Ознакомиться с делами: "Грудь", "Еда", "Вредный твит" - Алексей Венедиктов, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2014-11-06
06.11.2014
Ознакомиться с делами: "Грудь", "Еда", "Вредный твит" - Алексей Венедиктов, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2014-11-06
Скачать
И.Воробьева
―
22 часа и 6 минут в столице, всем здравствуйте, добрый вечер. Это программа «Кейс». У микрофона Ирина Воробьева, а также со мной в студии наш постоянный эксперт программы Юрий Кобаладзе, здравствуйте, Юрий Георгиевич.
Ю.Кобаладзе
―
И приглашенный специалист.
А.Венедиктов
―
И постоянный…
И.Воробьева
―
И постоянный, очень редкий гость нашей программы Алексей Венедиктов.
Ю.Кобаладзе
―
Но основатель.
И.Воробьева
―
Да, да.
А.Венедиктов
―
«Кейс» придумывали как? Сколько было виски односолодового?
Ю.Кобаладзе
―
Не проходит передачи, чтобы Гусман не вспомнил о роли твоей в создании передачи и поет тебе такие дифирамбы.
А.Венедиктов
―
Ну, правильно. Я решил посмотреть, как ребеночек. За столько лет…
Ю.Кобаладзе
―
Ну, это тем не менее как-то Гусман…
И.Воробьева
―
«Кейсу» уже много лет. Я помню, что когда я в первый раз пришла в программу «Кейс», я пришла к Алексею Венедиктову.
Ю.Кобаладзе
―
Это когда же?
И.Воробьева
―
Это очень давно, это еще до вас.
Ю.Кобаладзе
―
В 54 году.
И.Воробьева
―
Ну, конечно.
А.Венедиктов
―
В 854, за год до смерти государя Николая Павловича.
Ю.Кобаладзе
―
Ну что я вам хочу сказать, Алексей Алексеевич. Как-то Гусман меня в последнее время волнует.
И.Воробьева
―
Начинается. Я так и знала, будет жаловаться.
А.Венедиктов
―
Если требуется жертва на алтарь, может быть…
Ю.Кобаладзе
―
Интересно, мы Гусмана принесем?
А.Венедиктов
―
Да, Гусмана. А Плющева посадим вести «Кейс».
И.Воробьева
―
Гусман добровольно.
А.Венедиктов
―
Ну, Гусман добровольно – это звучит, как жареный лед. Гусман и добровольно.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, он может, он человек разумный, кстати.
И.Воробьева
―
Смотря сколько денег заплатите.
А.Венедиктов
―
Если он разумный человек, кто у нас не разумный?
Ю.Кобаладзе
―
Он очень разумный человек. Он согласится, чтобы прикрыть товарища, он сам добровольно подаст в отставку.
А.Венедиктов
―
Гусмана может прикрыть только Гусман.
Ю.Кобаладзе
―
Мишку.
И.Воробьева
―
Кстати, да. Чего уж там.
Ю.Кобаладзе
―
4 Бунтмана, 2 Гусмана, ну куда нам… Кобаладзе один нечастный.
А.Венедиктов
―
Почему Кобаддзе один: Почему Он одинок?
Ю.Кобаладзе
―
Я вот какую-нибудь кобаладзечку вам приведу.
А.Венедиктов
―
Да ты нам уже привел Кобаладзечку.
И.Воробьева
―
У нас, между прочим, ваши студентки работают..
Ю.Кобаладзе
―
У меня студентки. Может, пусть возьмет…
А.Венедиктов
―
Не надо, остановись, остановись, еще 0 часов не ударило. Еще золушка не обернулась в...
Ю.Кобалдазе
―
Как сказала Пекшква, но она не Пекшева…
И.Воробьева
―
Пещикова! Как ни стыдно, Юрий Георгиевич.
Ю.Кобаладзе
―
Ну вылетела фамилия.
А.Венедиктов
―
Стыдно.
Ю.Кобаладзе
―
Пусть возьмет мою фамилию и работает под фамилией Кобаладзе
И.Воробьева
―
Эх, придется…
А.Венедиктов
―
Зачем ей брать твою фамилию? Я могу просто приказ написать и все.
Ю.Кобаладзе
―
Ну пиши. То есть завтра она приходит такая, впредь прошу именовать…
А.Венедиктов
―
Кобаладзе.
Ю.Кобаладзе
―
Пещикова-Кобаладзе.
И.Воробьева
―
Нет, ну поскольку она выходит…
А.Венедиктов
―
И Плющева именовать Кобаладзе, а Кобаладзе тогда уволить.
И.Воробьева
―
А Плющева Гусманом. Или наоборот. Мы все будем Плющевыми. Это прекрасно.
А.Венедиктов
―
Нет, это короткая фамилия? Нам с Кобаладзе… даже Воробьева длиннее.
И.Воробьева
―
Зато шипящие. Воробьева – да.
Ю.Кобаладзе
―
Плющей, плющ. Лига Плюща.
И.Воробьева
―
Лига Плюща.
А.Венедиктов
―
О, высоко.
И.Воробьева
―
Вот это сейчас мы хорошо. Сейчас накреативим, неплохо, неплохо.
Ю.Кобаладзе
―
Да, да. Ну и что наш маленький Плющев? Напачкурил?
А.Венедиктов
―
Что, простите?
Ю.Кобаладзе
―
Напачкурил?
А.Венедиктов
―
Это по-грузински?
Ю.Кобаладзе
―
Пачкулидзе.
А.Венедиктов
―
А.
И.Воробьева
―
Это фамилия.
Ю.Кобаладзе
―
Вот, кстати, этот кейс у нас Самсонова наконец прислала.
И.Воробьева
―
Наконец.
Ю.Кобаладзе
―
Прислала злободневный кейс. Просто все какую-то ерунду, а тут она просто попала в точку.
И.Воробьева
―
Старалась.
Ю.Кобаладзе
―
И тут рассмотрено дело плюща.
И.Воробьева
―
Вы ерзаете на своем кресле и постоянно чего-то…
Ю.Кобаладзе
―
Я волнуюсь, я волнуюсь. С Алексей Алексеевичем не каждый день.
А.Венедиктв
―
Правильно.
И.Воробьева
―
Конечно.
Ю.Кобаладзе
―
Доводится вести эфир, понимаешь?
А.Венедиктов
―
Да.
Ю.Кобаладзе
―
Как не волноваться? Поэтому я ерзаю.
А.Венедиктов
―
Погоди, Гусман?
Ю.Кобаладзе
―
А потом, Алексей Алексеевич знает причину моего ерзания. Только в эфире об этом не говори.
А.Венедиктов
―
Хорошо.
И.Воробьева
―
Все, ну вы не волнуйтесь, Юрий Георгиевич, Юлий Соломонович постоянно о вас заботится. Прямо перед эфиром всегда присылает специалиста, который, как он выражается, может сделать укол в голову. Так что все будет в порядке.
Ю.Кобаладзе
―
Так, то есть прямо сейчас.
А.Венедиктов
―
Сделали укол в голову, да?
И.Воробьева
―
Нет, еще нет. Если буйствует.
Ю.Кобаладзе
―
Я, Алексей Алексеевич, под постоянными угрозами физического воздействия.
А.Венедиктов
―
Давай махнемся, я тебе Лесина, а ты мне Гусмана. И посмотрим, чья угроза круче.
Ю.Кобаладзе
―
Лесин – замечательный, добрый…
А.Венедиктов
―
Вот, да, я тоже так считаю.
Ю.Кобаладзе
―
Приятный человек в отличие от Гусмана. Это же изверг.
А.Венедиктов
―
Они оба КВН-щики, между прочим.
И.Воробьева
―
Оооо…
Ю.Кобаладзе
―
Да, Гусман-то сомнительный КВН-щик. Ты видел его?
А.Венедиктов
―
Нет.
Ю.Кобаладзе
―
В 37 году он вступал на экране. Да кто о нем помнит? А Лесин – он свеженький.
А.Венедиктов
―
Свеженький.
Ю.Кобаладзе
―
38 год.
И.Воробьева
―
38, прекрасно. Хорошо, ну что давайте уже традиционно….
Ю.Кобаладзе
―
Ничего лишнего сейчас не сказал про Лесина?
А.Венедиктов
―
Ты вообще лишнего… кто ж теперь считает…
Ю.Кобаладзе
―
Надо держать ухо в остро.
И.Воробьева
―
Да, я не понимаю, где вот эти ваши традиционные…
Ю.Кобаладзе
―
Значит…
А.Венедиктов
―
Песня?
И.Воробьева
―
Нет, песня в конце.
Ю.Кобаладзе
―
Приветы, сейчас мы передаем приветы.
А.Венедиктов
―
А кому?
Ю.Кобаладзе
―
Значит, Елена Соловей.
И.Воробьева
―
О, Господи.
А.Венедиктов
―
Есть разве такая?
Ю.Кобаладзе
―
Нет, просто это псевдоним.
И.Воробьева
―
Юрий Георгиевич, нет, стойте…
Ю.Кобаладзе
―
Есть 2 любимые мои девушки.
А.Венедиктов
―
Где?
Ю.Кобаладзе
―
Не важно.
И.Воробьева
―
Не на «Эхе», Алексей Алексеевич, понимаете?
А.Венедиктов
―
А, пожалуйста тогда.
Ю.Кобаладзе
―
Соловей. А вторая, как ее звали?
И.Воробьева
―
Светличная.
Ю.Кобаладзе
―
Светлана Светличная.
И.Воробьева
―
Да, просто они готовят Юрию Георгиевичу шарлотку. Поэтому…
А.Венедиктов
―
Шарлотку?
И.Воробьева
―
Да, они его кормят.
Ю.Кобаладзе
―
Это мои бывшие коллеги по работе, сам знаешь, где.
А.Венедиктов
―
А как они возят через пролив-то шарлотку?
Ю.Кобаладзе
―
Через какой пролив?
Авенедиктов
―
Ламанш.
Ю.Кобаладзе
―
При чем Ламанш-то?
И.Воробьева
―
Так…
А.Венедиктов
―
По какой работе твои коллеги?
Ю.Кобаладзе
―
По банковской.
А.Венедиктов
―
Ах по банковской.
Ю.Кобаладзе
―
Конечно, с Цюриха. Конечно, нельзя не вспомнить, я прошу вас поддержать меня в этом стремлении, как фамилия Терехова Андрея, забыл отчество,
И.Воробьева
―
Потрясающе, потрясающе. Юрий Георгиевич, вы сейчас прямо…. Я попрошу, знаете что, попрошу Алексея Алексеевича почаще приходить в эфир, потому что вы так стесняться начинаете прекрасно.
Ю.Кобаладзе
―
Андрей Дмитриевич Терехов, это вот как знаешь, магазин «Харетс» был.
А.Венедиктов
―
Ну почему был? Есть.
Ю.Кобаладзе
―
Поставщик двора его величества.
А.Венедиктов
―
Да, потом его лишили…
Ю.Кобаладзе
―
Потом да, лишили из-за этого скандала там. Сам этот самый…
А.Венедиктов
―
Оказался, да, верно.
Ю.Кобаладзе
―
А вот Андрей Дмитриевич – он поставщик моего двора. Маечки, трусики.
А.Венедиктов
―
Так, а у тебя есть двор?
Ю.Кобаладзе
―
Ну, так себе двор. Он мне поставляет маечки, трусики, свитерочки красивые. Ну в общем, всякую такую ерунду.
А.Венедиктов
―
А о чем передача-то у нас, я прощу прощения?
И.Воробьева
―
А это традиционно у нас в каждой передаче.
А.Венедиктов
―
А.
Ю.Кобаладзе
―
Я за это прославляю его. Все, я закончил.
И.Воробьева
―
Угу, и даже не стесняется, между прочим, об этом говорить.
А.Венедиктов
―
Хорошо, когда не стесняется.
И.Воробьева
―
Все, давайте мы начнем все-таки наш кейс.
Ю.Кобаладзе
―
Никогда не начинали в 12 минут. Не меняй традиции. Ждем до 22.
И.Воробьева
―
Да 22,нет давайте…
Ю.Кобаладзе
―
Пусть Алексей Алексеевич споет.
А.Венедиктов
―
Я вам назначил Плющева супервайзером.
Ю.Кобаладзе
―
Это прекрасно.
И.Воробьева
―
Можно его просто в постоянные эксперты уже перевести? Так, ну –ка прекратите.
А.Венедиктов
―
Прекращай, это тонко. Юра, это тонко.
И.Воробьева
―
Да, я вынесу это из эфира. Хорошо, напоминаем нашим слушателям +79859704545, телефон для ваших сообщений, так, сейчас вот тонкий момент. У нас экспертом программы, я всем экспертам программы закрываю компьютеры. Потому что экспертам программы пользоваться сообщениями нельзя.
А.Венедиктов
―
А я не пользовался сообщениями.
И.Ворбьева
―
Вот Алексей Алексеевич взял и все испортил. Я вот думала сейчас у меня получится Алексею Алексеевичу так раз и закрыть компьютер.
Ю.Кобаладзе
―
А знаете, введи одинаковые правила для всех, или….
А.Венедиктов
―
Хорошо, кто-нибудь объявляет правила?
И.Воробьева
―
Я вот объявляю.
А.Венедиктов
―
Правила надо до объявлять, а не во время.
И.Воробьева
―
Я боюсь, что если я все наши правила «Кейса» буду объявлять исходя из того, как они хулиганили, это займет пол программы. Все, давайте послушаем Тоню Самсонову с ее кейсом прекрасным совершенно, который она подготовила под названием «Вредный твитт»
А.Венедиктов
―
Господи.
Т.Самсонова
―
Водителя такси Uber отстранили от работы за его твит «Пользоваться Uber не более безопасно, чем пользоваться такси» так водитель Кристофер Ортиз прокомментировал статью о рисках, с которыми сталкиваются пассажиры такси. Работодатель принял решение отстранить водителя от работы, и прислал письмо: «Кристофер, извините, но мы считаем, что ваш твит вредит компании Uber, вы отпугиваете наших клиентов, поэтому больше не являетесь нашим водителем». Кристофер Ортиз опротестовал решение компании, он сказал, что он просто поделился в твиттере своими мыслями о том, что все обсуждают. Uber были вынуждены признать, что увольнение произошло ошибочно.
И.Воробьева
―
Какой своевременный кейс, я считаю.
Ю.Кобаладзе
―
Да, ну какая разница между нашей…
А.Венедиктов
―
Опером.
Ю.Кобаладзе
―
Между нашим опером и их. У нас это деликатность. Это смотри, не так, как здесь. Просто прислали…
А.Венедиктов
―
Смс-ку.
Ю.Кобаладзе
―
Смс-ку: «Пошел вон».
А.Венедиктов
―
Пригласили.
Ю.Кобаладзе
―
Объявили.
А.Венедиктов
―
Пригласили, на лифте подняли.
Ю.Кобаладзе
―
Да, причем к генеральному директору, не просто так. То есть объявили, все это культурно. Интеллигентно так. А здесь, пожалуйста. Пинком под зад. Вот их нравы.
А.Венедиктов
―
Да, но тем же пинком вернули.
Ю.Кобаладзе
―
Ну, это уже…
И.Воробьева
―
Нюансы.
А.Венедиктов
―
Смотрите, если серьезно с точки зрения юридической, я понимаю, заковыристость. А здесь сотрудник обсуждал свою корпорацию. И обсуждал услуги, которые предоставляет своя корпорация. И, вероятно, нарушил некий корпоративный…
И.Воробьева
―
В негативном свете.
А.Венедиктов
―
Ну, осуждал. Вообще, я знаю корпорации, где есть… это вообще была моя вода, ну хрен с тобой.
Ю.Кобаладзе
―
Она здесь стояла.
А.Венедиктов
―
Да, почему референты мне не принесли оды, вот вообще? Они уже думают, что я что, уже уволен что ли? Вот, напрасно. Я успею раньше, что называется.
Ю.Кобаладзе
―
Пей, пей, Лешечка, я тебя прошу.
А.Венедиктов
―
Нет, ты плюнул уже туда 2 раза. Ну вот, собственно говоря, есть такие правила, это внутренние правила, их надо соблюдать или увольняться. Это правда. Правила устанавливаются консенсусом. Он написал о своей компании, что, пользуясь предложением этой компании, есть риски. Да? Ну вот…
И.Воробьева
―
Но при этом, я прощу прощения, обратите внимание на фразу, которую он написал. Он же не написал, что там не безопасно. Он написал, что пользоваться уборем не более безопасно, чем пользоваться такси.
А.Венедиктов
―
Это означает, что в конкурентной среде, он говорит о том, что мы такие же, как остальные. Да, не правильно.
Ю.Кобаладзе
―
И он дал пример: лучше Яндекс-такси и этот Гет-тексинг.
А.Венедиктов
―
Да, это вопрос, который, кстати, сейчас обсуждается среди вообще менеджеров, всех менеджеров. Я часто бываю на этих обсуждениях, это история с социальными сетями. О том, что сотрудники пишут, она действительно серьезная. Потому что у всех разное отношение, у всех разный опыт. Очевидно, что есть корпоративная солидарность. И что кое-что писать, наверное, не стоит, но это должно быть зафиксировано в приложении к контракту. Иными словами, работник должен знать, что существует записанное правило о том, что вот это делать нельзя. Или вообще нельзя пользоваться соц. сетями, или не упоминать свою работу в соц. сетях, или не писать что-то, ну и так далее.
И.Воробьева
―
Ну, или имя поменять, да.
А.Венедиктов
―
Да, ну не важно. Вот этого нельзя. И тогда ты либо соглашаешься, либо не соглашаешься. Если ты согласился и нарушил, то тебя уволили. Если ты не знал, тебя нельзя уволить. Все, конец истории. И сейчас очень много во многих странах именно юридические, таки судебные штуки, они как бы определяют, где та граница, с одной стороны не запрещающая работнику писать, потому что он человек. А с другой стороны ограничивающего, потому что он получает благодаря своей работе конфиденциальные знания. Это такая интересная история. На самом деле.
И.Воробьева
―
С другой стороны, мне вот сейчас очень страшно рассуждать по поводу соц. сетей и спорить с главным редактором…
А.Венедиктов
―
Ничего, спорь, пожалуйста, в чем проблема?
Ю.Кобаладзе
―
Нет, при главном редакторе лучше помолчать.
И.Воробьева
―
Нет, Юрий Георгиевич, простите, это не та программа.
А.Венедиктов
―
А у главного редактора на этот случай есть своя позиция. На сегодняшний день я не ограничиваю никак, еще раз повторю, что даже самые близкие мои сотрудники часто меня… хотел сказать слово, которое потом не скажу, мы в прямом эфире, метелят в социальных сетях, в фейсюуке, пользуясь тем, что я не фейсбучный, у меня нет аккаунта в фейсбуеке. Иногда доброжелатели присылают распечатки. Ну, я на это не реагирую никак. Я просто напомню одну историю рассказывал о том, что когда во Франции год назад обсуждали ограничения в соц.сетях по борьбе с терроризмом, сотрудники ДСТ (это ФСБ ихнего), на совещании у президента сказали: «Ни в коем случае не запрещайте». Благодаря этому, они же козлы, они обмениваются, мы получаем дополнительную информацию. Как только вы запретите эти штуки…»
Ю.Кобаладзе
―
Неужели читают чужую переписку?
А.Венедиктов
―
Это не переписка. Это открытый твит, открытые сигналы, открытые фейсбуки.
Ю.Кобаладзе
―
Все равно не хорошо. Я вот пишу тебе твит.
А.Венедиктов
―
А я его читаю.
Ю.Кобаладзе
―
Какое имеет ДСТ право его читать?
И.Воробьева
―
Да все читаю, все. Это же открытый доступ.
А.Венедиктов
―
Ты не понимаешь, что ты пишешь для того, чтобы они читали.
Ю.Кобаладзе
―
Вот я совершил проступок, работая в банке, не могу даже сказать, какой.
И.Воробьева
―
Так-так.
А.Венедиктов
―
Перевел деньги?
Ю.Кобаладзе
―
И после этого запретили вообще писать об этом.
А.Венедиктов
―
И вручную и на бумаге?
Ю.Кобаладзе
―
Да, сказали, собрали, сказали больше не писать ничего. И все не пишут.
И.Воробьева
―
Слушайте, у меня вот тоже есть знакомые, которые вообще ничего не пишут в соц. сетях, про свою работу, потому что им запрещен, но на словах.
А.Венедиктов
―
Все равно. Если они согласилась.
И.Воробьева
―
Но тем не менее,..
А.Венедиктов
―
Это вопрос договоренности на берегу. Я всегда сторонник соблюдения договоренности. Если договоренности нет – обижайтесь на себя. Вот на себя.
Ю.Кобаладзе
―
Ну вот этот случай с Плющевым побудит создавать какой-то контракт?
А.Венедиктов
―
Ты знаешь, смотри. Я давно думаю над контрактом, но случай с Плющевым заключается в том, что он написал это не связанное с его журналистской деятельностью Он написал это вообще никак не связанное с «Эхом Москвы», журналистской деятельностью, он мог написать где угодно, когда угодно, откуда угодно, собственно говоря, это вот работа, там человека, он мог быть киномеханниким, условно говоря. Или учителем. И если бы он написал, что его надо уволить из школы или уволить из кино, поэтому каждая профессия налагает свои обязательства, безусловно. Если бы он распространил информацию. которая стала известна ему, исходя из его служебного положения, можно было бы каким-то образом притянуть, как сделал вот это вот Кристофер, да? Это стало, вот он сравнил, внутри он сравнил. А Саша же написал про то, там, ему ставят в вину, что он раскрыл там тайну. Никакой тайны не было, потому что было публично во всех СМИ.
И.Воробьева
―
Да, публично.
А.Венедиктов
―
Это было во всех СМИ, он узнал это из СМИ. Как постой человек. Не как журналист.
Ю.Кобаладзе
―
Так ему какую претензию предъявили, что он тайну раскрыл?
А.Венедиктов
―
Да, у него написано в том числе в приказе незаконном об увольнении, что он нарушил тайну частной жизни.
Ю.Кобаладзе
―
А, тайну частной жизни.
А.Венедиктов
―
Это был уже к тому времени известный факт.
Ю.Кобаладзе
―
Да, ну если можно что и предъявить, то нетактичность.
И.Воробьева
―
Только не увольнение.
А.Венедиктов
―
Некорректность, нетактичность, можно поговорить об этике и морали, согласен со всем этим, но еще раз повторяю, это не связано с его работой никак, вот никак.
И.Воробьева
―
Ну потом, слушайте, даже если мы будем смотреть на разность…
А.Венедиктов
―
А здесь, а у Кристофера связано.
И.Воробьева
―
Связано напрямую.
А.Венедиктов
―
Я сравниваю просто.
Ю.Кобаладзе
―
Алексей Алексеевич, как же вы глубоко скрываете…
И.Воробьева
―
Началось…
А.Венедиктов
―
Дорогой ты мой, когда у тебя…
Ю.Кобаладзе
―
Я восхищаю вам.
А.Венедиктов
―
Мы с Михаил Юревичем очень внимательны всегда. Наша отличительная черта от вас, простых смертных, мы, которые сидим на Олимпе, мы с Михаил Юрьевичем очень внимательны. Вот вы к нам не внимательны, в мы к вам внимательны.
Ю.Кобаладзе
―
Сколькому еще надо учиться у этих двух выдающихся олимпийцев.
А.Венедиктов
―
И никогда не достигнуть.
Ю.Кобаладзе
―
Мы и не стремимся.
А.Венедиктов
―
Как вы не стремитесь?
Ю.Кобаладзе
―
Нет, достигнуть вашего уровня?
А.Венедиктов
―
Ну хотя бы рядом.
Ю.Кобаладзе
―
Я учусь, преклоняюсь.
А.Венедиктов
―
Вот, это хорошо.
Ю.Кобаладзе
―
Записываю, наматываю на ус.
А.Венедиктов
―
Какой ус? А где ус? Ус оставил дома.
И.Воробьева
―
Уже просто отяжелел от наматывания.
А.Венедиктов
―
И отвалился.
Ю.Кобаладзе
―
Я считаю, я полностью согласен с оценкой Алексей Алексеевича.
А.Венедиктов
―
Вот это хорошо.
Ю.Кобаладзе
―
Считаю, что все радиослушатели едиными рядами должны проголосовать за версию Венедиктова.
И.Воробьева
―
Не стыдно вам, Юрий Георгиевич?
Ю.Кобаладзе
―
Не только не стыдно, а горжусь. И я всегда и всем говорю: чем выше начальство, тем больше я его люблю.
И.Воробьева
―
Это правда, Юрий Георгиевич в этом смысле постоянен.
Ю.Кобаладзе
―
Для меня просто мнение начальника – это главное.
И.Воробьева
―
Хорошо, ладно. Ок. Все все поняли. Здесь прекрасно написала Женя Она написала чудесно: «Пионерка написала кейс про дурачка».Хорошо, давайте тогда проголосуем, уважаемые наши слушатели. Сетезрители, запускаем голосование. На ваш взгляд справедливо ли решение суда, потому что, я напомню, что суд восстановил этого таксиста на работу. Вот это решение восстановить его на работу было справедливым или нет? Да, вы считаете это решение справедливым – 6600664, нет, вы считаете решение суда несправедливым – 6600665. Я обращаю ваше внимание, что мы голосуем не по тому, что его отстранили от работы, а потому, что его суд восстановил на работу. В сетевизоре тоже голосование пошло.
Ю.Кобаладзе
―
Вы считаете это правильно?
И.Воробьева
―
Все время так хулиганит Кобаладзе, что вы хотели сказать, Юрий Георгиевия?
Ю.Кобаладзе
―
Я хотел спросить у Алексей Алексеевича, он считает это решение правильным?
А.Венедиктов
―
Суда?
Ю.Кобаладзе
―
Да.
И.Воробьева
―
Именно восстановление.
А.Венедиктов
―
Да, конечно.
Ю.Кобаладзе
―
Да, абсолютно. И нельзя с этим не согласиться.
И.Воробьева
―
Так, ладно, хорошо.
А.Венедиктов
―
Так а тех, кто будет голосовать, тех отправим к Плющеву.
Ю.Кобаладзе
―
Значит, тех, кто будет голосовать, значит, вычеркнуть из потребителей информации «Эха»
И.Воробьева
―
Согласна.
А.Венедиктов
―
Нет, ну на самом деле опять. Если не было условий, если он не узнал условия, вот мне кажется, что здесь не достаточно информации, серьезно. Но судя по тому, что суд сделал, он справедливо. Это же в Великобритании?
И.Воробьева
―
Да
А.Венедиктов
―
Ну правильно, Юра, это же Великобритания.
Ю.Кобаладзе
―
Не, ну это ужасно.
А.Венедиктв
―
Ты помнишь этого парня, который судил? Ты его, ты вспомни, это же наш парень, который судьей был в этом деле.
И.Воррьева
―
Ну он такой. Известный такой судья.
Ю.Кобаладзе
―
Это ты напрасно его раскрыл.
А.Венедиктов
―
Почему?
Ю.Кобаладзе
―
Потому что английской ДСТ об этом еще не знало.
А.Венедиктов
―
Как? Я сам писал.
Ю.Кобалазде
―
То есть ты его раскрыл? Ты что же, предатель?
А.Венедиктов
―
Двойной. Потому что он нас спалил. Этот судья.
Ю.Кобаладзе
―
Как это спалил?
А.Венедиктов
―
Он стал судить по-справедливости. То есть у него задачи другие были. Потому что следующее его дело по Юкасу было. Эго надо было скомпрометировать.
Ю.Кобаладзе
―
Ага.
А.Венедиктов
―
Ну конечно.
И.Воробьева
―
Потрясающе. Я попрошу Джей со Денома по традиции прислать мне, что там сетевизор мне показал.
А.Венедиктов
―
Господи, у вас есть специальный человек?
И.Воробьева
―
Да. У нас есть несколько специальных людей: Руприхт, Евгений из Пензы и Джей си Дентом.
А.Воробьева
―
Да, спасибо, ребята.
Ю.Кобаладзе
―
Почему ты не читаешь, что сегодня пишет?
И.Воробьева
―
Я читаю. Вот Айрат пищет, что самокритика таксиста ему нравится больше, чем глупый пиар. Еще нам очень активно пишет господин Терехов, который очень нрзбр. в вот эти ваши…
А.Венедиктов
―
Маечки? А какие надписи на маечках?
И.Воробьева
―
Он пишет: «Значит, я ерунду дарю да? Ладно-ладно. Пусть в своем убогом ходит», - пишет Терехов.
А.Венедиктов
―
Рубище! Боже мой, у тебя будут маечки и трусики из рубища.
Ю.Кобаладзе
―
Ну, в смысле это для красного словца сказал.
И.Воробьева
―
Да конечно. Да. Между тем, вы сами каждый программу говорите, что Терехов – великий юрист. Так вот, Андрей Дмитриевич написал, что Венедиктов юридически подкован, заявляет, как видный юрист.
А.Венедиктов
―
Еще бы, столько юридических дел, которые каждую неделю в разных судах.
Ю.Кобаладзе
―
Не могу не согласиться.
А.Венедиктов
―
Спасибо, Андрей Дмитриевич, я тронут до слез, так.
И.Вороьева
―
Все, останавливаем голосование. Джей со Дентом уже он знает…
А.Венедиктов
―
Он знает свою работу, он знает свой маневр.
И.Воробьева
―
Прекрасно, обожаю его. Сотрите, в телефонном голосовании и в голосовании сетевизора большинство, то есть 80 и 83 процента в обоих случаях считают, что решение о том, чтобы восстановить водителя в его рабочих правах абсолютно справедливо.
А.Венедиктов
―
Ну да.
Ю.Кобаладзе
―
Браво.
А.Венедиктов
―
Если бы меня не было здесь, Юра, ты бы завалил эту операцию. Как обычно.
Ю.Кобаладзе
―
Как тот судья.
А.Венедиктов
―
Ну конечно. Какой у нас в Англии…
Ю.Кобаладзе
―
Боже мой, как же интересно и приятно работать с человеком сведущим, который…
И.Воробьева
―
Остановитесь уже, мы уже все поняли. И даже слушатели уже все поняли.
Ю.Кобаладзе
―
Ну это я же не ради подхалимажа.
А.Венедиктов
―
А Юрий входит в ресторан, пустой ресторан, наш с тобой любимый. Никого нет, я вижу человека: «Товарищ генерал». И официант начинает вытягиваться. Я понимаю, что там очень много товарищей лейтенантов и майоров. В этом ресторане..
И.Воробьева
―
Неплохо. Ладно, давайте пока у нас есть время, мы заслушаем второй кейс, так знаете, так сразу галопом по Европам, что называется. Евгений Бунман нам сейчас расскажет о деле под названием «Еда».
Е.Бунтман
―
Американского пенсионера, ветерана войны, могут посадить в тюрьму за то, что он раздавал еду бездомным в неположенном месте. 90-летний Арнольд Эббот. Мужчина был задержан полицией в минувшее воскресенье, когда раздавал еду бездомным в парке. Отмечается, что вместе с ветераном были задержаны два пастора местной церкви, которая каждую неделю готовит пищу для нуждающихся. По закону, который принят в городе Форт-Лодердейл, бездомных разрешается кормить на расстоянии не ближе 150 метров от жилых домов и объектов пищевой промышленности. Эббот уже подавал в суд, когда ему запретили кормить бездомных на городском пляже. Теперь же ему грозит два месяца тюрьмы и 500 долларов штрафа.
И.Воробьева
―
Такая вот история. Что скажете, уважаемые эксперты? Я предлагаю Юрию Георгиевичу первому высказаться.
Ю.Кобаладзе
―
Значит, что я вам хочу сказать. Мне моя судьба напоминает судьбу Арнольза Эбота.
И.Воробьева
―
Почему7
Ю.Кобаладзе
―
Я, как и они, кормил голодных и бездомных «Эха Москвы» долгие годы.
И.Воробьева
―
Колбасой.
Ю.Кобаладзе
―
Носил колбасу.
А.Венедиктов
―
У меня 3 сотрудника вегетарианцы.
Ю.Кобаладзе
―
Вот эти вегетарианцы трескали так колбаску…
А.Венедиктов
―
Серьезно что ли? Как только я отворачивался?
Ю.Кобаладзе
―
Я колбасу не ем, я не могу, а я потом захожу и вижу такой бутерброд, знаешь, тройной. Лицемеры. Колбаску ели…
А.Венедиктов
―
Лицемерки.
Ю.Кобаладзе
―
Да. Я думаю, возобновить. Только я буду дешевую покупать.
И.Воробьева
―
Зачем нам дешевую, надо вкусную приносить, зачем над дешевую? Дешевую – это знаете, все могут принести. Юрий Георгиевич, не теряйте стиль.
А.Венедиктов
―
Водички выпей. Тебе чужая вода впрок не пошла. Не надо хавать чужую воду. Понимаешь?
Ю.Кобаладзе
―
Тебе принесли вон стакан.
А.Венедиктов
―
Здесь был специальный, там внутри было. А теперь….
И.Воробьева
―
А тут, кстати, писали о том, что вода-то может быть не простая, Юрий Георгиевич, вы бы не пиши вообще-то, зря тут хватаете стакан-то, ха-ха. Ничего, пожертвовали собой, все нормально.
А.Венедиктов
―
Спас главного редактора.
И.Воробьева
―
В прямом эфире. Все, программа «Кейс» продолжится буквально через несколько минут.
Ю.Кобаладзе
―
Я должен сейчас рухнуть.
И.Воробьева
―
Нет, нет, подождите. Еще до конца программы, а вот в конце программы можете, знаете так с грохотом. Юрий Кобаладзе, Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева, продолжим.РЕКЛАМА.
И.Воробьева: 22
―
35 в столице, продолжается программа «Кейс». Алексей Венедиктов, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева. Кобаладзе очень шумно пьет чай, знаете, вкусно так. Да, я напомню, что мы рассматриваем кейс про американского пенсионера, ветерана войны, которого могут посадить в тюрьму за то, что он раздавал еду бездомным в неположенном месте. По закону нельзя на расстоянии ближе 150 метров от жилых домов.
Ю.Кобаладзе
―
Знаешь, Ирочка, я бы снова категорически согласился бы с мнением Алексея Алексеевича.
И.Воробьева
―
Мнение Алексей Алексеевич еще не высказывал, я напомню. В этом-то и проблема, да, Юрий Георгиевич, что я еше не знаю, с чем соглашаться.
А.Венедиктов
―
Алексей Алексеевич, дайте вот глубокий анализ, чтобы Терехов оценил с юридической точки зрения.
А.Венедиктов
―
Вообще, нечего кормить.
Ю.Кобаладзе
―
А, вот так вот.
И.Воробьева
―
Опа.
Ю.Кобаладзе
―
И я также считаю. Вот я поэтому и прекратил эту кормежку.
А.Венедиктов
―
Вообще, поймал мячик, о, поймал мячик Юра.
Ю.Кобаладзе
―
Про этих дармоедов…
А.Венедиктов
―
Дармоедок.
Ю.Кобаоалзе
―
И дармоедов.
А.Венедиктов
―
Там одни дармоедки.
Ю.Кобаладзе
―
Ганапольский мало того, что он делал себе 5 бутербродов, он еще….
А.Венедиктов
―
Там новый продюсер Никита.
И.Воробьева
―
Точно, точно. Его надо кормить, он очень худой.
А.Венедиктов
―
Он худенький. И все.
Ю.Кобаладзе
―
Никита - кто это?
А.Венедиктов
―
Такой новый продюсер. И там еще 7 девиц.
Ю.Кобаладзе
―
Да, Белоснежка и 7 гномов.
А.Венедиктов
―
Наоборот. И вот надо кормить, а там не надо кормить.
Ю.Кобаладзе
―
Как вы считаете, возобновить поставки колбасы?
А.Венедиктов
―
Смотря какой колбасы, смотря кому.
Ю.Кобаладзе
―
Высококачественной. Для Белоснежки.
И.Воробьева
―
Тогда вы ошибаетесь все время кабинетом, когда приносите колбасу.
А.Венедиктов
―
То налево, а то направо.
И.Воробьева
―
Направо, да, нужно.
Ю.Кобаладзе
―
Ну, я ношу просто в нарезку.
А.Венедиктов
―
А, там разделочная. Там сидят продюсеры…
Ю.Кобаладзе
―
Я собрался нож подарить хороший, потому что Ирка режет не ты, другая…
А.Венедиктов
―
И доску.
И.Воробьева
―
Соловьева, Ирина Соловьева режет.
А. Венедиктов
―
Нож и доску разделочную. Но на самом деле нечего кормить в неположенных местах.
Ю.Кобаладзе
―
Да, не соблюдая пожарную безопасностью
А.Венедиктов
―
Абсолютно.
Ю.Кобаладзе
―
Отказались от всех этих?
А.Венедиктов
―
Кипятильников.
Ю.Кобаладзе
―
Да, кипятильников. Мыши завелись говорят, да, на «Эхе»?
И.Воробьева
―
Мыши? Крысы? Мыши, тараканы?
А.Венедиктов
―
Мыши, мыши. Это крокодильчики маленькие, это не мыши, а крокодильчики бегают, ты просто слепой.
Ю.Кобаладзе
―
Мишка не мышка.
А.Воробьева
―
Да, ты знаешь разницу?
Ю.Кобаладзе
―
Мишка – это такой маленький, а мышка – это большой такой.
А.Венедиктов
―
Он же мышка.
Ю.Кобаладзе
―
Как грузину объяснить, что буква ы – это маленький, а и – это большой, это не возможно. Запомнить наизусть надо.
И.Воробьева
―
Хорошо. Ну мне кажется, это прекрасно. Так, вот у нас Макдоналдс кормил людей в неположенном месте, слишком близко к памятнику Пушкину, пишет Александр из Тулы. Это в Туле.
А.Венедиктов
―
Правильно.
Ю.Кобаладзе
―
Его открыли снова, да, этот Макдоналдс?
И.Воробьева
―
В Туле, в Туле.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, не в Туле. Здесь в Москве, по-моему тоже.
А.Венедиктов
―
Не проезжал давно. Нет, ну правильно надо отодвинуть было на 50 метров.
Ю.Кобаладзе
―
Ужасно, это ужасно, в центре Москвы.
А.Венедиктов
―
И потом, ты знаешь того, кто ходит в Макдоналдс.
И.Воробьева
―
Я хожу в Макдоналдс.
А.Венедиктов
―
Ну вот такие, как она, ходят в Макдоналдс.
Ю.Кобаладзе
―
Позорщина.
И.Вороьева
―
Я хожу в Макдоналдс.
А.Венедиктов
―
Гопник.
И.Воробьева
―
Я абсолютный гопник. Да там самая качественная еда.
А.Воробьева
―
Шантрапа.
Ю.Кобаладзе
―
Ну что это? Она запрещает мне с Гусманом рекламировать «Изадору» нашу любимую.
А.Венедиктов
―
Что ты мне про «Изадору»? Я тебе про Макдоналдс, что туда ходит шантрапа.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, я просто говорю о том, что нельзя рекламировать эту мерзкую американскую копанию. Или канадскую, какую…
А.Венедиктов
―
Надо украинское сало есть.
Ю.Кобаладзе
―
Да.
И.Воробьева
―
Ооо.
Ю.Кобаладзе
―
Я был в Тбилиси, представляете, в украинском ресторане.
А.Венедиктов
―
В Тбилиси в украинском ресторане?
Ю.Кобаладзе
―
В Тбилиси в украинском ресторане.
А.Венедиктов
―
Да ты мазохист. Или садист.
Ю.Кобаладзе
―
Я сожрал такое количество сала, вот знаете, давно не ел. Настоящее. И запивал украинской водкой.
А.Венедиктов
―
Ты пришел и сказал: «Я бездомный». Украинская водка называется горилка.
И.Вороьева
―
Хорилка.
Ю.Кобаладзе
―
С пэрцем и с мэдом
И.Воробьева
―
Точно не водка, горилка.
А.Венедиктов
―
Горилка, горилка, это горилка. Немиров, Миров, какая разница. Горилка.
Ю.Кобаладзе
―
С салом, хрен, типичная такая настоящая грузинская еда. С салом.
И.Воробьева
―
Сейчас наши слушатели нас будут обвинять в том, что им хочется есть.
А.Венедиктов
―
Подожди, ну он бездомный, пришел, он в Грузии бездомный.
Ю.Кобаладзе
―
Берешь черны хлеб…
И Воробьева
―
Началось вот это все.
Ю.Кобаладзе
―
Сальце.
А.Венедиктов
―
Абсолютно бездомный.
Ю.Кобалдазе
―
Хрен, и рюмку хоп горилки.
А.Венедиктов
―
Слушай, а как звали этого бездомного?
Ю.Кобаладзе
―
Эдвард.
А.Венедиктов
―
То есть это родственник нашего австралийского премьер министра, который обещал…
Ю.Кобаладзе
―
Порвать Путина.
А.Венедиктов
―
Не порвать Путина, нет. Там какое-то слово в этом несчастном австралийском футболе, когда человек идет грудка на грудку и он должен плечом его ударить и развернуть. Это мне объясняли австралийцы. Некий такой жесткий… это очень жесткий прием.
Ю.Кобаладзе
―
Да, помнишь, как называется?
А.Венедиктов
―
Нет, конечно. Я ваших варварских языков не знаю, не обучен.
Ю.Кобаладзе
―
Ты видел когда-нибудь ,как…
А.Венедиктов
―
Как сталкиваются…
Ю.Кобаладзе
―
Нет, а какие они кричалки кричат.
А.Венедиктов
―
Нет.
Ю.Кобаладзе
―
Это Хака называется. У них целый ритуал. Они себя как бы разгоняют.
И.Воробьева
―
Разогревают.
Ю.Кобаладзе
―
Я принесу, у меня есть пленка, прямо с записью, ууу, класс.
А.Венедиктов
―
Принеси, принеси.
И.Воробьева
―
Вы в машине себе ставите, слушаете? Вот почему вас прав лишили.
Ю.Кобаладзе
―
Нет. Когда я работал в Ренессанс Капитоле, у нас же президент был из Новой Зеландии, вот он, значит, нас воодушевлял, кричалки.
А.Венедиктов
―
Слушайте, это хорошо. Юра, я буду ставить на планерках.
Ю.Кобаладзе
―
Давайте Хаку сделаем гимном лиги Плюща?
А.Венедиктов
―
Да ты принеси сначала.Ю.КОБАЛАДЗЕ Принесу, все, у меня точно она есть.
И.Воробьева
―
Мы должны будем как-то ее, да…
А.Венедиктов
―
А спроси у слушателей, они знают, что это такое вообще?
Ю.Кобаладзе
―
Вообще спроси.
А.Венедиктов
―
Что такое Хако у регбистов?
И.Воробьева
―
Да, ну все, они уже услышали вас, сейчас…
А.Венедиктов
―
Нет, ну может просто кто-то знает, может ссылку какую на звуковой файл пришлет. Так вот, я возвращаюсь в Эботу. Может Эбот, это, знаешь, подготовка к G 20?
Ю.Кобаладзе
―
Да-да-да. «Ол блекс» у ее сборной название.
А.Венедиктов
―
Кто о чем.
И.Воробьева
―
А между тем, Айрат пишет вам, что наказание за благотворительность – это циничный абсурд. Понятно? Циничный абсурд.
Ю.Кобаладзе
―
Как циничный?
И.Воробьева
―
Ну наказывать этого 90 летнего Эдварда, да уже оставьте его в покое.
А.Венедиктов
―
Кстати, он ветеран какой войны?
Ю.Кобаладзе
―
Почему запретили кормить бездомных?
А.Венедиктов
―
Потому что он ближе 150 метров к чему-то там. Потому что он собирает бездомных, как голубей. Вот ты видел когда-нибудь, как кормят голубей? Ты видел на площади святого Марка? Это же пройти не возможно. А теперь представь, что столько же бездомных вокруг этого 90-летнего.
И.Воробьева
―
Конечно, это страшно, страшно.
А.Венедиктов
―
А там дети играют в футбол. И кричалку Хаку кричать.
Ю.Кобаладзе
―
Абсолютно. А знаешь, я знаю людей, которые панически боятся голубей. Вот они просто на эту площадь не ходят, потому что даже какое-то есть…
А.Венедиктов
―
Ну вообще, это какое-то не самое приятное зрелище.
Ю.Кобаладзе
―
Хичкок на самом деле птиц боялся.
А.Венедиктов
―
Поэтому снял фильм «Птицы». И даже играл в нем хищную птицу. А потом в Гарри Потере играл сову вот эту самую. Да, это же был Хичкок сам.
И.Воробьева
―
Слушайте, нам пришло 2 ответа. Значит, Виктор пишет, что это новозеландская Хаку – боевой танец племени Маури.
А.Венедиктов
―
Оттуда, наверное, и идет. Так, спасибо.
И.Воробьева
―
А Артем из Ростова поправляет, что вообще это фиджийские регбисты, остальные прилично себя ведут.
Ю.Кобаладзе
―
Не надо только, сборная, которая «Ол блекс» называется….
И.Воробьева
―
Вот, «Ол блекс» называется, как раз прислали название. Как в Ютуб забивать.
Ю.Кобаладзе
―
А, набери-ка в Ютуб.
И.Воробьева
―
Ну я тут сейчас.
А.Венедиктов
―
Будет реклама – наберет. Может поставим звук. Ну, на самом деле, возвращаясь к нашему сайту, все-таки я всегда сторонник соблюдения правил, которые понятны и объяснимы. Вот правило дистанции там от чего-то, оно мотивированного, понятно и объяснимо. Сажать, конечно, за это в тюрьму нельзя, тем более 90-летнего человека. 500 долларов, наверное, это большой штраф. Но как убедить человека, что там другие люди есть, которым это не очень приятно?
И.Воробеьва
―
Ну вот Диггер задает правильный вопрос: «А табличка есть, что нельзя кормить? Для голубей эти таблички стоят».
А.Венедиктов
―
Я думаю, что он предупрежден был неоднократно, ты же сама говорила, что…
И.Воробьева
―
Он судился.
Ю.Кобаладзе
―
Один кафе и пищевые заведения.
А.Венедиктов
―
Ну и как гонять этих голубей? Никак. Гонять и кормить нельзя.
Ю.Кобаладзе
―
Уничтожить всех, как воробьев китайцы уничтожили.
А.Венедиктов
―
И результат? Воробьева здесь.
Ю.Кобаладзе
―
Соколова здесь.
А.Венедиктов
―
Ужас какой, птичник какой-то.
И.Воробьева
―
Так, я предлагаю определиться.
Ю.Кобаладзе
―
У меня на всех птиц одна Бычкова.
И.Воробьева
―
Нет, почему, есть еще Фельгенгауэр.
Ю.Кобаладзе
―
Это непонятная фамилия. А Бычкова – это бычок.
А.Венедиктов
―
Типа жирафа.
Ю.Кобаладзе
―
Да, жираф такой.
И.Воробьева
―
Ну, да, вообще Рябцева тоже фамилия вполне себе.
Ю.Кобаладзе
―
Птичья.
И.Воробьева
―
Да, птичья фамилия.
А.Венедиктов
―
Я даже не думал об этом, сколько вас тут.
Ю.Кобаладзе
―
Сколько пернатых тут развелось.
И.Воробьева
―
Да, да, птички на проводе. Все совершенно очевидно. Давайте тогда проголосуем.
А.Венедиктов
―
Я считаю,что санкции слишком жесткие, но нельзя вот это делать. Я не знаю, как ты это поставишь на голосование.
И.Воробьева
―
Да, вопрос будет: справедливо ли удить пенсионера.
Ю.Кобаладзе
―
Ясно, конкретно, доходчиво объяснил Алексей Алексеевич.
А.Венедиктов
―
Да, справедливо.
И.Воробьева
―
удить справедливо. Ок.
Ю.Кобаладзе
―
Есть правило. Хоть ты пенсионер, хоть у тебя, там, пионеры, хоть у тебя голодные, правила есть правила, закон есть закон.
И.Воробьева
―
Ок. Уважаемые радиослушатели, на ваш взгляд, справедливо ли судить пенсионера 90 летнего Арнольза Эбота, который раздавал еду бездомным в неположенном месте, все очень просто. При этом, кстати, не первый раз уже попадает в эту ситуацию, ему грозит 2 месяца тюрьмы и 500 долларов штрафа. Справедливо судить его или не справедливо? Да – 6600664, нет – 6600665. Так, между тем, начинаем читать. Что пишут наши слушатели, тут нам прислали уже ссылки на Ютуб.
А.Венедиктов
―
Спасибо ребята.
И.Воробьева
―
Лучше всего посмотреть. Вот отличный экземпляр Виктор прислал. Александр из Тулы пишет: «Я Тулу и Москву не разделяю, это два родных для меня города. Я про московский Макдоналдс». Помните про Макдоналдс? Он пишет нам из Тулы, в Туле, наверное, тоже Пушкин и тоже Макдоналдс, почему бы нет? Он говорит что нет, все-таки он про московский Макдоналдс говорил.
Ю.Кобаладзе
―
Ну так открыли его? По-моему было сообщение, что его сняли.
И.Воробьева
―
Не знаю, ну его как только закрыли, я настолько расстроилась. Что даже на Пушкинскую перестала ездить.
Ю.Кобаладзе
―
Ну правильно.
И.Воробьева
―
Вот у нас спрашивают: «Вы говорите про регби или про американский футбол?»
А.Венедиктов
―
Регби, регби, именно регби.
Ю.Кобаладзе
―
Именно Новая Зеландия, племя Маури, называется»Ол Блекс» сборная них. Которая была чемпионами мира.
И.Воробьева
―
Ок, Значит, смотрите. Я сейчас останавливаю телефонное голосование…
А.Венедиктов
―
Да пусть идет, пока реклама.
И.Воробьева
―
Ну хорошо. Давайте, пусть идет пока. Нормально.
А.Венедиктов
―
А вы голосуйте пока реклама.
И.Воробьева
―
Сморите, реклама будет идти у нас пару минут. И Джей си Дентома я попрошу по истечении этих двух минут уже прислать мне результаты сетевизора.
Ю.Кобаладзе
―
Ир, включай Хаку.
И.Воробьева
―
Сейчас, сейчас-сейчас, реклама пойдет и сразу мы Хаку включим.
Ю.Кобаладзе
―
Хаку.РЕКЛАМА.
И.Воробьева
―
Продолжается программа «Кейс». Итак, результаты голосования. В телефонном голосовании я нажимаю на кнопку СТОП. Джей си Дентом конечно же уже прислал мне результаты, так вот уважаемые, прекрасные мои эксперты. 74 практически процента в телефонном голосовании и 63 процента в голосовании сетевизора с вами не согласны. Они говорят, что несправедливо судить.
А.Венедиктов
―
Ну бездомные, чего так.
И.Воробьева
―
Ну ладно, вы что?
А.Венедиктов
―
Шантрапа и гопота. Понимаешь? Это Какие-то эти самые, кто?
Ю.Кобаладзе
―
Безколбасники.
А.Венедиктов
―
Все безколбасник, все бросились голосовать
Ю.Кобаладзе
―
Переголосуем давайте.
И.Воробьева
―
Что значит переголосуем?
Ю.Кобаладзе
―
Нет, на кого они руку подняли? Кому вызов бросили?
И.Воробьева
―
Голос, голос подняли.
А.Венедиктов
―
Если ты будешь говорить в микрофон, тебя даже будет слышно. Да, серьезно.
Ю.Кобаладзе
―
Повторяю, на кого руку подняли?
А.Венедиктов
―
Вот, громче.
Ю.Кобаладзе
―
Против кого голос повысили?
А.Венедиктов
―
Выразительнее. С угрозой, с металлом.
Ю.Кобаладзе
―
Одумайтесь!
А.Венедиктов
―
Вот, теперь лучше.
И.Воробьева
―
Слушайте, у нас не так много времени, чтобы третий кейс рассмотреть, а между тем, Влад предупреждает Юрия Георгиевича, что зря вы вообще-то шутите про мышей-то, сейчас еще жди санэпидемстанцию после всех этих.
Ю.Кобаладзе
―
А чего нам бояться? Вот у Ирки этот Онищенко, они о-ха-ха, вась, вась.
И.Воробьева
―
Что? Вы что, ни разу не видели, как Геннадий Григорьевич приходит в кабинет Алексея Алексеевича со словами: «Закрыть». Что, ну это же антисанитария сплошная.
Ю.Кобаладзе
―
Это все из-за курения твоего.
И.Воробьева
―
Какого курения, вы что, в кабинете главного редактора я никогда вообще.
Ю.Кобалдзе
―
Ты куришь постоянно и везде.
И.Воробьева
―
Ну что вы вот, я сейчас скажу, что вы постоянно делаете.
Ю.Кобаладзе
―
Не, только не рассказывай.
А.Венедиктв
―
Ты что, с ума сошла?
Ю.Кобаладзе
―
Это нельзя.
И.Воробьева
―
Все? Договорились?
А.Венедиктов
―
А если еще показывать?
И.Воробьева
―
Ужасно. Ужасно, перестаньте. У нас, конечно, 16+.
Ю.Кобаладзе
―
Как у меня болит попа сегодня.
А.Венедиктов
―
Это было к чему?
И.Воробьева
―
Юрий Георгиевич, вы простите меня, конечно, сейчас, ну…
А.Венедиткв
―
Тебе кололи? Витамин С?
И.Воробьева
―
Вы уверены, что мы хотим знать об этом?
А.Венедиктов
―
Витамин С очень полезно для здоровья.
Ю.Кобаладзе
―
Ужасная история произошла, ну не могу сказать.
И.Ворбьева
―
Вы упали?
Ю.Кобаладзе
―
Нет, хуже.
И.Воробьева
―
Вас укусили?
Ю.Кобаладзе
―
Хуже, хуже.
И.Вороьева
―
НУ ЧТО?
Ю.Кобаладзе
―
ну я не могу тебе сказать сейчас в эфире, я не хочу опозориться. Я опозорился.
И.Воробьева
―
Вы понимаете, что вы уже опозорились, сказав в эфире, что у вас болит попа, ну? Ну что вот вы? И главное, что Гусмана в стране нет при этом.
А.Венедиктов
―
Гусман звони. Я не знаю, как реагировать.
И.Воробьева
―
Удивительно, и главное, сейчас уткнулся в свои часики, сиди, потупив глазки, все, да?
А.Венедиктов
―
Ну ему стыдно бывает.
И.Воробьева
―
Ладно, ладно, хорошо. Тогда давайте про женщин кейс послушаем. Да? Мне кажется это правильно.
А.Венедиктов
―
Вот!
Ю.Кобаладзе
―
«Без женщин нет на свете жизни нет»
И.Воробьева
―
Прекрасно, Евгений Бунтман нам расскажет о кейсе под названием «Грудь».
Е.Бунтман
―
Корпорация Гугл выплатит компенсацию женщине, запечатленной на снимке Google Maps с оголенной грудью. Такое решение принял канадский суд. ,В 2009 году жительница Монреаля Мария Пиа Грилло просматривала панораму своего района. И увидела себя. Лицо было замазано, как это принято в Гугл мэпс, зато прекрасно было видно грудь женщины в глубоком декольте. Женщина уверяет, что ее грудь настолько узнаваема, что Гугл должен был удалить фото. Через два года Грилло подала в суд. Канадка утверждала, что после увиденного находилась в депрессии, а также подвергалась насмешкам со стороны своих коллег. Она потребовала компенсацию в размере 45 тысяч долларов. В гугл заявили, что во время съемки панорамы женщина находилась в общественном месте, а ее эмоциональные проблемы никак не могут быть связаны со снимком. Однако суд постановил, что люди должны иметь право на конфиденциальность даже в общественном месте.
И.Воробьева
―
Конфиденциальность в общественном месте, каково, а?
Ю.Кобаладзе
―
А помните, блистательную картину Сурикова, где вот эта тетка на баррикадах стоит с голой грудью.
А.Венедиктов
―
Конечно.
Ю.Кобалалдзе
―
Потрясающе.
И.Воробьева
―
Ну? И?
Ю.Кобаладзе
―
Обожаю, это моя любимая картина.
И.Воробьева
―
А это вы просто первое, что вспомнили про голую грудь.
Ю.Кобаладзе
―
Да.
И.Воробьева
―
А, в этом смысле.
А.Венедиктов
―
Это правильно.
Ю.Кобаладзе
―
Это святое. Голую грудь нельзя трогать вообще. Только наслаждаться.
И.Воробьева
―
Я про бруснику на снегу сейчас молчу вообще.
Ю.Кобалдазе
―
Да.
А.Венедиктов
―
Да.
Ю.Кобаладзе
―
Не надо. К попе еще если ты добавишь бруснику на снегу – это будет уже слишком.
И.Воробьева
―
Я главное, я вообще молчала.
А.Венедиктов
―
Нет, ну суд какой-то малонормальный, я должен тебе сказать, канадский суд. Нет, ну а как? Она в общественном месте в глубоком декольте. И главное, что она не гордится совей грудью. Из-за того, что… во-первых, она говорит, что все в городе узнали ее.
И.Воробьева
―
По груди, извините.
Ю.Кобаладзе
―
А как же, она популярная женщина.
А.Венедиктов
―
Популярная женщина, радоваться надо. И, во-вторых, ну как…..
Ю.Кобаладзе
―
Наверное, все узнали кроме мужа.
А.Венедиктов
―
Вот если бы муж подал, я еще понимаю.
И.Воробьева
―
Кстати, да, это было бы логично.
А.Венедиктов
―
Нет, суд принял неправильное решение. несправедливо.
Ю.Кобаладзе
―
Абсолютно согласен.
И.Воробьева
―
Как это неправильное. Подождите.
А.Венедиктов
―
Неправильное решение, она находилась в общественном месте. Она сама натянула на себя глубокое декольте, находясь в общественном месте. Сама дура сказала, что весь город узнал ее по груди.
И.Воробьева
―
Ну, это. Конечно, да, но подождите.
А.Венедиктов
―
Когда весь город узнавал ее в индивидуальном порядке по груди, это не носило глубокий шок, а когда стали заходить из других городов, из Малайзии, из Шанхая, отсюда вот, с того компьютера, вот с того. Это, видите ли, ее повергло в шок. Может это расизм?
Ю.Кобаладзе
―
Боже мой. Какой глубокий анализ.
И.Воробьева
―
Да что ж такое, Юрий Григорьевич, ну подождите.
Ю.Кобаладзе
―
А я просто понимаешь, я не могу спокойно обсуждать это вот.
А.Венедиктов
―
А это никто не может спокойно.
И.Воробьева
―
Ну подождите, суд, мне кажется, принял довольно гуманное решение, гуманное.
А.Венедиктов
―
Нет никакого гуманного решения.
И.Воробьева
―
Гуманное решение.
А.Венедиктов
―
Решение бывает либо справедливое, либо несправедливое. А при чем тут гуманизм?
И.Воробьева
―
Ну, с точки зрения гуманизма, это решение… Так, это что такое сейчас было?
Ю.Кобалазе
―
Все это ваши гуманные штучки.
И.Воробьева
―
А вы не в Лондоне, Юрий Георгиевич.
Ю.Кобаладзе
―
Не в Лондоне. Я у уголке ораторов.
А.Венедиктов
―
В уголке ораторов – это хорошо.
Ю.Кобаладзе
―
Сколько раз я туда приходиЛ и слушал Там такие можно было услышать перлы, но у нас правда сейчас можно тоже таких чудиков послушать.
А.Венедиктов
―
Перлы вам нужны.
Ю.Кобаладзе
―
Казалось, это такая экзотика. У нас та же экзотика.
И.Воробьева
―
Ну, не знаю. Значит, ок. Вы считаете, что неправильно ей…
А.Венедиктов
―
Неправильно суд удовлетворил.
Ю.Кобаладзе
―
Неправильно, категорически. Просто стыд и позор.
А.Венедиктов
―
Стыд и позор канадскому правосудию.
Ю.Кобаладзе
―
Правосудие показало свое мурло.
И.Воробьева
―
А Владимир в бане пишет: «Если грудь всеми узнаваема, это общественное достояние должно быть увековечено на фотографиях гугла.
А.Венедиктов
―
С кой-то веке Владимир в бане сказал что-то умное.
Ю.Кобаладзе
―
Да. Нет, надо бюст выбить.
А.Венедиктов
―
Два.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, не выбить, изваять.
И.Воробьева
―
Изваять.
А.Венедиктов
―
Два бюста
Ю.Кобаладзе
―
Отлить в мраморе.
И.Воробьева
―
У нас осталось буквально пара минут до конца программы, поэтому давайте сейчас запустим голосование, чтобы оно уже шло, слушатели отвечали на вопрос, справедливо ли решение суда. Я напомню, что суд все-таки постановил выплатить компенсацию этой женщине, которую запечатлели. Да, вы считаете, что это справедливо – 6600664, нет, не справедливо – 6600665. Минутку буквально, прямо вот буквально минутку. Но мне кажется, что все будет понятно.
А.Венедиктов
―
Почему?
И.Воробьева
―
Ну, не знаю.
А.Венедиктов
―
Ир, помнишь, у нас была реклама чая, где последняя строка была голосом томной женщины: «Мужчины, наслаждайтесь». Это было про чай. А тут?
Ю.Кобаладзе
―
Конечно, я понимаю, сейчас 11 часов, но все-таки дети нас слушают.
И.Воробьева
―
Нет, у нас предупреждение 16+, а там уж извините.
А.Венедиктов
―
Да, у нас программа 16+.
Ю.Кобаладзе
―
Слава о нашей передаче, она же….
И.Воробьева
―
Юрий Георгиевич никак не может забыть, как он на питерском форуме напугал ребенка до икоты своим внешним видом.
Ю.Кобаладзе
―
Когда я пришел к тебе на презентацию, поскольку была дикая жара и я бегал, у меня рубашка была мокрая, а мама привела ребенка со мной познакомиться. Ребенок увидел меня и испугался…
И.Воробьева
―
И не только. Мама написала, что он был красный весь, потный и говорил про геморрой. И поэтому они его испугались и убежали.
Ю.Кобаладзе
―
Геморрой – это моя любимая тема.
И.Воробьева
―
Не стыдно? Останавливаю голосование, нет больше времени, к сожалению. И не успеваю уже сетевизор посмотреть, к сожалению. Ну будем, что вы?
А.Венедиктов
―
Время.
И.Воробьева
―
Все, 80 процентов в телефоне, 80 процентов в сетевизоре, спасибо Джей си Дентом. Все считают, что решение суда несправедливо.
А.Венедиктов
―
Ну правильно. Гопота ушла, остался креативный класс.
И.Воробьева
―
Алексей Венедиктов, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева, до встречи через неделю.
Ю.Кобаладзе
―
Ура.