Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2021-05-29
С. Бунтман
―
Начинаем наблюдать. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Александр Смирнов – звукорежиссер. Ваш вопрос, Zzpem, я запомнил, чуть позже его задам. Я к чату обращаюсь. У нас чат работает и sms с телеграммками +7-985-970-45-45. Мы обширную аэронавтическую тему начнем с МН-17.
А. Венедиктов
―
Эта неделя была очень серьезной. Потому что вывезли суд и прокуроров, и защитников на военную базу в Нидерландах, где собран самолет из останков, осколков. Чтобы они посмотрели и сравнили с теми таблицами и фото, которые у них были. Был выезд 25 или 26 мая.
С. Бунтман
―
Суд, наверное, с экспертами.
А. Венедиктов
―
Эксперты все знают и без того. Судьи, прокуроры, адвокаты, защита посмотрела, что имеется в виду. Потому что 7 июня, на следующей неделе, через неделю практически начнется заседание суда по существу. Медленно мелет мельница богов, особенно в авиационных разных происшествиях и трагедиях. И вот тут случился кунштюк. Как сказал бы Петр Первый. Дело в том, что одно из противоречий между прокуратурой и производителем Буков Алмаз-Антей российским, является следующее. Это уже в судебном заседании. В предсудебном произошло. Алмаз-Антей все время требовал, чтобы прокуратура учла его экспертизу. Сейчас попытаюсь на пальцах объяснить, в чем там дело. Очень важным местом в обвинительном заключении является точка, с которой был запущен Бук. Кстати, сразу хочу сказать нашим слушателям, что и Алмаз-Антей уже давно признал, в 15-м году, что это никакая не ракета воздух-воздух, никакой не самолет. Это Бук, запущенный с земли. Какой? – это зависит от того, с какой точки он был запущен, потому что есть две точки. Одна точка в тот момент и в тот день контролировалась войсками Украины, войсками Киева. А другая точка – сепаратистами. И вот с какой точки был запущен Бук – является для судебного разбирательства очень важным. И, естественно, те повреждения конкретные, которые получила кабина пилотов, а Бук взорвался буквально рядом с кабиной пилотов – они просто под разным углом ракеты бы шли с одной точки земли и другой точки земли. Понятно. И это был предмет спора. И Алмаз-Антей на своих пресс-конференциях с 15 года утверждал, что Бук был запущен из села Зарощенское, которое находилось под контролем украинских вооруженных сил. Регулярных. То есть Киева. И ракета взорвалась над кабиной пилотов, поэтому осколки вот так вылетали. А обвинительное заключение объединенной следственной группы, которую поддерживает прокуратура, говорило о том, что нет, ракета была запущена из села Снежное. Можно я ударение вот так буду ставить. Неважно, как оно там называется. Снежное, чтобы запомнить. Она взорвалась соответственно слева от кабины пилотов по полету и поэтому осколки должны были пролететь вот так. Вот это главное.
С. Бунтман
―
Надо посмотреть.
А. Венедиктов
―
Совершенно верно. И вот впервые вчера прокуратура, защита, судья, который ведет процесс, не вчера, а на этой неделе – они там были. И что выяснилось. И выяснилось, что следы, когда осколки прошивают кабину насквозь, собственно, от взрыва ракеты. Поражающие части. Они как раз ровно, как и говорил Алмаз-Антей российский концерн, прошили кабину соответственно слева направо, то есть ракета была запущена, Бук был запущен из села Снежное. Где базировались сепаратисты. И когда наши агентства стали сообщать: а, суд принял к сведению экспертизу Алмаз-Антей – ну да. Потому что это играет на руку обвинению сепаратистов в том, что запустили ракету. И на этом вчера стоп. И мы будем ждать, это очень важно.А.Венедиктов: Сейчас Путину выгодно, чтобы Лукашенко был изгоем
С. Бунтман
―
Значит какого числа будет?
А. Венедиктов
―
7 июня начинается суд по существу. То есть эта экспертиза Алмаз-Антей, что осколки должны были выйти с правой части кабины, если запущены из Снежного – ну там видны эти пробоины. Изнутри. Вот этих характерных частиц поражающих ракеты Бук, которые уже все знали и рисовали сто раз. Поэтому это движение вперед, в общем, важное. То есть это доказывает, подтверждает то мнение обвинения, что ракета Бук была запущена с территории, контролируемой тогда сепаратистами. Вот такая мелочь может быть, но вы спрашивали про новости…
С. Бунтман
―
Вот они есть.
А. Венедиктов
―
Поэтому я вам советую посмотреть на канале эксперта, хорошо известного авиаэксперта Вадима Лукашевича подробный разбор с таблицами этой истории. В том числе и видео. Здесь я вам не могу показать, а так могу показать.
С. Бунтман
―
Хорошо. Дальше идем. Есть документальное подтверждение словам, - тут кто-то сам с собой разговаривает.
А. Венедиктов
―
Есть.
С. Бунтман
―
Если про это – то есть.
А. Венедиктов
―
Это же европейская бюрократия. Она же все должна, можно сказать - так или так. А европейская бюрократия – надо бумажку к бумажке, к фото, а таблице, к схеме и каждый подписывает человек и дает под присягой. И есть подтверждение словам.
С. Бунтман
―
Идем дальше. К нынешним самолетным историям. И сначала давайте разберемся с аналогиями, потому что нам про аналогичный случай, который был здесь, там Моралес. Еще в 16-м году по требованию СБУ, - пишет Алексей Петренко, - за 50 километров до границы под угрозой сбить самолет украинскими властями, был захвачен самолет Белавиа, который вернули в Киев ради ареста гражданина Армении Артема Мартиросяна за участие в антимайдане.
А. Венедиктов
―
Все неправда.
С. Бунтман
―
Почему не вводились санкции?
А. Венедиктов
―
Потому что то, что вы пишите – неправда.
С. Бунтман
―
А теперь двоеточие.А.Венедиктов: Беларусь для Путина тоже имеет цену. В его уже системе
А. Венедиктов
―
Давайте разберем случай 16-го года. Фактура верная. Самолет Белавиа взлетает – внимание – из Киева. Летит в Минск, над территорией Украины диспетчер, угрожая поднять истребители, возвращает самолет в порт приписки. То есть откуда взлетел. Действительно задерживается господин Мартиросян. Самолет отправляется в Минск со всеми пассажирами. С господином Мартиросяном проводится беседа. В чем его подозревали – не знаем. И он следующим рейсом или на следующий день улетает туда, куда он летел. Он отпущен. Это правда. Что неправда. Что в подмене. Первое – за безопасность самолета отвечает порт взлета. Вот если что-то туда пронесли – отвечает в этом случае в сегодняшнем Афины, в том случае – Киев. Если Киеву показалось или он получил информацию, именно Киеву, а не Минску и не Вильнюсу, что что-то на борту – именно Киев должен принимать решения, каким образом с этим поступать. Самолет взлетел в Киев и был возвращен в порт, откуда взлетел. Второе, еще раз – задержанный гражданин был отпущен немедленно. Третье – президент Порошенко принес извинения президенту Лукашенко. Вот так. Разницу видим? Я вам хуже скажу. В 10-м году Иран, знаете такое государство Иран -посадило транзитный рейс Дубай-Бишкек. Киргизских авиалиний. Потому что на этом рейсе по сведениям иранских спецслужб находился по подложному паспорту один из лидеров боевиков, который летел из Дубая соответственно в Бишкек. Посадили с помощью истребителей. Подняли истребители с угрозой сбить. Посадили. Его вывели. Самолет отправили дальше. А этот человек был осужден и повешен в тюрьме в Иране. Я вам больше скажу. Вот такие случаи не хотите? Но вот случай с Украиной не подходит. Случай с Ираном подходит.
С. Бунтман
―
Можно ли сделать вывод, что некая практика достаточно рутинная.
А. Венедиктов
―
Иран под санкциями находился. В том числе под санкциями Совета Безопасности.
С. Бунтман
―
Но под санкциями не за это.
А. Венедиктов
―
Но под санкциями.
С. Бунтман
―
Ну и?
А. Венедиктов
―
Чего, Иран – государство изгой было. Сейчас Беларусь будет государством изгоем. Ну и и? Вот будет одинаково. Вы этого хотите? Санкций для Беларуси? Вот такие. Совета Безопасности. Мы знаем этот случай единственный. Он единственный. Мне надо поправиться. Я говорил о Моралесе в прошлый раз, что воздушное пространство закрыла Франция, Португалия, Испания и Германия. Нет, Германия не закрывала. Закрыла Италия. Воздушное пространство для самолета Моралеса. Я говорил, что это был военный самолет, нет, это был бизнес-джет Falcon, но вела его военная команда президента Моралеса. Все остальное, что я говорил – абсолютно верно. Я сейчас напомню вам. Потому что вчера президент ошибся. Путин. Сравнивая. Две ошибки в одной фразе было. Он говорил, что самолет посадили. Принудительно. Это неправда. В Вене. Еще раз, самолет с президентом Моралесом шел из Москвы, кто карту представляет, прошел страну НАТО Польшу, страну НАТО Чехию, оказался в австрийском воздушном пространстве. Перед ним стали закрывать воздушные коридоры сначала Франция, он даже до Германии не долетел. Франция, потом Италия, потом Испания, потом Португалия. В каком-то порядке. Самолет мог и это зафиксировано, идти дальше на юг и можно отлететь с юга, либо на юг через Сербию. Он не полетел. Либо на север через Германию, Данию и вокруг. Тоже не полетел. Он находился в австрийском воздушном пространстве, потом и это есть запись диспетчеров, именно боливийский экипаж запросил австрийских диспетчеров посадку в Вене. Ему дали эту посадку, они сами сели. Поэтому никто самолет принудительно в Вене не сажал. Более того, пилоты сослались на то, что у них забарахлил один из приборов. Датчик горючего. Это тоже есть на переговорах диспетчеров. Барахлит прибор, они просят посадку в венском аэропорту. Он садится в венском аэропорту. Так что кто говорит, что самолет сажали и кто обманывает президента Путина – нехорошие люди. Бяки. Дальше. Никто президента Моралеса из самолета не выводил. Самолет обладает дипломатическим иммунитетом, наоборот, президент Австрии господин Фишер прибыл на борт самолета. С завтраком. Они там поели, я напомню, что там искали Сноудена. Все считали, что он вывозит Сноудена. И Моралес, вы же представляете Моралеса, он сказал, что нет никакого Сноудена. Пусть твоя охрана посмотрит. Министр обороны Боливии, я вчера специально звонил туда, коллегам в Боливию, чтобы подтвердить или опровергнуть. Так вот министр обороны Боливии, который находился в этом самолете. Несколько раз делал заявления, что никакого обыска самолета не было. И никакого досмотра не было. Ну давайте не поверим человеку, который был в этом самолете и который был министр обороны Боливии у Моралеса. Тем не менее, Моралес сказал: ну, смотрите, ничего нет. Как я понимаю, охрана Фишера, спецслужбы, охрана президента Австрии посмотрела – не было. Открыли коридор и самолет полетел. Более того, президент Франции Олланд принес извинения публичное президенту Моралесу. Они говорили: технические причины. Закрыли коридор по техническим причинам. Конечно, было лицемерие. Закрыли не коридор, а воздушное пространство. А посол Испании в Боливии пришел в министерство иностранных дел, принес извинения. Послы Италии и Португалии направили ноты с извинениями. Были принесены извинения. А теперь что касается закрытия воздушного пространства. Ровно позавчера Россия закрыла воздушное пространство для пролетов самолетов, огибающих Беларусь. Air France, Австрийские авиалинии. Закрыла, ну да, Россия имеет право закрыть пространство. Для самолетов. И Франция имеет право.А.Венедиктов: Господа людоеды, друг друга жрите, только свои привычки не переносите на наших граждан
С. Бунтман
―
А «Форбс» пишет, что Аэрофлот мимо Беларуси теперь летает.
А. Венедиктов
―
Десять рейсов вчера обогнуло российских авиакомпаний, я буду говорить аккуратнее. 10 рейсов вчера обогнуло Беларусь на транзите. Но я говорю о закрытии пространства, Сереж. Я говорю о том, ну давайте возмущаться те, кто возмущается, что Франция закрыла тогда. А потом извинялась. Россия вчера закрыла. Давайте повозмущаемся. То есть на самом деле вопрос…
С. Бунтман
―
Но они начали.
А. Венедиктов
―
То есть можно.
С. Бунтман
―
А мы ответили просто.
А. Венедиктов
―
Кто начал? Франция начала?
С. Бунтман
―
Запад начал. Закрывать белорусское пространство. И все самолеты…
А. Венедиктов
―
Запад не может закрыть белорусское пространство. Белорусское пространство может закрыть только Минск.
С. Бунтман
―
Для пролета своих самолетов.
А. Венедиктов
―
Я могу сказать, что я не буду ездить через ваш двор. Это мое решение.
С. Бунтман
―
А тот со двора выезжает, я не буду пускать.
А. Венедиктов
―
Я же к себе не пускаю. Пожалуйста. Я и говорю, так и мы не будем пускать. И они пусть не пускают. Только мы это не Минск. Мы – это Москва. Мы – это Россия, я не Беларусь. Хотел бы напомнить. Поэтому разговоры вот эти про Моралеса или про СБУ - это ерунда. Вот про Иран – это серьезная история.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, с одной стороны есть огромные противоречия в том, что как объясняет и Беларусь, и Россия.
А. Венедиктов
―
Объясняют что?
С. Бунтман
―
То, что произошло.
А. Венедиктов
―
А что произошло, мы же не знаем.
С. Бунтман
―
Есть два мотива. Один из них – это такой нехороший Роман, который у нас воевал в «Азове», который вообще преступник…
А. Венедиктов
―
Это значит, что мы признаемся, что мы его сажали ради того, чтобы его взять что ли.
С. Бунтман
―
Подожди. А одновременно параллельным курсом идет рассказ про Швейцарию, ХАМАС.
А. Венедиктов
―
Давайте поговорим о Протасевиче. Первое, если вы говорите о том, что мы его посадили, чтобы взять Протасевича, потому что он не хороший – ну так и говорите. Но вы же этого не говорите.
С. Бунтман
―
Я про то и говорю. Параллельно идут противоречивые версии.
А. Венедиктов
―
Мы не имеем полной картины. Мы видим, где врут. Но мы не видим, где говорят правду. Мы видим частичную распечатку переговоров с диспетчерами. Мы видим заявление авиакомпании, которая говорит, что этого не было. И это не полная распечатка. Но мы не видим пока распечаток черных ящиков, потому что решение об этом может принимать не компания, а только ICAO, куда они должны быть переданы. И вчера было решение о том, что ICAO будет проводить расследование. То есть у нас нет полной картины, чего мы видим. Все-таки одна версия отпадает. Истребитель был поднят в воздух уже после того, как самолет повернул на Минск. Это мы видим.
С. Бунтман
―
Это точно?
А. Венедиктов
―
Что значит это точно. Белорусскими документами, так же как белорусскими документами доказываются переговоры диспетчеров. Мы можем пользоваться только тем, что доказано и никто не опровергает. Американские спутники не опровергают, грубо говоря. Если они скажут, нет, ребята, вы все врете, он был поднят на 10 минут раньше, - это одна история. Мы на сегодняшний день имеем информацию о том, что команда на взлет была дана, самолет повернул, начал разворачиваться в 12.48, команда на взлет истребителя прошла в 12.58, истребитель в воздухе – в 13.04. Это вот то, что мы сейчас имеем, то, что нам предлагают официальные лица. Можно по-разному трактовать, но фактура – ее надо опровергать.
С. Бунтман
―
Да, а когда от бомбистов пришло сообщение.
А. Венедиктов
―
Сейчас руководство белорусских авиаузлов говорит, что сообщения было два. Одно пришло в 12.25, другое пришло в 12.55. Но вот этот самый сервер Протон швейцарский говорит, что от нас ушло только через наши сервера в 12.55. Вот тут мы можем сравнивать. Но при этом покажите нам тот факс или письмо в 12.25, которое пришло. Мы пока видели только в 12.57. Видели фотокопию этой истории. Поэтому мне кажется, что надо внимательнейшим образом наблюдать за всякими вводными. Вот когда говорят, что Моралес то же самое – оказалось не то же самое. Когда говорят, что истребитель поднят в это время – пока никаких опровержений нет. Да, и на мой вопрос, а что случилось, когда летчики сказали, что типа дайте нам время. Диспетчер говорит: ваше решение. 12.45. Держимся прежнего. Через две минуты говорит: «Решили идти на Минск». В эти две минуты мы не видим, что происходит в кабине. Не знаем, с кем летчики вели переговоры. Если истребитель не поднимался – значит, это решение летчиков, после переговоров либо с Литвой, либо с компанией. Но этого мы пока не видим.А.Венедиктов: Я бы не удивился, если бы Лукашенко Софью Сапегу привез Путину в Сочи в самолете
С. Бунтман
―
Роман пишет: если истребитель взлетел уже после разворота лайнера, где же сходство с иранским кейсом?
А. Венедиктов
―
Сходство с иранским кейсом заключается в том, что из посаженного самолета изъяли пассажира, подвергли его суду и повесили. Тут еще не повесили. То есть ради чего все это делалось. Вы, Роман, мозг включите. Не только уши, а мозг. А то у вас в одно ухо влетает…
С. Бунтман
―
Роман просто спрашивает.
А. Венедиктов
―
А я просто отвечаю.
С. Бунтман
―
Да ладно.
А. Венедиктов
―
Сами сделайте выводы. Сами себе сделайте выводы.
С. Бунтман
―
Главное, что Иран никогда не отрицал, что он посадил самолет из-за того, что там был их враг.
А. Венедиктов
―
Именно поэтому. Тут очень много лжи. Тут надо принять. Если вы сажали самолет для того, чтобы схватить ужасного человека с ужасной биографией, - ну вот действуйте по иранскому сценарию. Если вы сажали самолет потому, что была бомба – к вам много вопросов. К вам и в первом случае много вопросов, и ко второму случаю много вопросов. Так много вопросов и сяк много вопросов. Но в любом случае на эту минуту мы видим, что истребитель как угроза пока, во всяком случае, в тех документах, которые мы имеем, не присутствует.
С. Бунтман
―
Замечательно пишут: вот вы бог знает, о чем говорите, а в стране эпидемия. Когда мы начинаем с эпидемии, она же пандемия в девичестве, вы говорите, что почему вы говорите о пандемии, когда есть много серьезного. На вас не угодишь, а мы и не будем. У нас есть для вас объявление.
А. Венедиктов
―
Мы взяли в издательстве РОССПЭН, Николай Иванович Ежов, изумительная биография, сегодня за завтраком ее читал. Начал читать вернее.
С. Бунтман
―
Вкусный завтрак был?
А. Венедиктов
―
Нет, подавился. У нас осталось 47 пакетов. Вы видите на экране. Это биография Николая Ежова, главы НКВД.hop.diletant.media.
Плюс номер про Калигулу мне показался очень правильным туда. Плюс номер про Сталина с Лениным. Все это вы можете, пока идут новости, заказать у нас 47 экземпляров.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Продолжаем. Поехали дальше. Здесь вопрос: что грозит Протасевичу.
А. Венедиктов
―
Вплоть до смертной казни. Там единственная европейская страна, которая продолжает применять смертную казнь – Беларусь. И тут можно накидать дел сколько угодно с учетом того, как сейчас функционирует правоохранительная система союзного государства.
С. Бунтман
―
Вопрос: вас не беспокоит, что в следственную группу по Боингу входит Украина, которая причастна к делу и заинтересована в конкретном исходе суда.А.Венедиктов: Будет крутить задницей, как Пашинян. То вашим, то нашим
А. Венедиктов
―
Теперь это в руках прокуратуры. Следственная группа закончила свою работу. В руках прокуратуры Нидерландов. Поэтому меня это не беспокоит. Это будет судебное следствие, существуют адвокаты, которые этим воспользуются. Поэтому это меня никак не беспокоит. Пусть вас лучше беспокоит, что в следственную группу входят Нидерланды, огромное число. И Малайзия огромным числом. Которых погибли люди. Они тоже заинтересованы. В наказании виновных. А то должен входить? Андорра и Монако?
С. Бунтман
―
Наталья Петрова спрашивает: как вы думаете, Лукашенко отпустит Сапегу?
А. Венедиктов
―
Я не гадалка.
С. Бунтман
―
Какая ситуация с Сапегой?
А. Венедиктов
―
Софья Сапега явно является заложницей. Явно является, являлась вчера наверняка предметом торговли между, прежде всего, Россией и Беларусью. Послушайте, вчера был удивительный факт, обратили вы на это внимание или нет. Вчера наконец-то попал адвокат к Софье Сапеге и вдруг выяснилось: неизвестно, кто ее задержал. Неизвестно, кто ее транспортировал, неизвестно, что ей предъявляется. Нет никаких бумаг. Суд вчера был по изменению меры пресечения – там нет никаких бумаг. Ни рапортов КГБ Беларуси или службы аэропорта или полицейских, что она им чего-то там… Ничего нет. Вот ноль. Папка в нуле. Там нет даже небольшого листочка бумаги. Поэтому что хотите - то и напишут. Когда папка пустая. Потому что там ничего нет, а есть заложничество. И это предмет торга. Послушайте, в тюрьме уже год сидит Виктор Бабарико, вполне себе лояльный России человек, который считался кандидатом запасным, спойлером России на президентских выборах. Его и так пытались вытащить и сяк. И Путин говорил четыре раза об этом с Лукашенко. Два по телефону, два – лично. Может вчера третий раз. Не знаю. И никак. А тут какая-то Сапега. Это же заложники. Это цена вопроса повышается или понижается. Поэтому, знаете ли, когда вытаскивали израильского солдата Шалита много лет, там все время гуляла цена. Я разговаривал с людьми, которые занимались много лет этой операцией. Там все время гуляла цена – то он в руках такой банды, то такой. То он в руках сирийцев. То он в руках ливанцев, то «Хезболлы». И каждый раз менялась цена. И просто поэтому как вы думаете – да не знаю я. Я больше вам скажу, что если вчера Путин сказал: слушай, ну отпусти Соню, девочку, чего. У нас следствие идет, вы знаете, Владимир Владимирович, она же вот разжигала. Это что же, одного отпустишь, значит, другие будут разжигать. Вот так оно будет. Так оно, скорее всего, было. Поэтому у меня нет прогнозов, вообще на решение белорусских властей внеюридических нет никаких прогнозов. Потому что это все для Лукашенко куклы.
С. Бунтман
―
Для Лукашенко - да.
А. Венедиктов
―
Лукашенко решает.
С. Бунтман
―
Да. А вот если все-таки Путин представляется вообще всесильным, особенно на пространстве, ему подчиненном более-менее.
А. Венедиктов
―
Неверное представление.
С. Бунтман
―
Поэтому странно представлять себе, как он не может вызволить Бабарико, если хочет.
А. Венедиктов
―
Потому что неверное представление. Потому что Лукашенко, то есть Беларусь для Путина тоже имеет цену. В его уже системе. Ну что вы будете разменивать отношения с Лукашенко на какую-то Соньку что ли. Я думаю, он так думает. Ну что я буду как израильская команда в Энтеббе в Минск посылать. Чтобы освободить из заключения российскую гражданку.
С. Бунтман
―
Гражданку – нет. А вот Бабарико.
А. Венедиктов
―
Или Бабарико … У меня все Бабарики. У меня таких Бабариков. Лукашенко – один. А Бабариков – сто.
С. Бунтман
―
Вот кто такой Лукашенко для Путина.А.Венедиктов: Это все для Лукашенко куклы
А. Венедиктов
―
Лукашенко – человек, который держит ключик к следующему этапу восстановления империи. Тут либо «ку», либо «у». Но «у» уж слишком явно, тогда уж «ку». Тогда купить. Помним Шварца. Чем купить – а вот много чем. В том числе цена… Но если это цена Бабарико для объединения – ну хрен с ним с Бабарикой. Не принципиально. Пешка. А уж Соня, Софья…
С. Бунтман
―
Что выгодно Путину, как ты думаешь, в белорусском сценарии и положении Беларуси…
А. Венедиктов
―
Сейчас Путину выгодно, чтобы Лукашенко был изгоем. По двум причинам. Во-первых, на фоне Лукашенко он сам смотрится как вполне себе европейский политик. Не скажу, что белый и пушистый – но вот так. А, во-вторых, чем слабее Лукашенко относительно Запада и относительно протестующего населения - тем быстрее он прислонится ко мне, к Путину. Ну к России.
С. Бунтман
―
То есть для Путина невыгодно, чтобы Лукашенко заменил какой-то по мнению Европы приличный человек.
А. Венедиктов
―
Нет, по мнению Европы приличный человек - тоже нет. Будет крутить задницей как Пашинян. То вашим, то нашим. Нет, надо, чтобы было только нашим. Ну очевидно же.
С. Бунтман
―
Здесь все спрашивают, что нет никаких сведений с переговоров Путина…
А. Венедиктов
―
Я здесь, а не в Сочи.
С. Бунтман
―
Пять часов говорили.
А. Венедиктов
―
И все мои друзья, собутыльники – они в Сочи. Я ничего не знаю. Я знаю, как готовилось со стороны России, какие были досье. Для Путина главный вопрос – интеграция. Пусть и медленная. Но медленное взаимопроникновение – скажем так экономик, я бы обратил внимание на очень интересный пассаж выступления Лукашенко накануне на встрече с премьерами страны СНГ и там был Мишустин.
С. Бунтман
―
Какой бы подарок был всем, если Беларусь вошла в Россию.
А. Венедиктов
―
Нет. Это декларация. Ну шо мы с вами спорим из-за каких-то мелочей и тарифов. Говорил Лукашенко. Когда мы, вот великое объединение, а мы же развалимся, если будем о них спорить. Не надо о них спорить.
С. Бунтман
―
Значит, спорят о тарифах.
А. Венедиктов
―
Конечно, и с Путиным тоже о тарифах. Потому что ни с каким Мишустиным, кто такой Мишустин. Да у меня таких мишустиных, говорил Лукашенко, я их там… А вот с Путиным на эту тему. Мы говорим с Владимиром Владимировичем. И наверняка говорил о тарифах тоже. С учетом санкций, если Запад реально введет санкции против нефтепродуктов и калия, - две основные экспортные величины Беларуси на Запад, - Беларуси рухнет валютная выручка. Я понимаю, что пролеты над страной – это тоже валюта, за это же платят. Но это копейки. Для Белавиа не копейки, а для Беларуси – копейки. Ну вот если калий и нефтепродукты, которые они продают на Запад – это будет неприятная катастрофа. И тогда нужно идти к Путину и те же самые деньги брать. Три миллиарда уже заморозил ЕС инвестиций в Беларусь. Значит где-то надо покрывать. Они же считались на реоснащение порта, на белорусскую АЭС и так далее. Ну вот. Поэтому за деньгами – сюда. Очевидно. Поэтому тарифы. Посмотрите встречу Лукашенко с премьерами. Оно о многом говорит. О настоящем. А не просто заявление: да мы их всех этих американцев раздавим одной пушкой.
С. Бунтман
―
Будут, предположим, ужесточаться отношения Запада с Беларусью.
А. Венедиктов
―
Не предположим – будут.
С. Бунтман
―
Но это все еще будет выгодно России.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Где красная линия знаменитая? До какой степени это будет, до какого момента, до какой ситуации это будет выгодно России?
А. Венедиктов
―
Чем ближе белорусские власти будут готовы идти на российские условия – тем выгоднее.
С. Бунтман
―
То есть может вообще до полного предела.
А. Венедиктов
―
До поглощения.
С. Бунтман
―
Которое станет, скажем так, для ситуации в Беларуси оно станет просто даже избавлением.
А. Венедиктов
―
Для кого?
С. Бунтман
―
Для белорусов многих.
А. Венедиктов
―
Я не знаю, многие ли белорусы хотят быть гражданами РФ. Это точно не ко мне вопрос.
С. Бунтман
―
Если там такой режим, что ни вздОхнуть, ни вздохнУть.
А. Венедиктов
―
Здесь может быть такой же. Почему нет. Что ты хочешь, чтобы я за белорусов говорил. Нет, не буду.
С. Бунтман
―
Не надо говорить за белорусов. Меня интересует именно до какой степени…
А. Венедиктов
―
С точки зрения белорусской власти, белорусская команда Лукашенко хочет суверенитета. Если мы с вами и сам Лукашенко не хочет он никуда вступать, если мы с вами вспомним, как распадался Советский Союз, то местные в то время элиты, первые секретари, председатели Совминов, председатели обкомов и так далее, мечтали править самостийно, с собственной валютой. Они просто мечтали об этом. Как же обратно-то. Это же ты станешь одним из кого. Они хотят, и председатель белорусского КГБ не хочет быть зампредседателя ФСБ России. Надо понимать. И председатель таможенной службы Беларуси не хочет быть одним из генералов таможенной службы России. Не хочет. Поэтому они как раз, я вполне верю, когда Лукашенко говорит, что я хочу суверенитета. Да, я хочу суверенитета, но под крылом и с деньгами России. Это правда. Так он все эти 20 лет, 25 и крутился как уж на сковородке. И обходил все подводные камни естественным образом.
С. Бунтман
―
А Лукашенко не способен сделать какой-нибудь такой трюк великолепный. Переворот, фляк с переворотом.
А. Венедиктов
―
Способен.
С. Бунтман
―
Для того чтобы иметь большее пространство для маневра. Потому что у него сужается пространство для маневра.
А. Венедиктов
―
Это вопрос – как посчитать. Рисковать опять, что Путин отвернется, что Россия отвернется. Это вот его риски на самом деле. Но то, что он способен на трюк. Ну вспомните, как он пришел к политическим заключенным в тюрьму. И сидел с ними три часа. Это трюк? И половина была отпущена.
С. Бунтман
―
Это трюк.
А. Венедиктов
―
Вот на такой трюк он способен. Я бы не удивился, если бы он Софью Сапегу привез Путину в Сочи в самолете. Вот это был трюк. Я бы не удивился. Я бы сказал: ишь ты. Снял целую папку. Знаешь, у них папочки, папочки, папку взяли и выкинули. Опа, папочку разногласий снял. Или Бабарико.
С. Бунтман
―
Сергей задает вопрос: а отравление оппозиционера лучше, чем посадка самолета с оппозиционером. Кто из них лучше, кто хуже.
А. Венедиктов
―
Это вообще в таких терминах сравнивать как-то сложно. Я не знаю, лучше или хуже. Для меня важно, что происходит в первую очередь в нашей с вами стране. И во вторую очередь в тех странах, которые влияют на то, что происходит в нашей с вами стране. Я считаю, что точка с посадкой самолета, не Протасевичем, делю: есть посадка самолета, есть арест Протасевича. Так вот, Протасевича Запад проглотит. И Навального Запад проглотит. Может быть, подавившись слегка, но проглотит. А самолет не проглотит. Почему ФБР подключилась к расследованию?
С. Бунтман
―
Американцы там были.
А. Венедиктов
―
Американский гражданин был в самолете. Не проглотят. Там по-другому это функционирует. Вы там, господа людоеды, друг друга жрите, только свои привычки не переносите на наших граждан. Вот о чем идет речь. Если говорить о циничной позиции, ну в среднем западных элит, конечно. Конъюнктурно они будут биться за освобождение того, сего, Навального, Протасевича, Сапеги. Это правильно и хорошо. Безусловно. Надо понимать, что правительства США, Великобритании, Франции - они действуют в интересах своих стран. А не в интересах российской или белорусской оппозиции.
С. Бунтман
―
Никто пока не выяснил, что были за российские граждане там.
А. Венедиктов
―
Сейчас говорят о том, что там не было российских граждан. Мы же не видим этого. Говорили о том, что были российские граждане, которые сошли, а сейчас нам говорит Мария Захарова о том, что там были белорусские граждане и греческие, которые сошли. Ну вот это надо, чтобы Афины сказали. Это же паспорта.
С. Бунтман
―
Или Вильнюс.
А. Венедиктов
―
Никакой не Вильнюс. Они до Вильнюса не долетели. Какой Вильнюс?
С. Бунтман
―
Афины сказали в смысле о документах на вылете.
А. Венедиктов
―
Конечно. А какие документы, а если у них свой Зеленский и паспорта - это о чем-то говорит? Если это спецслужбы, у них могут быть паспорта граждан других стран. Поэтому эти люди, во-первых, должны быть предъявлены, если есть сомнения, их документы, что они действительно белорусские и лучше бы, чтобы они были предъявлены со своей историей, вот греческий бизнесмен или белорусский айтишник.
С. Бунтман
―
Пока есть ваши вопросы – я задаю.
А. Венедиктов
―
А когда их нет…
С. Бунтман
―
Мы открываем другую тему. Так вот, почему Украина закрыла свое воздушное пространство.
А. Венедиктов
―
Хороший вопрос. Я думаю, в знак солидарности. Там же какая история. Чуть-чуть понаблюдательнее. Многие столицы перестают принимать рейсы, которые летят через Беларусь транзитом. То есть, грубо говоря, рейс Москва-Вильнюс Аэрофлота был отменен вчера. Почему? Потому что этот маршрут транзитом через Беларусь. И Вильнюс сказал, что мы не будем принимать. Поэтому и Украина – потому что ей важнее действовать так же, как действуют страны вокруг. Сейчас Белавиа практически может летать только в Россию. Больше никуда. Практически. Сейчас по-прежнему начинают принимать, оформлять решения, Украина с сегодняшнего дня только закрыла. К сожалению, подчеркнули, я летал Белавиа и продолжал бы летать, это хорошая компания. Она стала жертвой этих разборок.А.Венедиктов: Протасевича Запад проглотит. И Навального Запад проглотит. А самолет не проглотит
С. Бунтман
―
Белавиа жалко, потому что это очень дружелюбная и с хорошими условиями компания. Очень дружелюбная. Друзья мои. Рано говорить, что Россия предала Сапегу.
А. Венедиктов
―
Я не говорю, я разве сказал что-то такое.
С. Бунтман
―
Андрей, я просто ему сразу ответил. «Как вы считаете, Россия предала Сапегу?»
А. Венедиктов
―
Нет, вот я понимаю, о чем вы говорите, Андрей. Я считаю, что Россия сделала один очень робкий шаг консульской работой, не поднимая вопрос о том, что к российской гражданке 6 дней не допускали адвоката. Под предлогом, что нет места, нет кабинетов, нет бумаг. А когда допустили и российский консул это знает – выяснилось, что ее не задерживали. Сапегу. Я вам только что об этом рассказал. И вот здесь, конечно, новый посол в Минске российский, как минимум новый посол, а на самом деле МИД ведет себя гораздо более скромно, чем в истории с Марией Бутиной. Когда ее задержали в Штатах.
С. Бунтман
―
Это все вспоминают.
А. Венедиктов
―
Более скромно. Более чем скромно – я бы сказал так. Если сравнить с тем, карие усилия не только публичные, но и не публичные предпринимались для освобождения и поддержки главное Бутиной. Ну как, вопрос: а консул был на суде? Он это все видел? На суде по мере пресечения. Он видел, что папка пуста? Ничего. Протокола задержания нет. Вообще нет. Не задерживали. Только она в СИЗО. А так ничего.
С. Бунтман
―
Ну чего, спрашивать что ли. Неудобно как-то.
А. Венедиктов
―
Ну вот именно. Второе. Все-таки я не сомневаюсь, что этот вопрос может быть набегу, но был задан Путиным. Он показал. Иначе бы, зная, как информационно идет освещение Кремля, Песков бы никогда накануне не ответил, что этот вопрос может быть поднят президентом. Это означает для всех, кто понимает, это же сигнал Лукашенко – ты летишь, имей в виду, этот вопрос будет поднят. Готовь ответ что называется. И он, наверное, был поднят. Я думаю, что мы спросим к понедельнику Пескова, что там было. И может не в понедельник. В понедельник – публично. Но то, что, безусловно, МИД мог предпринять больше даже с точки зрения формальной, - для меня нет никакого сомнения. Но, к сожалению, это не так.
С. Бунтман
―
Почему летчики самолета молчат?
А. Венедиктов
―
Потому что уголовное дело идет и не одно. Они дают показания. Они не молчат, они дают показания следственным органам. И вообще чего тут молчать. Тут надо брать расшифровки черного ящика. Самолет в отличие от автобуса все-таки все, что происходит в кабине – все записывается. И я считаю, что если уголовное дело открыто и будет суд, в чем я не сомневаюсь, то мы услышим эти расшифровки в деле. Мне даже неважно, что говорят летчики, я думаю, что... а давайте на секундочку сейчас сыграем в адвоката дьявола. Сереж, к тебе.
С. Бунтман
―
Давай.
А. Венедиктов
―
Ты летчик. Тебе поступает сигнал от диспетчеров. У нас есть информация, что у вас на борту бомба, которая должна взорваться над точкой вашего приземления в Вильнюсе. Ваши действия. Ваше решение. Какой код, спрашиваешь ты. Тебе говорят: код – красный. То есть угроза реальная.
С. Бунтман
―
Я должен действовать по протоколу.
А. Венедиктов
―
Никакого протокола. Ты КВС, ты принимаешь решение. Другой информации у тебя нет. И у диспетчеров другой информации нет. Они говорят, вот у нас пришедшее письмо, спецслужбы аэропорта нам передали. Вот там будет взрыв. Мы вам советуем лететь на Минск. Потому как Минск не поддерживает Израиль и так далее. Неважно. Вот ты летчик.
С. Бунтман
―
А в Минске не взорвется. Только…
А. Венедиктов
―
Над Вильнюсом.
С. Бунтман
―
Что мы включим свою хрень, извините меня над Вильнюсом.
А. Венедиктов
―
Тебе читают бумагу. Твое решение.
С. Бунтман
―
Мое решение – спасать судно. И спасать пассажиров и садиться, где есть шанс не взорваться.
А. Венедиктов
―
То есть ты не знаешь, кто такой Протасевич, даже кто такой Лукашенко. Что у тебя на борту оппонент Лукашенко, ты не должен это знать.
С. Бунтман
―
Я не знаю никого, кроме членов экипажа. Вообще.
А. Венедиктов
―
Поэтому к летчикам…
С. Бунтман
―
Есть четкий алгоритм действий. Мы дали все вводные.
А. Венедиктов
―
И дальше капитан принимает решение, куда лететь.
С. Бунтман
―
По логике вещей, конечно, надо лететь туда, куда сказали.
А. Венедиктов
―
Решение капитана. Он не берет в этот момент, когда ему говорят про бомбу в голове биографию каждого из 121 пассажира или 126.
С. Бунтман
―
Это очевидно. Но значит он летит соответственно коду, своей выучке, логике и желания спасти самолет.
А. Венедиктов
―
Нет претензий к пилотам и не может быть. Которые оказались в этой ситуации…
С. Бунтман
―
Вот к чему это, у меня вообще претензий к пилотам нет. Почему молчат пилоты…
А. Венедиктов
―
А что они вам скажут. То, что им сказали – вы знаете. Более того, если что-то сказал Вильнюс или руководство компании, все равно решение принимает КВС - капитан воздушного судна. Исходя из той степени угроз, которые существуют. И, на мой взгляд, решение о спасении жизней пассажиров в этой кабине пилотов было абсолютно правильным. А если там еще действительно не поднимали истребитель, я оговорку делаю и не угрожали в отличие, кстати, от пилота Белавиа тогда, то есть не было этого фактора. Мне кажется, что претензии уж к пилотам точно надо снять. Они были обмануты угрозой бомбы, они были проманипулированы этим самым. И они приняли такое решение. И нельзя сказать, на мой взгляд, что это решение неверное. Потому что у тебя на борту 126 пассажиров и 7 членов экипажа. Или 5. И им угрожают. И вот инструкция – это спасение пассажиров.А.Венедиктов: Я летал Белавиа и продолжал бы летать, это хорошая компания. Она стала жертвой разборок
С. Бунтман
―
Напоминаем вам, что у нас есть для вас предложение. Книга про Ежова отличная Никиты Петрова и Марка Янсена. Отличная книга.
А. Венедиктов
―
shop.diletant.media.
С. Бунтман
―
И два номера «Дилетанта», которые могут к этому примыкать. Встретимся через 10 минут. А тот, кто говорит, что избегаем тяжелых для страны вопросов – задайте его ровно в 12.11.
А. Венедиктов - 13.11. 12
―
это когда ХАМАС из Швейцарии послал…
С. Бунтман
―
Господи, боже мой. Хорошо, разберемся сейчас.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Продолжаем. Страшного вопроса так и нет. Ну, ничего, я подожду. У нас еще есть 49 минут. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Вот сейчас я послушал объяснение Александра Григорьевича. Все-таки чего там на пилотов кивать, еще на кого-то? Тут один человек, наверное, все-таки ответственный за это дело.
А. Венедиктов
―
Ну конечно. Очевидно, что история с бомбой была придумана. Мы видим это по неряшливым объяснениям белорусской стороны. Вы знаете, все-таки когда ты работаешь школьным учителем истории, ты всегда получаешь ответы от учеников, почему не выучил: пожар во флигеле был и так далее. Они неряшливые эти объяснения. И понятно, что вся эта история на совести президента страны Александра Григорьевича Лукашенко. Давайте подведем итог на сегодняшний день. Ему нужно было достать оппонента.При этом, как вы понимаете, у него есть два ужастика. Он же понимает, что Запад его свергать не будет, что спецназ из морпехоты туда… Он не Норьега. Не бросится спецназ пехоты морской из посольства США в Минске его арестовывать, нет. Есть две угрозы его власти: одна угроза – это Россия, другая угроза – это протесты; его внутренние белорусские протестные улицы. Россию – мы берем заложника Бабарико и тем самым начинаем торг, а в протесте мы берем заложника Протасевича, человека, который связан с «Нехтой», с медиа, которое имело 2 млн подписчиков во время событий (сейчас 1 200 000), которое действительно интегрировало информацию про протесты. Вот вторая история.
Вот он так понимает, как надо менеджировать угрозы – надо сажать людей, за которыми, за Протасевичем, как он считает, стоит протест и Запад, за Бабарико стоит Россия. Ну вот. Вот, собственно, говоря мой анализ таков. Поэтому все действия по самолету компании «Ryanair», безусловно, шли с одобрения Лукашенко. Конечно, его разрабатывали спецслужбы. Я имею в виду эту историю. Они доложили президенту Лукашенко, и, конечно, Лукашенко дал на нее добро. Без него там мышь не пробежит. Вот вся история, если говорить об ответственности. И поэтому такие объяснения, как ХАМАС из Швейцарии не так выставил время. Ну, слушайте.
Я тут своему товарищу – сами догадаетесь кому – сказал, что а вы не хотите перенести саммит Байдена с Путиным из Швейцарии? Там ХАМАС. Я боюсь за них.
А.Венедиктов: Есть две угрозы власти Лукашенко: одна угроза – это Россия, другая – протесты
С. Бунтман
―
Ужасная страна. Как Байден-Путин? Обрисовывается что-то там все-таки или уже давно понятно, что там может быть?
А. Венедиктов
―
Понятно. Главной темой будет стратегическая безопасность. В нашем понимании это называется разоружение или контроль над вооружениями. Главный визави – это не министры, не Блинкен с Лавровым, а секретарь Совбеза Николай Патрушев и помощник президента Байдена по нацбезопасности Джек Салливан. Они будут обсуждать вопросы контроля над вооружением гиперзвуковым, над выводом (или невыводом) в космос, над ядерной иранской программой. Вот сейчас пытаются заключить соглашение о возврате США и Ирана в ядерную программу до встречи. Но может получиться.Напомню, что перед встречей будет саммит НАТО, где Байден сверит часы с европейскими своими союзниками (Евроатлантическая солидарность). Поэтому главной темой будет контроль над вооружением и распространение оружия массового поражения.
Второй темой будет Украина. Это такая зона очень болезненная. Я уже говорил, что Путин в Украине воюет не с Украиной, а с Америкой, в его понимании. То есть влиянием коллективного Запада, коллективной Америки перед границами России. Поскольку Украине отказано сейчас в ПДЧ таком, привилегированном соглашении с НАТО, пактом таким, то это такой подарок Путину, безусловно перед встречей. Американцы выступили против.
Но при этом американцы неоднократно заявляли… Когда я говорю «американцы», я имею в виду администрацию Байдена. Администрация Трампа могла занимать другую позицию, а администрация постБайдена будет занимать, может быть, третью позицию. Она очень жестко стоит на неприкосновенности нынешних границ по Минскому соглашению. Поэтому я думаю, что угроза войны отступила. Собственно, я не сильно в нее верил, но допускал. Война я имею в виду танки пошли, вот это, самолеты полетели.
Поэтому Украина будет, безусловно. Будет Иран, конечно. Будет Северная Корея, но это в рамках контроля над вооружениями. Ну и немножко, наверное, поговорят про свободу и права. Ну, наверное. Даже сомнения нет. Чтобы потом выйти к прессе и сказать, что поговорили. Я просто помню, как к Женеве готовился Горбачев. И я читал его воспоминания. Ну, приблизительно то же самое. Не прошло и 36 лет. Вернулись на те же круги.
С. Бунтман
―
Да, замечательное было замечание от Дива, а также дивное замечание от Дива, что в Швейцарии неточное время.
А. Венедиктов
―
Да. Вы ж знаете, швейцарские часы ненадежные.А.Венедиктов: Это можно сдерживать, но полностью предотвратить это нельзя. Это трагедия
С. Бунтман
―
Конечно. Одни ходики одно показывают, другие ходики – другое. Дальше. Здесь все ерзают на стульях очень многие и говорят: «Ну позвоните в Сочи. В Боливию позвонили, а в Сочи не можете позвонить узнать, что там было?»
А. Венедиктов
―
В Сочи не могу позвонить. Смотрите, мы пока не видим вообще появление обоих президентов. То, что уже вам говорится, что переговоры закончены, они же не закончены, как вы догадываетесь. Поэтому звонить можно и нужно тогда, когда ты понимаешь, что ты можешь получить итоговую информацию, а не быть надоедливым собеседником: «А что, ничего нет? Ну я тут постою». Это неправильно. Это непрофессионально. Сначала появится какой-нибудь официальный релиз, а потом можно звонить (это чтобы вы понимали, как идет работа): «Слушай, а что имелось в виду – вот эта запятая, которая там? А там же тире обычно».
С. Бунтман
―
Где здесь водяные знаки.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Но просто работа такая. Так не делается. Позвонить и чего? Скажут: «Все хорошо. Обо всем договорились». Ну…
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Ничего судьбоносного там не случилось. Вот это я вам могу сказать. Иначе бы я знал.
С. Бунтман
―
Слушай, перейдем все-таки к долгожданной вакцинации. Вот здесь тут пока все какие-то утечки, от которых отказываются; заявления, которые опровергают про обязательную вакцинацию когда-нибудь. Вот Макрон взял и сказал, что может быть у них вакцинация.
А. Венедиктов
―
Допустил.
С. Бунтман
―
Допустил он такую ситуацию.
А. Венедиктов
―
Макрон допустил вакцинацию отдельных категорий населения. В Российской Федерации существует документа – Постановление Правительства от 1999 года, в котором прямо указано, что отдельные категории населения, имея в виду отдельные профессии (внимание, не по гендерному признаку, не по возрастному признаку, а отдельные профессии), при исполнении отдельных профессий нужно определенным образом вакцинироваться. Это обязательно. Грубо говоря, я когда пошел в школу, я помню, я сдавал про туберкулез справку и вакцинировался от гриппа всегда.
С. Бунтман
―
Калой написал очень подробно.
А. Венедиктов
―
Калой написал, но сейчас надо говорить про это.
С. Бунтман
―
Он написал очень подробно, что это должно регламентироваться очень здорово и подтверждаться.
А. Венедиктов
―
Это регламентируется Постановлением Правительства Российской Федерации. Ничем больше оно не подтверждается. Вот если, грубо говоря, вы работаете в образовательной или медицинской сфере, или в сфере социального работника, то Постановлением Правительства Российской Федерации может потребоваться обязательная вакцинация, например, от разных болезней – от гриппа, от туберкулеза, включая ковид, например. И это просто будет Постановление или на основе этого Постановления ныне существующего будет выпущено распоряжение Росэпидемнадзора. И тогда вопрос про исключения.А.Венедиктов: Заложники – это товар, который имеет цену. Цена то растет, то падает
То есть я работаю в сфере, условно, образования, я школьный учитель. Вводится решением Роскомнадзора на основании Постановления Правительства, вот я не могу идти к детям, если я болен каким-то заболеванием, мне нужно либо провериться, либо вакцинироваться. Ну, понятно.
С. Бунтман
―
У тебя миллион противопоказаний, например.
А. Венедиктов
―
Ну да. Вот эти вопросы должны регулироваться – противопоказания так называемые медицинские. А других не будет. Поэтому когда мы говорим об обязательной вакцинации, нужно понимать, о чем мы говорим, потому что в ином случае это дискриминация и мы вряд ли на нее пойдем. И делать апартеид – сомнительно. А вот то, что отдельные категории служащих, которых могут по способу их работы, по их профессиональным признакам заставить вакцинироваться от разных болезней… Кстати, список-то уже есть. Просто добавят туда эту историю. Я считаю, что это может случиться. Макрон говорит то же самое, собственно.
С. Бунтман
―
Макрон то же самое говорит, да, я читал. Здесь достаточно много упоминают новое законодательство о новой регламентации банкротства. Мне кажется, это лучше спросить у Калоя Ахильгова, лучше его попросить сделать у себя в передаче «Был о правах». Но у меня какое-то подозрение, что говорили. Но давайте обращайтесь туда. Я со своей стороны завтра скажу Кузнецову, например. Вот так вот.Как заявление президента Польши повлияет на российско-польские отношения и отношения между Россией и Западом?
А. Венедиктов
―
Никак, потому что они очень плохие. Я имею в виду российско-польские. Вообще, мы же понимаем с вами, что заявления политических лидеров носят политический, а не юридический характер. Ну и рассматривать их надо с точки зрения политического характера. А как заявление Александра Лукашенко то или иное повлияет? А как заявление верховного комиссара по беженцам повлияет? Это же все сигналы. Сигнал а) для своего народа и б) для своего визави. Вот и все.А как заявление президента Путина повлияет? Сегодня такое будет заявление, завтра будет другое заявление. Смотрите, как мягко Путин сказал про самолет. Он сказал: «А это все эмоции». Но это правда эмоции. Тут спору нет. Но, помимо всего прочего, это еще характеризуется компанией «Ryanair» как акт воздушного пиратства, так на секундочку. Но это все эмоции.
А теперь, кажется, надо идти в суд. И поэтому уголовные дела возбуждены в Литве и в Польше, и поэтому к польскому уголовному делу, как я понимаю, присоединилась ФБР. И еще присоединятся, наверное, службы тех стран, где пассажиры… Не забывайте, пассажиры могут подать в суд, потому что они сидели 7 или 6 часов под охраной вооруженных людей, потому что ими манипулировали, у некоторых сорвались их планы, и они будут подавать в суд на возмещение.
К кому будут подавать в суд? К ХАМАСу? К Швейцарии? Нет, к Минску. Или к компании «Ryanair», которая будет перекладывать вот эту ответственность на Минск. Это все впереди судебные дела. Чтоб у вас не было сомнений. И самые болезненные дела будут, если Белоруссия не сможет доказать, что она поверила в эту бомбу. И если будет понятно, что это имитация уже в уголовном расследовании, то я считаю, что это очень опасно для Белоруссии.
С. Бунтман
―
Честный человек пишет: «Ходя слухи, что Сапега – это проект ФСБ. Именно она уговорила Протасевича сесть на тот самолет».
А. Венедиктов
―
И что? Она внучка того самого Сапеги, который в 1608 году подошел к Москве. Слухи ходят.
С. Бунтман
―
Яна Сапеги, да?А.Венедиктов: В «Единой России» люди неподконтрольные, которые не ходят строем и не голосуют, не ценятся
А. Венедиктов
―
Ну да. Слухи ходят.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
А ходя слухи, что на самом деле Лукашенко – это проект ЦРУ, и все это он сделал для того, чтобы ослабить Москву.
С. Бунтман
―
Дискредитировать Путина?
А. Венедиктов
―
Да. А еще ходят слухи, что аптека за углом открыта. Но вот это точно, это не слухи.
С. Бунтман
―
Я был, я знаю. Я ее знаю.
А. Венедиктов
―
Сапегу или аптеку?
С. Бунтман
―
Аптеку. Сапегу не знаю, нет. Еще здесь один вопрос, такой нюанс: «А если б Сноудена нашли у Эво Моралеса, что бы было?»
А. Венедиктов
―
Не знаю. Трудно сказать, потому что он на тот момент не был в Интерполе. Но сейчас я вам скажу, откуда слух-то пошел. Вы сейчас хорошо сидите? Те, кто едет, притормозите и припаркуйтесь к обочине. Кто запустил слух, что в самолете либо Моралеса, либо Мадуро, который тоже летел, но летел он в Минск, поэтому его никто не сажал… Я все изучал, Сереж.
С. Бунтман
―
И вечный Минск.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Сноудена знаете, кто запустил?
С. Бунтман
―
Кто?
А. Венедиктов
―
Ассанж. Вот оно как карты сходятся. Запустил Ассанж – он это потом признал, – чтобы специально вызвать подобную реакцию. И посол Боливии в Москве заявил о том, что Боливия выразила протест Ассанжу. Поэтому я не знаю, что было бы. Понятия не имею.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Но я еще раз напомню, что Австрия а) не входит в НАТО, б) Австрия не сажала самолет, самолет сам выбрал Вену, мог лететь в дружественную Сербию, если б ему нужна была заправка, кстати, между прочим, например. Поэтому не знаю. А если бы самолет упал? Ну что мы гадать будем?
С. Бунтман
―
Если кит налезет на слона.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Во всяком случае, у нас такая ситуация. Какая есть, такая и есть. Скажи мне, пожалуйста, вот отказ Поклонской пламенный избираться – это что такое?
А. Венедиктов
―
Смотрите, я думаю, что в «Единой России» люди неподконтрольные, которые не ходят строем и не голосуют – они не ценятся. Мы видим, что два депутата, которые яркие, не всегда совпадают с позицией партии – это Наталья Поклонская и Оксана Пушкина – они не выдвигаются кандидатами снова в депутаты. Нужны солдатики, понимаете, чтобы они маршировали по указке.Я знал о ее проблемах. Когда она была здесь, мы с ней про это говорили. Ей наверняка предложат какую-нибудь работу в исполнительных органах власти такую незначительную. Не бросят девочку за ее крымские подвиги. Но то, что она, пользуясь депутатской трибуной, озвучивала позиции, которые не совпадали с точкой зрения руководства даже не скажу «партии», администрации президента – это факт. Вот она лишится мандата.
А.Венедиктов: Путин в Украине воюет не с Украиной, а с Америкой, в его понимании
С. Бунтман
―
Здесь еще вопрос был про выборы и про праймериз «Единой России». Это я перенесу туда. Не вызывает ли это подозрения о чистоте электронного голосования?
А. Венедиктов
―
То, что делает «Единая Россия», не имеет никакого отношения к системе электронного голосования, к дистанционному электронному голосованию, к платформе, которую делает Москва. Нас там нет. Их там нет. Москвы, московской системы там нет. Они голосуют как-то по-своему.
С. Бунтман
―
Мы с вами продолжим и перейдем к последней части нашей программы через 5 минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Продолжаем наблюдать. Ну не надо так возмущаться. Ну, оговорился человек. Манчестер Сити. Все, выяснили. «О новой башне СПб», - пишет НВПР
А. Венедиктов
―
Мне очень нравится тема вообще урбанистики. Она безумно интересная. Я понимаю, что тема с башней – это тема локальная и петербуржская. Но тем не менее вообще тема соотношения сохранения, консервации, развития, изменения в городской среде мне кажется очень интересной. Я думаю, что питерская редакция будет устраивать дискуссии по этому поводу – по поводу башни. А мы будем устраивать дискуссии по поводу отношения внутри города к урбанистике. Но мне кажется, что это очень интересно, потому что это серьезная такая вещь, как люди воспринимают свой город, свое обиталище. Это вообще в мире проблема. Поэтому тема интересная.
С. Бунтман
―
Андрей Буран спрашивает: «Когда перестанете наблюдать и начнете действовать?» Когда перестанем быть журналистами, Андрей Буран.
А. Венедиктов
―
Действовать – это дело политиков и активистов.
С. Бунтман
―
Вот в вашем, наверное, понимании.
А. Венедиктов
―
Наше действие находится за этим столом. Если вы не понимаете, что мы сейчас действуем, рассказывая вам, анализируя, предоставляя вам информацию, разные точки зрения, значит, вы это не понимаете, значит, вы останетесь со своим непониманием. Наше действие - здесь и более нигде.
С. Бунтман
―
Дальше еще у меня про выборы вопрос. Дело в том, что тут то, что я говорил в начале, то, что ты отрицал, что эти праймериз «Единой России» вообще ничего не показывают…
А. Венедиктов
―
Не, не, не. Я не про это.
С. Бунтман
―
Насчет того, что есть электронное голосование.
А. Венедиктов
―
Не-не, они не связаны с платформой, с системой электронного голосования в Москве. Потому что система электронного голосования в Москве требует определенных параметров, подтвержденных кабинетов личных. И не только в Москве, кстати. И вторая система тоже. Поскольку я не слежу за этим, праймериз той или иной партии (или «Единой России» в данном случае) – это вопрос мобилизации, тренировки, как правильно говорил у нас Григорий Юдин вчера, посмотрите, электората этой партии, измерения. И это интересно тем, кто является избирателем или избираемым вот этой партии, ну или наблюдателем.Я вот смотрю, например, дико смешное было предложение всем противникам «Единой России» зарегистрироваться на праймериз и проголосовать против одиозных фигур типа антисемитов, типа Петра Толстого вот этого и поддержать на праймериз «Единой России» каких-нибудь других людей. Такое «умное голосование» внутри праймериз «Единой России».
С. Бунтман
―
А почему бы и нет? Кстати, хорошая идея.
А. Венедиктов
―
Была такая. Но она поздно, видимо, людям пришла.
С. Бунтман
―
Жалко, жалко.
А. Венедиктов
―
Но можно было воспользоваться.
С. Бунтман
―
По-моему, ведь не только члены партии там.
А. Венедиктов
―
Не, не, не. Ты регистрируешься на каком-то сайте, по-моему. Можно было и это использовать. Струмент.
С. Бунтман
―
Да. Не отходя от компьютера. Desert Pam, спасибо, что вы напомнили. Я обещал потом задать ваш вопрос, который связан с Лукашенко и Россией. Можно ли считать тузом в рукаве у Лукашенко вопрос признания Крыма?
А. Венедиктов
―
Да нет. Да плевать Путину. Хотя это аккуратненько пробрасывается. – «Ладно Крым. Что ж ты Абхазию признать не можешь?» Ну, признает Лукашенко Крым. И что? Да ему легко. Сегодня признал, завтра не признал, послезавтра – «вы меня не так поняли». Вы чего, Александра Григорьевича не наблюдаете на протяжении 25 лет? Не имеет значения. Вот он сейчас выйдет и скажет: «Я решил признать вот это, то-се, пятое-десятое». Ну… Что изменится?
С. Бунтман
―
Ну да. Вернемся к выборам. Экстремистский закон с его дополнениями каким образом будет влиять на регистрацию-нерегистрацию?
А. Венедиктов
―
Очень легко, потому что теперь у власти и даже у конкурентов может быть этот инструмент. Они находят какой-нибудь твит в поддержку какого-нибудь митинга и снимают конкурента с выборов, которого пропустила почему-то администрация. Можно сделать и так. Можно просто находить у людей опять же в городе Томске. Вот мы знаем, там довольно сильная оппозиция.– «Подождите-подождите. Не-не, вы все хорошо собрали. Вы подписи хорошо собрали, вас выдвинула партия Зеленые. Но, вы знаете, закон есть закон. Вы в 2019 году написали в Фейсбуке, что вы поддерживаете господина Навального, а он экстремист. Статья закона говорит о том, что вы не можете избираться в течение 3 лет. Мы бы рады вас зарегистрировать, но закон есть закон». Ну, идите в суд. Суд вас не поддержит, потому что закон принят и, наверное, будет подписан президентом Российской Федерации. Ну и все. Это не легитимный, но легальный инструмент для снятия с выборов. Вижу, как, скажем, в каком-нибудь округе какой-нибудь Омской области какой-нибудь ЛДПР говорит: «О, а мой противник-то коммунист в свое время писал, что надо выходить 21 апреля на площадь».
С. Бунтман
―
22 апреля, 7 ноября.
А. Венедиктов
―
Нет, 21 апреля был митинг, вот сейчас.
С. Бунтман
―
А, 21 апреля.
А. Венедиктов
―
Я же не просто так сказал. Кандидат от КПРФ идет в суд и снимает его на законном основании.
С. Бунтман
―
Задумался тут у нас один из чатлан. Станислав Х: «Сколько же судов нужно провести, чтобы признать всех сторонниками экстремистов?» Нет, тех, кто мешает.
А. Венедиктов
―
Тех, кто будет выдвигаться. Зачем же всех? Вы же знаете, что, например, когда человек выдвигается, он декларацию свою должен предоставить. Предположим, ЦИК решит: «А давайте с учетом нового закона в строке о декларации кандидата: поддерживали ли вы публично митинги 23 января, 31 января, с фонариками выходили?» И все. Да-нет. А дальше проверка.
С. Бунтман
―
«В “Новой газете” была любопытная публикация о праймериз “ЕР”, - Букреев пишет. – Бюджетников не только заставляют регистрироваться, но и получают доступ к их паролям на сайте Госуслуг».А.Венедиктов: Наше действие - здесь и более нигде
А. Венедиктов
―
Да, есть такая история. Я читал эту статью. Не получают доступа, потому что код приходит на личный телефон, ну аппарат. Ну, послушайте. Чуть внимательнее.
С. Бунтман
―
Мне кажется, что это пугалки для лохов.
А. Венедиктов
―
У нас же была история, когда у нас космонавт голосовал с орбиты, оставив дома телефон. А код с введением пришел на домашний телефон.
С. Бунтман
―
На телефон, который дома, да?
А. Венедиктов
―
Да. Бедная жена в ЦУПе. Полицейской машиной везли в ЦУП. Она диктовала ему в момент сеанса связи код. То, что касается праймериз «Единой России», там все может быть. Я эту систему не знаю. Я могу отвечать вам за систему московской платформы. Там это невозможно.
С. Бунтман
―
«Обращался ли кто-нибудь, - Виктор спрашивает, - в Конституционный суд по поводу конституционности закона, имеющего обратную силу?»
А. Венедиктов
―
Нет. Это может сделать либо 1/5 часть депутатов, которая этого не сделала пока, либо… Во-первых, закон еще не вступил в силу. Это раз. Во-вторых, либо пострадавшие уже от этого закона. Вот если, грубо говоря, Н.Н. был снят на этом основании или не допущен, он должен идти в суд. Я не помню, должен ли он пройти обычные суды. Сереж, нет, по-моему, сразу в Конституционный.
С. Бунтман
―
Нет, проходил я.
А. Венедиктов
―
Проходил суды обычные, да? Значит, он должен пройти два суда, потом обратиться в Конституционный, если он лично пострадал.
С. Бунтман
―
Там был протестный отдел в двух инстанциях.
А. Венедиктов
―
Все равно это время.
С. Бунтман
―
Да, это время.
А. Венедиктов
―
Поэтому обратиться в Конституционный суд, по-моему, пока невозможно. Закона нет, во-первых. Он не подписан президентом.
С. Бунтман
―
Ну да. Здесь Ч. Мамба пишет (Черная Мамба, судя по всему): «Моя подруга стоматолог так и голосовала – ее начальник попросил пароль от Госуслуг».
А. Венедиктов
―
Это уголовка вашему начальнику, вообще-то.
С. Бунтман
―
Да. Тем более, если он стоматолог. Уголовка точно совершенно.
А. Венедиктов
―
Вот это просто. Просто заявление в прокуратуру. Не в полицию, в прокуратуру.
С. Бунтман
―
Ну да. Дальше. Я бы хотел еще вот что спросить. Вот помимо выборных законов, есть еще всевозможные документы и распоряжения о том, что адвокатам нельзя вносить телефоны, нельзя вносить диктофоны.
А. Венедиктов
―
Они думают, что они никогда не сядут, эти депутаты, голосующие за этот закон. Посмотрите, сколько сидит губернаторов (15), вице-губернаторов (уже на сотню), мэров, депутатов различных уровней бывших, сенаторов. Стреляете себе в ногу.
С. Бунтман
―
Замечательный вопрос. «В 2013 году Навальный получил подписи членов “Единой России”. Что с ними будет теперь по закону?», - спрашивает Сергей.
А. Венедиктов
―
Это очень легко. Закон ограничивает содействие 3 годами. Таким образом, только с 18-го года. Они проскочили. Хотя очень не хотели сдавать подписи именно потому, что говорили: «Что с нами будет? Нам когда-нибудь припомнят». Это правда. Но если говорить строго по закону, то только с 18-го года.
С. Бунтман
―
Когда у нас начинается избирательная кампания?
А. Венедиктов
―
Указ президента будет где-нибудь 16-го – 17-го, 17-го – 19-го июня, в эту 4-дневку.
С. Бунтман
―
То есть практически через 2 недели, да?
А. Венедиктов
―
Да. Через 3 недели, да.
С. Бунтман
―
А ты знаешь, я не слышал вчера, например, заявление Жириновского на радио «КП».
А. Венедиктов
―
Вы туда звоните, это называется? Ну, идите на радио «КП» и там спросите.
С. Бунтман
―
Нет, может, он что-то важное. Я не знаю.
А. Венедиктов
―
Может быть, ты слушаешь радио «КП», я ж не знаю.
С. Бунтман:
―
«Спросить про Тихановскую. Почему ее убрали из розыска?»
А. Венедиктов
―
У кого спросить?
С. Бунтман
―
Это меня Полсен. Я спрашиваю.
А. Венедиктов
―
А в каком она была розыске – в российском, в белорусском, в интерполовском? Понимаете? Но если она была в русском и ее убрали из русского, это речь идет о том, что идет игра с двух рук, о чем я вам и говорил, что батьку надо слегка попугивать. Он нас попугивает, а мы его попугиваем. Я же вам про это говорил. Это же заложничество. Это торговля. Еще раз, заложники – это товар, который имеет цену. Цена то растет, то падает. – «Ах ты так? А мы вот так. Не понравится тебе вот так? А мы вот так. Ты нам вот тут камешек бросил, а мы тебе на ту чашечку весов камешек бросим».Но это надо уточнять, на самом деле, почему она появилась и почему она снималась. Я помню, была какая-то история вокруг ее появления. А, эта история была такая. У нас союзное государство юридическое. И то, что вносится одним из членов союзного государства (Россией или Белоруссией), то автоматически встает на оба государства. Я помню, я же спросил кого-то в Генеральной прокуратуре, и мне было сказано, Россия не вносила ее. А почему она исчезла, я не знаю. Я не знаю процедуру. Это точно, это база союзного государства. Вот что это такое.
С. Бунтман
―
Вообще, интересно, конечно. Если этого не делают, то это легко можно сделать. Можно куда-нибудь внести в базу розыска, а потом самим и изъять оттуда.
А. Венедиктов
―
И вынести.
С. Бунтман
―
И дискредитировать очень многое можно.
А. Венедиктов
―
Но надо смотреть протокол внесения и вынесения. Не готов сказать.
С. Бунтман
―
Про башню мы уже говорили.
А. Венедиктов
―
А что про башню-то? Что хотят-то?
С. Бунтман
―
Сразу в вопросе: «Новая башня “Газпрома” высотой 703 метра».
А. Венедиктов
―
Да, 703, подтверждаю. Это проект проекта. Это даже не проект еще. Знаете, как кандидат в кандидаты. И понятно, что надо смотреть, как она вписывается в среду, и как вокруг нее строится инфраструктура. У нас, кстати, в «Утреннем развороте» у Нарышкин с Майерс было два человека: был сторонник, блогер, урбанист и был противник, Борис Вишневский, политик. Поэтому вы можете найти ипосмотреть.
Это было в пятницу, по-моему.
С. Бунтман
―
Вообще, кстати, интересно поговорить в программе «Среда» еще.
А. Венедиктов
―
Мы сказали уже Гершману посмотреть.
С. Бунтман
―
Сказали Гершману, да?
А. Венедиктов
―
Понимаешь, он же должен посмотреть. Он же не болтун, который картинку увидел с одной точки. Он же серьезный парень. Ему надо тоже все исследовать.
С. Бунтман
―
Я бы вернулся еще к истории, которую нельзя забыть и которая, в общем-то, обрастает и подробностями и, главное, соображениями по ее поводу. Это история казанского стрелка.
А. Венедиктов
―
Я вчера была в одной из программ ютюбных на «RTVI» по просьбе Сергея Шнура. И там задали этот вопрос. Я над ним думал. Сейчас ищут виноватых. Понятно, Следственный комитет ищет виноватых. Скорее всего, это будет директриса, школа в целом. Понятно почему. Тут уже в публичном поле сказали, что родители не хотели скидывать деньги на охрану; давайте поставим Росгвардию; нет, давайте не ставить Росгвардию.За 7 лет последних таких случаев с применением огнестрела и с жертвами было всего 4. Я говорю «всего 4», потому что давайте пооперируем большими цифрами. 40 тысяч школ, считайте 300 дней учебных, считайте 7 лет. Вот количество. Это можно сдерживать, но полностью предотвратить это нельзя. Это трагедия. Вот нельзя. Предотвращают это, наверное, случайно. Мы не знаем. Ходит человек свихнувшийся и его что-то останавливает.
Я хочу сказать, что, например, вот говорят, там не было охраны. Вот этот стрелок казанский, этот урод свихнувшийся, он же за час до расстрела пришел в школу, и его вахтерша не пустила – он чужой. Но когда он идет с оружием, направленным тебе в живот… Она успела только нажать кнопку. Надо сказать, что он выстрелил до входа в школу, уже положил там одного человека прям на крыльце. То есть уже началось. Как вы это остановите? Либо ставить туда полицейский наряд. Рамки? Ну, рамки. Рамки отпугивают. Но вы представьте себе, что за 10 минут в школу должно войти 1100 человек через эти рамки. Каждый ребенок звенит – у него ключи, у него бутерброды в фольге.
С. Бунтман
―
Это невозможно.
А. Венедиктов
―
Невозможно, особенно зимой. Но рамки сдерживают. Мало ли, да? Они уже стоят. Пусть стоят. Но надо понимать, что это стечение обстоятельств. Виноват этот парень. Больной он, не больной – ответственность на нем. Можно говорить: а, родители не увидели; а, школа не заметила; а, не надо было эту женщину, а надо было рослого росгвардейца. На сколько там, на 20 тысяч рублей рослого росгвардейца, взрослого мужика? Ну да. А, родители не сдавали деньги. А, у нас указы президента не выполнены.Такие случаи будут повторяться. Какие из этого делать выводы? У вас 658 тысяч выпускников 11 класса в этом году, миллион 9-классников. Ну вот статистика такая. Не надо искать виноватых. Конечно, надо обустраивать, проверять.
А.Венедиктов: Я вполне верю, когда Лукашенко говорит, что я хочу суверенитета
С. Бунтман
―
Но найти стрелочника и успокоиться.
А. Венедиктов
―
Нет, самое главное, совершенно верно, Сереж – это не успокаиваться, найдя стрелочника. Вот, собственно, мой пафос к этому. Ну что, человек возомнил себя богом. Ну, с точки зрения нормы он больной. Он сошел с ума. Он сумасшедший. И выпуск был миллион человек в год, когда он выпускался. Вот он один из миллиона.
С. Бунтман
―
У меня еще сейчас вопрос. Я вернусь к голосованию и Госуслугам, потому что здесь: «Какой код? Я вхожу каждый день на Госуслуги». Код при голосовании.
А. Венедиктов
―
Да, конечно.
С. Бунтман
―
А не при том, что вы входите на Госуслуги.
А. Венедиктов
―
Код при голосовании. То есть вы входите, и на ваш личный телефон, номер, который зафиксирован, где бы вы ни были приходит специальный код, чтоб вы смогли проголосовать. Я не говорю о праймериз «Единой России». Вы слушайте, что я говорю.
С. Бунтман
―
Это же не выборы. Это же опрос, на самом деле.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Дело в том, что код действительно приходит. И я получал код.
А. Венедиктов
―
Я тебе говорил, у нас с космонавтом была проблема.
С. Бунтман
―
Ну да, это мы помним. А так-то там есть свои способы защиты, способы, которые ты выбираешь.
А. Венедиктов
―
Это я вам позову. Придет человек, который 10 раз вам объяснит и скажет, как, чего и почему и какие защиты.
С. Бунтман:
―
«Опасность представляют уже взрослые дети. Сделать 2-3 выхода, младших пропускать, как сейчас, старших тщательно…». Слушайте, Сергей из Мытищ…
А. Венедиктов
―
Вы вообще представляете себе школу обычную, нет, когда идут перед уроками?
С. Бунтман
―
Да. Но вот в разных школах по-разному делают. Некоторые не пускают за периметр просто вообще посторонних.
А. Венедиктов
―
Мы же говорим о входе перед первым уроком.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Так его и не пустили, когда он шел в толпе.
С. Бунтман
―
Ну да. Он пошел и прорвался.
А. Венедиктов
―
А дальше он с оружием прорвался. С оружием.
С. Бунтман
―
Ну да. На крыльце вроде убежал человек.
А. Венедиктов
―
Он был ранен.
С. Бунтман
―
Ранен был, да.
А. Венедиктов
―
Он жив, но он ранен. В больнице.
С. Бунтман:
―
«А как быть с городскими камерами, которые типа городская безопасность?»
А. Венедиктов
―
А вы его видели?
С. Бунтман
―
Стрелок шел открыто с ружьем.
А. Венедиктов
―
Да. И навстречу ему шли люди. А он здоровался с ними. Да. И?
С. Бунтман
―
Ну, мало ли, Иван Топорышкин пошел на охоту.
А. Венедиктов
―
Не, секундочку, человек идет. И? Потом это все видно. У вас миллионный город.
С. Бунтман
―
Но, вообще, это интересно, когда человек идет с оружием.
А. Венедиктов
―
Давайте сделаем виноватыми тех прохожих, которые никуда не позвонили.
С. Бунтман
―
Вообще, это интересно, что они не позвонили. Но виноватыми бы я их не делал.
А. Венедиктов
―
Ну вот. Так я и говорю, там много всего. Поэтому такие общие рассуждения. Вот он шел по улице. Да, мы видели это на камерах, которые еще неизвестно чьи это камеры – городские или банка местного, или жилищного управления, или кого. Мы выступаем за что? За то, чтобы все было под камерами, правильно? Вот вы сейчас что сказали?
С. Бунтман
―
Я бы сказал одну вещь. Я бы сказал, Алеш, что как быстро все, вот я не знаю, как мусором, обрастает соображениями, домыслами, великими идеями, как все исправить завтра.
А. Венедиктов
―
Нет, я согласен, что это должно обсуждаться. В том числе камеры. Ну, давайте решим. Давайте набьем все города камерами, как это сделал Лондон. Давайте. Ну просто давайте решим. И давайте не будем тогда кричать про цифровой ГУЛАГ, про камеры в метро, про камеры в автобусах, право на прайвеси. Давайте. Это хорошая тема для обсуждения. Только весь вопрос в том, как в этом миллионном городе… Вот человек идет с ружьем. И что? Кто за этим смотрит? Вот как за этим смотреть? Сколько у вас камер?
С. Бунтман
―
Вот смотри, Георгий Гейн абсолютно в той же терминологии, которую мы применяем здесь очень часто в «Будем наблюдать», говорит: «Одно дело – вина, другое дело – ответственность».
А. Венедиктов
―
Я видел камеры. Вот идет женщина такая уже в возрасте навстречу этому парню, у которого в руках это ружье. У нее есть ответственность? Вот она прошла мимо. Он ей кивнул. Мы это видим. У нее ответственность есть?
С. Бунтман
―
Не знаю.
А. Венедиктов
―
Тут же очень важно не играть словами, на самом деле. То есть сначала создайте условия. Помните, когда в Москве взрывали троллейбусы, по израильскому опыту, в каждом троллейбусе, в каждом вагоне метро говорили: «Если вы видите пакет, просьба немедленно сообщить водителю». И две недели это было. Вы последний раз когда это слышали? А пакеты остаются. Да, в метро с этим попроще.
С. Бунтман
―
В метро объявляют, кстати говоря.
А. Венедиктов
―
Да. А вот в наземном транспорте – нет.
С. Бунтман
―
Ну и плюнули.
А. Венедиктов
―
Так а чья ответственность?
С. Бунтман
―
Помнишь, как в 99-м году проверяли все подвалы, подъезды?
А. Венедиктов
―
Да. Тебе тут же скажут – полицейское государство.
С. Бунтман
―
Самое главное, что оно не полицейское, оно какое-то милицейское, то есть безобразное. Ладно. Друзья мои, спасибо вам большое. Я всех зову в Куркино в 15 часов 5 минут.
А. Венедиктов
―
Оно не Куркино?
С. Бунтман
―
Куркино.
А. Венедиктов
―
Я все по-французски всю дорогу, всю жизнь – Куркино.
С. Бунтман
―
Но я проверю, хорошо.
А. Венедиктов
―
Куркино.
С. Бунтман
―
Да.