Михаил Гришанков - Dura Lex - 2010-11-20

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер. В эфире программа «Dura Lex», ее ведущий – Михаил Барщевский. Сегодня у меня в гостях мой тезка – Михаил Гришанков, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности. Добрый вечер, Миш.

М.ГРИШАНКОВ: Добрый вечер.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Слушай, скажи, пожалуйста, чтобы нам, как бы, дальше проще было разговаривать, сразу: а что относится к компетенции твоего комитета?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, ответ достаточно простой. Если взять понятие безопасности, оно безгранично, поэтому, не буду скрывать, приходится заниматься иногда самыми разными проблемами. И вопросами ВИЧ-СПИДа, и наркотиков, и вопросами продовольственной безопасности. Все адресуют к нам. Поэтому когда нет у людей ощущения безопасности в разных сферах, они, естественно, во многом идут к нам. Это если говорить об общественной сфере. А если говорить о законодательстве, то все законодательство, регулирующее деятельность спецслужб и правоохранительных органов, оно все идет через нас. Поэтому это именно определяется компетенцией комитета, можно сказать так: безопасности личности, общества и государства. Все, что относится к этому, идет через нас.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. Ну, хорошо. Тогда давай возьмем, сейчас немножко разомнем одну тему, которая еще совсем недавно была самой актуальной, закон о полиции. Не вдаваясь в детали пока, твое впечатление. Этот закон – это шаг вперед? это топтание на месте? это переименование? это принципиально новый подход? Вот, как бы ты определил его значение?

М.ГРИШАНКОВ: Точно нет принципиально нового подхода. Есть ряд идей, которые новые и их надо приветствовать. Но в большей степени это сохранение некоего статус-кво с попыткой изменить внутри МВД некие подходы, кадровые подходы. Принципы работы не меняются. И, наверное, вот это является одной из самых серьезных проблем. То есть реформа МВД, законопроект, который готовился в недрах МВД, он, естественно, и отражает позицию только МВД. Колоссальный был плюс в том, что президент впервые вообще в законодательной практике выдвинул инициативу и публично обсуждали в интернете. Много было высказано замечаний, там, больше 20 тысяч. Часть из них, действительно, была учтена – не сильно много. Многое было учтено в виде переформулирования. То есть тоже такой, хитрый вариант – это ту же самую мысль, но другими словами. Ну, посмотрим. Сейчас готовится законопроект к первому чтению, в декабре-месяце будем его рассматривать. И готовимся к открытому обсуждению. Наверное, законопроект о полиции – это, наверное, первый вариант, когда вообще участвует практически вся страна.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я в этом с тобой соглашусь, это правда. Действительно, это был смелый шаг и правильный шаг. Даже если это был чистой воды пиар, все равно был правильный шаг. Все равно. Но несколько вещей, которые меня смущают. Одна вещь, которая меня сильно смущает и несколько комментариев. Смущает меня то, что президент сказал, что этот закон надо принять до такого-то срока и что вообще в 2011 году будем жить уже по этому закону. Когда вас, Думу поставили в такое положение, а если учесть, что у вас, единороссов подавляющее большинство, а вы люди, я бы сказал так, патологически дисциплинированные, то все ваши обсуждения сведутся к утверждению к определенному сроку.

М.ГРИШАНКОВ: Спорный тезис, Михаил. Почему? Потому что сроки на сегодняшний день, сроки прохождения законопроекта – только те сроки, которые прописаны в регламенте Госдумы. Никакого ускорения вообще нет. Скажу откровенно, я был даже удивлен этому. Потому что когда законопроект был внесен, я подразумевал, что будут жестко давить, чтобы до конца года принять. Нет, этого нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, давиловки нет, да?

М.ГРИШАНКОВ: Давиловки не просто нет, а даже больше скажу... Естественно, я проводил консультации с высокими руководителями, какова позиция, какой люфт, образно говоря, временной? Потому что от времени зависит тоже качество обсуждения – мы это прекрасно понимаем. Так вот, ответ был достаточно простой: нужна качественная работа. И это в меня вселяет некую надежду.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, дай бог. Честно говоря, ты меня обрадовал.

М.ГРИШАНКОВ: Да. И я обратил бы внимание на выступление президента. Когда он вносил законопроект, он сказал, что это не догма, то есть он рассчитывает на обсуждение в Госдуме. Поэтому я хотел бы отбить, может быть, аргумент, что все пойдет просто по накатанной.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, это был не аргумент, это было опасение.

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, опасения есть. Я, естественно, разговаривал как с организаторами, так и чистыми правоведами, которые отвечали за данный законопроект. Мне была высказана мысль такая, что сейчас ряд руководителей в МВД будут стараться продавить свои жесткие формулировки, которые были выкинуты во время интернет-обсуждения. То есть, так, реально понимая, что будет борьба.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, я так думаю, что ситуация такая: съесть-то он съест, да кто ж ему даст?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, посмотрим.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ты знаешь, мне очень понравилось. Когда президент вносил законопроект, прозвучала, в общем, совершенно революционная мысль о том, что сотрудники полиции новой смогут действовать только в пределах своей территории.

М.ГРИШАНКОВ: Очень важное решение.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Чрезвычайно важное. Потому что вот эти все дела, когда где-то там в регионе некий следователь совершенно бесплатно, конечно, возбуждает уголовное дело, приезжает в Москву, забирает бизнесмена, увозит туда, а потом его 3 дня ищут просто как пропавшего, а эти события происходят практически регулярно, это, в общем, полный беспредел. И надо сказать, что меня вот это замечание Медведева, высказанное устно (в тексте этого пока нет), мне, по крайней мере, для меня было сигналом, что он очень серьезно относится к этому закону.

М.ГРИШАНКОВ: Я думаю, президент, прежде всего, серьезно относится к реформе МВД, потому что все понимают, что дальше так жить нельзя. Вопрос в том, насколько есть готовность принимать решения не только законодательные, но и кадровые.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А у тебя нет ощущения?.. Вот, у меня была первая реакция, когда я посмотрел, что закон, ну, так, не шаг вперед, у меня вообще было ощущение, что он принимается для того, чтобы был повод, юридический повод провести кадровую чистку.

М.ГРИШАНКОВ: Возможный вариант, но у меня вопрос такой: а что мешает сегодня? Вот, что мешает сегодня тому же Нургалиеву, который уже не первый год министр, принимать серьезные кадровые решения? Это вопрос, который я задаю в том числе и Рашиду Гумаровичу. Мы давно друг друга знаем. Но меня удивляет совершенно беззубая позиция руководства МВД по вопиющим фактам.

Приведу простой пример – уже говорил о нем неоднократно на всю страну. На коллегии МВД задаю вопрос: «Скажите, товарищ министр, как пойдут подчиненные за своим командиром?» Беру Пермский край. 2 года назад упал самолет. Начальник ГУВД Пермского края через 1,5-2 часа после трагедии, когда погибло 80 человек – и это мировая трагедия – начальник ГУВД улетает загорать в отпуск. Вот, что должно произойти еще в сознании офицера для того, чтобы сделать такой поступок? Не просто оценки, вообще ничего нет – как работал, так и работает. Вот, до тех пор, пока руководство МВД будет проглатывать вот такие действия, объяснять «Ну, вы знаете, он же был официально в отпуске». Позвольте, он – генерал-лейтенант, он отвечает за все, что происходит на территории. Вот, до тех пор, пока не будет нормальной кадровой политики, никаких изменений в МВД не будет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, коли ты заговорил о понятии офицерской чести, напомни-ка радиослушателям свою биографию, вообще откуда ты и кто ты.

М.ГРИШАНКОВ: (смеется) Ну, самому про себя напоминать не очень хорошо. Я родился в Челябинске, закончил Политехнический институт, отучился высшие курсы КГБ в городе Тбилиси, 1,5 года жил в Тбилиси – тоже много наблюдений было. Затем служил в Челябинском управлении, подразделении по борьбе с оргпреступностью и коррупцией. Много было самых разных историй, и они, действительно, достаточно красивые, интересы. В 1999 году был избран по одномандатному округу в Челябинской области, и вот уже 11-й год являюсь депутатом Государственной Думы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ты в запасе или ты в отставке?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, в соответствии с законом военный контракт приостановлен.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А в каком звании ты?

М.ГРИШАНКОВ: Полковник.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сколько тебе было лет, когда полковника получил?

М.ГРИШАНКОВ: 34 года.

М.БАРЩЕВСКИЙ: В 34 года полковник КГБ. Немало.

М.ГРИШАНКОВ: Ну, там много всего было, Михаил, на самом деле.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. А давай, кстати, коли ты упомянул КГБ, давай я задам тебе такой вопрос. Интересно, как ты здесь будешь выкручиваться. Я наблюдаю такую тенденцию, что ФСБ постоянно расширяет свои полномочия, по мелочи, по кусочкам. И я, честно говоря, не очень понимаю, зачем. Ну, вот, просто не понимаю, ну, как бы, не аргументируя. Более того, я не вижу каких-то особых зримых результатов положительных от этого расширения полномочий. Ну, приняли там в свое время закон о терроризме, о контртеррористической операции. Ну, много всего напринимали, да? То есть полномочия ФСБ, там, за последние 10 лет резко увеличились, а уровень терроризма не снизился. У меня вопрос к тебе такой. Твое отношение к постоянному расширению полномочий ФСБ.

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, ну, здесь отвечать достаточно просто. Я не могу сказать, что расширение полномочий... Наверное, в последнее время было несколько законопроектов, которые вызывали бурное обсуждение в обществе, прежде всего в СМИ. Закон о терроризме, если вернуться к истории – однозначно новый закон о противодействии терроризму был нужен.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Согласен.

М.ГРИШАНКОВ: И главная задача стояла – изменить систему управления в этой сфере.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Согласен.

М.ГРИШАНКОВ: Давай вспомним. Беслан – это...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, Миш, не вопрос, не вопрос. Но а в итоге мы получили уменьшение терроризма?

М.ГРИШАНКОВ: Мы имеем Кавказ, который является серьезным источником угроз. И, наверное, это вопрос не только ФСБ. Я знаю огромное количество офицеров ФСБ, которые, образно говоря, только успевают вернуться домой, постирать вещи и улетаю обратно. Знаю Альфу, знаю многих руководителей, которые служили и служат, и рискуют своей жизнью.

Вопрос же терроризма на сегодняшний день для нашей страны... Прежде всего, давай говорить, терроризм – подразумеваем мы Кавказ. То есть что происходит в Дагестане на сегодняшний день, это же вопрос не только ФСБ. Когда в августе-месяце ликвидировали одну банд-группу, и среди уничтоженных боевиков оказался сын начальника уголовного розыска Дербента. Что? Никто не знал об этом, что ли? То есть, на мой взгляд...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Извини, а сейчас в Краснодарском крае? Банда, которая держит регион в напряге. Если бы они этих 12 не убили, так, так бы и продолжали и дальше работать.

М.ГРИШАНКОВ: Да, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А местное ФСБ где? Ладно, МВД – с ним все понятно. А местное ФСБ где?

М.ГРИШАНКОВ: Вот это вопрос, который я задаю сейчас руководителям, и у нас будет отдельное заседание Комитета на эту тему. Потому что очевидная вещь, это террор в районе, все всё знают или куплены, или запуганы – бред полный. Ладно, там, купили одних-других, но получается, вся система, государственная система просто все сидели и молчали. Прокуратура, Следственный комитет, МВД. В станице нет подразделения ФСБ, но в районе-то там должны были.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А появился бы какой-нибудь журналист, который об этом написал, его бы замочили.

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, как бы, отвечая на вопрос по расширению компетенции ФСБ, проблемный вопрос. Это было обсуждение законопроекта об официальном предостережении. Я считаю, что не совсем качественно были подготовлены документы, которые вышли из-под пера отдельных юристов и я высказывал это мнение. Ну, слава богу, удалось это дело откорректировать и на сегодняшний день закон, который принят, в него уже поправка была внесена, он имеет удобоваримый вид. Как таковая форма предостережения, в этом нет ничего плохого.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я тебе скажу, что я тоже, когда в силу должностных функций участвовал в рассмотрении этого законопроекта, я выступал против него, в основном, против 15 суток, конечно, за неподчинение сотруднику ФСБ.

М.ГРИШАНКОВ: Ну, конечно-конечно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я приводил пример. Подошел сотрудник ФСБ на улице к женщине, говорит «Раздевайтесь». Она не разделась – ей 15 суток. Его спрашивают: «А чего ты от нее?..» - «А я думал, она шахидка». Понимаешь? Но смысл вот в чем. Я, ведь, этот вопрос задал тебе с некоторой долей провокации.

М.ГРИШАНКОВ: Ну, естественно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Объясню свою позицию, но ты, все-таки, работал в КГБ, ты больше специалист в этой области. Вот смотри, мы расширяем полномочия ФСБ. На Северном Кавказе, силовиков, МВД, ФСБ, ну, до черта, да? Денег в экономику Северного Кавказа вливается немереное количество, то есть создаются рабочие места, там, какие-то преференции. Хлопонин бедный не вылезает оттуда. А ситуация не улучшается. И, вот, у меня есть предположение, что борьба, по крайней мере, с северокавказским терроризмом лежит вообще в другой сфере, в которой никто ничего не делает – это идеологическая борьба, идеологическая промывка мозгов, если хочешь. То, чем, между прочим, в советские времена занималось и КГБ, и агитпроп ЦК КПСС. Я не за восстановление пятого управления КГБ, отнюдь, я не за борьбу с диссидентами методами Уголовного кодекса. Но агитационная работа, мне кажется, должна вестись. Неужели этого не понимают, по крайней мере, твои бывшие коллеги из ФСБ, твои нынешние коллеги из комитета по безопасности? Ведь, безопасность в головах.

М.ГРИШАНКОВ: Конечно. Полностью согласен, Михаил, с этим утверждением. С одной стороны, конечно, бытие определяет сознание, то есть экономика должна работать, у людей должна быть работа. Но очень серьезное идеологическое воздействие, оно присутствует. И как бы мы ни говорили, ваххабизм как одно из течений ислама достаточно качественно влияет на вербовку боевиков.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Тогда прости. Вот, когда я сказал такой вопрос. Ладно, я здесь на «Эхе Москвы» кудахчу по этому поводу. По моей основной работе это вне пределов моей компетенции, да? Но ты – первый заместитель председателя Комитета по безопасности.

М.ГРИШАНКОВ: Совершенно верно, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Васильев, который председатель Комитета, совсем не дурак. Владимир Абдуалиевич все прекрасно тоже понимает, такой же разумный человек как ты, да? Он из системы МВД, ты из системы КГБ. Ребят, ну, если вы в Комитете поднимите этот вопрос, если вы в Комитете обратитесь, там не знаю, к администрации президента, в Минпечать нашу. Или нет?

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, я тебе скажу больше даже. Мы не просто обращались, мы проводили парламентские слушания на эту тему, где совершенно четко ведущие эксперты страны высказывали свою позицию о том, что должна вестись качественная идеологическая работа. То есть идеология террора, то есть, с одной стороны, кто-то на этом зарабатывает деньги, кто-то стремится запугать власть, но в том числе меняет сознание людей. То есть на эту тему провели огромное количество мероприятий.

М.БАРЩЕВСКИЙ: У вас сейчас бюджет, у вас сейчас идет утверждение бюджета. Ты посмотрел? Вот, ты посмотрел в бюджете строчку на финансирование идеологической?..

М.ГРИШАНКОВ: Нет, ее... Ее отдельно просто даже нет. То есть это как задача стоит, естественно, перед всеми – не только ж силовая работа.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, ни перед кем. Если перед всеми, значит, ни перед кем. Понимаешь, да?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, конечно-конечно, согласен.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно, сменим тему. Смотри. У нас достаточно много власти и у милиции, и у Следственного комитета, и у прокуратуры, и у наркоконтроля, и у судебных приставов, и у ФСБ, и еще, и еще, и еще. У тебя не возникает ощущения, что это некий такой путь к полицейскому государству? Или, может, с другой стороны, это нормально для цивилизованной страны XXI века, когда много структур, имеющих реальную власть над народом, над населением?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, надо говорить о задачах каждой структуры и, наверное, главный вопрос – насколько эффективно они работают? Вопрос не в полицейском государстве. Все такие структуры есть во всех странах. Вопрос в том, если нет результата работы и насколько руководители ведомств, которые выполняют эту работу, отвечают за результат? Пока хочу отметить, что я не слышал, чтобы была ответственная позиция. Кроме заявлений, там, есть какие-то попытки, но они бессистемные – это заявления в большей степени для прессы.

То есть я вижу не то, что государство становится полицейским. Я вижу, насколько неэффективно начинает работать правоохранительная машина. При том уровне коррупции, который существует, она становится и малоуправляемой. Я открыто говорю. То есть, есть отдельные истории, когда, там, майоры и подполковники генералов посылают, когда те дают им команды. А почему? А потому что перед этим они выполняли команды тех же генералов по заказным делам. То есть, скажем, прерванная система неуправляема. Это означает, что те задачи, которые основополагающие, заложены, ну, скажем так, в функционал этих структур, они реализуются там на 30-40 процентов. И беда в том, что непрофессионализм, некомпетентность сегодня становится некоей модной тенденцией. Причем, без разницы, будь это силовые ведомства, будь это гражданские ведомства. Вот это является угрозой. Я думаю, хватит говорить уже на тему родственных связей – это, скажем так, принадлежности к великому городу. Но это до абсурда же доходит.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, ты знаешь, вот я, как бы, думал, задавать тебе этот вопрос или не задавать. Задам. Объясню радиослушателям почему решил задать. Значит, мы с Гришанковым в течение многих лет, встречаясь на разных передачах, слушаниях, диспутах, всегда оказывались по разные стороны баррикад. Всегда. И тем не менее, у меня к Михаилу всегда было уважение, потому что Михаил свою позицию всегда аргументировал – она была не политизированная. Судя по тому, что ты говоришь сегодня, ты явно не просто так занимаешь место депутата, а реально болеешь за то дело, которым занимаешься.

М.ГРИШАНКОВ: Спасибо.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Поэтому скажи мне, пожалуйста. А не думаешь ли ты, что корень всех проблем заключается в том, что у нас в парламенте и вообще в общественной жизни нет второй партии, которая теоретически могла бы выиграть следующие выборы. Поясню свою мысль. Если есть вторая партия, равносильная, то правящая партия боится проиграть выборы. И она, вся партия – не отдельные ее члены как ты, ну, как еще несколько человек из «Единой России», которых я знаю – говорят о наболевших точках, а вся партия этим занимается и народ в итоге получает то, что ему нужно получить. Я имею в виду и пенсии, я имею в виду и нормальную работу правоохранительной системы, я имею в виду реальную борьбу с коррупцией. Когда есть партия, которая у власти, которая не боится потерять власть... Ну, там какие-то еще бегают меленькие партии, да? То нет мотивации ничего делать. Согласен ли ты с тезисом о том, что пока не будет двух сильных партий, ничего кардинального изменить будет нельзя?

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, согласен. Я совершенно согласен с тем, что не может быть монополизма во власти. Почему? Потому что монополизм приводит к деградации. Это очевидная вещь, и мировая история это показала. Но только один вопрос, который я задаю себе и задаю коллегам. Можно все что угодно говорить, можно хвалить, ругать «Единую Россию» (я являюсь членом партии «Единая Россия»), но вы знаете, ведь, когда граждане идут голосовать, у них есть выбор. Там начинаются истории, что приписывают там... Ну, хорошо, 3-4-5 процентов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, подтверждаю. Больше приписать нельзя.

М.ГРИШАНКОВ: Да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, Миш, Миш, стоп.

М.ГРИШАНКОВ: Но вопрос в том, почему не развиваются партии? Вопрос в том...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я тебе скажу, ты не первый разумный единоросс в этой студии у меня. И все твои коллеги, не произнося эту фразу, говорят практически об одном и том же: «Мы очень заинтересованы в том, чтобы проголосовали не только за нас», да? Но ты же понимаешь, что это телевидение, это СМИ, это приказы от губернаторов директорам предприятий, школ и так далее, чтобы все обеспечили, да? Отчетность губернаторов перед центром по поводу того, сколько у них голосов набрала «Единая Россия». То есть сами единороссы, ну, по крайней мере, большинство из тех, кого я знаю, люди абсолютно разумные, все понимающие, да? И говорят: «Ребят, ну, проголосуйте за других – нам самим будет интересней жить и работать». Но сама система вертикали построена так, что голосуют за вас.

М.ГРИШАНКОВ: На это могу сказать, где-то, может быть, не сильно качественная работа лидеров оппозиционных партий. Вы знаете, убежден в чем? Если бы появился молодой сильный лидер в той же КПРФ... Но, ведь, верхушка КПРФ никогда не даст этого сделать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ты знаешь, меня КПРФ и ЛДПР мало волнуют – меня больше волнует партия, которая, с моей точки зрения по крайней мере, является разумной и не зовет ни к каким революциям, потому что революций нам хватит уже.

М.ГРИШАНКОВ: Да. Мы говорим о «Справедливой России».

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, это «Справедливая». Ну окей, ладно, это мы будем заниматься политической агитацией. Мы продолжим после перерыва. В эфире программа «Dura Lex», в гостях Михаил Гришанков.

РЕКЛАМА

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер, в эфире программа «Dura Lex», в студии Михаил Барщевский и сегодня моим гостем является первый заместитель председателя Комитета по безопасности Михаил Гришанков. Миш, значит, давай отойдем от политики. Давай-ка про судебную систему поговорим. Не здесь ли корень всех проблем? Второй корень всех проблем? Поясню. Была бы судебная система безупречна, то можно было бы найти там защиту и от милиции, и от чиновников, и от бандитов, и от соседей несправедливых, и от коррупции, кстати говоря, в первую очередь...

М.ГРИШАНКОВ: Конечно-конечно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А сейчас как, по-твоему, судебная система на сколько процентов эффективна, как бы ты оценил?

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, я бы не стал называть проценты. Я полностью подписываюсь под твоим утверждением и это очевидный факт. Ведь, ни один правоохранитель, если бы он понимал, будь то следователь или оперативник, который там рисует (я беру заказные дела) какую-либо картину и понимали, что в суде будет, образно говоря, получена объективная оценка тому, что он делает, он никогда бы не посмел беспредельничать. А когда у нас суды... Вот, опять же, мы, естественно, уважаем суды. Но когда я вижу решения, просто которые вызывают такое количество вопросов, и возникают вопросы, насколько эффективна система.

Приведу простой пример. Все же на примерах... Я сам родился в городе Челябинске и сегодня у меня плотные корни – там моя матушка жива еще, слава богу. Так вот, город Миасс, Госнаркоконтроль фальсифицирует материалы, много эпизодов. Судья в ходе расследования уголовного дела все это выявляет, оправдывает парня, которого... Ну, провокация, человек вообще не причем. Агент сверху сбросил мешок с марихуаной, говорит «Отнеси это за угол, бутылку получишь». Молодой парень хочет выпить, относит, его там принимают и сажают. Судья разбирается. Полностью разбирается во всем, оправдывает, беспрецедентно оправдывает парня. Частное определение в адрес конкретных сотрудников и руководителей Госнаркоконтроля. Что делает руководство Госнаркоконтроля вместе с прокуратурой Челябинской области? Идут в областной суд, обжалуют, давление со стороны областного Челябинского суда новому судье, который по команде председателя областного суда или кого-то из руководителей выносит, 8,5 лет парню дают. Он отсидел больше года. Надо отдать должное, там адвокат билась и, ну, просто народ начал подниматься, говорить, что за беспредел? Парень сидел больше года. Потом президиум Областного суда выносит повторно оправдательный приговор.

Вот, у меня вопрос такой. С тех, кто принял предыдущее решение, никто не спросил – ни с сотрудников Госнаркоконтроля (там одного посадили потом), ни с тех судей, которых тромбовали. Это просто к вертикали.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это ты берешь дело неизвестное, а я тебе приведу другой пример. Кстати, как депутат, поинтересуйся этим делом. Помнишь пожар в Кондопоге?

М.ГРИШАНКОВ: Да, конечно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Помнишь, да? Значит, двух пацанов, малолеток обвинили в этом деле. Дело ушло в суд и суд присяжных их оправдал. Приговор отменили, дело ушло в суд и по тем же доказательствам – я обращаю твое внимание, по тем же доказательствам – им дали пожизненное. Ну, ладно, допустим, первый раз суд ошибся. Но потом в интернете появляется обращение к президенту со стороны сотрудника МВД, который вел это дело, оперативника, который говорит, что все фальсифицировано. Он сам признается и понимает, что признается в совершении уголовного преступления, что он фальсифицировал. Его быстренько арестовывают и запирают по другому делу.

Зампрокурора города, который вел это дело, утверждал обвинительное заключение, признается в виде обращения к президенту, которое есть в интернете, что все фальсифицировано. Его принимают по другому делу и запирают. Я, так получилось, видел кое-какие материалы. Есть там генерал ФСБ, который тоже рассказывает, как он курировал это дело, потому что никто из них не ожидал, что дадут пожизненное мальчишкам. Нужно было отчитаться за проделанную работу, нужно было раскрыть преступление, да? Это к вопросу о том, что у очень многих есть офицерская совесть, которая просыпается, начиная от определенной черты. Слава богу, что просыпается. Когда мальчишки получили пожизненно. И чего? А ничего. А ничего, хотя дело не коррупционное. Понимаешь?

М.ГРИШАНКОВ: Безумно репрессивная машина уничтожит любого. Причем, уничтожит, независимо от должностей и званий – это тоже надо понимать. Я отдельным руководителям всегда говорю: «Слушайте, вот, мы с вами должны создавать систему, которая работает, независимо от того, кто в ней руководит. То есть государственная машина должна работать, должны выполняться законы. Давайте, в конце концов, задумайтесь – вас не хватит на всех ваших друзей и родственников, вы просто не успеете. А завтра вы будете пенсионерами. Так вот, хотя бы об этом задумайтесь. Вернемся к судебной системе.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сейчас-сейчас, на секунду. Я тебе просто в пандан тому. что сказал. Где-то это был год 2005-й. Нет, что я говорю? 2002-й год приблизительно. Было совещание в администрации президента, вел которое Дмитрий Николаевич Козак. Значит, и обсуждался там один законопроект. И Дмитрий Николаевич говорит такую фразу (выступает): «Все хорошо. Только вы понимаете, что через 5 лет мы с вами окажемся простыми гражданами, в отношение которых этот закон будет действовать в полной мере. Вы к этому готовы?» Ушел на доработку.

Это тоже к вопросу о сменяемости политических элит, второй партии и так далее.

М.ГРИШАНКОВ: Да, конечно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А теперь, если хочешь, давай вернемся к судебной системе. Что делать, Миш?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, первое, это судебная система должна... Ну, по крайней мере, должна, так как сегодня президент, надо отдать должное, уделяет достаточно много внимания, перестраивается и любое административное давление – судьи должны понимать, что они не должны на него реагировать. В конце концов, понятие «совесть» - оно должно быть у любого гражданина, не только в христианских проповедях. Поэтому есть...

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, может, такие случаи, как сейчас с Савеловским судом в Москве, если они станут регулярными, то помимо совести появится еще и страх?

М.ГРИШАНКОВ: Не, конечно, должны быть системные решения – они и в законодательстве прописаны, и контроль должен быть. Вы знаете, удивительно, но один из моих коллег, который влияет на ряд процессов в Госдуме, он говорит: «Слушай, может быть, даже прийти к тому, что делают в США, когда ФБР проводит провокации?» Если говорить о взятках в отношении в том числе и судейского сообщества. Когда оперативно-розыскные мероприятия можно проводить в отношение судей.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, вот здесь я с тобой не согласен. Я объясню почему.

М.ГРИШАНКОВ: Ну, Михаил, я, как бы, говорю, как это...

М.БАРЩЕВСКИЙ: ФБР в Америке в отношение судей не проводит провокаций – там есть служба маршалов.

М.ГРИШАНКОВ: Они проводят оперативно-розыскные мероприятия.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не в отношение судей – там есть служба маршалов. Там смысловая часть, вот то, что я предлагал давным-давно: по аналогии с другими ведомствами создать службу собственной безопасности при правовом департаменте. Чтобы ФСБ, Прокуратура, СКП, МВД не могли никак влиять и давить на судей через эту структуру. Своя собственная служба безопасности, которой надо предоставить полное право оперативно-розыскной деятельности в отношение судей – прослушки, может быть, даже провокации взяток, просто это должна быть судебная штука.

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, согласен, это очень здравая идея и я считаю, что ее надо обсуждать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но, кстати, чтобы у нас не получилось, что мы все время ругаем, давай с тобой я, по крайней мере, похвалю. Значит, мне очень понравилась инициатива Антона Александровича Иванова, который таки добился того, что все арбитражные решения публикуются в интернете.

М.ГРИШАНКОВ: Ну, суперважно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Потому что мы с тобой, оба юристы, мы видим решения судьи, там, Сидорова, который при аналогичных обстоятельствах 10 раз вынес решения в одну сторону и один раз в другую. У нас с тобой вопрос: «Почем?» Не «Почему?», а «Почем?», да? То же самое в отношение судов общей юрисдикции если будет сделано...

М.ГРИШАНКОВ: Это очень важное решение.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это реальные шаги, и Медведев на этом настаивает.

М.ГРИШАНКОВ: Это технологично...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Путин его в этом очень поддержал, я знаю. То есть кое-что делается, все-таки, признаем.

М.ГРИШАНКОВ: Это технологические решения, которые не позволят, образно говоря, своевольничать и трактовать закон в свою пользу, потому что многие будут боятся отдавать, говорить еще о том, что, ведь, это протокол судебного решения – как напишет секретарь, так потом и получают.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А видеозапись?

М.ГРИШАНКОВ: Да. Вот, видеозапись и эта фиксация – вот это все необходимо. То есть нельзя сказать, что ничего не делается. Конечно, ряд технологических решений, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А вот сейчас, извини, я тебя проверяю, как бы так, поделикатней сказать... Ну, народное выражение какое напрашивается, ты понимаешь? Проверю на...

М.ГРИШАНКОВ: Да, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, давай проверим. Значит, недавно шел законопроект, который стал законом о том, что адвокатам запрещено проносить в изоляторы компьютеры, телефоны, аудиоустройства, в общем, всю эту технику. Ты как проголосовал?

М.ГРИШАНКОВ: (смеется) Михаил, давай говорить больше, я являюсь из автором этого законопроекта. И, естественно, когда этот законопроект готовился и мне показали, я спрашиваю: «Зачем это и что?» - «Выполнение решения Конституционного суда». И правда, я посмотрел, есть решение. То есть мы должны были узаконить, ну, по крайней мере, прописать все положения. То есть я, естественно, голосовал за него, за.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, давай так. За Конституционный суд в этой студии я отвечаю, да? Не было такого решения Конституционного суда – оно было о другом, просто о другом. А, вот, авторы законопроекта – не те, которые его подписали как авторы, то есть ты, а те, кто его писали – они сделали такую штуку. Они, как бы, послали мессадж обществу о том, что есть преступники и есть их пособники, адвокаты. И поскольку адвокаты – это легальные пособники преступников, то надо ограничить этим самым пособникам преступников возможность преступникам помогать. И получилось: следователи все это проносить могут, а адвокаты не могут. Мы сейчас даже не обсуждаем, как адвокату работать.

М.ГРИШАНКОВ: Ну, слава богу, этот проект будет корректироваться.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Миш, я к чему говорю? Ты говоришь очень разумные вещи, да? Но когда дело доходит до конкретного голосования...

М.ГРИШАНКОВ: Я могу сказать, я признаюсь в том, что потом, когда более детально вник в этот вопрос, подумал, что где-то и перегнули. Есть логика в том, что видеозапись... Ну, там, как бы, адвокаты тоже разные. Те, кто защищают, я готов двумя руками за. Я-то знаю в большей степени адвокатов-предателей...

М.БАРЩЕВСКИЙ: А следователи-предатели есть?

М.ГРИШАНКОВ: Это полно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А милиционеры-предатели есть?

М.ГРИШАНКОВ: Больше чем достаточно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Так что? Так почему тогда? Как в советские времена.

М.ГРИШАНКОВ: Отвечая на этот вопрос, хочу сказать, что чем сильнее будет адвокатура, чем сильнее будет судебная система, тем выше вероятность того, что в стране будет наводиться порядок.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Блин! Вот, с одной стороны, ты говоришь о том, что чем лучше адвокатура, тем лучше судебная система, хотя до этого признаешь, что судебную систему надо корректировать. Но при этом сам проголосовал за закон, который не просто, там, унижает адвокатуру, да?

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, откорректировали. Там в этих учреждениях должны создать условия для адвоката, чтобы он имел возможность копировать и так далее, чтобы он имел возможность пользоваться техническими средствами.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, ну сама презумпция того, что адвокат – пособник преступника, да? Она...

М.ГРИШАНКОВ: Ну, нет, конечно. Это неправильно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, конечно, неправильно. Но оно есть. Ладно. Скажи мне, пожалуйста, тогда насчет судов. На прошлой неделе у меня в гостях был Василий Лихачев, замминистра юстиции, человек с богатой биографией и политической, и мидовской, и юридической. И честно говоря, он меня удивил, когда я ему задал вопрос... Ну, мы больше про Европу говорили, про европейское право. Я его спросил, как он относится к тому, что любой судья может стать судьей, только если у него есть стаж адвокатской работы? Желательно, и адвокатской, и прокурорской, как в Европе. Он однозначно меня поддержал, чего я не ожидал. Ты никогда адвокатом не был. Вот, скажи мне, пожалуйста, твоя точка зрения депутата, а раньше сотрудника КГБ, твоя точка зрения: был ли бы у нас суд более взвешенным, скажем так, если бы, действительно, мы жестко ввели правила, что судьей может быть только тот, кто поработал хотя бы пару лет прокурором и пару лет адвокатом?

М.ГРИШАНКОВ: Очень здравое решение, полностью поддерживаю. Разовью мысль эту даже больше. Я бы хотел, чтобы каждый судья реально побывал в тюрьме в разных условиях и понимал, какие решения выносит, в том числе если говорить о гуманности. То есть, конечно, когда человек пройдет, образно говоря, стадию работы, где принимались и обвинительные решения, и когда он будет стремиться к тому, чтобы защищать граждан (мы говорим об адвокатуре), он будет более взвешенным. И я считаю, что это была бы очень полезная практика, очень полезная практика.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, Миш, внеси законопроект, а?

М.ГРИШАНКОВ: Давай вместе.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А я не могу.

М.ГРИШАНКОВ: Нет, Михаил, я готов внести, вопрос в том, что здесь нужно достаточно тщательно проработать. Готов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да я убежден, что и Плигин, и Крашенинников поддержат.

М.ГРИШАНКОВ: Да. Готов. Вопрос формулировок.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Будем считать, что это домашнее задание. Хорошо. Задам тебе, может быть, бестактный вопрос. Но тем не менее. Сможешь ответить – ответь. Как ты думаешь, Нургалиев сумеет провести реформу МВД?

М.ГРИШАНКОВ: Нет, не сумеет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не сумеет. А в этой связи такой вопрос. А ты считаешь, что для реформы МВД нужен другой генерал МВД? Нужен, как у нас повелось сыздавна, сотрудник ФСБ? Или нужен гражданский?

М.ГРИШАНКОВ: Я думаю, здесь вопрос не цвета погон, здесь вопрос политических решений. Потому что если говорить о реформе МВД, даже если поставить... Ну, образно говоря, Рашид Гумарович будет переведен на другую работу, например, на более высокую должность, появится другой человек. Вот, в тех условиях, в которых на сегодняшний день находится МВД с той системой управления, с теми руководителями, бесполезно. Новый человек – это он придет там, ну, что-то чуть-чуть подправит, но система съест его просто...

М.БАРЩЕВСКИЙ: А смотри-ка, вот, Сердюков. Мне не друг, не брат, не сват, совершенно.

М.ГРИШАНКОВ: Он изменил все.

М.БАРЩЕВСКИЙ: О! Пришел человек со стороны...

М.ГРИШАНКОВ: Он изменил все.

М.БАРЩЕВСКИЙ: ..приняли в штыки, да? И он как, вот, уперся рогом, что называется, и сегодня уже никто не кричит, что он развалил армию.

М.ГРИШАНКОВ: Нет, там есть проблемы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Проблемы есть, но он систему изменил.

М.ГРИШАНКОВ: Он изменил систему. И я, если мы говорим о той же реформе МВД, то только радикальным изменением системы и серьезнейшими кадровыми решениями (потому что систему эту делают люди). То есть, ведь, что на сегодняшний день происходит, если взять МВД? Ну, то есть много замов, у каждого там есть свой выход на одну или на другую ветвь власти. Ну, скажем так, ему достаточно сложно, мягко скажу. Поэтому должна быть политическая воля, и первым руководителем, который стоит во главе ведомства, должен быть карт-бланш и дана команда: «Вот, ты должен привести систему, вот, к такому положению». Простыми разговорами... Я, как бы, понимаю, что мои заявления сейчас не очень радостно будут восприняты рядом руководителей. Но простыми разговорами о том, что давайте мы теперь реформируемся... А что мешало 3, 4, 5 лет назад?

То есть это говорит о том, что сама система не работает. И отдав реформу самому МВД, мы получаем, ну, такую структуру, мы получим полицию, мы получим подштукатуренное и перекрашенное ведомство.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это мы уже с тобой обсудили. Я просто сейчас задал вопрос о том, считаешь ли ты, что человек из системы, или человек со стороны? Ты, в общем, склоняешься к тому, что человек со стороны. На примере Сердюкова мы увидели, что это работает. С недостатками, с проблемами – не вопрос, да? Знаешь, как хочется сказать? «Но Булава, все-таки, полетела». (смеется)

М.ГРИШАНКОВ: Что меня больше всего и удивило.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. (все смеются) Несмотря на принятые врачами меры, пациент остался жив.

М.ГРИШАНКОВ: Слава богу, что она полетела, хочу сказать, потому что миллиарды долларов потрачены.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Хорошо. Мне нравится, как ты выходишь из деликатных положений. Поставлю тебя еще в одно деликатное положение. Представим себе, что на 30 минут ты стал президентом РФ, сейчас, вот, прямо сейчас на 30 минут ты президент РФ. 3 указа, закона, которые ты примешь.

М.ГРИШАНКОВ: Да. Вот, точно загнал в угол.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сферы. Меня не текст интересует, ты же понимаешь.

М.ГРИШАНКОВ: Михаил, да, откровенно скажу, даже не стал бы я сейчас сразу отвечать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, никуда не денешься. Это все говорят.

М.ГРИШАНКОВ: Да-да-да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, на эмоциональном уровне. Условно говоря, освоение Луны – все, хватит, первый указ, понятно. Вот, на таком уровне, о чем эти 3 указа будут? 3 самые болевые точки?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, конечно, можно говорить банальные истины, что со следующего дня все будут жить по закону и время «Ч» наступило, и каждый будет нести ту ответственность, которую обязан нести за свои действия. Наверное, это первое. Я считаю, что у нас страна, к сожалению, безответственности.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А реально?.. Скажем так, первый указ о реальном равенстве всех перед законом и о неукоснительном соблюдении всех законов и ответственности по ним.

М.ГРИШАНКОВ: Да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Второй указ? Отвлекись от своего комитета – не обязательно только по комитету.

М.ГРИШАНКОВ: Да нет, нет, вопрос не Комитета, Михаил, конечно. Я сразу начинаю думать, какие же самые главные вопросы-то? Вопрос в том, что люди должны иметь достойную пенсию, нормально жить, иметь нормальную работу. То есть это вопрос не одним указом, это целая система. Система государства должна работать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, поконкретней. Вот, я тебе подскажу. Ты родом из Челябинска.

М.ГРИШАНКОВ: Да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Про экологию указ не хочется принять? Не, я не настаиваю, я просто спрашиваю. Не скажи бы ты, что ты из Челябинска, я бы, может быть, и...

М.ГРИШАНКОВ: Ну, это, наверное, не самая главная тема, но это тема, которая должна обсуждаться, потому что мы уничтожаем свою собственную планету. Это такие, громкие слова, но когда мы живем и, скажем так, продолжительность нашей жизни из-за того, что у нас воздух такой, там, пьем воду безумную... То есть понятно, что этим надо заниматься. Конечно, надо заниматься. Наверное, главный вопрос, который я бы еще поставил, это вопрос здравоохранения.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Так?

М.ГРИШАНКОВ: Вопрос здравоохранения. И, наверное, это вопрос безопасности. То есть то же МВД и работа.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, правоохранительная система, так скажем.

М.ГРИШАНКОВ: Да, правоохранительная система, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. Кстати, как ты относишься к идее единого Следственного комитета? Того единого, который объединит все следственные дела, ну, за исключением, может быть, терроризма, шпионажа, измены Родине?

М.ГРИШАНКОВ: Ну, разделю ответ на 2 части. Первая, был категорически против создания Следственного комитета несколько лет назад, то есть когда разделяли прокуратуру. Потому что понимал, какое будет жесткое сопротивление и сколько получим конфликтов. И мы их получили. Но система за 3 года – уже 3 года Следственный комитет – все-таки, выстроилась и разделение надзора и следствия показало, что, ну, наверное, эта идея была правильная.

Сейчас выделяем отдельный Следственный комитет. Вот, я считаю, что это, ну, по сути своей, завершение того развода, который был начат 3 года назад. Отдать туда все дела – ну, наверное, может быть, не правильно. Но то, что Следственный комитет, у которого есть своя компетенция, свои статьи, то, что они сейчас будут отдельно, я считаю, это правильное решение.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо, а оперативное сопровождение чье тогда?

М.ГРИШАНКОВ: Оперативное сопровождение же все равно от компетенции пойдет. То есть если дела касаются, там, коррупции, то следствие будет давать поручения тем, кому доверяет, прежде всего, подразделениям. То есть тому же ФСБ или определенным подразделениям в МВД.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Миш, я же не просто так спрашиваю.

М.ГРИШАНКОВ: Да, конечно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, мы с тобой оба мальчики взрослые. И представляешь себе?.. Я сейчас не высказываю свою позицию за я или против. Но, вот, создали Следственный комитет, вот такой вот, могучий, единый Следственный комитет. Председатель Следственного комитета – он подчиняется президенту, да?

М.ГРИШАНКОВ: По законопроекту – да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, он подчиняется президенту. Вспоминается история США, где 8 президентов подчинялись Гуверу. А не будет ли у нас президент подчиняться председателю Следственного комитета, вот такого Следственного комитета? Вспомни недавнее прошлое. Ну, относительно недавнее прошлое, систему НКВД. То есть это будет вот такой Следственный комитет. Если, сразу оговорюсь, на него сверху не посадить очень жестко прокуратуру...

М.ГРИШАНКОВ: Однозначно жесткий надзор. Вот, на эту тему буквально на днях в Госдуме был такой, конкретный разговор Бастрыкина Александра Ивановича и, самое-то удивительное, что он...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Он понимает, да.

М.ГРИШАНКОВ: Да. Он – за, он говорит «Я сам не справляюсь с внутриведомственным контролем». И он выступает за усиление надзора.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Для меня это был парадокс. Когда мне Бастрыкин где-то полгода назад сказал, что он выступает инициатором возврата функции надзора прокуратуре.

М.ГРИШАНКОВ: Да. И в этом, я думаю, его поддержим, то есть ко 2-му чтению поправки такие будем делать. Вот, если говорить, опять же, о Следственном комитете, я не сторонник того, чтобы слить все следствие. Просто не сторонник, потому что они захлебнутся и это будет неуправляемая структура.

М.БАРЩЕВСКИЙ: У меня была в свое время такая теория – я от нее и сейчас не отказываюсь. Условно говоря, ввести понятия «федеральное преступление» - ну, скажем так, особо тяжкие и тяжкие, федеральные преступления. И «бытовые преступления» (ну, как-то иначе их, естественно, обозвать) – там, хулиганка, кражи, вот такие.

М.ГРИШАНКОВ: Ну, то, что у нас было в компетенции МВД, милиции общественной безопасности и криминальной милиции.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. И сделать таким образом, чтобы Следственный комитет по всей стране вел вот эти федеральные преступления, а муниципальная милиция – это, как бы, не совсем система МВД – вела бы вот эту бытовку. При этом муниципальная милиция формируется за счет местного бюджета, она поднадзорна МВД, прокуратуре, естественно, а глава муниципальной милиции избирается. Но не из самовыдвиженцев, а из числа кандидатов, внесенных министром внутренних дел – ну, кадровая политика чтобы проводилась.

И тогда мы будем иметь, что, вот, на земле работают те, кто на земле находятся, и отчитываются перед теми, кто на этой земле живет. А федеральные преступления публичного обвинения – это уже Следственный комитет.

М.ГРИШАНКОВ: Есть логика. Я думаю, что если говорить о Следственном комитете, так и будет, то есть за ними останутся только тяжкие преступления, хотя им сейчас передают налоговые. Может быть, там, ну, скажем так, самые серьезные преступления всегда будут за ними. Мелочевкой они, конечно, заниматься не будут.

Михаил, ты затронул тему вообще, ну, как бы, взаимодействия и Следственного комитета, и правоохраны, и конкретно милиции. На мой взгляд, то решение, которое принято сейчас о централизации... То есть у нас вся полиция федеральная, но заставит нас, поработав немного, потом оценить это, насколько полиция будет связана с муниципалитетами. И если за счет местного бюджета оценивали, смотрели, что нужен дополнительный участковый и выделяли средства... Депутаты садились и принимали решение, что нужен дополнительный участковый и, там, нужна работа в одном или другом направлении, то это была прямая связь и заинтересованность, допустим, той же милиции в качественной работе. То есть некая обратная связь была. Ну, на сегодняшний день решение принято. Оно тоже было, с одной стороны, выстрадано, потому что немало было фактов, когда губернаторы просто покупали.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Тут есть свои за и против, тут я хочу сразу сказать, что это решение нельзя однозначно считать неправильным и однозначно правильным.

М.ГРИШАНКОВ: Да. Поэтому я и говорю, что оно было выстрадано. Поэтому надо, ну, скажем так, говоря о том, что мы получим, если реформа, все-таки, будет реализовываться так, как заявляется, ну, тогда надеемся на то, что полиция будет качественно работать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, Миш. Спасибо тебе за разговор. Честно признаюсь, не ожидал, что он получится таким откровенным. Приятно удивлен.

М.ГРИШАНКОВ: Чаще надо встречаться. (все смеются)

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да-да-да. Так, впрочем, рекламируют пиво, да? Я, действительно, искренне благодарю тебя за беседу. Надеюсь, что радиослушателям тоже было это не безынтересно послушать. И, действительно, будем чаще встречаться и обсуждать актуальные вопросы. Спасибо, всего доброго. В эфире была программа «Dura Lex», а гостем программы сегодня был Михаил Гришанков, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности.

М.ГРИШАНКОВ: Спасибо. Всего доброго.