Григорий Ревзин - Особое мнение - 2015-03-05
К.Орлова
―
Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Карина Орлова. А в студии сегодня журналист Григорий Ревзин. Григорий, здравствуйте!
Г.Ревзин
―
Здравствуйте!
К.Орлова
―
Надежда Савченко частично отказалась от голодовки согласившись принять куриный бульон. При этом прекращать голодовку полностью украинская летчица не намерена. Григорий, как вы считаете, эта жертва, которую приносит Надежда, она имеет смысл в таком обществе, в такой России сегодня и вообще с такими оппонентами?
Г.Ревзин
―
Вообще-то, я с удовольствием воспринял эту новость, то есть мне бы очень не хотелось, чтобы она умерла в тюрьме и даже не только поэтому. Вы знаете, вообще-то видно, что это совершенно железная женщина. И, мне кажется, что то, что она прекращает голодовку, это свидетельствует о том, что какие-то – это мое личное мнение, не то, чтобы я что-то знал, - но какие-то договоренности о том, чтобы ее отпустить и на что-то обменять, они ведутся. Понимаете, как с террористами: есть позиция, что с террористами переговоры вести нельзя. Вот они держат детей, как в Беслане – пить не дают. А виноваты в этом вы. «Мы все равно не будем давать пить этим самым детям. Они будут умирать, а вы будете в этом виноваты».Вот существует две точки зрения: что с террористами нельзя вести переговоры или можно. Вот наша власть ведет себя примерно с той же степенью гуманности, что и террористы, то есть для нее все равно: голодает, не голодает. Мы, так сказать, реальные пацаны: мы будем свою линию гнуть. Но то, что может быть ситуация, что ну хорошо, пусть она прекратит голодовку – мы ее тогда будем менять, а пока она нас давит, менять не будем – это для них понятная логика. Поэтому, может быть, то что она… Она явно была готова умирать. Она настолько жесткий человек тоже, что то, что она ее прекращает, возможно, здесь какие-то договоренности достигаются, и я жду, что здесь в ближайшие дни что-то произойдет более позитивное.
К.Орлова
―
Тогда про убийство Бориса Немцова. Вот вы в своей колонке «Новое время» на сайте libertyпишете об этом. Я, прочитав ее, выделили насколько таких основных моментов, на мой взгляд. Первое: вы пишете о том, кто причастен или виновен в убийстве; вы пишете, что ровно «Сибирского цирюльника» снимают: со всеми службами согласовано, все печати, подписи получены. Кому положено – лично наложил резолюцию. Ну и понятно, что там: ментам не двигаться, белые иномарки по Ильинке и Варварке не досматривать, ФСО в камеры не смотреть, наружке отстать и так далее, то есть какие-то очевидные вещи. То есть вы не придерживаетесь этой наивной несколько, как мне кажется, но достаточно популярной версии о то, что Бориса Немцова убила атмосфера ненависти?
Г.Ревзин: То, что она прекращает голодовку свидетельствует, что договоренности, чтобы ее отпустить и обменять ведутся
Г.Ревзин
―
Нет, это, конечно, не атмосфера ненависти. Это вполне конкретный… Убийца – это не атмосфера, это все-таки тот, кто и впрямь стреляет, кто и впрямь организует. Убийство имеет массу конкретных деталей. И это надо просто в кого-то прямо выстрелить. Атмосфера – это…. Наоборот, это убийство произведено с целью, чтобы эта атмосфера стала погуще. Не атмосфера сама по себе убийство.Другое дело, что есть две с точки зрения, собственно: непосредственно Путин дал этот приказ, или это какие-то люди из спецслужб, которые действуют рядом с Путиным и хотят его радикализовать, то есть как бы сделать ситуации еще более неотвратимой и ужасной…
К.Орлова
―
А неотвратимой – в чем, в каком-то коллапсе неотвратимом государственном?
Г.Ревзин
―
Да, конечно. Ну чтобы государство радикализовалось. Понимаете, мы ведем гибридную войну. Она же в обе стороны гибридная. Людям это не нравится и хотелось, чтобы она была просто войной. Зачем гибридная? Ну как? Орденов нету, солдат непонятно как хоронят. У нас, конечно, очень жестко относятся к любым западным ценностям и к людям, которые эти западные ценности отстаивают, но, тем не менее, все же даже в правительстве они есть, особенно в экономическом блоке; даже есть вот радио "Эхо Москвы". А давайте-ка мы все это прикроем? Что это такое? То есть радикализация такого рода. Вот тот, кто убивает Немцова – чтобы это не раскрыли, чтобы это стало частью… чтобы всех убедить, что его убили соратники или Госдеп или что-то такое, нужно сделать государство еще более невменяемым. На том, чтобы оно стало еще более невменяемым, кто-то выиграет. Вот эти группы и выиграют. То есть, кто определяет повестку дня – вот эти определяют. Я так считаю.Но есть люди… Это, собственно, спор между теми, кто считает, что все в нашей стране определяет Путин и теми, кто считает, что у нас такой «коллективный Путин» и Путин ни черта не определяет.
К.Орлова
―
Но вы считаете, естественно, что Путин.
Г.Ревзин
―
Нет, я как раз считаю, что это удар вообще по структуре государства. Если в государстве такое творится, значит, оно ничего не может, и на самом деле это начало его демонтажа просто. Но, честно сказать, мне кажется, что вопрос о том, кто виноват, он более-менее ясен, поэтому здесь так особо на эту тему не то чтобы я хотел говорить.Знаете, что меня поразило в эти дни, во время шествия и во время прощания с Борисом Немцовым, это какая-то обреченность людей, которые шли через все это. Я говорю об очень простых вещах. Сейчас бесконечное количество публикаций и, собственно, все, что идет в эфире, это рассказы о том, кто убил, кто виноват и так далее. И гораздо меньше слов о том, какой он был политики и, собственно, какую он политику отстаивал. Представьте себе, даже сам перенос марша из Марьино в траурное шествие – конечно, очень увеличило количество народу, - но вместе с тем мы прошли эти три километра в совершенном молчании: там не было ни лозунгов, ничего…
К.Орлова
―
Очень мало было, чуть-чуть.
Г.Ревзин
―
Даже те люди, которые начинали что-то кричать – было ощущение, что это провокаторы, чем люди от себя что-то кричат… Не было такого, самого простого…
К.Орлова
―
Не было антипутинских лозунгов.
Г.Ревзин
―
Да, такого, что… Ну там Борис Немцов был против борьбы с Украиной. Он был самым главным борцом с этим делом. Он готовил доклад и так далее. Было бы естественно, если бы, условно говоря, над гробом Бориса Немцова: «Мы тебе клянемся: мы прекратим эту войну!» Борис Немцов был против коррупции. Он был один из самых главных борцов с коррупцией. Это знаете: «Путин. Итоги», «Лужков. Итоги»…
К.Орлова
―
Готовящийся доклад по Украине.
Г.Ревзин
―
Да. Соответственно, вот против олигархического капитализма, такого государственного, когда государство становится, вернее государственные чиновники становятся государственными капиталистами. Мы могли бы сказать, что мы эту линию продолжим. То есть вот все мы, которые идем – нас там было, считается, 50 человек, мне казалось, что там было большое, но не важно – 50 тысяч человек эти ценности разделяем. Борис Немцов несомненно был западником, и сама идея того, что Россия прекращает, поворачивается к Западу ядерными боеголовками, она для него была совершенно ужасна. Мы могли сказать, что мы тебе клянемся, что мы за европейский выбор России. Можно перечислять еще какие-то важные вещи. Борис Немцов был крайним противником вообще огосударствления экономики. Вот то, что в экономике нет конкуренции, это сплошная монополия, и государство все определяет – это было его… Борис Немцов был борцом с отсутствием конкуренции во власти…
К.Орлова
―
Это Григорий Ревзин, его особое мнение. Мы продолжим через несколько минут.РЕКЛАМА
Г.Ревзин: У нас есть мужество умереть - у нас нет веры, что мы чего-то достигнем
К.Орлова
―
Мы продолжаем программу "Особое мнение". Меня зовут Карина Орлова. А в студии Григорий Ревзин. Григорий, вы говорили о марше…
Г.Ревзин
―
Да, я попытался сказать о политическом наследии Немцова, которое в принципе должно было вот в эти дни прозвучать очень активно и не прозвучало. Я сказал про войну с Украиной, про поворот к Западу, про огосударствление экономики, конечно, главным было – свободный выбор, просто демократия. И эта элементарная безальтернативность власти - он действительно с этим боролся.Борис Немцов был, вообще-то, главным модератором оппозиции, поскольку он хорошо в отличие от массы людей, которые оппозиционны, но без опыта государственного управления – у него есть этот опыт и он умел соединить очень разных людей, и это была чрезвычайно важная вещь из того, что он делал.
Понимаете, в конце концов, люди, которые даже у гроба под камеры или рядом говорили: «Я считаю, что его убил Путин». Ну хорошо, ты так считаешь. Вообще говоря, дальше должно следовать: «И клянусь, что я отомщу!» Нет, этого никто не сказал, вообще никто. И понимаете, это такая удивительная обреченность, когда люди, условно говоря, вот этого западного выбора, демократии, люди, которые стоят за мир, которые стоят против коррупции, они удивительным образом лишены воли к действию. Даже потребности этой нет в очень острой ситуации. Мы стоим на этом месте, где его убили. Вот он лежит в гробу.
Я с ним неделю назад в этой студии сидел. Для меня это, конечно, мучительное переживание просто. Я помню Немцова в Нижнем Новгороде в 90-е годы. У них действительно было чувство, что они третья столица России, и это было так весело и задорно и с огромной верой в будущее. Для меня это воспоминание молодости какой-то, и жуткий контраст с тем, что сейчас. Не только в смерти, а в том, что тогда было ощущение, что мы что-то можем. А здесь ощущение, что мы обречены. Это острое переживание.
К.Орлова
―
Григорий, а эта вот безысходность – это безволие или страх?
Г.Ревзин
―
Это безволие. Нельзя сказать, что здесь есть страх. Большинство тех, кто говорит: «Его убил Путин» или «Его убили спецслужбы», понимают, что вообще-то, ты становишься в очередь, произнеся это. Люди не боятся, не боятся смерти. Но они не верят, что они этой смертью что-нибудь достигнут. Ну это, как в 37-м году. Люди – кто-то очень боится, что его расстреляют или посадят, кто-то не боится, но это не делает разницы, ничего не меняется от этого. Вот это обрушение в хаос, в коллапс, вообще, безволие выстроить какую-то позитивную перспективу, оно касается, конечно, государства, но и оппозиции тоже. У нас есть мужество умереть - у нас нет веры, что мы чего-то достигнем.
К.Орлова
―
Исходя из того, что вы сказали, есть какой-то смысл выходить на митинги и акции протеста, особенно согласованные? Например, сегодня уже объявили, оппозиция объявила, что в апреле состоится марш… Здесь просто я именно спрашиваю про акции протеста согласованные. Вчера Олег Кашин написал очень хорошую статью. Он говорит о том, что не стоит выходить на такие акции, потому что, если власти известна заранее дата, она вам все равно сломает ваши планы, причем, не оглядываясь на средства. Ну, а, собственно, если дата зависит от государственного какого-нибудь действия или решения, как было в случае оглашения приговора Алексею Навальному, то она все равно как бы своим волевым решением это перенесет. Как вы считаете, есть смысл?
Г.Ревзин
―
Олег такой человек с очень живым умом, и он пытается играть с государством в шахматы и как бы говорит, чего с ним играть в шахматы, если оно не соблюдает правил. Понимаете, оно до такой степени не соблюдает правил, что оно даже совсем не в шахматы играет, и даже это не бокс – это, вообще, бой без правил. И в этой ситуации говорить, что не стоит выходить против него, оно правил не соблюдает – это так немножко странно…
К.Орлова
―
Нет, он имеет в виду, что надо выходить не согласованно…
Г.Ревзин
―
Да. Я считаю, что сейчас, после смерти Немцова сказать, что на акции не стоит выходить согласованные, несогласованные - немного странно. Мне кажется, его немного занесло в этом деле. Не знаю.Знаете, я ходил на митинги одно время на все. Потом перестал ходить на все. Мне когда-то казалось, что это осмысленно во время 12-го года во время Болотной и так далее. Потом мне стало казаться это совершенно бессмысленным, потому что в принципе любой митинг такого рода – это разговор с властью и попытка ей сказать, что «дорогая, ты давай немножко как-то по- другому будешь…, вот смотри: я тут тоже живу». Ну а она – чего ей митинг? Вон человек голодает, помрет сейчас – а она тоже так стоит, как будто ничего не происходит. Не восприимчива к такого рода доводам. Ну, бывает.
Г.Ревзин: На месте представителя Бога на земле выступает человеконенавистническая организация
Понимаете, вот, когда люди пошли на «Шарли Эбдо» - они же ходят не для чего-то, не для того, чтобы что-то достичь. Они идут, чтобы высказать свое возмущение, они идут, чтобы высказать свою эмоцию и увидеть друг друга, высказывающих эту эмоцию; увидеть, что ты не один – вас таких много. Вот это непосредственное желание просто прокричать, просто выйти и сказать, что ты такой – вот, что должно вести на митинг, а вовсе не желание во что-то обыграть власть или что-то ей сообщить. Это вообще бессмысленно: она тебя не слушает. Так ты сам себе это показываешь, а вовсе не им. Поэтому здесь, для того, чтобы с властью о чем-то договориться, на митинги выходить не надо. Для того, чтобы показать свое отношение, просто для того, чтобы высказать его – для этого надо. Если ты просто хочешь это сказать, если у тебя есть, что сказать.
К.Орлова
―
Это Григорий Ревзин и его "Особое мнение". И вот меня поправляют слушатели – спасибо большое, я приношу свои извинения – это написал не Олег Кашин, это написал Федор Крашенинников специально для Кашина.
Г.Ревзин – А
―
а, это, как всегда, в Кашин. Гуру – ну понятно! Вот так, тогда все снимается. Я немножко даже, честно говоря, удивился, потому что Кашин - не совсем его идея.
К.Орлова
―
Да, это огромный мой косяк, спасибо большое. Я приношу свои извинения обоим: и Кашину и Крашенинникову.
Г.Ревзин
―
А я рад, что это…
К.Орлова
―
Григорий, вы в своей колонке «Новое время», которую вы написали, пишите еще про то, что у людей, вышедших на траурное шествие на лицах была опустошенность, но не было ярости. Да, это правда. Но вы слышали вчерашнее выступление, читали, может быть, Владимира Путина на коллегии МВД. Вот он там говорил про экстремизм и разжигание ненависти и вражды, и вот он еще сказал: «Экстремисты отравляют общество ядом воинствующего национализма, нетерпимости и агрессии. К чему это может привести, мы хорошо знаем по примеру соседней страны Украины». Как я понимаю, господин президент имел в виду вовсе не своих друзей: Залдостанова, Старикова, Кадырова, которые, в общем-то, разжигают и не ненависть и агрессию, и нетерпимость, а все тех же, видимо, Владимир Путин имел в виду национал-предателей и «пятую колонну». То есть получается, что справедливый гнев по поводу убийства Бориса Немцова, который есть у многих, который есть лично у меня, теперь будет против либеральной общественности повернут или как?
Г.Ревзин: Путин просто не контролирует ситуацию – ее контролирует кто-то другой
Г.Ревзин
―
Если вы до такой степени доверяете Владимиру Путину, что он способен быть оператором вашего гнева, то тогда будет обернут, но в принципе, думаю, что таких немного.
К.Орлова
―
Нет, я к тому, что сейчас они будут разворачивать. Потому что в сети уже идет огромная дискуссия, про то, что вот человека убили, а вы либералы – вы сами злые, вы ненавистью исполнены. Мне такое пушит.
Г.Ревзин
―
Вы знаете, вообще-то, главный способ борьбы с манипуляторными техниками – не обращать внимание на манипуляции, в том числе, опровержение их – это довольно бессмысленное занятие. Ну вольно Владимиру Путину пытаться рассказать, что его убили экстремисты из либералов. Экстремисты из либералов – он, вообще, такие у нас потрясающие экстремисты, они убивают своих всю дорогу. Уже казалось, бы что… У нас перерыв?
К.Орлова
―
Да, перерыв. Григорий Ревзин в программе "Особое мнение".НОВОСТИ
К.Орлова
―
Мы продолжаем программу "Особое мнение". Меня зовут Карина Орлова, и закончили мы на ярости. Григорий, ну так справедливо, вообще? Это же нормально, что у людей должна быть ярость по поводу того…
Г.Ревзин
―
Как раз должна быть. И именно ждал бы ее, и ее не было. И это один из симптомов ужасной болезни. У меня очень мрачные представления о будущем…
К.Орлова
―
Я поняла по вашей статье.
Г.Ревзин
―
…нашей страны в ближайшее время. То есть, мне кажется, что мы находимся в тяжелой фазе болезни, просто уже такой открытой гангрены. И как раз отсутствие силы верить, что будет что-то хорошее и отсутствие требование чего-то, силы требовать – это очень тяжелый показатель. Наше государство последние лет 10 развивается в энергии противостояния – противостояния Западу, противостояния западным ценностям, противостояния 90-м годам, противостояния либералам. И много на этом пути достигло. В частности, оно достигло того, что они не сопротивляются. Местные, здешние либералы внутри, они больше ни на что не надеяться: ну вот так страна развивается – ну хорошо, давай. Что касается Запада, понятно, какова репутация России: странная, совсем странная страна – ну чего? – пусть живет.
К.Орлова
―
Вот еще про историческую перспективу вы пишите очень-очень все мрачно. Вы говорите, что Борис Акунин написал еще в 12 году, что исторически Путин обречен, но история – штука долгая. Это исторически, а в реальном времени мы погружаемся в него. Это все очень справедливо. И эта вся безысходность, она, о чем говорит – что не на что здесь надеяться?
Г.Ревзин
―
Я не вижу сил, которые бы могли этому противостоять. На самом деле реальной силой даже вот в этом году все равно был Путин. И все время большинство людей… как когда-то Ксения Собчак на тех же митингах в 12-м году говорила: «Я не за то, чтобы сменить Путина – я за то, чтобы Путин изменился». Вот эта позиция при всей ее девичьей наивности, никто от нее не отказывался все это время, потому что было ощущение, что он же замечательный, нормальный и очень опытный, внятный и прагматичный политик. Надо ему просто объяснить.
К.Орлова
―
Да, осталось уговорить князя.
Г.Ревзин: Для того, чтобы с властью о чем-то договориться, на митинги выходить не надо
Г.Ревзин
―
Надо ему объяснить – и он изменится. На самом деле убийство Бориса Немцова – показатель того, что, ребята, вообще, перестаньте вычислять, что он думает; перестаньте слушать, что он говорит на коллегии МВД. Это вообще ни о чем. Тут два варианта для меня главные: что он просто не контролирует ситуацию – ее контролирует кто-то другой. Ну для того, кто считает, что он лично распорядился застрелить Немцова – знаете, в этой ситуации тоже советовать как-то поздно, это уже как-то за гранью совета. Поэтому стабилизирующей силой, которая могла бы вести общество куда-то в другое место, вообще, куда-то вести – нету. Есть только эта сила скатывания – скатывания в хаос, скатывание в ненависть, скатывание, вообще говоря, в такую бесконечную войну, войну всех против всех, если хотите. И, когда Белковский у вас вчера – а до этого мы с ним общались много времени назад, - он говорил, что ДНР придет сюда – мне казалось, что это нереально. Сейчас я очень чувствую, что это реально.
К.Орлова
―
Давайте тогда, пока еще у нас остается время, обсудим прекрасную новость из Перми. Музей «Пермь-36» вместо музея ГУЛАГа станет музеем работников ГУЛАГа. То есть с точностью до наоборот: все упоминания о репрессиях и Сталине из музея уберут. Это произошло после того, как музей перешел под опеку государства. У меня тут один вопрос: А это, вообще, что?
Г.Ревзин
―
Знаете, я бы еще соединил с новостью суда над «Тангейзером». Тут есть такая прекрасная ситуация. Ну хорошо, вот смотрите, вот эти вот, которые за какие-то позитивные ценности, за что-то такое, они ушли, они уходят, они в отчаянии, они обречены. Вот они идут на марш, и им нечего сказать. А кто приходит? Курс Владимира Путина, начиная с 13-го года заключался в том, чтобы отодвинуть те элиты, которые есть в государстве и поднять простых людей. Так сказать, не эта элита, а простые инженеры с «Уралвагонзавода», просты офицеры, простые люди вот там, в провинции – вот на них должно все опираться. И дальше возникает вопрос, а как, собственно,эти люди могут заявить свою повестку дня? Это очень такой понятный советский сюжет. Вот как бы есть Прокофьев, Рахманинов. А тут у человека три класса образования – он должен ими управлять. Как? Ну вот так: начать рассказывать, что это формализм в музыке. И тогда как бы оказывается, что он главный.Точно так же, я бы сказал, уполномоченные РПЦ по Новосибирскому округу, он вообще в принципе про оперу, что может сказать? Ну как он может в области оперы что-нибудь сказать, что было бы не безумным? Очень просто – он говорит: «Оскорбление чувств верующих», и оказывается, что он может контролировать оперу. Вот эти люди, фанаты охранников ГУЛАГа, которые прямо вохру любят и считают, что там все прекрасно: колючая проволока, так все было чинно…
К.Орлова
―
Хороший лагерь! Не сбежишь.
Г.Ревзин
―
Отличный лагерь, действительно. Кого надо – тот дох от голода. Кого надо – расстреливали. Ну порядок, в общем, был. Как они с такими взглядами могут заявиться в культурном пространстве. Если у вас нормальное государство, то оказывается, что у них очень мало позиций. Но тут оказывается, что если как бы ситуация поменялась, и вот эти простые люди должны сказать свою истину, то они просто берут лагерь, который был посвящен репрессиям и делают лагерем репрессирующих. Мне кажется, еще немножко – нам нужно вернуть товарища Сталина в Мавзолей. Ну это очень странно. Напудрить, чего у него осталось – он же лежит у стены. Почему его выкинули? Это очень странно, неправильно. Вообще, название Сталинград – это уже близко…
К.Орлова
―
Может быть, на следующий день рождения… Сегодня все называют: день рождения Сталина… Сегодня очень хороший день – сегодня день смерти Сталина.
Г.Ревзин
―
Мне вообще кажется, слово «цезарь», руководитель государства - цезарь. Это же личное имя Юлий Цезарь. А потом стало просто «цезарь», как слово «титул», и слово «царь» - это просто «цезарь», возникло из «цезаря». Мне кажется, нам нужно в нашем государстве, так сказать, первое лицо – присвоить ему титул: «сталин». Ну, сталин Путин, сталин Ельцин. И даже называть его не президентом, а просто вот сегодня сталин – это вот такой-то. Даже, собственно, по правилам… вот там «цезарь» превратился в «царь» - «Сталин» должен превратиться, наверное в «штан» - как бы по правилам движения согласных. Вот «верховный штан». И это и будет объединение простых людей, их ценностей. Проблема в том, что это государство нежизнеспособно. В конце концов, да, у них есть право, чтобы любить то, что они любят и отстаивать то, что они хотят. Просто они не могут жить в современном мире. Поэтому, понимаете, это путь в никуда. И достаточно быстро это приведет к тому, к чему пришел Советский Союз, только гораздо быстрее. То есть это просто развалится.
К.Орлова
―
Быстрее?
Г.Ревзин
―
Конечно, быстрее.
К.Орлова
―
В смысле не 70 лет.
Г.Ревзин
―
Конечно. Но точно так же будет хаос, и потом из этого государства Россия будет как-то восстанавливаться. В историческом времени тут все понятно: у этого нет никакого пути, нет никакого «русского пути». Вся эта мифология – это ни о чем.
К.Орлова
―
А с другой стороны, президент наш молодой – все может затянуться, ну относительно молодой.
Г.Ревзин
―
Да дай бог ему, конечно, еще дальше. Нынешние технологии, наверное, ему позволяют… Вот сегодня 117 лет женщине самой старой в мире, наверное, 140 будет. Но исторически это безразлично.
К.Орлова
―
Но нам с вами не безразлично.
Г.Ревзин
―
Нас с вами, на мой взгляд, ждут новые времена и они нехороши. В них нет надежды.
К.Орлова
―
Знаете, что возражают обычно те, кто борются с «Тангейзером» и с чем угодно – с «Левиафаном». Вот они говорят: «Ну нас же большинство. Это как бы и есть демократия. Нам, большинство, нравится этот «православный Талибан. Мы вот любим вот так вот: от сохи, по-православному…». Ну и…? Уезжайте или миритесь, но это же вроде как большинство - демократия…
Г.Ревзин
―
Да, конечно. Просто эти возражения, они же вообще ни о чем. Ну как? В театре ставят «Тангейзера». Ну не нравится – не ходи. Они же оскорблены тем, что там это ставят. Не тем, что они пошли и посмотрели. Я не знаю, когда этот уполномоченный РПЦ по Новосибирску последний раз был в театре.
К.Орлова
―
Он смотрел видеозапись.
Г.Ревзин: Наше государство последние лет 10 развивается в энергии противостояния –Западу, 90-м годам, либералам
Г.Ревзин
―
Так, а зачем? Выключи! В чем проблема? Понимаете, его, как верующего, оскорбляет эта постановка. Меня, как верующего, оскорбляет РПЦ, как институт, потому что на месте представителя Бога на земле выступает человеконенавистническая организация, которая все время кого-то пытается умучить самыми разными способами: преследует и так далее. Тут нет любви христианской вообще ни к кому – только ненависти. Это институт ненависти к чужим, племенной такой. Ну хорошо – я просто туда не хожу. Я верующий, крещенный человек не хожу в церковь. Ну, потому что я там не могу находиться. Это ненависть. Ну, хорошо, я просто не хожу. Так и вы не ходите. Вот это демократия – это понятно. А, когда он, соответственно, сидя у себя на кафедре, запрещает здесь ставить спектакль – это не демократия, это репрессии, идеологическая цензура. Хорошо, вам так хорошо - живите так. Просто государство так развиваться не может. Государство не может развиваться без конкуренции. Государство не может развиваться без умных. Современное государство не может развиваться без свободы.
К.Орлова
―
Так они считают, что это они умные, а мы либеральные…
Г.Ревзин
―
К сожалению, это ошибка. Тут ничего кроме того, что это ошибка, я сказать не могу. И, к сожалению, эта ошибка приведет к хаосу. Мало того, что их – нас тоже. Ну, что делать? Такая вот судьба.
К.Орлова
―
Да, такая судьба, такой прогноз и такое особое мнение от Григория Ревзина. Я с вами прощаюсь. До свидания!