Революция в образовании: переход от индустриальной эры к постиндустриальной - Эстер Вайджитски, Хенри Ицкович - Культурный шок - 2015-04-11

Н. Асадова

Международная организация труда и занятости ещё в 2010 году опубликовала доклад о трендах занятости среди молодого поколения планеты (это люди до 30 лет). Выяснилось, что уже тогда, пять лет назад, в мире было более 620 миллионов безработных среди молодого активного трудоспособного населения. Причём эта цифра всё время росла и растёт в последние годы на несколько процентов в год.

Далее все опросы бизнесменов, работодателей во всех странах мира показывают, что более 70% из них не довольны качеством выпускников вузов. Произошла некая девальвация высшего образования. Диплом, если это не первые 20-30 топовых вузов в мире, ничего не значит. То есть эти тренды нам говорят о нарастании огромной экономической и социальной проблемы в мире. И когда об этом всём задумались, поняли, что пришла пора что-то поправить в консерватории, а точнее – что настала пора революционных изменений в системе образования.

Что собой представляет сегодняшняя система образования? Всеобщее массовое образование берёт своё начало в Великобритании в конце XIX века. Эта система была разработана для того, чтобы отвечать нуждам индустриальной революции, которая вовсю тогда шла. Какие основные ценности? Линейность, конформизм, стандартное мышление – то есть массово были нужны дисциплинированные рабочие, которые всю жизнь ходили на один и тот же завод или на одно и то же предприятие и выполняли строго оговорённые функции.

Только проблема в том, что мы больше не живём в таком мире. Мир вступил в постиндустриальную эпоху, в которой главенствует экономика знаний и новых технологий. Какие у нас самые крупные компании в мире, давайте подумаем? Это Google, это Apple, это Microsoft, это Oracle, а вовсе не «ЛУКОЙЛ» и не «Уралвагонзавод». Мир быстро меняется, поэтому главные ценности работника сегодня – это креативность, быстрая адаптивность, умение мыслить нестандартно, умение изобретать что-то новое. Это массовое требование. И образование должно полностью измениться, чтобы отвечать новым требованиям времени.

Вот про все эти тенденции и говорили лидеры образования со всего мира, приехавшие в этом году, в начале апреля этого года в Калифорнию на Глобальный форум будущего образования, организованный фондом Сколково, Томским университетом, РВК и Агентством стратегических инициатив. Я предлагаю сейчас послушать интервью с Эстер Вайджитски (Esther Wojcicki). Эстер – это один из самых уважаемых и известных учителей в Соединённых Штатах Америки. Она преподаёт журналистику и английский язык в старших классах в государственной школе в Пало-Альто. Она была учителем года Соединённых Штатов, она выступала на TEDx.

А ещё она мама трёх замечательных дочерей. Её дочь Анна – жена Сергея Брина, основателя Google, а также сама является основательницей компании 23andMe (это одна из самых больших и известных в мире компаний, которая занимается расшифровкой персонального генома человека). Сьюзен, вторая её дочь, является главой компании YouTube. Джанет, третья её дочь – известный в США педиатр и лауреат премии Фулбрайта, и сейчас спасает детей где-то в Африке. «Моя педагогическая система отлично работает», – замечает Эстер Вайджитски. Давайте же послушаем, что она думает о тех изменениях, которые нужны в школьной образовательной системе.

ИНТЕРВЬЮ С ЭСТЕР ВАЙДЖИТСКИ

Н. Асадова

Э. Вайджитски

О чём я говорю? Надо выделять в расписании несколько дней или какие-то часы, когда ученики занимались бы нестандартными методиками обучения. Несколько часов, 20% учебного времени надо посвящать работе в командах над реализацией каких-то конкретных, очень прикладных проектов – не отвлечёнными заниматься вещами, а чем-то предметным.

Например, мои студенты пишут работы на темы, которые для них важны. Хотите – верьте, хотите – нет, но очень многих детей беспокоит, что происходит в мире в целом, как сделать мир лучше. Их беспокоят такие вопросы, как энергетика, изменение климата, люди, которым меньше повезло, чем им самим, их положение. И они охотно занимаются исследованиями этих вопросов, пишут какие-то бумаги. А если ребёнку что-то интересно, он приложит все усилия, он проведёт серьёзные исследования, особенно с учётом того, что результаты исследований публикуются. Когда вы играете в театре, вы обязательно запомните текст, потому что на вас будет смотреть публика. Поэтому, когда вы пишете работу, которую будут читать, если вы ведёте блог, то вы будете стараться писать качественные тексты.

Когда ученики ведут блог, может быть, этот блог и не читают, но они думают, что их читают, поэтому они внимательно обдумывают каждую фразу. И в процессе они многому учатся. Поэтому, мне кажется, сейчас на этапе перехода какая-то часть учебного времени должна быть посвящена этим инновационным методикам обучения, может быть, не очень простым.

Пожалуй, главная проблема заключается в том, что, когда вы входите в класс новой формации или в класс, в котором применяются новые методики, студенты сидят не за партами, а они сидят небольшими группами, они взаимодействуют между собой. А учитель контролирует процесс, готов оказать помощь, дать совет. Но он не читает лекцию, он не ведёт урок в привычном понимании. Мне кажется, это оптимальная методика. И если вы внедряете эту передовую методику час в день и видите, что она хорошо работает, можно перейти на большее число часов – например, на два часа в день. Во многих частях мира школы работают только в этом режиме. В некоторых странах отдельные школы работают по этой новой методике. Я, конечно, говорю о государственных школах, куда ходят 95% детей. Пока с этой передовой методикой работают в основном частные школы.

Н. Асадова

Э. Вайджитски

Им интересно передать результаты своей работы следующему классу, потому что им хочется, чтобы это издание сохранилось на высоком уровне, поэтому они внимательно следят за тем, кто придёт на руководящие должности после того, как они с них уйдут. Хотя можно подумать, что учитель выбирает главного редактора на следующий год… Я всегда привлекаю к этому процессу школьников, потому что они лучше меня знают, у кого что лучше получается. Потому что школьники многое скрывают от учителей, уж я-то знаю, я сама была школьником.

Н. Асадова

Э. Вайджитски

Конечно, навыки у всех разные, но надо помнить о том, что школьники хотят учиться. Но иногда им становится страшно, что что-то не получится, поэтому нужно им давать как можно больше возможностей, и даже если они не справляются с задачей – не наказывать. Если, к примеру, школьник хочет научиться писать, но у него не очень получается, дайте ему другую возможность – пускай он будет редактором, пускай он займётся бизнесом. Или, к примеру, были у нас школьники, которые хотели брать на себя менеджерские функции, но они не были готовы говорить с рекламодателями. Первый раз надо им помочь, надо предложить обратиться, к примеру, за помощью другу. Поэтому, чтобы решиться на что-то впервые, нужно себя преодолеть. Потом будет проще.

Н. Асадова

Э. Вайджитски

Я бы рекомендовала реализовывать какие-нибудь проекты. Может быть, даже не надо объединять детей в какие-то группы жёстко. Надо просто поместить их в одну комнату, в класс, 20-30 человек, разбиться на группы самостоятельно, а затем дать им какие-нибудь задачи, например, работать над проектом: создавать журнал, вести блог, делать какую-то программу. Пускай они решают сами.

Мои студенты, к примеру, решили заниматься помощью семьям с низким уровнем доходов. Они не просто реализовали этот проект, а они объединили несколько групп школьников. Они даже провели акцию протеста в поддержку этих малоимущих граждан, они написали серию статей. Но я не знаю, что они захотят делать. Может быть, они захотят какой-то бизнес-проект реализовывать. К примеру, мои дочери на улице продавали лимоны, как ни смешно это звучит. И, кстати, заработали немало денег на лимонах из нашего сада. Никогда не знаешь, чем захотят заниматься дети. Дайте им возможность. Мы не знаем, что нам готовит будущее. Но если вы будете пытаться контролировать их на всех этапах, им перестанет быть интересно. Это никому не нравится.

Н. Асадова

Э. Вайджитски

Исследования показывают, что самые талантливые люди – это дети четырёх-пяти лет. А затем, по мере того как мы взрослеем, мы теряем способность к творчеству, потому что нас контролирует система. И к окончанию школы люди просто выполняют поставленные задачи. Поэтому нужно давать возможность самореализоваться через музыку, через искусство. В России прекрасная музыка, великое искусство. Нужно давать школьникам, студентам возможность на повседневной основе хотя бы часть времени посвящать занятиям музыкой, искусством.

Можно заниматься творчеством с использованием и высоких технологий. Есть программы рисования в графических редакторах. Можно создавать приложения и продавать их в App Store. Вариантов очень много. И у школьников сфера интересов намного более широкая, чем у меня, они намного творческие, чем я. У них невероятные, очень интересные идеи. Я разрешаю им пробовать себя во всём. И очень часто у них всё получается.

Н. Асадова

Э. Вайджитски

Н. Асадова

Э. Вайджитски

Н. Асадова

Это было интервью с Эстер Вайджитски, преподавателем старших классов в государственной школе в Пало-Альто. Сейчас мы прервёмся на новости и рекламу, а затем вернёмся.

НОВОСТИ

Н. Асадова

И второе интервью, которое мне удалось записать на Глобальном форуме будущего образования – это интервью с ещё одним очень известным в мире лидером образовательном системы – Генри Ицковицем (Henry Etzkowitz). Он является автором концепции «тройной спирали» для университетского образования. Суть её состоит в том, чтобы объединить университеты с инновационной индустрией и государственными институтами для того, чтобы выпускники вузов лучше соответствовали реалиям экономики знаний, чтобы они делали больший вклад в инновационную деятельность. С Генри мы поговорили о революционных тенденциях в высшем образовании.

ИНТЕРВЬЮ С ГЕНРИ ИЦКОВИЦЕМ

Н. Асадова

Г. Ицковиц

К примеру, я помню, когда Стэнфорд начал публиковать свои курсы в Интернете. Так вот, могу сказать, что к концу семестра студенты Стэнфорда, которые слушали эти лекции, перестали посещать лекционные залы и слушали курсы в Интернете. Это действительно важное изменение. Но мне кажется, есть и более значимые изменения, которые заключаются в том, что университетское образование переходит от стандартных форматов (лекций, семинаров) к большему количеству лабораторных занятий. Образование должно быть основано на экспериментах.

Возьмём, к примеру, инженеров-механиков в Стэнфорде. Программа эта преподаётся уже более 40 лет. Студенты, которые изучают различные дисциплины, объединяются в исследовательские группы. Преподаватели обращаются к реальным компаниям и предлагают им поставить реальные задачи. Например, в прошлом году я общался со студентами. Им была поставлена задача – усовершенствовать рюкзаки. Производитель рюкзаков сказал: «Мы хотим, чтобы наши рюкзаки стали высокотехнологичными». И вот, собственно, студенты занимаются решением этой дизайнерской задачи. Это основная задача курса, который реализуется в течение года. Выделяется финансирование в объёме примерно 50 тысяч, компания направляет консультанта, и студенты в течение года работают над этим проектом. И в результате студенты придумали, к примеру, оборудовать рюкзак чипом, который позволяет найти рюкзак, не терять его. Ну и предлагают аналогичные решения, которые позволяют компаниям сделать свою продукцию более высокотехнологичной.

Но главный плюс этих программ – студенты учатся на практике использовать полученные знания, применять эти знания, работать в команде. Собственно, в этом направлении будет меняться образование. Лаборатория, в которой они работают, укомплектована новинками, прототипами, передовым оборудованием, которым студенты могут пользоваться 24 в сутки и 7 дней в неделю. Это значит, что университеты не исчезнут, а наоборот – университеты будут только расширяться, потому что студенты будут учиться не несколько часов в день, а круглосуточно, поэтому зданий нужно будет больше, а не меньше.

Несколько недель назад я ездил в Абу-Даби, там новое отделение Университета Нью-Йорка. Там есть небольшая инженерная школа, в основном аспирантура. И там как раз был пример такой лаборатории, о которой я только что говорил, для студентов младших курсов, первокурсников, которые учатся по инженерным специальностям. Так вот, оказалось, что курс этот был невероятно популярен. И студенты, которые изучают другие дисциплины, подделывают документы, чтобы получить доступ к этой лаборатории. Это говорит о том, что именно это студентов интересует.

В Стэнфорде, к примеру, реализуются внеклассные программы, в рамках которых студенты и преподаватели могут развивать полученные навыки, основывать собственные компании, заниматься созданием прототипов. Эта работа ведётся вне стен университета. Мне кажется, что это неправильно. Мне кажется, что такие программы нужно включить в общий процесс образования.

Более 100 лет назад один философ сказал: «Мы учимся, делая». И этот принцип он ввёл в обучение маленьких детей. В Чикаго была создана лаборатория для детей. И этот принцип сейчас применяется и в младшей школе, и в средней школе. И до сих пор школы, которые были созданы по этому принципу, существуют. Но никто не думал применять этот принцип на уровне университетов, хотя именно там есть наибольшая потребность, потому что у студентов есть необходимые знания, необходимые навыки для того, чтобы заниматься реальными проектами, а не просто играть в проекты. Сегодня мы знаем, что студенты могут и хотят реализовывать реальные проекты, которые могут привести к каким-то реальным результатам. Может быть, и нет, но опыт ценен, вне зависимости от того, положителен он или отрицателен. И именно это должны предлагать университеты – объединения в сети, практический опыт и поддержка со стороны преподавателей.

Н. Асадова

Г. Ицковиц

Н. Асадова

Г. Ицковиц

Говоря об оборудовании. В Стэнфорде лаборатории оборудованы достаточно простым оборудованием для создания прототипов. В основном что это? Бумага, картон, которые используются для создания прототипов. Но это другая концепция, она основана на идее того, что искусственный интеллект захватит мир. Это может стоить дороже, конечно, но, в принципе, можно обойтись ограниченными ресурсами. И даже в Абу-Даби, где очень много денег и правительство выделяет очень щедрые гранты, они реализуют идеи медиа-лаборатории. Конечно, это стоит дороже, чем оборудовать лекционные залы или залы для проведения семинаров, но очень дорогого оборудования не требуется. 30 лет назад многие инженерные университеты платили большие деньги для создания технических лабораторий, но сейчас оборудование стало более дешёвым. Мне кажется, главная проблема – это не стоимость оборудования, а это то, что подход университета должен трансформироваться, должны создаваться новые модели образования.

Есть удачные примеры по всему миру. Недавно я посещал технологический университет в Швеции. К примеру, новый ректор внедрил в систему подготовки студентов принцип решения конструкторских задач, который применяется в промышленности. И ему не просто было объяснить, как построена у них работа, однако ему это удалось. Мы сейчас хорошие друзья. Он руководил Шведским инновационным агентством, недавно он ушёл на пенсию. Идея эта не новая, идея эта очень противоречивая, однако она широко признаётся как передовая, передовой подход к высшему образованию. Но внедрять эту модель нужно на разных уровнях. На уровне дошкольного образования это модель Монтессори. На школьном уровне это модель прогрессивного образования. В университетах эта модель известна как дизайн-мышление.

Н. Асадова

Г. Ицковиц

Несколько лет назад меня попросили разработать модель образования, которая объединяла бы европейскую и американскую системы. Финансировалась эта программа совместно ЕС и Минобразования США. Я подумал и предложил модель, которую назвал «Новый тривиум». Как вы помните, в средневековых университетах существовал тривиум, который состоял из грамматики, риторики и логики – это первая ступень обучения в средневековых университетах. Примерно на этой модели мы основывались.

Итак, «Новый триумвират» состоит из: традиционной специализации – инженерные науки, социальные науки, неважно; вторая часть – это инновации и предпринимательство, практическое применение идей (здесь конструкторское мышление очень важно); а третий компонент – это языки и межкультурная коммуникация, умение сотрудничать с людьми из другой среды, других культур. Это тоже важная характеристика системы образования, основанной на знаниях. В некоторых университетах уже внедрены два из трёх компонентов. По-прежнему мы ждём, пока какой-нибудь университет решится на «Новый тривиум» полностью.

Следующий вариант. Можно изменить образовательные курсы, но самое сложное – это изменить преподавательский состав. К примеру, в Университете Ньюкасла (Великобритания) мы провели эксперимент. Их проблема заключалась в том, что у университета были многолетние связи с промышленностью. Но производство оборудования, горнодобывающая промышленность уже исчезли, поэтому они пытались перейти к более высокотехнологичным отраслям. Но у преподавательского состава не было связей, не было опыта работы в этих областях, поэтому я предложил внедрить американскую модель преподавания.

Они приглашают выдающихся практиков, которые имеют опыт работы в различных областях, и они преподают в университетах. Я сказал: «Хорошо, давайте попробуем внедрить эту модель в университете. Есть примеры удачных стартапов. Сейчас вы должны тратить 100% времени на стартап. Но если стартап окажется успешным, то какая вероятность того, что в какой-то момент будет найден более эффективный менеджер, и вам придётся бороться за право руководить компанией? Если вы не преуспеете, то вы останетесь в компании, но уже не на руководящих должностях, вам придётся бороться. А мы можем предложить таким людям, к примеру, сдельно работать в университете и продолжать работать в своей компании, то есть не только заниматься преподавательской деятельностью, но и заниматься практической работой. И вы можете учить студентов, вы можете передавать опыт преподавателям и продолжать практическую работу». Так вот, в Ньюкаслском университете есть пять таких ставок для работающих преподавателей. Мне кажется, что это очень хороший критерий, очень правильный подход.

Ещё одна часть модели заключается в том, что сейчас у нас есть «принцип вращающейся двери». Если в прошлом в Ньюкасле преподаватель хотел создавать собственную компанию, он должен был уволиться. Однако сейчас это необязательно. Сейчас можно преподавать на полставки и на освободившиеся полставки можно нанять двух молодых преподавателей, уже не профессоров, которые таким образом будут учиться и готовиться занимать руководящие должности в университете.

Н. Асадова

Г. Ицковиц

Н. Асадова

Г. Ицковиц

К примеру, когда основывались биотехнические компании в 80-х годах, я часто слышал: «Я, к примеру, создал свою компанию, но примерно тем же самым я занимался и в университете. Под моим руководством работали исследователи, студенты, я привлекал финансирование. По сути, сейчас я делаю всё то же самое, что делал тогда». Именно этим занимаются успешные исследователи, пять-десять человек работают в одной компании. Поэтому сейчас разница между бизнесом и университетами не такая большая, поскольку университеты, по сути, переходят на бизнес-модель, просто это так не называется. Поэтому мы не должны цепляться за определения, за названия. Мы должны понимать, что происходит.

Я лично преподавал много лет в Университете Нью-Йорка, в бизнес-колледже. Они ничего не знали об инновациях и предпринимательстве. Но если мы посмотрим на Школу искусств – по сути, это научный инкубатор. Каждый год они принимали новых студентов, которые изучали театр или танцы. Но после обучения они создавали реальные театральные труппы, танцевальные труппы и становились заметными в культурной жизни города. Никто не называл это бизнес-инкубатором, но, по сути, принцип был тот же. Этот принцип сейчас применяется более широко, то есть принцип не новый. Просто мы не отдаём себе отчёта в том, как давно он появился.

Н. Асадова

Г. Ицковиц

Как сказал мне однажды коллега: «Не нужно быть блестящим специалистом, чтобы быть успешным преподавателем». Если вы просто тесно взаимодействуете со студентами, вы всё равно наберётесь у них интересных идей. Если у вас есть свои идеи – это прекрасно, но это необязательно. Вы должны быть хорошим организатором и слушать людей. И если вы преподаёте в Стэнфорде, вы можете затем перевестись в Колорадо – так и передаётся эта новая модель. Люди заканчивают обучение в одном университете, затем продолжают образование в другом. Или, к примеру, студенты из Европы продолжают образование в Штатах. Или был пример: шведский преподаватель 30 лет преподавал в Швеции, а затем приехал, поучился в Стэнфорде, вернулся домой и внедрил там эту передовую модель. Аналогичный пример был со стэндфордским профессором.

Есть разные варианты. Можно, к примеру, начинать преподавать какой-то стандартный курс, а затем привлекать представителей промышленности. Может быть, действительно это можно как-то формализовать, лучше организовать. Или можно было бы создать какую-то магистратуру, где людей учили бы передавать технологии, создавать бизнес-инкубаторы или реализовывать практически научные проекты.

Н. Асадова

Г. Ицковиц

Аналогичная программа существует в университете Лёвен в Бельгии. С точки зрения предпринимательства это самый успешный европейский университет. Им удалось создать отрасль по производству полупроводников. Это единственная площадка за пределами Кремневой долины, где производятся полупроводники и проводятся соответствующие исследования. Проект реализуется уже 30 лет. Они реорганизовали процесс обучения и исследований, отошли от традиционной модели.

Я, к примеру, внимательно слежу за работой коллег из Томска в Сибири. В сентябре прошлого года у нас там была научная конференция. Несколько лет назад была аналогичная научная конференция. Так вот, несколько лет назад, когда я приезжал, мне показали стартапы, которые занимались исследованиями под руководством Алекса Уварова, который руководил этим процессом – очень успешный исследователь, который работал на базе местного университета. Однако, несмотря на то что он добивался хороших результатов, его коллеги по университету его не поддержали. Они считали, что он должен работать традиционно.

Кстати, университет этот был основан в старом советском университете, который занимался ракетными технологиями. Тогда его коллеги сказали: «Давайте мы будем заниматься военными разработками. Сейчас на космические исследования, на военные исследования выделяется всё больше денег. Зачем нам заниматься этой инноваторской ерундой?» И вместо того чтобы развиваться в направлении совершенствования, в сторону развития новых технологий, они отошли от этого и сейчас работают в более традиционном направлении, в более закрытом направлении. Надеюсь, что этот откат не будет окончательным, бесповоротным.

Н. Асадова