Евгения Альбац - Особое мнение - 2014-03-25

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, я приветствую в этой студии главного редактора журнала «The New Times» Евгению Альбац. Здравствуйте, Евгения Марковна.

Е.АЛЬБАЦ: Здравствуйте, Таня.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, так или иначе всё равно остаемся мы в теме Украины, тем более, что аспектов меньше не становится.

Е.АЛЬБАЦ: А есть какая-то еще?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет. Просто она разрастается по всему миру.

Е.АЛЬБАЦ: Нет, а есть какая-то еще, Тань?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может быть, и есть, но мы просто об этом не знаем. Малазийский самолет.

Е.АЛЬБАЦ: Да, но его, слава богу, обломки нашли. Это закончилось.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. А так больше ничего. В мире больше ничего не происходит. Из главных новостей дня, координатор радикального движения Правый сектор Александр Музычко (он на территории Западной Украины координировал Правый сектор) сегодня был смертельно ранен, он погиб. Очень бурная реакция на это событие последовала, и, конечно, все начали говорить о том, что революция пожирает своих детей. Все-таки, Правый сектор был одной из таких, важных сил того, что происходило.

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, я думаю, что у нас есть несколько завышенное представление о роли Правого сектора в киевской революции. Правый сектор, действительно, был на Грушевского. И, действительно, как говорят, благодаря тому, что они оттягивали на себя Беркут и внутренние войска, и не позволяли пройти через Грушевского, это не дало возможности Януковичу разогнать Майдан. В этом смысле они выступали таким, живым щитом перед этим огромным Майданом, перед теми десятками тысяч человек, которые стояли на Евромайдане. И вероятно, там, действительно, требовались такие сорви-головы как эти люди из Правого сектора. Футбольных фанатов там было довольно много и так далее.

Если вы помните, кстати говоря, один из первых погибших на Грушевского – он был человек с армянской фамилией, если мне память не изменяет, Авакян. Так что мне кажется, что роль Правого сектора в данном случае очень сильно переоценена именно потому, что это были люди, которые готовы были сами идти на пули и готовы были стрелять.

То, что произошло сегодня с этим человеком... Как-то его называют в интернете Саша Белый, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Сашко Бiлый.

Е.АЛЬБАЦ: Сашко Бiлый, да? Тут, конечно, вопрос, кто его убирал? Свои, чужие? Но это мы с вами, сидя в Москве, узнать не можем.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если смотреть на действия украинских властей нынешних и то, как они пытаются взаимодействовать с международным сообществом, с Россией, внутри, насколько, как вы считаете, правильные выбраны способы?

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, я не могу оценивать действия украинских властей, во-первых, потому что я не обладаю достаточной информацией, я не читаю в ежедневном режиме ни «Украинской правды», не смотрю украинские телеканалы, поэтому у меня чрезвычайно отрывочная информация и мне очень трудно оценивать.

Меня порадовало то, что вчера министр иностранных дел России Сергей Лавров в Гааге встретился с исполняющим обязанности министра иностранных дел Украины, честно говоря, не запомнила фамилию. Информации же очень мало. Для этого надо быть в Киеве. Вот, когда я была там некоторое время назад в Киеве, ты смотришь разные каналы так же, как мы это делали раньше когда-то в России, когда существовали разные телевизионные каналы. Ты читаешь газеты и так далее, смотришь интернет. Я в данном случае совершенно вне этого информационного пространства.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но за Крымом вы следите, за тем, что происходит вокруг Крыма?

Е.АЛЬБАЦ: Да, конечно, да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И сейчас там какие-то идут перемещения военных, украинские военные покидают полуостров. С российскими, я так понимаю, будут как-то решать. Ну и плюс там есть люди, которые для себя решили, остаются ли они с Россией или они, все-таки, как-то остаются верны своей присяге украинской. Ну, вот, например, история с этим замглавкома Березовским показательна, которого вчера назначили. Он был изначально украинский военный, теперь он присягнул на верность крымскому населению и его вчера назначили уже замглавкомом Черноморского флота.

Как вы считаете, Россия именно в военном аспекте – она укрепилась в Крыму? Всё, теперь там с военной точки зрения всё наше?

Е.АЛЬБАЦ: Тань, ничего не могу вам сказать. Для этого надо быть в Крыму. Потому что та информация, которая идет здесь у нас, она чрезвычайно односторонняя. Другая информация очень отрывочно идет в Twitter’е. Те журналисты независимые, которые работали на полуострове, сейчас уезжают с полуострова, потому что работать безумно тяжело и достаточно опасно. Там, как это всегда бывает при смене власти, есть такой правовой вакуум, поэтому люди чувствуют себя совершенно незащищенными. Ходят какие-то люди в форме, ходят какие-то люди, которые называют себя «силами самообороны», ходят какие-то еще люди, которые тоже себя называют пророссийскими силами и грабят то, что осталось от военных частей.

Там, по сути, пока еще как таковой власти нет, поэтому там, конечно, очень трудно работать журналистам.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По чему тогда мы можем судить о том, что происходит вокруг Крыма? По тому, как вчера встречаются...

Е.АЛЬБАЦ: Вот, когда я получу оттуда репортаж своего журналиста, который там собирает информацию, тогда я могу вам сказать. Вот, мы сделали в этом номере материал оттуда о том, что происходит на востоке Украины. Вот, я более-менее имею представление о том, что происходило в конце прошлой недели. Ситуация там меняется очень быстро.

Мы знаем, что большая часть украинских военных приняла присягу... Я не поняла только, Российской Федерации? Я не понимаю как это «Народу Крыма»? Это же регион РФ, поэтому не может быть никакой присяги народу Крыма. Должна быть присяга Российской Федерации, флагу.

Это то, что сообщалось. Мы знаем же, что при взятии вежливыми людьми базы в Бельбеке был арестован командующий, по-моему, базой Мамчур, да? Мы связывались с его женой – он в тюрьме по-прежнему.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас прервемся буквально на минуту. Но от темы Крыма никуда не уйдем, потому что российские власти так или иначе занимаются этим практически в круглосуточном режиме. Оставайтесь с нами.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Первые какие-то, не знаю, эйфоричные дни после референдума в Крыму прошли, и сейчас мы читаем новости о том, что там то проблемы с водой, то с электричеством, то шенгенские визы не смогут получить те, кто решили взять российское гражданство. Как вы считаете, возможно ли, что как-то все, ну, не пожалеют, но засомневаются в правильности выбора?

Е.АЛЬБАЦ: Я совершенно не способна оценивать мотивацию других людей. Меня значительно больше интересует, как там будет решаться, например, вопрос собственности, да? Вот, были захвачены корвет «Тернополь», корвет «Луцк», «Хмельницкий». Мне любопытно, вот, как эта коллизия будет разрешаться? Или там писали о том, что наши захватили подводную лодку. Опять, вот, мне интересно, это чья собственность? Это собственность Украины, потому что Крым был частью Украины? И как вообще это будет решаться?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, предприятия, кстати, там тоже какие-то захватывали.

Е.АЛЬБАЦ: Вот эта коллизия мне, честно говоря, очень любопытна. Я не могу понять, как это возможно без допуска третьей стороны, то есть какой-то нейтральной стороны в виде юристов. Но мы же знаем, что Путин разрешил ОБСЕ только на территорию Украины, а на территорию Крыма не допущен. Это очень интересный вопрос.

Но, конечно, самый интересный вопрос – это, на самом деле, то, что будет происходить у нас в отечестве, потому что, как бы, уже... Ну, это уже, так сказать, случившийся факт, да? Аннексия Крыма произошла, Крым принят в состав Российской Федерации, Крым и Севастополь. И теперь, конечно, главный вопрос, который всех занимает, насколько я понимаю, это вопрос, все-таки, что будет с санкциями, что будет с бизнесом России в ситуации, когда 7 стран, самых развитых экономических держав мира покинули Восьмерку, и в Сочи не приедут, а будут в июне проводить свою Семерку в Брюсселе, да? И, конечно, Сергей Лавров сказал, что, собственно, нету никакого формального членства. Это всё правда. Но 7 стран высокоразвитых сказали Российской Федерации, ее президенту, что за одним столом они сидеть с ним не хотят. Вот, что за этим последует?

Сейчас мы видели, прошло 2 пакета санкций. Мы знаем, мы пишем об этом подробно в нашем номере, что есть расширенный список. В этом списке есть фамилия Игоря Сечина, главы Роснефти и фамилия господина Миллера, главы Газпрома. В каком случае против этих людей будут введены санкции? Это очень интересный вопрос.

Как встретят эти новые риски российский бизнес, особенно если учесть, что долги корпораций кредиторам на Западе составляют больше 700 миллиардов долларов. А что будет в ситуации, когда деньги бегут из страны? И как заявил вчера заместитель министра экономики Клепач, только за 2 месяца 45 миллиардов долларов, а прогноз по кварталу – 60-70 миллиардов долларов убежало из страны, в то время как за весь 2013-й год убежало около 70 миллиардов и все ахали и говорили «Ой, как много». А что будет, если подобная тенденция сохранится?

Прогноз Фитч, понижение рейтинга 15 государственным компаниям и банкам РФ.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И частным банкам тоже понизили.

Е.АЛЬБАЦ: Да. Понижен суверенный рейтинг страны и так далее. Вот, это, конечно, вопрос, который меня интересует прежде всего.

Мне очень любопытно, какие есть?.. Вот, Борис Грозовский специально сделал материал о том, какие интересы внутри страны, строго говоря, можно условно назвать партией мира, а какие интересы, бизнес-интересы можно назвать партией войны, да? Ну, уже понятно, уже видно по тому, какая была реакция на санкции против АКБ «Россия», что для банковской системы введение санкций... Если не дай бог введут санкции тем более против государственных банков, это будет катастрофа.

Депутаты Государственной Думы собираются отменить хождение Мастеркард и Визы. Это будет колоссальная проблема для всех, кто работает не в конвертах, не по серым схемам, а переводят деньги как, например, мы это делаем, только на карточку, чтобы никакой налички не ходило. И так далее.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это всё вопросы без ответов пока? Или есть сценарий хороший и сценарий плохой?

Е.АЛЬБАЦ: Конечно, есть хороший сценарий и плохой. Собственно, совершенно... Понимаете, на самом деле, самое плохое уже произошло. Если вы посмотрите, во вчерашнем «The New York Times» опубликована большая статья последнего посла США в России Майкла Макфола.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Очень эмоциональная.

Е.АЛЬБАЦ: Она очень мрачная. Она как раз не столько эмоциональная, сколько очень мрачная, потому что для Майкла Макфола, который всю жизнь занимается Россией с 1991 года, это такая, немножко еще личная трагедия, потому что идея, что бывший Советский Союз в лице наследницы России станет частью большого цивилизованного мира, вот, как он считает, всё, на этом можно поставить крест. Как он пишет, «мы переживаем трагический момент в нашей истории». Понятно, что, к сожалению, попытка отношений с Россией как с партнером, с дружественной страной, она закончилась неудачей. Он об этом пишет впрямую. Это абсолютно трагическая вещь, с моей точки зрения, потому что это значит, что бы дальше ни происходило, западный мир и значительно шире (не только западный мир, но и некоторая часть азиатского мира) будет воспринимать как минимум Россию как не партнера, а, к сожалению, возможно, и как врага.

Это беда. Это беда и мы до сих пор, мне кажется, не понимаем, насколько трагический момент мы переживаем в нашей истории и, собственно, в личной судьбе каждого из нас. Мы просто пока, я думаю, еще не осознаем, насколько трагическая вещь произошла со всеми нами, как это будет всё? Понимаете, ведь, такой вывод Макфол, хотя он об этом не пишет, во-первых, он делает не только потому, что они теперь не могут верить президенту России. Вы посмотрите, все западные газеты повторяют одно и то же. Там, Путин сказал, никаких действий в отношении Восточной Украины предприниматься не будут. А они на это сразу все западные газеты и политики отвечают: «Ну как же? Он же 4 марта на пресс-конференции сказал «Присоединения Крыма не будет». «Эхо Москвы» вышло с этим шпигелем, у вас это висело на сайте и об этом писали все газеты.

Я, кстати, тогда написала колонку. Я сказала, что «Ребят, вы просто плохо прочитали Путина. Путин, на самом деле, всё время подчеркивал «пока». Но это те нюансы, которые понятны носителям языка. А в переводном варианте это совершенно вот этого не чувствуется. Это выглядело абсолютно как утверждение Путина «Присоединения Крыма не будет».

И, вот, они перестали верить главе российского государства. А это же как, знаете, как рейганомика, это триггером идет по всей системе. Это будет, к сожалению, голосовали вы за Путина или не голосовали за Путина как я, но мы все становимся пострадавшими от этого, потому что на нас на всех будет переноситься это недоверие. А в условиях современного мира вот это доверие – это важнейший институт, потому что вы не можете всё прописать на бумаге. Потому что доверие абсолютно необходимо.

И я так понимаю, что, опять же, возвращаясь к этой абсолютно сногсшибательной по трагичности и по беде, которую несет в себе эта статья Макфола, его разочарование связано не только с российской элитой и с российским президентом, но и с реакцией российского населения на то, что произошло, на то, что Крым не просто провозгласил независимость и эту независимость Россия признала, а то, что Россия включила Крым и Севастополь в состав Российской Федерации.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы для себя как-то объясняли вот эту вот реакцию именно населения массовую? Вот этот ура-патриотизм? Почему так?

Е.АЛЬБАЦ: Понимаете, пропаганда – очень сильное оружие. Знаете, вот, есть старый принцип рекламщиков, что если каждую тысячу метров, когда вы едете по дороге, висит плакат «Пейте Кока-Колу», то через километр, даже если вы не хотите пить Кока-Колу, вы ее выпьете. Когда вам по всем российским каналам нон-стоп 24/7 вбивают в голову рассказы про то, как нацисты, фашисты взяли власть на Украине и необходимо защищать российское население, русское население на Украине и, в частности, в Крыму, где, как мы знаем, русское население составляет больше 80%, то есть абсолютное большинство, то это вот раз, два, три, а на пятый люди, которые особенно не привыкли критически относиться к информации, так сказать (это было и в Советском Союзе), у которых нету времени искать в интернете альтернативную точку зрения или информацию, к сожалению, это начинает работать.

Знаете, многие задавались вопросом «Ну, как могло быть, что в Германии, в которой была такая феноменальная совершенно культура, да?.. И мы так много всегда тоже говорим, у нас замечательная, действительно, замечательная русская культура. Как могло быть, чтобы народ сошел с ума и люди... Вы посмотрите «Обыкновенный фашизм» Ромма, как люди встречают Гитлера, да? Самые обычные люди на улицах. Идет абсолютная истерика и такая, заразная истерика идет. По-моему, даже термин есть в психиатрии, как это называется, когда истерика распространяется на большие массы и работает уже эффект толпы.

Ну как? Вот так. Люди, которые читали Шиллера и Гёте, и которые ходили в консерваторию и в Кирху в воскресенье, стали соучастниками преступления Адольфа Гитлера.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы в Германии 30-х?

Е.АЛЬБАЦ: Нет, конечно. Мы даже еще не в Советском Союзе. Мы частично. В каких-то вещах мне это напоминает андроповские времена. Ну, слава богу, Андропов недолго царствовал, так что это продлилось не очень долго. В каких-то вещах в андроповских временах, в большой степени в позднем Брежневе. Но это совершенно другой режим. Нельзя сравнивать. У нас сам режим совершенно другой, чем он был в Советском Союзе. И, конечно, нельзя пока, во всяком случае, сравнивать с нацистской Германией.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Несмотря на национал-предателей, которых, очевидно, скоро будут везде искать.

Е.АЛЬБАЦ: Да, это очень опасная вещь. Ну, нет, вот, у нас как раз в номере такой, знаменитый специалист по Холодной войне из Гарвардского университета, мой коллега Марк Реймер написал колонку о том, что он говорит, что то, что сделал Путин, это использование абсолютно доктрины Брежнева. Он так это называет: «Доктрина Брежнева-Путина».

Во внешней политике, безусловно, мы вернулись где-то в 1968-й, в 1969-й год.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас сделаем перерыв буквально 3 минуты. Оставайтесь с нами – мы скоро вернемся.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в гостях у меня сегодня Евгения Альбац, главный редактор журнала «The New Times». Вот сейчас мы в новостях слышали историю с профессором МГИМО Андреем Зубовым. Это, ведь, тоже продолжение крымской темы, на самом деле.

Е.АЛЬБАЦ: Да, конечно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Когда профессора увольняют.

Е.АЛЬБАЦ: Это продолжение 1968 года. Ровно это происходило даже с минимально не лояльными, когда, как, кстати говоря, недавний «омбудсмен» России Владимир Лукин.. Он же был уволен из журнала «Проблемы мира и социализма», который выходил в Праге, ровно за то, что он позволил себе несогласие с этой самой доктриной Брежнева превентивного удара. В этом же заключалась доктрина Брежнева, чтобы вводить войска до того, как там, не дай бог, произойдет революция. Наученные Венгрией 1956 года, Брежнев и компания тогда приняли эту доктрину, согласно которой советские войска и войска Варшавского договора должны входить до того, как там чего-нибудь еще случится. И вот так вот превентивно были введены войска в 1968 году в Чехословакию, чтобы, не дай бог, не допустить развития революции. Хотя, это было абсолютно мирное движение реформ. Абсолютно мирное! Если в Венгрии это имело разные, в том числе абсолютно отвратительные, насильственные формы, то в Праге всё это было очень мирно.

Так вот он был тогда, если мне память не изменяет, уволен как раз из журнала «Проблемы мира и социализма». Так что в этом смысле увольнение изумительного совершенно историка... Я его очень люблю, я читала его книги, я слушаю его лекции, я всегда, когда он на «Эхо» приходит. Вот, он недавно, недели, наверное, 3 назад был на «Эхо», он рассказывал про отречение от престола царя Николая Второго и вообще что тогда происходило. Это феерически было интересно!

И, конечно, то же самое было и в 1979-80-м годах, когда Советский Союз ввел войска в Афганистан. И точно так же увольняли всех, кто позволял себе только даже рот не открыть, а приоткрыть.

Мне очень любопытно, как сейчас?.. Ведь, у МГИМО довольно много контрагентов или партнеров со всякими западными университетами, в частности, там с парижским и так далее.

Есть вещи, которые в академическом мире невозможны. Принцип академической жизни, профессорской жизни заключается в том, чтобы для того, чтобы человек, занимающийся наукой, мог думать, ему нужна абсолютная свобода. И поэтому у него могут быть самые разные взгляды. Он может быть совершенно отвратительным и с ним невозможно находиться в одном кабинете. Это совершенно не важно. И нельзя человека, нельзя профессора увольнять, потому что он думает по-другому, чем думает руководство МГИМО. Мне очень интересно, какой будет набор у МГИМО летом? Вот, проголосуют студенты ногами или не проголосуют? Я не сомневаюсь ни одной секунды, что сейчас последует реакция европейских университетов, которые работают вместе, у которых есть партнерские программы с МГИМО, и все эти партнерские программы так или иначе будут свернуты.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но удивительно еще то, что в университете открытым текстом прямо в этом пресс-релизе написали, почему увольняют заслуженного педагога

Е.АЛЬБАЦ: Они, ведь, сначала, ведь вы же помните..

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, когда первый раз это появилось и поднялась жуткая шумиха, сказали «Нет-нет, мы не увольняем».

Е.АЛЬБАЦ: Они решили тогда дождаться окончания контракта. Это, по-моему, в июне, да? В отличие от американских и европейских университетов, у нас нет так называемой системы постоянных профессоров, да? Собственно, система постоянных профессоров, пожизненных профессоров – она защищает профессора от увольнения по идеологическому принципу, по карьерному принципу или еще по какому-то другому. Так что у Зубова истекал контракт, по-моему, в июне, но они решили не ждать, потому что надо, конечно, отбить чечетку, упасть на колени и <…> всевозможные места начальникам, которые дают деньги этому университету.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про СМИ давайте еще поговорим, которые живут в таких, непростых условиях.

Е.АЛЬБАЦ: Ой, не говорите.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот, вчера у телеканала «Дождь» начался марафон, целью которого попытаться спасти за счет своих зрителей. Вообще насколько сейчас для СМИ это актуально и последний из возможных способов выжить? Это жить за счет читателей, зрителей?

Е.АЛЬБАЦ: Это вообще единственная, мне кажется, возможность, потому что, как показала практика очень многих изданий, владельцы пугаются в первую очередь. И под слова о свободе слова, о ценности свободы слова и всего остального они тихо удавливают издание, которым владеет. Поэтому это очень важно, чтобы... В России уже достаточно большой средний класс, особенно в больших городах. Чтобы этот средний класс понял, что они, прежде всего, заинтересованы в наличии независимой свободной журналистики.

Насколько это возможно в варианте телевидения не знаю. Знаю, что в случае журнала «The New Times» это, конечно, совершенно поразительная история, когда... Мне как раз вчера мои коллеги из бизнес-стороны журнала рассказывали, кто-то перевел 10 тысяч. Поразительно! Кто-то подписался «Николай» (спасибо вам, Николай, я даже поблагодарить этого человека не могу) перевел 20 тысяч. И так далее.

Мы просто видим, как у нас растет подписка. Мы видим, как люди переводят нам деньги, только чтобы мы продолжали выходить. Это трогательно невероятно. И пользуясь возможностями эфира «Эха Москвы», я хочу искренне поблагодарить всех, кто помогает журналу «The New Times», который оказался в ситуации, когда надо было самим выживать и самим находить деньги. И я невероятно вам всем благодарна. Это трогательно. И спасибо вам.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если возвращаться к телеканалу «Дождь», как вы понимаете, есть уже решение окончательно канал добить?

Е.АЛЬБАЦ: Значит, решение это могут принять только Винокуров и Синдеева. Вот тут давайте на вещи смотреть с открытыми глазами. Значит, если Винокуров и Синдеева решат закрыть канал, они его закроют. Если они и журналисты решат бороться за канал, то они решат эту проблему. Легко не будет. Надо понять, что хорошие зарплаты в журналистике, в независимой журналистике закончились. Вот там я знаю, что в государственных компаниях, там, на Russia Today мне рассказывали, в ИТАР-ТАСС и так далее зарплаты по 20 тысяч долларов в месяц. А надо четко понимать, что таких зарплат в независимой журналистике никогда не было и никогда не будет. Журналистика сегодня стала совсем не про деньги. Это вообще не про деньги. Это про необходимость сохранения свободной площадки в стране, это про необходимость сохранения профессии в стране. Вот это самое важное.

Поэтому это во многом зависит еще и от журналистов, от того... Я понимаю, у всех дети, ипотеки, кредиты, хочется ездить на субботу-воскресенье во всякие сладкие города. Ну, это скоро закончится, ну, не важно. Да, конечно. Но тем не менее, вот сейчас убежденность в том, что свободная журналистика нужна стране, нужно попытаться сохранить профессию... То есть мы же понимаем, что то, что происходит на телеканалах, не имеет никакого отношения к журналистской профессии, да? У них другая профессия: они – пропагандисты.

Для этого придется жертвовать, в том числе жертвовать собственными зарплатами и собственным каким-то жизненным привычным комфортом. Но это выбор. Каждый этот выбор делает для себя. Для кого-то важнее деньги – они пойдут работать на государственные каналы или в государственные издания. Мы же видели, как уникальный журналистский коллектив НТВ трансформировался в менее уникальный пропагандистский коллектив государственных каналов.

Поэтому для кого-то будут важнее деньги, а для кого-то важнее станет профессия.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Украинские события сильно ударили по российской журналистике?

Е.АЛЬБАЦ: Прежде всего, конечно, аннексия Крыма. Вот это самое важное. Это то, что ударило по российской журналистике. Потому что когда элита страны, руководство страны совершает действия, которые противоречат международным законам и международному праву, и совершают действие, которое вызывает оторопь во всем мире и люди пытаются вспомнить, когда же в последний раз такое происходило в мире, и вспоминают только истории 30-х годов, то это, конечно, сразу вызывает потребность установить в стране единомыслие.

Мы переживали это... Ну, я плохо помню 1968-й год, но я хорошо помню, как это происходило в 1979-м и в 1980-м, когда тоже требовалось единомыслие. Другой вопрос, что есть очень серьезное отличие. Россия – страна с рыночной экономикой. Рыночная экономика – это всегда разница интересов. Разница интересов – это определенный плюрализм мнений. Определенный плюрализм мнений – это разные СМИ с разными точками зрения. Вот это единственное, на чем строится моя надежда.

И, конечно, моя надежда строится на коллегах, на журналистах, для которых профессия принципиально важна.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац в программе «Особое мнение». Всем счастливо.

Е.АЛЬБАЦ: Спасибо.