Владимир Жириновский - Dura Lex - 2009-12-19

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер, в эфире программа «Dura Lex», и ее ведущий – Михаил Барщевский. Сегодня у меня в гостях Владимир Вольфович Жириновский. Добрый вечер, Владимир Вольфович.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Добрый вечер.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Знаете, Владимир Вольфович, у меня сегодня нет задачи с вами спорить. Обычно мы с вами это делаем, а вот сегодня как-то другой формат – не хочу ни опровергать, ни что-то доказывать. Поэтому предложение такое: давайте поговорим серьезно. И первый вопрос про глаза. Есть 2 Жириновских. Одного знают все – эмоциональный, часто кричащий, необузданный, эпатирующий – это публичный образ. А есть другой, его не знают – это Жириновский без публики, без камер. Грустный, застенчивый, молчаливый человек с пронзительно голубыми, печальными глазами. Почему у вас такой грустный взгляд? Вы устали?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я не устал. Взгляд не грустный, а взгляд разочарования. Потому что когда говорят так часто, как вы, что где-то он там на публике перед телекамерами такой возбужденный – это совершенно нельзя привязать к тому, что я так хочу. Это лимит времени, когда возможность выйти в эфир, особенно телевизионный, предельно мала и нужно быстро что-то сказать, быстро отреагировать. Поэтому если бы все беседы были как сейчас мы с вами сидим, и у вас более-менее есть запас во времени, тогда я одинаковый был бы. А глаза другие, потому что каждый день я вспоминаю все, что было у меня в жизни или в стране, и больше негатива. Позитива не могу найти. Отсюда это не грусть, это реальность. Ну, нельзя на кладбище веселиться, нельзя в больнице улыбаться, там, где лежат люди с недугами, около тюрьмы стоять хохотать. То есть когда все время больше негатива, естественно, это отражается.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Довольно много идей, которые вы высказывали первым, впоследствии были реализованы либо правящей партией, либо президентами. Но уже не от вашего имени, без ссылок на ваше авторство. Вам не обидно?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, здесь в чем-то, может быть, и обидно. А с другой стороны, публичная политика – это же все вещи, которые всегда открыты везде. Если бы я совершенно новое что-то придумал, автор какого-то нового топлива, лекарства. А здесь я говорил то, что, в общем-то, уже было в истории, нового ничего нету. Но, естественно, неприятно.

Вот этот последний съезд «Единой России». Они взяли на вооружение доктрину консерватизма. Мы это сделали еще на своих предыдущих съездах – мы дали три позиции: консерватизм, либерализм, патриотизм. Такой коктейль сделать, потому что чистый консерватизм невозможен и либерализм чистый. То есть ни одно чистое учение, течение невозможно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, странно было бы в XXI век переносить то, что возникло в XIX веке.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да, да, да. Даже вот это последнее, как бы. И наше предложение насчет того, чтобы уговаривать беременных родить ребенка и дать им премию 50, 100 тысяч, 200 тысяч. Они родят, потому что это... Они, например, тоже это запустили как свой проект.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но, вообще, простите, что я вас перебью. Вообще, на самом деле, на съезде «Единой России» меня много вещей, так сказать, удивило. Но самое удивительное это была идея консерватизма на фоне генеральной идеи модернизации.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, вот, вот, вот!

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это как-то такой тяни-толкай.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот это же как можно не быть грустным? То есть они выдвигают этого человека президентом, и на своем очередном съезде через 1,5 года говорят: «Ну, а мы будем идти по пути консерватизма». А он за месяц до съезда говорит: «Вперед, ребята! Модернизация!» Потому что осовременить, обновить Россию. Консерватизм – это, наоборот, сохранить все, что есть сегодня, может быть, даже восстановить то, что было раньше. Ни о каком модернизме здесь не идет речи. Поэтому это, вот, тоже не вызывает симпатий.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не могу сказать, что мне нравятся все ваши идеи, которые вы высказывали. Ну, некоторые из них эпатажные, они всерьез и вами не воспринимаются самим. Но некоторые идеи ваши достаточно серьезные, и, вот, одна из них мне очень нравится – это идея укрупнения регионов России. И, в общем-то, ведь, власть пошла по этому пути. Как вам кажется, сколько в России должно быть регионов?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ровно половина. Вот, у нас сегодня 83 – ровно половину оставить, 40. То есть удвоить. Вот, рядом соседние регионы должны объединиться. Ну, вот, Магадан и Чукотка. Ну, смешно! 30 тысяч.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, понятно. Москва и Московская область.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Петербург и Ленинградская область.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: То есть удвоить, соседи должны объединиться – уже будет легче, проще.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, если уж мы эту тему затронули, то, говоря по-взрослому, мне кажется, что, ведь, проблема-то не в количестве, а в принципах. Вот, мне кажется, что сталинская политика национально-территориального деления с ударением на слово «национально», она и закладывает те проблемы ксенофобии, национальной розни, которые у нас есть в стране. Вы согласны с этим тезисом?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно. Конечно. Мы же постоянно сами провоцируем возможные этнические конфликты. Вот сейчас Карачаево-Черкесия. Как мы их неправильно объединили в один субъект, да потом еще выделили в самостоятельный – они до сих пор мучаются. Черкесы ходят одного – отдельная Черкесская область, но в составе Ставропольского края. И так будет постоянно: кабардинцы с балкарами, и так далее. Потому что нельзя трогать национальный вопрос.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть нельзя страну делить по национальному принципу?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ни в коем случае!

М.БАРЩЕВСКИЙ: При этом призывая к дружбе народов.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Мы – единственная страна, все, Югославию на этом расчленили, на этом. Если бы у них не было внутри СФРЮ 6-ти республик, была бы тишина и покой. Но создали по нашей аналогии, то есть мы им дали такой неправильный пример. То же самое здесь у нас. Поэтому здесь принцип один, универсальный для всех: мы должны просто жить в стране, и какая-то часть страны может иметь географическое название – ни в коем случае национального не должно быть.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Вопрос резкий из другой области. Если вы уйдете из политики сами ли, или вашу партию решат в Кремле закрыть, вас не ждет нищая старость?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нищая старость не ждет, как она не ждала меня и при советской власти, и при царской власти моих дедушек и бабушек. То есть мы никогда не были на самом дне. По линии отца это вообще фабрика, она до сих пор работает в Костополе под Ровно. По линии мамы – это тоже, в общем-то, отдельный дом где-нибудь в деревне, какой-то участок земли. То есть всегда какое-то хозяйство было. Такого не было, чтобы скитались, побирались. Ни в коем случае, я об этом даже и не думаю.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, а все-таки? Вот, что? Типун мне на язык, ну, если ушли вы из политики. Что вы будете делать?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я с удовольствием бы преподавал.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Что?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Политологию, какую-то философскую дисциплину. В общем-то, такого больше, может быть, воспитательного. Нам не хватает в стране какого-то направления, чтобы людей учили жизни такой, какая она есть. Вот, не педагог начальных классов, не пионервожатый где-то, не Суслов в Кремле, который нас чему-то будет учить, а, все-таки, растолковывать, такой комментатор, я бы сказал. Вот, комментатор. Вот, есть спортивный комментатор, ведет матч, а я бы с удовольствием был бы политическим комментатором, объяснять, почему сейчас вот так происходит, а можно было бы наоборот делать. И если проходит время, и все увидят, что я был прав – вот это будет, как бы, результат работы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, «неполитику» это уже не нужно. Это нужно политику, чтобы все увидели, что «я был прав». А «неполитику» это уже не важно.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, это будут слышать студенты мои, аспиранты, та аудитория, к которой я буду, допустим, обращаться. Или другой вид работы – контрольные функции. У нас есть Следственный комитет, там, аудиторы, Счетная палата, ревизионный орган. А нужен такой вот, политический контроль. Вот, приехал контролер в Губернию, и давайте поговорим, вот, как у вас с малым бизнесом? Конкретно? И позвать всех.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, это что-то типа полпреда президента нынешнего?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, полпред, который сидит, ничего не делает. А это именно человек, который приезжает из Москвы на 2-3 дня в какую-то Курскую губернию, и потом говорит: «Это у вас плохо, это, это, это». И обращается ко всем жителям города, такое собрание жителей города.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы знаете, почему я сейчас хитро улыбаюсь сижу?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вспоминаете Ревизора?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, точно. (смеется)

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, там больше финансово боялись – какое там питание в доме престарелых, как в тюрьмах сидят. А это не трогать тюрьмы, а именно ситуацию в регионе. Вот, вы говорите «малый бизнес» - показывайте. Показывайте малые предприятия, показывайте молодых ребят у вас, которые занимаются этим малым бизнесом. То есть в стране не хватает политических комментариев, воспитательных функций и контрольных, вот, которые, действительно, бояться должны. Это не следователь, он арестовывать не будет. Это не финансист, который будет считать, сколько налогов не добрали.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, ну, это ревизор, только не в Гоголевском смысле слова.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, дал заключение о состоянии дел в данной губернии. Всё. А пускай потом думает президент, прокурор, это дальше уже потом, впоследствии. Но это будет такой, как бы, душ охлаждающий.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, кстати, это могла бы быть одной из функций Общественной палаты.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Общественная палата, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: На сегодняшний день, в общем...

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Они могли бы приезжать куда-то, общественные ревизоры, приехали, вот, десант в какой-то регион страны и дали заключение: «Вот здесь барахлят вот такие, такие механизмы». Так что работы предостаточно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Опять сменим тему. Насколько я знаю, за вас голосуют, как правило, либо люмпен, либо, что называется, по приколу. Вам никогда не было обидно, что вас интеллигенция не воспринимает? Ведь, вы же с ней, по большому-то счету, одной крови. И вы такой, вот, на мой взгляд, такой классический пример «свой среди чужих, чужой среди своих».

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это было, может быть, на самом первом этапе. Тогда, когда, вот, только-только начиналось все, и мы никогда не делали ставку на люмпенов, на маргиналов или по приколу. Прикол здесь... Вот, сперва приколы разберем. Молодежи нравится какой-то иной подход, другая лексика, другая подача. Когда выходят товарищи и по бумажке читают что-то, они это не воспринимают. Поэтому прикол здесь – это новизна. И сегодня в Думе все выходят на трибуну, все читают. Я единственный выступаю, глядя в зал, на депутатов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Как правило, в пустой.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это когда у нас сейчас заявления в пятницу иногда, все-таки, проводятся, все уже ушли. А так я выступаю, например, в правительственный час.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, правительственный час – да.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это все сидят.

М.БАРЩЕВСКИЙ: На правительственном часе – да.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: То есть в этом смысле прикол – это то, что люди видят, что человек может говорить на любую тему в любой аудитории. А сегодня как раз наоборот. Сегодня абсолютно все слои общества готовы поддерживать, но вы правы: тяжелее всего с интеллигенцией. Но и это сегодня уже мы, как бы, добились. Простой пример. Вот, выборы в Госдуму были 2 года назад или другие, известный режиссер известного современного театра говорит: «Ну чего? За ЛДПР будем голосовать» и объясняет, почему: «За КПРФ мы с ними боролись, «Единая Россия» тут все задушила, «Справедливую» мы не понимаем, что это за структура, остается только ЛДПР». То есть вот, это уже и они созрели. Потому что они же думали, что какая-то партия станет если не их знаменем, то как-то будет выражать, не будет их забывать, чтобы не просить. Вот, Михалков просит деньги – ну, дадут ему деньги, миллиард он просит или еще сколько-то. Но это все в роли попрошаек. Поэтому с интеллигенцией вообще тяжело, чтобы ее какая-то партия удовлетворила. Это малочисленный слой, и даже если они все проголосуют за какую-то структуру, она может не оказаться в Думе. Нужно минимум 4-5 миллионов голосов. А проголосуют 100 тысяч.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович... Не совсем. Ну, во-первых, не 100 тысяч, немножко побольше.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, миллион пускай.

М.БАРЩЕВСКИЙ: На самом деле, дело не в этом. Это-то я с вами согласен. Но вы знаете, вот недавно я обратил внимание на одну интересную вещь – согласитесь вы со мной или нет, вот, интересно. Горбачев сломал хребет вот этой административной бюрократической системы, только благодаря тому, что его поддержала интеллигенция. Ельцин сумел отменить 6-ю статью Конституции, сломал хребет КПСС только тогда, когда его поддержала интеллигенция. Путин сумел построить вертикаль власти и добиться резкого изменения дисциплины в стране, вообще, ситуации в стране, центробежное устремление преодолел – я имею в виду 2000-й, 2003-й год – только тогда, когда его поддерживала интеллигенция. То есть, на самом деле, интеллигенция как голосующая часть населения – она ничего не решает, а как поддерживающая она решает все.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Согласен. И тут же даю ответ. А почему она это делает? Из трусости. Она поддерживает всегда власть.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Неправда.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Или поддерживает тех, кто явно может скоро прийти к власти.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, нет.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот в чем дело. Я ее беру по частям – не всю, по частям.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Единственное, поддерживают только тех, кому верят.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Горбачев был у власти? Они его поддерживали. И чувствовали, что Ельцин придет на смену. И Путин стал вместо Ельцина – Ельцин прямо назвал его, и Медведев. Поэтому они поддерживают, потому что знают, что, благодаря их поддержке, что-то они получат.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну вот, смотрите. На самом деле, я немножко иначе вижу ситуацию. Мне кажется, что интеллигенция поддерживает того, кому они верят, во-первых, и чьи целеполагания воспринимают как свои собственные. Вот сейчас, мне кажется, Медведев борется за поддержку интеллигенции. Но пока еще ее не получил.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но по идее-то, как раз, интеллигенция должна его сейчас поддержать на максимуме.

М.БАРЩЕВСКИЙ: По идее, да.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: По идее. Вот вам еще доказательство того, что я считаю, что я прав. Вот сейчас интеллигенция должна поддержать того, кто у власти. А она боится, она боится – а вдруг, все-таки, Путин вернется в 2012 году?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, согласились.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И тогда она чистенькая, а мы (НЕРАЗБОРЧИВО) были в стороне. Вот результат-то.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Согласились. Но вопрос-то мой вот к чему. Вы же человек умный, и в политике уже очень давно.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: 20 лет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: 20 лет. Почему вы никогда не боролись за поддержку интеллигенции? Ведь, получи вы такую поддержку, вас было бы не 15%, а все 35-40%.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Согласен. Очень сложно. Для того чтобы получить поддержку тех, кто может дать своим количеством голосов возможность войти в парламент, будет противоречие в программах. Потому что народ обозленный, и нельзя дать 2 программы. Вот я для интеллигенции говорю: «Ребята, слушайте меня», а в это время слушают меня другие. То есть здесь невозможно раздвоение. Я проигрываю с интеллигенцией, но я выигрываю на массовости.

Простой пример. Красная армия. Ведь, Белая армия, интеллигенция должна была поддержать Белую армию. Это порядок, это государство, восстановление спокойствия. А она, интеллигенция испугалась – и правильно. А на кого опиралась Красная армия? На маргиналов, на национальные элементы, обещая им свободу, независимость и так далее. Вот в чем проблема! Так, там выборов не было. Там был силовой захват власти, а на выборах-то, тем более, нужно получить поддержку. Вот в чем проблема.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но если вы говорите...

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Если бы речь шла только... Если в выборах был бы ценз, образовательный ценз – все, я был бы с интеллигенцией на 120%. Но ценза образовательного нету.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, но то, что вы говорите, по существу, вы правильно говорите все. Но это означает, что никаких претензий к «Единой России» вы предъявлять не можете.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Почему?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Потому что «Единая Россия» ровно это и делает – она, борясь за власть, борясь за победу, ориентируется на большинство населения, говорит им то, за что большинство готово проголосовать и побеждает.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да, да. И в этом ее порок. Потому что все решения в любом обществе, в любой цивилизации принимает меньшинство.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То самое, за которое никто сегодня не борется, кроме Медведева.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, да, да. Меньшинство, которое умное, которое образованное, которое понимает, что нужно, в целом, для страны. И в этом-то определенный маразм нашей власти. Она 100 лет это делает. Большевики лозунг «Фабрики – рабочим» – пусть рабочий за меня проголосует, а фабрики не получит. Там. Крестьяне, земля, националы и так далее. То же самое сегодня «Единая Россия». Это новые большевики. Они все время кричат сейчас «Социальный бюджет!» Слушайте, это же чудовищно. Бросьте деньги в экономику, развивайте страну. Вы все проедите – что будете делать через 3-4 года?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, насчет бюджета.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, проблема.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, Владимир Вольфович, насчет бюджета.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, проблема. Вот, маргиналы – они делают ставку на маргиналов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Согласен с вами, но это популизм, с моей точки зрения.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Популизм стопроцентный.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но вот смотрите при этом. Вот, обсуждается бюджет, коли вы его упомянули. Я, так, со стороны смотрю на это сторонним взглядом наблюдателя. Конечно, как человеку, работающему в правительстве, мне приятно, что правительственный бюджет проходит, все это понятно. Но у нас, по большому счету, ведь, только одна оппозиционная партия «Справедливая Россия» подготовила свой альтернативный бюджет. И вы, и коммунисты поддержали «Справедливую Россию», но своего текста вы на стол не положили.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Объясняю. Сколько раз мы что-либо ни готовили, ничего это не проходит. Мы заранее знаем результат. Чего бисером метать перед свиньями? Да, бесполезно! Даже поправка ни одна не проходит наша, ни на одну уступку не идут. Поэтому у нас единственная возможность не голосовать за данный бюджет. А «Справедливая Россия» почему так делает? На новенького, они впервые в Госдуме.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть по наивности?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: По наивности. Они еще думают, что ничего, подготовят, их программа прозвучит. Вы помните, до выборов они говорили «Мы немедленно примем закон на роскошь»? Ну, и где этот закон? Даже не вносят его, прекрасно понимая, что он будет отвергнут, и отвергнут кремлевскими товарищами. Вот в чем проблема.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я начинаю понимать, почему у вас такие грустные глаза.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Теперь такой, болезненный вопрос. Версию о том, что вашу партию создал КГБ все знают. Расскажите вашу версию, как возникла ваша партия без него, без КГБ в те годы, когда без ведома КГБ управдом не мог даже метла закупить для ЖЭКа. Когда все ксероксы в обязательном порядке подлежали регистрации в КГБ. Как вы ухитрились проскочить между Сциллой и Харибдой?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Сам таскал ксероксы – не только ксероксы, обычную машинку я таскал в издательстве.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, то есть с вас началось? Подождите, таскание ксероксов и коробок из-под ксероксов с вас началось? (смеется)

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не-не-не, я говорю, даже сам таскал. Это, вот, буквально до последнего дня работы. Я ушел оттуда с 1 ноября 1990 года, ровно 20 лет на будущий год будет, как я ушел. Так вот, я как раз говорю, что я сразу с этим столкнулся: перед каждым праздником свою машинку тащил в отдел кадров, там закрывали, опечатывали. То есть как получилось? Как бы, здесь искусство лавирования, не обострять обстановку. Все новые партии – все боролись с КГБ: «КГБ долой, армию долой, СССР долой, КПСС под суд», почти все. Кроме нас. Кроме нас. Мы, в основном, ну, этого лозунга не выдвигали абсолютно. Почему? Потому что я понимал, и, в целом, это могло быть и пониманием других, что органы государственной безопасности как таковые нужны. Другое дело, нам не нужны органы, которые будут поддерживать только одну партию. Вот, то, что мы не стали выдвигать на всех своих митингах этого лозунга «Долой КГБ», в определенном смысле мы получили симпатии в органах государственной безопасности. Они же все анализируют? И совещания. И на одном совещании в Политбюро Горбачев спрашивает Крючкова: «Ну, скажи, Крючков, есть хоть одна партия, чтобы не требовала разгона нас, КПСС, СССР, КГБ, армии?» Говорит: «Есть» и называет. Вот мы, Либерально-Демократическая партия. Вот оттуда пошла байка, что, якобы...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, ну, фактически Крючков как бы вас поддержал.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Он назвал нас единственной, одной – может быть, кого-то еще назвал, я не знаю, еще какую-то структуру, которая не выставляет жестких негативных лозунгов против КГБ. Там сидит Собчак на Политбюро, Яковлев, ну, многие товарищи. Они делают вывод, что Крючков по заданию Горбачева участвовал в формировании каких-то новых структур, вот и все. Отсюда пошла эта мысль, что ЛДПР была создана самим КГБ. Никогда в жизни не было ни одного контакта, близко даже. Потому что я не был коммунистом, это невозможно было. И я критиковал. У меня характеристику не утверждали для поездки заграницу, я, наоборот, был в черном списке. Не такой диссидент, которого нужно в тюрьму сажать, а вот такой – чего-то он критически настроен. Наоборот, то есть у меня если брать, там, допустим, до 1985-го года, я числился в списках «человек неблагонадежный» - не 100% наш, как бы, советский человек.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Подождите-подождите-подождите, стоп, не понимаю. Насколько я помню, вы после окончания института задолго до 1985 года работали в Турции.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я в Турцию поехал только лишь переводчиком, по контракту.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не важно. Без КГБ поехать переводчиком в капиталистическую страну было невозможно абсолютно.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Объясняю. Не было, не было. С английским не взяли бы, все. Вот, с английским ехала вся партноменклатура и их дети, с французским, с немецким. Только потому, что восточный язык. Только поэтому. И не было отношений с Турцией. Только начинались, кадровики не знали, где взять. Контракт пошел, инженер русский, а переводчика нету. Тут я звоню с Радиокомитета – меня в Радиокомитет направили на стажировку – «С турецким надо?» Говорят: «Да, давай». То есть чисто случайно на несколько месяцев – вот, вы были бы правы – на работу в посольство. Не только на работу, в МИД не взяли бы, курьером бы не взяли, вы абсолютно правы. Любая внешнеполитическая работа без согласия КГБ невозможна была. Я был студент. Только в 1970-м, уже вернувшись из Турции в декабре 1969-го, я заканчиваю университет. И меня направляют в армию. Но здесь уже, наоборот: номенклатура осталась в Москве, на загранработу в Московские центральные учреждения, а Жириновский без роду, без племени – на Кавказ, в ссылку в Тбилиси на 2 года. Так что все наоборот.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, это вы себя Лермонтовым почувствовали, я так понимаю?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да какой Лермонтов! Сейчас другой уже Кавказ, разврат и коррупция, там чисто географически.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Если оставить в стороне великую Россию и вообще все политические, популистские лозунги. О чем вы мечтаете?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Если бы я жил в какой-то тихой стране, там, Словакия, Польша, Финляндия, я был бы преподавателем. То есть у меня больше желания именно вправлять мозги, помогать людям лучше, быстрее познать какие-то предметы. Конечно, меня больше гуманитарный интересует, я не технарь. Меня, допустим, история, что-то философское. То есть педагогическая деятельность.

Почему? Потому что здесь, как бы, во-первых, общение, есть какой-то элемент общения. Например, меня утомляют книги – просто сидеть тяжело в архиве, мне это тяжело. Значит, мне выгоднее, все-таки, какая-то аудитория. Но, например, меня не тянет сниматься в кино, выходить на сцену театра абсолютно. А, вот, аудитория и навязать ей свою точку зрения...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да вы просто любите манипулировать толпой.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это не манипуляция. Почему? А в чем манипуляция?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Манипуляция. Манипуляция не есть плохое слово. Манипуляция есть управление.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не, я имею в виду, в хорошем смысле, да. Ведь, можно даже дать отрицательный посыл какой-то и убедить, что ты прав – это тоже достижение. Заставить 30-40 человек поверить, хотя ты знаешь заведомо, что ты неправильно сказал, ты дал отрицательное какое-то заключение, какую-то отрицательную гипотезу вывел. То есть и есть получить удовлетворение, заставить людей тебе поверить. Вот, сектанты – это легко. Это, все-таки, и церковь в целом, это легко. А вот ты не священнослужитель, ты не в погонах, ты не начальник, ты не чиновник, ты просто рядовой преподаватель. Ты входишь в аудиторию. Потом ты услышишь в коридоре «Вот, лекции Жириновского. Пойдем – послушаем. Нам интересно».

Ведь я как стал лидером партии? Меня целый год уговаривали. А как меня приметили? Я стал ходить на митинги. Кругом эти были митинги, неформалы. В основном, Арбат, поскольку там спокойней были. Они небольшие, у стеночки стоит какой-то мужичок, его там обступили, разговаривают с ним. То есть меня заметили те, кто хотели создавать партии новые. Тогда в ДС раскол произошел, там Новодворская, Дебрянская, они там выгнали Убожко, Богачева, еще кого-то. И отколовшиеся – им нужен лидер, они были вместе с Новодворской. А где взять? Они тут же ходят по тусовкам. И они заметили, что люди хорошо воспринимают меня. У меня вообще не было мысли о партии, тем более, о лидере. Я слушаю, и мне не нравится ответ его. Говорю «Неправильно». Все на меня поворачиваются, и я начинаю отвечать. Еще 2-3 минуты, его уже забыли, начался диалог со мной. Один раз, второй, третий – мне понравилось, я вижу, что люди меня слушают.

Все. Я деньги не давал, ведь. Меня никто не знал. То есть меня восприняли как просто индивидуум. Когда придет какой-то известный человек, конечно, все подбегут за автографом. А тогда нулевой вариант был, целина. Я впервые увидел, что меня слушают. Потому что в вузе тяжело было: там были все дети партноменклатуры, преподаватели, научный коммунизм, в армии там по званиям все. А тут – улица, толпа. То есть я выиграл на улице. И нормальная улица, люди, все-таки, приличные приходили, там была интеллигенция. То есть я увидел, что я могу влиять.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нам сейчас нужно будет прерваться, но, вот, я обращаю ваше внимание на логическую, как бы, непоследовательность вашу. Вас поддержала-то как раз арбатская интеллигенция, получается, а вы-то потом от нее ушли.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я специально не ушел.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, хорошо. Отказались. Сейчас мы должны прерваться. В эфире программа «Dura Lex», и сегодня в гостях у нас Владимир Вольфович Жириновский.

РЕКЛАМА

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер еще раз. В эфире программа «Dura Lex», и я, Михаил Барщевский. Сегодня моим гостем является Владимир Вольфович Жириновский. Я даже в начале передачи не представил Владимира Вольфовича: лидер партии ЛДПР, вице-спикер Государственной Думы, и прочее-прочее-прочее. Ну, вот, действительно, счастливая у вас в этом плане судьба: представлять и называть регалии не надо, и так знают. Владимир Вольфович, вот, один серьезный психолог мне как-то сказал, что ваша политическая жизнь, активность, эпатажность – это компенсация несложившейся личной жизни, реализация неких детских комплексов. У вас же было очень тяжелое детство, насколько я знаю. Вы с ним, вот с этим психологом в какой-то мере согласны?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Эта общая позиция абсолютно правильная. Все, кто в детстве как-то был ущемлен, бедное детство, голодное, болезни, там, наказывали, отчим, там, драки какие-то, коммуналки, в школах там. То есть это нормальное явление, всегда человек. То же самое карьера.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Давайте называть вещи своими именами. В силу разных анкетных и социальных причин вы в школе были человеком второго сорта.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Естественно, по всем позициям.

М.БАРЩЕВСКИЙ: И до сих пор доказываете самому себе, что нет, я не второй, я первый.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Вот это как раз нет. Почему, скажем, удачно все у меня складывается последние 20 лет? Я никогда не стремился отомстить или же что-то сделать для себя. Ведь, я лидером партии никому себя не предлагал. Меня год уговаривали. Я думал, может быть, в перспективе лет через 10 в 1999 году появятся другие партии. Я думаю, может быть, когда-то. И я вступлю просто. И я буду работать, как я и работал тогда. У меня мыслей не было делать политическую карьеру, участвовать в выборах, стать кандидатом в президенты. Это ситуация в стране такая сложилась. Поэтому я ничего не компенсирую, так сказать, из того, что мне не хватало в детстве, в юности и еще. Это, вот, ну, общий трафарет такой: «Ага, человек, у него не получилось что-то». Ведь, я же никуда не поступал, если б меня выгнали, понимаете?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет. Кто сказал слово «не получилось»? Нет, это не не получилось.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ведь, я школу окончил без троек. В конечном итоге мое имя занесено в школьную летопись. Поэтому я не могу сказать, что я просто был второго, третьего сорта. Я был бедный. Это меня, как бы, немножко нагибало. Но по влиянию...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, я думаю, что в те годы не только бедность, но и национальность достаточно сильно вам палки в колеса ставила.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Тоже имело... Но как раз там не было этой проблемы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это в Казахстане не было.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: В классе у нас как раз было, наверное, треть другой национальности, поэтому здесь не было проблемы особой. Но сказывалось, где-то все равно могли как-то это дело посмотреть, как-то косо. Ну, в общем, это имело тоже значение.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А какой институт вы заканчивали?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Восточных языков, сейчас называется ИСАА.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Подождите секундочку.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: А потом юридический факультет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Чего?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Тоже МГУ.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Уже МГУ?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: 10 лет учился.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть, значит, первое образование у вас переводческое?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Ну, востоковед, переводчик, может, филолог. То есть в этом плане да. Совершенно неприменимое нигде.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Секундочку, подождите-подождите, хочу понять. Мы же с вами приблизительно ровесники, и как принимали в МГУ в те годы я очень хорошо знаю. При вашей анкетке в МГУ поступить было почти невозможно.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Можно было. Почему? Последний год Хрущев у власти, его уберут в октябре, 14 октября. И прием на экзамены лета 1964-го года он дал еще раз команду вузам страны, особенно Москвы: «Принимайте людей из бедных». Я попал по этой квоте. МГИМО нельзя было, а МГУ – он более такой, демократический считался. И меня приняли, потому что, действительно, у меня в группе все были москвичи, дети членов ЦК, генералов, ответственных работников. Я единственный был такой вот, как говорится, бедненький из семьи, полусирота, из далекого провинциального города. Только поэтому, благодаря Хрущеву. Уже через 2 года, при Брежневе – все! Я бы не поступил.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да не, я просто сейчас перепутал. Просто мне казалось, что мы с вами совсем ровесники.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: 1964-й год, это последний год, последняя оттепель.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, нет. Я-то поступал в 1973-м.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, все уже! Вот тогда бы я не поступил, ни в коем случае не поступил бы. Вот тогда – правильно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, это было уже глухо. Нет, ну, просто я на себе всё испытал.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: А там я еще застал.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, считал, что мы с вами ближе по возрасту. Владимир Вольфович, а что-то когда-то я читал, что вы работали какое-то время юрисконсультом Московского Жирового Комбината.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, близко не было.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не было?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я закончил МГУ, потом в армии 2 года, потом Комитет защиты мира, Высшая школа профдвижения, Инюрколлегия, издательство «Мир» – 4 места работы. Отовсюду выжили по политическим причинам.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Слушайте, Владимир Вольфович, ну я, видите, с симпатией я с вами разговариваю. Ну, вот, что хотите со мной делайте, ну, не верю я, что вы поступаете в университет на ИСАА, потом Юрфак, потом заграница, потом Комитет защиты мира, издательство «Мир», Инюрколлегия – ну, это все комитетские дела. Ну, все же комитетские дела.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, вы понимаете, все дело случая. Объясняю. В армию отправили – это не комитетское, разнарядка и все. Одного с турецким на Кавказ. Возвращаюсь летом – нет работы. Я – лейтенант, все, 26 лет, я вернулся. Жена, живем на Мерзляковском переулке. Куда на работу? Я иду к ректору своему, где окончил. Я говорю: «Александр Александрович, - он еще был жив. ИСАА – не МГУ, а ИСАА, факультет. – Ну, на работу устроиться». – «Да, тут звонили из Комитета защиты мира, им там с французским требуется». Я пошел. То есть случайно все. Я просто, ну, активно собой занимался.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да вы везунчик просто.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Везунчик. И летом прихожу. У них нету с французским – с английским полно, с французским нету. У них открытый участок курировать страны движения сторонников мира, там, Франция, Бельгия. Все! Через 2 года выжимают меня. Кому место понадобилось? Племяннице секретаря ЦК КПСС Пономарева Лена. И меня выдавливают. И она работает там много-много лет. Вот и все. Комитетские дела, «ЦКовские» дела. Но везло случайно. Инюрколлегия – то же самое, опять французский язык. Им передают пенсионные дела, заграничные пенсии из Франции, из Бельгии. С французским нету. Мне помогал дефицит языка. С английским я никогда бы не устроился – ни в Советский Комитет защиты мира, ни в Инюрколлегию.

Но турецкий язык мне помогает поехать в Турцию на стажировку. Без КГБ бы я не поехал, а здесь нет людей – где брать людей? Идет контракт, переводчик нужен. А здесь французский опять. Если бы английский, все, ничего бы не смог.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Давайте вернемся даже не в наши дни и даже не в будущее, а в такую, вот, виртуальную нереальность. Представьте себе абсолютно невозможное. Вот, лично я являюсь президентом РФ и предлагаю вам на выбор пост любого министра. Каким бы министром вы пошли бы работать?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Больше всего мне иностранных дел, конечно, поскольку у меня международная специфика постоянная. А из внутренних министерств это Министерство внутренних дел как юрист или министр юстиции, и последнее – это министр образования или, в крайнем случае, культуры. То есть гуманитарная сфера. Все гуманитарное, все, связанное с моим образованием. Почему я и говорю, что у меня не было комплекса неполноценности с точки зрения того, что меня откуда-то выгоняли. И школу без троек, и вуз с отличием, красный диплом, и карьера шла. Просто беспартийность – вот что меня бесило.

В КПСС я трижды пытался вступить – не принимали. А без этого даже руководителем сектора не ставили, только рядовая должность. Мало того, в Минюст на рядовую должность 300 рублей – это сейчас 30 тысяч – не взяли, объяснили: «У нас маленькая партийная организация. Нам нужен обязательно коммунист, иначе нас будут ругать в райкоме». Вот, пожалуйста.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Знаю, все проходил сам.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: То есть это, вот, у меня была, как бы... Ну, это давило многих беспартийных. Коммунистов было 18 миллионов, а еще 140 миллионов – это были люди беспартийные. Поэтому, вот, давление – вот это раздражает. И то я был неагрессивный. Если бы не началась перестройка, я бы спокойненько проработал бы еще лет 10-15 адвокатом бы, юристом, где угодно, и сейчас был бы пенсионером бы и все, как бы, ворчал бы где-то в поликлиниках.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Надо было вас принять в партию. (смеется)

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну вот. Не хотели.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Себе дешевле бы вышло. Ладно. Задам вам сейчас один щекотливый вопрос, ну, просто не могу не спросить. Я много раз обращал внимание на всяких приемах, где мы с вами пересекались, что вы очень мало пьете. Ну, мало-мало. Между тем, в свое время в интернете гуляли кадры, где вы были сильно навеселе. Почему вы перестали пить? И как вообще вам удалось с этим справиться?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вообще не пил никогда. Это в интернете кадры заграницей немножко виски выпил. Я впечатление произвожу, как будто, действительно, очень выпил человек. На самом деле, очень мало. Я всегда быстро раскрепощаюсь. В компании я, как бы, заводилой был. Так, если небольшая компания, сидим, больше тостов я произношу, какие-то шутки, анекдоты, то есть мне скучно сидеть просто так. То есть я никогда не любил пить, мне это противно. И я приспособился сейчас, я только пригублю и ставлю. То есть я выпиваю в неделю 50 грамм максимум. Максимум 50 грамм! То есть совершенно меня это никак не тяготит, никогда вообще не считал себя пьющим, у меня не было никаких запоев, загулов и близко. В этом смысле я устоял, и в семье так, в общем-то. В семье не было таких примеров, чтобы можно было сказать. Так что в этом плане... И на приемах вынужден вот так. Подходят: «Давай, выпьем». Ну что это?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, на приемах видел. То есть вот те кадры в интернете – это просто, что называется, повело с малой дозы.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да-да. Я выпил чуть-чуть виски, побалдеть, пошуметь, чего-то такое все это. Я не был пьяным, а расслабиться...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно, проехали. Помимо политики вы часто «отвлекаетесь» - телешоу, съемки фильмов, даже эстрадное пение. Такое ощущение у меня иногда возникает, что вам смертельно скучно.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот здесь вот, как бы, только одна причина – зовут. Я никогда не просился, и в мыслях не было в какое-то шоу, а тем более песни. То есть все предлагали. Как в партию позвали...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет-нет. Понятно, что вы не ходите, себя не предлагаете, понятно, что вы уже не в том состоянии души, не в том положении.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. А почему? Объясняю.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А вот соглашаетесь почему? Я без всякого осуждения.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Согласен. Объясняю. Только дефицит возможностей выйти к избирателям. Вот как сейчас закон приняли, и более-менее выдерживается время, сколько мы в эфире. Но это же прошло 20 лет, до этого ж ничего не было. То есть чтобы нам как-то показаться гражданам России, вынужден был соглашаться, принимать участие в этом. Только поэтому. А звали, потому что они видели рейтинг. Они видели. Им нужно было, чтобы был тот, кто...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет. Вот, почему звали – совершенно не спрашиваю.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: А вынужден совершенно. Не пою, ни голоса, ни слуха абсолютно. Согласен с теми, кто критикует меня, о чем он там поет. Ну, мне сам руководитель Первого канала позвонил: «Да, прими участие, тут проект «Две звезды», Серегу надо раскрутить». Им надо Серегу раскрутить. Я подумал, почти 10 раз я выхожу по 5 минут 2 месяца. Это же великолепно!

И, действительно. В конце 2006 года – начался проект в ноябре, 2 месяца шел – рейтинг зашкаливал, 43%. Как новогоднее обращение президента страны. Потом 2007-й – 2008-й год меня вообще не пускали на Первый канал, в Кремле там заволновались: «Что вы делаете?» Получилось не Серегу раскрутили, а меня. То есть они хотели Серегу раскрутить, а показывая с Серегой...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Может быть, Сереге надо было просто похуже петь?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, в общем, получилось так, что... Я не хотел, они звонили мне. А я почему согласился? Вот вы мне говорите. А как отказать руководителю Первого канала?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Себе дороже.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Он обещал мне: «Я тебе дам эфир». Мы с ним не о деньгах договаривались – «я тебе дам эфир». Так, наоборот, ничего не дали, полностью меня исключили. 2007-й – 2008-й год – полностью. Вот в чем проблема.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, уж коли сейчас вы Кремль упомянули. Вот, давайте представим себе, что на полчаса вы – президент РФ, сегодня, сейчас. Какие бы 3 указа вы подписали?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, самый главный указ – это, конечно, о новом территориальном делении, чтобы покончить раз и навсегда. Вот, 40 губерний.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А вы не думаете, что Медведевское предложение изменить часовые пояса – это такой мягкий подход к изменению территориального деления?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Мягкий подход, да, к тому, чтобы укрупнить территории. Будет, например, 2-хчасовой пояс, сделать 4 по 2.

М.БАРЩЕВСКИЙ: 5 часовых поясов.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, будет 5 часовых поясов. И вот в этом часовом самом дальнем надо, чтобы осталось 2-3 региона. Нельзя, чтобы там было 7-8. То есть это тоже способ укрупнения, то есть это вот момент.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Первый указ, понятно.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Второй – это прямое назначение всей вертикали исполнительной власти.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А что сейчас?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Сейчас – долгая процедура. Мэры городов избираются, главы администрации районов избираются, на губернатора долго-долго. То есть сменить политическую элиту. Избрать новых всех.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да перестаньте. Политическая элита может быть, но это не политическая элита на уровне глав городов и муниципальных образований.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Губернаторы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А губернаторы – они назначаются.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, тем не менее, какая-то зависимость от правящей партии, партии большинства. Зачем это нужно? То есть у тебя должно быть нормальное государство, 40 губерний и вся вертикаль – они назначаемы тобою, тогда это будет команда, тогда можно сказать: «Вперед, Россия!». Сейчас никакая «Вперед, Россия!» не получится. Команда старая ельцинская, а командует другой молодой – они не хотят вперед, им выгоднее, наоборот, назад. Это, вот, второй.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Второй понял. Третий?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И третий указ – ну, здесь больше с внешней политикой, может быть. Поставить условие, что там, где будет сужаться поле русского языка, мы резко меняем формат экономических отношений. Вот, сейчас Тимошенко – она запрещает русским учителям в школе на переменке разговаривать по-русски. То есть на уроках она запретила, только на украинском все идет. Но на переменке нельзя все равно говорить по-русски. Это чудовищно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да это просто глупости.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Или, там, Рахмонов. Отменяет русский язык, второй, так сказать. Они едут к нам на работу. Слушайте, а давайте, оставьте их у себя, ваших несчастных безработных, и можете там по-таджикски разговаривать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, это, Владимир Вольфович...

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это внешняя политика.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Бросьте-бросьте-бросьте, стоп-стоп-стоп.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, она для чего мне нужна?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Подождите. Вот сколько мы уже с вами разговариваем, разговариваю с адекватным человеком. Вы же понимаете, что у нас не хватает своих трудовых ресурсов и отказаться от мигрантов мы не можем. Это же глупость.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но используя мигрантов, можем ставить политические условия.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это другой разговор.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, вот! А мы чего ж не делаем этого?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы просто сказали «Оставайтесь у себя дома».

В.ЖИРИНОВСКИЙ: У нас 5 миллионов украинцев работает в России.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, они-то все по-русски хорошо говорят.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И украинский алкоголь, так сказать, гуляет, 40% российского рынка. У нас столько рычагов воздействия. А нас там тромбуют, устраивают какие-то провокации. То есть внешнеполитический указ.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет. То, что надо, так сказать, русский язык насаждать всеми доступными способами кроме военного, я с вами совершенно согласен.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, естественно, да. Кроме военного все использовать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: И нашу культуру продвигать.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И тогда это создаст лучшие условия для страны. То есть это, вот, внешнеполитический указ – это то, что Медведев сказал «В соответствии с национальными интересами». То есть только делать во внешней политике то, что соответствует интересам России, в том числе только-только мы переходим на мировые цены. Представляете, мы продавали им газ, 1000 кубов – 39 долларов. Итальянцам продавали они по 300, те немцам по 600, а британцы – 1200. Представляете, в 30 раз дороже могли продавать. В 30 раз дороже могли! 16 лет. Сколько потеряно денег? То есть внешнеполитический указ – вся внешняя политика в интересах российского государства, за исключением военных методов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть конкретный протекционизм?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, протекционизм. Защита интересов через внешнюю политику. Вот 3 указа.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Когда я вас спросил, каким бы министром вы захотели бы быть, я, честно говоря, подразумевал, что вы назовете только одну должность – министр внутренних дел.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, я назвал ее.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я думал, что вы только одну назовете.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но коли вы ее назвали, вопрос такой. Я не буду от вас скрывать, я сейчас задаю его всем, поскольку думаю, что это тема актуальная. Как бы вы реорганизовали, системно реорганизовали сегодняшнее МВД?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, надо вернуться к названию «полиция», восстановить историческую канву русской истории.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, дело не в слове.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, это имеет значение. Мы празднуем день милиции с 10 ноября, вот, День советской милиции. Это тоже имеет значение. То есть надо реорганизовывать ее в том плане, что создавать новые какие-то полицейские структуры. Ну, есть там варианты – федеральная полиция и муниципальная милиция – но здесь, ведь, вопрос кадров. То есть надо, все-таки, какой-то набор объявить, набор добровольцев, честных ребят.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но набор... Понимаете, за набор надо деньги платить.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот и давайте заплатим.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть увеличить зарплаты?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Увеличить зарплаты, там, в 5 раз.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А количество уменьшить?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И количество уменьшить. Ведь, во всем мире количество полицейских на душу населения меньше, чем у нас.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И зарплата выше. Так, давайте то же самое сделаем. Уже будет какое-то движение вперед. Потому что, ведь, у меня были ребята, двое из Курска. Приехали. Я говорю: «Ну, что вы приехали?» - «Да вот, хотели устроиться в Москву в милицию, больше нам некуда». Ну, пришли мы. Им говорят: «Вот, в день будешь приносить столько-то».

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот так, прямо?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Прямо так и сказали. Все, они повернулись и уехали. Ну вот, пожалуйста. Что вы говорите? Разве это милиция? Когда, еще не приняв на работу, не надев шинель, ему говорят, сколько ты будешь приносить. А почему? Потому что вышестоящий начальник тоже им дал квоту.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, понятно, да. И дальше пошло.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И так по вертикали. Вот, все. А давайте дадим эти деньги легально через зарплату. Квартиры, машины, дачи.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я понимаю вас. Легализуем то, что есть.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Легализовать. Убрать серую схему.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Смотрите. Вот, вопрос такой, ну, наверное, все-таки гипотетический, но, вот, президент Медведев, реально президент Медведев – он вас сегодня приглашает и говорит «Владимир Вольфович, хватит там в Думе дурака валять, а, вот, давайте-ка вы возглавите Министерство внутренних дел». И, вот, там план у вас есть. Пойдете?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я пойду. И я это предлагал еще в 1995 году, когда был Ерин. Я вышел на трибуну и сказал...

М.БАРЩЕВСКИЙ: В 1995 году было не так рискованно. А вот сегодня при том?..

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И сегодня готов пойти.

М.БАРЩЕВСКИЙ: И, действительно, знаете, что делать?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И знаю, что делать. И только назначив такого как я, они могут надеяться на успех. Если они там назначат просто какого-то...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не-не, не надо агитации. Агитации не надо.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это как пример я говорю.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я просто спросил, мне было интересно, пойдете или не пойдете.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Кадровый вопрос можно решать сегодня у нас именно с тем, чтобы это что-то дало, какой-то рывок сразу, автоматически. Ведь, Нургалиева никто не знал. Раз – появляется какой-то Нургалиев. Ну как? Что такое? В этом смысле, как бы. Я думал, Колесникова назначат, он, вроде бы, был начальником уголовного розыска.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, типун вам на язык.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, к примеру, я говорю. Как-то он озвучивал, какие-то у него выступления были. А тут – раз, никому неизвестный. А летом Грызлов был. Ну что это такое? Он же гражданский человек и не юрист.

М.БАРЩЕВСКИЙ: К вопросу о Грызлове. Скажите мне, пожалуйста, вот, известно, что во многих странах после кризиса или после войны приходила партия какая-то к власти и была у власти довольно долго. Там, в одной стране 16 лет, в другой стране 40 лет, в одной стране еще 55 лет даже. Скажите мне, пожалуйста. Вот сейчас у «Единой России» такое, стабильное большинство. Ваш прогноз: когда «Единая Россия» потеряет большинство в парламенте?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, она должна потерять уже на выборах в марте следующего года.

М.БАРЩЕВСКИЙ: В 2011 году?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, в марте.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я говорю про Госдуму.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: В Госдуму – в декабре 2011 года должна потерять, да. Если президент, действительно, хочет какого-то движения вперед, она должна уйти в оппозицию. 40% у нее будет. Пусть она подождет 2 цикла, и через 10 лет она может вернуться. Потому что те, кто придут, они тоже мало что смогут сделать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А кто придет? Кто придет?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, тогда придет коалиция, 60% - не одна партия.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, ну, смотрите. Вот, коалиция кого с кем? Ну, понятно, что...

В.ЖИРИНОВСКИЙ: КПРФ и ЛДПР. Вот, если честно провести выборы, проходит только 3 партии: «Единая Россия» - 30%, минимально, 10% можно наскрести без фальсификаций, но просто натянуть, заставить ночью, днем. Но 40% - это предел, все. 60% - это 2 по 30%, КПРФ и ЛДПР.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, Владимир Вольфович, у нас сейчас с вами не предвыборные дебаты, не агитация, ну, будьте серьезным человеком. Значит, у ЛДПР никогда больше 15% не будет.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это дают, это показывают. Дело в том, что у нас в некоторых регионах было по 70%.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, по стране у вас не будет больше 15%.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Мешают.

М.БАРЩЕВСКИЙ: И у коммунистов больше 25%, ну, никогда не будет.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Все, все. Вот, пожалуйста, коалиция.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это 40%.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот, 40% и 40% - 80%.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А еще 20% у кого?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: 20% растекутся по трем прошедшим партиям.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да ладно?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я как раз думаю, скорее, возможна коалиция между ЛДПР и «Справедливой Россией», мне так кажется.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: «Справедливая Россия» ничего сама из себя не представляет, ее тянут за уши.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ой, не горячитесь.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Тянут за уши.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Им все дали.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Владимир Вольфович, не горячитесь.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И пенсионеры. Это Кремль создавал.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не горячитесь.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: «Родину» Кремль создавал.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не горячитесь.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: И «Партия жизни».

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, мой вам совет такой, знаете, обывательский: не горячитесь. Это очень серьезно. На мой взгляд, «Справедливая Россия» - это очень серьезно в 2011 году.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, это искусственно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно, несколько вопросов блиц.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Серьезно можно сделать, но это все будет искусственно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Несколько вопросов блиц. Сколько процентов наберет ЛДПР без Жириновского?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, в принципе, проходной барьер преодолеет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сколько процентов получит «Единая Россия» без Путина?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: 20%.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сколько КПРФ без Зюганова?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, 15%.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сколько «Справедливая Россия» без Миронова?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: 5%.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я все время путаюсь, все-таки, кто вы по образованию? Вы себя кем считаете, переводчиком или юристом?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Больше юрист, конечно. Потому что я 25 лет числюсь на юридической работе. Переводчиком я вообще был только на стажировке. Только на стажировке, 8 месяцев.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Один личный вопрос, который не могу не задать. Однажды после одного телевизионного эфира вы случайно проговорились, что читали мой роман «Командовать парадом буду я». Не скрою, мне было дико приятно, я просто зарделся от счастья. Ну а если, по-серьезному, что вообще вы любите читать?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: В основном, только исторические всякого рода мемуары или аналитику. Недавно прочитал Миронова Татьяна «Заговор». Писатель есть в Петербурге Николай... То есть все то, что дает новую интерпретацию всех наших политических событий.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть исторические романы?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, исторические. Особенно современный, как по телевидению любят там, кто есть кто передачу, первый исторический, 365 дней и так далее, ностальгия или совершенно секретно. То есть там, где дается другая интерпретация. Вот сегодня я смотрел буквально, когда возможен был другой ход войны: Гитлер нападает на Британию, а не на Советский Союз. И потом идет не на Советский Союз, а на Иран, Ирак, Египет. Все могло бы пойти по-другому, так сказать. Но вот это мне нравится. И это были реальные планы операции. Но не случилось. Ошибки.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Личный вопрос: у вас внуки есть?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Есть, двое.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Много времени с ними проводите?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Мало. Мало. Вот, опять, не везет: с сыном мало у меня было времени, и сейчас с внуками.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, а, может быть, тогда уйти из политики, заняться внуками?

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ни в коем случае.

М.БАРЩЕВСКИЙ: И глаза веселее будут.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, нет. Никуда уходить не собираюсь. Это постоянно кто-то, вот, пытается вбить в общественное мнение, что Жириновский устал...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, я не провоцирую.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: Или он уходит. Я никуда не ухожу, ни от чего не устал. Это моя работа. Но! Уделять внимания много нужно и детям, и внукам, и личной жизни обязательно. Но, вот, не получалось.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Спасибо. В эфире была программа «Dura Lex», и ваш ведущий Михаил Барщевский. Сегодня в гостях у нас был Владимир Вольфович Жириновский, который не собирается уходить из политики. Собирается оставаться пускай с грустными глазами, но, все-таки, надеется побольше времени уделять внукам. Спасибо.

В.ЖИРИНОВСКИЙ: До свидания.