Перехват - 2010-10-23
С.БУНТМАН: Добрый вечер. Сейчас включу трансляцию. Вот, Ганапольский Матвей Юрьевич, здравствуйте.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Привет, Сережа. Здравствуйте, радиослушатели.
С.БУНТМАН: Да. Все делает, чтобы от вас скрыться. От закрылся и занимается рекламой фирмы, производящей ноутбуки.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему?
С.БУНТМАН: Ну как почему? Потому что самое большое, что видно в видеотрансляции...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так, разверни на себя, прекрасного.
С.БУНТМАН: Почему на себя-то? Я хочу Ганапольского показывать.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не-не, не надо меня. Не надо.
С.БУНТМАН: Как не надо тебя показывать? Что значит «не надо»?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взор напрасно.
С.БУНТМАН: Вот, как те несчастные африканцы ты боишься, что мы возьмем твое лицо, что ли? Слушатели возьмут твое лицо, украдут?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да-да, действительно.
С.БУНТМАН: Сам ты, между прочим, занимаешься вандализмом. Вот, что это за оторванный какой-то?.. Люди развешивают объявления, а ты срываешь.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Люди развешивают объявления. Я сейчас хорошее дело сделаю для метро нашего и для полка милиции, управления милиции на московском метрополитене. Там уже были практически оторваны вот эти, знаешь, висюльки такие с телефонами. Поэтому я отодрал само объявление и хочу тебе его прочитать. Мы редко обращаем внимание на подобные объявления, но оно совершенно замечательно и вот почему. Оно показывает, что если надо, то милиция может жить вполне хорошо.
С.БУНТМАН: В каком смысле «хорошо»?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Объясню сейчас. Значит, как-то, вот, мы жалеем милиционеров, говорим, что они вот такие вот несчастные, они нам не улыбаются, потому что у них такое тяжелое положение и там нужна реформа, и так далее. Значит, реформа еще не произошла. Но вот я тебе прочитаю, что будет, если ты пойдешь на работу... И, кстати! Заодно это такая бесплатная реклама с замечательнейшим желанием сделать хорошо вот этому полку милиции и вообще метрополитену вообще.
Смотри, 12-часовой график. 15 выходных в месяц.
С.БУНТМАН: Как это 15 выходных? А, ну да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: 12-часовой график, 15 выходных в месяц. А теперь смотри, что получают люди. Заработная плата милиционера – от 27 тысяч рублей и выше. Нормально, да?
С.БУНТМАН: Ну, так...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, слушай дальше. Дополнительные надбавки мэрии города Москвы, руководством московского метрополитена. Отпуск – от 30 до 45 суток с бесплатным проездом к месту проведения отпуска и обратно, включая авиаперелет. Неплохой бонус?
С.БУНТМАН: Нормальный.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нормальный.
С.БУНТМАН: Нормальный. Это нормально.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Бесплатный проезд на московском метрополитене. Ну, ведомственное, так сказать. Но все равно.
С.БУНТМАН: Но все равно набегает, да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: 28 рублей, если я не ошибаюсь (я там 10 сразу купил, по-моему, 27 рублей или 28). Премиальный фонд, процентная надбавка за выслугу лет, база отдыха, надбавка за особые условия труда. И самое важное, возможность бесплатного получения высшего и среднеспециального образования в учебных заведениях МВД РФ. Вот, я хочу тебе сказать.
С.БУНТМАН: В учебных заведениях МВД РФ.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, совершенно верно.
С.БУНТМАН: То есть только ты в МВД РФ.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну как?..
С.БУНТМАН: Если ты идешь по своей, вот, по приобретенной специальности.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, там есть самые разные учебные заведения МВД РФ, да?
С.БУНТМАН: А какие?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, я точно не знаю сейчас – вот, нам слушатели подскажут. Но я хочу тебе сказать, что вот этот пакет совершенно замечательный.
С.БУНТМАН: Ну, скажем так. Базовый.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть может быть и лучше. Базовый?
С.БУНТМАН: Конечно, базовый пакет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не думаю, что в других...
С.БУНТМАН: Так, ты про что? Вот, скажи мне, ты про что говоришь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Про что говорю? Следующее. Это, вот, получают те люди, которые только приходят. Те, которые работают и которых мы встречаем на станциях метро, эти люди получают больше. Так вот, я хочу сказать, что когда вы к ним подходите, а они, так сказать, на вас смотрят, как будто вы им помешали... Там, подходишь: «Скажите, какая станция?» - «Я вам не справочное бюро». Было такое у меня. Я не понимал, куда мне пройти в какой выход. Не так ответили. Но ответили так, что лучше бы я не спрашивал. Двое были. С палкой один, другой вот с этим устройством.
С.БУНТМАН: Ну, это было счастье, что тебя не побили.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, я не буду так говорить – там не бьют, дело здесь не в этом. Значит, требуйте долива пива. Вот эти все ребята, им государство платит хорошие деньги по отношению к другим, поэтому они на работе не сироты. Вот это я хотел сказать, прочитав эту штуку.
С.БУНТМАН: Но ты понимаешь, для чего они существуют? Не для того, чтобы они мне улыбались, а для того, чтобы я их не замечал, но они были в случае чего. Чтобы они для меня были фактором безопасности. Когда идет патруль, я знаю, что для того, чтобы мирному гражданину вроде меня или вроде тебя было безопасно, понимаешь? Самое главное.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, взрывов нет – значит, безопасно, значит, они работают.
С.БУНТМАН: Да нет, мало ли что бывает. Выдирают сумки там, ну, что угодно может случиться в любом общественном месте. Я просто должен знать, что, вот, идет полицейский патруль, что его не надо трогать без дела, не надо от него требовать френч канкана. А то, что он должен быть фактором безопасности, это самое главное.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, они, по-моему, и есть факторы безопасности. По-моему, они на работе, по-моему, они работают.
С.БУНТМАН: Да. Но очень часто мы воспринимаем как фактор опасности и внутренне сжимаемся.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, это уже другая история. Пусть Медведев реформирует, пусть будет из милиции полиция, и тогда, может быть, перестанем бояться. Правда, они сейчас, все-таки, умудрились сделать свой праздник. И насколько я понимаю, 10 ноября будет день сотрудника МВД.
С.БУНТМАН: Ну и прекрасно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, отлично.
С.БУНТМАН: Ну и пускай, ради бога. А чем ты недоволен? Вот, скажи мне, пожалуйста? Вот, будет у них праздник, будет концерт по телевизору. Пускай будет – это их проблемы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мне кажется, что сначала нужно, чтобы народ это не называл «День мента». Хотя, в слове «мент» ничего такого оскорбительного, как выясняется. Но мне кажется, что как-то, вот, праздник этот не к месту. Сначала надо немного, так сказать, подтянуть дела, чтобы люди перестали шарахаться. А то как-то там все пляшут канкан, вот этот френч канкан, о котором ты говоришь (концерт обязательно будет), а здесь, понимаешь, боятся к ним подойти, к сотрудникам МВД. Но мне кажется, это неправильно. Надо к единому знаменателю какому-то привести.
С.БУНТМАН: Интересно, какая будет немузыкальная программа этого концерта. Вот, интересно. Я понимаю, ансамбль милицейской свистопляски будет изображать...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не, ну там будут попсовые всякие товарищи.
С.БУНТМАН: ...там будут петь патриотические песни. А там же всегда были, там, репризы, знаешь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Будут репризы.
С.БУНТМАН: А про что репризы будут?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Про них же. Так, я же вот написал на сайте, «Танцульки продолжаются» называется такая история. И там выйдут те же бабки. Знаешь, вот эти знаменитые в чулках? Там выйдут те же, естественно, там соразмерно времени, наверное, будут... Может, Иван Ургант даже будет вести или выйдут Комеди Клаб. И они будут шутить по поводу...
С.БУНТМАН: Сейчас Ваня позвонит и скажет, чтобы ты его не обижал.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, не знаю. Как пригласят – там по гонорару. Там высокие гонорары. Кроме того, это же престижно для артистов, ты что! Они стикеры потом всякие разные получают, они там помощники какого-то там внештатного отдела Министерства внутренних дел, какого-то общественного совета, понимаешь? Это такая вот вечная рука руку моет.
Понимаешь, я, вот, думал, что сейчас это прекратится, потому что День полиции... Но придумали, молодцы.
С.БУНТМАН: День сотрудника МВД.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: День сотрудника МВД. Причем, знаешь, как они написали, почему они сделали такое название?
С.БУНТМАН: Почему?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Они сделали такое название, потому что ветераны, оказывается, МВД обижаются на слово «полиция». Они не хотят, чтобы для их уха звучало слово «полиция», поэтому будет день сотрудника МВД. А, вот, день сотрудника МВД – это продолжение тех самых замечательных традиций, которые были до этого. Поэтому обязательно увидим Газманова, который делает кульбиты на сцене.
С.БУНТМАН: Да кто это смотреть-то будет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как?
С.БУНТМАН: Думаешь, много народу?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну что ты! Пугачева подгребет, Ротару мелькнет, Козон Иосиф Давыдович обязательно споет, единственный без фонограммы.
С.БУНТМАН: Вот, если бы мы в «Перехвате» разыгрывали там книжки и другие ценные подарки, я знаю, какой вопрос бы я сейчас задал.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Кому? Слушателям?
С.БУНТМАН: Да. Был случай в советское время, когда отменили концерт по случаю дня милиции. Когда это было? Внимание, вопрос! Приз в студию. Не помнишь, когда?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, не знаю. Скажи, когда?
С.БУНТМАН: Не знаешь, когда это было?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Когда?
С.БУНТМАН: Ну, пусть слушатели догадаются, займутся чем-нибудь, бескорыстным делом. Пусть подскажут. Это было, был такой потрясающий случай, когда отменен. И все подумали: «Ого-го...» - подумали все советские граждане сами себе.
А мы пока займемся какими-нибудь другими делами. Вот, ты защищал хорьков целую неделю и еще неделю будешь защищать хорьков, бороться со всеми безобразиями. Вот, скажи мне, пожалуйста, Матвей Юрьевич, вот, как ты... А! Ты же после этого уже прекратил. Ты прекратил защищать хорьков и инаугурировали Собянина, в этот день, в четверг это было, да?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, типа да-да.
С.БУНТМАН: В четверг это было. А что потом? Как изменилась твоя жизнь с четверга? Скажи мне, пожалуйста, только честно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, она никак не изменилась. Естественно, она никак не изменилась. Можно там долго злословить или восхищаться господином Собяниным, его выступлением перед Московской Городской Думой, тем, что он сказал какие-то, ну я не знаю там, для него стратегические какие-то фразы. И главная мысль, насколько я понимаю, это гармонизация взаимоотношений с Московской областью. Он говорил замечательные какие-то вещи типа того, что транспорт должен, наконец, пойти туда в области.
С.БУНТМАН: Да не транспорт, а метрополитен!
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, он не сказал слово «метрополитен». Дело в том, что, может быть, это будет какое-то там поверхностное метро или что.
С.БУНТМАН: Нет, знаешь как это самое?.. В метро не только объявления висят милиционерские, а висит еще схема, она называется «Схема скоростного транспорта города Москвы».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да-да-да, я все понимаю. Я вот что хочу тебе сказать? Что очень хорошо, замечательно Сергей Собянин начал свои первые шаги на должности мэра Москвы. И я бы бесконечно радовался этому обстоятельству. И просто обязуюсь ему во всем, даже при том, каким он несколько химическим образом по-современному пришел на эту должность, его никто не выбирал. Но! У него есть один человек, перед которым он ответственен.
С.БУНТМАН: Это кто же?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Которому он будет рассказывать, как он хорошо все сделал, и который будет оценивать то, что он делал. Это президент РФ.
С.БУНТМАН: И что? Чего в этом хорошего?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ничего в этом хорошего как раз нет. Я говорю, что вот это вот меня и смущает.
С.БУНТМАН: Ага.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Поэтому, вот, у нас Дмитрий Анатольевич Медведев – великий модернист, да?
С.БУНТМАН: Модернизатор.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Модернист.
С.БУНТМАН: Модернист – это...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, модернист, да, вот такой вот, понимаешь, во всем.
С.БУНТМАН: Ну, по-моему, постмодернист.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, постмодернизм – это чуть позже будет.
С.БУНТМАН: Да-а?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, «пост» - уже чуть-чуть дальше. Это перед 2012 годом. И, вот, мы увидим. И поэтому у нас такой Собянин. А, вот, если, например, не Собянину, а Владимиру Владимировичу Путину он будет подчинен, то совсем другие бы песни были. Поэтому вот это вот меня смущает. То есть мы, знаешь, мы как... Сейчас же, вот, открыли самый дальний космический объект, 10 миллиардов лет от нас.
С.БУНТМАН: Световых лет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Световых лет, да. И мы же понимаем, что этот свет шел до нас типа 10 миллиардов лет световых, понимаешь? И, вот, мы сейчас видим того, чего уже давно нет или оно находится не там, а еще на 10 миллиардов световых лет дальше.
Вот так и Собянин. Он как вот этот объект, который находится через 10 миллиардов лет. То есть все очень красиво по форме, и правильно и по отчетам, и по словам, и так далее. Но дело в том, что он хочет так, будет так. А хочет иначе, будет совершенно иначе.
С.БУНТМАН: Ничего он не хочет сам. Ты сам говоришь, что единственный человек, перед которым он отчитывается.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, у него есть какие-то желания, понимаешь? Он же умный человек. У него есть какие-то идеи, у него есть какие-то советники. И у него есть один человек, вот, которому это может нравиться или не нравиться. Вот это вот ужасно.
То есть, например, он скажет. Вот, простая история. «Вот, тут Бунтман в передаче «Перехват» упомянул о том, что, вроде... Он сказал как метро должно идти, а Ганапольский сказал: «Да это не известно, будет ли метро – может, какая-то там электричка». Так, все-таки, нам делать метро или электричку?» И вот они будут думать-думать, будут экспертные комиссии. А потом, вот, я задаю тебе вопрос: а потом надо ему идти советоваться с Медведевым или не надо?
С.БУНТМАН: Я думаю, что не надо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не надо. А если Медведеву как с Химкинским лесом напишут письмо?
С.БУНТМАН: Сам скажет Медведев.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что?
С.БУНТМАН: Да не письмо напишут, там еще чего-то. Это какие-то совершенно другие механизмы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ты понял ситуацию?
С.БУНТМАН: Да я понял ситуацию.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, представь себе. Они будут вести эту электричку или это метро, они будут срочно сейчас делать линии в Подмосковье. Вот, срочно, да? Оно не так дорого стоит, потому что это не тоннели делать, а это снаружи (как Филевская линия). После этого появятся какие-то зеленые или красные, которые напишут письмо Медведеву. Медведев, ради популярности своей и 2012 года или чего-то там еще, он остановит...
С.БУНТМАН: А ты считаешь, что Химки ради популярности?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что?
С.БУНТМАН: Ты Химки считаешь, он ради популярности сделал? М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я не знаю. Это не мой вопрос. Я с ним не разговаривал по этому поводу. Просто я другим занимаюсь, я тебе вопрос задаю – вот, постарайся мне ответить. Значит, Медведеву присылают письмо...
С.БУНТМАН: Ну, я думаю, ты упрощаешь.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Очень может быть. Так, так и надо. Медведеву присылают письмо: «Вот, Собянин, гад, ведет вот эти линии во все стороны, вырубает там какие-то перелесочки».
С.БУНТМАН: Подземные леса.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет. Оно ж снаружи будет. Медведев на фоне 2012 года говорит о приостановлении. Всё. Всё приостанавливается и начинается бодяга. Я спрашиваю тебя: «Ну и как же это все будет?» Понимаешь? Как это все будет?
С.БУНТМАН: А ты думаешь, это принципиально другое по сравнению с Лужковым? Лужков мог упереться. И где он сейчас, Лужков?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, Лужков мог упереться... Он не мог упереться. Просто он уже не был избран. Так вот если Собянин был бы избран, то он бы делал то, что хорошо для города. А сейчас он будет делать то, что хорошо для города, на 30% и то, что хорошо для президента, на 70%. Более того, эти 30% будут зачеркнуты, потому что если президенту не понравится... Будем так говорить, обоим президентам. Чего мы? Не знаем, что ли?
С.БУНТМАН: Ну и что ты этим хочешь сказать?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я хочу этим сказать, что...
С.БУНТМАН: Паршивая система, да, нам всем известно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что паршивая система. Вот об этом я и говорю. И никто меня не убедит, что она хорошая.
С.БУНТМАН: Да. Но при этом жить, наблюдать, комментировать то, что будет делать Собянин, и то, что будет делать его новая мэрия, новое старое правительство, мы не только можем, но мы и обязаны.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, будем обязаны, да.
С.БУНТМАН: Будем обязаны. Что ж нам?.. Да, это паршивая система. Когда выбирают, это совершенно другое. Мы с тобой об этом говорили. Но каким-то образом хоть что-то... Понимаешь, в чем дело? Вот тебе с Химкинским лесом. Ходили-ходили, ходили-ходили, били, полуубивали как Бекетова делали. И кончилось тем. Прибежали мальчишки неизвестные. Что это было? Непонятно. Прибежали мальчишки, побили администрацию, в которой удивительным образом никого не оказалось.
«Ого», - подумали по совокупности. И приостановили. Хорошо ли это, плохо ли. Приостановили. Хоть какое-то подобие было. Я так считаю, что чем больше они будут между собой только советоваться, тем будут резче выступления, тем будет больше мальчишек в масках и так далее.
Вот чего сейчас творится во Франции? Ну, то, что там творится, это замечательно и нам не снилось. Потому что да, это ужасно. Бьют машины, бьют останови, сдуру оппозиционеры позвали лицеистов на улицу. Но там как-то умеют это отличать.
Ты знаешь, как новости строятся сейчас во Франции? Всем дают! Всем дают высказаться.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, так и надо, наверное.
С.БУНТМАН: Кроме хулиганов, которые используют просто эту ситуацию для того, чтобы побить машины, витрины и стеклянные остановки. Но всем дают, все высказываются. И те, кто пикетируют, и те, кто реквизируют, и те, кто закрывают, те, кто открывают бензоколонки. Все высказываются. Это нормально. От этого легче жить не становится, но это нормально. Потому что в этом есть перспектива.
В общем, ты пессимистически относишься к Собянину, я понял.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, не меняется суть. Вот, вчера Радзиховский был в эфире и он очень точную вещь сказал по поводу того, что мы живем в таком, как бы, мире имитации. И то, что у нас имитация политики. И, действительно, это имитация политики. Поэтому я себя всячески останавливаю от каких-то фраз типа «Ну вот, наконец, слава богу, жизнь поменялась», потому что система-то кардинально не изменилась. Никто перед гражданами не подотчетен, Ходорковскому – так не буду заморачиваться и останавливаться по этому поводу, потому что тоже ничего нового не ожидал – шьют большой срок. Теперь, вот, уже знаю, как будет высокий суд, руководствуясь гуманными принципами господина Медведева...
С.БУНТМАН: Сколько дадут, как думаешь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, задача-то, чтобы после 2012 он вышел. Я думаю, лет 5. Ну, самое главное, что...
С.БУНТМАН: Плюс к этому лет 5, да?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет-нет-нет. Сейчас надо заканчивать эту всю историю. Уже оттянулся Владимир Владимирович, наверное, сколько угодно. Тут глупо предполагать, но предполагаю, что... Вот, понимаешь, как? Сейчас поясню тебе. Я, все-таки, вижу, что власть какой-то геморрой желает прекратить себе. Вот, она поняла, что она что-то делает и это называется геморроем для нее же. Вот это знаменитое выступление господина Суркова, где он сказал, что власть добра. Я уже много слов сказал по поводу Суркова и этих его фраз. Это говорит вот о чем. Что не хотят Собянину делать сильный геморрой. Поэтому какие-то вещи надо решать. В частности, с Триумфальной площадью. Конечно, решать иезуитски, разрешив собираться там 200-м протестующим. Но дело здесь не в этом. Как-то, ну, вам же разрешили, да? Вот, чтобы была такая имитация, как верно говорит Радзиховский. Разрешили. Так и здесь.
Я прекрасно знаю, какие разговоры были по поводу Лужкова, что говорили Лужкову и Батуриной по поводу того, что им до 2012 года желательно тут не появляться – вот они так тихонечко где-то там что-то такое, вот, говорят, какие-то обидные для власти слова, но не так.
С.БУНТМАН: На лекции говорят, публично для молодого поколения.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не-не, на лекции – да пожалуйста, мы в эфире тоже можем говорить.
С.БУНТМАН: Нет. Точно так же, как Сурков выступал перед чеченской молодежью, говорил всякие разные вещи.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Ну, вот, все да, все говорят.
С.БУНТМАН: Ну, так же и Лужков. Хорошая аудитория.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот поэтому надо какие-то вещи снимать. Поэтому нужно дать сейчас Ходорковскому, попросить от имени государства какой-то огромный срок. Но мудрый суд, особенно на фоне последних заявлений Медведева, 2525 заявления, что нужно вообще за экономику – ты помнишь, да? – как-то вообще избегать уголовного преследования. Ну, вот, надо только посчитать, чтобы это как-то прилично было.
С.БУНТМАН: Нет, это под стражу не брать за экономику.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это не имеет никакого значения. Значит, самое главное – решить вопрос, чтобы он вышел после 2012 года, чтобы не было смущения умов. Вот, после 2012-го он выйдет, вопрос будет закрыт. Дальше пусть занимается чем угодно. Ну, будем смотреть на него, на Ходорковского. Главное – чтобы не лез в политику. Полезет в политику – найдем наркотики. Вот и все. Это такой, простой незатейливый разговор.
Вот, человек, с которым я говорил по поводу Батуриной и Лужкова, он сказал мне. Он посмотрел так на меня и говорит: «Ты даже представить себе не можешь, насколько все это цинично делалось».
С.БУНТМАН: А в каком смысле цинично? Я не думаю, что это делалось по каким-то соблюдениям цирлихов и манирлихов.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правильно! Ну вот так вот оно и будет. Поэтому, ребята, ничего не меняется. Ничего абсолютно не меняется, и это очень печально. И по этому поводу я хочу тебя спросить, Сергей Александрович. Ты помнишь, вот мы с тобой намедни где-то видели фотографию, где наши демократы жали друг другу руки? Рыжков там был, да? Помнишь? Немцов там был.
С.БУНТМАН: Нет, это ты не со мной, это ты с другим кем-то смотрел.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну, ты знаешь об этой фотографии?
С.БУНТМАН: Ну, знаю, да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Там они какие-то партии создают. Правда, не партии – пока общественные объединения.
С.БУНТМАН: Ничего они не создадут, кстати.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не создадут, да?
С.БУНТМАН: Не-а, не создадут.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, хотелось бы просто знать. Вот, как-то тут говорилось, что что-то такое будет. Если ничего не будет, так вы скажите. Потому что они куда поехали? Лекции читать? Или они там, типа, обнадежили и?.. То есть просто, чтобы было понятно. Или как-то все уже решили, ну, забили на это дело или будут делать после 2012 года. Вот это большой вопрос, понимаешь?
С.БУНТМАН: Нет, они собираются делать. Но тут слишком много... Мне кажется, что должно быть совершенно другое качество. Качество с учетом вот этой имитации политики, о которой ты говоришь совершенно справедливо, имитации политической жизни, имитации государственного управления. Те самые постромки, которые описаны у Льва Николаевича Толстого. Помнишь, когда ребенок дергает за ленточки, ему кажется, что он управляет лошадью? А лошадь себе несется и несется. Куда унесется, они себе просто не представляют. Они себе просто не представляют. Потому что они, вот, думают. Вот, принимают решения. Ну, попали, да? Или не попали. Вот, считают, сейчас будет Собянин – это лучшее. Потому что он просветлит потоки, сделает то-то... Я предполагаю, что они занимаются таким, ну, думают о Москве, скажем, и о том, что здесь делать, что он сделает то-то, то-то, то-то, то-то. Но самого способа решения проблемы, назначения людей, последствия они не видят. На этом завершим, прервемся. Только скажем, что вы абсолютно правильно сказали: концерт Дня милиции отменили тогда, когда умер Брежнев, 1982-й год.
НОВОСТИ
С.БУНТМАН: Мы продолжаем «Перехват». Матвей Ганапольский, Сергей Бунтман. Так, я вот что говорю? Понимаешь, нужно абсолютно новое качество. А все так мертво вокруг, понимаешь? Ни откуда не возьмется политическая жизнь, ни откуда она не появится. И настолько людям стало странно сейчас любые акции, любое действие, что можно только говорить, как наш слушатель написал: «Французские профсоюзы вывели на улицы 3,5 миллиона людей». Вот в этом главное. А спросить, 3,5 выйдут ли когда-нибудь у нас? Хорошо это или плохо? Что, скорее, будут думать о том, что неужели и у нас будет хулиганье переворачивать машины, но это в отдельных местах, а будут у нас очереди опять на заправку, будет у нас плохо с топливом, не будут ходить поезда, не будут летать самолеты. Да пошло оно к черту все это пенсионное законодательство, да? Ну что там, 2 года? С жиру бесятся. И никто никуда не пойдет по более важным, даже, можно сказать, по таким... Знаешь, в той же Франции была бы сейчас новая революция, если бы такое было, как у нас. Не какая-то там пенсионная реформа, на 2 года, извините меня, повысили минимальный возраст выхода на пенсию, а, вот, то, что у нас творится. Была бы революция.
И они еще жалуются, что они свои реформы... «Пресса нас мучает, нас провоцирует, народ на что-то» (здесь у нас жалуются). В тепличных условиях они проводят все свои решения. И не отвечают ни за одну ошибку, никогда. И так, наверное, будет, пока не будет какой-то новый, дикий, с топорами и с вилами взрыв, с электронными топорами и электронными вилами, высокоточными, я не знаю, кольями.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну да. Вот, понимаешь, тактически, если бы, наверное, тут сидел Путин или Медведев, то они бы могли там, например, мне сказать: «Вот видите, Матвей Юрьевич, вы все время говорите «Граждане, граждане должны». А чего граждане должны? Вот, смотрите, мы рулим достаточно эффективно и, как бы, тактически у нас, в общем, все в порядке и как-то и бюджет мы держим, и рубль». Ну, вот, правда планируют там немножко отпустить вожжи в отношении рубля. Но дело в том, что об этом много говорилось. Но, вот, как-то стратегически. Граждане абсолютно детренированы. Вот, граждане перестают интересоваться выбором, что хорошо и что плохо. Потому что так же было 70 лет или почти 80 лет советской власти.
А зачем в новой России такие граждане, которым, по сути, все равно? то есть им не все равно, но они говорят...
С.БУНТМАН: Это в какой новой России? Потому что власти это очень удобно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Власти это очень удобно.
С.БУНТМАН: Да и гражданам удобно!
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я понимаю.
С.БУНТМАН: Матвей!
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я понимаю. Но вот эта вот мертвечина – она чревата. Потому что при любом испытании люди будут говорить: «Ну как? Вы же это дело решали? Вот, вы же и решайте. А нам, по сути, все равно». И кроме того, пропадает вот это желание понять, какой кандидат лучше, потому что нет кандидатов для выбора. Вот эти выборы, вообще любые выборы – они тренируют граждан. Они пробуждают в гражданах какую-то их социальную суть.
С.БУНТМАН: Еще как.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А так, конечно, такая огромная страна... Вот, послушайте любое выступление того же, там я не знаю, да любого человека, который говорит о том, что выборы необходимы. Они необходимы не сами по себе, не для того, чтобы мэра выбирать. А для того чтобы постоянно воспитывать свое социальное качество как гражданина.
С.БУНТМАН: А зачем?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, это ты иронизируешь и иронизируешь абсолютно правильно.
С.БУНТМАН: Я иронизирую сейчас? Я не иронизирую, я задаю вопрос, который задают себе миллионы граждан России: «А зачем это нужно?»
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Затем, что в жизни всякое бывает, и решения не всегда принимает правительство. Человек тоже должен учиться принимать решения.
С.БУНТМАН: Да я приму в своей жизни свое решение. И плевал я на всех на них. У меня не на кого будет ссылаться.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это твое, маленькое решение, по своей судьбе, например, какую купить машину или какой подарить подарок любимой девушке.
С.БУНТМАН: Да я приму решение, я приму решение. Я не буду, там, скажем... Я буду что-то делать в обход, в обскок и в обполз этой власти. Но когда мне будет удобно, я всегда скажу: «Я машину не могу купить, потому что у нас такое дерьмовое правительство, которое мне платит мало, а я несчастный ничего не могу сделать».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну вот это и будет результат политики вот такой, когда ты ничего не решаешь.
С.БУНТМАН: Я палец о палец не ударю для того, чтобы сменилось это правительство, для того, чтобы сменились условия. Я ничего не сделаю для этого, потому что, на самом деле: а) чем хуже законы, тем больше удовольствия на них ссылаться, что ты ничего не можешь сделать. Чем больше берут взяток, у тебя есть возможность обойти, насвинячить, схамить, припарковаться на троллейбусной остановке на красном асфальте, всем помешав, или в третьем ряду. И у тебя есть прекрасное, железобетонное оправдание: «А вот там они катаются с мигалками, делают нам паршивые законы, у нас жизнь все хуже и хуже. Так буду и я свиньей». Это удобная, это чудесная позиция.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, вот, и получается, что, вот, «я решил», – любой россиянин может так сказать. Но, вот, «мы решили» - вот это сочетание все больше и больше уходит из российской жизни. Это ужасно печально. И я, вот, не знаю, понимают это господа, которые рулят российской жизнью? Понимают ли они, что, вот, в этой мертвечине, которая существует, постепенно детренируются граждане, вообще, теряют интерес, понимают, что это надолго, меняют свои планы? Вот, раньше они думали, что что-то будет меняться, а сейчас они видят: «Ничего меняться не будет. Ну и поехали отсюда». Ты знаешь, Россия – третья страна...
С.БУНТМАН: А ты правильно сказал. Ты сказал важную вещь. Раньше. Вот смотри, и Андрей тут вот тоже про это нам пишет: «Раньше люди думали, что что-то будет меняться». Не они там голосовали или выходили и менялось. Думали, что что-то будет меняться. Один раз что-то сделали, а потом подождали. «Как там? Ау? Поменялось? Ни черта. Поменялось? Нет, хуже стало!» Так, давайте наплюем на все.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, во всяком случае, вот, как мне кажется, Сурков, когда он, знаешь, будет когда-нибудь на пенсии, то о его времени, вот, о нашем времени написаны будут какие-то аналитические работы. И, вот, я не знаю, анализирует ли он когда-нибудь? Говорят, что он умный человек. Анализирует ли он то, что он делает как, наверное, как говорят, глава такого идеологического департамента? Он – вот удивительно – он понимает, что люди должны быть активны по строительству своей страны. Но делает он это через лагеря, там, «Наших». Понимаешь, да? То есть ты помнишь это видео, которое было, там сидят...
С.БУНТМАН: Да нет, это организуется поддержка имитации.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет-нет. Они на самом деле, и это многие рассказывают, там они какие-то нововведения обсуждают...
С.БУНТМАН: Да это все детский сад! Это штучки.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, это может быть детский сад. Но дело в том, что... Почему ты это делаешь в таком закрытом месте?
С.БУНТМАН: Конечно. Потому что они прекрасно все знают: «Мы сейчас поиграли в инновацию, а то, что больше понравится, не будет там внедрено где-то что-то, потому что для этого надо все время работать. А меня возьмут на 35 миллиметров ближе к той кормушке, к которой надо прийти. И хрен с ними, со всеми инновациями, модернизациями моими собственными».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, наверное, они их так поощряют. Я просто хочу сказать и, может быть, вот эту тему на этом закончить, что то, что происходит в России, оно печально тем, что власть всячески не то, что воспитывает, а своими действиями поддерживает и насаждает вот такую социальную импотенцию общества. Конечно, если будет, не дай бог, третья Великая Отечественная война, то все дружно с оружием отстоят, там, рубежи и все это понятно. Но дело в том, что... Вот, как Латынина сказала эту историческую фразу, что в каких-то там Сенегалах нанотехнологий не бывает. Она там, правда, я не помню, какую страну назвала.
С.БУНТМАН: Сейчас будет звонок с Сенегальского посольства.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, когда граждане... Ну, не будет – там у них намечаются вообще большие неприятности в этой стране, им там не до этого. Всеобщая блокада там намечается. В общем, с ребятами решили разобраться.
Но, действительно, можно ли построить реальное Сколково, когда граждане социально пассивны? Можно сказать, например, так: «Ну, хорошо, граждане социально пассивны. Но, ведь, ученые-то активны в своем желании двигать свои научные исследования». Но вспомним, что сказал нобелевский лауреат. Он сказал: «Ну, вот, воздух какой-то вот такой вот, понимаете?» А все начнут говорить: «Да что такое воздух! Это вшивота вот эта интеллигентская, какой-то ему воздух не нравится. Да Сколково – там прекрасный воздух будет». Но он же другой воздух имеет в виду.
И, вот, понимаешь, вот этот контрапункт между тем, что провозглашает Медведев: «Действительно, давайте сделаем нашу страну вот такую динамичную, и вообще столько у нас сил. Ну, почему все россияне куда-то уезжают, почему это все делается там?» А с другой стороны, это же соединяется с совершенно невероятной мертвечиной. Вот, ты знаешь, на нашем сайте я очень люблю это, есть такой профессор Юрий Магаршак, у него замечательная статья о том, что Россия – безынерционная страна.
С.БУНТМАН: То есть? Он что имеет в виду?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он имеет в виду, что, смотри, вот, сначала все говорили, что Лужков – молодец. После этого Лужкова убрали, стали все говорить, что он плохой. Началась Великая октябрьская социалистическая революция, и все стали немедленно большевиками-коммунистами.
С.БУНТМАН: Ну, конечно. Тут 5 лет была война гражданская.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не-не, это я понимаю. Просто я тебе говорю. Вот, основная масса. Вот, казалось бы, Россия – огромная страна и она должна иметь свою инерционность, инерционность в здравом смысле.
С.БУНТМАН: Сохранение движения.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Инерционность – сохранение движения, да?
С.БУНТМАН: Да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но как только что-то у нас меняется в социальной организации общества... Вот, знаешь как стая рыб или стая птиц по непонятной причине мгновенно меняют свое движение. И Ельцин тут же абсолютно, демократия во всей стране, люди идут на выборы, люди говорят о будущем, общество наполнено динамизмом. Приходит Путин. Все понятно: мгновенно все общество разворачивается, стабильность, эта стабильность необходима...
С.БУНТМАН: Матвей, ты помнишь, по какому поводу была написана фраза знаменитая «Скучно жить в краю непуганых идиотов»? Не помнишь?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет.
С.БУНТМАН: Что этому предшествовало? Именно то, о чем ты говоришь и о чем говорит Магаршак. «Поэта N 10 лет дружно хвалили, потом еще 10 лет будут дружно ругать. Скучно жить в краю непуганых идиотов».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, в общем, пуганых-непуганых, уже пуганых идиотов. Но все равно. Я не хочу так называть граждан. Просто это... Вот, понимаете, в такой огромной... Вот, товарищ Проханов, я еще раз повторяю, Проханов сказал историческую фразу однажды в передаче. Он сравнил Россию с огромным самолетом. Если этот самолет не летит, его и самолетом назвать нельзя.
С.БУНТМАН: Это самолет, который стоит на ВДНХ.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Может, на ВДНХ, может, он неправильно построен. Но во всяком случае, вот, все время не давать самолету бензина, вот этого авиакеросина, но называть его самолетом и говорить, что он летит, я думаю, что это неправильно – это уничтожать собственный народ, собственное общество.
С.БУНТМАН: Вот смотри, здесь чуть-чуть такой перехват, чуть-чуть вбок. Здесь много пишут: «Да просто организовать, смски переслать». Значит так. Если нам с вами пришлют смску с тем, что «Выходим тогда-то тогда-то, туда-то туда-то», мы это отправим... Знаете, есть такая функция «Удалить», да?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
С.БУНТМАН: Раз – отправили. Придет такой mail, отправим в Спам. Я, опять же, напоминаю, вчера я целый час смотрел, ну, французские новости. И, вот, о чем я думал. Во-первых, это идиотизм все то, что там делается. Сидят лицеисты и говорят, вот, вашими же, друзья, словами. Они говорят: «Мы переслались смсками, письмами, по всем твиттерам, Facebook и прочим делам, и, вот, мы собрались, заблокировали свой лицей и мы не хотим, чтобы наши родители еще на 2 года больше корячились так, как они корячатся сейчас. Они именно так и говорят. Приходят на работу, и валятся, и нам от этого только плохо». Да. Потому что они к этому привыкли.
Что делает директор лицея? Директор лицея ходит и говорит: «Ну, я надеюсь, что какая-то часть ребят поймет, что не надо блокировать, что надо сдать работы. Это все, конечно, серьезно, я понимаю. Это не хулиганы – это все серьезно. Но, наверное, вот сейчас думаем за каникулы, как-то за каникулы все утрясется». И ходит, разговаривает со всеми ребятами.
И что я еще подумал, смотря целый час эти новости программы «France 2»? Я подумал о том, что 95% кроме погоды и, собственно, репортажа, паркетного репортажа корреспондента из здания сената, где собирались голосовать, могло получить предупреждение, уведомление, замечание от всевозможных комиссий за экстремизм. Каждое слово по российским меркам... У нас планку понизили, ой-ой-ой антигосударственности, ой-ой-ой экстремизма. Планку понизили до 3-х вот этих самых, до нановеличин. Каждый вспук, извините меня, это уже попытка «А не экстремизм ли это?»
Пишут из Бишкека (последнее, что скажу): «Наш пример вам не подходит?» Ренат из Бишкека, ваш пример никому не подходит. Это доведенная до предела непонятность и группа людей, из которых одни искренне считают, что кошмарный взрыв, который был... Мог бы быть кошмарнее, да? Бывало в XX веке и кошмарнее. Так вот, этот взрыв насилия, взрыв вандализма всего – это как раз следствие того, что проводится непонятная странная клановая политика, и общество не определилось. У нас все это то же самое, только представьте себе, где-то там под асфальтом. То же самое. И этот вариант не подходит никому. Да, Матвей?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, я хотел сказать. Вот, мне в связи с сурками... С хорьками, боже мой. Хорьки-сурки.
С.БУНТМАН: Хорошая оговорка, отличная!
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мне приходит в день по 10-15 всяких мэйлов, где всякие документы, приходят письма. И там везде написано: «Вот, мы уже все пороги оббили, вот только на вас у нас надежда». Ну, ребят, во-первых, у меня только 8 этих маленьких передач в месяц, потому что я 2 недели в эфире, да? Но даже если б был я 24 часа в эфире, все равно невозможно решить проблемы 140 миллионов граждан.
И что я тут хочу сказать? Вот тут появилась у многих иллюзия по поводу интернета. То есть, с одной стороны, люди опасаются, что власть будет чехвостить интернет. А с другой стороны стали говорить (и я говорю, просто утверждаю, ты знаешь, постоянно), что интернет – это пятая власть, и очень здорово все.
С.БУНТМАН: Сам по себе он – набор железок и стекляшек, и проводов.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да-да-да. Нет-нет, люди проявляют социальное и так далее. Но! Тут одно важное замечание. Что сейчас стало проявляться? Люди создают такие социальные, так сказать, коммуны в интернете, в которых очень зло там чехвостят власть, меняются документами и так далее. И это создает у них иллюзию, что они, действительно, что-то меняют кроме мыслей в своих головах, что они реально меняют что-то в обществе. Но дело в том, что интернет – вот, в этом же его и прелесть, и ужас, что он затачивается под конкретного пользователя. И вы создаете среду для себя, в которой вам хорошо и удобно, в которой нет неприятных людей, в которой все ваши друзья. Более того, там все единомышленники. И создается ощущение, что и жизнь такая. То есть люди чувствуют, что жизнь не такая. Но пока ограничиваются дома в теплых тапках, что, вот, жизнь ровно такая уже и на улице.
Ребята, она не такая улице. Вот, интернет наполнен фразами по поводу того, что безобразие то, что творится с Ходорковским, безобразие то, что делают менты.
С.БУНТМАН: Безобразие то, что было в Свердловской области.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В Свердловской области и так далее.
С.БУНТМАН: Когда, помнишь там, девочку...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И, вот, прямо и говорится. Вот, как слышишь тут, человек написал гениально: «Давай отправим миллион смсок». Ребята, Бунтман замечательно только что сказал, что даже не надо миллион раз нажимать на «Delete», а это делается автоматически. Понимаете? Поэтому вы, многие из вас – короли интернета. Но дело в том, что кремлевские, белодомовские – это короли реальной жизни. Понимаете? И между вами...
С.БУНТМАН: Короли реала и короли виртуала.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: ...вот эта дверь входная, когда вы сидите в интернете. То есть, поймите, я не осуждаю. Вот, все, что мы делаем, например, в «Хорьках», мы делаем потому, что вы это выложили в интернете. Благодаря вам, это стало известно. Но у власти есть возможность обратить на вас внимание или не обратить, написать потом, что это социально важная заметка была в интернете, или ее проигнорировать.
Вот, смотрите, вы пишете про сбитую девочку, и МВД реагирует. Интернет бурлит возмущением по поводу Ходорковского, а они клали на это. Понимаете, в чем дело? Потому что вы за закрытой дверью. И когда вот эти манифестанты отчаянно говорят: «Ребята, выходите на нашу демонстрацию, давайте покажем, что мы – сила». Вы говорите: «Давайте лучше миллион смсок отправим». Это большая и принципиальная разница. Интернет внутри себя, его можно заметить или не заметить. На вашу публикацию можно прореагировать или не прореагировать.
Ну, вот, Ганапольский, «Эхо Москвы», все ребята тут, еще пара изданий, «Новая газета», даже государственные издания уже реагируют, понимаете? Ну, а, вот, если опять... Ну, можно так сказать. Вот тут вокруг нас сейчас медведевское, поэтому реагируют. А если опять будет путинское?
С.БУНТМАН: Это такое, виртуальное абсолютно, Матвей.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Просто сейчас замечают. А если потом будет дано указание «Да пошли вы все к чертовой матери, не будем замечать», и не будут замечать. И вы будете слать друг другу 5 миллионов сообщений, а эти сообщения будут автоматически нажиматься «Delete», и они никому не будут нужны. Поэтому вот это все увязано. То, что власть полностью убрала ваше публичное волеизъявление, то есть выборы. В результате у вас же бурлит все внутри, вы нашли себя в интернете, я нашел себя в интернете, блоги вообще там, публикуешь, все сотрясается. Но это, знаете, был когда-то такой... (вот на этом я закончу) Был когда-то такой потрясающий...
С.БУНТМАН: Мне на 2 вопроса надо ответить.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, я имею в виду. Был, ты помнишь, такой замечательный, он жил в Ужгороде, такой... Он писал замечательные короткие фразы Феликс Кривин, помнишь такой был?
С.БУНТМАН: Да, естественно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И у него есть такая фраза: «Говорят, что в глубине Земли...» Я не помню, не дословно цитирую. «Говорят, что в глубине Земли плещется магма, крутится ядро, падают горы и что-то там сотрясается. Жаль, что у нас наверху мы ощущаем только какие-то легкие колебания». Понимаете? Вот это относительно той жизни, которую мы ведем. Поэтому давайте жить не замкнуто, давайте жить не только в интернете.
С.БУНТМАН: Я перехвачу для того, чтобы очень коротко ответить на 2 вопроса, которые меня так, озадачили, я бы сказал. Первое: «Собянин не взял с собой журналистов, ему не нужен пиар». Значит, так, дорогой Сергей.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты, в смысле, Собянину говоришь? (смеется)
С.БУНТМАН: Да, почти-почти. Да. Тут все Сергеи. Сергей пишет про Сергея Собянина, Сергей отвечает, да, и так далее. Смотрите, как извратились у нас мозги. Значит, группу журналистов с собой взять и пригласить прессу на свое выездное там заседание – это не значит пригласить группу хвостозаносящих и великиесловаловящих. Это значит сделать публичным то, что ты делаешь. Ее не надо приглашать – она сама должна приходить, и никто этому не должен воспрепятствовать. Это первое.
Второе. Тоже Сергей пишет (другой, правда, по-моему): «Французский сенат-то все равно проголосовал за пенсионную реформу». Да, проголосовал. Но каждый сенатор знает и президент Саркози знает, что чего хотят те люди, которые выходят и бастуют, или манифестации проводят на улицах. Они знают и обязаны это учитывать, потому что скоро, ребят, переизбираться и сенаторам, и Саркозям, и всем остальным. И надо будет, на выборах выяснится, сколько человек поняли, что такое пенсионная реформа так, как хочет это объяснить правительство (кстати, у него еще есть возможность внести поправки). А что будет после среды, если Саркози подпишет, никто не знает. А сколько человек этого не поняли. И французы (последнее) протестуют только против того, в основном, что с ними не так обсудили, как в других странах ЕС. Спасибо. Всего доброго.