Ознакомиться с делами: Нужда. Торт. Политический торт - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2015-01-29
29.01.2015
Ознакомиться с делами: Нужда. Торт. Политический торт - Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе - Кейс - 2015-01-29
Скачать
И.Воробьева: 22
―
11 в столице, программа «Кейс». Ирина Воробьева, Юлий Гусман, Юрий Кобаладзе – потрясающие, замечательные, самые лучшие постоянные эксперты программы «Кейс». В общем, я все сказала. Мне кажется, весь набор слов.
Ю.Гусман
―
Обычно другие ведущие говорят так: «И наша замечательные ведущая, красавица, богиня - Ирина Воробьева.
Ю.Кобаладзе
―
Ну, ты чувствуешь, что она не находит слов вот, чтобы передать свою восторженность.
Ю.Гусман
―
Нет, она находит. Но, к сожалению… телевизор давайте выключим.
И.Воробьева
―
Да, выключите, пожалуйста, телевизор. Потому что Юрии Георгиевич как-то не хочет.
Ю.Кобаладзе
―
У мен единственная возможность за день посмотреть новости.
Ю.Гусман
―
Не надо пьянствовать каждый день. Послушайте, у меня есть, Ириночка, и… как там тебя, забываю…
Ю.Кобаладзе
―
Не важно.
Ю.Гусман
―
Есть жалоба. И пожелание. Ну, наша общая жалоба. У нас не жалоба, а одна сомнява.
И.Воробьева
―
Предъява-сомнение. Так.
Ю.Гусман
―
Рассказываю. Первое. Замечательная заставка придумана нашими этими, замечательным голосом Бунтмана, но. Я вот слышу, сейчас люди, которые все с нас слизали, с нас – с ветеранов, да и ради Бога. Разворот. Алексей…
Ю.Кобаладзе
―
Орехъ.
И.Воробьева
―
Нет, Алексей Соломин и Алексей Нарышкин.
Ю.Гусман
―
Почему нам не предлагают записать заставку. Ведут «Кейс» Юляша (Света Маслякова меня называет - Юляша) и Юряша.
Ю.Кобаладзе
―
Я против. Вот эта фамильярность, она снижает уровень. Понимаешь? Это можно в КВН.
Ю.Гусман
―
Вот КВН сейчас не трогай. Это забудь. Тебе не дотянуться.
И.Воробьева
―
Запретное слово в этой программе.
Ю.Гусман
―
Ну, другой вопрос, ладно. Вопрос, который, правда, очень серьезен. Я здесь выступаю чуть-чуть может быть даже против политики редакции.
И.Воробьева
―
Осторожнее, осторожнее.
Ю.Гусман
―
Нет, я не имею права молчать.
Ю.Кобаладзе
―
Подожди, нет, ты понимаешь, на кого ты замахнулся?
Ю.Гусман
―
Я слышал, что есть обвинение, что программы «Эха Москвы» срежиссированы. Что это как бы разучено, а потом выдается в эфир.
Ю.Кобаладзе
―
Что касается нашей передачи, то это абсолютно правда! Так и есть.
Ю.Гусман
―
И я хочу сказать, одну секундочку, вот вы там, Алексей Алексеевич, Иван Абрамыч, Алексей Семенович, импровизируете. Но мы не для того месяцами, начиная с сегодняшнего…
Ю.Кобаладзе
―
А эта бумага для чего у меня? У меня здесь все написано.
Ю.Гусман
―
Самое главное…
И.Воробьева
―
Да, главное, что я вам ноутбуки закрыла. Тоже.
Ю.Гусман
―
Закрыла – не открыла. Но я считаю, что в том, что мы готовимся и репетируем, поэтому создается два образа смешных Пат и Паташон, Миров и Новицкий, Тарапунька и Штепсель, Шуров и Рыкунин. Их дофига таких комиков.
Ю.Кобаладзе
―
Тарапунька и Штепсель.
Ю.Гусман
―
Я уже сказал. Что за ха-ха?
Ю.Кобаладзе
―
Ты знаешь, что Тарапунька ушел от Штепселя?
И.Воробьева
―
Ой.
Ю.Гусман
―
Они оба ушли из жизни, к сожалению.
И.Воробьева
―
Перестаньте, ну.
Ю.Кобаладзе
―
Ну и мысль твоя какая?
Ю.Гусман
―
Я хотел написать заявление в ту организацию, которую не надо называть, что я с ними согласен. И я горжусь тем, что я артист, а не балабол.
Ю.Кобаладзе
―
Абсолютно. А что, кто-нибудь из наших радиослушателей думает, что мы все это импровизируем?
Ю.Гусман
―
Приходят люди и говорят, что вот «Особое мнение»: «Я вот думаю, что колбасы мало, колбасы много, напишем протест». Но мы-то занимаемся духовной пищей, а не колбасой.
Ю.Кобаладзе
―
Абсолютно. И мы никогда не скажем, что колбасы мало, когда нам Венедиктов написал, что колбасы много.
Ю.Гусман
―
Что напишут нам, вот что напишут нам, не только Венедиктов, 14 сценаристов. У Вани Урганта их больше. Но у нас 14. И как ты думаешь, каждую неделю мы выходим, каждую неделю, как проклятые… только я один в командировке.
Ю.Кобаладзе
―
Ну, понятно.
И.Воробьева
―
Нет, без вас, Юлий Соломонович, нам очень тяжело готовиться к программе. Страшно.
Ю.Гусман
―
Вот мне дали гигантское количество шуток, чтобы зачитать.
И.Воробьева
―
Подождите, не начинайте.
Ю.Кобаладзе
―
То есть ты утверждаешь, что наша программа все-таки срежиссирована.
Ю.Гусман
―
Да не срежиссирована.
И.Воробьева
―
Нет. Срежиссированный прямой эфир, конечно.
Ю.Гусман
―
Это театр у микрофона.
Ю.Кобаладзе
―
Как же обвиняют «Эхо Москвы», что прямые эфиры – это все срежиссировано.
Ю.Гусман
―
И правильно обвиняют. Не надо Роспотреб там чего-то…
И.Воробьева
―
Так, не надо. Мы же договорились, что нельзя называть.
Ю.Гусман
―
Получается, что мы, которые как бы артисты, мы хуже, чем заходящий какой-то журналист, мимо шел, там, Анатолий Исаакович…
Ю.Кобаладзе
―
Ты прости меня, но я уже потерял нить.
И.Воробьева
―
Наши слушатели спрашивают, прямой это эфир или нет? Это прямой эфир, пишите, пожалуйста, смс-сообщения.
Ю.Гусман
―
Какой это прямой? Зачем нужно?
И.Воробьева
―
Нет, какая разница?
Ю.Кобаладзе
―
Хорошо, что мы в 9 утра это все записываем.
И.Воробьева
―
Вообще, довольно сильно спать хочется, если честно, рановато как-то.
Ю.Гусман
―
Я, когда еду по ночной Москве, я всегда песню: «По ночной Москве идет девчонка», знаешь? Потому что никого нет. Как жалко, что здесь нет фото….
Ю.Кобаладзе
―
«Белые розы, белые розы»…
Ю.Гусман
―
Нрзбр попеть. Теперь уже все поют. Уже нас тиражировали, как в свое время «Нику» все протиражировали, сейчас уже сложно придумать, Мы здесь когда-то начинали. Маленькая Ирка Воробьева, ребенком была, ты был волосатый, я - худой. Мы сидели, давайте запоем – записали в сценарий. Давайте потанцуем – записали. Сейчас все поют, кому не лень.
И.Воробьева
―
Главное - не готовиться к этому, тогда получается, так скажем.
Ю.Гусман
―
А потому что они пытаются ля-ля-ля…
Ю.Кобаладзе
―
У них нет нашего таланта.
Ю.Гусман
―
Не таланта, профессии.
Ю.Кобаладзе
―
Причем раньше нам хотя бы воду давали.
Ю.Гусман
―
А знаешь, почему? Потому что хотят избавиться от нас.
Э.Кобаладзе
―
Чтобы у нас голос пропал.
Ю.Гуман
―
Мы не можем с тобой петь.
Ю.Кобаладзе
―
Чаю, пожалуйста, мне горячего.
И.Воробьева
―
Какого чаю? Водичку холодную принесут и успокойтесь.
Ю.Кобаладзе
―
Может чаю дадут? Там моя кружка осталась.
И.Воробьева
―
Не надо тут с вашим чаем сладким по студии расхаживать. И заливать тут все сладким чаем.
Ю.Гусман
―
У тебя будет диабет лет через 40.
И.Воробьева
―
Послушайте, между тем, Аня (наша постоянная слушательница) уже отреагировала на ваши всякие инвективы и говорит: «Ага, льстят, значит, в чем-то провинились».
Ю.Кобаладзе
―
Кому льстят?
И.Воробьева
―
Мне.
Ю.Гусман
―
Нет, тебе - это не лесть Сказать, что Мадонна с младенцем – это плохое произведение живописи, сказать, что Рафаэль был плохой художник, сказать, что Ленин был плохой теоретик….
Ю.Кобаладзе
―
А Сталин – плохой руководитель государства…
Ю.Гусман
―
Здесь надо поспорить. Здесь мы могли бы поспорить.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, а я бы сравнил Иру с Мадонной. Но без младенца.
Ю.Гусман
―
Ну, ты знаешь, это старый замечательный анекдот.
И.Воробьева
―
Ну, посмотри, все-таки чай принесли, надо же как!
Ю.Гусман
―
А ты знаешь замечательную историю, старую?
Ю.Кобаладзе
―
Ну, давай.
Ю.Гусман
―
О том, что выставка грузинская художественная. И один художник говорит, мол, пришел на выставку, говорит, не приняли на выставку картину. Его спрашивают: «Почему не приняли?» Он говорит: «Понимаешь, моя картина изображает в аллегорическом смысле мать-Грузию, к груди которой прильнул младенец. А мне говорят, мол, почему младенец большой и усатый?» Это старая шутка. Еще 1963 год.
И.Воробьева
―
Наш слушатель Джей си Дентом говорит: «Когда у вас не прямой эфир, я пишу вам сообщение и потом понимаю, что это запись, то я чувствую, как надо мной смеется звукорежиссер, читая мое сообщение».
Ю.Гусман
―
А почему Джей си появляется и в других программах? Давайте у него спросим. Он сегодня у тебя был, не надо. «Кейс» - это его суть, это его душа, это его полет, это его крылья. Это его возможности. При чем здесь…
И.Воробьева
―
Слышали сегодня?
Ю.Гусман
―
Я слышал сегодня в какой-то программе, Ирочка. Ты вела, по-моему, подряд.
И.Воробьева
―
У меня вообще 4, но 3 подряд, да.
Ю.Гусман
―
И вдруг я слышу. Наш друг, Джей си, какой Джей си?
Ю.Кобаладзе
―
Или наш друг или ваш друг.
И.Воробьева
―
Одну секунду, во-первых, он мой друг. Это мои эфиры.
Ю.Гусман
―
Не надо так юзать, понимаешь?
И.Воробьева
―
Подождите. Он пишет в мои эфиры, это первое. А второе, ну слушайте, зачем же вы отказываете Джей си Дентому в том, что бы он любил «Эхо Москвы» вообще?
Ю.Гусман
―
Слушать.
Ю.Кобаладзе
―
Надо нам это? Нам эта всеядность не нужна. Или нас или никого.
Ю.Гусман
―
Нет, Юр, я прошу прощения, я не против, чтобы все Орехи пели песни дома, на вечеринках, на улице, на лыжне в конце концов. Я не против, чтобы Алексис один, Алексис другой называли себя в эфире. Но это наш прием – Юляша, Юряша - с 83-его года.
Ю.Кобалазе
―
Нет, по-моему, мы должны быть щедрее. Мы раздарили, мы рассыпали, раздарили…
Ю.Гусман
―
Пусть здесь и слушает.
Ю.Кобаладзе
―
А они подхватывают вот эти вот. Значит, подожди, ты закошмарил нас. Мне надо передать привет Андрей Дмитриевичу, потому что он мне уже прислал гневнее письмо.
И.Воробьева
―
Потому что трусики вам теперь дарит не он?
Ю.Кобаладзе
―
Все, все.
И.Воробьева
―
Ой, а вы знаете, что я подарила Юрию Георгиевичу на день рождения?
Ю.Кобаладзе
―
Подарила три пары трусов.
Ю.Гусман
―
Роскошных. Причем, что интересно, ни разу Андрей Дмитриевич с его сумасшедшими доходами и страной пребывания, не Россия, дарит такие какие-то странные трусики.
И.Воробьева
―
И при том, что у него зарплата в долларах. А тут, извините, можно…
Ю.Кобаладзе
―
Он жмот.
Ю.Гусман
―
Он не жмот, он просто скуповат.
Ю.Кобаладзе
―
Да, но у него есть шанс опровергнуть тебя и к следующей передаче…
Ю.Гусман
―
Моих размеров не бывает.
И.Воробьева
―
И Андрей Дмитриевич пишет нам в эфир. Он пишет: «К сожалению, в сетевизоре работает», - ну, что-то не так, он не видит картинку, спрашивает: « Как выглядит Кобаладзе? Голос его звучит как-то устало и заторможено.Очень волнуюсь».
Ю.Гусман
―
Роскошная рубашка клетчатая…
Ю.Кобаладзе
―
Подаренная мне другом, но не Андрей Дмитриевичем.
Ю.Гусман
―
Да, шикарная рубашка.
Ю.Кобаладзе
―
Носки, я прошу обратить внимание.
Ю.Гусман
―
Сумасшедшие носки.
И.Воробьева
―
Носки какие-то очень странные. И что там написано?
Ю.Кобаладзе
―
. «Сопротивляться бесполезно».
И.Воробьева
―
Юрий Георгиевич, вы только ботинки не снимайте с такой надписью на носках. Извините.
Ю.Кобаладзе
―
Нет. Ну че, красивые носки.
И.Воробьева
―
Ну, перестаньте уже, что вы вообще? Носки на стол вообще класть, ну не стыдно вам? Прекратите немедленно вот это все. Ладно, хорошо. Давайте тогда перейдем к нашим кейсам. У нас сегодня…
Ю.Гусман
―
Два слова.
И.Воробьева
―
Да, пожалуйста.
Ю.Гусман
―
Вы понимаете, у нас сегодня, Ирочка, чтобы генерал американской разведки, сидя в эфире ЦРУ, взял и … да это потому что они…
И.Воробьева
―
Ой, я сейчас расскажу компромат, сейчас компромат на Юрия Георгиевича. Были мы с ним вместе на питерском форуме. И выступал там один человек, которого все- все слушали. Юрий Георгиевич сидел, ну, не в зале вот это все происходит, а вот там, где у нас стенды. Он сидел, он очень устал. Она сидел и слушал вот этого важного человека, сняв ботинки. И вот, вытянув ножки в носочках.
Ю.Гусман
―
Жуть.
И.Воробьева
―
И у меня есть фото – доказательство.
Ю.Гусман
―
Ты шутишь?
Ю.Кобаладзе
―
Ну это не тот человек, о котором ты подумал.
Ю.Гусман
―
Слушатели «Эха Москвы», никому не рассказывайте. Пусть это останется между нами. 38 миллионов сейчас по счетчику слушают нас.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, нет. Я бы того человека не позволил бы…
И.Воробьева
―
Нет-нет, что вы- что вы.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, это выступал Бунтман.
И.Воробьева
―
Слушайте, наша слушательница Аня, тоже постоянная слушательница, пишет, что в ее детстве было такое словечко – трусмонавт. Что это такое? Вам знакомо это слово?
Ю.Кобаладзе
―
Это, Юлий Соломонович знает.
Ю.Гусман
―
Трусмонавт.
И.Воробьева
―
Аня, объясните нам, что значит это слово. Я не знаю такого слова.
Ю.Кобаладзе
―
Это трус.
Ю.Гусман
―
Ты вот сейчас тянешь время. И нам сделают втык, что мы выбились из графика и все…
Ю.Кобаладзе
―
Ну, там висит объявление, что все короткие передачи, а наша передача короткая, когда не укладываемся, соблюдать хронометраж просто абсолютно.
И.Воробьева
―
Действительно, с 10-до 11.
Ю.Гусман
―
А при чем здесь приветы тогда, извини?
И.Воробьева
―
А это короткая передача в короткой передаче. Рубрика. Послушайте, у нас сегодня такая история с кейсам. Наши два эксперта по кейсам, то есть создатели кейсов, - Тоня Самсонова и Евгений Бунтман, не сговариваясь, подготовили два очень похожих кейса, я так скажу. Но это два разных случая, произошедших в двух разных странах, имеющие два разных исхода, скажем так. Поэтому мы сейчас послушаем первый кейс, чуть-чуть его обсудим и сразу перейдем ко второму, чтобы у нас была, так сказать, общая полная картина происходящего. Итак, для начала Тоня Самсонова нам рассказывает кейс под названием «Политический торт».
Т.Самсонова
―
Владелец семейной пекарни Эшерс Бейкинг Компани в Северной Ирландии Дениел Макартур отказался выполнить заказ одного из клиентов и сделать праздничный торт с картинками Берта и Эрни – персонажей детской программы «Улица Сезам» с подписью «Поддерживаем гей-браки». Дело в том, что владелец пекарни Макартур, консервативный католик, и он не хотел писать на торте то, против чего выступает, поэтому отказался принять заказ. Но по закону о торговле, пекарня, ориентированная на массовый спрос, не имеет права отказывать клиентам. Поэтому Макартур был вынужден выплатить штраф за отказ в обслуживании. Примечательно, что похожая история произошла на этой неделе в США, только там владелец кондитерской отказался писать на торте «Бог не любит геев» и тоже заплатил штраф.
И.Воробьева
―
Такая вот история. Это Великобритания, да, Северная Ирландия точнее. Что скажете?
Ю.Кобаладзе
―
Я потерял дар речи.
И.Воробьева
―
Да что вы, почему?
Ю.Кобаладзе
―
Ужасно, Юлик, ты часто там бываешь, что происходит? Почему на торте нельзя написать то, что заказывают?
Ю.Гусман
―
Это крушение нравов. Это тупик цивилизации.
Ю.Кобаладзе
―
Со стороны пекаря.
Ю.Гусман
―
Пекаря, лекаря…пришел, заказал торт, почему я не мгу нарисовать там двух Берта и Эрни…
Ю.Кобаладзе
―
И токаря.
Ю.Гусман
―
И токаря. Ну, дело в том, что получается, что у нас нет свободы выбора.
Ю.Кобаладзе
―
Абсолютно.
Ю.Гусман
―
Да, а почему?
Ю.Кобаладзе
―
Потому что они, видите ли, за гей браки.
Ю.Гусман
―
Фамилия румынская Загейбраки. Артур Загейбраки
Ю.Кобаладзе
―
Нет, не Артур, Макартур.
Ю.Гусман
―
Нет, понимаешь, я не… дома у себя…
Ю.Кобаладзе
―
Можешь создавать все, что хочешь.
Ю.Гусман
―
Сняв с себя халат и передничек…
Ю.Кобаладзе
―
И стринги…
Ю.Гусман
―
Ты можешь, сидя дома, не думать ни о чем и не любить, и не думать, там, по любому, расовому, национальному и религиозному…
Ю.Кобаладзе
―
Но в пекарне.
Ю.Гусман
―
Но когда ты выполняешь свой социальный долг лекаря, пекаря или токаря, то ты должен выполнять заказ, который общественное мнение, в лице пришедшего к нему клиента…
Ю.Кобаладзе
―
А Ирландия, должен обратить ваше внимание, - католическая страна.
Ю.Гусман
―
Католическая, ой католическая.
Ю.Кобаладзе
―
Ой-ой-ой.
Ю.Гусман: У
―
ю-юй.
И.Воробьева
―
Так и что, я не понимаю, из-за этого.
Ю.Кобаладзе
―
Я считаю, двушка.
И.Воробьева
―
Кому?
Ю.Кобаладзе
―
Всем.
Ю.Гусман
―
Обоим.
Ю.Кобаладзе
―
Главное, Берту и Эрни.. Взять и обвинить в гос. измене.
И.Воробьева
―
А, это можно теперь. Еще можно в незаконном пересечении границы.
Ю.Кобаладзе
―
Абсолютно. Кто такие эти…
Ю.Гусман
―
Знаешь, как администратора гей клуба называют? Поп-менеджер.
И.Воробьева
―
Ужас какой.
Ю.Гусман
―
Это я в объявлении видел.
Ю.Кобаладзе
―
У нас тут за углом.
Ю.Гусман
―
Помнишь, мы с тобой были. Поп-менеджер, это очень интересно.
Ю.Кобаладзе
―
Подожди, Берта и Эрни, почему они говорят, что они однополые? Они разные. Берта – это девочка, а Эрни – это мальчик.
И.Воробьева
―
Я, честно говоря, не так сильно знакома с персонажами «Улицы Сезам».
Ю.Кобаладзе
―
Ну, Берта – это женское имя?
Ю.Гусман
―
Это не Берта, а Берт, одно Берто.
И.Воробьева
―
Слушайте, а вы знаете имена телепузиков?
Ю.Гусман
―
Конечно!
И.Воробьева
―
Ну-ка?
Ю.Гусман
―
Игорь, Семен и Виктор.
И.Воробьева
―
Нет. Тинки, Винки, вот это вот, не знаете?
Ю.Кобаладзе
―
Тинки, Винки, Шпуньки?
И.Воробьева
―
Да
Ю.Кобаладзе
―
Шпили-вилли?
И.Воробьева
―
Да что опять?
Ю.Гусман
―
Честно, я запутался. Я предлагаю просто осудить это строго и пойти дальше.
Ю.Кобаладзе
―
Дать им по двушке.
И.Воробьева
―
Нет, подождите. Мы не можем пойти дальше, потому что нам нужно для полной картины послушать наш второй кейс. И пока у нас не наступил перерыв…
Ю.Гусман
―
О, два слова. Ты знаешь, что у нас открыли военный гей-клуб? Называется «Тыловик». Военный гей-клуб. Серьезно, я просто сам объявление видел.
И.Воробьева
―
Подождите, стоп. Давайте послушаем наш второй кейс тоже про это, про тортики, про геев. Евгений Бунтман сейчас о нем расскажет.
Е.Бунтман
―
В США подали в суд на кондитера, отказавшегося делать антигейский торт. Марджери Сильва получила заказ от клиента, попросившего испечь торт в виде Библии. Когда заказ был уже почти готов, клиент, которого зовут Билл Джек, достал листок бумаги и показал кондитеру текст, который он хотел нанести на торт. Это были слова порицания в адрес однополых союзов. Посетитель также хотел, чтобы на торте была нарисована пара мужчин, взявшихся за руки и перечеркнутых крест-накрест. Сильва отказалась делать надпись и рисунок, вместо этого она предложила заказчику взять бесплатно глазурь и сделать это самостоятельно. В результате Билл Джек подал на кондитера в суд, заявив, что столкнулся с дискриминацией на основе вероисповедания.
И.Воробьева
―
Ну как вам история?
Ю.Кобаладзе
―
Какое счастье, что вот в нашей стране такое не возможно.
И.Воробьева
―
Да вот еще, конечно. Чего это не возможно-то?
Ю.Гусман
―
Вот история, вот они не договаривались, Тоня и Женя не договаривались? Как совпало торт и геи в один день, это как будто…
И.Воробьева
―
В двух разный странах.
Ю.Гусман
―
В двух странах. Это вообще какая-то…
Ю.Кобаладзе
―
По-моему, это провокация какая-то.
Ю.Гусман
―
Они хотят на что намекнуть? Что Ирка, как торт волшебный, а мы с тобой…
И.Воробьева
―
Ой-ой-ой, тихо, тихо. Давайте сейчас перерыв, все успокоимся, у нас новости на «Эхе», а потом продолжим.
Ю.Кобаладзе
―
Ты будешь Берта, я - Эрни.
Югусман
―
Договорились.НОВОСТИ
И.Воробьева: 22
―
35 в столице. Продолжается программа «Кейс». И мы обсуждаем два совершенно разных дела, которые произошли в совершенно разных странах. С совершенно разными исходами, но все-таки об одном и том же. Я напомню, что в Северной Ирландии владелец семейной пекарни отказался выполнить заказ одного из клиентов, который попросил сделать торт с подписью «Поддерживаем гей-браки». В США подали в суд на кондитера, который отказался делать антигейский торт. И в результате на самом деле, насколько я понимаю, он заплатит штраф. По крайней мере, второй кондитер. В связи с этим у нас тут вот возникла некая дискуссия.
Ю.Гусман
―
Не дискуссия, прости. Я помню, как один человек при мне обиженно сказал, что я должен подарить ему торт, из которого в какой-то момент выскочит танцовщица. А я ему говорю: «Мы тебе подарим танцовщицу, из которой потом полезет торт». Это шутка в гастроэнтерологи… мне рассказал зав. кафедрой гастроэнтерологии.
И.Воробьева
―
Ужасно.
Ю.Кобаладзе
―
А вот анекдот изящный, деликатный, который я хотел рассказать. Вы меня заклевали.
И.Воробьева
―
Мы не знаем вообще ничего.
Ю.Гусман
―
Мы боимся твоего отвязного площадного...
Ю.Кобаладзе
―
Он такой бытовой..
И.Воробьева
―
Просто понимаете, Юрий Георгиевич, мы боимся, что вы не в состоянии оценить…
Ю.Кобаладзе
―
Я растерян, я не могу оценить ущерб от этого анекдота для….
Ю.Гусман
―
Поэтому сейчас будет партийное изыскание, ты вылетишь из партии Единая Россия, ты вылетишь с работы.
Ю.Кобаладзе
―
Я начну рассказывать, вы меня остановите.
Ю.Гусман
―
Давай.
Ю.Кобаладзе
―
Женщина средних лет жалуется…
Ю.Гусман
―
Ой, не надо-не надо-не надо! Какой кошмар!
Ю.Кобаладзе
―
Жалуется своим подружкам.
Ю.Гусман
―
Это ничего.
Ю.Кобаладзе
―
«Так плохо себя чувствую. Ничего не работает. То печень, то почки, то остеохондроз, то голова, то мигрень». Одна из подружек говорит: «Ну, посмотрите на нее, жалуется, утром сегодня от тебя мужик уходил, такой радостный весь». Она говорит: «Один орган работает, уже позавидовали».
И.Воробьева
―
Юлий Соломонович, вы бы сейчас видели свое лицо.
Ю.Гусман
―
Повисло тягостное молчание.
И.Воробьева
―
Неловкая пауза.
Ю.Гусман
―
На 35-ой секунда его прорвало. На улицах выращенный пацан, наконец, рассказал историю, услышанную от соседа Гоги. Ара, ты что, брат.
Ю.Кобаладзе
―
Ой, прости, больше не буду.
И.Воробьева
―
Да конечно, да. Послушайте,…
Ю.Гусман
―
Вот ты знаешь, какой был конфуз на свадьбе геев в Ирландии?
Ю.Кобаладзе
―
Так, это подлинная история?
Ю.Гусман
―
Это абсолютно подлинная история, об этом все знают.
Ю.Кобаладзе
―
Ты был на свадьбе этой?
Ю.Гусман
―
Нет, я не был, просто об этом все знают. Там тоже такая традиция - воровать невесту. Там вместо невесты украли жениха, перепутали, там же геи, не понять, где чего.
Ю.Кобаладзе
―
Так кого украли-то?
Ю.Гусман
―
Так вот и подумай.
И.Воробьева
―
Поскольку, когда, я объясню, Юрий Георгиевич, поскольку в однополых браках сочетаются люди одного и того же пола…
Ю.Кобаладзе
―
Мальчик и мальчик.
И.Воробьева
―
Не обязательно мальчик и мальчик, может быть девочка и девочка. Тут очень трудно понять, в отличии от…
Ю.Кобаладзе
―
Кого украли, мужчину или…
И.Воробьева
―
Да, кто из них муж, а кто из них жена.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, подожди, минуточку. Ты же, когда регистрируешь, ты же заявляешь, что я мальчик в данном случае.
И.Воробьева
―
Нет, послушайте ,какая разница. Можно заявлять в ЗАГСе все, что угодно. Но потом, когда воруют, вы же не можете по лицу определить, кто из них муж, а кто из них жена.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, я совершенно четко определяю.
Ю.Гусман
―
Кстати. Я хочу извиниться, может быть какие-то есть наши друзья и подруги, которые живут нетрадиционными отношениями, решат, что мы, не дай Бог…
Ю.Кобаладзе
―
Нет, кто может про нас такое подумать.
Ю.Гусман
―
Это просто на тему, вот эту тему вышли не мы, а Самсонова с Бунтманом, сговорившись, через океан, списавшись…
И.Воробьева
―
То есть вы считаете, что это провокация все- таки, организованная нашими авторами.
Ю.Кобаладзе
―
Абсолютно. Они думали, что мы растеряемся.
Ю.Гусман
―
Нет, для того, чтобы нас каким-то образом подставить под санкции.
Ю.Кобаладзе
―
Вот надо спросить Андрея Дмитриевича, он у нас юрист выдающийся, пусть он рассудит. Напиши ему.
И.Воробьева
―
Куда я ему напишу, вы вообще о чем? Напиши. А я ему отвечу, конечно. Между тем, Николай из Перьми пишет, что, как и полтора года назад, он лежит в больнице и снова нам пишет. И считает, что «Кейс» лечит. Вот программа «Кейс лечит, вот так вот.
Ю.Кобаладзе
―
«Если Я заболею, то к врачам обращаться не стану…»
Ю.Гусман
―
А ты знаешь смешную историю, знаешь, есть такое выражение «гей, славяне»? «Гей, славяне, прокричали славяне и погнались за геем». А есть и нормальные геи.
Ю.Кобаладзе
―
То есть мой анекдот мерзкий и противный, а это…
Ю.Гусман
―
Это не анекдот. Это было.
Ю.Кобаладзе
―
Гей, славяне - это, ты понимаешь, это скрепа наша.
Ю.Гусман
―
Скрепа? А вот то, что Гей-Люссак? Единственный реальный гей – это Гей-Люссак.
Ю.Кобаладзе
―
Который изобрел….какая-то есть книжка про геев.
И.Воробьева
―
Одна что ли, вы думаете?
Ю.Гусман
―
Ты напрасно думаешь, что вот этот твой отрепетированный смех, вот в программе этой самой, светы Симоновой, Сорокиной. Ты же тоже все время делаешь ха-ха-ха, это же по сценарию. Кобаладзе смеется. Ха-ха-ха.
Ю.Кобаладзе
―
Это Бунтман, фу, Бунтман… Венедиктов мне пишет: «42-ая минута – смех». И я смеюсь.
И.Воробьева
―
Ага, срежиссированный смех. Ясно и понятно. Так, слушатель…
Ю.Кобаладзе
―
Вообще, мне эта тема неприятна. Я хочу заявить Тоне Самсоновой и Евгению Бунтману, что…
И.Воробьева
―
О, ,я знала, что сейчас начнется.
Ю.Гусман
―
Тогда история чудная про торт. Замечательная. Это тоже, я живой свидетель. Молодая жена готовит, накрывает стол мужу, вино, там. Говорит: «Любимы, я хочу тебя предупредить, что я, в общем, умею готовить только торт и рыбу». Он говорит: «Это чудненько. Ты только скажи, что сейчас на тарелке, торт или рыба?» Потому что он не понял ничего.
И.Воробьева
―
Жуткая история. Так, а между тем, Юрий Георгиевич сейчас тут хулиганит, пытается смс-очки читать, не надо, не надо вот этого.
Ю.Кобаладзе
―
Я новости читаю. Ну что, Андрей Дмитриевич написал?
И.Воробьева
―
Он вам не написал.
Ю.Гусман
―
А хочешь я тебе притчу расскажу, которую ты сможешь использовать…
Ю.Кобаладзе
―
В передаче с Сорокиной.
Ю.Гусман
―
Нет, с Сорокиной ты хихикаешь. Ха-ха-ха, о-о-о.
И.Воробьева
―
Так многозначительно.
Ю.Кобаладзе
―
Не надо меня гунявить тут.
И.Воробьева
―
Ужасное слово.
Ю.Гусман
―
Есть люди, как наркотик. Знаешь, что нельзя, а тянет. А есть люди, как торт. Сладко, вкусно, но тошнит.
И.Воробьева
―
Это прекрасно, философски.
Ю.Кобаладзе
―
Я должен обидеться сейчас? Я к какой категории отношусь? От которого тошнит. Да?
Ю.Гусман
―
Тем более сациви, вкусное, с запахом ореха, с перцем, с ткемали, требует немножко закуски.
И.Воробьева
―
Наша слушательница Юлия Зорина напоминает на всякий случай, что нас, межу прочим, слушает потрясающий замечательный всем известный Генри Маркович Резник. Он мне признался, что он слушает это программу. Поэтому, осторожно.
Ю.Кобаладзе
―
Давай обратимся к Генри Марковичу. Известному юристу, пусть он расскажет, что делать.
И.Воробьева
―
Нет, подождите, я не понимаю, а мы здесь зачем тогда?
Ю.Гусман
―
Это наша работа, если тебя посадят, ты потеряешь копейку последнюю. Я заикаться стал.
Ю.Кобаладзе
―
Мы его можем привлечь, как эксперта.
Ю.Гусман
―
Слушай, Генри Марковича я обожаю, мы с ним дружим еще с 15 лет, но я тебе заранее говорю – не трогай ты тени великих.
Ю.Кобаладзе
―
Какие тени, он живой еще.
Ю.Гусман
―
Конечно, он живой.
Ю.Кобаладзе
―
Почему тени тогда?
И.Воробьева
―
Ну, потому что его самого здесь нету, он всегда незримо присутствует. Давай ему позвоним и скажем, вот такое сложное дело, нам не хватает опыта.
Ю.Гусман
―
И ты получишь за это по шапке. У нас есть верховный суд.
Ю.Кобаладзе
―
Есть Божий суд, наперсники разврата.
И.Воробьева
―
Так, уважаемые друзья, я предлагаю не голосовать по этим кейсам.
Ю.Кобаладзе
―
Не надо, я не хочу даже обсуждать эту грязь. Берта и Эрни, то это за чушь такая?
Ю.Гусман
―
Мы же говорим про Маузера и Браузера? Сейчас будем…
И.Воробьева
―
Нет, были Юзер и Браузер. Да.
Ю.Гусман
―
Там не Берта, там Берт и Эрни.
И.Воробьева
―
Он и он.
Ю.Кобаладзе
―
Берт? А-а-а.
И.Воробьева
―
Все? Разобрались, все. Я призываю никого не голосовать на ту тему, давайте мы сейчас лучше послушаем наш третий кейс, поскольку у нас он есть. И Евгений Бунтман нам сейчас расскажет о деле под названием «Нужда».
Е.Бунтман
―
Немецкий суд подтвердил право мужчин справлять нужду стоя. Поводом стал спор между владельцем квартиры и съемщиком. Мужчина подал в суд на арендодателя после того, как тот отказался вернуть ему часть залога за аренду якобы за порчу мраморного пола в туалете, пишет портал Право Ру. По словам хозяина квартиры, капельки мочи попали на пол и повредили поверхность мраморной плитки. Судья постановил, что арендодатель должен был изначально предупредить квартиросъемщика о своем отношении к потенциальным повреждениям плитки в туалете. Судья отметил, что нет никакого преступления в том, чтобы справлять нужду стоя. Он добавил, что мужчины при этом должны быть готовы к негативной реакции со стороны других людей, но к ответственности их привлечь нельзя.
Ю.Кобаладзе
―
Вы можете мне объяснить? Он что, заходил в туалет и у него такая струя, что он сшибал…
Ю.Гусман
―
Нет, не струя, наоборот. Такое качество, чудовищное качество мрамора…
Ю.Гусман
―
То есть он не выдерживал.
Ю.Гусман
―
То есть даже капля, вообще можно как-нибудь попросить, чтобы кроме нетрадиционной тематики и мочеиспускания, хоть что-то для души? Даже вот я врач. Но я не могу. Кстати, вот я залез в интернет свой в дороге и выяснил, это чистая правда, факт, что…
Ю.Кобаладзе
―
Простата украшает человека?
Ю.Гусман
―
Да подожди.
И.Воробьева
―
О Боже. Юрий Георгиевич, что это было сейчас? Это вам кто сказал?
Ю.Кобаладзе
―
Шеварднадзе сказал, выступая в МИДе, что дорогие друзья, простатА украшает человека.
Ю.Гусман
―
Послушай, я говорю тебе факт, не требующий никаких опровержений и подтверждений. Льды Антарктиды на 3 процента состоят из мочи пингвинов. Честное пионерское.
Ю.Кобаладзе
―
Я так и думал.
Ю.Гусман
―
Вот этот ледяной панцирь из мочи.
Ю.Кобаладзе
―
А там же еще белые медведи, чайки.
Ю.Гусман
―
Чайки, так вот из мочи пингвинов, ни живут там миллиарды лет и вот пингвинятся, пингвинятся –потихоньку.
И.Воробьева
―
Подождите, то есть вот эта вот вода, которую продают якобы из льдов Антарктиды. Это что?
Ю.Гусман
―
Пишите жалобу и претензию…
Ю.Кобаладзе
―
Пингвинам.
Ю.Гусман
―
Я вам рассказываю факты. Факты - упрямая вещь. Не знаю, может сверху она плавает, может...
Ю.Кобаладзе
―
Кто - она плавает? Моча не плавает, она стынет, она мерзнет, понимаешь?
И.Воробьева
―
Внезапно сейчас.
Ю.Гусман
―
Вот пришел человек, а Бунтман и частично Самсонова вывели, и он с катушек слетел. И сейчас до утра будет решать: простота, стынет. То есть не понимает значение слов…
Ю.Кобаладзе
―
Это ты сейчас выдумал. Не может быть в энциклопедии, что пингвины, что прямо 3 процента.
Ю.Гусман
―
Я этого не мерил, с пингвинами не знаком.
Ю.Кобаладзе
―
Я на вкус пробовал это лед, абсолютно чистейший.
И.Воробьева
―
Послушайте, ладно, между тем, Виктор пишет: «Джеймс Бонд, как известно, своим анализом мочи убивал врага на месте». Это правда?
Ю.Кобаладзе
―
Каким образом?
И.Воробьева
―
Я не знаю, честно говоря.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, вы мне объясните, что это значит, почему он стоя? Он что, заходит в туалет, там что, унитаза нету? Или что?
Ю.Гусман
―
Подожди, а как? Вообще, все мужчины, я слышал просто. Сам не видел ничего, но рассказывали, что стоя обычно это все делают. Есть специальный писсуар. Загадка. Такое качество мрамора, какое в этих зарубежных туалетах, даже у нас халтурщики ставят чистый мрамор.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, ну мрамор, я не знаю, какой же должен быть напор.
Ю.Гусман
―
Не напор, а жгучесть.Ю.КОБАЛАДЗЕ Напор и жгучесть. Это получается, что ты – пингвин.
Ю.Гусман
―
Да хуже. Есть чудовищная история, она действительно старая. Я говорю, что раньше нрзбр плавился, а сейчас писаем – снег не тает.
И.Воробьева
―
Вообще, я считаю, что мрамор у них там какой-то фиговый попался.
Ю.Гусман
―
Вообще история фиговая .
Ю.Кобаладзе
―
Ой, кто это, посмотрите. Посмотрите, кто это?
Ю.Гусман
―
Если бы наши сетезрители видели эту красоту.
И.Воробьева
―
Они увидят ее после полуночи. Сегодня. Таня будет вести программу одна.Ю.КОБАЛАДЗЕ Ух ты, одна? Мы остаемся. Ты остаешься?
И.Воробьева
―
Ой, да можно подумать, что вы ей нужны.
Ю.Кобаладзе
―
И пусть она решает, пусть победит…
И.Воробьева
―
Сильнейший.
Ю.Кобаладзе
―
Нет, проигравший. Путь проигравший плачет.
Ю.Гусман
―
А ты можешь спеть всею арию целиком из «Пиковой дамы»?
Ю.Кобаладзе
―
Нет.
Ю.Гусман
―
Однажды в Версале (французская речь) проигралась до тла. В числе приглашенных был граф Сагдермен, следя за игрой он слыхал, как она шептала. О Боже, я все бы могла отыграть, когда бы хватило поставить опять три карты».
Ю.Кобаладзе
―
Откуда вот это можно запомнить?
Ю.Гусман
―
Так я работал в опере.
И.Воробьева
―
Я считаю, что нам нужно с вами записать диск.
Ю.Гусман
―
«Три карты, три карты. Граф удачно в минуту, когда, покинув украдкой гостей, полный зал красавица молча сидела одна, влюблено над ухом ее прошептал слова, слаще звуков, Моцарта, графиня… одного рандеву хотите, пожалуй, я вам назову три карты».
Ю.Кобаладзе
―
Три карты, тройка семерка и туз.
Ю.Гусман
―
«Графиня вспылила, как смелы вы, но граф был не трус. И, когда… чего-то. Без гроша в кармане (речь на французском) она уже знала три карты». Я тебе скажу, у меня жена из Франции, она знает, я не знаю. Валя, скажи, что такое (речь на французском), по-моему так.
Ю.Кобаладзе
―
Бонжур?
И.Воробьева
―
Слушайте, а Маша из Санкт-Петербурга, которая орнитолог…
Ю.Гусман
―
Что случилось, что случилось?
И.Воробьева
―
«Дорогие мои, у пингвинов не моча, а мочевая кислота в кристалликах».
Ю.Гусман
―
У пингвинов не моча, пам-пам. У пингвинов не моча. У них кристаллики, кристаллики и кислота. Ее не пьют ни звери, ни скоты. Ни цветы. Потому что у пингвинов не моча, а кислота, все.
И.Воробьева
―
Потрясающе.
Ю.Кобаладзе
―
Слушай, откуда ты…
Ю.Гусман
―
Ты что, не знаешь, я пел в опере воронежской. 83-87, да. Я знаю несколько опер наизусть. «Пиковая дама», «Аида».
Ю.Кобаладзе
―
Ну странно, что ты не можешь перевести (речь на французском) Ты на слух, да?
И.Воробьева
―
Потрясающе. Наши слушатели замерли вообще, просто замерли.
Ю.Гусман
―
Ты помнишь это: «Как пиццы и садились на…»
Ю.Кобаладзе
―
Пенек.
Ю.Гусман
―
Нет, нет. Я хотел бы быть сучочком, чтобы…
Ю.Кобаладзе
―
Сучочком?
Ю.Гусман
―
Да.
Ю.Кобаладзе
―
А ты знаешь эту арию «Мяу-мяу», когда две кошки поют?
Ю.Гусман
―
Я же пел же в опере
Ю.Кобаладзе
―
Гениальная ария, «Мяу-мяу» называется.
И.Воробьева
―
Оперный клуб», - пишет Аня. Нет, оперный «Кейс» сегодня у нас.
Ю.Гусман
―
Но на самом деле, давай мы к следующему «Кейсу» арии отрепетируем и будем, вот она поет: «Скажите мне, Самсонова, о Тоня, какой сегодня кейс?»
И.Воробьева
―
О, прекрасно. Я так не смогу.
Ю.Гусман
―
Евгений Бунтман знает это. Нет, Юрий, ты не прав.
Ю.Гусман
―
Вы знаете, здесь можно петь все, что угодно, абсолютно.
Ю.Кобаладзе
―
Речитативом будет.
Ю.Гусман
―
Нет, речитатив, нет. Это вот это….зачем.
Ю.Кобаладзе
―
«Зачем, зачем, меня ты обманул».
Ю.Гусман
―
Нет, ты берешь чужую музыку, а мы напишем свою.
Ю.Кобаладзе
―
А, свою, хорошо. Ты пишешь музыку, я - слова.
Ю.Гусман
―
Ты слова, я –музыку.
Ю.Кобаладзе
―
Хорошо.
И.Воробьева
―
Можно я буду только аплодировать, я не могу петь арию?
Ю.Гусман
―
Нет, нет, Ирочка. Ты спой нам.
И.Воробьева
―
Да, конечно.
Ю.Гусман
―
«Нет. Юрий, ты б заткнулся, па-ба-ба-ба»
И.Воробьева
―
Надо отпевочки еще музыкальные.
Ю.Кобаладзе
―
«Ты обманул меня, слова пингвинов».
Ю.Гусман
―
Мочеточник.
И.Воробьева
―
Ужас.
Ю.Кобаладзе
―
По-моему, мы уже га-га.
И.Воробьева
―
Га-га?
Ю.Гусман
―
Ой, я расскажу жуткую историю. Старый страшный анекдот. Прошу прощения у всех.
Ю.Кобаладзе
―
Осторожно.
И.Воробьева
―
Осторожнее.
Ю.Гусман
―
Нет, я простой человек, я не говорю такие гадости. Пришел мужчина в поликлинику и принес на анализ огромную трехлитровую банку мочи.
Ю.Кобаладзе
―
Пингвина.
Ю.Гусман
―
Нет, ну на анализ. И медсестра ему зло говорит: «Ну вы бы еще чемодан дерьма принесли». Он говорит: «Я так и знал, что понадобится». Достает…
И.Воробьева
―
Это старый ужасный анекдот. Юрий Георгиевич обратил внимание, что я в Фейсбуке выкладывала фотографию, не так давно по первому каналу показывали…
Ю.Кобаладзе
―
Пожалеешь, Ирка, обнаженная Ирка.
И.Воробьева
―
Я потом покажу. Да при чем здесь я? Меня там нету, вы что? Это снимок с экрана. как по первому каналу показывают накладную грудь. По утру. Ну что, ну программа медицинская.
Ю.Гусман
―
А у тебя нет накладной груди?
Ю.Кобаладзе
―
У меня накладная не грудь…
И.Воробьева
―
Ой-ой.
Ю.Гусман
―
Не пугай меня.
И.Воробьева
―
Уши? Перстень накладной? Нет, я не хочу знать, что у вас накладное. Юрий Георгиевич, прочтите. Я не могу. Так, Евгений из Екатеринбурга: «Я все понял. Квартиросъемщик был пингвин и совей мочевой кислотой в кристаллах расплавил весь мрамор в туалете».
Ю.Кобаладзе
―
Только так можно понять.
Ю.Гусман
―
А ты знаешь, как? Вот был опыт. Почему у людей во всех лифтах моча? Потому что они, как самцы человека, метят территорию.
И.Воробьева
―
Ужас какой.
Ю.Гусман
―
Ужас, конечно.
Ю.Кобаладзе
―
Это знаешь, это природа.
Ю.Гусман
―
У нас во всех лифтах это, действительно.
И.Воробьева
―
Ну, кстати, да, это удивительно вообще.
Ю.Гусман
―
Они царапают и рисуют. Как вандалы. Даже хоть ребенок, заходишь, там, такое красивое это, что-то обязательно нарисовано.
И.Воробьева
―
Да, я тоже страшно не люблю это. Еще меня страшно бесит, когда в лифте начинают курить, это ужасно просто, на самом деле.
Ю.Гусман
―
А еще, может быть сейчас уже нету, прижигали эти, как называется…
И.Воробьева
―
Кнопки. Да, еще отвратительно, когда в лифт заходит мужчина или женщина, не важно на самом деле кто, очень сильно надушенные. Вот до степени, когда аж тошнит.
Ю.Гусман
―
А вот сказали про духи и понимаешь, все. Кстати. Если тебе в голову ударила моча, это значит, что не было другого выхода.
И.Воробьева
―
О Господи, кошмар. Послушайте, у нас буквально минуточка до конца программы. Ну, полторы. Я не будут устраивать голосование по этому кейсу.
Ю.Гусман
―
И попросите наших авторов улучшить…
И.Воробьева
―
У нас прекрасные авторы.
Ю.Гусман
―
Любимые, я бы сказал.
Ю.Кобаладзе
―
Просто ужасные.
И.Воробьева
―
Что вам не понравилось?
Ю.Кобаладзе
―
Геи, моча. Что это такое? Ну, неприятно.
И.Воробьева
―
Ой, а вы анекдоты тут рассказывали, это что было?
Ю.Кобаладзе
―
Ну, вот Юлик спел арию, вот о чем надо, оперные какие-то сюжеты, что-то… высокая литература.
Ю.Гусман
―
Давай споем арию герцога из оперы «Риголетто».
И.Воробьева
―
Давайте, минуточка.
Ю.Кобаладзе
―
«Если красавица…»
Ю.Гусман
―
Да нет.
Ю.Кобаладзе
―
А это что, не «Риголетто»?
Ю.Гусман
―
«Сердце красавицы склонно к измене и к перемене как ветер мая. На-на, пам-пара».
Ю.Кобаладзе
―
Что может сравниться с Матильдой моей.
Ю.Гусман
―
Юраша, поешь ты совсем не про то. Какая Матильда, Изя, что с вами? Позовите доктора, Изя сошел с ума.
И.Воробьева
―
На этой прекрасной замечательной, по-настоящему высокой ноте мы заканчиваем «Кейс», Юрий Гусман, Юрий Кобаладзе, Ирина Воробьева, до встречи
Ю.Кобаладзе
―
Поставьте джингл.