Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2021-01-16
16.01.2021
С. Бунтман
―
Добрый день. Начинаем наблюдать. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Илья Крылов – звукорежиссер. Ютуб и Яндекс-эфир, чат работает, sms работают +7-985-970-45-45. И в 35 минут первого будет у нас Навальный-тайм как всегда. И там мы и обратимся ко всем вещам, которые связаны с Алексеем Навальным. В Интернете был вопрос, Алеш, добрый день.
А. Венедиктов
―
Добрый день.
С. Бунтман
―
Про эпохальную статью Дмитрия Анатольевича Медведева.
А. Венедиктов
―
Дмитрий Анатольевич Медведев написал статью, которая отражает нынешнее состояние, я бы сказал российско-американских отношений. Не сомневаюсь, что он эту статью согласовывал с президентом Путиным. И с Николаем Патрушевым. Там есть одна тонкость. Она очевидная. Когда Дмитрий Анатольевич говорит об отношениях между Россией и США времен Обамы. Он говорит, что были очень плохие отношения. Но он хитрит и лукавит, потому что эти плохие отношения начались с крымской эпопеи 14-го года. С 2008 по 2013-14 как раз Дмитрий Анатольевич, будучи президентом РФ, во всяком случае, в его президентство, между прочим, был заключен тот самый договор о стратегических и наступательных вооружениях. Который сейчас мы довольно истерически пытаемся сохранить. Что правильно. Поэтому, о какой администрации Обамы говорите, Дмитрий Анатольевич? О той администрации, которая была с вами и когда отношения между США и Россией были на взлете. Или той, которая после Крыма. Это разные вещи. Эта тонкость - она чрезвычайно важна. Я не разделяю его пессимистических взглядов, может быть он, зная, что готовит РФ, Владимир Путин считает, что отношения еще ухудшатся. Но на самом деле если говорить о контроле над вооружениями, то именно администрация Байдена, состоящая из людей во многом работающих в администрации Обамы, она как раз сторонник взаимного контроля. И Байден недаром заявлял, что он попытается восстановить все договоры, которые администрация Трампа порушила. Так что здесь есть элемент такой хитрости. Но просто надо с карандашом в руках читать такие вещи. Не только в администрацию входят люди, близкие Обаме. Например, человек, номинированный на пост руководителя ЦРУ Уильям Бернс, его именно Буш, республиканец назначил послом в Россию. Я хотел бы напомнить. Это человек, который служил и республиканской и демократической администрации. При Обаме был первым замом Клинтон. Затем до ухода Обамы, ушел в отставку и возглавил Карнеги. То есть там люди очень разные. И мы конечно в программе «49 минут» будем о них делать.
С. Бунтман
―
Отдельно о команде Байдена.
А. Венедиктов
―
Да, «галактики Байдена» – как принято говорить. Но еще раз, мне кажется, что Медведев своей статьей так же как вчерашняя информация о том, что Россия хочет вслед за США выйти из Договора по открытому небу, тоже надо делать отдельную программу. Потому что этот договор готовился при Горбачеве и был подписан при Ельцине и ратифицирован при Путине. На секундочку. И готовился при всех администрациях, республиканской и демократической. Кроме Трампа. Договор за три дня до инаугурации, за пять дней новой администрации говорим: э, мы выходим, э, смотрите. Принуждение к заключению договора я бы сказал. По возобновлению договора. Это такая песочница дипломатическая, в которую все играют и все подают знаки, которые за пределами песочницы могут и не понять. У нас вчера были довольно большие эфиры, посвященные этому договору. Я просто говорю о том, что Дмитрий Анатольевич еще раз показывает, что он не ушел, есть еще одна часть, из активной политики, отношения США с Россией для внешней политики, безусловно, центральные. И он именно на этой теме как бывший верховный, бывший президент и ныне зам. председателя Совета Безопасности, зам. Путина. Не зам. Патрушева, а зам. Путина. Я еще раз напомню. Некоторые решили, что он зам. Патрушева. Нет. Он зам. Путина. Председатель Совета Безопасности – Путин.
С. Бунтман
―
А Патрушев - секретарь.
А. Венедиктов
―
Да. Медведев там выступает именно на той площадке, которая ему знакома и привычна. Я думаю это сигналы новой американской администрации: ребята, давайте вернемся к контролю за вооружениями. И, несмотря на все удачи (я буду сейчас говорить об удачах, о неудачах можно отдельно поговорить) российского ВПК и конструкции российской армии после Сердюкова и в ходе реформ Сердюкова, затем Шойгу, новое вооружение, новые ракеты и так далее, тем не менее, конечно же, России нужен договор по контролю и Путин об этом говорил неоднократно. После ухода Сергея Борисовича Иванова, курировавшего эту зону сначала как министр обороны, потом как первый вице-премьер, потом как глава администрации. Такое шапкозакидательство, конечно, присутствует в публичной сфере. Но профессионал-то знают, что контроль за вооружениями необходим совершенно точно.
С. Бунтман
―
А насколько профессионалов слушают?
А. Венедиктов
―
Слушают, потому что понимают. Одно дело говорить публике и показывать мультипликацию, летящую на Флориду. А другое дело встречаться в Хельсинки с профессионалами. Я очень много сейчас читаю. Сейчас вышла книга Павла Палажченко, я всем ее рекомендую. Это переводчик Горбачева, который переводил Рейгана и Буша. И наоборот. Оно только вышла. Она есть в магазине «Москва». И сделаю небольшую рекламу. Мы ее через наш шоп «Дилетанта» как историческую договорились с Павлом будем продавать. Он был участником переговоров по разоружению, подробно рассказывает, какие тонкости некоторые, естественно, переговоров. Разделяющие, не разделяющие, подводные лодки. Оказывается, в 1989 году чуть ни сорвались переговоры, потому что наши не хотели засчитывать куда-то морскую пехоту. Сколько ее там было. И делали вид, что это совсем другое. И уже должны Горбачев и, по-моему, Буш, чего-то подписывать, а морская пехота не в зачете и слетают все ракеты, все подводные лодки. И там Горбачев пошел звонить в Москву. А вице-президент Буш сидел в российском посольстве в каморке для охраны и ждал Горбачева, чтобы ехать к Рейгану на встречу. Оказывается, была пятерка. Язов, Маслюков, Бакланов…
С. Бунтман
―
А Маслюков тогда кто был?
А. Венедиктов
―
В пятерке он был. Секретарь ЦК, видимо, или зампред. Но вот пятерка, которая по военно-промышленному. Горбачев с этой пятеркой, они договорились, что давайте морскую пехоту засунем. Тогда спасли договор. То есть переговорный процесс очень сложный. И еще раз рекомендую книгу Павла Палажченко. Мы об этом будем еще говорить. Поэтому Дмитрий Анатольевич понимает, о чем говорит. Потому что СНВ переговоры тоже были очень сложными. А есть в мемуарах Обамы. Которые вышли, как сложны были переговоры с Россией. И в чем там был затык.
С. Бунтман
―
А американцам-то нужен контроль…
А. Венедиктов
―
Конечно. Что такое американцы? Трампу – не нужен. Администрация Трампа вышла последовательно из всех договоров. Международных по контролю. А администрация Байдена собирается в них вернуться. А администрация Обамы вводила новые договоры. Так же как администрация Рейгана и Буша. И Клинтона. То есть что такое американцы. Вот этой администрации нужен договор над контролем над вооружениями. Оружие расползается. Оно может попасть в руки людей неконвенциональных, скажем так. Поэтому я же прекрасно помню, когда распадался Советский Союз, сенатор Лугар был такой, который кстати Обаму привозил сюда. Он уговаривал руководство Украины передать ядерное оружие, которое хранилось на территории Украины тогда в РФ. Будапештский меморандум 1994 года. То же самое Лугар мне потом рассказывал, что главное дело моей жизни, он старик был глубокий, это как он говорил – Казахстана передать ядерное оружие. Ну, естественно, за это платили американцы. Конечно, выгодно. Американцы делают то, что им выгодно. А им выгодно, чтобы оружие массового поражения не расползалось. Как и нам, впрочем.
С. Бунтман
―
А почему администрации Трампа это было не нужно? В силу идеологии, живости характера.
А.Венедиктов: Байден заявлял, что попытается восстановить все договоры, которые администрация Трампа порушила
А. Венедиктов
―
Сереж, давай оставим про живость характера разным не профессиональным товарищам, которые в своих стримах про это говорят. У Трампа есть видение Америки и у сотрудников Трампа, у его администрации как страны изоляционистской. Америка - прежде всего. Поэтому чего вы там на Ближнем Востоке друг друга какими бомбами кидаетесь, вот вы главное нас… Почему он вышел из соглашения с Ираном. Считает, что недостаточно соглашение защищало Америку. А там если Иран кинет на Израиль, это другой вопрос. Тоже нехорошо, но другой вопрос. Это видение Америки. Америка – прежде всего. Америка не лидер мира, Америка не мировой жандарм. Америка… И собственно говоря, половина американцев или чуть меньше за это и проголосовало. Не за стилистику, то есть и за стилистику, но не за стилистику.
С. Бунтман
―
Фактически за изоляционизм.
А. Венедиктов
―
А у Байдена, это очень интересно, американский изоляционизм, тоже надо делать программу, наверное, потому что вспомните, как не хотела Америка вступать во Вторую мировую войну. И как Рузвельт, который считал, что надо помогать Британии в 40-м году, подвергся чрезвычайной критике конгресса и большинство конгресса считало, что Америка не должна ввязываться во Вторую мировую войну.
С. Бунтман
―
Тем более на суше в Европе такая была дискуссия.
А. Венедиктов
―
А когда случился Перл-Харбор. То есть изоляционистские взгляды в Америке очень распространены. Как у населения, так и в элите. У Байдена другой взгляд, у администрации Байдена другой взгляд на это. Он считает, что Америка должна быть лидером и примером для всего мира. И быть да, мировым жандармом. Я помню, когда была чудовищная история в Руанде, как Мадлен Олбрайт говорила мне, что больше никогда. Мы это пропустили. Больше никогда при нас не будут людей, миллион людей убивать мотыгами. Там же резали. Не было огнестрельного. Никогда больше мы не позволим геноцид, ну при нашей администрации. При ее администрации. Ну у Трампа другой взгляд на это дело был. Поэтому новая администрация я думаю сразу же 21 января вступит в переговоры с РФ. В первую очередь по СНВ, по договору, который Обама и Медведев подписали в 2010 году. Для этого достаточно обменяться только нотами. Не надо никакого голосования конгресса. Не надо никуда его вносить. Это нашему послу может быть вручена нота, а здесь послу может быть вручена нота и все договор будет продлен на пять лет.
С. Бунтман
―
Не начнет ли Россия по своему последнему обыкновению мощно выторговывать себе какие-то более выгодные условия.
А. Венедиктов
―
Начнет. Дело в том, что если мне не изменяет память, 3 февраля истекает договор. Можно выторговывать до 3 февраля. Две недели.
С. Бунтман
―
А если 3 как с кредитом – тогда все по новой.
А. Венедиктов
―
Конгресс, переговоры. И это лет на пять. Ну может быть по нынешней ситуации на три, но на пять.
С. Бунтман
―
Ясно. Друзья мои, спрашивают, когда будем говорить про Внуково, про Навального. После новостей в середине часа. Дальше. Ну вот собственно в США, что происходит до инаугурации 20-го числа.
А. Венедиктов
―
Существует боязнь массовых беспорядков. Очень интересно смотреть по деталям. Вот эта сеть Airbnb. Которая предоставляет жилье. Отменила все в Вашингтоне заявки на неделю до инаугурации и еще несколько дней.
С. Бунтман
―
То есть ничего не снять.
А. Венедиктов
―
Просто отменила даже то, что было. Фейсбук сегодня объявил, что он накладывает эмбарго на политическую рекламу на эту неделю и на разного рода, как это называется в фейсбуке - люди хотят куда-то идти, когда люди записываются: хотели бы вы пойти туда.
С. Бунтман
―
События.
А. Венедиктов
―
Да. То есть ФБР говорит о том, что возможны массовые беспорядки в 50 штатах сторонников Трампа, которые не унимаются. И поэтому есть некое напряжение. По-моему, число национальных гвардейцев, которые будут охранять инаугурацию и Вашингтон от 15 тысяч выросло до 20. Обычно 3 тысячи. Есть замечательная фотография, в своем Telegram-канале, как они спят на полу в Капитолии. Уже там. И они там расположились лагерем. На этих полах, под портретами президента. На полах они спят, национальные гвардейцы в полном вооружении. То есть они готовятся к протестам, скажем так. Мирным или не мирным. Вообще история очень интересная. Я посмотрел последние рейтинги одобрения, не одобрения Трампа, что он сделал. И 46% поддерживающих республиканскую партию, считают, что Трамп невиновен в провокациях, которые привели к событиям 6 января. 24 считают, что виновен. 14% демократов считают, что Трамп невиновен. То есть, грубо говоря, что Трамп невиновен считает 33% - треть населения. То есть отношение такое к этому. Мы знаем о том, что сейчас предъявлено около 70, движется к 100 обвинений в мятеже, а последнее обвинение в попытке захвата и убийства руководителей государства. Некоторым людям предъявляются. И задается вопрос: а помилует ли их Трамп за оставшиеся 3 дня. Трамп имеет право помиловать всех.
С. Бунтман
―
Он имеет право помиловать, когда еще нет приговора.
А. Венедиктов
―
Освобождает от ответственности. Имеет. Закрывать дело. Там дискуссия, может ли он помиловать сам себя, но это юридические дискуссии. Но вот других он всех может помиловать. Извините меня, я приведу пример, если кто-то не верит, что нужен приговор. Трамп может помиловать Джулиана Ассанжа, у которого нет приговора в американском суде. Но есть требование выдачи. Есть расследование.
С. Бунтман
―
Нормально, что на инаугурации будет представлять Россию Антонов?
А. Венедиктов
―
Да. Посол. Нормально. И очень многие государства, я не знаю, кто будет представлять немцев, французов. Из крупняков. Но, по-моему, это нормально. Дальше начнутся переговоры. Потому что есть много вопросов, и я думаю, что Меркель успеет слетать. Я хотел бы обратить внимание еще на одну новость. Сегодня избирает партия преемника Меркель. Ну не Меркель на самом деле, а председателя партии. Именно этот председатель партии поведет партию Меркель на выборы в сентябре. Сегодня три джентльмена 60-летних, все из Рейн-Вестфалии, будут бороться за пост, который два года назад оставила Меркель. Сегодня будут решения. Голосует съезд удаленно.
С. Бунтман
―
Интересно, в Германии нет терминологии типа «хромой утки».
А. Венедиктов
―
Есть, наверное. Я думаю, что Меркель немедленно полетит в Вашингтон, потому что вдруг помощник Байдена по безопасности, который не проходит утверждение конгрессом, сказал так, выступая, что давайте мы попросим наших европейских друзей приостановить историю с «Северным потоком». А мы приостановим санкции. И начнем переговоры по «Северному потому» между Америкой и ЕС. Мы не будем как Трамп выкручивать руки ЕС. Мы начнем переговоры. Вы приостановите действия, а мы приостановим санкции для тех, кто нарушает. Вот такая история. Буквально вчера и это будет одна из главных тем внешних, болезненных тем, которые были между Европой, Германией в частности и администрацией американской. Придет другая администрация. У нее другой набор инструментов.
С. Бунтман
―
Навскидку администрация Байдена это будет администрация более тонких переговоров?
А. Венедиктов
―
Да, конечно. Потому что Трамп иногда принимал такие решения, которые половина его администрации была не в курсе и не понимала, как из них выходить. Хотя бы потому что решение, которое будет принимать администрация Байдена, вернется в колею бюрократической подготовки и согласования. Иногда это хорошо. Я бы даже сказал: чаще это хорошо. Проходит все институты, ее смотрят специалисты. Только потом президент с ней выступает. Чего не было часто во время администрации Трампа. Это правда.
С. Бунтман
―
Вообще деятельность 4 года Трампа это такие постоянные неожиданности от президента.
А. Венедиктов
―
Закончим через три дня трамповскую эпопею. И уже со специалистами поговорим, почему же все-таки 74 миллиона, половина американцев, половина, треть, неважно. Мы с Гариком Каспаровым тут спорили. Ну треть американцев продолжала поддерживать Трампа. Ведь не только потому что он такой круто говорящий. Чего он сделал для Америки. Давайте мы сделаем про это программу. Чего он сделал для Америки. Чего он сделал для мира. Я вам могу сказать, что примирение Израиля с арабскими странами не мог сделать никакой президент, за исключением Картера, Кэмп-дэвидские соглашения. А Трамп сделал и признают Израиль, Израиль признает арабские страны. И вот бывший посол Израиля в России господин Цви Хейфец, который был в нашей студии, вчера был назначен спецпредставителем по странам Персидского Залива. Это сделала компания Трампа. Команда Трампа. То есть он как политик, если мы его экзотические приемы забудем, наверное, что-то сделал и для мира, и для Америки. Но здесь нужно говорить специалистам. Я в этом смысле очень поверхностный человек.
С. Бунтман
―
Виктор Бечер просит прокомментировать обратную разблокировку Трампа в твиттере и фейсбуке.
А. Венедиктов
―
Я так понимаю, что Трамп не может писать, но доступ к его аккаунтам к тому, что было написано и не уничтожено, без объяснения причин был разблокирован. Доступ. То есть, грубо говоря, Трамп по-прежнему наказан, он не может писать в фейсбуке и Инстаграме, но пользователи не наказаны. Они могут смотреть то, что в архиве есть. То есть это некий компромисс.
С. Бунтман
―
Со всем шлейфом комментариев.
А. Венедиктов
―
Я посмотрел только Инстаграм. Но все инстаграмовские трамповские картинки на месте. И митинг 6 января тоже. Посмотрите сами. Те, кто с английским в ладах, во время новостей можете успеть посмотреть. Потому что давление пользователей. Это то, о чем мы говорили с Гариком, если кто-то не посмотрел наше интервью в программе «Тузы» с Гарри Каспаровым. Вторую часть. Не про Навального, а вторую часть. Про то, что существует государство, ай-ти гиганты и пользователи. Которые оказались забыты в этой истории. Ты знаешь, сколько пользователей у Трампа в Инстаграме? 34 миллиона. Вот Инстаграм пошел по пути того, что, ребята, вы хотели смотреть Трампа – смотрите пока архивы. То есть давление не Трампа, а пользователей я думаю, Цукерберг учел. Очень интересная у меня с Гарри Каспаровым была беседа. Она на сайте. Или в Ютубе. Смотрите. Мне кажется, что мы не договорились и не договорили. Но мы еще будем говорить, безусловно. Как пользователи, как мы с вами можем заставить монополии, а это монополии, безусловно, действовать в наших интересах. А не в интересах политических.
С. Бунтман
―
Сейчас прервемся.
А. Венедиктов
―
Потом к Навальному и перейдем.
С. Бунтман
―
Мы специально берегли эту тему…
А. Венедиктов
―
Чтобы те, кто опоздал - успел
С. Бунтман
―
Совершенно верно. Именно так.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. И сейчас переходим к Алексею Навальному, который завтра должен прилететь в Россию. Как мы будем освещать это?
А. Венедиктов
―
Мы отправляем туда двух корреспондентов. Причем я вынужден отправить туда Максима Курникова…
С. Бунтман
―
Что значит вынужден?
А. Венедиктов
―
Потому что в прямом эфире Алексей Навальный, отвечая Курникову на вопрос, прилетит он или нет, сказал: «А вот вы, Максим, придите и встретьте меня».
С. Бунтман
―
То есть уже вынужденный ход.
А. Венедиктов
―
Причем было три недели назад. У них в эфире это было с Ирой Баблоян. Иру Баблоян не отправлю, потому что она ведет сегодня «Одна». А вот второй корреспондент Маша Китаева, один будет внутри здания, другой будет на улице. Более того, естественно, я услышал, что туда едет Сергей Пархоменко, мы попытаемся и его выводить. Туда едет Ира Воробьева с ребятами из «Новой газеты». Мы попытаемся ее выводить. Да и вообще.
С. Бунтман
―
То есть завтра будет специальный эфир.
А. Венедиктов
―
Мы готовимся к этому. Потому что завтра самолет садится в 19.20. Дальше у нас эфиры раскрываются, у нас Соломин, Нарышкин, Плющев, не помню кто дальше. Если будут происходить события какие-то неожиданные, мы и дальше раскроем эфир. Но мы считаем в редакции, что это важное событие – возвращение Алексея Навального. Поэтому мы под него меняем сетку. Ничего экстраординарного в изменении сетки нет. Когда идут выборы – мы тоже меняем сетку.
С. Бунтман
―
Многие убеждены, что Навального прям там возьмут.
А. Венедиктов
―
Нет, я в этом не убежден. Я бы сказал, я думаю, скорее всего, нет. Но мы готовы к этому. Есть разные развилки. Начиная от того, что Навальный садится в самолет и самолет взлетает. И это по Москве 16.30 и мы будем знать, естественно. И наши слушатели. Вторая развилка – в каком городе или аэропорту садится самолет. Я бы сказал из той обрывочной информации, которая у меня есть - его собираются сажать во Внуково. И дальше ему предъявляют на выходе погранцы: вам письмо счастья о том, что в розыске и его берут под стражу. На 48 часов. Или его предупреждают, он выходит, сдав тесты. Он летит с семьей, с Юлией и сыном Захаром. И ко всем этим развитиям эфир готов. Даже если Алексей захочет прилететь и приехать прямо в студию, студия будет готова. Вплоть до этого. Поэтому мы будем смотреть все развилки. Но если спросишь сегодня мою оценку – понятно, что решение будет приниматься наверху. Здесь. Понятно, что не Путин будет принимать решение в том смысле, что вот я сказал, а вы сделайте. Я подозреваю, что идут совещания, в которых участвуют представители разных структур. Эти совещания, разные варианты, если я правильно понимаю, как работает до сих пор администрация. Разные варианты будут доложены главе администрации Антону Вайно. И с этими вариантами Антон Эдуардович пойдет к Владимиру Владимировичу. Или доложит Владимиру Владимировичу. Потому что я думаю, что окончательное решение будет принимать Владимир Владимирович Путин. В прошлый раз устроили без меня и вот что. Без меня ничего не можете, котята безмозглые. Слепые. Поэтому никто не возьмет на себя риск сейчас принимать решение по 17-му января без указания или без доклада как минимум. Он может сказать: да делайте что хотите. Это спускается сразу. Но это тоже решение. Поэтому мы не знаем, давайте все, кто чего-то там прогнозирует, давайте я спрогнозирую, но сразу скажу, что я не знаю. Что все будет нормально, имея в виду, что Алексей прилетит и поедет домой. Я прогнозирую. Прилетит в Москву во Внуково и поедет домой. Есть вещи более сложные как мне кажется. Это не про Алексея. Это про встречающих.
С. Бунтман
―
Вот.
А. Венедиктов
―
Те, кто бывал в аэропорту Внуково, они себе представляют логистику. Зал прилета он соответственно и иностранные прилеты и прилеты внутренние он один. На первом этаже. По прикидкам для манифестации, вчера этим занимался, 300-400 человек вмещает. Зал прилета. Если стоять плотно в масках что называется. Люди выходят с чемоданами. Из разных рейсов. И этим как раз могут воспользоваться силовые органы для месилова. Я считаю. 300-400, по моим прикидкам поедет встречать его и будет там – несколько тысяч человек. Три-пять, две. Войти даже в здание аэропорта как. Ну войти ладно – поместиться в зале прилета как. Чтобы люди выходили из рейсов с чемоданами на улицу. Очень узкий тротуар, я представляю, над чем сейчас работает полиция. Очень узкий тротуар, там нет машины, которая забирает прилетевших. И зал. Вот как это все будет сделано. И, конечно, будут пытаться минимизировать количество людей.
С. Бунтман
―
А легкий вариант вообще никого не пускать.
А. Венедиктов
―
Я не думаю. Во-первых, людей встречают. Во-первых, он прилетает не один и даже не втроем. Прилетает несколько рейсов почти одновременно. Во-вторых, не пускать где? Отсечка где? Это мы с тобой сидим как на совещании полковников. Отсечку где делать будете, Сергей Александрович? Что значит никого не пускать. Аэроэкспресс что, как, чего. Ну хорошо, отменим аэроэкспресс. Люди поедут на машинах. А люди, которые улетают – они как.
А.Венедиктов: Байден считает, что Америка должна быть лидером и примером для всего мира. И быть мировым жандармом
С. Бунтман
―
Там эстакада.
А. Венедиктов
―
Конечно, там эстакада, Сергей Александрович. Вы там со своими орлами-то поговорите.
С. Бунтман
―
Парковку освободить.
А. Венедиктов
―
Как, от чего? А куда, люди на машинах приедут. Вот задачка. Жалко, нас с тобой не привлекают. Решили бы ее элегантно. Я просто показываю, что это проблема, она будет. И тогда обычные полицейские будут наводить порядок. Есть такая ситуация. Поэтому я думаю, что все три 3-5 тысяч человек должны быть очень дружелюбны. Они должны понимать, что это реально логистически сложно.
С. Бунтман
―
Что означает быть дружелюбным? Не лезть.
А. Венедиктов
―
Картинка: люди приехали, они начинают входить в прием. В зал прилета. Зал прилета заполнен. 400 человек - это на головах. Просто те, кто был – знает. А сзади-то люди не знают, что он заполнен. Они-то считают, что полиция не пускает. И начинают, мы с тобой знаем, как на кинофестивалях начинают давить.
С. Бунтман
―
Это ты человек интеллигентный. Кинофестиваль. А у меня-то стадионы, понимаешь.
А. Венедиктов
―
Вот. Поэтому я думаю, что сегодня идут совещания как раз с людьми, которые обеспечивают стадионный проход. Но на стадионе есть место. Если на стадионе 3 тысячи человек, 3 тысячи билетов, то ты знаешь, что они разместятся. И это большая проблема. Поэтому те, кто едут – просто дружелюбны. Просто должны понимать, что есть объективные сложности. По количеству людей. Это извините меня, геометрия.
С. Бунтман
―
Дружелюбность во многом зависит от того, насколько точные и дружелюбные указания будет давать та самая полиция. И если она намерена. То есть вы можете быть здесь, проходите вот здесь, не задерживайтесь тут.
А. Венедиктов
―
Все хорошо. Не помещается. Потому что я думаю, что гораздо больше людей приедет и это хорошо, скажем так, лайки поставили. И это хорошо, но их надо разместить. И это плохо. Потому что негде, там на прилете негде. Вот те, кто знают Внуково, те, кто когда-то улетал и прилетал, как я. Негде. Поэтому да, с другой стороны встречать, но я бы эту задачку за один день не взялся бы решить. Если бы мне поручили, честно говоря.
С. Бунтман
―
Здесь очень много пишут про погоду.
А.Венедиктов: Американцы делают то, что им выгодно - чтобы оружие массового поражения не расползалось. Как и нам
А. Венедиктов
―
Я думаю, что самолет посадят во Внуково. Вот я так думаю. Мы предусматриваем эти варианты, будем, естественно и вы тоже следить за самолетом. Но погода, ну погода. Но я думаю, что, я не знаю, давайте так, я не знаю результатов сегодняшнего, если оно есть совещания у Вайно и разговора с Путиным. Но из того, что я понимаю – скорее всего, будет принято решение банализировать эту историю, но как ее банализируешь со встречающими во Внуково. Но банализировать эту историю, а там потом повесточка. Кстати, я хотел бы обратить ваше внимание, что на 19-е число на вторник Навальный приглашен в Париж. В Парламентскую Ассамблею Совета Европы выступать в юридическом комитете. В 10.30 по Парижу, в 12.30 – по Москве. Но по видеоконференции. Я просто на всякий случай показываю…
С. Бунтман - 19
―
го во вторник.
А. Венедиктов
―
Будем наблюдать. Это открытое заседание. Поэтому я думаю, что… Да, а следующий суд по ветерану 20-го, по «Ив Роше» - 29-го. Я думаю, в моем представлении хотя, конечно, судьбу Навального, правда, как об этом написал «КоммерсантЪ», решает силовой блок сейчас. Силовой юридический. Мы называем это все силовой, которому все равно, будут массовые беспорядки, не будут. Вот как это было в августе 2019 года, когда контроль за ситуацией в Москве взял силовой блок администрации президента. А не политический. Сейчас ситуация хуже. Я сейчас объясню, в чем дело. Потому что с моей точки зрения большая часть политического блока стала частью силового.
С. Бунтман
―
Это поясни. Ты об этом написал.
А. Венедиктов
―
Я об этом написал, да. Не секрет, что вокруг, давайте про Алексея Анатольевича поговорим, вокруг Навального, по его личности, его деятельности в администрации существуют разные позиции. Пренебрегать им, мочить его, использовать его – это разные позиции. Полезные, вредные. Более полезные, чем вредные. Более вредные, чем полезные. И так далее. С момента отравления, когда эскалация зашла наверх, понятно, что даже те люди, представляющие политический блок, которые считали, что Навального надо использовать для раскола оппозиции, например. Или как орудие для удара по конкурентам из-за коррупции. Эти люди теперь не могут его использовать, потому что у него прямая атака на Путина. Это будет предательство. Они вынуждены присоединиться, а может по счастью, к силовому блоку. А силовой блок какой? - сажать. В лучшем случае.
С. Бунтман
―
То есть ты считаешь это вообще теперь большинство.
А.Венедиктов: Мы живем в эпоху фейков, когда любую пленку и любое фото можно подделать
А. Венедиктов
―
Да. Я считаю, что в администрации президента, я напомню вам, что два лидера политического блока, формальных лидера администрации президента господин Кириенко и господин Ярин попали под западные санкции из-за Навального. Персонально. Вы что хотите. И, к сожалению, я считаю, что да, политический блок, кстати, мы это видим по принятию вот этих репрессивных законов. Все-таки за законодательство у нас отвечает политический блок администрации, а не силовой. И мы видим репрессивность законов, причем написанных неряшливо, плохо. Казалось, что писал майор. Но писал не майор.
С. Бунтман
―
Писал штатский.
А. Венедиктов
―
Писали законодатели. Юристы. Которые, как правило, всегда относят себя к политическому блоку администрации. Внутри администрации.
С. Бунтман
―
Писали они как майор или под майора.
А. Венедиктов
―
Написали они под майора или чтобы угодить майору. Это фактор гораздо более важный, чем санкции, личные, персональные обиды Кириенко и Ярина. Мы видим сигналы о том, что партия политическая, назовем ее так, партия манипуляторов, как ее зовут. Вот есть силовая, а есть манипуляторы. Она вступает дружными рядами в партию силовиков. И поэтому ничего хорошего для Алексея я здесь не жду. Минимум это судебные процессы. Мы их видим три сейчас. Это ветеран, клевета на ветерана. Это «Ив Роше» возобновление. Изменение. И это якобы кража донатов, присвоение донатов. Это мы видим сразу сверху. А там еще будет неправильный переход улицы какой-нибудь. Хождение без маски. Чего-нибудь такое еще будет.
С. Бунтман
―
Две вещи о встречающих. Один вопрос от пользователя за тысячу рублей. «Во Внуково установлены камеры наблюдения высокой четкости, считаете ли вы, что фиксация встречающих Навального может привести к негативным последствиям для них?»
А. Венедиктов
―
Вы знаете, то, что, скажем так, результат фиксации этими камерами будет в центре «Э», в центре борьбы с экстремизмом – я даже не сомневаюсь. И что это будет ФСБ - я даже не сомневаюсь. Ну просто не сомневаюсь. И вы не сомневайтесь. Последствия – не знаю. Думаю так, что если дело пройдет без столкновений, вызванных по вине неважно кого – полиции, прилепинцев, хулиганов или встречающих. Вот тогда эта фиксация. Это как в Капитолии. Сначала была массовая, хулиганство 230 человек, которые прошли. Всего-навсего. А пришло-то 100 тысяч. Сережа. А похулиганило-то 230. А дел-то 70 или 78. Но камеры зафиксировали всё. И всех находят по камерам. Поэтому ну я бы не стал призывать бояться. Ну, сколько можно бояться.
С. Бунтман
―
Запрет на съемки.
А. Венедиктов
―
Бред полный. Мои корреспонденты должны действовать не в соответствии с решениями руководства внуковского аэропорта, а в соответствии с законом, принятым Верховным советом СССР о печати. И действующим о СМИ.
С. Бунтман
―
Есть и закон российский.
А.Венедиктов: Любое решение властей должно подвергаться критике. Разумные люди понимают, что идеального решения нет
А. Венедиктов
―
Я понимаю, о чем идет речь. Речь идет в первую очередь я думаю о камерах стационарных на треногах. Как на телефон запретить снимать. А я встречающий. Я стою с табличкой. Алексей, я тут. И снимаю. Чего там запрет на съемку. Это какое имеет отношение, а запрет на съемки камер безопасности тоже есть? Они тоже вирусы распространяют? Сама по себе съемка вирусы не распространяет. Из телефонов и камер не вылетают вирусы. Но я понимаю, почему и вы понимаете. Слушайте, почему это сделало руководство Внуково. Ну им страшно. Давайте так: они струсили. Им страшно. Ну мало того, что им могут там стекла побить. Могут. Выдавить. Могут. А если там начнет полиция махаться с встречающими или прилепинцы с полицией, ну или между собой прилепинцы и встречающие – ну чего там будет в этом аэропорту. Им страшно. И еще политически страшно. Вот они принимают абсолютно безумное решение, которое выполнить невозможно, у всех телефоны.
С. Бунтман
―
А ты думаешь, СЕРБы, прилепинцы и прочие интересные люди будут ли они там организованно…
А. Венедиктов
―
Смотри. Первое. Если будет принято решение, что надо создать массовые беспорядки – это решение будет принято властью. Давайте скажем так и честно. Потому что встречающие не хотят ничего бить, громить и так далее. Это очевидно. Всегда внутри есть провокаторы, но для этого нужно уметь работать на массовых мероприятиях. Напомню 500-тысячные митинги в Москве, напоминал тоже недавно тот же Павел Палажченко, митинги Галина Васильевна Старовойтова, которая проводила. 100-тысячные. Ничего, ни одной битой морды. Кстати, между прочим, многочисленные, эти все не любят там 11-й год, помните Болотная. Ни одной битой морды. Ни одной перевернутой машины. Ни одного разбитого стекла. А шли от Площади Революции до Болотной мимо ФСБ, рядом с ФСБ. Мимо администрации, которая еще не была огорожена тогда. Мимо ЦИК. Ничего не было. Порядок был.
С. Бунтман
―
А в 19-м что были что ли какие-нибудь.
А. Венедиктов
―
Давай пропустим. В 19-м году силовой блок уже сам этого хотел. Я же рассказывал, когда в первый день у белорусского посольства стояли сейчас после выборов белорусы с флагами, их стали вытеснять. По приказу. Куда их вытеснили? Вниз и направо. К администрации президента. Вы больные, я говорю. Стоят себе люди на Покровке. С флагами, со свечами, никого не трогают. Поют тихонько на белорусской мове замечательной. И вы стали их… Вы кто вообще. Извините, мы не местные, мы Росгвардия. Говорю: ребята… А там же вниз помнишь, и больше некуда. Либо наверх, а это тяжеловато. Либо направо – к администрации. Замечу я, никого с тех пор не вытесняли. Стоят, поют. И все хорошо. И ничего не происходит. Так вот, если будут беспорядки, Сереж, тогда и уголовка пойдет. Конечно. Тогда камеры и пригодятся. Если власть хочет беспорядков – она направит туда вот эти все лилипутские организации НОД, СЕРБ, пригожинских. Не пригожинских, что я говорю, этих самых прилепинских. А если власть сочтет, что эти беспорядки невыгодны по разным причинам, - мы их там не увидим.
С. Бунтман
―
Они такие послушные?
А. Венедиктов
―
Ну им скажут: ребята, вы идите дорогой своей. Мы тут в погонах распоряжаемся. Это будет один из признаков. На мой взгляд. Я так, во всяком случае, понимаю методологию.
С. Бунтман
―
Скажи, а существует какое-нибудь организованное и добровольное движение антинавальновское?
А. Венедиктов
―
Не знаю.
С. Бунтман
―
Потому что это все понятно, это прикормыши.
А. Венедиктов
―
Я думаю, что в России, если не считать прикормышей, есть отношение к Навальному двух типов. Есть поддержка Навального и равнодушие к Навальному. А вот так, чтобы бороться с Навальным. Вот агент ЦРУ, Дмитрий Сергеевич, наш товарищ, а станет главой ЦРУ. У меня уже попросили его мобильный. Товарищи, я говорю, вы знаете, он сменил мобильный, когда ушел в Карнеги, у меня нет его мобильного. Я имею в виду Уильяма Бернса. Он номинирован на пост главы ЦРУ. Был послом здесь. Был первым зам…
С. Бунтман
―
Попросить уволить Навального из агентов что ли.
А.Венедиктов: Кто поддерживает перенос ЧМ по хоккею в другую страну, никогда не долен заявлять: «Спорт – вне политики»
А. Венедиктов
―
Ну вот да. Например. Ну глупость все это. Поэтому мне кажется, что отношение к Навальному в основном такое. Либо поддержка какого-то количества людей. Либо равнодушие. Какой-то Навальный. А вот эти люди, борцы с Навальным, это конечно, люди нанятые.
С. Бунтман
―
Здесь пишут нам…
А. Венедиктов
―
…бороться с берлинским пациентом. Мало ли в Берлине пациентов.
С. Бунтман
―
Навального сразу уведут с летного поля через служебное помещение и служебные выходы, как только он сойдет с трапа самолета. Никто из встречающих его не увидит. Посадят в машину и отправят домой.
А. Венедиктов
―
Возможно. Но это другая история. Это история про встречающих. Это возможно и спроси меня, я бы так сделал. Но весь вопрос – захочет ли так Навальный. Он свободный человек и гражданин РФ. Он может захотеть выйти к людям. Потом скажут: ага, он спровоцировал давку. Все имеет свои плюсы и минусы. Но я не знаю, кто написал, ты не сказал, кто написал. Я согласен с этим джентльменом или дамой, которая написала в sms, что Сергей прочитал. Что если власть сочтет, пусть прилетает, садится, для того чтобы не вызвать давку. Так же делают со спортсменами, с людьми, которых встречают фанаты.
С. Бунтман
―
Со звездами.
А. Венедиктов
―
Выводят через служебный вход. Я помню, как я летел с канцлером Австрии. Молодым Курцем в самолете. Вена-Мюнхен. Мы обнаружили его, он сидел в эконом-классе. А я в бизнесе так на секундочку. С одним парнем. Он вошел обычным входом, видимо, с охранником. Сел через два ряда от меня. Я его опознал потом. А вот когда самолет прилетел в Мюнхен, он был гостем, он первый прошел. Все сидите на местах. Он прошел с этим одним парнем, в сопровождении одного полицейского. Немецкого. Зашел в рукав, из рукава по лесенке спустился, там стояла машина. Он не вышел туда и машина уехала из аэропорта. Возможно? – возможно.
С. Бунтман
―
Но ему не нужен паспортный контроль…
А. Венедиктов
―
Технологически могут, мы когда летали с Горбачевым, Ельциным, Лавровым. У нас брали паспорта и говорили, что мы вам их привезем. Вы не волнуйтесь, вы пока здесь. Заходили, шлепали, чтобы не стоять в очереди общей. Потому что нам нужно в кортеж было. Это техника отработанная. И если так будет…
С. Бунтман
―
Все зависит от решения.
А. Венедиктов
―
Все зависит от решения.
А.Венедиктов: Я бы предъявил Лукашенко ультиматум. Я бы сказал: «Выпускаете всех – и тогда приедем»
С. Бунтман
―
А мы наше решение продолжим через 11 минут. Будем наблюдать. Если будет что-то и по этой теме новое, то естественно, будем отвечать.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем наблюдение. И вот сейчас несколько пришло СМСок, что подскочила заболеваемость с понедельника, когда приняли решение выгонять в школу.
А. Венедиктов
―
Выгонять в школу.
С. Бунтман
―
Ну всех выгоняют с 1-го по 11-й класс. Теперь все будут учиться.
А. Венедиктов
―
Как тут у нас кричали, что долой дистанционку… Слушайте, нет хороших решений. Ну вот смотрите, Франция вводит комендантский час с 18. Ты вообще может себе представить, в 21 веке без нападения кого бы то ни было комендантский час. Вы хотите в вашем городе комендантский час с 18?
С. Бунтман
―
Хотите, как в Париже?
А. Венедиктов
―
Хотите, как в Париже? Хотите, как в Сен-Мишеле? Нет хороших решений и нет абсолютно правильных решений. Очень важно, что власть это осознает. Московская, во всяком случае. И понятно, что решение о школах далось с большим трудом, потому что довольно энергичная часть родителей – и сразу хочу сказать, подпитываемая Коммунистической партией Российской Федерации (накануне выборов это очень важно) – требовала отменить дистанционное образование вообще. Пикетировала администрацию президента, мэрию и так далее.Не может власть публичная не учитывать настроения граждан. Все опросы показывали, что избиратели, то есть родители, пополам. И нет хорошего решения. Я-то считаю, что поторопились. Хорошо. Но я не вижу никаких проблем, с тем чтобы поторопиться. Здесь нет ничего такого классического. Что касается заболеваемости. Ну вот смотрите, у меня сейчас идет заочная дискуссия с Натальей Зубаревич по поводу смертности. Заочная пока, потому что Наталья Зубаревич придет мне в программу «Тузы» в четверг в 21.
А.Венедиктов: В России есть отношение к Навальному двух типов. Есть поддержка Навального и равнодушие к нему
С. Бунтман
―
В четверг в 21.
А. Венедиктов
―
Да. И мы с ней поговорим о цифрах Росстата. Она мне присылает таблицы. Спасибо ей большое. Я ей присылаю таблицы. Я ж консультируюсь всегда перед эфирами со специалистами. Поэтому еще раз повторю, избыточная смертность в Москве в декабре на уровне ноября. То есть в ноябре было официально 48,9%.
С. Бунтман
―
То есть это стабильно высокий.
А. Венедиктов
―
Грубо говоря, в Москве осенью в месяц уходило из жизни 10 тысяч с небольшим, в этом – 15 тысяч. Хотя нет еще цифр, я вам могу сказать, и в декабре не меньше. И пока в январе за первые 10 дней не меньше. То есть избыточная смертность в Москве пока за 10 дней января будет 50%, по моим подсчетам. Это очень коварный враг, который меняет обличия. Говорят, вот один человек привез британский штамм. Да не один наверняка. Да и не один штамм. Там 15 мутаций уже. Враг коварен. И идет с ним война. И не всегда решения бывают оптимальными.Сейчас немножко про другое. Сереж тебя обижу.
С. Бунтман
―
Обижай.
А. Венедиктов
―
Я тут немного почитал про берлинскую операцию 45-го года. И вдруг я обнаружил совершенно случайно, что и Жуков, и Рокоссовский критикуют в своих мемуарах эту операцию. Вернее, решение Генштаба о проведении этой операции таким образом. И Жуков, и Рокоссовский, которые один командовал 1-м Белорусским, другой – 2-м Белорусским, они говорят о том, что мы могли эту операцию провести более эффективно, если бы было это, то, сё. То есть операция берлинская была хорошая. Потери советских солдат к немецким были 1 к 3 или 1 к 4, так на секунду. Не 4 к 1, а 1 к 3 или 1 к 4. Наступающие потеряли в 3-4 раза меньше, чем обороняющиеся. Я имею в виду безвозвратные потери.Но сейчас когда это разбирается, она была неоптимальной. И Жуков, и Рокоссовский говорят, что у нас были другие предложения, у каждого свои, но Генштаб (Антонов, Сталин) дали нам другие директивы.
С. Бунтман
―
Это в 60-е годы они обсуждали, да?
А. Венедиктов
―
Ну когда мемуары выходили.
С. Бунтман
―
Да, да, да.
А. Венедиктов
―
Да не обсуждали, мемуары выходили. Просто это надо вытаскивать из мемуарных книг.
С. Бунтман
―
А чем ты меня хотел обидеть?
А.Венедиктов: Они будут разменивать Навального на Карабах, как мы ЧМ по футболу – на политзаключенных, или не будут?
А. Венедиктов
―
Нет, ну просто мы как-то привыкли к берлинской операции. Да нет. Я просто хочу сказать, что любое решение властей должно подвергаться критике, должно быть испытано на прочность. Но при этом те, кто критикуют и подвергают критике – ну, разумные люди, естественно, а не чудики разные – они должны понимать, что хорошего решения, идеального решения нет. Его нет. С этим врагом невидимым его нет. А тогда с видимым врагом его не было. Но, к сожалению, да, я считаю, что в Москве…Я знаю, что сейчас весь мир дебатирует введение зеленых паспортов, сертификатов. Называйте как угодно. Неких документов. Я все время спрашиваю своих друзей во власти: «А вот чтобы они что эти документы? Чтобы они что эти зеленые паспорта? Если антитела исчезают, а штамм один не похож на другой, какой в них смысл? Что они дают?»
С. Бунтман
―
Право не носить маску.
А. Венедиктов
―
Не, не, не. Я про эту ерунду даже говорить не хочу. История заключается в том, что ношение маски… Еще раз, она защищает в первую очередь окружающих от тебя. Ты можешь переболеть, ты можешь быть здоровым, но ты можешь быть носителем. Ну полная фигня просто с этим правом не носить маску. Да, наверное, какое-то время пересекать границу без дополнительных тестов, например, без сдачи теста в аэропорту, если у тебя, условно, зеленый паспорт. А что еще они дают? Ну, предположим, право покупать билеты в театр без квоты. Почему нет? При соблюдении, опять, ношения маски. То есть это надо обсуждать с людьми. Это не надо между собой обсуждать в Сахалинской области или в Московской области.
С. Бунтман
―
Скажем, разблокирование карты, да?
А.Венедиктов: За законодательство у нас отвечает политический блок администрации, а не силовой
А. Венедиктов
―
Разблокирование карты, да, конечно. Да, безусловно. Мне кажется, вот эта история. Кстати, Навальный привился с семьей или нет?
С. Бунтман
―
Здесь все время был вопрос, кстати говоря, о Навальном.
А. Венедиктов
―
А я не знаю.
С. Бунтман
―
Обязан ли он сидеть на 15-дневном карантине?
А. Венедиктов
―
Нет, не обязан. Мы очень долго выясняли. Может быть, у него будет отдельный карантин. По идее, в самолете ему дадут, как и всем российским гражданам, заполнить анкету. Он заполняет анкету. По прилету он должен сдать тест. И после этого в течение того времени (не более 3 дней), когда появляется тест, он должен сидеть на самоизоляции дома.
С. Бунтман
―
Пока не появятся результаты теста.
А. Венедиктов
―
Пока не появятся результаты теста.
А.Венедиктов: Люди выходят с чемоданами. Из разных рейсов. И этим могут воспользоваться силовые органы для месилова
С. Бунтман
―
А тест он должен сделать в аэропорту или где-то еще?
А. Венедиктов
―
В аэропорту.
С. Бунтман
―
Прям в аэропорту.
А. Венедиктов
―
Прям в аэропорту. Вот процедура на сегодняшний день такая. Для Алексея Навального у нас есть всегда какие-то дополнительные процедуры. А дальше догадывайтесь сами, что называется. Но я еще раз хочу сказать, что варианты возвращения Алексея и события вокруг возвращения – они разные. К ним надо относиться журналистам настоящим профессионально, понимая, что мы живем в такой стране с такими правилами, где любой из этих вариантов может быть применен, и быть готовым к изменению, а не с криком: «Я же говорил!» Ничего вы не говорили, потому что вы ничего не знаете. А вот я знаю, что решение еще не принято, например.
С. Бунтман
―
Еще один вопрос.
А. Венедиктов
―
Лайки ставим.
С. Бунтман
―
Да. Мы сейчас бросаться будем немножко в разные стороны.
А. Венедиктов
―
Давай, бросайся.
С. Бунтман
―
Чемпионат мира по хоккею. Не твои прогнозы, а насчет того, Беларусь будет ли его принимать.
А. Венедиктов
―
Беларусь-то будет его принимать. Но, смотрите, решение Международной федерации хоккея будет через 10 дней. 25-го – 26-го января будет решение. Ставится вопрос. Мы знаем, что некоторые федерации хоккея заявили о том, что они собираются, если это будет, бойкотировать в Минске. Это датчане, по-моему, еще кто-то.
С. Бунтман
―
Латыши сразу сказали, которые соорганизаторы. Ведь Латвия – соорганизатор.
А. Венедиктов
―
Латвия была по-другому. Латвия предложила провести все 16 матчей у себя. Но у себя также предложила, по-моему, Словакия и еще кто-то. Но это, конечно, политическое решение. И те, кто поддерживают перенос Чемпионата мира по хоккею в другую страну, больше никогда в жизни не должны заявлять: «Спорт – вне политики». Просто. Все остальное – лицемерие. Я считаю, что нынешние условия… Я бы сделал по-другому. Я бы предъявил Александру Григорьевичу Лукашенко ультиматум, назвав его не ультиматумом. Я бы сказал: «Выпускаете всех – и тогда приедем». От того, что там будет бойкот, людей не выпустят.
А.Венедиктов: Встречающие не хотят ничего громить. Есть провокаторы, но нужно уметь работать на массовых мероприятиях
С. Бунтман
―
Но это тоже спорт не вне политики.
А. Венедиктов
―
Нет, это спорт не вне политики. Так я про это и говорю.
С. Бунтман
―
Нет, про это уже года с 69-го можно было забыть о Чемпионатах мира по хоккею. Тогда, помнишь, в Чехословакии не провели.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Люди ж забывают. Между прочим, сказал Фирсов или Третьяк. Кто сказал, не помню. Кто-то из них, ребят, сказал, что надо брать и в Санкт-Петербурге провести белорусскую часть. Так, на секундочку. То есть российская позиция, Федерации хоккея, и один, и другой – не помню, правда, кто сказал. Если вспомните, бросьте в чат или СМСкой – предложил провести белорусскую часть в Санкт-Петербурге.
С. Бунтман
―
Третьяк у нас начальник Федерации.
А. Венедиктов
―
Я не помню, кто сказал.
С. Бунтман
―
Ну да. Хорошо. Понятно. Была такая идея – провести в Санкт-Петербурге. Там все готово.
А.Венедиктов: Важное событие – возвращение Алексея Навального. Поэтому мы под него меняем сетку
А. Венедиктов
―
Еще раз, 25-го – 26-го января Международная федерация хоккея на льду с шайбой будет принимать решение. Напомню, что Чемпионат мира по хоккею в мае – июне. Еще время есть.
С. Бунтман
―
Ну да. Будем следить за этим. Вообще, ситуация в Беларуси как-то так все.
А. Венедиктов
―
Александр Григорьевич хитрит и откладывает вопрос о Конституции уже на конец года, а собирался в феврале внести проект. Естественно, он не хочет ничего менять. И я же говорил, что он будет ужом и ежом. И, собственно, вот. И тут сейчас очень важно, чтобы протестная часть белорусского общества, ее лидеры высказались, очень важно, по поводу не только Чемпионата мира по хоккею, но и по поводу Конституции. И, конечно, надо требовать освобождения всех политзаключенных, Марии Колесниковой в первую очередь. Ну, всех. Еще раз, всех.И вот тут вопрос, Сереж, возвращаясь. А как ты считаешь, будь ты Третьяком, надо разменивать Чемпионат мира по хоккею на выпуск политзаключенных? Вот ты – Третьяк. И ты поехал к Лукашенко. Вот ты ему это скажешь: «Я привезу свою команду, если вы выпустите всех политзаключенных»? Что ты скажешь?
С. Бунтман
―
Ну, я – не Третьяк. Я другой.
А. Венедиктов
―
Не надо вот вилять здесь нам!
С. Бунтман
―
Третьяк так никогда не скажет.
А. Венедиктов
―
Не надо вилять!
С. Бунтман
―
А я бы сказал.
А. Венедиктов
―
Я твою позицию спрашиваю.
С. Бунтман
―
А я бы сказал, конечно.
А. Венедиктов
―
Разменять этот Чемпионат мира, ну присутствие команды. Нет? Значит, сам виноват.
С. Бунтман
―
Да. Когда ты сказал Фирсов, Фетисова, наверное, ты имел в виду. Потому что Фирсов умер давно.
А. Венедиктов
―
Фетисова, да, конечно, я имел в виду. Но кто сказал, я не помню.
С. Бунтман
―
Я б разменивал.
А. Венедиктов
―
То есть твоя позиция – разменять.
А.Венедиктов: Никто не возьмет на себя риск принимать решение по 17-му января без указания или без доклада
С. Бунтман
―
Я б разменивал, будь я любая федерация.
А. Венедиктов
―
Любая, конечно.
С. Бунтман
―
Будь я любая федерация, я б разменивал.
А. Венедиктов
―
А можно тебя попросить голосовалку поставить, когда новости пойдут?
С. Бунтман
―
Да, конечно, я поставлю.
А. Венедиктов
―
Вот вы бы разменяли? Вот вы бы согласились со своей командой приехать в Беларусь на Чемпионат мира при условии, что будут выпущены все политзаключенные? Да/нет. Мне просто интересно. Я даже никогда про это не думал. Но мне интересно мнение нашей аудитории. Вот когда будут новости, в 29 поставь.
С. Бунтман
―
Да, поставим. Обязательно сделаем. Голосовалочку вам такую и предложим.
А. Венедиктов
―
Просто интересно, что вы по этому поводу. А вы пока подумайте.
С. Бунтман
―
Да, вы пока подумайте. Я через 5 минут поставлю. Не буду сейчас отвлекаться на это дело. Да, здесь это очень важный вариант. Лукашенко виляет и будет вилять.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
И будет вилять до последнего.
А. Венедиктов
―
До последнего хоккеиста.
С. Бунтман
―
До последнего шведского хоккеиста.
А. Венедиктов
―
Датского, я бы сказал.
С. Бунтман
―
Ну да. Шведский генерал сказал: «Мы будем воевать до последнего финна».
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
Конечно, он будет вилять. Чем дольше он будет вилять, тем больше у него шансов заморозить эту ситуацию.
А. Венедиктов
―
Не знаю. Он же не один в безвоздушном пространстве. Еще раз повторяю, есть вокруг него три силы – условный коллективный Запад, Российская Федерация и протестное движение. И это силы. Они жмут по-разному. И я просто знаю о том, что Российская Федерация настаивает, чтобы в течение полутора лет от избрания этот вопрос был решен. Он обещал сам. Я это просто знаю. Ну, Запад, понятно. Вот история с хоккеем понятна. Это тоже давление. То, что протесты сохраняются и в разных формах – это тоже давление. Естественно, он виляет, а его давят; его давят, а он виляет. Ну а как? Что, вы хотите, чтоб он не вилял что ли? Это его работа. Посмотрите его интервью Наиле – там виден уровень виляния. Сравните с моим интервью – там он не вилял.
С. Бунтман
―
С твоим в смысле которое ты брал.
А. Венедиктов
―
Да, которое я брал, естественно. Я Наиле еще не давал – не дорос. Или она не доросла до меня.
С. Бунтман
―
Слушай, другие взаимоотношения. Состоялась тройственная встреча в Москве – Алиев, Пашинян и Путин.
А. Венедиктов
―
Да. Понимаешь, в чем дело, ничего не утекло у меня, кроме одного – не удалось договориться о военнопленных. Я не очень понимаю почему. Я не видел никаких записей, чтоб не сказать стенограмм, протоколов. Но они сидели 4 часа втроем, потом еще поодиночке. Там речь шла много о статусе миротворцев, правда, и об охране культурных ценностей, правда, и о том чьими гражданами являются жители Нагорного Карабаха. Какие у них международные документы, для того чтобы поехать – сейчас это, может быть, не сильно актуально – в Турцию или в Польшу? Турция специально сказала, вы поняли, да? Это тоже стоял вопрос.То есть это такой шажок к статусу, я бы сказал. Это обсуждалось, как это сделать – отдельно, зеленые паспорта… Помнишь были нансеновские паспорта эмигрантов?
С. Бунтман
―
Да, это я помню.
А.Венедиктов: У Навального нет туза. История кроется в его мужественности
А. Венедиктов
―
В одной из записок было, что давайте им дадим нансеновские паспорта. В российской записке одной из. Я не знаю, взял это Путин на себя или не взял это Путин на себя. Но вот осталась тема военнопленные, статус остался. И я так понимаю, что все-таки удалось договориться по статусу миротворцев. Расширили их в новом заявлении статус. За территорией Карабаха – неподконтрольные азербайджанским властям, на территории – подконтрольные. Они берут по списку под охрану. То есть официализировали вот эти храмы, монастыри, кладбища. Там же все были храмы и монастыри. А кладбища?
С. Бунтман
―
Кладбища.
А. Венедиктов
―
А вроде бы это договорились. После этого немедленно Ильхам Алиев поехал в Шишу с демонстративным визитом. Это ответ, один из ответов. Да, но и что я знаю – турецких военных там не будет пока. Пока не договорились. Даже наблюдателей, даже без оружия, даже в штабе. На территории Карабаха. Вот. Приблизительно такая история. Ставь на голосовалку.
С. Бунтман
―
Да, мы сейчас поставим это дело. Пока будут идти новости, мы с вами поголосуем.
А. Венедиктов
―
Так ставь на голосовалку. Вопрос-то задай и телефоны объяви. Телефон забыл.
С. Бунтман
―
А я никак не могу голосовалку поставить. У меня пароль требует.
А. Венедиктов
―
Ну тогда после новостей мы поставим.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Ребят, извините, мы поставим после новостей.
С. Бунтман
―
Да. А я не знаю пароль.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
С помощью заводной ручки и русской лексики удалось завести…
А. Венедиктов
―
Русско-монгольской лексики.
С. Бунтман
―
Ну это номер следующий «Дилетанта».
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
Удалось запустить голосование. И я вам предлагаю такую альтернативу. Считаете ли вы, что можно обменять проведение Чемпионата мира по хоккею в Беларуси на освобождение всех политзаключенных? Если вы считаете, что да, то вы звоните 101 20 11 (код 495). Если вы против, вы считаете, что так делать нельзя – звоните 101 20 22. Ну все, поехали. Считаем ваши ответы.Я напомню. Если вы считаете, что было бы честно и правильно обменять проведение Чемпионата мира по хоккею в Беларуси на освобождение политзаключенных всех, то тогда вы звоните 101 20 11. Если же вы считаете, что это недостойно и не стоит этого делать – 101 20 22. Окей. Давайте, пока мы продолжаем.
А. Венедиктов
―
И поставьте нам лайк за то, что мы вообще запустили опрос, наконец-то.
С. Бунтман
―
Да, наконец-то.
А. Венедиктов
―
Поехали. И еще я хочу сказать. Я повторяю, мы ждем Алексея Навального в студии, когда он сможет и захочет. И я вам обещал, что мы сядем с ним и начнем говорить вместе с вашим участием. Я повторяю свое приглашение.
С. Бунтман
―
Андрей, да куда проще голосовалку? Придумали и сказали вам. Все правильно. Отвечайте теперь.
А. Венедиктов
―
Вы лучше проголосуйте.
С. Бунтман
―
Ольга пишет: «С условием, конечно, что после Чемпионата их не посадят».
А. Венедиктов
―
Слушайте, всю страну могут посадить после Чемпионата.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Если Лукашенко выпустит всех политзаключенных до начала Чемпионата или до 1 или 5 февраля. Да или нет? Ответьте просто. Не надо уклоняться. Не надо, как Александр Григорьевич, елозить и глаза скашивать, зыркать тут, понимашь. Так, ладно, готов отвечать, Сереж.
С. Бунтман:
―
«Прокомментируйте причастность Лукашенко к убийству Шеремета возможную».
А. Венедиктов
―
Это надо расследовать, безусловно. Вы знаете, мы живем в эпоху фейков, когда любую пленку и любое фото можно подделать. И если мы с вами серьезно хотим к этому относиться, то мы должны получить полностью пленку, убедиться в том, что она не склеена (и это должны сделать эксперты), и посмотреть на контекст, в котором это все происходило. Поэтому говорить о причастности или непричастности я бы не стал.
С. Бунтман
―
А то, что все можно подделать, есть же какие-то доказательства. Например, считаешь ли ты, что был подделан разговор Навального с Кудрявцевым?
А. Венедиктов
―
Нет, не считаю. И знаю, что не был. То есть, грубо говоря, может, он и монтировался как-то, но Навальный позвонил Кудрявцеву, и Кудрявцев это отвечал.
С. Бунтман
―
А почему в этом случае мы не знаем? Потому что у нас нет никаких исходных?
А. Венедиктов
―
Есть некие несовпадения. Потому что когда был этот разговор, если говорить о Шеремете? Кто были эти люди? Шеремет в это время жил в Москве вообще. Причем тут это? Мы слышим от других людей, что он занимался бизнесом и погиб поэтому – мы слышали это от Гордона, например. То есть на это есть другое. А на Кудрявцева другого нет. Никто не говорит: «Этого разговора не было». Не выходит Кудрявцев. А мы знаем, что он там живет. Мы знаем его прописку. Мы это видели. Мы знаем его машину.– «Слушайте, да я булочник, а никакой не этот. Да и вообще со мной не разговаривали. Вот пусть проверят, какой телефон. Там все должно быть». Это же ничего нет. Никто не опровергает. Ну вот это тоже является для нас дополнительным фактором. Поэтому не надо сравнивать. То есть можно сравнивать, но это сравнение не в пользу истории с Кудрявцевым.
С. Бунтман
―
Понятно. Мы завершаем голосование.
А. Венедиктов
―
Уже, да?
С. Бунтман
―
Давайте завершим голосование.
А. Венедиктов
―
Меньше 5 минут.
С. Бунтман
―
Уже показательно. У нас 5 минут практически было. Проголосовало достаточно много для эфира. Под 700 человек проголосовало. И 82,7% считают, что это был бы неплохой обмен.
А. Венедиктов
―
Поддерживают обмен.
С. Бунтман
―
Да. А 17,3% не поддерживают обмен.
А. Венедиктов
―
Понятно. Зафиксировали позицию.
С. Бунтман
―
А чего вы говорите, что дурацкое? Абсолютно не дурацкое. Я считаю, что совершенно спокойно можно было бы сделать. Вы говорите: «Только на уход Лукашенко». Мы говорим о возможных вещах. Мы увидим, насколько он дорожит своим любимым видом спорта. Потому что для Лукашенко это всегда была любимая кукла и любимые оловянные солдатики – поиграть в хоккей, увидеть хоккей и пофигурировать на Чемпионате мира. Вот и надо проверить на вшивость, извините.
А. Венедиктов
―
Люди сидят в тюрьме. И 82,7% проголосовавших считают, что их нужно вынуть оттуда.
С. Бунтман
―
Совершенно верно. И это очень хороший предлог.
А. Венедиктов
―
И у Чемпионата мира по хоккею есть цена для президента Беларуси. Так считают 82,7% позвонивших. Вы могли позвонить по другому телефону.
С. Бунтман
―
Мрачная Светлана Никифорова говорит: «Нету вашего Кудрявцева уже».
А. Венедиктов
―
Ну, вам лучше известно. Конечно, вы всегда всё лучше знаете.
С. Бунтман
―
Если вы от соседей звоните, то, конечно, вам всё известно. Дальше мы идем. – «Спросите, пожалуйста, в мэрии процент учителей, которые вакцинировались».
А. Венедиктов
―
Пфф…
С. Бунтман
―
Это важно с возобновлением очного обучения.
А. Венедиктов
―
Я не думаю, что ведется такой реестр. Эта штука, напомню вам, добровольная – вакцинирование. Я даже не знаю. А сколько булочников вакцинировалось? Я, честно говоря, не знаю, есть ли такой реестр. У меня сомнения есть. Я уж не говорю о том, что на позавчерашний день 140 тысяч всего москвичей вакцинировалось. Не москвичей, а в Москве вакцинировалось, потому что и приезжие в Москве вакцинируются. Не готов ответить на этот вопрос.Я знаю другое. Я знаю, что есть опция, что если родители всего класса захотят уйти на удаленку, они могут это потребовать. Вот эту опцию я знаю. Но вы сейчас спрашиваете про учителей. Это вы нас двигаете к обязательному вакцинированию тогда каких-то профессий.
С. Бунтман
―
Ну вот здесь спрашивают: «Какой может быть 60% до конца года, если…». А кто, кстати, скажите, пожалуйста, заявлял про 60% до конца года?
А. Венедиктов
―
Я думаю, что Мурашко. Но я не знаю. Смотрите, что мы имеем на сегодняшний день. На сегодняшний день мы имеем 331 пункт вакцинирования в стране. Я имею в виду на понедельник. Приблизительная пропускная способность этого пункта за 10 дней была 1500 человек, то есть 150 в день. Дальше считайте. Но это в Москве пропускная способность, где организация.
С. Бунтман
―
Но обещают выездные пункты.
А. Венедиктов
―
Организация. Это вопрос логистики. Не, ну хорошо, чем больше вакцинируется, наверное, тем лучше, наверное, для борьбы с эпидемией. Поэтому ну 60, ну 80 ну 40.
С. Бунтман
―
Да мы уже с тобой в докторов превратились, потому что Алексей Овсянников спрашивает: «Те, кто уже переболел, надо ли им вакцинироваться?»
А. Венедиктов
―
Не знаю ничего. Будем звать людей, они будут рассказывать. Вакцинироваться какой вакциной? Есть вакцина, которую можно две применять. Есть, которую одну можно применять. Слушайте, это довольно сложная история. нужны специалисты.
С. Бунтман:
―
«О каком коллективном иммунитете мы говорим, исчезают когда антитела?» Давайте справляться будем все время у специалистов.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Давайте все время будем звать специалистов. Кстати говоря, насчет звать. Расскажи, кто у нас будет.
А. Венедиктов
―
Да. Я сказал про Зубаревич.
С. Бунтман
―
Зубаревич будет в «Тузах».
А. Венедиктов
―
В «Тузах» в четверг в 21. Андрей Илларионов будет у нас в «Персонально ваш» в среду. Я напомню, что Андрей Николаевич очень жестко, часто очень несправедливо критиковал «Эхо Москвы», грубо, я бы сказал. На что я ему, как им всем, говорю: «Когда вам будет плохо, именно мы дадим вам слово». Вот мы и исполняем то, что мы говорим. И тогда все вопросы к Андрею Николаевичу Илларионову в среду в 15 часов, «Персонально ваш». Просто принцип «Эха».
С. Бунтман
―
А что там все-таки за дело, за которое Андрей Илларионов подпал под какие-то…?
А. Венедиктов
―
Он опубликовал блог – большой и очень длинный разбор ситуации с выборами и с 6 января. Этот блог вы можете прочитать на сайте «Эха Москвы» на русском языке. Называется «Поджог Рейхстага». В поиске наберите. И после этого вице-президент этого института Катона – бедный Марк Порций Катон – вызвал Андрея Илларионова (он там старший советник) и сказал, что мы больше с вами работать не будем.
С. Бунтман
―
Да, больше работать не будем.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
А у нас он будет.
А. Венедиктов
―
А мы с ним будем работать.
С. Бунтман
―
Просят сказать, кто будет в «Слухай Эхо».
А. Венедиктов
―
В «Слухай Эхо» в понедельник Сергей Бунтман. Во вторник – вернувшийся Алексей Соломин, который отвечает за эту программу, кстати, и вообще за отношения с Ютюбом. Всю вашу чудаковатость – это я к ютюбным обращаюсь – вы, пожалуйста, к Соломину. А в среду я в «ДайДудя». И в четверг мы ждем Карину Орлову. А пятница – пока неизвестно. Планируем Лизу Аникину, как обещали. Но у нас люди болеют, и поэтому мы меняем людей, заменяем им смены.
С. Бунтман
―
Да. Карине Орловой будет что сказать, я так думаю.
А. Венедиктов
―
Я думаю, Сергею Бунтману – тоже.
С. Бунтман
―
У меня нет таких событий, как у Карины.
А. Венедиктов
―
У тебя Навальный приедет / не приедет, арестован / не арестован.
С. Бунтман
―
А у меня да, приедет / не приедет. Кстати говоря, это же сразу после воскресенья.
А. Венедиктов
―
Да, понедельник обычно после воскресенья.
С. Бунтман
―
Вот Сама Дженнифер Лопес нам пишет, что она привилась 15 января и чувствует себя хорошо.
А. Венедиктов
―
Я вам завидую.
С. Бунтман
―
А тут еще представительница московских учителей говорит, что сделала прививку, и не так уж много народа, кстати говоря, было.
А. Венедиктов
―
Я вам завидую.
С. Бунтман
―
Спрашивают, жив ли еще Плющев.
А. Венедиктов
―
В смысле?
С. Бунтман
―
Привитый Плющев.
А. Венедиктов
―
Он завтра ведет один из вечерних эфиров как раз по прилету Навального.
С. Бунтман
―
Нет, он бодр, весел вроде бы. Он вполне очень так хорошо. Спасибо Юле из Минска, что дает все время ссылки. И на блог Илларионова у нас все время ссылки дает.
А. Венедиктов
―
Но это для тех, кто смотрит через Ютюб.
С. Бунтман
―
Ну да. Здесь хорошо с этим дело, кстати говоря. Кузахметов у нас выступает на петербургском радио?
А. Венедиктов
―
С февраля возвращается в программу.
С. Бунтман
―
С февраля возвращается. Да, очень хотят питерцы дорогие. У нас нет запрета на это слово, кстати говоря. Питерцы дорогие, расписание когда будет, пожалуйста, опубликуйте для всех своих и общих слушателей. Дальше. Вот здесь теперь мы можем слушателям сказать, потому что был вопрос про законопроект о просветительской деятельности. И мы с вами говорили об этом в перерыве, те, кто в Ютюбе смотрит. Пожалуйста, про этот законопроект скажи несколько слов.
А. Венедиктов
―
Абсолютно мракобесный проект. Победоносцеву не снилось с Катковым вместе. Они бы испугались. Собственно говоря, я все-таки вас отошлю к анализу, который делает Екатерина Шульман и который сделал Сергей Пархоменко про этот законопроект в предыдущей передаче. Он принят в первом чтении. Речь идет о том, что просветительскую деятельность надо будет для организаций согласовывать, если вы ее делаете, опираясь на партнерство с иностранцами, надо ее делать после ее регистрации, нерегистрации в Минюсте.Поэтому это цензура чистой воды. Это проект о цензуре. И я думаю, что когда он будет поправлен вторым чтением, мы его будем разбирать более подробно, как мы это делаем обычно. Это мракобесный закон о цензуре.
С. Бунтман
―
Дмитрий спрашивает: «Как здоровье Ольги Журавлевой?»
А. Венедиктов
―
Ольга, как Навальный – только она имеет право говорить о своем здоровье. Так же, как любой человек.
С. Бунтман
―
Это тоже «Шарите» какое-то.
А. Венедиктов
―
Да, я тут устроил «Шарите»,
С. Бунтман
―
Какое-то «Шарите» устраиваешь, да.
А. Венедиктов
―
Каждый человек может говорить в эфире о своем здоровье. Но за него никто говорить не может. Мы можем сказать, почему человека нет – он приболел. Но все остальное, все эти тонкости – это дело человека лично.
С. Бунтман
―
Позавчера вечером у нас перепощивал слушатель новость, что после вакцинации в Германии умерли 10 человек, а в Норвегии – 23. Выясняют. Будет ли обсуждение темы вакцинации и смертности на «Эхе»?
А. Венедиктов
―
Я не знаю, с чем сравнивать. Нам же нужно полную статистику: а сколько привилось, а сколько вообще умерло, какой процент от этого. Не очень понимаю.
С. Бунтман
―
Вообще, при всей трагичности было бы интересно, что это за люди, какого возраста, с какими заболеваниями.
А. Венедиктов
―
Слушайте, это неполная информация, а значит искаженная. С неполной информацией дело иметь очень опасно.
С. Бунтман
―
Мы про Славину не забыли. Ничего подобного. Никто не забыл.
А. Венедиктов
―
Следственный комитет возобновил расследование по поводу самоубийства Ирины Славиной. Мы продолжаем давить и будем продолжать давить.
С. Бунтман
―
Замечательный вопрос. Кит налезет на слона. Михаил Сайгаченко спрашивает: «А как вы считаете, Путин, будь он на месте Навального, как бы он поступил? В смысле вернулся, не вернулся и так далее».
А. Венедиктов
―
Вы знаете, мы же до сих пор не знаем, когда Алексей Навальный принял такое решение возвращаться в такое время. Я думаю, что любой политик считает выгоды и риски. И Путин, будучи человеком крайне осторожным, он бы считал риски не так, как, Михаил, вы считаете или как Навальный считает, или как я считаю. А как вы думаете, Навальный, будучи на месте Путина, он с Крымом бы как поступил? Ну так нельзя спрашивать. Просто мало входящих.
С. Бунтман
―
Тем более Путин никогда не был публичным политиком, тем более оппозиционным. Никогда не был.
А. Венедиктов
―
Этого я не понял, извини. Я говорю о том, что когда ставишь человека на другое место, когда что-то уже свершилось, надо иметь много входящих. Мы их не имеем.
С. Бунтман
―
Но вот это одно из входящих. При чем тут Путин на месте Навального?
А. Венедиктов
―
Это неправда, потому что в 91-м году во время путча…
С. Бунтман
―
А, он был оппозиционным политиком.
А. Венедиктов
―
Совершенно верно. В Петербурге. И положил билет, не помню, КПСС или КГБ. Извини. Это было 20 августа, если мне не изменяет память. Это рассказывал Собчак мне и Дымарскому. И, может быть, даже непублично. Еще Путин не был даже директором ФСБ, когда Собчак нам об этом рассказывал. Я помню, в Париже рассказывал Собчак, что да, вот его. И он тогда упомянул эту фамилию еще 20-го числа, еще ничего не было известно. Поэтому давайте тоже. Факты есть факты. Почему сделал – другой вопрос. Но сделал.
С. Бунтман
―
Так, хорошо. Мы говорили про отношение к Навальному и об искренней ненависти, и что сковырнуть Навального об искренней ненависти. Вот тут замечательная, очень показательная вещь: «Может, у Навального просто деньги кончились? В Германии жить недешево».
А. Венедиктов
―
Ну? И что?
С. Бунтман
―
Ничего.
А. Венедиктов
―
А у вас деньги не кончились? И что? Что это меняет? Да ничего. Его поступок… Не знаю, как вы… Вот кто там? Подпись есть?
С. Бунтман
―
Да есть. Куда-то улетела.
А. Венедиктов
―
Улетела. Неважно. Не знаю, как вы бы поступили, но мы понимаем, что Навальный поступает мужественно. Мы можем говорить, почему он поступает мужественно. И вы предположили: вот у человека кончились деньги, и поэтому он поступает мужественно. Он меняет суму на тюрьму что ли, в вашем понимании? Ну ей богу. Казалось, что серьезные люди, а со всякой глупостью, честное слово. Ну сложите 2 и 2. У вас 5 не получается.
С. Бунтман
―
Вопрос такой был достаточно давно чрезвычайно любопытный. – «Есть ли в рукаве у Навального некий туз, который ему дает возможность не сесть здесь?»
А. Венедиктов
―
Нет никакого туза у него. Иначе бы его не отравили. Никакого туза у него нет. Нет ли у него такого компромата на Путина, что Путин на самом деле американский шпион? Нет, такого компромата нет. И даже если бы он был, никто бы не поверил. Поэтому нет туза. В этом вся история. История кроется в его мужественности. И если мы с ним частично – как вы знаете, это все публично – спорим по политическим вопросам, по другим вопросам не согласны, а можно мы с ним будем спорить за этим столом?Вот не хочу я его критиковать и его соратников до тех пор, пока они не будут иметь возможность на такой же адекватный ответ за этим столом, где я его критикую. Поэтому какие у меня чувства вызывает Навальный – во-первых, это сочувствие; во-вторых, это уважение к его мужеству. Это совершенно не значит, что я должен его политически поддерживать за все его взгляды или чепчик в воздух бросать во Внуково. Но то, что он поступает мужественно – это вызывает у меня уважением стопудово. И у вас должно вызывать уважение, даже если вы не разделяете его политических взглядов или этических, например.
С. Бунтман
―
Еще один вопрос вопросов: «Были ли или возможны ли звонки Меркель, Макрона Путину перед прилетом Навального с требованием гарантий или с просьбой гарантий?»
А. Венедиктов
―
Отвечу. Звонки возможны. Про гарантии – нет. Слушайте, они все очень опытные люди. Они все понимают, что происходит с Навальным, вокруг Навального, что происходит с Путиным, вокруг Путина. Они все очень прагматичные люди. Они будут разменивать Навального на Карабах, как мы Чемпионат мира по футболу – на политзаключенных, или не будут?
С. Бунтман
―
В смысле? В какую сторону?
А. Венедиктов
―
Да в любую. Путин сделал им большой подарок, взяв на себя Карабах, вот эту процедуру. Освободил их от ответственности за это, на самом деле. И они ему за это признательны. И я знаю, что это было сказано. И история ровно в этом. Поэтому не надо думать, что заграница нам поможет. Конечно, звонки будут, и, конечно, Меркель поинтересуется, потому что Навальный – это часть ее биографии уже после того, как она его посетила в больнице, как она делала заявления о том, что это отравление. Но поверьте мне, это очень маленькая часть российско-германских отношений. У нас «Северный поток» тут с приходом Байдена сейчас развернется, что называется. Даже не сомневайтесь.А давайте представим себе на секунду, что Навального приедет встречать германский посол во Внуково. А вы помните, как во время белорусских событий иностранные послы…
С. Бунтман
―
Дежурили, да, у Светланы Алексиевич.
А. Венедиктов
―
Дежурили у подъезда. Приезжали машины с флажками. Вставали у подъезда Светланы Алексиевич. И послы поднимались и сидели часами. Потом приезжали три следующих посла с тремя флажками, те уезжали. Ну все может быть. Это была демонстрация. Обращаю внимание и на эту возможность. Кто ж знает-то? Посмотрим. Времени осталось всего ничего.
С. Бунтман
―
Да. Мы напоминаем, что завтра у нас будет подробный эфир. И в зависимости от развития того, что там будет происходить…
А. Венедиктов
―
У нас будут сниматься программы, ставиться программы.
С. Бунтман
―
Да, сниматься, ставиться. Так что внимательно следите. Мы с вами именно так и делаем. – «То есть мужество Ленина в ссылке, Сталина и прочих большевиков в начале 20-го века тоже у нас должно вызывать уважение?»
А. Венедиктов
―
Мужественные поступки должны вызывать уважение, безусловно. Особого мужества Ленина или Сталина в ссылке я не знаю, о чем вы говорите.
С. Бунтман
―
Ну холодно было.
А. Венедиктов
―
Побеги, да.
С. Бунтман
―
Побегов было полно.
А. Венедиктов
―
Да, побеги вызывали уважение. Побеги, извините меня, из Туруханска – это был риск. Да, конечно. Без всякого сомнения. А что вас это удивляет? Вообще, мужество людей – это серьезная история. А вы бы как поступили? Вы для себя бы как поступили? Вы рискнули бы вот так вот, не зная, что вас тут ждет, но точно зная, что вас здесь травили, вас здесь сажали, вас здесь оскорбляли? Вы бы рискнули? И ради чего? А семьей вы бы рискнули? Хорошо на диване тут сидеть и говорить: «О-хо-хо, как это просто вернуться». Не просто. На себя обратитесь-ка в первую очередь те, кто это говорит. Поэтому я говорю, это мужество, его надо уважать.
С. Бунтман
―
Когда человек рискует очень сильно собой, да.
А. Венедиктов
―
Собой.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Замечу я, не вами он рискует – собой. Вот когда политик рискует вами – это не вызывает уважения. Когда рискует собой – вызывает. Ну, у меня, во всяком случае.
С. Бунтман
―
Спасибо всем, кто нас слушал. Я вас лично приглашаю в 15 часов 5 минут…
А. Венедиктов
―
Только тех, кто поставил лайки.
С. Бунтман
―
Ну что ты… Ну хорошо, да, только тех, кто поставил лайки. А остальных что? Что я буду делать? Ты мне сейчас скажешь, что надо делать потом.