Ознакомиться с делами: "Вечерний звон", "Отпуск по болезни", "Трава для своих" - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2009-09-24
И.ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте-здравствуйте, программа «Кейс» как всегда по четвергам, как всегда в это время. Как всегда в этой студии Ирина Воробьева. Но 2 недели меня не было, к сожалению, вот я вернулась, слава Богу. Очень рада видеть своих гостей, я попозже скажу все сюрпризы, не слишком приятные, может быть. Я очень рада видеть и слышать, и читать буду вас, наши уважаемые радиослушатели. Самая лучшая программа на радиостанции «Эхо Москвы» и телекомпании RTVi, программа «Кейс», и я представляю нашего эксперта и гостя Юрия Кобаладзе. Юрий Георгиевич, здравствуйте.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Здравствуйте-здравствуйте.
И.ВОРОБЬЕВА: Я хотела бы, чтобы вы сразу же такую объяснительную нам здесь сейчас представили по поводу отсутствия нашего Юлия Гусмана, который собирался быть.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вы знаете, я к нему критически отношусь, и сейчас расскажу, почему здесь... В ваше отсутствие, Ира, здесь были безобразные выходки с его стороны. Но не могу не признать, что он рвался. Он специально взял билет на самолет, чтобы успеть на нашу передачу. Но, к сожалению, что-то его там задержало.
И.ВОРОБЬЕВА: Москва помешала?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Москва, пробки. Но я думаю, что, вот, он мчится, я думаю, что с минуты на минуту он должен объявиться и мы с удовольствием будем его приветствовать.
И.ВОРОБЬЕВА: Да? И мы пустим его в эту студию.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Хотя, это не снимает критики в его адрес, потому что здесь были с его стороны безобразные выходки.
И.ВОРОБЬЕВА: Действительно, безобразные выходки были здесь, потому что в прошлой программе Юрий Кобаладзе жаловался на...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не Юрий Кобаладзе, а ваш любимый Гусман – он практически донос на вас написал главному редактору.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну что ж? Мы разберемся с этим после эфира, Боже мой, после эфира. Итак, +7 985 970-45-45, напоминаю, если кто-то забыл, это телефон для ваших SMS-сообщений. 363-36-59 – московский телефон, телефон прямого эфира. Это все вам я напоминаю и себе заодно, поскольку 2 недели меня здесь не было. И мы слушаем первый кейс, как всегда, по традиции.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ох, плохо было без вас, плохо.
И.ВОРОБЬЕВА: Плохо, да? Юрий Георгиевич? Скучали?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ой, ужасно просто. Я скучал ужасно и даже... как-то не интересно все это было. С вами это совершенно другой климат, другое напряжение, другой драйв передачи. А вместо вас был какой-то непонятный, с такой, знаете, лохматой прической.
И.ВОРОБЬЕВА: Да? Не запомнили даже как зовут?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да я не помню как зовут.
И.ВОРОБЬЕВА: Ничего-ничего. Я думаю, что этот человек встретит вас в коридоре после программы, объяснит, кто он такой.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но Гусман ему жаловался постоянно на вас. Я говорю: «Гусман, ну неудобно. Ну что ж ты в отсутствие Иры?» - «Нет, я должен сказать правду». Ну вот, сказал. Разбирайся теперь с ним.
И.ВОРОБЬЕВА: Теперь его нет здесь в этой студии с нами. Итак, давайте перейдем к нашим кейсам, их у нас сегодня 3 как всегда. И как всегда их подготовил для нас Евгений Бунтман, первый кейс называется «Вечерний звон».
ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН
Е.БУНТМАН: Городские власти Финикса, штат Аризона запретили звонить в колокола. Более того, одного из нарушителей, протестантского священника Рика Пейнтера, приговорили к 10 дням тюремного заключения с испытательным сроком в три года. Суд постановил, что колокола должны звучать не громче 60 децибел, причем только по воскресеньям и отдельным религиозным праздникам, и не дольше двух минут. Поводом для этого решения стали жалобы жителей соседних домов, которые были недовольны слишком сильным, по их мнению, шумом. Пострадали все, вне зависимости от конфессии – два протестантских прихода и один католический. Любопытно, что при этом городские власти ранее сделали исключение для другого источника шума – машины, продающей мороженое. Громкость гудка этого автомобиля превышает 70 децибел. Священнослужители уже готовят ответный иск – они считают, что действия городских властей – это неконституционная попытка наказать церковь за публичную практику веры.
И.ВОРОБЬЕВА: Итак, справедлив ли запрет городских властей в Америке, которые так поступили с колоколами и священниками? Юрий Георгиевич?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Меня судебная практика США просто приводит в какой-то трепет. Они просто с ума сошли, по-моему.
И.ВОРОБЬЕВА: Что такое?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: То есть разрешить продавать мороженое за 70 децибел, и не разрешить колоколу за 60. Вот где здесь логика? Какая?
И.ВОРОБЬЕВА: Логику я могу вам объяснить. Вот смотрите, когда колокола – то есть это же перезвон довольно длительный. А гудок автомобиля – он раз, и все.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, и он ездит по городу, и 70 децибелов гремит.
И.ВОРОБЬЕВА: Правильно. Зато все радостно побежали за мороженым.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А тут радостно побежали на службу. Так почему гудение колокола больше раздражает, чем крики мороженщика или сигналы машин? Вот это совершенно. Объясните мне, Ира.
И.ВОРОБЬЕВА: Я сейчас все вам объясню. Для начала напомню нашим зрителям и слушателям.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Возмутительное решение! Здесь я полностью на стороне церкви. Абсолютно.
И.ВОРОБЬЕВА: Значит я напоминаю тем, кто нас не может смотреть на телеканале RTVi, может нас посмотреть на видеотрансляции, которую мы ведем на сайте echo.msk.ru, и уже видно там Юрия Кобаладзе, который полез в карман за телефоном, потому что забыл его выключить. Да, Юрий Георгиевич?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Позор.
И.ВОРОБЬЕВА: Нажалуюсь обязательно Юлию Гусману на ваш такой поступок.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ужасно-ужасно.
И.ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, ну хорошо, а вообще запрещать? Если бы без этого мороженщика, допустим, вообще, в принципе, шум колоколов.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В принципе, должна существовать некая норма. Потому что иногда это... Ну вот, что я вам сказал!
И.ВОРОБЬЕВА: Слушайте, сейчас будет просто шок какой-то в эфире.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я вас рад видеть!
Ю.ГУСМАН: Ну что, Кобаладзе?
И.ВОРОБЬЕВА: Что происходит? Что происходит?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: (смеется) Я же сказал, что он рвется, рвется в эфир.
И.ВОРОБЬЕВА: Юлий Соломонович, пожалуйста, стульчик не тот вы взяли.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, сегодня вы работаете без микрофона.
Ю.ГУСМАН: Да, и без стула.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но со стулом.
И.ВОРОБЬЕВА: Я просто немножко в шоке даже, потому что пришел наш Юлий Гусман.
Ю.ГУСМАН: В каком шоке? В радостном шоке, я так понимаю.
И.ВОРОБЬЕВА: В радостном, конечно. Я так рада вас видеть. Здравствуйте, Юлий Соломонович.
Ю.ГУСМАН: Это невозможно. Я из аэропорта ехал 3 часа 20 минут.
И.ВОРОБЬЕВА: 3 часа 20 минут?
Ю.ГУСМАН: Да, все перекрыли. Говорят, Кобаладзе дал распоряжение не пускать меня в город. Какая-то ужасная история.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не пускать в эфир.
Ю.ГУСМАН: Да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, извини, без микрофона – просто можешь помолчать, нам приятно тебя видеть. С возвращением.
И.ВОРОБЬЕВА: Теперь наши уважаемые слушатели могут наблюдать Юлия Гусмана, молчащего Юлия Гусмана на видеотрансляции, и я напоминаю, она идет уже на сайте «Эха Москвы», но, все-таки, ваши вопросы присылайте, пожалуйста, сюда. Коротко и очень лаконично. Юлий Соломонович, власти в штате Аризона запретили колокольный звон, потому что он очень громкий и, в общем, посадили даже священника на 10 месяцев. А вот мороженое – можно гудок вот этой машины с мороженым 70 децибел, можно.
Ю.ГУСМАН: А сколько децибел?
И.ВОРОБЬЕВА: 60.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: 60 – колокол, а 70 – мороженое. Мороженому разрешили греметь, а колоколу не разрешили.
Ю.ГУСМАН: Не понимаю.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Еще раз повторяю: колокол – 60 децибел, мороженое – 70.
Ю.ГУСМАН: Слушайте, а я где? (все смеются)
И.ВОРОБЬЕВА: Юлий Соломонович...
Ю.ГУСМАН: Ах, это...
И.ВОРОБЬЕВА: Мало того, что вы опоздали и ворвались в студию, прекратите портить мне программу. Что происходит?
Ю.ГУСМАН: Это программа наша. Прежде всего, генерала, потом подполковника.
И.ВОРОБЬЕВА: А потом моя уже?
Ю.ГУСМАН: Нет. Ирочка, я если так, как написано, это бред сумасшедшего, я так считаю.
И.ВОРОБЬЕВА: То есть запрещать колокола и при этом разрешать?
Ю.ГУСМАН: Ну да, писали жалобу. Есть рядом церковь, значит, надо переезжать. Церкви всегда звенят.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А мороженое тоже сюда?
Ю.ГУСМАН: А мороженое запрещать тоже. Вообще, в принципе, оно очень жирное. И вот результат налицо.
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте послушаем наших присяжных, которые уже рвутся к нам в эфир. 363-36-59 – телефон прямого эфира, и вот наш первый звонок. Алло, здравствуйте, вы в эфире, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Армир.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.
И.ВОРОБЬЕВА: Как вы считаете, справедлив ли запрет?
СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что да. Я просто из города Тбилиси и живу прямо рядом с церковью в (НЕРАЗБОРЧИВО) – я надеюсь, Юрий Георгиевич знает об этой церкви.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Знаю, да.
СЛУШАТЕЛЬ: И вот там сейчас знамением вот этих колоколов оповещают время. И вы представляете, в 6 утра этот стук будит людей, детей, не дает спать и заниматься своими делами. Так что, в общем-то, я «за».
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А если бы мороженое мимо вашего дома ездило?
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, там и мороженое продают, и картошку кричат, и прочее-прочее. Но, в общем-то, стук колоколов в 6 утра больше как-то будоражит, чем крик «Мороженое!» или точат ножи.
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо вам большое за звонок. Вот, наш первый присяжный одобрил запрет и высказался против Юрия Кобаладзе.
Ю.ГУСМАН: Не, ну, может, потому что... Знаешь, потому что может быть, что бой колоколов регулярный, а мороженщики не ездят каждый час.
И.ВОРОБЬЕВА: Вот, я об этом только что говорила Юрию Георгиевичу. Что колокол – это перезвон.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А многие люди специально селятся у церквей, чтобы слышать колокольный звон.
Ю.ГУСМАН: Да. Но надо сказать немножко зависит от того, если ты живешь в шаговой доступности.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, понятно. Нет, этих людей можно понять.
Ю.ГУСМАН: Надо бы туда поехать. Может быть, сделать командировку от «Эха Москвы» буквально.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В город-герой Финикс.
Ю.ГУСМАН: В Финикс, Аризону на недельку-другую.
И.ВОРОБЬЕВА: На недельку-другую, чтобы разобраться, пожить как-то, вот, да?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, вдвоем. Ты нам доверяешь с Ирой, что мы разберемся и тебе доложим?
Ю.ГУСМАН: А чего же? Если мы все вместе делаем.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А ты будешь здесь сидеть в штабе.
И.ВОРОБЬЕВА: А мы будем оттуда вам докладывать.
Ю.ГУСМАН: Может быть, может быть, наоборот, как получится – может, Ирина выберет другого.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А может мы с тобой вдвоем, а Ирина останется.
Ю.ГУСМАН: Это была бы странная конфигурация – жить вдвоем в одной комнате с боем колоколов.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А чего? Я надеюсь, Венедиктов нам оплатит приличные номера?
Ю.ГУСМАН: Люксы? Конечно. А я спрашивал у него уже, у Алексея Алексеевича. Он говорит «Конечно, езжайте».
И.ВОРОБЬЕВА: «Конечно, езжайте»? Ну, хорошо, тогда мы закончим программу, потом вы...
Ю.ГУСМАН: Ну, не сейчас же, конечно.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет-нет.
Ю.ГУСМАН: Взять билеты, одеться, хорошие шмотки. Там сейчас жарко.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Может, ты напрасно приехал из аэропорта?
Ю.ГУСМАН: Слушай, я мог бы, действительно, дождаться. Я просто прослушал...
И.ВОРОБЬЕВА: Что ж вы, Юлий Соломонович, действительно!
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А я бы подъехал и мы вместе вылетели бы в город Финикс.
Ю.ГУСМАН: Здесь рейса в Финикс нет, по-моему, прямого.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, это лучше. Через Париж.
Ю.ГУСМАН: Через Нью-Йорк, через Париж. И там задержаться.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Там тоже послушать колокола.
Ю.ГУСМАН: Может быть, на Монмартре.
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте сначала послушаем наших присяжных еще, которые, действительно... Слушайте, удивительно: очень-очень-очень много звонков. Наверное, люди хотят высказаться на эту тему. Алло, здравствуйте, вы в эфире, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Сергей, Москва.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, Сергей. Как вы считаете, справедлив ли запрет?
СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что справедлив. Недавно был в Германии и рядом с гостиницей церковь. Вот, колокол звонит по несколько раз за ночь. Причем, не такой мелодичный колокол как у нас, а чем-то похож на удар по рельсе, как, вот, пожарный набат.
И.ВОРОБЬЕВА: За ночь?
СЛУШАТЕЛЬ: Да. И несколько раз за ночь. Причем, я сразу даже не мог опознать этот звук как именно звук колокола. За несколько ночей привыкнуть не успел, почти не спал.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А нечего туристам спать по ночам. Вы приехали смотреть город. И вот он вас будит: «Вставай, турист! Иди пешком гуляй».
СЛУШАТЕЛЬ: Ну да, наверное.
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо вам большое, Сергей. Ну, все-таки, кто-то уже выскажется в другую сторону? Что-то у нас все время одни и те же...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: У нас полное единодушие.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, единодушие, прямо, какое-то. Алло, здравствуйте, вы в эфире, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.
И.ВОРОБЬЕВА: Как вас зовут? Вы не могли бы выключить приемник для начала?
СЛУШАТЕЛЬ: Да, сейчас минуточку, простите пожалуйста, я иду к приемнику выключить его. Здравствуйте.
И.ВОРОБЬЕВА: А как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Наталья Евгеньевна Карагаева, город Ярославль.
И.ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте, Наталья Евгеньевна. Как вы считаете?
СЛУШАТЕЛЬ: Я живу в непосредственной близости от храма Благовещенско-Вознесенский приход. Наш храм очень хорошо знают москвичи, которые приезжают в Ярославль погулять по набережной.
И.ВОРОБЬЕВА: Так. И они звонят в колокола по ночам?
СЛУШАТЕЛЬ: Да вот я хочу как раз сказать по этому поводу. Я – верующий человек, православный, и с большим уважением отношусь к религии. Но на протяжении 10 лет мы просто стали мучениками. На звонницу храма Вознесенского вознесли колокола очень громкого боя. И постоянно, сколько бы мы ни обращались, доходило дело до того, что обращались мы уже и в мэрию города Ярославля. Знаете, Иван кивает на Петра, мы не можем найти никакой управы. И просьба, может быть, каким-то образом услышит вашу передачу руководство нашего города.
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо вам большое. Мы уже поняли, что вы против колоколов, и, может быть, действительно, наша программа каким-то образом поможет.
СЛУШАТЕЛЬ: Мы просто устали от них. Спасибо вам большое.
И.ВОРОБЬЕВА: Обращайтесь, обращайтесь к властям. Спасибо вам большое.
Ю.ГУСМАН: Должен сказать, Ирочка, вот впервые за долгие десятилетия нашей программы, а ей исполняется 37 лет в этом году. Я должен сказать, что впервые она приобретает социальную упругость и значимость. То есть обычно было так. А вот, я думаю, каждый наш кейс будем экстраполировать и транспонировать в наши дела... Ну, я даже не буду приводить примеры.
И.ВОРОБЬЕВА: Конечно, не надо примеров. А то сейчас все сразу все поймут.
Ю.ГУСМАН: Она приобретет какую-то некую социальную упругость и вязкость, одновременно позволяя не увязнуть, в общем, в общих словах.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это правда.
И.ВОРОБЬЕВА: Действительно. Давайте тогда объявим голосование. Мы уже выслушали...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Упругость и вязкость, которая не позволит увязнуть.
И.ВОРОБЬЕВА: Увязнуть, да, в вязкости.
Ю.ГУСМАН: Русский язык – да, я стебист. Стебист я.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да-да.
Ю.ГУСМАН: Заждался за границей возможности поиграть с любимым языком, все там по-другому говорят.
И.ВОРОБЬЕВА: Итак, я объявляю голосование. Но прежде чем объявить голосование, хочу спросить еще. Ведь дело в том, что там в решении суда еще и к 10 дням тюремного заключения приговорили протестантского священника, собственно.
Ю.ГУСМАН: Потому что, наверняка, не выполнял упругое постановление аризонско-финиксовкой организации.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вел себя не достаточно вязко для того, чтобы.
Ю.ГУСМАН: Нет, наоборот, упруго, толерантно. Он должен был быть гораздо flexible. Ну почему, Ирина, вы не хотите...
И.ВОРОБЬЕВА: А он в течение 10 дней следующих тоже flexible должен быть?
Ю.ГУСМАН: А сейчас он посидит в темной, там ему покажут...
И.ВОРОБЬЕВА: Flexible?
Ю.ГУСМАН: Я бы сказал как Никита Сергеевич, Кузькину мать. И все будет гораздо flexible.
И.ВОРОБЬЕВА: Слушайте, какой-то вы из пробок московских жестокий приехали.
Ю.ГУСМАН: А я жестокий, потому что вы не стояли давно в пробках московских.
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо. Правда?
Ю.ГУСМАН: Там весь проспект стоит просто намертво.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Правда, чего-то последние 2 дня как-то мучительно стало.
Ю.ГУСМАН: Это отметили день отказа от автомобиля.
И.ВОРОБЬЕВА: Это уже было.
Ю.ГУСМАН: Да, повышенными пробками.
И.ВОРОБЬЕВА: Итак, уважаемые наши присяжные, дело ваше, решать вам – как поступить с этим кейсом? Справедливо ли решение этого суда? Я напомню, что суд запретил звонить в колокола и посадил протестантского священника на 10 дней в тюрьму. Итак, если справедливо решение суда, то ваш телефон 660-06-64. Если не справедливо решение суда, 660-06-65. Поехали.
НАЧАЛСЯ ПОДСЧЕТ ГОЛОСОВ
И.ВОРОБЬЕВА: Итак, я напоминаю. Если вы считаете справедливым решение суда, ваш телефон 660-06-64. Если считаете это решение суда несправедливым, 660-06-65. Голосование у нас идет. Ну что ж? Веллемар нам пишет: «И хорошо сделали – нечего шум создавать. Мороженое лучше церкви». Вот такое есть.
Ю.ГУСМАН: Ну, атеист.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, на самом деле, совершенно несправедливо, на мой взгляд, решение. Ну хорошо, запретили звонить в колокола, но зачем человека на 10 дней-то посадили? Ну как так вообще можно? За что?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Несправедливость полная.
И.ВОРОБЬЕВА: Несправедливость полная. Юлий Соломонович, вы тоже считаете несправедливым, да? Я правильно понимаю?
Ю.ГУСМАН: Нет, я...
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, все-таки, вы сказали, что он посидит и нормально.
Ю.ГУСМАН: Нет. Я очень бережно и хрупко отношусь к конфессионально-религиозным экомьюническим проблемам.
И.ВОРОБЬЕВА: Но я не думаю, что это проблема этого толка, поскольку пострадали все конфессии – здесь не было конкретной конфессии.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вот если бы ты не ввернул слово «экоммьюнистический».
Ю.ГУСМАН: (смеется) Да, грустно, когда языки не знают наши гости из далекого и ближнего зарубежья. Надо больше читать, мой юный друг. Экомьюнизм....
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Читал Эразма Роттердамского?
Ю.ГУСМАН: Знает два слова – электрификация и Эразм. Ну, это не так много. Вернись в конституционное поле.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так-так. Ну так что говорит экомьюнистическая наука?
Ю.ГУСМАН: Нет, дело в том, что я считаю, что нужно очень бережно, потому что это, все-таки, не звон такой, не пьяные гуляют под окнами и посуду бьют и не соседний кабачок развлекается. Это, на мой взгляд, ну, как бы, для многих, как правильно сказал присутствующий здесь к моему счастью профессор Кобаладзе, это, все-таки, как бы, для многих это радостная весть. То же самое, я вот сейчас был в Баку и там я-то раньше не жил в районе центральном, и там муэтдины радио ставят в этом районе. По радио ставят молитвы в этом районе, очень громко. Но меня как-то это не раздражало, потому что, знаешь, как-то...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ты прислушивался к каждому слову. Потому что ты коммунист.
Ю.ГУСМАН: Настраивает на торжественное. Хотя, я не очень понимал, что он поет и, собственно говоря, я не мусульманин, как можно было заметить, но мне это очень показалось, как бы... Очень соответствует этому месту, именно в старом городе. Где там новый район – там это не нужно. А здесь, мне кажется, это нужно.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну что ж? Есть у нас решение наших присяжных.
Ю.ГУСМАН: Ловко.
И.ВОРОБЬЕВА: Есть решение наших присяжных по этому вопросу. И могу сказать, что 71% проголосовавших считает решение суда справедливым. И только 29% считают его несправедливым, и я засчитываю первое поражение Юрию Кобаладзе, который проиграл этот кейс.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Почему это я проиграл?
И.ВОРОБЬЕВА: Вы говорили, что несправедливо решение суда.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А, да, правда, потому что...
И.ВОРОБЬЕВА: Да. Но у нас наши присяжные решили, что справедливо решение суда.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Потому что если для мороженого 70% децибел, то почему для колоколов – 60?
Ю.ГУСМАН: А я тебе скажу: это не 70%, это 70 лет советской власти. Наши уважаемые любимые слушатели настолько привыкли, что звон колоколов не слышно им. Вот, паровозные гудки, заводские и шахтные сирены, корабли, проплывающие мимо – это да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Салюты.
Ю.ГУСМАН: Салюты, пушки, елки, гудки на всех площадях. Вот когда стоишь в пробке, все гудят – это 80 децибел. Рев самолетов – 140.
Ю.ГУСМАН: Запретить. И всех сажать: кто гудит, всех сразу хватать и сажать.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну что ж? Разобрались с децибелами и перейдем ко 2-му нашему кейсу. Успеем его сейчас послушать, и как всегда Евгений Бунтман, и кейс называется «Отпуск по болезни».
ОТПУСК ПО БОЛЕЗНИ
Е.БУНТМАН: В странах ЕС теперь можно получить компенсацию за болезнь во время отпуска. Соответствующее решение принял Европейский суд. Теперь, если сотрудник взял отпуск, а затем проболел его и представил соответствующую справку, то он может получить дополнительный отпуск – по числу дней, которые он проболел. Более того, эти отгулы можно переносить на следующий год и добавлять к очередному отпуску. Европейские работодатели уже бьют тревогу: они опасаются, что сотрудники предприятий будут этим злоупотреблять. Например, работник по трудовому кодексу может взять больничный на один день без всякой справки. И недобросовестные граждане способны таким образом получить еще несколько оплаченных дней отдыха. Кроме того, в новом законе есть неточности – например, не исключено, что некоторые попробуют выбить у работодателя отпускные за прежние годы.
И.ВОРОБЬЕВА: Итак, справедливо ли подобное решение и справедлива ли тревога работодателя по этому поводу? Наши уважаемые эксперты. Юрий Кобаладзе.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я все время потрясаюсь. Как говорится, я потрясен!
И.ВОРОБЬЕВА: Опять вы потрясены. Что такое, что такое?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я думал, что европейские страны цивилизованные и давно там действует правило, которое в нашей стране, по-моему, никто не подвергал никогда никакому сомнению – так заболел, принес справку и гуляй дальше.
Ю.ГУСМАН: Да нет, тут же...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А как нет?!
И.ВОРОБЬЕВА: Не в этом дело.
Ю.ГУСМАН: Здесь же можно брать. Вот ты заболел во время отпуска, тебе приплюсовываются эти дни к отпуску.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да. Какая разница: к отпуску или бюллетень?
И.ВОРОБЬЕВА: Да нет, большая разница. Если я проболела весь отпуск, считайте, что у меня отпуск был.
Ю.ГУСМАН: Второй отпуск идет. Когда ты берешь отпуск, никого не колышет.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В отпуске? А ты, вот, мне завтра выходить на работу и я заболел.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, дело не в этом.
Ю.ГУСМАН: Дорогие друзья, сейчас буквально отойдите на секундочку от экрана – я минут за 7 Юрию Георгиевичу объясню. Эта впервые норма вообще в мире введена.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Какая?
Ю.ГУСМАН: Ты находишься в отпуске, законном, оплачиваемом. Ты в нем заболел.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В отпуске?
Ю.ГУСМАН: Да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так?
Ю.ГУСМАН: Ты можешь взять дополнительные отгулы и приплюсовать к следующему отпуску.
И.ВОРОБЬЕВА: То есть как будто вы не в отпуске были, а болели. Вычитаются они.
Ю.ГУСМАН: То есть за время отпуска заболел, не отдохнул, и вот гуманное европейское сообщество, мягко говоря...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А в этом уже по болезни ты не можешь? Ты должен прервать отпуск и вернуться на работу?
Ю.ГУСМАН: Нет-нет-нет, все может. Ты можешь проболеть, отболеть, а потом... Катастрофа, что время делает с людьми. Я уезжал молодой, умный. (все смеются)
И.ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, давайте теперь я попробую объяснить.
Ю.ГУСМАН: Профессор Воробьева, доцент кафедры объяснений, пожалуйста. (смеется)
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Объясните, пожалуйста.
И.ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, я ушла в отпуск. Вы помните, 2 недели назад? Помните, уходила в отпуск? В первый день отпуска я заболела – это, действительно, так. И, значит, я проболела 5 дней из своего отпуска.
Ю.ГУСМАН: Ну это личное дело: болела – и болела.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, это личное дело. Я пришла затем, сказала «Я заболела во время отпуска». Все говорят «Ну, не повезло». Вот по этому законодательству я заболела в первый день отпуска, села на больничный, принесла справку и сказала «Вот, посмотрите. Из 2-недельного отпуска я неделю проболела». Получается, что я...
Ю.ГУСМАН: На следующий год будет 3 недели отпуска.
И.ВОРОБЬЕВА: Да. Эту неделю, которую я проболела, мне из отпуска убирают, и получается, что я в отпуск уходила всего на неделю, а еще одну неделю я просто болела.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А разве у нас не так? Не на следующий отпуск? То есть ты взял на 20 дней отпуск, часть ты проболел. Значит, ты отгуляешь отпуск...
Ю.ГУСМАН: Нельзя ли музыку?! Если можно, режиссер музыку или стишки какие-то о советском паспорте. Это же нас уволят с работы! Зачем я должен увольняться, Алексей Алексеевич? Я объясняю вам в 95-й раз: впервые, мой юный друг, введена норма, при которой.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так?
Ю.ГУСМАН: Это что ж такое? Ты что, дурачишься?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я не дурачусь! Но если я в отпуске заболел, и по существу, отпуск мой прервался на период болезни.
Ю.ГУСМАН: Да кто ж тебе такое? Дело в том, что он ни разу не был в отпуске! (смеется)
И.ВОРОБЬЕВА: Так, уважаемые мужчины. Мы сейчас прервемся на несколько минут, чтобы Юлий Гусман объяснил Юрию Кобаладзе, в чем заключается кейс. Вернемся.
НОВОСТИ
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не могу.
Ю.ГУСМАН: Так вот, я тебе объясняю в 8-й раз.
И.ВОРОБЬЕВА: Программа «Кейс», которая возвращается в эту студию. Доцент Воробьева и профессор Юлий Гусман пытаются объяснить Юрию Кобаладзе, в чем кейс. Что происходит?
Ю.ГУСМАН: Мне очень стыдно перед американцами. Наша многомиллионная радиоаудитория привыкла к тому, что Юрий Георгиевич, иногда его заедает, шарик за шестеренку. Но люди из США, миллионы граждан от Финикса, Аризоны до Аляски, которые наслаждаются этим кейсом.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В Америке давно существует правило: если ты в отпуске заболел.
Ю.ГУСМАН: То к врачам обращаться не станешь?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет. Ты приносишь справку, и тебе продлевают отпуск.
Ю.ГУСМАН: Ну хорошо.
И.ВОРОБЬЕВА: Вот нам слушатели пишут, что в России так уже давно.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вот, пожалуйста.
И.ВОРОБЬЕВА: Я просто, честно говоря, когда болела – это мое дело, я не знаю.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну это так, так, друзья мои.
И.ВОРОБЬЕВА: Не, ну слушайте, это же нечестно по отношению к работодателю получается.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Какое? Я заболел.
Ю.ГУСМАН: Чего-то я никогда не слышал. Может, кто-то позвонит из социальной, там, кто знает?
И.ВОРОБЬЕВА: Кто знает, как это все работает.
Ю.ГУСМАН: Потому что я не могу себе представить, что я проболел 24 дня отпуска.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, и тебе дают новый отпуск.
Ю.ГУСМАН: А потом проболею 360... А через год можно справку.
И.ВОРОБЬЕВА: Можно вообще не работать просто, да?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, ты не можешь болеть больше, чем, по-моему, 90 дней. Но 90 дней ты можешь болеть.
Ю.ГУСМАН: Отпуска хороши стали. (смеется) И потом еще 120 дней отпуска.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Или по беременности.
Ю.ГУСМАН: По беременности я не могу. Как я могу? Что за бред?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, а вдруг, вот?
Ю.ГУСМАН: Нет, не надо намекать. Не надо.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А если ты единственный в семье, который...
Ю.ГУСМАН: Не надо. Лорд Элтон Джон не может быть беременным, не надо.
И.ВОРОБЬЕВА: Я думала, вы про Нобелевскую, а вы про ориентацию оказывается. Ну, не важно.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Боже мой. Ваша некомпетентность...
Ю.ГУСМАН: Какой-то сумбурный разговор получается.
И.ВОРОБЬЕВА: +7 985 970-45-45. Если меня кто-нибудь сейчас услышал, то это телефон для ваших SMS-сообщений. 363-36-59 – телефон московский для ваших звонков. Напоминаю, что идет видеотрансляция на сайте echo.msk.ru. Итак, у нас есть звонки, мы подключаем наших замечательных присяжных. И вот он, первый звонок. Алло, здравствуйте, вы в эфире, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Александр. На самом деле, Юрий Кобаладзе прав, потому что... Я, правда, в нынешнее время не работал по найму, но в советское время когда ты болеешь и приносишь больничный, то по решению, там, по-моему, администрации было, либо присовокупляют эти дни к отпуску, либо ты потом берешь отгулы, либо присоединяешь к следующему отпуску. Так что в Советском Союзе это было.
Ю.ГУСМАН: Значит, ЕС догнало только нас.
И.ВОРОБЬЕВА: Догнало только Советский Союз?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я с чего начал?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, я говорю о том, что сейчас я уже не работаю по найму, не знаю новое законодательство. В Советском Союзе это было.
Ю.ГУСМАН: Но согласитесь, как приятно, что 50 лет назад наши советские люди пользовались теми правами.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да. Я с этого и начал! Что, наконец, они до этого...
И.ВОРОБЬЕВА: Что сегодня, наконец, бюрократы из ЕС. Это естественное право человека присовокуплять и совокупляться в отпуске.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да. Проявляя гибкость, как ты говоришь, и эластичность, и вязкость с упругостью.
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну вот, в этом простая логика. Потому что человек заболел – он мог заболеть и когда работал. Он мог, все равно уже находится на работе, как бы контракт не нарушен. И поэтому это все правильно и логично. Мне кажется, что сейчас тоже это так. Во всяком случае, я своих сотрудников отпускаю, когда они болеют в период отпуска. То, в общем-то... Ну, у нас другие, правда, отношения, там не надо особых справок. Но по крайней мере, это, в общем, логично. Если человек болеет во время отпуска...
Ю.ГУСМАН: У вас есть вакантные места, чтобы, вот, Юрия Георгиевича...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А вы-то, Юлий Соломонович, давно не работали, видимо?
Ю.ГУСМАН: Я, действительно, не работаю. Но здесь поскольку я готовлюсь...
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое нашему слушателю. Ну, слушайте, может, это выглядит как-то в каждой компании по-разному просто? Или это трудовое законодательство предполагает?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, ну здесь же выражена озабоченность, что некоторые нечистоплотные сотрудники могут этим пользоваться. Так и бывает: «Ты где? ты вчера должен был выйти из отпуска» - «А я заболел».
И.ВОРОБЬЕВА: И что?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: И вот, на бюллетене. И получается, что вместо отпуска 30 дней, я 35 или 37.
И.ВОРОБЬЕВА: А вот я поняла. Знаете, просто где-то люди приходят, например, после отпуска, и если они не хотят работать, они говорят «А вот я недели 2 проболел». И справку, понятное дело, можно получить – не так это сложно, да?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: На вашей (НЕРАЗБОРЧИВО), может быть, и легко, а у нас...
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, у нас, конечно. Нет, что вы, что вы! Какая справка! Никогда-никогда.
Ю.ГУСМАН: Везде сидят взяточник на взяточнике и коррупционер на коррупционере, милиционер на милиционере, и пионер на пионере.
И.ВОРОБЬЕВА: Не знаю. Мне просто совесть не позволит выйти из отпуска и заявить, что я его проболела, поэтому давайте, прибавьте мне еще неделю. Ну, не повезло мне.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Во-первых, что значит «заявить»? Надо принести справку от врача.
И.ВОРОБЬЕВА: Зачем я это буду делать?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, если вы, действительно, заболели.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну и что? Ну, это мне не повезло – я ушла в отпуск, я заболела.
Ю.ГУСМАН: Ребят, у нас спор не о вас, мои юные друзья. Поверьте, тщеславие ваше неуемко и гибко, упруго и вязко. Речь идет о ЕС. А мы – здесь.
И.ВОРОБЬЕВА: Но мы перекладываем, как вы просили. Как вы просили, мы на нас и перекладываем.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так мы все, я с чего начал свою «филлипику»? Я и сказал, что вот эти ЕСовцы, наконец-то...
Ю.ГУСМАН: Это не филиппика, а индикатива это.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Упругая! Вот я с этого начал.
И.ВОРОБЬЕВА: Но не вязкая, при этом.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Они только что доросли до нас, понимаешь?
Ю.ГУСМАН: Да.
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте послушаем еще кого-нибудь из наших присяжных.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А вы никогда не болеете.
Ю.ГУСМАН: Я еще знаю слово циклопентанопергизофенантрен.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это – да, это я принимаю каждый день. Ты тоже принимаешь его?
И.ВОРОБЬЕВА: Алло, здравствуйте, вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я хочу сказать, что Юрий Георгиевич абсолютно прав. И я сам, скажем, болел в отпуске и потом эти дни прибавляются к отпуску.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, вы считаете, что это справедливо вообще вот так вот давать людям если что жульничать?
Ю.ГУСМАН: Для астронавта особенно.
СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что если люди хотят жульничать, они могут себе оформить больничный и во время работы, не обязательно в отпуске. Поэтому от жуликов тут не зависит, в общем-то. Если он жулик, он жуликом будет всегда, не только в отпуске.
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо вам большое за звонок, за ваше мнение. Ой, знаете, боюсь, что сейчас голосование. И я так чувствую, что будут голосовать люди-то, не которые являются начальниками, а которые являются подчиненными. И они сейчас ой-ой прям сделают нам на голосовании.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Они все поддержат меня. А вы меня хотели вообще задушить.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну так вы же делали вид, что вы ничего не понимаете, и мы пытались объяснить.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Что я не понял? Я понял ваши объяснения, вы стали так настойчиво и упруго на меня давить.
И.ВОРОБЬЕВА: И вязко.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Что я проявил определенную вязкость, и чуть мой коготок не увяз.
Ю.ГУСМАН: Коэффициент полезного действия нашей программы не в том, чтобы на вас надавить, мой юный друг, а в том, чтобы сделать выпуклой телескопичностью проблему, волнующую миллионы наших радиослушателей.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я должен это все записывать. Выпуклая телескопичность. (смеется)
И.ВОРОБЬЕВА: После программы я думаю, что вы сможете.
Ю.ГУСМАН: Как слаб лексикон...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ужасно. Я понимаю полную свою ничтожность.
И.ВОРОБЬЕВА: Полную ничтожность?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Выпуклая телескопичность.
Ю.ГУСМАН: Из телескопической выпуклости.
И.ВОРОБЬЕВА: Слушайте, причем здесь вообще? Из выпуклой этой вашей телескопичности? Причем здесь ЕС? В конце концов, прекратите сейчас же.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не хватает.
Ю.ГУСМАН: Потому что когда мы посмотрим через телескоп наших нервов и души, мы поймем, что ЕС прав.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну так не только ЕС, у нас то же самое.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так прав все-таки ЕС?
Ю.ГУСМАН: Конечно, прав! Я за то, чтобы бюрократы давали возможности болеть и наслаждаться болезнью и отдыхом. Вот сейчас свинский или свинячий грипп.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так, свинский грипп.
Ю.ГУСМАН: Swine Flue. И вот этот свинский грипп, ты заболел, месяц как свинья дома лежишь, а потом ты отпуск потерял. А, вот, ЕС – теперь ты можешь поболеть месячишко там, а через год еще 2 месячишка, опять свинский грипп. Так ты можешь за 5 лет набрать целый год отдыха.
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте опустим голосование, и я хочу еще вопрос нашим экспертам задать. Уважаемые присяжные приготовились нам звонить и высказывать свое мнение об этом кейсе, хотя, здесь очень трудно оценивать. С точки зрения начальника мне, например, это не представляется возможным, даже если есть такое, действительно, наверняка есть трудовое законодательство.
Ю.ГУСМАН: Может быть, сейчас послать за Алексеем Алексеевичем? Он – начальник, ему и решать.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, давайте звонок Онищенко?
И.ВОРОБЬЕВА: Я, например, выходя из отпуска, не говорю, что я...
Ю.ГУСМАН: Онищенко по поводу свинского гриппа и Алексею Алексеевичу по поводу зарплаты, когда у тебя свинячий грипп. Вот что интересно!
И.ВОРОБЬЕВА: Действительно. Может, увеличить ее? Уважаемые присяжные, справедливо ли решение суда в ЕС? Если да, справедливо, 660-06-64. Если нет, не справедливо, 660-06-65. Поехали.
ГОЛОСОВАНИЕ ПОШЛО
И.ВОРОБЬЕВА: Итак, я напоминаю. Если вы считаете решение европейского суда справедливым, и, действительно, нужно дни, которые проболел в отпуске, прибавлять потом к следующему отпуску, то ваш телефон 660-06-64. Если считаете, что это не справедливо, то ваш телефон 660-06-65. Я хотела спросить вот что. Если, допустим, вы говорите, месяц проболел, потом месяц...
Ю.ГУСМАН: Вот мой пример. Ирочка, извини. Я в 1952 году работал на радиоцементном заводе мастером-откатником. Мы вагонетки откатывали прямо из шурфа. И я вам скажу, я заболел тогда.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Из шлейфа.
Ю.ГУСМАН: Нет, шлейф оставался после вагонеток – шлейф пыли и газа.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А шурф тогда что такое?
Ю.ГУСМАН: Радиоцементный шурф. Ну, это специальное устройство. Тогда не было электроники, ну, ламповые индикаторы, позволявшие спокойно доставать руду. И вот в эти годы еще... Что ты? Я это рассказывал. Я заболел.
И.ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, колетесь!
Ю.ГУСМАН: Я заболел.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так? Наглотался шурфа, очевидно?
Ю.ГУСМАН: Нет. Этой пыли ядовитой. И я как ни просил отпустить меня в отпуск снова – «сиди и глотай». И я сидел и глотал, пока не поступил в институт внешних сношений радиоцементной промышленности.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: И поехал за границу.
Ю.ГУСМАН: Нет, я поехал...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А ты давно проверялся? Может, у тебя эта пыль-то еще лежит?
Ю.ГУСМАН: Не дай Бог, ну что ты? Не будь такой жестокий.
И.ВОРОБЬЕВА: Что вы, Юрий Георгиевич, такой злой в конце концов-то?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А что такое, ну?
Ю.ГУСМАН: Я тебе рассказываю какие-то интимные вещи, когда я был молодой. Это вот то, что до войны, когда я работал...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: На шурфе?
Ю.ГУСМАН: Нет.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: На вышке? Нефть качал.
Ю.ГУСМАН: Медбратом я работал в сельской больнице в Елабугово, под Елабугово. И там, где жила моя тетя. И вот там, конечно, не было, как правило, этого.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А пыль ты там тоже глотал?
Ю.ГУСМАН: Я не могу.
И.ВОРОБЬЕВА: Там спирт уже, там был спирт, Юрий Георгиевич. Ну что вы не понимаете, в конце концов?
Ю.ГУСМАН: Юрий Георгиевич, вы сегодня или просто дезавуируете...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Я так рад вас видеть! Я начинал передачу без вас, я переживал, я страдал, Ира не даст соврать.
И.ВОРОБЬЕВА: Конечно, да.
Ю.ГУСМАН: Вы, как бы, дезинформируете наших замечательных слушателей.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: У вас такая словоохотливая...
Ю.ГУСМАН: Словоблудие.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Словоблудие. Я не хотел этого слова. А на самом деле вы хотите затушевать горечь поражения в этом кейсе. Потому что как вы торжественно и как нахально вы начинали меня давить.
Ю.ГУСМАН: Почему нахально?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А что вам сказали радиослушатели, телезрители? Прав эксперт Кобаладзе!
Ю.ГУСМАН: Онегин и Ленский! Разве Онегин был нахалом? Это дуэль.
И.ВОРОБЬЕВА: Оцените красоту игры, вообще, в конце концов, м?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это не дуэль, когда разными пистолетами.
Ю.ГУСМАН: Это дуэль двух интеллектов, двух мировоззрений, двух, по крайней мере, национальных особенностей. Маленький городок и крупная Москва, где я вырос, я люблю работать, трудиться, жить и наслаждаться.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: И стоять в пробках.
И.ВОРОБЬЕВА: Так, встать, суд идет! В конце концов, решение наших присяжных. Решение присяжных: 86% проголосовавших считают, что да, справедливо, и 14% - нет, не справедливо. Юрий Георгиевич, поздравляю с первой победой в этих кейсах.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ты можешь не петь. (поет) Солнечный круг...
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, рано, подождите. (смеется) Подождите секундочку, рано еще. Третий кейс надо.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Этот кейс я выиграл блистательно. Блистательно!
Ю.ГУСМАН: Не позволяйте ему одному солировать у вас.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не надо, не надо «солировать». Вы солировали так, что просто меня задавили – у меня свидетели есть. Но я его выиграл.
И.ВОРОБЬЕВА: Сейчас мы, все-таки, послушаем наш третий кейс, на который у нас осталось не так много времени, хотя он, действительно, очень интересный. Кейс называется «Трава для своих».
ТРАВА ДЛЯ СВОИХ
Е.БУНТМАН: В Нидерландах могут запретить продавать марихуану иностранцам. Соответствующий закон подготовлен в министерствах юстиции, внутренних дел и здравоохранения страны. Власти королевства посчитали, что риски, связанные с открытой продажей марихуаны, не оправдались. Администрации сразу нескольких городов пожаловались на рост преступности, связанный с наплывом иностранных гостей-наркоманов. В частности, из-за этого вырос оборот продажи тяжелых наркотиков, которые по-прежнему находятся под запретом. Министры рекомендуют продажу марихуаны и гашиша только жителям Голландии, занесенным в специальную базу. Покупатель должен будет расплачиваться исключительно карточкой, выданной голландским банком. Эксперты, впрочем, отмечают, что новый закон может вступить в противоречие с европейским принципом свободной торговли.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не вкусно же.
И.ВОРОБЬЕВА: Итак, справедлива ли претензия министерства юстиции, справедлива ли возможность закрыть, запретить продавать марихуану иностранцам в Голландии. Юрий Георгиевич, вы очень хотели...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Возмутительно!
И.ВОРОБЬЕВА: Что опять возмутительно?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Запрет возмутительный. То есть я прихожу в бар или кафе, все курят. А я – нет, вы иностранец и давайте от ворот поворот.
И.ВОРОБЬЕВА: Не, ну, можете сидеть там, но не употреблять.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет. Или запретите всем...
И.ВОРОБЬЕВА: А почему всем-то?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, потому. Потому что равные права. Почему? Я – иностранец, что, я человек второго сорта?
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, почему? У них есть, вот для своих граждан они приняли такое законодательство. А для чужих – они не знают. А кто вы такой? откуда они знают?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Значит, вот, для своих у нас одни правила, для чужих другие?
И.ВОРОБЬЕВА: Да, конечно.
Ю.ГУСМАН: То есть я приду в больницу, мне скажут «Вас лечить не будем, потому что вы иностранец, а здесь мы вам не продадим булку».
И.ВОРОБЬЕВА: Вот сейчас вы перегибаете, Юрий Георгиевич, мне кажется.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ничего не перегибаю – должны быть единые правила.
И.ВОРОБЬЕВА: Но булка и наркотик – это же разные вещи.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не разные вещи. И правила должны быть едины. Если можно гражданам Голландии, странам ЕС, то это должно быть разрешено всем. Это я приезжаю каждый год покурить марихуану.
И.ВОРОБЬЕВА: То есть вы расстроились, потому что вы уже билеты заказали и сейчас может не успеть получиться?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Сейчас мы с вами зайдем, скажут «Извините, вы –иностранцы».
Ю.ГУСМАН: Вы знаете, Юрий Георгиевич, я бы хотел вступиться за моих друзей, голландских министров. Я слишком много и долго их знаю и люблю, и скажу, что я как бывший врач, а врачей бывших, как и разведчиков не бывает...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А вы же работали, вы говорите, на шурфе.
Ю.ГУСМАН: Я был под прикрытием в Амстердаме, да. Я скажу. Мне кажется, что все наркотики легкие, тяжелые, любые должны быть под запретом за исключением медицинских случаев продажи им, не дай Бог, смертельно больным людям по медицинским показателям.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но мы не эту проблему обсуждаем.
Ю.ГУСМАН: Как это? Ну, у нас...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Мы не запрет наркотиков.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, они не будут запрещать своим.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Они своим продают...
Ю.ГУСМАН: Нет. Вы невнимательно, мой юный друг, прочли.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Давайте.
Ю.ГУСМАН: Давайте. «Занесенных в специальную базу» – не просто с паспортом. Это база тех, кому можно и разрешено по различным показаниям – боли, сосуды, там, всякие артриты – марихуана действует нормально.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вы, очевидно, после войны в городе-герое Амстердаме не были?
Ю.ГУСМАН: Я брал Амстердам.
И.ВОРОБЬЕВА: Мне кажется, что «занесенных в специальную базу» - это не значит...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вы брали Амстердам. Ну, взяли, вы его оставили, и так там...
Ю.ГУСМАН: Ну да, мы вышли посмотреть.
И.ВОРОБЬЕВА: Юлий Соломонович, мне кажется, что в специальную базу занесенную – это не значит, что там будут какие-то специальные люди. Мне кажется, это будет просто специальная база, которая, вот, жители, которым можно.
Ю.ГУСМАН: А зачем специальная база? Значит, тогда будем представлять так: любой житель Голландии. А здесь специальная база. Короче говоря, если это, вот, просто любой голландец покупает, а иностранец нет, я согласен абсолютно с моим вечным оппонентом и человеком, которого я уважаю, потому что, как сказал Линкольн, я готов отдать жизнь, чтобы мой противник мог высказывать свое спорное – а у него как правило неправильно спорное.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это не Линкольн сказал, это Робеспьер. Он перед тем как взойти на эшафот.
Ю.ГУСМАН: Да, он сказал Марату. Так вот, послушай меня. Шутки здесь неуместны. Запрещать нам, командировочным редким случаем воспользоваться зайти туда и покурить марихуану – это оскорбление.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В то время как эти сидят и курят.
Ю.ГУСМАН: Да. Толпы этих самых голландцев. Вы кто? Кобаладзе? Нет. Ну, я могу за голландца сойти – я хорошо знаю голландский.
И.ВОРОБЬЕВА: Хорошо. Давайте обсудим это с нашими присяжными, которые уже рвутся к нам в эфир. Наверное, это люди, которые часто ездят в Голландию или, может быть, собираются, или мечтают туда поехать. 363-36-59 – телефон прямого эфира, и вот этот звонок мы возьмем. Алло, здравствуйте, вы в эфире, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, уважаемые господа. Это Сергей из Барнаула.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Здравствуйте, Сергей, давно вас не слышно было.
И.ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте, Сергей. Давайте скорее высказывайтесь, потому что мало времени очень.
СЛУШАТЕЛЬ: Значит, по двум причинам. Этот закон абсолютно правомерен и правомочен по двум причинам. Первое, чтобы не превратилась Голландия в проходной дом – это первое. А второе, этот запрет не противоречит правилам мировой торговли. Потому что я не слышал о том, чтобы в реестр свободной мировой торговли была включена, скажем, марихуана.
И.ВОРОБЬЕВА: Сергей, а вы были в Голландии?
СЛУШАТЕЛЬ: Нет, в Голландии не был, но я, в общем-то, информированный человек.
И.ВОРОБЬЕВА: Хотите поехать?
СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я не увлекаюсь этим делом.
И.ВОРОБЬЕВА: Не, я просто, так, в Голландию – зачем сразу покурить?
СЛУШАТЕЛЬ: По другим причинам, по другим причинам.
Ю.ГУСМАН: Сергей, самый легкий способ справиться с этой проблемой – это как в Сингапуре – там смертная казнь за любой наркотик, легкий, тяжелый.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, слушайте, мы не говорим о запрете наркотиков вообще.
Ю.ГУСМАН: Но Сергей разве будет прятать? В кои-то веки по профсоюзной путевке он попал, наконец...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Юлий Соломонович, а вот вам такой вопрос. Вот, вы в Сингапуре, вас арестовали.
Ю.ГУСМАН: Я в Сингапуре, я брал Сингапур, да.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вы брали Сингапур, вас арестовали за курение, приговаривают к смертной казни.
Ю.ГУСМАН: Неприятно.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Последняя ваша просьба?
Ю.ГУСМАН: Покурить.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Марихуану?
Ю.ГУСМАН: Потому что мы когда...
И.ВОРОБЬЕВА: Это же логично.
Ю.ГУСМАН: А что же еще-то? Нет, шутки-шутками, я курю не марихуану.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Нет, наркотики надо запретить все, но нельзя дискриминировать иностранцев.
Ю.ГУСМАН: Нет. Я вообще считаю, если шутки в сторону, если бла-бла-бла это закончить, конечно, любой наркотик, что голландец, что китаец, что сингапурец – это жуткая вещь. Потому что подсаживаешься на легкие наркотики, неизбежно перейдешь потом на крэк, героин.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: А голландцы говорят, что употребление легких наркотиков снимает проблему употребления тяжелых.
И.ВОРОБЬЕВА: Очень быстро сейчас примем звонок. Алло, здравствуйте, вы в эфире. 363-36-59. Алло, здравствуйте, вы в эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Игорь из Пензы.
И.ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте, Игорь. Очень коротко свою позицию.
СЛУШАТЕЛЬ: Моя позиция такая: что, может быть, стоит у нас в России разрешить такое? Потому что в первые лет 5 это вызовет дикий ажиотаж, конечно же. А потом ажиотаж спадет...
И.ВОРОБЬЕВА: Нет-нет, подождите секундочку, Игорь. Я прошу прощения, но я говорю именно о запрете, который могут ввести в Нидерландах. Давайте на эту тему.
Ю.ГУСМАН: А куда Госнаркоконтроль девать?
И.ВОРОБЬЕВА: Не-не-не, подождите секундочку, не эту тему мы сейчас обсуждаем. Игорь, давайте.
СЛУШАТЕЛЬ: В общем, в Нидерландах они правильно сделали, что запретили. Потому что реально страна может превратиться в проходной двор. Будут постоянно приезжать со всех стран, и, по-моему, это правильный абсолютно запрет.
Ю.ГУСМАН: Уже приезжают.
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое. Но пока еще не запретили, только собираются. Давайте голосовать. Не так много времени у нас остается, очень много времени наши уважаемые эксперты тут обсуждали отпуск.
Ю.ГУСМАН: Ну вот, опять мы виноваты.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, вы виноваты, конечно же. Итак, если вы считаете, что справедливы претензии... Что происходит?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Заберите микрофон.
И.ВОРОБЬЕВА: Заберите, пожалуйста, у них микрофон. У обоих заберите сразу микрофоны. Уважаемые наши присяжные. Если вы считаете, что справедливы претензии министерства юстиции в Нидерландах, то ваш телефон 660-06-64. Если считаете, что несправедливы, ваш телефон 660-06-65.
ГОЛОСОВАНИЕ. ПРОЦЕСС ПОШЕЛ
И.ВОРОБЬЕВА: Итак. Если вы считаете, что необходимо, действительно, ввести такой запрет в Голландии, чтобы туристы и иностранцы не могли покупать там марихуану, то ваш телефон 660-06-64, то есть это справедливое решение суда. Точнее, претензии, простите, министерства юстиции. Если вы считаете, что они не справедливы, телефон 660-06-65. У нас остается с вами пару минут буквально. Давайте скорее подытожим наш разговор про наркотики, которые нужно срочно запрещать по всему миру и по всей планете, видимо.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Мы с профессором Гусманом солидарны: надо запрещать. Но надо же так же запрещать дискриминацию любую иностранцев.
Ю.ГУСМАН: По половому, этническому, национальному, конфессиональному...
И.ВОРОБЬЕВА: Может быть, они о вас заботятся. Что вы так возмутились?
Ю.ГУСМАН: Потому что если я приезжаю в Амстердам, в кои веки вырвался, дорогой билет, бизнес-класс, прилетел, пришел: «Дай покурить!» - «Нет, иди вон отсюда». Что это такое?
И.ВОРОБЬЕВА: Не, ну все уже будут знать к тому времени.
Ю.ГУСМАН: Да я буду знать, но а остальные?
И.ВОРОБЬЕВА: Остальные тоже будут знать. Хорошо, кто вам мешает попросить голландца купить ее, в конце концов?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: В этом и лицемерие все. Надо запретить полностью.
Ю.ГУСМАН: Я – человек абсолютно правоупругий.
И.ВОРОБЬЕВА: Правопослушный, законопослушный.
Ю.ГУСМАН: Упруго-правовой.
И.ВОРОБЬЕВА: И не вязкий.
Ю.ГУСМАН: И не вязкий. Никогда не позволю себе налево вынести марихуану.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, что значит «вынести»?
Ю.ГУСМАН: Иногда можно дома посадить коноплю. Огромное количество моих друзей – могу дать фамилии, адреса и явки – на окне сажают коноплю. Хотите? Я могу заложить в прямом эфире.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, я не хочу. Я чувствую, что первым заложите Юрия Георгиевича просто по привычке.
Ю.ГУСМАН: Выращивают ее.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Сушить потом надо, да?
Ю.ГУСМАН: Сушить, потом раскладывать. Есть такой, кстати, фильм американский, сериал «Weeds».
И.ВОРОБЬЕВА: Есть, да. Он, к сожалению, не слишком переведен у нас в стране.
Ю.ГУСМАН: Ты видел? Вот там замечательный фильм, как одна женщина, которая очень милая, чтобы свою семью прокормить, выращивала наркотики. Это неправильно. Я осуждаю ее и голландское правительство, и мы должны поднять, возвысить свой голос против употребления наркотиков. Солнечный круг, небо вокруг над нами, а не наркотики.
И.ВОРОБЬЕВА: 53% проголосовавших считают справедливыми претензии министерства юстиции, значит, действительно, надо запретить иностранцам покупать марихуану. И 47% считает, что это несправедливое решение суда.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Моей ноги больше не будет в Амстердаме.
И.ВОРОБЬЕВА: Я думала в «Кейсе», мне аж страшно стало. Юрий Георгиевич, не пугайте меня пожалуйста так, что ж вы делаете?
Ю.КОБАЛАДЗЕ: «Кейс» мы не можем.
Ю.ГУСМАН: Это работа за деньги.
И.ВОРОБЬЕВА: Да. Скажите, что большие еще, да. Пусть все завидуют. Давайте-давайте.
Ю.ГУСМАН: Да.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну где «Солнечный круг»-то? Скорее. Осталось полминуты.
Ю.ГУСМАН: Нет. Это дело в том, что голосование огорчило тем, что почти равновесное.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, именно так.
Ю.ГУСМАН: Фемида с закрытыми глазами вот так стоит, а здесь она как бы вот так. Нельзя, товарищи.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Как стоит Фемида с закрытыми глазами?
Ю.ГУСМАН: Она стоит вот так.
И.ВОРОБЬЕВА: На чайку похоже или на Супермена.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так Ленин стоит, а не Фемида. Вот так.
Ю.ГУСМАН: Ленин – вот так.
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да? А так Гитлер стоял.
И.ВОРОБЬЕВА: Так, прекратите сейчас же, ну, в конце концов!
Ю.ГУСМАН: Юрий Георгиевич, вы эфир превращаете в...
Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это вы превращаете! С кем вы сравнили Фемиду сейчас? Это благороднейшая дама.
И.ВОРОБЬЕВА: 10 секунд на «Солнечный круг», или я вам не разрешаю петь?
Ю.ГУСМАН: Да-да, хорошо.
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте.
(поют хором) «Солнечный круг, небо вокруг».
И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое. Это была программа «Кейс», Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева.
Ю.ГУСМАН: А, представляете, время еще есть. Пока-пока-пока!