Перехват - 2013-03-02
С.БУНТМАН – Добрый вечер, всем! 17 часов 9 минут. Алексей Венедиктов.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Добрый день!
С.БУНТМАН – А, где наш политической деятель?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Какой?
С.БУНТМАН – Специальный гость.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, как? Политикой занимается.
С.БУНТМАН – У него политические каникулы. Виталий Дымарский у нас есть. Виталий?
В.ДЫМАРСКИЙ – Здравствуйте! У меня нет политических амбиций.
С.БУНТМАН – Я знаю, что у тебя нет политических амбиций. Пожалуйста - сообщение о твоем состоянии здоровья.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Медицинский бюллетень?
С.БУНТМАН – Я наслушался, ты знаешь.
В.ДЫМАРСКИЙ – Спасибо, идем на поправку, я надеюсь.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Тут главное слово «идем».
С.БУНТМАН – Я поднимаю этот бокал воды за глагол «идем». Глагол «идем» у Дымарского имел бы прямое значение.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я бы сказал, прыгал бы на поправку.
В.ДЫМАРСКИЙ – И, вообще, программу давно пора переименовать с «Перехвата» на «Перелом».
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я подумаю над этим предложением, Виталий Наумович. Я не исключаю, что внутри программы «Перехват» будет рубрика «Перелом».
С.БУНТМАН – Нет, слушай! Я, человек, мистически настроенный. У тебя не было в «Цене Победы» программы, которая называлась «Коренной перелом»? Не было? Про войну?
В.ДЫМАРСКИЙ – Нет, нет.
С.БУНТМАН – Нет? А, то мне казалось, что это плохой знак был бы. Ну, ладно, вернемся к событиям этой недели и будем перехватывать. Кого бы вы хотели, Виталий Наумович, перехватить сейчас своими домашними заготовками, потому что иных у вас нет.
А.ВЕНЕДИКТОВ – У меня нет никаких домашних заготовок, кроме того, что я следил за событиями недели. Они все на слуху. Я уж думаю, стоит ли сто пятидесятый раз возвращаться к пресс-конференции Астахова.
С.БУНТМАН - Да, но у нас есть новые сведения. У нас состоялась пресс-конференция не только Астахова, а – что, на мой взгляд, для выяснения истины, гораздо важнее – состоялась пресс-конференция экспертов, патологоанатомов, которые делали заключение о смерти мальчика в Техасе.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я вот, что могу добавить, может быть, для наших слушателей – те внимательно следят за нами. Во всяком случае, знают, что в середине этой недели Сергей Лавров встречался с Госсекретарем США Керри. У них была первая встреча после назначения. В Берлине встречались. И, Керри буквально сказал, насколько я понимаю, что «мы понимаем, что эти вопросы очень волнуют вашу страну. Я вам обещаю, что все вопросы, связанные с гибелью или с плохим положением усыновленных детей в России теперь будут замыкаться, в том числе, и информационно – потому что по закону это все прерогатива штата – на Госдепартамент. И, я вам обещаю, господин Лавров, что мы будем вам сообщать, ставить вас в известность по мере получения этой информации». Я представляю, что сейчас Госдеп затребует документы этой экспертизы. Попросит. Он не имеет, кстати, права требовать у техасских врачей и полицейских. Что бы то ни было, я думаю, там решение принято. Он пойдет в Госдеп, затем они будут предоставлены МИДу. Насколько я понимаю, договоренность Лаврова и Керри была такая. То есть, документы придут в Россию.
С.БУНТМАН – Тогда вопрос, Алеша.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Просто сначала врачи, которые в Техасе и полиция, которая в Техасе – они занимаются своими делами, а не развитием международных отношений между Россией и США. Они занимаются своей работой. Те, кто занимается международными отношениями, должны заниматься своими…
С.БУНТМАН – Тогда у меня вопрос про МИД. Заявление Министерства иностранных дел после сегодняшней пресс-конференции в Техасе звучала примерно так – я наизусть не помню, но могу сказать: «Опять мы получаем сведения не из официальных источников, а из средств массовой информации». На этом все построено.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Они привыкли, что в России средства массовой информации абсолютно подконтрольны.
С.БУНТМАН – Но, Лавров уже говорил с Керри.
А.ВЕНЕДИКТОВ – А, это не Лавров. Это машинка делает.
С.БУНТМАН – Мне казалось, что – я уж прошу прощения – но, уж очень слова похожи на П. Астахова.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, конечно, Долгов и Астахов сейчас работают в связке – это совершенно очевидно. Я напомню, что в своем заявлении Павел Астахов сказал, что мне консул должен доложить…. Ему консул ничего не должен доложить. Это так. Я должен сразу сказать, что в четверг мы ждем посла США Макфола, которому мы зададим вопросы вечером – это сразу говорю нашим слушателям, в том числе, и по поводу прохождения информации, безусловно.
С.БУНТМАН – Когда будет Макфол?
А.ВЕНЕДИКТОВ – В 20 в четверг ожидаем. Вместо «48 минут».
В.ДЫМАРСКИЙ – Можно я слово свое скажу. Что касается самого Астахова, то у меня ощущение общее от всей этой истории. Не вдаваясь в подробности, я хочу сказать, что это в очередной раз государственный чиновник – а он является государственным чиновником, по-моему, 1-го класса, если я не ошибаюсь…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да-да, он член администрации президента.
В.ДЫМАРСКИЙ – Государственный чиновник подставляет президента. Не выверенной, не проверенной, сфальсифицированной информацией. Ну, правильно, Песков его корректирует. Я хочу сказать про другое, про Астахова. Вот, если позволите, у меня лежит сообщение РИА Новости вчерашнее в 10 утра: «Следствие в пятницу начало проверку по факту обнаружения на кладбище Читы тела новорожденного ребенка, сообщило РИА Новости представителю забайкальского следственного управления Егор Марков. Это уже третий в 2013 году случай, когда обнаруживают замерзшие тела новорожденных детей. В начале февраля в течение одного дня местные жители обнаружили в двух разных районах краевого центра тела новорожденного мальчика и новорожденной девочки, брошенных и замерзших». У меня вопрос, кто-нибудь помнит, чтобы уполномоченный по правам детей господин Астахов употребил слово Чита?
В.ДЫМАРСКИЙ – По-моему, у нас чуть ли не каждый день приходит информация – ну, не каждый день, слава богу – о найденных трупах девочек после педофильских…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Педофилия это… Подожди, Виталий. Речь идет о том, что ребенок оставлен родителями.
В.ДЫМАРСКИЙ – Идет насилие над детьми - это тоже его вопрос.
С.БУНТМАН – Это его вопрос, точно.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ребята, вас много – я один. Речь идет о том, что родители – вот, в американском случае – как считает Астахов, убили ребенка. Я ему говорю: сейчас в Чите на протяжении этого года трое родителей убили своих новорожденных детей. Три семьи, если там были семьи. Три матери, три отца… я не знаю кто. Я просто выравниваю эту историю. Родители там – родители здесь. Дума встает в память этих детей, которые даже имен не имели? Это же все сообщают государственные средства массовой информации. Это РИА Новости. Я посмотрел российское телевидение. ГТРК Читы, Читинской области. Это ВГТРК – это государственное телевидение. Дума встала по этому поводу? Астахов послал туда человека? Он сделал заявление, что в Чите случилось? Или это не только в Чите.
С.БУНТМАН – Хотя, не такое громкое, как делается по поводу американских детей. У меня, знаешь, складывается такое впечатление…. Вот, Виталик помнит, и Алеша, естественно, знает прекрасно Павла Астахова, как очень квалифицированного адвоката.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.
С.БУНТМАН – Я напомню, тем, кто не помнит, что Астахов защищал мои, извините, интересы в Конституционном суде, когда было. Я помню. Это была классная, квалифицированная работа, прекрасно выстроенная система защиты этого дела. Мы знаем другие случаи, но мне кажется, что сейчас Виталий говорит, как о государственном чиновнике – мне кажется, что сейчас очень много адвокатского. Извините, Павел Астахов нанят для того, чтобы защищать вот в этой области самые безумные решения. Вне зависимости от того, какие они: безумные, глупые, умные и так далее. И, он выстраивает агрессивную систему защиты тех, кто его нанял сейчас на работу – вот, и все.
В.ДЫМАРСКИЙ – Это еще и идет обоснование собственных претензий, собственной деятельности. Надо показать, что ты что-то делаешь. Я не очень люблю, как и вы, всякого рода компроматы, которые выкладываются в огромном количестве в интернете, но там на одном из сайтов – я не помню сейчас даже на каком – что-то по поводу поездки Павла Астахова по стране. Тем не менее, просто это факт, но оказывается, Астахов посылает райдер перед своей поездкой. Райдер – знаете, как в шоу-бизнесе – что нужно предоставить. Где стоят: автомобиль такой-то – Ауди или Мерседес, сопровождение автомобилей экипажами, охрана, двухместных номер люкс с беговой дорожкой, журналистская пресс-конференция, обед в епархии – вот, чем занимается адвокат, защитник прав ребенка перед тем, как выехать…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Если бы при этом, извини меня, он защищал права детей – не было у меня никаких вопросов к автомобилю.
В.ДЫМАРСКИЙ – И, после того, как сделал дело – пусть обедает в епархии.
С.БУНТМАН – Хоть «Камаз» пускай заказывает, три грузовика «MAN». Действительно, Алеша прав, и совершенно блестяще Орех по этому поводу написал после пресс-конференции. И, абсолютно все-равно, сколько стоят запонки Пашины - делал бы дело. Одна маленькая деталь. Сколько мы знаем сильно высокопоставленных и шибко богатых людей в нашей же стране, которые лично занимаются детьми, которые занимаются усыновлением. Которые свои пять, три копеек или два-три миллиона вкладывают в то, чтобы какое-то количество детей были счастливы. Об этом очень мало они сами говорят и правильно делают. Не знаю, правильно – не правильно делают. На это существуют разные мнения, но они говорят…. При этом, это очень богатые, обеспеченные, высокопоставленные люди. Так что, это все равно. Дело нужно, а не эта, извините меня, трепотня и защита безнадежных в моральном смысле…
А.ВЕНЕДИКТОВ – На самом деле, эта история с американским погибшим мальчиком, я думаю, что вполне те вопросы, которые задаются, должны быть заданы, в том числе и Астаховым и МИДом – конкретные вопросы. Но, не надо давать ответы раньше времени, потому что вот это – ложь…
В.ДЫМАРСКИЙ – Не надо личным пиаром заниматься.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Знаешь, я думаю, что там история заключается в том, что чиновники очень хорошо знают отношение Путина к иностранному усыновлению, которого Путин не скрывал никогда – отрицательное. И, для того, чтобы угодить и понравиться Путину, они занимают такую же позицию, как у Путина. Ничего здесь нового. А новое здесь только одно – это просто судьба детей. И, вполне возможно, что и в американском случае не все в порядке было, и это вчера шериф объявил о том, что «мы будем продолжать расследование, потому что, если мы выясним, что мальчик погиб небрежением родителей - они будут нести ответственность». Не специально там, били, а вот – небрежение. Возникает вопрос, те люди, которые сегодня вышли на марш, который в защиту детей, так называемый «Русские матери». Ирина Бергсет, которая была организатором этого – мать двух норвежских граждан… Дело не в этом. Они за то, чтобы родителей наказывали за небрежение? За шлепки, за небрежение? Нет – они против ювенальной юстиции. Они говорят: «Нет, это наши дети! Что хотим – то и будем делать. Никакой ювенальной юстиции». Тогда, какие претензии? Или, давайте сажать за небрежение родителей. Так же, что мы требуем от американцев, чтобы они сажали за небрежение. А, американцы имеют право посадить за небрежение – имейте в виду. Мы проверяли. Скажем, уголовный кодекс Техаса. Вот, в Техасе есть такое право, и родители могут сесть даже, если они просто отвернулись, а ребенок просто упал со стула. Это называется небрежение в переводе.
В.ДЫМАРСКИЙ – НЕРАЗБ. о насилии.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я не хочу сейчас про насилие. Это преступление. Чего мы обсуждаем?
В.ДЫМАРСКИЙ – Насилие – на уровне «дать шлепок по попке».
А.ВЕНЕДИКТОВ – А, ну понятно. Ну, сегодня этот марш «говорил», что он против этого. Тогда вы решите вы «за» или «против». Или вы за это в Америке, но против этого в России? Иначе, это лицемерие. И, на самом деле пристально надо следить за тем, что случилось с этим мальчиком, но говорить, что давайте вернем его брата. Кому? Вот, этой Юле из Гдова?! Она не будет заниматься насилием? Или небрежение у нее будет побольше, чем у этих детей? И, во-вторых, надо понимать, что этот мальчик – о чем шериф говорил – это техасский мальчик, живущий в Техасе, он гражданин Америки. Я посмотрю, как Америка будет выдавать своего гражданина России.
С.БУНТМАН – А, что за история с выдачей его паспорта, о чем пишет…?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, документ, это просто документ. Сережа, какая разница? Что мы будем обсуждать судьбу бумажек погибшего ребенка? Ну, заберите его паспорт!
С.БУНТМАН – А, чего самое главное в заявлении? Судьба бумажек и так далее… что это за мелочевка – мышиные какашки, которые, прости господи, МИД занимается…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Потому что нужно угодить. Я же объяснил – нужно угодить, нужно изобразить деятельность: «Да, может быть, мы ошиблись, и мать его не избивала; но паспорт отдайте. Заныкали паспорт!» Вспомни Пусси Райт – «где документы и ключи от квартиры?» Все забыли, зачем они сидят. Вот документы и ключи от квартиры… «Где документы мальчика? Где они? Ну-ка подать их сюда! Они нам не возвращают документы мальчика!» - вот и вся история. Это называется «дымовая завеса».
С.БУНТМАН – Вот, говорят: «Узнайте, пожалуйста, как может трехлетний мальчик сам себе разорвать аорту? Там было какое-то орудие убийства» - Наталья Николаевна пишет.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, Наталья Николаевна, наверное. Разорвал руками и зубами. Чего вы несете? Чего вот, вы несете? Это то, что вам рассказало наше телевидение, да? Давайте, придут документы, мы их опубликуем. Вы не знаете, как у людей случаются разрывы аорты? Вы не читали, что этот мальчик страдал сердечным заболеванием. Здесь установлено в Пскове. Вы не читали или вы забыли про это, Наталья Николаевна? В общем, вы знаете, что такое аорта, что такое разрыв аорты? Как он случается, какая статистика, сколько у нас погибает новорожденных от этого? Не читали, нет? Ну, почитайте что ли. Научитесь читать, буквы складывайте хотя бы.
С.БУНТМАН – Просто занимаются какой-то ерундой сейчас, и, к сожалению, это такой данный свисток, который через усилитель…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Николаевна про Читу, про новорожденных ничего не хотите сказать? Напишите нам. Ну, хотя бы напишите, что жалко, что погибло трое новорожденных, не имевших даже имени…
С.БУНТМАН – А, это скучно. Я уверен, что это скучно.
В.ДЫМАРСКИЙ – Ну, подумай, это же наши дети. Чего же тут. Это наше дело.
С.БУНТМАН – Ну, ладно, завершим с этим? Есть вопросы еще по Астахову.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет вопросов. Я просто хочу сказать, поскольку мы с Пашей знакомы, я говорю: «Паша, ну займись делом. Все, ты наработал себе уже у Владимира Владимировича любовь и уважение, теперь давай в Читу. Ты говоришь, журналисты не ездят. Давай, журналист сейчас поедет с тобой в Читу, на которого ты наорал на пресс-конференции, не желая отвечать на вопрос. Давай, он поедет с тобой в Читу. Я обещаю, он с тобой поедет в Читу, как только ты скажешь, и посмотрит, как ты работаешь по защите новорожденных в Чите, которые мрут – трое за один месяц, за два месяца».
С.БУНТМАН – «До 18 лет, - считает Костя, - усыновленные граждане России».
А.ВЕНЕДИКТОВ – Это вы можете считать, как угодно. Есть законы страны. Американцы считают, что они их граждане. И, что теперь? И, они же выдавать должны.
С.БУНТМАН – На «прессухе» - да, Арсений - Астахов рассказывал о разрыве внутренних органов.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Значит, вчера на пресс-конференции шериф и патологоанатом сказали: «Мы эти данные никому не давали».
В.ДЫМАРСКИЙ – Но, откуда он знает?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Он сказал: «Мне это сказали социальные работники». Социальным работникам тоже не давали этих данных патологоанатомы, врачи. Иначе – это должностное преступление и врачи сядут. В Америке – сядут!
В.ДЫМАРСКИЙ – Вы помните, с чего это все начиналось? С заявления Астахова, ничем не подкрепленное, что мама убила ребенка, она его била. Он же это заявил, это было его первое заявление.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Тут вопрос источников.
В.ДЫМАРСКИЙ – Это не подтвердилось. Потом все новые и новые версии…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, надо же оправдываться, Виталий, надо отмазываться…
В.ДЫМАРСКИЙ – Не имея никаких для этого документов.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Когда он ссылается на какие-то службы, эти службы выступают с опровержением. Говорят: мы не давали таких сведений, это нельзя по нашему закону до конца расследования; мы за это сядем. Вот, им нужно кому-то дать и за это сесть ради Астахова. Вы видите, что в городе этом несчастном, где 1500 жителей, какой-нибудь социальный работник Лиза даст Астахову и гордо за это сядет. Да вы что, с ума сошли что ли?
С.БУНТМАН – В общем, это абсолютное вранье. Понятно, что это политическая конъюнктура, и, если бы это не были пляски на детях, то тогда, может быть, и черт с ними. Если бы занимались какими-нибудь ракетами или голоданием доктора Хайдера или какой-нибудь подобной советским временам – было бы наплевать. А тут – дети.
В.ДЫМАРСКИЙ – Астахов же, по-моему, заявил на этой пресс-конференции, что дети стали жертвой большой политики, да?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Правильно заявил, точно абсолютно заявил!
В.ДЫМАРСКИЙ – Заявил точно, но кто их ввел в эту большую политику, кто этот фактор, вообще, ввел в большую политику? Увы – мы.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. Согласен.
С.БУНТМАН – Очень многие люди есть – и, я думаю, что даже среди тех, кто и комментирует это и считает это и так далее… Здравые всевозможные рассуждения о положении детей в нашей стране начинаются: «Я-то сама (или сам) против иностранного усыновления…» - это какая-то стала… эти болваны и долдоны превратили сейчас слова «я против иностранного усыновления» в какое-то абстрактное понятие, которое надо сказать как в советские времена, знаете.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Надо говорить просто: я за усыновление. А иностранное или не иностранное – это там, где ребенку лучше. Моя позиция такая: нельзя сокращать возможность сироты быть усыновленным – это людоедство. Любое сокращение возможности для ребенка, который живет в детдоме, тем более, если он не очень здоров – это людоедство. Возможности надо расширять. Если наша Государственная дума начнет этим наконец-то заниматься, то - слава богу. Но она не начинает этим заниматься, она не расширяет возможности – она сужает их. И, президент подписал закон, который сужает. И правильно ему сказал Артем Колесниченко – не перепутал фамилию? – из АИФа: «Это людоедство». Правильно сказал, потому что это сужает возможности для ребенка, но повышает возможность для некоторых политиков делать политическую карьеру – это правда.
С.БУНТМАН – Да, именно, что. Сейчас 17 часов 30 минут. Будут новости – послушаем, и продолжим. Здесь есть несколько сюжетов, о которых очень хотелось бы поговорить.
НОВСТИ.
С.БУНТМАН – Мы продолжаем. Виталий Дымарский у себя дома, а мы с Алексеем Венедиктовым…
В.ДЫМАРСКИЙ – Я бы с удовольствием… я в больнице.
С.БУНТМАН – Та в больнице опять?
В.ДЫМАРСКИЙ – Да.
С.БУНТМАН – Да – не без гордости.
В.ДЫМАРСКИЙ – Я надеюсь, что это последний этап уже.
С.БУНТМАН – Ну, дай бог, потому что мы здесь уже соскучились.
В.ДЫМАРСКИЙ – А, поскольку здесь обстановка располагает к раздумьям, то я, пока шли новости, подумал: Геккерен-Дантес – это было иностранное усыновление?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Что ты подумал? Читать надо журнал «Дилетант».
С.БУНТМАН – Это иностранное усыновление иностранного гражданина.
В.ДЫМАРСКИЙ - Он был поданный…, он служил в русской армии, поэтому наша Россия тоже давала свое «добро». Ну, ладно…
С.БУНТМАН – Тут вопрос: «Кто стоит за информационной атакой на журналиста Дмитрия Быкова?» Что за информационная атака?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет. Речь идет не о информационной атаке. Речь идет о том, что Следственный комитет собирается проверить его гонорары. Это не информационная атака.
С.БУНТМАН – Это налогово-следственная атака.
В.ДЫМАРСКИЙ – К шестидесятилетию смерти «вождя народов» видимо активно возобновляется практика доносов. Был донос на Серебрянникова Кирилла, был донос на Быкова от какого-то жителя провинциального…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Депутата законодательного собрания…
В.ДЫМАРСКИЙ – Да. То, что он у нас здесь выступил, а заплатил ли он с этого налоги. Такого рода писем, можно написать кучу, понятно какую. И, самое интересное, по-моему, по нашим законам Следственный комитет обязан в этом разбираться.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну вот, кто-нибудь напишет донос на Астахова, что из-за его бездействия погибают дети в российской провинции…
С.БУНТМАН – Интересно, какая будет реакция?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, не знаю.
В.ДЫМАРСКИЙ –Ну, формально, они должны в этом разбираться.
С.БУНТМАН – Меня, честно говоря, если на Дмитрия Быкова донос какой-нибудь предполагаем – что-то он много болтает, извините, много пишет, чернила разбрызгивает – много всего. Надо как-то намекнуть. Я не уверен, что Дмитрий Быков среагирует так, как хотелось бы доносчикам и тем, кто дает ход этому. Вот, донос на Кирилла Серебрянникова - это знаете, не надо недооценивать серьезность этих историй, что с не той оперой, с не теми спектаклями…
В.ДЫМАРСКИЙ – Ну, это тенденция, конечно.
А.ВЕНЕДИКТОВ – С не теми учебниками…
С.БУНТМАН – Да. С не теми учебниками – это вы, что хотите, говорите, но это прямой путь к «сумбуру вместо музыки», «постановлению о двух журналах». А там, дальше «о литературных критиках». Когда власть занимается эстетикой и моралью – это тревожный очень признак.
В.ДЫМАРСКИЙ – Это то, от чего мы формально и теоретически, и практически отказались в 91-м 92-м годах, от вмешательства государства в идеологию. Отказ от государственной идеологии. Теперь это все возобновляется. Значит, нам диктуют, какие спектакли… Вы помните, афиши снимали? Миллион уже случаев, когда государство пытается вмешаться в творческий процесс. Новый министр культуры начал свою деятельность – я помню – с того, что пытался на НТВ какой-то фильм, по-моему, военный снять. Он, правда, потом говорил, что он просто высказал свое мнение по поводу качества этого фильма, но, тем не менее. Вот, Кирилл Серебрянников…. Понятно, что там, помимо всего прочего, помимо идеологии – это еще и предлог в разборках с коллективом театра, недовольным приходом Серебрянникова. Той частью коллектива театра, которая недовольна приходом Серебрянникова.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Так всегда и было. Доносы писали, чтобы забрать комнату у соседа. За что писали доносы, за идеологи что ли?! За комнату у соседа, который по ночам читает Троцкого. Что, мы не знаем, что ли? Я читал доносы в архиве.
В.ДЫМАРСКИЙ – Донос-то пишется не потому, что у него комната большая и сосед плохой, а потому, что он, действительно, читает Солженицына под койкой.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет. Все, Виталий, наоборот – донос пишется, потому что комната большая.
С.БУНТМАН – А, остальное – удобный путь, просто-напросто. Недовольные самодурством и тем, что ролей не дает, кто-нибудь… Михаил Чехов, Всеволод Мейерхольд не дает ролей. А, извините меня, Таиров сумасшедший только жену свою на сцену выводит.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Совершенно верно – это вот, реальные доносы…
С.БУНТМАН – А чего бы нам не грохнуть-то?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Это реальные доносы, которые находятся в соответствующих делах.
С.БУНТМАН – Это точно также – из моральных ли соображений жена пишет в партком? Ей нужно вернуть мужа. Чтобы его приструнили. Есть такой путь – в профком или партком написать. Вот, она и пишет.
В.ДЫМАРСКИЙ – Сейчас, к сожалению, некуда писать…
С.БУНТМАН – Есть куда писать.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Есть, есть куда писать.
С.БУНТМАН – Это, смотря кто тебе муж.
В.ДЫМАРСКИЙ – В партком "Единой России" напишешь, что «мой муж мне изменяет» или «уходит от меня»?
С.БУНТМАН – Нет, сейчас есть замечательное: «мой муж - педофил». Ты этого не читал, что ли нигде, господи?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот, эта история сегодня, кстати, в программе «Они» будет у нас эта дама Героиня Ирина Бергсет, которая, как бы организует, является лицом этих «Русских матерей». Ее история в Норвегии – почему и что, и как она писала во все инстанции; и было несколько процессов, что ее муж педофил и насильник норвежский. Как она их проигрывала, потому что ничего, кроме ее слов не было и так далее. Ну вот – это в Норвегии. Все кивают, говорят: да, обязательно процесс судебный, трали-вали…
С.БУНТМАН – Вот, Константин пишет: «Господа, ну какие доносы на Кирилла Серебрянникова. Все «Золотые Маски» - его…»
А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот, ровно на спектакль, который получил «Золотую Маску», и теперь идет проверка.
С.БУНТМАН – Критикуют очень уважаемые театральные люди. Я вам скажу, что Всеволод Эмильевич Мейерхольд – ему театр дали один, театр дали другой; и в то время, когда его арестовали – да, ему строили театр, ставший впоследствии залом Чайковского, громаднейший театр.
В.ДЫМАРСКИЙ – Но, Серебрянникову вменяется в вину не низкий уровень, а экстремизм и призывы…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, у него там экстремизм и призывы к революции -то есть, политическое обвинение.
С.БУНТМАН – Ну, конечно, а какое это обвинение, как оно формулируется доносчиками – это, извините меня – мода. Галстук узенький или галстук широконький – это экстремизм, контрреволюция, низкий уровень, фидеизм, поповщина. Это все одинаково абсолютно. Главное, что государство – оно открывает шлюз, вместо того, чтобы открыть, как в Германии или где-нибудь еще при церкви, при больнице, роддоме хоть посмотреть, чтобы можно было не в снег, извините меня, выбрасывать новорожденных детей, а их можно принять, чтобы ими занимались - открывают ящики «а-ля Павел Петрович». Опускайте доносы. Вот, так вот. Вот, и все.
В.ДЫМАРСКИЙ – Я еще раз повторю, что я так понимаю, что прокуратура обязана этим заниматься. Я просто по своему почти анекдотичному опыту – у меня был донос на меня…
А.ВЕНЕДИКТОВ – А что, наконец, на «Дилетант» кто-то написал донос? Я прошу наших слушателей писать доносы на «Дилетант», на Дымарского в Следственный комитет.
В.ДЫМАРСКИЙ – Это было очень смешно. В комментарии, в моем одном комментарии в газете было написано по поводу эмиграции, что спасибо, вообще, что приехали таджики в Москву и работают дворниками, что у меня во дворе стало чисто. На эту фразу какой-то юрист – я не помню из какого-то города - написал донос в прокуратуру на то, что я тем самым оскорбил русский народ, считая, что он не способен убирать за собой во дворах.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Виталик, понимаешь, у нас, к сожалению, здравоохранение для таких юристов на очень низком уровне. Никаких успокоительных таблеток.
В.ДЫМАРСКИЙ – Я был в прокуратуре и разбирался с прокурором.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, и что? И правильно – разбирайся, а сейчас тебе напишут про «Дилетант», сейчас ты будешь у меня не из больницы не вылезать, а из прокуратуры не вылезать! Будешь выходить в субботу уже из комнаты прокурора, который будет любезно тебе разрешать час быть в прямом эфире.
В.ДЫМАРСКИЙ – Что тот или иной материал не соответствует единому учебнику истории.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. Чему-нибудь не соответствует. Можно объявление, Сережа?
С.БУНТМАН – А, да. Сделай объявление, а я потом прочту здесь объявление гениальное?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Давай сейчас прочти.
С.БУНТМАН – Просто в довершении тема доносов и серебряника…
А.ВЕНЕДИКТОВ – И тридцати серебряников кириллов…
С.БУНТМАН – «Услышав на «Эхе», как Следственный комитет пиарит Прилепина – это спектакль по Прилепину, - начал читать «Санькя». Нравиться. Советую» - Андрей, Москва. Браво!
А.ВЕНЕДИКТОВ – Тогда мы пишем донос на Следственный комитет, который рекламирует это все.
С.БУНТМАН – Я очень хочу написать донос на Джоан Роулинг – мне очень книжка ее понравилась.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Пиши, господи… Давайте завалим Следственный комитет доносами на Джоан Роулинг. Я поддержу. Пусть делом займутся, наконец!
С.БУНТМАН – Сейчас кончится передача – напишу! Алеша, объяви.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Хочу напомнить нашим слушателям. Если кто не знает, то "Эхо Москвы" совместно с РИА Новости, с «Интерфаксом», журналом «Огонек» теперь уже второй год подряд делает рейтинг 100 влиятельных женщин России. И, в этот понедельник, 4-го числа, то есть послезавтра сайт «Эха Москвы», «Интерфакс» и «Огонек» опубликуют этот рейтинг. Второй уже. «Огонек» просто выпустит спецномер, ну, а мы проведем передачу вечером в 20 часов, посвященную этому номеру – это в понедельник. Могу вас сказать, что у нас очень расширился список экспертов и рейтинг стал такой, тяжеловесный, в том смысле, что когда я стал его показывать – первую десятку – людям, которые как бы пронимали, они говорят: «Слушай, а как это посчитали здорово?» Среди экспертов – просто, чтобы вы понимали, там оценивали влиятельность женщин, а влиятельность следующим образом понимается. Или это само принятие решения. Женщины, которые принимают решение сами или это влияние на умы и настроения, или это пример для подражания – и это тоже влиятельность.
Я напомню, что в прошлом году первые три места были у Валентины Матвиенко, Аллы Пугачевой и Натальи Тимаковой. Вот, понятно, что Алла Пугачева - это пример для многих, для подражания. Вот, в этом была ее влиятельность, а не в том, что она политические заявления делала. Так вот, в этом году у нас среди экспертов, которые согласились проставить рейтинги, например, председатель государственной думы, лидеры всех фракций, вице-премьер правительства России, главные редактора массовых и популярных газет, бизнесмены - скажем, Вагит Алекперов. То есть, люди, которые сталкиваются с необходимостью принятия решения. Я позволю себе нарушить эмбарго в одной точке. У нас не 100 кандидатов, у нас больше, поэтому было интересно, на ком произойдет отсечение, кто займет сотую позицию – самое интересное. Знаете, кто заняла сотую позицию? Евгения Васильева – «Рособоронсервис». Она стоит на 100-й позиции. Больше я раскрывать никаких позиций не буду. Но вот, точка отсечения влияния – это Евгения Васильева.
С.БУНТМАН – Я сейчас подведу эсэмеску под свое объявление. Влад пишет о Троцком: «Меня днем не заставишь читать ничем». Интересно, что вы вспомнили Троцкого. Тогда я вас заставлю его послушать ночью, если вы не хотите его читать днем. Просто будет передача с завтра на послезавтра, с воскресенья на понедельник в ночь. Программа «Вот так», которая посвящена шестидесятилетию со дня смерти Сталина. Там вы услышите оригинальнейшего Троцкого Льва Давидовича на английском языке из Мексики.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Получше, чем Мутко?
С.БУНТМАН – Нет, ты знаешь, Мутко отдыхает!
А.ВЕНЕДИКТОВ – Серьезно?
С.БУНТМАН – «Нодинг» - говорит Лев Давидович, и петухи поют! Знаешь, Мексика и петухи поют, 37-й год. Про процессы. Ладно, хорошо.
В.ДЫМАРСКИЙ – 37 года, нет 38 года, кстати говоря, это год издания «краткого курса» - 75 лет прошло, и вот, у нас новый краткий курс в виде нового единого учебника истории.
С.БУНТМАН – Ну, ты уже поспешил. Ты не хочешь бороться, ты не хочешь как-то обходить… Виталик, я понимаю, что ты шутишь, но мне не кажется… что навязывают…. Нет, ты не шутишь, что это так все и будет…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Мы обсуждали это на прошлой неделе, остановитесь.
С.БУНТМАН – Мы обсуждали и не будем обсуждать сейчас. Точно так же - вот, тебя волнует история Пехтина?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Обсуждали.
С.БУНТМАН – Вот. И меня не волнует история Пехтина. Зато меня волнует до сих пор совершенно патетическая, на мой взгляд, история Уго Чавеса.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Это точно – не обсуждали. Напомню, как умирал Франко. Ты помнишь, по-моему, три недели шла информация… Ребята, ну чего? Человек умирает в любом случае. Ну, чего обсуждать? Как уходит информация? Меня гораздо больше в подобной истории интересует решение по капралу Менингу, который поставлял в Викиликс… Дискуссия идет очень мощная по этому поводу, потому что из 22-х предъявленных ему обвинений, он признал 10. Не признал измену родине, не признал подмогу врагу. Я просто напомню, что капрал Менинг – это тот человек, который сидючи на передаче телеграмм секретных из Госдепартамента в Пентагон – он сидел на этой передаче – он их копировал и передавал Викиликс. И, сейчас очень многие российские чиновники говорят: «А, что собственно такого он делал. Он не был согласен с политикой США». Я представляю себе, капрала Иванова, который бы сидел у нас и передавал ефрейтору Ивановой – что бы говорили те же самые чиновники?
В.ДЫМАРСКИЙ – С одной стороны. А с другой стороны, все данные, как известно, можно купить на «Горбушке».
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, да. Весь вопрос в том, что я считаю, что журналист, который публикует данные, к которым он не имеет доступа – он ничего не нарушает. А военнослужащий, который приносил присягу, он подписывал определенные правила – он решил их нарушить. Ну, он несет ответственность за то, что он их нарушает. По-моему, надо разделять Ассанжа и Менинга. В их поступках – не сказать, что проступков – где было нарушение - где было преступление. Где не было преступления. Защита Менинга говорит о том, что он устаревшие данные публиковал. Нифига себе, устаревшие данные, циркулирующие между Пентагоном и Госдепом. Да, ну пусть защищают.
А.ДЫХОВИЧНЫЙ – А, он пользовался хакерством?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Не знаю. Сам он не хакер.
С.БУНТМАН – Результатам хакеров пользовался.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет. Ну, Менинг тоже хакер в известном смысле.
С.БУНТМАН – Здесь я понимаю, что защита говорит, что это он всякое старье передавал…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, передавал…. Они признали, что он публиковал, вернее, передавал для публикации документы с грифом, но не за деньги, а потому, что считал политику своей страны неправильной.
В.ДЫМАРСКИЙ – Нужно подавать в отставку, если ты считаешь, что…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Видишь, я все усложнил сразу. Сразу все задумались.
С.БУНТМАН – Потому что это очень серьезная история.
А.ВЕНЕДИКТОВ – А немецкие антифашисты, которые Сталину… который переплыл и сказал, что нападет… – не согласен с политикой своей страны. Он кто -предатель или герой?
С.БУНТМАН – Или человек узнал про лагеря те же самые уничтожения, которые передает эти сведения – то, что эшелоны идут с людьми на уничтожение – он нарушает присягу?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Это все возвращает нас к процессу Менинга, который перенесен теперь на июнь, и который, конечно, мы будем освещать, но, в принципе, это интересная тема для разговора: что есть патриотизм?. Что есть настоящий патриотизм?
С.БУНТМАН – Ну, да. Человек выбирает, и, действительно, есть факт нарушения присяги, есть факт нарушения законов и установлений. И, здесь получается так, что он знает, на что идет.
В.ДЫМАРСКИЙ – Здесь есть верность родине, и есть верность государству.
А.ВЕНЕДИКТОВ – При этом, родина отдала его под суд.
В.ДЫМАРСКИЙ – Государство его отдало под суд.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Государство, да.
С.БУНТМАН – Хотя, на самом деле, многие люди не в государстве, но на той же самой родине считают, что он сделал благое дело. Хотя бы некоторые эти истории с вертолетом…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, многие яркие истории…
С.БУНТМАН - …которыеМенинг передал - оно, действительно, способствовало оздоровлению тех же самых вооруженных сил.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я напомню, как американское правительство пыталось заткнуть американских журналистов, когда они начали писать про Гуантанамо. Я напомню, что при всех криках «Вот, американцы! Гуантанамо!», именно американцы – я имею в виду журналисты, наши коллеги – они и вскрыли правду о Гуантанамо. И про пытки они вскрыли. Именно, американские журналисты, а не российские, бельгийские…
С.БУНТМАН – И там наверняка были люди – те же самые американцы, которые первоначально кое-что слили журналистам.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Которые были не согласны, конечно.
С.БУНТМАН – Просто им невероятно больше повезло, что они остались… и их не раскрыли.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Дело в том, что американские журналисты имеют одно отличие базовое от российских журналистов – именно базовое – когда им государственные чины чего-то сливают, они проверяют. Я, кстати, столкнулся сейчас с этим, работая с пулом господина Оаланда. Вот, любое публичное или не публичное информирование журналиста подвергается критическому разбору в редакции: для чего он нам это слил, и как проверить, слил ли он нам правду; и как проверить нам, документ не специально сделанный для чего-то; через что это проверить. И, сидят юристы в редакции и говорят: «Нет, ребята, мало ли чего Госсекретарь сказал, если он сказал его не цитировать. Ну-ка что он сказал про Мали? Ну-ка давайте все про Мали сюда, что у нас есть!»
В.ДЫМАРСКИЙ – Алексей Алексеевич, у тебя какое впечатление, тебе Оаланд слил правду?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Олаанд мне ничего не сливал. Это не называется слив. Он публично сказал, мы это передали. Виталий Наумович, вы как-то вспомнили свою советскую журналистскую работу. Слив – это то, что вам говорят с запретом ссылаться, чтобы вы говорили от своего имени – вот, это называется слив. А публично – это его ответственность, а не моя. Когда идет от него – его ответственность. Когда от меня – моя ответственность.
С.БУНТМАН – «Вы, Алексей Алексеевич, с кем разговариваете?», - сказал он…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да-да. Как он на меня вызверился: «С кем разговариваете, вы, что себе позволяете?» - да-да. Это все публично, но проблема заключается в том, что эти публикации сливов, которые могут быть правдой, а могут быть и не правдой, а могут быть урезанными, а могут быть не урезанными, а могут быть выдернутыми из контекста – в этом и есть смысл проверки, профессиональной проверки. Я просто знаю, как шла первая публикация о Гуантанамо – по-моему, пост, нет – Нью-Йорк Таймс. Ведь, эта же информация лежала у них, когда они получили первичную, несколько месяцев, пока они проверяли, пока они пытались проникнуть туда. Когда они встречались с людьми, которые отслужили там. Не дай бог, соврать в этой истории, не дай бог. Ты репутацию потеряешь! Издание потеряет репутацию
С.БУНТМАН – В том-то и состоит особенность, между прочим, Викиликс – что это не журналистская работа.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я согласен. Это публикаторская…
С.БУНТМАН – Это не критическая публикация данных, в которой закрываются только некоторые моменты, общечеловеческие моменты, общечеловеческие известные, закрываемые моменты…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Закрываются – в смысле, штрихуются, вычеркиваются.
С.БУНТМАН – Ну, как адреса, телефоны, когда документ публикуется какой-нибудь судебный.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я с большим удовольствием прочитал телеграммы, где я упоминаюсь. Я их сертифицирую. Это так. То, что касается меня и моих слов – это так. То, что Викиликс публиковал.
С.БУНТМАН – Это прямо, как покойный Черкизов, когда он прочел книжку, где он упоминался. О том, как он буянил где-то, политически буянил. Сидит с каменным лицом: «Да, так было!» Друзья мои, Олланд харизматичен или евро-бюрократ.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Олланд не то и не другое. Совершенно удивительное ощущение. Он по-французски легок, он острослов – это видно. Он не тяжел совсем, он быстро реагирующий, он еще не совсем бюрократ. Я бы не сказал, что он бюрократ. И, он реагировал, как он среагировал на – спасибо тебе Сергей Александрович за слово, что обсуждать права человека не модно…
С.БУНТМАН – Старомодное дело, да.
А.ВЕНЕДИКТОВ – У него прямо желваки пошли. «Вы говорите с президентом Франции!» Я испугался – чего я такого сказал-то? Чего я сделал-то. Там кругом охрана стоит. Извини, там вынесли бы с шестого этажа и выкинули бы в мусорный ящик, как новорожденного. Я сказал «не-не-не»…, я просто не понял, что случилось. Я ему задал вопрос. Спасибо Сергей Александрович за слово demode.
В.ДЫМАРСКИЙ – Надо все-таки иметь в виду, что Олланд, у Олланда такой опыт партийного…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Внутрипартийной дискуссии, внутрипартийной борьбы.
В.ДЫМАРСКИЙ – Внутрипартийных, не партийных дискуссий – он, как активный партиец, поскольку в соцпартии – он, безусловно…, эта дискуссионная способность – она у него развита. Он этим занимается всю жизнь.
С.БУНТМАН – Понятно. Ну, что друзья мои, завершаем мы. Тут всякие вопросы про Депардье задают. Я хочу поделиться термином замечательным спортивным, который вчера появился. Это «депардьевское дерби» - когда встречаются «Терек» - Грозный и «Мордовия» - Саранск. Что будет делать Депардье? Хорошо, всем счастливо, спасибо! Виталик, выздоравливай быстрее!
В.ДЫМАРСКИЙ – Пойду, укол сделаю.
С.БУНТМАН – Это не больно – раз и все! Пока!