Чему учит революция - Юрий Шевчук - Культурный шок - 2014-02-01

К. ЛАРИНА: Сегодняшний «Культурный шок» можно назвать «Особым мнением», поскольку в эту субботу в Москве оказался Юрий Шевчук, музыкант, лидер группы «ДДТ», вообще просто Юрий Шевчук, поэтому мы решили встретиться. И спасибо Юре зато, что нашел время для нас. Добрый день. Здравствуйте.

Ю. ШЕВЧУК: Здравствуйте, Ксения. Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Приехал я с супругой Екатерины на День рождения Юрия Михайловича Роста, замечательный человек, пароход, альпинист, где он только не был. Главное, что в нем потрясает, это отношение к простому человеку, очень бережное, любовное, настоящее художническое. Так что мы все его поздравляем.

К. ЛАРИНА: У нас сегодня такой марафон ростовский, поскольку все гости сегодняшнего дня, они все начинают эфир с этих слов – я сегодня иду на День рождения к Юрию Росту.

Ю. ШЕВЧУК: Да.

К. ЛАРИНА: Дорогие друзья, для вас открыты все возможные средства связи. Смс +7-985-970-4545, в FaceBook помещена фотография, превью, где есть наш сегодняшний гость, под этой фотографией можно присылать вопросы на моей страничке «Ксения Ларина». Мы хотели говорить о событиях на Украине, и, конечно, мы об этом будем говорить с Юрой, но начала бы я все-таки с другого, поскольку главным событием в нашем журналистском цеху стала невероятная история вокруг телеканала «Дождь». Я думаю, Юрий Шевчук тоже в курсе. Как вы расцениваете эту историю? Насколько был правомерен или неправомерен вопрос, который был поставлен в эфире, который послужил детонатором общественного взрыва вокруг телеканала «Дождь».

Ю. ШЕВЧУК: Власть долго ждала какого-то маленького ляпа и использовала это для того, чтобы закрыть надоедливый своей объективностью телеканал «Дождь». Я поддерживаю это телевидение, «Дождь» я смотрю, я подписался на «Дождь», заплатил тысячу рублей. Надеюсь его смотреть весь год и получать объективную информацию.

К. ЛАРИНА: Получится? Не добьют до конца, как вы думаете?

Ю. ШЕВЧУК: Думаю, что нет.

К. ЛАРИНА: Понятно, что это был только повод, как вы правильно сказали, поэтому можно было споткнуться где угодно. Но вот сам вопрос, как вы его расцениваете?

Ю. ШЕВЧУК: Не нужно было им его задавать, некорректно. Потому что он был так задан, как будто бы миллион погибших в блокаду, они погибли зря. Нужно ли было отдавать Питер, Ленинград фашистам? Во-первых, фашисты не хотели его брать. Я бы поставил этот вопрос иначе. Виновна ли власть Советского Союза в том, что случилась блокада и в том, что люди погибли? Когда я переехал жить в Питер, у меня были удивительные встречи с несколькими бабулями, которые пережили блокаду, которые были в зрелом возрасте во время войны. И одна бабка рассказала мне про свою соседку.

У меня этот рассказ записан, может быть, я когда-нибудь его опубликую. Эта женщина жила с мужем и ребенком, и она пошла отоваривать карточки, эти 125 граммов, и карточки то ли потеряла, то ли украли у нее в очереди. Она вернулась домой без хлеба. А в том дворе была щель от бомбежек, куда прятались люди. Она легла в эту щель и умерла, буквально от горя, что нечем кормить семью, что они все умрут с голода. Она написала записку мужу (это реальный факт): «Ешьте меня потихонечку, и вы будете живы». Истории были колоссального духа, духоподъемные.

Были и сволочные истории, когда Жданов говорил осенью 1941-го, что еды не надо, у нас всё есть. Т.е. из-за какой-то своей трусости бюрократической не обрисовал кремлевскому начальству, Сталину реальное положение вещей. Масса историй. Конечно же, для петербуржцев блокада – это день святой. И не нужно было этот вопрос задавать. Хотя, конечно, вопросы можно задавать любые. Но не всегда они вовремя бывают. Поэтому здесь был какой-то прецедент, но, с другой стороны, вспомним о том, что в «Комсомольской правде» одна журналистка написала…

К. ЛАРИНА: Про абажуры.

Ю. ШЕВЧУК: Что из вас сделать абажуры. Тоже некорректно. И «Комсомольская правда» живая, печатается до сих пор. Т.е. неадекватное отношение.

К. ЛАРИНА: На самом деле это еще и опасный прецедент. Даже, допустим, я принимаю такое восприятие этого вопроса, что, может быть, он был некорректен. Но всё равно мы наблюдаем сейчас, что людей судят практически за инакомыслие, это так. Получается, что у нас есть некие табуированные зоны, которых не имеет права касаться никто. Потому что на самом деле правду о том, что происходило во время войны, никто не знает. Мало того, ее всё запихивают и запихивают обратно. Не хотят это ворошить.

Ю. ШЕВЧУК: Любая власть, она поступает с историей как разгульной девкой, имеет ее как хочет, ставить историю именно в ту сексуальную позу, которая эту власть устраивает, извините за такой грубой юмор, но иначе я не могу сказать.

К. ЛАРИНА: Тут среди вопросов есть и такой вопрос, что сейчас в связи с этой историей опять в Думе рассматривают этот законопроект о запрете реабилитации нацизма, так они это называют. И наш слушатель спрашивает: «А когда будет закон, запрещающий реабилитацию сталинизма в нашей стране?»

Ю. ШЕВЧУК: Согласен. Вопрос поставлен точно. Это следствие того, что суда, серьезного разбирательства сталинского дела в стране не было. Был Нюрнбергский процесс, но Сталина не судили так серьезно, поэтому это будет продолжаться довольно долго. Потому что вот эта народная ностальгия по сильной руке, такая феодальная ностальгия об Иване Грозном, она присутствует, и она, конечно, нашего брата уже утомляет, скажем мягко.

Я прочитал все вопросы, там был вопрос: «Воевал ли кто-то в вашей семье с фашистами?» Мой отец Шевчук Юлиан Сосфенович начал войну в 1943 году лейтенантом, он 1925 года рождения, закончил капитаном артиллерии, дошел до Австрии. Это ответ о моем отношении. Был настоящий солдат, его обожают многие военные. Он жил в Уфе. В прошлом году мы его потеряли. Он был удивительный человек. И мне военные историки нашли в архивах историю одной награды отца. Были тяжкие бои на Днепре, он был в составе Первого Украинского фронта. Несколько связистов убило, их часть попала в окружение. И мой отец восстановил связь - многие военные знают, чего это стоит, - под шквальным огнем. Так как они были в окружении, он переполз на сторону противника, восстановил эту связь и вернулся обратно контуженным, но живым. Он получил за это Орден Красной звезды.

К. ЛАРИНА: Много рассказывал о войне?

Ю. ШЕВЧУК: Вообще не рассказывал. Отец рассказывал о войне только какие-то юмористические вещи. От него было не добиться. Он говорил, что это настолько бесчеловечно всё… Настоящие фронтовики, как правило, об этом не рассказывают.

К. ЛАРИНА: Я как раз хотела сказать, что Юрий Шевчук представитель типичной советской семьи, в которой перемешаны все нарывы, страдания истории. Там есть и война, и репрессии…

Ю. ШЕВЧУК: Отец на фронте в партию вступил, мать у меня почетный полярник. Там есть вопрос, кто же я – хохол, украинец, русский?.. Я хочу сказать, что, с одной стороны, Шевчуки, Кузьменко и еще одна ветвь нашего рода – это такие казацкие линии, а с другой стороны, я абсолютный татарин, Гареев моя фамилия, мамина, и дед у меня Акрам, и бабка Талига. И в этом смысле я благодарен судьбе, что я такая смесь кровей. Это мне помогает понимать и мусульман, и христиан, помогает мне жить помогает мне верить в то, что все люди – братья.

К. ЛАРИНА: Вы родились в ссыльном краю-то.

Ю. ШЕВЧУК: Да, на Колыме.

К. ЛАРИНА: Как туда попали?

Ю. ШЕВЧУК: Нашу семью – и ту, и другую ветвь – в сталинские времена забросило именно в те края.

К. ЛАРИНА: Раскулаченные были?

Ю. ШЕВЧУК: По-всякому.

К. ЛАРИНА: А вы вообще собирали историю?

Ю. ШЕВЧУК: У меня дедушку Сосфена расстреляли в 1937 году в Красноярске на лесоповале. Дед Акрам, его отца расстреляли, потому что он был мулла и полностью не принял советскую власть, рубился с ней как мог. В общем, однажды его увезли, и больше его не видел никто. Мы искали. Если мы знаем какое-то общее место захоронения в красноярской тайге одного своего деда, то про второго даже не знаем, где он. И всю семью вывезли на севера. В общем, наша семья хлебнула, как и любая другая, так тогда было.

К. ЛАРИНА: А вам это рассказывали когда? Всё, что случилось с семьей, вы когда об этом узнали?

Ю. ШЕВЧУК: Отец в какие-то времена не скажу, что был напуган, но наши предки привыкли молчать, потому что это могло затронуть их семью прежде всего. Поэтому особо много не рассказывал, и фотографий много не осталось. Как обычно. Всё жгли, боялись обысков, арестов.

К. ЛАРИНА: А за вас не боялись, когда вы пошли в рок-музыку и вообще протестное пространство?

Ю. ШЕВЧУК: Отец меня очень сильно критиковал. Он хотел, чтобы я был инженером. Инженера из меня не вышло. Когда уже началась травля серьезная и я был уже на каких-то допросах – это было в 80-х годах, - то отец ходил в обком партии и бился там за меня. Но мне этого не сказал, меня он всячески, мягко говоря, критиковал. У нас там бои были.

К. ЛАРИНА: У нас получился неожиданный экскурс в историю семью Шевчуков.

Ю. ШЕВЧУК: Мы говорим о людях.

К. ЛАРИНА: Тогда, конечно же, надо вернуться к Украине, тем более здесь какое-то кровное родство с этой земле украинской. На прошлом Майдане Юрий тоже активно выступал, пел на Майдане.

Ю. ШЕВЧУК: В 2004 году. Я и начну с того времени. Потому что меня тоже в чем-то обвиняли, в каком-то непатриотизме, еще в чем-то. Меня трудно обвинить в непатриотизме, потому что я столько раз бывал в горячих точках, да и вообще много чего сделал. Я пошел в армию именно тогда, когда она была в полной заднице и когда люди в погонах боялись ходить по улицам, вы помните 90-е годы. Мне было очень не по себе от этой ситуации. Я как мог поддерживал наших военных, солдат. И пел, конечно, и с ними хлеб-соль делил. Сейчас армия уже в другом состоянии находится.

В 2004 году я приехал на Майдан. Я даже иногда, может быть, не строю логических цепей, почему я туда еду. Порыв сердца. Я привык доверять своему сердцу. Первое впечатление, первый порыв, я понимаю, что он правильный, мой жизненный опыт об этом говорит. А когда ты начинаешь думать очень много – допустим, драться или не драться, - ты, естественно, начинаешь трусить. И все детские драки меня этому научили. Трусить не нужно. Поехал на Майдан, три дня ходил, слушал, смотрел, общался. И потом решил спеть. Правда, рядом со мной на сцене – у меня там есть хорошие друзья, мотоклуб «Silver Bullets», мы попросили со сцены всех политиков. Потому что я с политиками на одной сцене стараюсь не стоять, у меня есть такое кредо. И я там спел о дружбе Украины и России. Потому что меня очень подламывали некоторые речи там, все-таки недружественного характера. И некоторые ораторы путали нелюбовь к российскому правительству и нелюбовь к России. И я об этом сказал. И спел.

К. ЛАРИНА: Давайте мы остановимся. У нас сейчас новости. Напомню, что сегодня в нашей студии Юрий Шевчук.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Сегодня в нашей студии Юрий Шевчук. Мы говорим обо всем, что происходит вокруг нас за последние дни. Перед новостями мы отправились на Майдан 2004 года, на котором побывал Юра. Но я знаю, что и на этом Майдане вы тоже были.

Ю. ШЕВЧУК: Я не политик. Главное - чтобы твои помыслы были чисты. Как бы достучаться до людей, которые поверхностно рассуждают? Когда ты живешь в обществе, где провозглашена демократия и равенство всех перед законом, и равенство всех граждан перед судом, или декларируется финансовое благополучие, и ты общаешься с людьми просто как музыкант, художник и видишь, как в России сейчас тоже, отдельно взятое, жуткое, страдающее одиночество.

И этих одиночеств сейчас очень много, именно страдающих в одиночку людей, страдающих от этой несправедливости жизни, от беспредела властей, от беспредела многих силовиков, бюрократии, от того, что твои деньги крадут, что у тебя нет никаких перспектив, никакого света, ни тебе, ни твоим детям. И ты сидишь, пьешь горькую на кухне и материшься. Сейчас таких друзей на Украине у меня тоже много, которые не на Майдане, а просто тихо воют по кухням. Потому что никаких перспектив. Как писал Альбер Камю в книге «Бунтующий человек», ты выходишь на улицу, потому что тебе дома уже не усидеть, потому что ты не понимаешь, чем ты будешь кормить детей и какое будущее они будут иметь.

Вот где причина любого Майдана, любого бунта и любой революции. Это отдельно взятый страдающий человек от беспредела, от фальши, от лжи, от пропаганды. Он в нее не верит, потому что у любого человека есть чувство правды. Чувство правды, оно неистребимо, оно дано нам богом. И он идет на улицу, встречает такого же человека, и они идут уже вдвоем. И это чувство локтя товарища. Они объединяются идеей свободы, жаждой другой жизни, более справедливой, более надежной. И их становится сто тысяч. Вот это Майдан. Поймите, что любая революция – это всего лишь следствие, это не причина. Никогда революция и бунт не были причиной. И почему наши Володи Соловьевы, Гордоны… Я сейчас глянул Первый канал, «Россию».

К. ЛАРИНА: Там пропаганда такая…

Ю. ШЕВЧУК: Я долго искал им синоним. Дворовые. Потому что они так же маются. Они так же, может быть, несчастны в чем-то, но им больше платят. Потому что они не в деревне за косогором живут, которую обобрали полностью все, кому можно, и там народ просто жрет ботву. А они живут при барине, объедки с царского стола – всё нормально.

И вот выходит эта деревня, воющая от беспредела этого урядника, этого старосты деревенского, всей этой нечисти и сволочи, которая наживается за счет другого человека, приходит эта деревня к барину, начинает орать: что ж ты делаешь, барин, мы же с голоду сдохнем, у нас нет никаких перспектив. Крепостные эти приходят. Барин спит. А приходят эта дворня с наглыми красными рожами, в прекрасных блестящих рубахах, со спичками в зубах, с таким добрым матерком, прищуром, здоровым румянцем, и они говорят: а чего это вы сюда приканали, мудачье, вашу мать; а ну-ка давайте танцуйте. И включают им Первый канал весь Новый год. Вчера был последний, по-моему. Или еще будет. И всё.

И куда этот пойдет этот люд, голодный, холодный, страдающий? Вилы возьмет он. Но это следствие, это просто следствие. И Майдан – это следствие беспредела в украинской власти. Я вам хочу сказать, что я абсолютно не был поклонником Ющенко, я видел то же самое, и до этого то же самое, и до этого то же самое, и у нас всё то же самое. И нечего Владимиру Соловьеву орать – либералы виноваты. А сейчас что, лучше, что ли, народу простому? Да прекращай, Володь. У тебя хорошая зарплата, тебе можно.

Душа болит у меня за всё это, ну как вы не можете понять. Ну какой я враг России, народа, Украины, еще кого-то? Что вы всех фашистами называете? На Майдан вышли мои друзья. Либерализм не может быть фашизмом. Потому что либерализм и демократия – это свобода личности. Туда выходят личности, которые ценят свою индивидуальность и свой взгляд на мир, на вещи. Неповторимые личности.

А фашизм – это кирзовые сапоги и вождь во главе угла. И пошли биться с внешними и внутренними врагами. Вот что такое фашизм. И еще национализм. Конечно, на Майдане есть разные силы, я об этом писал. Я с Майданом, но я не на улице Грушевского, конечно. И экстремисты мне не по сердцу абсолютно. Но если задать два проклятых вопроса интеллигенции – кто виноват и что делать, - мой ответ четкий. Виновата власть, что довели людей до этого Майдана.

И что делать? Всем садиться за круглый стол – и оппозиции, и власти, - выходить из этой ситуации. Мне понравилась история, как кардиналы выбирают Папу Римского. Их просто запирают там. Вот запереть их всех на ключ, поставить охрану, и пока они не договорятся, чтобы не было гражданской войны, никого оттуда не выпускать. Чтобы не было гражданки, чтобы украинский народ действительно жил, а не воевал, не бегал с вилами и топорами по улицам.

К. ЛАРИНА: На ваш взгляд, есть реальная угроза распада страны?

Ю. ШЕВЧУК: Нет.

К. ЛАРИНА: Потому что когда нам рассказывает условный Соловьев по телевизору, нам показывают пополам, что типа есть западенцы и восток.

Ю. ШЕВЧУК: Я Украину перепахал вдоль и поперек. Это было, может быть, в 2004 году, но сейчас этого стало гораздо меньше. Я даже был удивлен, когда мои донецкие друзья, которые всегда были за Януковича… Такой мат я давно не слышал. Тут просто беспросветка и у тех, и у других. Ну что вы хотите? Там огромный металлургический комбинат. Я захожу на производство. Владельцы – индусы. И что индус понимает в украинской душе? Я далеко не радикальный либерал и с Ельциным я чай не пил.

К. ЛАРИНА: Зато с Путиным успел попить.

Ю. ШЕВЧУК: Да. После этого меня вырезали из эфира. Вот, кстати, вам тоже пример демократии нашей, цензуры что у нас нет. Вот 7 лет «ДДТ» нет вообще нигде, просто нигде.

К. ЛАРИНА: На «Дожде» был.

Ю. ШЕВЧУК: «Дождю» спасибо.

К. ЛАРИНА: Кстати, там получился классный Новый год. С одной стороны Нового года выступал «Океан Эльзы» и Святослав Вакарчук, а с другой стороны Нового года выступил Юрий Шевчук и группа «ДДТ».

Ю. ШЕВЧУК: Как я понял, г-н Вакарчук порвал ваше жесткое женское сердце.

К. ЛАРИНА: Хорош был, хорош.

Ю. ШЕВЧУК: Порвал своей итальянской эстрадой. Я к нему более спокойно отношусь, извините.

К. ЛАРИНА: Но он молодец.

Ю. ШЕВЧУК: Не знаю, не знаю. Бог с ним. Я дал себе слово о коллегах молчать. Почему наши господа политтехнологи, да даже кремлевские политики не дают возможности человеку иметь собственное достоинство и дышать просто? Почему они не понимают, что человек может просто страдать от безысходки? И он готов уже на всё. Почему они не понимают этого? Они душу-то сами имеют, или она уже совсем у них половая?

Помню, работал я на Колыме докером, и был у нас в бригаде такой Володя. Вира, майна, по 12 часов пахали в навигацию. Но Володя всё знал, чего ни спросишь. Он был авторитетный у нас товарищ. И как-то ему вопрос на засыпку, как у Шукшина. У нас был перекур, контейнеровоз очередной ушел. Сидим на палубе. То ли весна, то ли осень, то ли лето. Колыма. Пять километров до другого берега. Вода ноль градусов. Ветерок. И Володе вопрос: «Володь, а как крокодилы – там было слово пожестче и погуще, на букву «е» - размножаются?» Вам надо было видеть этого Володю. Он всегда выдерживал паузу, закуривал. Тишина полная. Бригада сидит, смотрит, что же он ответит. Закурил, прищурился, посмотрел на небо. Газа повлажнели, затянулся. «Крокодилы-то? Как люди».

Вот и наша попса как люди. И дворовые тоже. Крепостные артисты, блин. Они как люди, но… Ребята, я за людей просто. И за Украину, и за Россию, и за дружбу наших народов. Но дружбу надо не высокомерно ставить. Мне просто блевать охота, когда какой-нибудь политолог с холопьим прищуром, высокомерно так: ну что хохлы… Ребята, это люди, блин. Вы что, одурели, что ли? Мы все люди. Давайте уважительно друг к другу относиться. На Украине строится гражданское общество, тяжело, с муками, с мытарствами.

К. ЛАРИНА: Это революция?

Ю. ШЕВЧУК: Это и революция духа, и бунт, это всё вместе. Не бывает чего-то одного. Ничто не бывает чисто и стерильно. Везде какая-нибудь сволочь присосется, присоседится. Но вот этот случай, когда заняли Дом культуры радикалы, там отделение «Беркута» осталось, и «Беркут» выходил. Мне рассказывали друзья, что их хотели пиками поколоть. И люди с Майдана, интеллигенция, создали коридор и спасли этих ребят.

К. ЛАРИНА: А вы с «Беркутом» разговаривали?

Ю. ШЕВЧУК: Не разговаривал. К ним было не подойти. Я бы с удовольствием со всеми говорил.

К. ЛАРИНА: Это люди, которые приказ выполняют, это граждане Украины.

Ю. ШЕВЧУК: Безусловно, граждане Украины. Опять же люди бывают разные. Бывают и садюги просто, у которых вообще ничего святого нет, которые «а чо». У меня есть друг омоновец, он рассказывал. Я говорю: ну как, молодежь пришла? Да, пришла. А я их называю «а чо». Они вообще ни о чем не думают. «А чо» - и всё. Старик, чего ты плюешься, здесь казарма. «А чо?» Или – почему ты его ударил, он же не сопротивлялся. «А чо?» Вот есть «а чо», а есть ветераны. Есть разные. Все люди. У меня на Украине много людей, которые на Майдане, много людей, которые не на Майдане, которые тихо опухают и боятся, что дело выйдет из-под контроля. Я говорю: всех посадить за стол переговоров, закрыть и всё.

К. ЛАРИНА: Янукович, видишь, заболел.

Ю. ШЕВЧУК: Прямо в больнице закрыть всех.

К. ЛАРИНА: У него больничный.

Ю. ШЕВЧУК: Потому что нельзя допускать кровь. Украина, видите, чем отличается от России? Она не воевала. Воевали какие-то отморозки на стороне чеченских сепаратистов, но их там 3-4 человека. А вообще Украина не воевала, и это огромный плюс для нее. У нас-то масса мужиков, прошедших и кровь, и пот, и слезы, что не дай бог. У нас-то мирная революция не произойдет, стрельба такая будет, что караул. У нас народ пожестче будет. Если у нас начнется, это не дай бог. В ядерной стране, кстати.

К. ЛАРИНА: Я хочу вернуться в конец года. Очень хочется успеть про это поговорить, потому что это важная тема, тем более здесь про нее наши слушатели вспоминают. Шевчуку приснился вещий сон, что Ходорковского освободят.

Ю. ШЕВЧУК: Когда-то приснился, я сказал. Его освободили, да. Я сейчас сюда ехал, читал Аристотеля, люблю Платона, Аристотеля, афинская политика. Там был Солон политик. Кстати, интереснейшая личность. До этого у греков тоже смуты были постоянные, а Солон был законодатель серьезный. Первое, что он сделал, он заставил всех всем простить долги. И бедные возликовали, богачи обиделись. Потом бедных заставил работать. Они обиделись. Богачи тоже были обижены. В общем, его не любил никто – ни сторона, ни эта, ни правые, ни левые. Потому что Солон думал прежде всего о государстве. И он его поднял, Афины очень хорошо жили при его правлении. Вот Солон нам всем нужен. А люди ведь так же выживали, так же бунтовали, всё то же самое, ничего не меняется. Такой же беспредел был в Афинах с рабами, такой же беспредел и сейчас. Если бы я сейчас сказал, что всё хорошо, друзья мои, всё отлично, всё прекрасно, у нас гуманнейшей силовики, у нас отличная власть, у нас прекрасное ЖКХ, у нас замечательный народный «Газпром», у нас всё отлично, дороги идеальные, у всех всего хватает, неужели вы бы мне поверили?

К. ЛАРИНА: А что, так говорят, и люди верят. С экранов телевизора именно так и говорят.

Ю. ШЕВЧУК: А мне не поверят. Люди говорят, да. А я не могу это говорить.

К. ЛАРИНА: А мы будем читать стихи? Время кончается, так жалко. Принес человек стихи, да еще от руки написанные, там есть совсем новые.

Ю. ШЕВЧУК: Мы сидим над новым альбомом, присели вернее. Сейчас начинаем его запись. Эти тексты всегда со мной.

Бодрой тучей навозные мухи

На стране, как на ржавом толчке,

Тащатся от этой прухи,

Проводят в Брянск идеи чучхе.

Когда будет изнасилована и эта

Историческая глава,

Родина, пошли их всех к черту,

У нас от них болит голова.

Это злая песня. А в основном альбом будет лирический.

К. ЛАРИНА: Ничего себе лирический.

Ю. ШЕВЧУК:

Мы уже не зады авангарда,

Мы век 16-й, передовой.

Разжигает во ртах петарды

У народа его рулевой.

А когда нас поведут на костер,

Себе сами подкинем дрова.

Господи, пошли всех нас к черту,

У нас от нас болит голова.

К. ЛАРИНА: А еще?

Ю. ШЕВЧУК: Есть лирические песни. Альбом будет весенний, лирический.

Слышишь что-то очень родное

В этих звуках далеких,

В этом взгляде упавшем

Площадей одиноких.

Это всё было мною,

Это всё было нашим.

Слышишь, как весна была выше,

И в гостях это тайны

Детство было рекою,

В мир прозрачный и странный

Клевер синий и рыжий,

Это всё было мною.

Помнишь пропасть юного лета?

И «битлы» были правы -

Жизнь полна будет света.

И стояли держава,

И ракеты летали,

Только правды не знали.

Сколько помним мы о дороге,

Их веселые лица, из рабочие руки,

Что хотели как птицы,

А остались как звуки.

Жизнь так быстро проходит.

К. ЛАРИНА: Спрашивали, придет ли завтра Юрий Шевчук на телемарафон «Любить родину» на канале «Дождь». Я знаю, что приглашали.

Ю. ШЕВЧУК: Родину любить – не березки целовать.

К. ЛАРИНА: Как раз сегодняшний эфир целиком и полностью посвящен этой теме.

Ю. ШЕВЧУК: Родина для меня – это человек. Человек, который живет в России. Человек должен жить хорошо. В нашей стране он имеет полное на это право и имеет все ресурсы, чтобы жить хорошо. Пока не выходит. Но выйдет. Всё будет нормально. И на Украине всё будет хорошо, и в России всё будет хорошо.

К. ЛАРИНА: Что сейчас снится хорошего? Может быть, поделитесь на прощание, чего ждать из снов.

Ю. ШЕВЧУК: Промолчу.

К. ЛАРИНА: Мы с Петровской заказывали вещие сны Шевчуку перед передачей.

Ю. ШЕВЧУК: Я старался искренне говорить. Самое главное – ничего худого не снится, это уже хорошо. Но чувство тревоги у меня сейчас очень сильное.

К. ЛАРИНА: А с чем связано?

Ю. ШЕВЧУК: Со всем происходящим, с атмосферой. Но это пройдет.

К. ЛАРИНА: Казалось бы, всё хорошо: выпускают людей, выпустили Ходорковского, Лебедева, выпустили Толоконникову, Алехину, выпустили Илью Фарбера. Вот сейчас посмотрим, чем кончится «болотный процесс», там сидят люди в ожидании приговора.

Ю. ШЕВЧУК: Я за то, чтобы ребят выпустили, безусловно. Это острастка, чтобы пугались, боялись. Страх, страх, страх. Как мы боимся все, господи боже мой. Как мы все боимся потерять что-то в кормушечке, зернышки эти потерять боимся. Но в России нет безысходки пока, слава богу. Я никогда не радуюсь, как некоторые радикалы считают, что чем хуже, тем лучше. Нет, ни в коем случае. Жизнь одна. Я вижу в магазинах пенсионеров, хочу, чтобы они жили лучше именно сейчас, сегодня. Они заслужили это. И фронтовики, которые кровь проливали, заслужили.

К. ЛАРИНА: Империя никогда ничего хорошего конкретному человеку не сулит.

Ю. ШЕВЧУК: Кстати, на Украине нет имперских амбиций. Меня спрашивали о разнице. У нас огромные имперские амбиции. У каждого таксиста спрашиваешь о политике, разговариваешь. «Да мы всех оттрахаем – Америку, Европу, всех положим!» Да, империалистов много у нас. И это тоже пройдет.

К. ЛАРИНА: На чем и строится сегодня. С одной стороны - на страхе, с другой стороны - на ненависти, на возбуждении ненависти одних к другим.

Ю. ШЕВЧУК: Революция, битва за гражданские права – это западная дорога, дорога на Запад. Потому что в сакральном государстве – об этом и Камю писал, и многие – не может быть ни революций, ни бунтов. Потому что в сакрализованном государстве, там по полочкам вся жизнь и вся власть от бога. И властитель, он как твой старший брат, отец. Вот этот патернализм. Поэтому наши власти всячески стараются наш народ оторвать, чтобы он свернул с этой дороги в сторону глухой азиатчины, потому что там-то ни революций, ни бунтов, никогда ничего, никакой борьбы, никакой нормальной борьбы за гражданские права не будет, потому что всё сакрально. И мы идем в эту страну, где всё от бога. Любой директор ЖКХ, любой городовой, любой бюрократ – всё от бога, друзья мои. Ничего не будет, будет тысячелетняя империя. Ура!

К. ЛАРИНА: Нет, я все-таки за Запад голосую. Знаете, как в известной песне: «С боем взяли город Киев, город весь прошли, и на крайней улице название прочли. А название такое, право, слово боевое: Брестская улица, на запад нас ведет…» Я уже запела, обнаглела совершенно – запела при Шевчуке.

Ю. ШЕВЧУК: Я просто прошу всех думать, читать побольше, Аристотеля того же.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Юра Шевчук в нашей студии.