Ознакомиться с делами: «ACAB», «Процесс», «Садо-мазо» - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2012-10-18
И. ВОРОБЬЕВА: Добрый вечер. Меня зовут Ирина Воробьева. Я поздравляю вас с тем, что вам уже есть 16 лет и что вы так вовремя оказались у своих радиоприемников. Это самая лучшая программа радиостанции «Эхо Москвы», программа «Кейс». Я с большим удовольствием представляю наш постоянный совет…
Ю. ГУСМАН: Совет директоров.
И. ВОРОБЬЕВА: Состав экспертов. Постоянный совет директоров – Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе. Добрый вечер.
Ю. ГУСМАН: Здравствуйте.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А не очень самонадеянно считать, что у нас лучшая программа.
Ю. ГУСМАН: Лучшая. Я рейтинги видел – 107
И. ВОРОБЬЕВА: Это единственная программа, на которую поставили маркировку «16+».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А мне нравится программа Венедиктова.
И. ВОРОБЬЕВА: Началось.
Ю. ГУСМАН: Он директор, а ты подхалимчик. Неприятный разговор у меня был, я должен сказать, не обижайся только. Это Ганапольского касается, но по тебе тоже прошлись. Я был на открытии выставки Резо Габриадзе, замечательный писатель, художник. Там я встретил очаровательного человека, юмориста, писателя, поэта.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Жванецкого?
Ю. ГУСМАН: Нет. Жванецкий тоже там был. Вадим Жук из Санкт-Петербурга. Крепыш такой, метр 85, красавец. С супругой был. Он говорит: «Да, я слушаю вашу программу. Но если ты, – про меня он говорит, – это всегда изящно, тактично, в рамках правил и без какого-то намека на пошлость, то зарвавшийся Ганапольский…» Действительно, Ганапольский последний раз творил нечто несусветное в этой передаче. Его нельзя было останавливать. Он замечательный, он гениальный, он талантливый, но у него в этот день было такое настроение, что он поливал… Каждая фраза двусмысленная, какие-то анекдоты, какие-то намеки на секс.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты вела, Ира?
Ю. ГУСМАН: Ира сидела пунцовая. Он говорит: «Кобаладзе хоть иногда в рамках. Почему они не берут пример с тебя, человека безусловной выдержки». Я говорю: «Вадик, милый, что, бить их, что ли?» – «Ударь по столу ногой. Невозможно. У меня сыну 41 год, и я просто плакал – он не знал терминов».
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. он отвел сына от приемника.
Ю. ГУСМАН: Вадим, если ты меня слышишь… Я сказал и Юрию Георгиевичу, и Ганапольскому я послал телекс и факс по этому поводу, прямо туда, в Биробиджан, где он сейчас работает на одном канале, чтобы знали. Потому что эта программа потому стоит «16+», что она остро дискуссионная и остро политическая, а не потому что в ней есть перчинка, горчинка, рассол и всякие сальности, которые, извини, иногда ты себе позволяешь.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как называется, когда у женщины есть?..
И. ВОРОБЬЕВА: Изюминка.
Ю. ГУСМАН: Там не изюминка. Там огромный сушеный… Молчу. Но вы всё поняли.
И. ВОРОБЬЕВА: Друзья мои, прекратите.
Ю. ГУСМАН: А что я сказал? Хурма.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Меня попросили следить за тобой. Я не знаю, что тебе Жук говорил.
Ю. ГУСМАН: Вадик Жук умолял меня спасти эту программу от закрытия под лозунгом гомофилия и ксенофобия.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Звонят наши общие друзья и просят провести с тобой воспитательную беседу. Это невозможно.
И. ВОРОБЬЕВА: К нам недавно приходил Генри Резник, говорил, что слушает нашу программу.
Ю. ГУСМАН: Мне звонил… не Байден, а второй. Как его?
И. ВОРОБЬЕВА: Макфол?
Ю. ГУСМАН: Нет.
И. ВОРОБЬЕВА: Ромни.
Ю. ГУСМАН: Пацан, который идет сейчас вместе с Ромни, новый совсем.
И. ВОРОБЬЕВА: Не помню, как его фамилия.
Ю. ГУСМАН: Мой брат рассказывал подробно в передаче. Нас семь братьев. Династия немцев Бунтманов и мы немцы.
И. ВОРОБЬЕВА: А Венедиктовы?
Ю. ГУСМАН: Венедиктов пацан, мальчик, ему и 28 нет.
И. ВОРОБЬЕВА: Уже исполнилось 28. Что вы путаете? В прошлом году отмечали.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Старшему или младшему?
Ю. ГУСМАН: Сыну.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А-а, у него же еще какой-то есть.
Ю. ГУСМАН: От Розалии Львовны.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы что-то путаете.
Ю. ГУСМАН: В Калининграде.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он на прошлом Дне рождении предъявил публике.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы понимаете, что сейчас выйдет из отпуска…
Ю. ГУСМАН: Он уехал на полгода.
И. ВОРОБЬЕВА: Куда он уехал?
Ю. ГУСМАН: На яхте идут вокруг света.
И. ВОРОБЬЕВА: Да что вы?
Ю. ГУСМАН: Яхта «Северная заря».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Капитан Немо.
И. ВОРОБЬЕВА: Нема.
Ю. ГУСМАН: Немо – это у вас там. Немо Таргамадзе мучил нашего парня. Молчу.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте, может быть, к кейсам перейдем.
Ю. ГУСМАН: Потом Жук будет кричать, что опять что-то сказал Кобаладзе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давай я помолчу сегодня.
Ю. ГУСМАН: Давай лучше расскажем, какая удивительная печенка поступила в магазин номер семь.
И. ВОРОБЬЕВА: О боже.
Ю. ГУСМАН: Молчу.
И. ВОРОБЬЕВА: Собрались. Работаем. Первый кейс, который нам расскажет Андрей Поздняков, называется «Эй-Си-Эй-Би».
Эй-Си-Эй-Би
Британца осудили на 4 месяца тюрьмы за ношение футболки с оскорбительными надписями в адрес полиции. 49-летний Барри Фью решил прогуляться по городу в футболке, на которой был рисунок, оскорбительный для полицейских, а также популярная аббревиатура ACAB – All cops are bastards, то есть «Все полицейские – выродки». Такие футболки носят многие – но Барри Фью сделал это не вовремя. Как раз в этот день в стране был объявлен траур по двум полицейским-курсанткам, погибшим при исполнении. Увидев человека в такой футболке, коллеги погибших моментально арестовали Барри. Вынося приговор, судья заявил, что считает поведение Барри Фью отвратительным. Тот же объяснял, что у него, во-первых, старые счеты с полицией, которая неоднократно проводила обыски в его доме. А во-вторых, в то утро он еще не знал о гибели курсанток и не мог предположить, что футболка так оскорбит полицейских. В итоге Фью получил тюремный срок.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такая история. Что скажете?
Ю. ГУСМАН: Смотри, как странно. Насколько омерзительно в этом смысле выглядит английская юристическая, юриспруденческая…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Наука.
Ю. ГУСМАН: Я не могу даже выразиться. У нас парень подошел, сорвал отвратительную футболку, все это видели на видео, и все были так рады этому.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Где это было?
Ю. ГУСМАН: Всё писали. Молодчина, герой.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кто с кого сорвал? Вы меня запутали.
И. ВОРОБЬЕВА: Один православный активист решил срывать футболки.
Ю. ГУСМАН: Сейчас есть много православнутых активистов, которые тронуты на всю голову.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это понятно. А я бы маечку такую одел.
И. ВОРОБЬЕВА: Надел.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Против ГАИ.
И. ВОРОБЬЕВА: А что у вас такое с гаишниками случилось?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: «All ГИБДДшникс are…» Полиция в моей жизни никакой роли не играет – есть она, нет ее… А вот ГАИ – это мои враги.
И. ВОРОБЬЕВА: Прямо враги?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Они меня ловят со страшной силой, штрафы присылают. Сейчас опять собираются ужесточать промилле. Как мы теперь будем?
Ю. ГУСМАН: А я всегда езжу просто пьяный.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, наденьте обратно очки.
Ю. ГУСМАН: Слушай, у тебя интеллигентный вид сразу стал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Профессор Пилюлькин.
Ю. ГУСМАН: Пропала грубость, пропала тормознутость.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Меня потрясло замечание Жука, я собираюсь перестроиться.
Ю. ГУСМАН: А я могу сказать…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что было в Одессе с полицией, расскажи.
Ю. ГУСМАН: Я, к сожалению, знаю очень много историй подлинных про милицию.
И. ВОРОБЬЕВА: О боже.
Ю. ГУСМАН: Я их знаю сотни. Но я ничего не знаю про полицию. Я могу просто переделать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она так и переделана.
Ю. ГУСМАН: Почему милиционеры ездят по трое? Потому что один умеет читать, другой умеет писать, а третий умеет водить машину.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это очень смешно.
Ю. ГУСМАН: Наверняка сейчас Жук поругал меня.
И. ВОРОБЬЕВА: А вы заметили, что патрульные полицейские, они когда куда-то бегут, всегда шапку держат.
Ю. ГУСМАН: А эта замечательная старая история, мне в свое время ее рассказал Юра Рост. «Дяденька милиционер, хотите я вам расскажу анекдот про милицию?» – «Ты что, сдурел? Я же милиционер». – «А вы не бойтесь, дяденька, я вам расскажу медленно и два раза».
И. ВОРОБЬЕВА: Ужас какой.
Ю. ГУСМАН: Слава богу, прошла реформа. Сейчас в милиции все с образованием, красивая новая форма, удобная. Раньше было ужасно, при той власти, а при нынешней это черное облако рассеялось.
И. ВОРОБЬЕВА: Есть такая история, мне кажется, я ее в Интернете прочитала. Называется «Почему никогда нельзя помогать полиции?». Стоит мужик на платформе, где электрички ездят, курит. Уже надо садиться. Но он оборачивается и видит, что бежит огромный мужик, за ним бегут полицейские. И все они бегут в сторону электрички. Полиция поодаль. Уже понятно, что мужик добежит, заскочит в вагон, дверь закроется, полиция не успеет. Он думает: «Я клялся, божился никогда не помогать полиции. Ну ладно, сейчас явно надо». Он ждет, пока этот бугай до него добегает, разворачивается и ударом в челюсть отправляет его… Он лежит. Полицейские добегают до них, в недоумении смотрят на этого мужика. Потом садятся в электричку и уезжают. Мужик смотрит и понимает, что сейчас он очнется…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кто бежал-то? Милиционер бежал или кто?
Ю. ГУСМАН: Это невозможно. Когда человек грузин и гей… В смысле не гей, но думает об этом…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кто бежал за милиционером?
Ю. ГУСМАН: Вот была смешная история. Полицейские спрашивают у свидетеля «Какое было расстояние между вами и местом преступления?» – «Три метра 54 сантиметра». – «Откуда вы знаете точно?» – «Я был уверен, что какой-нибудь мудак спросит и измерил». Молчу я.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это можно.
И. ВОРОБЬЕВА: Нет, нельзя.
Ю. ГУСМАН: Каким словом заменить? Чудак, дурак, козел.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дурак на букву «М».
И. ВОРОБЬЕВА: Как угодно, но не...
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тебе вынесено серьезное предупреждение, учти.
Ю. ГУСМАН: Прекрасная история, как при мне одного милиционера спросили. Это в старое время, до реформы, к Колокольцеву не имеет никакого отношения. «Вы дома жену бьете?» – «Ты что, очумел, что ли, зачем мне дома вторая смена нужна?» Ты понимаешь, он бьет на работе, а жену не бьет, потому что устает.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это не смешно. 3 метра 54 сантиметра – это было смешно…
Ю. ГУСМАН: Ты мне еще оценки выставляй. Это не я говорю, это народ рассказывает.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это не смешно.
Ю. ГУСМАН: Садись, пять.
И. ВОРОБЬЕВА: Александр нам прислал цитату: «Здравствуйте. Командир отделения Козлов».
Ю. ГУСМАН: Командир отделения козлов?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Объясни.
Ю. ГУСМАН: Еще есть такая шутка…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А вас, Козлов, попрошу остаться.
Ю. ГУСМАН: Приходит старый человек домой и говорит: «Вы знаете, это неправда, что богатые люди в «Бентли» и в «Майбахах» грубияны. Я сегодня переходил дорогу, остановилась машина, мне закричали: «Мы же для вас, козлов, построили пешеходные дорожки». Как уважают. Откуда он только узнал, что моя фамилия Козлов? Это старая шутка петербургская.
И. ВОРОБЬЕВА: В банках сказали, что нужно представляться, что это банк и фамилию свою называть. И сотрудник, который отвечал, сказал: «Здравствуйте. Банк «Возрождение». Ёжиков».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не понял.
Ю. ГУСМАН: Трагедия. Слава богу, сейчас пришел нормальный человек к власти, грузинам, может, исправят мозги. «Товарищ полицейский, скорее выйдите во двор, там папа полчаса дерется с грабителем». Он говорит: «Что же ты мне, мальчик, раньше не сказал». – «В начале папа побеждал».
И. ВОРОБЬЕВА: А Максим из Санкт-Петербурга слышал другую версию анекдота или истории, почему по трое ходят – один умеет читать, другой писать, а третий должен присматривать за этими интеллигентами.
Ю. ГУСМАН: Интересно, что я сегодня случайно смотрел программу одного канала утром, там была программа, и они не стесняясь – а у них там группа сценаристов человек 30, – старый анекдот, как они переделали милиционера на женщину…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это опасно.
Ю. ГУСМАН: Забудьте. Кончилось то время, когда Ганапольский был в кадре. Всё. Чистота и порядок. Есть такая история. На приеме у окулиста проходит обследование. «Закройте правый глаз, пожалуйста, называйте буквы». Он молчит. «Закройте левый глаз, называйте буквы». Он молчит. «Что, вы вообще ничего не видите?» – «Я их прекрасно вижу, я просто забыл, как называются».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что забыл?
Ю. ГУСМАН: Как буквы называются. Господи, да что ж такое.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Так почему ты говоришь, что это про милиционеров?..
Ю. ГУСМАН: Только что видал сюжет, не хочу ребят обижать, украли просто анекдот, нагло переписали, взяли бабки немалые, 18 тысяч евро.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кто?
Ю. ГУСМАН: Сценаристы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Где? Вы меня запутали. Ты сказал – я расскажу анекдот про полицию, только про девушек. И начал рассказывать про окулиста.
Ю. ГУСМАН: Вот простая история, которая тебе понравится.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Медленно.
Ю. ГУСМАН: Прибежала в милицию женщина и кричит: «На помощь, меня изнасиловали 12 человек». Он говорит: «Не волнуйтесь, мы сейчас всех задержим». Она говорит: «Всех не надо, только 3-го, 8-го и 12-го».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: СМЕЕТСЯ.
Ю. ГУСМАН: Видите, как смеется, смеется детским, чистым смехом.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это смешно.
Ю. ГУСМАН: И как я могу, Вадик, в этой обстановке работать? Потому что ничего не действует на него. Вот сейчас у него ожил мозг.
И. ВОРОБЬЕВА: А можно вас спросить, уважаемые эксперты, таки шо вы думаете по поводу кейса.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я уже сказал, что я думаю. Я бы такую маечку одел.
И. ВОРОБЬЕВА: Надел.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Только не против английской полиции, а против ГАИ.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. вы считаете, что он получил тюремный срок зря.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно, зря. Он не знал, бедный…
Ю. ГУСМАН: А если бы написали майку «Все грузины такие-то» или все евреи? Почему «все полицейские уроды, ублюдки», почему это надо писать?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Потому что у него личная обида, он говорит, что его полицейские неоднократно оскорбляли.
Ю. ГУСМАН: Слава богу, у нас есть закон, когда нельзя обижать верующих. Почему можно обижать верующих полицейских? Надо написать, что нельзя маечку носить не с Pussy Riot…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты усугубляешь.
Ю. ГУСМАН: Я хочу за правду. Я выступаю провозвестником и глашатаем правды.
И. ВОРОБЬЕВА: Ого.
Ю. ГУСМАН: Правда путешествует без виз.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, т.е. вы считаете, что несправедливо, а вы, Юлий Соломонович, считаете, что справедливо.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Несправедливо, ни за что.
Ю. ГУСМАН: Сажать надо. Написал что-то… Можно нарисовать знамя или написать «Да здравствует Москва».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Или написать, сходить в полицию – вы не против, не возражаете?
Ю. ГУСМАН: Я люблю полицию.
И. ВОРОБЬЕВА: Если вы не против, я все-таки запущу голосование.
Ю. ГУСМАН: Пожалуйста-пожалуйста.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое. Уважаемые присяжные, если вы считаете справедливым решение суда – я напомню, что молодой человек, который появился в этой футболке, получил тюремный срок, – то ваш телефон 660-06-64. Если вы считаете, что это решение несправедливо, 660-06-65. В Сетевизоре ответы да или нет. Уважаемые, давайте договоримся, что у нас приоритет. Может, Сетевизор для разнообразия возьмем?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я считаю, все-таки телефонное право у нас должно быть.
Ю. ГУСМАН: Сетевизор значительно более современная система, она дает наши ракурсы в четырех ракурсах. Это здорово. Потому что это уникальная услуга, абсолютно бесплатная, которую нам предоставила великолепная компания Сетевизор. Запускайте Сетевизор, выключайте телевизор – вот девиз сегодняшнего дня.
И. ВОРОБЬЕВА: Голосование продлится еще несколько минут, пока мы будем уходить на краткие новости, а потом вернемся и озвучим ваше решение и результаты голосования, а заодно определимся, какое голосование будет самым главным.
НОВОСТИ
И. ВОРОБЬЕВА: Программа «Кейс» продолжается. В студии Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева. У меня есть результаты голосования по первому кейсу. Я напомню, что британца осудили на 4 месяца тюрьмы за то, что он носил футболку с оскорбительными надписями в адрес полиции. Это был ровно в тот день, когда в стране был объявлен траур по двум полицейским-курсанткам, погибшим при исполнении. Мы с вами договорились, какое голосование будет главным?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ну, Сетевизор давайте.
Ю. ГУСМАН: Сетевизор.
И. ВОРОБЬЕВА: В данном случае это не совсем принципиально, потому что результаты более-менее одинаковые. Большинство проголосовавших сетезрителей (70%) и 75% по телефону говорят о том, что решение суда несправедливо.
Ю. ГУСМАН: Какая ошибочная ошибка, какая глупая глупость! Я возмущен!
И. ВОРОБЬЕВА: Возмутительно возмущен.
Ю. ГУСМАН: Знаешь вот эту историю про милиционера, который встал на улице. Там нет света. Подходит к нему женщина и говорит: «А вам не страшно здесь стоять? Скажите, опасно ли ходить по этой улице?» Он говорит: «Было бы опасно, я бы здесь не стоял». И после таких блистательных перлОв… Или пЕрлов? Оба.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: ПерлОв – это фамилия.
Ю. ГУСМАН: ПерлОв – это каша перловая. После этих перлов вы предали меня, господа голосующие. Я замолкаю. Развлекайтесь с Гобаладзе, а я буду сидеть в печали.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я сегодня намерен выиграть подчистую.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, как насчет Кафки?
Ю. ГУСМАН: Что такое Кафка?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы любите Кафку?
Ю. ГУСМАН: Это еда, что ли?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кафку очень люблю, перловую.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте послушаем Андрея Позднякова, который расскажет нам о кейсе, который называется «Процесс».
Процесс
Суд Израиля запретил уничтожать рукописи Франца Кафки вопреки воле писателя. Кафка незадолго до смерти составил завещание, по которому велел уничтожить все свои рукописи. Его душеприказчик Макс Брод не стал выполнять волю покойного друга и сохранил рукописи. После смерти Брода наследство перешло к его секретарю Эстер Хоффе, а затем – ее дочерям. И несколько лет назад дочери решили обратиться в суд с просьбой признать их право собственности на архив Кафки. Основания следующие: Брод незадолго до своей смерти подписал бумагу, в которой выразил желание передать своему секретарю рукописи Кафки в качестве подарка. Однако суд постановил, что наследие Кафки не может рассматриваться в качестве подарка и должно перейти к национальной библиотеке или любому другому государственному архиву. А правом распоряжаться рукописями обладал лишь сам Кафка, а также его прямой наследник, который не стал сжигать бумаги писателя.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такая история. Что скажете, господа кафкианцы?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Коллеги, возмутительный случай. Человек завещал – сжечь. О чем мы разговариваем?
И. ВОРОБЬЕВА: Это уже достояние.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Меня ужас охватывает от мысли, что мои дневники попадут в чужие руки.
И. ВОРОБЬЕВА: Что значит попадут? Мы с Гусманом уже давно ими зачитываемся.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы такое про себя прочитаете, что мало не покажется.
И. ВОРОБЬЕВА: Мы уже прочитали, в печать отдали.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я написал завещание, чтобы всё сожгли. Он продул. Объявляй голосование. Дневники немедленно сжечь.
Ю. ГУСМАН: Слушайте, я попытаюсь объяснить. Знаешь – не могу молчать. Не могу молчать, хотя поклялся…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты разверз уста свои?
Ю. ГУСМАН: Отверз. А уста что такое? Кафку не знаю, уста не знаю.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кафка перловая.
Ю. ГУСМАН: Кафка Крылова. Однажды каф пришел воды напиться… Я думаю, что из наших слушателей человека четыре с нами читали…
И. ВОРОБЬЕВА: Ну ладно, прекратите.
Ю. ГУСМАН: Жук читал.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Жук читал, потому что там метаморфоза, таракан или кто-то превратился. Может, Жук – это и есть метаморфоз?
Ю. ГУСМАН: Послушай. Я хочу сказать следующее. Рукописи великий людей…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не горят.
Ю. ГУСМАН: И это величайшее достояние человечества. Представляешь, Гоголь сжег книжечку. У него с годами немножко с психикой не было хорошо, и он сжег. Представляешь, мы нашли бы сейчас…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Продолжение «Мертвых душ».
Ю. ГУСМАН: У меня дух захватывает. Я недавно в машине слушал еще раз аудиокнигу «Мертвые души».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Потрясающе.
Ю. ГУСМАН: Грандиозно написано. И что теперь? Мы даже не знаем, чем кончилось.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. довел бы героя до 17-го года, ты думаешь.
Ю. ГУСМАН: Он у него в ЧК работал бы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты вырази свою мысль.
Ю. ГУСМАН: Она простая и ясная. Я считаю, что под настроение попав, наш Кафка очень был неправ. Стишок.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это сильно. Но если человек пишет завещание… Зачем тогда нужны душеприказчики, зачем нужно составлять завещание? Он же личность, он пожелал, чтобы его рукописи…
Ю. ГУСМАН: Модильяни выбросился из окна, он тоже личность. Люди совершают странные поступки. Когда речь идет о достоянии человечества…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Так давай отменим завещания.
Ю. ГУСМАН: Завещание касается шмотки, квартирки, яхты…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Шнитке? А-а, шмотки.
Ю. ГУСМАН: Вам нравится этот юмор? Пошлый.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это был Ганапольский. Вот ты составишь завещание, а потом кто-то объявит: знаете, Гусман – это достояние страны.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы представляете себе, через 150 лет выискивается кого-нибудь из нас троих завещание, и этот человек говорит: «Я хочу, чтобы все записи программы «Кейс» были уничтожены». И что?
Ю. ГУСМАН: Когда человек заслушивается ими еще сотни лет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это мое желание. Оно может вам не нравиться.
Ю. ГУСМАН: Юра, программа «Кейс» стала социальным, культурным…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да, я бы хотел, чтобы в программе «Кейс» остался только я. Я завещаю, чтобы вырезали Воробьеву и Гусмана.
Ю. ГУСМАН: Давай будем серьезными. Миллионы людей, прильнув к телевизору по всему миру…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты сравнил – программу «Кейс» и какую-то Кафку.
Ю. ГУСМАН: Но даже эта Кафка имеет право на свое посмертное интеллектуальное счастье.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот он и выразил свое посмертное интеллектуальное счастье.
Ю. ГУСМАН: Юра, пойми, твой именной наган не может быть выброшен на помойку. Это музей ВЧК.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А я хочу, чтобы его уничтожили. Слишком много крови на нем.
Ю. ГУСМАН: Но ты прошел с ним дорогами Великобритании, исполосовав много чего.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я всё равно не поддамся на ваши уловки. Кафка, Толстой, Гоголь… Есть личность, которая пишет завещание. Уничтожить.
Ю. ГУСМАН: Не могу я с ним.
И. ВОРОБЬЕВА: Слушайте, так нельзя.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Причем Кафка свои книги не сжигал, «Процессы», «Превращение», «Замок» – всё это осталось, можно почитать. А чего там его дневники?
Ю. ГУСМАН: Удивительно, что, кроме школьной программы, он не называют ни одной книги.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А что у него еще есть?
Ю. ГУСМАН: На грузинский перевели Кафку?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Замок», «Процесс» и «Превращение».
Ю. ГУСМАН: А «Носорог» и «Стулья» - замечательные пьесы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это Ионеско, между прочим.
Ю. ГУСМАН: В ожидании Гудо – вот это Кафка.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В ожидании биде. Простите, шутка плохая была. Извини, Вадик.
И. ВОРОБЬЕВА: Ужас. Что пишут наши слушатели? «Изменить завещание Кафки мог только тот, кто умнее Кафки», – пишет Алкид. Т.е. что не сжигать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я понимаю ваши сомнения. Конечно, здесь есть кейс, когда рукописи великих людей. Но всё равно должно преобладать право…
Ю. ГУСМАН: Недаром рукописи не горят, сказал великий писатель, которого не печатали практически, которого мучили. Представь себе, что не удалось бы напечатать «Мастер и Маргариту», не удалось бы спасти книгу Василия Гроссмана, который сейчас экранизирован, экранизован, экранизирован, идет на канале, втором нашем российском, главном, замечательном, когда Сережа Урсуляк мучился… Ты этого хочешь? Вот так же думали те НКВДшники, которые, отнимая твой наган именной и солженицынские книги…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: НКВДшники спасали рукописи для человечества.
Ю. ГУСМАН: Первая запись вечера Александра Исаевича Солженицына в Доме кино, Андрей Сергеевич Смирнов под свитером вывез в Вермонт и вручил Наталье Солженицыной. Это чистая правда. Вот это всё наша история. И наш кейс сегодня – кто бы ни написал… Например, ты напишешь: «Не желаю видеть «Кейс» в вечности…» Он будет сотни лет, как египетские пирамиды, как Тутанхамон.
И. ВОРОБЬЕВА: Все наши радиоэфиры, они же вообще в космос уходят.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я вам рассказывал, что я был в планетарии?
И. ВОРОБЬЕВА: Рассказывали.
Ю. ГУСМАН: Я и в старом не был.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я в старом тоже не был. Но сходи в новый.
И. ВОРОБЬЕВА: Там Юрия Георгиевича очень сильно поразило, какую именно песню отправляют в космос.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты знаешь, что американцы заложили в один из кораблей?
Ю. ГУСМАН: «Yesterday».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Кассету с голосами земли: звук поцелуя, плач ребенка…
Ю. ГУСМАН: И песню «Yesterday».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Там много всего: Моцарт, Бах, Бетховен… И что еще?
Ю. ГУСМАН: «Yesterday».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Из классики.
Ю. ГУСМАН: Гоголь.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Грузинское многоголосие.
Ю. ГУСМАН: За бабки, конечно, всё сделают люди.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте голосовать по кейсу по Кафке. Считаете ли вы справедливым решение суда. Я напомню, что суд Израиля запретил уничтожать рукописи Франца Кафки вопреки воле самого писателя. Если вы считаете это решение суда справедливым, 660-06-64. Если вы считаете это решение суда несправедливым, 660-06-65. В Сетевизоре идет голосование среди наших сетезрителей. Что нам пишут наши слушатели? Николай: «Завещание уничтожить рукопись неисполнимо, особенно если оно написано рукой в соцсети». Антон из Москвы: «Как можно, фактически не уважая личность, считать его рукопись достоянием человечества?» Почему не уважая личность? Спрашивает Андрей, кому достанутся рукописи. Василий: «Сжигать нужно только то, что не может направить по ложному пути». Посмотрим, как сейчас проголосуют. Стоп голосование. Я правильно помню, что у нас в приоритете Сетевизор?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да.
И. ВОРОБЬЕВА: Итак, справедливым решение суда, т.е. не сжигать, несмотря ни на что, считают большинство как в Сетевизоре, так и по телефону – 67% в Сетевизоре считают это решение справедливым.
Ю. ГУСМАН: Спасибо, страна. Спасибо, планета.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тем самым мы подрываем институт завещания.
Ю. ГУСМАН: Нет. Институт кейса мы оставляем в веках. Есть люди руинаторы, а есть люди строители. Вот мы с Ирой люди строители.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А я руинатор.
Ю. ГУСМАН: Ты бульдозер культуры. Ты зверь пантера.
И. ВОРОБЬЕВА: Это девочка.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я альфа-самец.
Ю. ГУСМАН: Ты бета-самец. А я гамма-самец. А кто из нас омега-самец?
И. ВОРОБЬЕВА: Я даже боюсь представить. Давайте перейдем к третьему кейсу.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Замечательный кейс. Вот здесь мы развернемся.
Ю. ГУСМАН: Надо попросить отойти от радиоприемника профессора Жука.
И. ВОРОБЬЕВА: И не только его. Если вдруг у вас слушают эту программу дети до 16-ти, просим их убрать.
Ю. ГУСМАН: Дети, старухи, беременные женщины, иностранцы. Потому что кейс чудовищный, даже по смыслу, даже не надо комментировать.
И. ВОРОБЬЕВА: Андрей Поздняков рассказывает нам про чудовищный кейс под названием «Садо-мазо».
Садо-мазо
В Германии садистка выиграла судебный процесс у мазохиста. 49-летний гражданин Германии, подал в суд на садо-мазо проститутку, которую он нанял для сексуальных игр. Истец утверждал, что ответчица на протяжении 5 часов удерживала мужчину против его воли, а затем обманным путем выпытала у него пин-код банковской карты. Дело было так: садистка связала мужчину, приняла большую дозу наркотиков, поделившись и со своим партнером, а затем стала, по словам истца, проявлять агрессию. В частности, он поднесла нож к него горлу и вынудила сказать пин-код карты. Затем она сняла оттуда почти тысячу евро. Это версия истца. Женщина, в свою очередь, пояснила, что клиенты платят ей именно за то, чтобы она причиняла им боль и унижение. Клиент заплатил ей за первые два часа, а затем стал умолять продолжить. Тогда, не прекращая игры, женщина гарантировала оплату таким оригинальным способом. Суд внимательно выслушал аргументы сторон и решил иск отклонить. Причина – невозможность доподлинно установить, что произошло между партнерами, поскольку оба были под воздействием наркотиков. А мужчине посоветовали впредь быть более точным в своих желаниях.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Юлий Соломонович, здесь интуитивно ты на чьей стороне? Кто больше импонирует?
Ю. ГУСМАН: Здесь проблема в том, что в человеке есть variety impossibilities. Как это по-русски? Варианты возможностей. Если человек чистый садист и нечистый мазохист, а когда он хочет помучит лыску какую-то, он садист.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Лыска – это я?
Ю. ГУСМАН: Не важно. Какую-то лыску замучить, раскрасить красками, вбивать гвозди.
И. ВОРОБЬЕВА: Можно без подробностей?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты можешь ответить на вопрос? Вот ты судья?
Ю. ГУСМАН: В этой историей я с судом согласен полностью. Когда ты играешь в эти игры – а мы с тобой хорошо знаем эти игры с детства, еще в грузинских селах бегали Маркиз де Сад, старик Мазох… Старик Мазох нас всех заметил и, в гроб сходя, благословил. Про это, кстати, писал Франц Кафка. Как устроена психология? Я говорю тебе как врач, как сексопатолог, психиатр и специалист. Например, подходит садист к проститутке и говорит: «Пойдешь со мной?» Она говорит: «Дашь 25 рублей – пойду». – «Но смотри, я буду тебя терзать и мучить».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тогда 50.
Ю. ГУСМАН: Она молчит. «Я тебя мучить и терзать, терзать и мучить». Она идет. Он опять: «Терзать и мучить, мучить и терзать?» Она ему говорит: «До каких пор ты меня будешь терзать?» – «Пока не дашь 25 рублей». Это ужасная история. Это точно история про это. Она ему поднесла нож к горлу и стала терзать и мучить. Слушайте, когда вы идете на то, чтобы изменять институту брака, когда ты нарушаешь законы божеские и человеческие – прав совершенно депутат то ли Милованов, то ли Миловидов, то ли Милосердов, не знаю, как фамилия, из Санкт-Петербурга, борец за нравственность…
И. ВОРОБЬЕВА: Милонов.
Ю. ГУСМАН: У него такая пухлая симпатичная…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Жена.
Ю. ГУСМАН: Рожица, человеческое лицо замечательное. И он прав, потому что всё это чудовищно, все эти педофилы, геростраты, геродоты, геи, лесбияны, садисты, мазохисты…
И. ВОРОБЬЕВА: Геростраты мне в данном случае больше всего понравилось.
Ю. ГУСМАН: Одним миром мазаны. Их надо запрещать, вводить уголовный кодекс и подчистую… Уже нельзя храпеть в Санкт-Петербурге, сопеть и громко кричать во время акта. У нас было по этому поводу сто кейсов.
И. ВОРОБЬЕВА: Это правда.
Ю. ГУСМАН: Ты кричишь громко?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я постоянно кричу.
Ю. ГУСМАН: Езжай в Санкт-Петербург.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Еще ничего не началось, я уже кричу и кричу.
Ю. ГУСМАН: Я должен к Юлику Малакадзе поехать на фестиваль. Я отказался. А вдруг закричу во время просмотра фильма – боже, как здорово. И тебя сразу повязали – и всё.
И. ВОРОБЬЕВА: Почему это?
Ю. ГУСМАН: Нельзя кричать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты по-другому показал жест «повязали».
Ю. ГУСМАН: Вадик, извини. Я тебе объясню очень просто, чтобы ты понимал. И всем тем, кто не знают терминологии Маркиза де Сада и Леопольда Мазоха, я объясню. Мазохист говорит: «Мучай меня, мучай», а садист говорит: «Не буду, не буду».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я тебя пятый раз спрашиваю. Ты на чьей стороне?
Ю. ГУСМАН: Я считаю, что суд, отклонив этот иск, абсолютно прав. Когда ты отказываешься от освещенного веками института брака…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это мы уже слышали. Это лицемерие мы уже слышали.
И. ВОРОБЬЕВА: Может, он не женат.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы с Юрием Георгиевичем женаты, слава богу, не первый год. Ни он не садист, хотя мог бы, и тем более не мазохист, потому что когда его бьешь, он плачет, кричит «не надо, не надо».
И. ВОРОБЬЕВА: По-моему, он смеется.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я смеюсь и наслаждаюсь.
Ю. ГУСМАН: Я категорически считаю, что суд прав. Они оба накурились, напились. Вот ты когда укололся, ты же на любую глупость готов?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ну да, у меня ослабленно бывает.
Ю. ГУСМАН: ЛСД, амфетамин, героин, кокаин.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я люблю гашиш.
Ю. ГУСМАН: Шиш-кебаб, любые эти вещи.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Шаурма, шашлык.
Ю. ГУСМАН: Кстати, о шашлыке.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Минуточку. Я тебя десятый раз спрашиваю – ты на чьей стороне?
Ю. ГУСМАН: Я согласен с судом. Не надо было колоться.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А мне более симпатична женщина, я ей больше доверяю. Мужик, конечно, оказался гаденышем.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы на какой стороне?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: На стороне женщины, я ей верю.
И. ВОРОБЬЕВА: Так Юлий Соломонович тоже так считает.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он считает, что обоих гнать.
Ю. ГУСМАН: Я на стороне суда.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы считаете, что решение суда справедливо?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Несправедливо, поскольку процесс должна была выиграть женщина.
Ю. ГУСМАН: Она вообще не подавала в суд.
И. ВОРОБЬЕВА: Иск подал мужчина. Суд отказал в иске.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тогда правильно.
Ю. ГУСМАН: Ничья получается?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Тогда ничья, 1:1.
Ю. ГУСМАН: Я считаю, что суд отказал в иске правильно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Только не начитай снова – «когда нарушены законы общежития, брака…»
Ю. ГУСМАН: Это святой институт брака. Ты можешь быть атеистом, хотя это в нашей стране сейчас запрещено, ты можешь быть марксистом-ленинцем, что запрещено, мазохистом, что нежелательно. Но ты должен уважать институт брака. Убежден в этом. Потому что если мы поломаем основу семьи как ячейки общества… Ты помнишь, у Бебеля, когда он писал Исааку Бабелю…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А был еще Брегель. Только не путай с Брейгелем.
И. ВОРОБЬЕВА: Брегет.
Ю. ГУСМАН: Брейгель – это художник, брегет - часы. Я прошу извинения перед интеллигенцией, собравшейся перед голубыми экранами. Юрий Георгиевич недоучил текст, потому что он был занят садизмом.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: У меня был профессор, потом уехал в Израиль, Брегель, он читал политэкономию социализма.
Ю. ГУСМАН: А вы здесь причем? Тоже в форме был, тоже с погонами, сейчас шпионит?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет, я помню, был такой.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, когда вы перестали передавать приветы за маечки, вы стали просто вспоминать всех своих знакомых.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Андрей Дмитриевич, прости меня, голубчик, не дают тебе передать привет. Я люблю тебя и помню.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, я вам обещаю, если вам пришлют после этого что-нибудь в редакцию, мы вам обязательно передадим.
Ю. ГУСМАН: Хочешь я тебе майку привезу? Я же Ире привожу.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты всё обещаешь. Ей-то ты возишь чемоданами эти магнитики. Маечки я очень люблю. И трусики.
Ю. ГУСМАН: Вадим, что происходит в эфире? Сидит взрослый генерал и говорит: «Хочу любить трусики. Люблю трусики».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Минуточку.
Ю. ГУСМАН: Это называется фетишизм.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Товарищ Жук, я решительно протестую. Я не сказал, что хочу любить их. Хочу носить трусики.
Ю. ГУСМАН: У тебя брюки. Зачем тебе трусики?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Потому что можно натереть.
Ю. ГУСМАН: О господи.
И. ВОРОБЬЕВА: Стоп.
Ю. ГУСМАН: Был бы Алексей Алексеевич, тебя бы уже посадили, ты бы сидел вместе с Удальцовым.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте объявлять голосование. Итак, справедливо ли, на ваш взгляд, решение суда, который, напомню, иск мужчины к садо-мазо проститутке отклонил, несмотря на все его доводы. Если вы согласны с судом, 660-06-64. Если решение суда несправедливо, считаете вы, 660-06-65. В Сетевизоре да или нет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да и нет не говорить, черный с белым не берите.
Ю. ГУСМАН: Вы поедите на бал?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да и нет не говорите.
И. ВОРОБЬЕВА: Я буду просто молчать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ну что голосование?
И. ВОРОБЬЕВА: Оно идет.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Уже передача кончается.
И. ВОРОБЬЕВА: Алкид пишет: «Мужик прав, потому что он клиент, а клиент всегда прав».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мне больше симпатична женщина.
И. ВОРОБЬЕВА: Больше всего вопросов, как же она успела снять деньги с карточки.
Ю. ГУСМАН: Этот упорно обсуждает третий вариант, который никто и не спрашивает. Он говорит: «А мне симпатична женщина». Причем здесь это? Женщина ограбила, украла.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не ограбила.
Ю. ГУСМАН: Сняла бабки. Сняла – это не ограбила, ара?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Он карточку ей напрокат дал.
Ю. ГУСМАН: Давай лучше споем пока.
И. ВОРОБЬЕВА: Я сейчас объявлю результаты, а потом вы споете. В Сетевизоре 80%, в телефонном голосовании 96% считают решение суда справедливым.
Ю. ГУСМАН: Вот так. Вот она победа – 96%, такого не было. Спасибо, отечество. Спасибо от Владивостока до Кушки. Спасибо, страны СНГ, ближнее, дальнее зарубежье.
(ПОЮТ) Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас еще полминуты есть.
Ю. ГУСМАН: Давай передадим привет…
(ПОЮТ) Может быть, ты забыла мой номер телефона…
И. ВОРОБЬЕВА: Можете так передать привет, я буду не против. Спасибо большое. Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева. Программа «Кейс». На следующей неделе в то же время мы вернемся в программу «Кейс».