Перехват - 2010-11-27

С. БУНТМАН - Добрый вечер. 17 часов 5 минут. На экранах ваших компьютеров живой настоящий Венедиктов работает с документами, как вы видите. Листает программу. Зачем, я не знаю. Алёш, добрый день.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Добрый день. По привычке.

С. БУНТМАН - Так что мы сегодня будем и отвечать на ваши вопросы, на удивление много толковых вопросов. Я тебе скажу, что за последние… просто, Алёша, тебя какое-то время не было. Как ты приехал, тут пошли какие-то новости, при этом не самые неприятные. Я бы сказал, что вчера было такое ощущение глубокого удовлетворения действительностью, которое очень редко появляется, потому что случилось то, что сказал Парфёнов позавчера, что сам факт… для меня был очень важен, я не знаю, как для тебя, ты скажешь. Для меня тоже очень было важно то, что произнесла Дума и подписала этот документ, и я бы сказал, что в какой-то имеющей вид естественной политической дискуссии даже.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А, то есть ты почувствовал оттепель, и сразу крылья ушей у тебя затрепетали?

С. БУНТМАН - Нет. Я оттепель не почувствовал. Я почувствовал, что что-то нормальное такое, знаешь. И, вот, то, что университет забанил учебник знаменитый.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Наша жизнь состоит из смеси нормального и ненормального, просто в разных припорциях.

С. БУНТМАН - Припорция вчера была хорошая.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ты знаешь, ничего нового для меня, я, может быть, уже действительно стал брюзгой, но ничего такого неожиданного…. Ну, да, ну, правильно, ну, Дума признала. Ну, правильно. Слушай, я, когда, там, работал с документами, и в том числе по Катыни и в архивах в своё время ещё тогда в советское время все всё знали, всё было ясно и очевидно. И просто, ну, есть люди, которые упираются, и только политическая целесообразность не давала возможности, значит, властям открыто и прямо сказать. Все всё знали. Пример с селом Медным, который уже навяз у всех в зубах.

С. БУНТМАН - Да. «А как же Медное?».

А. ВЕНЕДИКТОВ - Которое, я напомню, никогда не было под гитлеровцами, но там было 6,5, по-моему, тысяч расстреляно.

С. БУНТМАН - Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Таким же образом немецкими же вальтерами такими же пулями без всяких записок Берия. Кто же их расстрелял-то?

С. БУНТМАН - Да, ветераны НКВД, тамашняя глава управления НКВД рассказывает…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это банально.

С. БУНТМАН - Всё это понятно…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Очень хорошо, я очень одобряю это дело, потому что…

С. БУНТМАН - Да нет, ну, Алёша, шо було… вот был документ…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Для тех, я тебя уверяю, для граждан Российской Федерации ни один человек, к сожалению, это наша действительность, решение Думы не переменило мнения о Катыни. Вот кто думал, что Катынь – это зверство немцев, те от Думы, оттого что Дума проголосовала по щелчку, так продолжают думать. Те, кто думал, что Катынь – это зверство НКВД, тем более думают… ну, вот, я тебе просто говорю, Серёж, это внешнее… это важно.

С. БУНТМАН - Правильно. Я ещё проще скажу, понимаешь, мне наблевать вот на что.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Проблюйся.

С. БУНТМАН - Да. Но я не буду, я просто не буду вступать в дискуссии с глухими об особенностях, этих самых, фуг Баха, не буду вступать, потому что мы говорим вообще о разных вещах.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Бах - плохой композитор, скажу тебе.

С. БУНТМАН - Ну, конечно, отвратительный.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, есть же люди, которые любят Баха.

С. БУНТМАН - Ваш немецкий Бах, лишённый вкуса, я читал про это… я сейчас про это читаю книжку.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да, да, да, да, да, да, абсолютно. Это очень важно с точки зрения…

С. БУНТМАН - Я считаю, объективно должно существовать, чтобы те, кто действительно хочет кликнуть и найти документы, а не измышления того или иного рода, чтобы они могли их найти и могли найти политическое мнение в тот или иной момент.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я бы ждал от Думы другого. Я недоволен. Я тебе могу сказать, чем. Совершенно очевидно, что это конъюнктурное заявление Государственной Думы, которое не носит никакого обязательного характера к визиту Президента Варшавы шестого, если мне изменяет память, декабря. Если бы они приняли поправку в закон о рассекречивании архивов, я напомню, что большая часть архивов по Катыни засекречена.

С. БУНТМАН - Не архивов, а дела.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Дела.

С. БУНТМАН - Дела.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Дело в архиве, Серёжа.

С. БУНТМАН - Дела, дела, дела, в котором очень много конкретных вещей.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, мы не знаем, что там есть. Я там видел одну папку, мне в своё время показали, знаем, там есть фамилии, там фамилии людей, которые всё это делали.

С. БУНТМАН - Мелкие бумажки, которые как раз и составляются…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Так вот, я хочу тебе сказать, если бы Дума приняла бы в соответствии со своим заявлением поправку в законодательстве о рассекречивании законом, законом Российской Федерации Катынского дела, да, выведения его из-под других якобы законов. На самом деле ничего её не запрещает рассекретить, фигня полная. Во всяком случае, абсолютное большинство. Вот тогда бы это было дило.

С. БУНТМАН - Ижучите.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А это не дило.

С. БУНТМАН - Ижучите.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Потому что…

С. БУНТМАН - Шаг за шагом.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, Серёжа, это очень опасная история. А в следующий раз Дума примет заявление, что войну Вторую мировую начала Англия и Франция, как говорил об этом товарищ Молотов и товарищ Сталин. Я против того, чтобы парламенты и правительства вмешивались…

С. БУНТМАН - Ну, она почти что приняла на той же неделе…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я против того, чтобы парламенты и правительства вмешивались в регулирование истории. Я против этого, понимаешь? Она должна была принять не заявление, а извинение. Если вы это делаете для поляков, ну так извинитесь перед ними. Вы это делаете не для Российской Федерации, не для граждан Российской Федерации, которые остались при своём. Рассекретьте архивы.

С. БУНТМАН - Хорошо, дальше идём. Но ты мне настроение таким образом окончательно не испортил.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я постараюсь.

С. БУНТМАН - Нет, не испортишь. Алексей Венедиктов…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Потому что слишком сразу все благодушны – оттепель, перестройка, я только слышу… Парфёнов – перестройка, Дума – перестройка. Учебник…

С. БУНТМАН - Нет, я ни слова не сказал ни про оттепель, ни про перестройку, ни про чувство глубокого удовлетворения.

А. ВЕНЕДИКТОВ - У тебя глазки блестят, просто на меня камера. А на себя камеру поверни, и увидят, как у тебя глазки блестят. Вот у него глазки счастливые… ты как Ганапольский времён первого Медведева.

С. БУНТМАН - Только не надо скабрёзных предположений, из-за чего у меня блестят глазки, как изволили выразиться Алексей Алексеевич.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Весна у него.

С. БУНТМАН - Пожалуйста, вот этого не надо. Всё остальное вы можете присылать +79859704545. Кроме скабрёзных предположений. Всё равно…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Всё равно. Это не всё равно.

С. БУНТМАН - Можно с этим работать.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, с чем? Не с чем работать.

С. БУНТМАН - Хорошо. Есть ощущение, что…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, да, я возьму это заявление Госдумы как документ высшего органа законодательной власти и приложу в дело. Это полезно, конечно.

С. БУНТМАН - Ну, конечно полезно.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Конечно. Вот это…

С. БУНТМАН - Ещё, ты знаешь, я привык относиться…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Лучше бы закон был.

С. БУНТМАН - Вот, милейшая наша, горячо любимая мною Инесса Землер, наш героический корреспондент…

А. ВЕНЕДИКТОВ - О, да.

С. БУНТМАН - Она всегда с такой трогательной теплотой рассказывает про своих вот этих ребят.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, ничего.

С. БУНТМАН - Плюсик поставим. Галочку поставим.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, хорошо, да.

С. БУНТМАН - Теперь, одновременно Дума говорит об этом… спрашивают наши слушатели, вот это отношение к списку и к тому, что Европарламент ещё присоединился и решил об ограничениях, визовых ограничениях…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Комитет при Европарламенте…

С. БУНТМАН - Комитет при Европарламенте…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, Комиссия по международным…

С. БУНТМАН - Да, Комиссия по международным делам подтверждает этот список, в которых причастных подозреваемых причастности к делу Магницкого, вот, его, то, что они не получат визы, грубо говоря, ограничения. И счета арестованы. Дума в лице того же самого Константина Косачёва говорит, что это всё неправильно и что…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Отвечу - Костя спутал божий дар с яичницей. Я надеюсь, при встрече я ему скажу, что нет никакого дела Магницкого, есть два дела Магницкого. Есть дело, где Магницкий был… Сергей Магницкий был обвиняемым, а, напомню, по российским законам невиновным, чисто юридически если мы туда уходим. И это дело, дело, касающееся Империи Браудера, дело, касающееся Hermitage Capital – это одно дело Их в этот список внесли за другое дело – за убийство Магницкого в тюрьме. Это российские власти отказываются расследовать.

С. БУНТМАН - И в этом плане совершенно неважно, виноват был Магницкий или нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Абсолютно. Они лгали, эти люди, говоря о том, что он не писал… конкретные люди, что он не писал заявления с просьбой лекарства врача. Они лгали, эти заявления есть в деле, да? Это называется доведение до смерти человека, когда лекарства передаются в другую камеру, просто в другую камеру. Разрешенные лекарства. Это есть для тяжело больного человека, как показала история, убийство. Я не понимаю, что там расследуют российские власти. Чего там расследовать? Там есть вся бумага. У нас слава Богу бюрократия работала по делу Магницкого, я имею в виду – по его заключению, а не потому, виноват он или не виноват, очень хорошо. Остались все бумаги, которые, видимо, сейчас каким-то образом исчезают, мне кажется, потому что сколько времени можно проверять. С момента, как президент дал указания, прошёл год, ровно год. Мне опера мои знакомые говорят – это дело на 15 дней. Кто отказывал? Было заявление. Кто… документ засертифицирован. Передавали, давали записку, куда ушла таблетка, кто её получил, где это отражено, да? Значит это первая история. Но, с другой стороны, действительно, во всех государствах существуют возможности для закрытия виз людям без объяснения причин и мы с этим, к сожалению, сталкиваемся, но это существует. Это не дело России. Россия закрывает въезд суда без объяснения причин нежелательным людям…

С. БУНТМАН - И всё время подчёркивает, что нигде не объясняют.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ты про Наташу Мораль напомнить?

С. БУНТМАН - Нигде не объясняют. Везде могут запретить въезд, не объясняя причин.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это законодательство Российской Федерации. Такие же законодательства существуют и в других странах, в том числе в Швеции.

С. БУНТМАН - А вмешательство в наши внутренние…

А. ВЕНЕДИКТОВ - А в чем дело? Они продолжают оставаться…

С. БУНТМАН - Давление на следствие.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Они продолжают… нет, всё давление на следствие. Когда мы заявляем по поводу Бута, это давление на следствие? Это давление на следствие. Когда статьи по поводу того же Бута – давление на следствие? Давление на следствие. Когда мы требуем экстрадировать кого-то – это давление на следствие той страны, которое ведёт следствие по отношению к человеку? Давление на следствие. Это нормально. Что такое давление на следствие? Мы живём в открытом информационном обществе. То, что я сейчас говорю и то, что вы пишете, если мы это озвучим – это тоже давление на следствие. И чего? С чего тут лицемерить? Давление, да. Я ещё раз привожу свой пример. Значит, когда Россия вступала в Совет Европы, да. Совет Европы, Евросоюз – это клубы, в которых существуют определённые правила. Читайте, господа, Честертона.

С. БУНТМАН - Уж Совет Европы – определённый клуб.

А. ВЕНЕДИКТОВ - И Евросоюз. Там же по правилам. Выполняешь правила…

С. БУНТМАН - Это закрытый клуб, Евросоюз.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не имеет значения. Это клубы с разным уровнем закрытости. Серёж, какая разница, я же объясняю другое. В этом клубе принято ходить в синих пиджаках с жёлтыми пуговицами. Если вы говорите – это наш суверенитет ходить в зелёных пиджаках, ходите, но вы не будете членами клуба. Это решение клуба. И это всё. Вы можете ходить в зелёных пиджаках, в красных пиджаках, с сиреневыми пуговицами, но тогда вы не члены клуба. Это очень просто.

С. БУНТМАН - Как Александр Григорьевич не член клуба.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это ваше право, это право суверенного российского государства не входить в те или иные клуба, ходя мы видим по словам Путина, что мы просто рвёмся в Евросоюз.

С. БУНТМАН - Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Сейчас в Германии, когда, вот…

С. БУНТМАН - А Джордж говорит, вот – а Путин стремится визы отменить.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А это правильно. Путин стремится визы отменить. Более того, я вам скажу, что очень много наша бюрократия добилась с облегчением виз для чиновников в первую очередь, и Евросоюз, замечаю я, по определённым параметрам разрешил быть без виз в России определённым категориям, в том числе и чиновникам. И это правильно, надо добиваться отмены виз, но это не значит, что любая шваль может сыпаться к нам со всего мира, если мы отменяем визы, да, вы хотите, чтобы к нам хлынула всякая шваль? И они не хотят, чтобы к ним хлынула всякая шваль. И даже отменой виз вы всё равно подаёте… вот у нас с Израилем отмена виз. Ты всё равно даёшь паспорт без визы и твой паспорт пробивают в списке. Это несвязанные вещи.

С. БУНТМАН - Да. Идёт проверка на безопасность, идёт куча вопросов, которые как оставались, так и остаются.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Но то, что… я говорил об этом, по-моему, ещё в 2003 году, если Путину удастся пробить безвизовые поездки со всем миром, это будет его величайшей заслугой перед российским народом, потому что мы открытое общество, да? И когда мы ещё в открытое общество вставляем палки, ну, это замечательная история. Так что по поводу Магницкого я хочу сказать – мне абсолютно всё равно, будет ли запрещён въезд этим господам, будут ли арестованы их счета. Кстати, очень интересно, каким образом у прокурора может быть счёт на западе, но это другой вопрос.

С. БУНТМАН - А никто не говорил, что они есть. Говорили – если они есть, тогда их закроют.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, естественно, а это значит требование расследования. Самое главное в резолюции комиссии – это не закрыть въезд, а это требование расследования, то есть начнётся расследование.

С. БУНТМАН - Я скажу тоже по-простому, что на самом деле политические всевозможные штучки и казуистику в сторону, но наверное только так можно…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Вы найдите убийц Магницкого. Убийц ищите. Вот так просто – найдите убийц.

С. БУНТМАН - Вот только так можно заставить. Найдите убийц – всё будет нормально. Найдите убийц.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А не хотите находить убийц… вам зададут вопрос - а почему вы не хотите найти убийц? Какое вы имеете к этому делу отношение? И не только Магницкого.

С. БУНТМАН - Насчёт найти убийц перехватываем здесь вопрос: «Кто из политиков и журналистов поехал в Кущёвку?». Вот я не знаю, кто из политиков и журналистов…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я думаю, что политикам точно там сейчас делать нечего. Слушайте, это чудовищная криминальная история, на мой взгляд, вот, чудовищная криминальная история, которая длится, как я понимаю, уже полтора десятка лет. И журналистов там было полно. Но вы читайте репортажи, да, я очень благодарен коллегам из таких газет, как «Комсомолка» и «МК», по-моему. Я читал просто…

С. БУНТМАН - Да. Народные газеты, должен сказать, поработали…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Очень хорошо.

С. БУНТМАН - По-настоящему.

А. ВЕНЕДИКТОВ - И по-настоящему. И «Коммерсантъ», кстати, тоже я бы добавил. И другие, наверное, газеты… ну то, что там были съёмочные камеры, мы это видели по телевидению, но эта история, конечно, абсолютно чудовищная. Там 2 опять чудовищные истории. Одна чудовищная история – это собственно убийство, и вторая чудовищная история – это собственно жизнь, в которой эти люди жили и живут, и сейчас, может быть, вы не знаете, но масса станичников пишет в Интернете или от их имени – оставьте нас в покое, у нас всё хорошо. Убитых поймали, бандитов поймали, дальше будет жить… и жили хорошо. А это какая-то мутная история, которая может случиться в каждом месте, что правда.

С. БУНТМАН - При наших делах в каждом месте.

А. ВЕНЕДИКТОВ - В каждом месте.

С. БУНТМАН - В каждом месте.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Сращивание криминала… вот, вчера, по-моему, был арестован начальник ВЭПа, что ли, по этому региону… сращивание криминала с милицией, с правоохранительными… не обязательно с милицией, с правоохранительными органами. С разными… с ФСБшниками, да? Это самое страшное… то есть те люди, которые должны защищать нас, защищают их и обеспечивают им крышу. Вот в этом надо разбираться и, конечно, на месте Александра Ткачёва я положил бы заявление об отставке немедленно. Немедленно, просто сам не дожидаясь. А пусть бы потом Президент решал.

С. БУНТМАН - Непременно.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это первый шаг порядочного человека. Это история… не убийство, ещё раз. Я Александра Ткачёва знал ещё как Сашу Ткачёва. Это история не из-за убийства он должен…а из-за системы в своей губернии, где возможно было, что… представьте себе, 30-тысячная станица, представьте себе на секунду, что это уникальное явление… Кущёвка – не самое неизвестное место в Краснодарском крае.

С. БУНТМАН - Это большая станица.

А. ВЕНЕДИКТОВ - У тебя под ногами вот это всё было 15 лет. И ты сам губернатор, там, уже не помню, сколько, 10 лет, по-моему. Извини…

С. БУНТМАН - Значит, аргументы какие? Что губернатор не волен в назначении руководителей органов внутренних дел. Как может губернатор отвечать за положение в своём регионе, когда у нас всё централизовано? Значит, положение нашей центральной консерватории за красной стеной, и, вот, оттуда надо всё рулить, как они и собираются рулить, как они и рулят, а если вы рулите, то, извините…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я сейчас обращаюсь не к Александру Ткачеву, а к губернатору Саше Ткачёву, потому что это вопрос личной чести. Он не может не понимать своей ответственности. Я прекрасно знаю, каким образом он управляет Краснодарским краем. Не надо лицемерить. Он управляет Краснодарским краем, губернатор. И избранный, и назначенный.

С. БУНТМАН - С другой стороны, мы отлично знаем, как управляются края и области, и как, например, происходит, там, без всякой инициативы сверху, происходит руление, давление на бизнес, даже невероятно крупные федеральные международные компании, которые там пытаются работать. И в этом крае, в частности…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, Сочи, да, конечно. На нём Сочи, конечно.

С. БУНТМАН - Там не только Сочи. И Сочи со всеми протуберанцами, понимаешь, которые там есть. Второе. Как мы можем надеяться, да, это страшнейшая история, но, вот, в ней никто, слава тебе ещё, Господи, не видит, там, террористического и, не дай Бог, международно-террористического следа.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Но Ткачёв говорил, что корни в Нью-Йорке, по-моему.

С. БУНТМАН - Корни в Нью-Йорке – это фигура речи…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Вообще, столица – это Вашингтон, если кто-то забыл.

С. БУНТМАН - Нью-Йорк…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Почему не в Алабаме? В Аризоне, откуда Маккей.

С. БУНТМАН - А для меня это признак, что он сказал, Ткачёв, который прекрасно наверняка знает, что Вашингтон – это столица, что он сказал, что корни в Нью-Йорке, значит у него есть конкретные сведения.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, значит следствие найдёт эти корни.

С. БУНТМАН - Когда были откровенно террористические акты и когда всё, будь то Беслан или другие случаи на Северном же Кавказе, и когда всё… да и Москва, «Норд-Ост», и так далее, когда всё вдруг упиралось в пропускание через все возможные КПП. Чуть ли не сопровождение с мигалками, пусть не примут за клевету. Когда это… вот, уходило в срастание тех же самых правоохранительных органов и террористов…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это другая история.

С. БУНТМАН - Понимаешь…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Абсолютно другая история.

С. БУНТМАН - И тогда оргвыводов-то не делают.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Невозможно.

С. БУНТМАН - Что значит невозможно? А что ещё делать?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Потому что невозможно. Потому что на сегодняшний день большая часть чеченской милиции, органов МВД, что ты, там, стесняешься говорить «чеченская милиция» - это люди, которые вместе с Ахмадом Кадыровым, отцом, да, она вышла из леса, которые в Первую чеченскую войну большинство из них, а они - это клан Кадыровых, они воевали против федеральной власти. Они были боевиками, они были то, что называлось здесь «незаконное вооружённое формирование», они были бандформирование, как назывались. Они перешли на эту сторону и стали милицией. Это один брат там, другой… слушай, это гражданская война. В Чечне была гражданская, в том числе гражданская война. И в Ингушетии, и в Дагестане, это элементы гражданской войны. У тебя семья… в чём там проблема? Там семья – клан, да? Один брат – прокурор, другой брат в лесу. И всё. И это тоже срастание. Это совсем разные вещи. Кавказ – это другая история, Северный Кавказ – другая история. Конечно, я понимаю, что Краснодарский край привыкает к Северному Кавказу, но там история завязана не на родственных связях, которые можно было понять, да, нельзя там одобрить, но понять можно. Брат, отец, дядя… Здесь абсолютно чистый бизнес-интерес. Вот то, что я читал, во всяком случае по Кущёвке и по Краснодарскому краю, да, бизнес-интерес, сращивание, вот, посмотри историю с этими… Собковским… собками…

С. БУНТМАН - Да, да, да.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это просто сращивание очевидное…

С. БУНТМАН - Одно сращивание, а тут другое сращивание.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Там не сращивали, там одна семья. Это не вопрос сращивания. И решается это, Серёжа, по-разному. Государство это решает по-разному. Если это всё замешать, тогда, конечно, много чего можно найти. Ты помнишь, когда было дело Евсюкова, всё… искали родственников Евсюкова, не нашли. Земляк, но не родственник. А так всё искали, на чьей внучке он женат. Это просто такой… с Кавказа… не надо, чтобы был женат, достаточно, что у людей общий бизнес, бизнес в смысле интерес. А там был бизнес.

С. БУНТМАН - В этом смысле все люди – братья.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не облегчай диспозицию.

С. БУНТМАН - Не, абсолютно. Вот Борис говорит: «Если сейчас снять Ткачёва, то в следующий раз будут убивать семьи для смены неугодного губернатора». Вечная фенька, вечная фенька, дорогой…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да, мы это всё знаем. Если снять кого-то, то в следующий раз будет ещё хуже. Это мы всё знаем. Это мы всё уже проходили. Вопрос главный. Должно быть чётко продекларировано, несёт ли губернатор ответственность за состояние криминалитета за территорию вверенной ему Президентом губернии, он наделён губернаторскими полномочиями Законодательным собранием. Если будет чётко и ясно на уровне закона или Президента, что у нас… заявлено, что губернатор не несёт и не отвечает, значит мы будем знать, что наш губернатор не несёт и не отвечает. Мы задаём вопрос – кто несёт и кто отвечает? Очень простой вопрос. На сегодняшний день, чтоб вы знали, дорогой Борис, отвечает. И в так называемом рейтинге регионов, который кладётся на стол Президенту, как отчёт, там обязательно есть строка, и даже не строка, глава о состоянии преступности или беспреступности на территории региона. Значит, с точки зрения Президента несёт ответственность. И вы никогда не скажете, что не несёт ответственность.

С. БУНТМАН - Да. Отчёт воспринимается чаще всего о состоянии преступности, потому что при нашей ублюдочной системе, вообще, и отчётов…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ты прямо как президент начал говорить.

С. БУНТМАН - Ублюдочной системе.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Президент сказал – не доверяю статистике, да.

С. БУНТМАН - Ублюдочной системе не статистики, а организации той же самой любовно выстроенной вертикали. Получается так. Знаешь, главное сожаление, вот такое, которое в затылке происходит о той же Кущёвке – чёрт, выползло, чёрт, выползло.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, Серёж, нет. Я просто знаю. Меня как раз в те дни там были разные встречи. Не с Президентом, конечно, чуть-чуть пониже, но и там просто… там не просто шок, там… мне просто… Лёш, почему у тебя так мало? Ты пропустил Кущёвку? Почему у тебя так мало? Как мало? У нас сидят… это, вот, Кашин, Кущёвка, Кущёвка, Кащин, Кашин, Кущёвка, Кущёвка, Кашин. Это было, может быть…

С. БУНТМАН - Два К всех тех недель.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А?

С. БУНТМАН - Два К.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Два К, абсолютно. Нет, там было… тоже все команды были даны и посмотрите уровень приезда туда следственной группы при генеральном прокуроре, следственная группа Бастрыкина… это серьёзная история.

С. БУНТМАН - Мы прервёмся и скоро продолжим.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН - И мы продолжаем. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Телефон для СМС-ок +79859704545. Трансляция… есть ещё несколько… как эти говорят, турагентства. Несколько свободных мест в комнате есть ещё там, где смотрят видеотрансляцию на нашем сайте. И вопросы были в Интернете, и мы многие из них в той или иной форме исполнили. «Видел кто-нибудь уже Обаму с разбитой губой?».

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я.

С. БУНТМАН - Ну и что? Ну, Обама с разбитой губой.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, там сильно разбили.

С. БУНТМАН - Сильно разбили?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Там сколько, там 14 швов, по-моему, наложили.

С. БУНТМАН - Слушай, ну, понятно, как разбили.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Локтем в прыжке.

С. БУНТМАН - Ну, локтем в прыжке.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я тебе могу сказать – локтем в прыжке.

С. БУНТМАН - Локтем в прыжке. Не расстреляли того, кто локтем в прыжке?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это его старый друг.

С. БУНТМАН - Ну, старый друг…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не посадили, нет.

С. БУНТМАН - Нет, это всё понятно. Это, знаете, не рассуждение о фингале одного товарища…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, это рассуждение о фингале одного. Ничего страшного в этом нет. Ну, разбили… Ну, не мраморной статуей.

С. БУНТМАН - Говорить надо по-человечески. Играл – доигрался Обама. Все об этом написали, сказали, ему погрозили кулаком, чтобы он не рисковал.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Там так не было.

С. БУНТМАН - Державной губой.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Державной губой – это хорошо.

С. БУНТМАН - Нет, федеральной губой.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Федеративной.

С. БУНТМАН - Да, федеративной – это в Швейцарии, вот, а там федеральная всё-таки. Один вопрос такой в виде интермедии. У нас пока тебя тут не было, у нас тут правила поменяли кардинально дорожного движения. Ну, что ты, это самое, теперь на круговых переездах… Лёш, ты не водитель, но это важно, ты тоже ездишь, ты пользуешься автомобилем, очень важно, чтобы это знали. Дело в том, что поменяли на европейский лад, удивительно. Подъезжаю я, переступая колёсами, интересно, как это. Подъезжая я к круговой развязке. И по идее, если мы теперь, кто заезжает, должны уступать, нам бы треугольничек повесить. В стране плохо с жестью. У нас сплошная жесть неизвестно где, а вот с жестянкой очень плохо. Треугольничек, ребята, повесить, потому что там меленькими буквами где-то написано, что это новые правила действуют там, где это обозначено. А как это? Как это может быть? И получается, слева от меня, переступая колёсами, подъезжает автомобиль и смотрит на меня опасливо. Я въезжаю, потому что он мне вроде уступает, а дальше по новым правилам я главный, если я там на круге нахожусь. Я смотрю – никто мне не уступает. Поэтому я, как зайчик, стою и всех пережидаю. Это идиотизм, ребята, если вы хотите избавиться от этой Б, если вам не наплевать, повесьте треугольники-жестянки «Уступи дорогу». Ничего, бюджет Москвы и других городов не провалится из-за нескольких жестянок. И, вот, между прочим, когда мне здесь человек написал - почему никто не говорит, что надо пробки… разделять потоки заранее. Надо. И очень много чего другого. Меня поражает совершенно непоследовательность и какая-то рывками точечность этих самых мероприятий по борьбе с пробками. Я не понимаю ничего. Прости меня, я каждый день езжу. Я в этом участвую каждый день, Алёша, в пробочном движении.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я ж тебе сказал – я не буду по этому поводу выступать, я не водитель.

С. БУНТМАН - Ты не водитель, но ты пассажир. Ты пассажир.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я не понимаю ничего по поводу жестянок, по поводу круговых. Я ничего не понимаю в этом.

С. БУНТМАН - Очень правильно, очень хорошо. Самое главное, чтоб другой жестянки не было. Знаешь, когда машина, в которой ты едешь, надо было бы чинить из-за идиотизма тех, кто регулирует дорожное движение. Вот что. Ребят, поменьше надо кричать, побольше делать, мне кажется. Очень простых вещей. Очень простых вещей. И не говорите, что на это надо миллионов новых денег. Очень простые вещи. И, между прочим, все специалисты об этом говорят, что это очень простые вещи есть. И можно без крику, без шума, без набегов на районы, а также уничтожения парковок на Тверской улице, где поближе, где под окнами здание мэрии. Можно очень просто всё сделать, если уж хотят. А если это такая компания, то тогда об этом и говорить нечего.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ты ошибаешься. Я думаю, что ничего просто сделать с пробками нельзя, невозможно.

С. БУНТМАН - Нельзя. А есть некоторые простые шаги, которые можно сделать, и они, знаешь, как свободонеизбежное следствие просвещения…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Неправильный лозунг.

С. БУНТМАН – Что?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это неправильный лозунг.

С. БУНТМАН - Ты против Пушкина?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да, конечно, в этом Пушкин не понимал ничего.

С. БУНТМАН - Ну, вот, начинается. Начинается. Что такое? Разве свобода не неизбежное следствие просвещения.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет. Не неизбежное.

С. БУНТМАН - О, ну что ты. А это хорошо… надо «Клинч» устроить. Свобода – не неизбежное следствие просвещения или избежное? Как избежать… а, вот, как избежать, но это уже с этими самыми, друзьями, как избежать свободы вследствие просвещения. Хорошо. Надо будет с министрами и с администрацией президента поговорить, может быть. Может быть, они что-нибудь скажут. Вот, следующая у нас цепочка… неизбежные следствия. Почему-то здесь в цепочку в такую журналистско-свободно-информационную цепочку стали проводить… ну, СМС-ка была настолько длинной, что я до конца её не прочитал, но первые её элементы были «Парфёнов – Викиликс».

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, журналистика.

С. БУНТМАН - Да, так что журналистика. Вот два журналистских события. Выступление Леонида Парфёнова, которое не могу не приветствовать.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Хорошо, да, хорошо, что Леонид наконец осознал то, что происходило за последние 10 лет с телевидением, в процессе которого он тоже принимал участие, в создании этой системы он тоже принимал участие, давайте так. Не будем ласково улыбаться по этому поводу, но очень хорошо, что он это сказал и очень хорошо, что он сказал на эту аудиторию, на аудиторию тех людей, которые организовывали телевидение и создавали и в 90-х, и в 2000-х, почувствуйте разницу. Я могу только буквально подписаться под каждым словом, собственно, а что для наших слушателей здесь нового. Мы по-моему говорим об этом уже все 20 лет или 10 про телевидение, которое… нынешнее, ну, да, в общем, я думаю, что это очень точный анализ, и, конечно, все обсуждают не то, что он сказал, а то, как это он сказал, когда он это сказал, как он дрожащими руками, как пишет Кирилл Клеймёнов, как он доставал эту бумажку, демонстрируя, что это не эмоциональный всплеск, а выстраданная, задуманная позиция – это всё правильно. Все слова правильные. Место правильное. Форма – правильная. Ну, хорошо, будем теперь ждать, когда, там, с такой же речью выйдет кто-нибудь ещё, Татьяна Ростиславовна Миткова, например. Из того же… НТВ… в апреле 2001 года вместе с Парфёновым продолжает ту же линию. Вот, теперь ждём Татьяну Ростиславовну.

С. БУНТМАН - Мне кажется, мне кажется…

А. ВЕНЕДИКТОВ - А может Мамонтов ещё Аркадий выйдет, расскажет нам…

С. БУНТМАН - Про «Курск»?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не про «Курск», а про то, как его заставляли и как он по-настоящему страдал…

С. БУНТМАН - А это начало витой верёвочки.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, какая разница? Какая разница? Но на самом деле телевидение – это же система. Надо же делить цензуру и самоцензуру. И Парфёнов очень точно определил, на мой взгляд, ситуацию самоцензуры. Он говорил о федеральных телеканалах, то да, я с ним согласен, что скорее всего каждый журналист… это же история, кстати, связана с Бесланом, Серёж. Я уже её рассказывал, мы уже обсуждали этот вопрос, когда и почему все федеральные каналы во время Беслана передавали, вот, цифру 336 заложников или 334 заложника.

С. БУНТМАН - Да, я помню это утро замечательное.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Там были корреспонденты и они передавали. И когда я со своими корреспондентами федеральных каналов… они говорят – ну, слушай, наш корреспондент на месте, ему виднее. То есть там происходило вот, что. Там рядом происходил митинг матерей, где было написано – там больше 1000 заложников. Ни один федеральный канал тогда этого не показал. Ни один федеральный канал это не показал. И когда я впрямую уже после, когда шёл разбор полётов, сказал – ребята, а что, вы не знали? Почему я должен был позвонить, посчитав по бумажке, зная наполняемость школы №1 Беслана. Мне говорят – а мы откуда знали? Правильно, потому что ваши корреспонденты, зная, что вы это не дадите, не было никакого приказа скрывать этой цифры, я в этом разбирался. Эту цифру не знали в Москве, понимаешь? Потому что и шифротелеграмма шла 334, да? Представьте себе, что был отдан приказ на штурм, а там не 334, а 1300. По-другому штурмуют тогда.

С. БУНТМАН - Это понятно, правильно.

А. ВЕНЕДИКТОВ - И Лёня вот это сказал потому, что он понимает, что над начальниками есть начальник. Потому что для корреспондента NN или NS начальник Путин тогда был, да? Не Эрнст, не Добродеев, а Путин. Вот, как на это посмотрит Путин, что он скажет моему Добродееву или Кулистикову. Вот какая история. Вот, с чем начальники должны бороться – с самоцензурой своих журналистов. Главный редактор несёт ответственность, а не выпуски. А у нас получается, что любой корреспондент…

С. БУНТМАН - А если начальники поощряют самоцензуру?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Если самоцензура, они же не знают, что было-то.

С. БУНТМАН - Допустим, притворяются.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Допустим, журналист работает в поле, прекрати. Откуда я знаю… вон, Воробьёва сидит в Молдавии – откуда я знаю, что там происходит? От Воробьёвы я знаю.

С. БУНТМАН - Но Воробьёва зато знает, что от неё нужно то, что происходит, а не то, что надо, чтобы происходило.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не дело журналиста-корреспондента, работающего в поле, отбирать события.

С. БУНТМАН - Вот.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Отвечает за это главный редактор или, там, отпускающий редактор.

С. БУНТМАН - Но главный редактор должен намекать, толсто намекать, что от тебя нужно то, что происходит.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да не главный редактор. Дмитрий Анатольевич да Владимир Владимирович. Ещё раз повторяю, что сказал Лёня, не пропусти важную вещь, новацию не пропусти. Потому что всё остальное банально и правильно. Начальник начальника, сказал Лёня, начальник начальника…

С. БУНТМАН - Да. Это он очень хорошо…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это новация. И я с ним абсолютно солидарен.

С. БУНТМАН - Это он очень точно…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Потому что у каждого корреспондента свой выведанный путь. Ты вспомни, когда возникла история… нашим акционером стал «Газпром», пришёл Андрюша Черкизов покойный и сказал – слушай, может, я не буду делать… я говорю – иди отсюда, это мои проблемы.

С. БУНТМАН - Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Но у него же это возникло. У него же это возникло. Но это ко мне в кабинет можно зайти. У него это возникло, чтобы он подумал о начальниках начальника. Это история, вот, в Лёнином Парфёновском китче для меня это самая важная история, это точно… тонкий художник, видимо, поймал вот эту прерывистую вертикаль.

С. БУНТМАН - Я бы хотел надеяться вот, на что.

А. ВЕНЕДИКТОВ - И не надейся.

С. БУНТМАН - Нет, я буду надеяться.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не надейся.

С. БУНТМАН - Потому что Парфёнов – это человек, которому подражает уже полтора поколения журналистов.

А. ВЕНЕДИКТОВ - По манере.

С. БУНТМАН - Ходят, голову так поворачивают.

А. ВЕНЕДИКТОВ - По манере.

С. БУНТМАН - По манере. Но дело в том, что не исключено, что какой-то процент из тех, кто даже подражает или не подражает, поймёт, что в каком-то ключевом случае…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Только своей поротой задницей.

С. БУНТМАН - Надо вынуть бумажечку и сказать то, что думаешь.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не надо сказать. Это никого не волнует. Вот ты делай на телевидении свою работу для всех, а не для 25 начальников. Это я не про Леню. Это я про того последующего. Ну выйдет на следующий раз…

С. БУНТМАН - Там начнётся - вот где Леня, а где я… он такой большой, а я такой несчастный…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да, да.

С. БУНТМАН - Я здесь.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Кому он выйдет, скажет?

С. БУНТМАН - Я не женат, но у меня будет 17 человек детей, как я их буду кормить через 15 лет?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я женат, у меня 17 человек детей. Как я сейчас их буду кормить, Серёж? А что, это не вопрос? Вопрос.

С. БУНТМАН - Ну тогда можно этим не заниматься.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Кому? Кому?

С. БУНТМАН - Можно не заниматься. Есть масса прекрасных совершенно на свете специальностей.

А. ВЕНЕДИКТОВ - К Аркаше Мамонтову, поговори с ним.

С. БУНТМАН - Нет, не буду.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну и всё. У него масса детей, ты знаешь. Он многодетный отец.

С. БУНТМАН - Это очень хорошо.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Поэтому, возвращаясь к истории с Парфёновым, всё правильно, но не пропустите эту, казалось бы, непонятную или неважную или мелочную фразу.

С. БУНТМАН - Нет, я не знаю, как те, с кем я как-то общался и переписывался, очень чётко среагировали на эту фразу, и это радует.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Хорошо…

С. БУНТМАН - Хорошо. Викиликс, викиликс, молодцы.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, вот, Викиликс молодцы. Просто другой мир наступает, и сейчас ведь как бы надо понимать, что мир становится всё более и более прозрачный. Вот, помнишь, фильм был такой – «Враг государства» с Уиллом Смитом?

С. БУНТМАН - Ой, чудесный.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Всем рекомендую. Казалось – фантастика…

С. БУНТМАН - Один из любимых фильмов.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Две тысячи какой-нибудь, там, пятый год, третий, может быть.

С. БУНТМАН - Чуть пораньше.

А. ВЕНЕДИКТОВ - 7 лет назад. Неважно. Всё прослушивается, всё просматривается, и, конечно, люди в своих интересах будут это публиковать. И дальше возникает вопрос – как вы понимаете профессию или как вас мама воспитала. Что можно, что нельзя. Давайте судить по тому, что уже опубликовано… Я напомню, что история публикации викиликса по иракской войне очень важная. Во-первых, они аккуратнейшим образом всё-таки замазали географические названия, имена, да, что-то, наверное, можно вычислить. Они этого могут не понимать, они журналисты.

С. БУНТМАН - Практически сразу это объявили, что они не хотели и будут замазывать.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, они замазывали. Во-вторых, получили цифры, реальные цифры погибших во время кампании, причём сколько из них погибло от рук войск коалиции, а сколько погибло от рук террористов, это тоже несильно понравилось террористам, которые… сейчас, наверное, будет опубликована дипломатическая переписка. Что там, может быть, американский посол писал о наших руководителях. А что, это неважно знать нам с вами? Вот, мы думаем про Владимира Владимировича так, а интересно, как про него думает или думал американский посол, который с ним встречался в других… или госсекретарь в других обстоятельствах. Это интересно нам с вами понять взгляд на Путина, на Медведева, на Лаврова иной, сравнить со своим, для того чтобы получить более конкретное представление о том, как это происходит. Но опять повторюсь, конечно, публикации такого рода документов могут быть ущербны для национальной безопасности.

С. БУНТМАН - Что такое национальная безопасность?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, если я опубликую, скажем, там, где хранятся запасы химического оружия, то это прочитают, скажем, и товарищи, которые скрываются в горах. Почему бы им сделать налёт не на ГЭС, а на склад с химическим оружием, Серёж.

С. БУНТМАН - Ты говоришь про публикации вообще или…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я говорю про публикации вообще.

С. БУНТМАН - Вообще-то да. А, вот, у викиликс, по-моему…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет. У неё там совсем не очень чётко, и это как история с кротами, да? Викиликс – люди работают не специалисты в области безопасности и, скажем, талибы вполне по косвенным данным могли вычислить людей, которые внедрены и сейчас внедрены, и так далее. Есть угроза. Но при этом каждый, вот, уровень риска выбирает, так что с точки зрения, вот, подхода, принципиального подхода, я считаю то, что делает Викиликс, он делает правильно. С точки зрения общего подхода. Что касается конкретных вещей, ну, конечно, такие проекты неизбежно буду вести к ослаблению национальной безопасности в широкой смысле этого слова, безусловно. Значит, извините меня, те люди, которые охраняют национальную безопасность, должны отвечать за то, чтоб эти документы не утекали в прессу. Всё, конец истории. Это отвечают люди, которые работают в национальной безопасности, а не журналисты. Всё, конец истории. И в этой связи я хотел бы сказать про Russia Today, я пропустил эту историю. Я понимаю, что там история в этом городе Колумбус штата Джорджия – она не очень понятна, я её пытался изучить, я так её до конца и не понял, но хочу сказать главное – я в этом смысле солидарен с журналистами принципиально. Я не знаю всех тонкостей этого дела. Возможно, они там действительно чего-то нарушили, ну, например, я же знаю, когда мы инструктируем, предположим, своих журналистов, которые идут на массовые акции, я, например, считаю, что они не могут считаться участниками массовых акций…

С. БУНТМАН - Они и не могут вести себя как участники.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это инструктаж такой. Может быть, там было что-то другое, я повторяю, не знаю. Но в принципе для меня стало интересно благодаря этой истории, история вообще с этой базой и кого там… то есть это общественно важная информация, и что там оказывается каждый год собираются люди, десятки тысяч людей протестуют, я не вижу причин, по которой мы об этом не должны знать. Никаких причин не вижу. В этом смысле я безусловно солидаризируюсь с этими журналистами, ещё раз через запятую, не зная цену, условно говоря, если там ты ударил полицейского или милиционера здесь, да, то извини, нельзя трогать власть руками…

С. БУНТМАН - Значит так, априорно журналист, повязанный при исполнении служебных обязанностей – это скандал.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Абсолютно.

С. БУНТМАН - А вот дальше начинается – а что там было?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, они там признали свою вину, я хотел понять, в чём.

С. БУНТМАН - А в чём признали?

А. ВЕНЕДИКТОВ - В общем, история такая. Они признали. Я хотел бы понять, в чём, сказал я тебе, задаю вопрос. Ты же здесь был.

С. БУНТМАН - Я здесь был.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да.

С. БУНТМАН - А не в штате Джорджия.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да. Но у нас была история, я повеселю наших слушателей, была история. Мы дозвонились до начальника полицейского участка отсюда в штате Джорджия, на что получили ответ – вы что, не знаете в России там у себя, что у нас День благодарения, я сейчас ем с семьёй индейку. Вот такой был ответ.

С. БУНТМАН - Индейке привет.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Индейке привет, - сказал растерянный… Но мы эту историю всё равно должны… потому что это очень важно, потому что журналисты – да, которые, напомню вам, посылаются нами, главными редакторами, на мероприятия и не являются участниками мероприятия, а являются теми, кто для вас рассказывает об этих историях, да, изначально защищены в том числе и американскими там и российскими здесь законами. И законы вполне приличные. Что должно было произойти, как часто вяжут журналистов, скажем, здесь и там, и расправляется с ними власть. Но вообще природа власти и природа полиция такова. Это надо признать, что…

С. БУНТМАН - Да, но если здесь нарушение закона, то, конечно…

А. ВЕНЕДИКТОВ - У меня презумпция невиновности по отношению к журналистам…

С. БУНТМАН - Нет, если превышение закона со стороны полиции, то эта история там может иметь очень интересное продолжение.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да, конечно. Если это было действительно превышение полномочий, как говорит Михаил Маргелов. Я думаю, он этим займётся, поскольку он всё время туда ездит. Но важно другое. Неважно, что это журналисты Russia Today или это журналисты ИТАР-ТАСС или «Эхо Москвы», кого угодно, или CNN. Важно другое…

С. БУНТМАН - Абсолютно.

А. ВЕНЕДИКТОВ - У них своя профессия, у нас своя профессия. Надо понимать.

С. БУНТМАН - Самое главное – не путать профессии, и я должен сказать, что насчёт безопасности журналистов у нас будет один из руководителей во вторник в утреннем «Развороте» в 9 часов. У нас только единственное ещё без всякой пресс-конференции Франция-24. Мы как раз поговорим о безопасности журналистов в очень многих историях о правах журналистах, потому что та настойчивость поразительная всякий раз. Сейчас ты заметил, все французские программы, все выпуски новостей они заканчивают количеством дней, которые сидят заложники журналисты, французские журналисты.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, это солидарность, это очень важная история.

С. БУНТМАН - И ритуальные фразы – ребята, мы вас помним, мы вас ждём.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Мы вас не забыли, да, мы вас помним, мы вас ждём.

С. БУНТМАН - И вот это 320-ый день, ровно под Новый год будет 365 дней, вот, если, а, может быть, дай Бог, они и покинут эти свои узилища, на что кое-какая надежда есть. Так что я просто хотел проанонсировать, что мы об этом ещё будем продолжать разговор. Ты плохо относишься к ужесточению наказаний?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я просто…

С. БУНТМАН - За нападение на журналистов.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я не занимаюсь неэффективными проектами. Ты знаешь, есть такая фразочка, которые за мной повторяют наши сотрудники, любимая фраза главного редактора. Это неэффективно. Я плохо отношусь и с точки… то есть я бы сказал так – моя позиция гораздо более сложная, но если мне, вот, нажимать на кнопку, как, там, в клубе главных редакторов, если бы мы голосовали, я был бы против. Я считаю другое – есть статья, которая не работает, УК, уголовная статья, 144-ая.

С. БУНТМАН - Воспрепятствование профессиональной деятельности?

А. ВЕНЕДИКТОВ - И если бы, скажем, Верховный суд, пленум, разъяснил судам…

С. БУНТМАН - Что такое…

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да, для этого существует разъяснительный… в чём состоит, да, это и есть отягчающая вещь, потому что опять-таки совершенно верно сказал Парфёнов, соединяя эти темы, о том, что журналиста бьют, убивают, на него нападают не за то, что он написал и сказал, а за то, что прочитали и услышали.

С. БУНТМАН - Про это уже услышали, да.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Совершенно верно. И это особая функция… ведь никого не удивляет, например, действительно, кто-то написал очень хорошо, что пожарный входит в дом, где пожар, в защитном костюме. У погорельцев нет такого костюма. Не требуйте выдать каждому человеку пожарный костюм от пожара, но пожарный профессионально входит более защищенным в это пожарное… так же журналист должен, ну, на самом деле, нужно снова возвращаться к проблеме страховке журналистов. Может быть, здесь должна быть отдельная клаузула в законодательстве, от чего страхуют, как страхуют, кто несёт ответственность, то есть это не вопрос просто с 5 лет до 15 лет, как предложили, это не решает… это самое главное, что поскольку заказчиков не находят, да, а исполнителей за 3 рубля найти всегда.

С. БУНТМАН - Да чёрт возьми, 2 месяца или 15 суток где-нибудь были реализованы. Какие там 15 лет.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, это правда. Но при этом всё-таки… я серьёзно говорю…

С. БУНТМАН - Если воспрепятствование, прости меня, объектив закрыть… закрыть рукой – это тоже воспрепятствование.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это абсолютно воспрепятствование.

С. БУНТМАН - Это не связано с физическим насилием.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Разбивают камеры, отнимают камеры. Да нет, просто надо понимать – этот случай с Олегом Кашиным как всегда он поднимает целый пласт вопросов о защищённости работы журналистов, когда работают на общественное благо. Они должны быть защищены законом, да, как отдельные…

С. БУНТМАН - Ой, сейчас тебе скажут – а это ещё надо разобраться, кто работает на общественное благо, кто не на общественное благо.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Совершенно верно. Отвечаю – если общество читает и ждёт, смотрит, слушает, и это общество состоит из 15 человек – это тоже общественное благо.

С. БУНТМАН - Конечно. Последний вопрос.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да.

С. БУНТМАН - Спрашивает нас отношение к новым инициативам Саакашвили.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А я их не знаю…

С. БУНТМАН - Саакашвили сказал, что Грузия принимает на себя обязательства невооружённым путем… восстанавливать свою территориальную целостность и зовёт Россию в диалог.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Ну, это правильно, это XXI век. Ну, это правильное решение.

С. БУНТМАН - Как можно относиться?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Россия это требовала. Лавров это требовал. Вот, я не знаю, как… я не видел комментариев, соблюдено ли это требование, для того чтобы начать диалог. Я считаю – это правильное заявление. Которое должно быть подкреплено европейскими гарантиями, а диалог всегда лучше, чем два монолога.

С. БУНТМАН - И опять же, впору сказанное слово. Разве к нормально сказанному слову как к ним ещё относиться, как не нормально? Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Алексей Алексеевич, я предлагаю вам остаться, поговорить о Жаке Кёре.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Поговорю.

С. БУНТМАН - Сейчас Наталья Ивановна придёт.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Не пугайте меня.

С. БУНТМАН - И поговорите. Будет программа «Всё так», а мы расходимся.