Юрий Мамин - Особое мнение - 2015-02-19
19.02.2015
О.Бычкова
―
Доброе утро! Это программа "Особое мнение". У микрофона Ольга Бычкова. Мы вещаем из студии "Эха Москвы" в Санкт-Петербурге. И здесь со мной кинорежиссер Юрий Мамин. Доброе утро! Добрый вечер – хотела сказать!
Ю.Мамин
―
Здравствуйте!
О.Бычкова
―
Здравствуйте, Юрий Борисович. Любимый режиссер Василия Уткина, о чем он нам только что сказал сам. И Василий-то Уткин сказал, что его будут спрашивать, конечно, - гостя – про «Левиафан», а Уткин хотел бы про фонтан. Но мы про все поговорим.
Ю.Мамин
―
Должен сказать, что Уткин вызывает у меня восхищение. Очень понимающий умный человек.
О.Бычкова
―
Это правда.
Ю.Мамин
―
Его замечания я очень ценю, по поводу своей личности.
О.Бычкова
―
У нас есть вопросы не только от Василия Уткина. У нас есть вопросы от наших слушателей. У нас есть много сегодня тем для обсуждения. Но мы начнем с политики все равно. Это программа "Особое мнение". И в политике, у нас, конечно, главная тема – это Украина и все, что там происходит.Вчера мы смотрели и позавчера и много предыдущих дней за тем, что происходит в Дебальцево. Вчера были столкновения, сегодня отвод войск. И вот новость пришла, о том, что Украина будет обращаться к Организации объединенных наций, к Евросоюзу о размещении на востоке страны миротворцев. Вот вы как думаете, это демонстрация чего-то или действительно такой шаг отчаяния?
Ю.Мамин
―
Мне непонятно одно. Как будто бы, по логике, эти миротворцы, которые будут занимать это пространство между враждующими сторонами, они обеспечат мирное существование: отсутствие бомбежек и прочее, с одной стороны…
О.Бычкова
―
Они отделят, может, одних от других.
Ю.Мамин
―
Отделят. Но против этого выступают и так называемые сепаратисты, Чуркин выступает.
О.Бычкова
―
Они уже очень возбудились, да.
Ю.Мамин
―
А почему они возмущаются этим – мне вот это непонятно. У меня много вопросов.
О.Бычкова
―
Они говорят, что это нарушение договоренностей, что в Минске это не решили, и все такое.
Ю.Мамин
―
А что значит, нарушение? Что, плохо будет оттого, что не будут стрелять? Я вот никак не могу понять, поэтому у меня ощущение, что меня здесь держат за дурака. Второе, по поводу этого Дебальцево – там было 5 тысяч наемников. Куда они делись? Вроде их не должны были без техники не выпускать, но как-то они все вышли.
О.Бычкова
―
Извините пожалуйста, 5 тысяч наемников – это откуда такая цифра?
Ю.Мамин
―
Это говорили, это сообщали… Вы смотрите иногда телевизор, кроме "Эха Москвы", вообще?
О.Бычкова
―
"Эхо Москвы" теперь в телевизоре показывают?
Ю.Мамин
―
Сведения из центральных каналов. Там сообщают об этом все время. Сегодня я узнал, что в Дебальцево осталось в подвалах 5 тысяч человек местных жителей, может быть, они имелись в виду. Вот эта разница в каких-то сообщениях, она вносит для меня абсолютное непонимание. Мне даже обсуждать не хочется Украину, потому что я ничего не знаю про то, что там происходит на самом деле. Так, по поверхности…
О.Бычкова
―
Или по пропаганде.
Ю.Мамин
―
Ну я привык, так всю жизнь мы жили в советское время, когда мы должны были знать, почему мы не надо читать этот роман, почему он плохой, вместо того, чтобы его прочесть. А прочесть, возможности увидеть фильм не было. Как много картин я увидел потом, когда либо учился на курсах, либо в наше время, - те, о которых я мог прочитать только в газетах, как они плохи.
О.Бычкова
―
И оказалось, что все совершенно другое.
Ю.Мамин
―
Вот я помню: «Охотники на оленей». Фильм ругали - кто только не приложился. Выдающаяся картина, надо сказать.
О.Бычкова
―
Да. Давайте вернемся… Я спрошу вас про кино, честное слово. У меня еще масса вопросов про кино, но я хочу просто закончить эту историю про политику. И, действительно, мы ничего не знаем по-настоящему. И это связано не только с тем, что от нас многое скрывают, но согласитесь, что это связано с тем, что есть у нас проблема о СМИ, с освещением, и информацией, с цензурой.
Ю.Мамин
―
Да, это такая проблема есть. Она перешла прямо ровно из советского обихода, вот как это было тогда. Очень многое я узнаю в сегодняшней атмосфере того, что мне знакомо до боли за всю свою большую часть жизни, которую я прожил в той системе.
О.Бычкова
―
Например.
Ю.Мамин
―
Когда получали одну информацию, думали другое, а поступали по третьему.Ю.Мамин: У нас короткие оттепели и длинные застои. Вот мы сейчас находимся в длинном застое
О.Бычкова
―
Вот у меня такое ощущение последние пару лет, например, что это что-то такое…
Ю.Мамин
―
Возвращается. Очень активно и быстро возвращается.
О.Бычкова
―
То есть это не очень давно произошло, я хочу сказать.
Ю.Мамин
―
Это шло все время, но темпы были разные. Иногда вяло текло все это. Сегодня - быстро. Сегодня у нас сменился и министр культуры – и все очень быстро пошло по этой линии.
О.Бычкова
―
А имеет значение министр культуры в этой ситуации?
Ю.Мамин
―
Имеет. Назначили именно этого.
О.Бычкова
―
Ага, понятно. Ладно, поставим точку на этом. Прекрасно! Еще вчера, вы знаете, что я прочитала – что выступал Платон Лебедев на пресс-конференции, говорил много разных вещей. Например, он сказал, что если в стране случится некий кризис власти – это к вопросу о том, что происходит, и что будет, и что вам это напоминает, - то может потребоваться некий переходный институт. И тогда, может быть, востребован Михаил Ходорковский, который сейчас находится за границей, как мы знаем. Как вы считаете, будет он востребован?
Ю.Мамин
―
Вопрос: Кем востребован? Вот это я не могу понять, кто его востребует, каким образом это будет осуществлено?
О.Бычкова
―
Давайте разберем все комбинации. Допустим, он будет востребован всем обществом. Да или нет?
Ю.Мамин
―
Нет, общество у нас мало чего может требовать. Оно выступает в согласии с указаниями власти. Я не знаю других вариантов. Ну попытался Навальный несколько листовок в метро разбросать или раздать, - по поводу кстати говоря, того, чтобы люди приходили на митинг, ни к чему не призывал другому – и тут его забрали в милицию. Какое там общество!
О.Бычкова
―
То есть общество – нет.
Ю.Мамин
―
Нет.
О.Бычкова
―
Ставим прочерк. Предположим, будет ли он востребован властью?
Ю.Мамин
―
Путин, если его пригласит лично. Путин его может пригласить. Но такое тоже не случится, как вы понимаете. Нельзя посадить в тюрьму, а потом пригласить править – одному и тому же человеку. Это вне логики. Его не поймут просто, Владимира Владимировича.
О.Бычкова
―
То есть вы считаете, что Ходорковский останется в том статусе, более-менее, в котором он сейчас находится?
Ю.Мамин
―
Я думаю, да. Нужна очень большая платформа и работа при отсутствии такого сильного сопротивления, при которой можно было поднять его рейтинг снова настолько, чтобы общество тоже хотело его, и он успешно прошел. Иначе у нас все назначается. У нас и Путин-то был назначен Ельциным, если вы помните.
О.Бычкова
―
Что вы говорите? Да, действительно. Как я об этом забыла? Но его потом выбирали много раз.
Ю.Мамин
―
Потом он уже сумел расправить крылья, что называется. Дайте мне точку опоры – и я переверну… Вот это была точка опоры.
О.Бычкова
―
А у вас есть представление о том, что будет дальше, как у человека, который действительно много повидал всякого, и встречает знакомы сценарий в фильме?
Ю.Мамин
―
Видите ли, я полагаю так, что легче взять Крым, чем обеспечить возможность ездить на электричках – у меня такое ощущение. И вот эта проблема, которая будет нарастать, и вот эти электрички – это очень серьезная проблема. Когда я услышал про нее, я говорю: Ну, это может быть началом конца, вообще говоря, благополучия империи.
О.Бычкова
―
Путин тоже так подумал и сразу сказал этим соответствующим людям: «Вы сошли с ума, немедленно поправьте».
Ю.Мамин
―
Так это он сам, наверное, назначил. Неужели можно представить себе, чтобы они приняли решение без него? У нас ведь ничего не принимается. Я ведь когда-то думал, что… вот никак не мог понять: вот Путин принял решение о возрождении «Ленфильма» - так почему же не послушался его ни министр культуры, ни москвичи и не дали ни одному проекту денег на «Ленфильме» полтора года назад и оставили его без производства – как это может быть?
О.Бычкова
―
Почему?
Ю.Мамин
―
Потому что он, вероятно, публично дал одно решение, а своим помощникам дал совершенно другое указание. Они выполняют только его указания – то есть я это понимаю. Я был наивен.
О.Бычкова
―
А, может быть, он публично дал такое указание, а никаких не публичных и практических на самом деле распоряжений дальше не последовало, и просто никто ничего не стал этим заниматься?
Ю.Мамин
―
Нет, во-первых, я думаю, было очень много людей, которые заинтересованы в этом. Это же, вообще говоря, работники «Ленфильма», и они-то как раз помнили об обещании, и они долбили в эту самую стенку. Но услышаны не были, и никто не был за это снят с работы. Потому что, если бы было невыполнение указа президента, но тогда бы тучи сгустились над этими чиновниками. Ничего не произошло, благополучно себя чувствуют во главе с министром культуры тем же и Фондом кино и прочими людьми. Значит, такого было распоряжение. Нет, я-то не сомневаюсь, что у нас абсолютно самодержавное государство, и один человек решает все.Ю.Мамин: Меня унижает отсутствие возможности высказаться как художнику
О.Бычкова
―
Как раз социологи обнаружили, сказали «Интерфаксу» - я тоже социолог в таком случае, - что каждый пятый россиянин начал экономить на продуктах, то есть покупать более дешевое, впрок.
Ю.Мамин
―
Включая и меня, я вам скажу. Я отказался от сыров – дороговато очень, потому что они выросли в три раза.
О.Бычкова
―
Это не вы отказались от сыров, это Российская Федерация отказалась от сыров.
Ю.Мамин
―
Нет, они появились, даже те, которые… вот недавно появился литовский пармезан, - буквально вчера я видел в магазине, - но он стоит в три или четыре раза дороже – тысячу или около тысячи рублей за килограмм.
О.Бычкова
―
Литовский пармезан тысячу рублей за килограмм? Господи! Прекрасно. Зачем нам такой пармезан? Подождите, а как он может быть литовский? Это же контрабанда. Или он не литовский…
Ю.Мамин
―
Не знаю. Ну они по рецепту могут изготовить пармезан. Я же не знаю, как готовятся в этом смысле сыры. Там есть какие-то секреты. Так же, как борщ можно везде сварить, вероятно и там. Другое дело, что по вкусу он будет, конечно, не тот. Мы пробовали разной модификации сыры. Я люблю, вообще, сыры – крепкие и так далее. Но если продолжать так же их употреблять, как раньше, то мне придется подумать о том, как… ну думаешь о том, что тратить на продукты. Другое дело, что для меня это никогда не было камнем преткновения: я могу очень легко обойтись без всего, и, так сказать, скромно очень.
О.Бычкова
―
А, что вас больше унижает: отсутствие сыров по причине санкций или невозможности их купить по причине подскочивших цен?
Ю.Мамин
―
Меня унижает отсутствие возможности высказаться как художнику и работа, а остальное меня очень мало волнует. И я бы, вообще, не смотрел за продуктами. Мне хватило бы того, что есть. Я хороший кулинар, я могу приготовить даже скромную пищу так, что она будет вкусна за счет соусов и так далее. Это меня как раз не волнует. А вот невозможность сказать свое слово, высказаться, быть услышанным – это очень тяжело, особенно, когда ты, вообще говоря, уже пережил и признание и так далее, и очень много не успел сделать, потому что я стал снимать-то с сорока лет благодаря перестройке – вот.
О.Бычкова
―
Но, тем не менее, опять я возвращаюсь к тому, что вы уже сказали. У вас есть ответ на этот вопрос: Почему оно все по кругу ходит?
Ю.Мамин
―
Вы имеете в виду гастрономию?
О.Бычкова
―
Нет, не про гастрономию. Я имею в виду возможность высказываться, и исчезающую возможность высказываться. Про то, что вроде бы как ушли какие-то вещи, какие-то люди, и какие-то люди, и какие-то представления и вдруг – бац! – и снова вернулись
Ю.Мамин
―
Мне нравится, Ольга, вот такое мудрое высказывание: «У России великое прошлое, замечательное будущее, и так будет всегда!» Вот это замечательное мудрое высказывание меня всегда поддерживает.
О.Бычкова
―
И не поспоришь на самом деле.
Ю.Мамин
―
Да. Можно сказать конкретнее, что у нас короткие оттепели и длинные застои. Вот мы сейчас находимся в этом длинном застое.
О.Бычкова
―
Очень длинном?
Ю.Мамин
―
Очень длинном. Да.
О.Бычкова
―
Длинном-длинном?
Ю.Мамин
―
Да, длинноватом.
О.Бычкова
―
А, что вы думаете про эти санкции, например, в отношении Иосифа Кобзона?
Ю.Мамин
―
Бедный. Очень жалко. Человек лишился возможности ехать лечиться и так далее. Но я думаю, что он справится с этими проблемами. Он человек состоятельный, даже, можно сказать, богатый.
О.Бычкова
―
Если уже ему туда нельзя, сюда нельзя…
Ю.Мамин
―
Выпишет сюда лекаря со всеми лекарствами и отлечится. А с другой стороны, он пожил очень хорошую длинную жизнь, и в общем, ему жаловаться нечего.
О.Бычкова
―
Но это нормально, что певца за какие-то политические, в общем, действия лишают чего-то?Ю.Мамин: Я не сомневаюсь, что у нас абсолютно самодержавное государство, и один человек решает все
Ю.Мамин
―
Но мир вообще ненормален. Я должен сказать, что он вызывает желание снять комедию. Весь, не только наша страна, которая действительно удивительная по своим абсурдистским и абсурдным, вообще говоря, реалиям, но и весь мир – он тоже, так сказать, безумный, и об этом говорили великие писатели, и Воннегут. Я, кстати говоря, ценю больше всего тех, у кого есть юмор, ирония, людей, которые могут посмотреть сверху на всю ситуацию. Вот они как раз меня вдохновляют, такие суждения.
О.Бычкова
―
А вот, кстати, вопрос, который был абсолютно предсказан, просто мистически предсказан Василием Уткиным. Например, его задает schweidel_ms – я не знаю, что значит этот ник – на сайт "Эха Москвы" он написал. Он просит вас высказаться о «Левиафане» «без клановой солидарности, но в плане увеличения негатива как метода высокого искусства в кризисный период для помощи любимого отечеству».
Ю.Мамин
―
Дело в том, что я сравнивал где-то в рецензии, - меня попросили – два фильма, два победителя «Золотого орла». Один из них был «Левиафан», а другой был «Солнечный удар». Вот, если говорить о «Левиафане», то как бы там ни относится, есть целая категория людей, которые не выносят достоверной правды. Я видел когда-то фильм про чешских фотографов. Они ездили по деревням, делали восхитительные снимки местных жителей, где морщины избороздили лицо, рассказывают, вообще говоря, как срез дерева обо всей жизни предыдущей. Это очень не нравилось местным жителям – восхитительные снимки – зато нравились вот эти, видите, на свадьбу - такие две пусечки с красненькими точечками… Ну это понятное дело. Не любят: «мы эту знаем жизнь».Видите, тут вопрос, о чем стоит. С точки зрения художественности, это произведение достойное уважения, если говорить о картине. Но это режиссер, который делает культурное кино. Оно не может быть воспринято. Оно выше среднего уровня.
Что касается его содержания, он призывает к тому, что так, вероятно, жить нельзя. Поспорить с тем, что это достоверная ситуация, никто не может. Да, так существует и даже в этих мурманских района была похожая ситуация с тем, как обиженный житель застрелил начальника, и сам застрелился потом.
О.Бычкова
―
Мне еще говорили потом знающие люди, которые разбираются в таких сюжетах, в реальной жизни, которые говорили: «Да ну, господи боже мой! Да все бывает круче. Да это все сказки розовые»
Ю.Мамин
―
Бывает и круче, но этого вполне достаточно, чтобы с ним согласиться и сказать: жизнь ненормальная, так жить нельзя.Другая картина «Солнечный удар», которая говорит: «Не надо раскачивать лодку. Вот видите, к чему приводят писатели, когда они призывают к революциям». А сейчас… Давайте ценить то, что есть. Когда у меня такое имение, конечно, я должен ценить, вообще говоря, то что есть. И на месте Михалкова я понимаю его психологию.
О.Бычкова
―
Но в этом есть жизненная правда, его жизненный опыт приводит к таким выводам откровенным.
Ю.Мамин
―
Его правда – да. Да-да. Когда при Брежневе говорили: «Все для человека, и мы знаем этого человека». Вот примерно можно тоже самое сказать про нашего Никиту Сергеевича.
О.Бычкова
―
Я вернусь к вопросу schweidel_ms. Он ведь спрашивает про негатив, как метод высокого искусства. Он считает, что это метод. Я тоже считаю, что это метод.
Ю.Мамин
―
Ну, конечно. Дело в том, что он, обращаясь ко мне, стучится в открытую дверь. Я ведь тоже в этом смысле социальный критик. Но просто я ценю юмор. Я считаю, что говорить об этих болезнях и болячках легче всего не погружаясь в них, потому что тогда они начинают отвлекать. Эти язвы, эти нарывы, они становятся самоцелью. А, когда я смотрю на них сверху, когда у меня есть возможность аполлонического взгляда, так сказать, на действительность, то я даю мудрость людям, которые на это смотрят, могут обобщить, могут сделать модель общества, и вообще говоря, после этого жить гораздо более умудренными и легче смотреть и на жизнь и на себя со стороны.
О.Бычкова
―
Еще один вопрос на эту тему От Алекс Бокарева "Эхо Москвы". Он спрашивает, как вы относитесь к запрету показа у нас и за рубежом, а также с борьбой против ненормативной лексики в художественных произведениях?
Ю.Мамин
―
Вы знаете, тут недавно наш президент Владимир Владимирович Путин сказал, что он не против ненормативной лексики. Я тогда сказал: О-о!...
О.Бычкова
―
Он против нормативной лексики?
Ю.Мамин
―
Он не против.
О.Бычкова
―
Нормативной.
Ю.Мамин
―
Ненормативной лексики. Я: О-о! Мы увидим такое количество мата, что зашкалит. Ведь только-только началась борьба: вроде запретили в театрах и так далее… Я против нее, потому что, когда говорят, что это способ передать действительность - ведь искусство занимается отражением, - я всегда вспоминаю наших великих классиков, которые в жизни могли материться как угодно. Говорят, грязно… – вот Горький писал про Толстого, - с ним было неудобно, с Львом Николаевичем разговаривать…
О.Бычкова
―
Ой, Лев Николаевич был такой, да?
Ю.Мамин
―
Грязный матерщинник. Очень некрасиво… Как будто дерьма наелся – Горький пишет в своих воспоминаниях. Но не позволял… «Власть тьмы» он писал – даже не надо брать высшее общество – «Власть тьмы» - там никто не матерится.
О.Бычкова
―
Наташа Ростова не злоупотребляла, нет.
Ю.Мамин
―
Нет, даже крестьяне не употребляли его. А Горький написал вообще про ночлежку: «На дне». Наверное, там кроме мата редкие были слова сказаны, но нет мата. Это художественное отношение к действительности, к искусству, которое является для нас, вообще говоря, - я не знаю – школой, может быть. Ведь, по существу, литература и искусство – это возможность воспитать в себе порядочного человека с пониманием добра и зла, культурного и так далее – личность в себе.Поэтому, если грязью мы будем пичкать. Матерный язык – он силен тогда, когда он запретен. Вы знаете, мы, когда в своей практике режиссерской подсказываем артисту – не получается сцена – про себя выругаешься и получается эмоциональный кусок мгновенно – когда запрет на язык. А когда он становится обиходным – это одна грязь от него остается и ничего кроме грязи. Как можно объясняться в любви… Был такой фильм, кстати, документальный – люди сняли – разговаривают он и она на сплошном мате. Какая там может быть серенада, какое чувство любви? Какой может быть после этого брак, какие Ромео и Джульетта?
О.Бычкова
―
В смысле это Ромео и Джульетта, которые стоят друг друга, у них такой язык, они на нем разговаривают, им не нужны другие Джульетты и другие Ромео. Вот они созданы друг для друга.
Ю.Мамин
―
Но это эпатажная пьеса для развлечения, я вам должен сказать. Она никого не поднимет выше плинтуса.
О.Бычкова
―
А когда вся была эта история с «Левиафаном», и там цензурировали, вырезали, оставляли. Люди смотрели в интернете пиратские копии без цензуры…
Ю.Мамин
―
Там мало мата на самом деле.
О.Бычкова
―
Там не так, чтобы умереть от ужаса, честно говоря.
Ю.Мамин
―
В сравнении с тем, что приходится видеть… Некоторые спектакли, пьесы начинаются с мата и заканчиваются, потому что это легче всего. Легче всего снять штаны и показать голую задницу. Так же легче всего выругаться, чтобы обратить внимание зрителя на что запретное: пукнуть там или что-нибудь такое сделать. Это из этого разряда. Испортить воздух, испортить, вообще говоря, атмосферу – это самый легкий способ эпатировать. Как говорил Маяковский, когда у него вышли из зала, хлопнув стульями, «Как легко быть из ряда вон выходящим». Вот примерно то же самое.
О.Бычкова
―
У вас же были наверняка истории с цензурой какие-нибудь.Ю.Мамин: Легче взять Крым, чем обеспечить возможность ездить на электричках
Ю.Мамин
―
Постоянно.
О.Бычкова
―
Много раз.
Ю.Мамин
―
У меня единственное употребление мата, если вы помните, в «Окне в Париж» француженка входит в русский двор, и там сзади написано крупное слово из трех букв, но не «МИР», как вы понимаете. И тогда это единственный вариант, когда мат может быть воспринят как остроумная юмористическая находка, поскольку она-то не понимает это слова. Написана какая формула: XY и так далее. Она проходит, но все, кто видит: ага, она в России, сама этого еще не знает. Возникает необыкновенно комическая ситуация. Но дураки на телевидении, показывая, вырезали этот кусок, потому что они услышали, что этого нельзя. Я вспоминаю застойное время, когда говорят: «Слушайте, у вас там курили в последних картинах, которые вы сдали?» - из Госкино. Соломенцев, член политбюро посмотрел, говорит: «Много курят»…
О.Бычкова
―
Так сейчас же тоже нельзя курить.
Ю.Мамин
―
Вот возвращали тогда картины, вырезали эти куски за свой счет и вставляли. Говорили: «Ну там же самый важный разговор во время курения!» - «Это не касается. Вырежьте все!».
О.Бычкова
―
Так сейчас то же самое делают.
Ю.Мамин
―
Ну так идиотизм будет.
О.Бычкова
―
Пишите титры, что предупреждение, что в фильме показано курение табачных изделий и чего-то там еще – как они пишут. Но это еще глупее, по-моему, чем вырезать.
Ю.Мамин
―
Пишут это самое мягкое. Я все время обращаю внимание, что она дают там глупые… что ты читаешь, думаешь, что это титры – нет, это «не надо курить». Какое отношение к картине?
О.Бычкова
―
Тут, конечно, можно далеко пойти на самом деле.
Ю.Мамин
―
И пойдут, я вас уверяю. Еще много развлекать нас будут дураки, потому что глупость – она безгранична.
О.Бычкова
―
Но это же прямо как подчеркивать красной чертой… И все дети должны немедленно прильнуть к экрану и сказать: А где тут показывают что-то такое замечательно? Спасибо, что вы указали нам на эти места.
Ю.Мамин
―
Ну, как говорила Ахматова, они умеют делать людей прославленных своими запретами. У нас очень талантливо это делают. Как только что-то запрещается – считай, что… типа Пусси Райот или Бродского. Все это будет мировой бренд.
О.Бычкова
―
Мы сейчас прервемся на несколько минут и небольшую рекламу. Это программа "Особое мнение". Юрий Мамин в эту студию вернется.НОВОСТИ
О.Бычкова
―
Мы продолжаем программу "Особое мнение". У микрофона Ольга Бычкова. Мы выходит из студии "Эха Москвы" в Санкт-Петербурге. Режиссер Юрий Мамин здесь, в программе "Особое мнение". Вот я сейчас новость увидела свежепришедшую. «Интерфакс» передает, что Минюст будет создавать список организаций, которые признаны преступными Международным военным трибуналом после Второй мировой войны и организаций, которые с ними сотрудничают, с этим вот признанными. А также в этот список будут включаться те организации, которые отрицают факты и выводы установленные приговором трибунала после Второй мировой войны.Я не знаю еще, - тут нет подробностей, - что это за список и какие там принципы, но я сразу начинаю напрягаться, потому что это кажется похожим на очередную борьбу с экстремизмом и на очередную борьбу за наше правильное прошлое.
Ю.Мамин
―
Дано такое задание – отыщут. Отыщут всех этих деятелей, организации, и им всем дадут по заслугам. Потом начнутся споры, кого-то ошибочно признают… Но этим будет занят эфир, этим будут заняты, вместо того, чтобы ходить и возмущаться ценами, люди будут заняты обсуждением этих вопросов.
О.Бычкова
―
Тоже нельзя же не обсуждать эти вопросы.
Ю.Мамин
―
Конечно. Проверенная вещь - когда люди заняты. По-моему, мы живем только Украиной. Вот Россия перестала жить своей жизнью. С утра до вечера мы занимаемся только тем, что происходит там, не очень зная, что там действительно происходит.
О.Бычкова
―
Ну, а как мы можем тоже…? Нет, я понимаю, о чем вы говорите. Да, у нас тоже есть, чем заняться, но, тем не менее, мы же не можем не думать, что там происходит.
Ю.Мамин
―
Не можем.
О.Бычкова
―
Есть масса вещей кроме цен и кроме повседневной жизни, о которой мы не можем не думать.
Ю.Мамин
―
Помню в провинциальном автобусе где-то на истоке Волги – я очень коротко – когда водитель по ходу дела на проселочной дороге выгнал всех, стал выметать пыль, ничего не сказав. Матом просто выслал всех. Все вышли – послушали. Потом он вошел обратно: «Можете заходить» - зашли. И сидящие два мужика передо мной стали обсуждать Прибалтику: «Что он хвост подымают? Били мы их…», и так далее. Только что людей матом выгнали из автобуса! Они живут той жизнью, про свою не думая. Вот это характерно для России - думать про что угодно: про то, почему там Курильские острова, кто на них посягает, хотя не знают, где они находятся. Но вот своя… кривой дом, неисправленная крыша, отсутствие колодца или прочих вещей – это нас волнует меньше, потому что тут можно выпить, вообще, и забыть про все. Вот эта ментальность нуждается в том, чтобы ее осмыслить, показать обществу, чтобы он в с этим не смирилось – оно изменилось. Но тут чиновники приходят на стражу общественного мнения, желая не раскачивать лодку и создавать хорошую мину при плохой игре. Ну это, ладно…
О.Бычкова
―
Чиновники. Вот о чиновниках как раз спрашивает Ильяс ровно на эту тему: про Россию и Украину, где де-факто идет война, по крайней мере, информационная. И он спрашивает: «Есть ли противостояние между культурами? Запрет на показ «Ликвидации», а теперь «Брата-2». А у нас запрет на концерты «Океана Эльзы», многих других музыкантов, причем соотечественников, не согласных с генеральной линией власти. «Брата-2» буквально только что запретили на Украине за что-то антиукраинское.
Ю.Мамин
―
Я не помню, что там антиукраинского. Картина слабенькая. «Брат-1» - я люблю эту картину.
О.Бычкова
―
Слабенькая?Ю.Мамин: Общество у нас мало чего может требовать. Оно выступает в согласии с указаниями власти
Ю.Мамин
―
Очень слабая картина. Она популистская и вся такая выдуманная на потребу толпу, обывателей. Я очень к ней критически отношусь, к этой картине.
О.Бычкова
―
Это про «Брат-2» вы говорите.
Ю.Мамин
―
Про «Брат-2», да.
О.Бычкова
―
А «Брат-1» - нет.
Ю.Мамин
―
«Брат-1» хорошая картина. Там новый герой показан. Там свершилось открытие… А потом он его, значит, в угоду… Ладно, тут чего обсуждать. Что касается «Ликвидации» - хорошая картина, кроме последней серии.Ну, глупость чиновников, которые запрещают. Дело в том, что картина привлекательная. Я помню ситуацию, когда в Молдавии запретили – был у нас конфликт очередной с молдавским руководством, - и там запретили показы российского канала, а тогда шла «Просто Мария» - так ведь были демонстрации. Они сказали: «Мы вас сметем, если вы нам не возвратите этот мексиканский сериал!». Вот сила искусства! Вероятно «Ликвидация» все-таки работает. Обаятельная картина, обаятельные герои. Они могут привлечь, вообще говоря, к тем всем, кто его создал, внушить хорошие теплые чувства – вот этого, наверное, не нужно.
О.Бычкова
―
А «Океан Эльзы»? Мне жалко. Я понимаю, что мое отношение к «Океану Эльзы», например и мое желание услышать и возможность услышать не обязательно в России, но все равно жалко, что в России как-то так Вакарчука преследуют.
Ю.Мамин
―
Ничего не откликается в душе. Я не являюсь поклонником. Меня совершенно другие интересуют сферы в музыке.
О.Бычкова
―
Ну ладно, хорошо, пускай так. Тут еще про кино спрашивали… А-а! Знаете, что я вас сейчас спрошу заодно: Почему вы прекратили свои передачи на телевидении? Это не про политику и не про "Особое мнение", но люди спрашивают и хотят знать.
Ю.Мамин
―
Я не хлопал дверью. Я не прекратил – меня прекратили.
О.Бычкова
―
Неужели?
Ю.Мамин
―
Да, конечно.
О.Бычкова
―
Удивительно! Я в шоке…
Ю.Мамин
―
Удивительно, что люди никак не могут это понять. Да, конечно. Вы тоже удивлены, что как-то я вдруг?
О.Бычкова
―
Да, я не ожидала.
Ю.Мамин
―
Да, к сожалению. Передача только набрала популярность. Да, там была еще одна забавная ситуация. Мне тогда покойный Руднов поручил еще делать острый короткий телевизионный журнал типа «Фитиля» и я сделал «Осколки». Но я спросил его: «Вы хотите карманного сатирика?» - «Нет, что вы! Мы дадим вам свободу».
О.Бычкова
―
Все по-настоящему.
Ю.Мамин
―
7 выпусков – и закрыли. 7 выпусков выдержало.
О.Бычкова
―
Вы бы сейчас пошли на телевидение?
Ю.Мамин
―
Пошел бы.
О.Бычкова
―
На нынешнее, на Первый канал.
Ю.Мамин
―
Я бы пошел со своей авторской программой, если бы мне разрешили, конечно. Я бы продолжил то, что я делаю, но не дадут. Да на любой канал в этом смысле. Это хороший выход аудитории. Но лучше, кино снимать, честно скажу вам.
О.Бычкова
―
Но как-то в кино тоже… Вот спрашивают про ваш краудфандинг.
Ю.Мамин
―
Краудфандинг провалился, не состоялся. Дело в том, что поклонников картины и моего творчества оказалось гораздо больше, чем тех людей, которые прислали хотя бы какие-то копейки.
О.Бычкова
―
Которые реально присылают денег.
Ю.Мамин
―
Реально присылают. Ну нет привычки или еще что-то такое, ну нет такой привычки. Говорят, правда, про картину «28 панфиловцев», но там целыми институтами по 50 рублей присылали. Вы понимаете, что это за административный ресурс.
О.Бычкова
―
Вот этот еще краудфандинг.
Ю.Мамин
―
Да. Но, что касается «Окна в Париж». Как только отказываешься от идеи, нет-нет – с боку возникают предложения. Так что вполне возможно, что она будет осуществлена.
О.Бычкова
―
Еще про высокое вас спрошу, про искусство, про прекрасное. С Алтая нам постоянно приходят новости про разные местные праздники. Там хотели сжигать чучела Обамы на масленицу, на какой-то детский веселый праздник…
Ю.Мамин
―
Это весело.
О.Бычкова
―
Но все-таки отказались от этой идеи, а теперь решили все-таки провести зажигательное шоу на 23 февраля – все-таки сжечь чучело этого ужасного Обамы, и еще обещают массу всяких… Я вас хотела спросить, правда ли это прикольно? Прикольно ли это?
Ю.Мамин
―
Считалось же, что вот эти все святочные всякие празднества языческие, они были прикольными. Поскольку их отменили сегодня, какое-то соответствие должно быть.
О.Бычкова
―
Разве их отменили?
Ю.Мамин
―
Но их нет, их не праздную у нас широко, как колядки там всякие. То, мне кажется, что Обама – это как раз замена какого-то существа ритуального. В данном случае люди вспоминают свою историю, что-то такое потаенное в этом, это будет такой, ритуальный праздник. Насколько это будет смешно, весело – ну увидим, наверное это снимут по телевизору. Обхохочешься.
О.Бычкова
―
А вы можете объяснить природу этой глубоко искренней, глубокой ненависти к Бараку Хуссейновичу в далеком Барнауле. Вот почему люди так близко к сердцу это воспринимают? Ведь это реально так. Ладно, я не знаю, все ли собираются его сжигать, но буквально слышишь на улице где-то: люди просто обсуждают Обаму или Порошенко, как будто бы это их зять противный.
Ю.Мамин
―
Как Прибалтику и Курильские острова. Люди не живут своей жизнью, как-то она не складывается. А, когда своей жизни нет, продуктов нет…
О.Бычкова
―
Ну, как у них нет своей жизни? У всех есть своя жизнь.
Ю.Мамин
―
Она некомфортная, она настолько оскорбительна. Когда ты приходишь – у тебя с потолка капает, тебе жрать нечего, тебя кто-то выселяют, сбоку подселили кого-то, ночью спать не дают и так далее – ну люди окружены дискомфортными условиями. И тогда своя жизнь становится абсолютно неинтересна. И на смену приходят какие-то другие образы, которыми человек может занять себя. Это все равно, что смотреть мыльную оперу, когда люди интересуются гораздо больше жизнью этих персонажей, чем жизнью своих родственников или соседей.
О.Бычкова
―
Да, «Поеду в Санта-Барбару – я там всех знаю».
Ю.Мамин
―
Да-да. Обсуждают их жизнь, как самое дорогое; плачут, когда что-то случилось. Утром рассказывали – когда еще лавочки были, а не машины стояли во дворах – каждый день бабушки друг другу, что там произошло и что с этим случилось. Это примерно история из той же категории.
О.Бычкова
―
Хорошо. Бабушки, когда они смотрят про приключения каких-нибудь латиноамериканских – или сейчас их уже не показывают, не знаю – в общем, кого-нибудь из этих персонажей – это одна история. А отвратительный Обама – это совершенно же другое, нет?
Ю.Мамин
―
Мне кажется, близко очень.
О.Бычкова
―
А чего вдруг они перестали обсуждать то, а начали так близко принимать к сердцу Обаму, просто отдаваться ему душой?
Ю.Мамин
―
Показывают. Показывают по телевизору очень часто. Он плохая фигура, нехороший дядя. И если не называют его каким-то мерзавцем, то негатива очень много выливается. Ведь он главный тормоз. Вообще говоря, желание найти у обывателя причину своих неприятностей, оно всегда было. Такое тоже существует и на Украине, и у нас, и во всем мире. Поэтому ищут и, когда находят его конкретно – вот вам указание, как мишень в тире – становится очень легко, и все неприятности, все страхи и вся злость, ненависть обращается конкретно на этот предмет.
О.Бычкова
―
И сразу становится хорошо.
Ю.Мамин
―
Легче, да.
О.Бычкова
―
Спасибо вам большое! Юрий Мамин в программе "Особое мнение".