Итоги сезона: новая политическая реальность и ее отражение в культуре - Кирилл Серебренников - Культурный шок - 2014-06-07

К. ЛАРИНА: Добрый день. Мы начинаем программу «Культурный шок». Сегодня у нас в гостях Кирилл Серебренников – режиссер, художественный руководитель проекта «Платформа» и Гоголь-центра. Кирилл, приветствую.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: У нас сегодня тема определена как «Итоги сезона: новая политическая реальность и ее отражение в культуре». Мы традиционно в июне подводим итоги театрального сезона.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я не согласен с темой. Политическая реальность не должна отражаться в культуре. Это, может быть, культура должна влиять на политическую реальность.

К. ЛАРИНА: У нас получается наоборот.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Моя позиция в том, что мы, люди, которые занимаются культурой и делают театр, должны быть самостоятельными, не быть флюгерами в этих политических центрифугах. Сегодня одни политические тренды, а завтра другие, сегодня одна власть, а завтра другая.

К. ЛАРИНА: Завтра не другая.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Кто знает?

К. ЛАРИНА: Сегодня одна власть и завтра она же.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я всё равно верю в перемены. Я знаю, что даже эта власть меняла разные виды, формы, обличия. И мы знаем, власть 2000-х годов была одна, дальше другая, нынче третья. Может быть, будет четвертая, пятая и шестая.

К. ЛАРИНА: Может, ты и прав, но ты же видишь, что политическая реальность активно вмешивается в том числе и в культурное пространство и посредством законов, и посредством лоббирования, и посредством озвучивания собственных эстетических вкусов, которые подогреваются политическими пристрастиями. Не будем лукавить – это всё равно есть. И вопрос главный – каким образом себя либо встраивать в эти политические тренды, либо от них отказываться и устраивать параллельную жизнь, если это возможно. За этот сезон для себя ты выработал внутреннюю драматургию существования в таких обстоятельствах?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Она была выработана гораздо раньше. Мы живем той жизнью, которую сами себе сочиняем. И в этой жизни есть справедливость, порядочность, вера в человека, вера в его творческие силы, думы о стране, думы о людях, которые ее населяют, т.е. размышления о том, что с нами происходит, гражданская позиция, толерантность, демократизм, свобода слова, плюрализм.

Т.е. мы строим ту жизнь, которая нам нравится и которую мы считаем правильной на своей, отведенной нам территории. А встраиваться в какие-то тренды… Я вижу, как мои товарищи меняют мнение на диаметрально противоположное и пишут в FaceBook посты, которые меня крайне удивляют. Я не понимаю: что, человек сделал себе лоботомию, глаза себе поменял или другую кровь ему влили?

Те вещи, в которые я верю, в которые верят мои соратники, в которые верят люди, работающие в Гоголь-центре и на «Платформе», это общечеловеческие ценности, это не противоречит ни духовному складу России, ни духовному ДНК русского народа. Наоборот, это и есть этот самый ДНК. И когда люди приходят и пытаются что-то у нас разрушить, это и есть угроза русской культуре. Вот они угроза русской культуре, а не мы. Про нас иногда говорят: вот они разрушают. Наоборот, мы сохраняем.

Мы и есть эта самая культура, мы ею занимаемся, мы производим смыслы. Я не про себя говорю, я говорю про большое количество людей. И проект «Платформа», который многонаселенный, и Гоголь-центр, который тоже многонаселенный, это не монорежиссерский театр, это большое количество молодых, очень интересных, очень талантливых людей, которые создают смыслы, пьесы, спектакли, художественные образы, которые являются современной русской культурой.

К. ЛАРИНА: За этот год какое-то рекордное количество доносов, анонимок и жалоб именно на Гоголь-центр. Я сама испытала культурный шок, поскольку я активный читатель «Духовного пространства русской Евразии» - газеты «Культура».

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ах вот кто это покупает.

К. ЛАРИНА: Я покупаю за свои деньги каждую неделю, 20 рублей.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: У тебя, надеюсь, такой зоологический интерес.

К. ЛАРИНА: Естественно. На меня большое впечатление произвела статья чуть ли не на разворот.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Первая полоса.

К. ЛАРИНА: Она называлась «Театр с копытами». Понятно, что это не рецензия, это не попытка представить творческий портрет коллектива, который ты возглавляешь, а это наглый, циничный наезд. И весь этот разбор кончается призывом к мэру Собянину: как же можно на наши деньги, на кровные - может быть, вы обратите на это внимание.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не надо мнение газеты «Культура» называть мнением культурной общественности. Вообще, это мадам Ямпольская, вот одна конкретная мадама, которая гордится своими связями с властью. Но она связана с определенными кругами во власти. Власть очень разная. Есть во власти абсолютно вменяемые люди, которые также крутят пальцем у виска, когда читают эти ее тексты мракобесные.

Нас иногда называют революционерами, говорят, что мы что-то ниспровергаем, кого-то хотим убрать, разрушить русский театр. Но по факту мы понимаем, что мы ничего не разрушили, никого не уволили, наоборот, стараемся всё сохранить. В моем случае я всеми силами попытался сохранить поколение старших артистов в Гоголь-центре, с молодыми они вошли в хороший контакт и продолжают работать вместе, и все эти упреки от меня отскакивают.

А вот мадам Ямпольская <…> сейчас вошла в экспертный совет по пьесам, зарубает хорошие проекты. Мне позвонили из провинции, ребята одного из провинциальных театров, они подавали на грант на очень хорошую пьесу, но с грустным финалом, про то, что не очень хорошо…

К. ЛАРИНА: Да, бывают на свете грустные пьесы.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вот она была зарублена, в том числе Ямпольской.

К. ЛАРИНА: Чехов писал грустные пьесы. А у Шекспира какие печальные пьесы!

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Но это всё неведомо этой мадам. Она рубит, она хочет быть самой главной пропагандисткой. Но даже пропагандистов берут талантливых. Пропагандисты должны быть людьми обаятельными, талантливыми.

К. ЛАРИНА: Как Дмитрий Киселев, например.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да. Мой герой. Должны верить этой пропаганде. А то, что пишет Ямпольская и газета «Культура», это вызывает гадливое ощущение у всех, в том числе и у тех людей, на кого эта пропаганда должна действовать. Мне звонят и поздравляют: слушайте, это реклама.

К. ЛАРИНА: А как реагируют в театре на все эти доносы?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Смеются.

К. ЛАРИНА: Не боятся?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет. Страх съедает душу. То, что делает Ямпольская, это дискредитация власти. Она не нас дискредитирует, а тех людей, от имени которых она говорит. Она говорит: я при сильных мира сего.

К. ЛАРИНА: От имени русского народа, между прочим.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это давно известный манипулятивный трюк. Она сильна близостью к каким-то дядькам из начальства, как она говорит. Но кто за ней стоит, не известно. В этом правительстве есть совершенно вменяемые люди, которым абсолютно отвратительно то, что делает мадам Ямпольская.

К. ЛАРИНА: Кирилл, ты же не будешь спорить, что, несмотря на то, что там есть конкретная Ямпольская со своими конкретными связями, есть конкретный Киселев, можно еще назвать точечные персонажи, которые сегодня являются рупорами таких проповедей пещерного патриотизма, но всё равно ты же не будешь отрицать, что очень сильно за последнее время изменилась и общественная атмосфера в эту сторону. Это результат пропаганды?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Во-первых, это результат пропаганды. Мы прекрасно понимаем, что можно сделать ежедневным промыванием мозгов. Это быстро сделали большевики, не имея СМИ, не имея подконтрольного Интернета, телевидения и прочее. То же самое делается сейчас. Потом, когда всё это кончится, люди откроют глаза и скажут: «Что это было? Как мы могли этим людям верить?» Но, по сути дела, конечно, всё это делается достаточно быстро. Я не хочу говорить, что вся власть…

К. ЛАРИНА: Мы сейчас не про власть говорим, меня больше волнует народ, то, как здесь запросы совпадают. Пропаганда, как мне кажется, в итоге совпадает с народными чаяниями.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нас в этом убеждают. Я понимаю, что народные чаяния – это и московские парки, и московский демарш.

К. ЛАРИНА: «Театральный демарш» в «Эрмитаже».

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Свободное, молодое, совершенно демократическое событие, где молодые театры представляют какую-то программу. Это тоже народное чаяние. И что, это не народ? Это народ. И что, власть, которая всё это организует, это не власть? Это тоже власть. Но она делает хорошие вещи. Поэтому с ними можно разговаривать, работать, поддерживать, аплодировать и говорить «молодцы». Я верю в людей и не считаю, что они все дебилы. Люди способны отделять пещерную, мракобесную пену у рта от здравомыслия. А если не способны, то это не наши зрители.

К. ЛАРИНА: Тут стоит сказать отдельно для тех, кто, может быть, никогда не был в Гоголь-центре под руководством Кирилла Серебренникова, что там абсолютные аншлаги на все спектакли – и на маленьких, и на больших, и на вечерах, и на концертах. И это самый важный показатель.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Все отмечают, что это новая, молодая, талантливая, творческая интеллигенция. Вчера у нас был первый предпремьерный, практически открытая репетиция спектакля «Девять» по «9 дней одного года», по замечательному фильму Ромма. И пришли совсем молодые люди, которые не знают этот фильм и для которых спектакль дает вторую жизнь этому фильму. Они с невероятным воодушевлением смотрели. Это еще не доделанный спектакль, премьера будет в сентябре, но это очень важно. Мы таким образом хотим вернуть молодежи старые прекрасные названия, хорошие темы.

К. ЛАРИНА: За эти 20 лет условной свободы – если сравнивать с советской властью, конечно, это совсем другое время, - с 90-х годов, как мне кажется, наш театр сделал невероятный скачок вперед, освободившись от этих цензурных пут, и успел уже приучить публику к тому, что театр может быть самым разнообразным, что здесь границ нет вообще никаких. Но сегодня именно это вызывает особое раздражение, вот такой театр.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это вызывает раздражение не у публики, а это раздражает нескольких начальников. Так получилось, что у каких-то рулей, не у всех, стоят люди специфические. То, что они говорят с трибун, вот эти несколько думцев - помнишь, были скандалы, - когда они ругают спектакли, не видя их, имея неправильные сведения, в каждом слове ошибка…

К. ЛАРИНА: Да, в Совете Федерации был знаменитый наезд на Театр на Таганке.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Где каждое слово неправда. Это что, депутат, это что, сенатор?

К. ЛАРИНА: Он ссылался на письмо артистов Театра на Таганке.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Письмо артистов на Театра на Таганке не может быть правдой в последней инстанции.

К. ЛАРИНА: У нас есть определенный набор профессиональных борцов, поборников нравственности, и духовности, и патриотизма. Железняк, Яровая, Пожигайло, который сейчас в Общественной палате был, вот этот г-н Пантелеев из Совета Федерации.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это такая форма потемкинских деревень, потому что эти люди отвлекают от главного. Гораздо легче бороться с несколькими словами русского языка, чем строить дороги, решать социальные проблемы, делать хорошую медицину, улучшить образование и прочее.

К. ЛАРИНА: Слушаем новости, потом продолжаем.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня в нашей студии Кирилл Серебренников, художественный руководитель Гоголь-центра и «Платформы». Мы уже упомянули сегодняшний замечательный проект, такая театральная акция «Театральный демарш». У вас есть возможность сегодня попасть на очень интересные работы молодых коллективов и театральных деятелей. Это всё происходит в саду «Эрмитаж» до глубокого вечера. Я назову несколько спектаклей, которые вы можете увидеть в ближайшее время абсолютно бесплатно.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Для людей.

К. ЛАРИНА: Приходите в сад «Эрмитаж», там наверняка есть какой-то план.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Там будет стоять несколько сцен.

К. ЛАРИНА: Несколько параллельных площадок. Театр Маяковского, сегодня полпятого, «Девять по десять», спектакль Саши Денисовой. «Жанна д’Арк», Центр Мейерхольда. «Кеды», театр «Практика». «Папа уходит, мама врет, бабушка умирает», замечательный спектакль в Центре Мейерхольда Юры Муравицкого. Я знаю, что Гоголь-центр тоже принимает участие.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мы ставим спектакль «Make love, not war», антивоенный концерт, его новая редакция. Это при патронаже Сергея Капкова, продюсер Ира Апексимова. Этот «Демарш» идет уже не первый раз.

К. ЛАРИНА: Молодцы.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Он в очень хорошем виде сейчас придуман. Я надеюсь, что будет очень здорово для всех молодых москвичей.

К. ЛАРИНА: Может вырасти полноценный театральный фестиваль.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Зрительские активности, которыми должен быть заполнен город, это очень важно. Тогда этот город станет манким и для туристов, и для разных людей. Надо показывать кино бесплатно на площадях, надо играть вот такие спектакли. Они очень здорово сделали, они все эти скверики замостили очень хорошо, сделали лавочки, сделали небольшие площади. В этом смысле становится лучше, мне это нравится.

К. ЛАРИНА: Спрашивают тебя, как принятые в этом году законы повлияют на работу театров. Наверное, имеются в виду законы о запрете ненормативной лексики. Про то, что раньше было принято, мы это уже обсуждали, всё, что касается запрета гей-пропаганды, запрета богохульства…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Некоторые эксперты и юристы, с которыми я говорил, считают этот закон антиконституционным и даже берутся это доказать в суде. Он противоречит каким-то базовым правам человека на передачу информации, на свободу слова и прочее.

К. ЛАРИНА: И свободу творчества.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: И авторское право. Извините, если Венечка Ерофеев писал, пользуясь именно такой стилистической краской (а мат в литературе и в театре – это не иначе, как стилистическая краска)… Это не мы хотим эпатировать и высказать вам что-то со сцены, это стилистическая краска, это как у художника зеленый или фиолетовый краситель. Так что, мы теперь, получается, лишены Венечки Ерофеева?

К. ЛАРИНА: Мы много чего лишены. Но этот закон может работать только в одном случае – если будет воссоздан обратно так называемый репертком, т.е. цензурный комитет, где любой текст, который произносится в публичном пространстве, сначала должен быть утвержден специальными надзорными органами. Если это возвращается, тогда этот закон будет работать, а так пока не очень понимаю.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Здесь много непонятного. Я знаю, что он сделан как такая пугалка. Я не очень понимаю, для чего он придуман, с чем они борются.

К. ЛАРИНА: А ты будешь как-то корректировать репертуар театра?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мы не имеем права менять что-то авторское. Авторы писали, это было до закона. Мы не можем нарушать авторские права. С другой стороны, замечательный спектакль «Русская красавица» по прозе Виктора Ерофеева, классическая знаменитая русская книжка, где используется ненормативная лексика тоже как стилистическая краска. Что, мы должны его закрыть и снять? Если мы должны его снять, то тогда те, кто это всё придумал, должны возместить театру недополученную прибыль. Потому что этот спектакль очень востребован, люди на него ходят, он кассовый. Если вы нас в такое положение ставите, возвращайте нам наши деньги. И прочее. Поэтому здесь не понятно, как это всё будет сделано. Это принято недальновидными людьми. Мне кажется, работать это не будет, потому что это глупо.

К. ЛАРИНА: Все эти запреты, которые декларируются как борьба за духовность, нравственность…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Доказано миром, что запретительная политика абсолютно неплодотворна. Запретный плод всегда сладок. Т.е. тогда люди будут собираться специально, материться. Это как в сухой закон люди пили за стенками. Было кафе-кондитерская, а тут глушили тяжелые алкогольные напитки. Значит, будут за стенкой материться. Бред. Всё это превращается в искривленное пространство, в искривленное сознание, потому что, конечно, эти запретительные законы являются проекцией искривленного сознания нескольких людей, небольшой кучки людей. Они пытаются людям нормальным навязать эту искривленную норму. Но не для кого из нас мат не является главным способом общения, мы говорим на прекрасном русском языке. Но мат является частью языка, для художника еще является некой стилистической краской.

К. ЛАРИНА: Они даже не понимают природу искусства. Потому что когда они сами говорили о том, как этот закон работает, что типа гоняться за каждым матерящимся актером. Этим людям кажется, что выходит артист N на сцену – и вдруг как забубенил…

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Они не понимают, что есть авторские права.

К. ЛАРИНА: Что он в образе, что он кого-то играет.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Что он матерится не потому, что ему хочется, а что он играет персонажа, который говорит на таком языке. Этим господам надо сказать: вы сделайте так, чтобы мата не было в жизни, чтобы в жизни люди говорили языком Пушкина, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Чехова, и тогда мата не будет на подмостках. Потому что подмостки – отражение той реальности, которая в жизни.

К. ЛАРИНА: Вопрос, который я сегодня ожидала. Игорь спрашивает: «Игорь, почему, на ваш взгляд, «Крымнаш», - как мем, в одно слово, - так страшно расколол сообщество интеллигенции?»

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Думаю, вопрос шире, это не касается исключительно Крыма. У меня к этому достаточно сложное отношение.

К. ЛАРИНА: «Крымнаш» - имеется в виду некий патриотический тренд, который сегодня популярен.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мне кажется, это вопрос о Родине, вопрос о самоидентификации, вопрос идентичности. Крым и всё, что с этим связано, поднял главный вопрос – а кто мы? На этот вопрос не так просто ответить. Мы - постсоветские граждане, мы - граждане России, мы - граждане Евразии, мы - европейцы. И разные общности людей отвечают на этот вопрос по-разному, и единого ответа нет.

Большинство людей – что для меня печально, но я это принимаю – отвечают на это следующим образом: «Я – советский человек, я себя ассоциирую с Советским Союзом, с империей, и мне нравится быть частью большого, сильного, вооруженного армией и флотом государства». Главный аргумент: империя – это армия и флот, главные оплоты в кризисных вопросах.

Другие люди ответили на это так: «Я европеец, мне близки европейские ценности, я не хочу ничего имперского. Я хочу быть с цивилизованны миром». Это ответ на вопрос «кто мы». Это даже хорошо, что это вскрылось. Эта вещь не могла быть похоронена. Опасно, когда это вшито внутри, бродит как вирус.

Хорошо, что это вскрылось. Мы через какое-то время найдем общие слова, мы научимся друг друга слышать, мы обратно подружимся. Но, может быть, с помощью этого страшного кризиса мы сможем решить какие-то свои проблемы идентичности. Но это не быстрый процесс. Это долго – понимать кто ты, какой ты, куда ты. Что такое патриотизм? Это тоже хороший вопрос. Просто на это не надо отвечать так, как отвечает упомянутая нами мадам, с пеной у рта, с багровеющим от гнева лицом. Патриотизм может быть и гостеприимным, и радушным.

К. ЛАРИНА: И не за счет ненависти к другим людям.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вообще без ненависти, а с любовью, с желанием помочь другим народам, с желанием быть гостеприимным, с желанием сделать что-то новое, уникальное, и именно этим прославиться. Изменить что-то в своей стране и сделать хорошо людям.

К. ЛАРИНА: Когда началась история этого тяжелого кризиса, и никто точно нам не назвал рецепта, как избавиться от этой болезни (я имею в виду кризис между Россией и Украиной), конечно, это напрямую коснулось и культуры, поскольку речь всерьез зашла о возможной культурной изоляции России, я помню, с какой болью ты обращался тогда к своим коллегам из Прибалтики, из Латвии, где ты работал,

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Из Германии, из Англии, из Франции.

К. ЛАРИНА: Я напомню, что замечательная актриса Гуна Зариня, одна из актрис, которая играла в спектакле «Медея» у Кирилла Серебренниква, она публично отказалась приезжать на свои спектакли, мотивируя это именно своим отношением к политике руководства России. Были по этому поводу и собрания в Национальном театре Риги, они все-таки приехал на гастроли, но сначала тоже очень сильно сомневались. Таких случаев было много. Это не касается Гоголь-центра, но я помню, как Даниэль Ольбрыхский написал резкое письмо.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Сейчас Мариус фон Майенбург, автор пьесы, которую мы делаем», замечательная пьеса «Мученик», скоро у нас премьера, он все-таки отказывается приезжать в Россию, он говорит, что ситуация стала еще хуже. Раньше он был против закона о гей-пропаганде. Он находится в жутком, фрустрированном состоянии. Мне его даже более жалко, чем нас

К. ЛАРИНА: Как ты оцениваешь эти демарши? Или что это такое?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я считаю, что культурная изоляция – это самый короткий путь в общий ад. На этом маленьком шарике не бывает так, что кому-то плохо, а всем остальным хорошо. Плохо будет сразу всем. Я всех всегда призываю, что люди, которые занимаются культурой, до последнего - вот уже полетели боеголовки, а они должны до последнего стараться держать этот мост, этот маленький перешеек свободным для общения, для диалога.

Культура всегда должна строить диалог. Она не должна призывать к ненависти, она не должна призывать к смерти, к убийству, к крови. Она должна строить только человеческие отношения. Главной оппозицией политики является культура. Поэтому когда ты в начале объявила тему, для меня это нонсенс: не может культура следовать политике, она всегда ей поперек. Политики ссорят народы, культура мирит.

К. ЛАРИНА: Как часто тебе за этот год на эти темы приходилось разговаривать не здесь, в России, а со своими партнерами, с которыми ты работаешь на Западе?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Бесконечно.

К. ЛАРИНА: Ты для них олицетворение сегодняшней системы России, как ни крути, ты представитель, и ты эту личную ответственность разделяешь.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я пытаюсь объяснить, что Россия не монолитна. Во-вторых, не стоит демонизировать власть. Люди, которые принимают решения, они политики, они делают эти решения, потому что, наверное, так хочет большинство народа. Может быть и так. Что мы можем сделать? Мы можем общаться с этим народом, мы можем объяснять ему медленно, долго, мучительно. Не знаю, хватит на это нашей жизни или не хватит, но я вижу, что это возможно, можно объяснить людям, что вот это правильно, а это неправильно. Героиня пьесы «Мученик», она очень либеральная учительница, она хочет поменять ситуацию, в самом конце, когда ее отовсюду выгоняют, она говорит: «Это мое место, я здесь буду стоять до конца». Ее выгоняют из школы, потому что она что-то не так делает, как считается.

К. ЛАРИНА: Это, кстати, вещь, тоже адаптированная для России, да?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это пьеса Майенбурга, которая звучала как притча в немецком театре «Шаубюн», она была поставлена полтора года назад. А у нас это звучит как остросовременная пьеса про все наши проблемы и болячки, связанными с вопросами идентичности, о которых мы говорим. И там героиня говорит: «Это мое место. Завтра придут новые дети, и я буду им рассказывать, я буду смотреть, как горят их глаза интересом. Это мое место, я отсюда никогда не уйду».

Мне эта позиция кажется абсолютно близкой: нельзя уходить, нельзя бросать свою миссию (пафосное слово), свое дело, надо им заниматься. Тебя критикуют. Но если ты уверен, что ты делаешь это с чистыми руками и для хорошей цели, то на тебя ничто не может повлиять.

К. ЛАРИНА: А тебе не страшно здесь?

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мне не страшно. Это мой город, моя земля, моя страна, я говорю на этом языке, я люблю эту культуру, я люблю людей, с которыми работаю. Пускай будет страшно тем, кто это делает за деньги, не веря в то, что он делает. Такие люди тоже есть – тролли, боты. Мы понимаем, что люди на зарплате. Мы это делаем из любви к искусству, мы занимаемся прекрасным делом. Мы видим реакцию публики. Это абсолютное счастье. Поэтому совсем не страшно.

К. ЛАРИНА: Много вопросов из разных городов вещания радиостанции «Эхо Москвы». Есть просто приветствия: «Дорогой Кирилл, Ямпольская – не народ. Горжусь вами. НИ, 62 года, Ростов-на-Дону».

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Спасибо.

К. ЛАРИНА: Много вопросов из Екатеринбурга, из Ижевска. «Почему Гоголь-центр не привозит к нам спектакли? Мы тоже хотим посмотреть».

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Потому что мы в черном списке на гастрольную деятельность по России.

К. ЛАРИНА: Да ладно!

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Так нам рассказали. Нам можно за границу ездить, нам говорят: езжайте туда, пожалуйста, гуляйте. Япония, Китай, Таиланд.

К. ЛАРИНА: Театр на экспорт.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мы экспортный театр. А вот в программе больших гастролей, которая затеяна Минкультом, нас нет. Нас нельзя показывать в России: а вдруг мы своими постановками смутим умы праведных россиян, войдем в конфликт с пропагандой? Это будет не то, что про нас хотят услышать. Они хотят услышать мат-перемат, извращения, еще что-то, что там пишет Ямпольская. А тут приедет нормальный, интересный театр. После этого пропаганде верить не будут. В этом конфликт.

К. ЛАРИНА: Дорогие наши слушатели из разных городов, пока такой возможности нет.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мы можем приехать только за счет частных приглашений. Может быть, мы так и будем делать. Есть огромный интерес. Мне пишет огромное количество людей, приглашают в разные театральные города России.

К. ЛАРИНА: Мы близимся к финалу. Кирилл уже назвал спектакль, который завершит сезон, премьера спектакля «Мученик». На следующей неделе будет премьера. Кстати, она будет предваряться очень интересным круглым столом под названием «Запрещенный театр».

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: У нас вообще будет день, посвященный этому. У нас будет представление пьесы Валеры Печейкина «Моя Москва», невероятно интересный стилистически текст. Это будет чтение этого текста. Дальше будет открытие выставки «Запрещенный театр» про запреты спектаклей в Советском Союзе, подготовленной вместе с Музеем Бахрушина и несколькими музеями, которые предоставили нам документы. Дальше будет круглый стол, посвященный цензуре в театре, про это будут говорить профессор Смелянский, Павел Руднев, Марина Давыдова, приехавший к нам замечательный польский режиссер (имя неразборчиво). И потом премьера «Мученика». Такой большой день почти на тех же темах, о которых мы сегодня говорили.

К. ЛАРИНА: Я желаю, чтобы Гоголь-центр и дальше оставался таким оазисом свободомыслия.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Мне нравится слово «норма». Мы нормальные. Так должно быть.

К. ЛАРИНА: Нормального свободомыслия. А всё, что мы не успели сказать, вам может досказать Николай Васильевич Гоголь. Я хочу завершить нашу сегодняшнюю встречу финалом спектакля «Мертвые души», который я считаю в высшей степени патриотичным спектаклем.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это правда.

К. ЛАРИНА: И мне очень жаль, что ни в какие номинации ни на одну премию не попал этот спектакль.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это премьера этого сезона. Может, еще в следующий раз будет. У нас как раз 19-го четыре спектакля еще будут идти, поэтому приходите.

К. ЛАРИНА: Спасибо, Кирилл. А сейчас «Мертвые души», Чичиков и финальная песня.

К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Александр Маноцков – музыка, слова Николая Васильевича Гоголя, исполняют Семен Штейнберг, Евгений Сангаджиев и хор участников спектакля «Мертвые души».