Виктор Шендерович - Особое мнение - 2013-10-10
И.ВОРОБЬЕВА – Программа "Особое мнение", меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением выступит Виктор Шендерович. Добрый вечер!
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Добрый вечер!
И.ВОРОБЬЕВА – Хочу рассказать и спросить у вас про пакистанскую девочку, ей сейчас 16 лет, Малала Юсуфзай, которая получила премию Сахарова, до этого она получила премию Политковской, до этого ее выдвинули на Нобелевскую премию; и, которая с 11-12 лет там, в Пакистане боролась за права женщин на обучение. Потому что там талибы запретили учиться девочкам. Все школы были закрыты. На нее было совершено покушение, ей была нанесены страшные пулевые ранения. Вот, она выжила, сейчас живет в Великобритании. Сегодня, когда рассказывали об этом эфире, мы поняли, что многие люди только сейчас узнали о существовании этой девочки, и я тоже среди этих людей. Насколько разные все эти люди, и тут у меня такой вопрос. Я призываю наших слушателей не сравнивать то, что делает эта девочка и то, что делают правозащитники не исламских стран, вроде нашей страны. А, может быть, на самом деле, имеет смысл сравнить?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Ну, сравнить можно, только подчеркнув разницу рисков. Правозащитники есть и в Великобритании. Но, правозащитник в Великобритании или в Америки или в Дании – это человек с очень серьезным общественным влиянием, очень защищенный. Сумасшедший везде может найтись, но он социально защищенный невероятно. Общество осознало давно ценность и необходимость такого взгляда и этой работы. И дальше эта длинная лестница вниз, которая заканчивается талибами и этой девочкой, которая противостояла, противостоит и будет противостоять. Вот, у Арканова был такой рассказ, который назывался «В этом мире множество миров». Когда мы говорим «человек», «человечество» - какой же диапазон! Какой же диапазон от этой девочки – дух дышит, чем хочет – почему там такая ясная, сильная человеческая воля, интеллект? Откуда бы? Не знаю. Нет ответа. Почему так? Вот, так. И, огромные сотни тонн биомассы на другом конце. Тот же самый человек, биологически тот же самый вид. Декарт говорил, что человечество избавилось бы от половины своих несчастий, если бы люди договорились о значении слов. Когда мы говорим, «человек», «человечество», «что делать с человеком» - мы так сильно обобщаем, когда говорим «человек». Мы так сильно обобщаем.
И.ВОРОБЬЕВА – Сегодня просматривая материалы, как раз, этой девочки, был один материал Радио Свободы, где они опрашивали местных жителей из ее родного города. И, в общем, по большому счету, кто-то понимал, а, кто-то не понимал - кричал, что она для себя, что она пиар…, что «я не видел, чтобы в нее стреляли»…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Конечно.
И.ВОРОБЬЕВА – Откуда у людей… я понимаю, когда они не любят взрослых, таких, сяких, но, когда они не любят девочку, которая за них же борется…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – О! Ну, то, что за них – а Сахарова любили, а Христа любили? Ну, что «за них»? Ну вот, за них – вот, и получи крест с гвоздями от тех, за кого ты – это нормальная, совершенно история. У Чехова в записных книжках – что дело не в оптимизме и пессимизме, а в том, что в 99 из 100 нет ума. Для начала. Это о широте разброса. Есть в этом, конечно, и стокгольмский синдром. И, совершенно, очевидно желание защитить собственную психику, потому что, если признать, что эта девочка права, то это означает знак равенства, что ты трус, что ты тупица, раб - ком охота? Ну, конечно, гораздо легче: «ну, конечно, она делает пиар себе». А то мы это не слышали про правозащитников, а то мы это не слышали про Толоконникову: «Это пиар она себе делает голодовкой на зоне». Конечно, - одна против зоны. Ну, иди, себе сделай такой пиар! Попиарься иди! Нет. Так легче. Легче, если она занята пиаром, легче, если это все за деньги. Так легче, тогда ты не подлец и все нормально. Просто мир скотский, а ты - часть этого мира и все хорошо, ты ни в чем не виноват. А, если выясняется, что есть такие люди, у которых есть какие-то другие ценности, и, которые, действительно, готовы отдать свою иногда жизнь за какие-то идеалы. И, если эти идеалы, действительно, существуют, как же жить вокруг? Надо либо подтягиваться туда – а страшно или лень или то и другое, или просто мозги не доходят в эту сторону – либо надо согласиться с тем, что ты плох. Кому охота разглядывать себя в зеркале слишком пристально?
И.ВОРОБЬЕВА – А, если вернуться к отношению общества к правозащитникам – вот, мы говорили о том, как это в Европе, условно говоря, взяли исламский мир. А, здесь, в России - я не говорю о властях, я не говорю о силовиках – я говорю об обществе, как они относятся?
В.ШЕНДЕРОВИЧ - Общество воспитывается силовиками и это дерьмо закачивается в головы уже 15 лет. Правозащитники – это кто? Ну, мы же смотрели или слышали, читали, фильмы Мамонтова…. Все это 15 лет объясняется, ставится знак равенства правозащитники – «госдеповские печеньки», провокаторы, не любят Родину и так далее. Если это так долго объяснять, что это так, то да – люди, подобные колбасам по Козьме Пруткову, - что в них положили, то и носят – а дальше их спрашивают, что они думают? Они ничего не думают, им туда положили. Так что не надо их после этого опрашивать. Это же совершеннейшая классика. Вот, говорят, как пример, общество антиамерикански настроено, антиамериканизм в обществе. Нам говорят: «Ну, что поделать? Такой, традиционный российский антиамериканизм. К этому просто надо относиться как к данности». Братцы, ну, если россиянам показывать фильмец, что оказывается в октябре 93-го в нас стреляли с крыши американского посольства, если долго это рассказывать и ничего другого не рассказывать, - то, вот, тебе и антиамериканизм. И правильно! Я бы и сам проникся, если бы я на секундочку допустил, что это правда, у меня бы стали американские настроения. Значит, бессмысленно говорить о рейтингах и настроении – это рукотворная вещь!
И, отношение к правозащитникам, вообще, к носителям либеральных ценностей и раньше в Советском Союзе, и раньше снова в России – это вещь рукотворная. Это объясняли, потому что, если ты за права человека – тут простое уравнение – если ты за права человека ты автоматически против администрации российской любой: царской, советской, путинской. Ты против администрации, которая «клала» на эти права человека с прибором. А раз ты против администрации – значит, ты против Родины. Вот, тебе простое уравнение: правозащитник – против Родины. Это объясняется века напролет. Слова такого не знали…
И.ВОРОБЬЕВА – Хорошо. Тогда о другом. На этой неделе открыли в Потаповском переулке целую памятную табличку Анны Политковской, чтобы все помнили. В этот же день «Левада-Центр» выпустил цифры: кто помнит, кто знает, кто, что думает об этом. И там были какие-то, ну, совершенно позорные цифры людей, которые, вообще, знают, кто такая Анна Политковская. Но, здесь никто не мешал же? Ее статьи, ее выступления на радио…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Ну, как не мешал, что значит, не мешал? Где ее статьи, в «Новой газете»? Какой тираж «Новой Газеты»? Прикинь в процентах к населению.
И.ВОРОБЬЕВА – Но, век интернета.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Нет никакого… Век интернета. Порносайты – век интернета. Ведь, кроме возможностей нужна еще и потребность. Есть государственная библиотека, но нужно, чтобы человеку хотелось туда пойти. Есть интернет, надо чтобы тебе хотелось зайти в библиотеку, почитать, полистать хоть Википедию. Это же должна быть еще потребность. А, если эта потребность подавляется еще телевизором: просто покрывает, как бык овцу, – как говорил Жванецкий. Нет потребности. Зачем? И вот, результат. Кроме того, мы сейчас ведь только открыли мемориальную доску. В Италии, во Франции – я знаю про Италию и Францию, - где ее именем называли улицы и так далее. Памятник Сахарову… Можно найти в Нюрнберге, например, площадь Сахарова. В Иерусалиме есть сады Сахарова. Причем, это не формальная вещь, это память.
И.ВОРОБЬЕВА – В Москве то же есть.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да. В Москве шизофрения – я уже говорил об этом, - когда одновременно есть проспект Сахарова и проспект Андропова, то это называется шизофрения. Что-то одно надо ликвидировать, чтобы просто не мутить мозги. Так вот, то место, которое мы сегодня занимаем в мире – а по этому поводу подошли свежие данные – мы занимаем первое место в мире по социальному неравенству, по несправедливости распределения национального богатства. Не по уровню жизни, разумеется – у нас нефть есть, и есть много беднее нас, а по социальной несправедливости. Так вот, мы «уделали» Габон, мы уделали Нигерию, мы уделали Уганду, мы уделали Юго-Восточную Азию. Мы на твердом первом месте по воровству у собственного народа со стороны администрации. На первом. Мои поздравления кооперативу «Озера». Это серьезные достижения. Уделать Уганду и Нигерию – это вам не кот начхал.
И.ВОРОБЬЕВА – Особое мнение Виктора Шендеровича. Наши слушатели спрашивают, поздравляют ли вас с юбилеем НТВ? Я не знаю – может, правда поздравляют?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Нет, конечно, нет.
И.ВОРОБЬЕВА – Как это было? Ваши некоторые коллеги говорят, что это каждый раз какая-то другая компания, рассказывают…. Как это было на самом деле? Вот, что было в самом начале, когда вы пришли?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Нет, ну, я пришел не в 93-м, я пришел в конце 94-го, летом, когда мы начали работу над программой «Куклы», но и то, можно сказать, что я туда не приходил, потому что я просто писал сценарий. Поэтому я это не мой персональный юбилей – я позже влился в эти ряды. Но, конечно, мне повезло – я попал в лучшее место в лучшее время. Это была, действительно – тогда это было принято над этим смеяться – а, тогда, действительно, это был уникальный журналистский коллектив. Ну, так – без дураков. Он был вполне уникальный коллектив, где вместе работали: тот же Паша Лобков, Парфенов, Сорокина, Осокин… Я только начал перечислять, а там два десятка просто первоклассных журналистов. Причем, многие из них после этого перелома о колено вовсе покинули журналистику. И сегодняшним журналистам, сегодняшней поросли молодой ничего не скажет фамилия, например, Лусканов. А, это, совершенно, блестящий журналист, который после разгрома НТВ просто сошел с дистанции. Я не знаю, чем он сейчас занят, но я помню его репортажи, его тексты, которым я завидовал. Я, вообще, редко завидую чужим текстам, надо сказать, но вот, тут у меня было ощущение, что человек может что-то такое, что я не умею. Его просто нет в журналистике. Володя Лусканов.
Это была, действительно, уникальная компания, и уникальное время, когда была возможность, когда журналистика вертела эти самые колоса. Она была, конечно, не вполне европейская – все понятно, - но эта обратная связь была. И, была свобода слова, и было невозможно скрыть информацию. Как только вышла на заданную орбиту НТВ, лучше стали работать и 1-й, и 2-й каналы. Потому что нельзя было не сообщить в программе «Время», если в 7 все равно выйдет Миткова и расскажет, - глупо. Значит, надо было трактовать. А, в 8 потом выходили «Вести» и тоже должны были говорить, потому что в 10 все равно выйдет Миткова или Осокин и еще раз скажут – они по неделе работали. Общий уровень информации, конкуренция…. Стоит ли говорить, что НТВ выигрывал все информационные номинации. Что в дни, когда что-нибудь случалось в два с половиной - три раза наш рейтинг выигрывал у 1-го и 2-го канала, потому что люди знали, что если что-то случилось, надо идти на НТВ – там они получат информацию отовсюду. И, это было вполне уникальное время, и это был шанс для России.
Что происходит со страной, где разломали, затоптали свободную прессу, - вот, мы видим. Невозможно существование политзаключенных в стране со свободным телевидением, потому что это будут говорить на "Эхо Москвы" и не в «Новой газете», а об этом будут говорить по федеральному каналу на десятки миллионов. Невозможен был бы Беслан, невозможен. Никто не будет, нет такого командира танка, который будет вести огонь по заминированной школе, когда рядом стоит телекамера и снимает в режиме «лайв». И, никто не отдаст такого приказа. Это связанные вещи. Смотри, как они себя вели…
И.ВОРОБЬЕВА – Норд-Ост.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – При Норд-Осте они еще пытались. При Норд-Осте они доломали НТВ, если ты помнишь. Но, как они психовали, как матом орал Лесин, чтобы вывели заложника из прямого эфира, когда заложник из Норд-Оста рассказывал, что происходит и просил не штурмовать. Матом орал Лесин на Миткову, чтобы убрали из эфира заложника. Трудно просто массовые убийства устраивать, когда есть федеральное независимое телевидение, которое ведет репортаж. Да, поэтому, именно, на истории с Норд-Остом доламывали НТВ, соврав, что репортаж НТВ грозил жизням заложников…
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, которые, если в «лайв» смотреть, - вообще, как расположены…, где что стоит те же террористы, совершенно, спокойно могли смотреть.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Нет, потому что не было прямого репортажа. Потому что соврал Путин, солгал в очередной раз – не было прямого репортажа. К тому времени, когда репортаж Колпакова пошел в эфир, уже был штурм, и заложников убивали. Газ, пущенный спецназом убивал, а не телекомпания НТВ. Это было нужно, это был повод для того, чтобы доломать НТВ А, уже во время Беслана, когда сидит Симонян за два километра и говорит: «Ой, там что-то происходит! Там стреляют…», - говорит нам Симонян. Потом она становится большим федеральным начальником за то, что она вскрикивала в двух километрах от места действия, а мы ничего не видели и не знали. И, потом можно солгать, можно спрятать следы преступления, когда рядом не работает телекомпания, ну, и так далее. К разломанной свободе слова прилагается разломанный парламент, фальсифицированные выбор, политзаключенные, воровство немереное. Оно есть и в Англии, наверное. Там попался несколько лет назад какой-то член Палаты лордов – исключительный случай. Что он там своровал? У нас милиционер за смену больше ворует, но это другое дело. Воровство бывает, но, когда все пронизано контролем, в том числе и прежде всего контролем СМИ, больших СМИ, не гетто, в виде комнатке, где мы с тобой разговариваем, а больших, федеральных СМИ на десятки миллионов в случае с Россией, - там, на выходе получается другая страна.
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, подождите, я как раз хотела поговорить про свободу слова. Вы же, как раз, сидите в этой студии, говорите…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я могу выйти во дворик.
И.ВОРОБЬЕВА – Вас, во-первых слышит аудитория "Эхо Москвы", потом ваше выступления на сайте радиостанции "Эхо Москвы", потом блоги, интернет.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Ты мне пытаешься объяснить, что я не в Северной Корее. Я знаю и ценю это. Мне очень нравится жить. Вот, я выйду отсюда, и меня никто не расстреляет в ближайшее время. Ну, пока у меня нет об этом сведений. В Северной Корее были бы точно сведения, что расстреляют, поскольку я открою рот. Значит, ты меня призываешь радоваться тому, что я не в Узбекистане и не в Северной Корее – радуюсь. Искренне, совершенно, рад, но давай, может быть, будем отсчитывать хотя бы от Польши? Я не говорю, от Дании, от Англии – ну, от Польши. От Украины даже.
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, что значит «даже»?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Потому что Украина семимильными шагами прыгает с разбегу на наши грабли, приближается. Это все отдельный вопрос. Тем не менее, есть то, что называется доминанта. Есть очень важные подробности между Северной Кореей и Россией – все понятно – и Узбекистаном. Это подробности, тем не менее. Но, есть страны, где существует общественный контроль за властью. Когда есть, действительно, массовая, в телевизионном пространстве есть свобода. Всякий народ, страна голосует так, как скажет телевидение, по большому счету. Это оружие массового поражения. Мы все вместе, все наши интернеты, все наши сайты – 2, 3, 5%%, - отрезанный ломоть для власти, и власть вполне рациональная позволяет себе такую роскошь: «Ну, пускай побалуются там, с краешку». А, любой из наших сюжетов, из сюжетов «Новой газеты», сюжетов «Эха Москвы», почти любой сдетонировал бы в свободной стране в прайм-тайм, и с этой темой бы не слезли. Ни с Беслана с огнеметом, ни с истории штурма Беслана, ни с истории кооператива «Озеро», ни с биографии Путина - ни с этого, ни с того, ни с сотни, тысячи сюжетов, которые были в наших программах у нас в «Новой газете». Эти сюжеты были бы в прайм-тайм на главных каналах, а не процесс деторождения у Аллы Борисовны Пугачевой – это бы интересовало, а не, кто набил морду: Кличко Поветкину или наоборот, и не маршрут этого самого огня.
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, с другой стороны, смотрите. Вот, инцидент с участием депутата Андрея Исаева. Это видео, которое из самолета – его показывали по федеральному телеканалу, понимаете? Я видела, «Россия 24» показывала.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да, я все время вынужден повторяться в формулировках. Он пал жертвой тамошнего дарвинизма – Исаев – его съели. Вот, представьте себе детонацию. Ведь, есть еще контекст. Эта самая правящая партия, видный член которой…. Кстати говоря, секундочку, что бы было с тобой или со мной, если бы я покурил немножечко или выпил и вот, такое устроил на борту?
И.ВОРОБЬЕВА – А, вы знаете, боюсь, что кроме штрафа и позора в интернете, в общем-то, ничего.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Штраф-то да, а уголовное дело….
И.ВОРОБЬЕВА – Помощнику тоже штраф вкатили, а он депутат…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Во-первых, да, мы его кормим. Зачем же из наших налогов… Значит, смотри. Там внутренний дарвинизм. Он пал жертвой тамошнего дарвинизма и тот, кто дал команду на это, на «России», там свои игры. Там они делят наши с тобой налоги, и вот, теперь какой-то кусок уйдет немножечко от Исаева – ему менее жирный, ему объяснили, а кому-то более жирный. Но, тем не менее, есть ключевые сюжеты, такие, как захват власти этой партией и их лидером. И эти сюжеты по-прежнему не обсуждаются в прайм-тайм. Есть ключевые сюжеты под названием "Байкалфинансгрупп", есть ключевой сюжет кооператив «Озеро», есть сюжет Ходорковский, есть ключевой сюжет: «девочки», есть ключевой сюжет «Болотное дело». Гробовая тишина по этим темам или почти гробовая на федеральных каналах. И, поэтому население, выпустив слюну до полу, имеет счастливую возможность сконцентрироваться на Кличко с Поветкиным, или, откуда у Пугачевой дети берутся. Или еще какую-нибудь тему пообсуждать.
И.ВОРОБЬЕВА – К сожалению, сейчас полминуты до перерыва, поэтому, я вопрос-то задам, а ответ хочу услышать после.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Хорошо.
И.ВОРОБЬЕВА – Где курица, а где яйцо? Может, просто людям не интересно, потому что люди могут получить информацию из разных, абсолютно, источников. Но, они ее не хотят получить. Ну, опять же, о том же кооперативе «Озеро» сколько раз писал журнал «Нью-Таймс». Сейчас мы уйдем на небольшой перерыв. Программа "Особое мнение", Виктор Шендерович. И, через несколько минут вернемся и опять поговорим об этом.
НОВОСТИ.
И.ВОРОБЬЕВА –Продолжается программа "Особое мнение", здесь, в студии Ирина Воробьева и Виктор Шендерович. Давайте, коротко закончим эту тему.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Люди те же самые 20 лет назад, 15 лет назад смотрели компанию НТВ, десятки миллионов людей, их интересовало это, они участвовали как-то в этом. Я уже говорил, нужно еще воспитать потребность. У ребенка, который рождается, нет потребности, мыть руки, эту потребность ему внушаем мы – родители. Через какое-то время подсказываем, рассказываем. Через какое-то время, если родители не дураки, это становится его собственной потребностью, и ему самому надо помыть ручки перед едой – это уже его потребность. Это надо рассказать, показать. Не надо кивать на народ. Тот же самый народ в других государственных приоритетах, когда государство приоткрылось навстречу инструментам народовластия, в частности, свободной прессе, тем же самым выборам, тот же самый народ принимал участие и ходил на выборы, и голосовал. И электрички, заполненные – ты не помнишь по возрасту, - в 89-м году, Первый съезд народных депутатов – все слушают прямую трансляцию, речь Евтушенко.
И.ВОРОБЬЕВА – Те же самые люди идут сейчас и голосуют за "Единую Россию", согласитесь их много.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Разумеется! Им другое говорят. Дальше, возвращаю тебя к этой девочке – кто-то один на столько-то, несмотря на это прорастает через этот асфальт, но большая часть ложится под этот асфальт, как всякое большинство – вот, и все. Нужно воспитывать. Это вопрос воспитания, это вопрос государственного – извини, дурацкое слово – целеполагания. Чего хотим? Если хотим Узбекистан, то мы на правильном пути. Если мы хотим Силиконовую долину, то мы идем в противоположном направлении, потому что рабы не делают Силиконовую долину.
И.ВОРОБЬЕВА – Как прорастать через этот асфальт, если в новостях человек слышит, например, про приговор, например, Михаилу Косенко? Или про «Болотное дело».
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Где он слышит, во-первых, в каких новостях? У нас?
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, вот, он слышит.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Те, кто у нас – это немножко специфическая аудитория.
И.ВОРОБЬЕВА – Я думаю, что где-то… все равно: приговор, осужден, он обвиняемый и так далее…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да, секундочку. Что люди слышат? Что какой-то сумасшедший невменяемый выскочил на Болотную площадь, пытался избить омоновца, теперь его лечат – все нормально. Если ему не рассказать правды: что он не выскакивал, что он не бил омоновца, что это омоновец его бил, что он не опасен, что его болезнь не требует…, что это политический приговор, что он посажен в назидание всем по приказу «пахана», пришедшего незаконно к власти и окопавшегося, из мести. По отмашке этого мстительного «пахана» сидит этот человек. Если обществу предложат картинку и зададут вопрос, кто нормальный, а, кто ненормальный. А, кто у нас нормальный? Шойгу, который шапочку тиару папскую соорудил на голове и окапывается на случай Третьей мировой войны? Общество, которое дает миллиарды на ставку Верховного главнокомандования и на всю эту ерунда, когда дети в товарных количествах умирают, и нет денег, их лечить. Кто нормальный-то? Телевидение, 1-й канал, который рассказывает, как правильно пукать во время секса – ты не в курсе?
И.ВОРОБЬЕВА – Ужас какой!
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да, ты главного не знаешь!
И.ВОРОБЬЕВА – За что?
В.ШЕНДЕРОВИЧ –За что, что?
И.ВОРОБЬЕВА – За что вы мне это рассказываете?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Потому что ты должна жить жизнью народа, Воробьева! Ты должна знать, как правильно пукать во время секса, и посмотреть 1-й канал, где об этом рассказывают, милая ведущая.
И.ВОРОБЬЕВА – Что это за попытка срыва эфира сейчас пошла?
В.ШЕНДЕРОВИЧ - … В утреннем эфире за завтраком. Ну, так…
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, знаете, в утренних эфирах разное рассказывают.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Вот, это психическая норма. Господин Проханов, который здесь говорит, что он бы этих гринписовцев-сук всех взорвал – это психическая норма? Наш руководитель государства, который обложился шаманами и астрологами и боится нос показать без охраны в собственный город, в собственную страну, где он якобы всенародный лидер – это психическая норма, значит? Человек, который сводит счеты с девочками, которые испортили ему праздник; и с людьми, которые ему испортили инаугурацию, сводит счеты. Слепых держит в бетонных мешках – это психическая норма? А сидит Косенко. Вот, если бы это все, этот ряд прозвучал бы с иллюстрациями по телевизору, да и звучал бы дни напролет, как альтернативное мнение, глядишь, у суда с Косенко были бы не десятки, а сотни и тысячи – вот, и все, так происходит.
Поэтому, первое, что они сделали – уничтожили НТВ, придя к власти. Это всегда первым делается. Это первое, что сделал Ленин через три дня. Первый декрет Ленина, первый – это он временно прекратил печать, с клеветническими измышлениями, как сказал Оруэлл. Первое, что сделал Гитлер – это взял под контроль прессу. Это первое, что сделал Путин, прядя к власти. Человек, который хочет абсолютной власти, первое, что делает – это берет прессу. Дальше уже можно в немоте замочить и выборы, и парламент, и все, что угодно, и все остальное разломать. Это к вопросу о целеполагании – вот, такое целеполагание. А, на народ кивать нечего – он разный. И человечество разное: в диапазоне от той девочки, которая в 11 лет начала осмысленную борьбу за свое право читать книги среди талибов в Пакистане, до огромной биомассы бессмысленной, которая переводит еду в канализацию. Ну, нормально – это разброс такой. А, о народе говорить нечего. Надо говорить, как мне кажется, о правилах игры. Народ – он же такой же, примерно, и в Америке и в Исландии, что и в Пакистане. Человечество – оно, примерно, вообще, то же. Традиции разные. Вот, традиции мытья рук, не мытья рук – они разные. И там, где моют руки – там выше продолжительность жизни. И там, где есть разделение властей, – там лучше условия жизни, качество жизни, защищенность жизни. Вот, и все, все довольно просто.
И.ВОРОБЬЕВА – "Особое мнение" с Виктором Шендеровичем. Предлагаю в оставшееся время поговорить о прекрасном, например, о картошке. Вы, когда студентом были, на картошку ходили?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Мы с моими однокурсниками вывели совхоз Ханево в Волоколамской области с 19-го места на 3-е. Это мой главный трудовой успех, я думаю.
И.ВОРОБЬЕВА – Я к чему – вы вспоминаете это с чувством брезгливости «почему же я таскал там эти мешки с картошкой?» или, все-таки, это…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Ты понимаешь, как сказано у классика «что пройдет, то будет мило». Сейчас-то я вспоминаю об этом, конечно… Я поцеловался на картошке – что же мне ее плохо вспоминать? Отличное место! Но, вопрос в том, что, как бы, дороговатое удовольствие для страны, которая не хочет быть Узбекистаном, а чего-то там вякает про Силиконовую долину – это дороговатое удовольствие, чтобы мозги закапывать в землю таким образом.
И.ВОРОБЬЕВА – Тут с вами согласны абсолютно и Дмитрий Ливанов и Дмитрий Медведев, и, вообще, все это сегодня обсуждалось. Мне кажется, что это такой способ научить людей работать в студенческом возрасте, что-нибудь понимать о том, что, за что и почему. Ничего тут страшного, мне кажется, нет.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Страшного нет. В России, вообще, такая конкуренция в номинации «страшно», что картошка там отдыхает.
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, то есть, ужас или «ужас-ужас-ужас»?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да, это не «ужас-ужас-ужас», конечно, но это просто идиотизм. Это указание узбекского пути. Мозги закапывать в землю, мозги бросать на сбор… Фильм «Гараж», когда там профессор говорил, что клал в каждый пакет с картошкой свою визитную карточку – профессор, помните, в исполнении Маркова?
И.ВОРОБЬЕВА – Конечно.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Потому что он отвечает за каждую картофелину, если он – профессор перебирает картошку.
И.ВОРОБЬЕВА – Ну, а укладчица то же самое – в каждый сверток…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Совершенно верно. Ну, значит, это было уже отшучено, и это было битым уже, битой шуткой, братцы, уже тридцать лет назад! Тридцать лет назад, а мы снова на том же месте, по кругу прошли, как цирковая лощадь и снова тут гарцуем с этим плюмажем.
И.ВОРОБЬЕВА – И, еще о прекрасном, теперь уже, действительно, о прекрасном – о премии Нобеля по литературе. Ее получила Элис Мунро. И тут, например, профессор РГГУ Владимир Гопман говорит, что не по литературным причинам она получила эту премию. Якобы, она просто женщина из страны, которая не имел лауреатов раньше, и поэтому…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я хочу сказать, что Нобелевская премия, вообще, дается не за литературные достижения. Это, конечно, политическая премия, и на одного Фолкнера приходится шестьмураками – это все довольно понятная вещь. Я не читал этой дамы, поэтому про нее персонально ничего не могу сказать. Но, пропорция, в принципе, такая. Лев Толстой не получил Нобелевской премии, хотя уже застал ее. А, кто получал в эти годы? А, хрен его знает! И, правильно делаем, что не знаем, скорее всего. Все пятеро наших Нобелевских лауреатов российских – это все политические награждения, притом, что это было вполне заслуженно по мастерству. Как раз, все наши пятеро – не стыдно ни за одного с точки зрения, по крайней мере, литературы и вклады в это. Но, это политические премии: и Бунин, и Шолохов, и Пастернак, и Бродский, и Солженицын – это политические премии. Это нормально. Там продолжение этой самой политкорректности. Из Африки у нас было? Да. Женщина давно не получала, экология – была тема? Даже Светлана Алексиевич – лучшая из всех, про кого я знаю, кто был в списке – настоящий писатель. Как бы вот, от толстовского «Не могу молчать» - прямая ветка. Замечательный писатель, но, конечно, ее выдвижение на Нобелевскую премию – это тоже результат некоторого политического внимания к Белоруссии. Безусловно, это политическая награда.
И.ВОРОБЬЕВА – А, если коротко, буквально, стоит ли ориентироваться на то, что людей выдвигают на Нобелевскую премию по литературе, что это обязательно нужно прочитать?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я думаю, что те, кто относится к этому… ну, чуть лучше знают предмет – они без Нобелевского комитате знают, что надо прочитать, а чего не надо.
И.ВОРОБЬЕВА – На этом мы поставим не точку, а запятую, потому что на следующей неделе Виктор, я надеюсь, снова придет в программу "Особое мнение". Спасибо большое! Виктор Шендерович был в программе "Особое мнение".
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Зря надеешься, но, когда-нибудь приду!
И.ВОРОБЬЕВА – Ирина Воробьева, до встречи!
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Счастливо!