Михаил Барщевский - Особое мнение - 2015-04-07
07.04.2015
О.Рябцева
―
Это программа "Особое мнение". С вами Леся Рябцева, и сегодня у меня в гостях Михаил Барщевский. Здравствуйте!
М.Барщевский
―
Здравствуйте!
О.Рябцева
―
Сегодня 40 дней с момента убийства Бориса Немцова, поэтому считают нужным начать именно с этой темы. Вопрос у меня вот в чем. Нас убеждают, что обвиняемый Заур Дадаев то ли служил, то ли продолжает служить в батальоне «Север». Отсюда вопрос: Как вам кажется, дело Немцова должен рассматривать военный суд или гражданский все-таки?
М.Барщевский
―
Вообще, кто вас в этом убеждает? Я что-то не слышал.
О.Рябцева
―
До сих пор муссируется тема и исследователи говорят о том, то он ли уволился, успел уволиться до того, как…
М.Барщевский
―
Та информация, которую я знаю – что он уволился. Во всяком случае, Кадыров, по-моему, писал, что он уволился, а Кадыров знает. Поэтому, если он военнослужащий, то тогда это один суд. Если это не военнослужащий, значит, это другой суд. А чего там думать? Это же легко проверяется: ест приказ об увольнении или нету.
О.Рябцева
―
Как вы понимаете, сторона защиты, пытается, конечно же, все перевести в военный суд, потому что, видимо, военный судья будет более благосклонен. Ну, и, собственно, военные суды обычно…
М.Барщевский
―
Не могу прокомментировать, потому что там с Дадаевым есть другие проблемы. Защита ведь утверждает, что у него, вообще, есть алиби. Хотелось бы узнать, что это за алиби – это первое. Второе: следствие утверждает, что это убийство по найму. Хотелось бы узнать, кто ему деньги давал и за что. И хотелось бы узнать заодно: а заказчик преступление где?
О.Рябцева
―
И ввести новых лиц.
М.Барщевский
―
Где заказчик преступления?
О.Рябцева
―
Но, тем не менее, помимо суда постоянно еще обсуждается тема…
М.Барщевский
―
Я просто хочу, простите, воспользовавшись случаем, коли вы упомянули эту тему на правах коренного москвича, родившегося и выросшего в этом городе… Сейчас есть инициатива по установлению мемориального знака на мосту…
О.Рябцева
―
Я как раз об этом и хотела спросить.
М.Барщевский
―
Вот я хочу сказать, что, мне кажется, что независимо от того был Немцов оппозиционером, не был он оппозиционером, нравился он власти или не нравился он власти, вот такой памятник знак для Москвы - это честь. Это вопрос чести. И я, пользуясь случаем, обращаюсь и к Московской городской думе, и к Сергею Семеновичу Собянину: очень внимательно отнестись к этому предложению. Это надо сделать вне зависимости, повторю, от личного отношения к Борису. Это надо сделать. Это событие, которое имеет хвосты, и чтобы эти хвосты обрубить, чтобы не оставалось, скажем так, недоговоренностей, такой знак должен быть установлен.
О.Рябцева
―
То есть должна быть табличка на месте убийства.
М.Барщевский
―
Да, я считаю, что да.
О.Рябцева
―
Но власти хотят замять эту тему, общественность всячески не дает.
М.Барщевский
―
Мы еще не знаем, хотят ли власти замять эту тему. Не надо властям приписывать недостатки, о которых мы пока не знаем. У них есть достаточно недостатков, про которые мы знаем. Подождем, какое решение будет приниматься, но я считаю, что это никак не умалит достоинство Москвы и Москворецкого моста. Я не предлагаю переименовывать мост – такие идеи тоже существуют, - но табличка такая должна быть по принципу «мы все помним». Это мы тоже должны помнить. По-любому это убийство. Повторяю еще раз: можно как угодно относится к Немцову, но нельзя оспорить тот факт, что для Немцова… он был небедный человек, он мог просто уехать из России, но он же оставался в России. Он боролся, как он считал, за правильный путь развития России – это тоже, в любом случае, патриотизм. Да, он мог быть против Крыма, против Украины, против Путина, но это был российский политик, который был убит в городе Москве вот на этом мосту. И памятный знак, небольшая табличка, там, я считаю, должна быть.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не надо властям приписывать недостатки, о которых мы пока не знаем
О.Рябцева
―
Как вам кажется, почему правительство Москвы продолжает не отвечать на вопросы про памятный знак на мосту?
М.Барщевский
―
Во-первых, там же есть определенные, установленные законодательством, регламентные сроки, когда такие вопросы должны быть рассмотрены. Во-вторых, я не уверен, что было официальное обращение в правительство Москвы. Потому что, знаете, сидеть на диване и тюкать пальцем в интернет, что-то выкладывать – это же не значит, за что-то бороться. Это же значит, просто заниматься таким – нехорошее слово пришло в голову – интеллектуальным самоудовлетворением. А было ли официальное обращение некой общественной организации, которая обратилась, например, в правительство Москвыс таким предложением, я просто не знаю. Тема обсуждается, но было это или нет.
О.Рябцева
―
Просто сторонники бездельничают?
М.Барщевский
―
Я этого не сказал.
О.Рябцева
―
Я спрашиваю.
М.Барщевский
―
Я не знаю. Мне кажется, что правительство Москвы может рассматривать только официальное обращение, поступившее от какой-то общественной организации, например, или политической партии или любого депутата Мосгордумы – кстати, намек.
О.Рябцева
―
Намек.
М.Барщевский
―
Да.
О.Рябцева
―
Тем, кто нас слушает. Следующая тема сегодняшнего дня: Минздрав России рассмотрит предложение общественников по поводу замены негативных надписей и шоковых картинок на пачках сигарет. Вы, как курильщик, во-первых, скажите, на вас эти картинки негативные, они как-то действуют?
М.Барщевский
―
Такие негативные картинки действуют первые два-три дня – потом они не действуют. Уж коли вы затронули эту тему, я приведу один пример.
О.Рябцева
―
Давайте.
М.Барщевский
―
Что такое бездарный пиар, пилёж бюджета и… бездарный пиар. Сколько раз мы с вами видим надпись: «Курить вредно для нашего здоровья»? Мы не замечаем, мы уже ее не замечаем: как те, кто курят, как те, кто не курит. А вот недавно на СТС я увидел другую социальную рекламу. Она, по-моему, две или три секунды, то есть копейки стоит: «Курить не круто!» - и перечеркнутая сигарета. Для молодежи…. Бороться с теми, кто уже курит, бессмысленно. Ведь задача борьбы с табакокурением – это задача борьбы за невовлечение новых курильщиков, то есть молодежи. И, когда молодежь читает: «Курить не круто» - на это фиксируется: ну необычное что-то. Рисуночки, они были хороши вначале, первое время – сейчас они уже не работают. Ну, потому что уже не замечаешь. На эту тему даже анекдоты уже появились. Я не помню дословно. Покупает мужик сигареты. Написано, - что курение приводит к импотенции. Говорит: «Ой, нет! Дайте мне, пожалуйста, другую – с раком легких». Народ уже хохмит по этому поводу.Как на Западе шла борьба с курением? Это сделали немодным. Не про вред говорили, а про то, что это не модно, что курят низшие слои общества, что высшие слои общества, удачливые люди не курят, курят лузеры. Вначале курение сделали немодным в общественном сознании. Когда большая часть населения поверило, что это не модно, поняло, что это не модно, только после этого начали вводить постепенные ограничения.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Задача борьбы с табакокурением – это задача борьбы за невовлечение новых курильщиков
О.Рябцева
―
Вы готовы поверить в это, что курить немодно?
М.Барщевский
―
Я считаю, что курить не модно.
О.Рябцева
―
Вы бросили курить в итоге?
М.Барщевский
―
К сожалению, нет. Я уже отношусь к категории тех, кто не может бросить. Я курю уже 45 лет, к сожалению. Но я всегда, когда говорю про курение и про геноцид курильщиков, который у нас начался, я всегда начинаю с фразы: Друзья мои, кто еще может бросить курить и кто не начал курить, не курите. Ничего хорошего в этом нет. Это зависимость, это лишение самого себя свободы. Ни в коем случае не начинайте курить.Конечно, вот эта пропаганда, а не пропаганда – запретили курить там, запретили курить здесь. Ну что, запретили курить в аэропортах – и что, кто-то бросил курить? Да нет, курят все!
О.Рябцева
―
Просто ищут способы.
М.Барщевский
―
Просто ищут способы.
О.Рябцева
―
Это программа "Особое мнение". Леся Рябцева и Михаил Барщевский.РЕКЛАМА
О.Рябцева
―
Это программа "Особое мнение". С вами Леся Рябцева и Михаил Барщевский у меня в гостях. Продолжаем курительную тему. И все-таки, как вам кажется, почему происходят эти танцы с бубнами? Вот вы сказали, что распил, что сначала придумали негативные надписи, негативные картинки. А теперь позитивные картинки. Зачем? Что это, реально поможет?
М.Барщевский
―
В вашем вопросе содержится ответ. Это все бюджеты на пиар.
О.Рябцева
―
Могли бы в другом месте попилить. Зачем на сигаретах?
М.Барщевский
―
А кто сказал, что если в это попилить пиар бюджету, то в другом не надо попилить пиар бюджету? Почему вы считаете, что только в одном месте надо пилить пиар-бюджет?
О.Рябцева
―
Я так не считаю. Я вас спрашиваю, почему именно здесь пилят-то? Проще всего здесь, что ли, в сигаретах?
М.Барщевский
―
И в других местах пилят, просто вы заметили здесь. Я повторю еще раз. Заменяете одну картинку на другую - это, знаете, вы друзья, как ни садитесь, все в пропагандисты не годитесь. Я считаю, что у нас антитабачная компания идет принципиально изначально неверно. Посмотрите, сколько вранья в наши уши. Когда месяца три-четыре назад были опубликованы данные, что благодаря этим табачным запретам количество курильщиков за год уменьшилось на 17%, я еще тогда почесал, что называется, репу, подумал: 17%... Посмотрел на своих знакомых, кто курит: не бросил ни один. Ну ладно, не репрезентативная аудитория. Но тут недели две назад читаю официальные данные, что за год количество курильщиков уменьшилось на 5%. Это как? Это уже получается, как в том анекдоте про… Госстатистика или как-то при советской власти была – что только Госстатистика из килограмма апельсин может получить литр 200 грамм сока. Вот из этой же истории, сколько: 5% или 17%? И среди моих знакомых бросил курить один человек, и то уехавший в Европу.
О.Рябцева
―
Где ему сказали, что это не круто.
М.Барщевский
―
…Где ему в уши нажужжали, что это не круто; когда он увидел, что в приличном обществе никто не курит. И, когда она пыталась выйти покурить где-нибудь, то на нее так смотрели: «А вы еще курите? Ну это же… А, ну да – вы же из России…». При этом я могу сказать, что вот запрет… В странах, где давно-давно существует запрет на курение, практически в каждом ресторане есть зона для курильщиков. В каждом аэропорту есть курительная зона. И это не влечет к увеличению курильщиков. Да, сигареты дорогие – это правда. Вот это работает. MyTalks. Но главное, была пропаганда, что это не модно.
О.Рябцева
―
То есть позитивные картинки, если они правильно сделаны, могут сработать? Или у нас менталитет такой, что все равно будет?
М.Барщевский
―
Ну на пачке какая будет позитивная картинка? Вот на пачке позитивная картинка?
О.Рябцева
―
Ура! Ешь банан и не кури! Вам не нравится такая?
М.Барщевский
―
Нет, ассоциации сразу какие-то такие…
О.Рябцева
―
Каждому свое, что называется.
М.Барщевский
―
А можно я сначала покурю, а потом семь банан, а потом наоборот? – возникает вопрос.
О.Рябцева
―
Не сработают они?
М.Барщевский
―
Да нет, абсолютно.
О.Рябцева
―
Есть следующая тема. Внимание интернет-сообщества, всего оппозиционного сообщества приковано к делу Георгия Албурова по поводу картинку с забора. Албуров взял картинку, подарил Алексею Навальному, и теперь обвиняется в том, что он украл великое произведение искусства, великую картину под названием «Плохой хороший человек».
М.Барщевский
―
Которая висела на заборе.
О.Рябцева
―
Висела на заборе, никому не нужная. И вот сейчас судья как раз во время этого «Особого мнения» спрашивает Албурова: «А что же вы забрали то, что принадлежало другому?» Он говорит: «А кому принадлежало?» Вот объясните мне этот цирк. Это можно судом называть? Что пытаются доказать?
М.Барщевский
―
Я не считаю этичным оценивать любой суд в категориях цирк не цирк. Я могу оценивать с точки зрения, законно – незаконно.
О.Рябцева
―
Давайте. Законно ли это?
М.Барщевский
―
Но пока дело слушается, я не могу высказывать свое мнение. Помимо того, что я у вас здесь в «Особом мнении», у меня все-таки ест еще определенная должность, и это будет расценено как давление на суд. Я могу только сказать, что в свое время, когда дело закрутилось, здесь, в этой комнате, в этой студии – еще не было дело в суде, естественно, только закрутилось, - я высказался в том плане, что брать чужое, конечно, нехорошо, если только ты уверен, что это чужое кому-то принадлежит. А обычно то, что вывешено на заборе, это никому не принадлежит. Это же на заборе вывешено, это не находится в каком-то помещении, пускай даже в сарае чьем-то личном. Это вывешено на заборе. Это, с моей точки зрения, не является чьей-то собственностью. Человек выбросил, вывесил. Я высказал тогда такую точку зрения здесь, в студии "Эха Москвы".
О.Рябцева
―
Зачем это тогда продолжается?
М.Барщевский
―
А вот на вопрос «зачем?» я последнее время стараюсь не отвечать, потому что гадать не хочу, а понимание у меня многих вещей пропало.
О.Рябцева
―
А почему именно на Албурова?
М.Барщевский
―
Видимо, потому что он снял с забора.
О.Рябцева
―
Ну и подарил Навальному. Нужно на Навального тогда еще одно дело завести
М.Барщевский
―
На Навального нельзя было. У него уже так много на него…
О.Рябцева
―
Что, жалко его, что ли, стало?
М.Барщевский
―
Мне – да.
О.Рябцева
―
Но это вам, а не судье и всем остальным.
М.Барщевский
―
Вам его жалко?
О.Рябцева
―
Да нет, зачем?
М.Барщевский
―
Вам не жалко.
О.Рябцева
―
Нет.
М.Барщевский
―
Общество разделилось 50 на 50: вам Навального не жалко…
О.Рябцева
―
Он обычно в этой комнате, по-вашему находится. Было бы неплохо, кстати. Знаете, по поводу процентов. 65% россиян считают, что продавать солдатиков нацистов – если помните, была на днях буквально новость, что в детском магазине на Лубянке появились эти самые солдатики в нацистской форме. Вас, вообще, оскорбляют такие истории?
М.Барщевский
―
Очень хороший вопрос. Давайте в нем разбираться.
О.Рябцева
―
Давайте.
М.Барщевский
―
На самом деле у меня нет здесь такого однозначного ответа. Я хочу порассуждать. Если мы хотим воспитать в наших детях патриотизм. Вот сейчас 70-летие победы. Наши дети могут захотеть у себя на полу, в комнате расставить Красную армию и немецкую армию, фашистскую армию, и вот всех фашистов побить. Ну где они возьмут солдатиков фашистских, если их не продавать?
О.Рябцева
―
Перекрасить советских.
М.Барщевский
―
. Да. Хорошо, что вы не сказали: купят украинских. Но это солдатики, а как я видел в сюжетах, продавались не солдатики, а бюстики.
О.Рябцева
―
В том числе.
М.Барщевский
―
Вот я видел бюстики. Вот бюстики – это не то, во что дети играют. Это то, что ставится на полочку. А, допустим, продается коллекция военной формы, то есть солдаты в военной форме. Ну как наполеоновская армия, драгуны наши, российской армии, кавалергарды…Потом солдаты Первой мировой войны, Второй мировой войны. Вот человек собирает солдатиков, коллекция солдатиков с формой. Это что, пропаганда фашизма? Или: продаются танки. Вот «Тигр», Т-34… я не очень в танках разбираюсь – военная техника Второй мировой. Что, можно собирать только советскую технику? Я имею в виду игрушечные машинки. А немецкую не собирать? Как? Вообще, нужна разумность. С другой стороны, вот запрещена использование фашистской символики, но солдатик с формой или танк «Тигр» без нацистской символики невозможен.
О.Рябцева
―
И что же делать?
М.Барщевский
―
Я не знаю.
О.Рябцева
―
Прописывать в законе?
М.Барщевский
―
Я не знаю. Вот в отношении оружия – параллельно совершенно, по ассоциации – вот недавно Конституционный Суд разобрался. Когда это коллекционное оружие – на него не действуют правила оборота обычного оружия. То есть нож финка – в отношении ее одни правила. А томагавк индейцев – это другие правила, потому что это коллекционное оружие. Может быть, здесь тоже: в целях коллекционирования – одни правила, а в целях пропаганды – другие? У меня, правда, нет ответа. Здесь очень тонкий водораздел.
О.Рябцева
―
Ну и что с этим делать? В законе нужно прописывать…
М.Барщевский
―
Леся, я не знаю.
О.Рябцева
―
Не знаете? Кто же, кроме вас…?
М.Барщевский
―
Я понимаю, что в этой студии очень редко звучит ответ: Я не знаю.
О.Рябцева
―
Это правда. Обычно я так просто говорю.
М.Барщевский
―
Но я не знаю. Видите, я перехватил у вас инициативу. Я не знаю, потому что, с одной стороны, нельзя допускать пропаганду нацистской символики, нацизма и так далее. Но с другой стороны, для тех, кто хочет собирать военную технику, допустим, или одежду, форму – как без этого?
О.Рябцева
―
А вас не настораживает тот способ, с которым изымали эти игрушки и бюсты из продажи? Просто пришли, рейдерски захватили и отобрали товар в магазине.
М.Барщевский
―
А кто это сделал? Я просто не знаю.
О.Рябцева
―
Ну там, не важно. ЧОП какой-то, местное полицейское…
М.Барщевский
―
Нет, секундочку. Местные полицейские – это уже не рейдерство. ЧОП – это рейдерство. А полицейский – это не рейдерство.
О.Рябцева
―
То есть, если в законе не прописано, какие фигурки нужны, то и полиция, тоже может в принципе забирать…
М.Барщевский
―
Полиция действует по распоряжению, по приказу. Я боюсь, что в законе прописано, что запрещается…. В законе есть, что запрещена пропаганда нацизма, использование нацистской символики – это есть в законе, поэтому полицейские действовали правомерно. Вопрос, правильно ли в законе написано общим чохом, что все, что содержит свастику – нельзя.
О.Рябцева
―
Это программа "Особое мнение". Михаил Барщевский, Леся Рябцева. Вернемся после перерыва.НОВОСТИ
О.Рябцева
―
Это программа "Особое мнение". С вами Леся Рябцева. Продолжаем беседу с Михаилом Барщевским. Хочу продолжать про солдатиков нацистских. Вы мне объясните, пожалуйста: 60% россиян не считают тих солдатиков каким-то оскорблением, но нужно же не вокруг солдатиков, а вокруг символики как-то рассуждать. Она оскорбляет другую часть опрошенных, 30%. Вот эти люди, они кто: это ватники, это патриоты? Почему они оскорбляются нашей историей?
М.Барщевский
―
Не знаю. Не знаю, потому что, допустим, я без фанатизма коллекционирую холодное оружие. Без фанатизма. Не то что я гоняюсь… У меня, например, есть офицерский кортик фашистский со свастикой, причем у меня их два. Один, на котором срезана свастика. Там ее можно срезать было.
О.Рябцева
―
А кем она срезана, не вами?
М.Барщевский
―
Нет, не мной. Предыдущим владельцем, но она срезана. А второй – он неиспорченный. Я не воспринимаю этого свастика, этого орла, который там на рукоятке как символ фашизма. Ну уж, наверное, человека более антифашистского, чем я трудно поискать. Всеми фибрами души любые проявления фашизма ненавижу и не приемлю. Но я этот кортик воспринимаю как историю оружия, а не как фашистский кортик. Кто-то, наверное, увидит свастику, а не увидит кортик. Для него важна будет свастика, но это же вопрос ментальный.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не знаю, как можно обсуждать историю величайшей победы в истории, не упоминая, кто был противником
О.Рябцева
―
Потому что тренд, может быть?
М.Барщевский
―
Я не знаю, как можно обсуждать историю великой, величайшей победы в истории вообще всей российской истории, не упоминая, кто был противником. Вот я вам привел пример тех, кто собирает машинки, танки. Ну как можно восстановить Курску битву… Слушайте, зачем далеко ходить за примером? Поехали в Волгоград, пойдем на Мамаев курган, зайдем в панораму и увидим там изображение фашистских танков. Или на Курской дуге.
О.Рябцева
―
Замазать надо.
М.Барщевский
―
Замазать? Это же пропаганда фашистской символики. До идиотизма можно довести все что угодно. Я говорю, конкретный пример: любой музей, в котором есть экспозиция, посвященная Второй мировой войне или Великой отечественной войне.
О.Рябцева
―
Ну так, почему? Почему в музее это можно, а Детском мире это почему-то расценивается как пропаганда антипатриотичная.
М.Барщевский
―
В фильме «Ко мне, Мухтар!» герой Никулина произносит фразу: «Дураков везде хватает».
О.Рябцева
―
И что с ними делать-то? Они среди нас.
М.Барщевский
―
А, что с ними делать? Если вы скажете: их уничтожать – это будет фашизм.
О.Рябцева
―
Я ничего не говорю. Это ваше особое мнение.
М.Барщевский
―
Да. Мириться. Мириться в том плане, что понимать, что они есть, вот они такие. Пытаться их просвещать, потому что дураки – это не просвещенные. Фашизм не в символах. Понимаете, фашизм не в символах. Вы можете среди тех, кто является реальными антифашистами, повесить сколько угодно фашистских символов – они от этого фашистами не станут. «Зиги» выбрасывают фашисты и болельщики, некоторые фанаты. Он что, фашисты? Да нет, они не понимают, что они делают. Просвещать, в данном случае – просвещать.Нет, конечно, когда изъяли из продажи «Майн Кампф», у меня даже тогда был вопрос. Да, я понимаю, что правильно сделали – я сразу сказу скажу – понял, что правильно сделали. Но вот, если я ученый и мне просто интересно понять, на чем базировалась фашистская психология, понять этих нелюдей, этих выродков. А я не могу прочитать «Майн Кампф». Я не могу прочитать, не могу понять, как люди становились нелюдями, на чем базировалась их человеконенавистническая эта психология.
О.Рябцева
―
Ну и почему это делают, зачем?
М.Барщевский
―
Делают это затем, что люди, скажем так, с нетвердой психикой, прочитав «Майн Кампф», могут увлечься этими идеями. Поэтому «Майн Кампф» правильно изъяли. Он в библиотеках в спецхране есть для ученых, но это правильно. Это как раз я согласен.
О.Рябцева
―
Здесь так же думают.
М.Барщевский
―
Но это же разные вещи. Понимаете, символы не создают идеологию. Книги создают идеологию, а символы идеологию не создают. То же самое, как с этим спектаклем «Тангейзер». Я не сторонник издевательства над классикой, прямо скажем.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Символы не создают идеологию. А книги создают
О.Рябцева
―
Это радует.
М.Барщевский
―
Я не сторонник того, когда режиссер для самовыражения думает, как бы там что-то красивое сделать, голую попу показать, чтобы все зааплодировали. Но для верующего человека, истинно верующего это все как-то… ну бесовщина и все. Никого не обижает, никого не оскорбляет.
О.Рябцева
―
Мне все-таки интересно, это общий тренд, это настроение в обществе? Страх вот этой антипатриотичной пропаганды, оскорбление чувств верующих – откуда это идет, как вам кажется?
М.Барщевский
―
Происходит, с моей точки зрения, некая маргинализация общества в принципе.
О.Рябцева
―
Из-за чего? Вы же нормальный, вы же такое же остались.
М.Барщевский
―
Не знаю, не знаю. Вот та идеология, которая была при советской власти – можно с ней соглашаться или не соглашаться, но она как-то держала общество в определенных нравственных рамках: «светлое будущее - коммунизм», «мы вместе», «гегемон, который нас ведет», «одна партия». А эта идеология рассыпалась, и образовался вакуум. По крайней мере до Крыма 25 лет ученые придумывали национальную идею и ничего придумать не смогли. В это время кому-то пришла в голову мысль, что вот церковь может дать ту нравственность, которая какие-то идеологически базовые нравственные основы… Потому что видел, что все рушится. Мне кажется, это была ошибочная совершенно позиция, потому что продвижение одной из концессий тут же вызвало резкое обострение и реакцию со стороны другой конфессии. Рост ваххабизма, с моей точки зрения, он не столько из-за границы насаждается, сколько де-факто насаждался продвижением, клерикализацией внутри страны.
М.БАРЩЕВСКИЙ: До Крыма 25 лет ученые придумывали национальную идею и ничего придумать не смогли
О.Рябцева
―
Не тогда, а сейчас?
М.Барщевский
―
Сейчас, с одной стороны, крымская идея, она объединила очень многих, очень большой процент населения почувствовал: вот мы большие, мы крутые, мы сильные, мы великая страна, с нами вынуждены считаться, мы Крым вернули – эта национальная идея родилась сходу, что апропо является важнейшим элементом роста экономики. Это именно национальная идея такая: мы докажем, мы покажем, мы сумеем, нас не догонишь.
О.Рябцева
―
То есть это общество вокруг идеологии.
М.Барщевский
―
А, что касается этих нравственных каких-то устоев, я бы больше публиковал бы Улицкую, например, а не Донцову. Мне кажется, здесь так идет воспитание общества. Посмотрите, что у нас на телевидении. У нас кроме канала «Культура», у нас много передач о нравственности, о добре и зле? У нас же не об этом. У нас же на телевидении либо хохот – банановая корка – поскользнулся – упал – ха-ха-ха! – либо конкурсы…
О.Рябцева
―
А как же эфиры, куда вы ходите?
М.Барщевский
―
Причем есть конкурсы талантливые типа «Голоса» - это бесспорно на Первом канале талантливо. А есть бездарные какие-то конкурсы. Либо политические ток-шоу, которых – я обращаю ваше внимание – два года назад не было. Это было не рейтингово. Но что обсуждается на политических ток-шоу? Они политические. Обсуждается: коррупция, Украина, санкции; санкции, коррупция, Украина – без вариантов. А поговорить… редко в каком-то шоу проскакивает тема, затрагивающая морально-нравственные вопросы.
О.Рябцева
―
Вы мне объясните, почему? Это общество требует такой жвачки по телевизору, ничего серьезного или…?
М.Барщевский
―
Здесь обратная связь: к чему общество приучили, того оно и требует. Рейтинги, рейтинги, рейтинги… Появляется хорошая передача…. Вот вы посмотрите на качество передач до 23-х часов и после 23-х часов. Ну вот возьмите такую вещь – передача Познера.
О.Рябцева
―
Кстати, вы ее считаете какой, жвачной?
М.Барщевский
―
Нет, это умная передача. Ты смотришь – ты думаешь. Когда она выходит, во сколько?
О.Рябцева
―
Поздно-поздно.
М.Барщевский
―
Возьмите передачу «Что? Где? Когда?» Пойдем в другую серию – игровая передача, но явно умная, и герои передачи высокоинтеллектуальные молодые люди. Когда она выходит? В 23. А в 19 что выходит?
О.Рябцева
―
Сериал… Я не знаю, я не смотрю.
М.Барщевский
―
Что-то там вот такое вот. Развлекуха какая-нибудь, где думать не надо; жвачка, которую вам впихивают. А потом от вас хотят, чтобы вы думали. Вам впихивают жвачку, вас приучают к этой жвачке, вас приучают к формуле «дважды два – четыре», а потом хотят, чтобы вы думали.
О.Рябцева
―
Михаил Юрьевич, вы рассуждаете как телекритик. Вот вы сейчас кто: политик, юрист, телекритик?
М.Барщевский
―
Вообще, как-то я не считаю себя политиком, ни юристом, ни критиком…
О.Рябцева
―
Ну а, кто же вы?
М.Барщевский
―
Претендую на звание «нормальный человек».
О.Рябцева
―
Профессия-то есть какая-то, самоидентификация?
М.Барщевский
―
Нет, ну, конечно, по профессии я юрист…
О.Рябцева
―
Собиратель кортиков.
М.Барщевский
―
Нет, я юрист, конечно, по профессии я юрист.
О.Рябцева
―
А вот политическая деятельность у вас же была тоже, вы в партию входили.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Политическая деятельность – это, я считаю, нравственный позыв
М.Барщевский
―
Знаете, политическая деятельность – это не профессия все-таки.
О.Рябцева
―
А что это?
М.Барщевский
―
Политическая деятельность – это, я считаю, какой-то нравственный позыв. Да, когда занимаешься политической становишься политиком. Но для чего ты идешь в политику: за деньгами, за реализацией своих идей – для чего?
О.Рябцева
―
Ну зачем вы шли в политику?
М.Барщевский
―
Для реализации своих идей, и надо сказать, что в общем, кое что удалось.
О.Рябцева
―
Например.
М.Барщевский
―
Здесь это надолго…
О.Рябцева
―
Слушайте, а почему вы ушли тогда? Что, перестали ваши цели реализовываться?
М.Барщевский
―
Ушел я, потому что возникла идея объединения трех партий демократической направленности, и те, кто стояли у руля в СПС, они, мягко говоря, не очень меня любили.
О.Рябцева
―
А вы их?
М.Барщевский
―
А я их тоже не очень любил, и поэтому тогда - это не было согласованное решение между мной и Никитой Белых, – но получилась такая ситуация: Никита Белых ушел – и я ушел. И это, как мне казалось, что отсутствие политических амбиций давало возможность для политического объединения.
О.Рябцева
―
Это была программа "Особое мнение". Михаил Барщевский, Леся Рябцева. Услышимся в следующий раз.