Военно-полевой суд над офицером Армии обороны Израиля Меиром Тувианским по обвинению в измене, Израиль, 1948 год - Не так - 2020-04-05
05.04.2020
Военно-полевой суд над офицером Армии обороны Израиля Меиром Тувианским по обвинению в измене, Израиль, 1948 год - Не так - 2020-04-05
Скачать
Сергей Бунтман
―
Добрый день всем! И у нас вот я в студии, а Алексей Кузнецов неизвестно где.
Алексей Кузнецов
―
Добрый день!
С. Бунтман
―
Вот. Вообще я понял, что это такое. Вот когда я смотрю у тебя на голые стены, вот эти наши зрители… эфир…
А. Кузнецов
―
Это имитация тюремной камеры.
С. Бунтман
―
Да, совершенно верно.
А. Кузнецов
―
Конечно. Конечно.
С. Бунтман
―
Это СИЗО. Правда, некоторые, как мы знаем, изоляторы оказываются проводниками совершенно. Да. У нас…
А. Кузнецов
―
Это да. Вот только что… только что…
С. Бунтман
―
Да. Только что это…
А. Кузнецов
―
Новость потрясающая.
С. Бунтман
―
Это чудесная, конечно, история.
А. Кузнецов
―
Особенно будет хорошо, если это действующий адвокат. То есть если удостоверение поддельное, понятно.
С. Бунтман
―
Да, да.
А. Кузнецов
―
А если нет, вот это будет сильно.
С. Бунтман
―
Нет, ну, вообще там… по-моему, всё про всё там три месяца, по-моему, сроки-то.
А. Кузнецов
―
Ну…
С. Бунтман
―
А это ещё следственные даты. Это ещё следствие.
А. Кузнецов
―
Да, конечно.
С. Бунтман
―
А следствие у нас может идти больше, чем… дольше, чем срок.
А. Кузнецов
―
В принципе да, потому что прокуратура может продлевать… генпрокурор может продлевать там до 2-х лет.
С. Бунтман
―
Ну, да. Понятно. Хорошо. Теперь переместимся в 48-й год, насколько я понимаю. И у нас военно-полевой суд Израиля. Это военно-полевой суд армии обороны Израиля. Меир Тувианский был обвинён в измене. Это время войны, да? Или…
А. Кузнецов
―
Да. Более… Да, это во время войны, вот этой самой войны за независимость…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… Израиля. Да? 1-й арабо-израильской войны. Это всё произойдёт буквально через несколько недель после провозглашения собственно государства Израиль и после официального создания армии обороны Израиля – ЦАХАЛ. Вот собственно говоря, это такой вот пролог. И я хотел бы в начале прочитать, ну, примерно половину небольшого стихотворения, которым израильский поэт Натан Альтерман откликнулся, когда вот вся эта история стала известной и появилась в газетах. Это произойдёт через несколько месяцев после казни Меира Тувианского. Вот что он напишет. Это стихотворение называется «Вдова изменника».«Эта повесть про нас и про нашу Страну,
что, сражаясь с открытым забралом,
больше года вела затяжную войну
и в итоге ее проиграла.
Проиграла могиле безвестной одной,
навещаемой солнцем убойным,
одинокой вдовой, одинокой луной
и мальчишкой с разбитой судьбою.
Мы не раз ещё вспомним об этой войне,
о её палачах и солдатах,
о неправом суде, о расстрельной стене
и о нас — и о нас, виноватых.
«Скорый суд»… — разве может быть что-то гнусней
этой тайной и подлой расправы,
отрицающей формой и сутью своей
человечность, законность и право?
Разве могут быть судьи в сужденьях быстры,
разве могут зависеть от хора?
Правосудие джипа на склоне горы,
без руля, тормозов и шофёра…»
Вот таким вот образом…
С. Бунтман
―
Так.
А. Кузнецов
―
Вот противопоставление – да? – мы ведем войну, и мы её проиграли вот этой вот могиле гибели Меира Тувианского. Что же такого случилось? Значит, Меир… Его фамилию можно встретить в самых разных транскрипциях: Тувианский, Товианский, Тобианский, Тобиански. Тут нет никакой конспирологии. Это самое обычное дело. Да? Евреи, которые выросли в абсолютной такой мультиязыковой среде вот этих западных провинций Российской империи. Понятно, что в разных языках по-разному произносилось, по-разному писалось. Я уж буду его называть так, как привычно его писать по-русски Меир Тувианский. Вот. Ну, просто имейте в виду, что такое возможно. Это я к слушателям обращаюсь. И он родился в Ковно, в нынешнем Каунасе. Он родился на территории Литвы в 1904 году. И, в общем, ну, получил хорошее такое образование. Он учился, заканчивал еврейскую гимназию в Ковно уже после революции, уже в самостоятельной независимой Литовской республике. Он знал, судя по всему, по меньшей мере 6 языков, потому что доподлинно известно, что он… Ну, он совершенно свободно говорил на идише. Видимо, это язык его детства. Это родной язык, скорее всего. Он совершенно свободно говорил по-русски, потому что он некоторое время учился в России на инженера уже в советской России. Он свободно говорил по-литовски, потому что после наступления независимости он успел послужить в литовской армии. Он совершенно свободно говорил по-польски. Он говорил на иврите, потому что он проживет в Палестине достаточно долгое время с 25-го года. Да? То есть он проживет там больше 20 лет. И он знал английский. Это сыграет, ну, достаточно дурную роль в истории его гибели. И вот этот человек, значит, с такой вот биографией, на самом деле не уникальной для этого времени. Это время уникально.
С. Бунтман
―
Абсолютно.
А. Кузнецов
―
Да. Время уникально. Вот. Он уже отслужив в литовской армии, получив диплом инженера, он решает вместе с несколькими своими друзьями репатриироваться в Израиль. Не в Израиль. Пока, конечно…
С. Бунтман
―
В Палестину. Да.
А. Кузнецов
―
Пока в подмандатную британскую Палестину, разумеется. Значит, 25-й год – это так называемая 4-я алия. С 24-го по 29-й ее числят. Это в основном евреи польские, румынские и прибалтийские в наименьшей степени. Связано это с тем, что после войны в условиях экономического кризиса особенно в Польше происходит выдавливание евреев, в том числе из бизнеса. Кое-какие погромы прокатятся. И это естественно подхлестнет вот эту алию. Я нашёл такое упоминание, что её ещё называют израильские историки «Алия киосков», потому что в основном эмигрировали представители среднего класса, многие из которых потом вернувшись, точней, ну, приехав на историческую родину, они будут продолжать заниматься мелким бизнесом, откроют всякие магазинчики небольшие. Да? И вот отсюда такое вот название. Значит, что за молодёжь… А Меиру Тувианскому 20 с небольшим. Что за молодёжь в это время едет в Израиль? Значит, это в основном молодые люди с довольно светским взглядом на религию. Среди них мало глубоко религиозных людей. И среди них есть люди вообще не религиозные. Да? Вообще не верующие. И это люди, для которых восстановления их родины – это не религиозное дело, потому что так тоже, разумеется, можно воспринимать воссоздание Израиля именно как акт такой вот сакральный, религиозный.
С. Бунтман
―
Ну, да, да.
А. Кузнецов
―
А вот для них это, скорее, такой социально-экономический эксперимент. Среди них много людей с достаточно левыми убеждениями: социалистическими, квази социалистическими. Они едут туда работать и строить новое общество. Не просто новое государство или, точнее, новое старое государство, а именно принципиально иную страну, нежели там, так сказать, полагаю те, для кого это вот реализация религиозного проекта. И поэтому большинство из них… Собственно главная проблема будущего Израиля в 20-е-30-е годы – это обеспечение себя продовольствием. И поэтому большинство из них окажется в сельскохозяйственных коммунах, кооперативах, из которых вырастут израильские знаменитые кибуцы. Тяжелый труд, действительно превративший… Ну, вот есть много старых фотографий этой местности до того, как там начнётся туда активная еврейская иммиграция. Действительно это, в общем-то, холмы, поросшие какой-то там колючкой, – да? – где в основном пастухи бродят со своими скучными стадами и всё. Да? Значит, за несколько десятилетий страна была превращена в цветущий сад. Меир Тувианский трудился первое время в таком вот… сельскохозяйственной такой коммуне. Но дальше он заболел какой-то болотной лихорадкой, судя по всему, это было малярия, и в результате врачи ему порекомендовали найти себе труд какой-нибудь в физическом отношении полегче. И ему удалось как человеку грамотному, с высшим образованием, со знанием языков… А надо сказать, что в это время среди еврейской молодежи знание английского совершенно не было распространено. Это не нынешняя ситуация. Да? Когда в Израиле по-английски, насколько я понимаю, кроме стариков говорят все достаточно свободно.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вот тогда… тогда это довольно редкий случай. И вот это доставило ему место в британской полиции, в британской колониальной полиции на территории Палестины. Некоторое время он там послужил. Он вообще, видимо… Вот я встретил в паре мест, его даже называют таким англофилом. То есть, видимо, он ничего принципиально, так сказать, против британцев не имел. Как мы увидим, в дальнейшем это, в общем, его биография будет подтверждать. И он, значит, какое-то время служил в полиции, но потом там у него на службе возникла такая нравственная дилемма. Его собирались перевести в одно из поселений на службу, где в основном проживали вот еврейские иммигранты, и он, видимо, не хотел вот по нравственным соображениям быть полицейским в среде своих, значит, соотечественников. И он из полиции уволился. И дальше он некоторое время работает по своей основной специальности на различных инженерных должностях. А дальше начинается Вторая мировая война. И в Израиле, так сказать, создаются различные, ну, скажем так, полурегулярные и даже регулярные воинские формирования, потому что корпус… корпус Роммеля движется и достаточно стремительно движется в восточном направлении. И существует вполне реальная перспектива того, что война она придёт вот собственно на эту самую территорию. А плюс ещё не будем забывать, рядом Сирия, на которую во время войны продолжает распространяться мандат Франции. Ну, что это за Франция? Это вишистская Франция. Да?
С. Бунтман
―
Вот именно.
А. Кузнецов
―
И поэтому…
С. Бунтман
―
Вот именно.
А. Кузнецов
―
Да. С её… с её территории диверсионные группы приходят, и всё, что угодно. Да? Я забыл сказать, что в 30-е годы Меир Тувианский вступил в такую организацию, как Хагана. Это то, из чего в основном потом вырастет Армия обороны Израиля. Да? Вот везде я встречал одно и то же утверждение, что ЦАХАЛ основным своим предшественником имеет Хагану. Это организация, которая возникла в 20-м году, вырастя в свою очередь из разрозненных отрядов самообороны, которые еврейских поселенцы создавали для… первоначально не для борьбы с погромщиками, потому что 1-я алия ещё ХIХ века… Слово «алия» означает «восхождение». Так евреи называют вот этот вот процесс возврата на свою историческую родину. Да? 1-я алия столкнулась-то с обычным бандитизмом. Из пустынь приходили берберы и угоняли скот, а потом либо выкуп за него требовали, либо просто скот исчезал и всё. Да? И вот такой вот самообороны первоначально создавались вот эти вот вооружённые отряды. А дальше после погромов в Российской империи, это уже начало ХХ века, в Израиль потянулись молодые люди с опытом создания отрядов самообороны вот тех, во время погромов. Да? Кишинев, Одесса. Да, Господи! Их десятки были этих только крупных погромов. И во многих вот эти молодежные отряды самообороны, они принимали активное участие. И, бывало, что даже серьезный отпор давали. Несколько судебных процессов было не над погромщиками, а надо активистами самообороны, потому что, так сказать, тоже были убитые и раненые. И вот эти вот молодые ребята, умеющие обращаться с оружием, имеющие навыки и всё прочее, они начали создавать уже более военизированные с более четкой дисциплиной, более структурированные отряды, которые постепенно к 20-му году выросли в Хагану, организацию, которая была запрещена. Британские власти рассматривали её как организацию нежелательную и незаконную. Вот. Но тем не менее она существовала в таком подпольном варианте и выполняла функции и обороны поселений от, так сказать, нападений арабов, ну, а постепенно начала выполнять другие функции, организуя переправу нелегальных иммигрантов на территорию британской Палестины. Дело в том, что британцы вообще не очень приветствовали масштабную иммиграцию. И это такая достаточно некрасивая страница в британской истории. В общем, жертв Холокоста могло бы быть меньше. Трудно сказать, насколько меньше. Но могло быть меньше, если бы в 39-м году правительство Макдональда не приняло решение жёстко ограничить прием новых репатриантов на территории британской подмандатной Палестины. Он и раньше, этот прием, был ограничен, но теперь цифры были совсем жесткие – 10 тысяч человек в год. Ну, и вот соответственно Хагана в том числе как в своё время в США знаменитая подпольная железная дорога, она прокладывала вот эти тропинки, пути, по которым люди пробирались на территорию своей исторической родины, обходя там всякие, так сказать, британские и вспомогательные блок-посты. И…
С. Бунтман
―
Я должен сказать ещё одну вещь…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
Одну вещь, чтобы понять, как отряды формировались, военизированные отряды самообороны, сионистские отряды разных направлений сионизма. Его было достаточно много, что, например, вот в этой нашей безумной полемике, затеянной президентом Российской Федерации. Когда я читал материалы МИДовские польские, что, во-первых, оказывалась финансовая помощь в Польшу Жаботинскому, а, во-вторых, на базах войска польского проходила стажировка и тренировки еврейских отрядов самообороны. Так что вот это оказывалось. И это… И эта помощь тоже.
А. Кузнецов
―
Вообще да, в истории создания Израиля много таких НРЗП, которые сегодня в привычную нам схему не очень вписываются. Например, то, что первые, так сказать, там последние месяцы перед его официальным провозглашением и первые месяцы после Советский Союз, в общем, занимала совсем не ту позицию, которую он займет потом, как у нас НРЗП отношений с Израилем даже в течение длительного времени, когда всячески будет делаться невозможной иммиграция советских евреев и так далее. А ведь был период, когда большая помощь НРЗП в том числе по поставкам нелегальным, по поставкам оружия там через чехов и, так сказать, через другие каналы. Вот. Потому, что Сталин какое-то время питался иллюзией, что удастся создать такой форпост советского влияния на Ближнем Востоке.
С. Бунтман
―
Ну, да. Он, в общем-то… Израильский, сионистский социализм, он принял за несколько иной социализм. Вот такой.
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Да. Да. Да. Ну, надо сказать, что не он… не он один ошибался. Да? Британцы же тоже начинали с высокой ноты. В общем-то, прологом к созданию Израиля считается… законно считается декларация Бальфура, это ноябрь 17-го года, когда британский министр иностранных дел в своем письме, которое потом назовут декларацией чётко сказал, что британское правительство считает необходимым, значит, создать условия для репатриации евреев на их историческую родину и так далее. Вот. Так вот возвращаясь обратно к Меиру Тувианскому, он как и многие другие переселенцы во время войны пошёл служить британскую армию. Причём опять-таки, может быть, в численном выражении таких людей было и не так уж много. Дело в том, что для того, чтобы служить в британской армии, нужно было хотя бы как-то знать английский язык. И вот он не просто идёт туда служить, а он пользуясь тем, что он свободно говорит по-английски и тем, что он дипломированный инженер, он за годы Второй Мировой войны в британской, ну, пусть колониальной, но всё-таки британской армии он вырастает до майора, служив в инженерных войсках в течение войны.
С. Бунтман
―
Это очень серьёзно. Да. Британская армия – это…
А. Кузнецов
―
Да, конечно.
С. Бунтман
―
Это очень серьезно.
А. Кузнецов
―
В британской армии майор – это хорошая карьера.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
И поэтому ничего удивительного нет в том, что когда война заканчивается, и когда британцы потихонечку начинают уходить, я имею в виду как государство, но остается их компании, инфраструктура остаётся в основном под британским контролем, он без труда находит себе работу в Иерусалимской электрической компании, весь менеджмент которой британский.
С. Бунтман
―
Вот. Я думаю, что здесь мы прервёмся. И вот здесь довольно большая предыстория была рассказана и подробно. И Алексей Кузнецов, напоминаю, собственно и история суда, и история обвинения – это будет в основном после коротких новостей и рекламы.**********
С. Бунтман
―
Ну, что? Друзья мои, мы продолжаем. И вот мы подходим, собственно говоря, к событиям. Кстати, здесь был вопрос, а мог ли майор колониальной армии остаться в армии метрополии вообще, если б захотел. Мог бы он остаться Тувианский в британской армии?
А. Кузнецов
―
Трудно сказать. Формально, наверное, мог. А вот насколько фактически, так сказать, насколько британцы были заинтересованы в таких майорах после войны, трудно сказать.
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
Думаю, что… Но в любом случае он…
С. Бунтман
―
Но это была не его, по-моему, интенция даже.
А. Кузнецов
―
Нет. Он не затем приехал на родину предков…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… чтобы, так сказать, делать потом карьеру в британской армии. Тем более что отношения между британской оккупационной… Не оккупационной, а колониальной администрацией.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Да. Колониальной, даже подмандатной администрацией и евреями ведь очень сильно испортились за 30-е и начало 40-х годов. Там было множество взаимных претензий. И, в общем, человека, слишком тесно связанного, ассоциированного с британцами, на него с самого начала смотрели с подозрением. Это, кстати, тоже в истории вот с этим военным трибуналом всё скажется. А дальше начинается война. Вот эта вот война за независимость Израиля, которая вспыхивает после решения Генеральной Ассамблеи ООН о разделе, значит, территории Палестины на 2 территории арабского государства и еврейского государства, Иерусалим и Вифлеем должны остаться под международным контролем, потому что было понятно, что из-за них неизбежно возникает спор. И начинается война. И в ходе этой войны… Ещё пока официально Израиль не провозглашен. Он будет провозглашен за несколько часов до истечения британского мандата летом 48-го года Бен-Гурионом. А пока, значит, начинается тем не менее война. И одним из важных эпизодов этой войны становится блокада Иерусалима. Меир Тувианский в качестве капитана Хаганы… Значит, хотя в британской армии он был майором, но евреи подчеркивают, это одно, а вот у нас своя система. Значит, он выполняет несколько очень важных функций. Как военный инженер он в конечном итоге получил три довольно разных сферы ответственности. Он отвечал за систему водоснабжения Иерусалима, важнейшая, так сказать, роль в этой ситуации. Он… Под его начальством находился один из военных лагерей, который был по сути главным складом продовольствия в осажденном Иерусалиме. И, значит, созданные 3 взлётно-посадочные полосы для снабжения города по воздуху. Значит, они тоже находились в его ведении. В это время как раз Израиль очень интересные, значительные усилия прилагал к тому, чтобы обзавестись своей боевой авиацией. Про эту много написано. Можете прочитать на досуге. И вот в этой ситуации, значит, руководители спецслужбы, она пока одна, руководители, значит, израильской спецслужбы обращают внимание на то, что артиллерийские обстрелы с территории Иордании уж слишком четко бьют по целям. Бьют по объектам инфраструктуры, в том числе электрической, водопроводной. И что еще более подозрительно, бьют по мастерским, которые используются для изготовления боеприпасов. Эти мастерские переносятся. А буквально через несколько суток их на новом месте опять накрывает. То есть явно совершенно, что у арабов есть своя агентура, которая оперативно отслеживает…
С. Бунтман
―
Наводит. Которая наводит…
А. Кузнецов
―
Да.
С. Бунтман
―
… на… на цели…
А. Кузнецов
―
Которая наводит…
С. Бунтман
―
… где бы они не находились. Да.
А. Кузнецов
―
Да. И падает подозрение на руководство вот этой самой Иерусалимской энергетической компании, поскольку это британцы, в частности на человека по имени Майкл Брайант. Дело в том, что у одного из погибших во время артиллерийского обстрела британских офицеров находят схему расположения объектов инфраструктуры, возникает подозрение, что британцы информируют арабов, что это не арабская агентура, а что англичане, уходя из Израиля, так сказать, таким образом подкладывают свинью молодому государству. И поскольку Майкл Брайант был достаточно хороших рабочих отношениях с Меиром Тувианским, он его начальник, и за несколько недель до описываемых событий на глазах у довольно большого количества рабочих они долго между собой разговаривали по-английски, а никто из рабочих не понимал этого языка в достаточной мере для того, чтобы судить, о чём был разговор, кто-то из рабочих проинформировал, так сказать, нужных людей. Это будет одним из кирпичиков, из которых будет формироваться подозрение в отношении того, что именно Тувианский – тот самый человек, который информирует англичан, и они в свою очередь – арабов. Вполне возможно, что к этому ещё примешивалась личная неприязнь руководителя израильской спецслужбы Иссера Беэри к Тувианскому. Тот был человек самостоятельный, не склонный немедленно щёлкать каблуками, имевший свое мнение и не считавший там необходимым его скрывать и так далее. В общем, Беэри решает, что именно Тувианский вот этот самый агент. Значит, что кроме разговора с Брайантом было? Значит, дело в том, что Тувианский по роду своей деятельности в Иерусалимской энергетической компании он действительно имел доступ к чертежам. И возникнет мотивированное подозрение, что он этими чертежами делился с англичанами. Когда ему на вот этом импровизированном коротком суде это обвинение предъявят, он скажет, ну, конечно я им передавал кое-какие бумаги. Так, извините, а что вы хотите? Это же их инфраструктура-то по сути. Они без меняют это всё знали. И там я какие-то чертежи им рабочие давал, но в них никакой секретной информации не было. То есть он на этом суде признает, правда, признает другое совсем. Признает не сотрудничество с врагом, а признает то, что он по ходу работы, так сказать, обязан был в своё время передавать какие-то документы. Совершенно не доказано, что именно эти документы попали к арабам. Ну, и наконец ещё одна вещь. Дело в том, что когда Тувианский устроился на работу в энергетическую компанию, ему положили зарплату больше, чем у других евреев, работавших в этой компании примерно на том же уровне. С чем это было связано? Ну, понимаете, может быть, что называется, за язык доплачивали. Может быть, его стимулировали таким образом, там расчет был на то, что он дальше вверх пойдёт, хотели его… В любом случае понятно, что агента таким образом деньгами не снабжают по зарплатной ведомости. Да? Если бы он был, так сказать, британским агентом, они бы нашли возможность поддержать его материально так, чтобы об этом не знал никто другой. В общем, решение принимает по… значит, по судьбе Тувианского принимает Иссер Беэри. Как раз буквально там за несколько дней до этого приходит решение… принимается решение, принимается в основном Бен-Гурионом, премьер-министром Израиля и министром обороны, значит, о разделении спецслужбы на несколько агентств. Соответственно военная разведка, политическая разведка, контрразведка, ну, в более широком смысле, так сказать, служба домашняя – да? – плюс ещё вот агентство, которое занимается подпольной репатриацией. И Беэри становится руководителем военной разведки. Потом его, когда будет разбирательство уже его дела, его ни раз упрекнуть в том, что обязанный по долгу службы заниматься разведкой, он значительную часть времени занимался контрразведкой. Видимо, какая-то склонность у него была такая именно контрразведческая, потому что не только с Меиром Тувианским будут допущены, скажем так, эксцессы. Да? И до, и после Беэри захватывал людей без всяких ордеров, без всякого судебного решения, применял пытки. Кстати, похоже, что к Тувианскому тоже за короткий его допрос, так сказать, кое-что применялось. 4 офицера: Иссер Беэри, Биньямин Гибли, он потом будет одним из руководителей израильской разведслужбы, Авраам Кидрон и Давид Карон составили вот этот вот самый полевой военный суд. Было нарушено все… Вот сколько есть принципов, так сказать, законности в судопроизводстве, они все были нарушены. Судите сами. Во-первых, судья должен быть нейтрален, а возглавлял фактически этот суд и был главным двигателем всего этого дела Беэри, который, так сказать, по… по своим служебным обязанностям был стороной заинтересованной. Это всё равно как человек бы по ходу процесса поменял костюмы прокурора и судьи…
С. Бунтман
―
Ну, да.
А. Кузнецов
―
… постоянно, выступая и в той, и в той роли. Во-вторых, никакой возможности оправдаться у Тувианского не было. Его допросили и вынесли приговор. У него не было естественно адвоката. Ему не дали никакой возможности апелляции. Ему не дали попрощаться с родными. Несколько недель жена, вдова уже, не знала, что с её мужем, думала, что просто пропал на войне. Он просил разрешения дать ему связаться с Бен-Гурионом, с которым они были неплохо лично знакомы. В этом ему было отказано. Потом выяснится, что Беэри, он опоздал к началу заседания трибунала. А почему он опоздал? Потому, что он ездил в соседнюю воинскую часть распорядиться на счет расстрельной команды. То есть он решение принял до. Да? Всё… всё вот эта вот процедура военно-полевого суда, она была, что называется, для галочки.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
И буквально через несколько минут после вынесения приговора Меира Тувианского расстреляли. И в принципе вполне возможно, что это дело так и осталось бы похоронено, как говорится, война всё спишет. Но вот неслучайно стихотворение, с которого мы передачу начали, посвящено вдове. Елена Тувианская провела огромную работу по поиску своего мужа, докопалась до всей этой истории. И она напишет совершенно пронзительное письмо Бен-Гуриону: «Как могло случиться, что моему мужу было отказано в его законных правах на защиту? Где и когда проходил суд? По какому параграфу закона его осудили? Почему осужденный не получил возможности попрощаться с женой и сыном?» Бен-Гурион отдает приказ провести служебное расследование. Ещё до того, как всё будет прояснено, но когда уже станет в общих чертах понятно, что это, конечно, расправа, а не какое судебное разбирательство, он напишет ей в ответ: «Я не имею права выносить приговор по делу вашего мужа, но я проверил все обстоятельства дела и пришел к выводу, что оно было проведено в нарушение закона. Я приказал начальнику генерального штаба назначить новый трибунал. Независимо от решения этого трибунала правительство Израиля продолжит оплату образования вашего сына. Ни вы, ни он не должны испытывать никакого чувства вины».
С. Бунтман
―
Так. Но это первое уже сделано. Первый важный этап такой признания.
А. Кузнецов
―
А потом, когда будет закончено следствие, и когда всплывут всё новые и новые детали, Беэри отдадут под суд. На суде будет обсуждаться один очень важный для дальнейшей всей историй тезис. Беэри на полном серьезе отстаивал принцип. Он говорил, мы не можем в разведке пользоваться законными методами. Да? Разведка – это как бы территория беззакония. Это правильно. И так должно быть. И вот когда пишут, что суд над Беэри оказался, ну, таким постановочным, потому что было принято решение, что он действовал неправильно, но формулировка «из лучших побуждений». И поэтому приговор был… Он был приговорён к символическому штрафу и к одному дню в тюрьме, но даже этот один день в тюрьме он не отсидел, потому что президент Израиля его помиловал. Но вот что в приговоре суда очень важно для всего дальнейшего израильского правосудия? Суд категорически не согласился с тем, что есть сферы, в которых законность не должна применяться. Меир Тувианский полностью оправдан. Проскочила информация, что якобы в каких-то британских архивах уже в 90-е годы при рассекречивании вскрылось, что он действительно был британским агентом. Вот в том смысле, который имеют в виду, говоря о разведке, агентом он не был. А то, что он, вполне возможно, рассматривался как англофил британской и палестинской администрацией, как, ну, как свой актив, что называется. Но это не то же самое, что агент разведслужбы. Вот. И что… Итоги этого процесса. Вот что… Чем он значим? Значит, во-первых, хотя в Израиле по-прежнему формально смертная казнь есть, но она с сих пор не применялась, за исключением одного случая. Мы об этом случае подробно рассказывали. Это дело Эйхмана. Но это дело…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
… абсолютно исключительное. Да? Совершенно исключительное. И я ни разу не встречал у вменяемых людей мнение, что суд над Эйхманом был там незаконным, неправильным и так далее, что Эйхману не предоставили возможности защищаться и прочее. То есть на создателей государства казнь Меира Тувианского совершенно точно произвела такое вот определяющее впечатление. Понимаете, Беэри, конечно, действовал не как разведчик. Вот здесь бросается прямо в глаза вот эта жуткая торопливость. Срочно его стрелять! Если бы было хоть малейшее подозрение, то можно было бы… Основание, я имею в виду. Можно было бы заподозрить, что Беэри таким образом ликвидирует человека, который знал что-то лишнее. Но…
С. Бунтман
―
Это если бы было подозрение, да?
А. Кузнецов
―
Но нет, нет такого.
С. Бунтман
―
Да нет.
А. Кузнецов
―
Нет основания для этого. Просто совершенно очевидно, что Беэри хотя и возглавлял разведку, но по мозгам своим это не разведчик, потому что разведчик прекрасно понимает, труп – это последнее дело. Да? Зачем труп-то? Агента надо перевербовывать. За агентом надо последить, попытаться его связи раскрыть. Да? Ну, хорошо, во время войны, так сказать, не всегда такая логика, хотя мы знаем прекрасно множество успешных операций такого рода во время войны. Но в любом случае зачем срочно, быстро уничтожать? Это мозги контрразведчика, причём контрразведчика такого тоже не лучшего, прямо скажем. Да?
С. Бунтман
―
Я бы сказал, скорее, это мозги подпольщика и партизана.
А. Кузнецов
―
Вот! Совершенно верно. Именно к этому я и веду, что это тот период, когда все руководители и спецслужб, и армии, это всё люди, вышедшие из подполья. И это, конечно, логика подполья. Заподозренный должен быть уничтожен.
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Вот такая вот печальнейшая история.
С. Бунтман
―
Да. Да. Да. Это очень печальная история. Но, слава богу, и для… к счастью для Израиля, это не прошло незамеченным.
А. Кузнецов
―
Безусловно. Это вот как раз один из тех случаев, вот если бы, скажем, мы делали подборку по другому принципу, не невинно осужденные, а, скажем, процессы, имевшие наибольшие последствия для дальнейшего хода истории, то безусловно это дело там заняло бы своё законное место.
С. Бунтман
―
А мы сейчас вам предлагаем новую серию. И серию… Дмитрий Мезенцев, внимание! Судебные процессы королев.
А. Кузнецов
―
Ну, он знает. Он уже знает, поскольку мы…
С. Бунтман
―
Знает, да? Ну, всё…
А. Кузнецов
―
… мы объявляем заранее.
С. Бунтман
―
Он в группе же. Да. Конечно. Да. Итак, судебные процессы королев всевозможных. Бракоразводный процесс короля Богемии Пржемысла Оттокара и Адельгейды Майссенской, 1199 год – 1210-й.
А. Кузнецов
―
Абсолютная «Санта-Барбара» средневековая.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
Да? То есть…
С. Бунтман
―
Плюс еще Сылдавия с Бадурией. Вот такая абсолютно…
А. Кузнецов
―
… крестовый поход в это время как раз нет. Всё, они разводятся там. Чуть пол-Европы в развалинах не легло от этого развода.
С. Бунтман
―
Суд над Маргаритой Бургундской, будущей королевой Франции, женой наследника престола, по обвинению в супружеской неверности. Ой, это большой процесс.
А. Кузнецов
―
Всем поклонникам Морис… Мориса Дрюона, конечно же.
С. Бунтман
―
Да, да, да. Потирают руки все.
А. Кузнецов
―
Это…
С. Бунтман
―
Да.
А. Кузнецов
―
Это «Проклятые короли».
С. Бунтман
―
Потирают руки. Да. Бракоразводный процесс Генриха VIII и Екатерины Арагонской, Англия, 1529 год. Затем он нам по ускоренному… Я… Как это называется? Системе он разводился. Вот…
А. Кузнецов
―
Да, ускоренное судопроизводство.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Кузнецов
―
… на самом деле к этому процессу будет судьба Англии иметь непосредственное отношение. Тоже конфликт с Римом-то возникнет на этом процессе.
С. Бунтман
―
Ну, естественно. Теперь я сам вам буду Папа. И… Вот.
А. Кузнецов
―
Конечно.
С. Бунтман
―
И сам себя развёл. Да.
А. Кузнецов
―
И сам себя разведу. Да.
С. Бунтман
―
Да. Следующий 4-й суд над Марией Антуанеттой, может, вы выберете всё-таки, королевой Франции, по обвинению в государственной измене и инцесте, Франция, 1793 год. И наконец загадочный суд над королевой Каролиной Брауншвейгской, по обвинению в супружеской измене, Англия, 1820.
А. Кузнецов
―
Ну, вот это для желтой прессы. Вот там будут подробности, если вы выберете! Там скандал! Такой скандал! Скандал.
С. Бунтман
―
Ну, да, 97-й год отдыхает. Да? 1997 год.
А. Кузнецов
―
Да, да.
С. Бунтман
―
Да. ну, всё. Голосуйте! Доголосовывайте, друзья! Мы с вами расстаёмся и в следующее воскресенье проведём, я думаю, что также мы в таком же формате проведём. Может, плакатик какой-то появится у Кузнецова. Вот. Давайте. Всего вам доброго!
А. Кузнецов
―
Всего вам доброго!