1. Косово 2. Последняя пресс-конференция Путина 3. Роман Рудаков - Одним словом - 2008-02-17

Е. БУНТМАН: Добрый вечер. В студии Евгений Бунтман. И уже через несколько минут начнется программа «Одним словом», которую мы проведем с Сакеном Аймурзаевым. У нас, как всегда, будет три темы. Сначала мы несколько отвлечемся от Косово, от нашей главной сегодняшней темы, отвлечемся и вспомним пресс-конференцию Путина – последнюю пресс-конференцию этого российского президента. И у нас в гостях будет наш коллега – корреспондент Андрей Гаврилов, который был на этой пресс-конференции и расскажет, что происходило по ту сторону, что происходило в кулуарах среди журналистов, про реакцию зала и так далее. Потом мы, разумеется, поговорим про независимость Косова, которая, безусловно, новость дня, новость недели и, может быть, новость года. И, наконец, персона недели. На этот раз мы выбрали Романа Рудакова – солдата, который скончался через полтора года после того, как ему нанесли побои в воинской части. А пока программа «Эталон».

«ЭТАЛОН»

Е. БУНТМАН: Добрый вечер. Это снова Евгений Бунтман в студии радиостанции «Эхо Москвы». В Москве 21 час и 10 минут. Ко мне присоединился Сакен Аймурзаев…

С. АЙМУРЗАЕВ: Добрый вечер.

Е. БУНТМАН: …который будет вести программу вместе со мной. И Андрей Гаврилов, который у нас сегодня будет в гостях.

А. ГАВРИЛОВ: Добрый вечер.

Е. БУНТМАН: Итак, я думаю, что сначала мы немножко передохнем от Косово. Весь день сегодня «Косово», «Косово», «независимость Косово». Немножко передохнем и вспомним событие, которое, может быть, стало бы и главным на этой неделе, если бы не другие, если бы не Косово то же самое.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну, событие эпохальное, раз в год. А такое, как в этот раз, последнее за восемь лет.

Е. БУНТМАН: Да.

СОБЫТИЕ НЕДЕЛИ

Е. БУНТМАН: Итак, событием недели для нас стала последняя пресс-конференция Владимира Путина, последняя масштабная пресс-конференция в качестве президента страны. Возможно, когда он будет премьером, вот как Путин поправлялся во время пресс-конференции: «Если народ окажет доверие Дмитрию Анатольевичу Медведеву, а тот, в свою очередь, окажет доверие мне, то тогда, может быть…»

С. АЙМУРЗАЕВ: Кроме одного раза. Лишь один раз Путин не оговорился, когда его спросили о портрете. Видимо, он настолько был увлечен вот этой темой, будет у него портрет Медведева или нет, что забыл сказать вот эту вот свою оговорку…

Е. БУНТМАН: Формулу, да.

С. АЙМУРЗАЕВ: Формулу «если того захочет народ». Но я сразу напомню средства связи: sms +7(985)9704545. Пишите нам свои сообщения, соображения, впечатления от этой пресс-конференции, даже если вы ее не видели, вы ее слышали, так или иначе, и уже многие разобрали на цитаты это выступление Путина. И звоните, через некоторое время мы будем разговаривать с вами.

Е. БУНТМАН: Я думаю, в первой части мы примем несколько звонков, и вопросы к Андрею Гаврилову в основном.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну да.

Е. БУНТМАН: 363-36-59, надо все-таки, наверное, напомнить.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, 363-36-59. А почему мы позвали Андрея? Потому что мы с Женей такие люди, которые не видели Владимира Владимировича Путина в прошлый четверг, мы смотрели на него по телевизору. Я так вообще не смотрел, я слышал по радио.

Е. БУНТМАН: Да, я смотрел почти целиком по телеканалу «Вести», который показывал это от начала до конца. Но я, правда, грешен, я до конца это не досмотрел. А вот Андрей был сначала. С 9 часов утра, да? Ты когда туда пришел?

А. ГАВРИЛОВ: Даже раньше. Где-то в половине девятого пришел. Я не только его слушал, но еще видел по двум огромным экранам, которые установлены были в Круглом зале Кремля. В общем, это было, да, действительно такое зрелище.

Е. БУНТМАН: Весь день с Владимиром Путиным.

А. ГАВРИЛОВ: Да, совершенно верно. В полпятого закончилось, если мне память не изменяет, без двадцати пять вечера.

Е. БУНТМАН: Да, да, да, без двадцати пять это закончилось. Ну, практически весь день. Что касается основным вопросов, ну, все, в общем-то, эту пресс-конференцию видели, если не полностью, как я, то хотя бы два часа по федеральным телеканалам. Но мне кажется, что самое интересное – это, наверное, даже… Ну, все уже обсудили, что Путин говорил, все эти «слюни, сопли», «шило в стенку», «раб на галерах» и так далее. Все, уже все обшутились. Мне кажется, что очень интересно, что происходило за кадром, потому что мне так показалось, что ни одного действительно острого вопроса, который вызвал бы у президента, скажем, раздражение или недоумение, или ему не хотелось бы отвечать на этот вопрос, таких вопросов не было. Да, давали слово иностранным журналистам. Да, давали слово многим… Вот Андрею, кстати, так слова и не дали.

А. ГАВРИЛОВ: Но не только мне, но еще и 900 журналистам, если не больше.

Е. БУНТМАН: Ну понятно, что невозможно успеть опросить всех. Но ты вот наверняка как порядочный журналист, как ответственный журналист тянул руку все время.

А. ГАВРИЛОВ: Да, совершенно верно.

С. АЙМУРЗАЕВ: А вот скажи, как это происходит, вот это очень интересно. Я один раз в жизни всего был на пресс-конференции Путина. Нас было не 1300, нас было 300 человек. То есть, в принципе, там близость к телу была с тобой несравнимая, конечно, я сидел в первом ряду. Но я мог тянуть все, что угодно – и голову, и руки, и ноги. Но меня не замечал, потому что Путин смотрит… «Не замечал» - смотри, безлично говорю. Он смотрит куда-то, и на нас показывал пресс-секретарь. Вот как происходит это в Кремле?

А. ГАВРИЛОВ: Так же было и в Кремле, за исключением, наверное, последних полутора часов, ну, может быть, даже двух, когда вопросы именно предлагал задать журналистам Владимир Путин. Но отмечу, что к моему удивлению ни одному журналисту столичному он не предложил задать вопросы, только выбирал регионы.

Е. БУНТМАН: А как это происходило? Он показывал пальцем, так водил пальцем, как учитель в классе: «Вот ты ответишь». Или как?

А. ГАВРИЛОВ: Процентов 70 примерно региональных журналистов либо пришли с такими небольшими табличками, на которых было написано название того региона, который они представляют…

Е. БУНТМАН: Но далеко же, наверное, не видно все-таки всех этих табличек. 1300 журналистов – шутка ли?

А. ГАВРИЛОВ: Ну я имею в виду, наверное, первые, может быть, семь – восемь рядов, которые еще можно было увидеть.

С. АЙМУРЗАЕВ: А ты на балконе сидел?

А. ГАВРИЛОВ: Нет, ни в коем случае, не на балконе. Я сидел на 6-м ряду, вот если смотреть из зала, правее президента.

С. АЙМУРЗАЕВ: А, слушай, там как…

А. ГАВРИЛОВ: И наш сектор, честно говоря, вот тоже я удивлялся, он фактически не был затронут. Первая девушка, которая получила право задать вопрос, это произошло примерно через 2 часа 10 минут, вот я обратил внимание. И то произошло все достаточно так удивительно. Она, как и все мы, в общем, пыталась обратить на себя внимание, она была из Северной Осетии и пришла с табличкой такой «Северный Кавказ», достаточно большой. Собственно говоря, она ее закончила делать уже буквально… готовить, дорисовывать что-то прямо перед пресс-конференцией, привлекая внимание тележурналистов федеральных каналов, которые к ней подходили и задавали, в общем, ей, как и некоторым другим, вопрос: «Ну что же вы хотите спросить у президента Путина?» - так интересовались. Но она сказала, что она хочет спросить по поводу ситуации на Северном Кавказе, по поводу развития событий в Ингушетии и прочее. Так вот, она тянула эту табличку 2 часа 10 минут, на нее никто не обращал внимания – то ли не видели, то ли что. И тут получилось так, что рядом с ней находились журналисты из Казахстана, были большие буквы «KАZ», и они ушли каким-то образом, они покинули пресс-конференцию.

С. АЙМУРЗАЕВ: А это можно вообще – просто встать и выйти?

А. ГАВРИЛОВ: Да, это можно было сделать. Но ставилось условие, что если вы это сделаете, вы больше сюда не вернетесь.

С. АЙМУРЗАЕВ: И вообще больше в Россию не вернетесь никогда, да.

А. ГАВРИЛОВ: Нет, ну речь шла о Круглом зале. Вы не вернетесь в Круглый зал. То есть вы можете пойти, допустим, выйти в эфир.

С. АЙМУРЗАЕВ: Прости за подробность, а выйти вот по другим каким-то, неэфирным нуждам, можно, и вернуться?

А. ГАВРИЛОВ: Нет. Как было сказано…

С. АЙМУРЗАЕВ: Умерла, так умерла.

А. ГАВРИЛОВ: Покинули место – до свидания, что называется.

Е. БУНТМАН: Вот Саша спрашивает нас: «Может быть, он знал, где кто сидит?»

А. ГАВРИЛОВ: На самом деле у меня вообще вот создалось ощущение - не знаю, как у кого, просто я поскольку лично присутствовал – что в первые часы, может быть, в первые полтора часа, вопросы были как-то оговорены. Потому что слово давали в основном журналистам так называемого президентского пула, то есть это те люди, которые постоянно…

Е. БУНТМАН: Ну которых он знает в лицо, да. Андрея Колесникова и так далее.

А. ГАВРИЛОВ: Да, которых он знает в лицо. Ну вот Андрей Колесников сидел во втором ряду, если мне не изменяет память, или в третьем. В общем, президентский пул разместился как можно ближе к телу гаранта конституции. А остальные, как говорится, кто успел куда, тот и съел.

С. АЙМУРЗАЕВ: Никаких билетиков, никаких номерков – ничего?

А. ГАВРИЛОВ: Нет, да там вообще происходил штурм. Вот я когда делал материал, вернувшись в четверг, я вот этот момент сравнил со штурмом Зимнего. Реально это началась какая-то неописуемая давка, поскольку…

Е. БУНТМАН: Крестьяне и матросы бросались на решетку, да?

А. ГАВРИЛОВ: Да, только в роли крестьян и матросов выступали телевизионные журналисты, фоторепортеры, пишущая пресса. Дело в том, что сначала всех предупредили. То есть вот я расскажу, где-то в полдевятого подошел я к Спасским воротам, собственно, вход через них… все это происходило. Была очередь примерно из 35 – 40 человек. Ну, так немножко мы померзли, в общем, небольшими группами пускали. Но с проходом там никаких особо проблем не возникло, то есть сотрудник Федеральной службы охраны, имея в руках такой достаточно большой манускрипт, где все фамилии 1360 журналистов были перечислены в алфавитном порядке, быстро нашел мою фамилию, сказал мой номер, посоветовал: «Обязательно его запомни, обязательно, парень, тебя еще спросят», - и прошли. Собственно, в основном время заняло ожидание, когда же откроют двери Круглого зала. И когда их открывали, несколько раз сотрудник службы охраны попросил: «Ребята, первыми проходят телевизионщики, потом все остальные». Но там началось такое, что какие там телевизионщики, там просто каждый, кто во что горазд, пытался пройти, пролезть по головам, как угодно, в общем.

С. АЙМУРЗАЕВ: И во сколько это вас пустили?

А. ГАВРИЛОВ: Ну мы вошли в 10 минут одиннадцатого. Тут же были заняты места и…

С. АЙМУРЗАЕВ: А он пришел в полдень?

А. ГАВРИЛОВ: Ровно в полдень он пришел, да.

С. АЙМУРЗАЕВ: Значит, два часа вы могли успокаиваться, настраивать свои фибры…

А. ГАВРИЛОВ: Да, выяснить, как можно записывать. Мало ли, кому-то там нужна была такая возможность. Отмечу, что пресс-конференция для иностранных журналистов переводилась на английский, французский, немецкий языки.

Е. БУНТМАН: Да, да, да, там показывали эти кабинки. С технической стороной понятно, как проходили, как садились…

А. ГАВРИЛОВ: Ну вот, честно говоря, у меня самое большое впечатление было от штурма дверей Круглого зала. Поскольку, если мне не изменяет память, там было три входа, и вот эта вот лавина… Тогда, в общем, не все журналисты подошли, но, в общем, было, наверное, прилично журналистов, даже не буду говорить, сколько, но…

Е. БУНТМАН: Значит, с этим разобрались. Был ли вообще какой-то ажиотаж такой…

А. ГАВРИЛОВ: По поводу задать вопрос?

Е. БУНТМАН: Мысленный ажиотаж – как, что, вот последняя пресс-конференция, последний раз собираемся в Круглом зале на такую масштабную пресс-конференцию. Вот такое было? Как региональные журналисты себя вели перед пресс-конференцией?

А. ГАВРИЛОВ: Жень, на самом деле создалось ощущение, что люди пришли сюда, главное, чтобы задать вопросы. Вообще что ответит Владимир Владимирович, никого как-то не интересовало, так мне показалось. Ну, может быть, за исключением журналистов президентского пула. Поскольку вот когда только все началось, то есть поднялся лес рук - ну, это естественно, понятно, что все-все-все хотели, хотели, хотели - но постепенно, видя, что президент какие-то сектора просто принципиально не хочет замечать, там уже активность как-то несколько спадала. И нужно отметить, что, хотя даже у некоторых при входе таблички - вот я говорил про таблички с регионами – отбирали на моих глазах. По-моему, у саратовских журналистов…

Е. БУНТМАН: А почему отбирали? Они что, были заточенные?

А. ГАВРИЛОВ: Вот что сказал сотрудник ФСО: «Ну, ребят, это же серьезное мероприятие, а вы тут будете размахивать табличками. Это что вам такое – шоу, что ли, какое-то?» Да, вот было такое дело.

С. АЙМУРЗАЕВ: А «валентинки» можно было, как выяснилось, проносить.

Е. БУНТМАН: Да, кстати, мне очень интересно…

А. ГАВРИЛОВ: Про «валентинки»?

Е. БУНТМАН: Сейчас, Андрюш, я скажу. Я просто напомню, что была девушка, которая у Путина спросила про «валентинку» и даже хотела ему подарить, подойти, но во время трансляции так и не подошла.

А. ГАВРИЛОВ: Нет, нет, это после все было сделано.

Е. БУНТМАН: Она подошла, подарила «валентинку»?

А. ГАВРИЛОВ: Она подошла, но не президенту, а через пресс-секретаря Громова передала, да, Путину «валентинку».

Е. БУНТМАН: «Валентинку» через пресс-секретаря…

А. ГАВРИЛОВ: Причем самое-то интересное, что вот когда мы готовились к пресс-конференции, сидели постоянно буквально рядом со мной девушки и говорили: «Ой, сегодня же День Святого Валентина, сегодня День всех влюбленных. Нужно обязательно спросить Владимира Владимировича про то, что вот кому…» Буквально я вот еще походил по залу, и нередко это все вот поднималось. Но когда началась пресс-конференция, то почему-то вот только эта журналистка столичной радиостанции, не знаю, там…

С. АЙМУРЗАЕВ: «Шансон».

А. ГАВРИЛОВ: Да.

Е. БУНТМАН: Значит, тут несколько вопросов – от Вячеслава Мочалова из Санкт-Петербурга и от Алекса. Собственно, ты о чем хотел спросить президента?

А. ГАВРИЛОВ: Я скажу сразу, что было два вопроса подготовлено. Первый вопрос, в общем-то, был достаточно стандартный. Поскольку заканчивается президентский срок, и Путин уходит скоро с поста президентского, самый большой успех и самое большое разочарование. Как оказалось, не я один был такой оригинальный, поскольку первый же журналист из «Комсомольской правды» этот вопрос из списка моего убрал.

С. АЙМУРЗАЕВ: И получил исчерпывающий на него ответ.

А. ГАВРИЛОВ: Да. И причем самое интересное, что такое ощущение, что какие-то журналисты не слушали, что отвечает Владимир Путин или журналиста, который задал этот вопрос, поскольку потом в разных видах эти вопросы реинкарнировались, но повторялись снова. Вот это тоже меня удивило.

Е. БУНТМАН: Нет, но если у людей был приготовлен заранее вопрос, то уже…

А. ГАВРИЛОВ: Ну, в принципе, да, тут уже никуда не деться.

Е. БУНТМАН: …Невозможно переориентироваться. А второй?

А. ГАВРИЛОВ: Второй был вопрос гораздо важнее, который никто не задал на пресс-конференции, собственно, и была очень интересна реакция на него Владимира Путина – по поводу вот ситуации с бывшим вице-президентом компании ЮКОС Василием Алексаняном, который, как известно, смертельно болен, и его долго не переводили в спецклинику. Вот как то, что не реагирует российское общество, и как президент вообще, следил ли он за этой ситуацией?

С. АЙМУРЗАЕВ: Вот, Андрюш, к сожалению моему как гражданина России, ты не был услышан на этой пресс-конференции, и этот вопрос ты задать гаранту конституции не смог. И таким образом, конкретный вопрос Андрея Гаврилова – это вопрос, на который он не получил ответа. И мы бы хотели с Женей спросить у вас, у наших слушателей: есть ли вопросы, на которые вы не получили ответа во время вот этой гигантской, почти 5-часовой, пресс-конференции?

А. ГАВРИЛОВ: Но у меня вот создалось ощущение, что только западные журналисты задавали более-менее какие-то вот актуальные вопросы.

Е. БУНТМАН: И то, и то…

С. АЙМУРЗАЕВ: Давайте запустим голосование и продолжим.

Е. БУНТМАН: Сейчас, Андрюша, мы запустим голосование. Собственно, есть ли вопросы, на которые вы не получили ответа во время масштабной пресс-конференции Путина? Если есть такие вопросы, на которые не получили ответа, то звоните 660-01-13. Если вы считаете, что была абсолютно исчерпывающей пресс-конференция, обо всем спросили, на все ответил, то звоните 660-01-14.

НАЧАЛСЯ ПОДСЧЕТ ВАШИХ ГОЛОСОВ

С. АЙМУРЗАЕВ: Итак, если Владимир Путин ответил на все ваши вопросы – 660-01-13. Если нет, не ответил…

Е. БУНТМАН: Если нет, не на все вопросы…

С. АЙМУРЗАЕВ: 660-01-14.

Е. БУНТМАН: Ну, понятно, что мы имеем в виду какие-то такие достаточно важные вопросы, а не «как поживает лошадка Вадик, собачка Кони?».

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, и «поздравила ли вас жена с Днем Валентина?». А вы звоните нам: 363-36-59, и мы с вами еще пообщаемся. Вот, собственно, спросите, что вам интересно об этой пресс-конференции? Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот мне интересно, что такое План Путина.

С. АЙМУРЗАЕВ: Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Андрей, я почти из Пензы, я сейчас еду в область.

С. АЙМУРЗАЕВ: Спасибо, Андрей, спасибо. Ну вот ты понял, что такое План Путина, просидев 5 часов с автором этого Плана?

А. ГАВРИЛОВ: Вот именно конкретный вопрос «озвучьте, пожалуйста, что такое План Путина» задал не был. Но я так понял, что…

Е. БУНТМАН: Нет, ну, наверное, это какая-то концепция. Ты понял План Путина за 5 часов?

А. ГАВРИЛОВ: Да там можно не только План Путина понять, но и план Медведева, будущего преемника, и прочее, и прочее.

С. АЙМУРЗАЕВ: И ту сложную химию, которая между ними. Алло? Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте.

С. АЙМУРЗАЕВ: Добрый вечер. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Алла.

С. АЙМУРЗАЕВ: И откуда вы, Алла?

СЛУШАТЕЛЬ: Москва.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну вот, задавайте вопросы. Андрей Гаврилов видел Путина.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот я ни на одной пресс-конференции, не только на этой, не слышала ответа на вопрос, как выполняются реформы, запланированные с начала его вступления во власть.

С. АЙМУРЗАЕВ: Спасибо, Алла, за вопрос. Ну вот ответил он на этот вопрос?

А. ГАВРИЛОВ: Может быть, предваряя этот вопрос и аналогичный ему, Владимир Путин в своем кратком слове быстро сказал, что «все успешно, все замечательно, ребята, кроме коррупции и борьбы с инфляцией». А так все замечательно, все прекрасно вообще, в стране полнейшие расцвет и процветание.

Е. БУНТМАН: Очень интересное у нас голосование. Сейчас я еще раз напомню, ну, буквально минутку мы еще подержим голосование. Значит, есть ли вопросы, на которые вы не получили ответа во время пресс-конференции Владимира Путина в Кремле? Если да, такие вопросы есть – 660-01-13. Если нет, таких вопросов не осталось – 660-01-14.

С. АЙМУРЗАЕВ: Алло? Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

С. АЙМУРЗАЕВ: А у вас остались вопросы, на которые вы не получили ответа? И как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Юрий, Вологда. Меня смутило одно то, что он очень, по-моему, перехвалил себя и не попросил прощения за ребят, потопленных в «Курске», ни по Беслану, ни по «Норд-Осту». Даже Ельцин и то попросил прощения, уходя с такого высокого поста. Спасибо.

С. АЙМУРЗАЕВ: Спасибо вам.

Е. БУНТМАН: Да, спасибо. Ну это, в общем, такая реплика была, скорее. Вот, наверное, мы остановим голосование. Очень интересно, давно у нас так не было, а то у нас как-то… Видимо, вопросы очевидные, а тут неочевидно. Значит, 58 процентов позвонивших, проголосовавших имеют вопрос к Владимиру Путину, по всей видимости. На их вопросы личные выстраданные они не получили ответа. И, соответственно, 42 процента получили ответы на все свои вопросы. Я вот еще хотел что спросить, Андрюш, в конце. Сейчас, наверное, уже будем прощаться и переходить к Косово. Вот были аплодисменты несколько раз во время пресс-конференции, что вообще дикость для пресс-конференций, редко это бывает. Я последний раз, например, на пресс-конференции слышал аплодисменты, когда руководители «Газпрома» 4 января позапрошлого года выходили на пресс-конференцию и сказали, что «все, с Украиной мы договорились». Им действительно все начали хлопать, но не потому что так они поддерживали «Газпром», а потому что всем просто осточертело там сидеть 4 дня после Нового года. Это вот, честно скажу, все тогда хлопали.

А. ГАВРИЛОВ: Может быть, поэтому и были аплодисменты после 4-часовой пресс-конференции Путина, что, наконец, все закончилось.

С. АЙМУРЗАЕВ: Нет, там были в самом начале.

Е. БУНТМАН: Во время кто хлопал и когда, по твоим наблюдениям?

А. ГАВРИЛОВ: Это были как бы реакции на самые такие просто народные изречения Владимира Путина. Вот если я не ошибаюсь, по-моему, после «что, я буду землю есть из горшка с цветами?» - вот в этом плане, по-моему, были аплодисменты. Аплодисменты были в конце, когда он всех благодарил журналистов, которые с ним работали все эти 8 лет…

Е. БУНТМАН: Ну это понятно, да, это понятно, дань уважения, конечно. Это должно быть, конечно.

А. ГАВРИЛОВ: Да. И что-то еще… По-моему, раза три всего были…

С. АЙМУРЗАЕВ: Когда он сказал, что он пахал, тоже хлопали.

А. ГАВРИЛОВ: А, ну это в самом начале, это был ответ на первый вопрос.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, в самом начале.

А. ГАВРИЛОВ: Ну, честно говоря, это как бы такая цепная реакция…

С. АЙМУРЗАЕВ: А все хлопали, все аплодировали или нет?

А. ГАВРИЛОВ: Да нет, не все.

С. АЙМУРЗАЕВ: Вот ты аплодировал?

А. ГАВРИЛОВ: Нет. Может быть, поэтому, кстати, нас и не замечали.

С. АЙМУРЗАЕВ: Вот! У них стояли специальные такие штуки, которые улавливают…

Е. БУНТМАН: В следующий раз надо будет аплодировать. Но когда следующий раз будет? В 2012 году? Ладно…

А. ГАВРИЛОВ: Нет, ну, может быть, будет новый президент тоже проводить пресс-конференцию.

С. АЙМУРЗАЕВ: Спасибо тебе, Андрей. Очень интересно.

Е. БУНТМАН: Спасибо Андрею Гаврилову за эту небольшую пресс-конференцию, которую мы ему устроили в эфире. Спасибо, Андрюш. И мы будем постепенно переходить к следующей теме.

НОВОСТЬ НЕДЕЛИ

Е. БУНТМАН: Итак, мы все-таки переходим к главной, конечно, новости недели. Потому что пресс-конференция Путина – это все очень весело, очень интересно. Но, безусловно, главная новость – это объявление независимости Косово, которое произошло сегодня в Приштине.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, новое государство практически, да. Новое государство… это вот буквально в 6 часов вечера, чуть более 3 часов назад, парламент Косово принял Декларацию независимости. Все это очень празднично, это красиво, они радуются в Приштине и в косовских деревнях. Ну вот буквально в последних новостях вы услышали, что в Белграде уже начинаются беспорядки, и уже манифестанты, уже начинается какое-то брожение.

Е. БУНТМАН: Да, и напряженность и на улицах, получается, и на дипломатическом уровне. Вот последняя новость, еще не было этого в новостях, что Россия в понедельник собирает заседание Совета безопасности ООН по Косово с участием президента Сербии и настаивает на том, чтобы это заседание было открытым, передает Информ-Агентство со ссылкой на Виталия Чуркина, постоянного представителя России при ООН. И, значит, у нас получается очень любопытная история и, наверное, все-таки грустная история, и об этом поговорим. Потому что Косово и так де-факто с 99-го года было независимым. И вот эти все декларации, весь декларативный характер объявления независимости Косово – это, скорее, формальность. Потому что всем понятно было, что после того, как Косово ушло из-под Сербии к ООН фактически, и там не осталось сербов, несколько деревень, городов, районов, населенных сербами, которые там в абсолютном меньшинстве, не принимают участие в гражданской жизни, не принимают участие в выборах. И такую ситуацию многие сравнивают с Абхазией. Действительно, это похоже на Абхазию, где практически, вот кроме Гальского района, нет никаких следов присутствия Грузии. И теперь Косово объявило независимость. Все этого ждали, это ожидалось давно. Вопреки всем резолюциям Совета безопасности ООН Косово объявило независимость. Что будет дальше?

С. АЙМУРЗАЕВ: Вопреки многолетнему переговорному процессу. Ведь представьте себе, по несколько раз в год в разных городах при участии посредников авторитетных – пятерка переговорщиков и так далее, крупнейшие державы – встречались представители, чтобы чего-то обсуждать, придти к какому-то общему мнению. И в итоге все, вот сегодня без десяти шесть вечера вот этот многолетний труд, почти десятилетний, дипломатов, военных и так далее закончился.

Е. БУНТМАН: Оказалось, что это был «мартышкин» труд…

С. АЙМУРЗАЕВ: Абсолютно.

Е. БУНТМАН: … потому что бесконечно шли эти переговоры. Ни Белград, ни Приштина уступать не собирались, потому что Белград не хочет видеть никакой, даже ограниченной, автономии. И только в последнее время, в последние месяцы кое-как стали предлагать какие-то компромиссы, но все, уже албанское большинство, косовары уже не были к этому готовы.

С. АЙМУРЗАЕВ: И, собственно, ну вот мы все прекрасно знаем эту историю, и в новостях сегодня слышали, и Первый канал наш, и Второй, и все на свете, они об этом говорят, никто не умолчал. Как умолчишь? Это история, которая касается России непосредственно, и все наши лидеры об этом говорят. И, собственно, мы хотим у вас спросить даже не то, хорошо это или плохо, надо было признавать, не надо признавать, а как поступать другим, как не другим…

Е. БУНТМАН: Потому что это в некотором роде абстракция все-таки.

С. АЙМУРЗАЕВ: Конечно. Это вот такое вот искусство ради искусства. Они собрались, приняли декларацию, поплясали, потанцевали. А знаете, вот уже завтра начнется жизнь. Вот уже будет обычная жизнь, такая же, как она была вчера и позавчера, и семь лет назад.

Е. БУНТМАН: Ну вот Абхазия с Южной Осетией объявляют каждый год независимость.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну вот сегодня Багапш сказал: «Что странно, 17 лет назад это произошло с Абхазией». И он прав.

Е. БУНТМАН: Это с одной стороны. А с другой стороны, ну вот мы тоже видимо по новостям: раз – уже граната полетела, раз – уже в Белграде почти штурмуют американское посольство.

С. АЙМУРЗАЕВ: И не только в Белграде – в Париже, в Бельгии сербы выходят. Вот в ближайшие часы это все происходит, диаспоры начинают подниматься.

Е. БУНТМАН: И главный здесь вопрос, конечно, не то… Вот формальная независимость – что это такое? Мы обсуждали до эфира. Это что? Это вступление в Международный Олимпийский комитет, сборная Косово по футболу принимает участие в отборочных играх Чемпионата мира, свои марки, монеты. Ну понятно, это все ерунда. А главный вопрос: будет война или не будет, будут какие-то вооруженные столкновения в Косове или не будут? В какой будет последовательности – сначала косовские албанцы пойдут громить сербские деревни, или сербские добровольцы, как это происходило в начале – середине 90-х, пойдут резать албанцев, не дай бог?

С. АЙМУРЗАЕВ: Хотя призывы, не надо себя обманывать, призывы есть, и мы сегодня даже об этом слышали с сербской стороны. Я думаю, что и косовары особенно не будут молчать. Потому что если вопрос встанет о мести, о крови…

Е. БУНТМАН: Там спичку зажги, и все.

С. АЙМУРЗАЕВ: И все, да.

Е. БУНТМАН: И Хашим Тачи, человек все-таки…

С. АЙМУРЗАЕВ: Скинет свой пиджак…

Е. БУНТМАН: …с такой биографией, что ого-го. Ну это вещи известные, и говорили об этом сейчас до нас час. Но мы бы хотели, собственно, поговорить с вами. Как вы думаете, будет война в Косове или не будет? Или это как-то все мирно разрешится, будет просто изолированная территория типа Абхазии, и все это там тихо сойдет на «нет» и договорятся? Наш телефон 363-36-59. Есть у нас уже звонки?

С. АЙМУРЗАЕВ: Есть, да.

Е. БУНТМАН: Давай послушаем.

С. АЙМУРЗАЕВ: Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, здравствуйте.

С. АЙМУРЗАЕВ: Здравствуйте. Как вас зовут? Откуда вы?

СЛУШАТЕЛЬ: Бессонов Алексей Борисович, город Пермь. Здравствуйте.

Е. БУНТМАН: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, вот, знаете, на самом деле суть проблемы лежит не в этом. Поймите правильно, что Балканы – это исконно русская территория. В войну они держали 20 дивизий немцев, мы благодарны за это. Это как пощечина Путина и его курсу. Он практически сдает одну позицию за другой России, и будет всегда…

Е. БУНТМАН: Ну подождите. Неужели вам это важнее, чем, собственно, война, которая начнется в Косове между обычными албанцами и обычными сербами? Мне кажется, что вот это важно. А что курс Путина… Ну где Косово, а где Путин?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, совершенно вы не правы. Я еще раз говорю: это русская территория. Все войны на Балканах начинались… так сказать, Россия всегда вступалась за Балканы, и это были наши сателлиты, наши, так сказать, в Европе, и так далее, и тому подобное. И война начнется, если им дадут отмашку…

С. АЙМУРЗАЕВ: Алексей, Алексей, у вас есть сын?

СЛУШАТЕЛЬ: Я закончу. И Путин это проглотит, как проглотили…

С. АЙМУРЗАЕВ: Бог с ним, с Путиным. У него две дочери. А у вас есть сын?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну давайте оставим этот вопрос, я не хочу об этом говорить.

С. АЙМУРЗАЕВ: Вот тогда не надо говорить, что это русская земля. Ладно? Вот тогда не надо говорить о том, что это русская земля.

СЛУШАТЕЛЬ: Это русская земля. Это… (неразб.) интересов России. Понимаете? И Путин это проглотит, как он проглотил НАТО на Украине. Мне лично тут все ясно. Спасибо.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну и нам все ясно.

Е. БУНТМАН: Да, и нам все ясно. Я думаю, что сербы, конечно, будут очень рады, когда им скажут… Они-то думают, что это сербская земля…

С. АЙМУРЗАЕВ: А это, оказывается, русская земля.

Е. БУНТМАН: Албанцы думают, что это исконно албанская земля. А оказывается, это русская земля.

С. АЙМУРЗАЕВ: Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

Е. БУНТМАН: Добрый вечер.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Серго, я из Грузии.

Е. БУНТМАН: Здравствуйте, Серго.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот если сербы любят свою родину, они должны воевать.

С. АЙМУРЗАЕВ: Должны?

СЛУШАТЕЛЬ: Да.

С. АЙМУРЗАЕВ: А если косовары любят свою родину?

СЛУШАТЕЛЬ: При чем косовары? Там храмы стоят православные, сжигают, убивают людей. Как это? Все любят свою родину. Но они откуда-то пришли косовары, правильно? Вначале сербии жили там…

Е. БУНТМАН: С другой стороны, ну вот с 99-го года там почти не осталось сербов.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну. А кто виноват-то? Сами сербы виноваты.

Е. БУНТМАН: Ну вот вы считаете, что в Абхазии, например, надо воевать?

СЛУШАТЕЛЬ: Обязательно. Я первый уеду, если начнется война. Мне все равно, кто меня убьет.

Е. БУНТМАН: Понятно, да, хорошо. Спасибо. Ну это вот, может быть, и личная немножко история.

С. АЙМУРЗАЕВ: В отличие от господина Алексея, который все не хотел мне личную историю рассказывать, вот у Серго это действительно боль. Вот человек уехал с земли, на которой он всю жизнь жил. Вот ты был в Абхазии, я только недавно вернулся из Грузии. Когда абстрактно сидишь где-то, ешь пельмени и говоришь о том, что это русская земля, мягко говоря… Ну, ребята…

Е. БУНТМАН: Это неправильно.

С. АЙМУРЗАЕВ: Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Анатолий из Твери.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, Анатолий. Будет или не будет?

Е. БУНТМАН: А что вы думаете, будет война?

СЛУШАТЕЛЬ: Да плевать мне на это дело. У меня другой вопрос, который надо обсудить.

С. АЙМУРЗАЕВ: Нет, других у нас нет вопросов. Мы же вам этот задаем.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, а я вам задаю вопрос. Почему война идет, как говорится, из-за албанцев, но не из-за Албании? Война дипломатическая. Почему албанцев, вот косоваров, любят, а которые в Албании - не любят?

Е. БУНТМАН: Ну почему не любят?

СЛУШАТЕЛЬ: Понятен вопрос?

Е. БУНТМАН: Почему не любят.

СЛУШАТЕЛЬ: А вы что, не знаете?

Е. БУНТМАН: Кто не любит?

СЛУШАТЕЛЬ: Сербы не любят, это естественно. А почему – вы тоже знаете. Знаете, сколько объектов военных американцы там построили? Число?

Е. БУНТМАН: Нет, я не знаю число.

СЛУШАТЕЛЬ: По… (неразб.) печати прочитайте. А то лапшу вешаете на уши и начинаете там албанцев защищать.

Е. БУНТМАН: Хорошо, спасибо, Анатолий из Твери. Лапша, видимо, на ушах у Анатолия, если он не слышит, о чем мы говорим – про албанцев и про сербов, и про сербские деревни, которые первыми оказываются под ударом после объявления независимости Косово, конечно.

С. АЙМУРЗАЕВ: И люди, которые живут там, которые себя изолировали и которые оказались в изоляции и не участвуют в выборах, которые живут на каких правах сейчас, и что с ними будет. Хотя Хашим Тачи обещал, что права национальных меньшинств будут соблюдаться, и что Косово будет страной, интегрированной в европейские институты. Тем не менее вопросы есть. Есть голос крови, есть голос мести. Вот вы звоните, говорите обо всех этих вещах.

Е. БУНТМАН: Зауг нам пишет, что войны не будет, так как у сербов нет ресурсов.

С. АЙМУРЗАЕВ: А вот насчет этого вы не беспокойтесь. Вам уже сказали, чья это земля. Вот насчет ресурсов господин Алексей поможет. Он свою одежду продаст и купит все, что надо, для того чтобы мир настал.

Е. БУНТМАН: Нет, у сербов действительно меньше ресурсов, чем, скажем, в 99-м году, когда добровольцы Аркана шли в Косово. Конечно, меньше ресурсов. Тем не менее есть добровольцы…

С. АЙМУРЗАЕВ: Но сегодня уже епископ Артемий одиозный сказал: «Какие проблемы? Обращайтесь в Москву, оружие будет». Он сам сказал, лидер сербской православной епархии, которая окропляет косовских сербов. Так что не будет проблем.

Е. БУНТМАН: Давай еще звонок.

С. АЙМУРЗАЕВ: Алло? Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Извините, пожалуйста, наверное, я не очень хорошо все эти события отслеживаю…

Е. БУНТМАН: Представьтесь только, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, пожалуйста. Олег, Москва. Никто не мог бы мне пояснить, почему, предположим, нет проблемы Крыма? То есть это вообще не обсуждается. Да? Вот у нас страна распалась, и границы изменились, и вообще много проблем своих. Почему эта проблема, она не возникает у нас? Ни на «Эхе Москвы», нигде мы не говорим о том, у кого есть сын, у кого дочь. Ну, может быть, завтра еще какой-то кусок страны, допустим, у нас захочет отделиться.

Е. БУНТМАН: Нет, Олег, вы понимаете, давайте эмоции немножко отбросим. Я думаю, что проблема Крыма, например, не так остра. Она, безусловно, существует. Да? Русскоязычное население в Крыму. Крым просто не на границе находится, Крым очень далеко от России – это раз. А во-вторых, мне кажется, что это проблема не «Эха Москвы», которое не говорит о том, что…

С. АЙМУРЗАЕВ: Которое, кстати, говорит про Крым, не надо нас обвинять в том, что этого нет.

Е. БУНТМАН: Мне кажется, что Россию значительно больше волнует Косово, чем та же Абхазия или, например, Крым. Ну вот так часто бывает, так и в советское время было, между прочим.

С. АЙМУРЗАЕВ: Почему такая тяга, этого на самом деле никто не знает. Давай проголосуем, мы как-то совсем с тобой забыли о том, что мы же хотели вас еще и спросить. Вот, собственно, тот вопрос, который мы вам сейчас задаем и получаем такие эмоциональные ответы. Будет ли в Косове масштабная война после того, что сегодня произошло – после объявления независимости Косово? Будет ли в Косове масштабная война? Если будет – 660-01-13. Если не будет – 660-01-14.

НАЧАЛСЯ ПОДСЧЕТ ВАШИХ ГОЛОСОВ

С. АЙМУРЗАЕВ: Итак, будет ли в Косове масштабная война? Если будет – 660-01-13…

Е. БУНТМАН: Если вы считаете, что не будет, что как-нибудь обойдется, или нет ресурсов, или дипломатическим путем, то 660-01-14.

С. АЙМУРЗАЕВ: А мы послушаем еще ваши звонки. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Да-да, здравствуйте.

С. АЙМУРЗАЕВ: Здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Александр.

С. АЙМУРЗАЕВ: Откуда вы, Александр?

СЛУШАТЕЛЬ: С Ростова-на-Дону.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну вы как думаете, будет война или нет?

СЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что никакой войны не будет. Ну, пошумят немножко, как обычно, пошумят да и все, успокоятся.

Е. БУНТМАН: Обычно в Югославии очень как-то все быстро начинается и очень долго успокаивается, как раз наоборот. Вот это тревожно.

СЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что общественность европейская не допустит войны. Я думаю, что Россия в конце концов смирится с этим. Дело в том, что у России у самой много проблем нерешенных. Я не буду говорить про всех россиян, правительство наше не способно решать вопросы наши внутри нашей страны. Например, конфликт в Чечне или осетино-ингушский конфликт, где масса беженцев, которые еще не вернулись в места своего проживания. Россия всегда критикует европейские государства, европейские организации, но сама никогда ничего не предлагает.

С. АЙМУРЗАЕВ: Но все-таки войны не будет?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, я думаю, что войны не будет, и я думаю, что вообще России не стоит…

С. АЙМУРЗАЕВ: Бурно реагировать.

СЛУШАТЕЛЬ: Бурно реагировать. Потому что надо было России реагировать, когда в Югославии вырезали албанцев. Я думаю, что надо было как-то вмешаться России. Я думаю, албанцы, может быть, и оценили бы это.

Е. БУНТМАН: Ну, это уже… Спасибо, Александр. Это уже какой-то необратимый процесс. Это как в Северной Ирландии было тогда: никто уже не помнит, кто начал. И все – и резня, и межэтнические, межрелигиозные конфликты. Вот нам пишет наш слушатель, у которого 903, «1» дальше цифра идет, не подписался. Кстати, подписывайтесь, пожалуйста, под sms-ками. «Войны не будет, иначе против Сербии поднимется вся Европа». Ну тоже, в общем, есть доля правды в этом, потому что Сербия откровенно стремится в Европейский Союз, и Сербия практически пользуется европейской валютой. Черногория, во всяком случае, уже пользуется, да.

С. АЙМУРЗАЕВ: Безусловно, да, это не так просто.

Е. БУНТМАН: Это уже не так просто, как при Милошевиче, когда Сербия все-таки была изолирована, и только-только после войны. Сейчас уже другая страна совсем.

С. АЙМУРЗАЕВ: Конечно, это уже другая история. Ну а мы огласили с тобой результаты голосования? Нет, мы не сказали.

Е. БУНТМАН: Нет, мы не огласили и даже не остановили. Ну, у нас тоже… ну, не то что напополам, а 40 процентов считают, что да, будет война в Косове после объявления независимости края. И 60 процентов, почти 60 процентов считают, что нет, войны не будет. Ну, дай то бог.

С. АЙМУРЗАЕВ: Дай бог.

ПЕРСОНА НЕДЕЛИ

С. АЙМУРЗАЕВ: По-моему, впервые в нашей программе персона недели у нас человек, которого нет, который умер. Это солдат Роман Рудаков, который скончался на минувшей неделе в больнице, в госпитале Бурденко, во время операции, не дождавшись лечения. История страшная. На самом деле мы вот сидели с Женей и думали: вообще что можно спрашивать? Сегодня его похоронили. В 2006 году Романа систематически избивали в воинской части 32087 Ленинградского округа военного. Систематически в течение нескольких месяцев. Отбили ему практически все внутренние органы, которые могли отбить, пешком отправили в клинику.

Е. БУНТМАН: Там ему поставили неправильный диагноз.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, начальник округа сказал, что он просто попил кока-колы, и у него половину кишечника пришлось удалить. Ждали трансплантации, не дождались. Вот солдат целый год ждал и в итоге умер. Вот его должны были везти в Германию оперировать, не успели. Как говорят родные и люди, которым он не был безразличен - а надо сказать, есть такие люди, которые ездили к нему, которые навещали, беспокоились о нем, журналисты в том числе - говорят о том, что за ним даже элементарного ухода не было в госпитале Бурденко. Ну, бог судья, в конце концов. Мы не об этом сейчас. А волнует нас следующая история. Вообще в том, что случилось с Романом, есть конкретные герои. Помимо Романа Рудакова, царство ему небесное, есть ефрейтор Ламонин, человек, который его бил. Это установил суд, это не кто-то придумал. Он получил три года условно. Вот, этот человек понес наказание. Есть капитан воинской части 32087 Бахтин, запомните эту фамилию. Человек, который тоже, по свидетельству близких Романа и по свидетельству его писем, участвовал в его избиении.

Е. БУНТМАН: И говорил, что тот симулянт, когда уже был болен.

С. АЙМУРЗАЕВ: И говорил, что тот симулянт. Капитан Бахтин – действующий военный. Есть генерал Пузанов, запомните эту фамилию – генерал Пузанов, командующий Санкт-Петербургским военным округом. Он уже не возглавляет округ, он не снял погоны и не сидит в тюрьме, нет, вы не думайте. Он депутат Государственной думы. 2 марта он стал депутатом Государственной думы от партии «Единая Россия». Генерал Пузанов, еще раз хочу вам напомнить. И он входит в оборонный комитет Государственной думы. Вот эти герои, вот, собственно, три человека – ефрейтор Ламонин, который получил три года условно, капитан Бахтин, который ничего не получил (еще вопрос: может быть, звезду на погоны), и генерал Пузанов, который нынче депутат.

Е. БУНТМАН: Какая вертикаль.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да. И в связи с этим у нас вот какой вопрос. Должны ли военачальники, должны ли непосредственные начальники тех частей, в которых происходят такие чудовищные, нечеловеческие трагедии, какая случилась с Романом Рудаковым, нести личную ответственность за то, что в этих частях происходит – за дедовщину, за неуставные отношения?

Е. БУНТМАН: Наверное, речь идет не только о командире части. То есть у нас получает срок, хоть и условный, но все равно несет уголовное наказание человек, который непосредственно избивал. То есть, что называется, дед, старослужащий.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ефрейтор.

Е. БУНТМАН: Ефрейтор получает. Что такое воинская часть? Это, знаете, как школа, как детский сад, закрытая территория, с которой все знают, кто вышел, кто вошел. Иначе это никакая, простите, ни хрена не военная часть, если там никто не знает, что там происходит. 24 часа в сутки должны знать, что там происходит, иначе это бардак, а не воинская часть. Ефрейтор избивает систематически. Ефрейтор, может быть, еще кто-то там – сержант, еще один сержант, сослуживцы-новобранцы…

С. АЙМУРЗАЕВ: Да хоть повар. Хоть не знаю кто, хоть санитар в лечебке. Это происходит на закрытой территории.

Е. БУНТМАН: Четкая вертикаль, где каждый друг другу докладывает. Есть там, скажем, прапорщик, есть лейтенант, есть какой-нибудь подполковник или полковник, командир части, есть начальник военного округа. И так до… не знаю, до министра обороны или, во всяком случае, военной прокуратуры. Все всё должны знать о том, что происходит. Это не улица, это не темная подворотня, где нет милиционера с дубинкой, потому что милиционер с дубинкой не должен стоять в каждой подворотне. Тут идет постоянный контроль: что, кто, где и когда сделал.

С. АЙМУРЗАЕВ: И вот, собственно, этот вопрос. Да, знал капитан Бахтин как начальник этой части. Знал генерал Пузанов как командующий округом. И знал, кстати, мы забыли назвать этого человека, Сергей Борисович Иванов, министр обороны Российской Федерации, который начальник начальников в этом ведомстве. Должны ли эти люди, конкретно эти или любые другие военачальники, военачальники, которые прекрасно знают, что творится в их частях, иначе какие они начальники, нести личную ответственность за то, что творится в их частях? Давай послушаем, что нам скажут.

Е. БУНТМАН: Алло? Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Игорь, я из Москвы.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, Игорь.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня, честно говоря, просто повергло в шок вот то, что я узнал по поводу произошедшего. И почему? Потому что я, в общем, человек уже достаточно взрослый, у меня два сына растут. И у меня возникает просто вопрос: а зачем нужна такая армия? И сомнения в боеспособности этой армии у меня возникают. И мне бы еще по поводу того, о чем мы говорим, хотелось бы сказать, что офицер-командир обязательно должен нести личную ответственность за все это происходящее во вверенной ему части. Не просто личную – уголовную ответственность в соответствии с законами. Они ведь есть, они существуют, эти законы. Это самое настоящее воинское преступление. Этого офицера надо было судить, его надо было приговорить. Но я не знаю, к счастью или к несчастью, у нас высшая мера наказания отменена.

С. АЙМУРЗАЕВ: Приговорить к депутатству в Государственной думе. Спасибо, Игорь, очень понятную вещь вы говорите. Тут, конечно, мы уже с Женей даже не трогаем такое понятие, как офицерская честь. Вот об этом просто сейчас с вами не говорим. Мы говорим о конкретной юридической процедуре – вот должен или не должен. Потому что действительно это, знаете, как сказать, вот если совести нет – ну что, есть закон. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

Е. БУНТМАН: Добрый день.

С. АЙМУРЗАЕВ: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Я просто хотел рассказать такую вещь. У меня отец, царство ему небесное, был в свое время политруком. Ему сказали создать батальон, и вот он его тогда еще, в 75-м году, создал по принципу американской армии. То есть набрал только новобранцев и сержантскую школу. И никакой дедовщины у него в батальоне не было. И это учитывая, что стройбат. Вот таким макаром. Вот сколько я по воинским частям с ним болтался…

С. АЙМУРЗАЕВ: А как зовут вас?

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Одинцово. Сколько я с ним болтался по воинским частям, и когда вот солдаты спрашивали: «Ты чей сын, пацан?» - я говорю: «Капитана Соболева». «Правильный, - говорят, - мужик у тебя, пацан».

С. АЙМУРЗАЕВ: Спасибо.

Е. БУНТМАН: Спасибо, Сергей.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

Е. БУНТМАН: Да, добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

Е. БУНТМАН: Представьтесь, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Евгений из Новочеркасска.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, Евгений.

СЛУШАТЕЛЬ: Лично я считаю, что, безусловно, должны нести ответственность вышестоящие офицеры, генералы и так далее. Это вполне естественно. Они ответственны за подведомственный участок – часть, округ и так далее, и так далее. Когда на предприятии, независимо от его формы собственности, происходит какой-то аварийный случай, получают травмы, увечья и прочее, и прочее, начальник цеха, директор несут ответственность. В армии это тем более должно быть. Это четко, жестко прописанная структура…

Е. БУНТМАН: Простите, Евгений. С другой стороны, ведь можно формально сказать, что вот бил его ефрейтор, ефрейтор и должен понести ответственность. А капитан… ну что делать? Он наказал этого ефрейтора, провел внутреннее расследование. Ну что? Ну, наверное, вот это входит в его обязанности.

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что воинская часть, как вы совершенно справедливо сказали вначале, это замкнутая территория. Солдаты, особенно призванные на срочную службу, это люди в определенной степени… Ну, я не знаю, может быть, это некорректно сказать, но все-таки пораженные в правах в какой-то мере. У него нет возможности сию минуту вызвать милицию на территорию воинской части, нет возможности сию минуту подать в суд, призвать адвоката и так далее, и так далее. Поэтому все их отцы-командиры, извините за выражение, несут за это ответственность. Вот в этом главная суть…

С. АЙМУРЗАЕВ: Спасибо.

Е. БУНТМАН: Да, спасибо, Евгений. Вот нам очень любопытно пишет Игорь: «Служил в той же части, только в 2005 году. Тоже систематически избивали. Вскрыл вены, и после этого только отправили домой». Вот так вот.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну вот и говорите о том, что мы чего-то нагнетаем и так далее. Вот оно. Тут просто всякое пишут.

Е. БУНТМАН: А Елена еще из Москвы пишет, что еще судей надо судить, которые вынесли условный приговор ефрейтору. Ну это уже немного другая история, это уже история несколько вторичная.

С. АЙМУРЗАЕВ: Давай мы запустим голосование и продолжим разговор.

Е. БУНТМАН: Да, у нас не так много времени осталось.

С. АЙМУРЗАЕВ: Наш телефон 363-36-59. А пока давайте проголосуем.

Е. БУНТМАН: Итак, вопрос. Должно ли высшее армейское руководство нести ответственность за случаи дедовщины? Мы имеем в виду, вот как я говорил, всю вертикаль армейской власти. Итак, если вы считаете, что должно нести ответственность, то звоните 660-01-13. Если вы считаете, что нет, не должно, получать сроки должны непосредственные исполнители, звоните 660-01-14.

НАЧАЛСЯ ПОДСЧЕТ ВАШИХ ГОЛОСОВ

С. АЙМУРЗАЕВ: Итак, 660-01-13 – должны нести ответственность военачальники за то, что творится у них в частях, за факты дедовщины. 660-01-14 – не должны, должно все сходить с рук.

Е. БУНТМАН: Нет, просто непосредственно исполнители должны нести ответственность.

С. АЙМУРЗАЕВ: Исполнители, да.

Е. БУНТМАН: Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

Е. БУНТМАН: Добрый вечер.

С. АЙМУРЗАЕВ: Здравствуйте. Как зовут вас?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Александр, старший лейтенант запаса.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, Александр.

СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что, безусловно, однозначно должны нести ответственность не только конкретные исполнители, которых просто надо сажать, и условный срок – это просто издевательство на самом деле. Но непосредственно руководство.

Е. БУНТМАН: Александр, простите, пожалуйста, а старший лейтенант запаса. Вы служили в воинской части, да?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, я служил в воинской части.

Е. БУНТМАН: И у вас была дедовщина.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, у нас часть была достаточно… (неразб.), не буду вдаваться в подробности. В нашей части – нет. В соседних частях я сам это наблюдал, причем абсолютно вот прямо у меня на глазах, совершенно не стесняясь присутствия офицера: «Кокарду к осмотру!». Что означает: надо подставить лоб, берется молоток, и молотком плющится кокарда об лоб солдата. Я это сам лично видел.

С. АЙМУРЗАЕВ: Господи.

Е. БУНТМАН: Да. Спасибо, Александр.

С. АЙМУРЗАЕВ: Да, Александр, к сожалению, у нас совершенно нет времени, мы заканчиваем. Мы сейчас скажем вам результаты голосования, такие потрясающие результаты.

Е. БУНТМАН: Значит, 14 позвонивших считают, что нет, не должны…

С. АЙМУРЗАЕВ: Человек?

Е. БУНТМАН: Человек, 14 человек считают, что нет, не должны нести ответственность высшие армейские руководители – это 2 с небольшим процента. Но все-таки есть люди, которые считают, что не должны нести ответственность. Хотя мне казалось, что вопрос практически сто на ноль. И, значит, 97,8 считают, что должны нести ответственность – 633 человека опять же.

С. АЙМУРЗАЕВ: Ну что ж, мы прощаемся с вами на этом. И до новых встреч.