Виктор Шендерович - Особое мнение - 2015-05-14
14.05.2015
О.Журавлева
―
Добрый вечер, это программа "Особое мнение". Меня зовут Ольга Журавлева, особое мнение сегодня высказывает писатель, журналист и артист, я бы сказала, Виктор Шендерович. Здравствуйте, Виктор Анатольевич!
В.Шендерович
―
Ну ты даешь! Ну хорошо, артист.
О.Журавлева
―
Вопрос такой вскочил, что называется, по вашей специальности. Актеры Приморского краевого драматического театра молодежи записали обращение к Путину. У них очень маленькая зарплата и они просят помочь. А вы, что артистам посоветуете? Государственный театр.
В.Шендерович
―
Артистам мне посоветовать нечего. Просто можно в очередной раз констатировать эффективность выстроенной системы управления.
О.Журавлева
―
Да ладно!
В.Шендерович
―
Вот через Путина всё, и зарплата тоже через Путина. Ни премьер-министру обращаются, ни к министру своему.
О.Журавлева
―
Они хотят как бы на свое руководство повлиять посредством этого обращения.
В.Шендерович
―
Артисты, как и все остальные, - врачи, ученые, военные – они могут получить свою зарплату, только подпрыгнув, помахав руками и привлекши внимание дорого Владимира Владимировича, вот на «Прямую линию» пробиться. Смешно и страшно, потому что, когда это речь идет о зарплатах артистов – это одна история. Когда речь идет об обезболивающем для онкологического умирающего, как было на последней «Прямой линии» - другая немножко история, меньшей комичности. Но все равно все вопросы решаются через это место – через Путина. Только так, никаким другим образом. Это просто симптоматика. А, что им можно советовать? Я хочу посоветовать вспомнить, что они не только артисты Приморского театра, а еще граждане Российской Федерации и могут попытаться повлиять на то, как устроена здесь жизнь, но я понимаю, что этот совет совсем…
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ясно, что у Васильевой не будет, как у Толоконниковой
О.Журавлева
―
Не слишком, извините, длинный хитрый и сложный путь можно посоветовать, простите меня, зарабатывать каким-то другим способом, тем же артистическим, но, значит, не в Приморском краевом…
В.Шендерович
―
Можно и так, можно еще куда-нибудь уехать, понятно все.
О.Журавлева
―
Можно рекламу записывать.
В.Шендерович
―
Рекламу записывать, понятно. Ну что же я им буду советовать, они все это знают лучше меня… елки… Конечно, можно где-то заработать…
О.Журавлева
―
Корпоративы.
В.Шендерович
―
Да, корпоративы. Ну давайте сейчас забьем на Чехова с отцом нашим Шекспиром и будем все на корпоративах, где и зарабатывают они все, разумеется. Корпоративы, реклама, озвучка – мало ли что, конечно – елки, уже ушедшие в анекдот – все понятно. Но речь же сейчас не идет о них конкретно. Речь идет о том, как устроено тут все. А устроено тут все так, что для того, чтобы что-то работало само – самое не работает – только через Путина, через это место.
О.Журавлева
―
Тогда скажите пожалуйста, сегодня появилась информация, что до кона года до миллиона может вырасти количество ВИЧ-инфицированных в России.
В.Шендерович
―
Надеюсь, в этом он не виноват?
О.Журавлева
―
А вот подведите. Я знаю, что вы сможете. Постройте логическую цепочку, почему и в этом виноват Путин.
В.Шендерович
―
Нет, если мы в КВН играем, то я могу напрячься, но это, вообще, не мой жанр. В том, что ВИЧ-инфицированы, виноват, конечно, не он. В том, сколько внимания, средств направляется на лечение, в том числе, ВИЧ-инфицированных, а сколько на танк «Армата» с присными, это можно сравнить. То есть в том, что инфицированы, разумеется виноват ни не он, не сам инфицирован, я надеюсь, а вот в том, что наше сегодняшнее государство представляет собой такую социальную катастрофу, что на медицину, образование и все остальное идет только то, что осталось от воровства, от танка «Армата» и всего прочего, и всей этой бронетехники, от ФСБ, от войны, что это все по остаточному признаку – вот это факт, и вот здесь его доля ответственности уже серьезная, разумеется.
О.Журавлева
―
А, мне кажется, чтобы не было роста ВИЧ-инфицированных, надо вполне серьезно заниматься профилактикой этой проблемы, и она, кстати, известна во всем мире, нехитрая, между прочим, штука.
В.Шендерович
―
Нет, профилактикой тоже, но дальше…
О.Журавлева
―
Но у нас есть несколько законов, которые запрещают, например, детям говорить о подобных вещах и так далее.
В.Шендерович
―
Ну да, это соседняя тема. Разумеется, можно отдельно говорить об артистах приморского театра, отдельно о проблемах ВИЧ-инфицированных – отдельно ковыряться с ногтем, отдельно с пяткой и по всей площади тела, и отдельно заниматься и этим и тем. Но можно попытаться найти нечто общее, типа ДНК на пятке и на ногте – нечто, что объединяет эти проблемы. Объединяет полное отсутствие общественного кровообращения, обратной связи.
О.Журавлева
―
А давайте про кровообращение общественное. Ведь очевидно, что даже если в домах престарелых низкие зарплаты у обслуживающего персонала, это не значит, что они должны издеваться над стариками, правда же? Это же не от зарплаты зависит.
В.Шендерович
―
Это, во-первых, должна быть большая зарплата и стало быть, может быть, придут другие люди на эти здесь зарплаты, которые будут, например, более образованные, за которыми будет более четкий контроль, например. Кроме того должна работать полиция не только по отъему денег у населения, а еще свою прямую работу выполнять. А еще есть такая штука, как выборы, чтобы администрация, которая не может это организовать, погнать и найти другую администрацию за меньшие деньги, которая будет меньше воровать, а будет более эффективной, например, и так далее. Есть СМИ, который могут об этом рассказывать, а им можно не давать об этом рассказывать, а можно посадить того, кто не дает рассказывать или хотя бы погнать. Вот это то, что называется «кровообращение». И велосипед тут изобретать не надо, это называется разделение властей, это называется независимые СМИ, честные выборы, суд.
О.Журавлева
―
Независимый суд. Кстати, о суде хотела вас спросить. Мне кажется, что с независимостью суда все не так плохо, как нам рассказывали. Смотрите, например, - вы же наверняка следили – вот приговор Васильевой. Просили условный срок, было там 14 пунктов или 12 пунктов, по которым ее обвиняли, а не доказали же ничего. И при этом срок, кстати, дали реальный.
В.Шендерович
―
Это вы называете правосудие?
О.Журавлева
―
Ну кое-что доказали. И только это суд вменил ей в вину.
В.Шендерович
―
Оля, ясно, что мы можем только гадать, на каком уровне принимаются решения в каждом конкретном случае, но очевидно, что…
О.Журавлева
―
А смоделируйте, какое решение было принято по Васильевой? Мы видели позицию прокуратуры, мы видели позицию Следственного комитета, и мы представляли себе позицию вообще…
В.Шендерович
―
Давай так: я не буду гадать на кофейной гуще, я скажу свое ощущение по сухому остатку, по приговору.
О.Журавлева
―
Вот-вот, именно по ощущению.
В.Шендерович
―
На уровне ощущений: в ее громком случае условный приговор означал бы, может быть, даже уже не глухое, а даже уже очевидное недовольство армейской части, просто армии в этой ситуации…
О.Журавлева
―
В случае амнистии Сердюкова хуже недовольства уже не придумаешь.
В.Шендерович
―
Ну в данном случае давать…. Значит, Сердюкова – политическая фигура, родственник и так далее. Родственник члена кооператива «Озеро».
О.Журавлева
―
Значит, никак не могли, ничего нельзя было сделать.
В.Шендерович
―
Нет, сделать-то можно, но для этого нужно независимое правосудие, выборы и так далее. Оля, смотри, в чем комизм разговора: мы с тобой, будучи не идиотами и обращаясь не к идиотам, мы это выносим за скобки, мы заведомо понимаем, что это за скобками – что правосудия нет…
О.Журавлева
―
Ну просто есть масса допусков.
В.Шендерович
―
Ну допусков. Дальше начинается – как именно принималось именно это решение и кто именно кому позвонил и согласовывал, я не знаю…
О.Журавлева
―
Нет, ну кто хотел сказать автор, наш любимый вопрос: Что хотел сказать автор конкретно вот этой истории?
В.Шендерович
―
Автор хотел сказать: Виновные в хищении наказаны! Ну выйдут скоро, но наказаны так, что… Степень жестокости – то, что ежедневно можно… вот зайдите к Оле Романовой в «Русь сидящую». Как люди сидели, что было – этого не будет в случае с Васильевой, мы это все понимаем. Опять-таки это за скобками, это общее знание, что она не пройдет через то, через что проходила Толоконникова.
О.Журавлева
―
Уже кое что началось. Мы продолжим этот разговор. Виктор Шендерович, писатель и журналист со своим особым мнением. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.РЕКЛАМА
О.Журавлева
―
И снова с вами программа "Особое мнение", это мнение высказывает Виктор Шендерович. И мы продолжаем. Мы раскопали осиное гнездо на самом деле, потому что проблема Васильевой, она гораздо шире, дальше, глубже и их там много, проблем.
В.Шендерович
―
Вот. Очень важно.
О.Журавлева
―
Антон из Красноярска пишет: «Пожалейте. Ей дали тонкий матрас и пилку для ногтей не дают. Все уже по этому поводу посмеялись кроме тех, кто на матрасах уже был».
В.Шендерович
―
Не смешно. Потому что есть несколько тем. Одна тема – равенство закона. Проехали, забыли – ясно, что у Васильевой не будет, как у Толоконниковой. С другой стороны, как ты справедливо заметила в перерыве, когда мы тут разговаривали, для нее и два месяца будут такой школой жизни, что она оттуда может выйти правозащитницей. Потому что общий уровень катастрофический. Общий уровень прав человека такой, что она, находясь в верхнем слое сливок лагерном, все равно для нее это обрушение стандартов чудовищное.
О.Журавлева
―
У нее и домашний арест был, в общем, не совсем, как у всех.
В.Шендерович
―
Отдельная тема: уровень состояния наших лагерей и так далее. Вторая тема: равенство закона. Третья тема: Суд. Видимо, справедливо - я не юрист – говорит Барщевский, что по доказанному ее можно было отпускать. Развращенное судом следствие, которое привыкло к тому, что суд просто подписывает…
О.Журавлева
―
Что ему принесут.
В.Шендерович
―
…Что ему принесут. Я это наблюдал на пустяковом деле по сравнению с делами Ходорковского и всего остального – по закрытию ЕЖа, по блокированию ЕЖа, когда вдруг судья, раздраженный тем, что они тупо не подготовились вот эти прокурор… они просто не подготовились, они ему не могли подыгрывать. Они продавали все это дело…
О.Журавлева
―
Все шутки заранее продали, вы хотите сказать?
В.Шендерович
―
Да, они просто не подготовились к процессу. И он их – судья – довольно жестко троллил. Выяснилось, что они просто не в курсе, они просто ни разу не открывали дело. Они не готовы, они деградировали. Поскольку они и так знают, что приговор будет в их пользу. И тут они не ошиблись: приговор был в их пользу. Но, поскольку они заведомо знают, что приговор будет в их пользу, они вообще не готовятся, они просто кладут на свою работу. В этом случае можно констатировать, что суд уехал вообще совсем далеко и от здравого смысла и от справедливости, и от закона – от всего.Тут есть несколько тем, в этом деле. И все болит, как в том анекдоте по сломанный палец: куда ни ткни – больно, потому что палец сломан. Потому что система деградировала вся: и судебная, и следственная.
О.Журавлева
―
А вы не видите признаков того, что как раз хотя бы обиженные за профессию судьи иногда как-то тонизируют, я бы сказала, противоположную сторону.
В.Шендерович
―
Я бы сказал так: тот судья, которого я наблюдал в Московском городском суде – я забыл его фамилию, - который вел это дело и который вынес приговор, не приговор – это было решение, разумеется, административное – закрытие интернет-ресурса «Ежедневный журнал», он вынес тот приговор, который от него требовался, но он сам по-человечески как бы дистанцировался от этого маразма. Он в ходе процесса…
О.Журавлева
―
То есть маразм не может быть бесконечным.
В.Шендерович
―
Понятно. Когда с этим делом дойдем до Страсбурга, то надо сказать, судья очень нам помог выиграть дело в Страсбурге, потому что идиотизм этого дела сам судья своими вопросами и тупыми ответами прокуратуры и Роскомнадзор, он помог выявить. То есть Страсбургу ничего уже не надо делать – это все запротоколировано – идиотизм. Но, тем не менее, он вынес такой приговор. Он прошел весь путь, который он мог пройти, и, как мне показалось даже, он искал понимания во взгляде: дескать, «я сделал, что мог, но не могу же я вынести решение по закону, вы же понимаете – я перестану быть судьей завтра». Он как бы просил нашего понимания.
О.Журавлева
―
Нашел, кстати? Я вижу, что у вас он встретил некоторое понимание.
В.Шендерович
―
Встретил. Ну да, по-человечески всех жалко. Ой, а как было трудно палачам! Какая тяжелая работа.
О.Журавлева
―
Не всем, некоторым она нравилась.
В.Шендерович
―
А некоторым тяжело, некоторые пьют, а потом ищут сочувствия и говорят: «Ты же понимаешь, ничего личного. Ты же понимаешь, у меня дети». Всех жалко по отдельности, но только мне немножко все-таки жальче жертв, чем тех, кто выносит неправосудные приговоры. Ну хорошо, если речь идет о решение по закрытию журналов всего лишь. А если речь идет, как в случае с Ходорковским или Толоконниковой?
О.Журавлева
―
Кстати, еще один признак некоторой вменяемости суда – это история со свердловчанином, которого обвинили на основании решений «Битвы экстрасенсов» в убийстве.
В.Шендерович
―
Вот это я даже...
О.Журавлева
―
И он даже по первоначалу вроде бы признался.
В.Шендерович
―
Так. Ничего себе.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Все вопросы решаются через Путина. Только так, никаким другим образом
О.Журавлева
―
На суде выяснилось, что не в чем его обвинить.
В.Шендерович
―
Заказа не было, видимо. Был бы заказ – был бы убийца.
О.Журавлева
―
Но «Битва экстрасенсов» - это сильно.
В.Шендерович
―
Это сильно. Это указывает на степень уже наше общественной адекватности. Я просто хочу сказать: не было политического интереса в том, чтобы он был признан убийцей. Если бы был политический интерес, он был бы убийцей и сидел бы сейчас. Точка. Потому что вряд ли дело было более абсурдным, чем пятикратное хищение Ходорковского во втором деле, вряд ли.
О.Журавлева
―
Самим у себя.
В.Шендерович
―
Самим у себя. Тем не менее, сел как миленький на 10 лет. Значит, не было политического решения, а поскольку не было политического решения, то судья позволил себе решить по закону, вот и все. Ему просто вовремя не позвонили.
О.Журавлева
―
А как вам хочется: чтобы всегда по закону или как-то иначе, или в каких-то ситуациях закон у нас так себе?
В.Шендерович
―
Я часто цитирую – по-моему, это из «Горячего сердца» Островского – когда он спрашивает: «По закону или по справедливости судить?» Они говорят: «Батюшка, по справедливости, потому что по законы – это… сливай воду».
О.Журавлева
―
Так вы чего? Вы все говорите: по закону, не по закону…
В.Шендерович
―
Мне бы хотелось, чтобы законы приходили в соответствие со справедливостью и здравым смыслом. Закон и справедливость – всегда между ними есть некоторый зазор, естественно. Вопрос в том, что бывает норвежский зазор между зазором и справедливостью, а бывает эфиопский вот и все, или узбекский.
О.Журавлева
―
Вы сейчас эфиопов зачем обидели?
В.Шендерович
―
Ну наугад. Ну узбекский. По правоприменению. Или наш, чтобы уже никого снаружи не обижать.
О.Журавлева
―
Хорошо. По поводу увековечения памяти Немцова в Москве. По закону действительно 10 лет должно пройти. Какие претензии к власти?
В.Шендерович
―
Никаких претензий к власти кроме того, что мы прекрасно понимаем, в данном случае, что если бы что-нибудь случилось с кем-нибудь другим, то на второй бы день… и наверняка, если покопаться – я просто не готов фактуру предъявить…
О.Журавлева
―
Фактура: Уго Чавес и Кадыров.
В.Шендерович
―
Уго Чавес и Кадыров, все. Да, забыл про старика Чавеса, конечно. Что, 10 лет прошло? Ничего не помешало. Значит, все, мы видим…
О.Журавлева
―
Так вы хотите по закону или по справедливости?
В.Шендерович
―
Я хочу по закону. Закон может быть приведен… соответственно, может быть срок большой, а может быть… Еще раз: есть страны, где власть выбирают, и законодателей в том числе – исполнительную и законодательную – и законодатели могут идти навстречу здравому смыслу, и дальше – отдельный разговор.
О.Журавлева
―
Это кого выберешь.
В.Шендерович
―
Кого выберешь, правильно. Но можно пробовать и можно совершенствоваться в этом умении как англичане и в течение 800 лет научиться выбирать, чтобы, по крайней мере, убийц не выбирать как минимум, ну для начала, воров не выбирать и так далее. Можно в этом деле совершенствоваться. Если в этом направлении долго идти, то в результате этой эволюции получаем английскую власть и лицо английского полицейского, который похож на профессора МГУ,
О.Журавлева
―
Вы его идеализируете.
В.Шендерович
―
Нет, я его не идеализирую, я его видел. Я рассказывал эту историю замечательную. Мы идем с отцом, простите, со стадиона «Стэмфорд Бридж», на Челси пошли. А уменя отец – инвалид: на палочке, на полутора ногах. И долго идем, потому что станция ближайшего метро закрыта. И вдруг полицейский, мимо которого мы тащимся со всей толпой болельщиков, в меня вот так пальцем… и подзывает к себе. И я испытываю полный комплекс чувств совковых…
О.Журавлева
―
Сейчас начнется.
В.Шендерович
―
Ну мент позвал! Что не так? Что я, где я провинился, что сейчас будет? Языка еще нет хорошего. Что я, как я буду объясняться? Оказывается, что он увидел моего отца с палочкой. Он уточняет: «Вы вместе?» - «Вместе». Меня проводит в ближайшую станцию метро, закрытую для всех о стальных – ну меня, разумеется, а вместе с отцом. Вот, я вижу лицо… Оказывается, полицейский для этого здесь стоит – чтобы мой отец с палочкой не тащился на дальнюю станцию метро. Он здесь для этого поставлен, а не чтобы обчистить мне карманы. И у него лицо соответствующее лицо. К нему можно обратиться за помощью. Я к чему говорю. Это, может быть, частный случай. Я говорю про эволюцию. Мы знаем, что такое полицейский по Диккенсу.
О.Журавлева
―
Знаете, они живут на острове: у них вообще все по-другому.
В.Шендерович
―
Есть гораздо ближе острова. Есть очень милые примеры.
О.Журавлева
―
Значит, мы продолжим этот разговор. Виктор Шендерович со своим особым мнением. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.НОВОСТИ
О.Журавлева
―
И снова с вами программа "Особое мнение", меня зовут Ольга Журавлева. Мой собеседник Виктор Шендерович, который только что на рассказывал о том, что в Британии вывели даже полицейских с какими-то совершенно невероятными качествами. Кстати, в Америке не вывели, судя по всему.
В.Шендерович
―
Лет за 800. Нет, в Америке тоже вывели. Там другая немножечко…
О.Журавлева
―
А там люди на митинги люди выходят против полицейского беспредела.
В.Шендерович
―
Да. Они в Благовещенске еще не жили, те люди, которые в Америке против полицейского беспредела…
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Сегодняшнее государство представляет собой социальную катастрофу
О.Журавлева
―
Вы сейчас зачем хотите обидеть этих людей?
В.Шендерович
―
Этих людей? Нет, просто я их в систему координат встраиваю правильную. Полицейский беспредел бывает, он случается. Вопрос в том, как реагирует на это система. В Америке система реагирует довольно жесткими приговорами превысившим полномочия, решением социальных проблем, которые привели к волнениям и так далее. То есть это решается комплексно и это решается, потому что там есть выборы. И те, которые на улицах, они же и избиратели. Эти же самые люди и есть избиратели.
О.Журавлева
―
В общем, вам в Лондоне повезло, потому что ваш папа был очень похож на избирателя.
В.Шендерович
―
Он был похож на избирателя, хотя полицейский очень быстро выяснил, что мы не избиратели с первого звука моего.
О.Журавлева
―
Но по привычке среагировал.
В.Шендерович
―
Но по привычке почему-то и иностранца…
О.Журавлева
―
Я как раз про папу вашего хотела спросить, потому что я знаю, что у него сегодня юбилей, и папа вообще геройский и прекрасный человек. Я хотела у вас спросить, как он-то отмечал День Победы. Ему нравилось, что происходит, за чем он следил, что он хотел видеть?
В.Шендерович
―
Он не геройский…
О.Журавлева
―
Он ребенком уже взрослым достаточно… он войну помнит.
В.Шендерович
―
Да, он помнит, безусловно, войну. Просто ранение получил не на войне, - он инвалид детства – в 40-м году. Пережил с трудом, не включая телевизор, испытывая, как и очень многие – я уже цитировал Татьяну Александровну Гердт, - что ничего кроме тоски и позора по поводу этого, как государство отмечает и во что это превратилось, ничего, кроме тоски и позора, конечно, не испытывает. И, конечно, как миллионы нормальных людей, отделяя святую память об этом времени и о тех, кто отстоял эту страну, от той распальцовки бесстыжей, от пиара этого, от этого парада, от этих «Тополей», от этого африканского парада и всего этого…
О.Журавлева
―
Парад – ладно. Это уже тоже… есть любители, есть не любители. Моя бабушка, которая немножко старше вашего папы, она не любит все, что касается войны и военных действий в кино, в чем угодно, и в параде - тоже. У меня другой вопрос. Но ведь 400 тысяч сами со своими родственниками, со своими близкими вышли на улицу…
В.Шендерович
―
Вот! Вот история «Бессмертного полка» - это как в капле воды то, что могло быть и, может быть, еще будет. Вот эта точка единения – «Бессмертный полк». 20 лет днем с огнем, с собаками искали национальную идею, искали, что же нас, в сущности объединяет. А нас ведь не объединяет же вообще ничего: ни этнос, ни религия, ни представление о прошлом, ни представление о будущем – ничего, зеро. Только наличие общего паспорта, но уже тут написал для NewTimes: у Депардье тоже есть наш паспорт. Что нас объединяет? Вот это, вот эти портреты, эти люди, память об этой войне. История «Бессмертного полка» - это то, как должно происходить снизу. Вот люди это придумали. Не на Старой же площади. Это люди, и люди прекрасно проводили несколько лет. В Томске придумали. Это разрасталось, и уже десятки тысяч выходили. Но тут государство потерло лапки – администрация – увидела электоральный ресурс, увидело возможности присосаться…
О.Журавлева
―
Ну чего там присосаться? Мне тоже письмо приходило: «Если хотите, туда сходите – мы вам сделаем портрет».
В.Шендерович
―
Подождите, Оля, секундочку! Для начала: это история исследована у нашего коллеги Сергея Пархоменко. Сначала произошел рейдерский захват «Бессмертного полка». Сначала оттерли, взяли себе. В нарушение…
О.Журавлева
―
Ну какое авторское право в этой области!
В.Шендерович
―
Нет, не авторское право. Смысл там был в том, что это было не политическое… что нельзя было выйти ни с каким партийным знаменем, ни с каким личным пиаром – это было условие, это они так придумали, и в этом была гениальность идеи. Это человеческая история. Приходит хоть ты мэр, хоть ты бомж – вставай со своим портретом и иди. Ты - часть… Вот та точка, где рядом со мной может оказаться Сечин. Если у него кто-то воевал, он может встать рядом со мной и я потеснюсь, и другой белоленточник потеснится, а рядом будет – с георгиевской ленточкой, и мы вместе пройдем. Потому что эти портреты – этот тот общий знаменатель, который у нас действительно есть и который нас объединяет. Это не могло быть политическим, это придумано, как человеческое движение, и в этом его уникальность, и в этом шанс на то, что это нечто, что может вырасти по-настоящему в точку консолидации, в точку взаимного уважения, потому что в конце концов у нас все деды, прадеды, у кого-то отцы – воевали. Это точка нашего объединения.Что в итоге? В итоге они видят: ага, запах электората, тысячи выходят, запах пиара, запах возможностей - тут же подключаются, тут же происходит рейдерский захват. Это все исследовано. Я, чтобы сократить время, отсылаю к тексту Сергея Пархоменко. Тут же становится отдельная колонна – «Единая Россия». Потом это берет себе национальный фронт, потом в первый ряд становится Путин с портретиком.
О.Журавлева
―
Путин был абсолютным человеком с портретиком.
В.Шендерович
―
Секунду, правильно, но только, когда «Владимир Путин, - пишут в СМИ, - возглавил «Бессмертный полк»», когда его показывают…
О.Журавлева
―
У меня нет для вас другого СМИ.
В.Шендерович
―
Да, я понимаю, что это СМИ взялось с неба, а не Путин его создал, но такое СМИ. Это уже называется пиар. От тот же самый Путин среди этих 400 тысяч, - повторяю: я там окажусь, я подвинусь, потому что мы на равных и совершенно не важно: белая ленточка, георгиевская ленточка, Путин ты или бомж с соседней скамейки – вот тогда это точка национального объединения. Уникальный шанс на то, чтобы один день в году почувствовать, вспомнить, что мы россияне, собственно говоря. Не белоленточники и любители георгиевских…, не бизнесмены и бюджетники ни то ни се, не патриоты и либералы, мы - россияне. Точка объединения. В тоге получилось то, что получилось. Действительно 400 тысяч человек вышли сами. Зачем нужно было это привычно старым казачьим способом…? Когда они сгоняли бюджетников на митинги в поддержку Собянина, Путина, понятно: никто иначе не придет. Но они по инерции…
О.Журавлева
―
Уже придет, уже нет проблем. Но проблема недоверия в принципе есть: а вдруг не придет? Надо кого-то пригласить.
В.Шендерович
―
А вдруг не придет? Надо организовать. Все, к чему прикасаются – это такой Антимидас – это не моя печальная шутка. Все, к чему прикасаются, превращается в дерьмо. В данном случае, еще раз: совершенно уникальная, по своему гениальная в своей простоте идея, которая пришла в голову нашим с тобой коллегам-журналистам в Томске, и три года они это делали. Особое обаяние этой истории добавляет как раз то, что томскую телекомпанию, которая это делала, закрыли – тоже рефлекс. Это все, как капля воды. Уникальная, гениальная идея, и она еще не потеряна. Если очистить ее от этой номенклатурной дряни, то это та точка, которая может стать точной объединения. Если мы настоим, что это человеческая история, это сильно прибавит нам достоинства, на мой вкус, сильно.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: В ее громком случае условный приговор означал бы очевидное недовольство армейской части
О.Журавлева
―
Еще есть тема, которую хотелось бы тоже осветить, но я даже не знаю, как к ней подойти на самом деле. Верховная Рада Украины присвоила аэропорту Симферополя имя Ахмет-Хана Султана. Это выдающийся человек, летчик, дважды Герой, крымский татарин. То есть тут все как бы… Но в комментарии говорится, что глава думского комитета Слуцкий называл решение украинских парламентариев очередной политической спекуляцией. А я вот здесь со Слуцким готова согласиться. Сколько времени в Симферополе можно было назвать аэропорт?
В.Шендерович
―
Разумеется, это политическая история. Точно так же, как, кажется, в советское время – не уверен, пусть меня поправят – место, где находилось советское посольство, назвали площадью Сахарова там, в Америке, в Вашингтоне. Ну, чтобы туда приходила почта… люди получали почту, а там написано: «Площадь Сахарова, дом такой-то…».
О.Журавлева
―
То есть провокация.
В.Шендерович
―
Это не провокация, это такое пиаровское идеологическое давление. Очень понятно. Безусловно, политическая история, не провокация. Провокация – это то, что сделали с Савченко – вот это провокация. А это такая взаимная политическая борьба - переименовываем. И мы переименовываем и мы, это запросто все делается. Это не новая технология. В данном случае она имеет малый практический смысл, потому что диппочту в Вашингтоне действительно приносили на этот адрес, а тут, что они переименовали – никакого практически значения для сегодняшнего, по крайней мере, Симферополя значения иметь не будет.
О.Журавлева
―
Ну разве что в международных документах… Но международного аэропорта там все равно нет.
В.Шендерович
―
Да. Мне кажется, что по сравнению с тем, что происходит на Украине и с Украиной и по сравнению с тем, что мы делаем в этом направлении, это детский садик.Вот раз уж про Украину. Две минуты есть у нас, да? Блок на "Эхе" Михаила Калужского, как учительница рассказывает в школе, что Украина бомбит Россию…
О.Журавлева
―
А девочки тем временем в Киеве бабушка с дедушкой живут.
В.Шендерович
―
Да, и она в курсе, кто кого бомбит. Это в школе. Иркутская история, о которой еще пока никто не знает. Мой приятель рассказал. У него внучка в Иркутске. Там учительница в школе на предмете иркутсковедение – есть такой предмет, но это полбеды…
О.Журавлева
―
У нас москвоведение есть.
В.Шендерович
―
Отлично! Но только на иркутсковедении она рассказывает – учительница в школе, - что у Обамы жена мужчина, и что американские туристы колют русских женщин иголками, чтобы вызвать бесплодие. Это рассказывается детям в школе сегодня: про то, что Москва бомбит Киев…
О.Журавлева
―
У вас в данной ситуации претензии к кому? Что в школу берут работать нездоровых людей?
В.Шендерович
―
Она политически нездоровая. Это очень своеобразное сумасшествие. Обрати внимание, она же не чертиков с плеча сгоняет.
О.Журавлева
―
Она телевизор смотрит, который ей показывает…
В.Шендерович
―
Она смотрит телевизор. Так вот, я просто хочу сказать. Конечно, все это звенья одной цепи той самой. Я просто хочу сказать, что подрастает уже второе путинское поколение. Первое уже выросло, и мы видим эти чудесные результаты дебиловатые. Подрастает второе поколение. Это мина замедленного действия, конечно, но эта мина рванет так, что нам никому, тем, кто будет живым в то время, мало не покажется.
О.Журавлева
―
А что будет отличать это поколение?
В.Шендерович
―
Вырастает абсолютно заточенное на ксенофобию, абсолютно неадекватное…
О.Журавлева
―
Да завтра договорится Путин с кем угодно и по телевизору начнут рассказывать что-нибудь другое, и все.
В.Шендерович
―
Голова мягонькая у этих детей.
О.Журавлева
―
Да, и новое будет в голове.
В.Шендерович
―
Нет-нет, это очень тяжело избывается из головы, и ломка после этих наркотиков будет очень тяжелой и длительной. Те, кто застанут – почувствуют.
О.Журавлева
―
Виктор Шендерович со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго!