Георгий Тараторкин, Екатерина Маркова - Книжное казино - 2008-06-22

К. ЛАРИНА: 12:17, мы начинаем наше «Книжное казино». Ещё раз представлюсь, у микрофона Ксения Ларина. Майя Пешкова в отпуске, поэтому не беспокойтесь, всё нормально, человек просто отдыхает. Я сегодня в качестве ведущей, одна. Но зато у нас в гостях два человека. Екатерина Маркова и Георгий Тараторкин. Добрый день, уважаемые гости, здравствуйте.

Екатерина Маркова, актриса, которая стала писателем. Все её прекрасно помнят. Визитная карточка, если говорить об актёрской жизни, конечно же, это Галя Четвертак из фильма «А зори здесь тихие», но немало было другого и в кино, и в театре «Современник», где многие годы Екатерина проработала. Но, в итоге, литература победила и десятую книжку выпускает Екатерина. Эту книгу сегодня вы и получите, с автографом автора. «Плакальщица» - так называется эта книжка. Вышла она в издательстве «Викма М». Очень красивая книжка, симпатичная, как мы уже сделали такое открытие. Мелким подчерком написана.

Здесь же, в студии, Георгий Тараторкин, который артист, который не стал ещё писателем. Но всё впереди.

Г. ТАРАТОРКИН: Когда рядом близкий человек ТАК пишет, что же, я самоубийца? Нет.

Е. МАРКОВА: Он пристрастен очень сильно.

К. ЛАРИНА: Ну, я не знаю. Мне кажется, что должен написать что-то. Мемуары.

Е. МАРКОВА: Замечательно пишет.

К. ЛАРИНА: Да? Вот! А где Вы читали?

Е. МАРКОВА: Он бывает, какие-то интервью в письменном виде излагает, мысли.

К. ЛАРИНА: Так что, ещё не всё потеряно.

Е. МАРКОВА: Очень предрасположен.

Г. ТАРАТОРКИН: Я не излагаю мысли, я просто исправляю то, что написали, якобы, от моего имени. Вот и всё.

К. ЛАРИНА: А! Вот так! Значит, редактор хороший.

Е. МАРКОВА: Редактор классный.

К. ЛАРИНА: Ваш редактор?

Е. МАРКОВА: Отчасти да.

Г. ТАРАТОРКИН: Нет, нет.

Е. МАРКОВА: Он первый читатель, естественно, всего. Нет, я говорю, что, конечно, пристрастность – это, действительно, прекрасное и замечательное качество. Но, думаю, что он мои произведения воспринимает с большим пиететом, чем я на это тяну.

К. ЛАРИНА: Вы скромный человек, скромный писатель, совершенно не вписывающийся в формат сегодняшней жизни. Сегодня не принято так себя вести. Если ты писатель, то уж изволь. Правда же? А здесь такой скромный человек сиди. Тем более, 10 книг написано.

Г. ТАРАТОРКИН: Нынче ведь под обложками редко литература бывает. Обложек много, а литературы мало. А если под обложкой литература, то чего суетиться-то?

К. ЛАРИНА: Особенно меня умиляют титры, когда проходят вот такие ток-шоу на темы «Можно ли жить с крокодилом». И там сидит какая-нибудь «мадама», в этом декольте, с такими серьгами, вся такая кудрявая и написано: «Ольга Пупкина. Писатель». Кто такая? Почему она писатель? Но что делать! Такое время.

Е. МАРКОВА: У кого что. Я дитя Переделкино, писательской среды, Бориса Леонидовича Пастернака чту, обожаю и помню его по детству. И для меня слова его о том, что книга – это кусок дымящейся совести, является основополагающими в моём творчестве. Если не так, то зачем бумагу марать.

Г. ТАРАТОРКИН: Да. Дыма сейчас предостаточно, но только не от совести.

К. ЛАРИНА: Нет, почему? Она просто хорошо горит. [Смеётся] Дорогие друзья! У нас всё работает для вас, обращаюсь к радиослушателям. Смс - +7-985-970-45-45, телефон прямого эфира 363-36-59. И мы сегодня не будем вам вопросы задавать, а воспользуемся случаем, что у нас такие замечательные люди в нашей студии, я думаю, что у вас есть, наверняка, вопросы к Георгию Тараторкину и к Екатерине Марковой. Поэтому, пожалуйста, присылайте на смс и во второй части мы включим телефон, несколько звонков послушаем. И вы все получите книгу «Плакальщица» с автографом Екатерины Марковой.

Ну, вот Катя уже сказала, вспомнила про свою переделкинскую юность и детство. Ведь Екатерина Маркова не просто дочь писателя, а дочь большого советского писателя. И, наверное, это тоже отдельная тема, как бы государство в государстве. Наверное, много определила в дальнейшей жизни и система воспитания, что такое библиотека, доступность литературы в доме. В то время, как я понимаю, многие могли бы мечтать только о таких книгах, которые были в семье у Екатерины Марковой. Действительно, это особая каста, да?

Е. МАРКОВА: Конечно. И это здорово сформировало, конечно, меня. Хотя я изначально, став актрисой, считала, что я совершенно изолирована от писательского мира, и что мой мир обособленный, я живу своей жизнью, своими интересами. Это иллюзии были, потому, что все равно, атмосфера дома… Мне никто и ничего не навязывал никогда. У меня были удивительные родители, которые не проверяли моих дневников, не напоминали о том, что я должна домашнее задание сделать. Я очень вольно росла в этом плане, мне была предоставлена полная свобода. Поэтому, когда я стала актрисой, значит так. Раз решила – значит решила.

Но исподволь, конечно, во мне формировалась уже моя будущая профессия, хотя, вроде бы, кроме школьных сочинений я ничего не писала. Действительно, как я могу не сказать? Я всегда про это говорю. Моя мама, которая была замечательным писателем, не хуже, чем папа. Агния Кузнецова, которая написала три, совершенно потрясающих, книги о Наталье Гончаровой, жене Пушкина. И был взрыв пушкиноведения, что она оправдала Наталью Николаевну. И с ней согласился Гейченко, директор Пушкинского заповедника. И у них началась нежная переписка. И мне мама показывала эти письма от Гейченко. Я их читала. Она мне показывала эти засушенные цветы из Пушкинского заповедника, из парка, которые присылал…Это было вложено в письма. Гербарий посылал целый.

Конечно, совершенно и абсолютно он своим фанатизмом заражал. И, прочтя эти письма, рассматривая эти гербарии, конечно, я быстренько мчалась к полке, Ксения правильно сказала, что библиотека была, конечно, богатейшая, классика была вся в доме всегда, и перечитывала, перечитывала, перечитывала Пушкина после этого. Или мама, которая знала наизусть всего «Евгения Онегина» и «Бориса Годунова», и меня это не могло не задевать, и я втихаря тоже выучила «Бориса Годунова». Целиком, от начала до конца. Естественно, это формировало где-то в подсознании.

К. ЛАРИНА: Мама, наверное, была вольных взглядов?

Е. МАРКОВА: Да.

К. ЛАРИНА: Она была свободнее отца, я думаю?

Е. МАРКОВА: Отец был, естественно, частью системы существующей. Хотя выбивающийся очень сильно из этой системы, он был необыкновенной…

Г. ТАРАТОРКИН: …порядочности…

Е. МАРКОВА: …порядочности, доброты, совестливости.

К. ЛАРИНА: С такими качествами, наверное, трудно было существовать на верхушке.

Е. МАРКОВА: Безумно трудно. Я сейчас перечитываю его романы «Строговы», «Сибирь», мой любимый роман. Так писать тайгу, как писал мой отец… Где он только слова находил! Наверное, эта Сибирь на помощь каждый раз приходила. Потому, что образы, слова, которыми написаны его произведения, совершенно непостижимы.

Г. ТАРАТОРКИН: Это человек великого мужества.

Е. МАРКОВА: Великого мужества, да.

Г. ТАРАТОРКИН: Человеческого, гражданского, как угодно… Потому, что Катя подробнее знает, чего только не пришлось пережить: и исключение из партии, и возможный арест, от которого он вовремя, что называется, смылся.

Е. МАРКОВА: Он ведь родился в семье потомственного сибирского охотника. И отец его, мой дед, его в 8 лет поставил на лыжи и жене сказал: «Сейчас октябрь, вернёмся в марте». То есть, отец с 8 лет знал все зимовья, все заимки. И в 1937 году ему таким образом удалось избежать ареста, его предупредили, он был тогда главным редактором новосибирской молодёжной газеты и его предупредили, что на собрании будут всех брать. И он два года скрывался в тайге. И тайга покрывала его. Она его спасала. А он её знал наизусть.

Г. ТАРАТОРКИН: А как он спасал и прикрывал на протяжении многих лет Союз писателей, который сохранялся во многом его усилиями! И когда начал происходить, без комментариев, то, что происходило, и в результате всё разрушено и самое, конечно, я просто не знаю персоналий, но я знаю, что это люди. Это не просто какие-то абстрактные обстоятельства, не прощу того, как к Георгию Мокеевичу позволили себе отнестись эти люди. Здесь ведь, по сути дела, срабатывает один очень жёсткий закон – холуй всегда мстительный.

К. ЛАРИНА: Тоже самое, что с Бондарчуком было.

Е. МАРКОВА: Да. С Ростоцким.

Г. ТАРАТОРКИН: Как только возникает ситуация, рефлекс мстительности срабатывает.

К. ЛАРИНА: Самый страшный и, к сожалению, самый знакомый в нашей стране.

Е. МАРКОВА: Это как бы гены 30-х годов, я сейчас больна этим периодом, потому, что Музей-дом на Набережной своё дело сделал. Я год просуществовала в этом музее. Сегодня великий день скорби и памяти. И я так много думала по этому поводу. И, изучив более-менее эти 30-е годы, я считаю, что одно уродство породило другое. Ведь 1939 год если брать, почти начало войны, по статистике из 900 военачальников генеральского звания, 583 расстреляны, 200 в тюрьмах в недееспособном состоянии. И вот остатки. Начинается война. То есть, здесь мистический какой-то, очень мощный…

К. ЛАРИНА: Катя, а почему не напишите о семье книгу?

Е. МАРКОВА: Я напишу.

Г. ТАРАТОРКИН: Она напишет.

К. ЛАРИНА: Это удивительные судьбы

Г. ТАРАТОРКИН: Сейчас была презентация в «Русском зарубежье», презентация «Плакальщицы». А перед этим была «Блудница», а перед «Блудницей» была «Актриса».

Е. МАРКОВА: Все грани живого характера.

Г. ТАРАТОРКИН: Естественно, презентация началась… Катя оказалась одна на сцене, в зале сидят люди. Это был… ну, будто Кати нет рядышком…

Е. МАРКОВА: Шапку-невидимку надеваю.

Г. ТАРАТОРКИН: Это был потрясающий монолог! Ну, не со вчера же мы с ней знакомы! Я просто балдел! Я думал, что надо вернуться к этой потрясающей, чисто русской традиции. Я слушал Катю и думал, а что же мы так, не сядем под абажуром дома? Я этого не знал! Я мог знать что-то фактологически, но когда это не окрашено, а пропитано, наполнено, напоено подлинным живым чувством, рождающим мощнейший ассоциативный ряд у каждого слушающего…

К. ЛАРИНА: А Вы как-то готовили это выступление, Катя?

Е. МАРКОВА: Абсолютно нет. Я очень нервничала, потому, что я ехала и объясняла это тем, что оказалось, что у них огромный зал в «Русском зарубежье», в Издательском доме. Цельно, всё, как в театре. А на меня сцена гипнотизирующее действует.

К. ЛАРИНА: Хочешь, не хочешь – играешь.

Е. МАРКОВА: Я так смотрела и думала, что же я буду сейчас выдавать? А потом просто рассказала. Человек сам по себе не существует, и профессии тоже. И если меня что-то сформировало, как писателя, то это не моя заслуга. Я могу сказать спасибо Господу Богу, что он мне отвесил дара определённого, чтобы взять в руки карандаш и написать, ручку. И люди, которые мои предки, мои деды, совершенно фантастические, про которых я рассказывала, мои родители, люди, которых уже нет давно, мои учителя.

К. ЛАРИНА: Ощущение, что за тобой встаёт вот такая стена сзади из тех людей, которые жили до тебя, да?

Е. МАРКОВА: Конечно. Мощная стена.

Г. ТАРАТОРКИН: А потом к этой стене…

Е. МАРКОВА: И мощная энергетическая поддержка, которую я чувствую всегда.

Г. ТАРАТОРКИН: …еще прибавляется то, что может быть, Кате и неведомо, как можно про это ведать? Фантазировать про это тоже, в общем, наверное, перед собой нескромно, что ли. Я просто знаю. Я бываю в разных городах по стране, у меня бывают пресс-конференции или какие-то встречи с серьёзной и довольно обширной аудиторией, никогда не было ни разу, чтобы меня не спросили: «А что пишет Ваша жена?» Или не сказали: «Передайте Вашей жене, что «Чужой звонок» меня спас».

К. ЛАРИНА: Да. Кстати, первая вещь это была опубликованная? В «Юности».

Е. МАРКОВА: Да. Это была эпопея.

К. ЛАРИНА: Давайте мы сейчас остановимся, Новости послушаем. Потом продолжим нашу встречу.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Напомню, что сегодня у нас в гостях Екатерина Маркова, писатель и актриса. И Георгий Тараторкин, который актёр. Семейный дуэт. Один читает, другой пишет. Конечно, скромничает Георгий Тараторкин, я думаю, что он во многом помогает Кате. Я в этом убеждена. Мы сейчас спрашивали у слушателей, сколько лет прожили главные герои какой-то книжки, а вы вместе сколько лет?

Е. МАРКОВА: У меня статистика такая. 38. А у Георгия, как он говорит, со мной год за два, поэтому 76 у него.

К. ЛАРИНА: Вот! Скажите, пожалуйста, а как Вы в эту семью вошли, про которую мы сейчас говорили, до перерыва?

Г. ТАРАТОРКИН: Это потрясающая совершенно семья. Просто…

К. ЛАРИНА: Страшно было?

Г. ТАРАТОРКИН: Нет, какой может быть страх, если главным было то, что я чувствовал к Кате.

К. ЛАРИНА: Но всё равно… Такие большие люди. Страшно…

Е. МАРКОВА: У меня мама обожала его.

Г. ТАРАТОРКИН: Они фантастические.

К. ЛАРИНА: С самого начала обожала?

Е. МАРКОВА: С самого начала. Она, когда с ним познакомилась, она села в кресло, выдохнула и сказала: «Боже! Какой красивый!»

К. ЛАРИНА: Это правда.

Е. МАРКОВА: А когда оказалось, что ещё и добрый, и характер бесконфликтный абсолютно, и умный, и талантливый.

Г. ТАРАТОРКИН: Ну как бесконфликтный? Я всё время в последнее время вспоминаю реплику Раскольникова. У него есть потрясающая, на многие случаи, реплика: «Не будьте так уверены, мамаша».

Е. МАРКОВА: Ну ладно! За 76 лет можно сделать выводы какие-то.

Г. ТАРАТОРКИН: Она видит, какой он замечательный, а он уже совершил то, что совершил.

К. ЛАРИНА: А когда Екатерина принимала решение уйти из актёрской профессии, вы это обсуждали или это само собой произошло?

Г. ТАРАТОРКИН: Это вопрос к Кате.

К. ЛАРИНА: Но Вы как к этому отнеслись?

Г. ТАРАТОРКИН: Это так мощно вдруг прорвалось, письмо, что здесь не было момента обсуждения. Я, единственное, понимал и Кате про это говорил, и Георгий Мокеевич был согласен, у нас. Действительно, были фантастические отношения. Я понимал, что так просто с этим не расстаются, потому, что это… Кто-то сидит на игле, всякое творчество с искусом публичности, это ведь тоже ещё очень мощная вещь. Конечно, без следа не проходит. Тем более, когда сыграны замечательные роли в замечательных спектаклях «Современника», и одна из последних была Наташа в «Трех сестрах», просто чудная!

Конечно, Катю манила, и были не то, что рецидивы…

К. ЛАРИНА: Фантомные боли.

Г. ТАРАТОРКИН: И была потом «Чайка» в свободном полёте.

Е. МАРКОВА: В театре киноактера мы играли этот спектакль.

Г. ТАРАТОРКИН: Несколько лет. И потом был недавно замечательный спектакль по пьесе Инги Гаручава и Петра Хотяновского «Прощённое воскресенье», это моно-спектакль. Но так мощно пошло то, что пошло, потому, что «Чужой звонок» - это вообще был рождён недели за две. Да?

Е. МАРКОВА: Да.

К. ЛАРИНА: Это действительно было первое произведение?

Е. МАРКОВА: Да. И я должна сказать, что я испытывала даже какое-то… Мне было не совсем за себя удобно, когда встречала таких маститых писателей в Переделкине, Валентин Петрович Катаев подходил, говорил: «Мне понравилось. Если хочешь, к следующему твоему произведению напишу предисловие». И все говорили: «Какая молодец!», что чувствовалось, как это произведение отстаивалось долгие годы. А я сели и написала его за две недели и втихаря отнесла в журнал «Юность», ни на что не надеясь абсолютно. Там очень строго ко мне отнеслись, решили, что очередная придурь очередного писательского детёныша.

Вот, возомнила себе, что она еще артистка, так ещё и писатель. Поэтому с большим предубеждением приняли рукопись. И я была совершенно потрясена, когда буквально через несколько дней мне позвонили и сказали не то, что оно им ложится на душу, а оно им необходимо и они отодвигают все следующие публикации, снимают какой-нибудь, потому, что так им важно. И я помню, как я мешками выносила письма от читателей. И такие были письма исповедальные, удивительные совершенно! Они у меня хранятся до сих пор. Удивительные! Я так благодарна людям, которые писали мне эти письма! До сих пор благодарна.

К. ЛАРИНА: Я считаю, что «Современник» тоже был не случайно. Там столько личностей собрано вместе. Все люди, которые там работали и работают по сей день, они себя не ограничивают только каким-то актерским трудом, не говоря про литературные дарования, как на Таганке, так и в «Современнике» люди пишущие собрались. Соколова вообще пьесы писала для театра.

Е. МАРКОВА: То так, потому, что театр «Современник», тот эмоциональный накал, который всегда был в спектакле любого театра, по максимуму.

К. ЛАРИНА: А Вы никогда не писали для театра?

Е. МАРКОВА: Вы знаете, нет. Мне это как-то никогда не казалось интересным.

К. ЛАРИНА: Не хочется увидеть, как герои разговаривают словами, которые Вы придумали?

Е. МАРКОВА: Нет. Я, к сожалению, имела опыт экранизации, это я имела. У меня было много…

К. ЛАРИНА: Изменилась в лице сразу Екатерина.

Е. МАРКОВА: Я резко поменялась в лице. Нет, конечно, тут нужно понимать, что это совершенно другой жанр, тут всё другое. Он грубее литературы, он визуальный, тут счёт другой абсолютно. Даже не завышая счёт, конечно, это совершенно другое произведение. И уже своё авторство очень трудно уловить в этом.

К. ЛАРИНА: Но всё равно Вас театр не отпускает. Так или иначе, Ваши произведения, так или иначе, связаны с театром.

Е. МАРКОВА: Конечно, не отпускает. Это естественно. Но это и не может отпустить. Потому, что однажды… Это же заразно. Это заболевание, действительно.

Г. ТАРАТОРКИН: Диагноз.

Е. МАРКОВА: Диагноз, да. И он во мне живёт и я так думаю, что он должен во мне жить. Но так как природа проживания писательской работы и актёрской, действительно, схожи… Я помню, как я писала «Чужой звонок», то был такой кусочек, когда моя героиня прислушивается к тому, что происходит на кухне, там пришёл её любимый человек, который не состоялся, но неважно. Они встретились через много лет. И в результате я чувствовала, что пишу и теряю сознание, мне плохо становится. А я перестала дышать. Я актёрски проигрываю и сейчас тоже. То есть, все характеры героев, они проявляются, конечно же, в моей актёрской природе. Потому, что изначально моя первая профессия актриса.

Г. ТАРАТОРКИН: Бывают потрясающие моменты. Катя что-то пишет, я немножечко в курсе, настолько, насколько она это позволяет читать мне, я уже знаю, куда там что-то, ряд событий. И бывает момент, когда она вдруг приходит: «Ты не представляешь! Ты знаешь, кто появился? Я сама не ожидала»

К. ЛАРИНА: То есть, персонажи возникают сами по себе!

Г. ТАРАТОРКИН: Совершается такой поступок, который для неё полная неожиданность, потому, что это уже отдельная жизнь.

К. ЛАРИНА: Давайте мы несколько слов скажем про эту книгу, которую мы сегодня отдадим нашим слушателям. «Плакальщица». Я тут посмотрела в аннотации. Сказано, что актриса героиня.

Г. ТАРАТОРКИН: Вы же не читали? Я Вам завидую.

К. ЛАРИНА: Что-нибудь расскажите про героиню.

Е. МАРКОВА: Героиня своеобразная. Очень современная девочка из среды выдернула я её, вернее, она сама выдернулась, потому, что у кого что болит. У меня это болит всю жизнь. Она изначально из детского дома, но с талантом актёрским, и волей судеб её приводит жизнь не в свою профессию непосредственно, не в театр, а она устраивается в ритуальный бизнес, она становится плакальщицей в одном из…

Г. ТАРАТОРКИН: Всё. Дальше не рассказывай. И дальше начинается такое!!!

Е. МАРКОВА: И дальше начинается абсолютно детективный сюжет, начинаются перипетии, в которых она проявляет себя здорово. Я даже иногда удивлялась, как она себя ведёт.

К. ЛАРИНА: Я как-то боюсь этих определений, детективный сюжет меня сразу куда-то в сторону отводит.

Е. МАРКОВА: Нет, Вы знаете, Ксеничка, я другой смысл закладываю в этом, в детективный сюжет. Это динамика. Это не обязательно… Это не количество трупов или убийств. У меня в произведениях вообще нет убийств. Но это сюжет детективный, т.е. он очень динамичный, он острый и мне это интересно.

К. ЛАРИНА: А как Ваши герои вписываются в сегодняшнюю жизнь? Как им здесь живётся?

Е. МАРКОВА: Я думаю, они нормально вписываются.

Г. ТАРАТОРКИН: Нормально. И конфликтно, в том числе. В этом нормальность.

Е. МАРКОВА: Естественно, потому, что девочка, которая изначально из детского дома попадает в бизнес, в котором олигархи, богатые люди, как она определяет, «наворовавшие из закромов Родины огромные деньги». И, конечно, она конфликтно существует с окружающим миром. Но у неё существуют другие ценности. Она очень мучительно обретает себя, и любовь сумасшедшая случается.

Г. ТАРАТОРКИН: Вписываться не значит прогибаться.

К. ЛАРИНА: Конечно. О чем Вы говорите! Найти как-то себя.

Г. ТАРАТОРКИН: Как-то настороженно к детективной линии…

К. ЛАРИНА: Я очень боюсь иронических детективов. Ужасно боюсь.

Г. ТАРАТОРКИН: Я думаю, что сюжетная линия детективная не сравнима с подлинным детективом, с подлинным событийным рядом души. Вот. Детектив души.

К. ЛАРИНА: Георгий Тараторкин сегодня говорит афоризмами. Обратите внимание.

Е. МАРКОВА: Записывать надо.

К. ЛАРИНА: Записывать надо уже.

Г. ТАРАТОРКИН: Про её книжки.

Е. МАРКОВА: Я пишу, а он формулирует написанное.

К. ЛАРИНА: Теперь давайте возьмём наушники, поскольку времени мало осталось. И послушаем телефон. Я вижу, что желающих много задать вам вопрос. Напомню, здесь, в студии Екатерина Маркова, актриса и писатель, Георгий Тараторкин, актёр. Наш телефон 363-36-59. Вы формулируете свой вопрос и звоните нам в прямой эфир, мы записываем ваш телефон и вы получаете в подарок книгу Екатерины Марковой «Плакальщица», естественно, с автографом автора. Первый телефонный звонок. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Татьяна, я врач. И поэтому помню фильм. Это первый фильм, где снимался Георгий и…

К. ЛАРИНА: Вместе, да. Спасибо за вопрос. Я тоже этот фильм вспомнила. Там Екатерина Маркова играла такую нерадивую работницу, у которой голова болела всё время, она старалась всё время отлынивать от выездов на «Скорой помощи».

Г. ТАРАТОРКИН: Такой сачок. А вообще, спасибо за память об этом фильме, потому, что он мне очень памятен и дорог. Потому, что это просто фильм, по-моему, очень неплохой, замечательная компания, и Анатолий Дмитриевич Папанов, и Тоня Шуранова, с которой мы много, много были связаны по ленинградскому ТЮЗу. И просто нам очень памятен фильм. А кроме всего прочего, мне он памятен ещё потому, что это были не простые съемки, потому, что никто не знал, только я, Катя ждала уже Филиппа.

К. ЛАРИНА: Надо же… Как вот интересно, как вспоминают люди. Есть конкретные ассоциации, что было.

Г. ТАРАТОРКИН: Вот он, детектив жизни.

К. ЛАРИНА: Да, да. А вы вместе много работали? Не так много, да?

Е. МАРКОВА: Это единственный раз.

К. ЛАРИНА: А почему так получается?

Г. ТАРАТОРКИН: Потому, что Катюшка была в «Современнике»…

К. ЛАРИНА: А Вы не стучали кулаком по столу? «Только с женой!»

Г. ТАРАТОРКИН: Вы понимаете, какая штука… Кулак-то, вроде бы, и есть, но столы…

К. ЛАРИНА: Нет?

Г. ТАРАТОРКИН: Нет.

К. ЛАРИНА: Не практиковалось такое?

Г. ТАРАТОРКИН: Нет.

К. ЛАРИНА: Другая семья, конечно. Ну что? Ещё телефон, пожалуйста. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Георгий Георгиевич, расскажите, пожалуйста, а как Вам работалось с Львом Кулиджановым над ролью Раскольникова?

К. ЛАРИНА: Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Галина.

Г. ТАРАТОРКИН: Галина, это нам никакого эфира не хватит.

К. ЛАРИНА: Это надолго…

Г. ТАРАТОРКИН: Мне кажется, что в любом деле, а тем более, в такой, в общем, хрупком и мужественном одновременно, как актёрская профессия, очень важно, чтобы в тебя поверили. Мне повезло и в меня поверил гениальный педагог Зиновий Яковлевич Карагоцкий. Но ведь важно, чтобы кто-то веру эту подхватил. И эту веру подхватил Лев Александрович Кулиджанов, потому, что я знаю, как он мечтал об этом фильме. И конечно, многое зависело, а кто же Родион Романович. По сути дела, что-то внятно про меня знать он в ту пору не мог, хотя были какие-то, не какие-то, а очень памятные и дорогие для меня спектакли в ленинградском ТЮЗе, в кино практически ничего не было, кроме встречи с замечательным Лео Оскаровичем Арнштамом в фильме «Софья Перовская». И вот он подхватил и подарил мне два года особой жизни в мире Фёдора Михайловича, в мире Родиона Романовича.

К. ЛАРИНА: И эту роль Вы потом ещё играли в театре, да?

Г. ТАРАТОРКИН: Лет 10 играл в театре, уже в Москве.

К. ЛАРИНА: А Вы видели новую экранизацию телевизионную?

Г. ТАРАТОРКИН: Нет. Я был в Америке.

К. ЛАРИНА: Катя, а Вы видели?

Е. МАРКОВА: Я не видела. У меня тоже, почему-то не получалось. Какой-то кусочек маленький.

К. ЛАРИНА: Ну, давайте ещё звонок. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Алло! День добрый. У меня вопрос к Екатерине. Меня зовут Людмила. Скажите, пожалуйста, я потрясена была книгой Вашего папы «Строговы». Он жил в Сибири, язык этот сибирский, выражения, Вы знали? Можете ответить?

К. ЛАРИНА: Конечно. Катя с удовольствием ответит. Спасибо Вам.

Е. МАРКОВА: Спасибо огромное за этот вопрос, потому, что всё, что касается папы, его творчества, это для меня святые вещи. Это фантастическая история, потому, что папой роман «Строговы» был написан в 26 лет. И он, совершенно неизвестный паренёк из Сибири, приехал в Москву, чтобы отдать рукопись. И вот, его величество случай! Рукопись попала к Бабелю, он прочёл рукопись и сказал: «Автора давайте сюда! Это надо срочно публиковать». А автор в это время обратно в Сибирь ехал, потому, что помотался по Москве неприкаянно. И потом роман получил Сталинскую премию и начался папин путь в литературу.

Г. ТАРАТОРКИН: Ты скажи про корни. Спросили, откуда…

Е. МАРКОВА: А про корни я же уже сказала, потому, что мой отец, он из потомственных охотников на пушного зверя, сибирских. Вырос в тайге, в Сибири, ему ли не знать, с детства предрасположенный к литературному творчеству, он все эти образы уже на подсознательном уровне прокручивал для того, чтобы потом созреть и выдать это всё в таком замечательном романе, а впоследствии «Сибирь» какой роман!

Г. ТАРАТОРКИН: Он был удивительно связан… Ой! Можно я эту историю, помнишь…

Е. МАРКОВА: Это замечательная история.

Г. ТАРАТОРКИН: … как дедуля был на родине. Встретился с мужиками и спрашивают: «Ну что, как поживаешь, Георгий Мокеевич? Охотишься?» «Да нет, какая охота в Москве». «Ну, рыбалишь?» «Да нет, как-то не получается». «А по грибы, по ягоды ходишь?» «Да как-то так… На даче что-то иногда вырастет». «Даааа… Ты там у себя в Москве, Георгий Мокеевич, не задерживайся, а то совсем одичаешь». Супер!

К. ЛАРИНА: Замечательно!

Е. МАРКОВА: Это потрясающе.

К. ЛАРИНА: Катя, а Вы наверняка знаете писателя Алексея Иванова? Сегодняшний писатель который, как раз, продолжает традиции большой сибирской литературы.

Е. МАРКОВА: Да.

К. ЛАРИНА: «Золото бунта». Как Вы относитесь к этой книжке?

Е. МАРКОВА: Замечательно.

К. ЛАРИНА: По-моему, чудесно. Из Перми он.

Е. МАРКОВА: Не он один, очень много писателей, которые подхватили вот эту эстафету, сибирские писатели замечательные совершенно есть.

К. ЛАРИНА: А Вы в себе какие-то черты сибирского характера можете назвать?

Е. МАРКОВА: Вы знаете, от своего деда, который был 100-процентным охотником, я унаследовала. Во-первых, отличную реакцию, боковое зрение, периферийное зрение, возможность быстро принимать решение, потому, что в тайге…

Г. ТАРАТОРКИН: И главное – правильное, мудрое!

Е. МАРКОВА: И совершенно поразившую меня однажды на уроке физкультуры, способность ходить на лыжах.

Г. ТАРАТОРКИН: Это грандиозно.

Е. МАРКОВА: Меня привезли в Москву, я маленькая была. Я на коньках каталась, а лыжи для меня – две палки. И вот мы должны были сдавать зачёт по физкультуре, нас привели в парк. Мне принесли лыжи. Я говорю: «Да я не умею! Я не приду к финишу». А физрук говорит, как дойдёшь, так и дойдешь. Я встала и пошла. Да пошла таким шагом, что все прекратили, все лыжи побросали и любовались.

Г. ТАРАТОРКИН: Грандиозно!

Е. МАРКОВА: И мне учитель физкультуры с обидой говорит: «Это что ж ты мне так голову морочила? Лапшу на уши вешала! Ты же первая пришла»

Г. ТАРАТОРКИН: Там уже разряды можно было давать.

К. ЛАРИНА: А если на медведя Вас отправят? Я не исключаю. Да… Здорово! Давайте ещё звонок. Наушники не снимайте пока, Катя. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Алло! Здравствуйте! Меня зовут Татьяна. С большим удовольствием вас слушаю. У меня вопрос, где Вы находите сюжеты для своих книг? И ещё… Вы очень цените своё время и кто у Вас готовит в семье?

К. ЛАРИНА: Кто готовит в семье, если все заняты? Я, кстати, тоже присоединяюсь к этому вопросу, мне тоже интересно.

Г. ТАРАТОРКИН: По очереди.

Е. МАРКОВА: В семье готовлю я.

Г. ТАРАТОРКИН: Конечно.

Е. МАРКОВА: Потому, что больше как-то… Юра хорошо очень яичницу делает, это его фирменное блюдо. Это он может. И может на домашний творог поставить кефир с молоком, смешав бадью.

К. ЛАРИНА: Это много.

Г. ТАРАТОРКИН: А как пельмени я варю!

Е. МАРКОВА: Пельмени замечательно варит. Анечка, дочь, она у нас очень своеобразно подходила к моменту кулинарии. Когда я попросила почистить картошку и поставить её варить, она, видно, смотрела, как папа пельмени варит, она пришла и говорит: «Картошка закипела. Ждать, пока всплывёт?» Вот…

Г. ТАРАТОРКИН: Про сюжеты.

Е. МАРКОВА: А что касается сюжетов, вы знаете, так получается, что я их беру как-то из себя. Они рождаются, может, не поверите, сами по себе. Я, когда начинаю работать, я знаю, что существует такой метод, человеку отпущенный, когда мощно работает подсознание и когда человек садится писать… Я сажусь, у меня ни одной мысли в голове. Я заранее ничего не могу придумать. У отца была другая манера. Он проговаривал даже всё. Он садился за письменный стол и уже мог писать проговоренное. А я нет. Я сажусь и ничего не знаю. Но зато, когда сажусь, то откуда только получается, что вот эти сюжеты, один, другой, просто теснят и просятся выпрыгнуть на бумагу.

К. ЛАРИНА: Уединение какое-то возможно в такой семье, как ваша? Писатель же должен сидеть и писать, чтобы его никто не трогал, не дёргал.

Г. ТАРАТОРКИН: Катя убегает.

Е. МАРКОВА: Я убегаю. В Москве мне трудно работать. Я убегаю за город. Это невозможно. Ещё получается таким образом, что даже если дома никого нет, но ты находишься в Москве, в московской квартире и на тебе масса обязанностей, дел… А когда куда-нибудь отъедешь, уже понимаешь…

Г. ТАРАТОРКИН: А потом, когда сюжеты из себя, действительно, точно Катя сказала. Из себя – это же не только из того, что с тобой было, а это мощнейший пласт того, что с тобой могло бы быть, твоё воображение. И потом, наверное, и в литературе есть так же, как в театре, закон. Если про себя, то может быть, ещё про кого-то, если не про себя, то ни про кого.

К. ЛАРИНА: Точно.

Е. МАРКОВА: Опять афоризм родил.

К. ЛАРИНА: Абсолютно. Как в любой творческой профессии, всё про себя. И в актерской тем более.

Г. ТАРАТОРКИН: Не умиляясь, естественно, собой.

К. ЛАРИНА: У нас, к сожалению, всё. Время наше истекло. Так быстро пролетело, а мы не сказали ничего про Аню. Только в конце вспомнили. Аня Тараторкина замечательная артистка, совершенно поразительная. Работает в Российском Молодежном театре. Смотрите обязательно спектакль «Берег утопии». Я думаю, что был повод возгордиться сильно этой работой.

Г. ТАРАТОРКИН: Был. Она умница. А есть ещё совершенно потрясающий сын, у которого два потрясающих внука.

К. ЛАРИНА: Ужас, вообще.

Е. МАРКОВА: Не у него внука, а у нас внуки.

К. ЛАРИНА: А что делает сын?

Г. ТАРАТОРКИН: Сын грандиозный. Это отдельная передача.

Е. МАРКОВА: Сын историк, кандидат исторических наук, пишет докторскую «Юродство на Руси». Очень, по-моему, актуальная тема.

К. ЛАРИНА: То есть, это, скорее, Ваш сын получается.

Е. МАРКОВА: Естественно.

К. ЛАРИНА: А дочка – Ваша. Понятное дело. Спасибо большое. Надеюсь, что не последний раз мы встречаемся. Екатерина Маркова и Георгий Тараторкин у нас в студии. Мы пошли подписывать книги. Спасибо вам огромное и всяческих вам удач.

Г. ТАРАТОРКИН: Е. МАРКОВА: Спасибо.