАЙЕРС: Дело в том, что я не нашла ничего на русском интересного, мне не попалось, но я нашла большую англоязычную статью об истории этого края, и там – ладно Вам, в глубь веков, - там все начинается с эпохи неолита. Потому что там было черным по белому написано, что в этом месте первые поселения, о чем свидетельствуют археологические раскопки, обнаружены – там керамика всякая или не керамика, неважно – важно то, что там какие-то следы оставила эта эпоха. Потом описывается Ульпания, потом Дардания, потом Косовская битва и так далее и так далее, вплоть до Второй мировой войны, когда это было частью Италии… ну, не частью, а под фашистской Италией.

Б.ТУМАНОВ: Фашистская Италия там тоже приложила руку, да-да, конечно.

М.МАЙЕРС: В общем, я так понимаю, что много кто там наследил.

Б.ТУМАНОВ: Но я же с самого начала говорил, что перетягивали этот регион кому не лень. Всю жизнь.

О.РУБЕЖОВ: Сербы и албанцы говорят, что практически каждые 50 лет там была война, и народ, может быть, даже к этому привык. Или не привык. Но это действительно горячая точка.

М.МАЙЕРС: Неужели к этому можно привыкнуть?

О.РУБЕЖОВ: Наверное, нет.

М.МАЙЕРС: Хорошо. Ну а что касается, соответственно… с кафе я поняла. Я так понимаю, что там плохой американский растворимый кофе в этом самом Вашем кафе в здании миротворческих сил ООН.

О.РУБЕЖОВ: Нет, очень много современных магазинов. Причем албанцы очень хорошо ведут эти дела, расцветают. Много сельскохозяйственных продуктов продается на рынках. Есть обычай такой очень интересный: вечером вот эта главная улица превращается в… вся молодежь со всего города приходит и идет как по Бродвею…

М.МАЙЕРС: Так вот туда меня…

Б.ТУМАНОВ: Вот куда Вам надо, Маша!

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Вперед и назад – до конца улицы и возвращаются. Опять идут туда, потом опять возвращаются.

М.МАЙЕРС: А в чем прикол, извините?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну, гуляют, встречаются, разговаривают.

Б.ТУМАНОВ: С плеерами, наверное, музыка там…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Тогда не было плеера, но может, сейчас и с плеерами. Ну да, это называется Корзо.

О.РУБЕЖОВ: Можно увидеть продавцов, которые торгуют жареными каштанами. Звучит национальная музыка.

М.МАЙЕРС: А национальная музыка – это что?

О.РУБЕЖОВ: Я имею в виду албанские народные инструменты.

М.МАЙЕРС: А какие, например?

О.РУБЕЖОВ: Ой, я не знаю, как он называется. У меня есть фотография…

М.МАЙЕРС: Ну опишите.

Б.ТУМАНОВ: Эти типа гитары?

М.МАЙЕРС: Или барабана?

Б.ТУМАНОВ: Дудки?

О.РУБЕЖОВ: Музыкальные струнные инструменты. Я, к сожалению, не знаю, как они называются. Но вообще народ достаточно музыкальный, и любят они и петь, и язык у них такой интересный. Причем много падежей, и говорят, что достаточно сложно его по сравнению с русским выучить.

М.МАЙЕРС: Даже по сравнению с русским сложно?

О.РУБЕЖОВ: Ну, я, к сожалению, по-албански несколько слов знаю, но…

М.МАЙЕРС: Неприличных.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Не больше падежей, чем в русском. И чем в сербском.

М.МАЙЕРС: Ну неважно. Все равно. Нам неважно.

Б.ТУМАНОВ: А я сейчас грешным делом вспомнил из своего детства кинокартину – «Великий воин Албании Скандербек», который против турок сражался.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Который был черногорцем.

Б.ТУМАНОВ:И вот теперь выясняется, что он был черногорцем. Видите, я начинаю потихонечку приходить к такой крамольной мысли – что же не поделили албанцы, сербы, черногорцы и прочие? Вот в чем вся беда, понимаете?

М.МАЙЕРС: Вы предлагаете сейчас это обсудить?

Б.ТУМАНОВ: Вас так тесно связала история, и действительно это просто досадно – смотреть на то, что происходит там.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну конечно. Но этот вопрос можно ставить повсюду, где люди воюют, потому что не воюет те, кто не знает друг друга, если не перелететь через океан…

М.МАЙЕРС: +7 985 970 45 45 – наш СМС. Номер 363 36 59 – наш телефон прямого эфира. Я хочу услышать голоса тех, кто хочет не включиться в нашу политическую, остро-политическую дискуссию по поводу независимости Косова, а кто все-таки может добавить свое, какой-то свой штрих, какую-то свою деталь в историю одной Приштины, которую мы сегодня старательно пытаемся рассказывать. Но я, например, так и не поняла, ездят ли там на автомобилях или на ослах, например…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: На автомобилях самых современных, потому что денег много там, там наркотрафик, там проституция, там международные силы, и там проституции сколько угодно…

М.МАЙЕРС: Так вот международные силы – это вот…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну конечно…

Б.ТУМАНОВ: Вот кто способствовал! Олег…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Но там очень много денег. Так что автомобили американские, новые…

М.МАЙЕРС: Создалось ли у Вас впечатление в 2004 году, что этот город богатый? Такой, как Москва, например? Когда одни Порше Кайен?

Б.ТУМАНОВ: Ну сравнила…

О.РУБЕЖОВ: Нет, я вспомнил Приштину в первые месяцы – ни один светофор не работает, очень много ДТП, очень много людей гибло из-за того, что не работала дорожная полиция.

Б.ТУМАНОВ: Ну, у нас работает и светофор, и дорожная полиция, а ДТП все равно есть.

О.РУБЕЖОВ: А то, что касается автомобилей – там действительно очень много автомобилей. И что касается албанской мафии – идет действительно продажа ворованных автомобилей, торговля людьми – то, что сейчас Карла дель Понте в своей книге описала, это тоже подтверждается. И это проблема, как ни поворачивай, это проблема не только политическая, это проблема этическая, нравственная проблема, и ее, конечно, нужно обсуждать, может быть, комплексно, но это не входит в наши…

М.МАЙЕРС: А 2004-й год все-таки чувствуется, что в этом городе есть деньги?

О.РУБЕЖОВ: Я не узнал этот город. Я там не был буквально три года, и когда я вернулся, я увидел новые дома. Причем это дома, сделанные по последнему дизайну. Причем там особенный стиль строительства – там нет подъемных кранов, там делают очень интересным образом потолки на подпорках, это последние технологии. Двух-, трехэтажные дома…

Б.ТУМАНОВ: На домкратах поднимают, да?

О.РУБЕЖОВ: Да. И дома, которые построили в Приштине, очень богатые. То есть все действительно дорого и делается так, что многие люди, которые имеют большие семьи, отправляют своих детей на заработки в Европу, они присылают денежки. Ну а как они зарабатывают, это уже в принципе другой вопрос.

Б.ТУМАНОВ: Маша, честно говоря, душа отдыхает. Первый вопрос, который вне всякой политики. Антон пишет нам: «Смотрю на снимок Приштины в Google – такое ощущение, что в городе нет ни одного водоема. Это правда?» Там есть хоть какой-то прудик, бассейн?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Неправда. Есть.

М.МАЙЕРС: Душа просит.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Но есть одно озеро. Не много водоемов, как у вас. Нет прудов.

М.МАЙЕРС: Подождите, а как же приток реки Ситницы?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну, тоже есть.

М.МАЙЕРС: Ну то есть есть? Река есть, озеро.

Б.ТУМАНОВ: Антон, есть водоемы там!

М.МАЙЕРС: Вот нам Петр Назаров пишет: «Не очень понимаю, что происходит в Косово, но когда вижу картинку в теленовостях, какая красивая природа! Напоминает среднегорье Кавказа или Карпаты. Душа радуется красотам таким!»

О.РУБЕЖОВ: Балканы, это Балканы. Очень красивые горы.

Б.ТУМАНОВ: Я бы сказал шире – средиземноморское поведение. Потому что тут была такая реплика – вот Андрей из Москвы говорит: «Чему вы удивляетесь?» - когда мы рассказывали о молодежи, которая ходит взад и вперед по улицам, - «В большинстве городов Южной Украины такое гуляние - обычное явление в теплое время года». Я подтверждаю – я недавно вернулся из Киева: там по воскресеньям по Крещатику тоже вот так вдоль…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Там у нас ежедневно, и так всегда было.

М.МАЙЕРС: Так. Вот еще вопрос «Правда ли, что в Приштине есть бульвар Билла Клинтона?»

О.РУБЕЖОВ: Совершенно верно.

М.МАЙЕРС: Правда, да? А он какой-нибудь бывший Муссолини?

Б.ТУМАНОВ: Какой Муссолини?

М.МАЙЕРС: Со времен итальянцев во Вторую мировую войну. Это что переименовали в бульвар Билла Клинтона? Что там раньше было? Если на месте Матери Терезы был Тито, то на месте Билла Клинтона должен быть какой-нибудь антихрист.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Правильно. Это было время, когда не было антихристов. Там были все порядочные люди.

М.МАЙЕРС: Но бульвар Билла Клинтона сегодня существует.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Там существует – все, что можно назвать американскими именами, так называется. Потому что они благодарны Америке. И гостиница там есть, у которой какое-то американское название…

М.МАЙЕРС: Нет, ну когда гостиница называется, например, «Holiday inn», то меня это мало удивляет. А если бульвар называется именем Билла Клинтона, то меня это, честно говоря, в некоторый ступор вгоняет. Скажите, Олег, у меня такой вопрос, именно по Вашему последнему пребыванию, а, конечно, не по первому, - насколько сегодня Приштина безопасный город? Кстати, был вопрос, Любинке адресованный, по поводу туристической поездки – возможна ли организация туристической поездки в Приштину?

Б.ТУМАНОВ: Да, Наталья Иванова нас спросила: «Возможна ли туристическая поездка в Косово и в Приштину?»

М.МАЙЕРС: А что Вы смеетесь?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Что сказать…

О.РУБЕЖОВ: Я хочу сказать, что когда мы возвращались, у нас были выходные дни, которые мы зарабатывали, работая в миссии ООН, и возвращаясь самолетом в Косово, мы ехали из Белграда, - было очень много русских, которые по каким-то…

М.МАЙЕРС: Туристов?

О.РУБЕЖОВ: Нет, бизнесмены, возможно, родственники какие-то. Живут, кстати, в Косове и выходцы и из бывших стран СНГ. Есть русские, есть кто жил, допустим, в восточных городах – таких, как Ташкент. Мы общались с этими людьми. Но то, что касается Вашего вопроса… Вы его еще раз повторите?

М.МАЙЕРС: Безопасность и возможна ли организация туристической поездки? Вот Вашими глазами – по улице сегодняшней Приштины может ходить группа безобидных туристов, наслаждаясь видами?

О.РУБЕЖОВ: Ну, из России я бы, честно говоря, не советовал ехать, потому что все-таки к российскому населению там достаточно отношение такое… сложно, скажем так. Потому что…

М.МАЙЕРС: Агрессивное?

О.РУБЕЖОВ: Нет, не агрессивное, но то, что…

М.МАЙЕРС: Но хлеба не продадут, я так понимаю.

Б.ТУМАНОВ: Или скажут «Назови его по-албански».

М.МАЙЕРС: А можно bread мне?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Bread можно.

М.МАЙЕРС: Слушайте, а я буду говорить, что я американка, и буду говорить с ними по-английски. Они ж наверняка…

Б.ТУМАНОВ: А как они к французскому языку относятся?

М.МАЙЕРС: Отвратительно, Туманов, вам там нечего делать.

Б.ТУМАНОВ: Не поеду, да.

М.МАЙЕРС: Нет, Вам не надо. Вам зачем, в конце концов? Да, извините. А все-таки – вопрос безопасности.

О.РУБЕЖОВ: Я хочу сказать, что Приштина отстроилась за последние несколько лет, все разрушенные здания там, за исключением нескольких, восстановлены…

М.МАЙЕРС: Нет, я не имею в виду камень, который мне на голову может упасть.

Б.ТУМАНОВ: Грабят на улицах, вы хотите сказать?

М.МАЙЕРС: Нет, ну вот есть же, условно говоря, - вот после цунами никто не хотел ехать в Таиланд. Ну, это все равно бывает раз в какое-то количество десятилетий или столетий, такого не бывает каждый день, но тем не менее есть страхи. Сегодня перед Косовским страхом есть страхи, есть опасения. Ограбить меня могут в любом городе мира, но я вот куда-то поеду, а куда-то не поеду, понимаете?

О.РУБЕЖОВ: Что касается последних событий, объективно показывали ситуацию наши СМИ – и центральное телевидение, и другие каналы…

М.МАЙЕРС: Уж конечно, объективнее некуда, мы стараемся.

О.РУБЕЖОВ: И то, что там происходит, люди сами могут посмотреть, сделать сами выводы. Допустим, вы можете прийти в кафе, а в этом кафе прогремит взрыв, от этого никто не застрахован.

М.МАЙЕРС: А в Москве Вы застрахованы от этого?

О.РУБЕЖОВ: Ну, в Москве все-таки…

Б.ТУМАНОВ: Сегодня утром гранату из окна выкинули во дворе, и все – взрыв. Да нет, тут уже это горький смех.

М.МАЙЕРС: Вот именно, что это горький смех. Ну вот, смотрите, такой у нас получается город – такой неоднозначный, такой сложный…

Б.ТУМАНОВ: А в общем, такой он и есть, Маша. Я должен сказать, что я подвожу уже мысленно итоги нашей беседы…

М.МАЙЕРС: Остается несколько минут.

Б.ТУМАНОВ: Я доволен тем, что нам удалось по крайней мере передать вот этот нервный и неустойчивый характер всей жизни Приштины. Это так.

М.МАЙЕРС: Ну а скажите, а вот, например, бытовые трудности или какие-то особенности. Вот это замечание про ванну мне очень понравилось. А что еще такого особенно интересного есть в Приштине?

Б.ТУМАНОВ: Ну, Любинка, по-моему, не согласна с этим.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Вообще, нет.

М.МАЙЕРС: А, не согласны. Тогда давайте закончим на какой-нибудь радостной ноте, в конце концов. Может, Вы про что-нибудь вкусное расскажете, кроме этого поганого растворимого кофе, которым поят во всяких кафе и аэропортах?

О.РУБЕЖОВ: Мне очень понравился салат по-сербски. Вы знаете, это примерно наш салат «Летний» - помидоры, огурчики, лучок, перчик зелененький или красненький, а сверху все это дело брынза.

М.МАЙЕРС: Так это шопский же салат.

О.РУБЕЖОВ: Или сербский, да.

Б.ТУМАНОВ: Болгары скажут – «Это наш салат». Греки скажут – «Это наш салат».

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Ну, это Балканы – там все смешано, да.

О.РУБЕЖОВ: Очень вкусные колбасицы. То есть все, что касается домашних приготовлений, сербы…

Л.МИЛЕНДЧИЧ: А гибаницу попробовали?

Б.ТУМАНОВ: А что это?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Это из теста делается, как у вас лаваш, - с сыром, яйцами, и там в духовке печется. Это очень-очень вкусно.

М.МАЙЕРС: Скажите, а вот Вы сейчас живете в Москве – Вы готовите что-то сербское?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Да, обязательно. Когда я приглашаю русских, обязательно все сербское готовлю.

М.МАЙЕРС: А удается?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: А для сербов русское.

М.МАЙЕРС: А, понятно. А удается? Достаточно количество продуктов? Вам хватает тех ингредиентов, которые представлены в московских магазинах?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Вообще да.

О.РУБЕЖОВ: А где Вы раки достаете?

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Раки – из Белграда.

М.МАЙЕРС: Раки можно привезти из Турции, извините.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Это не такое, раки во всем мире знают.

О.РУБЕЖОВ: Раки – это напиток…

М.МАЙЕРС: Мы знаем, что это напиток.

О.РУБЕЖОВ: Типа водки горячительный.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Но из сливы делается, из груши, из яблок. Но самый хороший из слив и из винограда, да. Это южный край, и там все фрукты и все овощи очень вкусные.

М.МАЙЕРС: Олег, скажите, пожалуйста, вот я Вам задам вопрос, и вы не сможете увернуться и сослаться на миротворческую миссию. Девушки там красивые?

О.РУБЕЖОВ: Ну, Вы имеете в виду албанки?

М.МАЙЕРС: Я имею в виду девушек, которые живут в городе Приштина.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Там сербок нет.

О.РУБЕЖОВ: Вот, Любинка ответила. Я хочу сказать, что…

М.МАЙЕРС: Нет, Любинка не ответила на вопрос, симпатичные ли девушки живут в Приштине.

О.РУБЕЖОВ: Есть симпатичные. Но, к сожалению, что касается красоты, это вопрос такой, чисто субъективный – у каждого народа свой эталон красоты.

М.МАЙЕРС: Мне интересно Ваше мнение.

О.РУБЕЖОВ: Я присутствовал один раз на албанской свадьбе – мы проезжали мимо, я видел национальные костюмы албанские жениха, невесты, - мне очень понравились.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: А невеста была покрыта?

О.РУБЕЖОВ: Да.

Б.ТУМАНОВ: То есть саму невесту он не рассмотрел.

Л.МИЛЕНДЧИЧ: Не видел, да.

О.РУБЕЖОВ: Но мы потом сфотографировались, у меня осталась фотография, я рассмотрел.

М.МАЙЕРС: Но при этом, тем не менее, Вы сказали все равно, что это европейский город, и если я сегодня там пройдусь по улице Матери Терезы в коротких шортах, меня же там не закидают помидорами, правда?

О.РУБЕЖОВ: Если б Вы прошли в шортах в 99-2000 гг., не поняли бы. Там женщины ходили только в брюках. И юбочки начали одевать где-то…

М.МАЙЕРС: Причем в камуфляжных, я рискну предположить, и с кобурой.

О.РУБЕЖОВ: …в начале этого тысячелетия. Ну, хочется сказать, что действительно в последнее время такая интересная тенденция идет, что женщины становятся мужеподобными. Там такой характер женский – я имею в виду в Приштине.. может, сказывается то, что там были боевые действия, война как-то сказалась…

Б.ТУМАНОВ: Хватит о боевых действиях.

М.МАЙЕРС: Значит, в этой студии ведущая новостей Марина Максимова пришла в джинсах, Маша Майерс пришла в штанах, Любинка, Вы в юбке?

Б.ТУМАНОВ: В юбке, да.

М.МАЙЕРС: О, вот настоящая сербская женщина!

Б.ТУМАНОВ: Подождите. Хотите, я завершу на веселой ноте?

М.МАЙЕРС: Ну давайте.

Б.ТУМАНОВ: Вахе из Нагорного Карабаха нам пишет: «Лаваш наш!»

Л.МИЛЕНДЧИЧ: У нас это называется кора. А я хотела объяснить, что это похоже на лаваш.

М.МАЙЕРС: Кора, да, так что извините.

Б.ТУМАНОВ: Так что успокойся – никто не посягает на…

М.МАЙЕРС: Поблагодарим наших гостей. Это Олег Рубежов - ветеран миротворческой миссии ООН в Косово, Любинка Милендчич – переводчик, сербская журналистка. Мы сегодня пытались рассказать вам историю одной Приштины, но еще раз подчеркиваю, что, видимо, пишется эта история и сегодня, в настоящее время. Спасибо огромное. Всего доброго.