Ознакомиться с делами: «Наколки», «Пробежка», «Униформа» - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2012-12-06

И. ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте. Добрый вечер Это программа «Кейс». Я надеюсь, вам уже исполнилось 16 лет, поэтому вы можете смотреть и слушать нашу программу. Меня зовут Ирина Воробьева. Я представляю наших чудесных, самых лучших экспертов, постоянных экспертов программы – Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе. Добрый вечер.

Ю. ГУСМАН: Здравствуйте.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Добрый вечер.

И. ВОРОБЬЕВА: Я скучала.

Ю. ГУСМАН: Наше скучание перешло в практическую форму. Я был в Азербайджане, озвучивал лучший фильм всех времен и народов «Не бойся, я с тобой! 1919».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Где я сыграл одну из главных ролей.

Ю. ГУСМАН: Где профессор Кобаладзе сыграл роль незнакомого, проходящего на заднем плане грузина с гитарой. И оттуда я привез вам новую партию замечательных сувениров.

И. ВОРОБЬЕВА: О боже.

Ю. ГУСМАН: Сейчас в Баку столько красивых магниток. Например, вот это.

И. ВОРОБЬЕВА: Что это?

Ю. ГУСМАН: Девичья башня.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Где держали в заточении непокорных девиц.

И. ВОРОБЬЕВА: Такие слоны обрамляют.

Ю. ГУСМАН: И еще символ нашей программы. Это Юрий Кобаладзе и я. Называется «Бой петухов».

И. ВОРОБЬЕВА: А курочка там есть?

Ю. ГУСМАН: Нет. Это тебе. Но для вас, Ирочка, еще целый чемодан. Они дорогие, конечно. Но 100, 200, 300 евро для друзей – это для нас, работников «Эхо Москвы», для сотрудником «Эхо Москвы» пустяк.

И. ВОРОБЬЕВА: Разжигает социальную ненависть.

Ю. ГУСМАН: Например, этот очаровательный человек с кувшином. А еще потрясающий народный тип. Это гончар или златокузнец. Это еще не всё. Это, например, музыкант, играет на кеманче.

И. ВОРОБЬЕВА: Что это?

Ю. ГУСМАН: Инструмент.

И. ВОРОБЬЕВА: Какие красивые магниты в Азербайджане делают. Национальная гордость.

Ю. ГУСМАН: А это девушка делает лаваш или чурек. Очаровательная девушка в красном. Потрясающей красоты вещь. Кстати, наша фабрика «Кобаладзе и сыновья» делает это всё. А это человек играет на зурне.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: У тебя целый азербайджанский ансамбль.

Ю. ГУСМАН: И еще. Это всё ручная работа, выставочные скульптуры. А это шашлычник. Это единственный экземпляр.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Лимитированная серия.

Ю. ГУСМАН: Серия из шести штук.

И. ВОРОБЬЕВА: Очень аппетитный шашлык.

Ю. ГУСМАН: Посмотри, какая очаровательная девушка с кувшином вина.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: По-моему, воды. Она идет за водой.

И. ВОРОБЬЕВА: Лучше пусть будет вина.

Ю. ГУСМАН: Как человек сильно пьющий, я хотел бы про вино. Я положу всё сюда, все эти бумажки. А по деньгам так договоримся. Кобаладзе отдаст 200 евро за эту одну штучку…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И ты окупишь все остальные.

И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое.

Ю. ГУСМАН: Это наш долг – превратить ваш холодильник в фабрику грез.

И. ВОРОБЬЕВА: Чтобы он наконец-то упал.

Ю. ГУСМАН: Упал уже?

И. ВОРОБЬЕВА: Скоро-скоро.

Ю. ГУСМАН: Еще много поездок, приключений, путешествий.

И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо. Нам тут пишет Аня: «Добрый вечер, Ирочка и лихие парни». Вы у нас лихие парни.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Андрей Дмитриевич Терехов не пишет?

И. ВОРОБЬЕВА: А Ната спрашивает: «А чего Кобаладзе без подарков?»

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я опоздал с подарками.

И. ВОРОБЬЕВА: Вы, Юрий Георгиевич, должны были принести подарок Гусману.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: За что?

Ю. ГУСМАН: Хотя бы из Кипра, откуда-нибудь.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сейчас, после того, как ты подарил мне такую ценную вещь – дерущиеся петухи…

Ю. ГУСМАН: Петухи – это мы. А это Венедиктов и Ирина Воробьева. А мы – два петуха, которые во славу «Эхо Москвы» на заднем плане…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А ты можешь привезти мне в следующий раз такой же, но чтобы еще курочка была?

Ю. ГУСМАН: Нет, у нас дерутся только петухи.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дерутся петухи, а курочка смотрит.

Ю. ГУСМАН: Женщина – это святое, она курочка, сидит дома, несет яички, яйца, в хорошем смысле слова.

И. ВОРОБЬЕВА: А в каком еще-то? Разобрались. Спасибо большое. Начинаем. Андрей Поздняков нам сейчас расскажет про три кейса, начнем мы с кейса под названием «Униформа».

Униформа

В Китае 23-летняя модель оштрафована за фотосессию в полицейской униформе. Ван Сяомэнь сфотографировалась в форме сотрудницы полиции в рамках рекламной кампании нового детективного романа. Одежда была бутафорской, без знаков различия. Тем не менее, правоохранители посчитали, что она нарушила закон, согласно которому незаконное ношение полицейской формы является преступлением. Фотомодель опубликовала свои снимки в блоге, после чего в полицию посыпались письма возмущенных граждан. Вскоре Ван Сяомэнь предъявили обвинение в незаконном копировании образа сотрудницы полиции. Девушка оправдывалась, что не собиралась оскорблять полицейских, да и форма была ненастоящей. Однако ее оштрафовали на крупную сумму и предупредили, что за следующее подобное нарушение она сядет в тюрьму.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я развожу руками. Китайцы заболели американской болезнью.

И. ВОРОБЬЕВА: Какой американской болезнью?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Политкорректность глупая.

И. ВОРОБЬЕВА: Да причем здесь политкорректность?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ну, человек снялся в полицейской форме. А если бы она пожарным снялась, тоже ее?

Ю. ГУСМАН: Ты все свои эротические видения не рассказывай. Потом еще медсестра в короткой юбке. Ты рассказываешь не содержание немецкого порнографического журнала, который единственный стоит на полке в твоей маленькой библиотеке.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты не согласен со мной? Что за преступление – сняться в форме любой профессии?

Ю. ГУСМАН: Я тебе объясняю. На мой взгляд, это не преступление. Я просто расскажу тебе другую историю.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Аналогичную.

Ю. ГУСМАН: Нет, не аналогичную. Просто расскажу тебе старый одесский анекдот. Может, ты поймешь, почему не надо путать одно с другим, т.е. не надо путать профессию модели или девушки легкого модельного поведения и полицейского, это грозный страж порядка. Была такая история на ипподроме. Человек один стоял и говорил: «Да разве это лошади? Это шлюхи, а не лошади».

И. ВОРОБЬЕВА: Что за слово-то такое?

Ю. ГУСМАН: Там другое написано. «А вот у моего дяди в Одессе были шлюхи – так вот это были лошади». Я рассказываю подлинную историю.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это очень смешно. Но причем тут полицейские?

Ю. ГУСМАН: Разве это, говорит, полицейские, это модели, а не полицейские, а вот раньше были модели – это настоящие полицейские, с розовыми наручниками. Да нельзя это всё путать. Униформа – это герб. Форма – это лычки, форма – это отмычки, форма – это пистолет.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я совсем запутался. Ты за или против? Ты за наказание, что нельзя надевать этой модели?

Ю. ГУСМАН: Мне всё равно, накажут в Китае или нет, но совесть моя в каком-то смысле протестуют. Одевают люди форму, грабят машины на дороге.

И. ВОРОБЬЕВА: Надевают.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: У него русский не родной. Послушай, вот я нарядился Дедом Морозом на Новый год. И что, я оскорбляю Дедов Морозов?

Ю. ГУСМАН: Я очень огорчен. Во-первых, ты в любой форме можешь творить такое... Я помню, как ты был на корпоративе в городе Магадане, мы с тобой вместе летали, зарабатывали бабки.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я был Буратино.

Ю. ГУСМАН: Ты был Буратино без носа. Нос ты сделал сзади. А что ты спереди повесил? Что у тебя болталось вместо носа и не там, где надо? У него были накладные… Что? Уши, как у чебурашки. И это позор. Взрослый мальчик, интеллигентный человек, хорошо обеспеченный на работе в колбасном цехе. Почему ты всё время путаешь чужой овес со своим? Полицейский – это страж порядка, полицейский – это символ страны, полицейский - это последний рубеж державы против криминала.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А врач, хирург?

Ю. ГУСМАН: Врач – это последний рубеж перед моргом. Например, есть такой журнал для взрослых.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Playboy.

Ю. ГУСМАН: Maxim. Я очень люблю его. Кстати, журнал Maxim…

И. ВОРОБЬЕВА: Ну-ка!

Ю. ГУСМАН: Молчу. Я не могу, Саша – это главный редактор, – отработать бабки, что он заплатил. Меня выкинули из эфира. Она зверь. А Венедиктов посадит ее и меня. Поэтому я потом скажу. Короче, есть какой-то журнал замечательный, и там есть Ирэна…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сразу Ирэна. Значит, мы знаем, о каком журнале идет речь.

Ю. ГУСМАН: Ты всё знаешь. Кто этого не знает? Там у них в каждом номере сексапильная медсестра. Мы не говорим ничего, мы молчим. Это никак не унижает врачей, когда существуют шутки – в мини-юбочке медсестра. А полицейский – это страж порядка, это гордость за державу. Вот ты едешь по улице – видишь инспектора ГИБДД. Ты испытываешь чувство гордости, что это честнейший человек, что эти люди, когда трудно, приходят на перекрестки. Как в Нью-Йорке, они высыпают в часы пик из всех углов и регулируют.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Они сейчас героически разруливали пробки.

И. ВОРОБЬЕВА: Я на самом деле их видела. Когда был снегопад в понедельник, мы утром ехали с поисков – и стояли регулировщики.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И пробка была 200 километров.

И. ВОРОБЬЕВА: Нет.

Ю. ГУСМАН: Причем регулировщики были из Швейцарии. 200 человек из банка одного.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дорогой Юлий Соломонович, вы непоследовательны.

Ю. ГУСМАН: Я последователен. Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо, к чугуну чтоб и к выплавке стали, чтобы в стихах в политбюро доклады делали полицейские, а не модели. Я говорю слово «модель» в условном контексте.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты запутал меня полностью.

И. ВОРОБЬЕВА: Максим пишет: «Красивые девушки украшают любую профессию, и полиция не исключение. Возмущения не разделяю».

Ю. ГУСМАН: А если, Максим, она к тебе придет в дом?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Голая.

Ю. ГУСМАН: Не голая, наоборот, а в полицейской форме. И будет изымать твои тугрики из тумбочки.

И. ВОРОБЬЕВА: Это уже мошенничество.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но это же в бутафорской, без знаков.

Ю. ГУСМАН: Ночь. Луна. Аптека. Стихи прямо ложатся. Входит человек, говорит: «Руки вверх!» – «Вы полицейский?» – «Я полицейская/ое. Я не надеваю, я одеваю, надеваю на себя». И она, такая грудастая полицейская хватает бабки и уходит. Тогда что?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А если врач приходит в форме и тебе делает укол? Вы больны – и делает тебе укол.

Ю. ГУСМАН: Ты всё как-то про врачей.

И. ВОРОБЬЕВА: Эти же бутафорские формы продаются, их можно купить.

Ю. ГУСМАН: Мало ли что продается? Наркотики продаются, анаша. Я видал одного удивительного лысого гражданина, который стоял в подъезде «Эха Москвы» и курил анашу. Я знаю время. Суббота, два часа дня, полупьяный, как всегда.

И. ВОРОБЬЕВА: Кто это был?

Ю. ГУСМАН: Я могу назвать его инициалы – ЮК.

И. ВОРОБЬЕВА: Кто это?

Ю. ГУСМАН: Я не имею права. Это мой друг, я не буду закладывать его. ЮГК.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Анаша – это вкусно, это полезно.

И. ВОРОБЬЕВА: Это ужасно. Это наркотик.

Ю. ГУСМАН: Кстати, в штате Вашингтон марихуану разрешили легально.

И. ВОРОБЬЕВА: Это в лекарственных целях.

Ю. ГУСМАН: В личных нуждах. Позавчера конгресс принял. Мне звонил конгрессмен Хрюкин.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ниф-Ниф.

Ю. ГУСМАН: Нифнифн.

И. ВОРОБЬЕВА: Аня пишет, что она за свободу самовыражения модельных девушек.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Здесь дело не в модельных.

И. ВОРОБЬЕВА: Всех девушек.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. карнавалы вообще надо запретить.

Ю. ГУСМАН: На карнавале специально написано – карнавал. Она моделировала в модельном журнале.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Какая разница? На карнавал ты пришел в форме полицейского…

Ю. ГУСМАН: На карнавале под сенью ночи, вы мне сказали «люблю вас очень»…

И. ВОРОБЬЕВА: Дорогие друзья, вы не могли бы вернуться к обсуждению кейса про девушку в полицейской форме

Ю. ГУСМАН: Нельзя опошлять форму милиции, ФСО, ФСБ, ФАПСИ, ГРУ.

И. ВОРОБЬЕВА: Я хочу заметить, что вы сейчас пародируете форму, как минимум, ФСО, только галстуков не хватает.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы похожи на секретных агентов.

Ю. ГУСМАН: Послушай, Билл, наши секреты…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Наши секреты under the table.

И. ВОРОБЬЕВА: И полезли вдвоем under the table.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это даже смешно обсуждать. Глупое решение суда. Девушку оштрафовали ни за что, да еще пригрозили. Я бы подал в суд на тех, кто пригрозил. Кто ей пригрозил? Полицейские сами?

И. ВОРОБЬЕВА: Нет. Пожаловались на нее какие-то люди, возмущенные граждане.

Ю. ГУСМАН: Ответь на вопрос честно, глядя в глаза многомиллионным телезрителям, радиослушателям, которых минимально миллионов 60 смотрят, а слушают еще больше. Вот ты едешь по шоссе… Шла Саша по шоссе и сосала сушку. И вот подходит к тебе некто в форме и говорит: дайте бабки. А она в фальшивой форме. Она модель, она не полицейский.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Некто – это она?

Ю. ГУСМАН: Оно, она, он. Это преступление или нет?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это преступление.

И. ВОРОБЬЕВА: Это мошенничество.

Ю. ГУСМАН: Если китайский народ позволит каждой своей модели одевать китайскую полицейскую форму, то мы потеряем грань между китайской полицейской и китайской моделью. Это очень опасно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Для китайской демократии.

Ю. ГУСМАН: Для зарождающейся китайской демократии эта шутка опасна, как правильно сказал ЮГК. ЮКГ.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: КГБ. Как ты меня застукал-то с анашой?

Ю. ГУСМАН: Что это – косячок и всё.

И. ВОРОБЬЕВА: Прекратите немедленно.

(ПОЮТ)

И. ВОРОБЬЕВА: Хватит. Пропаганда же.

Ю. ГУСМАН: У нас закон скоро примут, и тогда петь нельзя будет. А сейчас можно.

И. ВОРОБЬЕВА: Уже нельзя – пропаганда. Всё. Справедливо ли решение суда, спрашиваю я у наших радиослушателей и сетезрителей. Если вы считаете, что да, справедливо, 660-06-64. Если вы считаете, что несправедливо, 660-06-65. Кстати, в Сетевизоре тоже пошло голосование. Антон спрашивает: «А если я снимусь в макете авто, а на экране компьютерная графика двигает пейзаж, меня оштрафуют за езду без прав? Прав-то у меня нет».

(ПОЮТ)

И. ВОРОБЬЕВА: Прекратите петь.

Ю. ГУСМАН: В нас кипит энергия жизни. Сегодня наконец морозец, лыжи я наточил, навострил конек-горбунок… И завтра мы с Юркой поскачем.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: На шлюхах?

И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, что за слово? Кто вас этому слову научил?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это из анекдота.

Ю. ГУСМАН: В контексте анекдота это нормально. Но в контексте глупых фраз… Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним и отчаянно ворвемся просто в серую зарю.

И. ВОРОБЬЕВА: 18% говорят, что это справедливое решение суда, 82% говорят, что это несправедливое решение.

Ю. ГУСМАН: Какое счастье! Когда оппозиция собирает даже 10%, это большой успех. А я собрал 18%. Я – твоя оппозиция. И я горжусь тем, что я набрал больше, чем Навальный, больше, чем вся остальная контора эта. Это 18% умных, либеральных людей, которые за полицейское управление Китая.

И. ВОРОБЬЕВА: Мы сейчас прервемся буквально на несколько минут, потом вернемся в программу «Кейс» и будем обсуждать дальше.

НОВОСТИ

И. ВОРОБЬЕВА: Продолжаем программу «Кейс». Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева в эфире. Предлагаю вам, господа, сразу же перейти к нашему второму делу, принять его на рассмотрение.

Ю. ГУСМАН: А что, мы уже покончили с первым делом? Не будет никакой апелляции? Мне очень жалко, что китайская полиция вот так утерлась в нашем голосовании. Это не мой проигрыш, это проигрыш великой страны.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Справедливость торжествует всегда.

И. ВОРОБЬЕВА: Николай говорит, что она китайская кощунница.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сколько бы веревочка ни вилАсь…

И. ВОРОБЬЕВА: Не велась. Ведись, веревочка, ведись.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конец один, как бы ты его ни оттягивал.

Ю. ГУСМАН: Насколько вы превращаете передачу умных, добрых и честных людей в унылое разбирательство. Сколько бы веревочка не вилась, конец один – и заснула вся аудитория, 140 миллионов. Эта передача – огонь, смерч, ва…куум справедливости. Я начал говорить слово «ва» и не знал, чем закончить.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Но нашелся.

И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое, что нашли слово «вакуум», а не что-нибудь другое. Давайте начнем рассмотрение второго кейса. Андрей Поздняков расскажет нам про кейс под названием «Пробежка».

Пробежка

Жителю Новой Зеландии суд разрешил совершать прогулки голышом. Около года назад Эндрю Пойнтон был арестован за то, что бегал в парке голым. Своим видом он напугал женщину, та обратилась в полицию, и Пойнтона признали виновным в агрессивном и оскорбительном поведении. Нудист подал апелляцию, заявив, что уже 20 лет бегает обнаженным, чтобы привлечь внимание к различным мировым проблемам. В итоге апелляционный суд признал, что не видит признаков оскорбительного поведения в поступке Пойнтона. Сам истец после решения суда отметил, что вид гениталий никого не должен оскорблять, поскольку, по его словам, «они даны нам Богом». В свою очередь, представитель организации, занимающейся защитой прав семьи, назвал решение суда позорным, пишет Лента Ру. По его словам, если бы какие-то люди, например, пробежали голышом по залу суда, судья первым бы упрятал их за решетку.

И. ВОРОБЬЕВА: Вот такая история. Вас это должно обрадовать, как людей, регулярно этим занимающимся.

Ю. ГУСМАН: Я здесь абсолютно беспощаден, как ты в предыдущем кейсе. Я запаял бы двушку, дал бы двушечку за попку и за пипку, за обе стороны.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Совершенно мы с тобой сегодня в разных плоскостях.

Ю. ГУСМАН: Ты и здесь либерал.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Давай мы проведем эксперимент. Давай мы с тобой разденемся…

И. ВОРОБЬЕВА: Нет-нет!

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Если твои гениталии кого-нибудь напугают, тогда я признаю…

Ю. ГУСМАН: От того, что оттащили детей… Если нас переставят на два часа ночи и будут показывать в масках, в балаклавах.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Умрут со смеху. Оператор свалится со стула.

Ю. ГУСМАН: Первый эротический фильм советский назывался «Член правительства». Это старая шутка, но я тебе скажу, что это относится и к членам партии «Единая Россия», ко всем членам. Причем здесь гениталии?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Так вот что написано: «Вид гениталий никого не должен оскорблять».

Ю. ГУСМАН: Если какой-то Поздняков, прости меня господи… Почему слово «гениталии» звучит в эфире нашей радиостанции?

И. ВОРОБЬЕВА: Если в тексте написано слово «гениталии», вы за это слово уцепились – и больше ничего интересного.

Ю. ГУСМАН: Он знакомое слово узнал. Он в течение всей программы много лет ничего не мог понять. Наконец слово знает – гениталии.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А ты знаешь этимологию слова «гениталии»?

Ю. ГУСМАН: Гена приехал из Италии, причем голый. Это все знают. Я тебе расскажу историю, это подлинная история. Василий Иванович поступал в академию комсостава, приехал, и Петька ему говорит: «Ну как, поступили?» – «Нет, на математике срезался, меня попросили изобразить квадратный трехчлен. А я не то что изобразить, я его себе представить не могу». И зачем нам это, на улицах российских городов, полных холода и морозца, бегающий Кобаладзе с гениталиями? Кому это интересно – бегает по студии? Люди уползут, даже те несчастные и убогие, кто еще остались после первого кейса, они все сейчас уползут и будут прятаться.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ты можешь свою позицию выразить? Ты за двушку.

Ю. ГУСМАН: Двушечку. Я тебе рассказываю подлинную историю. Пришла бабка домой, встречает ее дед, а бабка голая бегает по квартире. Он ей говорит: «Бабка, ты что, с ума сошла? Ты чего голая бегаешь?» А она говорит: «Это у меня эротическое платье». Он говорит: «Ты хоть бы его погладила». С чего мы будем считать, что твоя беготня с твоими мелкими гениталиями, прости господи за грубость и гадость, грешен я, почему это всё кому-то интересно. Это кейс программы о справедливости. Свобода, справедливость, честь и достоинство. А ты всё гениталии.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дело не в гениталиях. Ты считаешь, что человек, который пробежался голым… Ты отрицаешь нудизм.

Ю. ГУСМАН: Пускай он занимается мудизмом… Пускай он занимается нудизмом в специально отведенных для мудистов местах. А на улицах городов дети. Ты же сам защищал детей. Идет школьница по улице, каблучонки тук да тук…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Гимназистки румяные…

Ю. ГУСМАН: От мороза чуть пьяные. И в это время вбегает Кобаладзе, махая…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И в это время маленький Бонч-Бруевич голый.

Ю. ГУСМАН: Ребята, я не могу. Мне просто очень стыдно находиться в студии с таким распутником. Я был очень близок домработнице Леонида Осиповича Утёсова. Когда она приходила домой, она отчет писала: килограмм ветчины, литр молока, фруктов полкило, помидоров килограмм и 10 штук этих. Она даже слово «яичек» не говорила, потому что ей было стыдно про яйца говорить.

И. ВОРОБЬЕВА: Почему? Куриные яйца.

Ю. ГУСМАН: Она считала, что это хулиганское слово. Она была такая же тонкая натура, как и я.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А я тебе скажу, что нудисты играют и позитивную роль. Вот пример. Пошла домработница Утёсова в магазин, накупила петрушки, колбасы, хлеба, зелени и прочих продуктов. Заходит в подворотню. Там стоит человек, распахивает плащ и показывает.

Ю. ГУСМАН: Эксгибиционист.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Гениталии.

Ю. ГУСМАН: Эксгибиционист.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она говорит: «Черт, яйца забыла купить».

Ю. ГУСМАН: Старый анекдот. Я рассказываю истории из жизни. Ты нашел где-то старый пошлый анекдот издания журнала «Мурзилка» за 38 год. О чем ты?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Польза конкретная от нудиста.

И. ВОРОБЬЕВА: Эксгибициониста.

Ю. ГУСМАН: Он не нудист, он эксгибиционист.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это слово я не знаю. Мне хватило сегодня абсолютно нового слова «гениталии».

Ю. ГУСМАН: Юрочка, ты и есть, прости меня, эксгибиционист, потому что ты бывший КГБшник, экс-гибиционист.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: В этом смысле интересная трактовка.

Ю. ГУСМАН: Давайте немножко будем серьезными. У нас программа – это не хиханьки-хаханьки и не всякая пошлость про разные органы.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А вот было бы смешно, если бы какие-то людишки пробежали голышом по залу суда. Представляешь, суд сидит, судья в мантии – и вдруг кто-то пробежал.

Ю. ГУСМАН: Это называется стрики, когда бегают по стадиону, да?

И. ВОРОБЬЕВА: Наверное.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Как они украшают жизнь. Какое веселье. Как за ними гоняются полицейские. Знаменитый снимок, когда полицейский держит свою каску на этом… Как это называется? Не хочу произносить.

Ю. ГУСМАН: На причинном месте скажи. Что ж ты как пошляк? Ты же когда-то учился в советской школе, потом в советской школе другой.

И. ВОРОБЬЕВА: Потрясающе, как слово «гениталии» привело Юрия Георгиевича в полный восторг.

Ю. ГУСМАН: Потому что последние 7 лет его нельзя было научить языку, он тихо дремал и хрюкал. А тут – о-о, знакомое слово «гениталии». И распушил хвост фазан. Открыл глаза, вспомнил о том, что было забыто. Ты хоть в ванну пойди однажды – может, что-нибудь найдешь.

И. ВОРОБЬЕВА: Спокойно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему в ванну? С зеркалом.

Ю. ГУСМАН: С зеркалом бессмысленно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Зеркальная болезнь.

И. ВОРОБЬЕВА: Прекратите немедленно. Уже хватит.

Ю. ГУСМАН: Ты продолжаешь накручивать на интересный казус Белли, Дейли…

И. ВОРОБЬЕВА: Пойнтон.

Ю. ГУСМАН: Накручиваешь лапшу.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я считаю, что человек может себе позволить пробежаться голышом – может быть, соглашусь, – там, где нет детей.

Ю. ГУСМАН: А я считаю, что и наши жены, и наши братья, и мой друг Сосо, который обожает нашу передачу, известный режиссер из столицы Грузии – все эти люди заслуживают того, чтобы выйти на улицу и не рисковать увидеть твои гениталии. Это их право, которые им дает и конституция, и закон.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А мое право – продемонстрировать при желании. Это тоже мое право.

Ю. ГУСМАН: Для этого появится полицейский.

И. ВОРОБЬЕВА: Появится депутат Милонов и всё вам запретит законодательно.

Ю. ГУСМАН: Кстати, депутат Милонов абсолютно прав.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Хорошо, что есть люди, которые стоят на страже.

Ю. ГУСМАН: Потому что депутат Милонов, у него лицо человека, абсолютно лишенного пороков, сильное, мужественное, упругое лицо, лицо человек, который не видел и не хочет видеть гениталии. И он прав. Это мое личное мнение, что он прав.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Лицо не может быть упругим. Упругим может быть только мускулатура. А можно передать привет Андрею Дмитриевичу Терехову?

И. ВОРОБЬЕВА: Да что вы за человек такой? Вам запрещаешь, а вы…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Потому что он мне прислал письмо, что если ты меня не поприветствуешь, то маечки тебе не видать.

И. ВОРОБЬЕВА: Какая прелесть. Что пишут наши слушатели, кроме всяких…

Ю. ГУСМАН: Пошлостей. Юра разбудил низменное в высоком собрании наших зрителей и слушателей.

И. ВОРОБЬЕВА: Сергей пишет: «Человек глухой ночью бегал в лесу, самоутверждался. А чего туда занесло эту тетку в это время? Ему надо было пожаловаться на подгляд».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Очень правильная постановка вопроса. Тетка-то что делала глухой ночью в лесу?

Ю. ГУСМАН: Сидела на скамеечке, собирала грибы, нюхала…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Анашу?

Ю. ГУСМАН: Почему сразу анашу? Цветочки. Они ночью пахнут, душистые. Елочка в лунном свете.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Палочка.

И. ВОРОБЬЕВА: Давайте голосовать. Уважаемые присяжные, уважаемые слушатели, телезрители, сетезрители, если вы считаете, что решение суда справедливо – я напомню, что новозеландский суд разрешил совершать прогулки голышом, – то ваш телефон 660-06-64. Если вы считаете, что это несправедливое решение суда и нельзя было разрешать подобное, ваш телефон 660-06-65. Извините, но обнаженный мужчина, который бежит, это ужасно смешно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она нас оскорбляет.

И. ВОРОБЬЕВА: Это правда ужасно смешно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира, скажи, ты Гусмана голым видела.

И. ВОРОБЬЕВА: Нет.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она хохочет.

И. ВОРОБЬЕВА: Честное слово – нет.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это потрясающее зрелище.

Ю. ГУСМАН: Как ты можешь себе представить, что я товарища по работе, коллегу опошлю высокие отношения двух эховцев, двух эхомосковцев или москохэвцев…

И. ВОРОБЬЕВА: Эхомоскалей.

Ю. ГУСМАН: Я опошлю демонстрацией, прости меня… Ты пойми, у нас высокие отношения. Да, мы знаем, что под одеждой мы голые. Но мы всё равно не хотим об этом думать.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И ты об этом не думаешь?

Ю. ГУСМАН: Ты читал Ильфа и Петрова?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это моя настольная книга.

Ю. ГУСМАН: «Витязь в тигровой шкуре» на армянском языке – твоя настольная книга.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И что в этой?

Ю. ГУСМАН: В чем?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ну, в книге.

Ю. ГУСМАН: В «Витязе»?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет. Другую ты назвал.

Ю. ГУСМАН: Ильфа и Петрова. Читал или нет?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Читал.

Ю. ГУСМАН: Про что там? Скажи в двух словах.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Там мужик намазался мылом голый, а у него вода кончилась, и он выскочил в подъезд голый.

Ю. ГУСМАН: А «Три мушкетера» о том, что д'Артаньян по пояс голый мылся, а «Война и мир» о том, как раненый лежал Болконский…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ноздрёв.

И. ВОРОБЬЕВА: Все сцена полуобнаженки и обнаженки вспомнили?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ноздрёв лежал голый.

Ю. ГУСМАН: Ноздрёв – это не «Война и мир».

И. ВОРОБЬЕВА: Результаты голосования, они практически одинаковые в телефонном голосовании и в Сетевизоре. 64% наших слушателей считают решение суда абсолютно справедливым. 36% считают несправедливым.

Ю. ГУСМАН: Я в два раза. Смотри, вот так идет вперед оппозиция. У меня было 18%, сейчас 36%, дальше 72%, дальше будет 144%, ровно как голосовали в одной из южных республик, и я побежу, побезю, победю.

И. ВОРОБЬЕВА: Давайте следующий кейс. Андрей Поздняков рассказывает нам про дело, которое называется «Наколки».

Наколки

В Германии суд разрешил принимать на работу в полицию людей с татуировками. Поводом для этого стал прошлогодний случай, когда мужчину не допустили к конкурсу на прием на работу в правоохранительные органы. Дело в том, что у него на обеих руках были татуировки значительного размера. Как пишет Лента Ру, это были изображения черепа, женского лица с завязанным ртом и бойцовской собаки. В министерстве внутренних дел позже пояснили, что летом, когда полицейские носят форму с коротким рукавом, рисунки на руках будут видны, а это может вызвать недоверие граждан. Кроме того, татуировки – это «чрезмерное проявление индивидуальности». Суд признал, что отказ в приеме на службу из-за татуировки является нарушением свободы на самоопределение. Но предложил компромисс - на службе мужчина должен всегда появляться в одежде с длинным рукавом.

И. ВОРОБЬЕВА: Вот такая история. Что скажете, уважаемые господа?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я хочу показать свою татуировку.

И. ВОРОБЬЕВА: Нет.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Юлий, можно?

Ю. ГУСМАН: Зайчик на левой ягодице совершенно не повод сейчас показывать, выполняя твою мысль обнажиться. Все знают про этого зайчик, все, кто был с тобой в бане.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Помимо зайчика…

И. ВОРОБЬЕВА: Пополнение коллекции?

Ю. ГУСМАН: Вокруг пупка у него шестиконечная звезда, но это дань религиозной пропаганде. Когда его пытали за границей…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я согласен с решением суда – можно делать татуировки, в том числе полицейским. Что к полицейским сегодня привязались? Почему нельзя ходить с татуировкой? Футболисты ходят.

Ю. ГУСМАН: Человек представляет закон и порядок.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А если у него написано – закон и порядок. Щит и меч, кандалы, пистолет.

Ю. ГУСМАН: Представь себе историю. Электричка. Пустой вагон. Сидит одинокий пассажир. Входит грабитель, кричит: «Деньги живо, руки вверх». Пассажир говорит: «У меня нет ни копейки». Тот говорит: «Чего тогда трясешься?» – «Я испугался, думал – ты контролер». А была бы наколка, он бы тогда еще больше испугался.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Подожди. Кто зашел – грабитель или полицейский?

Ю. ГУСМАН: Грабитель.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мы о полицейских говорим. А если полицейский зашел – и у него на руке щит и меч, МВД, специальные татуировки.

Ю. ГУСМАН: А эта идея мне нравится. Они ходят голые, у них наколоты на сосках звездочки.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Портрет министра внутренних дел.

И. ВОРОБЬЕВА: А если его сменили, то потом что делать?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А есть сейчас смывающиеся татуировки.

Ю. ГУСМАН: Нет. Просто профиль на левой, на правой груди, а потом на пенсию уже надо уходить.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это очень красиво. Татуировки – красиво. Цветные.

Ю. ГУСМАН: Бывают на плечах в виде погон татуировки. Кстати, на лыске можно кокарду выколоть. А во лбу звезда горит. А сама-то величаво, выступает… А ты – а сам-то величаво, выступает словно…

И. ВОРОБЬЕВА: Тихо.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И сказал он зычным голосом…

Ю. ГУСМАН: Не грозись мне мощным волосом.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: И сказал он зычным голосом…

Ю. ГУСМАН: Интересно, как человек из малокультурной среды представляет слово «зычный».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А что такое зычный?

Ю. ГУСМАН: Я лиру посвятил народу своему…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это не зычный, это лирический. Я лиру посвятил народу своему… Сюда не зарастет народная тропа.

И. ВОРОБЬЕВА: Скажите, а тональность зависит от того, какая татуировка на вас?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да.

Ю. ГУСМАН: У человека нет абсолютно ни культуры, ни понимания процесса. Ладно, давай «Бородино».

Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, Французу отдана? Ведь были ж люди боевые? Да, говорят, еще какие!»

Ю. ГУСМАН: Были схватки боевые.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не даром помнит вся Россия Про день Бородина!»

Ю. ГУСМАН: Дальше.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нас было много, мы кричали. А всё французы наступали.

Ю. ГУСМАН: Нет.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Забил заряд я в пушку туго И думал: угощу я друга! Постой-ка, брат, мусью!

Ю. ГУСМАН: Мы долго молча отступали, Досадно было, боя ждали, Что тут хитрить, пожалуй к бою. Ты перескочил через две строфы.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сокращенный вариант. Ты же всё не будешь читать.

Ю. ГУСМАН: Почему не будешь?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Когда б на то не божья воля, Не отдали б Москвы!

Ю. ГУСМАН: Ты пропустил примерно половину.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я передал радиослушателям краткое содержание.

И. ВОРОБЬЕВА: Знаете, для школьников продаются такие сокращенные варианты.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А «Мцыри» ты знаешь? Однажды русский генерал из гор к Тифлису подъезжал. Ребенка он вез. Тот занемог, не перенес трудности пути, он был, казалось, лет шести.

Ю. ГУСМАН: Я тебя объясню, чтобы ты понял, как важен такт в таких вещах, как наколки, всякие косметические кремы. Это была история, просто я видел ее. Жена пришла к мужу в тюрьму навестить. Она пришла и говорит: «Только, пожалуйста, постарайся позагорать, потому что я сказал, что ты уехал в Африку». Та же самая наколка. Наколка на всю жизнь. Полицейский станет генералом, комиссаром полиции, Каттани комиссар…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Комиссар Жюв.

Ю. ГУСМАН: А он весь исколот. Это просто смешно.

И. ВОРОБЬЕВА: Наши слушатели пишут нам: «Полицейский в наколках, – пишет Андрей из Орехово, – вызывает тихий ужас, а не доверие».

Ю. ГУСМАН: Андрей, спасибо. Вы из этой толпы голосующих за Кобаладзе единственный интеллигентный человек. Только против всего этого безобразия, этот гнилой либерастизм…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Татуировки должны быть френдли и соответствовать профессии.

И. ВОРОБЬЕВА: Антон из Москвы считает, что «если нет специфических тату на пальцах, то и нечего придираться». Вы помните, тогда еще Виктор Александрович Бирюков работал в ГУВД Москвы, у него татуировка была на пальце. Все так перевозбудились. А какая разница? Ну есть. И что дальше?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: На пальцах некрасиво. На пляже раньше любил рассматривать. Они же все имеют смысл, это же не просто так.

Ю. ГУСМАН: Пойми, от того, что ты когда-то провел в местах не столь отдаленных 14 лет…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я сказал семье, что я поехал в Африку.

Ю. ГУСМАН: В колонии для малолетних преступников в городе Рустави, а потом в Кабулети, куда вас перевели за пьянство, азартные игры и поножовщину, это не означает, что мы должны сейчас многомиллионную нашу аудиторию посвящать в квадратный трехчлен мозгов твоих. Не нужно этого.

И. ВОРОБЬЕВА: Всё?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Андрей Дмитриевич, слышишь ли ты меня, батько?

И. ВОРОБЬЕВА: Тихо. Уважаемые радиослушатели, как насчет немецких полицейских? В смысле справедливо ли, на ваш взгляд, решение суда? Да, вы считаете решение суда справедливым – 660-06-64, вы считаете решение суда несправедливым – 660-06-65.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. я за, ты против.

И. ВОРОБЬЕВА: Наши слушатели продолжают нам писать. «А в «Бриллиантовой руке» у милиционера на руке была татуировка «Леша», – пишет Евгений из Пензы.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Хороший был милиционер.

И. ВОРОБЬЕВА: Николай спрашивает: «Т.е. длинный рукав будет скрывать личность полицейского? А если тату на ногах, то полицейскому в жару нельзя носить шорты?»

Ю. ГУСМАН: Нельзя.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я чувствую, что присяжные на моей стороне.

И. ВОРОБЬЕВА: А вы за то, чтобы разрешить?

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно. Но они должны соответствовать занимаемой должности.

И. ВОРОБЬЕВА: Тематике.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: У генерала не может быть татуировка маршала.

И. ВОРОБЬЕВА: Итак, решение присяжных. 80% наших слушателей считают решение суда справедливым.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. можно?

И. ВОРОБЬЕВА: Да. (ПАУЗА). И тишина. У вас есть 20 секунд, чтобы что-нибудь спеть.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Даже не знаю, что петь по этому случаю.

(ПОЮТ) Спят курганы темные, солнцем опаленные, и лошадки бледные ходят в ипподром.

И. ВОРОБЬЕВА: Программа «Кейс» вернется ровно через неделю. Спасибо. До встречи.