Ирина Воробьева - Особое мнение - 2014-10-30
30.10.2014
К. Орлова
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И сегодня с нами должен быть журналист Максим Шевченко, который из-за пробок несколько опаздывает. Поэтому мы начнем без него. Я предлагаю нашим слушателям и зрителям звонить в студию, высказывать свое «особое мнение» по данной теме. Телефон прямого эфира 8495-363-36-59, sms +7-985-970-45-45. А вопрос, который я хотела бы обсудить это предложение Виталия Милонова, депутата Петербургского заксобрания запретить главе Apple Тиму Куку въезд в Россию навсегда. Сегодня Тим Кук публично объявил о своей гомосексуальности. И реакция Виталия Милонова последовала спустя несколько часов. Цитирую: «Что он может нам привезти. Вирус Эбола, СПИД, гонорею, у них там у всех беспорядочные связи. Запретить въезд навсегда», - сказал Милонов агентству FlashNord. В связи с этим вопрос у меня к нашим слушателям и зрителям: как расценивать слова Виталия Милонова, нужно ли Тиму Куку обращаться в суд, чтобы защитить свое имя, нужно ли придавать вообще важность словам Виталия Милонова. Говорит ли это о том, что в России ухудшается ситуация с правами человека или Виталия Милонова уже не стоит воспринимать всерьез и любые его призывы, касающиеся концертов Мадонны или возможного приезда Тима Кука в Россию не стоит воспринимать всерьез. Здравствуйте. Говорите, пожалуйста, вы в эфире. Не получается. Режиссер мне машет рукой. Говорит, что ничего не получается. Не будет у нас звонка. И вот предлагает мне Ирина Воробьева сесть со мной в эфир, я конечно соглашаюсь. Здравствуй, Ира. Спасибо тебе большое, что пришла. Ну и что ты думаешь по поводу Виталия Милонова.
И. Воробьева
―
Что я думаю по поводу Виталия Милонова это философский вопрос.
К. Орлова
―
По поводу его призыва запретить въезд в Россию Тиму Куку.
И. Воробьева
―
Это вполне ожидаемая история. Мы же понимаем, что Виталий Милонов не был бы Виталием Милоновым, если бы он не запретил Тиму Куку въезд в Россию. Иначе какой смысл Виталию Милонову быть Виталием Милоновым. А по поводу Тима Кука, как написал мой прекрасный друг в фейсбуке, те, кто не знал ориентацию Тима Кука, правда, ребята, об этом знает весь Интернет.
К. Орлова
―
А я не знала.
И. Воробьева
―
Это не такая большая история, о которой стоит говорить. Сегодня я тоже буду обсуждать в «Блог-ауте» мне очень интересно, как реагируют на это люди, когда узнают, что производитель телефона, компьютеров или их любимого молока является людоедом, террористом, еще чем-нибудь. Они реально не покупают или просто не узнают. Ты знаешь, кто это продает или производит?
К. Орлова
―
Я тебе могу сказать, что я не хожу в несколько заведений человека, которому они принадлежат, который произвел очень важное кадровое увольнение из одного СМИ. Я отказалась посещать его заведение и не посещаю с тех пор почти год.
И. Воробьева
―
Ну вот видишь, я даже не знаю, о ком ты говоришь. Кого там уволили.
К. Орлова
―
Один бар, один ресторан и один кинотеатр.
И. Воробьева
―
Всего-то. На самом деле мне кажется, что таких как ты, которые такие вещи знают, не так много людей. И мне кажется, что не покупать айфоны, потому что Тим Кук заявил о своей ориентации это довольно странно. Это господин Шевченко так опаздывает в эфир.
К. Орлова
―
Да, я, конечно, ему хотела этот вопрос задать, не потому что мне очень интересна реакция Виталия Милонова, а мне была бы интересна реакция Максима Шевченко.
И. Воробьева
―
А у Максима айфон, нет, у него айпад. Я точно знаю, что у Максима айпад. Не думаю, что Максим откажется. Можем кстати поспорить на эту тему. Мне кажется, Максим не откажется от производства…
Мне всегда было очень интересно, когда говорят про инвестиционный климат. Особенно люди, которые сами его морозят
К. Орлова
―
Сказала Ира, посмотрев на свой айфон.
И. Воробьева
―
Конечно.
К. Орлова
―
Тогда еще одна тема про Башнефть. То, что суд московский арбитражный принял решение вернуть акции Башнефти в собственность государства это положительный исход для Владимира Евтушенкова.
И. Воробьева
―
Я тут просто в качестве гостя довольно странно, скажи, пожалуйста, ты следила за этим делом?
К. Орлова
―
Да.
И. Воробьева
―
Я за делами, которые крутятся вокруг фамилии Евтушенков, следила исключительно после того, как пришли эти все новости про арест. Потому что это стало интересным. До этого все решения арбитража, вот эти, заявления, АФК Система, слушайте, так через каждую компанию. Честное слово. Весь этот мир для меня огромного бизнеса, каких-то нереальных денег и каких-то решений судов, которые вообще никакого отношения к моей личной жизни не имеют, в принципе к моей жизни, это было совершенно мне неинтересно. Что касается сегодняшнего решения суда, если оно повлияет на курс доллара, например, или на курс евро, например, тогда это класс. Но поскольку ты сейчас делаешь такое лицо, и я делаю такое же лицо, оно никак не повлияет ни на нашу жизнь, ни на курс доллара, ни даже ни на курс евро.
К. Орлова
―
А как же инвестиции, инвестиционный климат, а как же уход капитала из России. Это важно.
И. Воробьева
―
Кстати, инвестиционный климат, мне всегда было очень интересно, когда говорят про инвестиционный климат. Особенно люди, которые сами его морозят. Мне всегда было интересно на каких-то высоких собраниях или огромных мероприятиях, когда люди одной рукой пытаются как в компьютерной игре, в одной руке джойстик, в котором они пытаются одной кнопкой отчаянно что-то такое про инвестиционный климат сделать, в другой руке джойстик, которым они, то есть если в той руке, где инвестиционный климат, там судорожно нажимались кнопки, то в другой руке, где джойстик с судьбами людей, которые находятся под следствием, или еще какие-то такие истории жизненно важные, то там рука так зависла очень по-королевски и – ну ладно, сегодня нажму зеленую кнопку. Ну ладно, сегодня нажму красную. И вот эти два джойстика у меня такое ощущение, что они никак не пересекаются в голове у людей, которые никак не догадаются, что эти два джойстика на самом деле связаны. И на экране, на котором принц Персии у них прыгает и падает на колья, на самом деле имеет абсолютное значение. У нас реклама мне кажется.
Людям, которые находятся в положении «сейчас погибнет», им все равно, кто что начал и у кого какая позиция
К. Орлова
―
Да, через полминуты.
И. Воробьева
―
Я себя веду как ведущая.
К. Орлова
―
Ничего страшного. Должен быть Максим Шевченко, я надеюсь за те три минуты перерыва, Максим Леонардович появится в этой студии.РЕКЛАМА
К. Орлова
―
Мы продолжаем «Особое мнение». В студии сегодня Ирина Воробьева в качестве гостя. И мы сейчас обсудим тему Доктора Лизы. Точнее той медиаистерики и медиа…
И. Воробьева
―
Не хочется говорить слово «травля».
К. Орлова
―
Да, у меня другое было слово. Но да, медиатравля, которая началась вокруг Доктора Лизы. Ты ее защищаешь.
И. Воробьева
―
Да, и буду защищать ее до тех пор, пока это требуется. Потому что история сейчас, которая происходит с Елизаветой Глинкой в том, что РБК не так давно написал, что она якобы является одним из организаторов митинга вместе с Объединенным народным фронтом. Лиза сначала ответила в sms, что она такого не говорила, потом она открыла РБК, посмотрела и сказала, что там все мои цитаты, ничего они не наврали. И все, после этого началась истерика, все начали писать, что вот, Доктор Лиза запачкалась, она всех поддерживает, кровавый режим и так далее. Здесь мне кажется очень простая история. Заключается в том, что Доктор Лиза вывозит с Украины из зоны болевых действий, Донбасса вывозит детей. Детей она вывозит тех, кому нужна помощь, а там дети, которые в зоне боевых действий или после боевых действий им всем нужна помощь. Я очень хорошо помню, как Лиза приходила ко мне в эфир, рассказывала, как она вывозила детей из детдома из Краматорска. И какие жуткие истории рассказывала Лиза, как они ехали, и как она держала детей руками и какая была дорога и выстрелы и как эти дети уже привыкшие к выстрелам, реагируют на те или иные события. Так вот, Лиза имеет право хоть с Владимиром Путиным, хоть с Владиславом Сурковым, хоть с Сечиным, хоть с кем угодно вообще организовывать все, что хочет. И если она может быть, даже ошибочно считает, что это прекратит кровопролитие, у нее абсолютное право делать все, что угодно и она никоим образом свою репутацию таким образом не может запятнать. Потому что Лиза вывозила оттуда детей. Это она спасала им жизни. Это не вот эти люди, которые сейчас в Интернете распинаются, это не я, и не наши коллеги, это Лиза, которая туда поехала, не просто сидела в Интернете и писала, ребята, как же страшно, там дети, что же делать, надо же помочь. Она поехала и сделала.
Не вижу ничего странного, когда Доктор Лиза пошла и попросила Путина наградить Володина
К. Орлова
―
Но я так понимаю, что вопрос не в репутации Доктора Лизы. Это ее дело, ее репутация, а в том, что есть некоторые противоречия. Вообще благотворительность я полагаю, возникает, когда не хватает денег государства или они не предусмотрены в данной области, поэтому начинают собираться частные деньги. Поэтому это уже странно, возвращаясь к истории с Чулпан Хаматовой. Если бы государство функционировало очень хорошо, не понадобилась бы благотворительность. А, во-вторых, видимо, имеется в виду, что Россия это все и начала и активно поддерживает войну и поэтому оттуда нужно вывозить этих детей. Хотя я нисколько не умаляю этого факта, что именно Елизавета Глинка это делает.
И. Воробьева
―
Для детей, которых оттуда надо вывозить и для больных детей, которым там не окажут помощь, абсолютно все равно, кто это начал. Им все равно. Им надо выжить, ребята. Это одна детская жизнь, даже если бы была одна детская жизнь, на этом можно было бы историю заканчивать. Людям, которые находятся в положении «сейчас погибнет», им все равно, кто что начал, у кого какая позиция, кто кому что сказал и кто кого поддержал. Бессмысленно, слушайте, есть человеческая жизнь и она должна быть самым ценным. Но, к сожалению этого не происходит ни у нас в стране, ни в соседней Украине, ни в головах тех людей, которые сейчас у власти, ни в головах у тех людей, которые хотят придти к власти. Что касается благотворительности, то конечно она возникает в тех местах, где государство проваливается. Это абсолютно логично, понятно и так происходит во всех странах. Безусловно, это довольно абсурдно бегать за государством и, используя государственные инструменты, эти пробелы и провалы исправлять. Но правда, это глупости какие-то. Это государство делает так, что инвалидам у нас в стране плохо, это государство не замечает стариков и не заботится о них и из-за этого государства погибают дети. Дальше мы приходим к государству и говорим: государство, поправь вот здесь, вот здесь. Ну правда это какой-то замкнутый круг. Дальше для одного человека исправили, а для другого то же самое приходится делать. Все это действительно абсурдно, но, тем не менее, это надо делать, потому что если бы это был ваш ребенок один единственный, если бы была ваша мама, ваш брат, да кто угодно ваш, вот если бы это был кто-то из ваших, я вас уверяю, у вас были бы совершенно другие посты в Интернете. Совершенно другая логика, вам было бы все равно, кто поможет вашему ребенку, или вашей маме.
К. Орлова
―
Ну а зачем, я понимаю, зачем кооперировать с властью, контакты поддерживать, чтобы попросить потребовать построить больницу условную, но зачем такая поддержка, без этого нельзя обойтись. То есть да, это власть и с ней нужно договариваться. Но при этом необязательно еще…
И. Воробьева
―
Необязательно. На самом деле тут прав Митя Алешковский. Который тоже об этом пишет очень много, который говорит, что когда дают деньги, но не требуют ничего взамен, то есть поддержки, публичной поддержки и так далее, это нормально. В других случаях это какая-то больная история. Так вот, конечно, я не очень понимаю, зачем Лиза в эту историю всю вписывается. Я подозреваю, что там вообще был разговор в целом о том, что необходимо такое мероприятие и Лиза, скорее всего, просто сказала, что мне все равно, с кем его проводить, уже проводите и давайте сделаем. На самом деле это совершенно неважно. Конечно же, не нужно, на мой взгляд, это делать, но вот смотрите, сейчас несколько дней назад на заседании правительства Москвы было принято постановление о создании единой базы неизвестных пациентов. Да, это моя история, я бегала и грызла. Так и есть. И я точно знаю, что если бы в правительстве Москвы сейчас сидели бы другие люди, то ничего бы не вышло. Если бы там не сидели люди, которые у себя в голове приняли решение, что это надо сделать, надо сделать не через 5 лет, как обычно у нас происходит, а давайте сейчас быстро сделаем. И оно быстро сделалось.
К. Орлова
―
Но вопрос в том, быстро оно сделалось. То есть мы называем естественные должностные обязанности, которые вытекают из положения чиновника, что он должен вообще делать. Но просто в России обычно никто ничего не делает и поэтому если кто-то что-то делает в рамках своих обязанностей, это считается каким-то суперподвигом, может быть стоит относиться к ним не так как: ой, спасибо большое, что вы нам построили больницу. А так, что вообще они должны это делать…
И. Воробьева
―
Палка о двух концах. С одной стороны абсолютно правильно, чиновники обязаны, должны и в нормальном государстве мы платим налоги, а государство обязано обеспечивать нас нормальной достойной жизнью. Все правильно. Но с другой стороны я прекрасно понимаю, что я действительно благодарна тем людям, которые в правительстве Москвы работали над этой базой. На самом деле на полном серьезе там была хорошая команда людей, которые действительно хотели это сделать. То есть это обычные живые люди, которые правда хотели это сделать. Во-первых, я действительно им благодарна, во-вторых, вот честное слово, если я скажу спасибо Сергею Собянину и Анастасии Раковой, ну меня поклюют в Интернете, много, часто. Ну ладно, но зато будет база неизвестных пациентов, которая в любом случае уже будет и десятки жизней будут спасены.
К. Орлова
―
Спасибо сказать это нужно сделать, ничего такого в этом нет, но, наверное, не стоит просить или призывать присвоить Сергею Собянину какой-нибудь орден.
И. Воробьева
―
Ты имеешь в виду историю, когда Доктор Лиза пошла на встречу совета по правам человека, попросила Владимира Путина наградить Володина. Я не вижу в этом ничего странного и страшного. Потому что чиновники начинают становиться людьми только тогда, когда мы, люди считаем их таковыми. Вот когда я вижу в чиновнике, когда у меня прорисовывается человеческое лицо, я говорю: о, смотрите, это же человек. И я говорю публично: смотрите, это человек. Тогда этот чиновник смотрится в зеркало и правда видит там человека. Мне так кажется. И мне кажется в этом ничего нет такого. Если мы перестанем говорить только то, то есть правду, тоже правду, то есть мы перестанем говорить, что все очень плохо, и начнем говорить, что все не очень плохо и что плохо везде, но вот здесь хорошо. Давайте будем говорить и то и другое. Почему нет.К. Орлова
―
Ну да. Просто видимо, при этом не стоит забывать, что если где-то хорошо, то может быть, такое большое зло есть и маленькое добро, которое не искупает это большое зло. Ирина Воробьева в программе «Особое мнение». Продолжим через несколько минут.