Эдуард Лимонов - Без дураков - 2007-01-11

СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер и мой сегодняшний гость Эдуард Лимонов. Добрый вечер, Эдуард Вениаминович.

ЭДУАР ЛИМОНОВ: Добрый вечер.

С. КОРЗУН: Один из самых колоритных культовых персонажей российской действительности.

Э. ЛИМОНОВ: Видимо так.

С. КОРЗУН: Молодой отец, кстати. Скромно, скромно сказал Лимонов. Как жизнь молодого отца?

Э. ЛИМОНОВ: Молодого отца отлично. Сыну уже третий месяц.

С. КОРЗУН: Богданом зовут, да?

Э. ЛИМОНОВ: Богданом зовут. Уже свыше 63 см и весу, думаю, за 5500 уже перешел.

С. КОРЗУН: Как мама себя чувствует?

Э. ЛИМОНОВ: Мама отлично. Но естественно устает, поскольку надо вставать, кормить.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы этим не занимаетесь?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, кормить то я не могу. Грудью кормим. Материнским молоком, родным.

С. КОРЗУН: Ну, какое-то участие принимаете в целом, или нет?

Э. ЛИМОНОВ: Я принимаю посильное, да. Когда надо вот с ним возиться, успокаивать. Маме там надо куда-нибудь быстро съездить, чего-нибудь там, куда-либо, по всяческим нуждам.

С. КОРЗУН: Умеете обращаться то?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, я не боюсь ребенка…

С. КОРЗУН: Пеленаете, или ножки свободны?

Э. ЛИМОНОВ: Не боюсь, проблем у меня нет, в панику не впадаю. Я разговариваю с ребенком. Конечно, он смысл, очевидно, не понимает, но интонацию он прекрасно понимает. Он улыбается уже мне и так реагирует на меня исключительно положительно. Не то, что наше общество.

С. КОРЗУН: Эдуард Лимонов. а, сколько у Вас… Ну, официально это первый ребенок, да?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, да.

С. КОРЗУН: А сколько детей вообще? Где-то в 90-х Вы отвечали, что приблизительно два.

Э. ЛИМОНОВ: Нет, нет, у меня один ребенок. Это там всякие остряки изуродовали мои высказывания.

С. КОРЗУН: Так, остряки вообще много чего. Давайте тогда пройдемся по некоторым вещам и узнаем. Вот, скажем, псевдоним Ваш придумал по легенде художник Вагрис Башчанян. Правда? Лимонов.

Э. ЛИМОНОВ: Вы знаете, честно говоря, за давностью лет уже собственно и забылось, кто именно придумал. Есть еще вариант, что возможно и я сам. А возможно это родилось в результате такой литературной игры.

С. КОРЗУН: Это было в Харькове, да?

Э. ЛИМОНОВ: Это было да.

С. КОРЗУН: 60-е. 70-е, наверное, начало 70-х годов, да? Начало литературной деятельности.

Э. ЛИМОНОВ: Это было, нет, почему же, это было так давно, что даже конец 60-х.

С. КОРЗУН: Даже конец 60-х.

Э. ЛИМОНОВ: Да, да, да. Но в обиход он входил медленно и долго. Этот псевдоним. Т.е. он не сразу знаете, так ляпнули, дали.

С. КОРЗУН: Но первые публикации были потом уже под этим псевдонимом.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, знаете, когда начали выходить первые книги, то я подумал, что разумно выпускать их под подобным псевдонимом.

С. КОРЗУН: Еще ходит легенда о том, что Вы были в кавычках молодым негодяем. Т.е. вели в Харькове такой хулиганский образ жизни с приводами в милицию и прочие такие дела. Было такое по молодости?

Э. ЛИМОНОВ: Соответствует действительности. Но не думаю, что я отличался чем-то в этом от своих современников. И особенно от жителей вот этой харьковской окраины и рабочего поселка. Там была такая диковатая жизнь. Но Вы знаете…

С. КОРЗУН: А расскажите в двух словах, что там за жизнь?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, окружали поселок просто на многие десятки километров шли заводы. Харьков своей индустрией…

С. КОРЗУН: Индустриальная зона, да?

Э. ЛИМОНОВ: Индустрией, да, славится. И вот, в частности, завод "Серп и молот", на котором я позднее работал сталеваром, знаменитый, конечно, Харьковский тракторный завод много-много километров, турбинный, электростали и т.п. Просто заводы и заводы. И жизнь была следующая. Отец приходил из тюрьмы, старший брат шел в тюрьму. Старший брат приходил …

С. КОРЗУН: Они охранниками работали? В системе охраны лагерей?

Э. ЛИМОНОВ: Нет, я имею в виду, что семьями рабочие вот так вот. Рабочие династии.

С. КОРЗУН: А рабочие династии.

Э. ЛИМОНОВ: В тюрьму попадали. И вот либо ты рабочий, либо вот так вся жизнь у них распределялась. Ну, и кто-то, очень редкие люди шли тогда в институты. И в этом окружении, конечно, выплыть было трудно. Так что я считаю, что я, видимо, под удачной звездой родился, с хорошим, крепким характером. Поскольку оттуда выхода практически не было.

С. КОРЗУН: Ну, доставалось? Ножевые ранения там и прочее в драках.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, доставалось, конечно. Это все было нормально. У нас драки возле танцплощадок. Это было нормальное дело, безпроблемное. Районы на районы. Был там район Журавлевки. Был район Тюринки, район Салдовки, Плехановская улица была, очень длинная, у них было много людей. И у них была основная там танцплощадка города, и туда мы все приезжали и сходились там. Плехановцы были очень влиятельны. Ну, вот воевали друг против друга. Иногда сходились на журавлевском пляже, так называемом, возле кожевенного завода. Устроили пляж, прорыли. Один рукав еще у реки. Сделали такой остров с бетонными сооружениями. Хотели там сделать рестораны, ничего не получилось. Но такая площадка для военных действий шпаны разных этих самых районов состоялась. И там иногда, бывало, дрались до 400 человек. Дикая была жизнь.

С. КОРЗУН: Но Вас при всем уважении нельзя назвать человеком крепкой комплекции. Скорее такой минималистской. Какую роль то играли?

Э. ЛИМОНОВ: А знаете, я бы не сказал. Я всегда был ловкий, стройный, поджарый. Всегда свои 70 кг. И не сказал бы, что самый последний.

С. КОРЗУН: Нет, я не говорю, последний. Роль, какую играли как раз? Ну, там, где выходили биться…

Э. ЛИМОНОВ: Ну, я ходил со своими. У нас был вот этот альянс, так называемый, Салдовки и Тюренки против Журавлевских. Мы там встречались, мерялись силами. Ну, иногда бывало, кого-то пырнут там до смерти. Бывало и такое. Такой жизнью сейчас живут еще множество российских городов, уже мелких, да. Больших жизнь уже несколько изменилась. А вот, я думаю, такие под 50 000, 100 000 население, они такой же жизнью и живут. Я был как-то в Назарово, писал книгу в свое время в Красноярском крае. И вот я был в этом Назарове, где Анатолий Петрович Быков. О нем я писал книгу. Он в это время сидел в тюрьме. И я побывал у него, в его городе. И вот на окраине, въезжая в город, стояли два мужика в фуфайкой. И у одного за пазухой топор. Такие неприветливые. Я посмотрел, думаю, это же мое детство.

С. КОРЗУН: Т.е. это начало деятельности революционера? Или тогда Вы о революции еще не помышляли?

Э. ЛИМОНОВ: Я думал. Я хотел свергнуть Хрущева. Когда был маленьким подростком.

С. КОРЗУН: Т.е. весну загубить хотели хрущевскую.

Э. ЛИМОНОВ: Да, мне не нравилось, потому что мой отец был военный, а Хрущев урезал военным пенсии, военные его ненавидели и как бы кастерили на чем свет стоял. И вообще как бы относились к нему очень плохо. Видимо я воспринял эти, так сказать, настроения среды военной. И мы с ребятами составляли список такой. У нас был, кого надо как бы убрать.

С. КОРЗУН: Где-то встретил упоминание. Даже вопрос задал, он, наверное, мимо кассы прошел, что отец служил в охране. Это правда или нет?

Э. ЛИМОНОВ: Охране чего?

С. КОРЗУН: Ну, охране, подразумевается, тюремной, или охране лагерей?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, это не совсем… или совсем неверно, или не совсем. Отец служил в армии около 30 лет. А потом у него была другая карьера. Но ушел он в армию, его мобилизовали, как выдающегося для своего времени молодого, семнадцатилетний… Ему было чуть ли не 17 или 18 лет, он пошел в армию. И он проявлял высочайшие технические в области электричества, электроники, да, какие-то таланты. И поэтому его взяли в войска НКВД. Вот чем он там занимался, вот этой техникой и занимался. Потом он служил в различных воинских частях. А почему-то ловил дезертиров в Марийской тайге. И вообще занимался, черт знает чем. Ну, до высоких каких-то чинов он не дослужился. У нас были какие-то не те родственники. Например, у нас был какой-то раскулаченный дядька, о котором все время вспоминали.

С. КОРЗУН: Это в предках, да?

Э. ЛИМОНОВ: Да, да. И поэтому, и видимо, еще какие-то вещи были. Т.е. он, просто говоря, ушел в отставку старым капитаном.

С. КОРЗУН: Ну, отец жив еще?

Э. ЛИМОНОВ: Нет, отец умер в 2004 году в возрасте 86 лет.

С. КОРЗУН: А как он пережил Вашу эмиграцию? Ну, вот эти первые заходы в Москву начала 70-х…

Э. ЛИМОНОВ: Ну, знаете, семья у нас такая, как Вам сказать, ну, такие самураи. Все очень твердые.

С. КОРЗУН: Самостоятельные.

Э. ЛИМОНОВ: Твердые. Да. Никаких сантиментов. Увиделись там чуть ли не, ну, свыше 15 лет точно. Я ночью приехал без звонка, в квартиру ввалился. И первое, что мне мать сказала, поглядев на меня: что это у тебя за прическа идиотская? Вот можете себе представить.

С. КОРЗУН: Это уже после возвращения в Россию.

Э. ЛИМОНОВ: Да. Такие нравы. Ну, я приехал, первый раз меня пустили. Т.е. у нас без сантиментов живут.

С. КОРЗУН: 74-й год. По разным источникам Вас то ли выдворили из страны, то ли Вы получили право эмигрировать. Что на самом деле произошло?

Э. ЛИМОНОВ: На самом деле я был, ну, как, ну, был поэт свободный поэт, приехал в Москву жил здесь свободно. Друзья у меня были самые разные. В том числе и такие, ну, не рекомендованные властью. Там Володя Гершуня был диссидент знаменитый. Потом, знаете, сидел во всех этих орловских психушках и т.д. Ну, всякие были друзья. И в 73-м году, в октябре после моей свадьбы довольно шумной такой, с большим количеством всяких…

С. КОРЗУН: Это с Еленой Щаповой, да?

Э. ЛИМОНОВ: Да, да, всякие там люди были и иностранцы, и диссиденты. И меня вдруг в один прекрасный день пришли и загребли, да, товарищи из КГБ. Т.е. моя с ними…

С. КОРЗУН: Загребли, в каком смысле? В камеру предварительного заключения?

Э. ЛИМОНОВ: Забрали. Ну, потом выпустили, но давили все равно. Пытались заставить стучать на них и все такое прочее. А потом просто сказали, что убирайся, выбирай, либо тюрьма, либо, значит, это. Либо работай с нами. Об этом даже дочь Галича Алена, по-моему, как-то писала в нескольких интервью. Ей говорили в КГБ. Все стучали, говорят, только один твой отец да этот дурак, называли они меня дураком, естественно, дурак, вот Лимонов. Вот только двое отказались. Все остальные соглашались. И мы уехали. Мы решили подать документы. Я не верил, что нас выпустят. Но мы уехали в 74-м году 30 сентября.

С. КОРЗУН: Через Вену в Соединенные Штаты.

Э. ЛИМОНОВ: Через Вену, и попытались остаться в Австрии, как полагается.

С. КОРЗУН: Не получилось?

Э. ЛИМОНОВ: Не получилось. Потому что у нас не было никаких связей. Я не хотел из Европы уезжать, поскольку думал, что у меня больше там перспектив.

С. КОРЗУН: Литературных? Или какие перспективы?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, литературных, конечно, чисто. Я себя мыслил исключительно, как писатель, в то время, и никак иначе. И поэтому в то время вообще никто не принимал. Ни политических беженцев, ни беженцев, никого, только две страны Канада и Соединенные Штаты. Вот можно было. И мы долго держались. И потом, поставленные перед выбором Канада или Соединенные Штаты, ну, я вот с этой своей по тем временам такой модной женой я подумал, что мы будем делать в этих канадских лесах. Ну, мы не поехали в канадские леса. Поехали в Соединенные Штаты помимо воли. Нас долго проверяли 4 месяца, и, наконец, мы туда приехали.

С. КОРЗУН: Грин кард получили, вид на жительство…

Э. ЛИМОНОВ: О, грин кард мне так и не дали.

С. КОРЗУН: Так и не дали.

Э. ЛИМОНОВ: Т.е. я сразу стал вести себя как Лимонов.

С. КОРЗУН: Диссидентство. Здесь не диссидентствовали, а там стали.

Э. ЛИМОНОВ: Я себя стал вести, как типичное поведение Эдуарда Лимонова. Я стал ходить на всякие собрания различных политических организаций. Сблизился с Сошиалист воркерс парти. Она вся была проникнута и пронизана провокаторами FBI, и ходил на собрания в защиту палестинцев. Ну, знаете. Ходил на анархистские собрания. И активно стал участвовать во всем этом. Ну, короче, в результате почти немедленно уже я попал в…

С. КОРЗУН: Списки ФБР, наверное.

Э. ЛИМОНОВ: Политикли анкорректед. Первое. Потом меня в 77-м году вызвали в это самое ФБР оно же FBI, да. И по поводу поджога русской газеты в Нью-Йорке.

С. КОРЗУН: Поджигали, нет?

Э. ЛИМОНОВ: Нет, ну, конечно, я поджигал газету. Зачем она мне. Тем более, несчастная эмигрантская газета. Это был как бы предлог, знаете. И в результате грин кард, я, уже уехав, подал документы, уже уехав в Европу, уже уехав во Францию через 5 лет. И так, в конце концов, я ее так и не видел.

С. КОРЗУН: Эдуард Лимонов – гость программы "Без дураков" на радио "Эхо Москвы". Идем как бы по этапам биографии, но говорить можем вообще о любом. О политике, только вот, хотя будет в любом случае о политике. Но сегодня хотелось бы не об этом.

Э. ЛИМОНОВ: Лучше бы о политике. Потому что все это биография, как бы, ну, биография человека своей эпохи, определенной среды, она ну в чем-то типична, в чем-то не типична, но это всего лишь биография.

С. КОРЗУН: Ну, поговорим и о политике. Собственно, Вы видели себя. Я вот уткнусь в это, в литературной деятельности. А во Франции, в том числе, стали вести, ну, она как бы была связана с литературой, но в таких изданиях, которые тоже и Вам и гражданство французское не давали, в общем, в оппозиционных издательствах. Такой оппозиционер по духу.

Э. ЛИМОНОВ: Вы знаете, я себя, видимо, держал очень свободно всегда и головы не склонял, т.е. я приехал во Францию вслед за своей книгой. Поскольку мне не удавалось опубликовать свои первые книги. Это были "Дневник неудачника", "Это я, Эдичка", значит, вот эти две книги у меня никто не брал. 36 издательств отказались. И я, значит, когда у меня появился вдруг, французский издатель, просто друзья представили несколько глав, показали мои вещи. И я заключил с ними договор через посредников. Потом это издательство разорилось. И в 80-м году в мае я решил поехать и как-то уладить свои дела во Франции. Я решил поговорить с этим издателем. Издатель оказался, который, оказывается, даже и не разорился, а просто у него были проблемы финансовые , но он стал работать другим издательством, директором коллекции. Это был Жан Пьер Рамсей издатель. А, значит, вот мой этот самый издатель Жан Жак Повер. Это оказался самый лучший французский издатель сюрреалистов, Андрэ Бретона и Жоржа Батай и кого угодно. Т.е. я попал в привилегированные авторы. Когда в ноябре, наконец, 80-го года вышла моя первая книга, потом последующая, то я уже оказался, ну, это не оппозиционные издатели, но они очень интеллектуально так рафинированные и самостоятельные, с большим вызовом, и смотрящие на мир свысока. И я оказался вот один из авторов.

С. КОРЗУН: Эдуард, а как Вы согласились на такое название? Я понимаю, что Вам его могли навязать. Потому что на французском языке книга вышла под названием "Русский поэт предпочитает больших негров". Собственно этот эпизод из книги…

Э. ЛИМОНОВ: А мне было наплевать.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы политической карьеры не представляли себе такой.

Э. ЛИМОНОВ: Я не представлялся политической карьеры, а потом все-таки Европа – это Европа, и вообще, мне было совершенно, я не идентифицировал, в отличие от русского читателя, себя с героем книги. И мне было совершенно на-пле-вать. И я считал, что я написал действительно великолепную книгу. И сегодня я от этого не отрекаюсь. И Вы знаете, я никогда не потворствовал вкусам там всяких реакционных, отсталых, тупых и глупых людей. Я считаю, что у меня был мощный талант, вот я вышел с этими своими книгами на сегодняшний день их свыше 40, все они в очень большой степени спорные. И многое из того, что я делю в политике, спорное, но, знаете, если бы я прислушивался к мнениям различным людей, то я бы не сдвинулся ни в чем. Я был бы не самостоятельный, постоянно был бы привязан. Да, я бы оглядывался постоянно, что, а вот это нельзя, то нельзя. Я сейчас поскольку я председатель политической организации, я все-таки себя держу на определенной такой вот привязи. Я себе не позволяю политические суждения, которые оказались бы опрометчивыми, например. Но это, так сказать, это необходимая плата за политику.

С. КОРЗУН: Еще вопрос. Он, может быть, некорректный имеете право на него не отвечать, но в некоторых справочных изданиях Вас называют бисексуалом.

Э. ЛИМОНОВ: Да, это бред справочных изданий. Им делать больше нечего. Они, знаете, люди мыслят своими какими-то дебильными категориями. И я не могу исправить природу человеческую.

С. КОРЗУН: А жен своих, зачем брили? Там же есть аргумент. Вот Ваших жен и Ваших девушек Вы представляли такими бритыми, солдатского вида немножко.

Э. ЛИМОНОВ: Да, это легенда все. Это легенда, понимаете.

С. КОРЗУН: Т.е. не по Вашему настоянию?

Э. ЛИМОНОВ: Да, ну, людям хочется вот верить в какую-нибудь поразительную глупость. Я с женщинами сходился, если они меня интриговали, было очарование и тайна, вот я и шел, а что там брили, не брили, я надеюсь, что с их стороны было то же самое.

С. КОРЗУН: Но все отмечают, что Ваш выбор женщин, это просто выбор изысканного вкуса. И все Ваши женщины, о которых знает публика, которые известны общественности, просто великолепны.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, знаете, я мечтал всю жизнь прожить с одной женщиной. Так не получилось.

С. КОРЗУН: О чем мечтали, скажите? Прожить с одной женщиной? Иметь 10 детей. Жить в деревне и писать книги? Или что?

Э. ЛИМОНОВ: Видите ли, в деревне, наверное, все равно не получилось. Или получилось бы в деревне жить с базукой там рядом или еще. Я уверен, что у меня все равно бы получилось, как надо. А что плохого в хорошей собственно жизни. Понимаете, надо, это ведь людям нравится, им нравятся как бы приключения, история, авантюры. Они любят об этом читать. Самим им слабо. Потому что страшно. В тюрьму они не хотят. Никто не хочет. Ну, боятся, осторожничают. Там в эмиграцию, ну, тоже дураков особенно немного. Кто-то решается, кто-то нет, а если решается, подожмет лапки и все. Зато они поразительно любят читать об этом, обо всем и давать советы. Мне особенно нравятся советы. Откроешь интернет, там вообще полно советов. Но я хочу сказать, что не все так как бы стандартно. Человек, он движется не вот этим вот, ну, знаете, ну-ка я побрею еще одну жену.

С. КОРЗУН: Еще свою подругу, ну, да.

Э. ЛИМОНОВ: Это, конечно, полнейший бред. Ну, человек он движется совершенно своими страстями, эмоциями.

С. КОРЗУН: Ну, так случалось, что брили в какой-то период.

Э. ЛИМОНОВ: Я вообще вот против… смерть экономике. Я хочу лозунг вот мой такой. Экономике, арифметике. Мир почему-то считается, что он управляем исключительно деньгами. На самом деле он управляем страстями. Даже когда убивают якобы из-за денег, на самом деле, это страсти играют. Потому что это мир управляется тщеславием, гордыней. Диким количеством различных эмоцией. И вовсе ни какими то там калькуляторскими этими, знаете, падение там. Мне нравятся наши, даже Илларионов перебарщивает со своими умнейшими раскладками. Если бы все жили в таком арифметическом мире, в каком наши экономисты, Ясин там, Илларионов себе представляют, можно было бы уже давно повеситься. Слава Богу, есть эмоции, есть страсти.

С. КОРЗУН: Мир управляется страстями. Один из самых страстных людей в российской политике, наверное, Александр Проханов. Я думаю, Вы со мной согласитесь. Вы друзья, или сотрудники: Просто сотрудничали в газете "Завтра"?

Э. ЛИМОНОВ: Вы знаете, я знаю Сашу с да, 92-го года, кажется. И ну у нас не было периодов открытой враждебности. Бывали периоды как бы охлаждения.

С. КОРЗУН: И недопонимания.

Э. ЛИМОНОВ: Отхода друг от друга. Или язвительных статеек. То я чего-нибудь такое, то он что-нибудь такое ввернет. Ну, в конце концов, я просто я в него не вхожу. Я позволяю ему быть, как он есть, его новые какие-то ипостаси как бы меня не удивляют. И я только гляжу. Ну, что я там думаю про себя, не столь важно. Я смирился с Прохановым, какой он есть, такой он и есть. Я думаю, что "Эхо Москвы", кажется, с ним тоже смирилось, и вот есть он и есть.

С. КОРЗУН: Ну, слушатели могут не мириться, а "Эхо Москвы" предоставляет трибуну всем.

Э. ЛИМОНОВ: Нет, он один из самых, безусловно, ярких людей со своими…

С. КОРЗУН: Давайте на этом пока остановимся. Потому что тема нашей сегодняшней программы не Александр Проханов, а Эдуард Лимонов. И послушаем Александра Проханова об Эдуарде Лимонове.

АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ: Если считать себя лимоновским союзником, это значит брать на себя довольно тоже такую сложную, универсальную функцию. Я очень симпатизирую Лимонову, я очень ценю его творческое, писательское дарование. Я считаю, что его роль, как лидера такой радикальной, пылкой, страстной, жертвенной партии это роль абсолютно невосполнимая для сегодняшней России. И все это вместе взятое вызывает во мне восхищение. Но считать, что я являюсь союзником Лимонова, это слишком просто. И для него, и для меня.

С. КОРЗУН: Александр Проханов об Эдуарде Лимонове.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, видите, я сказал почти то же самое. Только другими словами.

С. КОРЗУН: А вот мир управляется страстями. В политике то страстных нет? Не осталось? Ну, в реальной политике.

Э. ЛИМОНОВ: Как нет? Ну, как нет?

С. КОРЗУН: Или Вы думаете, что Эдуард Лимонов и Александр Проханов делают реальную политику?

Э. ЛИМОНОВ: А у нас даже Путин страстный человек. Т.е. он, конечно, дисциплинированный и все такое…

С. КОРЗУН: Т.е. Вам нравится Путин, как политик?

Э. ЛИМОНОВ: Мне абсолютно не нравится, потому что он деспот. Это мое четкое решение и понятие.

С. КОРЗУН: Ну, а как же страсть когда глаза горят?

Э. ЛИМОНОВ: А почему, знаете, вот говорят, что даже эта история с Лукашенко началась с того, что Путин бегал по кабинету и говорил: он меня не уважает, он меня не уважает. У нас часто выдается за высокую политику именно это движение того или иного лидера, того или иного политика. Кто-нибудь кричит, предположим, депутат Икс кричит: я его урою. Мир видит только надводную часть айсберга. А на самом деле это глыбы страстей. Безусловно, я, например, когда-то обидел в советской России некоего Зенона Позняка. Это руководитель белорусского народного фронта. Сейчас он, по-моему, живет в изгнании в Соединенных Штатах. И вот я приехал туда в 94-и году с выступлением. И должен был выступать в доме культуры. И он прислал своих людей, несколько автобусов, около 500 человек. Они разгромили этот дом культуры. Они дрались со своим ОМОНом. Меня там защищали люди. У них там были разрезаны, колотые резанные раны. Пришлось бежать из этого дома культуры. Вот я потом узнал, чему причина. Вот эта статья в "Советской России". Вот как люди, страсти только они и бушуют. Простому, нормальному обывателю это не видно.

С. КОРЗУН: А Лукашенко страстный? Вы первый его упомянули, кстати. Есть и вопросы и из интернета. Сначала скажите, страстный он или нет на Ваш взгляд?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, я думаю, что да, по-своему, безусловно.

С. КОРЗУН: Вам он нравится, как политик? Как действующее лицо политики?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, знаете, он охранитель такого советского заповедника. Я, скорее сторонник революционеров. Там Кастро. Уго Чавес. Ну, в меньшей степени, может, Уго Чавес, на него надо еще посмотреть. Ну, Кастро, например, действительно профессиональный революционер. И вот тот, кто вносит нечто новое, а Лукашенко несколько не такой. Я, будь я на его месте, предположим, я бы создал из Белоруссии просто плацдарм для совершенно какой-то новой абсолютно революционности и просто экспортировал бы ее в Россию, в Украину и в Литву. Куда угодно. У него огромные возможности. И он вместо этого сидит. Его бы любили, обожали, если бы он…

С. КОРЗУН: Так его любит народ, результаты на выборах.

Э. ЛИМОНОВ: Понимаете, он больше для пенсионеров приятен. Он им устроил отличную жизнь. А он сам, наверное, да, революционный тип. Но он один. Понимаете, единственный революционер в Белоруссии. Никому другому он не позволяет. Если бы он позволил, все были бы счастливы, тогда ринулись бы толпы удальцов.

С. КОРЗУН: Я к вопросу из интернета от Михаила Моисеева. "Мне нравится то, как Вы действуете против режима, - написал он, - но определенные двойные стандарты Вашей политики налицо. Скажем, Вы назвали покойного Ниязова проклятым диктатором, а Лукашенко – Ваш союзник".

Э. ЛИМОНОВ: Ну, имею право. Я вот. Эдуард Лимонов, я имею право.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы так оцениваете людей.

Э. ЛИМОНОВ: Я имею право иметь свой взгляд. Не надо меня равнять с этой полки книг и ставит, поправлять, чтобы я был в одну шеренгу со всеми. Вот так я считаю.

С. КОРЗУН: Эдуард Лимонов. В 92-м году, вернувшись в Россию, уже в Российскую Федерацию, Эдуард Лимонов сначала вступает…

Э. ЛИМОНОВ: Это тоже, знаете, это тоже как бы все приблизительно. Там вернувшись… Я приехал первый раз в 89-ми году. Подумал, черт знает, что тут творится. Я подумал, что раньше было больше порядка. Раньше как-то государство было достойно. Куда они катятся, сказал я себе.

С. КОРЗУН: Ну, оставили страну. Без Вас вот она и докатилась до этого.

Э. ЛИМОНОВ: Может, и без меня. Может. Может.

С. КОРЗУН: В общем, в 92-м году, факт, Вы вступили в Либерально-демократическую партию. ЛДП тогда.

Э. ЛИМОНОВ: Нет, это миф. Никогда не был членом ЛДПР.

С. КОРЗУН: ЛДП тогда она называлась еще. Не ЛДПР. Она, наверное, была не зарегистрирована. И не номинировались на всероссийское бюро расследований на шефа?

Э. ЛИМОНОВ: Нет, я был попутчик. Буквально на протяжении 92-го года всего-навсего. Был попутчик Жириновского и ЛДПР. И действительно в его теневом кабинете, что тогда было ново и свежо, я был одним из членов теневого кабинета.

С. КОРЗУН: Эдуард Лимонов. А у нас Алексей Митрофанов о том периоде, об уходе.

АЛЕКСЕЙ МИТРОФАНОВ: Лимонов ушел в 92-м году из ЛДПР, потому что ему хотелось радикальных действий. Он думал, что ЛДПР – это такая радикальная партия, которая будет создавать, как Шешель там боевиков и готовиться к революционному восстанию. Но ЛДПР оказалась парламентской политической организацией, гражданской организацией, и, конечно, это его разочаровало. Это первое. Второе, есть момент субъективный. Он яркая звезда, это не отнимешь. И, конечно, присутствие двух звезд, Жириновского и Лимонова вместе, вряд ли это могло продлиться долго по законам политического жанра.

С. КОРЗУН: Алексей Митрофанов, с чем согласны, с чем нет.

Э. ЛИМОНОВ: Да, я согласен, Леша – умненький человек. Чего тут говорить. Он многое мог бы, да. Я с ним согласен, да.

С. КОРЗУН: После этого пробовали еще несколько инициатив, прежде, чем вышли на идею, или на организацию собственной партии национал-большевистской. Название, конечно, выглядит дико для современного общества.

Э. ЛИМОНОВ: Я Вам скажу, как это выглядело. Все было очень просто. С 90-го года я стал публиковать статьи в российской прессе. В начале меня публиковали "Известия". Тогда были дикие тиражи. Там что-то 17 миллионов и т.д.

С. КОРЗУН: В то время еще были.

Э. ЛИМОНОВ: Потом, когда пришел Голимбиовский, меня из "Известий" выставили. Я ушел в "Советскую Россию". Все сказали, какой ужас, куда ты ушел, ты растоптал свое доброе имя. Я не растоптал свое доброе имя, но я публиковался до 93-го года, до конца в "Советской России". И в начале я пытался воздействовать на то, что происходило здесь, как журналист. Вы знаете…

С. КОРЗУН: Как литератор, как публицист, скорее, конечно.

Э. ЛИМОНОВ: Накануне последнего пленума вот этого КПСС, я сидел у Чигина и говорил ему: Валентин, я не помню его отчества, я говорил: уберите Горбачева, уберите. Он все Вам развалит к чертовой матери, пока не поздно, забаллотируйте его. Клянусь, я подстрекал. Уберите его от власти. Чигин не был уверен, что им удастся, но они хотели этого. Ну, они не убрали. Все покатилось. Потому что я видел, что страна разваливается. Но когда я понял, что мои статьи ровным счетом ничего не меняют, я, в конце концов, к концу 92-го года пришел к твердой уверенности, что нужно самому вмешаться в это. Понимаете, и это было честное движение души человека, который пытался что-то сообразно своему пониманию ситуации и со своим опытом 20-летней жизни на Западе вот вмешаться в эту ситуацию.

С. КОРЗУН: Откуда это дикое у современного человека название национал-большевизм, которое сразу и национал-социализм вызывает в памяти и большевизм, который не совсем добрую память оставил.

Э. ЛИМОНОВ: Ничего, знаете, да, Вы знаете, это не совсем так. Вот у людей рождения 80-х годов и 90-х это вовсе не дикое название. Во всяком случае, я не говорю, что большинству из них, но части этих людей да. А во-вторых, я никогда не вмешиваюсь во все эти пересуды, полемику вокруг национал-большевистской партии, но если вспомнить, собственно говоря, национал-большивизм никогда не ассоциировался ни с фашизмом, ни со сталинизмом. Это была совершенно особая, возникшая впервые она упоминается в 18 году. Основатели, достаточно прочесть книгу Агурского, великолепная книга покойного Агурского. Так она и называется "Национал-большевизм", И там все поставлено на свои места. И в истории поставлено на свои места. Основатели национал-большевизма – русские. Устрялов, он погиб в сталинских лагерях в 37-м году. И второй, Эрнст Никиш, сидел при Гитлере, вышел и умер в 52-м году от всех этих… Это совершенно не то, что нацизм. Поэтому, когда мне кричат всякие там люди, которые пытаются обосновать свою позицию. Например, Белых там чего-то постоянно апеллировал то к программе НБП, то еще, это все просто попытка оправдать свою собственную слабость, либо оправдать свою позицию на стороне Кремля. Это ничего не имеет общего ни с настоящим национал-большивизмом, каковой он есть, и каковой и мы пытались наследовать. Позднее, видимо, мы в чем-то видимо отошли от…

С. КОРЗУН: В программе Вашей партии было написано, если я не ошибаюсь, если не врут источники: "Сущность национал-большевизма – испепеляющая ненависть к античеловеческой системе троицы – либерализма, демократии, капитализма".

Э. ЛИМОНОВ: Мы писали и не такое. Мы писали и не это. У нас были программы. Был конкурс на лучший проект революции, например. Серьезные такие вещи, да. Но хочу Вам сказать, что те, кто апеллирует к программе там 1994-го года, 95-го, они берут материалы газеты "Лимонка". Первый съезд национал-большевистской партии, всероссийский съезд национал-большевистской партии состоялся 1-го и 2-го октября 98-го года. Поэтому когда г-н Белых там, тряся неизвестно откуда добытыми цитатами, вдруг левый, вообще, чего он лезет в нашу партию, мы же не лезем в его СПС…

С. КОРЗУН: Нет, ну, положим, партии у Вас, как таковой нет официально, по крайней мере.

Э. ЛИМОНОВ: Как это нет? А что СПС есть официально? Да, нас больше намного. чем в СПС. Это даже сравнения нет.

С. КОРЗУН: Нет, это я просто к вопросу о регистрации, официально в которой окончательно отказали. Т.е. политическое движение есть, а партии нет.

Э. ЛИМОНОВ: Нет, что значит регистрация. Иисуса Христа что зарегистрировали? Его партию и всех апостолов. Они что пошли в Рим и эта им поставили печати. Вот мы Вас регистрируем, Вы как организованная политическая, или какая религиозная организация. Бред настоящей партии или группе лиц энергичных никакой регистрации не нужно.

С. КОРЗУН: А юр. лицо вот есть у Вас сейчас формально, или вообще нет?

Э. ЛИМОНОВ: Нет, нас лишили этого всего. Нас просто лишили, сочли чрезвычайно опасными где-то в районе 2001го года еще, я полагаю, в одно время с моим арестом. И стали нас закатывать в асфальт усиленно, но, как Вы видите, уже 5, или 6 лет закатывают, но ни к чему это не привело.

С. КОРЗУН: Я все-таки (НЕ РАЗБОРЧИВО)еще раз, извините меня, за это слово, к программе партии. Может быть, какой-то более ранней: "Глобальная цель национал-большевизма – создание империи от Владивостока до Гибралтара на базе русской цивилизации",

Э. ЛИМОНОВ: Великолепно.

С. КОРЗУН: Т.е. вот это и есть цель.

Э. ЛИМОНОВ: Это перефразировка де Голя, напомню Вам, Вы должны это знать. Что Европа – от Гибралтара до Владивостока. От Владивостока до Гибралтара. И только. А Вы не хотите такую Европу даже вот сейчас?

С. КОРЗУН: На базе русской цивилизации?

Э. ЛИМОНОВ: А почему нет?

С. КОРЗУН: Да, меня как-то устраивает, что разные цивилизации, в общем, сосуществуют. Я то в этом смысле та самая космополитическая интеллигенция, которая является Вашим внутренним врагом.

Э. ЛИМОНОВ: Нет, ну, Вы за это? За от Владивостока до Гибралтара? Я тоже.

С. КОРЗУН: Да, нет, я, в общем, от нулевого меридиана до самого последнего. И от Северного до Южного полюса.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, это Вы знаете, вот то, что Вы сказали, это не упрек. Это даже как-то…

С. КОРЗУН: А я Вас не упрекаю. Я журналист. Я не публицист. Я журналист. Я пытаюсь выяснить Вашу позицию и задаю разные вопросы.

Э. ЛИМОНОВ: Да я Вам сказал, это перефразировка знаменитого деголевского изречения, который был за объединенную Европу от Гибралтара до Владивостока.

С. КОРЗУН: Т.е. мне важно понять Вы остаетесь как бы на этих позициях, на программных. Вы Эдуард Лимонов, как идеолог вот этого движения национал-большевизма.

Э. ЛИМОНОВ: Я действительно за объединенную вот эту вот, если хотите, это уже не будет Европой, разумеется…

С. КОРЗУН: За империю большую.

Э. ЛИМОНОВ: За объединенную такую вот общую семью, да, от Гибралтара до Владивостока.

С. КОРЗУН: Эдуард Лимонов. Без политики, конечно, не обходиться. Есть еще у нас одно мнение. Мы спросили мнение независимого эксперта. Это политолог Лилия Шевцова. К моему удивлению она тоже как бы ничего такого опасного для Вас в политическом смысле не высказала. Послушаем ее.

ЛИЛИЯ ШЕВЦОВА: Эдуард Лимонов – маргинальный политик. Но у него есть два качества, как минимум. которые заставляют наблюдать за ним, по крайней мере, с интересом. Он ярко, точно, драматически воспринимает российскую реальность. Можно не соглашаться с его идеями, предложениями. Они мало реалистичны сегодня, но они интересны. И он явно человек, который имеет энергетику и очень включен в нашу российскую жизнь. И второе у него есть молодежь. За ним идут молодые люди с чувством миссии, и. кстати, готовые страдать за нее, и не исключено, что именно партия Лимонова, делает тот эксперимент, который окажется интересным в будущем. Именно они начинают создавать формы и действа уличного протеста в России.

С. КОРЗУН: Лилия Шевцова, представитель той самой космополитической, космополитичной интеллигенции.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, я не знаю, что такое космополитичная интеллигенция.

С. КОРЗУН: Ну, в программе у Вас тут. Я тоже не знаю, поэтому спросил.

Э. ЛИМОНОВ: Я не знаю. Я хочу Вам сказать, что в то время с 94-го по 98-й в газете был напечатано, по-моему, 5 или 6 вариантов программ. Может быть, даже больше.

С. КОРЗУН: Т.е. Вы их даже не читали?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, как, что-то я читал, в чем-то я участвовал, какие-то пункты я сформулировал. Но я вовсе, представьте себе, вовсе не вычитывал, знаете, газету. И сегодня я иногда не читаю по 10 номеров газет. Не столь важно. Я просто хочу сказать, что мне лестно то, что сказала Шевцова, за исключением того, что слово "маргинальный". Можно было сказать, что Ленин там руководитель маргинальной партии действительно. К 17 году…

С. КОРЗУН: До победы конечно.

Э. ЛИМОНОВ: Партия была абсолютно разгромлена в России. Об этом писали сами большевики с надрывом.

С. КОРЗУН: Т.е. Вам слово само не нравится. Вот как литератору.

Э. ЛИМОНОВ: Нет, "маргинальный", оно ничего не выражает. Оно что выражает?

С. КОРЗУН: "На полях". "Марш поле" по-французски, Вы хорошо знаете.

Э. ЛИМОНОВ: Знаете, ну, поле дайте мне завтра телевидение, и Вам не будет не только поле, а такой центр, что дальше ехать будет некуда.

С. КОРЗУН: А кто бы Вам дал телевидение?

Э. ЛИМОНОВ: Вот, Вы понимаете, есть ситуации. Ленину тоже ничего не дали.

С. КОРЗУН: Поэтому Вы в 93-м году Останкино пошли брать самостоятельно?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, я пошел совсем народом и не каюсь. Я считаю, что правильно было. Хотя это было столкновение, безусловно, это была не наша война. Это было столкновение двух ветвей власти. Ставленника, в конце концов, и Руцкой был вице-президентом, и Ельцин был президентом, Хасбулатов был ставленник, вспомните, как его выбрали в председатели Верховного Совета. Он же был ставленник Ельцина. Но то, что люди туда пошли и подставили свою шкуру, ну, что это была обязанность. Кто был честен и безрассуден, вот все пошли.

С. КОРЗУН: Писали, что один из Ваших любимых героев Юкио Мисима.

Э. ЛИМОНОВ: Это не есть правда абсолютно.

С. КОРЗУН: Т.е. к самурайской этике Вы такого пиетета не имеете.

Э. ЛИМОНОВ: Я написал книгу под названием "Убийство часового". И она была написана в 92-м году, т.е. вышла она в 92-м году и по-французски и по-русски, когда еще в России никто понятия не имел, кто такой Мисима, меня действительно интересовал не Мисима. а книга Хагакуры, которая позднее вышла в переводах. И вот японского монаха Йоши Ямамота, в которой воспевалась доблесть, храбрость, героизм. И мне она была очень близка, эта книжка. Тем более, это было время войн, горячих точек. И я порой с одной войны на другую попадал.

С. КОРЗУН: А что Вы искали там?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, как, а знаете, а чего искал Хэмингуэй? Чего искал на войне Оруэл?

С. КОРЗУН: Приключений на свою…

Э. ЛИМОНОВ: Нет, не приключений. Хэмингуэй нет. Вы знаете, люди в войне чрезвычайно интересные. Когда они на самом высшем пике такого экстаза, ну, это подъем между жизнью и смертью. Безусловно, это ситуация экстремальная.

С. КОРЗУН: Ну, Вы участником или наблюдателем ездили туда?

Э. ЛИМОНОВ: Конечно, мне было это интересно.

С. КОРЗУН: Участником или наблюдателем?

Э. ЛИМОНОВ: Вы знаете, сегодня небезопасно говорить, кто там кем был. Я ездил, попадал я туда, как журналист, потом я свои статьи публиковал в различных изданиях. В основном во Франции, в других странах. И в России потом. В той же "Советской России" в газете. Репортажи. Ну, вот я был практически на всех войнах. Не был в Карабахе, и потом в Чечне не был. Но до 93-го года во всех горячих точках.

С. КОРЗУН: Но Чечню Вы поддержали тогда в 95-м. Это правда, да?

Э. ЛИМОНОВ: Мы поддержали Ельцина, да, совершенно верно. Это было партийное решение. Первую войну мы поддержали.

С. КОРЗУН: А вторую?

Э. ЛИМОНОВ: А вторую нет.

С. КОРЗУН: А почему, в чем разница?

Э. ЛИМОНОВ: А Вы знаете, войны не могут длиться. Столетней войны быть не может. Это уже как бы бред, столетняя война существовала, но это такое изнурение всех ресурсов. И война потеряла свой характер войны за российскую территорию. Потеряла по многим причинам. Появился такой фактор, как кланы, пророссийские якобы, на самом деле, отстаивающие свои собственные интересы. И когда русские солдаты стали гибнуть за кланы Кадыровых, Ямадаевых и прочих, то мы эту войну решительно как бы поставили на место и сказали: вот это кровопролитная война и надо ее заканчивать, потому что она длится уже, смотрите сколько, уже получается чуть ли не 13-й год с перерывом.

С. КОРЗУН: Эдуард Лимонов. Времени остается немного, вопросов еще целая туча. Ну, задам такой, наверное, не могу не задать. Некоторые утверждают, что Ваша борода, ну, относительно недавнее приобретение, раньше Вы были без бороды, ее, как образ, придумал Березовский. И те же люди утверждают, что и деньги Березовского шли на Вашу партию, на различные акции. Это так?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, у них есть доказательства какие-нибудь?

С. КОРЗУН: Пишут. Ну, я Вас спрашиваю.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, пишут, и пусть пишут. Доказательств нет, пусть идут…

С. КОРЗУН: Это так, или не так.

Э. ЛИМОНОВ: Чего я должен оправдываться в чем?

С. КОРЗУН: Нет, а почему оправдываться? Что Березовский – человек, не осужденный по суду, хотя и находящийся в розыске.

Э. ЛИМОНОВ: К сожалению, олигархи не дают денег, хотя я сказал, вот от Кремля денег никогда бы не взял. А от олигархов, я в свое время написал статью…

С. КОРЗУН: А от кого взяли бы?

Э. ЛИМОНОВ: Да, взял бы и от российских олигархов, и от бывших российских олигархов. взял бы, конечно.

С. КОРЗУН: От кого угодно. А исключения для кого-нибудь сделали бы?

Э. ЛИМОНОВ: Ну, знаете, у меня нет таких прямо, это самое. Экспроприируя награбленное. Назовем вот так вот, такая позиция.

С. КОРЗУН: А на что существует Ваше движение, кстати? И политические партии то государством финансируются в размере там одной секретарской ставки в течение года, или что-то в этом роде.

Э. ЛИМОНОВ: Знаете, это нормальные, ненормальные партии бюрократические, да. Когда-то Хакамада назвала цифру, которая заставил взяться за голову. Она сказала, что для функционирования политической партии необходимо где-то около 50 000 долларов в месяц. Я запомнил эту цифру. И я Вам скажу, что мы жили просто годами на те деньги, которые зарабатывал я своими несчастными книжками и случайными приношениями каких-нибудь вдруг очаровывавшихся наши людей, которые, например, там кто-то нам дал денег не первый съезд. Чуть-чуть, не помню, какие, потертые фунты стерлингов кто-то отдел. Это копейки, на самом деле. Это копейки. Потому что все делалось и делается до сих пор в большой степени на энтузиазме. И никаких. Вы знаете, офисов нас всех лишили. Поочередно, выставив оттуда с помощью ОМОНа, как военные операции, ликвидировав нас. Три офиса у нас просто вот захватили и нас вышвырнули. Поэтому деньги крайне небольшие требуются на такую партию, как наша, хотя, конечно, если бы деньги были бы мы бы усилили связи межрегиональные, люди к нам бы чаще ездили в Москву. И я бы мог бы ездить больше по регионам, поскольку это все затратно. Вы понимаете.

С. КОРЗУН: Т.е. искатели сокровищ в будущем не будут искать деньги партии, имеется в виду партии НБП.

Э. ЛИМОНОВ: Я Вам абсолютно …

С. КОРЗУН: А их надо искать на чековых книжках и кредитках Эдуарда Лимонова.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, прямо. А у меня ничего нет, Вы знаете. У меня даже…

С. КОРЗУН: Да, ладно, литературная деятельность то Вам приносила, наверное.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, это копейки. Вы знаете, что средний заработок, там я не знаю. Сейчас писатель, если он тысячу долларов получает за книгу, то он счастлив. Я получаю больше. Но не настолько. Вот переиздать книгу, ну, несколько тысяч получишь.

С. КОРЗУН: А против пиратов боретесь? Поскольку практически все Ваши произведения можно найти так или иначе в интернете или скачать.

Э. ЛИМОНОВ: Ну, а что в интеренете…

С. КОРЗУН: Или даете возможность, пускай скачивают, читают, пускай отчисления там…

Э. ЛИМОНОВ: Вы знаете, это надо потратить жизнь, выискивая, кто это, что, легче написать новую книгу или переиздать старую, чем заниматься этой казуистикой. Я знаю, что такое суды. Я участвовал в огромном количестве судов.

С. КОРЗУН: А на что Вы хотели бы потратить свою жизнь? И хотели бы изменить ее? Ну, вопрос традиционный.

Э. ЛИМОНОВ: Вы знаете, материально у меня у самого никаких особенных нет. Вот я купил себе вельветовый пиджак, вышел из тюрьмы, и у меня еще есть пара. И мне не надо. Понимаете, не стремлюсь. Вы знаете, что у меня нет квартиры вообще. У меня и прописки нет. Это абсолютно правда. И я и не стремлюсь. Я считаю, что квартира – это ядро на ногах человека. Мешает его подвижности, жизни стремлению. Он сидит, как курица, наседка на своей квартире. Полирует ручки вместо того, чтобы придумать какой-нибудь нормальный проект.

С. КОРЗУН: Нормально. А у Вас условно-досрочное закончилось уже? Не боитесь…

Э. ЛИМОНОВ: Да, закончилось.

С. КОРЗУН: Не боитесь, что милиционер на улице подойдет, проверит документы, регистрации нет и все.

Э. ЛИМОНОВ: Милиционеры меня узнают, как правило, и ничего у меня не проверяется. Стараются смотреть в сторону лучше.

С. КОРЗУН: Для Богдана, для своего ребенка. Вопрос, может, тоже традиционный для программы. Осталось у нас уже, наверное, чуть менее одной минуты. Желаете такой жизни, как Ваша?

Э. ЛИМОНОВ: Он, знаете, он сам. Я считаю, что навязывать абсолютно ничего не надо. Все, что я и Катя мы могли ему дать, мы дали ему жизнь. А что он там для себя выберет. Да, любая судьба будет хороша для меня.

С. КОРЗУН: С какой страной Вы связываете его будущее?

Э. ЛИМОНОВ: С Россией…

С. КОРЗУН: С Россией исключительно?

Э. ЛИМОНОВ: Я считаю, что, конечно, с Россией. А где еще? Здесь очень все порой непредсказуемо, порой невероятно. Все быстро летит, меняется. Иногда страшно, тюрьма, но зато это, собственно, жизнь такой и планировалась, видно, Господом.

С. КОРЗУН: Эдуард Лимонов был гостем программы "Без дураков". Спасибо Вам огромное, Эдуард Вениаминович…

Э. ЛИМОНОВ: Спасибо Вам.

С. КОРЗУН: За ответы на вопросы, которые нас интересовали. Счастливо, всего доброго.

Э. ЛИМОНОВ: До свидания.