Евгения Альбац - Особое мнение - 2013-09-24

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Здравствуйте. Вы слушаете «Эхо Москвы», смотрите телеканал RTVi. Это программа «Особое мнение», меня зовут Нателла Болтянская. У нас в студии Евгения Альбац, главный редактор и издатель, насколько я понимаю, теперь?

Е.АЛЬБАЦ: Нет, я просто главный редактор и генеральный директор.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Журнала «The New Times». Здравствуйте, Евгения Марковна.

Е.АЛЬБАЦ: Здрасьте.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: И хочу начать с истории с экологией, с Россией, Мурманском и ледоколом. Ледокол, который принадлежит Гринпис, ледокол «Арктик Санрайз», к нему уже подошел катер с представителями силовых ведомств России. Чем дело кончится, как вы считаете?

Е.АЛЬБАЦ: Не понимаю. Потому что я как раз когда ехала сюда, слышала заявление Маркина, который говорил о том, что нефтяные вышки являются стратегическими объектами. Могут им вкатать какой-то срок. Могут.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть несмотря ни на какие обстоятельства? Это будет некая, скажем так, демонстративная акция или?..

Е.АЛЬБАЦ: Насколько я понимаю, их 4 дня держали под присмотром ФСБ, не позволяли связаться с родственниками, не позволяли никому позвонить, отобрали все средства связи и так далее. Так что, судя по всему, ребята очень рассердились. Посмотрим. Не хочу гадать.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Следующая тема, которая сегодня на всех, так скажем, первых полосах – это история голодовки Надежды Толоконниковой, ее публичное заявление. И опять же, что дальше будет?

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, вот, сегодня мы на сайте журнала вывесили, по-моему, 4 материала, которые у нас были раньше опубликованы в журнале, про эту мордовскую зону или вообще про мордовские зоны, женские зоны. Это еще несколько лет назад Зоя Светова делала интервью со Светланой Бахминой, которая рассказывает ровно то, что Надя Толоконникова пишет в своем письме. Это интервью Зары Муртазалиевой, которая сидела в соседней зоне. И это интервью Маши Неэль, которая делала еще с одной зэчкой из этой зоны.

Мордовские лагеря считаются самыми страшными. Ну, во всяком случае, одни из самых страшных. Это знаменитая Потьма, описанная во множестве книг о ГУЛАГе. И, к сожалению, условия содержания там в женских зонах... Я не знаю, что там происходит в мужских зонах, но в женских зонах удручающие. О том, что женщине невозможно помыться, рассказывала в свое время нам Светлана Бахмина, которая, еще раз напоминаю, сидела ровно в той же зоне, где сидит Надя Толоконникова. О том, что зимой они с батарей сливали горячую воду для того, чтобы помыться.

Это за пределами добра и зла, то, что творится в наших зонах и в наших тюрьмах. Это отражает отношение института государства к гражданам, в том числе и к тем, кто по тем или иным причинам осуждены и поражены в правах. У них отняли свободу или их наказали и они потеряли свободу. Это достаточное наказание. Почему при этом надо людей мучить, никто не может на это дать ответ.

Там абсолютно рабский труд. Кстати говоря, у Ходорковского в свое время в Чите тоже был план по вязанию там этих варежек и так далее. Опять, мы хорошо помним, что после конца советской власти много говорилось о том, что людей не имеют права принуждать к этому рабскому труду. Платят им 2,5 копейки. Заставлять людей работать по много часов – они вообще не имеют права этого делать. Но мы же отлично понимаем, что такое зона.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не имеют права.

Е.АЛЬБАЦ: Единственное, я просто надеюсь, что... Сейчас к Наде Толоконниковой выехала комиссия Совета по правам человека, и я надеюсь, что их допустят и, во всяком случае, они попытаются добиться, чтобы Надю из этой колонии перевели, потому что после этого письма ни администрация колонии не даст ей там жить, ни зэчки, которые находятся на коротком поводке у администрации, тоже не дадут ей там жить. И в этом смысле ее жизнь, безусловно, под угрозой.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А скажите, пожалуйста, Жень, с вашей точки зрения. Вот, вы только что говорили о том, что мордовские зоны (и вы ссылаетесь на вполне авторитетные источники), в том числе женские – это вообще ад. Точка. На ваш взгляд, существует некое избыточное условие эксклюзивно для Толоконниковой или она попала, вот, уже в этот ад?

Е.АЛЬБАЦ: Ну, давайте не будем говорить «ад», потому что колымские лагеря времен товарища Сталина были значительно страшнее, немецкие концлагеря были значительно страшнее. Поэтому... Вот там был настоящий ад.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Согласна.

Е.АЛЬБАЦ: Но то, что условия содержания бесчеловечные, безусловно. Я думаю, что, конечно, Надю прессуют. Я думаю, что администрация колонии хотела бы сломать ее волю, поставить на колени, заставить ее просить. Ведь, заметьте, Надя начинает свое письмо, одна фраза в письме о том, что ей надо было начать эту голодовку еще в мае.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да, есть там такая фраза.

Е.АЛЬБАЦ: И вот как раз Маша Гессен в колонке, которая у нас висит на сайте, она пишет о том, что, ведь, Надя считала, что ей надо досидеть до марта и выйти. Она не хотела заниматься никакой политикой в колонии, не заниматься правозащитой. Она – человек с таким, философским отношением к жизни. Она у нас в журнале публикует свою переписку с Жижеком (с философом) и так далее.

И, вот, она пыталась не вступать в конфликт. Для нее было очень важно в марте выйти. И она не выдержала, потому что выдержать это невозможно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Евгения Альбац в программе «Особое мнение». Мы продолжим буквально через минуту.

РЕКЛАМА

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Евгения Альбац – гость программы «Особое мнение». Мы продолжаем разговор о Надежде Толоконниковой. Я вас вот о чем хотела спросить. Вот сейчас она объявляет голодовку и, так сказать, вы в курсе, и в журнале у вас бывают материалы о людях, которые проходили это. И иногда складывается впечатление, что не нравилось их противникам, когда объявляли голодовки в лагерях, хотя, тому же Анатолию Марченко дали умереть в результате голодовки. Как вы считаете, будет ли какая-то реакция на эту голодовку? Или, наоборот, извините за цинизм, им удобнее будет, чтобы все закончилось наихудшим образом?

Е.АЛЬБАЦ: Нет, ну, конечно, они не хотят ее смерти. Мы помним, как Андрея Дмитриевича Сахарова насильно кормили, когда он объявлял голодовку в Горьком (это сейчас Нижний Новгород), как Буковского насильно кормили, не давая ему умереть, и так далее. Нет. Ну, уже пошла реакция. Мы же знаем, ФСИН ее перевел то ли в ШИЗО, то ли, как они сказали, в безопасное место, где ей предоставлена комната 7 квадратных метров, в которой есть койка и санузел. Надо сейчас дождаться, когда туда приедет комиссия Совета по правам человека, и дальше будем понимать, что будет с ней происходить.

Вот вопрос от Ольги Клигерман: «А до этого письма Комиссия по правам человека не догадывалась об условиях в лагерях и не только мордовских?»

Е.АЛЬБАЦ: Догадывалась и, еще раз повторяю, в свое время, когда мы опубликовали интервью Зои Световой со Светланой Бахминой, еще до того, как она вышла, еще тогда это все было, на нас на всех ее рассказ о том, что творится там в колониях, произвело чудовищное впечатление. Но тогда был другой Совет по правам человека. Знаете, я не могу за них отвечать. Я думаю, что если они сейчас чего-то добьются, и слава богу. Во всяком случае, Марии Алёхиной они помогали. Все-таки, ее из колонии в Березняках перевели. Так что... Ну, дай бог, чтобы у них сейчас что-то получилось.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Скажите, пожалуйста, вот, насколько мне известно, например, на Валдае так или иначе обсуждался вопрос, например, об амнистии по Болотному делу. И с точки зрения вот тех самых правозащитников, материалы с которыми опубликованы в вашем последнем номере, какое помилование, когда они считают, что они ничего не совершали? Ровно так отвечали многие из них на разговоры в конце 80-х. А, вот, вы как считаете, а) это выход? б) это возможно?

Е.АЛЬБАЦ: Кстати говоря, сейчас только что перед началом эфира я прочитала в Twitter’е Ильи Пономарёва, депутата Государственной Думы от фракции «Справедливая Россия», что глава Комитета по законодательству Крашенинников, бывший министр юстиции, как мы помним, несколько лет назад поддержал инициативу об амнистии «болотников».

Понимаете, я считаю, что люди не должны сидеть в тюрьмах. Я считаю, что это дурной опыт. Я считаю, что это тот опыт, который ничего не дает человеку, только его ожесточает, не говоря о том, что это потеря времени и сил, и приобретение болезней. Поэтому если будет возможность, чтобы ребят по Болотному делу выпустили под амнистию, да черт с ними. Конечно, надо выходить.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: В любом случае?

Е.АЛЬБАЦ: С моей точки зрения, безусловно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А сколь это возможно, на ваш взгляд?

Е.АЛЬБАЦ: Ой, знаете, прогнозировать телодвижения Путина Владимира Владимировича я не способна.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, тем не менее, вы написали статью, которая основывается на ваших впечатлениях от валдайских событий. И вам очень много вопросов на этот счет. Один из самых главных звучит замечательно: «Что случилось с Путиным?»

Е.АЛЬБАЦ: Ну, собственно, это мы вчера обсуждали на передаче здесь в этой студии. Я написала заметку о том, почему Путин делал заявления о том, что он не исключает, что в 2018 году он снова пойдет в президенты, да? Я не верю ни в какие случайности. Он – опытный человек, его никто особенно за язык не тянул, у него была возможность отшутиться, не ответить на этот вопрос как это сделал Фийон, бывший премьер-министр Франции. Поэтому я думаю, что Путин сделал это заявление ровно потому, что идет грызня внутри кремлевских кланов и между разными башнями. И Путин последнее время значительно ослабел – это было связано и с болезнью его спины, и с той операцией, которая ему была сделана, по-моему, в июне-месяце, и с необходимостью принимать обезболивающие, и с тем, что просто у меня такое ощущение, что ему безумно надоело быть царем и хотелось бы как-то по-другому проводить свою жизнь, да? И поэтому там довольно много людей, которые уже примериваются и к его креслу, и принимают какие-то решения, не очень точно угадав, чего от них хочет Путин Владимир Владимирович, и просто выходят из-под контроля, как это было и есть с силовиками и по делу того же Алексея Навального (то знаменитое чудесное освобождение Алеши из СИЗО), и по делу Сергея Гуриева, когда Путин звонит Бастрыкину по просьбе Игоря Шувалова, вице-премьера и произносит какие-то слова насчет того, что не надо особенно пугать людей. После чего ровно через 4 дня... Звонок был 14 февраля, а 18 февраля к Сергею Гуриеву пришли следователи, которые провели обыск.

Это говорит о том (и это всегда так бывало и в истории советской власти), что в какой-то момент силовики распоясываются и начинают принимать решения либо самостоятельно, либо, полагая, что они угадали, чего от них хочет царь, либо потому, что кто-то из близких придворных царя им намекнул, что они могут поступить так, а не иначе.

Но это очень опасная ситуация. Я думаю, что Путин публично им всем сказал, что «Ребята, не дождетесь. Правила буду править». Ему, видимо, необходимо было это сказать. Он это сказал. Вот, ровно об этом я и написала заметку.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Он это сказал, скажем так, только им? Или это был еще некий мессадж нам с вами?

Е.АЛЬБАЦ: Нет, ну как? Это же шло по каналу «Россия 24», шла прямая трансляция, поэтому, конечно... Нет, ну это в широком смысле... Конечно, это прежде всего адресовано элите, потому что, строго говоря, простым людям, даже нам с вами (ну, если б мы не говорили или не писали о политике), в общем, было бы совершенно, ну, если не совсем наплевать, то, во всяком случае, до 2018 года еще дожить надо.

Нет-нет, это, конечно, было адресовано элите, этим кланам, которые друг другу бьют морду.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вопрос от Светланы: «Евгения Марковна, набирающие популярность Навальный, Ройзман и другие опасны для существующей власти? И их будут закрывать?»

Е.АЛЬБАЦ: Ну, собственно, по тому, как решится, что будет происходить с апелляцией по делу Алексея Навального, мы поймем, какой курс будет сейчас взят. Потому что мы наблюдали невероятную либерализацию в июле-августе, когда в Москве позволили более-менее конкурентные выборы. Не могу сказать, что честные, поскольку они, безусловно, выборы как процесс не были честными, не был равный доступ к СМИ и так далее. Поэтому по тому, какое будет решение по делу Навального, получит он условно или нет, или что, на самом деле, они должны были бы сделать, а именно отправить дело на доследование или переквалифицировать статью, потому что понятно, что никаких там... Там вообще ничего нету. Просто ничего нету. Будет понятно, что они собираются делать в ближайшее время, во всяком случае, до Олимпиады.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот к одной из предыдущих наших тем заметка: «Где же это в мордовских колониях нашлось столько работы, чтобы заставлять работать осужденных сверхурочно? У нас заводы-то не работают, а тут колония».

Е.АЛЬБАЦ: А они шьют формы для полицейских, как пишет об этом Надя Толоконникова. И делают всё это за полторы копейки. Надя написала, что за какой-то месяц (июль или август) она получила или коллеги ее по колонии получили 26 рублей в месяц. Это меньше рубля в день.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Когда Россия покинет «Большую двадцатку» и «Восьмерку»? Я понимаю, что вопрос неприятный, но если выскажетесь...», дальше идет такой, развернутый комплимент в ваш адрес.

Е.АЛЬБАЦ: Я думаю, что де-факто Россия покинула «Восьмерку» и «Двадцатку» просто потому, что страна по уровню развития не может входить уже в «Восьмерку» точно, по уровню состояния институтов, в том числе институтов государственной власти, тем более. Но поскольку Россия – страна, которая обладает ядерным оружием, а также газом, который пока необходим Европе и большими запасами нефти, то невозможно формально Россию исключить из той же самой «Восьмерки».

Что касается «Двадцатки», туда входят страны, близкие по развитию России, страны БРИК, тот же самый Китай. Поэтому это, как бы, более-менее нормальная ситуация.

Другой вопрос, что Сергей Алексашенко вчера в своей колонке в газете «Ведомости» (очень хорошая колонка) написал о том, что Казахстан, страна, которая тоже живет на ресурсах энергетических, тоже там, прежде всего, конечно, нефть. И тем не менее, там экономика растет 5%. А у нас, как вы знаете, 1,8% и непонятные перспективы на последний квартал. Зато уже известно, что до конца года из страны убежит в общем счете 80 миллиардов долларов (капитал бежит, да?). Это говорит о том, что институциональная среда у нас хуже, чем в Казахстане.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вот скажите, пожалуйста, вы же в своей статье от первого лица пишете об экономических существующих проблемах, о том, что нефть идет вниз. И в то же время мы видим, что некоторые протестные настроения в России имеют место и, я бы сказала, растут. На ваш взгляд, будет ли это означать, что в перспективе нас ждет еще большее закручивание гаек?

Е.АЛЬБАЦ: Дело в том, что экономические проблемы – они в каком плане влияют на политику? Когда у вас экономика построена на том, что вы добываете что-то такое из земли, то у вас есть постоянно возобновляющийся источник денег. Таким образом у вас есть ресурсы для того, чтобы покупать лояльность населения с помощью социальных бенефитов или с помощью коррупции, или с помощью различных повышений зарплат и льгот, как это делается с силовиками от ФСБ до армии и так далее.

Когда цена на нефть падает, то, соответственно, количество денег у царя становится меньше, и возможность покупать лояльность населения значительно уменьшается. Собственно, это ровно то, что произошло в Советском Союзе в конце 80-х годов, когда у советской власти не осталось денег покупать ни лояльность провинции, то есть стран Восточной, Центральной и Южной Европы, ни лояльность провинций внутренних, а именно республик Советского Союза, ни лояльность людей внутри России. И, собственно, это закончилось тем, чем закончилось.

Однако, из этого может быть 2 варианта. Первый вариант, когда у вас нет возможности покупать лояльность и населения, и покупать лояльность людей в погонах, которые призваны вас защищать (а такая ситуация сложилась в конец Советского Союза, и такая же ситуация была в 1917 году, когда некому и никто не хотел защищать Временное правительство).

Так вот, с одной стороны, это может привести к росту протестных настроений по экономическим причинам просто потому, что не будет возможности поднимать пенсии или платить зарплаты. А уже проблемы с целыми рядами отраслей промышленности – с алюминиевой промышленностью и со сталелитейной промышленностью. Не случайно министр экономики Улюкаев на прошлой неделе сказал, что состояние экономики близко к тому, что было в 2008 году, когда разразился мировой финансовый кризис.

И вот тут у вас эта развилка. Потому что один вариант, растут протестные настроения. Власть настолько коррумпирована, людям в погонах настолько плевать и настолько не хочется никого защищать, что это приводит к различным политическим эффектам, в том числе к смене режима.

И есть второй вариант, когда платить за лояльность нечем, и тогда закручиваются гайки. И, собственно, мне кажется, что вот эти заявления правоконсервативного толка Путина на Валдае, есть попытка, на самом деле, заложить основу для закручивания гаек в условиях экономического кризиса.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Евгения Альбац. Мы продолжим через несколько минут.

НОВОСТИ

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Особое мнение Евгении Альбац в эфире «Эха Москвы» и телеканала RTVi. Вот посмотрите, периодически мы оказываемся в ситуации, когда, казалось бы, далекая от нас точка на карте планеты начинает вызывать такие вот распространяющиеся волновые колебания. Что сейчас происходит в Найроби? И опять же, чем это опасно для, казалось бы, далеких стран от Кении?

Е.АЛЬБАЦ: Понимаете, в чем дело? Мы все время наблюдаем, что в мировой политике все большую и большую роль начинают играть негосударственные агенты, то есть всякие организации, которые не связаны ни с каким конкретным государством, но при этом которые позволяют себе террористические атаки и которые влияют как минимум на политику в том или ином регионе. И вот эта, честно говоря, ситуация, мне кажется, она становится все более опасной. Потому что совершенно невозможно предсказать, где какая террористическая организация (Аль-Каида или близкие к ней как в Найроби), где они ударят, что они еще сделают. И это создает...

Понимаете, они не подчиняются никакому международному праву, да? Их невозможно регулировать ни с помощью Совета безопасности ООН, ни с помощью ОДКБ, ни с помощью чего. И, вот, распространение таких негосударственных агентов насилия – мне кажется, что это очень опасная история. И у меня такое ощущение, что ни ООН, ни державы, ни США, ни Европа, ни Россия не знают, что с этим делать.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но когда оказываются напротив, на другой стороне баррикады условно люди, которые недоговороспособны, получается, что возможно только силовое решение проблемы?

Е.АЛЬБАЦ: Дело не только в том, что они недоговороспособны. Это понятно, что они недоговороспособны. Дело в том, что вы никогда не можете предсказать, где что взорвется и как это отзовется. Собственно, самая громкая история – это 9 сентября 2001 года в США, когда самолеты были захвачены террористами и ударили в башни-близнецы и в здание Пентагона. И вот это невозможно ни предвидеть, ни купировать, то есть непонятно, во всяком случае, как.

И это ситуация, которая... Слава богу, не было еще ни одного случая, чтобы эти негосударственные агенты насилия дотянулись до оружия массового поражения. Но я думаю, что мы совершенно не застрахованы от того, что рано или поздно это может произойти.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну да. Насколько я понимаю, до 11 сентября мир тоже не подозревал, что возможен терроризм в таких масштабах, да?

Е.АЛЬБАЦ: Да, да. Понимаете, что негосударственные агенты становятся фактором мировой политики. Да, такого раньше не было.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как вы считаете, этому еще нет решения в силу, там я не знаю, временных...

Е.АЛЬБАЦ: Я не знаю, Нателл. Это вопрос не ко мне точно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Несколько просьб прокомментировать ситуацию на Валдае с точки зрения встречи с людьми, казалось бы, из оппозиции.

Е.АЛЬБАЦ: Я, знаете, я прочитала там вопросы, которые пришли на сайт передачи, и совершенно не понимаю агрессивности людей, которые всячески осуждают тех, кто задавал вопросы Путину. Во-первых, я представляю себе, что это, действительно, непростая история задать вопрос президенту. Это для журналистов обычное дело задавать вопросы премьер-министрам, президентам и так далее. Нам, собственно, плевать, кому мы задаем вопросы. А людям, для которых это не является профессией, наверное, это трудно.

Во-вторых, да, вопросы и Рыжков, и Пономарёв задавали со всякими экивоками и было ощущение, что коленки у них немножко полусогнуты, да? Но опять, самое важное и тот, и другой произнесли – они задали вопрос про амнистию по Болотному процессу. Это самое важное. Что там было вокруг этого, какие фантики были накручены, не важно. Они пытались не раздражать... Что делал Рыжков? Он сделал всё, чтобы Путин не раздражился до того, как он не произнесет главное – амнистия по Болотному делу. Поэтому и было это вокруг.

В некоторых местах там были фальсификации. Не важно. Это фантики, которыми он обкладывался, только чтобы Путин не взорвался до главного вопроса.

Что касается вопроса Ксении Собчак, то ей ужасно не повезло, что, собственно, вопрос очень похожий до этого задал Владимир Рыжков. И Ксения, поскольку ее очень... Путин ей предложил задать вопрос, обратившись к ней «Ксюша». А, кстати, в стенограмме идет уже «Ксения Анатольевна». Вскоре после Рыжкова. Она просто не успела его как-то переформатировать.

Хотя, на самом деле, это вопрос очень любопытный. Мы, на самом деле, сейчас являемся свидетелями новой политической парадигмы. В России в политику приходит принципиально иное поколение, не только с точки зрения возраста, а приходит постсоветское поколение, которое не помнит большого брата, которое прошло через... Они были маленькими или подростками в 90-е годы, когда их родители теряли статус, шло массовое обнищание людей. И потом это поколение, которое в начале 2000-х шло в интернет-бизнес, в компании, оно училось и оно понимало, что выжить можно только самому, что никаких костылей государственных – бесполезно на них надеяться. И вот очень важно, что в политику идет сейчас поколение людей, которые выросли без государственных костылей и которым не нужны государственные костыли, и которые совершенно не хотят иметь отношения принципала-агента, я имею в виду большого брата, который им указывает, как жить, что делать, кого любить и кого нет.

С моей точки зрения, мы находимся в самом начале вот этой новой политической парадигмы, абсолютно принципиальной прихода вот этого нового постсоветского поколения в политику.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: И сколь далеко оно готово пойти, это поколение?

Е.АЛЬБАЦ: Это поколение будет брать власть в стране, это совершенно очевидно. И понятно, что это поколение... Это неизбежно в силу просто того, что Путин не может сидеть у власти вечно. Если он пойдет даже там на этот 5-й или 4-й срок в 2018 году, ему к концу срока будет 74 года.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да, вы посчитали это.

Е.АЛЬБАЦ: Да, я посчитала, да. Поэтому... Это абсолютно неизбежно оно придет к власти. Это абсолютно неизбежно. Вопрос просто, насколько это будет эволюционно сделано и безболезненно для страны, без потрясений и так далее. Но они, конечно, придут к власти – тут нет вопросов.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Хороший вопрос еще по интернету: «Не секрет, что в стране имеются многочисленные случаи неправосудных решений по звонку, под давлением или за деньги». Как вы считаете, сможет ли снивелировать это положение всеобщая амнистия для лиц, отбывающих наказание за ненасильственные преступления, отбывших более половины срока, определенного судом?»

Е.АЛЬБАЦ: Нет. Нет, сегодня наш известный специалист в области Конституционного права Тамара Морщакова опубликовала статью в «Российской газете», в которой говорит о необходимости реформы судебной системы. Она говорит о том, что необходимо избирать председателей судов, чтобы они были зависимы не от вертикали власти, а от тех людей, которые их избирают, что необходимо совершенно по-другому формировать контракты с судьями, чтобы они не боялись потерять работу из-за приговоров, которые могут не нравится власти. Она говорит о том, что нужно менять судей, потому что судебная система безумно коррумпирована.

Это важнейшая вещь. В России нет института суда. Из-за этого в России нет института правосудия и нет института справедливости, да? В России нет третейского суда. Поэтому никто или абсолютное большинство населения не доверяет ни судам, ни институту государства, ничему. Это ужасающая вещь.

Капиталистическое общество вообще не может жить без суда. Просто невозможно без него жить. Невозможно. Это, собственно, то, что в основе существования общества, построенного на принципах рыночной экономики. Обязательно должен быть третейский судья.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Жень, а где взять других-то? Как Де Голль выпускников Юрфака набрать за ночь?

Е.АЛЬБАЦ: По-разному это можно сделать. Но еще раз, в политику, в экономику приходит новое поколение. И, Нателла, совершенно однозначно это умные, там много умных, образованных моральных людей. Поэтому ничего страшного. Не мы первые через это проходим и не мы последние. Это решаемый вопрос. Это всегда...

Я помню, в 90-х когда я говорила о том, что надо закрыть двери Лубянки и отправить в бизнес чекистов, мне говорили «А где вы возьмете...»

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Столько бизнеса».

Е.АЛЬБАЦ: Нет. «Столько бизнеса» там не проблема была. Других. Выводили войска из Германии и Польши. Это всегда... Вот это надуманная абсолютно проблема «Где вы возьмете?» У нас страна 140 миллионов! Не переживайте – найдем.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Евгения Альбац в программе «Особое мнение». Спасибо.