Максим Шевченко - Особое мнение - 2015-07-16
16.07.2015
Т. Фельгенгауэр
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И я приветствую в этой студии журналиста Максима Шевченко. Здравствуйте, Максим Леонардович.
М. Шевченко
―
Здравствуйте, Татьяна.
Т. Фельгенгауэр
―
Главная тема дня – обсуждение возможного международного трибунала по крушению малазийского Боинга. Сегодня Владимир Путин по телефону разговаривал с премьер-министром Нидерландов Марком Рютте и заявил, что считает контрпродуктивной эту инициативу. И преждевременной. Вы согласны с президентом?
М. Шевченко
―
У меня просто возникает вопрос, почему по поводу малазийского Боинга собирать трибунал, мне очень жалко этих 200 с лишним человек, которые погибли в этом Боинге. А по поводу взрывов, допустим, которые были в Багдаде, когда смертники и психопаты взрывали себя, в ходе одного серии взрывов на площадях Багдада погибло около 300 человек. Никто не собирает никаких международных трибуналов. Когда американцы сбивают самолет иранский, помните, сбили в 80-е годы. Трибуналы не собираются. Когда бомбами промахиваются и попадают по мирным жителям, бомбя Саддама Хусейна, а попадая по Багдаду, или бомбя, условно говоря, позиции ХАМАС или исламского джихада в Газе, а попадая по просто детям и по взрослым, то не собираются трибуналы. Когда убивали…
Т. Фельгенгауэр
―
Ну может потому, что там понятно кто стрелял.
М. ШЕВЧЕНКО: Никто не собирает никаких международных трибуналов, когда американцы сбивают самолет иранский
М. Шевченко
―
…секундочку, можно договорю. Тут тоже понятно. Когда бомбами убили малышей внуков Муаммара Каддафи, и даже известно, кто убил, французская авиация. Трибуналы не собирались. Хотя трупики этих малышей, внучки его, показали, конечно, не прогрессивному человечеству, в прогрессивном человечестве очень сильно фильтруется информация и они очень четко думают, что показывать, а что не показывать своему стадообразному зрителю. Трибуналы не собирались. Стало быть, цена человеческой жизни для современного мира совершенно разная. Мне очень жалко этих голландцев и малазийцев, которые погибли в этом Боинге. И я совершенно ясно полагаю, что их смерть заслуживает расследования. Но почему не заслуживает расследования тогда смерть, допустим, двух подростков в поселке Ясиноватая. Которых я видел своими глазами, я ходил по обрывкам их тел.
Т. Фельгенгауэр
―
Что делать…
М. Шевченко
―
Тань, секундочку.
Т. Фельгенгауэр
―
Сначала надо учредить все остальные трибуналы…
М. Шевченко
―
Конечно.
Т. Фельгенгауэр
―
И только после этого можно делать трибунал по Боингу.
М. Шевченко
―
Почему по поводу Боинга трибунал, а по поводу убийства допустим, мирных жителей Донецка трибунала никакого нет. Я звонил позавчера в Донецк своим друзьям, три дня Киевский район находился под жесточайшим обстрелом вооруженных сил Украины артиллерии. Может быть там перестрелки, может быть, там в ту сторону Песок тоже что-то летит. Но факт остается фактом. Гибли весь этот год мирные жители. От артиллерийских обстрелов их погибло гораздо больше, чем погибло людей в этом Боинге. И погибли они от снарядов, мин и систем залпового огня тех подразделений, командующими которых является президент Порошенко.
Т. Фельгенгауэр
―
Так может быть еще выяснять, при каких обстоятельствах российские военнослужащие там оказывались.
М. Шевченко
―
И это выяснять тоже. Я вам говорю сейчас не об этом. Это мой первый пункт. Почему по поводу одних событий мы создаем международный трибунал, а другие человеческие жизни как муравьи. Гибнете, и никто вас не считает за людей. Только мелкие строчки петитом внизу «Daily Mail» или еще чего-то такого. Российские газеты вообще это даже не замечают. Российские СМИ. Смерть людей в так называемых странах третьего мира. Я лично возражаю против таких выставлений рейтингов, что одни у нас люди, а вторые какие-то недочеловеки.
Т. Фельгенгауэр
―
Так не очень понимаю…
М. Шевченко
―
Это первый пункт, второй пункт – я за расследование. Безусловно. За открытое расследование. Но я не считаю, что правильно вычленять сбитие Боинга из общего контекста гражданской войны в Украине. Я считаю, что сбитие Боинга является всего лишь одним из эпизодов бесконечной череды преступлений против человечности и против гуманности, которые совершались в течение этого года на наших глазах на юго-востоке Украины.
Т. Фельгенгауэр
―
Кем?
М. Шевченко
―
Совершались, прежде всего, киевским правительством, которое бросило войска для решения политических вопросов против взбунтовавшегося Донбасса. Вместо того чтобы вести переговоры с Донбассом, изолировав, например, группу Стрелкова в Славянске, как это можно было бы сделать, она не такая уж большая была эта группа. Сначала насчитывала 60 с небольшим человек, потом, когда они подтянули тяжелую артиллерию и стали обстреливать Славянск, уничтожая мирных жителей, между прочим, у Стрелкова не было тяжелой артиллерии. Ее первой применили вооруженные силы Украины.
Т. Фельгенгауэр
―
Откуда у Стрелкова потом появилась тяжелая артиллерия?
М. ШЕВЧЕНКО: Вычленение эпизода с Боингом из общего контекста страшной гражданской войны является просто мошенничеством
М. Шевченко
―
Они захватили. Они захватили минометную установку Нона у вооруженных сил Украины и повернули ее в сторону тех, у кого они ее захватили в ходе боевых действий. Так вот, вместо этого правительство Украины сосредоточило порядка 40 тысяч вооруженных сил и стало наступать в начале июля по двум направлениям. На Донецк и на Северский Донецк, на Луганск, отрезая от границы, попав в котлы и потерпев тяжелое военное поражение. Поэтому я считаю эпизод с Боингом, вычленение его из общего контекста страшной гражданской войны является просто мошенничеством.
Т. Фельгенгауэр
―
Если в этом расследовании появится информация о том, что Россия как-то поучаствовала…
М. Шевченко
―
Я считаю, что информация должна появляться абсолютно объективно про Россию, про Украину, про кого угодно. Кто бы ни участвовал, виновные в сбитии гражданского самолета должны быть названы. У меня есть несколько вопросов по этому поводу. Почему, допустим, зная, что на территории Донбасса ведется война с применением зенитных средств, а уж до пролета Боинга были сбиты воздушные объекты, штурмовики СУ-25, СУ-76 с десантниками в Луганском аэропорту…
Т. Фельгенгауэр
―
АНы там какие-то по-моему стреляли.
М. Шевченко
―
Были сбиты воздушные цели. Украинское государство все равно направляет гражданский самолет пролетать через территорию, на которой работают зенитные установки, так или иначе. Никто же точно не знает, чем были сбиты, допустим, десантные самолеты. Буками или Стрелами. Работают эти установки до высоты 5 километров или 15 километров. Украинская власть тупо направляет гражданский самолет лететь через территорию, на которой как она прекрасно знает, работают зенитные установки. Неважно, в чьих руках установки находятся.
Т. Фельгенгауэр
―
Тут подан иск, в том числе против малазийских пилотов, которые проигнорировали предупреждение…
М. Шевченко
―
Я считаю, что все аспекты этого дела должны быть расследованы. Кто стрелял из Бука. Чей Бук, Бук ли. Вы знаете, Следственный комитет России придерживается версии, что это СУ-25, но это конечно вряд ли, все военные эксперты в этом очень сильно сомневаются. Мне лично версия концерна Алмаз-Антей, который является одним из лучших в мире по производству зенитного оружия, как-то представляется более объективной.
Т. Фельгенгауэр
―
А вас не смущает, что российская сторона постоянно какие-то разные версии предлагает.
М. Шевченко
―
Меня не смущают вообще никакие версии. Если идет следствие, если это такое значимое событие, хотя я против того, чтобы вычленять его из общего контекста кошмара, с которым мы целый год сталкиваемся на юго-востоке Украины. Полномасштабной гражданской войны, в которой применяются сотни стволов тяжелой артиллерии калибром от 82 миллиметров, это минометы, их вообще без счета. До 120-ти миллиметровых минометов, я видел 122-х миллиметровые пушки, их обстрел, гаубицы Д-30 так называемые, 152-х миллиметровые и даже 203 миллиметровые совершенно тяжелые стратегические пушки тоже применялись. Украинская сторона применяла тяжелые ракетные системы типа Точка-У, которая несет 164 с чем-то килограмма взрывчатого вещества.
Т. Фельгенгауэр
―
А что там бойцы самопровозглашенных республик тоже…
М. Шевченко
―
А с бойцов другой спрос. Нежели с правительства, которое является членом ООН. Rebels, повстанцы не являются субъектами международного права. А вот правительство, которое применяет вооружение – является. И применяя его, становится преступным.
Т. Фельгенгауэр
―
Слушайте, а может быть еще один трибунал какой-нибудь учредить по руководству Греции. Там начинаются какие-то бесконечные беспорядки…
М. Шевченко
―
Пока никто не обстреливает города. Никто не расстреливает.
Т. Фельгенгауэр
―
Слезоточивый газ, люди на улицах.
М. Шевченко
―
Тань, вы так спокойно говорите об этом. Если бы в Москве применил кто-нибудь слезоточивый газ, то вы, наверное, тут просто все «Эхо Москвы» вместе с телеканалом и «Дождь» и «Медузой» бились бы в истерике.
Т. Фельгенгауэр
―
А вы бы не бились в истерике?
М. ШЕВЧЕНКО: Если народ говорит, что не надо, значит не надо. Или стреляйся или уходи в отставку
М. Шевченко
―
Я бы тоже бился в истерике. Но про Грецию вам наплевать я так чувствую. А я на стороне тех, кто сражается сегодня с государством в Греции. Могу сказать точно. Потому что Ципрас предатель, абсолютный предатель. Он предал свою партию, левый блок. СИРИЗА. Практически многие из людей вышли из правительства и из парламента во время голосования. Ципрас предал свой народ, который в количестве 67% голосовал за «нет», а Ципрас все равно заключил «да», несмотря на референдум. Вообще то, что произошло в Греции показывает, что правящим элитам неважно, правые они, левые, либералы или консерваторы, абсолютно плевать на народ. Народ там чего-то себе щебечет внизу…
Т. Фельгенгауэр
―
Можно уточняющий вопрос.
М. Шевченко
―
Конечно.
Т. Фельгенгауэр
―
А то вы сейчас разгонитесь, я уже вас совсем не остановлю. Понабрали долгов…
М. Шевченко
―
Кто понабрал? Народ что ли понабрал? Правительство понабрало.
Т. Фельгенгауэр
―
Народ хочет ничего не делать и за это все получать.
М. Шевченко
―
Таня, зачем вы оскорбляете греческий народ, с чего вы взяли, что он хочет ничего не делать? Вы сколько раз бывали в Греции?
Т. Фельгенгауэр
―
Хорошо, он хочет много работать.
М. Шевченко
―
Вы в Греции сколько раз бывали?
Т. Фельгенгауэр
―
Ни разу. Только по СМИ могу судить.
М. Шевченко
―
А я в Греции бывал очень много раз.
Т. Фельгенгауэр
―
И чего.
М. Шевченко
―
У меня близкие друзья греки.
Т. Фельгенгауэр
―
Трудолюбивые.
М. Шевченко
―
Эти люди работают день и ночь. По крайней мере, мои друзья журналисты работают день и ночь.
Т. Фельгенгауэр
―
А там есть что описывать.
М. Шевченко
―
Тань, ну чего такая ирония. Чего вы иронизируете, над чем вы иронизируете.
Т. Фельгенгауэр
―
Я пытаюсь понять.
М. Шевченко
―
Давайте над Израилем поиронизируем. Почему позволяете себе, почему вы над греками иронизируете? Что значит ленивые.
Т. Фельгенгауэр
―
Я пытаюсь понять логику того, что там происходит.
М. Шевченко
―
Таня, вы знаете, это такая же омерзительная фраза, как антисемитская фраза. Вот это сказать «греки ленивые» это ксенофобия в чистом виде.
Т. Фельгенгауэр
―
Я сказала, что люди не хотят делать ничего и продолжать получать деньги.
М. Шевченко
―
Таня, это омерзительно то, что вы сейчас говорите. С чего вы взяли, что греческий народ не хочет ничего делать и получать за это деньги.
Т. Фельгенгауэр
―
Зачем они голосуют за эту власть тогда.
М. Шевченко
―
Потому что они рассчитывали, давайте по существу…
Т. Фельгенгауэр
―
Давайте.
М. Шевченко
―
…что левый Ципрас будет действовать в контексте тех обещаний, которые он давал народу и за которые народ голосовал на референдуме.
Т. Фельгенгауэр
―
Возможно ли было выполнить эти обещания?
М. ШЕВЧЕНКО: Это не долги греческого народа. Это долги тех, кто брал, пусть они и возвращают
М. Шевченко
―
Конечно возможно.
Т. Фельгенгауэр
―
Каким образом?
М. Шевченко
―
Потому что 67% позволяло Ципрасу достаточно жестко торговаться, вести себя по отношению к ЕС. Но он испугался. Он просто обычный трус и предатель.
Т. Фельгенгауэр
―
Но нам нем достаточно серьезные финансовые обязательства.
М. Шевченко
―
На нем обязательства перед греческим народом. Который проголосовал против того соглашения, которое он подписал. Он наплевал на мнение народа…
Т. Фельгенгауэр
―
Та-а-к.
М. Шевченко
―
Это, кстати, говорит о вашем отношении к демократии. Это говорит о том, какую демократию вы хотите для России. Вы хотите для России демократию, при которой референдум, который выражает волю народа…
Т. Фельгенгауэр
―
Я хочу, чтобы было все честно.
М. Шевченко
―
…Вот честно это когда надо исполнять волю референдума. Это честно.
Т. Фельгенгауэр
―
А долги платить не надо? Извините.
М. Шевченко
―
Если народ говорит, что не надо, значит не надо. Или стреляйся или уходи в отставку.
Т. Фельгенгауэр
―
Вот это сейчас неожиданно.
М. Шевченко
―
Неожиданно? Таня, это говорит о том, что вы никакие не демократы. Критики Путина. Вы такие же, как те, кто у власти. Вы на самом деле хотите просто прорваться к власти. А народ вы считаете абсолютным быдлом.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, вот прям сижу и хочу.
М. Шевченко
―
Так же как Ципрас считает, ну ваш Касьянов считает быдлом, ваши те, на которые вы делаете, ваш Навальный считает быдлом.
Т. Фельгенгауэр
―
Михаила Михайловича тут нет, и он вам ответить не может. Так же как и Алексей Анатольевич.
М. Шевченко
―
Конечно. Но я могу сказать вам просто, можно я договорю про Ципраса.
Т. Фельгенгауэр
―
Конечно.
М. Шевченко
―
Проблема в том, что в этом обществе спектакля, каким стало современное общество, неважно, какие у вас взгляды, левые, правые, либеральные, консервативные. Важно оставаться в так называемой обойме. В элитах, быть допущенным к некому столику. Вот перед Ципрасом поставили выбор. Ципрас, ты публично предаешь свои взгляды, ты публично плюешь на демократию. На родине демократии. Ведь демократия родилась в Афинах. Вот Ципрас, ты должен именно в Афинах наплевать на демократию, на волю народа и пойти на согнутых коленях к новому Ксерксу, к новым персам, к новым захватчикам, к новым варварам.
Т. Фельгенгауэр
―
Что в этой ситуации надо делать греческому народу?
М. Шевченко
―
Сражаться за свою свободу.
Т. Фельгенгауэр
―
Гражданская война.
М. Шевченко
―
Сражаться. Не надо бояться, надо сражаться. Демократия родилась в Греции. Если сегодня греки проиграют в этой борьбе, то проиграет вся человеческая цивилизация. Это вопрос не только о греческом долге. Это вопрос о ценностях, которые лежат в основании так называемой Европы. Если Европа публично растаптывает ногами то, что называется демократией и референдум, то, что долгое время было священной коровой, то, чем нам так клялись и куда нас так тыкали лицами, нас, родившихся в Советском Союзе, говоря, что вы жили в тоталитарном государстве. Да я вижу, что у них еще хуже. Мы в тоталитарном государстве, по крайней мере, знали, куда нам идти. Мы читали Солженицына, академика Сахарова, мы верили в то, что можно что-то изменить. Но то, что сегодня произошло в Греции, говорит о том, что изменить вообще ничего нельзя. Это просто абсолютная власть банкиров, их марионеток, их кукол, их пиарщиков. А мнение людей ничего не значит. Вот люди сегодня на улицах Афин будут добиваться демократии и свободы с помощью бутылок с зажигательной смесью.
Т. Фельгенгауэр
―
Это какая-то охлократия. Извините уже.
М. Шевченко
―
Таня, это и говорит о том, какую власть вы хотите нашей стране. Пусть уж лучше…
Т. Фельгенгауэр
―
Опять я виновата. Что же такое.
М. ШЕВЧЕНКО: Казарму ремонтировали при Сердюкове. Значит надо спрашивать с тех, кто ремонтировал казарму
М. Шевченко
―
Пусть лучше будет власть силовиков, чем власть циничных, прожженных сторонников этого либерального европейского спектакля. Честно вам говорю.
Т. Фельгенгауэр
―
Замечательно. Про власть силовиков…
М. Шевченко
―
По крайней мере, с ними понятно, что делать. Но от вас потом не избавишься никогда.
Т. Фельгенгауэр
―
Максим Леонардович, вы от меня избавитесь через 15 минут.
М. Шевченко
―
Не лично от вас.
Т. Фельгенгауэр
―
И будете счастливы.
М. Шевченко
―
А от тех, за кого вы упорно выступаете. Если вы сегодня против греческого народа…
Т. Фельгенгауэр
―
Да что же такое-то…
М. Шевченко
―
Тань, ну вы оскорбили просто в эфире греческий народ. Если вы сегодня против греческого народа, если вы против народа, если вы называете греков ленивыми, то какого же вы мнения о народах нашей страны. О русском народе, татарском, о других народах. О кавказских народах.
Т. Фельгенгауэр
―
Прекрасного мнения.
М. Шевченко
―
Вы их что, считаете быдлом что ли, тоже ленивыми что ли. Все хотят нормального социального государства.
Т. Фельгенгауэр
―
Все хотят социального государства.
М. Шевченко
―
Да.
Т. Фельгенгауэр
―
От каждого по возможностям, каждому по потребностям.
М. Шевченко
―
Греки, социальное государство… Таня, не это, пожалуйста, не показывайте свою необразованность. Вот, допустим, в любимой вами Германии социальное государство.
Т. Фельгенгауэр
―
Просто хочу понять, чего хотят греки.
М. Шевченко
―
Греки хотят, чтобы их правительство не брало от их имени кредиты, которые потом тратятся на…
Т. Фельгенгауэр
―
Почему же они столько лет молчали, когда эти кредиты набирали.
М. Шевченко
―
Они не молчали, это вы, Таня, о них не говорили. Это у вас очень избирательный взгляд. В Афинах были миллионные демонстрации против всех этих. Миллионные. Вы тут в Москве 10 тысяч не можете вывести на улицы…
Т. Фельгенгауэр
―
Я чувствую, я отвечаю вообще за всю оппозицию сегодня.
М. Шевченко
―
Ну конечно, вы же постоянно пиарите всю оппозицию. Поэтому вы за них отвечаете.
Т. Фельгенгауэр
―
Максим Леонардович, я пиарю только вас…
М. Шевченко
―
Ну отрекитесь тогда от них в эфире.
Т. Фельгенгауэр
―
…через газету «Московский комсомолец».
М. Шевченко
―
Отрекитесь в эфире.
Т. Фельгенгауэр
―
Я никого не поддерживаю. Я журналист.
М. Шевченко
―
Нет, вы не журналист, Таня…
Т. Фельгенгауэр
―
Да что вы.
М. Шевченко
―
Вы участвуете в демонстрациях. Конечно. Вы занимаетесь политическими, я читаю ваш твиттер, я уважаю ваши взгляды. А вы уважайте мои взгляды.
Т. Фельгенгауэр
―
О, класс, сколько нового о себе узнаю.
М. Шевченко
―
Не оскорбляйте греческий народ больше никогда. Ладно. Я вас прошу.
Т. Фельгенгауэр
―
Я поняла, что вы теперь фанат Греции.
М. Шевченко
―
Я всегда был фанатом народа и народной демократии. Она родилась в Греции, я всегда любил греков.
Т. Фельгенгауэр
―
Я просто первый раз слышу от вас так это все эмоционально.
М. Шевченко
―
А мы впервые с вами обсуждаем Грецию. Греция для меня это важнейшая страна. Во-первых, потому что это трудолюбивый, свободолюбивый, цивилизованный, образованный и свободный народ…
Т. Фельгенгауэр
―
Которому не повезло с властью.
М. Шевченко
―
Конечно. Потому что власть в Греции трусливая и предательская. Власть берет долги, по этим долгам должны расплачиваться сами греки. Греки должны продавать острова, потому что какие-то миллиардеры, которые были у власти в Греции, либералы, кстати, в основном, набрали таких кредитов, на которых потом они закупали вооружение, совершенно Греции не нужное. Вы знаете, что большинство кредитов были связанными. Мало того, что кредиты давались банкам, банкирам и не доходили до народа. Так еще по многим из этих денег Греция обязана была сразу же закупать оружие.
Т. Фельгенгауэр
―
Так надо тогда долги не возвращать, из еврозоны выходить и говорить: дорогая Европа, мы дальше уже сами…
М. Шевченко
―
Это не долги греческого народа. Это долги тех, кто брал, пусть они и возвращают. Народ ничего не брал ни у кого. Народ в Греции живет бедно, беднее, чем в России, народ в Греции работает с утра до вечера, я в Греции бывал много раз в отличие от вас.
Т. Фельгенгауэр
―
Та-а-к.
М. ШЕВЧЕНКО: Как всегда мы прибежали к моменту, когда пирог уже поджарен и начинает есться кем-то другим
М. Шевченко
―
Гулял по Афинам. Ходил до Переи пешком. Я видел, как бедно живут греки. И как они работают, как они пашут на этой работе. Поэтому сказать о том, что они ленивые, Тань, извините, это просто подлость.
Т. Фельгенгауэр
―
Я поняла. Я, наверное, съезжу в Грецию…
М. Шевченко
―
Съездите, пожалуйста, вот сейчас пока идут бои, съездите в Грецию.
Т. Фельгенгауэр
―
Да. С удовольствием. Делаем сейчас перерыв несколько минут, потом поговорим про российские дела.НОВОСТИ
Т. Фельгенгауэр
―
Продолжается программа «Особое мнение». Про трагедию в Омске хотела я с вами поговорить. Наш слушатель Дмитрий спрашивает: в чем причины этой трагедии.
М. Шевченко
―
Вы имеете в виду обрушение казармы…
Т. Фельгенгауэр
―
Не поехал туда министр обороны. Только господин Шаманов был на месте.
М. Шевченко
―
Казарму ремонтировали при Сердюкове. Значит надо спрашивать с тех, кто ремонтировал казарму. С ремонтных организаций, которые были при Сердюкове во время его реформ, которые уничтожали, истребляли армию. Его подрядные компании, в которых работали его какие-то близкие. Знакомые, родственники. Кто только в них ни работал. Которые осуществляли подряды фактически во всей армии. Вот с них и спрашивайте. Я считаю, что это преступление, которое должно быть расследовано. Это позор, безусловно, российской армии. Это, безусловно, говорит о том, как те люди, которые возглавляли наше министерство обороны на протяжении нескольких лет, реально относятся к тому, что такое армия.
Т. Фельгенгауэр
―
То, что родственники пострадавших вынуждены сами собирать деньги на билеты и Министерство обороны не помогает. Только сегодня Владимир Путин…
М. Шевченко
―
Если это правда, то это абсолютное безобразие. Потому что в советское время, когда бывали такие случаи, то конечно же решался вопрос с проездом родственников к месту захоронения военнослужащих. Или он отправлялся на родину в цинковом гробу.
Т. Фельгенгауэр
―
Я говорю про пострадавших, которые в больницах.
М. Шевченко
―
Я считаю, что министр обороны должен решить своей волей просто. Ведь любая система действует в соответствии с бумажкой. Возможно, в бумажках этого нет. Что надо выплачивать деньги родственникам, чтобы они приехали к тем, кто находится в больницах. Но если нас слышат сейчас люди в военном ведомстве, то, пожалуйста, решите этот вопрос как можно быстрее. Это просто абсурд, если это так. Безусловно, надо обеспечить всем проезд к этим солдатам, которые пострадали во сне, тем более в этой казарме. По-моему это десантники, тем более ВДВ. Если мне не изменяет память.
Т. Фельгенгауэр
―
Да.
М. Шевченко
―
То есть элитные части. Если элитные части у нас содержатся таким образом, тогда что говорить о других подразделениях. Мотострелках, например.
Т. Фельгенгауэр
―
Одна из главных международных новостей недели – соглашение по иранской ядерной проблеме. Поговорили между собой президент США и президент России. И Барак Обама поблагодарил Владимира Путина за роль России на переговорах. Насколько это действительно историческое соглашение?
М. Шевченко
―
Оно историческое в такой мере, что если сейчас оно будет реализовано, то Обама, уходя, снимет санкции с Ирана, разморозит иранские счета, и дальше Иран я думаю, сделает России ручкой просто-напросто. Потому что…
Т. Фельгенгауэр
―
То есть у нас минус один союзник.
М. Шевченко
―
Вполне вероятно, потому что, честно говоря, все эти годы Россия так себя вела по отношению к Ирану, только когда припекло, последние полтора года риторика российских СМИ и российских политических элит в отношении Ирана изменилась. Стали надувать щеки и делать вид, что Иран наш союзник. До этого позорное совершенно взаимодействие с Ираном по Бушеру. Когда правой рукой вроде как делали, левой рукой вроде как не делали. Совершенно постыдная сделка по С-300, когда Россия отказалась из-за диктата третьих стран фактически поставлять системы вооружений, по поводу которых был подписан контракт с Ираном. То есть Россия постоянно унижала Тегеран, а Америка ведет себя ну да, они давили, у них была война между собой, когда во время исламской революции разгромили американское посольство, взяли заложников. После этого Америка разорвала дипотношения естественно, с Ираном. Сейчас американцы дипотношения восстановят, дальше вопрос: а зачем Ирану нужна Россия. Если Иран допустят на нефтяной рынок, если разморозят иранские счета. Я считаю, что как всегда мы прибежали к моменту, когда пирог уже поджарен и начинает есться кем-то другим. Также будет по Ближнему Востоку я уверен. Такова вся российская внешняя политика. К сожалению. Всегда нерешительность, трусость, какое-то лавирование наказывается тем, что люди с более последовательной политикой, пусть даже негативно последовательной и страны с более негативной последовательной политикой в итоге оказываются в выигрыше. Вот американцы были врагами, сейчас им надо сделать три движения, снять запрет на продажу Ираном нефти, разрешить Ирану продавать нефть публично, разморозить иранские счета. И восстановить дипломатические отношения. И дальше интересно, а что Россия сможет Ирану предложить в обмен на эти щедрые подарки, которые Вашингтон…
Т. Фельгенгауэр
―
А нам нужен Иран?
М. Шевченко
―
Нам Иран очень нужен. России. Но тем, кто говорил от имени России, многие на протяжении этих лет, очевидно нужны были какие-то другие вещи. Все в шахматные игры играем на большой шахматной доске. И Иран очень просился в друзья России. Очень. Но иранцев, еще раз подчеркну, унижали все эти годы. Поступали с ними как с какой-то страной, страной высокой культуры. Это так же как с греками, понимаете. Это древние и культурные народы. Персы и греки. А про них позволяют себе говорить в таком пренебрежительном тоне. И поступать по отношению к ним в таком же тоне. Я уверен, что и греков кинут тоже. Сейчас им наобещают, что мы вам поможем, а потом поступят так, из Вашингтона кто-нибудь позвонит, и скажет: вы знаете, мы вам не советовали бы давать деньги Греции. И не дадут.
Т. Фельгенгауэр
―
А что это мы так Вашингтон слушаемся. По звонку.
М. Шевченко
―
А потому что цель российских правящих элит – стать частью мирового порядка. Они еще не поняли, что никого не возьмут в мировой порядок. Что украинская война положила некий предел и крымские события, после которых им очень многим придется пожертвовать, чтобы войти в этот мировой порядок. Но уже не равноправными партнерами. Равноправные никто и не предлагал. Предлагали побыть в приемной Бильдербергского клуба и послушать сквозь щелочку в двери, понимаете, о чем там говорят большие дяди. Но теперь я думаю, даже этого не будет. Теперь надо занимать жесткую позицию. Чем жестче будет позиция России, тем больше с ней будут считаться. Чем больше Россия будет пытаться найти компромисс и прогибаться в отношениях с Обамой, с оппонентами Обамы, республиканцами, потому что Америка тоже не едина. Тем меньше с ней будут считаться. С теми, кто хочет договориться, никто не считается. Считаются только с теми, кто принципиально, во-первых, исповедует какие-то ценности, я не знаю, какие ценности исповедует российская элита. Византия может быть или геополитика какая-то. Я ничего такого более вменяемого не слышал. Свобода, демократия, равенство, права человека - я не слышал таких вещей. Единственное Путин в свое время сказал в интервью Ларри Кингу: я верю в человека, в его творческие силы. От всех остальных мы слышали какие-то - то мы Россия, которую мы потеряли, то мы Россия, которую мы обрели. То мы синтез красного и белого, то мы синтез фиолетового и черного.
Т. Фельгенгауэр
―
Не очень поняла, Владимир Путин очень жестко и по-своему поступил и с Крымом и с Украиной. И чего в итоге.
М. Шевченко
―
Но он не хотел этого делать. Россию вынудили к этим шагам это же очевидно. Никакого плана захвата Крыма не было. Это была реакция…
Т. Фельгенгауэр
―
Чего же мы такие податливые, вечно ведемся на кого-то. Звонки какие-то слушаем.
М. Шевченко
―
Вы, Таня, не ведетесь. Вы называете греков ленивыми людьми. Греческий народ. Вы не ведетесь. Поэтому говорить «мы» давайте не будем.
Т. Фельгенгауэр
―
Хорошо. Почему Владимир Путин вот так по звонку что-то делает…
М. Шевченко
―
Он не делает по звонку.
Т. Фельгенгауэр
―
Так вы сами сказали.
М. ШЕВЧЕНКО: Чем больше Россия будет пытаться найти компромисс и прогибаться с Обамой, тем меньше с ней будут считаться
М. Шевченко
―
Когда в Киеве был переворот… Я, во-первых, не сказал, что это будет Путин. Я не уверен, что будут ему звонить. Я сказал, что ультиматумы будут. Но я не уверен, что ему. Когда у вас в Америке печатается статья, где один из офицеров…
Т. Фельгенгауэр
―
У нас уже.
М. Шевченко
―
…один из высокопоставленных генералов говорит о том, что он ставит ультиматум российской элите: или Путин уходит или приносите его голову. И это говорит не какой-то маргинал. Это не в маргинальном СМИ печатается. Это год назад было напечатано в одном из респектабельных американских печатных изданий. Это месседжи постоянно сюда идут. Они постоянно хотят, чтобы какая-то часть элиты российской как говорится да, встала на колени и попыталась исправиться. Как Ельцин с Горбачевым поступил. Ельцин принес же им Советский Союз, принес им экономическую мощь Советского Союза, принес им Германию, принес им все на свете. В обмен на что. В обмен на личную власть. Но не на территории Советского Союза, демократизированной, модернизированной, а на территории куцей РФ. Куска Советского Союза. Теперь следующим будет точно такое же предложение. Вы отказываетесь от чего-то очень серьезного, возможно от части территории, от Кавказа, например, или от чего-то еще, ведь это озвучивает Навальный, Касьянов, Немцов покойный озвучивал.
Т. Фельгенгауэр
―
Не помню такого.
М. Шевченко
―
Отказываетесь от чего-то очень серьезного. А я помню. И в обмен на это вы получаете власть. Но уже на еще меньшей территории.
Т. Фельгенгауэр
―
А Владимир Путин решил нанести упреждающий удар и присоединил часть.
М. Шевченко
―
Владимир Путин это человек, который, по крайней мере, восстановил суверенитет страны, ее территориальную целостность, защитил территориальную целостность. Который сумел скомпоновать пул элит, которые заинтересованы в продолжении истории страны. Другое дело, что эти элиты понятия не имеют, зачем они это делают. Это просто совокупность личных интересов.
Т. Фельгенгауэр
―
Так кому звонят из Вашингтона в итоге, если все так хорошо здесь.
М. Шевченко
―
Тань, давайте выяснять, кому звонят. Мы журналисты. Явно кому-то звонят. Но кому-то звонят.
Т. Фельгенгауэр
―
Кто там такой своевольный завелся. Я не понимаю просто.
М. Шевченко
―
Из Вашингтона звонят, делают предложения, которые являются важнейшими предложениями выбора. Или вы сдаете Асада, условно говоря, или если не сдаете, то будет такая-то череда шагов. Я думаю, они конечно звонят президенту с такими ультиматумами. Из Вашингтона звонят: или вы отказываетесь от Донбасса, или если не отказываетесь, будут такие-то действия. Допустим, трибунал по Боингу, ужесточение санкций. И так далее. Из Вашингтона звонят: или вы, допустим, отказываетесь от поддержки Каддафи. Звонили Медведеву. Отказываетесь от продажи С-300 Ирану. И тогда будет что-то такое. Медведев, как мы знаем, отказался от поддержки Каддафи, нашего союзника. И отказался от сделки С-300. Путин, безусловно, придерживается гораздо более последовательной политики на защиту суверенитета.
Т. Фельгенгауэр
―
Они все-таки все это время оба были у власти.
М. Шевченко
―
Но все-таки верховным главнокомандующим и принимающим решения в те годы по Каддафи и по С-300 был Медведев. А Путин был главой правительства, который не принимал решения по внешнеполитическим вопросам.
Т. Фельгенгауэр
―
Да. Хочу успеть задать вопрос. Завтра Ураза-байрам, как вы считаете, в лучшую сторону исправляется ситуация в Москве с этим большим праздником. Очень важным для большой части москвичей.
М. Шевченко
―
Я надеюсь, что весь негативный опыт предыдущих лет будет учтен. Что будут созданы дополнительные места, где верующие могли бы молиться. Что будут организованы специальные патрули, и будут маршруты от метро к местам собрания верующих. Где будут совместные патрули, очевидно, полиции, дружинников и может быть каких-то активистов, которые получат на это санкцию в полиции из числа верующих мусульман. Что будут стоять таблички, куда идти, как идти, где можно расстилать коврики, где нельзя. Что будут заранее в тех местах, где очевидно тысячи людей будут молиться прямо на улице, получены разрешения какими-то религиозными организациями. Допустим, советов муфтиев или еще кем-то на эти молитвы. Я надеюсь, что это все будет разумно и на благо города. А не станет поводом для очередного конфликта и потом исламофобской истерии во многих медиаресурсах РФ.
Т. Фельгенгауэр
―
Тогда в следующий четверг обсудим это в программе «Особое мнение».
М. Шевченко
―
Попробуем давайте.
Т. Фельгенгауэр
―
Как прошло. Это было «Особое мнение» Максима Шевченко. До свидания.