Ознакомиться с делами: "Папарацци", "Заключение", "Ирокез" - Александр Плющев, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2011-05-12
И. ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте. Программа «Кейс» в эфире, с чем вас и поздравляю. Не знаю, где вы сейчас оказались – у радиоприемников, у своих компьютеров, айпадов, айфонов, в любом случае вы смотрите и слушаете программу «Кейс». Меня зовут Ирина Воробьева. С большим удовольствием представляю наших сегодняшних экспертов. Это мои коллеги Александр Плюще и Юрий Кобаладзе. Здравствуйте.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Здравствуйте-здравствуйте.
А. ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер.
И. ВОРОБЬЕВА: Какое сложное лицо у Юрия Георгиевича. Что случилось?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я работаю над текстом заявления. Дело в том, что мне надоело воспитывать учеников в программе «Кейс». Я бился года два с Гусманом, который был просто птенец. Из гадкого утенка вырос лебедь. В последней передаче он нас радовал домашними заготовками. Он стал серьезно относиться к делу.
И. ВОРОБЬЕВА: Готовиться к программе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я уже не перечисляю других моих воспитанников, которые выросли.
И. ВОРОБЬЕВА: Светлана Сорокина.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сорокина в «Кейсе» ни разу не участвовала.
И. ВОРОБЬЕВА: Это упущение.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она еще не созрела. Она сама понимает, что она для «Кейса» не выросла. Теперь Плющев. И мне теперь биться с Плющевым?
И. ВОРОБЬЕВА: А в чем проблема?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И в чем он пришел? Он что, понимает, куда он пришел?
А. ПЛЮЩЕВ: Надо сказать, что я уже первую лигу прошел, меня уже Венедиктов повоспитывал в этой программе.
И. ВОРОБЬЕВА: Здесь была уже битва.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В «Кейсе» Венедиктов тоже мой ученик.
И. ВОРОБЬЕВА: Сейчас аккуратнее.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он придумал передачу, это правда. Но с точки зрения эксперта он как-то не очень.
И. ВОРОБЬЕВА: Я советую вам аккуратнее, скоро премию выдавать будут.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мне неудобно говорить младшему коллеге, но в следующий раз…
А. ПЛЮЩЕВ: Я буду стараться. Я буду говорить «да, сэнсэй».
И. ВОРОБЬЕВА: Не надо так говорить. Что вы мне все время программу портите, Кобаладзе?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему порчу? Пусть он придет в приличном виде.
А. ПЛЮЩЕВ: А я не сказал, что я ему буду говорить.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он что, на Гавайских островах.
И. ВОРОБЬЕВА: А вы себя-то видели?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Видел.
И. ВОРОБЬЕВА: Вам не стыдно с таким загаром в студию приходить. Две недели вас не было.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я специально готовился.
И. ВОРОБЬЕВА: Готовился. Загорал. Все работают.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я чувствую, появилась бледность, синяки под глазами. Телезрители хотят видеть жизнерадостных, загорелых экспертов.
А. ПЛЮЩЕВ: Солярий – 15 рублей минута.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Где мой любимый Гусман? Где Гусман?
И. ВОРОБЬЕВА: Гусман на задании.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: На каком еще задании?
И. ВОРОБЬЕВА: Я могу вам точно сказать, что на втором кейсе вы увидите признаки того, что Гусман в очень серьезной, важной командировке.
А. ПЛЮЩЕВ: Там про город Карлсруэ.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это его любимый город.
И. ВОРОБЬЕВА: Нужно понимать, что решение суда во втором кейсе – это результат того, как мы рассматривали в свое время дело здесь. Я на самом деле абсолютно серьезно говорю.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Который я блистательно выиграл, как я помню.
И. ВОРОБЬЕВА: Как я помню, вы его провально проиграли. Но это не важно. Важно, что его Гусман выиграл и поехал туда.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я-то работал с Гусманом, я воспитывал его, я ему подыгрывал, чтобы он почувствовал вкус передачи.
И. ВОРОБЬЕВА: Я очень надеюсь, что Юлий Соломонович нас сейчас слышит. Когда он вернется к нам – я так думаю, что это произойдет уже на следующей неделе, – вернется в эту студию и объяснит Юрию Георгиевичу всё. Давайте я напомню координаты для связи. +7-985-970-4545 – телефон для ваших смс-сообщений. Пишите из Twitter'а на аккаунт vyzvon. Смотрите нас по Сетевизору на сайте «Эхо Москвы». Давайте приступать к нашим кейсам. Евгений Бунтман расскажет нам сегодня три замечательных дела. Первое дело называется «Папарацци».
Папарацци
Европейский суд по правам человека разрешил журналистам публиковать материалы о частной жизни знаменитостей без предварительного согласования с героями публикаций. Обращение в суд подал Макс Мосли, бывший президент международной автомобильной федерации. В 2008 году он оказался в центре громкого скандала – таблоид News of the World опубликовал видеозапись секс-вечеринки, организованной Максом Мосли. Вечеринка была тематической – ее участники носили нацистскую униформу. Пикантности добавляет тот факт, что главный герой скандала – это сын основателя Британского союза фашистов Освальда Мосли. В итоге Макс Мосли отсудил компенсацию за вторжение в частную жизнь, однако решил доиться большего. Он просил Страсбургский суд запретить распространение информации о частной жизни граждан без их ведома, то есть обязать журналистов согласовывать публикации и не доводить дело до суда. Однако суд посчитал, что претензии неправомерны – это противоречит принципу свободы слова.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такое дело нам Евгений Бунтман рассказал. Я прощу учесть, что в этой студии два журналиста и один объект папарацци сидит.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кто это?
И. ВОРОБЬЕВА: Вы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему?
А. ПЛЮЩЕВ: Селебрити. С таким загаром только селебрити приходит.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Минуточку. Давайте уточним. Очень много неточностей в самом кейсе. Таблоид, газета опубликовала видеозапись. Это как?
И. ВОРОБЬЕВА: Таблоид не обязательно газета.
А. ПЛЮЩЕВ: Изобрели Интернет…
И. ВОРОБЬЕВА: Вы курсе уже?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В интернет-версии. Снимаю вопрос.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы уже в курсе, что изобрели Интернет?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я в Интернете еще начинающий, должен честно сказать.
А. ПЛЮЩЕВ: Да ладно, у вас есть Twitter.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: У меня есть Twitter, но я еще только начинаю. Дальше. Папу Мосли я хорошо знал.
А. ПЛЮЩЕВ: По каким делам?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: По нашим фашистским делам.
И. ВОРОБЬЕВА: СМЕЕТСЯ.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я думаю, речь идет о внуке, потому что Мосли, по-моему, умер сразу после войны. Видно, речь идет все-таки о внуке. Дальше. Что означает секс-вечеринка?
А. ПЛЮЩЕВ: Вам виднее, Юрий Георгиевич.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы селебрити.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это те вечеринки, в которых я участвовал? Тогда запретить категорически…
И. ВОРОБЬЕВА: Что, секс-вечеринки?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Пускать туда журналистов.
А. ПЛЮЩЕВ: А туда никто и не рвался.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как не рвался?
А. ПЛЮЩЕВ: Вы слушали или нет? Не рвался туда никто.
И. ВОРОБЬЕВА: Между прочим, Евгений из Пензы пишет нам: «Плющев – маэстро, он сам вырастил Самсонову и Воробьеву».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ни фига себе. И ты это терпишь?
И. ВОРОБЬЕВА: Я это признаю. Туда никто не рвался.
А. ПЛЮЩЕВ: Знаете, с каждым селебрити согласовывать публикацию про него – не оберешься. Например, хочу я написать, что Кобаладзе пришел в студию загоревшим после солярия. А он мне будет говорить: да нет, я в Майами.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это подмена. Если я пришел в студию загоревший, ты меня опубликовал, имеешь полное право.
И. ВОРОБЬЕВА: Загорелый.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А на секс-вечеринке загорел я или нет, никого это не должно волновать.
А. ПЛЮЩЕВ: Селебрити есть селебрити, за ними все время следят, они объекты.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но мы имеем право на частную жизнь? Мы можем посещать вечеринки?
А. ПЛЮЩЕВ: Нет у вас никакого права на частную жизнь. Вы зачем селебрити становились? Вы зачем становились лицом всех Retail Group и «Эхо Москвы»? Для того чтобы быть под прицелом.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Очень серьезные вещи. Я иногда залезу на какую-нибудь вечеринку, потом думаю…
И. ВОРОБЬЕВА: Вы же понимаете – за всё нужно платить. Когда вас на улицах узнают и говорят: вы тот самый?..
А. ПЛЮЩЕВ: Который воспитал Гусмана.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы говорите: ну да, это я. Это, конечно, приятно. Но ведь есть и другая сторона медали, Юрий Георгиевич. Как-то пора об этом подумать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нам, селебрити, очень тяжело. Папарацци нас замучили.
И. ВОРОБЬЕВА: Я правильно понимаю, что вы против решения суда?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я против решения суда. Я считаю, селебрити тоже люди и имеют право на частную жизнь.
И. ВОРОБЬЕВА: Да что вы? Объясните. Я понимаю, что имеют право на частную жизнь. Вмешательство в частную жизнь – тут даже есть решение суда. Но как вы себе представляете, чтобы журналист звонил, например, Мадонне… Во-первых, до нее точно не дозвониться.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Поэтому надо отравить Мадонне жизнь и гоняться за ней по всему свету, подглядывать, подслушивать и подфотографировать.
И. ВОРОБЬЕВА: Он ей звонит и говорит: у меня есть ваша очень неудачная фотография.
А. ПЛЮЩЕВ: В этом случае Кобаладзе и с ним согласовывает.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И я покупаю все фотографии.
И. ВОРОБЬЕВА: Уважаемые папарацци, если у вас есть неудачные фотографии Мадонны, Аллы Пугачевой, Филиппа Киркорова или, может быть, Алексея Воробьева, обращайтесь, пожалуйста, к Юрию Георгиевичу, он все разрулит.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я человек, который решает проблемы, как в фильме Тарантино.
И. ВОРОБЬЕВА: Просят не напоминать о Гусмане, кому-то становится грустно.
А. ПЛЮЩЕВ: Это Гусман икает и просит не напоминать.
И. ВОРОБЬЕВА: Ирина из Амстердама: «Саша, какая рубашечка! Супер. Умираю от зависти».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В Амстердаме любят курильщики марихуаны, они в таких рубашках ходят.
И. ВОРОБЬЕВА: Объясните, пожалуйста, Юрий Георгиевич, почему у вас возникла такая ассоциация.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот в этих марихуальных лавочках именно такие цвета очень популярны.
И. ВОРОБЬЕВА: А вы откуда знаете?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я часто захожу.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. предложение проверить все население на наркотики вы не будете поддерживать?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет, обязательно будут поддерживать.
И. ВОРОБЬЕВА: Но уедите при этом в Амстердам, я так подозреваю.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы меня вопросами запутали.
А. ПЛЮЩЕВ: Я только что из Амстердама, поэтому меня бессмысленно проверять.
И. ВОРОБЬЕВА: Я скоро еду в Амстердам тоже. «Суд прав. Частная жизнь – родился, женился. А всё, что относится к нарушению закона – нет». Да, действительно, нацистская форма – это некоторым образом нарушение закона. Я правильно понимаю?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Они в юмористическом смысле.
А. ПЛЮЩЕВ: Да, может, они Тарантино там играли. Тут, знаешь, вечеринка вечеринкой.
И. ВОРОБЬЕВА: «Бешеные псы» ты имеешь в виду?
А. ПЛЮЩЕВ: «Бесславные ублюдки».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Милый Гитлер. Согласись, что там Гитлер такой милый.
А. ПЛЮЩЕВ: Вечеринка. Ну, оделись. Они оделись в Штирлица, между прочим.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Брэд Питт.
А. ПЛЮЩЕВ: Мало ли что там происходило. Но ты за то, что у тебя происходит, должен ответить, ты должен быть готов ответить. Если ты устроил у себя оргию, вакханалию, либо уж ты закрыл, задраил всё, либо, если ты не проследил, – сам виноват.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как можно в секс-вечеринке задраить всё, вы мне объясните.
И. ВОРОБЬЕВА: Имелись в виду окна и двери. А вы о чем подумали?
А. ПЛЮЩЕВ: А вы предпочитаете это делать публично, Юрий Георгиевич?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: На секс-вечеринке чего задраивать-то? Всё раздраено.
А. ПЛЮЩЕВ: У вас это происходит на природе, в парках и на площадях?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вечеринки везде хороши – и в закрытых, и в открытых помещениях.
И. ВОРОБЬЕВА: Какой ужас. Вилиус нам пишет: «Это не дает право совать объективы в лицо».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Правильно.
И. ВОРОБЬЕВА: Вам суют объективы в лицо, Юрий Георгиевич?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мне постоянно суют.
А. ПЛЮЩЕВ: Как же вы с этим живете?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ёрзаю. Но что делать?
СМЕЮТСЯ
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Всё, давайте следующий кейс. Вы меня засмущали.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте проголосуем.
А. ПЛЮЩЕВ: Сдаетесь, что ли? Голосовать не будем?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я сдаюсь.
А. ПЛЮЩЕВ: 1:0 в мою пользу.
И. ВОРОБЬЕВА: Нет, будем голосовать, если голосование заработает. «Где гарантия неприкосновенности и тайны личной жизни?»
А. ПЛЮЩЕВ: Между прочим, Макс Мосли отсудил компенсацию. Т.е. за вмешательство в личную жизнь он отсудил. Но там что еще важно про вмешательство в личную жизнь? Я, как человек, близкий к папарацци (ближе гораздо к папарацци, чем к селебрити), никакого вмешательства в личную жизнь не признаю. Но суд установил. Но вот это, что согласовывать надо…
И. ВОРОБЬЕВА: Да, речь идет именно об этом.
А. ПЛЮЩЕВ: Просто свинство. Они там секс-вечеринки в нацистской форме устраивают, а мы давай согласовывай. Нормально?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Они же устраивают это не для прессы. Они устраивают это для себя.
И. ВОРОБЬЕВА: Они селебрити, они всё время для прессы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот я селебрити, я хочу побегать в нацистской форме.
СМЕЮТСЯ
А. ПЛЮЩЕВ: Вот она жизнь человека из большой торговой компании. Есть для прессы, а есть не для прессы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Есть частная жизнь, очень пикантная.
И. ВОРОБЬЕВА: То-то вы так часто пропадаете, Юрий Георгиевич, из «Кейса» и приезжаете какой-то загорелый, с каким-то туманным взором. Ладно, скоро фотографии, надеюсь, увидим в каких-нибудь таблоидах или видео.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не дай бог. У меня даже мурашки побежали.
А. ПЛЮЩЕВ: Это в Интернете, вы не увидите.
И. ВОРОБЬЕВА: Я ему в Twitter ссылку скину. Давайте голосовать. Как правильно обратил внимание Александр Плющев, здесь дело не в том, что суд признал, что это было вмешательство в личную жизнь, а тот факт, что Европейский суд по правам человека все-таки посчитал, что претензии этого Мосли, который попросил согласовывать журналистов с ним кадры, конечно, неправомерны, и суд разрешил публиковать журналистам материалы о частной жизни знаменитостей без каких-либо согласований. Итак, если вы считаете, что решение суда справедливо, т.е. не надо ничего согласовывать, тогда телефон 660-0664. Если вы считаете, что не справедливо, ваш телефон 660-0665. У вас вторая категория, Юрий Георгиевич, потому что вы селибрити.
А. ПЛЮЩЕВ: Знаете, как бывает яйцо второй категории. Вам эта терминология должна быть знакома.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Оскорбительно. В наших магазинах продаются яйца только высшей категории.
И. ВОРОБЬЕВА: Да? Так вот почему к вам никто не ходит.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как это не ходит?
А. ПЛЮЩЕВ: Все ездят.
И. ВОРОБЬЕВА: Я именно об этом.
А. ПЛЮЩЕВ: Надо было тебя как-то спасать.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо тебе большое. Давайте я повторю вопрос для голосования.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Не могу сказать, что тут идет какая-то яростная борьба.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. я победил просто…
А. ПЛЮЩЕВ: На вылет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: На взлет.
И. ВОРОБЬЕВА: В данном случае, мне кажется, на вылет будет более правдоподобно. Сейчас еще полминутки поголосуем. Вдруг сейчас резко селебрити подорвутся.
А. ПЛЮЩЕВ: Люди ненавидят селебрити.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ненавидят, а интересуются.
А. ПЛЮЩЕВ: Эти журналы они покупают исключительно из ненависти.
И. ВОРОБЬЕВА: Мне кажется, Плющев просто на своем опыте говорит – покупает из ненависти. Всё, остановили голосование. 75,5% позвонивших нам согласны с Европейским судом по правам человека – нечего согласовывать с этими селебрити. Так что, уважаемые папарацци, если у вас есть какие-то компрометирующие Кобаладзе видео, фотографии, вы можете это сделать…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы не можете оценить, как я деликатно позволил Плющеву выиграть этот кейс.
И. ВОРОБЬЕВА: О боже! А я-то даже не догадалась.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он новичок, он начинает свою деятельность в качестве эксперта. Надо его поддержать, поддержать молодежь.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы первый кейс ему отдали. Но сейчас….
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет, я ему, может быть, и второй дам.
СМЕЮТСЯ
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А потом я ему покажу высокий класс игры.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. третий в любом случае ваш.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я еще не знаю.
И. ВОРОБЬЕВА: Ну что же, давайте послушаем второй наш кейс, который называется «Заключение.
Заключение
Конституционный суд Германии, расположенный в городе Карлсруэ, признал незаконной практику «превентивного заключения». Эта мера принималась по отношению к преступникам, которые уже отбыли свой срок в тюрьме, но по-прежнему представляют опасность для общества. То есть фактически они содержались под стражей дополнительно. Максимальный срок такого заключения составлял 10 лет, однако власти могли на свое усмотрение это время продлевать до бесконечности. Суд посчитал, что это незаконно – а именно противоречит праву гражданина на свободу. Процедура, призванная оградить общество от преступника, считает суд, превратилась попросту в дополнительное наказание. Теперь превентивное заключение коснется только тех, кто по медицинским показанием не может находиться на свободе. Более того, их ждет лечение, а власти должны будут пересматривать дело каждого преступника отдельно и обеспечивать им в дальнейшем интеграцию в общество.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такой кейс. Германия, город Карлсруэ. Действительно, у нас был уже такой кейс, когда такой заключенный у нас попался в деле. У нас было принято решение, после которого, я считаю, Конституционный суд Германии последовал решению наших присяжных. Но это не отменяет того, что кейс нужно рассматривать заново, потому что, как мы знаем, там находится Юлий Гусман…
А. ПЛЮЩЕВ: В заключении?
И. ВОРОБЬЕВА: Нет, в Карлсруэ. Это всего лишь один из наших экспертов. Я предлагаю вам, уважаемые эксперты, обсудить этот кейс.
А. ПЛЮЩЕВ: Дело в том, что вы так болтали во время чтения кейса, что я всё прослушал. Я ничего не понял.
А. ПЛЮЩЕВ: У вас не бумажке написано на всякий случай.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте я вам еще раз прочитаю, Юрий Георгиевич.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Пусть Плющев начинает.
И. ВОРОБЬЕВА: Пока он будет говорить, вы будете читать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я познакомлюсь.
И. ВОРОБЬЕВА: Саша, поговори примерно минутку.
А. ПЛЮЩЕВ: Абсурд абсолютный. Человек отсидел, а его не выпускают по каким-то причинам, типа вдруг он чего-нибудь… На самом деле, если говорить серьезно, хихоньки оставить, по практике, преступления, связанные с сексуальным насилием – извините, что невольно отсылаю к первому кейсу…
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич аж закашлялся, теперь водичку пьет.
А. ПЛЮЩЕВ: Преступления, связанные с сексуальным насилием, они имеют очень большой рецидив, 90 с лишним процентов. Понятно, что полиции, властям в широком смысле этого слова, конечно, выгоднее таких преступников держать как можно дольше по любым основаниям, без оснований, если есть хоть какая-то зацепка. Держать как можно дольше просто для общественного спокойствия, для собственного спокойствия, и гораздо меньше работы. А если просто логично судить, это абсурд. Человека приговорили, есть наказание, он это отбыл – он свободен, и он должен уйти. Либо нужно пересматривать законодательство, что вот этого человека можно держать сколько угодно, или срок продлевается по усмотрению, либо уж отпустили – и отпустили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дорогой мой юный друг…
А. ПЛЮЩЕВ: Да, сэнсэй.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В нашей передаче можно, конечно, высказывать любую точку зрения, можно шутить, можно ерничать. Но нельзя, давая экспертную оценку, говорить «либо-либо». Я не понял, у тебя какая позиция? Т.е. выпустить, не выпустить. С одной стороны, ты полчаса нам доказывал, что надо держать как можно дольше, а потом ты полчаса доказывал, что нет, раз отсидел, то надо выпускать на свободу. С кем вы, товарищ Плющев?
А. ПЛЮЩЕВ: Это был изящный пас вам, Юрий Георгиевич, которым вы не преминули воспользоваться.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я в затруднении, королева в затруднении.
А. ПЛЮЩЕВ: Поскольку наш старший, я бы даже сказал сильно старший эксперт недоумевает, я проясню его недоумение.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что значит сильно старший? Я ненамного старше вас.
А. ПЛЮЩЕВ: Я имел в виду жизненный опыт, а не по паспорту.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А-а, в этом смысле.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы же назвали его «юный друг».
А. ПЛЮЩЕВ: Смысл в том, что отсидел – выпускаем.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот это позиция. А я считаю, что если ты насильник, убийца, должен сидеть пожизненно.
И. ВОРОБЬЕВА: Пожизненно за любое преступление.
А. ПЛЮЩЕВ: Приговорили его на три года…
И. ВОРОБЬЕВА: …а сидит пожизненно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет. Отсидел – выходишь. За изнасилование. Идет красивая девушка, ты опять ее насилуешь – и снова в тюрьму.
И. ВОРОБЬЕВА: Мы опять в первый кейс возвращаемся.
А. ПЛЮЩЕВ: Юрия Георгиевича уже не оттянешь от этого кейса.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте мы таким образом поступим. Сейчас мы уйдем на небольшой перерыв, объясним Юрию Георгиевичу Кобаладзе, в чем фишка конкретно этого кейса, после этого вернемся.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Издеваетесь. Юлик, где ты? Посмотри, что они со мной делают.
И. ВОРОБЬЕВА: Через несколько минут вернемся в программу «Кейс».
НОВОСТИ
И. ВОРОБЬЕВА: Программа «Кейс» продолжается. Еще раз здравствуйте. За эти три минуты новостей, которые нас с вами не было, всё кардинальным образом поменялось в этой программе. Если вы обратите внимание на Сетевизор, у наших экспертов очень грустные лица, потому что наконец-то приструнили их, особенно Юрия Кобаладзе. Нашелся человек. Я попрошу вас сейчас промолчать, Юрий Георгиевич.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не хватает моего друга, соратника и ученика Юлия Гусмана. Он бы разобрался.
И. ВОРОБЬЕВА: Не хватает друга, соратника и ученика Юлия Гусмана, который бы разобрался, если был бы в студии. Раз уж вы так сильно хотите… Юлий Соломонович, здравствуйте.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ой.
Ю. ГУСМАН: Здравствуйте-здравствуйте. Привет, Москва. Это Карлсруэ.
И. ВОРОБЬЕВА: Ура! Наконец-то вы с нами на связи.
Ю. ГУСМАН: Все карлсруйцы или карлсруяне очень ждали этого кейса. Потому что это победа демократической новой Фемиды над старыми представлениями 18 века. И я горжусь тем, что коллега Плющев так блистательно и точно описал европейские ценности. Я огорчен, что престарелый Кобаладзе, который, конечно же, учитель всех, в том числе и учитель радиостанции «Маяк», где он тренировал наводить маяк на корабли проходящие, как он мог – Плющев еще мальчик, это третьекурсник, чудный, нежный и тонкий человек – так топтать молодое дарование? Не мог понять в тот миг кровавый, на что он руку поднимал. Коллега, держитесь, он мучил так всех. Большинство ушли с радиостанции, не вынеся этого бешеного напора.
И. ВОРОБЬЕВА: Что вы, не помните, как «скорая» забирала людей с нервным срывом?
Ю. ГУСМАН: Единственное, коллега Плющев, что вас должно успокаивать – во-первых, у вас вся жизнь впереди, вы юный и пылкий, и вы еще увидите много алмазов, помимо Кобаладзе. Но самое главное, последнее, что из далекого Карлсруэ хочу прокричать на всю страну…
И. ВОРОБЬЕВА: Осторожно, Юлий Соломонович, нас дети слушают.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Есть ли заготовочки, Юлий Соломонович?
Ю. ГУСМАН: Есть заготовочки. Одна. Здравствуй, милый мой дружок… Дальше нецензурные слова.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо, не надо.
Ю. ГУСМАН: Я не могу сказать эту заготовку. Я ее выучил, но не смогу сказать.
И. ВОРОБЬЕВА: Приедете, скажите.
Ю. ГУСМАН: К сожалению, здоровье у Кобаладзе такое железное, такой железный старик, которому плевать, будет ли он 10 лет потом сидеть после этого, не будет… А мы, молодые люди, т.е. Плющев, я и наш мир юных и пылких, мы хотим видеть страну обновленной, как видно ее из Карлсруэ, нашу замечательную державу. Красиво, но не понятно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты к врачу вечером идешь или уже был у психиатра?
Ю. ГУСМАН: Дело в том, что я сам психиатр. Я принимаю членов Верховного суда Карлсруэ, ежемесячно даю консультации. Ирочка, здесь ваш портрет действительно висит в главном здании, потому что вы спасли множество людей, которые должны были сидеть так долго, как хочет старик Кобаладзе с его непонятными мегрельскими шутками. Я скажу вот что. Ира, держитесь. Потому что сегодня он распоясался. Даже интеллигентнейший Плющев, иди на него, при на него, ты крупный, большой, красивый, не бойся ничего, я с тобой.
А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо, Юлий Соломонович.
И. ВОРОБЬЕВА: Юлий Соломонович, скажите, пожалуйста, а долго еще держаться-то? Когда вы к нам вернетесь?
Ю. ГУСМАН: Я вылетаю. Я думал еще немножко покарлсруячить здесь, но нет, карлсруйство уже побоку, вылетаю. В следующий раз очень надеюсь увидеть всех вас. И самое главное – увидеть испуганного Кобаладзе, который наконец перестанет мучить людей, которые ни при чем, кроме того, что они не учились с нами, в разведку не ходили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Может, вам еще покарлсруячить чуточку?
Ю. ГУСМАН: Я уже откарлсруячил по полной программе.
И. ВОРОБЬЕВА: Всё, хватит.
Ю. ГУСМАН: Целую вас.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое вам, Юлий Соломонович. Как вы уже поняли, это был наш чудесный постоянный эксперт программы Юлий Гусман из Карлсруэ.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я – Гусман, любимый, дорогой, желанный, где ты? А он меня утоптал просто.
И. ВОРОБЬЕВА: А что вы топчите его работу? Он зачем поехал в Карлсруэ? Чтобы добиться решения Конституционного суда Германии. А вы?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я отказываюсь участвовать в обсуждении этого кейса. Я обижен смертельно. «Старик, дряхлый». Что это такое?
А. ПЛЮЩЕВ: Знаете, как говорят в неведомом вам Интернете, Юрий Георгиевич, в таких случаях? Слив защиту.
И. ВОРОБЬЕВА: Это значит, что вы слили второй кейс.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да, я сливаю два. А теперь я покажу вам, как надо играть. Переходим к третьему кейсу.
И. ВОРОБЬЕВА: Нет, будем проводить голосование.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я не участвую.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич участвует в нем заочно.
А. ПЛЮЩЕВ: Вне конкурса.
И. ВОРОБЬЕВА: Если вы согласны с Конституционным судом Германии… Я просто хочу, чтобы наши присяжные как-то отреагировали на ту огромную работу, которую проделал Гусман в Карлсруэ. Мы слышали уже, что это тяжело ему далось. Если вы считаете справедливым решение Конституционного суда Германии, который признал незаконной практику превентивного заключения, то ваш телефон 660-0664. Если вы считаете, что это решение суда несправедливо, ваш телефон 660-0665.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: У меня такое ощущение, что сейчас наши присяжные будут голосовать кто за Кобаладзе, кто за Гусмана.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы не могли бы напомнить мне мою позицию?
СМЕЮТСЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Ваша опять вторая. «Свободу Юрию Деточкину», – пишет нам Сергей из Тулы. «Браво, Гусман». Дмитрий из Екатеринбурга: «Что это получается: если человек болеет клептоманией, то его сразу в тюрьму, а не к врачу? Это зависимость, ее лечить нужно». Нет, Дмитрий, вы тоже не поняли, как и Кобаладзе.
А. ПЛЮЩЕВ: Даже в деле с Ходорковским второй суд устроили. А тут без суда людей сажают.
И. ВОРОБЬЕВА: Тут нам уже пишут: «Отличная тема для России. Третьего суда по Ходору просто не надо». Принять превентивное заключение – и всё, и навсегда. У нас идет голосование. Вот здесь я вижу борьбу. Я же говорю, Кобаладзе против Гусмана, Mortal Kombat пошел.
А. ПЛЮЩЕВ: Т.е. Гусман всё испортил? Пока его не было, всё хорошо было?
И. ВОРОБЬЕВА: Хотел помочь и всё испортил.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: На самом деле мы с Гусманом договорились, чтобы показать, как игра идет, какая драматургия.
И. ВОРОБЬЕВА: Смотри, больше не обижается.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Какая идет острая борьба.
А. ПЛЮЩЕВ: Просто все забыли уже, о чем речь.
И. ВОРОБЬЕВА: Поэтому я хочу напомнить. Ели вы решение суда считаете справедливым – я напомню, он признал незаконной практику превентивного заключения, – 660-0664. Если вы считаете это решение суда несправедливым, 660-0665. Буквально еще 10 секунд поголосуем, потому что тут уже на минимуме идет. Я не могу остановить голосование в такой момент.
А. ПЛЮЩЕВ: Ирка, подыграй немного.
И. ВОРОБЬЕВА: Я не умею. Поэтому я и веду программу «Кейс», что не умею. Сейчас я остановлю голосование. Прости, Плющев. 47% позвонивших считают решение суда справедливым. 53% за Кобаладзе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Какие силы были брошены против меня! Гусмана подключили, который, я уверен, совершенно противоположной точки зрения придерживался. Но он меня топтал, гунявил, позорил. Но все слушатели, присяжные всё равно за меня.
И. ВОРОБЬЕВА: Не все, половина примерно.
А. ПЛЮЩЕВ: Никто не знает, что такое превентивное заключение. Мы сейчас пойдем на улицу, спросим, что такое превентивное заключение.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не надо, уже поздно пить «Боржоми». А теперь я вам покажу класс игры.
И. ВОРОБЬЕВА: Сейчас будет класс, приготовились. Класс Кобаладзе в кейсе «Ирокез».
Ирокез
Австралийский футболист Натан ван Сомерен был удален с поля с формулировкой «за опасную для окружающих прическу». Теперь он намерен оспорить необычное судейское решение в спортивных судебных органах. Натан Ван Сомерен играет в одной из команд лиги австралийского футбола – этот вид спорта больше похож на регби, чем на футбол, и отличается большим количеством контактов. Перед матчем Ван Сомерена предупредили – если он выйдет на поле с ирокезом на голове, как он это делает обычно, то будет изгнан. Но тот подумал, что судья шутит. Однако арбитр был вполне серьезен – в третьей четверти он и правда удалил футболиста с поля. А потом объяснил, что острый залакированный ирокез может кому-нибудь выколоть глаз. Но Ван Сомерен не поверил – по его мнению, судья просто излишне консервативен, и удаление – это просто вкусовщина и самодурство.
И. ВОРОБЬЕВА: Ну что же, вкусовщина и самодурство либо справедливое решение судьи на поле. Юрий Георгиевич, судя по вашему серьезному лицу, вы готовы к выступлению. Вы наконец-то прочитали кейс.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я готов высказать свою точку зрения, и на этом можно дискуссию заканчивать. Судья этот не просто идиот, но еще и фашист. Это вот ходят такие ультранационалисты и бьют ребят, которые носят ирокезы.
И. ВОРОБЬЕВА: В 90-е было такое.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И сейчас. Я просто знаю конкретного мальчика замечательного, отличника, но он ходит с ирокезом, ему нравится ирокез. Мне не нравится ирокез, а ему нравится. Но бить его за это…
И. ВОРОБЬЕВА: Да, вам трудно с ирокезом.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Любой повод, чтобы меня обидеть.
А. ПЛЮЩЕВ: Я только хотел сказать, что на самом деле странно слышать эту речь от бритоголового, но мне не дали.
И. ВОРОБЬЕВА: Я успела первой, извините.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я могу в таких условиях работать?
И. ВОРОБЬЕВА: Можете. В этих условиях все так работают.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я в следующий раз приду в ирокезе или с ирокезом. Как надо говорить?
И. ВОРОБЬЕВА: Вы уже обещали к следующему дню рождения отрастить кудри. Поэтому я всё жду, когда начнете уже.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не знаю, за неделю успею ли. У меня очень интенсивно растут волосы, особенно на макушке. Однозначно действия судьи неправомерны, глупы. И вообще, не понятно: уж если удаляешь, то не пускай на поле. Дал ему поиграть три тайма, а потом сказал – уходи.
И. ВОРОБЬЕВА: Он его предупреждал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Предупреждал, так не пускай. Три тайма ты не боялся, что он проколет глаза, а четвертый ты испугался?
А. ПЛЮЩЕВ: Это стало очевидно после трех таймов.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Моя позиция ясна.
А. ПЛЮЩЕВ: Тут ясно дальше некуда. Вот этот сторонник свободы нравов, довольно странно от него это слышать, он, видимо, в австралийский футбол ни разу не играл.
И. ВОРОБЬЕВА: Нет, конечно. Даже не видел, наверное, ни разу.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Там что, головой вперед играют?
А. ПЛЮЩЕВ: Это же как регби. Вот то, что показывали зрителям, этот вовсе не австралийский футбол, а обычный футбол. А австралийский футбол – это то же самое, что и американский футбол, только в Австралии в него играют и называют австралийским. Ну, не заметил он, когда они выходили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что он не заметил? Он сказал – я тебя удалю.
А. ПЛЮЩЕВ: Сначала не заметил ирокез. Потом присмотрелся. Юрий Георгиевич, вы тоже не всё сразу замечаете и ничего.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я-то всё сразу замечаю. И сразу всё слышу и запоминаю.
И. ВОРОБЬЕВА: Да? А тут Егор пишет, что вас, Юрий Георгиевич, тоже удалили бы с поля. Знаете почему? Потому что на вашей прическе можно поскользнуться, это опасно?
А. ПЛЮЩЕВ: Его бы перепутали с судьей Калиной.
И. ВОРОБЬЕВА: Точно.
А. ПЛЮЩЕВ: Ведь удаляют в обычном футболе, если заметят цепочку у футболиста, потому что он может сам себе навредить. А тут человек может навредить другим. Если кто-то когда-нибудь гладил ирокез, в хорошем смысле этого слова…
И. ВОРОБЬЕВА: А в каком еще может быть смысле? Утюгом?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Возвращаемся к сексуальной вечеринке.
А. ПЛЮЩЕВ: Приглаживать я имею в виду.
И. ВОРОБЬЕВА: А ты носил ирокез, что ли?
А. ПЛЮЩЕВ: Иногда жены непроспавшимся мужьям говорят: ты ирокез-то пригладь.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Просто какой-то бандюган.
А. ПЛЮЩЕВ: Не про вас, Юрий Георгиевич. Короче говоря, если кто-нибудь когда-нибудь гладил нормальный, реальный, хорошо стоящий ирокез, он знает, насколько это опасно для окружающих.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Плющев вырос за три кейса, он поднимается до уровня Гусмана. Как он сказал? Гладить торчащий ирокез?
И. ВОРОБЬЕВА: Хорошо стоящий.
А. ПЛЮЩЕВ: Твердо стоящий.
И. ВОРОБЬЕВА: Потому что лака очень много, геля.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ребята, признаю – высокий класс.
А. ПЛЮЩЕВ: Судья заметил, пусть поздно. А что, если он заметил поздно опасность, на нее не реагировать? Что теперь, черт с ней, пусть всем глаза повыколет?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что значит поздно? Ему сказали, предупредили: если он выйдет на поле с ирокезом, он будет изгнан. Так зачем вы его пустили на поле?
А. ПЛЮЩЕВ: Чтобы изгнать с позором, чтобы всем таким любителям неповадно было.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ребята, вы меня не путайте. Ирокез – это выбор, право каждого носить любую прическу на голове.
И. ВОРОБЬЕВА: Нашу программу, как всегда, слушает Михаил Барщевский. Он сейчас позвонил нам в приемную. До чего дошли технологии?.. Барщевский позвонил в приемную. Там, в приемной, сидит наша коллега Даша, которая мне сюда через свой Twitter пишет. Таким образом, я точно знаю, что это правда.
А. ПЛЮЩЕВ: А не проще Михаилу Барщевскому завести Twitter?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он еще не продвинутый юзер.
И. ВОРОБЬЕВА: Барщевский передал по телефону: «Кобаладзе за ирокезы, потому что, по очевидным причинам, он завидует тем, кто их носит».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Спелись.
И. ВОРОБЬЕВА: Кто спелся?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы все.
И. ВОРОБЬЕВА: Кто все?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: И ты, и Плющев, и Барщевский прошлись по моей прическе.
А. ПЛЮЩЕВ: А вы когда готовились к кейсу… Это просто вам подставка. Знаете, только накатить ирокез – и всё.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я с гордостью ношу свою прическу.
И. ВОРОБЬЕВА: Так могли бы подготовиться к программе. Сейчас раз – Кобаладзе достает из-под стола ирокез.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В следующий раз приду с настоящим ирокезом, цветным.
И. ВОРОБЬЕВА: А на мой день рождения с кудрями.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я уже приходил один раз. Был сорван праздник. Печальное событие произошло, и я не мог надеть тот сюрприз.
И. ВОРОБЬЕВА: 1 апреля это было. У нас уже да года подряд 1 апреля срывают. «У Зидана вообще прически не было, но он всё равно человека чуть не забодал». Было дело, помните, когда Зидана удалили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Когда он стукнул провокатора?
А. ПЛЮЩЕВ: Есть многое на свете, друг Горацио, о чем сказал Зидану Матерацци.
И. ВОРОБЬЕВА: «Судья прав», – пишет Дмитрий из Екатеринбурга. Алекс просит Плющева не путать ирокез с томагавком. «Это вопрос выбора человека – дело всей жизни или прическа».
А. ПЛЮЩЕВ: У кого что: у кого на голове ирокез, у кого в голое томагавк.
И. ВОРОБЬЕВА: Сейчас мы будем уже голосовать. Я напомню номер для смс-сообщений +7-985-970-4545, у вас есть еще возможность ответить на речи наших экспертов. Притихли наши слушатели, я смотрю.
А. ПЛЮЩЕВ: И эксперты тоже.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я просто с волнением жду. Я обещал выиграть.
И. ВОРОБЬЕВА: Я прошу вас, Юрий Георгиевич… Вы давите на присяжных. Я вообще могу признать сейчас результаты голосования процессуально неверными.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Скажите, Ирочка, я вас не устраиваю в этой передаче?
А. ПЛЮЩЕВ: Это шантаж какой-то.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Прямая угроза.
И. ВОРОБЬЕВА: Потому что вы давите на присяжных.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я ни на кого не давлю.
И. ВОРОБЬЕВА: «Я обещал выиграть, я выиграю».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я высказываю свою экспертную точку зрения, взвешенную, аргументированную и единственно правильную.
И. ВОРОБЬЕВА: Я прошу наших присяжных все-таки по совести.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вон собрался в студии народ, чтобы меня послушать.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас в режиссерской рубке – к сожалению, только мы видим, – столько людей, и все нам машут руками, смеются.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Спасибо, друзья.
И. ВОРОБЬЕВА: Поддерживают якобы Кобаладзе, он так думает. На самом деле через некоторое время после нашей программы будет очень сложный эфир, с очень сложными техническими штуками, поэтому там все готовятся. Итак, давайте голосовать. Если вы считаете справедливым решение арбитра, который удалил с поля этого футболиста с ирокезом, 660-0664. Если вы считаете решение суда несправедливым, 660-0665. У нас опять идет битва в голосовании, я очень люблю такие вещи.
А. ПЛЮЩЕВ: Замечу, Гусмана не было, а битва идет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ирка выдумывает. На самом деле я с первых же минут веду.
И. ВОРОБЬЕВА: Елена пишет: «Руки прочь от ирокеза Кобаладзе». Рита пишет: «Плющев, как вы разговариваете с генералом? Ужас».
А. ПЛЮЩЕВ: Мне самому, честно говоря, страшно.
И. ВОРОБЬЕВА: Ты понимаешь, что тебя уже ждут в коридоре.
А. ПЛЮЩЕВ: Меня уже под столом дергают, не то что в коридоре ждут.
И. ВОРОБЬЕВА: Током не бьет еще, нет? Подожди. «Судья на поле – хозяин положения, он всегда прав», – пишет нам Таня. Таня, вы футбол смотрите? Мне кажется, судья – это тот человек, которого больше всего обкладывают.
А. ПЛЮЩЕВ: Всегда неправ. О чем Таня говорит? Что он должен быть всегда прав.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Судью на мыло.
И. ВОРОБЬЕВА: «Это было превентивное удаление по законам Германии», – пишет нам Костя.
А. ПЛЮЩЕВ: «Судью на мыло» – это фашизм уже, мне кажется.
И. ВОРОБЬЕВА: Да, Юрий Георгиевич, вы сегодня прокололись уже дважды.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Милый Гитлер?
И. ВОРОБЬЕВА: Да-да. Дмитрий пишет: «Может, у него волосы растут ирокезным образом?»
А. ПЛЮЩЕВ: Может, он ежик, действительно.
И. ВОРОБЬЕВА: Рената предлагает выдать Кобаладзе желтую карточку. Почему Кобаладзе, а не Плющеву, я не очень поняла.
А. ПЛЮЩЕВ: Она просто не смотрит футбол, она думает, что там выдают карточки, не показывают, а выдают, судья подходит и дает.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Скидочные в наши магазины.
И. ВОРОБЬЕВА: Я остановила голосование. Результаты таковы. 55,6% позвонивших считают решение арбитра несправедливым.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Солнечный круг, небо вокруг. Я выиграл. Что я вам обещал? Что третий кейс – это будет триумф.
А. ПЛЮЩЕВ: Я так рад.
И. ВОРОБЬЕВА: Плющев выдохнул, потому что он понял, что если бы он сейчас выиграл этот кейс, всё, кранты просто.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Первый кейс я уступил ему красиво. Потом подключили Гусмана, старались, гунявили меня. Что получилось? Второй кейс я выиграл. И третий блистательно.
И. ВОРОБЬЕВА: Я не могу сказать, что блистательно. С таким перевесом – не блистательно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Просто вы опять давили, из меня сделали чучело, клоуна, издевались весь третий кейс.
И. ВОРОБЬЕВА: Кто издевался?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы вдвоем издевались надо мной. Что получилось?
И. ВОРОБЬЕВА: Неправда. Мы восхищались.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Восхищались? Лысая голова, можно поскользнуться.
И. ВОРОБЬЕВА: Это не мы, это слушатели. Мы поняли, вы герой. Юрий Георгиевич Кобаладзе – герой программы «Кейс» сегодня.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Спасибо.
И. ВОРОБЬЕВА: Мы с Плющевым пойдем куда-нибудь в уголочек, поплачем.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Идите утопитесь. Будете Му-Му оба.
А. ПЛЮЩЕВ: Мы будем ми-ми-ми.
И. ВОРОБЬЕВА: Программа «Кейс». Плющев, Кобаладзе, Воробьева. Спасибо большое. До свидания.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ура!