Перехват - 2011-12-17
С. БУНТМАН: Добрый вечер, это «Перехват», Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Ну, не надо, что после падения перестал работать сетевизор, сетевизор работает. Может падение нашего сайта вам принесло какой-нибудь поганейший вирус, бывает, а нам, совершенно независимо, с Басилашвили, у нас грохнулись ящики, одновременно оказались, представляешь? Почтовые, и стали мы рассылать кому-то спамы, и на нас стали жаловаться, параллельно, это что тоже связано, знаете, не во всем виноват кровавый режим, это называется. Вот, Алексей Алексеевич, расскажи, пожалуйста, вот какую вещь, здесь несколько конкретных вопросов. Вопрос первый, вопрос первый с самого начала встречи с Президентом, скажи мне, пожалуйста, все спрашивают, отчего ты не встал?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вы видели лишь кусочек всего, во-первых, я встал, когда вошел премьер-министр, Путин, не Президент еще, ты как-то торопишься, Сережа, а, значит, весь зал встал…
С. БУНТМАН: Я человек старого режима, если Президент – то Путин.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, понятно. Я встал, также как все, это просто правила приличия, но, когда все начали аплодировать, а он еще не успел слова сказать, вот тут я сел, и в этом смысле, если угодно, можете воспринимать, что это был протест, да, это был протест против лизоблюдства такого, низкопоклонства и жополизтства, потому что, ну что ж такое, он сейчас прикажет всех вывести и расстрелять, а они уже готовы, значит, вот это вот, хлопать, этому самому. Поэтому, на самом деле, когда он вошел, я встал, но, ровно, когда начали аплодировать стоя, еще, повторяю, слова не сказал, тогда я, действительно, сел, и, он это увидел.
С. БУНТМАН: Знаешь, это еще атавизм такой, как длинный копчик, знаешь, это самое, в учебнике, помнишь, был у нас, зоологии?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я тройку там имел.
С. БУНТМАН: А, да, ну я тоже, ну ничего. Длинный копчик – это атавизм такой, еще советский. Когда издавали серию пластинок ХVIII Съезда, несколько пластинок подряд были только аплодисменты, переворачиваешь, а там аплодисменты, аплодисменты…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Серьезно, да? Я не знал. Не, ну там было очень интересное наблюдение, мое, там сидели, значит, молодые люди, клакеры, которые сидели для публики…
С. БУНТМАН: Что и вопросов не задавали?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет-нет, и руки не поднимали, и ничего не показывали, одинаковые молодые люди, возможно, переодетые сержанты и старшины, маршалы и генералы, не знаю…
С. БУНТМАН: Ну, там были, одетые по форме, даже?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не-не, я имею в виду, в штатском, они сидели, вот рядком, вот ряд сидел, и именно оттуда шла первая волна аплодисментов, там, каждый раз, когда она шла, вот. Но, когда, вот, стоя, да, ну, это просто, на мой взгляд, это было не прилично.
С. БУНТМАН: Да, понятно, не прилично. Второй вопрос, ряд вопросов, которые сводятся к тому, я думаю, что тайный смысл, называется, сколько ты занес, чтобы задать первым вопрос?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ой, я много чего занес там. Там была смешная история, потому что, когда накануне мне позвонили и сказали, что, текст был приблизительно такой: «Представитель Правительства приглашает вас на прямую линию, и (через паузу) вы можете задать любой вопрос, который вы хотите». Вот это было сказано, я развернулся, взял билет, я был в Брюсселе, я, собственно, поехал туда как аккредитованный журналист, на саммит ЕС, соответственно России, и я хотел там быть, но поскольку пригласили и гарантировали вопрос, гарантировали вопрос, не интересуясь им вообще, я взял билет и прилетел.
С. БУНТМАН: Но, там, скажи мне, пожалуйста, повтори еще раз методически правильно, так же…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Со мной вопрос не обсуждали, со мной мой вопрос обсуждал я, то есть, буквально уже, будучи там, я подошел к Эрнесту Мацкявичюсу, который вел, которому сказал: «Слушай, Эрни, естественно, что мой вопрос будет, скорее всего, если его раньше не зададут, я же не знаю, по Болотной, по митингам и по фальсификации»…
С. БУНТМАН: И, сразу после вступления Эрни сказал, вот Венедиктов, вот вопрос…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, да. Эрни снял у меня этот вопрос, потому что он сам, как бы, его задал, но он решил, что мы сыграли с ним «в пас», в добивку, грубо говоря…
С. БУНТМАН: Вот, скажи мне, пожалуйста…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Поэтому я благодарен Эрни, что на первый, правда, я не знал, что будет первый вопрос, он сказал: «Я тебя сразу, как только у меня пойдет тема, я тебе сразу брошу микрофон»…
С. БУНТМАН: Ну, что он и сделал…
А. ВЕНЕДИКТОВ: О чем я говорил только с Эрнестом, который вел, ни с кем больше.
С. БУНТМАН: Понятно, хорошо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это такая технологическая история.
С. БУНТМАН: Да, Эрни сразу отпасовал тебе…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хотя Путин этого не ожидал, я тебе должен сказать, что…
С. БУНТМАН: Серьезно?
А. ВЕНЕДИКТОВ: У него был отчет по социальной, он хотел зайти с благости, да, там, выросло это самое, то самое…
С. БУНТМАН: Но, это Эрни завел…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это Эрни завел сразу, но не было согласовано, я видел, как Путин переложил папки, если вы это не видели, да, вот где у него все, эти самые, потом он их открыл и начал, то раньше он их отодвинул, сразу, сначала положил и раскрыл. Все подтверждается, да?
С. БУНТМАН: Заготовки…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не-не, ну, он был готов, конечно, он понимал, что будут такие вопросы, и, конечно…
С. БУНТМАН: Но, я тебе скажу, что вот этот вступительный ответ, вот, до твоего вопроса…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, да.
С. БУНТМАН: Ответ, на общий вопрос Эрни, который, я должен честно сказать, что он был задан хорошо, вопрос Эрни был…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо-хорошо, он просто свистнул мою формулировку, мы же с ним говорили, с Эрни, он просто взял и задал мой вопрос, мне пришлось догонять по ходу.
С. БУНТМАН: Но свистнул талантливо, я тебе скажу, талантливо и четко, сразу были даны несколько формулировок, но они производили впечатление заготовленных.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А там было заготовлено, главная проблема, насколько я понял, понимаешь, я, во-первых, не знал, что он сразу мне бросит этот вопрос, Эрни, да, поэтому, может быть, он и прозвучал не очень отформулированно, потому что Путин, как бы, уже на часть вопросов ответил. Но, я понял, в чем проблема, он все это называет словом «оппозиция», у него есть целостная картина мира, и я здесь, абсолютно, согласен с Николаем Злобиным, посмотрите его текст на слоне, который он написал, у Путина, как у человека, который уже взрослый…
С. БУНТМАН: Да, та, Коля пишет развернутые картины…
А. ВЕНЕДИКТОВ: И он отвечал в рамках этой целостной картины, я попытался ее взломать, извините за наглость, вопросом, что: «Ладно, оппозицию забудем, не буду дискутировать про Госдеп (у меня там тоже была заготовочка), но давайте, вот, людям-то скажите, которые, действительно, новые сердитые, новые обиженные, новые рассерженные, (я пытался ввести этот термин, он не устоялся, новые сердитые, мне нравится, новые сердитые)». Я пытался еще раз вернуться к тому, что это, «вы людям-то скажите, избирателям, ладно лидерам».
С. БУНТМАН: Нет, ну вот, в этой самой формулировке, которая производила впечатление заготовленной, у Путина, было сказано: «Там были, там были, далеко не все, кто там был, были те, кого можно назвать моими политическими противниками». То есть, здесь. Дальше, но самое главное, вот если здесь перескочить к твоему вопросу, самое главное здесь, в чем был, в чем для меня был смысл вопроса этого, это закрепление вот чего, потому что Путин сразу перескочил к президентским выборам…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.
С. БУНТМАН: Он мгновенно перескочил. Две вещи, оппозиция, которая давала мостик к, увы, потом прозвучавшему всему, и там, и купленному и райкомом и прочим глупостям. Но, здесь, как бы проехали выборы, он тут же, с какой-то двенадцатой минуты, он пошел говорить о том, что: «Голосуйте, без вас ничего не будет», и так далее.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не просто: «Голосуйте». Значит, смотри, у меня, я же там до того общался, после того общался с людьми разными, и вокруг Путина, я хочу вот что сказать, что это мое впечатление, как это называется теперь, чтобы под суд не попасть, суждение…
С. БУНТМАН: Суждение.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это мое суждение. Значит, мнение мое заключается в том, что не будь Болотной площади, не было бы этого, не было бы выборов губернаторов, хотя бы через президентский фильтр, но все-таки, смотри, он даже в ходе интервью, начал двигаться в сторону всеобщих выборов, да, с отобранными, представленными партиями, но он там сказал несколько вещей: «Если Президент не согласен с этой кандидатурой от партии, то партия представляет другую кандидатуру», это не так, что просто снимается, каждая партия, обращаю внимание, это произошло в ходе. Совет Федерации, та же самая история, он призвал людей идти в участково-избирательные комиссии, что он сказал, собственно, «что вы ко мне пристали, оторвите свои задницы, оторвите от кресел, да, вы сидите дома, да, там, у своих компьютеров (он наехал), идите, посидите, поработайте в ТИКе, в УИКе», в этом был смысл, так вот, Серега, извини, я закончу…
С. БУНТМАН: Да, да. Я просто продолжу про одну вещь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Я выстроил себе понимание, что вот, представьте себе, что Болотной не было, вот этого бы ничего не было, ни 90 тысяч видеокамер, относитесь хорошо, плохо, не важно, ни выборов губернаторов. Вот сегодня Медведев сказал, что митинги здесь ни при чем, при чем, при чем, еще как при чем, и это означает, что люди вышли на Болотную не зря, что люди вышли, сто человек, в Самаре, не зря, что люди вышли, там, двести человек, в Тыве, не зря…
С. БУНТМАН: Мы не говорим, мы не называем точные числа.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я точные числа не называю, естественно, я не помню, я просто хочу сказать, что, не выйди люди, вот эти, обычные граждане на Болотную, они не зря мерзли, они скорректировали его картину мира, он же не идиот, он же увидел, что это не политические противники. Он же увидел, что это раздраженные люди, которые «путинское поколение».
С. БУНТМАН: И, во всяком случае, уже, как мне показалось, во всяком случае, уж совсем глупо, тупо и нелепо видеть сейчас всех, он потом скатился на очень многие формулировки…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Скатился. Так это рушит его картину мира, вы поймите, что эти митинги, которые, они рушат его картину мира, потому что картина мира – это Кондолиза Райс, и…
С. БУНТМАН: Да, да, да. И там, была потом бешеная, совершенно, в бешеном темпе, заделывание пробоин в картине мира было, и вот этими, сально-сортирными шуточками, которые были, абсолютно всем, эти привычные, привычные способы…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я согласен, но это просто надо понимать, это просто надо понимать…
С. БУНТМАН: Ты считаешь, что это, что это важно здесь…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, это сделал не Путин, это сделали люди на Болотной улице, вот это надо понимать…
С. БУНТМАН: Площади.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Площади, да, извини, площади, конечно, да. И поэтому реакция такая, реакция такая. Она неожиданная, этого не может быть. Этого не может быть, потому что этого не может быть, никогда. Я прошу прощения, срочно мне пришло сообщение от Натальи Тимаковой, пресс-секретаря Президента, я ей только что задал вопрос: «Я не понимаю, Президент решил вступить в партию, или возглавить партию?».
С. БУНТМАН: А, это вот с этим заявлением, что «лидеры партий должны быть членами партий»…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я написал ей честно, что: «Вот, Наталья, я не понимаю». Значит, читаю: «Заявление Тимаковой для «Эха Москвы», пока он Президент, он остается беспартийным». Все. Официальная позиция. Нет, просто, я хочу обратить внимание, вот там…
С. БУНТМАН: Я понимаю, но когда, же тогда это понимание пришло, когда мы видели одну только галочку, мы видели одну, везде, вот я смотрю…
А. ВЕНЕДИКТОВ: О чем ты говоришь, Сережа, я не понимаю?
С. БУНТМАН: Смотри, я смотрю на список, на списки во время выборов, и перед выборами, такая партия…, такая-то партия…, «Единая Россия» - Медведев Дмитрий Анатольевич.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну и что? Это по закону, я еще раз повторяю, вот сегодня он сказал, что «лидеры партий должны быть членами партий», извини, и поэтому, я написал смску пресс-секретарю Президента, я не понимаю, он вступает в партию, вот я не понимаю. И получил официальный ответ: «Пока Президент, он останется беспартийным» - заявляет Наталья Тимакова на вопрос «Эха Москвы».
С. БУНТМАН: Ну, а дальше посмотрим…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что дальше? Вот я получил официальную позицию.
С. БУНТМАН: Все, понятно. Позиция, это ужасное слово озвучено, но вот скажи, пожалуйста, да, естественно, ты говоришь «сорвался», да стал…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не говорил «сорвался», это ты сказал «сорвался»…
С. БУНТМАН: Это я…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот ты правильно сказал другое слово, он восстанавливал «пробоину», да, он, у него, вот эта картина мира после митинга на Болотной, он говорит: «Что? Чего они хотят? Что так? Ведь все же хорошо, сыты, обуты, одеты». Это те самые люди, понимаешь? И, вот они вышли. И мне так кажется, опять, это мое суждение, я не могу говорить от Владимира Путина, как и от любого человека, мне показалось, что именно в этом была его главная проблема, и именно туда я и направил свой вопрос, в эту пробоину, да. Не надо отвечать Рыжкову, Немцову, ответьте 50-ти тысячам людей, которые пришли, рассерженные, что у них украли голоса.
С. БУНТМАН: Да. Ты напомнил, и ты выделил вот эту, может быть, удивительную для миропонимания…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Для меня это была новация.
С. БУНТМАН: Да. Для миропонимания Путиным, удивительная фраза, что «далеко не все противники режима». Ну, это, конечно, заготовка, если это результат путинского режима, то ха-ха-ха…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не, ну, извини, он по телевизору сказал «путинский режим», теперь за это нельзя привлечь к суду, а ведь привлекали в провинции журналистов за слова «путинский режим», и там всякие эксперты говорили, что это негативно, а теперь, пожалуйста, цитируем премьер-министра.
С. БУНТМАН: Вот, спасибо, хорошо. Я, все-таки, считаю, что он сорвался, и здесь такая же схема, такая же схема, вот…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно сказать, не сорвался, а заметался. Причем он заметался не вчера на линии, он заметался раньше, когда он понял, что здесь что-то не вписывается в его картину мира, это такая человеческая реакция, когда у тебя уже есть цельная картина мира, и ты понимаешь, что все люди ходят на четвереньках, и вдруг идет прямоходящий…
С. БУНТМАН: Один прошел, другой прошел…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Что это? Что это за е-мое, понимаешь?
С. БУНТМАН: Кто это такие?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кто эти люди, да?
С. БУНТМАН: Да, я понимаю, можем называть, как хотим, и не будем до бесконечности спорить о терминах, какой из них благороднее, и какой из них приличнее…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не благороднее, я просто ищу точнее, Сереж…
С. БУНТМАН: Приличнее, точнее…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я просто ищу точнее…
С. БУНТМАН: Точнее, хорошо, но ты понимаешь, что…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Потому что это ведет нас к митингу 24-го, а он зачем? Ну, понятно, что выборы не отменят, вот целиком, вот это понятно, да? Может не ходить, нет ходить, но мы видим, но мы видим, еще раз хочу повторить, что это не Путин пошел на результат, это люди, вышедшие и мирно протестующие, именно эта категория людей добилась этого результата, еще раз повторю, не напрасно туда ходили люди, не жалейте об этом…
С. БУНТМАН: Но, и тогда смысл 24-го числа есть полный, а может быть и еще больше…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще полнее. Полный и еще полнее…
С. БУНТМАН: Еще более полный. Полный и еще полнее, да. Это новый фильм какой-то надо снимать…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно, «Полный и еще полнее».
С. БУНТМАН: Да. Еще полнее смысл в этом получается такой, во-первых, не слезать, а, во-вторых, это, вот, не крики и бросание калом во власть, а это давление и недоумение, недоумение граждан, нормальных избирателей, которое не может рассеяться просто так «ну, ладно, что вы там, ребята».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не рассосется.
С. БУНТМАН: Не рассосется.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А это он понял.
С. БУНТМАН: Если он понял, что не рассосется, не надо в этом, если понял, премьер, как ты говоришь, то тогда не надо разубеждать, потому что самое главное, самое страшное, это активно разубедить Владимира Владимировича Путина, в том, что это: а) массово существующие ответственные граждане, а не какая-то там оппозиция, или где-то там; не надо разубеждать в этом, это надо подтвердить, причем в самое, вот здесь пишет наш друг, Дмитрий Олегович: «Я знаю свой народ, я знаю наш народ», там все удивлялись, почему он «мой» не написал. Дмитрий Олегович, из города Брюсселя, знаешь из Брюсселя Дмитрия Олеговича, Да? Ну, так вот, он пишет: «Да, никто, все сейчас за подарками пойдут».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это мы увидим.
С. БУНТМАН: Вот и увидим…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что вперед-то…
С. БУНТМАН: Кстати, одно другому не мешает, так.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Помогает.
С. БУНТМАН: Да, помогает, я думаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там знаешь, как люди перезнакомятся, это совершенно фантастическая история, там люди просто, обменивались там, они сидят все, там, в фэйсбуке, в твиттере, там, в контакте, там, один там ник «546», другой там ник «Орех», там, условный, или «Белка», они лицом к лицу увидели друг друга.
С. БУНТМАН: Да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, такое новое явление. Это возврат оттуда, из социальных сетей, возврат в реал, это очень интересная тема.
С. БУНТМАН: Я вам скажу, что одно из наиболее точных отражений того, что происходило, было в непрошедшем репортаже, на «Москва 24/7».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он у нас на сайте, замечательный, я хотел похвалить, абсолютно замечательный, взвешенный, точный, профессиональный репортаж.
С. БУНТМАН: А ты знаешь, что он у нас на сайте как минимум дважды? Ты знаешь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я знаю.
С. БУНТМАН: Потому что, сначала его вывесил Борис Акунин, и потом его вывесили мы напрямую, потому что он, я вам скажу еще ко всему, вот когда говорят, что, о сервильной журналистике, о потере профессионализма всеобщего, все возвращается очень быстро, и ребята, молодые, почему я говорю, ребята молодые, они все умеют, вы посмотрите как он сделан, еще, как он, вот именно, как он сделан профессионально, как он сделан со всеми этими плашками, с цитатами, с очень точным отбором, с определенной ясной интонацией, очень свежей и т.д. Вообще, если бы, вы понимаете, это же сделанная работа, вот, что надо номинировать на конкурсы и т.д., мне кажется.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно согласен с тобой.
С. БУНТМАН: Да, я хотел еще, я хотел еще сказать одну вещь, которая была связана, связана с этим. Вот, скажи мне, пожалуйста, вот, что здесь все-таки, мы отметили, ты отметил движение, движение, которое, несомненно, связано с митингом 10-го декабря…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Для меня…
С. БУНТМАН: Мне тоже, я согласен с этим, я согласен с этим, но скажи мне, вот, Путин восстанавливает свое видение мира, потому что ему некомфортно в другом видении мира, насколько был, вот на твой взгляд, ты, все-таки, там сидел все 4,5 часа, ведь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
С. БУНТМАН: Насколько, на твой взгляд, вот это был, мы знаем, как организовывались вот эти металлурги, металлисты, со всеми оцеплениями и т.д., насколько, это превалировало, или все-таки?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну, на самом деле, конечно, там, вот, среди тех, кто задавал вопросы, и тех, кто сидел там в первых трех рядах, которые были видны ему, ну, ты представляешь себе, да, это же вопрос, это сцена, у тебя световой занавес возникает, он не видит дальше третьего ряда…
С. БУНТМАН: Стояли, знаем, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Дальше, да. Это были те, кто называется соратниками, члены штаба, поддерживающие, я там оказался в экстремистах вообще, там правее меня только стенка была, как известно, да, ну я просто смотрел с кем там…
С. БУНТМАН: Пуришкевич…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, абсолютно, я так смотрел, думал, по либерализму, я так посмотрел, соответственно, ну с кем там, Коля Злобин там слева немножко, да, а Ольга Крыштановская, которая член «Единой России», ну как-то вот, все остальные даже, как бы, они засветились давно, как соратники, на всех съездах, или на всех выборах, или уполномоченные лица, я имею в виду, известные, или те, кто заявлял в поддержку, подписывал письма, там, за него и против, там, Ходорковского или кого-то еще, в общем, я так, мне там было вполне комфортно, я бы сказал. Очень смешно был задан, это для него тоже неожиданность была, вопрос отца Максима Козлова, который, он, вглядываясь в традиции, сказал: «Вот, Алексей Алексеевич Венедиктов дает мне 4 минуты всего, так мало…» и т.д., а дальше, в это время он так завертел головой, ища меня, и не понимая, причем здесь я вообще, к русской православной церкви, как-то он так, это было. Я потом подошел к отцу Максиму, сказал: «Спасибо за рекламу». Вот, да, и, мне нравится эта передача, я даже готов удвоить хронометраж…
С. БУНТМАН: Восемь минут?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Восемь минут, нет, четыре минут с театром и восемь минут, да, ну не важно. Ситуация заключалась в том, что, конечно, там были заготовки, там было видно, когда люди подходили с микрофонами, заранее обозначить тему, но я ведь тоже обозначил тему, правда Эрнесту, но там было понятно, что против меня нужно выпустить сталевара, а потом этот же Уралвагонзавод, и вот этот Уралвагонзавод, где все эти три вопроса, как мне написали оттуда потом: «Вы что, не понимаете, нас согнали туда с 9 утра, вопросы были расписаны». И вот этот начальник, который приезжал тут, вернее, обещал приехать разобраться с демонстрантами, если полиция не справляется, у нас есть его имя, фамилия, отчество и телефон, Игорь Юрьевич, его зовут, мы обязательно его пригласим в студию, чтобы он комментировал митинг, чтобы он приехал, мы же его привезти можем, даже.
С. БУНТМАН: Да, чудесно. Но ему указали, я знаю, что в социальных сетях, там просто ему указали более, скажем, менее обременительные, я понимаю, может, он хочет посмотреть Москву, как вот все нашисты говорят: «Ой, спасибо, что нас привезли Москву посмотреть». Вот, может, он, конечно, хочет посмотреть Москву, может, но если он хочет, действительно, поучаствовать вот так, то ему указали там местный адрес, очень хороший…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тагил, Нижний Тагил.
С. БУНТМАН: Да-да, да. Не, ему указали ребята, которые оттуда, да, в «Живом Журнале» указали…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, это я пропустил…
С. БУНТМАН: Не-не, там очень все конкретно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, на самом деле, там были, конечно, заготовки, я не думаю, что там был, там вот расписаны вопросы вот так, так. Так не было, и я знаю Пескова, он этого сильно не любит, и было видно, там был эпизод замечательный, когда Эрни говорит: «А вот теперь мы даем вот той трибуне», а девушки-то нет с микрофоном, она встала и говорит: «А где? А что?». То есть, не было такого…
С. БУНТМАН: Значит, можно, последнее перед «Новостями». Скажи, пожалуйста, знаешь ли ты, или предполагаешь ли ты, что не только тебе говорилось: «Вы можете задать любой вопрос», тем , кто в зале сидел?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, я не знаю, у меня, конечно, был особый случай, потому что Песков знал, что я нахожусь, улетел в Брюссель, да, и, в общем-то, я должен был вернуться, там один ночной рейс, я прилетел в 6 утра только, вот, но ради этого стоило вернуться, имеется в виду, да. Но я думаю, что там особых ограничений нет, это все вот, как аплодисменты, Сережа, сами встали, сами аплодируют, когда тебя высекают, это само собой.
С. БУНТМАН: Это я к тому, что возможно, это делали сами. «Новости» сейчас.
НОВОСТИ
С. БУНТМАН: Так, ну что ж, едем дальше. И, среди популярных вопросов, которые, я бы сказал, очень странным образом возникли и ситуации, и вопросы эти на этой неделе, это вопрос, который самым общим способом формулируется как: «Что у вас там произошло с Илларионовым?».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничего не произошло с Илларионовым. Андрея Николаевича не устроил тот формат, который был ему предложен, и, я так понимаю, что ему будет устроен тот формат, это я без шуток, который ему нужен, и, в прямом эфире поручаю Сергею Александровичу Бунтману, своему первому заместителю, переговорить с Андреем Николаевичем, и провести передачу, касающуюся фальсификации на выборах.
С. БУНТМАН: Я это сделаю с удовольствием, как мы это делали множество раз, и, всякий раз, когда появляется в стране снова Андрей Николаевич, то мы это делаем с удовольствием. Я просто здесь, Алексей Алексеевич, то уезжал…
А. ВЕНЕДИКТОВ: То летел, то летел туда, то летел сюда…
С. БУНТМАН: То летел, то сидел, когда другие аплодируют…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, сидел, это просто, я, в основном, в аэропортах сижу…
С. БУНТМАН: Сидел на кресле, когда другие аплодируют. Я могу сказать, как это происходило, и, здесь, и здесь, что было предоставлено время, и было как раз это на замену той передачи, которую Алексей Венедиктов ведет, «48 минут», было решено сделать передачу об итогах встречи Президента с народом…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Премьер-министра.
С. БУНТМАН: Председателя правительства…
А. ВЕНЕДИКТОВ: С кем я работаю?
С. БУНТМАН: Слушай, а можно просто «Путина» говорить?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно.
С. БУНТМАН: Просто Путина, да, с народом. Ну, так вот, и здесь, а так как, в какой-то момент выяснилось, что Андрей Илларионов хочет больше, и большую часть времени говорить о фальсификациях на выборах, и приводить массовые выклады документов, часть которых вы читали у нас на сайте…
А. ВЕНЕДИКТОВ: В том числе, в его блоге.
С. БУНТМАН: Да, в его блоге, с коэффициентами и т.д. То здесь получилось так, мы не могли не отдать под итоги встречи, это было бы глупо. Любые передачи мы можем раздвигать, кроме информационного самого горящего повода, это нам необходимо было. И решили так, была двойная ситуация, или Андрей Николаевич и еще несколько участников, которые могут анализировать, такие как Георгий Сатаров, Владимир Рыжков, здесь были, если в этот момент, хотите сохранить именно в этот день, в этот вечер, как договаривались с Андреем Николаевичем, или же другой день, не получилось, ни того, ни другого.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну почему? Ему было сделано за час, все-таки предложение либо просто сдвинуться на другой день с этим вопросом, все-таки, давайте, быть точны, через помощницу передали, если Андрей Николаевич не хочет целый час посвящать этой проблеме, как он сказал, значит, либо сдвижка, либо участие в передаче с другими, тогда получится час дискуссии.
С. БУНТМАН: Либо, тогда получается то же самое время, которое он хотел…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сережа, давай не будем тратить на это время. Вот, честное слово, вот я не знаю, вот будет у него передача с тобой, ты получил поручение?
С. БУНТМАН: А я хотел 4 часа 26 минут об этом говорить…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, хорошо.
С. БУНТМАН: Нельзя?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно. Я просто еще хочу сказать, что все службы «Эха Москвы» сработали штатно, у меня нет претензий, ни к Варфоломееву, который пригласил Андрея Николаевича, и обозначил с ним темы, ни к ведущим, ни к продюсерской службе, они все штатно отработали.
С. БУНТМАН: Но, самое интересное, что претензий-то у нас нет к Андрею Николаевичу, мы прекрасно понимаем, что он не должен тонко разбираться в условиях нашего эфира. Хорошо, пока он здесь, в то время, как он здесь…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ты поручение получил? Выполняй.
С. БУНТМАН: Как угодно все, Андрей Николаевич, я вас жду, на той неделе, обязательно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Выполняйте, Сергей Александрович. Поехали. Пошли дальше.
С. БУНТМАН: Хорошо. Идем дальше, тут такая ситуация с опубликованием всевозможных рейтингов, которые связаны, как ты понимаешь, теперь высочайшая, утвержденная позиция это то, что эти рейтинги связаны с несколько эмоциональным состоянием, в котором прибывает российское общество после 4-го числа.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот интересны, иные рейтинги, опубликованные…
С. БУНТМАН: Да, давай.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, смотри, фонд «Общественное мнение», который никак не заподозришь в какой-то там оппозиционности, оппонировании и прочее, значит последний рейтинг, который, в схеме политических индикаторов, это опрос ФОМа, ФОМ-нибус, 10-11 декабря, собственно говоря, только вот проходят митинги еще, 204 населенных пункта, 64 субъекта федерации, 3000 респондентов, вопрос, рейтинг Президента, доверие. «Вы доверяете или не доверяете Медведеву?». Одна карточка, то есть, один ответ может быть, значит, доверяют 39%, не доверяют 25%, «отчасти доверяю, отчасти не доверяю» - 31%. Вот, запомните, там на радикале 39%, 25% - это Медведев, пик был в первом квартале 2010 года, у Дмитрия Анатольевича, где уровень доверия был 59% и 13% - уровень недоверия, ну вот 59%, 13%, сейчас 39%, 25%. Премьер-министр, напоминаю, фонд «Общественное мнение», тот же опрос «Доверяете, не доверяете», доверяю – 44%, не доверяю – 24%, «отчасти доверяю» - 28%, значит, ну близки, скажем так. Я просто хочу обратить внимание, что четверть населения, четверть населения, это вам не жалкие маргиналы, по фонду «Общественное мнение», который, он, фонд, повторяю, работает, в том числе, получая заказы и из кремлевской администрации. Это не обвинение, я просто говорю, что этим людям, этому фонду доверяет и кремлевская администрация, да, их цифрам, а они показывают, что четверть населения, уже, не доверяет Президенту и премьер-министру, я просто говорю о том, что протестные настроения, они серьезны. Дальше.
С. БУНТМАН: Эмоции, эмоции, правильно все…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, вот вопрос, который тоже был задан, того же 11 декабря: «Вы лично, испытываете или не испытываете неудовольствие, готовность участвовать в акциях протеста», здесь, конечно, немножко лукавый вопрос, но, он объединен, но тем не менее, значит, «нет, не испытываю» - это у нас 57%, «испытываю» - 36%. Треть населения, по поводу выборов, это опросы по поводу выборов, да, дальше. Нарушение выборов, о выборах, нарушения, тот же самый фонд «Общественное мнение», очень смешно, «Слышали вы о нарушениях?», да – 40%, а тех, кто голосовал за «Единую Россию», «Слышали вы о нарушениях» - 30%, не коррелируется, люди не хотят слышать, они говорят, что они даже не слышали, это важно. Далее, далее вопрос, «Как вам кажется, а в действительности были случаи мошенничества, подлога, фальсификации на избирательных участках или не было?». Население, в целом, были – 43%, не было – 31%, затрудняюсь ответить – 27%. 40%, 41% считает, что были, из них тех, кто голосовал за «Единую Россию» - 28%. Четверть электората с «Единой России» считает, что такие случаи были, это фонд «Общественное мнение». Я просто хотел сказать нашим слушателям, что те люди, которые сомневаются, да, они не готовы, вот эти новые сердитые, новые рассерженные, о чем я, собственно, Владимиру Владимировичу, и спрашивал его, их на самом деле не 50 тысяч, то есть недовольств, он же видит, ему это кладут, вот это я точно знаю, он же видит, что недовольство, это не только, 50 тысяч – это индикатор, или, там, 25 тысяч, не важно, это индикатор, и он, конечно, реагирует на индикатор, потому что для него цифры сухие, ну что такое? 36, вот это что такое? Вот, 36% ну что такое? А вот площадь, заполненная народом, накладывающаяся на эти цифры опросов, которые ему кладут, это индикатор, и для него, и для людей, принимающих участие, и для, безусловно, Медведева, это такая форма существования, простите, будущего политического, извините, пожалуйста.
С. БУНТМАН: Насколько это, действительно, связано с эмоциями, все успокоится…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Связана, связано. Это, безусловно, связано, Сережа, я на площади был, это связано с эмоциями. Я был на площади, это связано с эмоциями, люди возмущались, вот я повторяю, я же в хвост встал, да, потому что, там уж было пройти куда-то туда в центр, было невозможно, там, я стоял с гражданами, которые просто туда пришли, разновозрастными, с разными интересами, вот, это просто люди, ну вот, реально «ну как же так», «ну сколько же можно». Это, вот, без всяких таких, знаешь там «Долой», и «Да здравствует», и я думаю, что Путин, как минимум, и его окружение тоже, как люди очень внимательные, даже, если это не входит в картинку его мира, а куда это присобачить, эту деталь к моему круглому миру, куда? Но она есть уже…
С. БУНТМАН: Не присобачить, а выкинуть, это первое желание…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я уверен, что такое желание было, оно выкидывалось, когда их было триста, когда их было пятьсот, когда их было тысяча, извини, вот сегодня на митинге «Яблоко», да, там было, по разным данным, полиция говорит, там, полторы, организаторы – пять, я смотрел картинку, тысячи три было, и это не те триста, которые приходили, это на порядок.
С. БУНТМАН: Ребята, когда делается между двумя, вот митингами, которых, один был большой, другой обещает быть очень большим.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничего, все полезно.
С. БУНТМАН: Так вот, когда… Нет, я к чему говорю, когда делается, когда проводится митинг, вот в эту промежуточную субботу, проводится, фактически, с подачи одной партии, которая получает столько-то, столько-то, если туда приходят не двести человек, а, ну, скажем реально, 2,5 – 3 тысячи, это гигантски.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я согласен, я согласен. И, если, в следующую неделю, хотя бы, будет повтор, по идее, вот, мне Ксения показывала, я не сижу в фэйсбуках, там, она показала, что вот эта фэйсбуковская подписка, да, уже 26 тысяч, еще неделя.
С. БУНТМАН: Ну да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А тогда, на приходе, было 35, по-моему, ну в фэйсбуке, в том же термометре, вот так.
С. БУНТМАН: Ты знаешь, все меня осуждают, что я Путина Президентом называю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, торопиться Сергей Александрович, вот, где, на самом деле, лизоблюдство, низкопоклонство перед, перед Западом, нет, перед Востоком, это все пишется в одно слово, низкопоклонство перед Западом, это теперь в одно слово.
С. БУНТМАН: Низкопоклонство перед Западом, это одно очень большое немецкое…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я просто скажу, Сережа, что ты должен сидеть в майке «Мы – сурковская пропаганда».
С. БУНТМАН: Да, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я заказал, между прочим.
С. БУНТМАН: Но, вы понимаете, я должен сказать: «Доктор, вы знаете, вот 24 сентября»…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я помню, что это такое, это объявление, что они идут.
С. БУНТМАН: «Вот у меня выбило тот участок, коры головного мозга, где сидела связка такая Президент – Д.А. Медведев».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Функционально Президент принимает решения, разговаривает с Обамой…
С. БУНТМАН: Вот, что с этим делать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничего с этим не делать, это часть твоей биографии.
С. БУНТМАН: Может что-нибудь попринимать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это часть твоей биографии.
С. БУНТМАН: Да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
С. БУНТМАН: Просто, не знаю, но с другой стороны, вот я…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я, еще раз, Сережа, извини, я еще раз хочу сказать, я, конечно, все понимаю, там все хиханьки-хаханьки, но я повторю свое представление, или соображение. В моем представлении, Медведев остается вторым человеком, в так называемом путинском режиме. Как сам Владимир Владимирович его обозначил. Значит, он – член команды, он ничего не нарушил, по причинам, которые, наверно, можно обсуждать с политологами, с политконсультантами, с социологами, Путин решил сделать «change». Я не думаю, что так было договорено изначально, но Медведев остается членом команды, номером два, вот, может быть, между номером один и номером два большая пропасть, но он – номер два, в следующей каденции, в следующем, да, он будет номер два. И не надо делать из него, там, какого-то, да, там, в сатире, можно, но, если мы говорим серьезно, это человек упрямый, поверьте мне, это человек жесткий, это человек, имеющий свое представление о правде и неправде, у него не такой целостный мир, как у Путина, потому что Путин, я еще раз напомню, да, вот, что я считаю, Путин – это брежневский офицер, офицер брежневской эпохи, у него сформировалась офицерская служба, у него сформировалось такое видение мира, а Медведев – это юрист горбачевской эпохи, это просто разные мозги, они по-разному, как бы, сформировались, поэтому нам и Медведев кажется, там, слабее, так же как Горбачев кажется слабее Брежнева, это ровно, вот эта история. Слушайте, давайте эти вещи уже изучать, как историки…
С. БУНТМАН: Но для меня, нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Уже прошло. А, ну ты, потому что ты кто? Ты кто?
С. БУНТМАН: Я кто?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ты – гражданин.
С. БУНТМАН: Ты кто такой? А ты кто такой?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, да.
С. БУНТМАН: Нет, я кто такой, я гражданин. Да, и мне, абсолютно, не кажется, что Медведев плох, потому что слаб, или потому что он – юрист горбачевской эпохи, мне кажется, человек 24-го числа, даже если это было запланировано, то он вынул игрушечный пистолет из кармана и игрушечно застрелился, но всем видно, что он взял, да и застрелился, как политический деятель.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А это мы увидим, жизнь, она, знаешь, Сережа, долгая.
С. БУНТМАН: У кого как.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Долгая.
С. БУНТМАН: У кого как.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вообще, жизнь долгая.
С. БУНТМАН: А, жизнь-то вообще?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Жизнь, вообще, долгая, а не политическая жизнь. Ему сколько? Сорок пять? Сорок шесть?
С. БУНТМАН: Дима – ягодка опять? Ты что думаешь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я, в политике, разное видел, а в истории, еще более разное видел, поэтому, то есть, читал, поэтому, я бы не спешил с выводами.
С. БУНТМАН: Нет, ну, мы видели все, как старика-героя, все-таки, запихали на дачу французскую, он возьми, да и вылези, через 13 лет…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, и такое бывало, да. Не-не, я просто хочу сказать, что позиции Медведева, в команде Путина, устойчивые, жесткие и, на сегодняшний день, ключевые. На сегодняшний день, это я имею в виду, двенадцатый год.
С. БУНТМАН: Алеша, выдвижение Прохорова – это что, по-твоему?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно очевидно, что одна из главных проблем, вот, я сейчас прочитаю, что сказал Медведев. Он сказал, Медведев считает, что: «Делегитимизация власти в России приведет к развалу страны». Совершенно согласен с Дмитрием Анатольевичем, вопрос в том, кто делегитимизирует власть.
С. БУНТМАН: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Фальсификаторы, фальсификаторы, которые ставят под сомнение честность выборов, да, значит, для того, чтобы выборы казались честными, я употребил такое слово, честными, равными, и т.д., и т.д., по отношению к выборам 4-го декабря, правильно я сказал 4-го декабря? Да, 4-го декабря. Чтобы выборы 4-го марта были более легитимными, чем выборы 4-го декабря, что нужно сделать? Нужно расширить количество кандидатов, которые будут представлять разные участки спектра, которые не были представлены на парламентских выборах, раз, взять под особый контроль, я бы сказал, президентскую компанию по доступу к СМИ, и по этому, по подсчету голосов, то есть, поставить опять там видеокамеры, в общем, много сделать, идите в комиссию, вот то, что я говорил, два, и тогда люди скажут: «Да, вот было, по сравнению с 4-м декабря, где Парламент такой-сякой, нововыбранный Президент, он более легитимен», и поэтому Прохоров, который представит правую часть спектра, да, я надеюсь, будет допущен до выборов. И у меня большой вопрос к лидерам, извини меня, оппозиции нынешней, почему вы, ребята, не подали до 9-го числа заявку? Ни Немцов, ни Рыжков, ни Касьянов, почему вы не подали заявку?
С. БУНТМАН: Ну, а что подавать? Все равно не пройдет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ты, хотя бы лотерейный билет купил, по анекдоту.
С. БУНТМАН: Нет, ну а что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну а что? Абсолютно, да. И эта история очень важная, потому что политики…
С. БУНТМАН: Кстати, Лимонов подал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А Лимонов подал?
С. БУНТМАН: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Молодец.
С. БУНТМАН: У которого шансов вообще, по сравнению с кем… С Немцовым, да, с кем угодно, с Володей Рыжковым, еще, неизмеримо…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну мы же понимаем, что нет шансов и у некоторых других партий, которые подали, это же политическая борьба, да?
С. БУНТМАН: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Пытайтесь, собирайте голоса, получайте под это трибуну, и, повторяю, да, конечно, Прохоров это смог сделать, благодаря тому, что власть ему не помешала, я бы сказал так, потому что власть считает, вот будет, вот сможет собрать, зарегистрирует, вот у нас правый спектр представлен. Вот у нас Григорий Алексеевич Явлинский представлен, да, вот у нас будет, там, справа, предположим, там, Ивашов, который, мне сказали, подал, вот это я не успел отследить, представлен, генерал Ивашов.
С. БУНТМАН: Что-то я не увидел даже.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я что-то не увидел, это правильно, я просто говорю о том, что, вот, есть что предъявить, а гражданам, извини меня, таким же самым образом, есть за что проголосовать.
С. БУНТМАН: Но, он, значит, что и выдвижение Прохорова – это все равно «сурковская пропаганда»?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, слушай, только Прохоров и Сурков, это, могут говорить так люди, вы себе просто не представляете степень накала.
С. БУНТМАН: Да ты что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот, в принципе, нет никакого…
С. БУНТМАН: А многие считают, что они договорились.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да.
С. БУНТМАН: Это они в такую игру играют?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, это, пожалуйста. Я же не говорю о том, что это хорошо или плохо. Вы просто себе не представляете, что Сурков и Прохоров – это люди, с очень высоким чувством самоощущения, и, когда их публично, и один, и другой, унижают, они это не забудут и не простят никогда. Да, политически можно договориться, но как сказал, замечательно Прохоров, опять же, на пресс-конференции в «Интерфаксе», когда его спросили, в прямую, как победить Суркова, «Как вы собираетесь побеждать Суркова?», имея в виду, «Чтобы победить Суркова, надо стать его начальником» - сказал Прохоров, а это не унижение? А это не унижение, в первом же заявлении? Поэтому тоже, про всемогущество…
С. БУНТМАН: Нет, ну ты знаешь, как многие люди думают так: «Это они договорились, приходит Прохоров к Суркову, а Сурков ему и говорит, Сурков: «Значит так, Миша, короче, значит опять ты выставляешься сейчас, там, немножко, сейчас ты выставляешься, значит, говори про меня, и как можно больше про меня, всякой дряни»»…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так, слушайте, речь идет не о Суркове, а речь идет о президентских выборах, и о выборах Владимира Путина. И, вы считаете, что на этом уровне, Владимир Владимирович менеджирует свою компанию, Владимир Владимирович понимает, он увидел эту протестную историю, кстати, не 10-го числа, еще раньше, я тебе говорю, опросы ему кладут, причем, такие же опросы делает, скажем, федеральная служба охраны, у них есть аналитический центр, который тоже занимается опросами, вот, он же видит, ему нужно, чтобы это протестное голосование, вот этого класса, сфокусировалось на человеке, вполне ему приемлемом. Но, что можно сделать, если неприемлемые ему люди, кроме Лимонова, даже заявки не подали? Даже не отнесли бумаги, не провели собрание, сколько там, трехсот граждан на выдвижение, даже это. Вот, вы скажете, это их тактика, ну, хорошо, что мы, граждане, будем делать 4-го марта? Вот вся история в этом.
С. БУНТМАН: Нет, Сталин умер 5-го марта.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И чего? А еще у нас нумерология включилась, бывает.
С. БУНТМАН: Да, конечно, тут включилось все.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да, да. Это важная история, на самом деле, история с Навальным мне тоже показалась важной, вот у нас осталось там три минуты. Конечно, если бы съезд «Яблока» завтра, что невозможно, сразу скажу, да, там, попытался бы выдвинуть Навального, это, конечно, сильно бы, сильно бы разнообразило эту историю. Или, там, «Правое дело», какое-нибудь, останки, богдановские, вот, понимаешь, да? Вот, ну, конечно, ну, нет, не выдвинут, даже, вот, нет и все.
С. БУНТМАН: И последнее, история с Удальцовым, здесь может быть очень трагическая вещь, история с Удальцовым. Если идиотизм дойдет до того, что Удальцов, действительно, упрется и, действительно, здесь будет трагическая… Хилари Клинтон не отделаешься.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я хочу напомнить, Сережа, тебе, как это ни печально, мы помним голодовку шахтеров при Маргарет Тэтчер, может, кто не помнит. В заключении…
С. БУНТМАН: Я помню ирландцев голодовку.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, ирландцев. И чего?
С. БУНТМАН: И чего?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там люди умирали в тюрьме, и ничего. Я просто на это обращаю внимание.
С. БУНТМАН: А то, я тебе скажу, что еще достаточно долго, после этой голодовки…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Правящая партия выигрывала выборы.
С. БУНТМАН: Правящая партия выигрывала выборы, но еще очень долго диалог был возможен только в перестрелках и взрывах бомб.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И тем не менее.
С. БУНТМАН: Там была другая ситуация, тем не менее…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я говорю про голодовку, я говорю про голодовку.
С. БУНТМАН: Да, и тем не менее, мне кажется, что стоит избегать таких ошибок, со стороны власти тоже. А ошибка вся в том, что они очень много всех перехватали, все-таки. Знаешь, когда стало понятно, что что-то будет очень крупное? Когда похватали 5-6-го народу столько, сколько раньше вообще ходило за месяц.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я помню, я помню. Я 6-го приехал, я как раз смотрел, я помню.
С. БУНТМАН: И это было понятно, так что нет, это просто такое соображение, я бы сказал, да, конечно, но, ты знаешь, все-таки, есть большая разница между упирающейся программно, и знающей что делать Маргарет Тэтчер и упирающимися людьми, которые всеми силами затыкают дыры в своем видении мира.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, но для людей, которые голодают, разницы никакой.
С. БУНТМАН: Для них-то разницы никакой.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Для них разницы никакой.
С. БУНТМАН: Хотя, кто его знает, мы ничего об этом не знаем. Вон тут Патриарх написал: «От чего идут поиски правды?». Пространное, совершенно, и абсолютно непонятное увещевание по поводу протестных настроений. Я не знаю, может быть, кто-нибудь разъяснит. Это был «Перехват». Спасибо. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Спасибо всем, кто нам задавал вопросы, и тем, кто был недоволен ответами.